Дознание на Купчинской
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Вторая часть "Кошмаров на улице Купчинской". Есть в Питере такой район ...Купчино. Редкий прохожий может дойти до дома вечерними купчинскими улицами.Если наркоманы не ограбят, то менты загребут, наркоты подложат.А посему, не рискуйте граждане, не гуляйте, сидите дома у телевизора...Страшно у нас в районе...
|
Владимир УДОВЫДЧЕНКО
КОШМАРЫ НА УЛИЦЕ КУПЧИНСКОЙ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
дознание на купчинской
Дознание... Понятие сие любители шарад легко разобьют на две части. По смыслу оно примерно соответствует. Служба эта является какой-то удивительной помесью участковых и следствия... В дознание обычно прибиваются те, кто бегать как участковый не может, а думать как следователь - тоже. В дознание попадают дела с которыми даже участковому возиться противно...всякий сор и дрязг, по поводу которого и бумагу - то изводить жалко...Ну и господь с ним...с дознанием. И покруче службы есть.
Андрей КОЩЕЕВ. " Восемнадцать колес правосудия "
Глава первая
Начало стажировки Серомышина
Когда в начале декабря 2002 года ударили первые морозы и ходить по обслуживаемому участку стало холодно, Серомышин окончательно созрел к переводу на кабинетную работу в дознание.
Начальник отдела дознания - пожилой майор с всклокоченными кудрявыми волосами и блестящими маленькими глазками на испрещенном красными прожилками лице - Шмонзер Владимир Андреевич принял Серомышина достаточно приветливо в своем большом, но неухоженном кабинете в здании районного управления.
--
Я тебя, Серомышин, возьму в свой отдел с удовольствием и на рапорте твоем хоть сейчас напишу свое согласие, - сходу заявил улыбающийся Шмонзер несколько удивленному быстротой принятого начальником отдела решения. Однако еще раз внимательно осмотрев личность Серомышина, огибая взглядом некоторую небритость его лица и явно отваливающуюся звездочку на погоне, Шмонзер неожиданно грозно нахмурил густые брови и неторопливо продолжил свою речь:
--
И беру я тебя не потому что ты такой умный с виду или специалист грамотный. Специалист ты явно никакой. А беру я тебя потому, что ты мужик. Надоели мне эти бабы. Вот ты Серомышин водку пьешь?
--
Бывает что и выпью, но без последствий.
--
Вот это хорошо. Это славненько. Пей на здоровье, только уголовных дел не теряй и начальника не забывай в день получки. Усек?
--
Усек.
--
А раз так давай свой рапорт. Пишу согласен. Стажироваться будешь в своем отделе у дознавателя Дюжева. Можешь идти.
--
А вопрос разрешите, Владимир Андреевич?
--
Валяй, вопрошай.
--
Причем здесь бабы о которых вы сказали, я не понял?
--
Ну что тут не понять. К нам работать идут одни женщины в основном. Мне с ними тяжело. Выпить не с кем это во - первых. Во - вторых, не успев начать работать, то в декрет уходят, то... в кредит. И вредные ведь какие. Вот заместитель мой - Лора Петровна. Мало того что не пьет. Она ведь толстая до безобразия. Носится по отделу - титьки по верху летают. Да еще и издевается над начальником. Чем это от вас пахнет таким противным - у меня спрашивает, какой гадостью вы надушились, говорит. Одеколон "Рига" отвечаю. Выбросите его, говорит, он - воняет. Вот дура. Хороший одеколон. С детства им душусь. Короче говоря, будешь нормально работать, поставлю тебя своим заместителем, а эту дуру Лору выгоню на пенсию.
--
А Дюжева не хотите в замы, он же поопытнее?
--
Меня опыт не интересует. Мне мужик нужен. Если ничему у Дюжева не научишься, или он тебя обижать будет, заберу тебя в управление при мне работать. Все хорошие материалы себе будешь брать. А что похуже, где не вызвать никого или заявитель скандальный будем отправлять в отделения Дюжевым разным.
--
А чем вам Дюжев не нравится, если не секрет?
--
Шлангометр он великий. Болеть любит, хотя здоров как мартовский кот. А так парень ничего. С днем рождения меня даже поздравил, бадяжный одеколон " Рига" подарил, подхалим. Ты знаешь, я вот себя вспоминаю молодым дознавателем - ох обижали меня старики лет двадцать назад. Тогда ведь не было никаких отделов дознания как сейчас. Службе нашей в ее нынешнем виде всего десять лет скоро будет.
--
А чего же раньше было?
--
А было всего три инспектора дознания на весь район, и один из них старший инспектор. Я был к ним прикомандирован, а должность моя называлась в районе - "помойный инспектор".
--
Что за должность такая?
--
Официально должность называлась инспектор по санитарии. Ну, то есть обследовал я все помойки в районе и где мусор убран был плохо, составлял протоколы на дворников и на техников жилищных участков. Следил я за соблюдением правил санитарии. Чтобы Ленинград чистым был. Полезным делом занимался - всех дворников оштрафовал. Невзлюбили они меня и жалобы писали: замучил мол нас помойный инспектор. А начальство хитрое: с меня показатели требует - протоколов побольше и чтобы жалоб не было. Жилконторы ведь помогали им служебные квартиры подыскивать. Но я если начну кого штрафовать, то остановиться не могу. И взяток не брал. Пытались меня подпаивать. Но не пил - молодой был, глупый. Тогда меня и прикомандировали к группе дознания. Старший группы мне разные гадкие материалы поручал, а своим старикам что получше. Дедовщина была. Поэтому и за тебя беспокоюсь. В обиду Дюжеву не дам. Расстрогал ты меня Серомышин до слез. Воспоминания нахлынули. Все. Отправляйся на стажировку, а то доведешь до греха - за водкой отправлю.
После разговора с начальником отдела дознания Серомышин, оставаясь еще на прежней должности, до рассмотрения рапорта о переводе по существу приступил в тот же день к стажировке у старшего дознавателя 101 отдела Дюжева Александра Валентиновича.
Дознаватель Дюжев, тридцатипятилетний, коротко стриженный крепыш в крупных очках на интеллигентно - философском лице, производил впечатление человека опытнейшего в своем деле, что подчеркивало обилие бумаг, пепельниц, коробок и вещдоков в беспорядке разбросанных как на столе, так и в иных местах служебного кабинета.
--
Дознание, Сережа, процесс творческий, - рассказывал Дюжев Серомышину основы своей работы. - Дознаватель это скульптор уголовного процесса. Это дизайнер уголовного права. Я тебе больше скажу. Дознаватель это художник. Я, бывает, так протокол допроса напишу, что сам прочитать не могу. А смотрится красиво. И мы дознаватели еще ведь и рулевые в уголовно - правовом море.
--
Как это? - не понял Серомышин.
--
А вот так. Не зря в народе говорят: закон как дышло, куда повернул, то и вышло. И дышло это поворачивает в нужную ему сторону ни кто иной, как дознаватель. Он поворачивает закон, как капитан корабля поворачивает штурвал, обходя подводные камни выставляемые начальством в океане юстиции.
--
Красиво говоришь. Даже захотелось работать. А выполняешь ли ты, Саша, указания начальства при повороте дышла и штурвала или все решения принимаешь самостоятельно как лицо процессуально независимое? - интересовался тонкостями работы Серомышин.
--
Начальников у дознавателя только два - уголовный кодекс и уголовно - процессуальный, заявил Дюжев, потрясая в воздухе толстой книгой. - Кодекс - мой начальник, других у меня нет. Но начальники этого не понимают. Отсюда и конфликты. Начнешь работать - поймешь. Я обычно с начальниками во всем соглашаюсь. Так точно, говорю, сделаем как вы указали. Но в кармане брюк всегда при этом держу фигу и делаю по - своему, так - как надо мне. Такая у меня тактика и она почти всегда срабатывает. А стратегия у меня другая. Как только утомляюсь - ухожу на больничный. Стараюсь больше двух месяцев подряд не работать. Полтора месяца в году я в очередном отпуске, и четыре больничных за год дней по двадцать в среднем каждый. Итого пять отпусков в году. Больничный нам все равно оплачивают стопроцентно. Почему бы не пользоваться? Если с тобой сработаемся - будем болеть по очереди, чтобы не перетруждаться.
--
А если ничего не болит, как болеть - то?
--
Ну ты, Сережа, как ребенок, честное слово. Вариантов тут несколько. Покупать больничный лист я тебе не советую. И так мало зарабатываем. Вызывай на дом терапевта и лежи телевизор смотри. А придет доктор, покашляй как следует прямо на него, чтобы близко не подходил. Скажи температура за 40 градусов зашкаливает, но только сейчас упала, после того как ты съел все таблетки обнаруженные дома. Больничный дней на двадцать обеспечен. Но я тебе не советую с терапевтами связываться.
--
Почему?
--
Замучают,Серега, со своими анализами. То им кровь сдай, то мочу, флюрограмму сделай - дозу радиации получи. Забегаешься по амбулаториям. Я лично к психиатру хожу.
--
Это куда это?
--
Ясно куда - в нашу милицейскую поликлинику. Есть там такой замечательный психиатрический кабинет. Очередей никаких. Приедешь, скажешь доктору: нервный я стал, на подозреваемых кидаюсь, жену с пистолетом гоняю, устал скажи, полечите доктор.
--
И что вылечит?
--
А куда он денется. Сначала спросят всякую лабуду - слышишь ли голоса и так далее. Говори ничего не слышу. Слух вообще плохой, даже музыкальный. Только нервный скажи очень. К невропатологу пошлет, не соглашайся, говори: был уже и не помогло. И они обязаны начать тебя лечить. Больничный дают сроком не меньше месяца. Горошки сладкие гомеопатические выпишут. Никаких у них анализов и в помине нет. Ни тебе мочи, ни крови. Гуляй целый месяц и хохочи. А пока на больничном сидишь, все свои дела уголовные расследуешь и еще и премию получишь. Есть правда один нюанс. Пугать начинают что поставят на учет. И поставят на психучет обязательно.
--
Так что хорошего на учете у психиатра состоять?
--
Ничего плохого. Их учет это совсем не то, что учет в районных психо - неврологических диспансерах. Никаких последствий. Пойми, что в милиции психов быть не должно. Обязаны вылечить. Я, например, четвертый год лечусь, чувствую себя прекрасно чего и тебе желаю и, заметь - лучший друг начальника психиатрического кабинета. Но если хочешь - не болей. Работай с утра до ночи. В делах будет завал. И будешь ты у начальства плохой - в отпуск зимой. А я буду хороший и в отпуск летом. Так что твоя жизнь - ты и выбирай. Я лично живу по оплате своего труда. Ну понял ты, Серомышин, хоть что-нибудь из тонкостей дознавательской жизни или нет?
--
Ну, кое-что понял, наверное.
--
Вот именно, наверное... А раз понял то пора приступать к самостоятельной работе. Считай, что я тебя отстажировал. Сотрудник ты опытный - без стажировки справишься. Кодекс почитаешь на досуге - и вперед.
Дюжев достал из сейфа две толстые папки.
--
Вот это, Серомышин, принимай к производству. Это дело в отношении твоего подопечного Владимира Загуляева по факту изъятия у него наркотиков. Он у меня объявлен в розыск. Твоя задача: так как сроки поджимают, быстро разыскать Вову и закончить расследование. А это дело, - раскрыл Дюжев другую папку, - по факту угона автомобиля Вольво у гражданина Семенова Савелия. Сейчас придет Семенов и подозреваемая в угоне Валентина Воробьева - будем вместе проводить очную ставку.
Глава вторая
Конец стажировки Серомышина
Сеня Семенов, подходя в расстроенных чувствах к зданию отдела милиции, куда он был вызван в качестве потерпевшего, увидел в соседнем скверике сидящую на скамеечке с грустным видом угонщицу своего автомобиля - Валю Воробьеву. Зайдя немного сзади и, как истинный охотник даже против ветра, чтобы наглая преступница не учуяла исходящий от него запах пива " Козел" и не скрылась, Сеня цепко схватил дернувшуюся было Валю за плечи, произнеся горячим дыханием в холодное ухо девушки сакраментальную фразу:
--
Моменто море, подруга.
--
Что? Кто?! - не поняла Воробьева.
--
Моментально... в море... Кранты тебе, Валя. Буду тебя мочить. Хоть и не люблю я мокрые дела, а придется. И чего ты тут сидишь, стерва?
--
А...Сеня, это вы? В милицию меня вызвали. Отпустите плечи, больно, блин.
--
Так что ты здесь сидишь, а не в милиции?
--
Боюсь я туда. Наркоты подложат или еще чего сделают.
--
Ментов ты боишься, а меня значит нет? Я тебе неделю срока дал чтобы деньги вернула. Где деньги мои? Я же тебе счетчиков навключаю, дура. Вовек не расплатишься.
--
Да я и так не заплачу вам ни копейки. Откуда у меня бабосы, Сеня? Я ведь не работаю нигде. И не ворую, между прочим.
--
А меня, Валюша это не волнует ни разу. Хочешь воруй, хочешь скелет свой продай в ботанический институт имени Лесгафта, а бабки чтобы отдала.
--
Я можно сказать кроме любви ничего не знаю и не умею, хотя у меня и среднее образование. Но на любви много не заработаешь. И ничего ценного у меня нет.
--
Ну жилье придется продать, - почесывая свою затылочную область, предложил Сеня, присев рядом с Валей на скамейку.
--
Какое жилье Сеня? Квартиру я в Питере снимаю с подругой Женькой. Прописана я в частном домике в области на Синявинских болотах, но там еще и бабушка живет. Да и цена домику две тысячи баксов вместе с клюквой на болоте.
--
Ты мне, Валя, зубы не заговаривай. Ты мне минимум десять тысяч бабосов в баксах должна, даже в еврах скорее. Бакинские падать начали. Но придется хотя бы бабушку с клюквой у тебя забрать. Приватизирую болото, буду дачников на него в аренду пускать в ягодный сезон. А бабушка сторожем будет. Ну а если серьезно...Мочкану я тебя Валя. И не позже завтрашнего дня. Честь моя дороже клюквы на болоте.
Валя икнула. Холодные было уши зарделись. Вспомнилось почему-то как в детстве когда она шла домой из школы в дереввне Синькино, одноклассники дразнили ее, саркастически приговаривая при осмотре Валиной фигуры: "а ножки-то тонкие, а жить - то хочется". Жить действительно хотелось, а от этого беспредельщика Сени, можно было ожидать чего угодно. Молва о нем ходила дурная. Не то сантехник, не то маньяк на службе у милиции. Из ситуации нужен был выход. Лихорадочно соображая, Валя сделала единственно возможное на ее взгляд предложение:
--
Знаете Сеня, вы конечно можете делать со мной все что хотите. Я - в вашей власти, но мне кажется не стоит вам грех на душу брать за убийство беззащитной отступившейся девушки. Что толку убивать меня - образованную девушку, из-за каких - то грязных зеленых бумажек. Может я на что другое сгожусь?
--
Короче, Валя, машина тобою убита, я посрамлен, денег у тебя нет, что ты можешь предложить?
--
Вы Сеня случайно не женаты?
--
И не собираюсь. Замуж что-ли тебя брать? Не понял?
--
Не иронизируйте, Сеня. Кухаркой я у вас не буду. Двоюродной женой тоже. Я предлагаю расплатиться с вами чистым красивым сексом.
--
Издеваешься, Валя? Я ведь сейчас разозлюсь.
--
Это единственное что я могу предложить. Обычно я за секс беру с клиента сто долларов.
--
Немало. И ты хочешь сказать что у тебя бабок нет?
--
Сеня, а вы знаете сколько стоит хорошее нижнее белье? А аренда квартиры?
--
И знать не хочу.
--
А напрасно. Такие цены, что на питание не остается. Вес теряю. А износ белья большой. Есть ведь такие мужики, что трусики у меня воруют - фетишизм называется.
--
Не заговаривай мне зубы я сказал. Дальше что?
--
Свою разбитую машину вы оцениваете в десять тысяч долларов?
--
Ну, допустим, дальше что? Продавать мне тебя что-ли через газету? Массажный салон открыть?
--
На будущее у вас мысли подходящие, но требующие материальных вложений. А сейчас речь о другом, о том, как вам долг отдать.
--
И как отдашь?
--
Давайте считать. За одноразовый секс я беру сто долларов. За десятикратный - тысячу. Таким образом, сто занятий сексом со мной обойдутся клиенту ровно в десять тысяч долларов. Я предлагаю вам сотню бесплатных сексуальных встреч на высоком уровне обслуживания, и мы с вами в расчете по моим прейскурантам.
--
Да, ты девочка не простая. Но глупости говоришь. После того что ты натворила, если уж мне надо будет я тебя и бесплатно имею право поиметь.
--
Нет, Сеня. Все что бесплатно это - либо насилие, либо по бескорыстной любви. А насилием я вам заниматься не советую. Если мы с вами договоримся, вы оцените те эксклюзивные методы интимной близости, о которых даже и не мечтали.
--
Где так говорить-то научилась? Тебе бы артисткой работать...в зоне, а не мужчин ублажать.
--
А я, Сеня, в кино обязательно снимусь. Я искусство люблю. И в оперу ходила, Шульберта слушать. Не так конечно романтично как это было у Джулии Робертс в фильме "Красотка", но похоже.
--
Что ты мне тут втираешь, Валя? Какая опера? Какая еще Джульетта? К операм тебя надо. К оперу Жуку, а не в оперу. Он тебе такого Шульберта покажет, четыре дня икать будешь. Пошли в ментовку на очную ставку, шлюха, сказки мне тут рассказываешь про беззащитных насекомых.
--
Грубый вы все - же, мужчина, Сеня. Такое же грязное животное, как и все другие мужики. Ведите меня к вашим операм и следователям.
--
Поговори у меня, овца.
Сеня грубо взял Валину руку в свою потную разгоряченную после разговора ладонь, и повел несчастную преступницу в отдел милиции. Валя приближалась к отделу как партизан на казнь с гордо поднятой головой, переставляя ноги как на подиуме, подставив навстречу ветру развевающиеся каштановые волосы.
***
--
А вот и наши клиенты идут, - Дюжев смотрел в окно, разглядывая, как держась за руки, шли на очную ставку Валя Воробьева и Сеня Савельев. - И как идут красиво, Серомышин, ну прямо семья. Кончилась твоя стажировка. За работу, браток.
Глава третья
Очная ставка
--
С удовольствием поработаю. Давно я с этим Сеней Савельевым познакомиться хотел поближе, - потирая ладони рук, мечтательно произнес Серомышин.
На музыкальный в виде барабанной дроби стук в дверь кабинета, Дюжев ответил молчанием. Стук повторился.
--
Кто там еще работать мешает? - сердито отозвался Дюжев.
Дверь со скрипом отворилась, просунулась стриженая Сенина голова:
--
Можно войти?
--
Можно Машку за ляжку. Можно козу на возу. Ты что в армии не служил? В милиции и вооруженных силах говорят - разрешите. И почему опаздываете на очную ставку гражданин Семенов?
--
Преступницу Воробьеву к вам тащил, товарищ дознаватель, убежать хотела.
--
Преступником человека назвать может только суд. Газеты читать надо. Воробьева у нас подозреваемая. Заводи ее сюда.
Сеня проворно, держа за руку, провел Воробьеву в кабинет и встретился с проницательным взглядом сидящего у окна Серомышина.
--
Здравствуйте, Сергей Клавдиевич, - заулыбался Сеня.
--
Мы что знакомы? - удивился Серомышин.
--
Как же мне не знать своего участкового. Я вас глубоко уважаю за всё, что вы сделали на обслуживаемом участке.
--
И что я такое сделал?
--
Порядок навели. Собаки все в намордниках гуляют и на поводках. Вы когда выпимши домой идете всегда этих собачников гоняете. Когда вы идете по участку ни одной собаки не видно. Я ведь из - за этих собак спорт бросил. А благодаря вам опять хочу начать.
За Серомышиным действительно водилась слава грозы четвероногих друзей человека, после того как год назад от них пострадал его любимый кот, вернувшийся с прогулки без хвоста. Кошек и котов, Серомышин относил к животным стоящим на более высокой ступени развития, нежели остальные млекопитающие. Гуляющие коты, по мнению Серомышина, являлись гражданами свободной кошачьей республики. Со своей иерархией, кошачьим президентом в каждом дворе. Дикие коты в отличие от одичавших собак никогда не собирались в стаи, гордо добывая пищу по одиночке и соблюдая суверенитет соседей. Все это импонировало Серомышину, но к чему клонил Семенов было неясно.
--
Ну, с нарушителями правил выгула собак я действительно строг как никогда, но причем здесь спорт не понял?
--
А помните Шарикова из книги Булгакова "Собачье сердце" как он котов не любил?
--
А ты что еще и книги читаешь? - вновь удивился Серомышин.
--
Да зачем книги, фильм такой был еще советский. Так я вот также собак не люблю!
--
Тебя что из кота сделали, как Шарикова из собаки? - хохотнул Дюжев.
--
Вы меня не поняли. Я раньше спортом занимался. Бегал по утрам и вечерам. Бегать было невозможно, обязательно какая - нибудь шавка побежит сзади да укусит. Я и с палкой бегал, чтобы от них отбиваться и с газовым баллончиком и с пистолетом. Ничто не помогало, так бегать и бросил.
--
С каким пистолетом бегал? - нахмурился Серомышин.
--
Что? Так это... ни с каким. С газовым...Словом, спасибо вам, Сергей Клавдиевич. Теперь опять бегать начну. Да что мы все о грустном, давайте же приступим к очной ставке.
--
Чего то я не понял, ты под дурачка косишь или правда такой? Я теперь не участковый. Я дознаватель. Опять теперь собаки разведутся. Но в целом мы с тобой, Сеня, на этой почве близки. Собак я не долюбливаю. Городских. На природе их надо содержать. В городе хозяева их только мучают. Гулять негде. Гадят. Весной от подснежников - экскрементов не пройти.
--
Вот, вот...Сергей Клавдиевич, вот, вот, - с энтузиазмом закивал головой Сеня. - Я совершенно убежден в том, что собаки - сволочи. А кот - венец творения и представитель Высшего Разума.
--
Согласен, Сеня. Кто не благоговел перед котом при жизни, умрет позорно, как собака.
--
Да, Сергей Клавдиевич. Все что делает кот правильно. Кота следует обожать, лелеять и кормить. А еды для кота много не бывает.
--
Более того, Сеня. Кот может спать везде, а ты - где позволит кот. Спихнул кота с дивана - испортил себе карму. Орать на кота - себе хуже.
--
А мне коты не нравятся, - вступила в разговор Воробьева.- Орут по начам в марте так жалобно, что самой кричать хочется - хоть к мужикам беги.
--
Не согласен, - возразил Семенов. - Кот не орет ночами, а издает Божественное Благозвучие.
--
Зато изгадили ваши коты все подъезды, - включился в дискуссию Дюжев.
Семенов укоризненно покачал головой:
--
Не согласен, Александр Валентинович. Кот не ссыт. Кот окропляет Божественной Росой Избранные участки.
Серомышин с умилением смотрел на Семенова. Этот человек начинал ему нравиться все больше.
--
Слушай Сеня, - обратился Серомышин к Семенову, - ты оказывается непросто сантехник и виртуоз по вскрытию дверей, а еще и прекрасный зоолог. Заходи ко мне домой, я тебе своего кота покажу.
--
А я вам своего...
--
Короче, хватит, - прервал разговор Дюжев, - скорешились вы уже на кошачье - собачьей почве. В мире животных по телеку посмотрите. Начинаем очную ставку. Ты, Серомышин сиди, слушай, запоминай как это делается, а не о котах думай.
Сдвинув лежащие на столе бумаги в общую кучу на угол стола и рассадив по стульям участников следственного действия, Дюжев продолжил работу:
--
Объявляю правила очной ставки: потерпевший и подозреваемая сидят напротив друг друга и поочередно рассказывают мне о своем преступном прошлом и обстоятельствах содеянного. Вопросы типа "почему небо голубое а трава зеленая" отклоняются. Самостоятельно, без разрешения открывать рот вообще запрещается. Ясно?
--
Да - а...
--
Ээ - э...,- прозвучали неуверенные отклики участвующих.
--
А если все ясно, начинаю. Перед началом очной ставки разъясняю участникам их права. У потерпевшего прав много. Он может их почитать на досуге. Но у дознавателя прав больше, поэтому перечислять не буду ввиду не существенности вопроса. Что касается подозреваемой, то она может вообще молчать, отказаться от дачи показаний, но лучше этого не делать, а реализовать свое право на защиту, правдиво рассказав свою версию событий. Кроме того, вы Воробьева имеете право на помощь адвоката. Распишитесь в протоколе, что вы от защитника отказываетесь, он ведь вам не нужен?
--
Это еще, почему отказываюсь? Хочу адвоката, - капризно сложив трубочкой губы, возразила Воробьева.
--
Откровенно говоря, адвоката я вам Валя вызывал, но он уехал на дачу. Имей в виду, Серомышин, адвоката мы обязаны предоставить каждому подозреваемому. Проблема в том, что не всегда они к нам хотят идти, за мизерную государственную оплату. Я, например, еще с утра вызвал для Воробьевой замечательного адвоката, опытнейшего юриста Глеба Осиповича Пайтона. Но он недавно услышал в теле новостях, что в ближайшее время страны Балтии вступят в блок НАТО, и уехал на дачу копать траншеи. Если Эстония граничащая с Ленинградской областью вступит в НАТО, говорит он мне, то их танки будут стоять в Нарве, рядом с Ивангородом. Это 150 километров от Петербурга. Два часа хода и танки НАТО уже на Дворцовой площади. Поэтому говорит, уезжаю строить оборонительные сооружения. Я ему говорю: Глеб Осипович, вам то что? Россию все - равно уже продали. Давайте лучше в очной ставке поучаствуем. А он мне: как вам не стыдно, вы же российский офицер. Россия не продается. Кто к нам с мечом придет, мы всех засусаним, запартизаним. И уехал. Другому позвонил - нетрезв с утра. Где я вам, Валя теперь адвоката найду?
--
Ну... я не знаю...
--
Вот именно. Адвокат, Валя, вам сейчас не нужен, во - первых, даже если он будет бесплатный, за счет государства, он все равно будет вымогать у вас деньги - 1000 долларов. Меньше они стервецы не просят. Глеб Осипович и больше попросит - траншея да блиндаж дорого стоят. А в вашем положении лучше приберечь деньги для возмещения ущерба потерпевшему. Во - вторых, любой вызываемый за счет государства адвокат всегда работает на милицию, и поможет он не вам, а мне, подсказав как лучше вас посадить. А если он мне не поможет, а вздумает помогать вам, я такого адвоката ближе чем на пушечный выстрел не позову, и он не заработает своей корки государственного хлеба. Так что Валя, не дурите мне голову - ставьте подпись об отказе, или ведите своего адвоката, который обдерет вас как липку. Как говорят узбеки - альтернативы нет.
--
Да не нужен мне никакой адвокат, - неожиданно согласилась Воробьева. - Я сама все законы знаю, опер Жук рассказал. Где тут расписаться?
Когда подписи были, наконец, поставлены, Дюжев приступил собственно к очной ставке:
--
Опуская вопросы, знаете ли вы друг друга и в каких отношениях находитесь, ввиду ясности ваших ответов, перехожу к главному. Кратко расскажите, Семенов, обстоятельства угона автомобиля, которым вы управляли по рукописной доверенности, а я запишу ваши показания.
--
Ну, значит, вечером это было, а может ночью, - начал рассказ Семенов. - Еду я, между прочим, трезвый по улице Гашека в сторону дома и едва не под колеса мне бросается эта незнакомая женщина. Чуть не придавил ее с перепуга. Остановился. Что случилось? - спрашиваю без мата. Куда скачешь как горная лань? Подвезите, говорит, денег нет, трамваи не ходят и все такое прочее. Без денег, говорю, не повезу. А она мне: да я потом отдам, или натурой берите. Вижу: худая - кости одни, больная наверное. Жалко стало. Садись говорю, довезу. Только отъехали, купите мне, говорит, воды в ларьке - язык обсох от пешеходной жизни, или хотя бы сока томатного - витаминов в организме нет. А я как раз сам пить хотел, селедки у друга объелся. Вышел из машины у ларька, а ключ зажигания оставил на хранение этой Воробьевой - привык доверять женщинам. И поплатился за доверчивость - шага сделать не успел, как машина моя уехала. Но не далеко. Хорошо что столбов много. Профессиональная угонщица, а ездить не умеет. Отстреливать таких надо, товарищ дознаватель, - закончил было Семенов, но встретившись с посуровевшим взглядом сидящего в углу кабинета Серомышина, добавил: - Не отстреливать конечно, но изолировать от общества лет на семь.
--
А вас кастрировать надо, кобелей, - возмутилась Воробьева.
--
Что? Да я тебя...
--
Все реплики отставить, - хлопнул ладонью по столу Дюжев. - Подозреваемая Воробьева, подтверждаете ли вы показания потерпевшего?
--
Нет, не подтверждаю. Все было не так и по - другому.
--
Слушаю вас.
--
Возвращалась я от подруги домой по темной улице Гашека. Шла быстро, только бы, думаю, никто не пристал. Сами знаете, сколько маньяков и извращенцев развелось. Подъезжает этот Семенов на своей древней машине. Садитесь, говорит в мою машину, подвезу вас девушка. А от самого перегаром разит как от пьяной лошади. Я говорю ему, отстаньте мужчина, сама дойду. А он свое: садитесь говорит немедленно я вам денег дам, а не сядешь, угрожать начал - вызову милицию и сдам по подозрению в занятии проституцией. Я, говорит, внештатный сотрудник у них. Запугал окончательно. Думаю, ладно, пусть довезет, только бы не изнасиловал, хотя с виду вроде мужик не опасный. Села в машину. Только отъехали, сразу и началось: сексуальные домогательства с насилием и угрозами и все такое прочее. Поняла я что попала. Решила этого Сеню успокоить. Формально дала согласие на все его притязания, а сама жду момента как бы сбежать. Семенов успокоился, остановился у ночного ларька. Посиди говорит, я сейчас презервативов куплю штук десять. Вышел из машины, двигатель не выключил. А дверь с моей стороны заблокировал чтобы я не сбежала. Я занервничала, запсиховала, руками задергала, задела рычаг включения скоростей - машина и поехала. У него ведь коробка передач автоматическая. Рукой тронешь - и поехал. Последнее что помню: столбы, стекла и издевательства этого человека, которого вы называете странным словом потрепевший. Какая я угонщица? Я кроме велосипеда никогда ничего не угоняла...Ой. То есть не ездила я сама ни на чем. Один раз на мопеде попробовала - два часа из придорожных кустов доставали. Надругаться надо мной этот Сеня хотел, а теперь еще и убить грозится. Так и запишите в своем протоколе: не виноватая я ни в чем. Он сам пристал.
--
Потерпевший, что вы можете пояснить по поводу показаний подозреваемой, обратился Дюжев к Семенову.
Обалдевший от показаний Воробьевой Семенов, открывал и закрывал рот, пуская пузыри бормотал:
--
Врет она....Врет, подлая...
--
У вас, Семенов, действительно в машине автоматическая коробка передач, тронув рычаг которой, машина может поехать?
--
Да, но...
--
Никаких но. Все ясно. Настаиваете ли вы на своих показаниях?
--
Конечно.
--
А вы, Воробьева?
--
Ессе....ственно.
--
В таком случае если вопросов у вас друг к другу нет, очная ставка закончена.
После того как протокол был прочитан и подписан, Дюжев, попросив Воробьеву выйти из кабинета и подождать в коридоре, обратился к Семенову с предложением:
--
Вам, Савелий, да и мне тоже лучше бы закончить это дело примирением сторон и сдать его в архив с последующим уничтожением.
--
Как это?
--
Возни будет меньше. А если серьезно, закон позволяет дело прекратить с согласия прокурора, так как преступление это не относится к категории тяжкого. Если вы конечно напишете заявление о том, что с Воробьевой примирились.
--
Не буду я ничего писать. Не согласен я. Чего ради мне с ней примиряться?
--
А вот это, батенька, зря. Доказательств вины Воробьевой нет. Наоборот ее оправдывать надо, а вас привлекать к ответственности.
--
Не понял?
--
Что тут понимать? С ее слов выходит, что вы поймали девушку на дороге, обманным путем затащили ее в автомобиль, совершили попытку изнасилования. После чего она, воспользовавшись вашим отсутствием, попыталась скрыться от вас на вашем же автомобиле, спасая свою честь и достоинство. И находилась она при этом в состоянии крайней необходимости, что исключает состав преступления в ее действиях и говорит о наличии такого состава в ваших. Мог быть и второй вариант, когда ваш автомобиль с включенным двигателем начал самопроизвольное движение в результате случайного включения рычага автоматической коробки передач. Но и в первом, и во втором случае никакого угона нет, а есть лишь покушение на изнасилование с вашей стороны.
--
Что? Какое достоинство? Какая там честь? Какое изнасилование? Что вы мне тут втираете? Проститутка она и воровка! И двигатель у меня был выключен.
--
Я вам здесь не втираю, а ответственно заявляю: насиловать нельзя никого, а проституток тем более - их купить можно, что усиливает вашу ответственность. А был ли у вашей машины запущен двигатель, выяснить невозможно - свидетелей нет. Покупатели ночного киоска не установлены, а продавец ничего не видела. Все неустранимые сомнения, согласно закону должны быть истолкованы в пользу подозреваемого и обвиняемого. Любой адвокат, даже Глеб Осипович, развалит это дело в пух и прах. Между тем, Воробьева может обратиться по совету того же Глеба Осиповича в прокуратуру, и запросто привлечь вас к ответственности за сексуальные домогательства и покушение на изнасилование. Все доказательства налицо. Многочисленные гематомы, ссадины на теле Воробьевой и порванная одежда - произведенные либо в результате аварии, либо вашими руками насильника. Прокурор может расценить это как угодно. А, учитывая, что в прокуратуре трудятся в основном женщины, исход дела изначально предрешен не в вашу пользу по причине их солидарности по этим вопросам. Кроме того, вас, скорее всего, привлекут к уголовной ответственности за заведомо ложный донос по обвинению в угоне непричастного к этому лица, на основании тех доводов, что я привел выше. И тогда ваше дело, Сеня - труба. Но не расстраивайтесь: по - первому разу дадут условно. Хотя конечно судимость будет.
--
Это что же получается? Я пострадал, у меня угнали машину, разбили ее, и меня же будут судить?
--
Все возможно под луною. Закон хитрая вещь.
--
Вы мне что не верите? Я же пострадавший.
--
Я вам, Сеня, верю. И как юрист и как человек. Но во избежание осложнений лучше это дело закончить примирением. И мне проблем меньше, и вам хорошо. У меня показатель в работе будет - преступление раскрыто, преступник как бы установлен, но потерпевший его простил. И вы избежите ответственности.
--
Да я согласен. Хотя и не понял ничего. Мне бы только с этой Воробьевой деньги за ущерб получить.
--
А это, пожалуйста, через суд в гражданском порядке.
--
Знаю я эти суды. Три года проходишь и толку никакого. У нее же ни работы, ни имущества. Что с нее получишь?
--
О чем тогда сыр - бор? Простить надо девушку и впредь ездить аккуратнее.
--
Нет, такого я не прощу. Я ее лучше грохну.
--
А это еще одна статья - угроза убийством. Впрочем, я этого не слышал. Странный вы человек. Кошек жалеете, а девушку убить готовы.
--
Кот другое дело. Кот не царапается, кот метит вассалов.
--
Опять вы за свое.
--
Что же мне делать? Может что посоветуете, Александр Валентинович?
--
Воробьева вам за ущерб хоть что - нибудь предложила вообще?
--
Предложила такое, что лучше бы не предлагала. Сказала, что ничего у нее нет, но может расплатиться сексом.
--
Ну, Сеня, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Берите с нее что предлагает. И дело прекращаем за примирением. Пишите заявление.
--
Издеваетесь, товарищ дознаватель?
--
Я принимаю все возможные меры по окончанию расследования. Давайте так договоримся: дело я все равно прекращу - судебной перспективы здесь нет. Но Воробьевой скажу, что дело готовлю в суд. Напугаю капитально. Пусть нервничает и расплачивается как может. Вот бумага - пишите заявление и можете быть свободны. Будут вопросы звоните. Телефон прежний - 02.
Семенов обреченно, под диктовку Дюжева написал заявление о прекращении дела и с понурым видом покинул кабинет.
--
Позовите мне Воробьеву, крикнул ему вдогонку Дюжев.
--
Вот так, Серомышин, надо расследовать преступления. Нечего тут рассусоливать по два месяца. Учись, браток.
--
Методика мне, Саша, в целом понятна. Дай только я с Воробьевой сам закончу разговор.
--
Действуй, Сережа. Пугани ее для верности и получи согласие на прекращение дела. Это требование закона.
--
Мне можно зайти? - заглянула в дверь Воробьева.
--
Заходи, детка. Сергей Клавдиевич с тобой пообщается - мой заместитель. А я вас оставлю ненадолго - в туалет схожу. После очных ставок, Серомышин, всегда освобождай желудок - мой тебе профессиональный совет.
--
Меня теперь посадят, Сергей Клавдиевич?, - пропищала Воробьева, когда Дюжев вышел.
--
Все зависит от тебя, Валя. У меня к тебе предложение. Обязательно побывай в гостях у Сени Семенова. Обсуди с ним возмещение ущерба, сказки ему порассказывай, массаж там сделай или еще чего. Но главное выясни: есть у него дома оружие или что поинтереснее. Узнай с кем он общается, о чем говорит. Действительно ли любит котов или прикидывается. Через неделю ко мне зайдешь, все расскажешь.
--
А вы мне чем поможете?
--
Дело закрою.
--
А не обманете?
--
Слово офицера.
--
Все разузнаю.
Серомышин проводил Воробьеву до выхода из кабинета и, подойдя к окну, удовлетворенно наблюдал, как Семенов дожидавшийся на улице, взял Валю под руку и повел ее по направлению к своему дому. Со стороны они смотрелись как счастливая семейная пара.
Глава четвертая
Неожиданные похищения
Через неделю самостоятельной работы по методике Дюжева, Серомышин умудрился закончить три уголовных дела и, оставшись с последним делом по обвинению Вовы Загуляева в незаконном приобретении наркотических средств, решил не спешить с его окончанием. Полдня он смотрел в окно на обильно падающий снег, а последние полчаса мирно дремал в кабинете, изображая своим нахождением на рабочем месте сильную загруженность делами. " Солдат спит, служба идет ", - роились в голове сквозь дремоту мысли и шел подсознательный отсчет количества оставшихся до пенсии дней. Подсчет был прерван с шумом отворившейся дверью.
--
Серега, дело есть, - почти вбежал в кабинет пыхтящий Сыроежкин.
--
Какие на фиг дела, Толик? Может по пиву?
--
Ты где эти стаканы взял, которые мне приносил на экспертизу?
--
Какие стаканы?
--
У какого - то Пшенко ты забрал стаканы с пальцами его соседей.
--
И что?
--
В ЭКЦ заключение получил. Такие же пальчики как на этих стаканчиках были обнаружены при осмотре квартиры погибшей Леонтьевой.
--
С этих стаканчиков чай пили Мамедов Айваз и Алиев Тозик - соседи Пшенко Петра Михайловича.
--
Это мужик который неудачно сел на унитаз?
--
Точно. И эти Тозики и Айвазики моего Петра Михайловича переселить в деревню задумали.
--
Вот эти люди, Серега и отравили Леонтьеву. Что еще про них знаешь?
--
Работают у Мусы Велиева на фруктах - овощах. Больше ничего не знаю.
--
Ну вот она наша квартирная мафия. Собирайся, поедем их брать и колоть. Может еще твоего Пшенко в живых застанем.
--
Думаешь уже отравили?
--
Это, Серега вопрос дней если не часов.
--
Да я как бы уже не участковый и по квартирам злодеев выискивать не к лицу.
--
Ты, Серега, сотрудник милиции и кем бы ни был - всегда в бою. Даже когда тебя уволят - будешь мне помогать. Чекисты бывшими не бывают.
--
Учти, Толик, что Велиев - спонсор нашего отдела. Вот бумагу писчую и туалетную нам недавно купил. Картридж для ксерокса подарил.
--
Посадим Велиева - другой спонсор объявится. Мерседес начальнику якобы служебный купит. Он про Велиева сразу и забудет. Свято место пусто не бывает. Поехали к твоему Пшенко. Бери в дежурке оружие, если что вдвоем справимся.
Через 20 минут на спонсорском автомобиле Форд-Эскорт убойного отдела Серомышин и Сыроежкин уже прибыли к подъезду дома на углу Купчинской улицы и Дунайского проспекта. Не успев выйти из машины, они с удивлением наблюдали из салона через тонированные стекла, как в подъезд, где проживал Пшенко входил со своим сантехническим чемоданчиком Семенов Сеня.
--
А вот и наш киллер " Уролог " на работу отправился, - задумчиво произнес Сыроежкин, доставая пистолет и досылая патрон в патронник.
--
И в чемоданчике орудие убийства - разводной водопроводный ключ. А может и порошочки ядовитые. Клофелинчик на спирту. Не долго осталось жить Петру Михайловичу. Сразу пойдем, Толик, или подождем развязки?
--
Развязка, Сережа, уже скорее всего была. Расчленять он идет твоего Михалыча и скрывать следы преступления. Ты посмотри какая у него походка - мясник натуральный.
--
А еще котов любит гад. Пойдем за ним, Толик, потихоньку.
Как только Семенов скрылся в подьезде дома, туда же следом зашли Сыроежкин и Серомышин. На площадке четвертого этажа было многолюдно. Техник жилконторы и еще две женщины с радостью встретили появление Семенова.
--
Что тут у вас происходит? - спросил появившийся вслед за Семеновым Сыроежкин, одновременно безуспешно пытаясь спрятать пистолет в задний, явно недостаточный для этого по размерам карман брюк, отчего со стороны он смотрелся как мужчина нервно потирающий заднюю часть тела. Поднимавшийся сзади по лестнице Серомышин, поотстал, опасаясь непроизвольного выстрела досланного в патронник патрона с повреждением ягодиц товарища. Таких примеров в его практике было немало.
--
О, милиция! Это хорошо. Без участия милиции я двери не ломаю, - обрадовался Семенов, краем глаза наблюдая манипуляции Сыроежкина с пистолетом, который из заднего кармана, на глазах у собравшихся благополучно перекочевал в наплечную кабуру.
--
Два дня заливает водой весь подъезд из стошестидесятой квартиры, - запричитала техник жилконторы. - Дверь никто не открывает. В подъезде вода перекрыта. Хорошо что вы подошли. Создадим комиссию будем дверь вскрывать.
--
А куда жильцы подевались?