Шкатулка Дуна оттягивала руки горбуну. Он не смел пошевелиться и ожидал решения императора. Крупные капли пота выступили на его высоком лбу. Дегена видела лишь шкатулку. Она чувствовала, как тяжела ноша горбуна, знала, что эта ноша ей уже не доступна, но не хотела верить и спешила так, будто можно было ещё успеть. Император решился и жестом велел начальнику охраны принять подарок. Щуплый, невысокого роста офицер в парадном мундире прошествовал к краю помоста. Главным элементом в чертах его лица была точка: точки зрачков очень светлых глаз, точки ноздрей вздёрнутого носа, точки веснушек и точка ямочки на подбородке. Ходили слухи, будто стремительным взлётом своей карьеры он был обязан умению мастерить крошечные парусники, точные копии боевых кораблей. Якобы его, ещё простого пажа, дежурившего в покоях, за этим занятием застукал сам император, и не наказал, а приблизил к себе. Начальник охраны старался соответствовать мундиру. Он компенсировал свой юный возраст количеством перьев и других украшений. Он болезненно воспринимал намёки на свою молодость и кораблестроение. От его розовых щёк пахло карамелью. Офицер остановился перед горбуном. Подбородок начальника охраны высоко задран, подразумевается, что его движения исполнены достоинства, но перья, каскадом свисающие со шлема, лезут в глаза, и ему приходится встряхивать головой, как петуху гребнем, исполнено достоинства, разумеется. Офицер смотрел на Доуба с высоты корабельной палубы. Доуб смотрел на начальника охраны из-под своего горба и в его лице ненавидел всех, у кого была прямая спина и в кого буквально до неприличия была влюблена удача. Офицер протянул руку за подарком императору совершенно не догадываясь о тяжести шкатулки. Горбун едва не скрежетал зубами при мысли, что какой-то юнец готов небрежно принять целый мир, заключённый в оболочку, точно обычный ящик из поделочного камня. Слуга Дуна, мучимый противоречивыми чувствами, подал начальнику охраны шкатулку.
Подоспела Дегена и что было силы ударила начальника охраны по руке.
- Руки прочь, щенок, - прошипела она. Офицер отдёрнул руку, но шкатулка была уже отдана и, не найдя опоры, падала вниз. Дегена и Доуб расширенными от ужаса глазами проследили за недолгим полётом. Удар шкатулки об пол оба восприняли, как раскат грома. Они зажмурились и втянули головы в плечи. Ничего не произошло. Крышка шкатулки плотно прилегала к корпусу. - Сейчас моя очередь дарить, и я не собираюсь никого пропускать вперёд, - агрессивно объяснила она свою выходку.
Нервными порывистыми движениями Дегена пыталась освободить из складок плаща подарок, но лишь сильнее запутывалась в них, словно оттягивала момент, когда ей придётся расстаться с принадлежавшим пока ещё ей одной предметом. Попутно она подобралась к шкатулке Дуна и накрыла её своей длинной юбкой. Горбун заметил её маневр, опустился на колени, бесцеремонно приподнял край юбки, потянулся к шкатулке и получил удар ногой в лицо. Из идеально вылепленного носа хлынула кровь. - Из соображения безопасности государства, - прогундосил горбун, намереваясь вновь добыть шкатулку, но с другой стороны.
Результат был тот же - Дегена, как хорошая кобыла, лягнула его во второй раз. Горбун оставил на поле боя два передних зуба.
- Подарок для императора, - Дегена устала бороться со свёртком и вручила его начальнику охраны. Она зажала между щиколоток вожделённую шкатулку и медленно двигалась, не выпуская трофей, к лестнице. Горбун предпринял ещё одну попытку. Он наклонил голову и ринулся на обидчицу, словно собрался забодать её.
- Государственные интересы, - взревел он.
- Врёт, мерзавец, - Дегена подхватила юбку, шкатулку и отпрыгнула в сторону.
Доуб не смог остановиться и нёсся прямо на стражника. Тот, не имея права двинуться с места, ловко подставил щит под удар. Гулкий звон оповестил о столкновении. Дегена злорадно усмехнулась, любуясь огромной шишкой, выросшей на лбу горбуна. - Второй горб вырос, - фыркнула она. Незаметно оказавшийся рядом с Дегеной начальник охраны решительно взял у неё из рук другой подарок для императора. Она непроизвольно сделала шаг вслед офицеру.
Доуб, проморгавшийся после удара о щит, не пропустил ни малейшей подробности изъятия шкатулки. Чувства его после потери зубов стали несколько грубее, но эмоционально ярче. - Ха-ха, ха-ха-ха, - торжествовал он, размазывая кровавые слюни по разбитому лицу. - Ха-ха, - вторила ему Дегена, найдя утешение в созерцании расквашенного носа слуги Дуна. - У тебя остались целыми глаза. Наткнись ими на копьё, - пожелала Дегена. - Подарок императору, - прошепелявил горбун, указывая Дегене на шкатулку.
Тем временем из складок плаща освободили вторую шкатулку. Оба подарка стояли у ног императора. Государь сосредоточенно разглядывал их, наконец указал на тот, открыть который решил первым. Выбор пал на дар Дегены. Начальник охраны открыл шкатулку...
Анна увидела небо. Целый день она думала, как бы ей выбраться на свободу, и теперь не спешила выходить. Покинуть шкатулку означало расстаться со злом знакомым и пойти навстречу злу незнакомому. Анна понимала - раз открыли шкатулку, придётся выходить, иначе вытряхнут, а падать больно. Она ступила на помост и испытала лёгкий приступ агорафобии. После шкатулки внешний мир показался нестерпимо шумным, выпуклым, таким огромным, что в нём запросто можно было потеряться. Она поймала себя на мысли, что хочет обратно, в шкатулку. Это показалось ей настолько отвратительным, что она захлопнула крышку и для пущей уверенности опёрлась на неё ногой...
Тиннор встряхнул головой. Неожиданность была не из разряда приятных. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы обрести дар речи. Крайнее удивление лишило его способности мыслить распространёнными предложениями. Глупо улыбаясь, хотя ему было совсем невесело, он, словно не доверял своим глазам, спросил: - Анна?
- Анна, - не без удовольствия, наблюдая за состоянием Тиннора, подтвердил Дун. - Скрипка, - продолжил Тиннор делиться своими глубокими впечатлениями. - Скрипка, - подтвердил Дун.
- Дегена, - логически завершил свою скупую мысль Тиннор. - Дегена, - согласился Дун. Мысли Тиннора обрели некую гибкость, которой не хватило, чтобы принять случившееся, как свершившийся факт и отнестись к нему, как можно спокойнее и хладнокровнее, но оказалось вполне достаточно, чтобы запаниковать и найти виновного во всех своих бедах. - Ты знал, - патетически начал он обличительную речь против Дуна.
- Знал, - не думал отпираться Дун. - Знал и не предупредил меня. Знал и ничего не сделал, чтобы предотвратить это.
- Я просил тебя задержать Дегену, - напомнил Дун. Тиннор издал неприятный гортанный звук и остался стоять с открытым ртом. Дун слегка хлопнул по нижней челюсти своего нервного собеседника. Зубы Тиннора лязгнули, едва не прихватив язык. Он окончательно пришёл в себя и принялся загибать пальцы, подсчитывая убытки: помог Анне вырваться из сетей - ему предъявят обвинение в содействии преступнице; принял Анну в своём доме - укрывательство преступницы; Дегена провела его, как младенца - изувеченное самолюбие; предала его - даже сказать нечего; и главное, скрипка - рыжая, покрытая лаком, со струнами, отзывающимися на дыхание ветра, была утрачена. Тиннор уже заказал для скрипки новый футляр: гнездо с искрящейся внутренней отделкой ждало своё сокровище... Анна бегло огляделась. Добрая сотня глаз на уровне ног Анны изучала и оценивала её сквозь призму розового тумана. Лиц Анна не различала - только глаза, будто выросшие на стеблях. Взгляд Анны скользнул по начальнику императорской охраны, окружению императора, упёрся в трон, подвешенный на цепях, креплениями уходившими в облако, и в того, кто на троне сидел - император размеренно моргал глазами, словно отбивал такт, казалось, все движения его точны и ровны и за каждым ожидался щелчок повернувшейся шестерни. На охрану Анна не обратила особого внимания, лишь на сети, висевшие у поясов, и копья с тонкими острыми наконечниками. Она бросила взгляд через плечо - Дегена, скорее отчаявшаяся, чем торжествующая, и горбун с разбитым, успевшим опухнуть лицом, оставили осадок более, чем неприятный, акцентированный тем, что она впервые увидела здесь кровь, такую же красную, как и в её мире. - Вы не всё вынули из шкатулки, - указала Дегена. Начальник охраны бесцеремонно отодвинул Анну, точно она была реквизитом, открыл шкатулку, погрузил в неё руки и быстро отдёрнул их - пальцы попали в одну из складок озера-одеяла и утонули в иле, холодном и склизком. Юный вельможа смотрел га свои растопыренные пальцы с таким ужасом, будто их подменили на вечно грязные и теперь ему придётся обходиться такими, какие есть - вонючими и мерзкими. Начальник охраны кивнул воину из караула, чтобы тот подошёл к шкатулке. Пока стражник, не выпуская копья, склонился над ящичком с сюрпризами, офицер потихоньку вытер руки о плащ подчинённого. От запаха, правда, избавиться не удалось. Воин достал озеро-одеяло и встряхнул его. Комья грязи взмыли вверх и расселись по перьям, украшавшим мундир начальника охраны. Лицо офицера облепила грязевая маска. Начальник охраны с содроганием оглядел себя - чистыми остались только руки. У трона императора разлилось крохотное озеро. Поднятый со дна ил замутил воду. На поверхности плавали окровавленные перья. - Спросите у неё, куда она подевала птицу, - потребовала Дегена.
- Где птица? - генерировал в крик своё раздражение начальник охраны.
- Пираньи сожрали, - ответила Анна. За время, проведённое в шкатулке, она немного поэкспериментировала с Сен-Сансом. Импровизации в довольно скверном настроении привели к тому, что голубое озеро заселили прожорливые хищные рыбки. Смерть лебедя из плавного величественного угасания превратилась в яркий короткий кошмар - царственную птицу просто разодрали на куски и съели. - Что такое пираньи? - высокомерно потребовал ответа начальник охраны. - Сунь руку в воду - узнаешь, - предложила Анна. Начальник охраны не стал рисковать, вероятно, посчитал, что ила с него достаточно.
Смех вокруг истории с грязью стих. У императорского трона стали шептаться. Голоса набрали силу, зазвучали громче. Шепот перерос в напряжённое гудение. Стрижами замелькали резкие жесты. Подарок Дегены вызывал недоумение.
- Велите ей играть, - спохватилась Дегена. Это был первый сольный концерт Анна перед столь многочисленной публикой. Анна обвела взглядом глаза за помостом. Чёрные точки зрачков кололи её. Она поклонилась. Её предстояло взять их сердца, выдавить из них кровь и наполнить звуками и болью, выцарапатьна них смычком нотные знаки, выпилить из них пюпитры, расщепить на дирижёрские палочки и обуглить их на дымящихся струнах или быть освистанной ими. Она услышала, как внутри неё настраивается скрипка, и тут же звуковые колебания встряхнули её нервной дрожью. Она была готова играть. Она даже знали, что именно будет играть. Анна ненавидела Дегену и всех, находившихся на помосте также, как Вивальди ненавидел зиму - белую, мёртвую. Анна полностью разделяла чувства рыжего монаха. Зима - отсутствие цвета. Зима - ледяные, стылые звуки. Времена года Вивальди - вот что она подарит вместе с Дегеной императору и посмотрит, обрадуется ли тот перемене погоды. Дегена забеспокоилась, стала смутно догадываться или её змеи почувствовали смертельный для рептилий холод, таившийся в струнах. Анна проиграла мысленно несколько тактов. Тяжёлые снежные тучи крабами наползли со всех сторон и сомкнулись на солнце. Анна почувствовала, как стремительно падает столбик термометра. Она взмахнула смычком. Ветер, бесцеремонный и грубый, как власть, требовательно рванул плащи и обнажил беззащитные перед холодом локти и шеи. Струны скрипки завизжали вьюгой. Звуки, острые и колкие, взмыли ввысь и вернулись морозом и снегом. На головы императора и его гостей обрушилась зима. Стужа, звеневшая в мелодии, сковала озеро льдом. Скрипка в руках Анны рыдала от ужаса перед разверзнувшимся снежным адом, и слёзы застывали на режущем ветру. Зачарованные создатели полностью отдавшись новым ощущениям, не замечали холода, ловили снежинки покрасневшими руками и пытались разглядеть их, близоруко щурясь от снежной кутерьмы, но крохотные кристаллы таяли быстрее, чем их удавалось хорошенько рассмотреть. Придворные дрожали крупной дрожью, классически стучали зубами и выжидательно смотрели на создателей, плутавших в метел, словно сомнамбулы. - Мне больно, - не зная, что такое "мне холодно", - закричала изящная женщина в прозрачных одеждах, облепивших её хрупкое тело. Крик потонул в вое вьюги, грозившей перейти в рёв бурана. Стенающие придворные сбились в кучу. Создатели замерзали поодиночке. Напряженный ритм разразился бешеным крещендо. И когда, казалось, небо под тяжестью снежных туч вот-вот упадёт на укрытую сугробами землю, а несчастным приглашённым снежные хлопья стали видеться пышными хризантемами, мелодия оборвалась, а с ней и зима. Солнце прорвалось сквозь блокаду туч и расправилось с сугробами, смешав сверкающее великолепие с грязью. Гости императора представляли собой довольно жалкое зрелище, Розовый туман развеялся и всё, что хотели скрыть, всё недостаточное и чрезмерное, все морщины и бородавки обнажено предстали в лучах дневного света, а рамкой, подчеркивающей неприглядное впечатление послужили напитавшиеся влагою и уныло висящие на владельцах одежды. Блестящее общество превратилось в ораву оборванцев. - Что это было? - поинтересовался основательно вымокший император, стряхнув с головы шапку снега, и тут же сам ответил на свой вопрос, - переделка мира - вот что это было. - Переделка мира, переделка мира, - шепотом отозвалось эхо из толпы. - Да-да, совершенно верно, Ваше Величество, переделка мира, - затрясла обледеневшими змеями Дегена. - В Рай мерзавку, - указал на Дегену пальцем император. На Дегену набросили сеть. Она забилась и зашипела от возмущения. Сосульки. Свисавшие с её змей, со стуком осыпались. Змеи Дегены очнулись от зимней спячки и угрожающе свернулись кольцами, готовые к стремительной атаке. Их толстые мускулистые тела лоснились на солнце. Воины семенили на месте, не рискуя приблизиться в Дегене на расстояние змеиного броска и пытались сбить её с ног копьями. Один из стражников изловчился и, в то время, как его товарищ ложным выпадом отвлёк внимание красавицы и её змей, рванул сеть - Дегена оказалась лежащей на помосте. Её тут же поволокли, награждая ударами тупых концов копий. Сильные пальцы Дегены безуспешно пытались разорвать мелки ячейки сети. - Я не хочу в Рай, - закричала Дегена, поднимая голову, - меня нельзя в Рай. Это не моя шкатулка. Я её украла. Это шкатулка мастера Тиннора. Сеть разделила её лицо на мелкие квадратики, превратила губы в лепёшки, только остренький носик выглядывал наружу. Горбун с сожалением оторвал горящий торжествующий взгляд от бьющейся в сетях Дегены. Он не хотел пропустить момент, когда её уволокут с помоста. Приходилось выбирать между двумя удовольствиями. Следующим кандидатом в Рай горбун видел Дуна и собирался помочь своему хозяину составить Дегене компанию. Часто кланяясь, горбун ринулся к императору. Император непроизвольно поджал ноги, будто его могли укусить. Доуб едва справлялся с радостным возбуждением, охватившим его. Он с трудом удерживался, чтобы вместо разумных объяснений не закричать попросту: "хватайте Дуна". - Вы совершенно правы, Ваше Величество. Сотой доли содержимого этой шкатулки достаточно, чтобы необратимо изменить мир, - захлёбывался он словами, - преступление налицо и преступника необходимо покарать. Это я принёс шкатулку. Я раскрыл козни негодяя, - не удержался и понёс полнейшую околесицу Доуб, обожавший в эту минуту императора, как предполагаемого исполнителя своего самого заветного желания, - шкатулка полна неожиданностей. Я не рискнул бы открывать её. И никому бы не посоветовал. - И этого в Рай, - оборвал излияния горбуна император. Доуб остолбенел. Из сказанного он понял, что произошло нечто ужасное, но полностью оценить постигшую его катастрофу, был не в состоянии, чересчур стремительным был переход от ожидаемого триумфа к полнейшему поражению. Пропасть оказалась слишком глубока. Он всё ещё мысленно падал, когда на него накинули сеть. Начальник охраны вырвал у Анны скрипку и смычок и спрятал их в шкатулку. Император махнул рукой в сторону, куда волокли Доуба и Дегену и благосклонно сказал Анне: - Тебе с ними, присоединяйся.