Улыбкин Александр. Своё место

Улыбкин Александр : другие произведения.

Полная луна, тишь вокруг, - травинка не шелохнётся. Привычных звуков ночи нет, всё живое вымерло или вообще не существовало. В лучах бледного светила листва на деревьях отсвечивает синевой. Воздух наполнен свежестью и прохладой. Но красота эта не помогает укрыться от погони в ночном лесу. Громоподобные звуки пульса в ушах и приближающееся нечто за спиной - лишь они здесь и сейчас, прочее - растворилось.

Мы бежим на пределе сил. Позади - враг. Дрожит воздух от его тяжёлого дыхания, и трещат ветки на каждом шагу. Мы не видим, что или кто это. Известно одно - бегство единственный, лучший вариант. Иного - не дано. Под ногами узкая змейка тропы. Лес почти поглотил её, укрыл слоем старой листвы и тонких веток. Бежать невыносимо, будто кто-то умышленно скрыл от глаз лужицы-ловушки с подгнившими листьями. В них так легко поскользнуться, потерять темп, или ещё хуже - распластаться на земле и стать добычей. А преследователю это нисколько не мешает - он всё ближе, но об этом лучше не думать.

С местностью что-то не так. Леса, болота, поляны, горы - всё смешалось, границы между ними небрежно размазаны. Сквозь деревья в лунном свете видны скалы и обрывы, а порой отсвечивают серебром ручьи. Деревья, кажется, и не настоящие вовсе. Неподвижность и маслянистые сине-зелёные отблески нагло врут о происхождении листьев из цветного воска. Всё вокруг - будто дешёвый фильм-сказка с декорациями из пластика. Декорации всё двигаются, а картинки искусственного леса тихонько сменяют друг друга, лишь тропа и звуки погони остаются неизменными.

Размытые водой участки мы перепрыгиваем, а в поглощённые растительностью - вбегаем, прорываемся сквозь живую изгородь. Всё против нас. Ветки хлещут по лицу, царапают кожу и рвут одежду в клочья. Разум цепенеет от страха, но чётко сознаёт, - тела наши уязвимы и слабы. И всё же, теряя бесценные секунды, мы пробиваемся, бежим дальше. Очень хочется жить.

Нам снова встречается заросший участок, и друг прыгает в стену леса первым, я - следом за ним. Я вываливаюсь с другой стороны, и понимаю, что остался один. Спутник мой испарился. Звуки недавней смертельной угрозы за спиной стихли, и я позволил себе упасть. Сил бежать дальше резко не стало.

На месте колючего кустарника возникла узкая расщелина. Рядом с ней был человек. Босой, одетый в старую свободную рубаху и тёмные мешковатые штаны. Он стоял и смотрел на луну. Сразу и не поймёшь, какого он был возраста, то ли около сорока, а может, и все семьдесят. Лунный свет позволял рассмотреть отсутствие бровей, ресниц и любой другой растительности на голове. Вместо левого уха у незнакомца торчал небольшой обрубок. От него, слегка цепляя щеку, под одежду "уползал" широкий серый шрам. Казалось, человек даже не дышал, он просто стоял и смотрел. Так вглядываются в горизонт перед опасным путешествием, испытывая будущие тяготы дальней дороги и восторг от пройдённого пути.

Агония от преследования пока не прошла, и кровь в висках пульсировала слишком громко, чтобы нормально соображать. Всё вокруг замедлилось и размылось.

Где мой друг? Почему он мне друг, ведь я даже не помню его лица, и как зовут, тоже не знаю? Кто этот человек на краю обрыва? Где я и как здесь оказался?

Безумно хотелось пить, а горло пересохло - не скажешь и слова. Попытки сглотнуть слюну делали только хуже. От обморока отделял лишь страх да взбесившийся желудок, что вздумал вывернуться наизнанку.

Пока я пытался собрать себя воедино, человек у обрыва обернулся и начал меня рассматривать.

- Друга ищешь? - спросил он.

Голова кругом пошла, - столько вопросов родилось за последние секунды. Хотелось выпалить всё разом, но я смог выдавить лишь:

- Да.

- Неужели ты... не понимаешь? - тихо спросил он. В этот раз в словах звучали и удивление, и неуверенность. - Видимо, да. - Человек повернулся к обрыву и указал вниз. - Он там, на дне лежит, сам виноват, - прозвучал сипловатый голос, и это убивало.

Живот вдруг наполнился чем-то холодным и гадким. Ещё мгновение, и я точно упаду, провалюсь в неизвестность. Я дрожал, очень хотелось плакать. О, если б мог, то я ломал бы деревья вокруг и крошил в порох скалы! Я же... любил его? Не помню лица и не знаю имени, но я любил этого человека! Так любят лишь родственную душу, что явилась и стала тебе наградой после мук среди зверья и врагов. Я ведь мог открыться ему в чем угодно! То был настоящий друг.

Я сидел и не осмеливался посмотреть на тело в расщелине. А может это сон и скоро всё кончится? Я не мог понять, куда подевались кусты и почему на их месте сейчас обрыв, почему я не упал?

- Малыш, что за примитив ты сотворил? - вдруг заговорил незнакомец. - Ещё и приятеля затащить умудрился. Чудненько...

Что за бред? Кто он вообще такой?!

Я шатался, но всё же подошёл к обрыву. Внизу определённо кто-то лежал. Этот кто-то не шевелился, конечности его были неестественно вывернуты, а по поверхности скалы возле тела медленно расплывалась тёмная лужа. Ноги предательски подвели, я рухнул на землю и на какое-то время снова впал в забытьё.

Незнакомец так и стоял на месте. Теперь он полностью переключил внимание на меня. Луна его больше не интересовала.

- Ну что, увидел? - спросил он.

- Увидел, - прошептал я.

- Это место, здесь многое возможно. Тебе повезло.

- Где я? Что происходит?!

- Да не паникуй ты, - непринуждённо отвечал он, - делов-то, - человека убил. Бывает.

- Нет! Нет! Я не мог! Это не я! Ведь он "сам виноват"? Я тут ни при чём!

Тело вдруг разучилось дышать, а голова закружилась. Каждый вдох стал настоящей пыткой.

- Э-э-э, дружок, - теперь уже с улыбкой отвечал человек, - я о тебе говорил. Ты виноват. Всё это подобие леса - лишь плод твоего воображения.

- Так это сон?! - выпалил я. Как же хотелось поверить, что всё - лишь странный бред.

- Важно другое - ты смог затащить человека в Тень. Интересно, ты хоть понимаешь, что сделал?

- Тень!? Что за тень?! Кто ты такой?! Что происходит?! - я тратил последние силы и орал. Хотелось оказаться где угодно, только не здесь. Неужели всё правда?

- О чём ты думал?

- Я... я не знаю, не помню. Был только страх. Страх и усталость... - я пытался восстановить последние события, но память то и дело ускользала, лишь дразнила, не позволяла себя даже нащупать.

- Как ты вообще попал сюда? Нужно... понимать свои мысли, контролировать их. Ты боялся - это так, но не умереть, а остаться... хм, в одиночестве. Тот, кто лежит на дне обрыва, видимо, дорог тебе, раз он здесь. Какая редкость.

Хотелось снова орать, что я ни при чём, но сил на это не нашлось. Оставалось лишь слушать:

- Ты ведь боялся остаться один, и лишь на миг подумал, что друг умрёт, а ты будешь сам против всего мира. Глупость какая. Помереть от придуманных проблем другого человека... Даже не от проблем - фантазий.

На душе было гадко, я всё ждал, когда же этот кошмар оборвётся, я проснусь в тёплой постели, пойду завтракать в столовку, а после отправлюсь на занятия. Но утро не наступало, мёртвые декорации ночи стояли на месте, а человек говорил и говорил, не умолкая.

- ...а, знаешь, ведь технически он убил себя сам. Он лишь на миг представил, что на этом месте обрыв. Так и случилось, для него. Ведь ты-то ни в чём не сомневался... даже будь это иначе, ты всё равно бы не смог себе навредить... сильно.

Я просто не знал, что говорить, а вдруг это правда, и я убил его? Кого? Как?

- Эй! Ты меня слышишь? Понимаешь, о чём речь? - незнакомец приблизился на пару шагов, картинка передо мной дрожала, будто кто-то бил по голове снова и снова.

Я почувствовал тяжесть в области сердца, и увидел, как прогибаются рёбра.

Перед глазами снова всё дрогнуло, я хотел дышать и не мог...

Вдруг к губам коснулось что-то липкое, тёплое, с гадким привкусом табачного дыма.

Незнакомец стоял рядом и, похоже, просто смотрел. Лица его я уже не мог различить.

Всё вокруг перевернулось, ещё раз задрожало и смялось словно газета.

Кошмар оборвался. Пришло спасение.

Я понял, что дышу. Открыл глаза, узнал пару знакомых лиц и лишь потом позволил себе скатиться в беспамятство.

Директор постоянно теребил очки, одевал их, потом снимал и нервно протирал линзы тряпочкой. Он невероятно боялся, по-детски, до дрожи в коленках. И это в свои-то пятьдесят пять, имея среди подчинённых прозвище "хозяин".

Жизнь была так прекрасна, и всё шло своим чередом. Кошелёк стабильно наполнялся, а старость близилась не так уж и быстро, да и сыновей удалось "пристроить" куда надо. Успел вот стать дедом, а недавно даже обзавёлся молоденькой любовницей. Ещё тридцать минут тому назад он не сомневался - жизнь удалась. Последние лет пять он постоянно так думал и был невероятно доволен собой. Ведь ему несказанно повезло стать директором детского приюта. И заведение с его приходом стало вполне приличным местом!

Добрые спонсоры чаще всего находились сами. Они запросто жертвовали средства, а взамен требовали лишь рекламу да хвалебные речи на камеру. Попадались и политиканы, которым важно было создать нужное лицо для народа. В общем, постоянно возникали способы условно-безопасно улучшить благосостояние и одновременно помочь воспитанникам. И тут такое... Наверняка его могут разжаловать. И что же делать потом? А... вдруг всё обойдётся?

"Не видать мне тюрьмы!" - думал он. - "Уборщик виноват, так пусть и расхлёбывает! Оплачу штрафы за ремонт в период учёбы и всё!"

Шкурный вопрос для директора был, конечно, превыше всего в экстремальных ситуациях. Но кто ж осудит за подобное? И кто бы действовал иначе? На самом деле погибшего парня ему было жаль. Но, что поделать, нужно ведь теперь как-то выкручиваться.

***

Ребята давно донимали Петровича. Многие подтвердят, что он не раз гонялся и орал им всякие гадости вслед. Сейчас же уборщик чувствовал себя хуже некуда. Вчерашний хмель до сих пор не выветрился, а утренняя порция алкоголя только начинала действовать. Но Роман был в себе и полностью сознавал всю тяжесть ситуации. Случилась беда, и виновник здесь всего один...

Он сидел у стены, пока кто-то из рабочих делал массаж сердца Максу. Второй же мальчик вряд ли выжил - третий этаж, а внизу - бетонные плиты... Как же его хоть звали-то? Встать бы, да посмотреть, что там с ним... Но тело злостно игнорировало все попытки сдвинуться с места, Роман мог лишь наблюдать за всем, будто со стороны, будто он к этому и не причастен вовсе.

"Зачем? Зачем же всё это?" - мучил себя беззвучным вопросом Петрович, смотрел в потолок и лил слёзы. - "Как же всё вернуть или исправить?"

Сегодня он снова беспомощен. Второй раз на веку обычные шалости оборачиваются для него трагедией. Кажется, лет десять прошло после потери сына.

Они играли во дворе с другой ребятнёй, мяч выкатился на дорогу, и мальчик просто за ним побежал... Водителя внедорожника посадили, конечно, - тот, к несчастью, проскочил "на красный". Но... вернёшь ли этим сына? Жена так и не простила Романа, и где-то через полгода пришлось разойтись. Он оставил ей квартиру, а сам подался жить на окраину города, в старый дом родителей. Любимую работу в студии местного телевидения Петрович променял на должность уборщика в приюте неподалёку от нового места жительства. Унылые вечера теперь коротались либо в компании "ящика", либо с незадачливым соседом, что решил пожить на старости лет в своё удовольствие. Все двадцать четыре часа в сутки он, не жалея здоровья, был одержим борьбой с "извечным злом" - алкоголем на прилавках ближайшего магазина. Через пару лет бывшая супруга снова вышла замуж, и уехала то ли в другой город, то ли в другую страну, ходило несколько различных слухов. А ещё она снова родила... девочку, кажется. То были хорошие вести... Сам-то он до сих пор не мог забыть случившееся. В тот роковой день под колёсами "пятитонника" погибло два человека.

***

Дэн и Макс во всю свою подростковую прыть убегали от Петровича. Дядька он добрый, и с таким точно не соскучишься. Но народ вокруг скорее всего думал, будто уборщик убить их готов, ну или, скажем, покалечить. Но он лишь подыгрывал. Часто он даже сам провоцировал их на шалости. Особенно, находясь "под градусом", а последнее случалось не так уж редко.

Сегодня же Петрович был явно в ударе, гнал их через всю школу и доблестно размахивал щёткой. Зрелище организовалось небезынтересное и к погоне подключились несколько наблюдателей помладше. Сами они пока не осмеливались на подобные выходки, но хотели хоть как-то поучаствовать в процессе. Это же настоящее приключение!

Шум погони, звонкий смех и галдёж переместились на третий этаж. Петрович раскраснелся и изрядно вспотел, но гнал двух друзей, не забывая проговаривать им вслед пару-тройку крепких слов. Голос "загонщика" постоянно срывался.

Они бежали по коридору в сторону спортзала. Там как раз работала бригада строителей. Если всё будет нормально, то уже к осени старый зал полностью преобразится, а рядом появится полноценная качалка с кучей разных красивых железок.

Работы велись полным ходом, везде вдоль стен хаотично валялись стройматериалы, мусор, инструмент и другая всячина - обычная рабочая обстановка или, проще говоря, полный бардак. Неизбежное зло в мероприятиях подобного рода.

Круто было заманить Петровича на третий этаж. Тут же везде горы всякой гадости! Вот смеху-то будет, если он по дороге шлёпнется в кучу мусора, а в воздух поднимутся облака пыли! Петрович же начнёт материться ещё громче!

Они вбежали в коридор перед залом, и поняли, что оказались в тупике. На массивных дверях красовался огромный чёрный замок.

Теперь Петрович их всё-таки поймает и чьим-то ушам явно не поздоровится. А позже придётся не меньше часа слушать его нравоучения об уважении к старшим. В конце "монолога" он снова расскажет какую-нибудь историю из жизни. Историю с большой буквы и с глубочайшим смыслом. А потом будет мировая - чай и сушки.

Оказалось, возле спортзала появилась дверь в другое помещение. Проход закрыли времянкой из каких-то отходов фанеры и полиэтилена.

Дэн рванул первым и, не глядя, вбежал внутрь. Макс уже почти схватился за ручку, но вдруг споткнулся о ведро с водой и с глухим влажным звуком приземлился на бетонный пол. Макс сильно приложился головой, и лежал без сознания в луже грязной воды, когда рядом приземлилась выбитая из рук строителя электродрель.

***

Со двора детского приюта под странным названием "Прайм" выехали две машины скорой помощи. Одна с включёнными сигнальными огнями и сиреной везла в больницу чуть живого Макса, вторая - изувеченное тело Дэна в морг.

Ремонтные работы приостановили, а некоторых рабочих увезли в участок зафиксировать показания. На месте происшествия остались пара рабочих и директор. Он всё волновался и думал, как же теперь быть с предстоящими хлопотами. Пока завхоз и учитель физкультуры смывали следы трагедии, директор ходил рядом и никак не мог унять тревогу.

Денис и Максим поступили в приют пару лет тому назад с разницей в несколько дней. Их, как новеньких, поселили вместе. Новички сдружились, стали друг для друга семьёй. В переделках и приключениях они обычно оказывались вместе, отвечали за всё тоже всегда вдвоём. Оба, не смотря на не безоблачное прошлое, показывали себя способными и развитыми детьми. Они преуспевали в учёбе и с лёгкостью манипулировали окружением. Эти двое умудрились убедить всех вокруг, что они на самом деле братья, а отец их - он, директор приюта. И, мол, они от разных матерей, а он, подлец, вместо того, чтобы признать своими детьми, поселил их в это гадкое место. И это после трагической кончины их бедных мамаш. А ещё он, наивный, якобы полагает, будто братья не знают кто их отец. Бред! Дошло до того, что директора отчитала одна из техничек, даже сплюнула на пол перед ним. Вот настолько ей был противен находящийся рядом "мерзкий, бесчестный червяк", - так и сказала. Слава богу, Петрович подоспел на помощь и оттащил эту полоумную Татьяну Ивановну. А она в своих требованиях уже дошла до восстановления справедливости и немедленного усыновления обоих ребят. Позже она виновато извинялась, но, похоже, так и осталась при своём мнении. В приюте ещё полгода шептались о том, что мальчишки так подозрительно похожи на директора. В итоге всё докатилось до жены, и пришлось делать анализ ДНК "...дабы установить истину...", - вещал физрук на общем собрании и сердито морщил лоб. Это ж надо, и он туда же! Чья бы корова мычала вообще?

Дэна с Максом пришлось тогда наказать. Их на какое-то время расселили по разным комнатам. И именно это стало самым страшным. А быть целый месяц рабами у Петровича и по вечерам махать веником, их нисколько не пугало.

Возле спортзала в приюте "Прайм" достраивали ещё один корпус. Там хотели разместить тренажёрный зал, раздевалки на втором этаже и пару складских помещений на первом. Проём, откуда выпал Дэн, был входом на новую лестничную площадку между старым зданием и пристройкой. Лестничные пролёты хотели ставить после обеда, а до этого дыру в стене решили закрыть наскоро сколоченным подобием двери из подручного хлама. Ребятам и Петровичу не повезло, появись они чуть позже, и всё бы закончилось как обычно.

***

Макса определили в одиночную палату с хорошей мебелью, кондиционером и огромным телевизором. Похоже, "хозяин" позаботился.

Первые дни Макс всё время спал, а когда приходил в себя, то постоянно ревел и твердил, что только он виноват в смерти Дениса. Врачи поведение это списывали на шоковое состояние, давали порцию успокоительного, и он снова засыпал. Так прошло пару недель.

Однажды пришёл врач и сообщил, что полученные травмы больше не представляют опасности, и Макс может спокойно отправляться домой. Добрый доктор даже предложил отвезти его в приют на "скорой", чтоб не дай бог из-за недавнего ушиба дурно не стало.

Врач дело говорил, голова-то кружилась, но Макс решил, что появиться в приюте вот таким вот образом будет нехорошо, и отказался. Провожатые ему не нужны, ведь он тринадцатилетний взрослый парень, и сможет позаботиться о себе сам.

Позже он собрал вещи и тихим шагом направился в сторону остановки, что ютилась сразу же за больничным парком.

По дороге прицепился какой-то парень, кажется, тоже из приюта. Незнакомец болтал без умолку. Он рассказал, как попал сюда, и как долго лежал, какого цвета было одеяло, какая красивая медсестра Лида, какой гадостный компот тут дают в обед, и какие хорошие здесь врачи.

Есть такой тип людей - их всегда хочется заткнуть, когда они открывают рот хоть слово сказать, и сделать ты это попросту обязан, так как, открытый однажды рот - более не закрывается. Нежданный попутчик относился как раз к таким, но ему везло, - Макс не хотел никого затыкать, он тонул в своих мыслях и не слышал те горы бреда, что заливал ему этот болтун. Безразличие же со стороны Макса нисколько не смущало "говоруна", наверное, таким людям и не нужна внимательная аудитория, они лишь хотят озвучить слова, что приходят на ум и послушать себя.

Слова незнакомца из жуткого видения не шли из головы: "Ты сам виноват", - всплывало в памяти, навевало холодок, придавая уверенности, что всё правда. Он понимал, трагедия Дениса - лишь несчастный случай, но так и не мог избавиться от горького ощущения своей вины в смерти друга.

Глава 3

Раздор и хаос, беды, что меж нами,
Мы - порождаем их, лелеем, словно страх.
И где есть явь, а что придумали мы сами,
Уж не понять, и... всех нам благ!
Но как же быть, как выжить нам?
В придуманных и проклятых мирах.

Луций продолжал семейное ремесло, и занимался портным делом. Он арендовал помещение неподалёку от сенатской площади, влетало это в копеечку, но вполне себя оправдывало, - центр ведь всегда наполнен людьми, и они, так или иначе, нуждаются либо в приобретении новой одежды, либо в починке старой. В мастерской работало трое помощников, и доход предприятия весьма достойно обеспечивал семью, позволяя излишества вроде обучения сына музыке и баловства дочерей всякими побрякушками. А в последнее время даже появились немалые запасы монет в кожаных мешочках, - Луций прятал их в различных закоулках дома.

Предстоял обычный день. Луций встал пораньше, сложил в сумку немного еды и неспешно направился в мастерскую. Торговый сезон уверенно набирал силу, граждане день ото дня оживлялись всё сильней, и уже сейчас обеспечивали работой с утра до ночи. Даже закралась мысль, а не нанять ли ещё пару новых людей.

Работа у Луция всегда буквально кипела, он любил своё дело и даже не брезговал трудиться бок о бок с подчинёнными. Впрочем, главная польза с этого выражалась в лишних баллах уважения со стороны работяг и, соответственно, в изменении баланса между трудом и его оплатой в пользу хозяина. Как и всю прошлую неделю, они в основном шили одежду для разной маститости торговцев и кое-кого из мелкой знати. В целом Луций прилично преуспел за последние годы и стал очень популярен в кругу людей со статусом выше рядового. Удача и талант создавать красивые вещи творят чудеса.

***

Однажды поздней ночью он наткнулся в переулке на избитого до полусмерти парня. Луций считал себя добрым и порядочным человеком, потому решил помочь бедолаге. Привёл того к себе домой, промыл раны, накормил и дал свежую одежду. Наутро же незнакомец исчез, даже не соизволив рассказать, что с ним приключилось. Вскоре к ним явился посыльный, - то был помощник одного из сенаторов. За его коня можно было выручить приличный куш, а одежда с украшениями стоили больше, чем Луций в то время зарабатывал за несколько лет. Посланника по дороге не ограбили лишь из-за суровости его господина. Хотя, небольшой отряд светловолосых наёмников казался внушительным доводом в пользу выбора мирного способа сосуществования. По крайней мере, здесь и сейчас. Это были северяне, дикари. Их лица покрывали шрамы, а голубые глаза холодно оценивали каждого, кто попадался на пути. С их народом республика то и дело воевала. Множество племён не поддерживали общий настрой к противостоянию агрессору, и это прекрасно способствовало торговле и найму воинов. Слава о свирепости этих варваров была известна каждому. Пожалуй, она даже делала большую часть работы по отпугиванию всей местной швали.

Луций увидел перед своим домом такую процессию, и не на шутку перепугался. Но знатный гость лишь передал небольшой свёрток из дорогого пергамента, почти снисходительным тоном попросил напоить лошадей и откланялся.

Сенатор Титус и его единственный сын Марк закатывали на своей вилле пир. Что за повод, толком никто не знал, но засветиться в обществе, целый вечер пить дармовое вино, вкушать угощения и развлекаться - многим придётся по вкусу. Луций с женой попали в число приглашённых, и это стало для них настоящим событием.

Чем сын сенатора мог заниматься в той части города, где жил Луций, - неизвестно. Марк отказывался что-либо разъяснять, но это и не важно, ведь он жив и вполне здоров. Всё могло сложиться намного хуже - те кварталы всегда славились тёмными закоулками. И, чуть ли не ежедневно, там находили пару-тройку убитых. Соваться туда без охраны - небывалая глупость, особенно для отпрыска сенатора.

Титус гордился решением сына именно так отблагодарить человека, что помог в ту ночь. Очень мудро дать шанс этому пускай и очень способному, но всё же простому трудяге показать свои таланты публике. Такая возможность - награда существенно более важная, чем просто тугой кошелёк. Луций заработает своё и без вмешательства посторонних. За шанс реализовать себя этот везунчик никому и ничего не будет должен.

Вечер среди друзей и врагов сенатора, а также поднятая Марком чаша с вином "В честь спасителя!" перевернули жизнь семьи Луция.

Подружиться с кем-либо из приглашённых он, конечно, не имел и шанса, но завоевать долю симпатии от пары-тройки гостей было более, чем реально, и для начала вполне достаточно. Так и случилось. Уже на следующей неделе к нему в мастерскую пришла дочь одного из богатеев. Пришла ради интереса. Потом она привела подруг. А спустя пару месяцев в списках постоянных клиентов числилось с полсотни разной важности господ.

***

Конец дня выдался, как нельзя лучше - Луций всё же получил разрешение расширить своё дело. Люди с достатком всё чаще обращались к нему, и многим не нравилось, что приходится наравне с простолюдинами пользоваться услугами одного и того же мастера. Поэтому Луций и решил разделить заказы. Вторая мастерская расположится ближе к центру, и будет обслуживать только представителей знати. Обычные люди не смогут позволить себе те цены, по которым придётся работать на новом месте. Здесь Луций будет лично заниматься каждым клиентом.

Перспектива лебезить и кланяться перед толстосумами не очень радовала. Но, что поделать, иного способа увеличить прибыль ведь нет? В любом случае, это - успех, и его стоит отметить.

***

Сновидения беспощадно развеивались, странный запах и галдёж толпы грубо крошили мир грёз.

- Очнулся! Демон! Бей его! Бей! - орал кто-то во всё горло, а другие голоса рьяно ему вторили.

Луция подхватили будто тряпичную куклу и поставили на ноги. Но всё это лишь затем, чтобы кто-то из толпы начал вколачивать ему в голову свои здоровенные кулачищи.

"Где Лидия? Дети?" - далёким эхом отозвалось в мозгу.

"Куклу" выволокли во двор и начали пинать все, кому не лень.

К моменту появления стражи, Луций был едва жив. Ещё немного, и его бы порвали на части.

"За что?" - мелькнула мысль. Что он сделал? Он хотел спросить у одного из стражников, но лишь получил тычок древком копья в живот и впал в беспамятство.

***

Выплеснутая в лицо ледяная вода вырвала из незнающего боли беспамятства. От полученных увечий сразу пошли волны жара. Пришлось сцепить зубы. Кажется, стало легче. Тело освоилось, привыкло к боли. Из-за налитых кровью век никак не удавалось разобрать, где он сейчас. Запах и сырость наводили на мысль, что это место скорее всего глубоко под землёй.

Он был прикован к стене. В комнате находилось ещё двое. Один стоял спиной и перекладывал что-то на столе. Звон металла о металл ни с чем не спутаешь. Видимо, то его инструменты...

Второй же человек, слегка сутулясь, смотрел в упор и будто цеплялся своими глазёнками-крюками. Он что-то искал в лице Луция.

- Меня зовут Адриан. Я расследую случившееся. Расскажешь, зачем ты это сделал? - промолвил он.

- Что сделал?

- О-о-о! Ну не надо же так! - человек ехидно улыбался. - Не увиливай, всё же ясно! Скажи правду и будешь казнён, а иначе... мой друг освежит твои воспоминания. Это продлится не один день, дело он своё знает. Ты так или иначе всё выложишь.

- За что я здесь? - прохрипел Луций, уже полностью сознавая, где находится и что происходит - ему назначили допрос с пытками. Но... за что?!

Следователь подошёл впритык и, глядя в глаза, тихо сказал:

- Ты прошлой ночью семью свою убил, жену и детей. - на последнем слове он, что есть сил, вдавил узнику палку под рёбра. - Помнишь?

- Нет... Не... может быть! Они живы. Я знаю! Где они?! - бедолага тратил остатки дыхания на никому ненужные слова. Страх за своих любимых почти вытеснил боль.

- Плохо, мой дорогой, совсем плохо врёшь. Признайся, и будет лучше. Ты - нежилец! Люди сами всё сделают! Понимаешь? Толпа тебя сожрёт! - шипел Адриан.

Луций, беззвучно плакал и пытался вырваться из оков. Руки и ноги под металлом начали кровоточить. Он лишь помнил, что вчера был самый обычный день, неотличимый от множества других таких же.

Адриан искренне желал чистейшей боли преступнику. Этот с виду обычный гражданин убил жену и детей. В их телах с трудом узнавалось человеческое, они были истерзаны и расчленены. Этот выродок убил всех и улёгся спать среди ошмётков плоти своих родных! Может припадок какой-то? Или это вообще сделал кто-то другой? Но что за мужчина допустит подобное? Кто не будет пытаться спасти семью? А может его опоили?

Когда в дом ввалилась толпа, Луций спал. Судя по остаткам на столе, вчерашним вечером семья что-то праздновала. Может, всё же лишнего перебрал?

Орудие или орудия преступления так и не нашли. Всё режущее-колющее в доме, если и было чем-то испачкано, то лишь едой. Хотя, он же мог после содеянного всё вымыть? Но тогда почему не пытался скрыть другие следы? Убить нескольких человек, оставить их лежать, как есть, вымыть нож (или чем он там это делал?), и лечь спать рядом в луже крови вместо того, чтобы сбежать?

***

Луция пытали всего два дня. Потом пришёл человек, шепнул пару слов следователю и спешно удалился.

Адриан был явно разочарован. Прошлой ночью подобным образом убили ещё две семьи - соседи Луция, а также родня жены. Ничего не оставалось, кроме как отпустить несчастного. Не мог же он, находясь в цепях, совершить такое?

Но... вдруг, он действовал не один, и прошлой ночью его подельники (или подельник?) снова вышли на охоту?

- Твои муки окончены, - скупо бросил Адриан. Похоже, он и сам радовался тому, что всё кончилось. Вид крови и чужая боль... не самое лучшее, что может быть в этой жизни.

- Они живы? - пленник едва мог говорить. Но вместо ответа на свой вопрос он лишь услышал о новой трагедии.

- Соседи и родня жены убиты. Дорогу вы кому-то перешли, что ли?

- Я... не знаю, - прошептал Луций, всё пытаясь понять, сон это или явь.

Пока Адриан сообщал другие новости по делу, пришли люди в тёмных одеждах и освободили Луция от цепей. Потом явился лекарь. Он долго осматривал раны, морщил лоб, бормотал странные слова себе под нос, потом что-то шепнул следователю и удалился. Луция обмыли, перевязали, где надо, дали чистую одежду и отвезли домой. С этого дня он остался без друзей и родных, а также без видимых причин для того, чтобы жить.

Новое место превзошло любые ожидания - огромнейший дом, сад, лужайка, аккуратно подстриженные кустами по периметру, а ещё бассейн. И всё это в моём распоряжении.

Объявившийся родитель, видимо, неплохо подзаработал, пока мы тут занимались выживанием. Хотя... можно ли его винить в чём-то? Подозревал он о существовании сына или нет? Выйдет ли простить его лишь за то, что он кажется неплохим человеком?

Родителя звали Николай Сергеевич Розовый. Быть розовым не хотелось, фамилия, что досталась от мамы, Подорожный, казалась вполне себе нормальной. Николай Сергеевич, так его пока приходилось называть, возражать по этому поводу не стал. Он посмеялся и сказал, что прекрасно всё понимает, ведь сам в детстве не раз страдал из-за своей "цветастости".

И всё же не верилось, что бывает так в жизни. Месяц тому назад мир казался мерзким и несправедливым, погиб лучший друг, и будущее представлялось лишь чередой страданий. И вдруг объявился... отец. Даже подружиться с ним вышло, а о материальных благах даже говорить не стоит. Исправить он что хотел, или, может, вину искупить пытался, но чуть ли не каждый день подарками засыпал, стоило лишь обмолвиться о желаемом. Сначала это было захватывающе. Но уже довольно скоро совесть всё же напомнила о себе, и пришлось оставить в покое слабости нового родителя. К тому времени в списках приобретений числилось несколько велосипедов, компьютер, ноутбук, куча модных шмоток, штанга, две гири по тридцать два кило, игровой автомат, музыкальный автомат, такой же, как и в барах голливудских фильмов и тьма другой странной дребедени. Но агония прошла, наступило время спускаться с небес и быть серьёзным. Возникла новая проблема - что теперь с нажитым добром делать, особенно с гирями и штангой?

Дом отца был новёхоньким, отстроенным год-два тому назад, но кладовка на чердаке всё же оказалась доверху забита всяким хламом. Там нашлось множество коробок с альбомами и старыми фотографиями отца. Внешнее сходство с ним на побледневших карточках поражало - форма глаз, тёмные курчавые волосы, острый подбородок, улыбка, - всё было практически идентичным. Даже казалось, будто смотришь на себя со стороны. Вот только места и люди на этих фото были совсем из другой жизни.

***

Почти четырнадцать лет назад Николай думал, что бросает родной город и юную прекрасную Викторию Подорожную не просто так, - он неистово верил в свою способность открыть абсолютно любую дверь. Более того - где-то в глубинах сознания нежно лелеялась мыслишка, что мир вообще вскоре сам покорно ляжет у ног. Наивно, глупо и рискованно, рисовать себе такие "картины". Так сказал бы любой прагматик. Вот попытка Николая найти своё место под "солнцем" и обернулась чередой тяжких испытаний. Одно лишь везение, не ум и целеустремлённость, а непредсказуемый мистер "рэндом" позволил ему стать таким, как сейчас.

Счастливые люди не играют в лотереи. Пожалуй, с этим ведь многие согласятся? А Николай страдал от своей никчёмности, и уж давным-давно разочаровался в жизни. Среда его обитания ограничилась тремя "точками" - пост сторожа на стоянке, койка в конуре на восемь "квадратов" и стойка бара через дорогу. Он тратил свой крошечный заработок лишь на две вещи - аренда жилья да выпивка. В какой-то из дней ему не хватало жалких тридцати монет на ещё одну банку пива, и вместо этого он взял лотерейный билет. Впервые в жизни.

Успех подло ждал и вскрылся в самом безнадёжном месте, в уникальнейшей точке пути, когда приходит осознание, что мир - дерьмо, а все мучения можно оборвать лишь вместе с жизнью... Если не вспоминать вопрос смелости, конечно.

Половина жизни ушла на обучение. Успешное окончание школы, театральное, потом гастроли. И всё ведь складывалась вполне удачно! Но... стоило захотеть большего, и что-то пошло не так. Жизнь ответила плевком в лицо за то презрение, что Николай испытывал к ней, не мог утолить в себе жажду успеха. А потом она в полной мере показала его ничтожность, но всё же почему-то подарила ещё один шанс.

Николай не был фаталистом, не верил в судьбу, но подобные вещи могут довольно ощутимо "ударить" в голову. Может, и не стоило стараться? Вдруг как, надо было сразу ехать за тридевять земель, упиваться до полусмерти и в один прекрасный день просто купить этот проклятый клочок бумаги? Ошеломляюще, вот так вмиг стать богатым человеком... даже обидно, что ли. Николай почти погряз в отчаянии, он пытался ощутить в себе присутствие хоть какого-то удовлетворения. Но... оно никак не наступало. Жалкий неудачник, никому не нужный и ничего не достигший в этой жизни. Вот что ему виделось. Именно это послужило причиной ещё более глубокого упадка, и пока Николай приходил в себя, по ветру развеялась лишь половина врученного счастливым случаем состояния.

Позже пришёл период просветления...

Через несколько лет Николай Сергеевич Розовый в определённых кругах стал известен, как мистер Ник Пинк, "человек, что несёт в мир красоту и здоровье", - владелец сети салонов красоты под названием "Пинк-Спа".

***

Рассматривать старые фото наскучило довольно быстро. Макс сложил коробки на место и ушёл в свою комнату. От изобилия, что свалилось на голову, иногда становилось тошно. Всё казалось наигранным и нереальным, приторно-сказочным, почти тошнотворным.

Подавленность прекрасно способствует пробуждению в памяти всякого, забытого и гадкого, всего, что только могло происходить с человеком в жизни. Так и Макс лежал в кровати, размышлял о своей странной судьбе, а память о трагедии медленно и ненавязчиво просачивались наружу.

Период до возвращения из больницы он почти не помнил, сохранились лишь обрывки тех событий. То ли дело жуткий сон, - он до сих пор оставался свежим, словно всё привиделось только вчера. Может, нужно было рассказать кому-то обо всём? Всякое ж бывает? Несчастные случаи происходят каждый день. Что тут поделаешь?

***

В день приезда из больницы за Максом увязался Никита "говорун". Похоже, прозвище это будет преследовать его теперь всю жизнь. Они вместе шли с остановки, перед входом их ждали двое - "хозяин" и какой-то мужик в дорогом костюме. Машина неподалеку, видно, тоже принадлежала гостю. Водитель гулял рядом, курил и рассматривал окрестности. Уже издалека было видно, что директор в приподнятом настроении, и едва способен сдерживать эмоции. Это похоже на то, как человек пытается унять желание пуститься в пляс, но мешает ему то ли этикет, то ли чувство такта, а, может, он просто боится показаться дураком. Так или иначе, Макс, хоть и погружённый в "тяжёлые" думы о "бытии" своём, понимал, - его ждут вполне нормальные новости.

Первым заговорил человек в костюме:

- Привет, Максим, - голос незнакомца звучал тихо, едва слышно.

- Максим... это твой отец, - успел сказать директор прежде, чем "говорун" подхватил падающего в обморок Макса. Добрый доктор всё же оказался прав на счёт дурноты после общественного транспорта.

"Говоруна" отчего-то сразу зачислили в лучшие друзья Макса. Их поселили вместе, временно, всего на два-три месяца, пока отец уладит дела с документами.

Отец. Какое же это странное слово. После него ощущение во рту, будто съел такое, от чего деревенеет язык, что-то очень тёрпкое. Гораздо приятней слово "папа". Но ведь не каждый может стать папой? Это нужно заслужить? Хотя, звание сына тоже не даётся даром. Можно быть всего лишь ребёнком. Но... к чему тут терзания? Выбора же нет. Не имеет значения, кем станет для него этот "костюм", папа или отец - всё лучше, чем оставаться в окружении тех, кто по большей части несчастен и никому не нужен. И после, кого раньше, кого позже, их просто выплюнут на асфальт взрослой жизни, и некоторых даже размажут - сразу же! А так, теперь у него есть хоть какая-то семья. В любом случае, - нечто обозримое под ногами гораздо лучше пустоты, особенно, если точно знаешь - однажды придётся "прыгнуть".

На следующий день всё было как обычно. Те же люди вокруг, та же школа. Никто не заметил перемен. Поразительно, как могут быть многозначительны смысл и уровень восприятия одного и того же события для разных людей. Для Макса в один миг реальность изменилась, всё стало по-другому. Он не повзрослел, нет, просто стал принимать мир иначе. Вмиг отошли вчерашние детские заботы. Кто-то пытается задирать - пожалуйста, балуйся, перегнёшь палку - тогда и подумаем, что делать. Ничто не вызывало переживаний, учитель при всех отчитал за корявый почерк и неграмотность - хорошо. В этом нет трагедии, и стыдиться тут тоже нечего. Что раньше вызывало страх или возмущение, теперь стало пустым и бессмысленным.

Можно сказать, что он до сих пор был в шоке после всего, что случилось, или попросту зачерствел. Но нет, вряд ли, он просто стал другим и ждал дальнейшего развития событий. И да... у него ведь теперь имелась семья.

За плечами наконец остался универ, и теперь на всех парах я мчался в контору давнего приятеля отца. Звали его Игорь Николаевич Чёрный, в прошлом военный, объездил весь мир в качестве консультанта, в отставке, и сейчас ему за пятьдесят. Недавно он вернулся на родину и открыл охранное агентство, куда, вероятно, я и буду принят работу в должности юриста. Если получится пройти собеседование.

Отец советовал не юлить, сразу выкладывать всё как есть. Чёрный - мужик деловой и не любит церемоний. Человек действия, как никто другой, ценит время. Но это же - хорошо! Ведь отсутствие пустой лирики и ненужных слов позволит быстрее выяснить, получу я работу или нет.

Собеседования в привычном для большинства людей понимании - отвратительны по своей сути. Особенно те, что сводятся к трёхчасовому заполнению анкет с кучей тупых вопросов. Хуже бывает лишь когда офисная крыса с фальшивой улыбочкой и стеклянными глазами с высоты своего грандиозного опыта задаёт вопросы в стиле: "Почему это мы должны взять именно вас, молодой человек?", или "Как вы видите свою карьеру в нашей компании?", или "Почему вы пришли именно к нам?". А нужно ведь всего лишь две-три конкретных тематических задачки, и более десяти минут на это уж точно тратить не понадобится. Хотя, это если кому-то и правда требуется работник.

Я появился чуть раньше назначенного времени. Возле двери с табличкой "Чёрный И.Н. директор ООО "Антидот" молча сидели ещё три кандидата. Если отец прав - двое из них хлопнут дверью, и уйдут ни с чем минут через пять "допроса". Подобных персонажей проще всего описать словом "стрёмные" - сидят, смотрят на всех котячьими глазами, ещё и нервничают так, будто это место единственное на планете и если их не возьмут, то наступит конец света или ещё чего похуже.

Чёрный действительно ценил время.

Из кабинета выбежала секретарша, пригласила следующего кандидата, а перед двумя другими извинилась и сообщила, что собеседование они не прошли.

Похоже, процесс отбора начинается сразу же после входа в офис.

Зачем тратить время босса на какого-то человечка, если он не внушает доверия даже секретарше?

Два уже не потенциальных сотрудника неумело попытались выяснить, что да почему. Они даже хотели было выразить недовольство - под дверью битый час, мол, проторчали, но матёрая дамочка выставила их за порог, не дав сказать и слова. Казалось, что на меня она вообще внимания не обращает. Хотя, судя по тому, как обошлись с парой "котят", какое-то наблюдение всё же велось. И, таким образом, само моё присутствие в приёмной говорило, что этап "присмотр издалека" таки пройдён.

Минут через десять из кабинета директора вышел последний приглашённый кандидат. Довольная физиономия и слегка насмешливый взгляд давали понять, что на работу он взят, и нет нужды беседовать со следующим претендентом. Секретарша же придерживалась иного мнения, она проводила зазнайку до двери, попросила завтра не опаздывать, попрощалась, а затем пригласила меня.

Кабинет у Чёрного оказался странным. По центру стоял длинный стол для переговоров, во главе его вполоборота, погруженный в полумрак огромного кресла, сидел сам руководитель предприятия. Он уставился в монитор на стене, на какой именно, было неясно, их там висело не меньше двух десятков, и каждый транслировал новости с той или иной точки планеты. Стена напротив также оказалась увешана "зомбо-ящиками". Они наперебой извергали как хорошее, так и плохое. В помещении стоял негромкий, но довольно навязчивый гул множества голосов. Расслышать что-то конкретное представлялось маловероятным. В общем, обстановка в кабинете директора являлась рабочей лишь с большой-большой натяжкой. Чёрный держал лист бумаги и, немного шевеля губами, читал содержимое.

- Максим Николаевич. Присаживайся, - вполголоса сказал Чёрный, не отрываясь от листика с распечаткой. - Итак, красный диплом, значит, рекомендации от декана, практика у зампрокурора. Хм! А ты тот ещё ботаник, получается.

Чёрный, видимо, не признавал стандартных правил этикета. Он до сих пор ни разу даже не взглянул в сторону потенциального сотрудника, да и манера его поведения как-то не располагала к дальнейшему общению. В общем, я ещё думал, дерзить мне или, может, сразу уйти, хлопнув дверью. Не зря ж отец говорил о моих проблемах с самоконтролем.

- Чего-молчишь-то? - что ж, лучше сразу признать, что данный персонаж явно умеет выводить людей из равновесия, и, похоже, делает это специально. Но всё же, что происходит сейчас? Проверка или развлечение?

- Игорь Николаевич, я хочу работать в вашем агентстве, - решил я перейти сразу к делу.

- Хочешь? Ну, я это и так знаю, раз ты здесь. Вот в руках у меня твоё резюме, но это словно описание прибора. Выпущен тогда-то, работает так-то, умеет то-то. Но ты ж живой человек, насколько я понимаю? - сверху, прямо над нами, будто подвесили тяжеленную и толстую бетонную плиту - пауза ожидания. Я не знал, что отвечать. Отправляясь на собеседование, я, видно, слишком сильно уверовал в "стандарты", и теперь никак не мог от них отстраниться.

- Разве там что-то не так с описанием моих навыков? - едва выдавил я, понимая, что отчего-то вдруг начал нервничать, - даже в горле немного пересохло.

- О, нет-нет, с этим порядок, - заверил Черный. - Нормально смотрится. Но, согласись, описание это слегка смахивает на перечень свойств чего-то неживого. Будто ты лишь вещь бездушная.

- Но у вещей ведь нет увлечений и взглядов на жизнь? - я чувствовал, как внутри поднимается волна негодования. Какого, спрашивается, чёрта какой-то там незнакомый мне человек открыто пытается спровоцировать, загнать в тупик? Да, и зачем?

- Хорошо! - продолжал он. - Читаем дальше, вот: "Главное в жизни - работать, расти, учиться". Скажи, Максим Николаевич, а зачем тебе это? Зачем тебе работа, рост и обучение?

- Я так хочу. - я ответил спокойно, но понимал, что прямо сейчас моё тело приняло позицию для обороны. Я чуть подался вперед, а подбородок опустился, закрывая шею. Жуть просто - понимать, что в какой-то миг нечто древнее и дикое вдруг берет над тобой контроль. Пришлось сделать два глубоких вдоха - это помогло. Оставалось надеяться, что директор "Антидота" ничего не заметил.

- Слушай, а ведь ты молодец. Чушью не кормишь. Но ты ж понимаешь, что сейчас признался в бесцельности своего существования? Зачем ты живёшь? - Чёрный говорил будто мимоходом, словно прямо сейчас он обдумывал что-то ещё.

- Разве желание что-либо делать и развивать себя не может быть целью? - желание взорваться и устроить взбучку испарилось, и теперь навалилась усталость. Кажется, даже пришло безразличие, мне стало плевать на то, получу я работу или нет.

- Может. Вполне. Но зачем живёшь ты? - всё тот же отстранённый тон без эмоций и каких-либо претензий.

- Мне нравиться жить, - ответил я, и вдруг понял, что прямо здесь и сейчас происходит всё же нечто хорошее. Этот незнакомец будто вытаскивал из меня клещами эти слова, но, что важно, - мне от этого становилось лучше.

- Но что для тебя это значит? - продолжал спрашивать полковник, и я ощутил, что глубоко уважаю этого человека лишь - он нежданно-негаданно упорядочил мой взгляд на мир, помог нащупать наиболее надёжную "опору".

- Быть кем хочется и когда вздумается! - выпалил я, всё глубже погружаясь в себя, пытаясь прямо сейчас анализировать разом весь свой нажитый опыт.

- Ха-ха-ха! - вдруг рассмеялся человек в кресле. - Самоед проклятый! Ты часом с утра в зеркало на себя не любуешься? Ну и кто же ты сейчас?

- Сейчас я тот, кто придёт сюда завтра утром в качестве нового юриста, - отвечал я уверенно, нагло и с вызовом. А потом добавил:

- Видимо... - да, мне ещё учиться и учиться, конечно.

- Ошибаешься, дружок, - будто и не замечая моих метаний, отвечал Чёрный, - новым юристом будет предыдущий кандидат, а ты лишь его помощник. Это успех, парень! Мои поздравления.

С последними словами Чёрный повернулся лицом ко мне и небрежно бросил на стол листик с резюме. Что он говорил дальше - нельзя было разобрать. Точно не знаю, что такое "контузило", но, похоже, со мной произошло именно это. Мир сжался в точку, а потоки бурлящей крови заглушили все ощущения. В памяти снова всплыли жуткие зелёно-синие декорации странного леса. Там погиб друг из забытого детства. Я был измучен и истощён, и будто намертво врос в кресло. Тело снова изменило мне, оно не слушалось, напрочь забыло, как это - двигаться. Сидящий напротив человек с серыми водянистыми глазами был полностью лишён волос, а ещё он оказался обладателем внушительных размеров шрама. Тот начинался у остатков левого уха и уходил за воротник дорогой белой рубашки.

Если хочешь, не верь,
Но теперь - ты и я,
Мы с тобой заодно.
Я открыл тебе дверь,
Подари же мне только одно,
Дай мне крови врагов,
О, мой Зверь!

- Здорова! И что тут у нас на ужин? - в палатку ворвался Ренат, снова сопровождаемый кислым запахом винного перегара.

- Бекон... Бобы... - не отвлекаясь от кухонных дел, сообщил Эмиль.

- Эх, свининка... Ладно уж, сойдёт! Но от бобов меня изрядно пучит, так что не сладко вам, ребятки, сегодня придётся. - он явно пребывал в хорошем настроении, вино превосходно справлялось со своей главной задачей - делать жизнь немного краше.

- Снова хочешь быть пойманным? Прошлого разве было мало? Так и до порки не далеко вообще-то! - выпалил на одном дыхании Эмиль.

- Да хрен с ним! - огрызался командир. - Я на всеми забытой земле и хочу расслабиться! Заслужил ведь! А ты - не забывайся! Подчиняться - вот что ты должен делать!

- Подчиняться я буду в битве!

- Осмелел ты, - смирился Ренат с наглостью солдата. - И что дальше?

- На лагерь же могут и напасть, так? А ты как свинья, только и можешь хрюкать на всех да жратву требовать. А кто будет командовать?

- С центурией справлялся и с жалкой кучкой тоже всё будет нормально, - пробормотал Ренат. - Учить он меня вздумал!

- Это ты так думаешь! Я вот не хочу исполнять приказы такого командира.

- Как хочешь, на месте и порешим. За трусость и неподчинение. Так нормально? - отвечал Ренат и смотрел в глаза. В такие моменты мало кто мог ему противиться. Эмиль опустил голову, и решил, что на сегодня хватит. Ренат обычно держит слово, особенно, если это угроза.

- Именно об этом я и говорю, ты же не способен нормально мыслить, - тихо прошептал Эмиль.

- Я так понимаю, разговор окончен? - спросил Ренат. - А вообще, не боись, мамочка, спи спокойно! Дикари в двух переходах от нас.

- Хорошо, начальник. Хорошо.

Ренату, конечно, пришлось не по вкусу выслушивать поучения от неопытного молодняка. Прошло меньше месяца после наказания. За пьянство его из помощников центуриона разжаловали в командиры декурии. Обидно и унизительно для человека, что потратил на прежнюю позицию около семи лет службы. Но ведь всё это - вопрос дисциплины. Какой пример подаёт солдатам пусть даже трижды талантливый командир, когда не просыхает по нескольку дней к ряду? Ему ведь сильно повезло! Могли же устроить и позорное увольнение или, того гляди, организовать показуху - казнить нарушителя публично. А так, лишь понизили. Пройдёт время, и он наверняка восстановит прежнее положение, но для этого свою губительную жажду придётся побороть. Но сейчас... сейчас хотелось лишь лечь и забыть всё на свете. Ренат не стал дожидаться ужина, он плюхнулся в углу палатки и почти сразу же уснул.

Верк не понимал командира, и что тем движет, он осуждающе качал головой и продолжал натирать маслом оружие. Гладий, казалось, так и остался новёхоньким, годы кровавой рутины будто прошли мимо. Верк состоял в легионе добрых лет десять, но до сих пор был в чине обычного солдата. В одном из первых же сражений его ранили в шею, и он потерял голос. С таким увечьем о росте своём можно было и не мечтать. Но он смирился со всем, а, может, никогда и не хотел стать полководцем. Он стал любить то, что есть. К доспехам и оружию он прикасался словно к хрупкому ранимому существу. Одно нечаянное движение - и грубые руки причинят тому нестерпимую боль.

- Ужин готов, зови остальных, - объявил Эмиль, снял котелок и принялся сушить на костре хлеб из своей доли.

Верк оставил своё занятие и вышел из палатки. Превосходный солдат и хороший человек. Таких ещё и поискать надо. Возможно ли, что именно ущербность делает его таковым? Свою неполноценность он изо всех сил пытается восполнить другими достоинствами. Порой смотришь на этого воина, и думаешь, что армия из калек была бы на голову выше в сравнении с нынешней.

Последний переход стал настоящим испытанием для всех. Новый легат любой ценой хотел как можно быстрее привести армию к важному месту у реки. Там в срочном порядке требовалось возвести укрепления. К концу перехода когорты растянулись до небывалых размеров, и войско по большей части еле тащило ноги. Случись нападение врага - и малой кровью обойтись не выйдет.

Часть людей занялась установкой палаток, но большинство сил было брошено на земляные работы. Укрепления из дёрна росли с каждой минутой, а ров защищал уже более половины всего периметра. Работы предстояло ещё много, но до темноты должны успеть. Пять-шесть часов, и здесь возникнет очередной символ "мощи и цивилизованности" - укреплённый лагерь легиона республики. Позднее, когда пройдут годы и века, вполне вероятно, на этом месте появится какая-то деревня или даже городок.

Новый легат со своим назначением не жалел розг на тех, кто провинился. Пока больше всего доставалось высшему составу. Многих, как и Рената, заменили или вообще освободили от службы. А за грабёж мирных селений несколько командиров даже поплатились жизнью. Вместе с последними порешили и каждого десятого из вояк, что опустились до подобного бесчинства. В итоге легион преобразился, но положение дел пока оставляло желать лучшего. Первые шаги предприняты и те, кто забыл, зачем они здесь, понемногу спускаются с "небес" и всё же делают свою работу. Угроза расправы - неплохой ведь стимул.

Верк вернулся, по его жестам стало ясно, что остальные пока заняты рвом, и придут позже.

Сегодня повезло с караулом. Готовка ужина и установка палатки - куда лучше тяжёлой работы с лопатой в руках.

Удивительно, что Ренат ведёт себя так беспечно. Спит пьяный вместо того, чтобы работать со всеми. Заметят его отсутствие, и "пинков" от легата не избежать. Да и жалобы "доброжелателей" никто ведь не отменял.

Эмиль заканчивал готовку. Оставалось поджарить лук и, как всегда, приправить свинину гарумом. И с чего вдруг эта пряная жидкость вызывает всеобщий восторг? А ведь содержимое небольшого глиняного сосуда стоит добрую долю месячной платы обычного легионера!

Эмиль отделил две порции, себе и Верку, и приправил перцем. Остальное окропил гарумом и спешно закрыл котелок. Воняло - просто жуть! Само знание о том, каким образом эта "приправка" готовится, может вывернуть не один желудок. А чего и говорить о переходе от знания к употреблению. Изобретатель этой гадости, очевидно, пытался найти способ продать никому ненужную мелкую рыбёшку. И нашёл!

Прежний Эмиль как-то бывал в тех краях, где "созревает" эта мерзость, и впечатления до сих пор оставались не самыми лучшими. Огромные каменные ванны наполняют рыбой, и она там гниёт себе несколько месяцев. И запах при этом беспощадно травит всю округу. Видимо, поэтому кто-то умный однажды и предложил держать такие производства подальше от городов. Незачем ведь травмировать нежный нюх мирных граждан.

Караульные решили не ждать товарищей, и принялись за еду. Эмиль и Верк родом были из одного городка на юге. Более того, выяснилось, что они ещё и кузены. Семьи из оказывается давно дружат. Человек, что звал себя Эмилем, в очередной раз переглядывался с немым. Верк удивительно спокойно принимал всё то сверхъестественное, что происходило на его глазах. В условиях всеобщей суеверности и темноты, это даже достойно уважения. Верк ведь не раз мог попробовать всё открыть кому-то, пускай это и оказалось бы впустую. Но он терпел, наблюдал и делал выводы. Видимо, родственника он и правда ценил, раз был так осторожен.

- Ну как, вкусно? - спросил Эмиль, но в ответ получил лишь осторожный взгляд. - Да брось, потерпи немного. Уйду я скоро. Надоело мне воевать. Надо занять себя чем-то другим... Только вот чем?

Верк не в первой слушал откровения Чужака, что "засел" внутри кузена, и давно понял - у того нет злого умысла, хотя, и доброго также нет. Он лишь живёт, меняет тела, пользует других людей как маску. Чужак - лишь манипулятор, кукловод, и всё пытается найти себе место на этом свете.

- Знаешь, ведь раньше я долго не мог понять, чего это ты так на меня таращишься. Но потом я, так сказать, в шкуре твоей побывал и всё прояснилось. Мир тесен, но, может, я не зря выбрал твоего кузена, а? - Верк с опаской смотрел на собеседника и, как мог, сдерживал любые эмоции. Чужак ведь не раз показывал свою силу, так что открыто его дразнить желания не возникало. Казалось, Чужак и сам не очень-то понимает, кто или что он. Ясно одно - он до сих пор осваивает свои умения. Подчинять волю и разум - вот что он может. За последние два года в армии он научился держать под контролем почти весь легион. На что ещё он может быть способен?

- Хорошо, ты хоть бояться меня перестал, а то, знаешь ли, скучновато без собеседника. Сила - плохое лекарство от одиночества.

Казалось, Чужак вовсе не рад своей судьбе, а силу и вовсе не понимает, зачем получил.

- А я действительно толком не знаю, что делать, - сказал Чужак. - Ах да, прости, не удержался. Уж больно ты рожу задумчивую скорчил.

Он снова влез в голову, ну и пусть, выбирать ведь не приходиться. Убить его не выйдет - пострадает лишь тело кузена, а тот, кто внутри снова "подселится" к кому-то другому. Остаётся лишь ждать, и верить в лучшее. Однажды Чужак признался, что живёт вот так уже несколько веков, и успел сменить множество тел. Так кто же он? Что за шутка богов?

Вскоре все из их отделения вернулись, уставшие, голодные. Пара минут, и от бекона с бобами остались лишь довольные отрыжки да грязная посуда. Не дожидаясь, когда протрубят отбой, солдаты улеглись спать. Здравие командира их не интересовало.

Первый ночной караул достался Верку и Эмилю. Немой опять принялся обхаживать доспехи с оружием, Чужаку же ничего не оставалось, кроме как молча нести службу. Сморщенный лоб и сопение давали понять, что вести, верней слушать "беседы под звёздами" Верк не намерен. Ну и пускай, ведь и так есть о чём поразмыслить. Главное, "погружаться" не полностью...

Он потратил множество жизней, пока научился входить в Тень наяву, не засыпая. До совершенства было далеко - уровень присутствия в реальном мире оставался слишком слабым. Пускающий слюну недоумок - вот что виделось в такие моменты человеку со стороны.

Чужак, видя, что немой полностью поглощён своими делами, решил попрактиковаться. Стоило лишь как следует сконцентрироваться и мысленно воссоздать своё место в Тени. Далее - всё как в обычном сне. Лишь с той разницей, что некоторые действия имеют отклик в реальном мире. Он уже знал - для контроля людей не обязательно их "прорисовывать" полностью, достаточно лишь пару-тройку деталей. К примеру, есть некий человек, смотришь на него, и невольно сравниваешь с кем-то или с чем-то другим: "мощный, как дуб", "стройный, как сосна", "тупой, как овца". Оказалось, такой способ "переобозначения" слишком уж ограничен. Крайне сложно помнить отличительные особенности большого количества людей, и ещё сложней помнить, кто с кем или с чем ассоциируется. Таким образом, возможности "контроля" заведомо находятся в определённых рамках.

Эмиль вошёл в Тень и начал затаскивать туда других легионеров. Верк - длинный меч, Ренат - свинья с пятнами грязи, солдаты из караула у соседней палатки - две змеи, новый легат - топор палача. Присутствие их - едва заметно, Тень здесь лишь на ролях посредника. Именно это гарантирует внушение определённых мыслей либо необычайно ярких желаний делать что-либо.

Прошло добрых полчаса, пока удалось собрать легион в Тени. И всё же Чужак радовался. День ото дня делать это становилось всё легче. Теперь он, когда вздумается, мог командовать целым войском. Что может быть лучше мгновенных распоряжений, в которых никто и не думает сомневаться. Все просто делают, что велено, и не имеет значения от кого эти "приказы" исходят.

Плечо в реальном мире вдруг испытало лёгкий толчок, а затем и резкую обжигающую боль. В Тени кроме собранного легиона появилось ранее не виданное нечто. Несколько сотен разного цвета огоньков быстро приближались к лагерю. Впереди всех с невероятной скоростью мчался огромный чёрный ком. Он оставлял за собой длинный след из осыпающихся ошмётков и серой пыли. Многие из "легиона" Чужака начали теряться из виду, выходить из Тени. В реальном мире они погибали.

Чужак никак не мог совладать с собой. Впервые за три века бесцельного блуждания он встретился с чем-то подобным себе. Он чётко ощутил, что невидимая сила будто тянет его в сторону бесформенного комка. Последний, видно, также что-то почувствовал. Курс его резко изменился.

Снова увлёкся...

Всё, что происходило в реальном мире, ледяным потоком хлынуло в сознание. Левая рука отказывалась подчиняться, Верк пытался вытащить из неё уже потухшую стрелу. Над спящим лагерем раз за разом раздавались звуки всех труб разом. Трубили тревогу. Но и так же всё ясно - шум начавшегося боя во сто крат превосходил запоздалый сигнал. С южной стороны лагеря жертвенными кострами горели палатки. Умирающие солдаты наполняли ночь криками, вселяя страх в тех, кто ещё жив. Неосвоенная чужая земля с жадностью изголодавшегося существа поглощала реки крови глупцов, что дрались за иллюзорное право владения ею.

Бойцы в северной и западной частях лагеря, успели организовать круговое построение, и кое-как давали отпор. Приходилось им туго, но темп налётчиков всё же сбить удалось. Южные ворота и часть стены были разрушены, внутрь прорвалось с полсотни бойцов.

Глупцы! Внезапность здесь не поможет! Слишком малые силы!

Так сперва показалось. Но вскоре мнение переменилось.

Один варвар успевал изрезать в клочья любого легионера, прежде чем тот делал хотя бы один выпад. Напор дикарей сдерживался лишь благодаря строю.

В общей сутолоке к Чужаку мчался огромный медведь. Он крошил всё живое на пути. Свой или чужой - зверюге было безразлично. Вонзаемые в плоть десятки гаст и дротиков лишь придавали прыти косматому.

Медведь приближался, а его призыв становился всё сильней.

"Отдай! Отдай мне!" - заполняли разум слова.

"Что отдай?" - осторожно спросил чужак.

"Отдай! Всё мне! Всё!"

То был крик сумасшедшего и ошалевшего зверя, того, кто действительно одержим. Глубина и мощь его близилась к раскатам грома.

Медведь прошёл сквозь построения, словно их и не существовало. После себя он лишь оставил тропу, устланную сотнями тел пехотинцев.

И Тень, и реальность в следующее мгновение смешались, стали одним целым.

Последнее, что сохранилось в памяти - наполненный безумием крик "Отдай!" и хруст костей от смертельных объятий чудовища.

Мы жаждем жить, и чтим своих богов,

Но также знаем горький крови вкус,

И гул резни дурной прекрасно нам знаком.

Но ведь не мы виной, что враг и трус,

Нечаянно нас сделал ярой смерти псом?

Южан, что посягнули на эти земли, ждёт наказание. Они сами вынуждают устроить охоту. И, да, она будет удачной. Боги выслушали зов Тормунтара, приняли жертву крови, и, как всегда, остались безмолвны. Может, человек и не способен познать речь Высших? Хотя, важно ли это? Ведь они в итоге дают желаемое. Дела, а не пустые разговоры, - вот их настоящие речи!

Сила в нём и братьях била через край, а воздух вокруг наполнялся едва слышным звоном. Но нужно спешить, по опыту прошлых церемоний Тормунтар точно знал - волшебное действие благословения не длится вечно. Времени - до утра. Но большего и не нужно - у них ведь есть сила и ловкость. И всё это поможет преодолеть путь к месту, где дерзнул остановиться враг. Но лучше поспешить - способности слабеют с первым солнцем и быстро растворяются в лучах светила.

Они неслись сквозь леса и болота, а всё живое замирало и пряталось. Любая преграда на пути была детской забавой, и ничто не могло задержать воинов даже на миг. Казалось, будто они и не касаются земли вовсе, словно их несёт на своих крыльях ветер.

Цель становилась всё ближе и ближе. Не далее, чем в нескольких мгновениях их нечеловеческого бега, уже виднелись вражеские укрепления. У бойцов во сто крат сильней забились сердца, ярость и злоба проникли в каждый мускул, ещё больше наполняя тело силой. Судьба тех, кто расположился на холме, - предрешена.

Тормунтар увидел лагерь, и прибавил в скорости. Неумолимо сближаясь с противником, он начал терять привычное человеческое обличье. Руки и ноги стали удлиняться, окаймляясь смертоносными когтями. Всё тело постоянно пульсировало, с каждым разом прибавляя себе мощи. Мгновение, два, три, - и оглушающий звериный рык наполнил округу ужасом, давая понять, кто здесь хозяин. Ещё миг, и в ворота укреплённого лагеря врезалось чудовище - косматый, невиданных размеров медведь. Он рвал их тела и пил кровь, наслаждался сладким привкусом плоти. Ничто не могло остановить Зверя. Ведь сами Боги сегодня на его стороне! И ночь эта - лишь его и братьев по крови! Они - хищники и сегодня охота на врага. Все должны умереть!

Однако, что-то заставило Зверя развернуться и пойти в другом направлении. Там, где-то посреди хаоса сражения, был он, наполненный силой не меньше самого Зверя. Тормунтар ощутил каждой частичкой своего нового тела потребность забрать силу незнакомца. Смерть врагов и слава - ничто в сравнении с тем, что он получит сейчас. Лишь руку протяни - и заберёшь своё по праву!

***

С некоторых пор приходилось заранее готовиться к бою и хорошенько продумывать все варианты. Переломные моменты в бою и попытки создать их лишь своими силами пришлось давно забросить. Если, по правде, то польза с них была не так уж и велика. Дать победу тем, кто рядом с тобой, оказывается, недостаточно. Требуется ещё сделать так, чтобы каждый воин не сомневался в своём вкладе. Толпа жаждет веры, что они - сила, с которой должно считаться. Если же хочется самому крушить врагов, то в один прекрасный день появятся те, чьи взгляды слишком уж сильно начинают жечь спину. Страх, недоверие, зависть - вот с чем приходится столкнуться. Так что, будь ты хоть трижды герой, а ненависть к одному из соратников вряд ли проходит бесследно. По этой-то причине Чужак и погибал множество раз от руки своих же сослуживцев. Всё, что осталось в прошлом, должно быть тем опытом, что однажды перерастает в мудрость. Но сила туманила разум, отравляла его. Это лишь сеяло хаос, и каждый раз приводило в тупик.

Ни у кого не было и шанса в схватке с Чужаком. Он свободно двигался в рядах врагов, прорубая толпу живых словно лес. И дела такие сперва принесли большую славу и уважение. Однако, любовь народная хуже ветра - ненависть и страх в один миг подменяют обожание. Герой способен изменить ход сражения, да. Также это тот, равняясь на кого, многие способны творить великие дела. Но герой в сути своей - лишь символ, идеал - олицетворение того, к чему нужно стремиться. И он может быть лишь убийцей, герой изначально таков, в этом весь он. Таковы времена. Герой - истребитель врагов. Но это также и тот, кто считается лучшим среди своих. А первенство сродни капризам природы. В итоге ты лишь - необходимое зло, и терпят тебя только ради выгодных побед. Вот чем всё заканчивается.

Человек - существо жадное. Слишком уж мало ему - получить желаемое. Хочется ведь ощутить ещё и свою значимость. А высшее наслаждение, когда точно знаешь, что без тебя кому-то пришлось бы туго. И что же видит толпа, когда одиночка вонзается во вражеский строй, и разносит его в мелкие щепки? Многие сразу же скажут, этот человек - герой, и достоин памяти в веках. Но также будут и другие мнения. Неверное использование героя всегда губит боевой дух. Особенно, если "персонаж" сей вдруг утратил над собой контроль. Люди хотят жить - с этим не поспоришь. И чтобы ринуться в бой, им нужен приличный запал. Толпа рубак должна сгорать от желания крошить всё на своём пути. Подавить их самосохранение дорогого стоит. Грамотно сложенные речи и правильно направленный герой обычно помогают в таком деле. Но когда герой забывается... происходит обратное. Вышколенные бывалые вояки вдруг начинают считать, что они слабы и беспомощны. И всё это, когда в подобном наименьшая нужда. Они не влияют на исход битвы, никому нет дела, кто чем жертвует ради победы, ведь теряют веру в причастность к ней. Такое часто случалось, когда Чужак появлялся не там, где надо. Ошалевшую толпу разочаровывать нельзя... Иначе армия воинов превратится в стадо зевак, что молча смотрят и ждут, чем же всё кончится. Позже они в конце концов найдут способ выплеснуть злость и недовольство. Каждому ж ясно, кто во всём виноват.

***

Планирование провалилось. Чудом удалось избежать смерти носителя, и то случайно. Когда зверь столкнулся с Эмилем, произошло нечто странное. Каким-то образом копье попало в цель и пронзило сердце, но не это убило зверя. Законы жизни и Чужака, и зверя были иными, отличными от "стандартных". Реальный мир не мог влиять на их сущности. Контакт в тени - вот что главное.

Там, за пределами человеческого встретились Чужак и Зверь. Они стали бездумными бесформенными частичками чего-то, что движимо чужой волей. "Частички" слились воедино, Чужак остался "почти собой", а Зверь исчез, растворился. От него достались лишь новые способности да обрывки памяти. Дикая ярость умирающего, его безумная агония и жажда крови навечно выжгли отпечаток внутри "нового" Чужака. Таковой стала плата за полученную силу.

День подходил к концу. Прозвучал сигнал к смене караула, и вскоре в палатку вошёл Ренат. Трезв и бодр.

- Привет, начальник, - приветствовал Эмиль Рената.

- О! Очнулся! Тебя уже огреть молотком... собирались, - осторожно сообщил командир.

- За что? - Чужак внутри Эмиля на секунду дрогнул, проходить новое перевоплощение посредством смерти носителя очень не хотелось.

- Ну, ты лежишь тут, как мёртвый. Три дня уже. А завтра в путь...

- Ясно... - ох уж их этот дикий подход пускать в расход своих раненных. Но отрицать нельзя - легион ведь главным образом перемещается пешком, а забота о сослуживцах, что не способны двигаться, может стать губительной для всего войска.

- Да нечего уж бояться! Выжил, в себя пришёл, венок получишь.

- Венок?

- Дубовый. Ты ж Немого спас, когда зверюгу колол. Так говорят.

- Да... наверное...

- Ну, помял он тебя, будь здоров, посмотри-ка вон на свои доспехи.

В углу палатки бесформенной грудой валялись останки панциря с множеством вмятин и следов от когтей. Шлем стал плотным комком из металла и кожи. Судьбу черепа определила лишь лопнувшая пряжка, когда медведь схватился за голову своей лапищей.

- В общем, собирай пожитки, с рассветом выступаем. Идти сможешь?

- Смогу, конечно.

- Ну, в случае чего, с поклажей поможем. Ты ж теперь герой! Спаситель немых-покалеченных. - на последних словах Ренат хихикнул, видно, считая, будто сказал нечто забавное, затем развернулся и ушёл по своим делам. Он довольно легко "читался" - впереди его снова ждёт повышение, он всё же отличился. Командование строем прошлой ночью - его работа. Первые три манипулы оказались начисто вырезаны. И это было лишь начало боя! Кто знает, как бы всё обернулось в случае гибели (или поглощения?) не зверя, а Чужака.

Когда монстр замертво упал и подмял под себя Эмиля, дикари разом замерли и стояли истуканами, пока легионеры рубили их. Нескольких варваров оставили в живых, для допроса. Но толком не удалось ничего выяснить. Все твердили, будто их вёл колдун, что он скоро восстанет из мёртвых и вернётся в новом обличье вырвать наши сердца и сожрать печень. Последнее вызвало волну слухов среди людей, но внутренности их оставались на прежних местах, жизнь продолжалась, а пустые слова грязных дикарей постепенно забывались под натиском привычной службы. Да, и в конце то концов, что ещё за сказки про колдунов? Всё это - глупая болтовня!

Тормунтар растворился в Чужаке, и кроме своей звериной злобы передал тому ещё и драгоценные знания. Воспоминания колдуна накатывали волнами, приживаясь в новом носителе. И так Чужак прежний превращался в кого-то нового.

Тормунтар-Зверь был шаманом в своём племени, и умел принимать облик любого из зверей. Но, похоже, полезней всего было усиление способностей. Бойцы рядом с ним сеяли смерть в бою. Обычных воинов даже не стоило равнять с ними. Однако Тормунтар мог брать с собой лишь небольшую группу соплеменников. Только это и сдерживало завоевания новых земель. Колдун прожил пять веков, и ни разу не усомнился, что это боги так его наградили. Глупец! Впрочем, лучшего варианта Чужак пока не придумал. А ещё Тормунтар хорошо знал - сила к концу ночи слабеет.

***

Полночь. Время уходить. Веки сомкнуты. Перед глазами - серая пустошь. Картины пепельных дюн застыли в своей вечности, а россыпи мелких звёзд медленно плывут в ледяной темноте.

Нужно начинать.

Холмы вдруг утопают в зелени, а мириады далёких светил плавно угасают, постепенно сменяются небосводом. Он же грозит вот-вот рухнуть под тяжестью серо-синих косматых облаков. Воздух наполняется свежестью. Мёртвая пустыня в безграничной тьме изменяется. Теперь это - поросший густой сочной травой холм с редкими вкраплениями синих и бледно-жёлтых полевых цветов. И они источают едва ощутимый, но всё же особенный запах. Запах жизни.

Вершина холма. Горизонт вдали - линия, что разделяет могучее море и потемневшие небеса. Стихии копят злобу, только и ждут, чтобы хоть кто-то бросил им вызов. Слабо шуршит трава, и волны мирно бегут одна за другой, веками испытывая берег на прочность.

Ещё немного - и начнётся невиданной силы шторм. Но это "немного" длится вечно, будто замерев на холсте художника. Мгновения перед бурей - самые прекрасные! Предвкушение буйств природы ни с чем не сравнится! Вот-вот разразятся гром и молнии, а чудовищный смертоносный ветер наполнит яростью солёные волны. И водные громады сомнут всё на своём пути, подарят смерть и разрушение. Место это - тирания, господство здесь - абсолютно. И имя ей - Стихия.

Но кровожадные псы природы так и остаются на привязи. Буря застывает в зародыше. Первые капли успевают покинуть свою обитель, они притворяются невинной росой на траве, и молчаливо ждут развития шторма. Ведь он подарит им нечто невообразимое, превратит каждую невинную частичку во всевластную мощь природы. Но... всему этому не бывать. Власть шторма - притворство.

Здесь хорошо и спокойно. Здесь властвует свежесть и тишь разума.

Пора...

Всё исчезает.

Вокруг снова темнота и серость.

Тишина.

Скоро Эмиль навсегда расстанется с Чужаком. Проснётся утром и, как ни в чём не бывало, продолжит службу. И ничто не сможет поколебать его уверенность в том, что все воспоминания истинны.

Неподалёку пробегала мышь. Она вдруг забыла о своих делах, остановилась на миг, а затем направилась в сторону от жилища людей. Запахи хлеба и сыра из чьей-то дорожной сумки стали ей безразличны. Мышь спокойно перебралась через земляной вал, и сразу же скрылась в траве. Она добежала почти до самого леса, когда когти ночного хищника впились в её тельце. Чужак почувствовал вкус тёплой крови во рту и растерялся. Добыча упала наземь, а он продолжил взлетать над деревьями, оглашая округу совиным уханьем.

Мой день начинается ровно в пять утра с массы различных физических упражнений. Без вмешательства, верней, без злостного присмотра кого-то со стороны проделывать такое самому терпения не хватит. Это вот прям сто процентов! Роль же личного "тренера", конечно, досталась Шраму, и, стоит признать, мотивирует к работе он мастерски, идеально угадывая моё настроение или, возможно, даже управляя им. Как так происходит, объяснять он не хочет, мол, всему своё время. В целом же неожиданно обнаружилась тяга к учёбе. Такое бы рвение в период студенчества... Хотелось всё больше и больше узнавать, что и как работает, а ещё хотелось эти знания применять на практике.

После трёх часов "физухи" Шрам даёт мне отдохнуть и позавтракать. Кормёжка подаётся, конечно, весьма экзотическая: различные орехи, мёд, соки из каких-то неизвестных фруктов (или овощей?), мясо, рыба и масса всяких заморских травок-приправок. Каждый шестой день знаменуется голодовкой, разрешается лишь пить воду. А ещё в эти дни время работы в Тени удваивается. Приличное испытание для тела и разума, все мысли-то об одном...

В день голодовки часть тренировочного времени проходит в столовой. Нужно проделывать различные манипуляции в Тени, пока несколько гостей "с улицы" сидят за столом и бесцеремонно поглощают всякие вкусности. Пытка - будь здоров! Однажды я даже был на грани обморока.

После завтрака обычно наступает время тренировок. Шрам то и дело "тормозит" меня, заставляя сотни раз повторять одно и то же. Первые месяцев шесть он вообще учил только одному - "стоять". Так он это называл. Всё, что требовалось, так это войти в Тень, не двигаться и создавать "якорь". Это такое "место", доступ к которому может быть только у меня одного. Как объяснял Шрам, "якорь" - это своего рода убежище, локация, где уникальное сплетение различных связей замкнуто лишь на самом себе. Моим убежищем стала комната без окон и дверей. Она была заставленная стеллажами с кучей различных книг, название которых, место на полке, цвет и запах мог знать лишь я.

"Чем сложней твой якорь и чем больше в нём деталей, тем он неприступней для других, подобных тебе", - говорил Шрам, постоянно делая акцент на как можно большем количестве мелочей. Говорить что-либо об этом запрещалось даже с ним. По правде говоря, комната с книгами стала второй попыткой, первую Шрам забраковал, как только я нечаянно сказал о ней всего пару слов. Хотя, всё же первое убежище получилось так себе - каморка в приюте с кучей различного скарба, который давным-давно имел ценность лишь для нескольких людей. Дань памяти о детстве, так сказать.

Убежище не может быть "прототипом" чего-то, что реально существует. В худшем случае, можно использовать различные комбинации из элементов реального мира. Если разобраться, то иначе и быть не может - ведь мы "создаём" из того, с чем знакомы.

После того, как я по мнению Шрама мог прилично "стоять", ушло ещё три месяца пока я научился быстро прятаться в своём "секретном убежище". И только после этого началась настоящая работа.

- Твоё оружие - вот здесь, - Шрам грубо ткнул своим толстым пальцем мне в лоб. - Это - твой главный инструмент!

- Да, но... - разум категорически отказывался работать в направлении, что выбрал для меня тренер.

- Никаких, но!

- Тогда смысл во всех этих тренировках? Зачем мне развивать тело? - я цеплялся уже хоть за что-то, хотелось выставить Шрама виновным во всём, что только взбредало в голову.

- Ты много спрашиваешь вместо того, чтобы много делать.

- И всё же?

- Может сперва разберёмся зачем ты вообще это делал так?

- Стояла задача поднять температуру в помещении. Я и поднял.

- Ты сделал это ценой чудовищных затрат ресурсов организма! Ты лишь перемещался с огромной скоростью.

- Но температура поднялась? Задача выполнена! - слова будто сами текли, раздражая Шрама всё больше. Я отлично понимал, что неправ, краем глаза даже оценил своё состояние - голодный избитый голодранец. Одежда превратилась в лохмотья, ошмётки обуви валялись у стен зала, а кое-где на полу остались подсохшие следы моей крови. Я вдруг на время забыл о тренере, что не оставлял попыток достучаться до моего скудного разума, и начал внимательно себя исследовать. Истёртые в кровь ноги, растрескавшаяся пересохшая кожа на лице, и, похоже, общее уменьшение массы кило эдак на пять-семь.

- Ты отупел, видимо? - не выдержал Шрам, когда понял, что я его не слушаю. - Продолжим?

- Продолжим... - ответил я с трудом. О продолжении не могло быть и речи! Я - идиот и мне нужен врач!

- Задача с нагревом. Начинай! Надеюсь, ты больше не будешь притворяться, будто не способен применить знания о мире. Заставь двигаться быстрей частицы, из которых состоит воздух, а не мечись по всему залу!

Это оказалось настолько просто, что я даже немного скис. На самом деле, в очередной раз хотелось испытать новые возможности. Снова всё, как в детстве - получил игрушку, и мечтаешь лишь о том, чтобы с ней поиграть. Но... как бы вы поступили, узнав, что способны передвигаться быстрее звука и без труда можете перепрыгнуть, к примеру, пятиэтажное здание? Можешь - делай. Так от чего же, раз так, и не пошалить? Боль и разочарование ведь придут потом, а сперва будет упоение силой и настоящее веселье.

Вторая попытка удалась, Шрам остался доволен, хотя и сделал вид, будто снова что-то не так. Потом он помог обработать мои раны. Нанёс на повреждённые участки вонючую мазь и дал выпить чашку сладковато-вяжущей мутной жидкости. Всё это помогло унять боль и даже слегка приободрило. Правая нога пострадала довольно серьёзно, и пришлось накладывать повязку. Шрам расходовал "километры" бинтов и не стеснялся в выражениях о гениальности подрастающей молодёжи. Видно, он даже получал удовольствие от всего, что происходило. Правда, в конце концов он насытился и перешёл в фазу "стандартного обучения" - разжёвывания избитых истин, что привычно и бессознательно всеми игнорируются.

- Как я уже говорил, для разрешения любой задачи нужен лишь мозг. Ведь только он приводит тебя к Тени, а "драгоценное" тело тут только помеха, и её следует максимально ослаблять.

- Ослаблять?

- Да. Большинство тренировок направлено лишь на то, чтобы принудить тело не мешать мозгу. Оздоровление и расширение физических способностей - лишь полезные "побочки", что немного продляют "срок годности" твоей плоти.

- Получается, доводишь себя истощения, да так, чтобы шевельнуться не мог, и о чудо! Открывается что-то более "фантастическое", чем есть сейчас?

- И да, и нет, - игнорировал Шрам издёвку. Обычно это значило, что он более, чем серьёзен. - Человеческий организм слишком сложен, чтобы говорить о нём вот так. Разве твоя голова живёт сама по себе? Одно без другого ведь не может, и у каждого элемента своя роль. В нашем распоряжении могущественный инструмент, и он требует грамотной работы лишь одного - разума.

- Зачем тогда жить в человеческом облике и тратить столько сил на тренировки?

- Далеко не всё здесь по нашим правилам. Есть и определённые ограничения в работе с Тенью.

- Мы должны быть в чьём-то теле?

- Да... похоже, что так, - пробормотал Шрам, будто сам был не очень уверен в сказанном. - Но быть в "ком-то" недостаточно, если хочешь достичь действительно чего-то стоящего. Лишь своё тело ты можешь вышколить, как следует. И время тратится не только на то, чтобы оболочка "устала". Ты ведь заметил уже - в обучении есть порядок и структура?

- Конечно!

- Тело - незаменимо. Позволить разуму правильно работать - вот его задача. Просто получить способности недостаточно, чтобы полноценно ими пользоваться. Тренировка, или пускай даже "настройка" организма - обязательна. По крайней мере, на определённом этапе. Без всего этого ты перестанешь быть в полной мере тем, кем являешься на самом деле.

- А как на счёт того, что Вы ж сами вроде и не тренируетесь вовсе?

- Моя работа над собой лежит несколько в других плоскостях, тебе до этого пока далеко. То, в чем нуждаешься ты, мне уже давно ни к чему.

- А, ясно, Вы - сверхчеловек, а я ещё даже не эмбрион...

- Вполне нормальное сравнение, - сказал Шрам и почти улыбнулся.

- Получается, что однажды и я смогу обойтись без этих "адских" разминок?

- Так и будет!

- И скоро?

- Этого я не знаю. Сейчас ты принуждаешь своё тело к нормальной работе, провоцируешь его на необходимые действия. Но вся эта битва плоти и разума должна исчезнуть, перейти в автоматический режим и стать полноценным "сотрудничеством".

- А сколько времени Вы потратили на это?

- Нисколько, это знание я получил в дар. - Шрам на мгновение задумался, будто вспоминая что-то очень далёкое.

- Вас тоже кто-то учил?

- Не совсем... но ты почти прав, - Чёрный закончил обматывать меня бинтами, ещё разок окинул взглядом потрепанные телеса своего горе-ученика, и направился к выходу. - Можешь отдыхать, - бросил он напоследок, и скрылся за дверью.

В периоды моих допросов Шрам порой рассказывал удивительные вещи. Слушать всякие истории от него частенько оказывалось даже интересней, чем заниматься самой учёбой. По крупице, по "чайной ложке в день", удалось выяснить что людей, способных использовать Тень, скорее всего, довольно много. Но почти все они живут спокойно, ничем себя не обнаруживая. Случайное прикосновение Тени дарит своего рода бессмертие, поэтому в их распоряжении безмерное количество времени. И всё же одна неприятная особенность есть. При столкновении в Тени с подобным себе, пробуждаются силы, противостоять которым практически невозможно. Что-то заставляет нас "сливаться", превращаться в нечто отличное от первоначального себя. Вот так, вероятно, и появились некоторые знания Шрама.

Получается, при встрече с "братом по разуму" разыгрывается лотерея с очень нехорошей вероятностью "пятьдесят на пятьдесят", что ты будешь поглощён, нейтрализован в своём изначальном... формате, что ли. По-хорошему, называть это поглощением нельзя. Пополнение - вот более точное слово. Личность "проигравшего", его жизненный опыт и знания, а также способности становятся частью "победителя". Всё это лишь дополняет то, кем он был до "слияния". Выходит, Шрам вполне может быть "комбинацией" множества себе подобных.

Сперва это воспринимается как нечто ужасное. Но ведь противиться слиянию-поглощению невозможно? Подобное может коснуться и меня... И вот именно в такой момент пригодится убежище! При малейшем подозрении, что рядом с тобой в Тени кто-то есть, всегда можно спрятаться и отложить неизбежное. Слияние предопределено, и, если так, то напрашивается вывод, что действует некий закон сохранения знаний или нечто наподобие него. Любое знание, либо способность никогда не исчезнут и не потеряются. Они лишь будут менять своих носителей и постепенно накапливаться. Но для чего? Шрам верил, что эта "игра" бесконечна, и в ней нет определённой цели и победителя. Суть только в том, чтобы сила носителя всё время возрастала. Чем ты сильнее, тем больше влияешь на мир. Именно воздействие на мир и людей - вот главная задача всех, способных использовать Тень. Как именно влиять и для чего? Каждый решает за себя... И это произвол в чистом виде...

Я как-то предложил Шраму несколько иной вариант. Возможно, некто, назовём его Творец, создал всё, что нас окружает. Этот Творец решил предусмотреть наличие системы контроля-управления своим детищем - так возникла необходимость в "исполнителях". На эту роль как нельзя лучше подходило одно недавнее творение - человек. Творец был довольно-таки странным персонажем, поэтому рассеял себя и свои знания среди всего человечества, и придумал вышеупомянутые правила. Видимо, на то время жилось ему уж совсем скучно. Вот так и появились несущие в себе часть Творца люди, призвание которых - просто "следить" за порядком в созданном "хозяйстве", пасти стадо, так сказать.

В моей версии, конечно же, присутствовала ещё и "глобальная" идея - мол, когда все знания и способности "соберутся" все разом, то Миру снова явится сам Творец, после чего наступит судный день, на котором он и оценит качество проделанной "работы".

Сперва Шрам от души рассмеялся, потом сказал, что всё может быть, и посоветовал не обсуждать подобные темы с кем-либо из верующих. Наверняка они поймут всё по-своему, после чего я буду обруган да заплёван (или даже затоптан) святыми праведниками, а может и вообще проклят.

- Почему в том лесу не произошло слияния? - спросил я как-то у Шрама, но ему явно не хотелось рассуждать на эту тему, и он грубо ответил:

- Ты был "пуст". Ничего из себя не представлял.

- То есть, мне повезло? - не унимался я, ведь несработавшая лотерея плохо вписывалась в выстроенную картину.

- Может статься, повезло мне, - ответил он задумчиво, и подвёл к финалу наш разговор. А в правилах-то, похоже, "дыр" и неясностей ещё полным-полно!

Уже почти восемь вечера. Как бы ни было тяжело, но тренировки со Шрамом пролетали незаметно. Может, он и влиял на меня как-то, не важно, но, к счастью, каждый новый день обучения я действительно ждал с нетерпением.

Пока принимал душ, решил переночевать у Шрама. Не забыть бы только отцу сообщить, чтоб лишний раз не тревожился. Подобное уже давно стало явлением стандартным. Директор "Антидота" часто занимался "тяжёлыми" делами в домашней обстановке, а для этого ему естественно требовались под рукой свои сотрудники. И он не гнушался задерживать их ни на ночь, ни на выходные, за что, собственно, и платил немалые деньги по нынешним временам.

После душа я заглянул на кухню. Хозяюшка, так называл её Шрам, как обычно превосходно выполняла поставленные перед ней задачи. Стол был сервирован дюжиной (а может и больше) блюд. Они по большей части оказались фруктовыми и овощными салатами. Из более питательной пищи имелись только яйца и варёное филе неизвестного морского обитателя. В плетёной корзинке, накрытой салфеткой, лежали полюбившиеся мне лепёшки - хлебцы из проросшей пшеницы. От "магазинного" хлеба я настолько отвык, что лишь при одном упоминании о нём казалось, будто я уже глотаю камни. Из напитков традиционно присутствовала медовая вода с корицей, а ещё просто вода и сок, сегодня - морковно-яблочный.

Для меня, в прошлом сладкоежки-фанатика, сладостей в меню присутствовало катастрофически мало. Просто какой-то нищенский набор - печёные яблоки да мёд. Всё бы ничего, но на столе кроме съестного лежал ещё и лист бумаги - "инструкция" о том, что и как следует потреблять и в какой очерёдности. Кроме того, перечислялись недопустимые комбинации блюд. Зачем, спрашивается, готовить такое количество еды, а потом говорить, мол, это с тем ни в коем случае не ешь, а то "козлёночком станешь"? Странная она эта Валерия Николаевна. Ну, вот не съем я "запретное", и что потом, выбрасывать? Снова возвращаемся в начало - зачем тогда готовить?

Нарушив сразу несколько запретов, я-таки отужинал, сложил грязную посуду в мойку, и только теперь начиналось это "свободное" время. Стрелка часов неумолимо приближалась к отметке "десять". Мышцы от головы до пят жутко ныли, тихонько взывая к милости. Лишь от желудка приятно расходились волны тепла после съеденного. В общем, вышеупомянутые обстоятельства приводили исключительно лишь к одному окончанию очередного "трудового" дня - на мягком диване в гостиной у Чёрного, перед огромным экраном его домашнего кинотеатра, ну или, в крайнем случае, с книгой в руках. Хотя... последнее вряд ли.

Я бездумно перебрал с полсотни каналов. Ничего путёвого не нашлось, и я остановился на программе о животных. Я тупо уставился в экран, постепенно впадая в лёгкую или даже "тёплую" дремоту.

Кто он, этот Шрам, И. Н. Чёрный? Разве должны меня волновать его настоящее имя или биография? Копаться в грязном белье наставника? Почему же, собственно, в грязном? А может он все эти тысячи, мать их, лет был "белым и пушистым"? Верится с трудом... Но всё-таки слишком много с Тенью такого, что не поддаётся влиянию со стороны. Можно быть "грязным", и можно быть "чистым", но оба варианта диктуются извне. Эти "пятьдесят на пятьдесят" кажутся вообще бессмыслицей! Ещё более бессмысленным является возможность "спрятаться", избежать поглощения. Так можно уходить каждый раз, и быть всегда в стороне, вечно пользуясь своим превосходством в мире обычных людей. Как вообще происходит определение, кто победитель, а кто проигравший? И кому этот выбор подвластен, если он не является волей случая?

В далёком "сне", с которого всё и началось, Шрам казался удивлённым. Теперь ясно почему - встретив меня в Тени, он не ощутил посторонней воли, слияние попросту было невозможным. Тогда я смог войти в Тень днём. Даже сейчас это не всегда получается, а в то время, когда я о подобных "чудесах" ни сном, ни духом не ведал, так это вообще немыслимо! Случайность, только так всё объяснялось. Именно отсутствие накопленных знаний в паре со способностью использовать Тень днём озадачили Шрама. А ведь я был обычным пацаном, как и многие сверстники, я лишь фантазировал. Убегая от Петровича, я навыдумывал себе, что вокруг не скучные серые стены школьных коридоров, а ночной дремучий и, само собой разумеется, сказочный лес. В нём полно чудищ, и помышляют они об одном - сожрать всех заживо. Это сейчас уже ясно, что детская фантазия слегка "подпортилась" истинными глубоко припрятанными страхами снова остаться в одиночестве, лишиться единственного друга. Так вот трагедия и случилась. В тот день я "столкнулся" со Шрамом в Тени лишь потому, что тот находился неподалёку, рыбачил на реке. Да, и "полубоги" изредка опускаются до "земных" занятий. Он говорит, что, даже находясь в "реале", всё равно может чувствовать того, кто вошёл в Тень поблизости, как это случилось тогда со мной.

Со слов Шрама, человеческое тело представляет собой идеальный "сосуд" для того, кто работает с Тенью. Именно по этой причине и нет смысла отрываться от "человеческого". Напротив, нужно максимально развивать свою оболочку, в ней - ключ к идеальному контролю. Однако, живя среди людей, и развивая (или приобретая) способности, мы всё меньше нуждаемся в человеческом. Шрам говорил, что сейчас слишком рано, и я смогу это по-настоящему понять, лишь прожив десятки жизней.

Исчезающая человечность делает нас заметными для смертных, а это уже может иметь самые разные последствия. Сам Шрам, к примеру, уже давно может ничего не употреблять в пищу, но продолжает это делать. Зачем? Первопричина известна - со здоровой физической оболочкой легче управляться с Тенью. Но ведь ничего не мешает контролировать Тень и в более плохом состоянии, здоровое тело лишь облегчает задачу. Можно и в качестве полуразложившегося трупа "творить дела". Но всё это раскрывает нас перед лицом общества, которое в любые времена испытывает первобытный страх перед неизведанным, стремится его уничтожить. И в этом не стоит их недооценивать. Поэтому неизведанное, то есть мы, должно прилагать любые усилия для "слияния с толпой", одеваться, как все, говорить, как все, иногда даже думать, как все. В итоге приходится тратить кучу сил и времени на тренировки, по сути, лишь для того, чтобы помнить об обязательном существовании физической части себя, а также чтобы не терять время на подготовку новой "оболочки" в случае "непригодности" старой. Но, конечно же, в полной мере я смогу это постичь, лишь спустя века...

Ещё немного и дрёма перешла бы в полноценный сон. Всему помешал обычный рекламный ролик наисвежайшей супергеройской чуши. Как же легко возбудить-то незрелый ум...

Невзирая на запрет Шрама, я всё же решил поработать сам. Потребность в отдыхе вдруг испарилась, на смену ей пришло неуёмное "хочу". Похоже, моё сверхъестественное образование следовало начинать с выработки послушания...

И так, понаблюдав пару минут за тем, как кто-то из плохишей в очередной раз будет выгребать от "хорошиста", я жутко захотел снова прикоснуться к сказке. Именно так мне тогда виделось использование Тени. Кто-то в глубине меня свято верил, что всё происходящее - обычная игра. Я выключил телик, запрограммировал климат контроль на пуск охлаждения через двадцать минут, поудобней устроился и принялся повторять последнее задание. Как и всегда, я начал с воссоздания "тайной комнаты".

Я закрыл глаза. Сперва отдалились, а затем и вовсе исчезли звуки. Передо мной возникла чёрная пустота. Только она может служить началом, отправной точкой. Подавление информационного фона из реального мира открывает массу возможностей даже для обычного человека, никак не связанного с Тенью. Фон непрерывно, секунда за секундой, день за днём, всю жизнь маскирует существование целой реальности, безграничной и в сути своей доступной каждому, кто к ней готов.

Пустота - это холст. Что за рисунок получится и насколько он будет хорош, зависит лишь от мастерства художника. Беззвучная темнота исчезает. Я открываю глаза. Справа и слева до самого потолка высятся забитые книгами стеллажи. Они удаляются в обоих направлениях, постепенно теряясь во мраке. Здесь есть всё, о чём можно мечтать. Я это знаю.

Решаю пройтись и осмотреться. Многое уже прочитано, стоит мимоходом коснуться переплёта рукой, и сознание наполняется букетом воспоминаний-эмоций. Я иду и иду, но сумрак ни на шаг не позволяет приблизиться к себе. Мягкий свет движется вместе со мной. Осознание этого не ошеломляет. Так должно быть, и так есть. Ведь я здесь - творец, я - свет.

Довольно экскурсий. Пора заняться делом. И я снова возвращаю тьму.

Это - идеальное состояние, начало всему. Тьма совершенна и готова к чему угодно. Только отсутствие света даёт осознание истинной мощи начала, зародыша реальности. Это состояние раскрывается словно редкий цветок, живущий считанные мгновения. Это дар свыше. Дар лицезреть акт творения и... управлять им. Истинное волшебство.

Я ухожу от тьмы. Впускаю в мир время. Порцию за порцией. И только после этого решаюсь на рождение частички из иной реальности. Я прекрасно помню, какими знаниями располагает моя физическая оболочка, но здесь и сейчас это не имеет значения. Разум видит всё иначе.

На фоне непроглядной черноты возникает полупрозрачная сфера. Она переливается разными цветами и слегка меняет форму. По поверхности то и дело пробегают неровные волны, а сама она будто пульсирует и одновременно вращается вокруг целого множества осей.

"Так мозг интерпретирует атом", - всплывает мысль и мгновенно испаряется.

Всё начинает расслаиваться. Теперь чётко видна внутренняя, уже непрозрачная центральная сфера и множество других, помещённых одна в другую. Совсем, как луковица. Наружные слои прозрачны и пребывают в постоянном движении, кажется, будто они сделаны из желе. Полые желейные сферы также вращаются, у каждой своя ось. Форма центральной тёмной части постоянно изменяется - всего лишь искажение. Всему виной дрожание и непостоянство толщины внешних оболочек. Я смотрю на это чудо и понимаю, что должен продолжать.

Вскоре рядом с первой сферой появляется вторая, затем третья, четвертая... На сколько хватает обзора - всё пространство теперь заполнено живыми дрожащими сгустками энергии. Они источают слабый свет, особенно, когда соприкасаются друг с другом. Наружные слои при этом начинают сильней обычного менять толщину и скорость вращения.

Надо лишь слегка подтолкнуть эту систему, ведь она всегда готова стать чем угодно.

Я отдаляюсь от картины, сложенной из оживших комочков силы, - и они становятся едва заметными мерцающими точками. Я наконец понимаю, как ничтожно их количество в сравнении с тем, что нас окружает. Должно окружать. Количество точек начинает увеличиваться и снова заполняет всё вокруг. Мне и этого мало. Не ведая причины, я чувствую в себе силы охватить ещё большее число. Снова отдаляюсь. Частиц уже не разглядеть, но я знаю, что они здесь, в каждой точке пространства вокруг и внутри меня, всё так же вращаются и дрожат в такт лишь ведомым им законам мироздания. Похоже, предел достигнут. Увеличения числа я больше не чувствую и не вижу. Я выделяю небольшой круг. В реальности он должен быть метров пять, не больше. А в центре - я. Оставшееся, заполненное волнами живого света из сфер пространство кажется слишком внушительным. Сильным. Но я не вижу в этом угрозы. Уверенность захлестнула сознание, отодвинула любые сомнения на второй план.

Время останавливается. Это - момент истины. Я чувствую и вижу каждую частичку, живу вместе с ней. И прошу лишь на мгновение замедлить темп стремительного существования, подарить мне то, что станет в таком случае лишним.

Время вновь существует. Я - в центре круга, а в него устремлены мириады тонких нитей, они волнами света заполняют всё вокруг, ослепляя, поражая безграничной мощью. И я наконец получаю желаемое. Все частицы, что оказались за пределами выделенного пространства, снижают активность, усмиряют себя ненадолго. Остальные же - будто маленькие бесноватые джаггернауты, получив долгожданное разрешение от своих собратьев, начинают неуёмное разрушительное движение. Они сталкиваются друг с другом, разлетаются в разные стороны и часто, ещё более возбуждённые, устремляются к новым приключениям. Движение - основа их жизни, и они живут на все сто. Я им позволил это. Но...

Вдруг грубость разрыва объятий с Тенью ужасает. Утрата возможности следить за танцами ожившего чуда заставляет страдать. Я будто готов расплакаться и не могу. Слезы вот-вот хлынут потоком, а горячий ком в горле наконец перестанет душить и вырвется облегчающим стоном в пространство. Но избавления нет. Вместо него - скучная реальность.

Замедление абсолютно, оно даёт редкую возможность рассмотреть всё до мелочей.

Шрам стоит надо мной. Кажется, он кричит. Сейчас это похоже на оскал. Я не в состоянии понять, что пытается сказать мне Шрам, ведь это - всего лишь один из едва родившихся звуков, а может и его сотая часть или тысячная. Впервые вижу на лице Чёрного гримасу ошеломления и страха. Она застыла. Но мягкие восковые очертания плавно перетекают. Это естественно. Человек не способен бесконечно удерживать одну и ту же эмоцию, даже такой, как он. Вместо рук у меня - обугленные с проступающей белизной кости отростки. Живот и грудь в красно-чёрных трещинах. Они до сих пор дымятся, особенно по краям. Тело должно сочиться от боли, но боли нет, я даже не способен на воспоминание о ней. Ясно одно - конец близок. Но где же страх?

Последняя мысль вдруг разрывает мир беспечного созидания. В сознание вливается поток бесчисленных желаний и сожалений о не свершившемся будущем.

Мне нужна эта жизнь! Я люблю этот мир! Только здесь и сейчас я понимаю, насколько же он прекрасен и открыт любому желающему лицезреть и творить чудеса. Я больше не могу смотреть и бездействовать. Теперь любой ценой нужно сохранить себя. Моё тело должно жить!

***

Сперва раздался оглушающий, сотрясший весь дом, хлопок. Похоже на взрыв, оставалось выяснить кто его устроил.

Шрам среагировал мгновенно. Не прошло и доли секунды, а он уже успел создать вокруг своего тела непроницаемую защиту из уплотнённого воздуха и подручного хлама в доме. Последнее оказалось лишним. Мощь взрыва ограничилась лишь парой разбитых окон и слабым "писком" в ушах из-за кратковременного перепада давления.

Ближайшее пространство Тени представляло собой хаос из сбрендивших и переливающихся всеми цветами полупрозрачных размытых объектов. В центре хаоса находился Макс - он, как и всегда воссоздал своё детское тело. Ещё миг и он полностью вернулся в реальный мир - стремясь выжить, тело оборвало "сеанс". До превосходства разума ещё работать и работать...

Реальность не радовала. Гостевая комната полностью сгорела, обломки стен продолжали слегка отсвечивать алым. Там, где раньше были окна, медленно растекалось плавленое стекло. Макс лежал в груде чадящего комка, бывшего когда-то диваном. Жить парню оставалось в лучшем случае пару минут. Доигрался...

В какой-то момент Шрам хотел развернуться и уйти. Его снова разочаровали. Одарённые данной эпохи слишком легкомысленно воспринимают свои способности. Макс ничем не отличается от множества прежних попыток. И всё же Шрам решил проверить, чем же занят агонизирующий, поверивший в свою неминуемую погибель разум, и скользнул в Тень. За тело своё можно пока не беспокоится, оно, находилось под защитой, да и сирены спасателей слышались всё ближе и ближе.

Непутёвый ученик, едва вывалившись в реальность, снова устремился в Тень. Он сделал это мастерски, как никогда. Мгновение - и он там. Ещё одно - он успевает создать якорь и покинуть его, формируя при этом что-то странное.

Первое, что сделал Макс - вернул взятый пару минут тому назад "долг". Дрожащее пространство вокруг постепенно успокаивалось, тонкие ручейки белого света устремились во все стороны, рассеивая бесполезную мощь.

Всё это не похоже на предсмертную агонию, да. И, хорошо, пожар устранён. Но что дальше? Тело всё равно ведь погибнет? Он так или иначе пока не готов к "переселению", и эта история скорее всего закончится лишь чередой неумелых смен носителей, что в итоге просто повредит разум, расколет его на мелкие части. Время потрачено зря.

Шрам не чувствовал ничего кроме разочарования в ученике. Так грубо разрушить все надежды, плюнуть в лицо самой жизни, что так щедро одарила тебя чем-то бесценным.

"В нём ничего особенного", - подумал Шрам и резко вышел из Тени. Тело Макса не торопилось принимать должное. В реальности на лицо присутствовали явственные улучшения состояния. Обугленные участки исчезли, на их месте сияла нежностью ярко розовая кожа.

Он способен излечить себя! Воссоздать то, что уже прекратило существование!

Шрам снова вошёл в Тень. Увиденное ошеломляло.

Сотни и тысячи размытых потоков питали тело Макса. Он лежал и смотрел в пустоту сквозь Шрама. Единственный, заполнивший всё пространство Тени звук был лишь шёпотом: "Жить".

Это случилось! Шрам всё ещё не верил в происходящее, а парень за считанные минуты восстановился до весьма неплохого состояния. Осталось лишь пару небольших волдырей, а в остальном всё выглядело так, будто просто слегка переборщил с загаром.

Шраму тоже досталось. Для своего восстановления Макс бесцеремонно использовал частички всего, что находилось поблизости. В итоге наставник к концу "процесса" не досчитался нескольких пальцев. Впрочем, спустя пару дней они снова отрастут. Хотя, нет, попросту возникнут.

Всё вдруг стало ясно. На собственной шкуре Шрам ощутил, как прошла точка невозврата. Он чётко представил себе, что будет дальше и как от этого изменится мир.

Неужели история всё же способна повторяться?

Теряя путь, ты предаёшь меня,
Но так сложилось.
Ты теперь живи, скорбя,
Доколь не станешь богом,
Не для них - для самого себя,
И я вернусь к тебе.
Твоя любовь, твоё предназначенье.

Чужак "устроился" в теле одного из путников каравана. Он намеренно избрал своей жертвой человека ущербного. То был молодой человек, с головой у которого не особо ладилось, благо, хоть проявлялось это в исключительно безвредной форме. Несчастного звали Суди. Удачливый, вот что значило это имя. Не очень-то соответствует действительности. Хотя, может, пустое забытьё и лучше беспросветных метаний от одних тягот к другим? Кто сказал, что полудурков следует лечить? Вдруг им и так хорошо? Отец Суди владел десятью повозками в караване, а в подчинении имел около тридцати рабочих и с полдюжины охранников. Состоятельный человек. Такой может позволить себе спокойно сидеть дома, а не отправляться в длительные и опасные путешествия. В делах торговли сейчас его представлял брат. Мастер Хей, так он хотел, чтобы все его называли. Одно "Хей" казалось ему слишком простым и походило на обычный окрик незнакомца в толпе. Но. желания желаниями, а большинство рабочих и так с трудом объяснялись с нанимателем. Куда им разбираться, кто Хей, кто не Хей, а кто Мастер Хей? Их же взяли на работу не стихами разговаривать, а ухаживать за скотиной и грузы таскать. В итоге все просто звали его Мастер. Большего добиться удалось лишь от пары рабов из Греции.

Мастер Хей вёз племянника к целителю. О мудрости и невероятных свершениях последнего не слыхал разве что глухой. Целитель или пророк, как его многие называли, стал последней надеждой родни уродца.

Суди оказался очень удобным "сосудом". Не сопротивлялся, даже и не думал об этом, он вообще ни о чём не думал, просто уступил "место". Кажется, внутри него и не было никого, будто часть неживой природы ошибочно приняла форму человеческой плоти, напрочь забыв обзавестись разумом. В прошлом кое-какие проблески всё же случались. Но то были лишь редкие нечаянные совпадения, которые родня сразу принимала за чудо.

"Он улыбается! Он улыбается!" - кричала однажды на весь дом мать. Одного она не учла - сын свалился со стула и защемил шею, после чего и стал жизнерадостно лыбиться во весь рот. Что всё не так уж и хорошо, стало ясно пару дней спустя. Бедолага явно нуждался в помощи, пришлось искать лекаря. К тому моменту уже никто и не радовался внезапному "улучшению". Окаменевшая шея Суди дрожала от напряжения, а пустые тёмные глаза слезились от боли. И при этом всему миру даровалась ярчайшая улыбка.

Те два дня впервые за свои пятнадцать лет жизни Суди казался по-настоящему живым. Нечаянные радость и мучения, что на время зародились в нём, создали иллюзию разума. Они подпитывали ложные надежды, в итоге лишь умножая боль и без того страдающей от своей беспомощности семьи.

Тело мальчика оказалось слишком слабым, и в первую неделю после появления "гостя" он едва не умер от истощения. Ещё бы, нынешняя умственная активность требовала гораздо большего количества сил чем раньше.

Было бы жаль терять столь удобный "транспорт". В нём ведь преспокойно можно заниматься Тенью, и не беспокоиться о внимании со стороны. Так что пришлось слегка изменить прежний уклад вещей.

Теперь женщина, что кормила Суди и отмывала его в конце дня от дерьма и блевотины, приносила порции еды побольше. Ширин хоть и была рабыней, но выполняла свои обязанности отменно. Вероятно, Чужак где-то ошибся, может выражение лица его стало иным или взгляд наконец обрёл осмысленность, в общем подвижки в сторону "исцеления" у подопечного, похоже, не скрылись от её взора. Похвальная дотошность в работе - чрезвычайная редкость в рядах подневольных! "Новый" Суди на самом деле был благодарен и "одарил" её регулярным наполнением испражнениями глиняного сосуда, а не кучи смердящих тряпок, которые приходилось постоянно стирать. Исполнительность и внимание должно поощрять хоть как-то, кроме того, сидеть по уши в собственных прелестях не так уж хорошо. Это первый "владелец" ничего не замечал. Чужак хоть и мог пренебречь восприятием подобных неудобств, но всё же предпочитал находиться в здоровом и относительно чистом теле.

До места назначения в Кашмире караван добрался почти без приключений. На одном из переходов в горах не повезло столкнуться с пантерами. Конечно, олухи из караванной охраны прикончили прекрасных животных. Однако, последние всё же успели порвать двух слуг и искалечить лошадь. Бедные дикие твари. Ведь эта земля - только их, а мы здесь лишь незваные гости! Жалкие, подлые и беспощадные, мним себя хозяевами всего сущего, плюём на любые законы, соблюдая лишь одно: человек - превыше всего.

После случая с пантерами люди стали осмотрительней, и когда судьба свела нас с ещё одним представителем местной природы, всё прошло гладко. Теперь охранники организовали нечто в роде разведки, и вовремя остановили караван. Могучее существо получило шанс уйти с миром.

То был медведь, он лениво тащил половину тушки оленя, не смущаясь перепуганных людишек и их взволнованных лошадей. Ему доводилось пробовать как первых, так и вторых - хорошее мясо. Но тратить силы и рисковать шкурой, когда ты и без того сыт, не хотелось. Пускай идут себе.

Чужак лишь на миг проник в разум хозяина лесов. Такой редкий случай изучить ещё одно живое существо не хотелось упускать. Он казался чрезвычайно ленивым и хотел лишь тепла, солнца, сытости и... мира. Этот смертельно опасный громила желал жизни отшельника. Единения с природой ему было вполне достаточно.

Но мир слишком реален. Фантазии и оторванные от жизни мечты не имеют и шанса на воплощение даже для таких, мохнатых. Драгоценная природа, которую так боготворит эта клыкастая тварь, то и дело сама подбрасывает новых проблем. А неуёмный в желании покорять и убивать человек каждым своим действием создаёт для всего сущего непростой выбор - подчинись или исчезни. О том, что при этом рушатся любые проявления естественной гармонии, никто и не пытается думать.

Не считая случая с пантерами, дорога выдалась довольно нудной. На караван так никто и не напал... из людей. Так что охрана в этот раз зря проедала свой хлеб. Но так думал себе лишь Чужак, остальные же радовались и твердили наперебой о доброй воле богов. Самые богатые торговцы даже устроили небольшую пирушку для своих измученных дорогой людей. По этому поводу Мастер Хей набрался, как скотина, и решил всплакнуть в плечо ни в чём не повинного Суди.

Дорогого стоило сдерживать зёв, когда он жаловался на старшего брата, что вынудил Хея отрабатывать проступок. Он ведь лишь слегка увлёкся племянницей, и однажды об этом узнали все. Хей едва решился на признание, и сразу же угодил в лапы жёстких традиций. Мелкая стерва, как позже выяснилось, отчего-то просто дразнилась...

Подобное оскорбление подрывало один из базовых законов. Такое обычно смывалось кровью. Брат же решил дело иначе - навязал Хею свои торговые дела. Это значило, что три четверти года он будет в дороге, а оставшееся время придётся тратить на подготовку. Брат умён и отлично использовал возникшую ситуацию, не проливая и капли родной крови. Не он ли подсказал дочурке, как нужно себя вести?

Что одному горе, другому - в радость. Упомянутые обстоятельства вполне порадовали старейшин. Они были чрезвычайно довольны - половину заработка Хей должен отдавать им, и это при том, что он и так всё делает за треть обычной платы.

Зачем ему всё это? Можно же сбежать и зажить себе, как вздумается? Ведь в его распоряжении вполне приличное состояние. Даже не обязательно дожидаться золота от скупердяев кашмирцев, что дважды в году идут менять металл на товары.

Очевидно, боги обделили Хея решительностью. Жизнь труса, вот что осталось. Хотя, ведь это не тот вид трусости, что заставляет вжиматься в землю от малейшего намёка на опасность. Напротив, Хей славился своим мастерством. Однако, это нисколько не помогало в решении других вопросов. Проблема Хея состояла в извечных терзаниях между "хорошо" и "плохо". Он не мог просто жить и делать то, что нужно ему. Не думать об остальном мире, казалось ему чем-то чуждым. Хотя, где-то глубоко-глубоко внутри себя он прекрасно понимал, что миру в действительности плевать на любые проявления праведности.

Караваны брата Хей водил уже пятый год. Наложенный старейшинами штраф он давно отработал, и мог бросить это дело в любой момент. Но что-то снова и снова заставляло его отправляться в путь и испытывать каждый раз множество трудностей, порой даже рискуя собой.

Чужак не совсем понимал Хея и его способ траты единственной жизни. Ясно было одно - этот человек попросту не знает, чему себя посвятить, вот и мечется по миру, пытаясь понять, что ему действительно хочется. Наверняка и конфликт с братом возник по этой же причине. Такие часто проживают отведённое время впустую, не достигая ничего, безымянно растворяясь в истории среди бесчисленных толп себе подобных.

Чужак редко открывался людям. Иногда после этого он мог убить несчастного или повредить тому разум. Хотя, последнее случалось чаще мимо его воли. Порой он оставлял всё, как есть. Умножающаяся молва о бессмертных существах не особо его тревожила. И всё же подобное теперь стало случаться чаще. Чужак начал интересоваться миром, в котором живёт. Маленький секрет, рассказанный обычному человеку... что это может изменить? Кроме того, охваченные агонией чужой тайны люди - забавное действо. Хорошее развлечение - смотреть за дребезжанием разума тех, кто и пальцы-то не всегда способен сосчитать, а тут хотел осознать услышанное.

- Мне казалось, ты должен быть умнее, - тихо прошелестел Суди, пересохшими губами. Хей сперва хотел вскочить и объявить всему миру о чудесном исцелении племянника. Но еле слышное "не надо", воспринятое каждой частичкой тела, и довольно ощутимое головокружение не дали двинуться с места.

- Ты... здоров? - едва смог выдавить из себя Хей, готовясь отдаться на волю инстинктов. Они во всю рвали пространство криком: "Беги!".

Слишком поздно и бессмысленно. Что должно - случится. В отсутствии выбора есть и что-то хорошее. В конце концов, единственное, чем ты располагаешь - так это принять судьбу, какой бы та ни оказалась. И это обычно унимает страх. Кажется, так должно быть.

- Я устал от твоих жалоб, - говорил Суди, но так и оставался недвижим. Лицо его, как и раньше, казалось безжизненным. Что это с ним такое? Конечно, чудес не бывает, и наверняка всему виной грязное пойло.

- Я не Суди. А ты глупец, - снова начал племянник. - Я намеренно использую живую речь. Не хочу подчинять тебя. Не сейчас. Думал, так проще. Но сегодня ты вдруг решил предаться пьянству.

- Что... значит "подчинять"? - Хей, даже решив не противиться тому, с чем столкнулся, едва справлялся со страхом. Где-то внутри себя он чётко понимал - сейчас происходит то, что уже никогда не позволит жить, как прежде. Это слишком пугало его, но одновременно было чем-то, что уже наверняка определено и обязательно произойдёт. Ничто не в силах стать помехой.

- То и значит. Я мог не спрашивать твоего разрешения, а взять, что хочу. - глаза Суди немного ожили, он смотрел на собеседника почти осмысленно.

- Как ты можешь не быть Суди?

- Тебя правда это тревожит? Ты и прочая ваша родня и близко не понимаете, кто такой этот Суди. Я же прав?

Конечно, он был прав, лишь мать этого чада верила в исцеление и не позволяла избавиться от проклятой богами обузы. Но наконец, когда слава о новом пророке единого бога докатилась и до их народа, она решила, будто знает, что предначертано сыну. Он станет одним из тех, кто поможет становлению веры в истинного творца. Пророк исцелит беднягу, а всё это послужит уроком силы и милости Всемогущего.

Хей не верил ни в пророка, ни в его бога. Он ни во что не верил. А касательно Суди знал одно - парня следовало придушить ещё в младенчестве. Что у того за жизнь? Кому он нужен? Даже считать его роднёй невозможно. А как такого можно любить? За свою недолгую жизнь уродец совершил лишь одно осмысленное и наполненное эмоциями действие - окатил округу криком после своего рождения. Хотя, например, в части поглощения пищи у него особых трудностей не возникало...

Мать верила, что в будущем сын прославит семейство. Отец же горевал о прекращении рода. Кроме Суди на свет появлялись лишь дочери. Уже скоро всё, чего он достиг будет раздроблено на множество мелких "частей", а имя его исчезнет навсегда. Караваны, торговля, лавки, всё достанется толпам проклятых зятьёв. Да кто вообще оценит проделанную работу? Кто сможет гордиться именем, если имя это больше не будет существовать? Выбора не оставалось, кроме как довериться жене и снарядить Суди в дорогу на поиски мессии. Безнадёга одержала победу.

- Ваш Суди пуст. Для меня он словно книга, и я могу прочесть всё, что видели его глаза и слышали уши. Но внутри - пустота. Вряд ли его и человеком-то назвать можно. Он даже хуже растения, особенно, в части предназначения или простейшей пользы.

- Мне плевать.

- Я это знаю. Но... тебе же на всё плевать.

- Будешь учить меня жизни?! - вспылил Хей. - Ты лишь плод дешёвого хмеля, - тихонько добавил уже скорее самому себе.

- Ты знаешь - это не так.

- И всё же, я еле на ногах держусь, так что... всё это - пьяный бред! Просто бред. - отмахнулся Хей, и стал осматриваться, куда бы прилечь.

- Это не имеет значения. Ты поймёшь.

- Может и так, а сейчас пора отоспаться.

Хей позабыл недавние страхи, принял версию попроще. Ведь гораздо легче списать всё на действие вина, чем поверить в ожившие сказки. Может, кто поглупей и смог бы принять такое, но только не он. Богов, духов, потусторонних сил, всего этого нет. Всё - чушь!

- Их скорее всего и правда нет. Хотя... полностью я не уверен, - проговорил Не-Суди и повернул голову в сторону Хея. Тот сперва разлёгся в повозке, закинув сложенные руки за голову, а теперь снова засомневался в недавних выводах. Из-за вина или дурмана он не раз испытывал "откровения" с самим собой, но то были красочные и обычно насыщенные радостью "приключения". Лишь изредка мир грёз дарил панику, тревожные метания и чистейший страх. Происходящее же сейчас... было довольно странной беседой двух людей. И всё. Правда, немного настораживало, что один из собеседников, кажется, умеет читать мысли. Действительно ли всё так?

- Кто же ты в таком случае?

- Точно не бог, - сказал Суди и отвернулся. Он принялся разглядывать группу людей у костра. Те пили и веселились. Они прекрасно умели радоваться. Живы, молоды и не верят в реальность смерти. Хотя последняя всегда ведь рядом, в каком-то шаге от каждого, ежедневно и с жадностью собирает свежий урожай. Но ведь таков этот мир, тёмный и жёсткий. Он отчего-то одинаково успешно перемалывает в пыль все свои "части", соблюдая простейшую закономерность - живое гибнет, превращается в ничто, но лишь для того, чтобы однажды возродиться и снова стать чем-то. - Тебе повезло встретить меня.

- Да уж, везение. Что мне с этого?

- Просто доверься. Не сомневайся, прими всё, как есть.

- Будто есть иной выбор.

- Его нет, да. Но ты причина этому, а не я. Признай.

- Я не знаю, зачем живу...

Горько было оголять свою ничтожность, особенно, когда она всю жизнь сопровождает тебя, следует по пятам неотвязной тенью. Та ещё спутница.

- Я тоже... в чём-то солидарен с тобой. Но пускаться при каждом случае в разнос или посягать на честь и достоинство других людей - это, пожалуй, слишком.

- Наличие ума и рассудительности не обязательно постоянны во времени...

- Хочешь оправдаться?

- Нет. Я совершил множество глупостей лишь потому, что не понимал, кем являюсь.

- А сейчас понимаешь?

- Нет. Может это понимание и не придёт никогда. Знаю одно - я не тот, кого все остальные видят во мне.

- Чувствуешь себя изгоем?

- Да... наверное.

- Думаю, стоит тебя поздравить.

- И с чем же?

- С началом новой жизни.

- Я могу вернуться, если пожелаю.

- Да, но этого всё равно не произойдет. Что тебя там ждёт, в прежней жизни? Не трать слова, учись не врать хотя бы самому себе.

- Ты... что-то сделал со мной?

- Нет. Встреча со мной, она толкает тебя. Это хорошо. Ты давно готов всё изменить. А что касается поисков мессии... я здесь по той же причине, в этом наши пути совпадают.

- Целитель нужен не мне, а племяннику. Зачем он тебе?

- Сам не знаю, - Не-Суди задумчиво уставился в пустоту, а затем опустил глаза, будто высматривая что-то земле. - Это путешествие очень тревожит меня, ведь я встречу того, кто способен изменить и мою жизнь. Наконец. В итоге, нечто подобное ожидает и тебя. Думаю, мессия действительно тебе не нужен, но сами его поиски и даже встреча со мной уже помогут тебе взглянуть на себя и мир немного иначе.

- Что это значит? - Хею вдруг пришло осознание, что впервые в жизни он может не прятаться и говорить, что думает. Наконец он встретил того, кто способен если не понять, то хотя бы выслушать его. Без презрения и укоров, просто слушать.

- Очень кстати, что природа наделила тебя умом и смелостью. Ты не веришь в богов и это хорошо, - Не-Суди слегка улыбнулся. - Кто знает, к чему бы привела правда, окажись твой разум отравлен потребностью в мистическом.

- И в чём же дело? - хмель и усталость плавно рассеялись, уступив место сильнейшему азарту. Такое ощущение может возникнуть лишь когда ты не разумом - всем естеством чувствуешь, что вот-вот коснёшься величайшей тайны. Испортить эту эйфорию от причастности к сказочному, мифическому не способно даже осознание нетвёрдости всех фактов. Они полностью игнорируются, ведь разум не может принять то, что неподвластно его контролю. Разум, созданный невероятной всемогущей природой, - наименее принадлежащий ей элемент. Всему виной способность отстраниться от сущего, уйти вглубь порождаемых собою же миров. Разум - источник новых вселенных. И такая безграничная мощь - лишь помеха в попытках воспользоваться тончайшим инструментом, - предчувствием, скромно затерявшимся меж различными способами восприятия.

- Я не бог, но бессмертен. По крайней мере, большинство доступных способов умертвить себя оказались бездейственны. Каждый раз я попадаю в чьё-то тело. При желании, могу и сам переселиться в кого захочу. После этого в "брошенном" теле снова возникает прежний хозяин. Случается, человек при этом теряет разум. Интересно будет посмотреть, что станет с твоим Суди. А ещё я способен контролировать других людей, - проговорил Не-Суди и остановился, давая Хею время понять сказанное. И уж тут-то было над чем поразмыслить.

- Как долго ты живёшь? - интересовался Хей.

- Столетия. Но это не важно.

- А, в... захваченных телах ты живешь до самой старости?

- Бывало и такое. Но, чаще, нет. Смертность в рядах моих "носителей" не редкость. Ты же не тревожишься за племянника? Хуже ему уж точно не будет.

- Это точно. Что будет со мной?

- Говоря о том, что могу взять желаемое, я имел ввиду не твоё тело. Мне нужен спутник в дороге, умный, опытный, выносливый, тот, которого здесь хорошо знают. Ты подходишь на эту роль, а поиски мессии для Суди - лишь воля случая. Повезло.

- То есть я останусь собой, и ты со мной ничего не сделаешь?

- В любом случае, ты не успеешь это осознать, - ответил Не-Суди и хищно улыбнулся, демонстрируя на удивление прекрасные белые зубы.

- Ну вот мы и вернулись к моему безвыходному положению.

- Повторяю, это - выбор. Можешь уходить, я тебе ничего не сделаю. Обещаю. Но ты ведь не уйдёшь, да?

- Хочу подумать до утра.

- Как хочешь. До сих пор сомневаешься? Думаешь, верить или нет?

- Ну, даже будь ты настоящим Суди, что очнулся после многолетнего забвения, в любом случае я вижу перед собой чужака. Как можно довериться незнакомцу, первому встречному что вот так бесцеремонно пытается ворваться в твою жизнь, даже не пытаясь скрыть свои расчётливые намерения?

- Видишь, я открыт, и говорю - как есть. А теперь скажи, кто тебе вот так запросто выкладывал всю правду, не боясь последствий? - сказал Не-Суди и снова улыбнулся.

- Никто, - прошептал Хей, пытаясь всё же припомнить, бывали у него моменты такой близости или нет.

- Надеюсь, ты ценишь сей дар. Ведь правду может позволить себе далеко не каждый. А теперь нам всё-таки пора спать. Завтра - продолжение пути. Отправляемся засветло.

- Мы не успеем собраться, половина слуг и охраны перепились и не смогут подготовиться. Рассвет через несколько часов.

- Этого достаточно. Что требуется, раздобудем в дороге. Да, к слову, нам ведь никто не нужен. Мессию будем искать вдвоём.

Прежде, чем белоснежные ледяные шапки далёких пиков взорвались слепящим светом, Хей и Суди двинулись в дорогу. Хей уже не удивлялся, что племянник может нормально ходить и разговаривать. Ведь это уже не он. И плевать... Из всего, что случилось, можно сделать простейший вывод - возник человек, что лишь одним своим присутствием способен менять ход событий и бесповоротно влиять на судьбы других.

Может, к такому исходу Хея и шла его жизнь? Вдруг в терзаниях и недовольстве всегда был некий замысел? Сложись в прошлом всё иначе, смог бы он сейчас махнуть рукой и решиться бросить всё на свете, впервые в жизни действительно отправиться в неизвестность?

Привиделось, приснилось, пьяный бред, это могло быть всё что угодно, ведь он изрядно перебрал вчера? А правда в том, что несчастный Суди просидел весь вечер или даже ночь, так и не отведя глаз от чудесным образом выбранной им точки в пространстве, расположение которой наверняка остаётся секретом не только для постороннего человека?

В предрассветные минуты именно так хотелось думать. Страх делал свою работу, до последнего испытывал решимость, провоцируя бесконтрольный поток вопросов, главный из которых: "И что же дальше?"

Храм не мог впечатлить привычной большинству красотой, строили его с иной целью - стоять тысячелетиями и верно служить человеку. Истёртый множеством ног камень, что навечно впитал в себя силу и дух послушников, да претензия на вызов вечности - вот в чём истинная красота этого чудного творения. Соседство с дикой, неустанно демонстрирующей свой суровый нрав природой, лишь дополняет отстранённость от прочего мира. Попадаешь сюда, и сразу понимаешь - вокруг настоящая сказка. Сумеречный час превращает каждую бесформенную скалу в злобного монстра, а вопли дикого зверья, что живёт здесь, только прибавляют в этом уверенности. Для Тибета такие храмы не редкость. Оплоты веры, древних традиций и истории ютятся порой в самых неожиданных местах. Единственное, что их объединяет, так это близость водных источников.

Воистину, здесь всё помогает размышлять и пересматривать любые свои ценности. Неудивительно, как люди, однажды попав сюда, уже не стремятся обрести былую жизнь. Душевный покой и возможность в своих думах выйти за грани знакомой вселенной слишком большие соблазны для тех, кому хватило смелости спросить: "Кто я и зачем нужен этому миру?"

Во втором попавшемся по дороге храме Хей решил остаться. Его приняли довольно тепло, хотя, иначе и быть не могло - человеку, что утратил веру в себя и саму жизнь, невозможно отказать в просьбе. И никого здесь не удивишь человеком, что пережил свой наинизший упадок. Но, так или иначе, своими же руками здесь каждый сам воздвигает твердь под ногами, обретает мир и достигает нового, неведомого ранее вида счастья. И подобное меняет саму суть души, и ты более не в силах позволять какой-либо частичке этого мира страдать в пустоту. Любовь, ненависть, сомнения, радость, грусть, боль - всё "человеческое" можно призвать к служению какой-то цели, а отстранённость от навязчивого груза жизни всего лишь помогает понять, какой именно. Целью вполне может стать и нечто простое, обычно не замечаемое в череде бесконечных тягот.

Так и Хею было суждено однажды понять, что достаточно лишь жить, быть наблюдателем, помогать, когда можешь и уходить в сторону, если от тебя ничто не зависит. Осознание таких истин перевернуло с ног на голову его взгляд на мир. Оказывается, абсолютно необязательно кому-то доказывать что-либо. Лидерство и превосходство - лишь примитивные способы власти над себе подобными, и власть эта не есть абсолютной, всегда есть превосходящее тебя нечто. Но, если ты вдруг поверил в избранность, то оглянись, вспомни свою ничтожность хотя бы на фоне полотна времени. Безграничная власть является таковой, лишь подчинив время - вот закон истинной силы. Всё прочее - мусор под ногами и не имеет смысла. Но всё это лишь предстояло понять в неизвестном для большинства будущем. А сейчас в одном из храмов на пороге самих небес в качестве послушника поселился потерявшийся человек. И беда его состояла лишь в том, что он стал жертвой привычного для всех набора "стандартов". Но, можно ли противиться подобному? Ведь всему виной верования да предрассудки, что всегда возникают там, куда приходит человек.

***

За месяцы скитаний от одного селения к другому и под присмотром Чужака тело Суди окрепло достаточно, чтобы продолжить дальнейший путь в одиночестве. Чужак давно ждал этого. Всё людское, обычное, стало чуждым и далёким, и за прошедшие века он начал забывать, как это "быть человеком", и теперь радовался компании лишь одной великолепной природы.

Как ни странно, но величие творений, созданных стихией, будь то горы, реки или пышущие жизнью зелёные долины, до сих пор восторгало. Если бы не жалкие остатки человечности с их потугами напомнить о деяниях прошлых лет, то он вполне бы смог принять и роль вечного наблюдателя - простого созерцателя жизни и... смерти, конечно, спутника всего сущего. Созидание - ведь истинно божественное действо?

Встреча с ним оказалась случайной. Чужак, блуждая по следам мессии, побывал во множестве храмов и каждый раз ему говорили, что мудрец не задерживается долго в одном месте, он ищет что-то и это гонит его всё дальше по горным дорогам. На пути он творит множество разных дел, и местные народы полюбили его.

Если в начале пути Чужак шёл по следам людской молвы, то сейчас, ему чаще стали попадаться те, кто лично встречал мессию. Удивительно, но вместо седовласого мужа, люди "давали" один и тот же образ - молодой человек с едва пробившейся редкой бородой. Впрочем, чего тут странного? Если он и вправду одно из высших существ, то наверняка волен принимать любой угодный ему облик, или, в крайнем случае, делать так, чтобы все этому верили?

Чужак мог бы перемещаться и без остановки на ночь, но решил не нагружать тело. Кто знает, сколько придётся бродить в этих краях? Мессия ведь рядом. Люди всё чаще говорят о нём, да и Тень стала другой. Чужак чувствовал чьё-то присутствие каждый раз, когда погружался в неё. Пророк присматривается? Если да, встреча обещает быть интересной.

Чужак открыл глаза. Напротив сидел парень примерно одного возраста с Суди. Он был одет в свободную тунику и грубые льняные штаны, а в руках держал туго набитый мешочек с пожитками. Он слегка кряхтел и порой тихонько поминал чью-то матерь, пытаясь управиться со стянутой узлом мешковиной. Наконец, одолев препятствие, он извлёк кусок хлеба и небольшой свёрток из тонкой просаленной ткани. Он развернул ткань, и запах копчёного мяса заставил желудок громко заурчать. Поразмыслив немного, человек добавил к "столу" сыр и пару яблок.

- Питьё есть? - невозмутимо спросил он.

- Что? - Чужак слегка растерялся от такого простецкого начала беседы с мессией.

- Вода-вино-молоко, что угодно. Я три дня в пути. До воды, сам знаешь, далековато. Вон она внизу шумит и пенится, дрянь, - бормотал незнакомец. - Проклятые горы. Споткнулся и порвал свой мех с водой. Представляешь? Но лучше мех, чем пузо, да? - незнакомец придвинулся поближе к огню и невозмутимо изучал израненную острыми камнями обувь.

- Есть разбавленное вино, - наконец выдавил из себя Чужак.

- Давай! Сойдёт.

Похоже, он и правда страдал от жажды - одним махом уменьшил запас вдвое.

- Не пойми меня неправильно, - начал он. - Я могу получить, чего пожелаю и, вероятно, стоило воспользоваться этим. Но, что-то внутри меня стремится впитать всё новое, что только возможно, получить от этого мира как можно больше. Понимаешь? - незнакомец сделал паузу и посмотрел Чужаку в глаза. - Нет, я не люблю страдать, просто решил испытать небольшую долю тягот. Лёгкая жажда отлично подойдёт, раз уж подвернулась такая возможность.

Человек замолчал, он уставился куда-то в темноту. Чужак попытался "прочитать" гостя, но тот вдруг спросил:

- Сыра хочешь?

- Ты странный, - ответил Чужак, решив отложить на потом исследование мессии.

Чего, собственно, стоило ждать от этой встречи? Он живёт с тем же проклятием, но гораздо опытней и сильней любого, кто попадался ранее.

Прежде, чем присоединиться к Чужаку у костра, он втянул того в Тень и предупредил:

"Я рядом. Пришёл с миром", - лишь эти слова существовали в тот миг. Он полностью изолировал Чужака от всего, что тому было известно, раз и навсегда перевернув представления о постоянстве силы и знаний. Он показал, что Чужак в сущности - не страшнее рыдающего мальца, когда отбираешь у того любимую игрушку. Как же он силён... у такого можно многому научиться. Не это ли нужно, чтобы чувствовать себя полноценной частью мира?

Незнакомец делал вид, будто не слышит мысли Чужака, и принялся за еду.

- Как хочешь. Прекрасный козий сыр. Монахи знают своё дело. Ну да ладно, мне же больше достанется.

- Как тебя называть?

- Это ты странный. Имя не имеет значения. В нём нет смысла и силы в нём нет. Но... можешь звать меня Человек.

- Но ты... ты ведь что-то другое?

- Как и ты, - "сырная" улыбка и осыпающиеся крошки серого хлеба.

- Да. Но народ тебя знает. Славит твоё имя...

- ...имя, что дали мне отец и мать. Оно не моё, оно принадлежит им. Им всем. Так сложилось, и очень жаль. Поздно что-либо менять. Безымянный мессия наверняка достиг бы куда большего, чем смогу я. Но, так и быть, может, это судьба и большего мне не дано, - сказал незнакомец, и откусил знатный кусок яблока. Он поморщился - кислый сок испортил блаженный мягкий вкус сыра. Недоеденный плод сразу отправился в ближайшие кусты, второй он спрятал в мешок и тут же извлёк оттуда громадный персик. Взвесил его в руке, посмотрел на Чужака, совершил едва уловимое движение другой рукой, и положил перед собой ещё один сладкий фрукт.

- Судьба - это вздор, - сказал Чужак.

Контроль материи, так небрежно демонстрируемый незнакомцем, ошеломлял.

- Ты же не в состоянии этого доказать. В действительности у тебя гораздо больше шансов убедиться в обратном. Особенно, с позиций власти и применительно к тем, кто в неё верит. Ты это знаешь.

Незнакомец извлёк из ножен на поясе маленький нож и принялся отделять массивную кость от сочащейся жёлто-розовым соком мякоти плода.

- Так вот, что ты делаешь, - сказал Чужак. Ему показалось, будто он понял, чем движим его собеседник.

- Это не погоня за властью ради самой власти. Нет. Я ведь даже существование своего имени считаю препятствием на пути к цели. Мессия, пророк, тот, кто претендует на роль всеобщего благодетеля, должен быть безымянным. Потому сейчас, беседуя с подобным себе, я и хочу простого обращения - Человек. Мои мотивы... они тебе будут не интересны... сейчас.

- Хорошо. Человек.

- А как я могу называть тебя? - человек искренне улыбался. - Кто разделит со мной трапезу в эту прекрасную ночь?

- Чужак разделит, - ответил он.

- Не очень-то приветливо. Скольких бы отпугнуло такое прозвище, будь оно моим. Ну да ладно.

- Ты знал, что я ищу тебя. Как?

- Хочешь перейти к делу? - разочарованно проговорил мессия. - А я надеялся поболтать. Мне не хватает этого. Судьба мира и судьбы живущих в нём существ не дают мне покоя. Я чувствую ответственность за всё это. Веришь?

- Всякое бывает.

- Я очень тонко ощущаю Тень и "видел" тебя. Твой диапазон наверняка скромней?

- Я тоже тебя почувствовал.

- Хорошо. Значит, ты сильнее, чем кажешься.

Закончив вытаскивать кость из второго персика, Человек разрезал каждую половинку ещё надвое, и принялся за еду.

- Угощайся, Чужак, вкусно.

- И откуда же ты такой взялся?

- Я, как и ты, не знаю причин своего появления. Но, если честно, то ни разу и не пытался заполнить этот пробел. Вполне разумней не отвлекаться на подобные пустяки.

- Вполне разумней... Но ты не уверен?

- Ещё бы, я же человек. В первую очередь. Остальное...

- ... не важно?

- А как иначе? Ты в своих терзаниях чего добился? Сколько дел наворотил? - на какое-то мгновение Чужаку показалось, что незнакомец вот-вот расплачется. Подобное выражение можно увидеть на лице матери, что жестоко разочаровалась в ребёнке. Матери, чья душа изранена множеством шрамов, каждый из которых будет терзать её до конца дней.

- Но как жить, не зная, кем являешься?

- В нашем мире это необязательно. Улитка ползёт на лугу, и ни на миг не теряет веры в то, чем занята. Она не сомневается. Ни в чём! - разговор с мессией опасно приобретал оттенок воспитательной беседы.

- Особенно, когда под чьим-то сапогом её рыхлое тело с хрустом превращается в грязное пятно посреди буйства зелени, да?

- Ведь в этом и смысл! Страхи ей неведомы, а мир принимается таким, как есть. У неё даже не возникает вопросов "отчего" да "почему". Она гораздо сильней в своей целеустремлённости чем мы.

- Неужто ты восхищаешься ею?

- Так и есть! В любом создании можно отыскать нечто, чему стоит поучиться. Даже мне и тебе. Особенно, мне и тебе.

- Чему мне учиться у бездушного тупого слизняка?

- Очень грубо, мой друг, очень грубо, - произнёс задумчиво Человек. - Смирение - вот чего в тебе нет и чего с лихвой в любой твари на земле, кроме человека, конечно. Только мы подвержены неверию в себя, только мы способны вопреки всему заполнить пустоту внутри чем-то, что в итоге множится в неуправляемое зло. И этот подход убьёт нас однажды. Вот, что я думаю

- Неужели ты и правда веришь во всю эту чушь?

Почему мессия так наивен? Кто он без своей силы и теперешней славы.

- Верю. Что плохого в этом? - он вдруг показался очень уставшим.

- Это полностью противоречит всему, что нас окружает...

- Только среди людей! - человек почти перешёл на крик.

- Да! Но ведь только это и стоит внимания. В наших силах влиять на мир. Что нам до каких-то там "улиток"?

- Глупый. Они... тоже - жизнь. А существование её возможно лишь при наличии многообразия. Мы части чего-то большого, даже великого. И все связаны. Просто поверь, не нужно подвергать это сомнению. Я вижу это... в должной мере.

- Во мне вот ни капли любви к ближнему. Я очерствел настолько, что жизнь для меня не имеет особого смысла.

- У тебя всё впереди. Возможно. А меня считай лишь своей удачей. Тёмный, полный крови и несправедливости мир, иногда может породить и нечто похожее на меня. Я люблю всё вокруг, каждую пылинку. А моя власть... думаю, она безгранична. Представляешь? Но я не нуждаюсь в ней, - сказал Человек, и стал рассматривать землю у ног, будто стыдясь своих слов.

- И что же дальше?

Безгранична ли? Неуж-то так?

- Как я буду использовать свой дар? Тебе это важно знать?

- Проклятие...

- Нет, не проклятие. Это дар, друг мой. Хочу изменить людей...

- ... это невозможно.

- А я попытаюсь.

- Зачем? Кому это надо? Чего ты хочешь?

- Равновесия...

- Ты - фанатик!

- Конечно. Я же говорил, что... люблю. Понимаешь, я в состоянии оценить, что ждёт всех нас в будущем. И то, что видится мне сейчас - ужасающе. Мы можем истребить себя. Мы оскверним... уже осквернили этот мир до неузнаваемости!

- Осквернять мир - наша потребность, живём мы так. Мир даже не заметит нашего исчезновения. Думаю, мы лишь непрошенные гости.

- В чём-то ты прав. Но мы здесь. Мы существуем и наперекор всему являемся частью мира. Да, он прекрасен и без нас, но, я убеждён, - мы стоим усилий. А трудности - их можно преодолеть, дай только время.

- ... фанатик, ты фанатик...

- ... но прежде нужно "подлатать" умы.

Повисла небольшая пауза, стоило осмыслить сказанное. Обоим.

- А ты ведь впервые просто говоришь с таким же, как и сам, - решил сменить тему Человек.

- Это важно?

- Загляни в Тень. Мы не можем навредить друг другу.

Пара мгновений, и Чужак убедился в правдивости слов пророка - ни намёка на тягу к слиянию.

- Почему?

- Пока достаточно и одного этого факта. Надеюсь, однажды ты дойдёшь до всего остального сам, - ответил он и улыбнулся.

Второй персик отправился вслед за первым, после чего Человек вытер тряпкой руки и рот.

- Ты почти четыре года бродил по моим следам, почему? - спросил Человек.

- Думаю, ты давно это знаешь.

- Да, но я хочу услышать всё от тебя.

- Зачем? Думаешь, я не в состоянии признаться себе в том, что живу не пойми для чего? И никак не могу понять, кто или что я?!

- Вот ты и озвучил свои проблемы.

- Я это делал и раньше. Разве что-то изменилось?

- Делал. Но сейчас перед тобой я - живой пример того, что нормальное развитие, как ты сказал, "проклятого", более, чем вероятно. - взгляд Человека задержался на мехе с разбавленным вином Чужака. - Могу я ещё попить?

- Сказанное тобой не отменяет отсутствия осознания себя...

- ... да. Повторюсь - оно мне не нужно. Для жизни достаточно осознать себя в "улиточных" рамках, и, если нити Вселенной сплетутся соответствующим образом - ты и продвинешься дальше. Подобный процесс станет естественным. Что мешает тебе принять это? Просто живи! Молчишь? Да ведь такое знание сидит в тебе уже давным-давно, вспомни хотя бы своего последнего попутчика. Ведь ты очень хорошо его направил, совершил праведное дело, а сам-вот не можешь принять почти то же самое.

- Он и без меня был готов.

- Как и ты сейчас.

- Но готов к чему?

- Да брось! - пророк встал со своего места и присел возле Чужака. - Полно тебе жалеться! Конечно, я говорю о готовности жить. Только жизнь нужна миру - вот главное условие для права именоваться высшим проявлением организации материи. Только так жизнь - это жизнь. И только так можно попасть в ряды "элиты" мироздания. Есть, правда, одна оговорка - для нас, людей, желание жить должно быть осознанным. Ведь мы всё же не улитки...

- Твои слова похожи на проповедь.

- Это она и есть! - до этого, слегка напряжённый, Человек вдруг расслабился и снова улыбнулся.

- Думаешь, я присоединюсь к твоим пророческим делам?

- Нет. Ты будешь мешать и путаться под ногами. Хотя, признаться, твой талант мне бы пригодился.

- Тогда зачем тратишь слова и силы на того, кто тебе не нужен?

- А ты мне нужен! Ведь ты - живой.

- Да ну?

- А я ещё раз напоминаю, что люблю всё и вся! - выпалил он, а потом добавил. - Хочу тебе сделать один дар.

- Что-то из разряда любви? Если мужской, то лучше не надо.

- Сколько жизней ты загубил, сменяя тела?! - вопрос пророка застал Чужака врасплох. А, ведь и правда раньше не приходилось задумываться об этом. Не уж-то... он переоценил свою чёрствость? - Ответь!

- Я... не знаю.

- Ты запросто мог этого избежать. То, что тебе пришлось пройти - противоестественно и не должно происходить более. Вторых шансов быть не должно! Для нас. Твои методы существования... они оскверняют жизнь. Друг мой. Я уверен... Ну, ладно, то лишь мысли. Природа делает выбор - не мы. Мой дар, он от любви. Всегда помни об этом. Как порождение Вселенной, что стоит ступенью выше обычного человека, ты обязан быть "чище". Светлее. Понимаешь? Если нет, то поймёшь позже. Однажды. Слушай! Мне плевать, что ты не хочешь от меня ничего. Мне достаточно тех крох человечности, что у тебя остались. Они точно есть! Я вижу. Ты получишь должное и будешь жить, как подобает. Ты больше не станешь зверем. Никогда! Просто не сможешь. Ведь, я знаю, ты - изначально добрый человек.

Чужак только сейчас понял, что плечо его сжимает рука пророка, и ничего нельзя поделать - паралич сковал и тело, и разум.

- То, что я собираюсь сделать, полезно как тебе, так и мне. В любом случае этот мир в выигрыше. Либо я со временем смогу поглотить тебя и стать сильнее, либо ты окончательно победишь свои сомнения и наконец займёшься чем-то достойным. То зло, что ты натворил, уже живёт в веках. Но, кто я такой, чтобы судить всё это? Я лишь инструмент, пускай и со своей волей. - говорил пророк. Казалось, он погружается во всё большее отчаяние.

- Очень жаль, что приходится совершать насилие над тобой. Так надо. Раз и навсегда ты должен усвоить - просто так ничего не бывает. Твои способности, у них должно быть предназначение. Иначе нельзя. Возможно, с моей стороны не очень вежливо поступать вот так. Я вообще мог сделать всё незаметно. Но ты же до сих пор не нашёл в себе стимулов к жизни? Поэтому, я решил показать истинное положение дел - всегда есть нечто посильнее тебя настолько, что никакая защита не в состоянии помочь. В случае неудачи ты лишь перестанешь существовать. Мой дар откроет в тебе много нового, хотя ты и имел всё это с самого начала... просто лишился по воле случая. Так, наверное... Я дарю тебе прежнего себя. Я делал это уже множество раз. С обычными людьми. В твоём случае - это, как выпустить льва из клетки. Кто знает, чего ты натворишь? Ведь ты даже не знаешь в точности свои силы. Думаю, ты ровня мне. По меньшей мере. И ещё, постарайся больше не убивать исходное тело. В этом ведь нет надобности. Это важно. Запомни. Ну всё, хватит болтать. Пора бы и делом заняться, а то, вижу, ты уже весь в нетерпении.

Пророк закрыл глаза, выдохнул и затем разжал руку. Всё. Чужак был свободен.

В первое мгновение он наконец осознал, что до жути испуган, да чего уж тут, - просто в ужасе. И это было прекрасно. Но всё-таки, страх есть страх, и Чужак попробовал сделать хоть что-то. И это была глупость, разумеется, - он атаковал всей своей психической мощью собеседника напротив. Тот лишь рассмеялся и спокойно начал собирать пожитки обратно в мешок.

- Слишком рано, - устало произнёс он. С лица молодого парня, именуемого половиной мира мессией, не сходила отеческая улыбка. Так улыбается и смотрит всякий родитель, когда его отпрыск слишком по-взрослому пытается сделать нечто, явно ему непосильное. - Зря тужишься. Угомонись.

Чужак немного унял чувства, но говорить пока не мог. Разум захлёбывался от внезапно ослабевшей, почти исчезнувшей связи с Тенью.

- Всё вернётся. Постепенно, - успокаивал мессия. Он закончил сборы, продел сквозь узел мешка посох, перекинул поклажу через плечо и двинулся в путь, ничуть не смущаясь густой темноты, едва рассекаемой скупым светом звёзд. - Да. Чуть не забыл. Поживи пару лет здесь. Получишь полезный опыт. Тебе будут рады в любом храме. Я уже обо всём договорился. Можешь не благодарить, - бросил на ходу мессия и растворился в ночи, оставляя Чужака наедине с внезапными думами о таинственных событиях грядущего.

Ещё день тому назад его ничто не могло испугать и взбудоражить. Это страшно - вновь осознать свою уязвимость, но... пророк воистину сделал благо. К Чужаку вернулось давно забытое ощущение жизни. Что может быть ценнее? Бесконечные скитания и тяготы превратили страдания и радость в единое серое нечто. Скупое и пресное, неустанно ускользающее, не оставляющее в душе и следа.

Мессия исчез. Чужак пытался найти его снова, но всё впустую. Позже он что-то слышал о нём. Кажется, замысел сделать мир лучше провалился. Может и не полностью, но всё-таки... вряд ли мессия хотел именно этого. Владение Тенью ослабилось. Со дня встречи с пророком приобретённые чужие способности стали недоступны, а свои ограничились самым малым. Теперь он мог лишь кое-как угадывать настроение людей. Не очень-то разгонишься в сравнении с тем, что было раньше.

Испив невинной крови яд,
Ты наконец познаешь ад.
Можешь рыдать или корить,
Что натворил - не изменить.
Ты в силах лишь продолжить путь,
С дороги этой не свернуть.

После устроенного мною пожара Шраму пришлось сменить место жительства. Часть дома, в которой я находился, стала настоящим пепелищем - там уцелели лишь стены. Странно, как я себя полностью не спалил. Шрам пояснял это "автоматикой" организма, - обычно тело наперекор всему "стремится" сохранить себя. Очень удобно... особенно, когда разум шалит и срывается в глупые крайности.

Прекрасный сад, лужайка, всё живое вокруг дома в радиусе метров тридцати погибло от холода. Я "остановил" каждую частицу в воздухе, "позаимствовал" энергию на своё упражнение. Это спровоцировало заморозки и довольно ощутимый хлопок. Соседи наверняка приняли всё за взрыв какого-нибудь баллона с газом. Радовал лишь факт, что кроме пары белок и нескольких ночных птиц больше никто не пострадал. Я ни в счёт, сам же виноват, но Чёрный тоже хорош, мог бы и предупредить о таком усилении в полнолуние.

Прошло чуть больше полугода, а раны до сих пор болели и до жути чесались. Приходилось заниматься восстановлением каждый день. Результат пока был не очень. Цвет кожи так и оставался розово-серым, а при смене погоды ныли суставы. Шрам заверял, что дальше будет легче, нужно лишь продолжать практику. Моё внезапно открывшееся умение очень заинтересовало Шрама. Он говорил, что это во многом облегчит дальнейшее существование в данном теле. Ведь держать его в нужной форме будет проще простого! Также он хотел испытать лечение и на других людях. Но планировалось это сделать в будущем, а сейчас он снова затаскивал меня в болото рутины, как и раньше изнуряя повторениями одних и тех же заданий.

Сегодняшняя тренировка сводилась к "декорированию". Я никак не мог собраться, а Шрам злился, не стесняясь эмоций. Похоже, представление это специально разыгрывалось, и мне следовало видеть, как сильно тренер "недоволен".

Урок был посвящён воспоминаниям. Мне требовалось воссоздать декорации места, где когда-то погиб приятель по приюту. То происшествие стало неприятной темой, ведь именно я всему виновник. И всё же Шрам просил показать этот проклятый ночной "лес". Но зачем?

- Не могу! - я безнадёжно пытался увильнуть. И как же хотелось получить поблажку.

- Ты должен подавить страх! Соберись! - будто ребёнку втолковывал он.

- Зачем?

"Закалить" он меня что ли пытается?

- Ты действительно глуп или притворяешься? - вероятно, Шрам надеялся, что я буду посговорчивей.

- Я не могу понять, чем мне это поможет. Ну, восстановлю я, что было, заново переживу это, и что дальше? - сказал я, и твёрдо решил, что не буду ничего делать.

- Хорошо, будь по-твоему! Сделаю всё сам, - бросил Шрам. Он резко схватил обеими руками мою голову и сильно прижал к своей.

***

Внезапное поражение казалось Адриану если не оскорбительным и несправедливым, то попросту обидным. Он прекрасно понимал, бедолагу лучше оставить в покое, пусть себе горюет, но вся ситуация всё же казалась абсурдной. Вот кто, кроме портного, мог убить родню? Очевидно же, - он чего-то не договаривает! Осталось только понять что. Неувязка имеется лишь с другими смертями, но, кто знает, в чём может быть замешан этот тип? Сотворить такое в одиночку - дело не из лёгких, нужно всё распланировать и действовать быстро. А как быть с возможными свидетелями? Там ведь в любое время кто-нибудь да бродит? В общем, сомнений нет! В деле этом замешан не один человек. Наверняка здесь поработала целая шайка!

Адриану приказали не тревожить Луция, ведь тому и так досталось, и сенатор удосужился лично донести данное сообщение. Этот напыщенный богатей даже и не пытался выслушать доводы в пользу того, что следует хотя бы понаблюдать за подозреваемым. В итоге придётся делать всё самому.

Жизнь Адриана по большей части состояла из ежедневной рутины. Добрую часть дня он высиживал в приёмной сенатора и тщательно записывал бесчисленные жалобы и доносы граждан. Потом документы требовалось разложить по степени важности, выделить наиболее срочные, а некоторые отправить прямиком в огонь. Только несколько часов ближе к закату он мог уделять слежке.

В первые четыре дня портной никуда не выходил. На пятый, уже на пороге ночи, он начал переворачивать в доме всё вверх дном, потом вдруг выбежал на улицу, и чуть не застал врасплох неуёмного расследователя. Адриан вконец обнаглел и по-хозяйски бродил неподалёку, толком не понимая, чего конкретно ему надо. Портной же бежал будто от огня, он не видел дороги перед собой, просто бежал, натыкался на прохожих, падал в пыль, снова вставал, и срывался с места. Со всех сторон сыпались проклятия, но он не замечал их. Царапины и ушибы на теле также оставались без внимания.

Делать было нечего, Адриан, сломя голову, ринулся вдогонку. Вскоре показалась портовая часть города, но Луций явно направлялся не к пристаням. Он свернул и побежал в сторону возвышенности у побережья. Адриану приходилось тяжело, сказывалось слабое здоровье и отсутствие тренировок, и всё же он не выпускал преступника из виду.

Портной остановился. Бежать больше некуда. Впереди лишь обрыв с серыми камнями внизу да бегущие к берегу мутные волны.

Что ему здесь надо? Встреча с кем-то из сообщников?

Луций стоял лицом к обрыву и смотрел куда-то вдаль. Там было лишь море и слабое зарево. Солнечный диск только-только скрылся за горизонтом.

Адриан был в каких-то двадцати шагах, прячась за стволом старой акации, и не мог видеть лицо Луция. Он не видел отчаяния и горечи, не видел уносимых ветром слёз, он и представить себе не мог, что происходит сейчас в душе этого человека.

Спустя несколько мгновений Луций сделал шаг.

Следователь подбежал к краю обрыва и даже успел увидеть, как тело портного напарывается на прибрежные камни. Наверняка, всё внизу теперь забрызгано кровью, в сумерках уже не различить. Сам не понимая, что делает, Адриан, будто наблюдая за собой со стороны и не имея возможности что-либо изменить, прыгнул вслед. Он так и не понял, что же происходит.

***

Луций вернулся домой. Но что толку в этом? Как быть дальше? Всё ради чего он трудился и жил исчезло, превратилось в груду мёртвой плоти. Лидия... дети... на сколько мучительной могла быть их смерть?

Неизвестно, что именно его сломало, гибель любимых или старания палачей, а, может, всё разом. Ясно одно - прежний Луций бесследно исчез. Сейчас он вроде бы и хотел жить, но обозначить, зачем это надо, сил не находилось. Разум рвался от противоречий... Пытаясь однажды вскрыть вены, он лишь больно оцарапал кожу, так и не осмелившись вогнать нож глубже. Он плакал и ненавидел свою трусость. Сломленным нет места среди живых! Но что же делать?

Луций впервые за многие дни скорби собрался с духом, и решил проверить - вдруг осталось хоть что-то на этом свете, к чему он неравнодушен.

Измученный, разбитый жизнью человек вошёл в домашнюю мастерскую. Целая вечность прошла уже, и ничего здесь не изменилось. Стопки тканевых отрезов лежали нетронутыми, а на перекладине в углу комнаты висели так и незаконченные изделия. Взгляд задержался на ноже. Луций подошёл и взял его, проверил заточку - как всегда, безупречна.

Он стоял и рассматривал всё. Кипы чертежей, всяких инструментов и прочей мелочи стали для него лишь мусором. От былой любви к ремеслу не осталось и следа. Последние события создали другого человека, и Луций пока с ним не знаком.

Правая рука вооружилась ножом, левая - тяжёлым молотком. Что нельзя разрезать - можно разбить.

Он выбрал одну из вещиц с перекладины и взмахнул клинком.

Ничего...

Попробовал снова.

Опять ничего...

Пустота.

Ни намёка на сожаление.

Он вдруг принялся кромсать всё, к чему мог дотянуться. Вчерашние ценности превратились в нечто чужеродное - в отбросы чужой жизни.

Луций запыхался и вспотел. Он остановился и рассматривал итоги своих "стараний", когда его снова настиг припадок.

Звякнул упавший нож, глухо топнул молоток, приземляясь возле ноги, затем подвело и тело. Оно резко обмякло, швыряя себя на доски пола, и лишь для того, чтобы в следующее мгновение выгнуться напряжённой дугой и выбивать аритмичную дробь о твёрдую древесину.

Всё сливалось воедино. Одно видение накладывалось на другое. Перед глазами пробегали сотни и тысячи пейзажей, людей, городов. Всё, встреченное в жизни, превращалось в смесь образов и невнятных воспоминаний. Этот хаос рвался на волю, попутно впитывая в себя что-то неизвестное. Безжизненная пустота и свинцовая пелена перед глазами чаще и чаще сменяли собой "земные" видения, даруя мгновения передышки и облегчения разуму.

Луций неподвижно лежал на полу. Приступ забрал все силы без остатка. После пыток припадки участились, теперь не было и дня без этого ада. Легче становилось лишь когда всё заканчивалось или когда в сознании возникали незнакомые доныне образы.

Разум нащупал спасительную ниточку света в темноте, и каждый раз старался воссоздать то, что избавляло от боли. Луций невольно возвращался в эти "места" снова и снова. Он до слёз радовался безжизненным картинам в серых и черных тонах, как только удавалось задержаться в них хоть на пару мгновений.

Он лежал и плакал. Он всё понял, но не находил решимости покарать себя. Глубоко спрятанные осколки человеческого ни за что не позволят принять смерть. Но сейчас, когда в смешанном потоке бреда раскрылось значение сна, что привиделся в ночь трагедии, он твёрдо знал - никто и ничто не помешает ему покинуть этот мир. Он вдруг вспомнил, что нечто подобное ведь уже случалось и раньше.

Ещё в детстве маленькому Луцию приснился странный сон. Стояла прекрасная погода, все вокруг веселились и танцевали, столы ломились от вкусностей и напитков, на каждом шагу происходило что-то интересное. Казалось, лицедеи и ловкачи всего мира собрались здесь, чтобы показать свои таланты. Везде звучала музыка, взгляд то и дело срывал в толпе красивые, полные искренней радости улыбки. Счастье струилось от каждого человека в толпе. Вокруг царил настоящий праздник. Но наутро нужно было помочь отцу в работе, и никто из детей не смог проснуться в назначенное время. Старшим братьям серьёзно влетело. Отец и слышать не желал о том, что там у кого болит, за уши поднял обоих и погнал на рынок за покупками. Они ещё неделю доказывали всем, что видели один и тот же сон. Луций тогда помалкивал, сочтя их поведение за розыгрыш. Сестра же была немой и не могла рассказать, приснилось ли и ей то же самое. История вскоре забылась, хотя Луций и прятал множество дней натёртые мозоли от долгих "часов" пляски в толпе. Странности случались и позже. Но кто будет воспринимать их всерьёз, когда весь мир занят делами поважнее. Работа, семья, жизнь, служба, быт, всё это и многое другое не даёт человеку времени на размышления, загоняет его в клетку, ограничивает способность разума замечать и творить что-то необыкновенное.

Осознание всего этого пришло слишком поздно. Припадки постепенно открыли правду, что так тщательно пряталась в глубинах разума. Погром в своём доме он совершал и ранее, только происходило это во сне, и вместо одежды и всякого тряпья он рвал в клочья своих любимых. Он будто наблюдал за действиями другого человека. Чьи-то чужие руки творили зло, разрушали его мир, и ничего нельзя было поделать. Он чувствовал кожей чужих рук тепло крови и сопротивление плоти. Ужас лишал способности дышать. Он вспомнил, что больше всего на свете желал проснуться, отбросить этот бред, вновь посмотреть на жену и детей... в порядке ли они?

Последствия припадка проходили, и он снова начинал чувствовать тело. Боль от недавней утраты захлёстывала сознание, а ранее сокрытая правда жгла изнутри. Она всё подбрасывала новые подробности трагедии, не давая передохнуть и на миг.

Он не мог остановить всё это. Хотелось не просто умереть - Луций искренне желал исчезнуть. Любовь к родным обернулась горючей смесью, выжигающей саму душу. И он побежал. Не видя дороги и людей, просто нёсся сквозь толпу, сцепив зубы и едва сдерживая крик от боли в сердце.

Перед взором осколками мельтешили воспоминания, они чередовались картинами смерти и пыток. Совсем, как во время припадков, но наяву. Всё продолжалось, пока слух не уловил мягкий и баюкающий шум волн, а во рту не возник привкус морского воздуха. Это помогло овладеть собой. Стало легче. Пришло смирение.

Луций вдруг обнаружил, что стоит на краю обрыва в порту.

Вот ему и улыбнулась удача.

Только здесь и сейчас он действительно готов...

Роняя слёзы, он в последний раз улыбнулся и закрыл глаза.

Мир уже прекратил существование.

Луций сейчас был рядом с женой и детьми. Они разговаривали и улыбались, смотрели друг другу в глаза. Упивались любовью.

Беспощадная правда исчезла.

Самое время сделать шаг.

Сцена семейной идиллии в мозгу Луция прервалась после глухого влажного звука.

Падающее тело встретило преграду на своём пути, и стало трупом.

...Луций стоял на краю скалы, он отчётливо помнил, что уже совершил желаемое. Доказательство тому лежало внизу и выпускало ручьи крови. Чувствуя, как где-то внутри снова зашевелилось существо, что стремится жить вопреки всему, он снова сделал шаг навстречу смерти.

***

В проезжающей неподалёку телеге на пару мгновений очнулся человек. Он был слишком пьян, мысли его разбегались, как блохи, а тело не слушалось, казалось чужим и противным. Он снова впал в хмельной сон. Телега и дальше медленно ползла по дороге. Старая лошадина, как могла, выполняла работу, пока непутёвый хозяин отсыпался после пропитой выручки с торгов.

Наутро человек очнулся. Он до сих пор лежал в телеге, его окружали незнакомцы и что-то говорили наперебой. Он хотел им ответить, но язык не слушался. Впрочем, как и тело. Затем снова пришла тьма. Она быстро сменилась чем-то новым. Его вновь окружали те же незнакомцы. Они стояли возле повозки с мертвецом. Кто-то плакал, а кто-то дрожал от страха. Он сделал один шаг, затем второй. Давалось это с трудом, но он продолжал двигаться. А когда достиг стены ближайшего дома - улёгся на землю и уснул младенческим сном. Он не понимал кто или что он. Всё спуталось. Он помнил, что не имеет права на существование. Таких, как он, дают на растерзание животным или жгут на кострах.

Он рождался и умирал снова и снова, но знал, что не должен жить. Это стало настоящей пыткой - сознавать, что смерть никак не наступит. К утру следующего дня от семи сотен душ в посёлке остался всего один выживший. Некоторые всё же успели сбежать. Множество странных смертей вокруг - хороший повод "сделать ноги".

Сломленного и уставшего от всего на свете, его подобрал небольшой отряд из прокажённых. Только они не боялись сходить и посмотреть, что же случилось. Он был покрыт слоем засохшей грязи, замешанной на чьей-то крови. Он искренне верил, что муки эти - истинная вечность, и принадлежит лишь ему. И поделом... ведь есть, за что.

***

Слёзы было не удержать. Всё, что показал Шрам, я пережил и за него, и за расследователя Адриана, а также за множество других людей. Некоторые несчастные даже успевали в последний миг понять, что с ними происходит нечто безвозвратное и противоестественное.

Шрам вынудил меня прочувствовать целый спектр трагедий сотен невинных душ. Страшней всего оказалось его собственное горе. Человек превратился в ошмётки, стал бесполезной грудой осколков. Сказать, что он утратил рассудок, ничего не сказать.

Вероятно, прошли десятилетия, пока разум древнего римлянина хаотично блуждал среди людей и без разбору вселялся в них, приводя вскоре к гибели. Он поверил в личный ад - наказание за свои преступления.

Он мирился со своей участью, пока не обнаружил - каждая следующая смена тела даётся всё легче. Так он осознал накопление опыта, и понял, что всё вокруг - реально.

Шрам оставил меня лежать на полу в зале. Уже стоя в дверях, он нервно бросил:

- Всё это - чтоб избавить тебя от жалости к себе. Так надо.

Он ушёл, а я лежал на боку, поджав колени. Я лил слёзы и не мог забыть, что видел. Лишь погружение в тревожный сон стало освобождением. Теперь ясно одно - жалеть себя я точно не буду.

С учётом периода восстановления, я провёл под присмотром Шрама ещё почти два года. То было странное время. Иногда я мнил себя всемогущим, а порой - полнейшим ничтожеством. Похоже, Шрам специально так подстраивал. Видимо, хотел показать разные стороны жизни того, кто способен влиять на мир. Я не всё понимал тогда, и наворотить успел всякого...

В рамках обучения контролю стихий, он предложил мне испытание штормом. На этом самом месте следовало бы остановиться на минутку, и выбрать как можно более удобный вариант. Но нет, стремление к простоте - удел разумных людей.

Это было круизное судно с двумя сотнями пассажиров на борту. Шрам легко согласился на моё предложение, и даже оплатил "люксовый" номер. Всё из-за прозрачного купола на крыше - ведь на каком-то этапе понадобится хороший обзор. Шраму хотелось, чтобы я прочувствовал шторм, особенно, как в нём переплетаются различные в своей сути силы.

Пассажиры, кто от страха, а кто от сумасшедшей тряски, прямо сейчас скорее всего избавляются от недавнего ужина. Их психическое здоровье наверняка пошатнулось бы, узнай они, что происходит за бортом.

Это, разместив своё седалище в удобном кресле кинотеатра, думаешь, будто "экранному" шторму присущи красота и величие. А вот нежной человеческой плоти не до восхищения подобными силами. Тебя болтает из стороны в сторону так, что даже мысли о смерти куда-то исчезают. Не до них просто! Ты бьёшься лбом о стены и мечтаешь, поскорей бы всё кончилось.

Конечно, страх-то присутствует, но он размыт, рассеян. Ты лишь страшишься стихии под названием "вода", а любая протяжно стонущая нота, которую "берёт" корпус корабля, обязательно кажется предсмертной. Но, к счастью, дар позволяет выйти за грани обычного восприятия и посмотреть на всё иначе, изнутри.

Я нырнул в Тень, прошёл нулевой этап и якорь, и только потом осмелился ворваться в шторм. После отстранённого и упорядоченного уюта убежища, пространство вокруг показалось абсолютным хаосом, сплетением завитков стихий, что не ведают покоя и неустанно бурлят. Они плясали вокруг, накачивались энергией и тут же её теряли, щедро разбрызгивали мощь в пространство. Это смертоносное великолепие стало вершиной всего, что доводилось видеть ранее. Я смотрел, пытался дышать красотой и не осмеливался даже подумать о каком-то действии. Казалось, будто бурное тело шторма, что раскинулся на сотню километров, составлено из тончайшего хрусталя. Нечаянное движение, - и всё рассыплется. Но такое сравнение не вполне удачно, ведь хрупкость эта - статична.

Передо мной - навечно застывшая картина. Её можно внимательно рассмотреть, и не спешить, проникнуться каждой точкой, оценить значимость и красоту момента. Но одна неосторожность - и всему конец. Это нужно помнить. В том и прелесть - ведь ты контролируешь нечто прекрасное. Оно целиком принадлежит тебе, и не ведает о своей запредельной уязвимости.

Контроль шторма, будь он "хрустально" недвижим, наверняка породил бы эйфорию и чувство всевластия. Но ведь он - другой! Его хрупкость оказалась несравненно сложней, чем мог я себе представить. Осознание это пришло не сразу, сперва я чуть не угробил кучу людей.

Сначала я боялся и просто наблюдал, как бурлит пространство вокруг. Иногда я менял "слои", погружаясь до атомного уровня или выныривая до уровня тысячетонных солёных волн. В какой-то момент даже показалось, будто вот оно, то самое единственное, что нужно в жизни - стать частью чего-то прекрасного, частью силы. "Бездумной силы!" - возникла нечаянная мысль и разорвала яркой вспышкой темноту первобытной радости. Я на миг возненавидел мир и саму жизнь. Меня грубо лишили дара быть частью всего сущего.

И что же дальше?

Пришло отчаяние, затем и злоба.

На сколько смог, я отдалился от шторма. Хотел сбежать от него, лишиться воспоминаний о том, во что мне довелось превратиться. И я увидел его красоту иначе.

Мягкая серо-белая спираль медленно ползла по синему фону. Стихии на этом уровне сплетались совсем иначе, и мне показалось, что время застыло, а движение исчезло.

Я потянулся к центру, надеясь ощутить нечто вроде касания к легчайшему перу. Всё резко перевернулось с ног на голову. Меня небрежно сбросило в самый грубый слой, человеческий, и я понял, что мы под водой.

Сперва показалось - я не могу войти в Тень. Лишь запоздалое осознание, что прямо сейчас я смотрю на своё же тело "со стороны", вернуло разум к правильной точке отсчёта - я и так, где нужно.

Мы не глубоко. Пока что. Да и работа в этом слое хорошо знакома. Но моё истощение - запредельно.

Способов выйти из возникшей ситуации не осталось. Вот оно - наконец я сотворил настоящее бедствие... Я сидел в Тени и смотрел как медленно прибывает вода в каюту. Купол покрылся сеткой трещин и вот-вот грозился сдаться, дать стихии прикончить моё тело.

Что будет дальше? Каково это, переселяться? Шрам ничего ведь не рассказывал об этом... он лишь показал. Это - страшно. Тело агонизирует, сознаёт и гибель, и рождение. И если разделить ощущения, приглушить смешанный ток чувств, то останется величайший из страхов - страх исчезновения исходного "я". Страх этот не обоснован - личность обычного человека ведь полностью подавляется нами. И кто мы в итоге? Избранные? Или всё же проклятые?

Подсказка пришла из реального мира. Моё тело лежало в кровати, уткнувшись в подушку лицом. Правая рука свесилась вниз, и уже по локоть погрузилась в воду. Та прибывала и грозила затопить всё в считанные минуты.

Мой разум сбежал с низших слоёв, и не мог вернуться обратно. Верней, не мог вернуться так быстро, как хотелось. Нормальный контроль отсутствовал. А ещё не покидало ощущение непревзойдённой силы и красоты спирали. И я вернулся к ней. А когда понял свою ошибку, стало до боли обидно за такое безрассудство.

Какое-то время я смотрел на шторм уже совсем иначе. Он - гораздо сложнее, чем может показаться. А сила его - лишь маска, что скрывает под собой непредсказуемую изменчивость. И последняя граничит с шансом полного исчезновения. Нужно лишь верное воздействие.

В какое-то мгновение над спиралью застыла рука "великана". Она поглощала скрытую от глаз энергию, разбивала её на множество более мелких "завитков", и, когда последние разошлись в стороны, рука уменьшилась в размерах, нырнула в толщу воды, ухватилась за какой-то "предмет" и осторожно перенесла его на ближайшую сушу.

***

Первой мыслью, когда вернулось сознание было: "Жить!".

Я остро чувствовал повреждения. Опасней всего было рассечение возле уха, тело всё ещё могло умереть.

Как позже выяснилось, я поспешил. "Слишком сильно испугался смерти", - скажет потом Шрам. Я потянулся в окружающее пространство, и что есть сил начал "захватывать" материал для исцеления. Ко мне устремились живительные нити из органики и минералов. Недостающие компоненты синтезировались на ходу, раздражая общий поток лёгкими волнами едва уловимого тепла. Пару мгновений спустя я почувствовал, что вместо раны осталась слабая царапина. Оставшиеся силы едва дали возможность исследовать повреждение более детально.

Я снова выпал из реальности, и оказался где-то между сном и Тенью.

Контроль по-прежнему отсутствовал. Сколько после этого прошло времени - не знаю.

Жара. Вдалеке слышался слабый звук шелеста волн, а рядом роились люди. Они о чём-то спорили. Судя по тону, ещё чуть-чуть и в ход пойдут кулаки.

Я осмелился открыть глаза.

Где-то глубоко в мозгу вдруг загорелась боль, и не сразу удалось сфокусировать взгляд. Надо мной склонилось прекрасное создание. Девушка лет двадцати, слегка перепачканная и потрёпанная, но с живыми глазами и уверенными движениями. Она промывала мою рану, ничуть не смущаясь вида крови и рассечённой до кости плоти. Но... стоп! Какой же ещё кости? Я должен был исцелиться! Столько людей... видел кто или нет?

- Привет, - сказала она, внимательно меня разглядывая. Она смотрела в глаза, почти не отрываясь. Странный, испытующий взгляд. Несколько раз она не удержалась и покосилась на рану.

- Где мы? - решил я начать разговор, надеясь, что тайна моя до сих пор никому не известна.

- Мы в сотне километров от Маррокко, - отвечала девушка. - И спасатели уже в пути, - так капитан говорит.

Что-то странное было в её манере разговаривать. Так ведёт себя тот, кто знает всё о тебе. Она знает?

- Что случилось? - будет полезно узнать, как же всё сотворённое мною выглядело для обычных людей.

- Неужели не помнишь ничего? - переспросила она, буравя меня глазами. Но я мог лишь отрицательно качать головой. Неужели она и правда что-то видела? Хотя... моё исцеление, пожалуй, то ещё зрелище для посторонних. Я вполне мог впитать в себя и частички плоти окружающих людей.

И тут я увидел жутковатую ссадину у неё на бедре. Девушка пыталась скрыть её повязкой, но с фиолетово-бурым синяком размером в две ладони сделать это всё же затруднительно. Точно знает!

- Прости, - пробормотал я и тупо уставился на её ногу. Что делать дальше было неясно. Пока Шрам отреагирует, весь мир может узнать обо мне! Вот натворил так натворил.

- Это больно, знаешь ли, - обиженно сообщила она. - А ты... я же правильно поняла, рану залечил? - в словах её не было и намёка на страх, так выглядит чистый лабораторный интерес. Даже обида накатывает из-за такой вот "обычной" реакции. Подумаешь, встретился человек с суперспособностью.

- Так что же произошло? - всё же хотелось понять, как мы здесь оказались.

- В шторм мы попали. Потом, говорят, под воду ушли... И вот мы здесь, - она провела рукой, будто открывая панораму за шторой. Взгляду открылась картина множества людей, что копошились и нервничали. Кому ж понравится отправиться в круиз и потерпеть крушение?

Как ни странно, но других пострадавших я не заметил. Ну, хоть с этим повезло.

- Кто-нибудь погиб? - спросил я с опаской.

- Меня Лена зовут, кстати, - непринуждённо представилась она. - Все живы-здоровы, капитан уже всё проверил.

- Хорошо.

- Представиться не хочешь?

"Странная она какая, напористая", - мелькнуло в голове.

- Максим.

- Ты черепаху убил, Максим.

- Какую ещё черепаху?

"О чём она говорит вообще?"

- Довольно молодую. Вон, погляди, - ответила она и указала на застаревшую мумию несчастного земноводного.

- Похоже, она умерла пару лет назад, - проговорил я медленно. До последнего теплилась надежда, что девушка всё же блефует.

- Хорошая попытка. Максим. На, смотри, - возразила она и ткнула мне под нос телефон. Там проигрывался ролик, секунд на тридцать, не больше. Без труда было видно, как животное пытается сбежать, но конечности, предназначенные для плаванья, вязнут в песке, а затем и вовсе исчезают, превращаются в размытый поток, что устремился к моей ране. Что ж... это - прокол.

- Я еле успела, между прочим. - Лена улыбнулась, заблокировала телефон и сунула его в карман.

- Кто ещё знает? - на мгновение мною овладел животный страх. Я мигом представил себе, как сотни высоколобых чисто из академического интереса втыкают в меня свои адские инструменты, всё пытаясь понять, откуда же я такой взялся. Но вскоре картины мучений подопытного сменяются побоищем. Это Шрам пришёл ко мне на выручку и крошит всех без разбору... Странные перспективы рисует мозг пессимиста, однако. Ну, а если реально, кто или что меня вообще способно удержать?

- Всё может быть, - отвечала девушка. - Что такое тайна в нашу цифровую эпоху? Может, кто и видел, почём мне знать? - она ехидно скалилась, явно наслаждаясь моей беспомощностью. Вот же я вляпался.

От дальнейших терзаний и допросов меня спас гул моторов лодок спасателей. Те как раз подплывали к берегу, вызвав множество криков радости в толпе.

Когда меня укладывали на носилки, я понял, что могу передвигаться и сам. И пошёл, тихо проклиная свою беспечность да думая, как же отвязаться от назойливой спутницы.

Нас погрузили на борт. Настроение людей ежеминутно улучшалось, аура обречённости уверенно рассеивалась.

Спустя час нас доставили на материк.

Быстрый осмотр у медиков, выдача новой одежды и гигиенических принадлежностей, ускоренная регистрация в отеле, недовольные физиономии персонала, ещё бы - чаевых от нас же не дождёшься, и, наконец, вот оно - одиночество. Отличная возможность всё хорошенько обмозговать и решить, как быть дальше.

А вот и нет!

В дверь постучались, и пришлось открыть. А ведь я прекрасно знал, кто там за ней стоит.

Девушка вошла, по-хозяйски осмотрелась, схватила пару бокалов и какую-то бутылку в баре, а затем плюхнулась в кресло.

Пока я заворожённо смотрел на происходящее, она плеснула по паре "булек", подлила какого-то зелья, набросала кубиков льда и "половинок" лайма.

- Угощайся! - сказала она. - И садись. Я не кусаюсь.

И я сел...

Вот интересно, как бы всё повернулось, если бы наши пути разошлись?

Всего за пару часов я выложил ей всё, что знал. К концу беседы бутылка оказалась наполовину пуста, диктофон гостьи полностью разряжен, а ещё в аккуратной чёрной папочке имелось с десяток исписанных красивым почерком страниц.

Она ушла, а я отрубился. Позже Шрам наверняка назовёт меня идиотом. Так и есть.

Контроль пищи, управление метаболизмом в случае поглощения алкоголя или стимуляторов... и всякое другое. Я всё знаю. Да. Так бы и сделал, если б точно знал, что после всего этого ей ничего не грозит. Хотя... контроль еды я всё же произвёл. "Химия" для развязывания языка там точно присутствовала.

Вскоре у гостиницы собралось с десяток микроавтобусов со спутниковыми антеннами на крыше, а у окна то и дело пролетал чей-то "дрон" с глазом оптики на борту.

Я всем по очереди давал интервью. Не постеснялся даже сделать несколько "фокусов" перед камерой. От степени публичности моего феномена зависела жизнь человека. Всего одна. Но всё же жизнь.

А вот что бы Шрам сделал на моём месте? Повредил память, убил?

Нет. Не моё это!

Пусть знают все. Хуже мне от этого точно не будет.

Он забыл своё имя и место, в котором родился, память о проступках прошлого также ушла. Казалось, он впервые в жизни обрёл равновесие. Простота жизни вытеснила весь "мусор", что скопился в голове. А отсутствие силы - воскресило в душе частичку человека, что в своих желаниях ограничен лишь самым малым. Он трудился с остальными, а потом отдыхал, спал, ел и любовался природой. Единство с другими людьми, оказывается, исцеляет. Пророк дал возможность рассмотреть себя на фоне великой жизни, ощутить ничтожность. Весьма полезно, когда возникают всякие вопросы. Кто ты? Что видишь перед собой? И что всё это значит? О подобных вещах мыслей раньше и не было. Но сейчас, когда каждый день он снова и снова пытался найти ответы, то убеждался только в одном - мессия не зря превозносил жизнь, восхищался ею, любил. Жизнь слишком сложна и могуча, а человек вряд ли способен постичь её реальную мощь, особенно, тот, что осмелился занять ступень повыше. Такой - вдвойне ничтожен, раз решил, будто всё вокруг обязано ему подчиниться.

Однако... всё это пришло лишь спустя время. В самом же начале своих горных странствий Чужак едва выносил даже самого себя. А о том, чтобы терпеть присутствие кого-то другого, и речи не было. Ламы были слишком добры и приветливы. В первое время после подавления дара это стало единственным, что хоть как-то усмиряло гнев, но терпимость служителей, похоже, не имела границ. Снисходительный взгляд да улыбка на смуглом лице - вот чем заканчивался любой разговор с ними. Любезная опека, плавно переходящая в жалость к униженному, - так видит доброту человек, что вдруг осознал свою ущербность...

Однажды пришёл монах и пригласил жестом следовать за ним. Чужак неохотно оставил лежбище. Сон дни напролёт начал помогать, а, может, лишь проклятое время занялось своей извечной работой? Так или иначе, следовало разобраться, чего там понадобилось этому святоше.

Они вышли из жилища и направились к ущелью. Чужак уже кое-как изучил местность, и знал - в том месте есть узкая тропа. По ней монахи спускаются, чтобы набрать воды в реке. Два деревянных ведёрка и грубое коромысло лежали у края и ждали своей участи. Неужели придётся попотеть? Чужак искренне оскорбился невысказанным предложением, а когда монах, всё улыбаясь будто умалишённый, плавным жестом указал на инвентарь, Чужак почувствовал, как внутри разгорается что-то неуправляемое.

Он подошёл к вёдрам и остановился. Монах внимательно смотрел и тихонько перебирал чётки. Чужак вложил всю имеющуюся силу и пнул ногой сперва одно ведро, а затем и второе. Они с грохотом покатились вниз. Мгновение спустя вдогонку полетело ещё и коромысло. Работать? Нет уж! Спасибо!

Монах развернулся и двинулся в сторону храма. Чужак только было решил гордо стоять и сверлить всех презирающим взглядом, и тут такое! Он попытался позвать служителя, но вспомнил, что местного языка он не знает, и недовольство сперва переросло в гнев, а уже в следующее мгновение стало чистейшей яростью.

Ещё несколько дней тому назад он смог бы запросто показать, кто тут главный! Но сейчас... Даже крепким словцом не кинешь. Не поймут ведь!

Чужак подбежал к монаху и пнул того ногой так же, как и ведро минуту тому назад. Бедолага упал и выронил чётки. Он медленно встал, посмотрел в глаза Чужаку и коротко кивнул. Вот, что ж это значит-то? Улыбка так и оставалась дружелюбной! Что ж за люди такие?

Монах подобрал чётки, стряхнул пыль с одежды и продолжил путь. Чужак, уже не ведая, что творит, схватил первый попавшийся камень, и снова рванул к монаху. Он сознавал, насколько жалок, но рычал будто зверь, а мир в его разуме превратился в одно простое желание - убить. Он замахнулся и уже представил, как острый край камня раскалывает череп святоши, а брызги крови орошают всё вокруг. И орудие почти достигло своей цели, но монах сделал шаг в сторону, и Чужак едва не упал, рассекая воздух. Камень он выронил, но тут же взял новый и опять двинулся в атаку. Монах уклонился ещё трижды прежде, чем решил оборвать этот фарс. Когда Чужак снова промахнулся, лама едва уловимым движением перенаправил руку с булыжником. Камень встретил на своём пути колено, и спустя мгновение Чужак уже корчился от боли, отчаянно пытаясь удержаться от слёз.

Далее, без каких-либо слов и заминок монах подошёл и подал руку.

Кто-то вообще знает, что за правила в этих местах?

Боль в ноге заметно поубавила пыл, и Чужак сразу же воспользовался предложенной помощью. Они кое-как доковыляли до комнаты, после чего монах, наконец, удалился. Колено жутко ныло, с каждым мгновением оно всё сильней наливалось кровью, делая любое неосторожное движение невыносимым.

Чужак вдруг заметил, что прямо у кровати стоит таз с подогретой водой, а рядом в деревянной миске лежит свёрнутый кусок чистой материи. А ещё в углу комнаты появилась корзина. Преодолевая боль, он поднялся, чтобы осмотреть её содержимое. Нога отказывалась повиноваться, пришлось добираться до корзины ползком. Он откинул крышку в сторону и заглянул внутрь.

На какое-то мгновение Чужаку показалось будто он помешался. Он лёг на пол и просто смеялся. Беззвучно, забыв о боли недавней злости на этот мир. В корзине обнаружились уже частично обработанные дощечки для изготовления ведра, а ещё немного верёвки и кусочек застывшей смолы. Проклятые монахи умеют добиваться своего.

Он так и уснул возле корзины. Сегодня его окончательно уничтожили. Пророк сделал основную часть всей работы, а монахи лишь поставили точку. Они хорошо показали, что никакие способности им не нужны - предвидеть поведение другого человека не так уж и сложно.

***

Сколько времени прошло, Чужак точно не знал. Однажды ему посчастливилось отбросить в сторону свою злость на всё сущее, и теперь он просто жил, абсолютно уверовав - так будет вечно.

Гораздо позже он ещё научится правильно растворяться среди людей и не вызывать подозрений. Сейчас же прошло лет двадцать со дня его появления в храме, и только слепой не видел, что с тех пор Чужак вовсе не изменился.

Многие ламы успели оставить зрелость за спиной и встать на путь, что ведёт лишь к старости, последнему закату. Терпимости их всё же нашёлся предел - Чужака изгнали. Хотя... вряд ли изгнание именно то слово, которое точно описывает всю ситуацию. Чужаку ведь дали еды на две недели и вручили карту с отмеченным положением других монастырей. А ещё... некоторые из служителей со слезами на глазах просили прощения. Монахи сетовали на свою слабость. Выносить присутствие подобного творения природы - у них больше не было сил. Потому они и просили покинуть их обитель, надеясь, что в других монастырях ламы окажутся более чисты и терпимы.

С тех пор Чужак отправлялся в дорогу при первых же подозрениях со стороны других людей. Блуждая от одной обители к другой, он будто не замечал, что мир вокруг стал абсолютно другим, новым и незнакомым.

Чужак снова держал путь к очередному монастырю. С собой, как и сотни раз до этого, был лишь мешочек с едой, туго свёрнутое одеяло из шерсти да повидавший жизни кожаный мех с питьём. Ноги сами несли вперёд, давая возможность спокойно думать и не отвлекаться на поиск пути. Все дороги здесь давно уж изведаны.

Чужак вдруг остановился. Сейчас он оказался там же, где однажды судьба или какая-то иная сила столкнула его с Пророком. Он подошёл к месту, где раньше был костёр. Там и сейчас оставались следы предыдущих странников. Он пнул ногой обуглившуюся ветку, огарыш перевернулся и выпустил тонкую нить серого дымка. Чужак решил устроить привал. Он быстро оживил огонь, благо, что рядом кто-то оставил приличную охапку дров. Похоже, местечко это довольно популярное.

Он сидел и смотрел, как золотисто-красное пламя извивается и дрожит от малейшего ветерка. Только сейчас Чужак вдруг понял, что до встречи с Пророком он ведь был абсолютно другим. Жизнь бок о бок с монахами беспощадно дурманила. Они одной внешней простой своей жизни влияли на судьбы людей. И всё же, для него то был именно дурман, побег от правды, возможность принять нечто иное и поверить в это. В действительности, эта проклятая серая простота попросту не оставляла выбора. Правда... ведь именно так и прекратилась цепочка бесчинств, что следовали за Чужаком, куда бы он ни направился? Но... тогда с ним была ещё и сила... Он и её позабыл, притворился, будто всё прошлое случилось с совсем другим человеком.

По телу вдруг прошла дрожь. Он не использовал способности несколько веков... С какого-то момента, даже прекратил думать об этом. До встречи с Пророком нельзя было и представить себе, что бывает иначе. Сила однажды стала частью Чужака, и с каждым днём лишь укрепляла уверенность в том, что это - навсегда. Но нашёлся человек, что одним небрежным движением разрушил эту "константу". Оказывается, всегда есть нечто такое, что обязательно сильнее тебя, - вот в чём правда, это попросту неизбежно. Это - закон! И если его не усвоить, то однажды пустота и забвение настигнут и сбросят тебя с любой вершины, что ранее мнилась покорённой.

Вдруг в соседних кустах послышался шорох. Мгновение спустя показался знакомый силуэт с торчащими ушами и пушистым хвостом. Это был буанзу, горный волк. Хоть и не очень крупный, данный обитатель всё же мог нанести довольно ощутимый урон. Но незваному гостю Чужак обрадовался. Он медленно опустился на землю и лёг.

Скоро на горы взвалится ночь. Старая луна уже хорошо видна, а небо с каждым мгновением становится всё гуще и плотнее. Дневное светило скрылось за горизонтом, теперь далёкие огни получили шанс проникнуть в этот мир. Вот и пришло время...

Он закрыл глаза и призвал давно забытые пустоту и безмолвие. Пепельная пустыня на фоне темноты пространства вдруг превратилась в островок посреди моря. Вода, как и раньше, волновалась, скромно утаивая готовность в любой миг взбрыкнуть, показать свою истинную сущность. Чужак не хотел покидать свою обитель. Здесь царило великолепие навечно застывшей стихии, а душа погружалась в спокойствие и мир. Жизнь казалась незначительной и мелкой, но всё же прекрасной. Он вызвал образ тёмно-бурого буанзу и потянулся к тому. Волк не сопротивлялся, он позволил завладеть собой, страшась или попросту не понимая происходящего. Чужак боялся испортить момент, и пока не хотел проникать в глубинные чувства зверя, потому решил попробовать самое простое.

Волк-Чужак вдруг рванул с места и побежал сперва по тропе, а потом резко свернул в заросли. Он шёл на поводу инстинктов, и с жадностью проживал каждый момент. Охота за каким-то местным грызуном поглотила его без остатка. На фоне кустарников и каменистой почвы он чётко различал запах будущей жертвы, но пока не мог понять, кто же это на самом деле. Когда челюсти волка ухватили лишь прохладный воздух вместо мягкой шкурки, Чужак нырнул в юркого зверька и с лихвой насладился моментом спасения. Сурок спрятался в норе, а хищник остался ни с чем. Он, похоже, так и не понял, что произошло, и яростно пытался втиснуть короткую морду в жилище несостоявшегося ужина. Сурок-Чужак отчётливо слышал, как сердце своим громоподобным трепетом дразнит охотника. Страх ярко пылал, затмевая всё, кроме непревзойдённого чувства, что ты жив и дышишь. Чужак снова метнулся к волку. Обострённые чувства хищника без труда вскрывали и других обитателей ночи. Они ждали, чем же закончится погоня, и надеялись, что случай будет к ним милостив, и позволит избежать зубов.

К утру Чужак парил высоко в небесах.

Орёл долго противился агрессору, но всё же сдался. Теперь же он нервно ждал, когда неведомый гость насытится полётом. Иных вариантов не оставалось.

Чужак-орёл завис над местом ночлега. Тело внизу казалось таким маленьким и беспомощным сейчас. В разуме птицы даже мелькнуло желание подобраться ближе и посмотреть, вдруг человек мёртв?

Орёл спустился наземь и устроился поудобней на одном из соседних камней.

Тело у костра едва ли можно было назвать живым. Слух крылатого хищника отчётливо улавливал слабые толчки сердца и едва заметное дыхание.

Он слетел с камня и пружинистыми прыжками подобрался ближе.

Раньше Чужаку не приходилось видеть себя со стороны. Перед ним прямо на камнях лежал незнакомец. Он до сих пор выглядел настоящим юнцом, и вряд ли тёмная борода могла кого-то обмануть. С этим нужно обязательно что-то делать. Не может же он скитаться всю свою жизнь?

Он отпустил птицу и скользнул в прежнее тело. Орёл сразу же взмыл в ночное небо, оглашая округу скрипучим криком. Очевидно, тот был не в восторге от всего, что с ним было проделано.

Чужак пролежал до утра, то и дело постанывая в тревожном сне. Он проснулся от лёгкого толчка. Рядом устроился бурый волк. Он прильнул к телу Чужака мордой и даже не думал о нападении или побеге. Буанзу мирно спал, порой разворачивая уши в сторону звуков жизни горного леса.

Чужак осторожно перекатился в сторону от хищника, и чуть не наткнулся ещё на одного гостя. Орёл возмущённо отпрыгнул в сторону, и принялся изучать лицо ошалевшего двуногого. Вершиной дикости происходящего стал сурок. Он стрелой вылетел из мешка с едой, и застыл в паре шагов от своего вчерашнего преследователя. Чужак стоял и не знал, что делать. Если бы зверюги только захотели, то могли бы легко навредить ему. Но нет, эти существа явились сюда явно с другой целью. С какой?

Первым двинулся волк. Он осторожно подобрался к Чужаку и сильно подался вперёд. Морда хищника находилась в каком-то шаге, стоило лишь руку протянуть. Буанзу втягивал осторожными рывками воздух, а затем выпускал его.

Краем глаза Чужак заметил, как где-то сбоку засеменил и повелитель воздуха. Предрассветная тишина беспардонно разрушалась звуком шаркающих о камни когтей. Орёл приблизился почти вплотную. Он устроился на одной из веток, заготовленных для костра, и, кажется, начал всматриваться в горизонт. В общем, занялся своими делами. Смелее всех оказался сурок, он разогнался, в одно мгновение взбежал по одежде и остановился на плече. Зверёк ткнулся влажным носом в ухо, слегка куснул мочку, а затем просто лёг и притворился спящим.

Поведение наглого грызуна стало сигналом к действию и для волка, тот приблизился вплотную и уткнулся мордой в ладонь, выставленную в защитном жесте. Буанзу несколько раз осторожно лизнул руку Чужака.

Хищник искренне недоумевал, как от такого могущественного существа может разить страхом? И всё же внутренняя природа убеждала разум, что склонить голову и признать превосходство - единственный возможный исход.

Мохнатый ещё раз втянул воздух. Следует навсегда запомнить запах того, что с такой лёгкостью врывается в любой разум. Затем он лёг на стопы Чужака, вынуждая того приземлиться задом на острые камни.

Орёл внимательно наблюдал за происходящим, но всё так же невозмутимо сидел. Он и не собирался опускаться до уровня зубастого мусорщика, что беззаботно лёг у ног "хозяина".

Чужак вдруг растерял свой страх, и понял, что бояться тут нечего. Сурок и волк действительно уснули, а орёл просто оставался поблизости, изредка поворачивая голову из стороны в сторону. Чужак осмелел, и осторожно провёл рукой по мягкой шерсти хищника. Тот плавно выдохнул, приоткрыл глаза, а затем снова провалился в свои звериные сновидения. Чужак осторожно скользнул в разум буанзу. Благоговение и любовь, замешанные на страхе. Так можно было описать открывшийся спектр чувств.

Он проверил и двух других своих нежданных гостей. Такие разные, будто из совсем непохожих миров, сейчас они находились примерно в одном и том же состоянии. Спокойствие, любовь и смирение.

Чужак отпустил их, и полностью покинул мир Тени. Он лёг рядом с волком и уставился в небо.

Любовь. Ведь Чужак... Луций точно знает, что это такое. Или, может, знал когда-то?

Воспоминания убийственным потоком поднимались откуда-то из давно забытых глубин. И он вспомнил всё, даже то, что ещё вчера казалось несуществующим. Наконец пришло осознание тока времени. Для Чужака ведь всё иначе, не так, как для обычного смертного. Есть лишь начало жизни, а конец... над ним ведь ещё нужно работать. Не это ли та самая Цель?

Уже не Чужак - Луций свернулся в клубок и беззвучно рыдал. Столетия покоя возродили его, но вместе с тем вернули и проклятую человечность. Да... он убил родню, и ещё несчётное число невинных. Да... расплаты за это не существует. Но... вдруг, то лишь часть пути? Нет, он не предначертан и не придуман кем-то свыше, он лишь "разворачивается" перед тобой, как есть! И... хочешь - играй эту роль, как следует, а хочешь - ляг на обочину и стань пылью. Камень, что катится с горы, судьбу свою не выбирает... даже если внизу его ждёт скала. Он ударится о твердыню, и станет бесполезной грудой осколков, если потребуется.

Путь. Да, это действительно имеет смысл, даже если и является ложью. Луций ведь жив, он дышит и чувствует, а ещё, он не может умереть. Как иначе принять себя? Кто ты, если не элемент некого процесса, пути? Жаль, понятным это стало только сейчас. Память о прошлом стала частью души, а новый способ видения себя и жизни... всё же помог стать чище, дал возможность рассмотреть очевидное. Жизнь - лишь процесс, цепочка событий. Вот он - тот самый путь. А что случилось - уже не изменишь. Нужно лишь двигаться дальше. Но вдруг, какая-то цель всё же есть? Ведь он заслужил... финала? Смерти... Истинного освобождения! Свободу от мук. Вдруг... да, и мир от этого станет лишь лучше?

Богдан Петрович обычно путешествовал налегке, а в этот раз вообще двинулся в путь без поклажи. Последнее, правда, почему-то смутило погранцов в терминале. "Отрабатывать" пришлось их грубо - ворваться в разум, открыв "дверь" с ноги, и быстренько навести там новые "порядки". Что ж, пару дней головной боли уж точно пойдут на пользу этим занозам, чтоб знали себе, как трогать честных людей. Можно подумать, заняться им больше нечем?

Чёрный покинул здание аэропорта, и сразу же прыгнул в такси. Полчаса - и он будет на месте. Что ж, а юнец-то раскрылся в полную силу - сомнений нет. Так неумело устроить катастрофу, и тут же, играючись, разрешить всё разом за какие-то мгновения. На подобное способен лишь истинный талант. Но это и не важно, к самому главному он теперь точно готов... Вот и пришло время покончить со всем.

Оставалось всего пару кварталов, а такси безнадёжно увязло в заторе. Черный расплатился, и далее двинулся пешком. В общем-то он и не собирался подкатывать прямо ко входу в гостиницу, - журналюг там наверняка целый рой собрался. Нервно дрыгаются и жужжат, ждут своей очереди причаститься. Проклятые дармоеды!

У входа курил паренёк с кухни, высокий и худой, он горбился над сигаретой, и не пытался даже подумать о том, что это за незнакомец беспардонно пользует чёрный ход. Бедняга медленно вдыхал дым, и смотрел уставшими глазами куда-то вдаль, сквозь людей и городские стены, сквозь весь материальный мир. Богдан Петрович даже поймал себя на мысли, что было б очень хорошо сейчас поставить жизнь на паузу, и найти минутку, чтоб проникнуться той реальностью, в которую угодил этот перепачканный мукой трудяга. Но... ведь пришло время ставить точку в многовековой проблеме, и на мелочи вроде маленьких мирков уж лучше не отвлекаться...

Черный прошелся по коридору до лестницы и остановился на миг. Он просканировал людей на кухне - нужно было получить как можно более точную информацию о том, что, где и как тут расположено. Пара секунд - и теперь он в точности знал каждый уголок в этой гостинице так, будто то был его дом родной.

Он решил не пользоваться лифтом, и двинулся по узкой лестнице для персонала. Воздух здесь местами был с примесью застарелого табачного дыма - кажется, кое-кто из работничков весьма регулярно нарушает установленные правила. Чёрный добрался до восьмого этажа, когда наконец отчетливо почувствовал присутствие Макса. Тот не был в Тени сейчас, и понять его настрой не выйдет... да и не нужно это, всё уже решено.

Мягкие ковры в коридоре, будто созданные для передвижения ворюг, делали шаги Чёрного абсолютно бесшумными. Конечно, всё это на самом деле для комфорта постояльцев - ведь мало кому понравится вскакивать от шарканья или, не дай Бог, от стука каблуков посреди ночи.

Большинство номеров пустовало, лишь за парой дверей Чёрный ощущал присутствие людей. А всего этажом выше, кажется, поселилась целая делегация - постоянно носятся туда-сюда, возбуждённые, без устали что-то обсуждают, испуская в пространство мощные волны энергии.

Чёрный, и не собираясь стучаться, повернул медную ручку и толкнул дверь. Та сразу плавно открылась - номер восемьсот тринадцать оказался не заперт. Мда... ничего не боится этот малец. Только вот дурость всё это или такая уверенность в себе?

- А, хорошо здесь! - громко сообщил о своём присутствии Богдан Петрович. - Деньги мои ты тратить научился.

Макс мигом вскочил на ноги, слегка недоумевая, как так вышло, что он не слышал, когда это наставник ввалился в номер.

Гость беспардонно прошёл и устроился в кресле у окна.

- Прекрасный вид здесь, - тихо говорил он, - так и не скажешь, что почти центр города. Зеленое всё, свежее.

Ещё год тому назад Макс бы дрожал от страха, пытаясь объяснить свою позицию или же хоть как-то оправдаться. Но сейчас - внутри горела уверенность, что всё сделано верно, и не надо ничего бояться или доказывать.

- Что Вам здесь нужно? - спросил Макс, и отчего-то начала копошиться в холодильнике. - Сок? Или, может, воды? Чего покрепче?

Наставник, не поворачиваясь, едва заметно ухмыльнулся:

- Ты бы и со мной уж определился уже? - молвил он. - А то не очень ясно, рад ты этой встрече или нет. Время принимать решение, малыш.

Макс не очень понимал, что именно имеет ввиду Богдан Петрович. Решение? О чём речь вообще? Он лишь ждал очередной взбучки и нравоучений о том, что мир не прощает того, к чему не готов, и что теперь каждый день будет нести в себе опасность.

- Всё уже случилось, и ничего поделать нельзя, - осторожно начал Макс.

- Ну, это само-собой. - Чёрный повернулся и смотрел прямо в глаза. Макс едва сдерживался, хотелось немедленно отвести взгляд. Казалось, что перед ним сейчас не учитель и, по сути, спаситель, а готовый к броску опасный зверь.

- Я... не понимаю, что Вам надо, Богдан Петрович? - вдруг вырвался вопрос.

Чёрный отвёл глаза, и повернулся к окну, а Макс облегчённо выдохнул.

- Помнишь день нашей встречи? - спросил гость.

- Такое не забывается.

- Пришло время повторить всё снова, - тихо проговорил Чёрный и повернулся. - Что скажешь?

Чего он добивается? Какого, блин, чёрта?

- У тебя нет выбора, - одними губами прошелестел наставник. - Я всё решил.

Черный вдруг в одно мгновение оказался возле Макса, обхватил голову того руками и прижал к своей.

- Не сопротивляйся, - процедил сквозь зубы он. - Это - моя территория!

Выбора действительно не оставалось, и Максу пришлось нырнуть в Тень. Вмиг исчезли все звуки и цвета привычного мира, - времени на промежуточный слой не было. Хотелось поскорей выяснить, что стряслось с Чёрным, и зачем он так грубо тянул в мир Тени.

Привычное пустое и тёмное пространство пылало множеством огней. Прямо напротив стоял Черный и смотрел в упор. В какой-то момент Макс понял, что огни стоят на месте - будто застыли в ожидании. Обычно люди выглядят иначе - их форма и яркость постоянно меняются, а ещё в пространство непрерывно излучается лавина эмоций. При должной тренировке даже можно научиться различать их - не на том уровне, конечно, что Чёрный, но всё же достаточном, чтобы проникнуться общим состоянием человека в данный момент. Один из огоньков вдруг сперва шевельнулся, а потом начал неистово метаться из стороны в сторону, разбрызгивая вокруг себя следы страха и паники. Агония продолжалась недолго - пятно света прошло по параболической траектории, а затем исчезло. Это означало, что человек, которому соответствовало эта светящаяся точка, расстался с жизнью...

- Он умер! - воскликнул Макс.

- Так и есть, - спокойно отвечал Чёрный, а несколько светящихся точек отделились от остальных, и начали свою странную пляску, но вскоре закончили так же, как и их предшественник.

- Прекратите это! - вырвался крик, когда пришло осознание, что всему виной сам Чёрный.

- Ты умный мальчик, - полыхнуло в уме, - и знаешь, что делать.

Макс выпрыгнул из Тени, он пытался вырваться из рук наставника, но все было зря - тело Черного казалось отлитым из металла. А ведь можно сделать с ним что угодно! Мысль мелькнула, и сразу же развеялась. В этом не было смысла - Черный не нуждается в теле, чтоб использовать Тень, - сейчас он везде и нигде, так что данная дверь попросту закрыта. Да и вообще ведь хватать Макса требовалось лишь в первое мгновение, когда тело всё ещё выступало в роли носителя, далее же - совсем иные правила.

Снова ныряя в Тень, Макс чётко понимал, к чему толкает его Черный - тот хотел дать волю случаю, проверить, кто кого поглотит...

- Всё верно, - раздался будто отовсюду голос Черного. - Но тебе надо спешить.

Несколько огоньков, пошатываясь из стороны в сторону, так же, как и другие до них, прыгали вдаль, плавно летели, и всё лишь для того, чтоб в конце погаснуть. Если б Макс сейчас выглянул в окно в реальном мире, то с легкостью бы обнаружил то там, то сям тела людей - из окон они повываливались чего-то. Где-то вдалеке слышны были сирены машин неотложной помощи, а возле пострадавших уже собиралась встревоженная толпа. Многие то и дело с опаской смотрели вверх, видно, ожидая, что сейчас обязательно кто-то ещё спрыгнет им прямо на голову.

- Давай же, мальчик! Сделай, что должен! - гремел голос Чёрного. - К чёрту всё!

Сомнения и страхи вдруг отступили. Надо было поскорей что-то делать со всем этим. Сколько ещё он готов погубить сегодня лишь для того, чтобы добиться своего? Выбор тут невелик, да и, если по-честному, то хватило бы и угроз - Макс не из тех, кому нужно доказывать свою решимость, особенно, если дело касалось человеческой жизни.

- Будь по-твоему, - прошептал Макс, и позволил Тени взять верх над собой.

Огоньки, что ещё миг тому назад плясали вокруг то там, то сям, вдруг растворились. Хорошо, люди теперь в безопасности. Тёмное пустое пространство заполнило всё вокруг, и Макс почувствовал истинное умиротворение. Ничто здесь не способно нарушить покой. Мир. Тишина. Смерть... Вероятно, таковой она и есть. Если да, то, почему бы и... не смириться со всем этим? И всё же Тень не была пустой - она едва заметно, но неумолимо толкала вперёд - к другому, такому же, способному входить в неё и использовать в своих целях. И плата за всё это ведь мизерная - исключительно психиатрического вида трудности. Жизнь в одиночестве да поиски смыслов... дешёвенькая попса, в общем. Но, конечно, есть ещё и вероятность быть поглощённым... правда ж её всегда можно избежать. Не сейчас, правда, точно не сейчас.

Бесконечное и свободное от постороннего присутствия пространство тьмы мягко обволакивало два силуэта. Хрупкий мальчик и переваливший за черту зрелости мужчина плавно кружили в странном танце. Будто два пёрышка, что попали в единый поток воздуха, они то сближались, то отдалялись. Порой казалось, что они сейчас столкнутся и покалечат друг друга, но это ведь мир Тени - здесь лишь образы и отражения пришельцев из реального мира. Столкновение не способно калечить, - оно порождает нечто новое. Уж и не ясно до конца, что страшнее - исчезнуть и стать лишь набором новых знаний, или же в полной мере осознавать, как именно меняется твоё я? Как оно, подобно смешиванию красок на палитре, приводит к трансформации, превращению в нечто незнакомое. И ты, при этом, всё понимаешь и чувствуешь. Есть ли, что хуже, чем знание о потере себя?

Силуэты порхали и метались из стороны в сторону. Только это и существовало. И Макс, и Шрам, полностью поглощенные пьянящим действием Тени, не способны были что-либо сделать, даже если бы кто из них вдруг передумал. Сам себе здесь уже никто не принадлежал. Они подчинились этому неизвестному миру, и теперь всё шло по его правилам.

В какой-то миг движение стало замедляться, сбавлять обороты. И Макс, и Чёрный так и продолжали своё, на первый взгляд, хаотичное движение. Оно лишь вначале казалось беспорядочным. Теперь же они, как два маятника неслись навстречу друг другу, и с каждым махом траектории их становились всё ближе и ближе - ещё немного, и делу действительно придёт конец.

Шрам полностью был во власти Тени, но всё же способен был сознавать происходящее, даже удавалось уловить осколки мыслей Макса. Парень, в кои-то веки, не дребезжал, был твёрд и просто наблюдал за тем, что разворачивала перед ним судьба. Видно, всё ж пара невинных жертв сыграла свою роль верно.

Силуэты неумолимо стремились встретиться в одной точке. Эти мгновения - последние, понял Макс. Он встретился глазами с Чёрным - там слабо тлели покой и усталость. Ни капли безумия. Похоже, вообще глупо было считать, что наставник вдруг взял да спятил. Он лишь разыграл правильную карту - проклятый гуманизм своего наивного ученика. Но неужели не нашлось иного способа кроме, как губить кучу людей? Всегда ведь можно договориться! Или нет?

Вот "маятники" наконец встретились. Пространство Тени взорвалось белой вспышкой, но в следующий миг Макс понял, что смотрит в лицо Чёрного, и тот в растерянности - произошло нечто такое, чего он точно не планировал. Тень снова полыхнула, и в этот раз вспышка стала единственным предметом Вселенной - и Макс, и Шрам неотрывно смотрели в неё, позабыв обо всём на свете. Пока они завороженно плыли в трясине безмыслия, мир Тени разделила стена - она простиралась во все стороны, убегая в бесконечную тьму, и, без сомнений, - обойти такую преграду точно не получится.

Макс лишь спустя время осознал, что вспышка давно погасла, и Чёрного тоже нет, - осталась лишь стена. Наверное, этот день не сегодня, мелькнула мысль, и Макс плавно растворился. Он вынырнул на мгновение в реальный мир, а затем просто отключился. Сознание, впрочем, отметило присутствие группы людей в масках, но отчего-то полностью их проигнорировало, так и не оставив следов ни в одном из видов памяти.

Игорь Николаевич Чёрный, Шрам, Луций, Чужак... сколько сотен и тысяч имен пришлось примерить? Кто знает... чтоб вспомнить даже такую простую вещь, и то требуется время. Давно уж пора покинуть сей мир. "Но что, что это за преграда разделила Тень?" - мучился он вопросом и пытался не замечать мерцающую мысль о том, что он ведь с этим уже имел дело ранее, и история вновь повторяется... Но зачатки пугающих дум так и не смогли сформироваться во что-то действительно крепкое - Чёрный растворился в тот же момент, что и Макс по другую сторону от стены. Однако... часть его древней души всё же смогла выпустить короткий импульс, и он, пусть с опозданием, но обязательно отыщет своего "получателя".

***

Перерыв подходил к концу, ещё пара минут, и надо бежать - шеф не любит опозданий, и устраивает нешуточную выволочку из-за всякой мелочи. Но он ведь прав по сути - все мы добровольно соглашаемся на ту или иную работу, и жаловаться потом на "отдельные" пункты вообще нет смысла, особенно, когда твой работодатель при первой же встрече огласил список того, что он считает важным. Когда правила игры объявлены, и не ты её "мастер", то уж, будь добр, подчиняйся, а не хочешь, - так бери и создавай что-то своё.

Он затянулся горьковатым дымком напоследок, расплющил остатки сигареты о край мусорного бачка, и двинулся внутрь, на ходу выдыхая сероватое облако. Изнутри тихонько подогревала уверенность, что осталось совсем немного, и он наконец станет хозяином своей жизни. Да, это будет лишь старая колымага на колёсах, в которой он так же, как и здесь будет готовить день и ночь, но, ведь появится одна очень приятная особенность - всё будет исключительно в соответствии с его собственным порядком.

Поглощённый мечтами, парень успел сделать пару шагов, а затем упал без сознания. Дверь чёрного хода не успела захлопнуться - следом ворвалась группа людей в масках. Без лишних звуков, они методично, словно заведенные механизмы, неумолимо двигались по ступенькам вверх. На каждом этаже пара человек отделялась и проникала в основное помещение. Задача их была весьма проста - осмотреть номера, и "отключить" всех, кого обнаружат, - так получится сократить число жертв.

Те из отряда, кто хоть как-то мог управляться с исцелением плоти, прочесывали территорию вокруг злосчастной гостиницы. По большей части это было ни к чему - в основном, люди прыгали с верхних этажей, и спасать их уже поздно. А с теми, кому можно помочь, справились бы и обычные медики.

Зевак пришлось грубо вгонять в беспамятство, - народ мешками валился наземь, и близко себе не представляя, какого уровня мигрень их ждёт в следующие несколько дней. Но не суть, главное - локализовать инцидент, и, по возможности, смягчить его последствия. Шрам таки снова сорвался, и теперь потребуются годы, чтоб разгрести всё это. Но иного выхода нет...

На восьмом этаже отряд разделился. Часть людей продолжила путь наверх - нужно было закончить начатое, исключить из игры толпу беспечных манекенов, виноватых лишь в том, что оказались не в том месте и не в то время.

Пока двое в масках продолжали "зачищать" этаж, в номер восемьсот тринадцать ворвалась группа из пяти человек. На полу у окна лежали, сцепившись, два тела. Они казались безжизненными, и, по-сути, это было почти правдой. Учитель и ученик сейчас пребывали в мире Тени, а тела их стали лишь очень и очень глубоко спрятанными "якорями", лазейками в реальность. И, большое счастье, что Шрам до сих пор не знает, что лазейка эта и её "координаты" в Тени всё же обязательно связаны, и, при желании, нету практически никаких препятствий, чтоб отыскать кого угодно, как бы глубоко он не зарылся в слоях своих фантазий. Тело - лишь временный якорь, и его всегда можно сменить. Поэтому и надо спешить, иначе и Шрам, и его подопечный оборвут связи, и тогда-то начнутся действительно реальные проблемы. Блуждание потерявшихся сущностей по столь сильно заселённому миру превратится в катастрофу, а тот десяток сегодняшних жертв покажется пылинкой...

Пока с телами Чёрного и Макса возились - пичкали их транквилизаторами и прочими веществами, что обычно в ходу где-нибудь в психушке, один из гостей в маске улёгся рядом. Незнакомец крепко сжал руку Шрама, закрыл глаза и начал внутренний отсчёт.

Десять. И жизнь замирает - все процессы останавливаются.

Девять. Плавно, понемногу, тело становится горячей.

Восемь. Ты ждешь, и чувствуешь, как всё вокруг начинает пылать.

Семь. Каждая твоя клетка излучает в пространство тепло и свет.

Шесть. Ты - и есть свет. У тебя нет границ.

Пять. Ты растворяешься, идёшь навстречу Вселенной.

Четыре. Ты расширяешься. Мир - бесконечен.

Три. Ты всё дальше и дальше от места, в котором появился.

Два. Ты - везде и нигде.

Один. Ты - всё и ничто.

Звуки и запахи реального мира остаются где-то вдали. Ты едва чувствуешь мерцание слабых отголосков того, что реальность вообще существует. Настойчиво, но очень и очень бережно наваливается вязкое пространство Тени. Оно всё гуще, плотнее, кажется, ещё миг, и ты сам станешь этой завесой из тьмы. Но нет, - она сперва берёт тебя в кокон, а затем даёт понять, что готова повиноваться, и ты застываешь, пытаешься принять предоставленную мощь. "Почему я?" - всё пульсирует глубоко в сознании, но... К чему это? Ведь ничего не остаётся кроме, как принять доверенную роль и делать, что положено.

Место, где "нить" берёт своё начало, было совсем рядом. Знай Шрам эту особенность, то такого бы наворотил, что и представить трудно. Никто и нигде не способен спрятаться. Всё это - иллюзия, а тело всё же является одним из ключевых элементов. Пусть оно и временно, и его реально заменить, но оно - неотъемлемая часть.

Рядом быстро обнаружилась ещё и нить ученика. Она оказалась гораздо заметней, и была стабильной, - не мерцала и не меняла положения в отличие от нити Шрама. Всё же без прямого доступа к действующему телу найти его, пожалуй, задача практически невыполнимая.

Незнакомец бережно следовал вдоль нити постоянно сканируя Тень, на сколько позволял это делать его дар. В этот век дело это стало гораздо проще, и нет нужды устраивать на Шрама полноценную охоту - притупить его внимание и замедлить вполне под силу коктейлю из препаратов, что обращаются напрямую к подсознанию. Главное, - чтобы связь с телом не прервалась. Потому и надо делать всё, как можно быстрей.

Тень - универсальный преобразователь, здесь все ограничено лишь твоим воображением и способностью принимать всё, что оно породило. Именно с принятием и бывают трудности. Обычно проще воспользоваться воссозданием модели своего же тела, когда попадаешь в пространство Тени. Хотя этот формат уж точно не является чем-то лёгким, если разобраться. Но физическая оболочка настолько привычна, что никто уж и не думает о её запредельной сложности. Сейчас же требовалось забыть всё привычное - нужно слияние с нитью, - только так можно отыскать сущность, к которой она ведёт. Одно лишь следование за нитью ничего не даст - можно бесконечно гнаться, пытаясь уловить присутствие, но всё будет бесполезно, ведь известна лишь точка входа, а конечные координаты ведомы одному носителю.

После слияния с нитью у незнакомца было всего пара мгновений, чтоб покинуть её - сразу же после того, как почувствовал присутствие. Ещё немного, и он бы себя обнаружил, и потом, кто знает, как бы всё обернулось.

Как и ожидалось, ни Шрам, ни его ученик ничего не замечали вокруг - их полностью поглотил вихрь Тени, да и препараты тоже начали действовать. Но дело явно близилось к концу - аватары кружили совсем рядом друг к другу, неумолимо приближая финал. Незнакомец вновь утратил привычный образ - он вдруг взорвался мириадой осколков. Через мгновение частицы выстроились в одну плоскость и продолжили движение. Они удлинялись и ускорялись, они разделили пространство надвое, а в последний миг разрозненные элементы деформировались так, что сомкнулась и единственная имеющаяся прореха, в которой мельтешили Шрам с учеником. Их аватары резко отскочили от возникшей преграды и замерли. Разум их пытался осознать, что же происходит вообще, но былая лёгкость, с которой они оба управлялись с Тенью ранее, исчезла. Её место заняли трясина и отрешённость созерцания. И Шрам и его ученик просто наблюдали, как нечто им незнакомое просто разворачивается на пути.

Частицы стали плоскостью, а она, в свою очередь, превратилась в непроходимый барьер. Незнакомец всё это время также не отпускал и нить Шрама - в этом и был весь секрет. Теперь, когда барьер полностью готов, ни одна сущность не сможет его преодолеть - связь с нитью этого не позволит. Это чрезвычайно трудно - использовать аватар, что и близко не похож на исходное тело, да ещё, при этом, и держаться за контактную нить другой сущности. Потому пришлось ограничиться лишь Шрамом, а ученик выпадет в реальность и без посторонней помощи... не успел он себе жизнь попортить так, чтоб прям не хотелось туда возвращаться, да и практики у него несоизмеримо меньше.

Стена, что простиралась во все стороны, убегая в бесконечность темноты, внезапно дрогнула. Она пульсировала всё чаще и сильней, а Шрам плавал в пустоте и наблюдал за всем этим. Он уже забыл, что делает здесь, он забыл Макса и что хотел с ним сделать, а ещё он забыл всё, что натворил за всю свою долгую жизнь. И сейчас он был... в мире с собой. Именно этого он и хотел уже очень давно. Покой и безмятежность. Только вот жаль, что всему этому не бывать на самом деле. Иллюзии - обречены, и всегда рушатся.

Каждая пульсация всё сильней деформировала преграду, и вот в какой-то момент Шрам понял, что со всех сторон окружён этим странным барьером. Ради интереса он даже пробовал его убрать, но ничего не получалось. Определить, где находится сущность, что его породила, тоже не удавалось. В обычном своём состоянии он бы уже испытал в действии весь свой чудовищный арсенал, и... вероятней всего, преуспел бы. Но, к счастью, часть памяти была заблокирована, а разум так вообще находился в максимально нетрезвом состоянии.

Барьер сомкнулся и стремительно начал уменьшаться в размерах, а Шрам всё так же и не думал предпринимать что-либо. Лишь, когда стена приблизилась к аватару вплотную, стало ясно, что далее последует выброс из Тени. Что-то прямо сейчас буквально выдавливало Шрама прочь, но это лишь заставило его легонько ухмыльнуться. Ничто не способно было сейчас прорвать оболочку безразличия, в итоге он покорно вернулся в тело и сразу же уснул, даже не пытаясь вынырнуть в реальность - ведь обычно там гораздо хуже, чем в мире грёз, так что... спешить некуда.

- Готово, - тихо говорил человек в маске. - Скорей уносите его.

Один из молодчиков, что был гораздо крупней остальных, кивнул, подхватил Шрама, будто пушинку, взвалил его себе на плечо и быстренько засеменил к выходу. Остальные "санитары" в темпе собрали пузырьки да иголки в рюкзак, и побежали догонять коллегу.

- Только ж не через центральных ход, - кинул вслед им незнакомец. - Я прошу вас. Всякое может случиться.

Последние слова, конечно, никто не слышал - ребятки на всех парах уже спускались по служебной лестнице. В общем-то вполне надёжные они, и на самом деле ещё ни разу не подводили. Так что тревожится он в общем зря - бывший наставник в надёжных руках, и о нём позаботятся с должным уважением.

Незнакомец стянул маску и подошёл к окну. Тела людей валялись повсюду вплоть до соседней улицы, почти все они просто спят, а тех, кому не посчастливилось покинуть этот мир, - могло быть и гораздо больше. Жаль, что всё это неизбежно изначально, но иначе к Шраму попросту не подобраться. Пришлось ждать, когда он даст Тени полный контроль, и позволит овладеть собой, позволит поставить на кон жизнь и все те знания, что копились в нем тысячи лет. Очень жаль, что сейчас нельзя ему действительно помочь, - вмешаться можно лишь в память, что принадлежит текущему телу, а, сколько сменил их Шрам, - и не сосчитать. Так уж складывалась его жизнь. Множество потерь, несметное число промахов и хаотичных поглощений, и в результате имеем близкого к безумию отчаявшегося человека. Коррекция же помогает лишь отчасти. Спустя время, Шрам всегда пытается покончить с собой. Рано или поздно, он находит, нового кандидата, и пытается обставить всё так, чтоб тот его поглотил. И несколько раз ему это почти удалось. Но допускать подобное - никак нельзя. Страшное это сочетание - запредельная мощь и едва сдерживаемый неистовый ум. Да, однажды придётся что-то сделать, но точно не сейчас. Так что, в данный момент господин Шрам занимает полностью заслуженное им место. Хранитель знаний, силы, ярости и... безумия. Отличная комбинация. Только вот, похоже, он один и способен её удержать. Во всяком случае, пока. Но уж не за горами день, когда сей пришелец из древности всё же станет свободным. Осталось немного - способ найден, нужно лишь испытать его, как следует. А новый ученик... лучше пока, чтоб мир о нём не знал. Слишком рано, не готовы люди к новым "пришествиям", - разобраться бы с тем, что есть сейчас.

Человек вновь натянул маску и направился к выходу. В номер уже спешила команда "уборщиков" - следы пребывания Чёрного Николая Петровича следовало полностью убрать. Парня перенесли в кровать, и принялись за дело. Абсолютно все поверхности в номере были тщательно вытерты, а по коврам хорошенько прошлись пылесосом, который они притащили с собой. Десяток минут, и единственным последствием недавнего визита Шрама сюда, остался бесчувственный Макс.

***

В дверь настойчиво стучали снова и снова. Не так, чтоб это было похоже на то, что её сейчас снесут с петель, но достаточно убедительно, чтоб понять - игнорировать всё это не получится. Макс открыл глаза, и под уже непрекращающуюся трель костяшек чьих-то пальцев о семь сантиметров цельного дерева, просто бездумно смотрел в потолок. Трясина сна не желала отпускать, тянула вниз на дно забвения всё глубже и глубже. Иди, мол, сюда, спускайся. Закрой глаза и ни о чём не думай, не надо. Просто лежи. Они уйдут, а ты будешь спать дальше. А жизнь... Да что в ней такого-то?

Но никто не уходил, а стук стал настойчивей. Макс всё ж кое-как скатился на пол, и даже смог встать на ноги. Стоять, правда, удавалось с трудом - казалось, будто голова вдруг обернулась тяжеленной болванкой из металла, и вот-вот рухнет на пол, ну и потянет остальное тело прямо за собой. В глазах слегка двоилось, но он-таки добрался до входа, и нажал кнопку на замке. Проклятая дверь открылась, на пороге стояли двое полицейских и парень с ресепшена. Последний теребил в руках ключ с весьма заметным брелком красного цвета. Мастер-ключ, блеснула мысль, и Макс понял, что ещё минута, и к нему бы завались и так. Может, зря он тогда вставал?

Парень сунул ключ в карман, кивнул людям в форме и засеменил в сторону лифта. Макс жестом пригласил офицеров внутрь, хотя, конечно, он и понятия не имел об их звании, ранге, или как там у них это называется. Он с ужасом представлял, как сейчас придётся позориться корявостью своего английского, ещё и текущее состояние ума явно не располагало к подобной деятельности. Хотя, чего уж тут, дело-то не в уме, а в том, что хреново ты учился Максимка - вот и получай бумерангом прямо по лицу.

Полицейские вошли в номер. Макс добрел до кресла и рухнул в него - ноги дрожали, а перед глазами вдруг стали мерцать цветные круги. Один из офицеров прошёлся по комнате, сделал пару записей в блокноте и, собственно, на том их визит был окончен. Сильно позориться не пришлось - опрос был максимально простым - кто вы, откуда, как давно здесь и, было ли что-то странное вчера вечером? Ответить им, в общем-то было нечего, Макс будто до сих пор спал, и никак не мог получить доступ хоть к чему-то, что имелось в его памяти.

Один из офицеров оставил визитку на столике у дивана, и попросил сообщить, если вдруг, что-то вспомнится. После этого они пожелали приятного отдыха, извинились за беспокойство и убрались наконец-то.

Макс, пока приходил в себя следующие минут десять, обнаружил, что сидит вообще-то в трусах, а прямо перед ним на столе валяются пустые бутылки из-под какого-то пойла. Вон оно что... Он совершенно не помнил, как провёл вчерашний день. Алкоголь? Да, можно на пальцах сосчитать, сколько раз за всю жизнь доводилось его пробовать. И, тем не менее, кажется, именно текущее его состояние и лёгкий бардак в номере способствовали быстрейшему удалению ранних гостей в форме. Что ж взять-то с того, кто явно провёл вечер в обнимку с бутылкой? С таким "клиентом" и говорить-то не о чем - прилетел за тридевять земель, но никак не может совладать с этим "всё включено". Стыдоба, да и только.

Макс добрел до душа, и включил беспощадный поток холодной воды. В этих широтах она, впрочем, была не такой уж и холодной, хотя всего-то через пару минут требуемый эффект таки случился - сил прибавилось, а в голове заметно прояснилось.

Ритуал омовения спровоцировал такой приступ голода, что не было сил ему противостоять. Макс просто открыл дверь холодильника и не отходил никуда, пока не понял, что руки более не дрожат, а тёмные всполохи перед глазами тоже пропали.

Он с облегчением рухнул в кровать, фокусируясь на тепле, что растекалось внутри и наполняло уверенностью в абсолютной доброте самой Вселенной. Но, всё хорошее ведь имеет свойство всегда заканчиваться... Один неосторожный взгляд зацепился за конверт, что лежал на журнальном столике прямо под одной из бутылок. Обычный такой белый конверт без каких-либо подписей или марок, но явно с каким-то содержанием внутри. Да там же... сложенный лист бумаги!

"Каждый играет положенную роль, и твоё место ещё не определилось - пока можешь расслабиться, и жить, как хочешь. Ты наверняка знаешь, кем является твой учитель, - он всем это показывает, и ты не первый, за кого он брался. Мы не можем позволить себе потерю Шрама. Он - живая история. И, знаешь, - ведь это безусловная жестокость. Но такова уж его роль, пусть он и не вполне самостоятельно её выбрал. Не пытайся искать его или нас - это бесполезно. Просто живи. Поверь, это многого стоит. Касательно же твоего красноречия, так у него нет будущего - историю о явлении нового Мессии скоро забудут. Хоть ты, впрочем, и успел весьма прилично наследить. И, да, прошу прощения за головную боль. Прими таблетку - должно полегчать".

В одно мгновение мир вдруг сжался в точку, а затем разлетелся на куски. Воспоминания хлынули плотным потоком, будто ещё секунду назад их сдерживал некий барьер. И поток этот нельзя было остановить. Разум Макса грубо протащили сквозь всю его сознательную жизнь. Границы и промежутки, что разделяли одно воспоминание от другого, стерлись, - теперь события воспринимались так, будто все они произошли вчера. Это жуткое ощущение, конечно, когда всю твою жизнь помещают в маленькую коробочку с тесными стенками, но, к счастью, в полной мере прочувствовать всё это мешала разболевшаяся голова. Таки прав был он на счёт таблетки. Но... прав кто?

Кто оставил это письмо? Где он, этот Шрам? И что вообще здесь происходит?

Макс рванул к окну и резко распахнул его так, что чуть не разбил несчастные стекла. Он выглянул наружу, ожидая там увидеть толпы журналистов, полиции, скорой помощи и чёрти кого ещё! Да, город должен гудеть из-за паники после вчерашнего! Но за окном шуршали проезжающие машины, на перекрестке без устали махал регулировщик, прямо возле гостиницы прогуливались люди, было солнечно, стрекотали какие-то птицы, в общем мир не заметил вчерашней трагедии, и жил себе дальше.

Ноги вдруг предательски подвели, и пришлось сесть на пол. Да, как же так? Будто и не было ничего... Но Шрам убил вчера кучу людей... Это... ну не может ведь остаться безнаказанным? И кто оставил ту записку? Кто вообще забрал Чёрного и куда?! Макс ворвался в пространство Тени, наплевав на привычные меры предосторожности. Да и есть ли в них смысл теперь? Ведь нашёлся тот, кто просто игнорирует всё, даже более того - способен помешать слиянию! А ведь уже казалось, будто всем в этой жизни действительно можно управлять.

В Тени не нашлось ничего необычного - безграничное тёмное пространство, да набор мерцающих образов случайных "посетителей". Одна лишь мысль - и все они исчезли. Хотелось тишины и... контроля. Хотелось, чтоб мир вновь стал хоть немного предсказуемым. Хотя бы здесь, хотя бы ненадолго.

Всему приходит конец - вот что надо держать в уме и не допускать, чтобы эта мысль нечаянно рассеялась. В противном случае - один облом будет следовать за другим, и потом однажды нахлынет осознание, что внутри у тебя что-то сломалось.

Где-то очень и очень далеко в Тени вдруг мелькнула белая искра. Макс сфокусировался на ней, и попытался переместиться поближе, но вскоре стало ясно, что в этом нет нужды. Искра выпрыгнула с другой стороны, но уже гораздо ближе. Выходит, - она здесь точно не просто так... И кто тут "ловец", а кто "зверь", ещё стоит и уточнить. Макс застыл и ждал, что будет дальше. Искра пропадала, а затем снова появлялась, она двигалась по орбите, и каждый раз оказывалась всё ближе. Что это такое? Точно не сущность, - её-то спутать с чем-то иным просто невозможно. Впрочем... слишком уж мало известно об этом... месте. Место-ли это вообще? Вот, что же это такое, Тень?

Искра стала ярче, и теперь исчезала реже. До контакта оставалось всего несколько оборотов, и Макс даже подумал, а не стоит ли прямо сейчас всё же включить осмотрительность, и убраться отсюда поскорей? Но мысль едва ли успела стереться той, что была следующей в очереди, когда искра резко сменила траекторию и пронзила грудь Макса. Первое, что он понял, - ничего не изменилось, искра просто прошла "навылет", а он ничего не почувствовал. Но уже в следующее мгновение Тень дрогнула и грубо выплюнула его в реальность, ещё разок напомнив, что ни о каком "контроле" здесь не может быть и речи.

"Подчинись. Это сообщение", - вдруг прошелестело у Макса в голове, а в следующий момент он уже извивался в агонии. Волны боли накрывали снова и снова, и ничего нельзя было с ними поделать. Невидимые иглы раз за разом пронзали глаза, ослепляя Макса. Он катался по полу, не в силах издать даже писк - дыхание перехватило от боли и ужаса, и лишь одно безумное сердце продолжало греметь на весь мир.

"Подчинись. Это сообщение", - снова долетело до сознания Макса, и он попробовал прыгнуть в Тень, но ничего не вышло. Здесь, сейчас он остался наедине со своим дрянным телом и страданиями, и сбежать от этого всего нельзя. Он позволил раствориться барьеру, что так тщательно ограждал его разум от всего, что могло проникнуть снаружи. Иглы в очередном своём стремлении проникнуть внутрь не встретили сопротивления, а Макс лишь ощутил облегчение, - чистое, без единого пятнышка страха. Холодный поток наконец нашёл своего получателя, и спустя мгновение уже полностью в нём растворился.

"Хочу, чтоб ты знал - мне не жаль. Я давно уж не ценю жизнь - ни свою, ни чужую. Судьба играет со мной - знаю это, но вскоре забуду. Снова. Что-то контролирует меня, и от этой силы никому не спрятаться. Но тебе повезло - твоя способность не привязана к разумному, ты будто часть самой Вселенной. Делай выводы, малыш, и уходи отсюда, ведь миру этому ты не нужен. Уж, сейчас точно".

Макс открыл глаза, пытаясь найти хоть одну причину нереальности всего происходящего, но слова бывшего наставника снова и снова, будто въевшаяся мелодия, всё крутились в мозгу.

"Сперва хотел спровоцировать слияние, а теперь даёт советы? Сам он хоть понимает, чего ему надо?" - подумал Макс и поднялся с пола. Силы возвращались, и следовало привести номер в порядок, а то ж так не годится, пусть всё это и бутафория, но бардак следует устранить.

Он убрал последствия своего вчерашнего чисто свинского распития спиртного до упаду, собрал чемодан, и уже собирался на выход, когда понял, на часах уже аж семь вечера. Да уж... получается, с посланием от Шрама он почти весь день "боролся" что-ли... Время в Тени всегда текло иначе, и этот процесс обычно надо было контролировать ну или хотя бы отслеживать, но вот в этот раз ничего не вышло, Макс об этом ни разу и не вспомнил.

"Что ж", - думал Макс, - "придётся лететь уже завтра". - Он пнул ногой чемодан, тот проехал через всю комнату, ударился о кресло у окна и застыл.

Теперь, имея в распоряжении почти сутки, возник весьма однозначный выбор - сидеть в номере и пялиться в телевизор, или же, в кои-то веки использовать возможность хоть немного посмотреть незнакомую часть мира, раз уж судьба решила закинуть тебя именно сюда. Долго думать не пришлось, Макс закрыл номер, повесил табличку "Не беспокоить", и двинулся к лифту.

Ещё вчера он тут был словно местная знаменитость. Толпы журналистов, что выстраивались в очередь за интервью, успели сформировать вокруг его персоны ауру таинственности и чрезвычайной важности. Персонал гостиницы, казалось, даже слегка сдерживался, чтоб не начать кланяться при каждой встрече. Но, к счастью, до этого так и не дошло, всё ограничивалось секундной заминкой в попытке определить степень услужливости - тоже не очень приятная штука, но всё ж лучше, чем открытая лесть и слепое стремление угодить... "господину". Ну, вот... что ж за мерзость?

Но, видимо, в свете недавней трагедии кое-что изменилось. Макс спокойно миновал ресепшн и холл, вышел на улицу и просто отправился бродить. И, лишь, когда он удалился на добрых пару кварталов от отеля, пришло осознание, что он абсолютно без "помех" покинул свой номер, а никто и не подумал к нему прицепиться с расспросами, мол, что да как, какие дальнейшие планы "мессии" и что он ещё "такого" умеет? Более того, всё, чего он удостаивался - холодно-вежливый взгляд персонала, - лучшее, на что можно рассчитывать, ведь для них все приезжие - лишь работа. Макс легонько улыбнулся, ну, хоть что-то хорошее, не хватало сейчас ещё всяких ненужных расспросов. Жизнь ведь так и не научила его нормально врать, и, если репортёр удачно составит свой вопрос, то вполне может загнать Макса в тупик, чего, ясное дело, не хотелось бы.

Удивительно, но Макс вдруг впервые в жизни ощутил, что свободен. Для него стало внезапным открытием, что вчера он вдруг утратил связь с единственным элементом этого мира, который был дорог ему и принял участие в формировании нынешней версии себя. Шрам... или Чёрный, да какая разница вообще? Этот человек помог многое расставить на свои места, открыл дверь в новую реальность, но, вместе с тем, привёл и к новому набору вопросов. Что ж, похоже, на этом его предназначение исчерпывает себя, и далее надо брать дело в свои руки. А ведь всё это похоже на то, как ребёнок покидает дом, чтоб познать взрослую жизнь - то, чего Макс был лишён в силу скопления разных обстоятельств. Правда, ещё оставался отец... По-правде говоря, теперь он лишь приятный эпизод, что случился после лет одиночества и ожиданий, мол, потерпи немного, и всё наладится, всё будет хорошо. Фигня всё это - человека формирует фактический опыт, а надежды и мечты, лишь искажают действительность и отдаляют момент прозрения. Да, без них, этих странных абстракций, точно не обойтись, - ведь, чаще всего, именно они и предшествуют началу изменений и действий. Всё ж прочее - отпадает со временем словно шелуха.

Город казался насквозь фальшивым. Наскоро скроенные современные отели, все похожие друг на друга, да обилие лавок со всяким хламов вроде магнитиков, каких-то бус и поделок из дерева, - вот и всё, чем было заполнено пространство. Ну, впрочем, ещё присутствовали и группы скучающих туристов, и у большинства на лице читалось, мол, что я тут делаю вообще? Хотя всё же многие из приезжих таки излучали тепло и живой интерес. Может, недовольство и безразличие лишь временны, и постепенно растворяются? Либо же напротив - сперва ты в восторге от смены декораций, но за пару дней адаптируешься к их яркости и перестаёшь замечать?

Так или иначе, но люди эти уже сюда заявились, и им следовало как-то проживать отмеренное на отпуск время. И лишь потом, спустя како-то время они осознают, или, скорей, почувствуют, что главным здесь является лишь отрыв от привычной реальности. Его можно организовать и массой других способов, но поездка, пожалуй, самый универсальный вариант для обновления разума или даже души.

Уже вечерело, и людей на улицах становилось всё больше. Днём жара здесь вполне сносна лишь для местного населения. Остальные же проявляют активность лишь в утренние часы и ближе к закату.

Город погряз в гуле голосов и непрекращающемся движении. Народ пил, ел и развлекался. Эти три "столпа", как и всегда занимали наиболее почетные места в списке дел, за которые охотно берется практически любой двуногий. Мимо всё чаще проносились шумные компании. Где-то алкоголь, где-то тропическая эйфория, а, где-то лишь общий настрой толпы делали своё дело - уносили людей прочь от их собственной заржавевшей реальности. Пусть примитивно или даже "в лоб", но они освобождались от оков привычного болотца, и становились на время свободней и даже живей.

Макс мирно двигался сквозь толпу и легонько ухмылялся. А ведь и он ещё недавно был совсем таким же, как все эти люди - беспечным... радостным... или даже счастливым. Странное это чувство, сознавать, что ничего подобного ему больше никогда не испытать. Даже грустно. И ведь нет ясности, как быть дальше и, куда двигаться?

Золото заката плавно перетекло в багрянец крови, а затем сменилось темной синевой. Хотя западная сторона всё ещё напоминала о недавнем присутствии светила плавными переходами от слепяще бирюзового до практически черного полотна, на котором уже начали проступать звёзды.

Макс вдруг понял, что сидит на пляже, и вглядывается в линию горизонта. Шёпот океана сегодня особенно нежен - он точно знает, как паршиво сейчас на душе, и лишь терпеливо баюкает, боясь потревожить ум малейшим диссонансом.

Тело будто по своей воле растянулось на песке. Тот всё ещё казался теплым и живым после дня под яростным солнцем. Но стоит подождать часик-другой, и здесь ощутимо похолодает.

Сколько он лежал, всматриваясь в глубины небес, было неясно. Макс вдруг понял, что неотрывно смотрит на громадную луну. Её бледный лик нависал и притягивал. Казалось, она движется прямо на него, и вскоре закроет собою небо.

Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и потянулся к пустоте. Не было никакой нужды прятаться и "посещать" привычную "каморку" с книгами. Он ясно сознавал, что никто ему сейчас не помешает. "Миру этому ты не нужен", - легонько кольнуло где-то внутри и сразу же исчезло. Что ж... давно пора это и принять...

Вязкая темень заполнила безмолвием пространство. Первозданность... чистота... спокойствие. Видимо, именно таким должен быть момент до "сотворения".

Он отпустил пустоту и наконец позволил Тени проявиться в полную силу. Вокруг замерцали огоньки, а волны чужих эмоций будто вышибли дух. Даже здесь так просто не спрячешься...

Он снова отстранился. Всё вокруг вновь сменилось пустотой. И все же она не была полноценной. Здесь нельзя ощутить форму чего-либо или узнать направление, даже время прекращает свой ток. Однако сейчас будто что-то тянуло к себе, не позволяло раствориться, стать всем и ничем. Он поддался притяжению сперва с опаской, а затем, когда понял, что это лишь ночное светило, то вмиг стал буйным потоком, и со всей возможной силой устремился вперёд.

Всего-лишь миг, и он посреди серых дюн, что мчатся сквозь саму вечность. Странное оно это слово, его можно применить везде, где мы не в состоянии осознать масштабы чего-либо. Или даже проще - буквально что-угодно со сроком существования лишь в пару-тройку раз больше человеческой жизни сразу же попадает в разряд "вечного". Однако... это заблуждение - использовать такие ярлыки. Они лишь подчёркивают нашу собственную эфемерность на полотне Вселенной. Слово "вечность" не имеет смысла, и должно пугать нас до чёртиков! Ведь лишь перемены, трансформации одного в другое являются вечными! И мы это знаем, но всё же трусливо прячемся в норку - только б не видеть всего этого. Так проще, так меньше тревог, так можно выстроить хоть какие-то "смыслы" и жить в виртуальной утопии будто всего прочего и не существует вовсе.

Здесь всегда тихо. Мёртвая тишина да картины застывших звёзд. Лишь разум способен оживить это, трансформировать в нечто определённое и даже выбрать дальнейший путь. Но любые абсолюты и постоянство, всё это - иллюзии. Дело здесь не только в сроках наблюдения - немного измени масштаб, и получишь бурлящую смесь из разнообразных сгустков энергии. Пустота... не существует. Каждая точка пространства вмещает в себе бесконечности и целые миры. Лишь дело настройки, чтоб окунуться в это. Лишь мириады способов восприятия и ничего больше.

Что ж... тишина и покой - не идеальны. Это ясно. И это так не только по причине "перенасыщенности", нет. Имеется ещё один фактор, элемент несколько иного порядка.

Излучение пронизывает всё без исключения в пространстве Тени. Влияние Солнца здесь - определяющее, а ночное светило - лишь посредник, слабейшая тень, ничто в сравнении с тем, что представляет из себя истинный Источник.

Пульсации невидимых порций энергии накатывали волнами. Они то складывались, чтобы породить нечто новое, то расходились будто и не ведая, что имеют единую природу. Трансформируй их, обуздай, создай условия для стабильности, и сможешь создать что угодно...

Привычное ощущение Тени вдруг исчезло. Ведь есть что-то ещё! Это и раньше было ясно... Сегодня же наконец хватает смелости и смирения принять, что ведь вовсе не обязательно возвращаться назад. И дело не только в записке незнакомца, дело не в том, что он действительно прав, нет. Причиной всему - четкое осознание своих возможностей. Они... иные, и им толком негде найти применение в этом слое реальности. Это, как имея профессиональный набор инструментов для тончайшей работы, продолжать бездумно ковыряться в песочнице.

Пейзажи в оттенках серого с лёгкостью растворились, стоило лишь потянуться к Солнцу. Изначальная Тень всегда была островком спокойствия, нерушимой константой. Путь к светилу же оказался плотным потоком. Он непрерывно пронизывал всё на своём пути, наполнял и... растворял. Теперь даже нельзя было отделить себя от этого... явления... нет... процесса.

Двигаясь в потоке навстречу к звезде, привычная сущность впервые обрела свободу. Ты - не ты. Нет никакого "ты". Есть лишь сила, что наполняет своим присутствием Вселенную, и ты - частичка всего этого, мимолётное ничто.

Связь с земным телом оборвалась. По меркам обычных двуногих это значило смерть. В действительности же это рушило все барьеры, давало возможность испытать в действии истинного себя. Не это ли главная задача... обрети своё истинное место?

Сущность упивалась энергией. Впервые исчезло ощущение силы и её пределов - всё это теперь было так далеко и так мелочно. Бесконечность... само время... вот новые переменные, с которыми предстоит иметь дело. Как же это... красиво? Сущность без связи с телом враз стала иной. Стоило ли мучиться всё это время? Хотя, это ведь не имеет никакого значения - прошлое стало точкой в бесконечном пространстве, едва различимой порцией информации даже на фоне того, что открылось в первый же миг, стоило лишь двинуться в нужную "сторону".

Перемещаясь в потоке, сущность добралась до Солнца. Сложность и великолепие сего творения поражала. Спектр восприятия и даже фантазия человека не способны заменить то, что даёт присутствие. Сущность проникла в живую ткань обезумевших частичек, и жадно наблюдала за происходящим. Будь она в прежней оболочке, то слабое людское тело, пожалуй, лишь отклонилось бы от привычных ритмов дыхания и тока крови. Впрочем, могла ещё скатиться и слеза - плоть с этим хорошо справляется. Но сущность более не имела ничего общего с человеком, и прежние ограничения оказались сняты. Она была везде и нигде. Она металась среди взбесившихся ядер, это был бесконечный танец, и в нём она видела саму жизнь. Порой она вырывалась на раскалённую поверхность и прыгала в пространство - навстречу пустоте. Но всё это лишь затем, чтобы снова вернуться назад, окунуться в котле чудовищной и прекрасной силы. Но это было не всё...

Теперь единственным, что позволяло отличить один элемент Вселенной от другого, стали изменения энергии. То, что ранее позволяла видеть органическая оболочка, не походило и на тень реальности. В этом, конечно, имеется смысл - лучше тратить силы и внимание лишь на то, что требуется для выживания этой самой оболочки. Сейчас каждая точка пространства пульсировала и менялась. Живой и мерцающий океан заполнял абсолютно всё. Именно он и есть глубинной основой того, что способно обрести форму или даже стать чем-то разумным. Это - колыбель всего. Здесь можно дрейфовать вечно... дрейфовать и созерцать.

И всё же "океан" не единственное, из чего сплеталась реальность. Энергия во всех её возможных вариациях текла и плескалась везде. Внимание сущности привлекли хрупкие узоры, паутинки, что пронизывали всё это беснующее многообразие. Их едва ли можно было заметить - лишь слабое искажение бурлящего Мироздания помогало в этом. Волны ослаблялись вблизи нитей и создавали чёткую границу, давая возможность их отличить. Сущность, осознала, что "паутина" эта также заполняет собой абсолютно всё, но в отличие от "океана", является статичной. "Нити" не имели порядка или структуры, они будто каркас, нерушимо стояли на страже, позволяли иным стихиям быть собой.

Сущность потянулась к ближайшей нити, и "океан" сразу же исчез. Вместо бесконечного пространства, заполненного энергией, теперь существовало лишь движение. Куда и зачем разворачивалась неизвестность, было не понять даже бестелесному созданию.

Путешествие закончилось так же внезапно, как началось. Вокруг снова плескались мириады волн энергии, непрерывно трансформируясь и перетекая друг в друга. И всё же они теперь заметно отличались от того, что было до перемещения по нити. Изменилось их разнообразие и характер скоплений - ранее они имели совсем иную структуру. Сущность, было попыталась вернуться в слой ранее известной Тени, привязанной к массивной луне, но ничего не вышло. Никак не удавалось отыскать прежние "координаты", их попросту больше не существовало. На ничтожно малую долю секунды мелькнула чисто человеческая тревога. Она сразу же рассеялась, но всё же напомнила о прежнем формате существования - наполненном поиском и сомнениями, а еще болью и разочарованием. Впрочем, также было и много хорошего... Сущность более не обладала способностью переживать заново воспоминания, однако в точности располагала информацией обо всех "за" и "против", что имели тогда место. А ещё... отчего-то вдруг возник интерес всё это пройти заново.

Итак, пройдя нить и вывалившись из энергетического слоя, сущность лишь оказалась посреди пустоты. Привычные тёмно-серые дюны на мертвом спутнике небольшой планеты, похоже, были элементом совсем иной части Вселенной.

Всё вокруг было абсолютно незнакомым, а ещё сущность впервые находилась так далеко от какого бы то ни было объекта. Чтобы в полной мере ощутить пространство и его масштабы, сущность решила принять форму. Отовсюду к ней устремились потоки частиц. Они всё прибывали и прибывали, постепенно создавая нечто вроде того, что раньше помнилось, как человеческое тело. Это, конечно, было лишь подобие, - воспроизводить прежнюю "версию" здесь попросту нельзя, слишком уж она слаба и недолговечна в межзвёздных условиях.

Сущность постепенно обрела форму, и теперь застыла. Даже возвращения малой части того, что раньше называлось человеком, оказалось достаточно для новой смены восприятия. Всё еще можно было скользнуть в иные слои, где каждый миг и каждая точка пространства преисполнена жизнью. Но сущность превратилась в прототип. Да, ощутить пространство по-иному, конечно, удалось, но, вместе с тем, частично вернулись и чувства. А следом пришли воспоминания о жизни во плоти.

Прототип немедля растворился. Сущность, едва обретя себя, застыла. Она будто сомневалась, что делать дальше, но затем вдруг скользнула в бурлящий океан частичек, а после нырнула в одну из нитей. Сущность ощутила Потребность. В чём именно она заключалась, пока выглядело довольно туманно, но для "финального продукта" требовалась звезда примерно с теми же характеристиками, что помнила последняя оболочка из плоти. А ещё понадобится безмерное число разнообразных частичек. И со светилом, и с частицами более, чем ясно, что надо делать - всего этого вокруг, хоть отбавляй. Собственно, сущность уже активировала механизм сбора. Изо всех уголков Вселенной к Сущности устремились потоки как уже готовых составляющих материи, так предварительные её компоненты. Снова вывалившись из нити, Сущность ощутила мощь неизвестной звезды. На некотором удалении от неё по эллипсу плавно двигалось размазанное облако частиц. К нему примыкали едва заметные притоки, которые будто возникали из самой пустоты. Сущность чётко сознавала, что они сама и есть причиной всего этого. Её воля - двигатель всего. Воля создавать! Мелькнула мысль и будто разорвала всё вокруг. Здесь и сейчас Сущность наконец раскрыла своё предназначение. Создавать... Делать из хаоса порядок... Творить материю из пустоты... Давать волю течению времени... Давать начало живому там, где его изначально не было...

Сущность ликовала - высшее счастье открылось ей. Как сформировать мир, она уже знала, а вот, каковой будет жизнь в этом мире, пока оставалось загадкой... Но ничего... время ведь есть... Собственно, его у Сущности имелось истинно без меры. Будь она человеком, то, пожалуй, от такой мысли даже можно было б ехидно ухмыльнуться. Пока само время, набор базовых сил да вкрапления Воли делают свою работу по компоновке нового мира, можно и поразмыслить, кем и как его стоит заселить. И это будет совершено иная история...

Полицейский молча наблюдал за работой экспертов. На бледном лице парня застыло слишком уж счастливое выражение как для того, кто отдал концы. Впрочем, кто знает, может, он и вправду нашёл "то самое", что так неуловимо и постоянно ускользает, пока ты топчешься в этом мире. Только... вот, что оно такое? Эх... пора б и на отдых уже. Столько лет в этой богадельне, и что теперь? Что дальше?

Тело парня грузили в "скорую". Помощник всё ещё где-то шарится, опрашивает местных, вдруг видели что? Но здесь "улова" не будет. Следов борьбы нет, кошелёк и телефон на месте. Да и на пьяницу или наркомана он точно не похож. Кажется, будто жизнь из этого бедолаги просто выскользнула. Выскользнула... Интересное слово, однако. Если и выскользнула, то куда?

Коп слушал, как отъезжает машина с телом и смотрел в горизонт. Какая же она странная эта жизнь. Щелчок пальцев, и всё кончено. И к этому никак не привыкнешь. Можно лишь подменить знание об этой неизбежности чередой хлопот или же суррогатными радостями. Тут уж, кто на что горазд.

Он решил не ждать напарника, и двинулся к машине. Жутко хотелось домой. Правда... там все так же никто не ждал. И всё же "родные" стены отчего-то звали к себе, манили, они были единственным, что излучало покой. А, парень ведь казался до жути знакомым. Впрочем, туристы эти все на одно лицо, и дело здесь не в цвете кожи, нет. Сегодня они есть, а завтра - нет. Такая себе мини версия восприятия человеческой жизни, втиснутая в масштабы пары недель отпуска, что они здесь проводят. Ты ходишь по миру, дышишь, жрёшь всякую фигню, мусоришь, ссоришься из-за мелочей, ищешь шмотки по скидке, думаешь о пробитой "запаске", что уже как год валяется в багажнике, а потом в один момент всё это исчезает. То, чем наполнен твой собственный мир, - растворится сразу же, как только перерубят твой провод питания. Суета... Но должно же... Должно быть ну хоть что-то ещё?

Он сел за руль, закрыл глаза и выдохнул. Слова молитвы сами начали вытекать из него едва различимым шепотом. Он не был верующим, но привычка, вбитая в него в далёком детстве всё же работала исправно - тревоги и сомнения отступали, становилось легче. По крайней мере, на какое-то время... На пару часов, если полностью быть честным. Далее же капля за каплей мир вокруг становился нестерпимым, даже гадким... бессмысленным. Может, дело лишь в неверно пройденном пути... Кто знает...

Заветные слова тихо прозвучали с десяток раз, и он ощутил бесценное равновесие. Ворох мыслей стал более упорядоченным и приземлённым, сердечный ритм тоже пришёл в норму, сдавливающая боль посредине груди тоже прошла. Теперь он дышал ровно, смотрел перед собой, и просто видел всё, как есть, - без лишней "философии" - просто декорации мира да незнакомцы, что бродят средь них. Порой хотелось раствориться во всём этом - и так, чтоб один раз и навсегда, чтоб больше не мучиться. Он повернул ключ зажигания, и сразу же рванул с места. По радио шла какая-то проходная передача о якобы явившемся мессии. Он сменил станцию, и сразу же впрыгнул в простенький, но такой затягивающий ритм чего-то местного. Мессии и прочая "нечисть" его сейчас мало интересовала.

Комментарии: 12, последний от 04/07/2024. © Copyright Улыбкин Александр (a.ulybkin@gmail.com) Размещен: 11/12/2017, изменен: 04/07/2024. 252k. Статистика. Глава: Фантастика Своё место Скачать FB2		Ваша оценка: