Было раннее утро, когда фура-вольво затормозила на обочине трассы, чуть не доехав до вишнёвого цвета старенькой девятки, стоявшей на этой же стороне дороги, но ещё дальше вбок от проезжей части, чтобы совсем уж не мешать движению. Водитель грузовика коротко посигналил, и из легковушки одна за другой выбрались три девушки. Одёрнув короткие юбки, они строем направились к прибывшему автомобилю и опять же в ряд остановились у его кабины справа по ходу движения, так что водителю пришлось пересесть со своего кресла на пассажирское и открыть правую дверь машины. С улыбкой он обратился к стоявшим внизу девушкам:
--Доброе утро, красавицы! Могу я одну из вас пригласить сюда к себе для приятного общения?
Ему ответила стоявшая в центре группы высокая стройная шатенка. О таких говорят--женщины яркой внешности:
--От штуки в час. Выбирай.
Улыбка с лица мужчины не исчезла, однако утратила доброжелательность, делавшую её живой, словно затвердев:
--Я человек небогатый и негордый. Мне,--он скаламбурил,--и штучный товар подойдёт. Вот ты, голубушка,--он обратился к девушке маленького роста с простым, но милым лицом, на котором не было и тени порока, наоборот, в нём внимательный взгляд смог бы рассмотреть удивительное сочетание скромности и достоинства,--согласна утешить за штуку немолодого, хотя ещё и вполне крепкого мужчину?
Шатенка, видимо, что-то почувствовав, не дала подруге ответить и снова вступила в разговор:
--Ладно, я тоже за штуку согласна.
Но когда она, выйдя из строя, вознамерилась подняться в кабину, водитель её остановил:
--Спасибо, только шуба с царского плеча мне не нужна,--и через короткую паузу добавил, похоже, решив, что с нахрапистостью не стоит церемониться,--да ты и не поместишься в кабине.--После чего, больше не обращая внимания на онемевшую от такого неожиданного отпора самоуверенную красавицу, опять обратился к малышке-Золушке:--Ну так что, девонька?
Та, обойдя отвергнутую товарку, молча подошла и стала ловко взбираться по лесенке. На верхней ступеньке задержалась и обернулась назад, так что её и водителя головы оказались на одном уровне. И тогда третья из девушек, державшая в руках мобильный телефон, направила его фотокамеру на кабину фуры. Мужчина, смотревший на свою избранницу, этого не заметил. А она, подождав, пока водитель передвинется на своё место, села в пассажирское кресло. Только потом, наконец, заговорила:
--Давайте немного отъедем от причала, чтобы не мешать другим,--она чуть запнулась и с усмешкой продолжила,--жаждущим утешения за деньги.--Недалеко, чтобы я могла быстро вернуться.
--Причала?
--Так мы с девчонками называем между собой место, где поджидаем клиентов.
Он завёл мотор и тронулся с места. Метров через двести девушка подала знак остановиться. Повернулась к мужчине и впервые посмотрела ему в лицо:
--Хочу предупредить: оральным и анальным сексом я не занимаюсь, и всякие новомодные приёмы тоже не признаю. Только традиционный здоровый половой акт.
--Я в этом деле тоже сторонник традиции.
--Вот и хорошо. Вы что предпочитаете, перепихнуться по-быстрому или...
Он её перебил:
--Именно или. Тысяча за "препихнуться" дороговато. Да и возраст у меня, как видишь, далеко не спринтерский. И потом, ведь оплаченное время--час, не так ли?
--Так, и время пошло, когда я захлопнула дверь кабины. Ну что, значит раздеваться полностью?
--Да уж, сделай милость.
Но прежде чем раздеться, девушка достала из своей сумочки пластиковый пакет, надорвала его и вынула содержимое, оказавшееся одноразовой гигиенической пелёнкой. Встав с кресла--благо, рост ей это позволял--она расстелила пелёнку на сиденье и только затем сняла юбку, после чего уже в трусиках вновь села в кресло. Строго взглянув на мужчину, наблюдавшего за её действиями, однако ничего не сказав, она отвернулась, как бы отгораживаясь от нескромного взгляда. Эта странная в данной обстановке стыдливость не осталась незамеченной и неоценённой. Он тоже отвернулся, посмотрел в окно кабины и чуть не ахнул. Такое он видел впервые, нет, неверно, конечно, видел и раньше, но о б р а т и л в н и м а н и е впервые. Ведь этим маршрутом, в это время года и в это время суток он ездил много раз, а, поди ж ты, только сейчас будто глаза открылись. Мелькнула мысль: интересно, почему--однако увиденная удивительная картина не позволила её додумать.
Лучи солнца, встававшего сзади по трассе и лишь едва показавшегося над горизонтом, скользили параллельно земле, касаясь только самой поверхности и небольшого по высоте пространство над ней. От этого сосновый лес по бокам дороги стал похож на сюрреалистическую картину. Нижняя часть стволов деревьев словно светилась, в то время как всё выше оставалось тёмным. Граница между этими областями была чёткой, не размытой. Действительно, как будто художник низ холста покрасил золотом, а верх контрастным тёмно-зелёным, почти чёрным, сохранив, однако, рисунок стволов и ветвей. Может, так выглядел лес в Берендеевом царстве?
Это созерцание было нарушено:
--Я готова.
Когда он обернулся на голос, то увидел другую, не менее прекрасную картину, но уже в духе великих итальянских и голландских живописцев. Перед ним полулежала... Даная, только миниатюрная, без пышных форм. И лежала она не так, как на картинах Рембрандта и Тициана, а полностью открытая и даже, пожалуй, выставившая своё тело напоказ. Работа есть работа. Впрочем, и в этом недвусмысленном положении девушка постаралась единственно возможным способом сохранить целомудренность--не телесную, а гораздо более ценную душевную: она закрыла глаза.
Забыв, что должен делать, даже ещё не раздевшись, мужчина потрясённо смотрел на представшую его глазам красоту. Это отразилось на его лице, на котором вместо чувственного возбуждения, появились изумление, радость и восторг. И было отчего. Тело девушки являло собой совершенство. Природе такое редко удаётся. А может, она к законченности красоты, к идеалу вовсе и не стремится. В этом есть резон, говорят же, что совершенная красота холодна, почти не жива, как хотя и прекрасные, но, видимо, всё-таки оставляющие место для чувства неудовлетворённости--коль скоро возникла легенда о Пигмалионе и Галатее--мраморные статуи древних эллинских ваятелей. У обычных людей такая красота вызывает робость. По-настоящему живым тело делают изъяны. Почему и считается, что все живые люди грешны.
Однако бывают редкие исключения. Именно таким уникумом оказалась девушка-проститутка, лежавшая в кабине дальнобойной фуры перед её водителем. Невысокая, ниже среднего роста, но безукоризненно сложённая, восхитительных пропорций, не худая и вместе с тем без малейшего намёка на пышность тициановской, тем более рембрандтовской Данаи, с чистой, без каких-либо дефектов смугловатой от природы кожей. В её теле чувствовалась упругость и даже крепость, хотя мышцы нигде не выделялись. Все линии и контуры были плавными, переходя один в другой совершенно незаметно и создавая упоительную гармонию. В отсутствие внешних изъянов живым это красивое тело делали невидимые по отдельности и тоже согласованные микровибрации мышц и кожи, обусловливающие эффект дыхания, только не груди, а именно самой жизни.
Нагое женское тело, включая самое его потаённое и потому более всего притягивающее глаза (и не только их) место, клиент девушки, конечно, видел не впервые. И каждый раз ему вспоминались лукавые слова незатейливой песенки, несколько лет назад довольно часто звучавшей в программах радиостанции "Авторадио", которую он любил слушать, крутя баранку:
"У неё глаза--два брильянта в три карата,
Локоны её--я схожу с ума, ребята,
Губки у неё--створки две в ворота рая...".
Впервые услышав эту песенку, он сразу оценил чувство юмора автора текста, так изящно зашифровавшего то, о чём не принято говорить открыто. Что это за ворота, створки которых располагаются горизонтально? Таких не бывает. А вот вертикальные губы--вполне реальная вещь. Но сейчас, видя их перед собой, обритых в соответствии с современными требованиями древнейшей, как считается, женской профессии, он не испытывал привычного возбуждения. Давление не подпрыгнуло, испарина не появилась, в низу живота не заныло желанно-остро. И тут он, осознав происходящее, спохватился. Восторг на лице сменился сначала замешательством, а потом испугом. Он посмотрел девушке в лицо, и та, в действительности лишь прищурившаяся и следившая за ним сквозь невероятной длины, однако свои, не приклеенные, ресницы, открыла глаза. Тогда он, решившись, смущённо сказал:
--Прости, со мной, кажется, случился конфуз. Такого ещё не бывало. Наверное, в самом деле я постарел. Но ты не беспокойся, заплачу, как договорились,--и он, раздвинув занавеску спального отсека кабины, достал барсетку.
Девушка изменила позу, прижав ноги к груди и обхватив их руками. При этом эротическая картина исчезла, уступив место почти совсем невинной:
--А я незаработанных денег не беру. Не терплю дармовщины. Да вы не переживайте. Я знаю, что с вами произошло и смогу помочь.--Не меняя позы, всё так же прикрываясь ногами, она опять взяла в руки сумочку и достала ещё один целлофановый пакет, только поменьше, и, вынув из него медицинские перчатки, стала их натягивать, продолжая при этом говорить:--Вы любите книги?
--Всегда любил. А ты это к чему?
--Может, тогда читали Платонова?
--Читал кое-что, но его поклонником себя не считаю. По мне, он довольно зануден.
--Согласна, его проза на любителя. А рассказ "Река Потудань" вам не попадался?
--Сейчас уже не припомню. О чём там?
--О любви, отнимающей мужскую силу. О том, что нежность, восхищение, восторг, испытываемые к женщине, могут переполнять мужчину, не оставляя места для страсти. Вот тогда и случается конфуз. Признаюсь, когда я прочитала об этом, то не поверила. Ведь писатели большие фантазёры. Мой же опыт говорил об обратном, что страсть, похоть у мужчин всегда сильнее других чувств. Теперь я убедилась--не всегда. Платонов ничего не выдумал. И там же, в своём рассказе, он объяснил, что такая редкая и странная форма импотенции проходит, когда любовь, потеснившись, позволяет страсти существовать вместе с нею. В случае с героем рассказа на это потребовалось довольно долгое время, но, думаю, его можно сильно сократить. Раздевайтесь.
--Нет, не стоит.
--Говорю вам, раздевайтесь. Время-то идёт.
Он подчинился и быстро сбросил с себя одежду и обувь, после чего она приказала:
--Повернитесь ко мне, расслабьтесь и закройте глаза.
И эту команду он выполнил, уже догадываясь, что последует дальше, а когда почувствовал прикосновение её пальцев к своему отказавшему органу, то на мгновение сжался, но затем заставил тело вновь расслабиться, тем более что такой массаж был приятным. Он оказался также очень результативным: возбуждение и все сопутствующие ощущения вернулись и стали быстро нарастать. До того остававшееся расслабленным и неподвижным тело напряглось и задрожало. Тогда движения рук массажистки участились, а прикосновения из ласкающих превратились в жёсткие, почти грубые. Но именно этого и желало тело. Потом вдруг чудесная процедура оборвалась. От неожиданности мужчина открыл глаза и увидел причину перерыва. Девушка достала из сумки маленькую упаковку, разорвала её и одним движением приладила средство безопасности на место. Затем опять скомандовала:
--А теперь берите свой штучный товар.
...Они одевались, отвернувшись каждый в свою сторону. Потом девушка молча собрала и сложила в пакет из-под пелёнки все использованные предметы, завязала его узлом и положила у себя в ногах. Мужчине это понравилось, хотя он ничего не сказал, понимая, что в его одобрении такой самостоятельный и, безусловно, знающий себе цену человек не нуждается. Однако, достав из барсетки три пятисотрублёвые купюры и протянув их своей визави, всё же не удержался от оценки её работы:
--Спасибо. Ты утешила меня по высшему разряду. А за дополнительную процедуру позволь предложить небольшую премию.
Девушка, кивнула и взяла деньги:
--Всех проституток,--она без смущения произнесла это слово,--неправильно называют профессионалками. Мастер далеко не каждая из нас, как и в любом другом ремесле. Да что там мастерство, многие даже не стремятся работать хорошо, считая достаточным предоставление в аренду своих женских прелестей. Я не мастерица, однако добросовестно и старательно отрабатываю зарплату. Не скажу, что уважаю клиентов, но убеждена: оплатив услуги, пусть и такого сомнительного характера, они вправе рассчитывать на их качество.--Усмехнулась и добавила,--мне удаётся работать без брака. Жалоб от клиентов не поступало, наоборот, некоторые из них стали у меня постоянными.
--Я бы тоже хотел продолжить наше знакомство. Кстати, как тебя зовут?
--Екатерина.--И то, как девушка назвала своё полное имя, ещё раз убедило, что несмотря на свою презираемую лицемерным обществом профессию она не чужда достоинства.
--Очень приятно. А я--Сергей Александрович. Мне уже пятьдесят два и называться только по имени считаю для себя неловким. Терпеть не могу молодящихся.
--Вот мы и познакомились. И на правах вашей знакомой хочу спросить, вы не через Н-ск едете?
--Да, а что?
--Тогда, может, подбросите меня?
--С радостью. В дороге хороший собеседник никогда не помешает. Впрочем, не беспокойся, если ты не расположена к разговорам, я могу и молчать. Привык, да и всегда нахожу о чём подумать.
--Там посмотрим.
--Но тут, Катя, есть небольшая закавыка. Я ехал всю ночь, утомился, да и сейчас вот пришлось поволноваться. Мне надо отдохнуть, усталый человек за руль садиться не должен. Посплю пару часов, и можно будет ехать. Тебя устроит такой вариант?
--Устроит, тем более мне тоже хочется вздремнуть.--Открыла дверь кабины, собираясь выбраться.--Я пойду и через два часа вернусь.
--Да располагайся здесь. Это получше, чем в тесной девятке. Я лягу там,--он показал на занавеску,--а ты тут на сиденьях.
--Спасибо, если только я вас не стесню. Конечно, в такой просторной кабине удобнее. Сейчас отзвонюсь девчонкам, и можем укладываться.--Она достала мобильник, нажала кнопку и коротко сказала:--Всё в порядке, Вера. Я договорилась, чтобы меня подвезли до дома. Поедем через два часа, Сергею Александровичу,--она взглянула на водителя,-- нужно немного поспать. И он любезно предложил мне тоже отдохнуть здесь у него.--Слушая ответ подруги,--сердито её прервала:--Прекрати. Вечно ты об одном и том же. Как будто меня не знаешь. Всё, пока.
На молчаливый вопрошающий взгляд мужчины неохотно пояснила:
--А вы как думали? Приходится страховаться, ведь среди клиентов всякие встречаются. Вот мы и договорились, что кто-нибудь из оставшихся на причале фотографирует снявшего девушку и номер его машины, а сама она отзванивается, если с ней всё в порядке. Если же в контрольное время звонок не поступит, дежурная звонит знакомым полицейским. Мы им отстёгиваем, а они разрешают нам здесь работать и защищают от негодяев. Не понимаю, зачем я вам это рассказываю.
--Извини, я не должен был выказывать своё любопытство. Вы имеете право на свои секреты.
--Ладно, проехали. Так мы будем спать или объясняться?
--Ещё раз прости.
Он разулся, быстро забрался на спальное место и задёрнул за собой занавеску. Девушка, сбросив туфли, тоже с видимым наслаждением вытянулась на сиденье, подложив под голову свою сумку.
Проснулись они одновременно, словно по сигналу. Когда хозяин фуры осторожно отодвинул занавеску, его гостья тут же открыла глаза:
--Доброе утро,--села на сиденье, ощупью ногами нашла внизу туфли и надела их. Затем посторонилась, позволяя ему спуститься. Взяла сумочку, в которой, похоже, у неё были припасены предметы на все случаи жизни, и достала очередной пакетик. Взглянув на мужчину, вынула ещё один такой же:
--Возьмите. Это вместо умывания. Влажная ароматическая салфетка.
--Спасибо. Удобная вещь. Надо будет взять её на вооружение.--Он вытер лицо и руки:--И пахнет приятно. А у меня тоже есть чем тебя угостить. Кофе любишь?
--Люблю, но только не из термоса.
--Сварим свежий.--Вынимая из бытового отсека кабины необходимое и занимаясь приготовлением, рассказал:--Современные большегрузные машины, разумеется, иностранные, предназначенные для дальних перевозок, оснащены генератором на напряжение 220 вольт, так что обычные кипятильник, электроплитку и даже холодильник есть куда включить. При работающем моторе, конечно.--Он завёл двигатель, достал две керамические кружки, но, спохватившись, спросил:--У тебя с собой стакана или бокала нет?
--Только разовый, пластмассовый. А зачем?--Потом, сообразив, усмехнулась:--Будет вам. Я ведь вижу, с кем имею дело. И поняла, что вы любите чистоту и опрятность. За руками следите. Насчёт меня тоже будьте спокойны: я здорова. Последний раз перед сегодняшним днём работала больше месяца назад, а необходимые тесты сделала сразу же. Так что всё в порядке. Попью кофе из вашей посуды.
После кофе, к которому радушный хозяин, ободрённый доверием гостьи, прибавил бутерброды и печенье, они, наконец, отправились в путь. Помня обещание не приставать с разговором, водитель полностью отдался своим непосредственным обязанностям. Однако его пассажирка тоже не забыла его высказывание о том, как хорошо в дороге иметь приятного собеседника, и сама прервала молчание.
--Извините, Сергей Александрович, но я не люблю пустой болтовни ни о чём. Поэтому, если хотите поговорить, давайте поговорим об интересном и важном. Вот мне, например, любопытно, почему такой, судя по всему, положительный и порядочный мужчина опускается до проституток? Вы представляетесь мне хорошим семьянином, любящим свой дом, жену и детей и выбравшим работу дальнобойщика, только чтобы получше их обеспечивать.
--Да ведь и ты, Катя, не похожа на простую жрицу любви, тем более такую, которая промышляет на трассе.
--Я первая спросила, вам первому и отвечать. Если хотите, конечно. И, надеюсь, вы не унизитесь до банальной лжи, что виновата судьба-злодейка. Таких историй я наслушалась вдоволь. Все они--враньё, стремление слабаков и похотливых козлов представить себя белыми и пушистыми, но незаслуженно обиженными.
--Как же ты таких обслуживаешь-то, да ещё старательно? Впрочем, хорошо, о тебе поговорим после.
Он замолчал, обдумывая, с чего начать ответ на заданный ему вопрос. И тут на его лице появилась лукавая улыбка: зачин был найден:
--Скажи, Катя, ты помнишь, что ответил Пьер Безухов, когда при приеме в масоны у него спросили о главном пороке, мешающем ему идти по пути добродетели?
Девушка удивлённо взглянула на него и, заметив улыбку, догадалась: он не забыл литературный экскурс, устроенный ею в ответственный момент, и решил отплатить той же монетой. Она подумала, но, не вспомнив, покачала головой.
--Этот взрослый ребёнок признался, что наиболее сильной его страстью является страсть к женщинам. Заметь, не к своей жене-красавице Элен, а к женщинам вообще. Честный малый. Хотя, думаю, это признание Толстого о самом себе. Он, говорят, ходок был знатный. И если наделил тюфяка, каким мы видим Пьера в начале романа, таким пороком, значит действительно слабость к слабому полу свойственна полу сильному. Не зря же сладострастие считается не простым, а смертным грехом. Правда, оно неверно толкуется как сильное половое влечение и чрезмерная чувственность. Что плохого, если муж и жена испытывают сильную страсть друг к другу? Нет, сладострастие--это влечение ко многим из-за стремления к разнообразию. Его порочность не в интенсивности, а в экстенсивности.
--Так, по-вашему, однолюбов в реальной жизни не бывает?
--Почему же? Только это редкость, как любое отклонение от нормы. А в основе супружеской верности в большинстве случаев лежат привычка и страх променять достигнутое благополучие на неизвестность или заведомо беспокойную жизнь. Да и общественным осуждением далеко не каждый способен пренебречь. Верно сказано: "мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться". Конечно, в обычных супружеских отношениях находится место и чувству долга, ответственности, порядочности. Что же касается любви между мужем и женой, то она со временем утрачивает свойство единственно возможной, превращаясь в виртуальное многожёнство и многомужество. Помните хабанеру из "Кармен" "У любви, как у пташки крылья..."? Брак, семья--оковы для чувственной любви. Вот и Бунин, понимавший в этом толк, считал, что настоящая любовь никогда не кончается браком. Но, повторю, бывают исключения.
--Да... Какой жестокий приговор. Но, похоже, справедливый, во всяком случае изъянов в вашей аргументации я не увидела. И как же эту жизненную позицию вы приспособили к себе?
--Сначала я расскажу о том, что ещё сильно повлияло на мой выбор. Однажды мне попалась книжка Коры Ландау, жены нашего знаменитого физика-академика. Вообще-то я не люблю литературу о личной жизни выдающихся людей. Мне интересна только их деятельность, благодаря которой они и прославились. Хочется если не понять, то хотя бы узнать, как совершается творчество. Но авторы подобных воспоминаний, наоборот, стараются показать жизнь своих героев всесторонне, в том числе в быту. Зачем? Ну, короче, прочитал я эту книгу. И был шокирован. Именно сведениями о человеческой, не научной и не творческой, жизни академика. И даже о её интимной стороне. Оказывается, в молодости, когда он и его избранница решили пожениться, то, по предложению жениха, договорились, что и в супружестве оба сохранят право на свободу чувств. Поначалу они об этом и не вспоминали, наслаждаясь друг другом, но потом Ландау стал заглядываться на других женщин, а когда заметил неудовольствие жены, напомнил ей их уговор. И бедняжка, будучи преданной супругой, к тому же решив, что обязана создавать все условия для мужа-гения, терпела. Дело доходило до того, что академик приглашал своих пассий домой и при этом просил Кору приготовить чистое постельное бельё. И она делала это, а потом дожидалась в соседней комнате, пока муж не натрахается с любовницей вдоволь.
--Ужас какой.
--Это если говорить о ней. А с его стороны--просто скотство. И вот тогда я решил, что, охладев к женщине, тем не менее нельзя её унижать. И не только в такой крайней форме, но даже обманом. Нельзя заводить шашни у неё за спиной.
--В этом случае надо расставаться?
--Только так, сколь бы мучительно это ни было.
--А дети?
--Забота о них не может служить оправданием подлости. Если не хочешь причинить своим детям горе, значит и их мать не обидишь изменой. А если новая любовь оказалась сильнее, уходи из семьи. В конце концов наши дети тоже живут в этом суровом мире и потому должны учиться переносить невзгоды и беды.
--Вы именно так и поступили?
--Да, но я ушёл из семьи не к другой женщине, а на свободу.
Девушка перебила его, продолжив при этом литературную викторину:
--Как Джек Ричер?
Он принял вызов:
--О, до него мне далеко. Этот парень сумел стать полностью свободным: и от дома, и от семьи, и от постоянной работы. Выбрал судьбу бродяги. Я же, как видишь, вынужден трудиться всё время. И дом у меня есть--маленькая квартира, доставшаяся после развода. В отношении же работы дальнобойщика ты права. Я стал им ради заработка, чтобы материально существенно, а не формально помогать бывшей жене поднимать наших детей. К тому же эта профессия позволяет фактически отказаться от дома. Его стены--та же клетка, только выстроенная своими руками для себя самого.--Он взглянул на соседку:--Ну как, удовлетворил я твоё любопытство?
Девушка не ответила, словно не услышала вопроса, сидела, задумавшись, и он не стал переспрашивать. Так, в молчании, прошло довольно долгое время, и вдруг она продолжила разговор, будто тот и не прерывался:
--А одиночество в старости вас не пугает?
--За всё надо платить. Когда из-за немощи не смогу жить один, продам квартиру, возьму из банка свои накопления, внесу все эти деньги на счёт дома престарелых и поселюсь там. Детям обузой точно не стану... Это был твой последний вопрос? Мне ведь тоже хочется тебя расспросить.
--Спрашивайте.
--Прости, но я спрошу прямо: как ты дошла до жизни такой?
--Какой т а к о й? При любой работе за деньги, ради куска хлеба, человек продаёт часть себя: руки, ноги, глаза, голосовые связки, мозги. А я кормлюсь, эксплуатируя другой орган. Так чем принципиально мы, например, с вами отличаемся? Мало того, проституция раскрывает лицемерие морали в отношении половых органов. Они ведь предназначены для воспроизводства, что тут стыдного? А т?, что мы используем их в основном не по прямому назначению, наоборот, блокируем естественную функцию, дабы получить удовольствие без нежелательных последствий. Хотим и рыбку съесть и..., дальше сами знаете что. Почему, если женщина доставляет удовольствие своему мужу, это нормально, а когда она же отдаётся другим мужчинам, это позор? И почему, скажем, певица, поющая не перед мужем, а перед публикой, вызывает восторг, в то время как проститутка, по-другому, публичная женщина, подвергается осуждению? Я уж не спрашиваю, почему не считается дурным поведение мужчин, трахающихся со многими женщинами, причём не ради заработка? А вот почему: так сложилось и так диктует мораль. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Да плевать я хотела и на эту традицию, и на такую мораль. Если дипломированный врач не может заработать себе на скромное жильё, в условиях, когда государство отказывается обеспечивать квартирами даже специалистов, которых ему не хватает, пусть тогда оно получит доктора-проститутку. Между прочим, вы знаете, что у немцев проституция использовалась молодыми парами, собиравшимися пожениться, чтобы заработать себе на свадьбу? С согласия жениха невеста временно становилась проституткой, но не обычной, а, как бы поточнее сказать, физиологической. Предоставляемые ею услуги строго ограничивались половым актом. Клиенту даже не дозволялось дотрагиваться до её груди, поскольку ласки сберегались для будущего мужа. На мой взгляд, это очень достойно.
То, что девушка говорила, было ужасно само по себе, но ещё более, потому что исходило от по сути только начавшего жить человека. Однако при этом даже тени волнения не появилось на её лице. Видимо, высказываемые мысли были выношенными, ставшими убеждениями. Потеряв веру в добро и справедливость в такие молодые годы, она не отчаялась, а ожесточилась, заместив потерю цинизмом. Вместе с тем люди, даже её специфические клиенты, не стали для неё ненавистны. Это говорило об уме. Она поняла, что правила жизни определяют не простые граждане, а власти, которым и следует адресовать свою ненависть.
Наверное, ей хотелось выговориться, и она продолжила рассказ о себе:
--Как вы понимаете, мне приходится скрывать свою вторую профессию, поэтому, во-первых, я вынуждена работать вдали от дома, а, во-вторых, на трассе, поскольку снимать квартиру для свиданий накладно.--Подумала и, решившись, добавила,--а ещё я хочу, чтобы моя месть этой бл...ой жизни была ей под стать, без красивой упаковки.
Он больше ни о чём её не спросил. К тому же начался город, трасса заполнилась машинами, и ему нельзя было отвлекаться. Недалеко от въезда, в частном секторе, она попросила остановиться, показав на дом справа от дороги:
--Вот здесь я живу, снимаю комнату. Спасибо, что подвезли, и за беседу. Буду рада продолжить, как вы сказали, наши отношения. Вы мне интересны. До свидания.--Она взялась за ручку двери, но он её остановил:
--Погоди, Катя. После того, что я узнал о тебе, я не смогу пользоваться твоими услугами. С моей стороны это было бы мерзостью. Я, не глядя на свой возраст, предложил бы тебе выйти за меня замуж, но не могу, потому что не однолюб. Остаётся одно--расстаться.
--Жаль. Я бы с радостью вышла за вас. И не потому, что у меня нет других предложений. Поверьте, есть. Но я разборчива и до встречи с вами попадавшиеся в жизни мужчины интереса у меня не вызывали. Ладно, тогда не до свидания, а прощайте.
--Прощай.
Она спустилась на землю, захлопнула дверь кабины, дождалась, когда машина тронется, и потом еще некоторое время смотрела ей вслед.
И вдруг в ней всё изменилось: выражение огорчения на лице исчезло, уступив место радости, как будто некая счастливая мысль открыла ей неожиданную перспективу, плечи расправились, спина выпрямилась. Быстрым шагом Катя направилась к дому. Поздоровавшись с хозяйкой, возившейся в палисаднике, она прошла в дом. В своей комнате разделась до белья и, прихватив с собой сумочку и картонную коробку, которую достала из прикроватной тумбочки, направилась в ванную. Там из коробки, оказавшейся аптечкой, достала спринцовку, упаковку со шприцем и большую ампулу с дистиллированной водой, а из сумочки использованный презерватив, туго стянутый резинкой для волос. Раскрыла его и с помощью шприца разбавила содержимое водой из ампулы. Легонько поболтала, чтобы перемешать полученный коктейль, после чего заправила им спринцовку. Закончив эти приготовления, быстро вымылась под душем, вытерлась, засунула грязное бельё в стиральную машину и, не одеваясь и взяв все предметы необычных процедур, прошла в свою комнату. Раскрыла постель, легла, полежала несколько минут, успокаиваясь и расслабляясь. Затем впрыснула в себя то, от чего всего несколько часов назад предохранилась. Перекрестилась и тихо произнесла: "Помоги мне, Господи". Накрылась одеялом, и уже вскоре глубоко и ровно задышала, погрузившись в спокойный сон.