Несмотря на то, что Новое Средневековье Русской Литературы открывает в этой Литературе новую эпоху, мы, тем не менее, вынуждены с горечью признать: и эта эпоха не даст Русской Литературе то, чего у нее никогда не было - право первородства. Так Брусиловский прорыв не стал прологом победы русской армии в Первой Мировой войне. Но только ли Русская Литература страдает изъяном второродства? Неужели какая-либо из современных европейских литератур (включая и американскую) может похвастаться дерзостью словесного первопроходца? Как выросшая из римской (византийской) словесности - нет, ибо и сама римская литература - вторична. Но кто же тогда был первым? Ответ банален: греки. Только им удалось (и удается) произвести впечатление на всех пишущих европейцев в течение двух тысяч лет. Согласитесь, более чем неплохо.
Итак: Брусиловский прорыв Новой Литературы состоится...но лишь в своих естественных границах.
Конец же Новой Литературы наступит тогда, когда идущие за нами обовьют неувядаемым плющом Средневековья дорическую колонну. Но мы сделаем все, чтобы этот конец наступил как можно позже... всего лишь на несколько столетий.