Аннотация: VII.V глава еще не написанного произведения.
VII.V Кость.
Георг Келлер кряхтя, поднялся из-за стола и направился к двери. Колено жутко болело, но мужчина решил, что обход территории нужно будет совершить до того, как окончательно стемнеет. Перспектива возвращаться в вагончик в полной темноте ему совершенно не улыбалась.
Выйдя на улицу, Георг понял, что знатно переоценил возможности своего зрения, и настроение его мгновенно ухудшилось. Черное небо, затянутое набухшими стальными облаками нависало над землей сплошь до самого горизонта. Внизу же успели вырасти огромные непроглядные тени.
Браня все на свете, мужчина двинулся по направлению к полуразрушенному четырехэтажному зданию, стоящему неподалеку. Взобравшись туда, можно будет воочию наблюдать все место раскопок.
Подъем к заветной цели отнял целых десять минут, и ознаменовался таким жжением в колене, что сторож стал прикидывать в уме, сколько ему будет стоить отпилить ногу и поставить на место нее протез. Однако эти мысли быстро перестали его интересовать, когда он все-таки добрался до верха. Старик подошел к самому краю и застыл как вкопанный, настолько разум его поразила картина, раскинувшаяся перед ним.
Мрак заменил собой реальность и размазался густым слоем всюду, куда доставал глаз. Лес за рекой, сама река, место раскопок, все, что, когда-то принадлежало этому миру исчезло, а на их место пришла тьма. И только слабые, едва видимые огоньки, Хайроуда, растянувшиеся в тонкую линию, и все время подрагивающие, говорили о том, что ничего не изменилось и все по-прежнему на месте.
"Ну и темень" - пронеслось в голове.
Где-то вдалеке ослепительно полыхнуло, и старик непроизвольно зажмурился, настолько яркой была эта вспышка. Он открыл глаза в тот самый миг, когда небо прорезала другая молния. Не такая яркая как предыдущая, но невероятно жирная и со множеством ответвлений. Она озарила собой все вокруг. И мужчина почувствовал себя слишком неуютно, чтобы и дальше находиться здесь одному, без крыши над головой. Поднявшийся ветер и запоздалый раскат грома, лишь укрепили его сомнения.
Единственное, что хоть как-то сглаживало паршивое настроение, было осознание того, что на несколько дней здесь встанет вся работа этих бесполезных, проклятых лицемеров. "Да уж - поскреб старик бороду, - это будет хорошее утешение".
Георг желчно улыбнулся мыслям, и собрался уже уходить, когда взгляд его упал на место, где стоял склад. Из смутно угадываемой двери лился тусклый искусственный свет. Он просачивался сквозь щель и таял у земли.
"Этот молодой мерзавец опять задержался допоздна, а потом внезапно сорвался и забыл закрыть. А я должен ходить за ним и подчищать все концы. Да, что он себе думает, черт возьми?" - старик сплюнул и, ворча, принялся спускаться вниз настолько быстро, насколько позволяла нога.
Ну да свет горел, и горел себе даже прилично, что сторож поневоле задумался, как это он не заметил его в первый раз. Подойдя ближе, Келлер услышал слабое металлическое постукивание доносившееся изнутри. "Значит, идиот до сих пор работает. Что ж, пора его обрадовать, что мы уже закрыты".
Старик отворил дверь и неслышно начал пробираться мимо стеллажей с раскопками, поглощенный мыслями о том, как он будет выпроваживать Удо Фертиха. Чтобы вместо молодого и взбалмошного археолога, свалившегося ему как снег на голову, обнаружить помощника господина содержащего все это поместье, с его дурацким именем, которое он никак не мог запомнить. Да еще в компании дочки господина и мелкой прислуги, с которой пару раз мельком виделся во время пересменки. Белинда или как ее там? Помощник-мулат стоял на коленях и стучал молотком. Это из-за него был шум. Он... Он прибивал веревки к доскам. Веревки, которые тянулись и обвивали молодого человека.
- Какой хороший песик, - засмеялась девочка и, встав на цыпочки, погладила бесчувственную голову.
Закончив забивать гвозди, мулат повернулся к прислуге, которая поднесла ему небольшой мешок, и принялся там что-то искать.
"Что-то чудовищное происходит здесь, - подумал Келлер. Неправильное. Невозможное. Хуже, чем просто убийство. Они в сговоре, а значит, бесполезно. Нужно звать помощь".
Георг Келлер неслышно развернулся и намеревался уже было уйти незамеченным, когда властный голос приказал:
- Стоять!
И не в силах ослушаться, он застыл на месте.
- Развернитесь.
Против своей воли, словно тело и не принадлежало ему, Келлер развернулся и с ужасом посмотрел на девочку, командовавшую им. Она взобралась на стол, стоявший у конца стеллажа и принялась неспешно болтать ногами. Для мулата и служанки казалось его и вовсе не существует, они продолжали заниматься непонятными приготовлениями.
- Далеко собрались, - улыбнувшись, поинтересовалась девочка.
Но сторож не ответил, потому что не смог найти слов. Ошалелый взгляд в недоумении перешел на взрослых, но они все так же упорно продолжали его игнорировать.
- Ауу, - помахал ребенок рукой, - я же с вами разговариваю.
- Я, я... - наконец произнес мужчина и захрипел. Слова застряли у него в горле, и он почувствовал, как кто-то невидимый своей железной хваткой медленно выдавливает весь воздух из груди.
- Да и сказать вам кажется совершенно нечего... Что ж, торопиться, никуда не стоит. Да и устали вы изрядно. Присаживайтесь, не стесняйтесь.
Ноги подкосились, и старик начал медленно оседать на пол, уткнувшись спиной в стену.
- Оу, как все плохо.
Девочка спрыгнула со стола, подошла поближе, засунула в нагрудный карман платок и похлопала его по плечу:
- На всякий случай.
Она присела напротив него и принялась изучать с видимым интересом, словно в руки к ней попалась забавная игрушка. А он почувствовал, как дышать становится все труднее, ведь воздух почти прекратил свое поступление внутрь.
- А вы ведь могли просто сидеть себе в вагончике и никому не мешать, - девичье лицо озарила милая улыбка.
Мужчина съехал на бок, и голова мягко коснулась пола. Липкая жидкость потекла из носа, и взгляд его уперся в алую лужицу, растекавшуюся прямо перед ним. Указательный и средний пальчики вошли в поле зрения, опустились в нее, и принялись расхаживать взад вперед:
- Никому нет до вас дела, и даже ваши родные не будут скучать по вам слишком долго. Вот, все что вы оставили после себя. Грядет большой праздник. Но даже на него вам не суждено попасть.
Кровь, полилась изо рта, и теперь он ею просто захлебывался. Маленькая хозяйка тем временем продолжала сидеть рядом с ним, разбрызгивать кровь и что-то щебетать, но слова, быстро перестали достигать его ушей. Все звуки в помещении начали гаснуть и уноситься прочь, не в силах противостоять той звенящей, оглушительной тишине, что вторглась внутрь. И Георгу показалось, что это шанс. Дыхание, с большим трудом Келлеру удалось его восстановить, и теперь он дышал мелкими прерывистыми вдохами, когда раздался первый визг. Чудовищный и нелепый, он сорвался на полутоне, но сейчас же был подхвачен другим, еще более жутким и невозможным. И тут же словно по команде в помещение ворвался целый рой расстроенных инструментов, начавших издавать звуки, на невозможных для человеческого, уха тональностях. Они быстро переплетались между собой и превращались в дикую скрежещущую мелодию. Полную визга и хаоса, дробившего все вокруг. Словно однажды злому гению наскучило приносить страдания традиционным способом, и он решил придумать нечто экзотичное. "Нет, нет, нет! Не надо, - пронеслось в голове". Теперь там играл целый оркестр, издевающийся над всем его естеством. Сторож застонал от боли, однако неведомый маэстро даже не думал останавливаться и мелодия, дикая и безумная становилась все быстрее и быстрее.
"Господи, что со мной происходит? Пожалуйста, помогите мне, кто-нибудь...".
Но Георгу никто не ответил. Девочку, находившуюся рядом, казалось вовсе не интересовали перемены происходящие с ним. Она продолжала что-то радостно рассказывать, все время, улыбаясь и жестикулируя руками.
"Пожалуйста, не надо, - пронеслась в голове угасающая мысль".
По телу прошла судорога, заставившая конечности выгнуться дугой.
"Закончите, кто-нибудь, закончите это!". Это было последнее, что он успел подумать, прежде чем музыка полностью захлестнула его, и он закричал. Мгновенья растянулись в вечность, и он продолжал кричать, не в силах совладать с этой болью в одиночку.
Все стихло. Маэстро улыбается, услыхав эти слова и отвешивает глубокий поклон, приложив руку к груди в знак признательности. Никто не произносит ни слова. Наконец маэстро поднимается, расправляет плечи и грациозно смахивает невидимую пыль с рукавов. Все ждут сигнала. Маэстро смотрит на музыкантов, они смотрят на него, и в глазах у всех плескаются дикие огни и понимание того, что сейчас произойдет. Палочка торжественно поднимается вверх...
Когда чей-то невидимый кулак с размаху влетает маэстро под дых и он, кувырком, падает со сцены.
- Раз ты так просишь, - беззаботно смеется в голове старика незнакомый мужской голос.
И вновь наступает тишина. Но теперь вместо страданий и боли, она приносит понимание неотвратного. Глаза Георга Келлера открываются, и он в последний раз осознанно смотрит вокруг себя.
Помощник владельца особняка. Имя ему Бхекезита, заковывает, пленника в кандалы с иероглифами. Служанка подле него, она сидит на коленях и готовит сосуды с жидкостями для ритуала, для чего-то, что просто не существует. Молодой человек без сознания, привязанный к столбу, немногим старше его дочери. Перед глазами мелькнули образы, метаморфозы, которые с ним скоро произойдут и он ужаснулся его участи еще больше чем своей. И девочка с ангельским лицом, стоящая прямо над ним. Взгляды пересеклись, и она поняла. Личико исказило злоба. Губы что-то беззвучно шепчут. Он не слышит, но прекрасно понимает смысл:
- Жертва. Должна. Страдать.
Внезапно один из музыкантов отбрасывает свой инструмент и с диким хохотом подскакивает к валяющемуся трупу. Руки его тянутся к палочке, и она сама прыгает к нему в руки. Безумная ухмылка перекашивает лицо и уже обновленный пританцовывая, он поднимается на сцену. Ведь то, что сейчас произойдет, будет по-настоящему особенным. Палочка торжественно поднимается вверх и...
Тишина. Легкий звон в ушах. Музыка ворвалась обратно словно ураган, сносящий все на своем пути. Теперь она была яростной и злой, стараясь как можно быстрее наверстать упущенное. Подобно озлобленной женщине, мстящей за измену. Все, что он смел пропустить. Мужчина закричал. Перед глазами возникла горячая кровавая пелена. Все картины и ощущения смешались и пропали. Последним, что успел почувствовать Георг Келлер перед смертью, был поцелуй испачканный в крови.