Учитель Александр Ефимович : другие произведения.

Универсальные боги поздней античности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Универсальные боги поздней античности

Оглавление

   Предисловие..................................... 2
   1. Нанайя.......................................... 10
   2. Кубаба (Кибела).............................. 19
   3. Изида.......................................... 28
   4. Серапис........................................ 38
   5. Митра.......................................... 50
   6. Сабазий........................................ 60
   7. Атаргатис (Сирийская Богиня)............ 68
   8. Sol Invictus.................................... 88
   9. Аполлоний Тианский....................... 99

Предисловие

   Христианство победило в Римской империи не традиционные культы местных богов, а культы универсальных богов, распространенные по всей империи и за ее пределами. Что это были за культы, почему они получили такое широкое распространение, чем объяснить их успех в конкуренции с местными культами и их провал в конкуренции с монотеистическими религиями? Традиционные культы древнего мира носили ярко выраженный местный характер. Они были тесно связаны со священной рощей, священным источником, горой, ущельем или другим элементом рельефа конкретной местности. Конечно, местные боги составляли общенациональный пантеон со своей иерархией, но место каждого бога в этой иерархии никак не отражалось на степени его почитания в каждом конкретном месте. В шумерском городе Умма самым почитаемым богом был никому за его пределами неизвестный Шара, а вовсе не верховный бог шумерского пантеона, Энлиль. Также дело обстояло в Египте, Греции, Малой Азии, Италии и т. д. Несколько городов могли объединяться вокруг общего культа - в Греции такие культовые объединения назывались амфиктиониями, как, например, Делосская амфиктиония, объединявшая всех ионийских греков по обе стороны Эгейского моря вокруг общего культа Аполлона на острове Делос. Участие в культе того или иного бога не было частным делом, и в него нельзя было "вступить" или из него "выйти". Каждый человек рождался членом той или иной общины, и участие в культе ее бога было его правом и обязанностью. Правом - поскольку местные культы были закрыты для чужестранцев, а обязанностью - поскольку от его участия в культе зависело благосостояние всей общины. Культы с индивидуальным членством тоже существовали: они назывались мистериями - "таинствами". Таковыми были элевсинские мистерии в честь Деметры и Персефоны и орфические мистерии в честь Диониса. Мистерии были открыты для всех, включая женщин, рабов и чужестранцев, а членство в них включало несколько степеней посвящения. Они-то и стали моделью для организации культов универсальных богов.
   Первые трещины в этой стройной системе начали появляться в результате практики массовой депортации населения на древнем востоке. Депортировать население покоренных стран начали еще цари хеттов во 2-м тысячелетии до н. э., а цари Ассирии первой половины 1-го тысячелетия до н. э. начали практиковать систематический обмен населения разных покоренных провинций. Проблемы, с которыми столкнулись эти люди на новом месте, живописно отражены в Библии:
   "И перевел царь Ассирийский людей из Вавилона, и из Куты, и из Аввы, и из Емафа (Хамат), и из Сепарваима (Сиппар), и поселил их в городах Самарийских вместо сынов Израилевых. И они овладели Самариею, и стали жить в городах ее.
   И как в начале жительства своего там они не чтили Господа, то Господь посылал на них львов, которые умерщвляли их.
   И донесли царю Ассирийскому, и сказали: народы, которых ты переселил и поселил в городах Самарийских, не знают закона Бога той земли, и за то он посылает на них львов, и вот они умерщвляют их, потому что они не знают закона Бога той земли.
   И повелел царь Ассирийский, и сказал: отправьте туда одного из священников, которых вы выселили оттуда; пусть пойдет и живет там, и он научит их закону Бога той земли.
   И пришел один из священников, которых выселили из Самарии, и жил в Вефиле (Бейт-эль), и учил их, как чтить Господа.
   Притом сделал каждый народ и своих богов и поставил в капищах высот, какие устроили Самаритяне, - каждый народ в своих городах, где живут они.
   Вавилоняне сделали Суккот-Беноф (Царпаниту), Кутийцы сделали Нергала, Емафяне сделали Ашиму, Аввийцы сделали Нивхаза и Тартака, а Сепарваимцы сожигали сыновей своих в огне Адрамелеху и Анамелеху, богам Сепарваимским.
   Между тем чтили и Господа, и сделали у себя священников высот из среды своей, и они служили у них в капищах высот" (4 книга Царств 17.24-32, Синодальный перевод).
   На этой почве и возник культ первой универсальной богини - Нанайи. В эллинистическую эпоху проблема только усилилась в связи с массовым притоком населения из Греции и Македонии в страны Востока от Египта до Индии. Разумеется, в греческой колонизации не было ничего нового: греки, как и финикийцы до них, создавали колонии по всему Средиземноморью, по крайней мере, еще с 8-го века до н. э. Однако, в те времена колонисты представляли собой организованную группу из какого-то одного места, и, перед тем как отправиться за море, спрашивали оракула о боге-покровителе нового города. Эллинистические же колонии создавались по инициативе царей, колонисты прибывали из разных мест, и оракула, как правило, никто не спрашивал. Для их нужд и создавались новые культы универсальных богов, таких как бог-покровитель Александрии египетской - Серапис.
   В Римской империи процессы массовых миграций приобрели лавинообразный характер: массы разорившихся крестьян устремлялись в огромные мегалополисы, в сельской местности их место заняли миллионы рабов, обрабатывавших бескрайние латифундии, сотни тысяч солдат, служивших в пограничных легионах, перебрасывались с места на место по всему периметру необъятной империи, италийские колонисты заселяли целые провинции. Каким богам должны были покланяться все эти люди? Разные универсальные боги занимали разные социальные ниши в создавшихся условиях: Сирийская Богиня (Атаргатис) пользовалась наибольшей популярностью в среде рабов, Митра - среди солдат пограничных легионов, Сабазий - среди римских колонистов дунайских провинций и Северного Причерноморья (служившего для римлян местом ссылки), а Изида - среди женщин всех слоев общества.
   Государство никогда не оставалось равнодушным наблюдателем при распространении культов чужеземных богов. Некоторые культы были введены по инициативе властей, например, культ Кибелы в 430 г. до н. э. в Афинах и в 203 г. до н. э. в Риме, другие запрещались и преследовались. В 186 г. до н. э. специальным решением сената в Риме были запрещены вакханалии в честь греческого Диониса, несмотря на то, что этот культ был вполне традиционным в греческих городах южной Италии, находящихся под властью Римской республики. В 139 г. до н. э. из Рима были изгнаны поклонники Сабазия, а в 19 г. н. э. был запрещен культ Изиды. Преследования чужеземных культов достигли апогея в гонениях на христиан.
   Само христианство воспринималось в Римской империи как одна из мистерий восточного происхождения, но оно имело одно существенное отличие от всех остальных культов универсальных богов. Культы эти были и остались, в сущности, расширенными местными культами, в которых понятие "места" расширялось до размеров всей ойкумены. Хотя они и конкурировали друг с другом, они никогда не отрицали культов других богов. Христианство же, как и ислам, унаследовало от иудаизма эксклюзивный характер: полную уверенность в монополии на абсолютную истину, полное отрицание культов всех остальных богов и их демонизацию, готовность пойти на смерть за веру ради спасения души. В этой атмосфере гонения только усиливали притягательность новой религии.
   Тут надо принять во внимание и то обстоятельство, что греческие философы еще в 4-м веке до н. э. пришли к выводу, что материальный мир был сотворен неким высшим разумом, будь то "перводвигатель" Аристотеля, или "идея идей" Платона. Сами философы не верили в возможность религиозного почитания этой абстрактной идеи и снисходительно относились к культам традиционных богов, полагая, что, если они приносят психологическое удовлетворение простым людям, то в них есть определенная польза, не зависимо от того, существуют эти боги или нет. Однако, по мере того как философские идеи проникали в упрощенной форме в массовое сознание, эти самые "простые люди" все больше проникались мыслью, что культы богов бесполезны, и необходимо найти способ контактировать с самим творцом вселенной. Нетрудно было заметить, что среди них живут люди, издревле поклоняющиеся некому единому Богу, и отвергающие культы всех остальных богов - это были иудеи, но присоединение к их культу требовало принятие множества трудновыполнимых обязательств, самым одиозным из которых было обрезание. Здесь-то христианство в интерпретации апостола Павла и приходило им на помощь, давая уникальную возможность поклоняться творцу вселенной без обязательства исполнять все правила поведения, принятые среди иудеев.
   Культы универсальных богов не исчезли бесследно: иконография Богородицы, кормящей грудью младенца, восходит к иконографии Изиды, раннехристианский образ "доброго пастыря", несущего на плечах ягненка, основан, по всей видимости, на изображении Митры, несущего в мир "эпоху овна" на смену "эпохи тельца", старейший христианский символ - знак рыбы (до знака лабарума и до креста) происходит скорее от митраистской же ожидаемой "эпохе рыб", сменяющей "эпоху овна", а не к акрофонической аббревиатуре греческого словосочетания Иисус Христос Сын Божий Спаситель (Iesous Christos Theou hYios Soter - Ichthys - "рыба" по-гречески).
   Придя к власти, монотеистические религии поставили свой эксклюзивный характер на службу национальной консолидации. Пока действовал принцип cujus regio ejus religio, иноверцы всегда находились по ту сторону границы, Бог был всегда с нами. Но чему кроме разобщения и взаимной ненависти способствуют ставшие со временем "традиционными" монотеистические религии сегодня в 21-м веке, после возобновления массовых миграций? В 20-м веке казалось, что им на смену придут "идеологии", но все они бесславно обанкротились, и остается только гадать, что окажется способным сплотить современные мульти-культурные общества.
   Хотя предлагаемая читателю серия очерков об универсальных богах поздней античности носит научно-популярный характер, все очерки основаны на самостоятельном анализе источников и многие из них содержат новые выводы, существенно отличающиеся от общепринятых мнений. Каждый очерк снабжен библиографической справкой.
   0x01 graphic
   Изида
   0x01 graphic
   Добрый пастырь

1. Нанайя

Биография богини

      Боги, конечно, далеко не бессмертны, но живут обычно гораздо дольше людей. Наша героиня, Нанайя, например, жила около четырех тысяч лет. Для шумерской богини продолжительность жизни довольно средняя, но судьба ее была настолько необычной, что вполне заслуживает отдельной биографии.
      Нанайя родилась где-то в конце четвертого тысячелетия до н. э. в городе Уруке. Родителями ее были бог неба Ан и его жена Анту. Ее отец был весьма уважаемым, старейшим шумерским богом с самым высоким числовым обозначением - 60 (за ним следовали: Энлиль - 50, Энки/Эа - 40, бог луны Нанна/Син - 30, бог солнца Уту/Шамаш - 20, Инанна/Иштар - 15, и бог грозы Ишкур/Адад - 10). Однако, за пределами Урука культ его не имел распространения, да и в самом Уруке ему приходилось делить власть с гораздо более знаменитой Инанной-Иштар. Дело в том, что Урук образовался от слияния двух городов: Эанны ("Дом Неба"), посвященной Ану, и Куллаба, посвященного Инанне. Жила Нанайя в своем храме по имени Эхилианна - "Дом Небесной косы", из чего можно понять, что "Небесная коса" было ее прозвищем, имя же ее, скорее всего, значит - "непорочная". Ничего не предвещало Нанайе великого будущего, но уже в начале второго тысячелетия до н. э. она вышла за пределы родного Урука, удачно выйдя замуж за бога города Борсиппы, Набу, сына четы вавилонян, Мардука и Царпаниту. Скорее всего, это был брак по расчету. Никому не известный вавилонский "Телец Солнца" (Амар-Утук по-шумерски, или Мардук в аккадской передаче) стал внезапно при царе Хаммураби царем богов, и ему срочно понадобились семейные связи со старыми членами шумеро-аккадского пантеона. Вавилоняне решили проблему, выбрав в невестки дочь старейшего шумерского бога неба, Нанайю. Породнившись с вавилонянами, Нанайя получила, как и все шумерские боги и богини, аккадское имя - Ташмету ("Послушная"). Свадьбу сыграли летом, в месяце Айяру в Вавилоне. С тех пор свадьбу праздновали каждый год, когда Набу приезжал на лодке из своего храма Эзида в Борсиппе, а Наннайя приходила ему навстречу торжественной процессией из своей Эхилианны в Уруке. Что бы не стеснять родителей в главном вавилонском храме Эсагила, молодые останавливались в Вавилоне в отдельном храме - Эхурсаба. Так, в семейной рутине, шли века, пока не грянул гром.
      Событием, круто изменившим судьбу Нанайи, стал ее эламский плен. В 1158 году до н. э. эламский царь Шутрук-Наххунте взял Вавилон и посадил на его престол своего сына, Кутир-Наххунте. Этот поход принес необычно богатый урожай трофеев: кроме Мардука и Нанайи, Шутрук-Наххунте увез в Сузы обелиск Нарам-Сина (уже тогда более чем тысячелетней давности) и с стелу Хаммураби с его знаменитыми законами. Оба памятника так и остались в Сузах, пока не были там раскопаны французами и не увезены в Лувр. Художественные и исторические ценности и сейчас нередко превращаются в военные трофеи (например, "клад Приама" в музее Пушкина), плен же богов требует некоторого объяснения. В современном мире, где каждая религия считает только себя единственно правильной, никто, разрушая святыни врага, не опасается божественного гнева. В древности же в существование чужеземных богов верили и их гнева боялись. Римляне доходили до того, что выдавали консула, разграбившего чужой храм, противнику, чтобы гнев чужих богов не пал на весь римский народ. На древнем востоке, где практиковалась массовая депортация населения, было принято уводить и богов в плен, где к ним относились с подобающим почтением, строили храм, придавали жрецов и приносили жертвы.
      Во время эламского плена Нанайи, ассирийская вдовствующая царица, Шаммурамат - прототип легендарной Семирамиды - решила перенести культ Набу в Ассирию и построила в 798 году до н. э. ему храм в тогдашней столице Ассирии, Кальху. Нанайя-Ташмету, естественно последовала за мужем. Так получилось, что в восьмом веке до н. э. культ Нанайи получил распространение сразу в трех крупнейших странах древнего востока: Вавилонии, Эламе и в Ассирии. Неудивительно, что тогда же Нанайя начала приобретать черты универсальной богини, соединившей в себе атрибуты многих других богов и богинь. Тогда же, в ново-ассирийскую эпоху (8-7 века до н. э.) о ней был сложен такой двуязычный шумеро-аккадский гимн:
"Моя госпожа, Син, Инанна, рожденная .. я - тоже самое.
      "Мудрая дочь Сина, любимая сестра Шамаша, я сильна в Борсиппе,
      "Я храмовая блудница в Уруке, у меня тяжелые груди в Дадуни,
      "Я с бородой в Вавилоне, но все же, я - Нанайя.
      "Ур, Ур, храм великих богов, я - тоже самое.
      "Меня называют дочерью Ура, царицей Ура, дочерью благородного Сина, которая ходит вокруг и заходит в каждый дом,
      "Святой, которая держит законы; она забирает юношу в его расцвете, она уводит деву из ее спальни, но все же, я - Нанайя."
      В 646 году до н. э. ассирийский царь Ашшурбанипал завоевал Элам и освободил Нанайю из плена. Он так описал это событие в своих анналах:
      "Богиня Нанайя, которая гневалась 1635 лет, и пошла жить в Элам, в недостойное ее место, сейчас, в наши дни, когда она и ее божественные предки призвали меня править странами, приказала мне вернуть ее божественность такими словами: "Ашшурбанипал, выведи меня из проклятого Элама, введи меня в Эанну."
      Эти слова, сказанные в незапамятные времена, открылись народу только теперь, в последние дни. Я взял за руку великую богиню, и она повела меня прямо в Эанну с радостью в сердце. В месяце Кислиму, в первый день, я привел ее в Урук и дал ей зайти в ее вечную обитель, храм Эхилианна, любимый ею".
      1635 лет - это, конечно, риторическое преувеличение, на самом деле эламский плен Нанайи продолжался 512 лет. Проклятья в адрес Элама, вложенные в уста Нанайи, тоже вряд ли уместны: ее культ прочно укоренился в Эламе, а ее храм в Сузах вскоре стал одним из богатейших храмов ближнего востока. В эллинистическую эпоху это богатство стало опасным. Дело в том, что эллинистические цари опирались на наемные армии, пожиравшие большую часть бюджета, и хроническая нужда в деньгах оказалась сильнее страха перед гневом богов. Особенно в тяжелом положении оказались Селевкиды после Апамейского мира 188 года до н. э. с Римом, по которому они потеряли греческие города западной Малой Азии, служившие им основным источником гоплитов. Уже в следующем 187 году Антиох третий пытался ограбить один из храмов Элама, но гнев богов оказался вещью вполне реальной: население фанатично защищало свои святыни, и Антиох был убит. Население отстояло и Иерусалимский храм от аналогичной попытки Селевка четвертого в 178 году. В 168 году Антиох четвертый все-таки ограбил Иерусалимский храм, чем спровоцировал восстание Маккавеев, а в 164 году он попытался ограбить и храм Нанайи в Сузах. 2 Книга Маккавеев так описывает это событие:
      "Когда царь пошел в Персию и с ним войско, которое казалось непобедимым, они поражены были в храме Нанайи через обман, употребленный жрецами Нанайи. Именно, когда Антиох, как бы намереваясь сочетаться с нею, пришел на то место, а бывшие с ним друзья пришли взять деньги как приданое, и жрецы Нанайи предложили их, и Антиох с немногими вошел во внутренность храма, - тогда они заключили храм, как только вошел Антиох, и, отворив потаенное отверстие в своде, стали бросать камни, и поразили предводителя и бывших с ним, и, рассекши на части и отрубив головы, выбросили их к находившимся снаружи."
      На самом деле, как мы знаем из Полибия, Антиох четвертый не был убит в храме Нанайи, а умер в Габах в Персии от болезни, но гнев богини, поразивший царя именно в такой форме, произвел тогда еще большее впечатление. Хронические попытки ограбления храмов привели в Эламе к тому же результату, что и в Иудее: национально-освободительной борьбе, принявшей религиозную форму. Как и в Иудее, правители независимого Элама приняли жреческий титул: в арамейских надписях Танг-и-Сарвак они называют себя "креслоносцами" (n'syb kwrsy') богов. Благодаря Библии, всем известно сейчас о восстании Маккавеев, но мало кто слышал о самом существовании Элама, в древности же все обстояло как раз наоборот: на восстание в Иудее мало кто обратил внимание, а чудо Нанайи прогремело на весь тогдашний мир.
      Около 140 года до н. э. парфянский царь, Митридат первый все же ограбил храм Нанайи, но именно парфянский период стал вершиной ее славы. Чудеса Нанайи продолжались. В вавилонском дневнике астрономических наблюдений за 133 год до н. э. содержится такое любопытное сообщение:
      "Он возвестил этим людям: "Нанайя вошла в Эзиду, что в Борсиппе" ]...] и люди, которые были с ним пошли в Борсиппу, а люди Борсиппы пели и радовались им. [...] Они ответили: "Богиня [...] головную повязку [...] Нанайя [... "Пророк] Нанайи [сказал]: "Я послан мощно разящей богиней. Этот храмовый совет [...]" Они ответили: "Иди к [...] возвращайся в свои города, не дай городу быть разграбленным и разрушенным, не отдавай богов в добычу вместо города." [...] Он ответил: "Я посланец Нанайи. Я не выдам город на позор и разграбление. Как рука мощно разящей богини в Эзиду [...]" Он ответил людям, которые были с ним: "Не слушайте слов [...] спасайте вашу жизнь[...]" Другие люди не приняли их речей, они говорили: "[...]"
      ...
      В том же месяце [кожаный свиток ] был написан гражданам (pulitanu, от греческого πολίται), которые были в Вавилоне, и был зачитан в обсерватории. В соответствии с ним, Камнашкири (от эламского kap-nuškir - "казначей"), эламский враг, который восстал против своего отца [...] который жил в Вавилоне, собрал против него войска и вышел [...] Они перешли реку, которая в Эламе, и разбили лагерь на расстоянии одной двойной стражи [...] вышли большие силы воевать один против другого. В восьмом месяце, в седьмой день [...] они достигли поражения вражеских войск. До рассвета остатки [...] вошли. Ура, сын эламского врага, [...] принес в жертву одного быка и пять овец перед этим посланцем. [...] положил ради спасения жизни".
      Текст, как видим, очень фрагментарный, но его общий смысл достаточно ясен: когда эламские войска подходили к Борсиппе, а парфянские власти не могли гарантировать безопасность жителей в городе, появился некий пророк, который от имени богини Нанайи предсказал, что ничего плохого не произойдет. Храмовый совет (kiništu) призывал граждан не слушать безответственных обещаний, и спасать свою жизнь бегством. Через несколько дней было получено официальное сообщение парфянского двора о том, что сын эламского царя восстал против своего отца, и в Эламе началась гражданская война.
      Подобные чудеса сделали свое дело, и к рубежу новой эры культ Нанайи распространился по всей Парфянской империи и за ее пределами. На западе, в Дура-Европосе на римской границе Нанайе был посвящен огромный храм, а вотивные надписи в честь Нанайи найдены в Хатре на Тигре, и даже в Пальмире, по ту сторону римской границы. На востоке, в старой парфянской столице, Нисе в современном Туркменистане, храму Нанайи принадлежал виноградник, а в Средней Азии и даже Северной Индии Кушанские цари чеканили монеты с ее изображением (см. иллюстрацию).
      С превращением зороастризма в государственную религию Сасанидов пришла старость богини. Эзида в Борсиппе в последний раз упоминается, как действующий храм, в четвертом веке в Вавилонском Талмуде (Трактат "Авода Зара" с. 11а), а культ Нанайи еще сохранился кое-где в Средней Азии и Северной Индии, но старушка уже не узнавала мира, в котором жила. В годы ее юности, боги были тесно связаны с определенным местным культом, расцвет ее славы пришелся на эпоху универсальных богов, вроде синопского Сераписа, египетской Изиды, "фригийской" (на самом деле, лувийской) Кибелы, персидского Митры, в ряду которых она сама была первопроходцем, но теперь и их время прошло. Торжество ислама принесло ей смерть. Все, что осталось от ее былой славы, это - мусульманское прозвище индийской богини Хингладж, некогда почитаемой в пакистанском Белуджистане - Нани ки Мандир. Даже старая соперница Нанайи, еще по Уруку, Иштар, оказалась куда более известной в своей загробной жизни, благодаря исключительно высоким художественным достоинствам поэмы "Сошествие Иштар во ад". Как выяснилось, никакая былая слава не заменит литературного таланта. Как и у людей, не правда ли?
      Библиография:
      Источники: D. D. Luckenbill, Ancient Records of Assyria and Babylonia, Chicago, 1927, vol.2, 812-813.
      Полибий, История, 9.31; Страбон, География, 18.1.16; 2 Книга Маккавеев 1.10-18.
      Erica Reiner, "A Sumero-Akkadian Hymn of Nanâ", Journal of Near Eastern Studies 33, 1974, pp. 221-236.
      A. J. Sachs, H. Hunger, Astronomical Diaries and Related Texts from Babylon, vol. 3 Diaries from 164 BC to 61 BC, Wien, 1996, 132, B Rev. 30-36, Lower edge 3-5, Left edge 1-5, D2 Rev. 13'-23'.
      Литература: G. Azarpay, "Nanâ, the Sumero-Akkadian Goddess of Transoxiana", Journal of the American Oriental Society 96, 1976, pp. 536-542.
   0x01 graphic
     Нанайя на кушанской монете
  

2. Кубаба (Кибела)

     Как возникает культ бога или богини? В конце четвертого века до н. э. греческий философ Эвгемер предложил, что все они были обожествленными в далеком прошлом царями и героями. Эвгемер жил, разумеется, в эпоху, когда обожествление правителей стало рутинной практикой, но при этом, надо заметить, что культ ни одного из эллинистических царей, включая самого Александра, ни позже, римских императоров, нигде не прижился. Эвгемеризм в целом неверен, будучи не более, чем наивной рационализацией религии. Однако имеется, по крайней мере, один пример того, как вполне реальная женщина стала богиней, культ которой просуществовал более двух тысяч лет и со временем распространился от Афганистана до Алжира.
     1. Киш
     Звали ее Ку-Баба, и жила она в 24 веке до н. э. в городе Кише в древней Месопотамии. Она была единственной женщиной, упомянутой в Шумерском царском списке, да и вообще первой известной женщиной, единолично правившей государством где бы то ни было, почти за тысячу лет до более известной египетской Хатшепсут. В царском списке Ку-Баба одна составляет третью династию Киша, правившую между династиями Мари и Акшака. Об обстоятельствах, при которых она пришла к власти рассказывает так называемая хроника Вайднера:
      "В царствование Пузур-Нираха, царя Акшака, пресноводные рыбаки Эсагилы ловили рыбу в пищу великого господина Мардука; но царские чиновники забрали рыбу. Рыбак ловил рыбу спустя 7 дней [...] в доме корчмарки Ку-Бабы [...] они принесли в Эсагилу. В это время [...] снова для Эсагилы [...] Ку-Баба дала хлеб и воду рыбаку, она помогла ему передать рыбу в Эсагилу. Царь Мардук, князь Океана, соблаговолил ей и сказал: "Да будет так!" Он передал корчмарке Ку-Бабе власть над всем миром".
     Хроника Вайднера - это довольно поздний вавилонский пропагандистский документ, трактующий всю историю, как серию поощрений и наказаний за почитание культа Мардука или пренебрежение к нему, причем происходит это в эпоху, когда не только храма Мардука, Эсагилы, но и самого Вавилона в помине не существовало. Несмотря на абсурдную историософию, хронология хроники Вайднера, возможно, заслуживает большего доверия, чем хронология царского списка. Согласно хронике, Ку-Баба была современницей царя Акшака, Пузур-Нираха, в то время как в царском списке династия Акшака следует за третьей династией Киша, искусственно отрывая от Ку-Бабы ее сына, Пузур-Сина, и внука, Ур-Забабy, которые составляют там отдельную, четвертую династию Киша. Достоверно известно, что автор царского списка располагал династии, правившие одновременно в разных городах, одну за другой, чтобы создать иллюзию единой царской власти в Шумере и Аккаде с допотопных времен.
     Имя Ку-Бабы - теофорное, оно значит по-шумерски - "Чистая (дева богини) Бау". Проблема в том, что Бау была чисто лагашской местной богиней, и за пределами Лагаша ее культ совершенно не был известен. Имя Ку-Баба тоже - типично лагашское женское имя, совершенно неуместное в семитском Кише, и поэтому вполне возможно, что Ку-Баба происходила из Лагаша. Как же эта лагашская корчмарка, ставшая кишской царицей, ухитрилась стать богиней, да еще и не в самой Месопотамии, а в далекой Малой Азии? Все дело, по-видимому, в том, что Саргон Древний, основатель династии Аккада, начал свою карьеру как виночерпий при дворе внука Ку-Бабы, Ур-Забабы. Внук же Саргона, Нарам-Син, стал первым в Месопотамии царем, обожествленным при жизни. При этом, Нарам-Син обожествил не только себя, но и своего деда Саргона и, по-видимому, также основательницу династии Киша, Ку-Бабу. Ведь Саргон сверг не Ур-Забабу, а царя Урука, Лугальзагеси, и первое время, до основания им новой столицы, города Агаде (Аккада) в предместье Киша, он тоже считался царем Киша. И Саргон, и Нарам-Син совершали походы в Малую Азию, и последний из них, скорее всего, и занес туда культ Кубабы. Получилась парадоксальная ситуация: ни культ Саргона, ни культ Нарам-Сина не пережили эпохи Саргонидов, да и вообще, к обожествлению царей в Месопотамии относились с большим подозрением, а вот культ Кубабы не только пустил корни в Малой Азии, но и распространился далеко за ее пределы.
     2. Киликия и Кархемиш
     Богиня Кубаба впервые появляется в начале второго тысячелетия до н. э. в письмах из колонии ассирийских купцов в городе Каниш (совр. Кюль-тепе) в юго-восточной Малой Азии, затем в середине второго тысячелетия в хеттских ритуальных текстах среди богов страны Киццуватна, как хетты называли Киликию. В Киликии в то время говорили по-лувийски, но в религии там было сильно хурритское влияние, и все остальные боги Киццуватны были хурритского происхождения. На этом основано мнение о том, что культ Кубабы попал в Малую Азию при хурритском посредничестве, однако утверждение, что Кубаба была отождествлена с хурритской богиней Хепат, ни на чем не основано: в Киликии Хепат почиталась под своим собственным именем, совершенно отдельно от Кубабы. Вообще, на протяжении всего второго тысячелетия Кубаба оставалась в Малой Азии довольно второстепенной богиней. Только в начале первого тысячелетия она стала верховной богиней города Кархемиша. Произошло это при следующих обстоятельствах. После падения Хеттской империи, боковая ветвь правящей хеттской династии сохранила власть в Кархемише и продолжала пользоваться там вакантным титулом Великих Царей. Однако, в девятом веке до н. э. Катувас, носивший лувийский титул тарванис ("судья"), от которого произошло греческое слово тиран, сверг последнего Великого Царя. Новая династия нуждалась в новом божественном покровителе, и Катувас заявил в одной из своих надписей, что он "восстановил культ Кубабы", которая с тех пор получила титул Царицы Кархемиша. Разумеется, любая религиозная реформа всегда маскируется "восстановлением" старого, а не новшеством. Культ Кубабы не ограничивался Кархемишем, и был достаточно распространен и в других лувийских государствах юго-восточной Малой Азии.
     3. Фригия и Лидия
     Эммануэль Ларош предложил в 1960 г., что имя фригийской богини Кибелы (Kybele или Kybebe в греческой передаче) произошло от лувийской Кубабы. Однако в 1979 г. Клод Брикс интерпретировал фригийскую надпись matar kubileya, как "горная мать", по аналогии с греческим эпитетом Кибелы meter oreie, отрицая, таким образом, всякую связь между Кубабой и Кибелой. В ответ на это утверждение Марк Мунн заметил в 2004 г., что фригийская надпись в честь Кибелы была сделана в шестом веке до н. э. при лидийской гегемонии в Малой Азии, а в лидийском языке есть притяжательный суффикс -л, и имя Кибелы попало во фригийский язык через промежуточную лидийскую форму *Кubebleya. Действительно, трудно отрицать связь между Кубабой и Кибелой, поскольку форма Kybebe тоже существовала. Лидийский язык, в отличие от фригийского, принадлежал к Анатолийской группе языков, вместе с хеттским и лувийским, и поэтому естественно предположить, что и лидийская религия продолжала древне-анатолийскую традицию.
     Ни фригийская, ни лидийская литературная традиция не сохранились, но греческие и римские авторы предают в своем изложении некоторые мифы связанные с именем Кибелы. В их изложении ее мужем оказывается умирающий и воскресающий бог Аттис. По фригийской версии, в передаче Катулла, Кибела из ревности поразила Аттиса безумием, и он оскопил себя, а по лидийской версии, в передаче Павсания, Аттис погиб во время охоты на вепря. Трудно сказать, в какой мере эти версии соответствуют подлинным мифам - в обеих сильно этиологическое начало: версия Катулла объясняет, почему жрецами Кибелы служили кастраты, а версия Павсания - почему малоазийские галаты не употребляли в пищу свинину. При этом версия Павсания заслуживает большего доверия, поскольку сам Павсаний был уроженцем Лидии. Во Фригии центр культа Кибелы находился в городе Пессине, а в Лидии - в столице страны, Сардах. Около 270 г. до н. э. Пессин был завоеван кельтскими племенами галатов, которые тоже восприняли там культ Кибелы.
     4. Греция и Рим
     Как мы видели, переход культа Кубaбы из Месопотамии в Малую Азию и от лувийцев к лидийцам и фригийцам основан на более, или менее убедительных предположениях, а вот переход культа Кибелы из Фригии в Грецию и Рим прекрасно описан греческими и римскими авторами. Греческие колонисты в Малой Азии первыми познакомились с ее культом. Кибела почиталась в Эфесе, Милете, Магнезии и Кизике, и, по словам Геродота, скиф Анахарсис безуспешно пытался перенести ее культ из Кизика в Скифию. Там же, по-видимому, Кибела была включена в греческий мифологический комплекс, превратив Аталанту и Гиппомена (героев Калидонской охоты) во львов за то, что они совокуплялись в ее храме, и с тех пор Кибела изображалась, едущей в колеснице, влекомой парой львов.
     В 430 г. до н. э. в Афинах был убит жрец Кибелы, и афиняне истолковали эпидемию чумы, поразившую город в начале Пелопоннесской войны, как проявление гнева богини. Чтобы умилостивить ее, афиняне перенесли культ Кибелы из Фригии в Афины и построили в пригороде Афин, Керамике, ее храм - Метроон. Как уже упоминалось, Кибела почиталась в Афинах под именем "Горной Матери" (meter oreie), а ее жрецы назывались корибантами. В эллинистическую эпоху греки разнесли культ Кибелы по всему востоку: в Александрии в Египте был построен ее храм, но самое удивительное свидетельство о культе Кибелы было найдено в Ай-Ханум в древней Бактрии (в современном Афганистане) - это серебряный медальон с изображением Кибелы на колеснице, запряженной в пару львов (см. иллюстрацию).
     Римляне тоже перенесли к себе культ Кибелы, чтобы отвести ее гнев, выразившийся, по их мнению, в гибели всей римской армии в сражении при Каннах в 216 г. до н. э. В 203 г. делегация сената во главе со Сципионом Назикой отправилась в Малую Азию, чтобы привезти из Пессина в Рим священный камень богини. В Риме Кибела почиталась под именем Великой Матери Богов (Magna Mater Deorum), ее храм находился на Палатинском холме, а ее жрецы назывались "галлами" (galli), поскольку, как уже упоминалось, ее культовый центр в Пессине в это время был частью Галатии.
     Из Рима культ Кибелы распространился дальше на запад: ее храмы были построены в Лионе, в современной Франции и в городе Сетиф в Мавретании (совр. Алжир). Будучи почитаемой среди самых разных народов, Кибела стала универсальной богиней наряду с такими богами, как Изида, Серапис и Митра, чьи культы пытались в третьем веке н. э. конкурировать с набирающим силу христианством.
     Библиография:
     W. F. Albright, "The Anatolian Goddess Kubaba", Archiv für Orientforschung 5, 1928-29, p. 229.
     C. Brixhe, "Le nom de Cybèle", Die Sprache 25, 1979, pp. 40-5.
     J. D. Hawkins, "Kubaba at Karkamis and Elsewhere", Anatolian Studies, 31, 1981, pp. 147-176.
     E. Laroche, "Koubaba, déese anatolienne, et le problème des origines de Cybèle", Éléments orientaux dans la religion greque ancienne, Paris, 1960, pp. 113-128.
     M. Munn, "Kybele as Kubaba in a Lydo-Phrygian Context", Hittites, Greeks and Their Neighbors in Ancient Anatolia. An International Conference on Cross-Cultural Interaction, Emory University, 2004 (abstracts).
     0x01 graphic
   Кубаба
   0x01 graphic
   Кибела из Ай-Ханум
  
  

3. Изида

     Из всех универсальных богов поздней античности Изида - самая известная. Cвязанная с ней мифология подробно изложена Плутархом в отдельном трактате "Об Изиде и Озирисе", а ее культ, в той форме, какую он принял в Римской империи, не менее подробно описан Апулеем в 11-й книге его "Метаморфоз". Изида также и единственная из них, начaвшая свою карьеру сразу именно как универсальная богиня: никогда не было у нее никакого местного культа, и с самого начала Изида вместе с Озирисом почиталась как обще-египетская богиня. Тут-то и таится загвоздка: как же это может быть? Ведь весь обще-египетский пантеон сложился постепенно на базе местных культов. Да и сам Египет возник в начале третьего тысячелетия до н. э. после объединения Верхнего и Нижнего Египта, так навсегда и сохранив название "Две Страны". Изида же внезапно появилась в текстах пирамид эпохи 5-й династии в 25 веке до н. э. неизвестно откуда. У ее имени (Ỉst) нет никакой египетской этимологии: распространенная интерпретация "та, что от трона (st)" - неверна. Изображение трона пишется в ее имени по ребусному принципу, на котором основана вся система египетской письменности, но "та, что от трона" было бы по-египетски n-st, а не ỉst.
     В мифе об Изиде и Озирисе в изложении Плутарха настораживает упоминание Библа, куда Изида прилетела, обернувшись ласточкой, и где она нашла тело Озириса внутри одной из колонн царского дворца. Этот сюжет несомненно основан на финикийском мифе о рождении Адониса из ствола дерева, в которое превратилась его мать, дошедшем тоже лишь в передаче греческих и римских авторов (например, Овидий, "Метаморфозы", 10). Лукиан прямо отождествлял в своем трактате "О Сирийской богине" Адониса с Озирисом. Разумеется, греческие и римские изложения египетских и финикийских мифов очень позднего происхождения и не обязательно достоверно передают их содержание. Вместе с тем, связи между Египтом и Библом восходят еще ко временам 2-й династии: уже тогда египтяне начали приносить вотивные дары в храм верховной богини Библа, Баалат Гебал (b‛lt gbl בעלת גבל), которую они отождеcтвляли не с Изидой, а с Хатхор. Жена же Адониса, Астарта, более соответствовавшая Изиде, оставалась неизвестной в Египте вплоть до египетского завоевания Леванта при 18-й династии (16 в. до н. э.), когда она стала почитаться в Египте под своим финикийским именем. Но так ли это?
     В 2007 г. Ричард Штейнер заявил о сенсационном открытии: непонятные места в тексте заговора от укуса змеи в пирамиде Уни оказались написанными на самом деле египетскими иероглифами на западно-семитском диалекте. Наиболее очевидны следующие семитские фразы:
     (236) ''kbbh ỉtỉ ỉty bỉty'' ((קבבה אתא אתי ביתי - "Заговор: приди, приди в мой дом".
     (281) ''mmỉn ỉnw rrr twb ś ỉf w-ỉnw hnw'' (ממין אני? ריר ריר, טוב [אי]ש[ה] אף ואני הנה) - "Откуда я? Яд, яд - сладкий запах (из) носа, и я - здесь".
     Изида появляется впервые именно в этом тексте, и ее связь с самим заговором очевидна: согласно мифу, Изида создала из слюны Ра змею, ужалившую этого бога, а потом сама же его исцелила при помощи заклинания, в обмен на тайну настоящего имени бога солнца. Сам миф служил этиологическим объяснением происхождения этого заговора. Поскольку заговор - западно-семитский и попал в Египет, скорее всего, из Библа, вполне возможно, что и западно-семитская Астарта тогда же под именем Изиды была включена в египетский пантеон.
     Изида вышла за пределы Египта в самый канун эллинистической эпохи: в Афинах сохранилась надпись 333/2 г. до н. э., в которой говорится о разрешении гражданам финикийской колонии Китион на Кипре открыть в Пирее храм богини Афродиты Урании (т. е. Астарты), со ссылкой на прецедент египтян, которым уже ранее было разрешено открыть там храм Изиды (IG II2 337). Таким образом, точное время легализации культа Изиды в Афинах неизвестно, но, скорее всего, это произошло незадолго до 333/2 г. Оба решения, по всей видимости, тесно связаны с деятельностью оратора Ликурга, доминировавшего в тогдашней афинской политике. Александр простил Ликурга после фиванского разгрома в 335 г., но последний продолжал вынашивать планы освобождения от македонского господства и, как только царь отправился в свой восточный поход, он начал в тайне от македонян новую афинскую морскую программу. С этой целью Ликург и привлекал в Афины искушенных в морском деле финикийцев и египтян, подданных персидского царя.
     В эпоху эллинизма культ Изиды распространился как на запад, так и на восток. Из Вавилона парфянского времени до нас дошел небольшой частный архив экономических документов, принадлежавший вавилонянину по имени Рахмису - "милость Изиды" по-арамейски. В Риме судьба культа Изиды была более тернистой. С культом Изиды римлян познакомила Клеопатра во время своего знаменитого визита в Рим в 45 г. до н. э. Цезарь в своем завещании распорядился легализовать культ Изиды в Риме, но Октавиан Август отказался выполнить этот пункт завещания своего отчима, ссылаясь на "безнравственность" этого культа. Несмотря на это, храм Изиды продолжал функционировать в Риме нелегально, вплоть до скандала, разразившегося при Тиберии. Иосиф Флавий так его описывает:
     " В это же самое время не прекращались в Риме бесстыдства, совершавшиеся в храме богини Исиды...
     В Риме жила некая знатная и славившаяся своею добродетелью женщина, по имени Паулина. Она была очень богата, красива и в том возрасте, когда женщины особенно привлекательны. Впрочем, она вела образцовый образ жизни. Замужем она была за неким Сатурнином, который был так же порядочен, как и она, и не уступал ей в хороших качествах. В эту женщину влюбился некий Деций Мунд, один из влиятельнейших тогда представителей всаднического сословия. Так как Паулина была слишком порядочная женщина, чтобы ее можно было купить подарками, как он узнал от подосланных лиц, Деций возгорел еще большим желанием обладать ею, так что обещал за единожды дозволенное сношение с нею заплатить ей целых 200 000 аттических драхм. Однако Паулина не склонилась и на такое щедрое вознаграждение, и тогда юноша, не будучи далее в силах переносить муки [неудовлетворенной] любви, решил покончить с собою и умереть голодной смертью. Решив это, он не откладывал исполнения этого решения в долгий ящик и сейчас же приступил к нему. У Мунда жила одна бывшая вольноотпущенница отца его, некая Ида, женщина, способная на всякие гнусности. Видя, как юноша чахнет и озабоченная его решением покончить с собою, она явилась к нему и, переговорив с ним, выразила твердую уверенность, что при известных условиях вознаграждения сможет ему доставить возможность иметь Паулину. Юноша обрадовался этому, и она сказала, что ей будет достаточно всего 50 000 драхм для того, чтобы овладеть Паулиною. Подбодрив таким образом Мунда и получив от него требовавшуюся сумму денег, она пошла не тою дорогою, какою пошел он, так как видела, что той женщины за деньги не купишь. С другой стороны, зная, как ревностно относится Паулина к культу Исиды, она выдумала следующий способ добиться своей цели: явившись к некоторым жрецам [Исиды] для тайных переговоров, она сообщила им, под величайшим секретом, скрепленным деньгами, о страсти юноши и обещала сейчас выдать половину всей суммы, а затем остальные деньги, если жрецы как-нибудь помогут Мунду овладеть Паулиною. Жрецы, побужденные громадностью суммы, обещали свое содействие. Старший из них отправился к Паулине и просил у нее разрешения переговорить с нею наедине. Когда ему это было позволено, он сказал, что явился в качестве посланца от самого бога Анубиса, который-де пылает страстью к Паулине и зовет ее к себе. Римлянке доставило это удовольствие, она возгордилась благоволением Анубиса и сообщила своему мужу, что бог Анубис пригласил ее разделить с ним трапезу и ложе. Муж не воспротивился этому, зная скромность жены своей. Поэтому Паулина отправилась в храм. После трапезы, когда наступило время лечь спать, жрец запер все двери. Затем были потушены огни, и спрятанный в храме Мунд вступил в обладание Паулиною, которая отдавалась ему в течение всей ночи, предполагая в нем бога. Затем юноша удалился раньше, чем явились жрецы, не знавшие об этой интриге. Паулина рано поутру вернулась к мужу, рассказала ему о том, как к ней явился Анубис и хвасталась перед ним, как ласкал ее бог. Слышавшие это не верили тому, изумлялись необычайности явления, но и не могли согласиться с таким невероятным событием, тем более, что знали целомудрие и порядочность Паулины. На третий день после этого события она встретилась с Мундом, который сказал ей:
     "Паулина, я сберег 200 000 драхм, которые ты могла внести в свой дом. И все-таки ты не преминула отдаться мне. Ты пыталась отвергнуть Мунда. Но мне не было дела до имени, мне нужно было лишь наслаждение, а потому я и прикрылся названием Анубиса". С этими словами юноша удалился. Паулина теперь только поняла всю дерзость его поступка, разодрала на себе одежды, рассказала мужу о всей этой гнусности и просила его помочь ей наказать Мунда за это чудовищное преступление. Муж ее [немедленно] сообщил обо всем императору.
     Подвергнув дело относительно участия жрецов самому строгому и точному расследованию, Тиберий приговорил к пригвождению к кресту их и Иду, которая была виновницею всего этого преступления, совершенного столь гнусно над женщиною. Затем он велел разрушить храм Исиды, а изображение богини бросить в реку Тибр. Мунда он приговорил к изгнанию, полагая, что наказал его таким образом достаточно за его любовное увлечение.
     Таковы были позорные поступки жрецов храма Исиды". (Иосиф Флавий, "Иудейские древности", 18.3.4, перевод Г. Генкеля)
     Только при Калигуле культ Изиды был наконец формально разрешен в Риме. Во 2-3 вв. н. э. он стал самым популярным среди мистических культов, конкурировавших тогда с набирающим силу христианством. Храм Изиды на острове Филэ (Phylae) на южной границе Египта оказался последним языческим храмом действовавшим на территории Римской империи. Указ Феодосия от 380 г. о закрытии всех языческих храмов на него не распространился из-за того, что по договору между Римом и царством нобатов (Нубия) последние раз в году посещали храм в Филэ и увозили оттуда статую богини, а затем возвращали ее после совершения местных обрядов. Поскольку римляне сами пригласили нобатов в 350 г. для разгрома племени блеммиев, угрожавших южным границам римского Египта, нарушать этот договор не было в их интересах. Только после принятия христианства царем нобатов в 545 г. при императоре Юстиниане римские власти смогли закрыть этот храм.
     В наше время Изиды оказалась единственной из универсальных богов поздней античности, культ которой иногда пытаются возродить. Изида прочно вошла в репертуар молодежной субкультуры, известной на Западе как New Age, и стала даже героиней телесериaла для подростков.
     
      Библиография:
    Laurent Bricault, Recueil des inscriptions concernant les cultes isiaques (RICIS), 2005
   Jitse H. F. Dijkstra, Philae and the End of Egyptian Religion, 2008
   Maria MЭnster, Untersuchungen zur Göttin Isis: vom Alten Reich bis zum Ende des Neuen Reiches. Mit hieroglyphischem Textanhang (MЭnchner Дgyptologische Studien, Vol. 11). Hessling, Berlin 1968
     Harry Eilenstein, ISIS: Die Geschichte der Göttin von der Steinzeit bis heute, BOD, Norderstedt 2011
     R.E Witt, Isis in the Ancient World, 1997
   Статья Р. Штейнера (на иврите): http://hebrew-academy.huji.ac.il/PDF/steiner.pdf
   0x01 graphic
   Пирамида Уни
   0x01 graphic
   Храм Изиды в Филэ
   0x01 graphic
   Жрица Изиды

4. Серапис

     Из всех универсальных богов поздней античности Серапис был самым загадочным. Культы всех остальных таких богов (Нанайи, Изиды, Кибелы, Митры) прослеживаются с глубокой древности и имеют некоторое развитие. О Сераписе же Джефферсон Моне пишет: "Simply put, Serapis (Sarapis, Zaparrus) was an invented god". Здесь чувствуется несколько пренебрежительное отношение к древним язычникам, что мол ни придумай, всему поверят. Нет, я не хочу сказать христианам: "кто бы говорил", совсем наоборот, я хотел бы здесь отыскать древние корни культа Сераписа. Впрочем, какая-то связь между культом Сераписа и христианством действительно имеется. С одной стороны, "конвенциональные" язычники их путали (см. Historia Augusta, Firmus, Saturninus, Proculus et Bonosus, 8), c другой стороны, штурм александрийского серапеума вооруженной толпой христиан в 391 г. был воспринят обеими сторонами, как символ окончательной победы христианства, и это событие было описано как с христианской (Руфин, Созомен), так и с языческой (Эвнапий) точки зрения. Причем христиане считали культ Сераписа серьезным противником не только в контексте взаимного насилия, столь характерного для Александрии, но и интеллектуально: диалог "Октавий" Минуция Феликса, лучший, на мой взгляд, образец раннехристианской полемической литературы, начинается с того, что язычник Цецилий, друг Октавия, подносит к губам руку, увидев статую Сераписа в Остии, и тогда христианин Октавий начинает его переубеждать.
     Представление об искусственном характере культа Сераписа основано на полной очевидности той цели, с которой он был введен. Всякий греческий город имел своего бога-покровителя, который был там самым почитаемым, независимо от его места в олимпийском пантеоне. Основывая колонию, греки всегда спрашивали оракула о боге-покровителе нового города. Александрия в Египте была первой новой греческой колонией, основанной после более чем столетнего перерыва, и ее покровителем стал новый бог - Серапис. Не ясно, когда был введен его культ: сразу при Александре, при Птолемее первом Сотере, или при Птолемее третьем Эвергете. Чарльс Веллес предложил, что Александр предпринял трудный и опасный переход через пустыню в оазис Сива для того, чтобы получить оракул о боге-покровителе Александрии. Если это так, то неизвестно, какой ответ дал этот оракул, но Тацит утверждает, что в деревне Ракотис, на месте будущей Александрии, издавна существовал храм Сераписа и Изиды ("История" 4.84), и тогда естественно предположить, что этот местный бог и стал покровителем нового города. По мнению Плутарха ("Об Изиде и Озирисе" 29), египетским прототипом этого Сераписа был Озирис-Апис (Wsỉr-ḥpw), то есть священный бык Апис после смерти. Центром культа Аписа был естественно не захолустный Ракотис, а Саккара возле Мемфиса, где хранились мумии священных быков. Этот заупокойный комплекс греки называли серапеумом, что тоже подтверждает происхождение Сераписа от Озириса-Аписа. Более того, в Саккаре был найден греческий папирус времени правления Александра, в котором некая Артемисия дочь Амасиса призывает бога по имени Осерапис отомстить отцу своей умершей дочери за ее смерть. Имя Осерапис естественно может служить переходной формой от египетского Wsỉr-ḥpw к греческому Серапису. И наконец, хронологически самые ранние литературные упоминания Сераписа тоже относятся к эпохе Александра. Сoгласно Плутарху ("Александр" 73) Александр, вернувшись в Вавилон, незадолго до смерти, нашел во дворце человека, сидящего на троне, который на допросе показал, что бог Серапис освободил его из тюрьмы, а по Арриану ("Анабасис" 7.26), когда Александр уже был смертельно болен, его друзья, Пифон, Аттал, Демофон, Певкест, Клеомен, Менид и Селевк, пошли ночевать в храм Сераписа, чтобы получить во сне оракул о возможности спасения царя. Все это может быть и анахронизмом, хотя Арриан и ссылается на "Эфемериды" - официальный дневник событий, ведшийся при дворе Александра: ведь "Эфемериды" никогда не были опубликованы, и были известны Арриану только через воспоминания Птолемея, будyщего царя Египта, который и ввел культ Сераписа. Карл Лееманн-Гаупт предложил еще в 1904 г., что "храм Сераписа" у Арриана был на самом деле храмом вавилонского бога пресных вод Эа, эпитетом которого было Šar-apsî - "Царь Океана". Эта гипотеза справедливо не получила распространения, так как очень сомнительно, что македонские офицеры разбирались в эпитетах вавилонских богов. Однако, Серапис несомненно почитался на селевкидской территории: надпись в его честь третьего века до н. э. была найдена в древней Гиркании (совр. Туркменистан), а статуэтка Сераписа - даже в Баграме в Афганистане (см. иллюстрацию). По одной из четырех версий происхождения культа Сераписа у Тацита, статую Сераписа привез Птолемей третий из Селевкии Пиэрийской - порта Антиохии, то есть тоже с селевкидской территории. В 1944 г. на месте александрийского серапеума нашли 10 надписей, заложенных в фундамент этого храма, и написаны они от имени Птолемея третьего, подтверждая именно эту версию. Селевкия Пиэрийская - место тоже необычное: она была основана Селевком первым на месте единственной греческой колонии восьмого века до н. э. в Леванте - Аль-Мины. Уж если где-то могло произойти слияние культа какого-то греческого бога с местным культом, так там этому самое место, но у нас нет ни малейшего представления, каким богам там поклонялись, поскольку не сохранилось никаких литературных источников об этой колонии, ни греческих, ни ассирийских, и даже ее древнее название остается неизвестным (отождествление Аль-Мины с Посидеем Геродота, по-видимому, ошибочно).
     Центральное место в истории культа Сераписа занимает так называемая "синопская легенда". Вот она полностью, в изложении Тацита:
     "Из наших писателей никто еще достойным образом не рассказал о происхождении этого божества. Египетские жрецы говорят о нем следующее. Первый из македонян, кто сумел превратить Египет в мощную державу, был царь Птолемей. Когда он обносил стенами только что основанную в ту пору Александрию, строил в ней храмы и создавал религиозные обряды, ему было видение, - во сне предстал ему юноша необычайного роста и редкой красоты и приказал: "Пошли самых верных друзей своих в Понт, дабы они привезли оттуда мое изображение. Царству твоему оно принесет счастье, а храму, где его поставят, - величие и славу". Едва юноша произнес эти слова, как огненный вихрь вознес его на небо. Встревоженный пророческим видением, Птолемей рассказал о нем египетским жрецам, опытным в толковании вещих снов. Те признались, однако, что почти ничего не слыхали о Понте и народах, живущих за пределами Египта. Тогда Птолемей обратился к Тимофею, афинянину из рода Евмолпидов, которого он еще раньше вызвал из Элевсина, поручив руководить отправлением священных обрядов, попросил его объяснить видение и истолковать волю божества. Тимофей расспросил людей, бывавших в Понте, и узнал от них, что есть в этих краях город, называемый Синопа, а недалеко от города - древний храм, известный у жителей под именем храма Юпитеру Диту (т. е. Плутону): в святилище, рядом со статуей самого божества, стоит и изображение женщины, которую многие считают Прозерпиной (т. е. Персефоной). Но Птолемей был царь, и как то свойственно царям, действовал быстро, лишь пока ему угрожала опасность; видя, что все кругом по-прежнему спокойно, он снова стал больше помышлять о развлечениях, чем о почитании богов, мало-помалу забыл о пророчестве и обратился к другим делам, как вдруг тот же юноша явился ему в еще более грозном облике и сказал, что, если царь не исполнит приказания, немедленная гибель ждет и его самого, и его царство. Жителями Синопы правил в ту пору царь Скидрофемид; Птолемей тут же отправил к нему послов с дарами, велев им по дороге посетить святилище Аполлона Пифийского. Плавание их было удачно, и бог сказал им вполне ясно, что они должны ехать и возвратиться с изображением его отца, статую же сестры оставить на прежнем месте.
      Прибыв в Синопу, послы вручили Скидрофемиду подарки, передали ему просьбу Птолемея и умоляли его эту просьбу исполнить. Царь не знал, что делать, - веление божества приводило его в трепет, народ требовал, чтобы статуи никто не касался, и своим буйством внушал Скидрофемиду ужас: однако подарки и обещания послов делали свое дело, и он все больше склонялся на их сторону. Так прошло три года, в течение которых Птолемей не ослаблял своих усилий и не скупился на подношения; от него приезжали послы все более высокого ранга, росло число прибывавших из Египта кораблей, все увеличивался вес золота, которое они привозили. Грозная тень явилась Скидрофемиду, приказала не медлить долее и тотчас выполнить веление бога. Он продолжал колебаться. Тогда на него обрушились беды; начались болезни, гнев небес, день ото дня все более неумолимый, разразился над жителями Синопы. Царь собрал народ и стал говорить о велении божества, о видениях, которые являлись ему и Птолемею, о несчастьях, все более свирепо терзавших Синопу. Жители не хотели слушаться царя; они ненавидели египтян, боялись за себя и кончили тем, что выставили у храма охрану. Поэтому и приходится так часто слышать, будто статуя сама поднялась на один из кораблей, стоявших у берега. Не меньшее удивление вызывает и та невиданная быстрота, с которой суда прошли огромное расстояние от Синопы до Египта: уже на третий день они появились в гавани Александрии" ("История" 4.83-84, перевод Г.С Кнабе).
     Версия Плутарха - очень похожа и отличается лишь некоторыми деталями:
     "Птолемей Сотер увидел во сне колоссальную статую Плутона в Синопе, не зная, как она выглядит и никогда ее не видев, во сне же статуя просила его как можно скорее перенести ее в Александрию. У него не было ни информации, ни возможности узнать о том, где эта статуя находится, но, рассказав о своем видении друзьям, он узнал от много путешествовавшего Сосибия, что тот видел в Синопе точно такую же статую, как ту, что царь, по его мнению, видел во сне. Поэтому, Птолемей послал в Синоп Сотела и Дионисия, которым после долгого времени, с большими трудностями и не без божественной помощи, удалось украсть статую и увести ее. Когда они привезли ее в Египет и показали, Тимофей, интерпретатор священных законов, Манефон сибеннит и их сотрудники предположили, что это статуя Плутона, основывая свое мнение на Кербере и змее, связанных с ней, и убедили Птолемея, что эта статуя никого иного из богов, нежели Сераписа. Он определенно не носил этого имени, когда он прибыл из Синопа, но после его появления в Александрие, он принял то имя, которое Плутон носит среди египтян, а именно - Серапис" ("Об Изиде и Озирисе" 28).
     Египтологи относятся крайне скептически к этой легенде, утверждая, что под Синопом имелся в виду не город на черноморском побережье Малой Азии, а холм Синопий, на котором стоял заупокойный храм Аписа в Саккаре, чье греческое название происходит от египетского S(t)-n- ḥpw - "место Аписа". Можно ли с порога отвергнуть "синопскую легенду" со всеми ее подробностями, включая даже правильно названное имя тогдашнего тирана Синопа? Теоретически можно, ведь и Тацит и Плутарх писали около 400 лет после описываемых событий. Проблема в том, что эта чисто египетская версия происхождения культа Сераписа не объясняет, по крайней мере, двух вещей: ни альтернативного имени Сераписа - Zaparrus, ни (и это главное) происхождения антропоморфной иконографии Сераписа. Ведь в Саккаре Озирис-Апис почитался в виде быка, и если Птолемею понадобилось антропоморфная статуя, он никак не мог ее там найти. Скорее уж название холма около Мемфиса подсказало ему, где ее нужно искать. Эту статую подробно описал Макробий (Сатурналии 1.20.13), и из его описания следует, что у ног Сераписа сидел вовсе не пес Кербер, а трехглавое чудовище, средняя голова которого была головой льва, правая - головой собаки, а левая - головой волка. Все три шеи чудовища были обвиты змеей, чью голову Серапис держал в руке. Cамой же характерной особенностью иконографии Сераписа была корзина для меры зерна (modius), стоящая у него на голове: она появляется на всех изображениях Сераписа от Лондона до Баграма и символизировала, разумеется, баснословное плодородие Египта. Что же это за бог? Как видим, его отождествление с Плутоном малоубедительно: чудовище не похоже на Кербера, змея была культовым животным Асклепия, а не Плутона, а корзину с зерном можно связать с Плутоном только через его жену Персефону, рядом с которой обычно изображали такую корзину.
     Попробуем все же отнестись всерьез к "синопской легенде". Синоп был колонией Милета, основанной в седьмом веке до н. э. в Пафлагонии, получившей свое название от страны Пала, известной из хеттских источников. Палайский язык был одним из анатолийских языков, родственных хеттскому, и от него сохранилось несколько клинописных ритуальных текстов, написанных хеттами, которые обычно писали ритуальные тексты на языках, понятных богам. В стране же Пала находился священный для хеттов город Нерик, центр культа Бога Грозы, героя цикла мифов о его борьбе со змеем Иллуянкой. Палайским именем этого бога, по-видимому, было Za-pár-waa, которое читалось как Цапарфа, и ритуальный палайский текст в его честь посвящен раздаче хлеба. Имя это, как видим, вполне соответствует второму имени Сераписа - Zaparrus, а связь с хлебом и змеей тоже имеется. Что же касается корзины на голове, то она упоминается в другом хеттском ритуальном текcте, известном как "хроника Пухану":
     "Так говорит Пухану, служитель Сармассу:
     Человек пред ним предстал в пестрое одетый.
     У него на голове лежит корзина.
     ...
     "Поглядите, превратился он в огромного быка,
     Поглядите, у него рог немного согнут!"
     Спрашиваю: "Отчего рог немного согнут?"
     Отвечает он тогда: "Я ходил в поход.
     Загораживала путь нам гора большая.
     Подошел тогда к ней бык, гору он подвинул.
     Море победили мы. Оттого и согнут рог!" (перевод В. В. Иванова по книге "Луна, упавшая с неба", Москва, 1977, с. 84, иногда исправлен)
     Хотя ничего и не говорит о палайском происхождении этого текста, сходство с Сераписом поразительное, включая корзину на голове и превращение в быка. Мог ли палайский культ Цапарфы сохраниться в эллинистической Пафлагонии? Cтрабон подробно описывает религиозную ситуацию в Понте и Каппадокии в первом веке н. э., и, в данном случае, ему можно верить, поскольку сам он был уроженцем Понта. Судя по его описанию, в обеих странах сосуществовали три вида культов: культ автохтонных богов (бога луны в Понте и бога грозы в Каппадокии), культ богини Ма, принесенный киммерийцами в восьмом веке до н. э. (Страбон связывает его с легендой о бегстве Ифигении и Ореста из Тавриды), и культы иранского происхождения, оставшиеся от персидской власти при Ахеменидах ("География" 12.2.3,5; 12.3.31,37; 15.3.15). В соседней Пафлагонии, где в эллинистическую эпоху правила династия скифского происхождения, что не мешало им возводить себя к гомеровскому герою Пилэмену (Непос, "Датам" 1-2), ситуация была, скорее всего, похожей.
     Итак, подведем итоги. Культ Сераписа был, по-видимому, введен еще Александром в связи с основанием Александрии на базе почитаемого в деревне Ракотис под именем Wsỉr-ḥpw египетского священного быка Аписа. Греки, однако, с иронией относились к египетским "звероподобным богам", и, поэтому Птолемей первый начал искать антропоморфное изображение этого бога. Греческое название холма, на котором стоял заупокойный комплекс священных быков в Мемфисе - Синопий - подсказало ему возможность начать поиски с Синопа на Черном море, откуда в Александрию и был перенесен древний культ палайского Цапарфы. Две альтернативные формы имени Сераписа: ранняя Осерапис и поздняя Zaparrus, свидетельствуют о таком совмещении. В этой реконструкции остается неясным упоминание храма Сераписа в Вавилоне уже при Александре и возможное дальнейшее изменение его культа при Птолемее третьем, в связи со строительством александрийского серапеума. Зато гипотеза о синопском происхождении Сераписа объясняет почему его культ никогда не получил распространения в самом Египте за пределами Александрии, а вне Египта никогда не считался египетским культом, в отличие от культа Изиды, который греки и римляне называли "египетскими мистериями".
     Культ Сераписа распространился по всей Римской империи при Флавиях, после того, как этот бог предсказал Веспасиану его грядущее императорское достоинство. Все, что осталось от Сераписа - это, практически вышедшее из употребления православное имя Серапион и слово цриф, произошедшее от серапеума в Ашкелоне (Вавилонский Талмуд, трактат 'Авода Зара', с. 11б), и означающее на современном иврите 'барак'.
     Библиография:
   Ph. Borgeaud; Z. Volokhine, "La formation de la légende de Sarapis: une approche tansculturelle". Archiv für Religionsgeschichte 2 (1), 2000
    O. Carruba, Beiträge zum Palaischen, Leiden, 1972, pp. 12-50.
     V. Haas, Der Kult von Nerik: ein Beitrag zur hethitischen Religionsgeschichte, Rome, 1970.
     C. F. Lehmann-Haupt, "Sarapis contra Oserapis", Klio 4, 1904, pp. 396-401.
     J. G. Macqueen, "Nerik and Its "Weather-God"", Anatolian Studies 30, 1980, pp. 179-187
     O. Soysal, "KUB XXXI 4+Kbo III 41 und 40 (Die Puhanu-Chronik). Zum Thronstreit Hattušilis I", Hethitica 7, 1987, pp. 173-254.
     C. B. Welles, "The Discovery of Sarapis and the Foundation of Alexandria", Historia 12, 1963, pp. 139-145.
   0x01 graphic
   Серапис

5. Митра

     Слово "митра" значит на обще-индо-иранском ("арийском") языке "договор". Бог Митра (во множественном числе) впервые появляется в хеттском договоре начала 14 века до н. э. между царем хеттов Суппилулиумой и царем Митанни Шаттивазой в списке богов - гарантов этого договора, наряду с другими арийскими богами: Индрой, Варуной и Насатьями. Митанни было хурритским государством, но в нем присутствовал также сильный арийский элемент, выражавшийся в именах царей и богов и в коневодческих терминах. После разделения ариев на иранцев и индийцев, Митра появляется в священных книгах и тех, и других: в Ведах в Индии в форме Mitra и в Авесте в Иране в форме Mithra. Несмотря на сравнительно позднюю запись этих текстов (Веды были записаны во втором веке до н. э., а Авеста, по-видимому, только в третьем веке н. э.), лингвисты считают на основании архаичности их языка, что они были сложены в конце второго тысячелетия до н. э. и долгое время бытовали в устной форме. Однако, архаичность языка - еще не гарантия древности самого текста: на многих древних языках продолжали писать сотни и даже тысячи лет после того, как они вышли из употребления. Зороастрийская традиция относит время жизни Заратуштры, которому приписывается написание Авесты, к седьмому веку до н. э., а Веды, во всяком случае, предшествуют появлению еретических учений Будды и Махавиры в пятом веке до н. э. В Ведах Митра входит в группу восьми солнечных богов Адитья, а в Авесте он - один из святых язатов. В обеих традициях Митра считался персонификацией договора, но ни в той, ни в другой он не имел собственного культа.
   Культ Митры впервые засвидетельствован в написанных по-эламски при Дарии первом (конец шестого века до н. э.) экономических документах из Персеполя, где регистрируется выдача продуктов для жертвоприношений богу Mišša-baka, как по-эламски передается древнеперсидская форма Miça baga - "бог Митра". Однако, в более поздних древнеперсидских надписях Артаксеркса второго и третьего (четвертый век до н. э.) имя Митры пишется уже не в древнеперсидской, а в мидийской (Mithra) или индийской форме (Mitra). В пятом веке до н. э., тоже при Ахеменидах, Митру упоминает и Геродот (1.131) в индийской форме, считая его при этом почему-то женским божеством.
     В эллинистическую эпоху культ Митры сохранился в северо-восточной Малой Азии, где к власти пришли династии иранского происхождения. В Коммагене, где правила династия Оронтидов, потомков бактрийца Оронта, одного из участников Великого Восстания Сатрапов середины четвертого века до н. э., царь Антиох первый построил в первом веке до н. э. огромный погребальный комплекс, известный теперь под именем Немруд-даг. Митра упоминается там в одной из греческих надписей под именем Аполлон-Митра-Гелиос-Гермес, а его изображение появляется на рельефе вместе с фигурой царя. Тогда же Митра в виде всадника изображается на монетах Понтийского царства, где правили потомки другого участника восстания сатрапов - Ариобарзана. Этот поздне-иранский Митра явно превращается в солнечного бога, судя и по его греческому имени (Аполлон-Гелиос), и по его иконографии, характерной чертой которой становятся солнечные лучи, исходящие из его головы. С такими же лучами вокруг головы Митра изoбражен и на индо-скифских монетах того же первого века до н. э., и значительно позже, на сасанидском рельефе Ардашира второго.
     Образ индийского Митры тоже получает некоторое развитие, когда он перешел в буддизм под именем бодисатвы Майтрейи, который впервые упоминается в палийском каноне, записанном во время четвертого буддийского собора на Цейлоне в первом веке до н. э. В буддийской эсхатологии Майтрейя играет роль мессии, который должен явиться в конце света.
   Важнейшим событием в истории культа Митры стало возникновение римского митраизма - мистического культа, в котором Митра играл роль верховного божества. Плутарх утверждает ("Помпей" 24), что этот культ ввели киликийские пираты, борьбу с которыми Помпей получил в 67 г. до н. э. в качестве своей "провинции". Однако, теория малоазийского, да и вообще иранского происхождения митраизма наталкивается на серьезные затруднения. Во-первых, римский митраизм не получил никакого распространения ни в самой Малой Азии, ни вообще нигде на римском востоке. Старейший митреум был построен около 60 г. н. э. в лагере 15 Аполлонова легиона (XV Apollinaris legio) в Карнунтуме в Верхней Паннонии (совр. Австрии), и оттуда митраизм распространился в среде римских солдат пограничных легионов вдоль Дуная, Рейна, в Британии и в Северной Африке. Во-вторых, митраистская иконография не имеет ничего общего с образом иранского Митры. Здесь сразу надо оговориться, что о римском митраизме приходится судить почти исключительно на основе иконографии. Не сохранилось никаких священных митраистских текстов, за исключением маловразумительной митраистской литургии (папирус N 574 в Bibliothèque Nationale в Париже), и никаких вообще литературных источников, за исключением сравнения символизма митреума с символизмом пещеры у Платона в сочинении философа третьего века, Порфирия, "О гроте нимф в Одиссее". В иконографии же митраизма центральное место занимает так называемая сцена тавроктонии - изображение Митры, закалывающего быка, которого одновременно атакуют собака, змея, скорпион и ворон. Реже появляются и другие сюжеты: Митра, рождающийся из скалы, и Митра, пирующий вместе с богом солнца, сидя на шкуре быка. Все эти сцены не имеют решительно никаких аналогий ни в иранских, ни в индийских мифах, связанных с именем Митры. В 1989 г. Дэвид Юланси предложил радикально новую интерпретацию сцены тавроктонии, согласно которой она служит не иллюстрацией какого-то мифа, а символическим изображением нескольких созвездий. Такая интерпретация естественно напрашивается, поскольку сцена тавроктонии нередко изображается в кольце знаков зодиака, среди которых скорпион, атакующий быка, занимает положенное ему место. Но главное даже не это. В 128 г. до н. э. греческий астроном Гиппарх установил, что созвездия сдвигаются на один градус примерно за сто лет. В результате, точки равноденствия меняют знак зодиака через каждые 2160 лет. Например, сейчас солнце находится во время весеннего равноденствия в созвездии Рыб, но с 1658 г. до н. э. по 498 г. н. э. оно находилось в созвездии Овна, а с 3814 г. до н. э. по 1658 г. до н. э. - в созвездии Тельца. Таким образом, закалывая быка, Митра переводил вселенную из "эпохи Тельца" в "эпоху Овна". Более того, согласно геоцентрической космографии, "небесный экватор" проходил в "эпоху Тельца" через созвездия Скорпиона, Ворона, Гидры и Пса (см. иллюстрацию ? 4), которых в сцене тавроктонии представляют соответственно скорпион, ворон, змея и собака. Если же митреум действительно символизировал материальный мир, как пещера Платона, то сцена рождения Митры из скалы изображала вид снаружи на этот мир, из которого выходит Митра, в роли царя вселенной. Получается, что, хотя сами римляне и называли митраизм "персидскими мистериями", это была чисто римская псевдо-научная доктрина, ничего общего не имевшая с иранской религией, кроме самого имени Митры. При всей своей убедительности, теория Юланси не объясняет именно использования имени Митры в этой доктрине. Причем имя Митры проблематично и с точки зрения иранской филологии. Дело в том, что на среднеиранских языках имя Митры произносилось как Михр по-парфянски, или как Миши по-согдийски, при этом имя Mytr или Mytrg тоже имеется в парфянском и в согдийском языках, но происходит оно не от иранского Митры, а от буддийского Майтрейи! Что бы понять, каким образом бодисатва Майтрейя проник в римский митраизм, следует вспомнить мессианскую роль Майтрейи. Ведь митраисты, скорее всего отсчитывали конец "эпохи Тельца" назад от ожидаемого конца "эпохи Овна" в 498 г. Отголосок того, что они считали эту дату концом света и временем пришествия мессии, сохранился в Вавилонском Талмуде, где в тракрате Санхедрин (с. 97а-б) содержится следующий любопытный отрывок:
     "Сказал мудрец из дома Илии: "шесть тысяч лет - время вселенной, две тысячи лет хаоса (т. е. 3761-1761 гг. до н. э.), две тысячи лет закона (т. е. 1761 г. до н. э. - 240 г. н. э.), две тысячи лет дней мессии (т. е. 240-2240 гг.)". Когда же за грехи наши произошло то, что произошло (т. е. прошел 240 г.), сказал рабби Илия рабби Иуде, брату рабби Сала Праведника: "Мир просуществует не меньше, чем 85 юбилеев (т. е. до 490 г. н. э.), а в последний юбилей придет сын Давида". Сказал ему: "В начале или в конце (последнего юбилея)?" Сказал ему: "Не знаю". "Включая или не включая (последний юбилей)?" Сказал ему: "Не знаю". Рабби Аши сказал: "Так сказал ему: До тех пор - не ожидай его, а с тех пор и дальше - ожидай его". Послал рабби Ханан сын Тахалифа (письмо) рабби Иосифу: "Я нашел одного человека со свитком в руке, написанном по-ассирийски (т. е. по-арамейски) и на святом языке (т. е. на иврите). Я сказал ему: Откуда у тебя? Он сказал мне: Я служил наемником в римской армии и нашел его в римских архивах. В нем было написано: После 4291 года от сотворения мира (т. е. в 531 г. н. э.) наступит конец света. Тогда начнутся войны крокодилов, война Гога и Магога и остальные дни мессии"."
   Как видим, три двухтысячелетних эпохи здесь вполне соответствуют эпохам Тельца, Овна и Рыб митраизма, а из трех дат возможного прихода мессии две последние очень близки к концу митраистской "эпохи Овна". Более того, перед нами, по всей видимости, единственная в своем роде прямая цитата и какого-то мессианского сочинения, на митраистский характер которого безошибочно указывает его армейское происхождение.
     Итак, если образ Майтрейи в роли мессии повлиял на выбор Митры в качестве верховного бога митраизма, возникает законный вопрос, где римляне с ним познакомились? Ответ на этот вопрос возможно кроется в одной из самых поразительных эпиграфических находок последнего времени. В пещере Кара-Камар в южном Узбекистане была найдена в 2000 г. латинская надпись следующего содержания:
      PANN(onicus) G(aius). REX AP(ollinaris). L(e)G(ionis) - "Паннонец Гай Царь Аполлонова легиона".
     Надпись, как видим, принадлежит тому самому 15 Паннонскому легиону, в лагере которого был построен первый митреум. Более того, сама пещера, в которой была найдена надпись, служила, по всей видимости, митреумом! 15 легион был сформирован в 53 г. до н. э. Юлием Цезарем, и в 37 г. до н. э. он принимал участие в парфянском походе Антония, закончившимся полным разгромом и капитуляцией всей римской армии. Царь Ород второй поселил пленных римлян в Маргиане на границе с Согдом и Бактрией, но в 20 г. до н. э. Фраат четвертый вернул их Августу. Это был единственный случай возвращения римских пленных противником, и в высшей степени заманчиво предположить, что они-то и принесли имя Митры-Майтрейи в Рим. Митреум и надпись из Кара-Камар скорее всего не имеет прямого отношения к этому эпизоду, поскольку они датируются вторым или третьим веком н. э., а 15 легион еще не раз воевал против парфян, теряя множество пленных, но сама возможность предложенного здесь развития событий все же остается.
     Римский митраизм не дожил до конца "эпохи Овна". Дело даже не столько в триумфе христианства, сколько в варваризации римской армии, которая выбила из-под митраизма его социальную основу. Однако в середине третьего века н. э. от зороастризма отделилось манихейство, в котором Митра (Михр) занял, возможно под прямым влиянием римского митраизма, очень похожую позицию. Манихейский Митра называется "Третьим Посланником", который начинает третий и последний этап борьбы добра со злом. Манихейство разнесло культ Митры от Уйгурии до Боснии, но вскоре оно повсюду уступило место исламу. Только в буддизме культ Майтрейи дожил до наших дней, распространившись от Японии до Калмыкии, и от Цейлона до Бурятии. Так Митра оказался единственным из универсальных богов поздней античности, которому удалось внедриться в одну из мировых религий, пришедших на смену их культов.
      Библиография:
     W. Sundermann, "Mithra in Manicheism", Encyclopaedia Iranica, 2002
     D. Ulansey, The Origins of the Mithraic Mysteries, Oxford, 1989 (1991 revised edition)
     Y. Ustinova,"New Latin and Greek Rock-Inscriptions from Uzbekistan," Hephaistos: New Approaches in Classical Archaeology and Related Fields 18, 2000, pp. 169-179.
  
  
  
  
   0x01 graphic
   Небесный экватор в эпоху тельца
   0x01 graphic
   Тавроктония в окружении знаков зодиака
   0x01 graphic
   Митра и Антиох в Немруд-даг

6. Сабазий

   Наиболее характерной особенностью культа Сабазия является, как это ни странно, характер его изучения в 19-20 веках. Сабазию приписываются без всякого основания культы, не имеющие к нему никакого отношения. Отделить реальные сведения о Сабазии от беспочвенных фантазий оказалось для меня самым трудным при написании этого очерка. Объясняется такое положение вещей, скорее всего, восточноевропейским ареалом распространения этого культа (Балканы и Северное Причерноморье), где безудержная фантазия во всем, что касается древней истории этого региона просто зашкаливает.
   Начать с того, что происхождение культа Сабазия обычно связывают с фигурой "фракийского всадника" - изображением всадника, поражающего дракона, иконография которого легла в основу изображения Святого Георгия (в том числе на гербе Москвы). Оснований для этого утверждения нет никаких: во-первых, "фракийский всадник" не такой уж древний - он появляется только на могильных плитах дунайских римских провинций Фракии, Дакии и Мёзии и в Вифинии на северо-западе Малой Азии (вифинцы переселились туда из Фракии), и на монетах Гордиана третьего (238-244); во-вторых, Сабазий ни разу не упоминается в сопровождающих изображение надписях. Единственным основанием фракийского происхождения Сабазия служит описание храма Сабазия во Фракии у Макробия в 5-м веке (со ссылкой на Александра Полигистора конца 1-го века до н. э. - начала 1-го века н. э.):
   "Равно и во Фракии, мы слышали, одним и тем же считается солнце и Либер (т. е. Дионис), которого там прославляют пышным богослужением, называя Сабазием, как пишет Александр, и на Зилмисском холме находится посвященный этому богу храм круглой формы, крыша которого имеет отверстие посередине. Округлость храма показывает вид этой звезды, и высокая крыша пропускает свет, чтобы явствовало, что солнце все освещает, испуская свет с высокого верха, и потому, что все целиком становится зримым, когда оно восходит" (Макробий, Сатурналии 1.18.11, перевод В. Т. Звиревича).
   В 2000 году в городе Перперикон на юге Болгарии был раскопан храм, который болгарские археологи объявили храмом Сабазия. Даже если это и так, хотя доказательств никаких нет, этот храм был построен в 5-м веке до н. э., когда культ Сабазия не только давно уже существовал во Фригии, но и проник в Грецию.
   В действительности, Сабазий впервые упоминается в форме ]ΣΑΒΑΣ (САБАС) во фригийской надписи 8-го века до н. э. (М 8.1) из "города Мидаса" (древне-фригийского некрополя) в турецкой провинции Эскишехир. Разумеется, фригийцы могли принести его культ из Европы, если верить версии Геродота об их переселении в Малую Азию из Македонии. Однако фригийский язык не принадлежит к фракийской группе, а, скорее всего, близко родственен греческому. Фригийцы под именем мушки появляются впервые в надписях ассирийского царя Тиглатпаласара первого в конце 12-го века до н. э. Во Фракии же бронзового века не найдено вообще никаких изображений мужского божества, а лишь женские терракотовые фигурки.
   Во время Пелопоннесской войны культ Сабазия проник в Афины, где он упоминается впервые в комедиях Аристофана Осы (9. 422 год до н. э.), Птицы (873. 414 год до н. э.) и Лисистрата (407-408. 411 год до н. э.). При этом Аристофан назвал Сабазия "зябликом фригийским" (Птицы 873). Форму культа Сабазия, которую он принял в Афинах в 4-м веке до н. э., наиболее подробно описал Демосфен в своей речи "О венке":
   "Сделавшись взрослым, ты (т. е. оратор Эсхин) читал матери книги, когда она исполняла таинства, и вообще прислуживал ей, по ночам обряжал посвящаемых в оленьи шкуры, разливал им вино из кратеров, очищал и обтирал их грязью и отрубями и, поднимая после очищения, заставлял говорить: "бежал зла, нашел лучшее". Ты похвалялся бывало, что никогда еще ни один человек не мог так громко возгласить, как ты (и я вполне верю этому: не думайте, что если он так громко кричит, он не умеет возглашать презвонким голосом!), а днем он водил по улицам эти прекрасные сонмища людей, увенчанных укропом и белым тополем, сжимая в руках змей-горланов, размахивал ими над головой, выкликая: "эвге! сабе!" и приплясывая при этом: "гиэс, аттес! аттес, гиэс!" Старушонки звали его запевалой и предводителем, плющеносцем, кошниценосцем и тому подобными названиями, и в оплату ему давали тюрю из печений, крендели и пряники" (Демосфен, 18.259-260, перевод С. И. Радцига)
   Из схолии (анонимного комментария неизвестной эпохи) к другой речи Демосфена (О преступном посольстве 19.281) следует, что культ Сабазия первоначально преследовался в Афинах, и был легализован лишь после вмешательства Дельфийского оракула.
   В Греции Сабазий был отождествлен с Дионисом, но не с Дионисом, сыном Семелы и богом вина, а с Дионисом "старшим" - сыном Персефоны и богом охотников, которому были посвящены мистерии орфиков. Диодор Сицилийский так его описывает:
   "Некоторые сообщают миф, что был и другой, значительно более древний Дионис. Этот Дионис, которого некоторые называют Сабазием, был сыном Зевса и Персефоны. По причине почтительного благоговения, последовавшего за этим соитием, рождение его отмечают в тайне, в тайне приносят ему жертвы, и все почести воздают ночью. Он якобы отличался изобретательностью, первым запряг в ярмо быков и с их помощью произвел посев. Поэтому его представляют рогатым" (Диодор Сицилийский, Библиотека 4.4.1, перевод О. П. Цыбенко).
   Христианский автор, Климент Александрийский подробнее описывает в конце 2-го - начале 3 веков миф о его рождении:
   "Деметра вынашивает ребенка. Кора взрослеет. Зевс же вновь вступает в любовную связь, на этот раз с Персефоной, - родитель с собственной дочерью после матери Деметры, забыв о прежнем позоре. Таким образом, Зевс - и отец, и растлитель девицы. Сочетается же, приняв образ змея, однако уличается в обмане. Действительно, символом Сабазейских мистерий для посвящаемых является "бог через лоно". Это змей, влекомый по груди приобщающихся к тайнам, - доказательство невоздержанности Зевса. Персефона вынашивает обыкновенного ребенка. В самом деле, некий поэт-идолопоклонник говорит:
   Бык змея был отцом, и змей - отцом быка.
   Стрекало, о пастух, сокрыто на горе"
   (Климент Александрийский, Увещевание к язычникам 2.16, перевод А. Ю. Брахутина).
   В Риме культ Сабазия тоже в начале преследовался, и его поклонники были изгнаны из Рима в 139 г. до н. э.:
   "Гней Корнелий Гиспал, прегринский претор, в консульство Марка Попилия Лэна и Луция Кальпурния приказал халдеям покинуть Рим и Италию в течении десяти дней, поскольку их ложные предсказание по звездам возбуждали слабые и глупые головы, наживаясь таким способом на лжи. Тот же претор вынудил иудеев, которые пытались заразить римские обычаи культом Юпитера Сабазия вернуться на родину" (Валерий Максим, Сокращение 1.3.2).
   Больше всего в этом отрывке поражает связь культа Сабазия с иудаизмом. Скорее всего, латинское словосочетание Jovis Sabazis ("Юпитера Сабазия" в род. пад.) ассоциировалось по созвучию с библейским выражением "Господь Воинств" - YHWH Ṣeḇa'ot, тем более, что слово "воинств" было оставлено в греческом переводе Библии без перевода, и фигурирует в Септуагинте как Sabaoth (Саваоф русского перевода). Этот римский Сабазий почитался в форме кисти руки, вертикально стоящей на круглой подставке. Иудеи, впрочем, остались совершенно равнодушны к культу Сабазия в этой форме, и Талмуд определяет его как идолопоклонство наряду с культами Сераписа и Изиды (Вавилонский Талмуд, трактат Авода Зара с. 41а-б, 43а).
   В связи с этим отождествлением Сабазия с творцом вселенной иудеев находится широко распространенное мнение о связи культа Сабазия с культом Бога Высочайшего (Theos Hypsistos) в северном и южном Причерноморье (в Боспорском царстве, Каппадокии и Понте) в первые века н. э. Этот культ был попыткой адаптации иудейского монотеизма в языческой среде, включая принятие некоторых элементов иудейской религиозной практики, таких как соблюдение субботы и пищевые запреты (кашрут), а само понятие Бога Высочайшего - переводом библейского выражения эль эльон (אל עליון). Христианский автор Григорий Назианзин так описывает этот культ в 4-м веке:
   "Он (отец Григория) был отраслью корня не весьма похвального, не принесшего плодов благочестия, не в дому Божием насажденного, но весьма странного и чудовищного, который составился из двух противоположностей -- из языческого заблуждения и подзаконного мудрования, допустив в себе некоторые части того и другого, а некоторые устранив. Последователи сего учения, отвергая идолов и жертвы, поклоняются огню и светильникам, а уважая субботу и до мелочи соблюдая постановления о животных, не принимают обрезания. Ипсистариями называются сии не высокие по верованию люди и чтут единого Вседержителя" (Григорий Назианзин, Слово 18.5, перевод Н. И. Сагарды).
   Культ Сабазия был широко распространен в черноморском бассейне - так, например, культовая рука на подставке была найдена в 1900 в окрестностях Екатеринослава - и на этом основании многие исследователи начали утверждать, что Сабазий в этом регионе и почитался под именем Бога Высочайшего. Проблема в том, что ипсистарии никогда не называли в своих надписях своего Бога Высочайшего Сабазием. Единственным доказательством почитания Сабазия ипсистариями служит упоминание личного имени Себазианос в списке членов коллегии (koinon) ипсистариев в одной из боспорских надписей, хотя, на самом деле, оно, разумеется, ни о чем не говорит. Ведь отождествление постулируемого греческими философами творца вселенной ("перводвигатель" Аристотеля или "идея идей" Платона) с Господом Богом единственной в те времена монотеистической религии проникало в сознание языческих народов разными путями: через культ Сабазия в Италии, через культ Бога Высочайшего в Причерноморье, и наконец, через христианство, начиная с миссионерской деятельности апостола Павла.
   Итак, за вычетом "фракийского всадника" и культа Бога Высочайшего степень распространения культа Сабазия сильно снижается, хотя в чисто географическом отношении такой вывод мало что меняет: культ Сабазия был широко распространен как во Фракии, так и в Северном и в южном Причерноморье. Отождествив Сабазия с Богом иудеев, римские поклонники этого бога стояли на верном пути, но не преуспели на этом поприще: культ Сабазия был повсюду вытеснен христианством, как и все остальные культы универсальных богов. Никаких следов культ Сабазия не оставил, за исключением наукообразной мифологизации несуществующей древней истории некоторых славянских народов.
   Библиография:
  
   Cl.Brixhe, M.Lejeune, Corpus des inscriptions paléo-phrygiennes, Paris, 1984
   D. Grbi?, "The Thracian Hero on the Danube New Interpretation of an Inscription from Diana", Balcanica 44, pp. 7-20
   E.N. Lane, Corpus Cultis Jovis Sabazii, in Études Préliminaires aux Religions Orientales dans l'Empire Romain 100 (Leiden, etc: Brill) 1989
  
  
   Artefacts from a Temple of Sabazios in the Village of Porominovo, Kyustendil District, Western Bulgaria", Geoarchaeology and Archaeomineralogy (Eds. R. I. Kostov, B. Gaydarska, M. Gurova). Proceedings of the International Conference, 29-м
  
   R. Popova, "The Cult of Sabazios in the North Black Sea - via Thrace?", Thrace in the Graeco-Roman World (Proceedings of the 10th International Congress of Thracology, Komotini-Alexandroupolis 18-23 October 2005), Athens, 2007
  
   H. Todorova, "The Late Bronze Age Idols of the Danube", Gods and Heroes of Bronze Age Europe. The Roots of Odysseus, Copenhagen, 2000, pp. 158-159
  
   Yu. Ustinova, The Supreme Gods of the Bosporan Kingdom: Celestial Aphrodite and the Most High God, Leiden etc. Brill, 1998

0x01 graphic

Монета Гордиана третьего

0x01 graphic

Сабазий

7. Атаргатис (Сирийская Богиня)

      В отличие от других универсальных богов поздней античности, культ сирийской богини Атаргатис никогда не был формально легализован в Римской империи, оставаясь там формой "низкой религии", популярной, главным образом, среди рабов, крестьян и городской бедноты. Местом его происхождения был город Мабог (совр. Манбидж) в северной Сирии, который греки называли Гиерополь ("Священный город") Бамбика (Hieropolis Bambyce). Имя богини обычно связывают с угаритской ‛ṯtrt - местной формой имени финикийской Астарты (‛aštoret עשתורת), но это - крайне сомнительно. В действительности, имя Атаргатис впервые появляется в 4-м веке до н. э. на монетах Мабога в форме tr‛th (תרעתה) и в таком же виде (tr‛t' תרעתא) она упоминается в последний раз в 4-м веке н. э. в Вавилонском Талмуде (трактат Авода Зара с. 11б). Слово это значит по-арамейски "привратница", и, по всей видимости, эта богиня считалась привратницей у входа в царство мертвых, которым считалась расселина под храмом Атаргатис. Передача буквы айн (‛ ע) через греческую гамму говорит о том, что это был увулярный, а не гортанный айн, как названии города Газа (‛azzah עזה). В том же 4-м веке до н. э. эту богиню под именем Деркето упоминает Ктесий из Книда, который путает ее с ашкелонской богиней с рыбьим хвостом. Путаница вполне понятна, если учесть, что бассейны со священными рыбами были отличительной чертой культа Атаргатис.
      Центральное место среди источников об Атаргатис занимает трактат Лукиана из Самосаты 2-го века н. э. "О сирийской богине", специально ей посвященный. Лукиан был уроженцем Коммагены, соседствующей с Киррестикой (при Константине они были объединены в одну провинцию), столицей которой был Мабог, и, как он признает в конце своего сочинения, он сам был посвящен в мистерии Сирийской Богини. Лукиан приводит целых пять версий о происхождении ее культа. Первая версия связывает ее культ с мифом о всемирном потопе, по окончании которого воды потопа ушли под землю в расселину под храмом Атаргатис:
      "Относительно дальнейшего удивительную историю передают жители Гиерополя. Они говорят, что в их стране образовалась огромная расселина в земле и поглотила всю воду. После того, как это случилось, Девкалион поставил алтарь и воздвиг над расселиной храм Гере (т. е. Атаргатис). Я сам видел эту расселину, которая находится под храмом. Она очень мала. Была ли она больше в древности и лишь теперь уменьшилась, я не знаю. Во всяком случае, та, которую я видел, очень невелика. В память об этом событии установлен следующий обряд. Дважды в год в этот храм доставляется вода с моря; ее несут не только жрецы, но также и многие жители Сирии и Аравии. Иные даже из-за Евфрата отправляются к морю, чтобы нести воду. Сначала ее выливают в храме, потом она стекает в расселину, которая хоть и невелика, но все же поглощает большое количество воды. Совершающие этот обряд говорят, что он установлен Девкалионом в память о постигшем его несчастий и чудесном спасении. Таково их древнее предание о святилище" (Лукиан, О сирийской богине 13, перевод С. С. Лукьянова). Это и была, по-видимому, та самая расселина, считавшаяся входом в подземный мир, привратницей которого первоначально почиталась Атаргатис.
      Вторая версия заимствована у Ктесия, и представляет собой ашкелонский миф о богине-русалке, которую Ктесий считал матерью Семирамиды:
      " Другие думают, что это святилище основала Семирамида Вавилонская, от которой осталось много сооружений в Азии. Но она построила его не в честь Геры, а в честь своей матери Деркету. Я видел в Финикии изображение этой Деркету -- странное зрелище: верхняя часть представляет собою женское туловище, тогда как нижняя, от бедер до ног, сделана в виде рыбьего хвоста. Но изображение Деркету, находящееся в Гиерополе, выполнено целиком в виде женщины. Основания для этого предания не вполне ясны: жители Гиерополя считают рыб священными и никогда к ним не прикасаются; птиц они едят всех и не употребляют в пищу только голубя, так как его они считают священным. По-видимому, это делается ради Деркету и Семирамиды, так как Деркету имеет форму рыбы, а Семирамида под конец своей жизни превратилась в голубя. Я охотно соглашаюсь, что храм этот сооружен Семирамидою; но мне не верится, чтобы он был посвящен Деркету: ведь и некоторые египтяне не едят рыбы, однако они делают это вовсе не в угоду Деркету" (Лукиан, О сирийской богине 14, перевод С. С. Лукьянова).
      Подробнее этот миф излагает неизвестный автор астрономического сочинения "Катастеризмы", приписываемое Эратосфену:
      "Это так называемая Великая Рыба; говорят, что она поглощает воду, изливаемую Водолеем. По словам Ктесия, существует предание, будто вначале она обитала в некоем озере около Бамбики. Когда ночью туда упала Деркето, которую жители называли Сирийской богиней, кажется, именно рыба спасла ее" (Псевдо-Эратосфен, Катастеризмы 38 (Южная Рыба), перевод А. А. Россиуса).
      Другой вариант этого мифа с привязкой к Ашкелону и со ссылкой на лидийского историка Ксанфа из Сард (который писал об Ашкелоне в связи с легендой об основании этого города лидийцем Мопсом) приводит Афиней:
      "Атаргатида, как пишет Ксанф Лидийский, за свою жестокость была схвачена лидийцем Мопсом и вместе с сыном Ихтием (Рыба) брошена в Аскалонское озеро, где ее и съели рыбы" (Афиней, Пир мудрецов 8.37, перевод Н. Т. Голинкевича).
      Третья версия приписывает основание культа Атаргатис богу Аттису, отождествляя, таким образом, Атаргатис с Кибелой:
      "Существует и другое священное предание, я слышал его от одного мудрого мужа, -- а именно: богиня -- Рея (т. е. Кибела), а храм -- произведение Аттиса. Аттис был родом из Лидии и первый научил людей справлять оргии в честь Реи; и все, что совершают на этих оргиях фригийцы, лидийцы и самофракийцы, они узнали от Аттиса. Когда Рея его оскопила, он перестал быть мужчиной, стал похож на женщину, одевался в женскую одежду и, скитаясь по всей земле, справлял оргии, рассказывая о постигшей его участи и воспевая Рею. Между прочим, побывал он и в Сирии, и так как живущие по ту сторону Евфрата не оказали ему должного гостеприимства и не приняли его оргий, то он основал святилище в Гиерополе. За достоверность этого предания говорит то, что изображение богини гиеропольского храма во многих отношениях похоже на Рею: богиню несут львы, в руках у нее -- тимпан, на голове -- башня; подобным образом Рею изображают лидийцы. Там же мудрый муж в подтверждение своего мнения указывал на галлов, которые служат в святилище и вовсе не в честь Геры изувечивают себя, а в честь Реи и в подражание Аттису" (Лукиан, О сирийской богине 15, перевод С. С. Лукьянова).
      Эта версия, очевидным образом, служит этиологическим объяснением несомненного общего элемента в культе обеих богинь: жрецами Кибелы и Атаргатис служили кастраты. Лукиан называет их галлами, поскольку культовым центром Кибелы, городом Пессином во Фригии с 270 г. до н. э. овладело кельтское племя галатов.
      Четвертая версия считает основателем культа Атаргатис бога Диониса:
      "Больше доверия внушает мне воззрение тех, которые, в согласии с эллинами, считают, что храм этот посвящен Гере и воздвигнут Дионисом, сыном Семелы; действительно, Дионис по дороге в Эфиопию проходил и через Сирию. Да и в самом святилище многое указывает на то, что строителем был Дионис; так, например, варварские одеяния, индийские камни и клыки слонов, принесенные Дионисом из Эфиопии. Наконец, в пропилеях храма стоят два громадных фалла с надписью: "Я, Дионис посвятил эти фаллы Гере-мачехе". Мне кажется, что это достаточно подтверждает мое мнение. Расскажу еще о другом, что находится в этом xpaмe и относится к служению Дионису. Это -- фаллы, которые посвящаются Дионису эллинами и на которых обыкновенно помещают маленьких человечков из дерева, с большими фаллами, -- фигурки эти называются "марионетками". Кроме того, в правой стороне храма находится маленькое изображение человека из меди, с большим фаллом" (Лукиан, О сирийской богине 16, перевод С. С. Лукьянова).
      Эта версия также носит этиологический характер, объясняя происхождения фаллического культа в храме Атаргатис в Мабоге. В Греции аналогичные фаллические фигурки, стоящие возле каждого дома, назывались "гермами" (Herma) в честь бога Гермеса, а не Диониса, но и Дионис ассоциировался с фаллическим культом через своего сына Приапа, бога мужской потенции, а атрибут культа Диониса - тирс (thyrsus) тоже считался фаллическим символом.
      Наибольший интерес представляет пятая версия Лукиана, которая вписывает мифологический сюжет в исторический контекст 3-го века до н. э. Дочь царя Македонии Деметрия Полиоркета, Стратоника, выйдя замуж за Селевка первого, влюбилась в его сына от первого брака, Антиоха, и Селевк уступил жену сыну. Роман Стратоники и Антиоха первого широко известен и помимо Лукиана, например, из биографии Деметрия (Плутарх, "Деметрий" 38), но Лукиан продолжает историю любвеобильной Стратоники следующим повествованием:
      "Эта-то вот Стратоника, живя еще с первым мужем увидела однажды во сне, что Гера дает ей приказание построить в Гиерополе храм в ее честь и угрожает в случае неповиновения страшными бедствиями. Стратоника сначала не обратила на это внимания, но, когда ее постигла тяжелая болезнь, она рассказала свой сон мужу и, желая умилостивить Геру, дала обет выстроить ей храм. После этого она немедленно выздоровела, и муж послал ее в Гиерополь. Он дал ей много денег на постройку и большой отряд войска для охраны. Признав к себе одного из своих друзей, очень красивого юношу по имени Комбаб, царь сказал ему: "За твою доблесть, Комбаб, я люблю тебя больше всех наших друзей и высоко ценю тебя за мудрость и привязанность к нам, которую ты всегда проявлял. Теперь мне нужна твоя верность, так как я хочу, чтобы ты сопровождал мою жену и вместо меня построил бы святилище и распоряжался войском. Когда ты вернешься, ты будешь у нас в великом почете". В ответ на это Комбаб стал умолять царя не посылать его, не поручать ему непосильного дела, не доверять ему жены и постройки святилища. Комбаб боялся этого поручения из-за того, чтобы впоследствии царь не стал ревновать его к Стратонике, которую он должен был сопровождать один.
      20. Но так как царь был непреклонен, то Комбаб попросил отсрочки на семь дней, как бы для одного очень важного дела, после исполнения которого он мог бы свободно отправиться в путь. На эту просьбу он легко получил согласие царя. Придя домой, он бросился на землю и стал горько жаловаться: "О, я, несчастный! К чему мне это доверие? Зачем мне это путешествие, злополучный конец которого я предвижу? Ведь я молод, мне придется сопровождать красивую женщину. Мне предстоят страшные несчастия, если только я не уничтожу самую возможность их возникновения. Я должен принести тяжелую жертву, которая вполне освободит меня от страха".
      Решив так, Комбаб оскопил себя и отсеченную часть тела положил вместе с мирром, медом и другими благовониями в небольшой сосуд, приложив печать, которую всегда носил при себе. Потом он принялся лечить рану и вскоре оправился настолько, что был в состоянии предпринять путешествие. Тогда он пошел во дворец и в присутствии многих дал царю сосуд и сказал: "Господин мой, этот драгоценный сосуд лежал у меня в доме, и он мне очень дорог. Теперь, отправляясь в далекий путь, я поручаю его тебе. Сохрани мне его в безопасном месте. Мне он дороже золота и милее жизни. Когда я вернусь, я хочу получить его целым и невредимым". Царь взял сосуд, запечатал его также и своей печатью и отдал на сохранение казначеям.
      21. После этого Комбаб благополучно совершил путешествие и, прибыв в Гиерополь, усердно принялся за постройку храма. Дело это длилось три года, в течение которых и произошло то, чего опасался Комбаб. Стратоника, проводившая вместе с ним много времени, постепенно влюблялась в него, и в конце концов любовь эта превратилась в бешеную страсть. Жители Гиерополя говорят, что это произошло по воле Геры; она знала, что Комбаб чист, но хотела наказать Стратонику за то, что она неохотно обещала ей выстроить храм.
      22. Сначала Стратоника держала себя благоразумно и скрывала свою болезнь. Но молчание увеличило ее страдания; тогда она стала на виду у всех терзаться и плакать по целым дням. Она постоянно звала к себе Комбаба, который для нее сделался всем. Наконец, не зная, чем помочь своему горю, она начала искать благовидный предлог для признания. Боясь доверить свою любовь третьему лицу и стыдясь самой открыть свое чувство Комбабу, она задумала вступить с ним в разговор, опьянив себя вином, -- ведь вместе с вином приходит откровенность, а неудача не будет постыдной, так как все, сделанное в опьянении, забывается.
      Как она задумала, так и сделала. Встав после обеда, она пошла в дом, где жил Комбаб, с мольбами охватила его колени и призналась в любви. Но он сурово выслушал ее слова, отказал ей в просьбе и упрекнул ее за опьянение. Тогда Стратоника стала угрожать, что наложит на себя руки. Комбаб в испуге рассказал ей о своем несчастье и открыл ей всю истину. Эта неожиданность успокоила страсть Стратоники, но любовь свою она не могла забыть. Проводя целые дни с Комбабом, она утешала этим свое безнадежное чувство.
      Подобную же любовь и теперь еще можно встретить в Гиерополе. Женщины страстно влюбляются в галлов, которые, в свою очередь, безумно к ним стремятся; такая любовь не вызывает ничьей ревности и почитается даже священною.
      23. Однако то, что произошло в Гиерополе со Стратоникой, не осталось скрытым от царя. Многие, вернувшись домой, обвиняли ее и рассказывали обо всем царю. Страдая от этого, царь еще до окончания постройки отозвал Комбаба.
      Другие рассказы об этом событии нельзя считать правдой. Стратоника будто бы, не достигшая того, к чему стремилась, сама написала мужу, обвиняла Комбаба в покушении на ее честь. Рассказы эллинов о Сфенебее и Федре кносской ассирийцы относят к Стратонике. Я же сомневаюсь, чтобы Сфенебея или Федра могли так поступить, особенно если Федра действительно любила Ипполита. Впрочем, пусть все будет так, как оно было.
      24. Когда приказ царя пришел в Гиерополь и Комбаб узнал причину своего отозвания, он спокойно отправился в путь, так как знал, что дома у него оставалось доказательство его правоты. Когда он явился к царю, то тотчас же был связан и взят под стражу. Потом царь созвал друзей, которые присутствовали при отправлении Комбаба, вывел последнего на середину и стал обвинять его в прелюбодеянии и распущенности. Горько жалуясь на злоупотребление доверием и дружбой, он упрекал его в трех преступлениях: в совершении прелюбодеяния, в нарушении верности и в нечестии по отношению к божеству в то время, когда он строил храм. Многие из присутствующих свидетельствовали, что видели Стратонику и Комбаба в объятиях друг друга. Под конец всем было ясно, что Комбаб будет умерщвлен как совершивший преступление, наказуемое смертью.
      25. До сих пор он стоял, не сказав ни одного слова. Но лишь только его повели на казнь, он заговорил и попросил вернуть ему его сосуд, добавив при этом, что царь убивает его не за своеволие и преступление по отношению к Стратонике, а лишь из желания овладеть тем, что Комбаб передал ему перед отправлением в путь. Тогда царь призвал казначеев и приказал им принести то, что они хранили. Когда принесли сосуд, Комбаб сломал печать и показал то, что в нем находилось. "Царь, -- сказал он, -- именно этого обвинения боялся я, когда ты посылал меня в путешествие. Я не хотел идти, но ты принудил меня, и потому я совершил над собой это насилие, которое должно было обеспечить честь моего господина, но которое было так тяжело для меня. Несправедливо поэтому обвинять меня в преступлении, совершить которое мог только мужчина". Тогда царь обнял его и со слезами воскликнул: "О, Комбаб! Какой ужасный поступок ты совершил. Зачем ты, а не кто-нибудь другой нанес себе это позорное увечье! О несчастный! Не могу же ведь я хвалить тебя за это. Лучше бы не было твоих страданий, лучше бы мне их не видеть. Ведь мне не надо было такого оправдания. Но если уж бог так судил, то пусть мщение постигнет клеветников. Они будут преданы казни; тебя же я осыплю дарами, ты получишь груды золота и серебра без счета, ассирийские наряды, царских коней. Входи ко мне без доклада, никто тебе не запретит видеть меня, даже когда я возлежу с женой".
      Как царь сказал, так и сделал. Доносчиков тотчас повели на казнь. Комбаб же получил богатые подарки и стал лучшим другом царя. Казалось, что никто в Ассирии не был равен ему по мудрости и богатству.
      26. Когда же Комбаб пожелал достроить храм, который он бросил неоконченным, царь тотчас отпустил его. По окончании постройки Комбаб остался на всю жизнь в Гиерополе. В награду за его доблесть и добрые дела царь разрешил Комбабу воздвигнуть себе в святилище статую; и до сих пор там стоит эта бронзовая статуя, работы Гермокла родосского, с телом как бы женщины, но в мужской одежде. Говорят, что самые близкие друзья Комбаба из сочувствия к его горю захотели разделить с ним его участь. Они подвергли себя тому же увечью и вели одинаковый с ним образ жизни. Другие же объясняют их поступок участием богов: они говорят, что Гера полюбила Комбаба и, чтобы не оставлять его одиноким в горе, внушила многим желание последовать его примеру.
      27. Вскоре это вошло в обычай, который сохранился и до наших дней. Каждый год многие оскопляют себя и становятся похожими на женщин, желая этим утешить Комбаба или умилостивить Геру. Они никогда не надевают мужской одежды, но носят женское платье и исполняют женские работы. Я слышал, что и этот обычай следует приписать Комбабу. С ним однажды случилось следующее. Прибывшая на праздник чужестранка увидела его в мужской одежде и, пораженная его красотой, страстно в него влюбилась. Но, узнав об его увечье, она с горя покончила с собой. После этого случая Комбаб, убедившись, что в делах Афродиты его преследуют несчастья, решил одеваться в женскую одежду, чтобы никогда больше не вводить женщин в заблуждение. По той же причине и галлы не носят мужской одежды" (Лукиан, О сирийской богине 19-27, перевод С. С. Лукьянова).
      Рассказ, как видим, тоже этиологический - он служит еще одной версией, объясняющей кастрацию жрецов Атаргатис. Вместе с тем, вряд ли можно сомневаться в том, что рассказ представляет собой изложение местного мифа, в котором вполне историчная Стратоника заместила саму Атрагатис. Имя главного героя Комбаба поразительно похоже на имя "стража леса" Хумбабы из "Эпоса о Гильгамеше". Проблема в том, что чудовище Хумбаба - далеко не романтический герой-любовник:
      "Хумбаба - ураган его голос,
      Волнует море, колеблет землю,
      Как буйный ветер войну зачинает,
      Как потоп, сотрясает страны света -
      Буйный воин, чей гнев урагану подобен:
      Откроет уста - содрогается небо,
      Сотрясаются горы, колеблются скалы,
      И все живое уходит в ущелья,
      ...
      Уста его - пламя, смерть дыханье!" (Эпос о Гильгамеше табл. 2, фр. 3-12, перевод И. М. Дьяконова)
      В этой связи надо заметить, что отождествлению Комбаба с Хумбабой мешает не столько обще романтический настрой рассказа Лукиана, сколько укоренившееся в науке ошибочное отождествление Атаргатис с богинями плодородия вроде Астарты или Иштар. Если же предположить, что Атаргатис в действительности была первоначально привратницей входа в преисподнюю, то "страж леса" Хумбаба вполне составляет ей достойную пару!
      Лукиан так описывает культ Атрагатис в Мабоге:
      "Во дворе храма пасутся на свободе крупные быки, кони, орлы, медведи и львы, -- они никогда не причиняют вреда людям, так как все они приручены и посвящены богам.
      42. При них состоит много жрецов, из которых одни закалывают жертвенных животных, другие совершают возлияния, третьих зовут огненосцами, некоторых -- алтарниками. При мне во время жертвоприношений было свыше трехсот жрецов. Одежда у них белая, на голове -- войлочная шляпа. Главный жрец меняется ежегодно; только он один носит пурпурное платье и золотую тиару.
      43. Сверх того при храме имеется еще множество священнослужителей, флейтистов, свирельщиков, галлов, исступленных и поврежденных разумом женщин.
      44. Жертвоприношения совершаются два раза в день; при них все могут присутствовать. Зевсу приносят жертвы в безмолвии, без пенья и игры на флейтах, а при служении Гере поют, играют на флейтах и щелкают кроталами. Относительно этого мне никто не мог сказать ничего ясного.
      45. Есть там и озеро неподалеку от святилища; в нем прикармливается много рыб самых разнообразных пород. Некоторые из них вырастают до очень больших размеров. Все рыбы имеют имена и приплывают на зов. При мне у одной из них было украшение, прикрепленное к плавнику. Я часто видел ее с этим украшением.
      46. Глубина озера очень значительна. Сам я его не измерял, но, говорят, в нем более двухсот саженей глубины. Посредине озера возвышается каменный алтарь. На первый взгляд кажется, будто он плавает и двигается на воде, и многие этому верят. Мне же представляется, что алтарь просто стоит на большом, поддерживающем его столбе. Алтарь всегда украшен венками и покрыт курильницами. Каждый день много украшенных венками людей направляется к нему вплавь, по обету.
      47. На озере происходят большие празднества, которые называются "Спуском к озеру", так как во время них все священные изображения спускаются к озеру. Первой приходит Гера, чтобы Зевс не увидел рыб раньше ее; если бы это случилось, то, говорят, погибли бы все рыбы. Затем спускается Зевс, тоже чтобы посмотреть на рыб, но Гера становится перед ним, удерживая его, и мольбами склоняет удалиться" (Лукиан, О сирийской богине 41-47, перевод С. С. Лукьянова).
      Из Мабога этот культ распространился по всему Леванту - храмы Атрагатис были построены в Дура Европос, в Пальмире и в Эдессе в Сирии, в Лихе в Ливане, в Хирбет-эт-Таннур (в царстве набатеев) и в Карнаим (в Галааде, 2 книга Маккавеев 12.26) в Иордании. В Пальмире она почиталась под именем ῾tr῾th (עתרעתה), от которого и произошла греческая форма Атаргатис.
      Культ Атаргасис распространился и в другие сопредельные страны, но там он принял иную форму: храмов Атаргасис там не было, но странствующие жрецы-кастраты носили с места на место изображение богини и собирали пожертвования, которые они отправляли в Мабог. Лукиан определяет ареал распространения этого культа от Анатолии (Каппадокии и Киликии) до Вавилона:
      "Также и по богатству святилище это среди всех известных мне занимает первое место, так как к нему стекаются деньги из Аравии, Финикии, Вавилона и Каппадокии; приносят их также киликийцы и ассирийцы" (Лукиан, О сирийской богине 10, перевод С. С. Лукьянова).
      В действительности, культ Атаргасис под именем Сирийской Богини распространился гораздо дальше на запад. Вотивные надписи в ее честь найдены в большом количестве на острове Делос, а в Сицилии вождь первого сицилийского восстания рабов в 135-132 гг. до н. э. Евн (Eunous) из сирийской Апамеи был ее поклонником:
      "Сириец по имени Евн - серьезность наших неудач заставляет вспомнить это имя - в притворном припадке фанатического бешенства потрясал волосами в честь сирийской богини и, как бы подчиняясь власти богов, призвал рабов к оружию и борьбе за свободу.
      (5) Желая показать, что ему покровительствуют небожители, он спрятал во рту орех, наполненный серой и огнем, и медленно выдыхал пламя, выпуская его между словами.
      (6) Это чудо сначала собрало две тысячи первых встречных, но, когда по праву войны были взломаны эргастулы, он создал более чем шестидесятитысячное войско" (Л. Анний Флор, Эпитоме 2.7.4-6, перевод А.И. Немировского).
      Уроженец Северной Африки Апулей так описывает во 2-м веке н. э. в карикатурной форме поведение странствующих жрецов Сирийской Богини (повествование ведется от имени осла):
      "На следующий день, надев пестрые одежды и безобразно размалевав
      лицо краской грязно-бурого цвета, искусно подведя глаза, выступили они,
      украсившись женскими повязками и шафрановыми платьями из полотна и шелка; на некоторых были белые туники, поддерживаемые поясами, разрисованные узкими пурпурными полосками, напоминавшими маленькие копья в полете, ноги обуты в желтые туфли; а изображение богини, закутанное в шелковый покров, водрузили они на меня; сами же, обнажив руки до плеч, несли огромные мечи и секиры и прыгали с криками, возбуждаемые звуками флейты, в бешеном священном танце. Миновали они немало хижин и наконец достигли дома зажиточного хозяина; как только они вступили в него, сейчас же воздух огласился нестройными воплями, и они в исступлении принялись носиться, опустив голову, стремительными движениями поворачивая шею, так что свисающие волосы развевались, образуя круг; некоторые на бегу кусали свои плечи и, наконец, двусторонними ножами, которые при них были, руки себе начали полосовать. Один из них особенно старался: из глубины груди вырывалось у него прерывистое дыхание, и он изображал дикое исступление, словно на него снизошел дух божий, как будто божеское присутствие, вместо того чтобы совершенствовать человека, делает его немощным и больным" (Апулей, Метаморфозы 8.27, перевод М. Кузмина).
      Враждебное отношение Апулея к культу Сирийской Богини составляет живой контраст с почтительным отношением к нему Лукиана. Можно, конечно, объяснить разницу в подходе тем, что Лукиан был знаком с роскошными храмами Сирии, а Апулей - с презираемым культом рабов и бедноты, но проблема сложнее. Едкий сатирик Лукиан беспощадно высмеивал как традиционных греческих богов, так и новые универсальные культы, приходившие им на смену, будь то христианство ("О кончине Перегрина"), культ Аполлония Тианского ("Александр, или лжепророк"), или митраизм ("Собрание богов"). Благочестивый тон трактата "О Сирийской богине" настолько не вяжется со стилем всех остальных произведений Лукиана, что некоторые исследователи выразили сомнение в его авторстве. Но был ли Лукиан убежденным атеистом, как это принято считать, или же - благоверным поклонником Атаргатис, без стеснения высмеивающим культы всех остальных богов? В этой связи, не следует забывать, что и Апулей был последователем культа Изиды и Осириса и презрительно отзывался не только о культе Сирийской Богини, но и о некой поклоннице "единого бога" (иудейке, самаритянке, или христианке). Значит ли все это, что конкурирующие культы универсальных богов уже начинали приобретать черты эксклюзивных религий, считающиеся отличительной чертой монотеизма? Если даже это и так, культ Сирийской Богини, как и другие подобные культы (Изиды, Митры, Кибелы, Сераписа и т. д.), безнадежно проиграл в конкуренции с христианством. Уже царь Осроэны Абгар девятый, принявший в конце 2-го века христианство, запретил кастрацию жрецов Тар῾аты (Атаргатис) в Эдессе:
      "В Сирии и в Урхе (Эдессе) в прошлом мужчины кастрировали себя в честь Тар῾аты. Но, когда царь Абгар уверовал, он приказал отрубать руку всякому, кто оскопит себя. С тех пор и поныне никто в Урхе не оскопляет себя" (Сирийская хроника, цит. по Walter Bauer; Robert A. Kraft; Gerhard Krodel, Orthodoxy and Heresy in Earliest Christianity, Mifflintown (PA), 1996, p. 5).
      В последний раз храм Тар῾аты в Мабоге упоминается как действующий языческий храм в Вавилонском Талмуде в 4-м веке (трактат Авода Зара с. 11б). Все, что от нее осталось после торжества ислама в Сирии - это бассейн со священными рыбами в Куббет-эль-Баеддви в северном Ливане, описанный в последний раз в 1936 году. 
      Библиография:
     
      Paul Louis van Berg, Corpus Cultus Deae Syriae (C.C.D.S.): les sources littéraires, Part I: Répertoire des sources grecques et latines; Part II: Études critiques des sources mythologiques grecques et latines (Leiden:Brill) 1973.
      Nelson Glueck, "A Newly Discovered Nabataean Temple of Atargatis and Hadad at Khirbet Et-Tannur, Transjordania" American Journal of Archaeology 41.3 (July 1937), pp. 361-376.
      Cristiano Grottanelli, "The Story of Combabos and the Gilgamesh Tradition", Mythology and Mythologies, ed. R. M. Whitting (The Neo-Assyrian Text Corpus Project), Helsinki, 2001, pp. 19-27 (http://www.aakkl.helsinki.fi/melammu/pdf/grottanelli2001.pdf).
      M. Rostovtseff, "Hadad and Atargatis at Palmyra", American Journal of Archeology 37(January 1933), pp 58-63.
   0x01 graphic
   Атаргатис верхом на льве
   0x01 graphic
   Антиох и Стратоника, Энгр, 1840
   0x01 graphic
   Бассейн в Урфе (Эдессе) возле мечети на месте храма Атаргатис

8. Sol Invictus

   Культ "Непобедимого Солнца" (Sol Invictus) был самым поздним из всех культов универсальных богов: император Аврелиан ввел его в 274 году в качестве общеимперского культа Римской империи. В эту эпоху власти империи уже безнадежно проигрывали в своей титанической борьбе с христианством, одних репрессий было явно недостаточно, и нужно было хоть что-нибудь противопоставить новой поднимающейся силе. Ни старые культы местных богов, ни новые восточные культы универсальных богов для этой роли не подходили: в старых богов уже мало кто верил, а восточные культы были явно неримскими, и превратить один из них в национальную религию было сложно.
   Несмотря на очевидность причины введения этого культа, с ним связано больше вопросов, чем ответов: неясным остается и его происхождение, и характер его влияния на другие религии. Культ Непобедимого Солнца долгое время считался возрождением культа солнечного бога сирийского города Эмесы (совр. Хомс), Элагабала, перенесенного в Рим при одноименном с ним императоре Элагабале (или Гелиогабале) в 219 году. Дело в том, что власть в династии Северов передавалась по женской линии среди родственников жены основателя династии, Септимия Севера, Юлии Домны, которая была дочерью наследственного верховного жрецы этого бога, Гая Юлия Бассиана. Элагабал (его настоящим именем было Секст Варий Бассиан, а тронным именем - Марк Аврелий Антонин) был внуком (сыном дочери) ее сестры, Юлии Мэсы, и до возведения на римский престол сам служил верховным жрецом в Эмесе. Имя Элагабал значит по-арамейски "бог холма" (Elah- gabla'), и он почитался в форме черного каменного конуса, "упавшего с неба" (возможно метеорита). Греки и римляне считали его богом солнца, скорее всего, по созвучию греческого Helios и арамейского Elah. Такая же путаница произошла и с верховным богом Баальбека в Ливане, который греки, неизвестно почему, называли Гелиополем ("городом солнца"), хотя там почитался бог грозы. Однако, со времени убийства Элагабала в 222 году до введения культа Непобедимого Солнца в 274 году прошло более полувека, и никакой связи между Аврелианом и династией Северов не было.
   Другой попыткой связать культ Непобедимого Солнца с каким-нибудь восточным богом было предположение, что Аврелиан, победивший в 272 году Пальмирское царство, перенес из Пальмиры трофейный культ местного бога солнца, Шамса. Это мнение основано на утверждении византийского историка конца 5-го века, Зосимы о том, что храм Непобедимого Солнца был украшен Аврелианом трофеями из Пальмиры:
   "В это время Аврелиан построил роскошный храм Солнца, который он украсил приношениями и жертвами из Пальмиры, и в котором он поставил статуи Гелиоса и Бела" (Зосима, Новая история 1.61.2, перевод Н. Н. Болгова)
   Однако, во-первых, Зосима не утверждает, что Аврелиан перенес культ солнца из Пальмиры в Рим, и во-вторых, Шамс был довольно-таки второстепенным богом пальмирского пантеона.
   Высказывалось также и мнение о связи культа Непобедимого Солнца с культом Митры на том основании, что в тексте митраистской литургии, найденном в Египте, Митра в числе прочих эпитетов называется также "солнцем":
   "О Господь, Великая Сила, Великая Мощь, Царь, Величайший из богов, Солнце (Helios), Господин неба и земли, Бог богов, мощно твое дыхание, мощна твоя сила, о Господь" (папирус N 574 в Bibliothèque Nationale в Париже).
   Но в римском митраизме Митра не был солнечным богом и нередко изображался пирующим вместе с богом солнца. Митра изображался с солнечными лучами, исходящими из головы, подобно Непобедимому солнцу, только в 1-м веке на рельефе Антиоха первого, царя Коммагены и на монетах Понтийского царства в Малой Азии, на монетах индо-скифских царей в Индии, и в 4-м веке на рельефе сасанидского царя Ардашира второго. Этот поздне-иранский Митра возможно считался солнечным богом, но крайне сомнительно, чтобы Аврелиан заимствовал какой-либо иранский культ, принимая во внимание крайне враждебные отношения между Римом и сасанидским Ираном.
   В 1996 году Стефен Хейманс опубликовал статью с провокативным названием: "Солнце, которое не взошло на Востоке", в которой утверждается, что все попытки связать культ Непобедимого Солнца с какими-либо восточными богами основаны на аналогии с остальными культами универсальных богов поздней античности, которые все были восточного происхождения. По мнению автора, это был культ обычного римского бога солнца Соль (Sol), давно отождествленного с греческим Гелиосом (Helios). Действительно, в иконографии Непобедимого Солнца нет ничего восточного - это обычная иконография греческого Гелиоса, стоящего на колеснице квадриге, запряженной в четверку коней. Проблема в том, что бог солнца ни в Риме, ни в Греции никогда не считался верховным богом, также, впрочем, как и нигде в известной римлянам ойкумене, за исключением Египта. Как же он ухитрился выбиться в универсальные боги при Аврелиане?
   Мнение о личной связи рода Аврелиев с культом бога солнца тоже мало убедительно: во-первых, император Аврелиан имел весьма косвенное отношение к этому древнему роду - он происходил от иллирийских крестьян, которые, скорее всего, были колонами (или даже вольноотпущенниками) знатного рода плебейских нобилей Аврелиев. Во-вторых, особая связь рода Аврелиев с солнцем постулируется на основе древней формы этого имени - Auselius, превратившейся в Aurelius в результате фонетического процесса ротацизма, характерного для латинского языка, а эта форма восходит не к латинскому слову aurum - "золото", а к этрусскому usil - "солнце", но сами Аврелии вряд ли об этом знали.
   Более того, римский бог солнца начал приобретать совершенно несвойственный ему эпитет "непобедимый" (invictus) задолго до Аврелиана. Традиционным эпитетом этого бога было Sol Indiges ("Отечественное Солнце"). "Непобедимым" солнце впервые называется в посвятительной надписи некоего Юлия Аникета в 102 году, хотя возможно, что эпитет invictus там служит всего лишь латинским переводом имени самого автора надписи Aniketos - "непобедимый" по-гречески. Первое несомненное упоминание "Непобедимого Солнца" содержится в надписи 158 года:
   "Публий Элий Аманд посвятил это богу Непобедимому Солнцу (Soli Invicto) по обету, данному им по случаю его почетной отставки из императорской конной гвардии в консульство Тертулия и Сакерда" (CIL VI, 715, Campbell, J., The Roman army, 31 BC-AD 337: a sourcebook, 1994, p. 43).
   Но это еще не все: Нерон установил на Палатинском холме колоссальную 30 метровую бронзовую статую самого себя, а после его свержения Веспасиан переделал ее в статую бога солнца, украсив голову короной из солнечных лучей. В этом новом обличии статуя стала, в сущности, репликой знаменитого колосса родосского, считавшегося одним из семи чудес света.
   Дело в том, что Гелиос почитался как местный бог покровитель острова Родос, и родосцы поставили ему в 280 году до н. э. колоссальную 30 метровую бронзовую статую в честь победы над Деметрием Полиоркетом 305 году до н. э.
   С этим родосским Гелиосом связан целый мифологический комплекс о приключениях его сыновей Гелиадов (Heliadai), к которым родосцы возводили свое происхождение:
   "Миф гласит, что Гелиос влюбился в [нимфу] Роду (Rhode), назвал ее именем остров и заставил исчезнуть разлившиеся воды. В действительности же дело обстояло следующим образом: почва острова изначально была илистой и мягкой, а солнце высушило излишнюю влагу, оплодотворив тем самым землю, и так появились семеро братьев, названных от его имени Гелиадами, а также другие автохтонные племена. Вследствие этого Родос стали считать священным островом Гелиоса, а грядущие поколения родосцев стали почитать Гелиоса превыше всех прочих богов как своего родоначальника. Итак, у Гелиоса было семеро сыновей - Охим, Керкаф, Макар, Актин, Тенаг, Триоп, Кандал, а также дочь Электриона ...
   Такие мифы о древнейших временах сообщают некоторые из родосцев, в том числе и написавший историю этого острова Зенон.
   Гелиады, превосходившие прочих людей, преуспели в различных науках и особенно в астрологии. Они сделали много открытий в области мореплавания, а также разграничили [время на] часы. Наиболее одаренным из них был Тенаг, убитый из зависти братьями. Когда преступление было раскрыто, все, кто принимал участие в убийстве, бежали. Макар удалился на Лесбос, Кандал - на Кос, а Актин отправился в Египет, где основал Гелиополь, который назвал так в честь своего отца. Именно благодаря ему египтяне познакомились с наукой астрологии. Впоследствии у эллинов произошел потоп, большинство людей погибло от проливных дождей, и все письменные памятники оказались утеряны. Поэтому египтяне, воспользовавшись благоприятным случаем, присвоили себе достижения в области астрологии, а поскольку эллины не могли возразить им из-за утраты письменности, утвердилось мнение, что именно [египтяне] первыми разработали науку о звездах. ...
   Отправившись в Карию, Триоп овладел мысом, который в память о нем назван Триопием. Поскольку прочие сыновья Гелиоса не принимали участия в убийстве Тенага, они остались на Родосе и поселились в области Ялиса, основав там город Ахайю. Старший из этих братьев, Охим, бывший царем, вступил в брак с одной из нимф тех мест, Гегеторией, и от этого союза родилась дочь Кидиппа, получившая впоследствии имя Кирбии. На ней женился брат [Охима] Керкаф, который и унаследовал царство. После смерти Керкафа власть перешла к трем его сыновьям - Линду, Ялису и Камиру. При них произошло сильное наводнение. Кирба было затоплена и стала пустыней, братья же разделили между собой страну, и каждый из них основал город, который назвал своим именем [Линд, Ялис и Камир - главные города Родоса]"
   (Диодор Сицилийский, Историческая библиотека 5.56-57, перевод О. П. Цыбенко).
   Как видим, Диодор ссылается на родосского историка начала 2-го века до н. э., Зенона, которого Полибий сурово критиковал за склонность к фантазиям. Так что, скорее всего, этот миф - не боле чем пост-модернистский альтернативный "нарратив", придуманный Зеноном в подражание мифу об автохтонном происхождении афинян и в борьбе за приоритеты с Египтом, который в 3-м веке до н. э. пытался завоевать Родос. Ведь на самом деле родосцы были дорийскими колонистами из материковой Греции.
   Не отсюда ли происходит римский Sol Invictus? Если родосцы приписывали Гелиосу свою победу над Деметрием Полиоркетом, то эпитет "непобедимый" ему в самый раз подходит! Проблема в том, что греки никогда не называли Гелиоса "непобедимым" - даже римского Sol Invictus они называли по-гречески Helios Megistos - "Великое Солнце".
   Не менее проблематично возможное влияние культа Непобедимого Солнца на христианство и иудаизм. День рождения Непобедимого Солнца (Dies natalis Solis Invicti) праздновался 25 декабря. Сирийский автор 12-го века, епископ Мараша и Мабога Яков Бар-Салиби утверждал, что именно на этом основании была определена дата празднования Рождества:
   "В обычае язычников было праздновать 25 декабря день рождения солнца, когда они зажигали огни в знак праздника. Христиане тоже принимали участие в этих торжествах и обрядах. Соответственно, когда отцы церкви поняли, что христиане склоняются к этому празднику, они, посоветовавшись, решили, что истинное Рождество должно справляться в этот день" (Christianity and Paganism in the Fourth to Eighth Centuries, Ramsay MacMullen, Yale, 1997, p. 155).
   Согласно другой точке зрения, дата Рождества была вычислена прибавлением девяти месяцев к дате Благовещения, которое отмечалось 25 марта, независимо от какого-либо языческого праздника. Проблема усложняется тем, что оба праздника, выпадающие на один и тот же день 25 декабря упоминаются впервые в одном и том же Хронографе 354 года, ранее же Рождество праздновалось вместе с Богоявлением 6 января (Армянская церковь до сих пор отмечает Рождество в этот день по юлианскому календарю, выпадающий на 18 января по григорианскому календарю), а день рождения Sol Indiges - 11 декабря. Когда дата обоих праздников сместилась на 25 декабря, неизвестно, так же, как и что на что повлияло - день рождения Непобедимого Солнца на Рождество, или же наоборот.
   Самым же поразительным в культе Непобедимого Солнца было его влияние на иудаизм. Непобедимое Солнце, стоящее на квадриге, запряженной в четверку коней появляется на мозаичных полах нескольких синагог 4-5 веков в окружении знаков зодиака. В городе Ципори в Нижней Галилее солнце изображено в виде солнечного диска, стоящего на вертикальной подставке, установленной на колесницу, а в Тивериаде и в деревне Бейт-Альфа - в виде бога Гелиоса в лучезарной короне. Каким образом такая иконография вписывается в полный запрет изображений языческих богов, как в антропоморфной форме, так и в форме солнца или луны, отчетливо сформулированный как раз тогда в Талмуде? Невозможно утверждать, в данном случае, что предписания Талмуда были сделаны именно для борьбы с реально существующей практикой: в ранних синагогах эпохи Ирода Великого и конца эпохи Второго Храма никаких антропоморфных изображений нет. Утверждение, что мозаики были созданы уже в христианскую эпоху, когда Непобедимому Солнцу уже никто не покланялся, и его изображение воспринималось в чисто декоративном смысле, тоже мало убедительно - до конца 4-го века победа христианства далеко не была полной, а еще в 5-м веке Блаженный Августин считал нужным дискутировать с поклонниками Непобедимого Солнца. Что все это значит, так и остается загадкой.
   Библиография:
   Fred C. Albertson, "Zenodorus's "Colossus of Nero"". Memoirs of the American Academy in Rome, 2001
   Wilhelm Fauth, Helios Megistos: zur synkretistischen Theologie der Spätantike, Leiden:Brill, 1995
   Gaston Halsberghe, The Cult of Sol Invictus (EPRO 223). Leiden: Brill, 1972
   Steven E. Hijmans, "The Sun that did not Rise in the East", Babesch 71, 1996, p.115-150
    Andrew McGowan, "How December 25 Became Christmas", Bible Review & Bible History Daily. Biblical Archaeology Society. Retrieved February 24, 2011.
     
   0x01 graphic
   Мозаика синагоги в Ципори
   0x01 graphic
  
   Мозаика синагоги в Тивериаде

9. Аполлоний Тианский

    Аполлоний Тианский не был, разумеется, богом, что не мешало его культу довольно успешно конкурировать в 3-4 веках с культами универсальных богов и с христианством. Это был единственный культ поздней античности, который предлагал альтернативу личности богочеловека Иисуса Христа. Практически все, что нам известно об Аполлонии Тианском, исходит из одного единственного источника - его биографии, написанной в 20-е годы 3-го века Флавием Филостратом. Сам Филострат ссылается на дневники Дамиса, друга, ученика и постоянного спутника Аполлония, попавшие в руки к императрице Юлии Домне, жене Септимия Севера, которая, в свою очередь передала их Филистрату и просила написать биографию Аполлония. По мнению большинства современных исследователей, Филострат либо сам придумал эти "дневники Дамиса", либо кто-то другой написал эту фальшивку и всучил ее легковерной императрице. Некоторые, впрочем, не видят причины отвергать реальное существование Дамиса и его дневников. Меня в этом вопросе больше всего настораживает определение Дамиса как "ассирийца": в первые века н. э. слово это значило не что иное, как происхождение из царства Адиабена (Хедьяб, по-арамейски), находившееся на территории древней Ассирии. В 1-м веке цари Адиабены приняли иудаизм, о чем подробно рассказывает Иосиф Флавий, современник этого события ("Иудейские древности", 20.2). Если же Дамис жил во второй половине 1-го века (как это следует из сочинения Филострата), он неизбежно столкнулся у себя на родине с бурными спорами в иудейской среде по поводу только что возникшего нового учения последователей Иисуса из Назарета. В таком случае, вполне возможно, что Дамис смоделировал свой образ Аполлония с Иисуса, и многочисленные параллели между ними объясняются не случайным сходством, а прямым заимствованием. Единственным доказательством того, что Филострат не придумал Аполлония Тианского служит его упоминание у Лукиана в конце 2-го века:
      "Среди прочих любовников был у него (Александра) какой-то обманщик, опытный в магии и заклинаниях, обещавший влюбленным приворожить любимого человека, помогавший имевшим врагов устранить их, учивший находить клады и получать наследства.... Учитель, его любовник, был тианиец родом, из числа людей, близких к Аполлонию из Тианы и знавших все его представления" (Лукиан, Александр, или лжепророк 5, перевод Д. В. Сергеевского).
      Это упоминание тоже, разумеется, не доказывает реального существования Аполлония Тианского, поскольку оно было написано почти столетие после его смерти, а никаких современных ему источников не существует. Оно говорит лишь о том, что к концу 2-го века культ Аполлония уже существовал, и были люди, называвшие себя "учениками его учеников".
      Итак, что известно об Аполлонии Тианском из его биографии пера Флавия Филострата? Аполлоний родился в середине 1-го века в городе Тиана (Tyana) на юго-западе Малой Азии, известном как Тувана (Tuwana) из лувийских иероглифических надписей 9-8-го веков до н. э., который в политическом отношении принадлежал тогда к римской провинции Каппадокия. О его рождении его матери возвестил во сне бог Протей, а родился он на лугу в окружении поющих лебедей. Изучая философию, Аполлоний присоединился к неопифагорейской школе - самому консервативному направлению тогдашней философии. Став странствующим философом, Аполлоний объездил весь известный тогда мир, посетив Вавилонию, Парфию, Индию, Египет, Эфиопию (совр. Северный Судан), Грецию и Италию. Он вызывал дух Ахилла из преисподней, исцелял больных и воскрешал мертвых. По ложному доносу он был арестован и представ перед судом императора Домициана, выступил с пространной оправдательной речью и был оправдан. Аполлоний предсказал падение Домициана и приход к власти императора Нервы, по отклонил предложение последнего занять высокую должность в Риме, зная заранее, что его правление долго не продлится. О его смерти Филострат приводит несколько версий, согласно одной из которых Аполлоний вознесся на небо, а после смерти являлся своим ученикам. Аполлоний написал книгу "О жертвоприношениях", причем не по-гречески, а на своем родном языке:
      "... написана она величавым слогом, в коем слышится отзвук речей Аполлония, -- это на случай, если бы кто-нибудь взялся ее перевести" (Филострат, "Жизнь Аполлония Тианского" 3.41, перевод Е. Рабинович).
      Что это был за язык, остается неизвестным - высказывались мнения в пользу каппадокийского (о котором ровным счетом ничего не известно) и арамейского языков, но в Тиане в то время вполне могли говорить еще по-лувийски. С другой стороны, если эту книгу в действительности написал Дамис "ассириец", то она вполне могла быть написана по-арамейки. Отрывки из ее греческого перевода сохранились у Евсевия Кейсарийского в полемическом сочинении, направленном против культа Аполлония Тианского. Такой странный выбор языка говорит, скорее всего, о сознательном подражании культам универсальных богов - священная книга должна быть написана непременно на коком-то экзотическом и никому не понятном языке, как священные книги культа Изиды, написанные иероглифами по-египетски, или Ветхий Завет христиан, написанный на иврите (да и синоптический текст, легший в основу евангелий от Марка, Матфея и Луки, скорее всего, первоначально был написан на иврите или по-арамейски). Вместе с тем, учение Аполлония Тианского было скорее антитезой этих культов, нося, по сути, консервативный характер, - предостерегая от увлечения восточной мудростью, Аполлоний призывал почитать традиционных местных богов. Такой консерватизм был довольно широко распространен в интеллектуальных кругах поздней Римской империи - его сторонники видели в местных культах "духовные скрепы" и защищали "традиционные ценности" от пагубного влияния "варварских" культов. Разумеется, - это была выдуманная традиция (invented tradition) - Аполлоний выступал защитником местных культов не с позиций темного крестьянина, никогда ничего иного не знавшего, а с позиций интеллектуала, объездившего весь мир, познакомившегося со всей восточной мудростью, и пришедшего к выводу, что вот этот священный источник в окрестностях родного города и есть самый достойный объект поклонения.
      С другой стороны, культ Аполлония Тианского легко находил поклонников и в среде простонародья, где его популярность была основана не на философских рассуждениях, а на талисманах и амулетах, которыми бойко торговали по всей империи. Интересно, и никто из христианских апологетов, полемизировавших с поклонниками Аполлония Тианского, не отрицал магической силы этих талисманов, приписывая ее демонам.
      Ни один из универсальных культов не использовался так интенсивно в антихристианской пропаганде, как культ Аполлония Тианского: инициатор самых масштабных гонений против христиан 303-го года, Гиерокл (Hierocles) противопоставлял Аполлония, как реального волшебника, Иисусу, как его подражателю. Христианские апологеты, не оставаясь в долгу, отвечали пространными полемическими сочинениями (Евсевий Кейсарийский, Лактаний). Находились и христианские поклонники Аполлония, например, епископ Клермонта, Аполлинарий Сидоний, который перевел в 5-м веке на латинский язык "Жизнь Аполлония Тианского" Филострата.
      В целом, культ Аполлония Тианского так и не смог обеспечить достоверную альтернативу христианству. Единственное, что от него осталось - это фигура Балинуса, в качестве положительного героя, в современном бехаизме.
      Библиография:
       E. L. Bowie, `Apollonius of Tyana: Tradition and Reality', ANRW 2, no. 16, 2, 1978, pp. 1663-1667
      Maria Dzielska, Apollonius of Tyana in Legend and History, Rome, 1986
  
  
   0x01 graphic
   Надпись 3-го или 4-го веков в честь Аполлония Тианского из города Адана в Киликии:
      "Этот человек, названный в честь Аполлона,
      И засиявший из Тианы,
      Исправил ошибки людей.
      Могила (приняла) его тело,
      Но во истину небо приняло его,
      Чтобы он смог изгнать страдания людей"
  

69

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"