Мир был маленьким, чистым и уютным. Днем светило солнце, ночью высокое небо покрывалось алмазной россыпью звезд, а луна, круглая и яркая, лениво катилась по этой волшебной дорожке. Короткие дожди были такими же теплыми и ласковыми, как полуденный ветерок. Деревья и травы с наслаждением принимали их свежие объятья.
Вокруг мира плескалось бескрайнее море. Черное и зеленое, лиловое и серое, оно всегда было сильным, но мягким и добрым. Я часто ныряла в волнах не хуже рыб и взмывала с пенных гребней, пугая белых крикливых чаек. Изредка море становилось острым и холодным, а небо опускалось на мир черными тучами. Тогда я вылезала на берег и ждала, ждала, ждала...
Папа не велел быть в море во время шторма. Я слушалась папу.
Мы всегда были вдвоем, он и я. Всегда с самого первого дня. Я плохо помню то время, но иногда мне снился белый дракон с пестрыми крыльями, и люди, что показывают на папу странными блестячками. Один из них такой же бородатый как папа, но его мантия и длинная палка белые, а не черные. Он небрежно кивает на берег, папа кивает в ответ и послушно ступает на землю. Они о чем-то говорят. Папа невеселый. Человек в белой мантии поднимает папину черную палку и ломает надвое. Люди с блестячками радостно кричат. Потом мы с папой остаемся одни в нашем мире, а белый дракон пропадает вдали, унося других людей на своей спине.
Не люблю вспоминать тот день, это огорчало папу. Он никогда не показывал этого, улыбался и даже смеялся, но я же не слепая, я же видела!
Зато я могла сделать так, чтобы он улыбнулся по-настоящему. Вот тогда все становилось хорошо.
...Мир был маленьким чистым и уютным, а море плескалось вокруг него, могучее и бескрайнее.
А потом из-за горизонта появился красный дракон с серебряными крыльями, и мира не стало.
Дым. Сладкий. Противный.
Папа, папа!.. Три дня прошло, а я уже прожила три вечности. Три раза солнце восходило над осколками мира и покидало его, а для меня это было одним бесконечным мгновением, вязким, серым, соленым от крови в прокушенной губе, глухим от грохота в ушах...
Тебя больше нет.
Нет! Не хочу! Так не бывает!
Так не может быть, я не хочу этого!
Море шумит. Глубокий басовитый рокот пытается успокоить меня. Я не хочу утешения! Я не ребенок, чтобы мне пели колыбельную.
Отворачиваюсь от моря. Мой взгляд падает на то, что осталось от красивого красного дракона. На угли. На дым. На обрывки серебряных крыльев. Половину останков уже слизнули волны, остальное скоро тоже будет проглочено морем. Исчезнет без следа. Как исчезли и те, что явились с драконом.
Папа ничего не успел сделать. Он даже не пытался.
Все сделала я.
Папа, папа... Если бы ты хоть раз сказал, что дракон может принести сюда, если бы не запрещал мне игры с водой и песком, ты и теперь был бы со мной. Хоть раз спроси я, дура: "А что там, за краем мира, за морем?" - да, ты бы промолчал, но из этого молчания я бы узнала все, что нужно! Ни один дракон из-за горизонта не успел бы вынырнуть!
Они называли себя героями.
Они хвастали, что раскрыли убежище Василиска, что Высший совет проявил беспечность и ненужное милосердие, когда позволил ему -- тебе, папа! - живым покинуть пределы Земли, взяв только обещание не возвращаться, пока не позовут. Они исправили досадную ошибку. Они, эти "герои" хотели потешиться и над телом.
Но тут пришла я.
Последний из них, когда стоял на коленях, и жизненная сила покидала его капля за каплей, он почему-то думал не о себе, а обо мне. Ему казалось, что меня тут быть просто не может. Он считал, папа, что ты пришел сюда один, что ты всегда был один. Иначе для тебя никак не возможно, ведь ни одно живое существо не способно находиться рядом с тобой. Один твой взор -- смерть. Медленная или быстрая - это уж как ты сам захочешь... Они для того и пришли с пластинами блестящего металла, чтобы отразить смерть, которая жила в твоем взгляде, папа. А они пришли сюда не для того, чтобы умереть. Совсем не для того.
Мысль героя умерла вместе с ним. Я отправила его тело к остальным, но накрепко запомнила все, что увидела.
Папа, неужели ты действительно всегда был один? Неужели именно поэтому ты никогда не глядел на море, словно боясь за тех, на кого сквозь водную толщу падет твой взор? Неужели они были правы?
Но если так, папа, то кто же тогда я?!
Нет! Не надо, не отвечай! Я боюсь услышать ответ!..
Наш маленький мир был уничтожен три дня назад. Ветер, солнце, луна, звезды, песок, море, деревья, трава -- они останутся. Но только они. Еще четыре дня, и пропадут последние следы, оставленные тобой, папа.
И я тоже исчезну, верно?
Ведь ты просто выдумал меня, чтобы не быть одному, чтобы тебе было не скучно ждать, пока тому настоящему миру снова понадобится твое могущество, лишнее и опасное в дни мира, но незаменимое в дни войны.
Ты выдумал меня, ты выдумал мою привязанность и любовь, мои сны о былом и знания о грядущем, мои умения и детскую жажду интересного. Это ведь так, папа?