I. Мой давнишний приятель Санёк, с детства не любил медицину, сказать, что он её ненавидел, тоже нельзя. Ну, не любил и, всё тут, хотя и это будет тоже мягко сказано.
Причиной тому были его детские встречи с белыми халатами. Он родился слабым, я бы даже сказал, хилым ребёнком. Да и кто в наше, послевоенное время, был богатырём? На этом поколении сказались и измождённость женщин, и искалеченность мужиков, и голод, и холод. Неоткуда было браться богатырскому поколению. Одним словом, генофонд страны был в основе своей слабеньким и хиленьким.
Санёк, сколько его помню, до школы ходил весь в зелёнке, в грязных бинтах на коленках и локтях. Каждый его палец на руках неоднократно подвергался обработке йодом и обвязывался такими же грязными бинтами, как на коленках и локтях. Губы были в трещинах и, если он их задевал, то сильно, как током от макушки и до пят, пронизывало весь его тщедушный организм. Такие же трещины, с засохшей кровью, были и в уголках рта. Глаза его гноились. Он больше напоминал одну большую болячку, нежели здорового мальчика. При виде Санька, женщины крестились, а мужики брезгливо сплёвывали. Санёк это понимал и постепенно замыкался в себе. Всё реже и реже бывал на улице, а после и вовсе перестал выходить из дома и играть со сверстниками.
Родителям было не до него - они работали с утра до ночи на восстановлении завода, разрушенного фашистскими бомбардировками и обстрелами из тяжёлых орудий. Заботы родителей хватало лишь на зелёнку и грязные бинты, да кое-какую кормёжку. Ещё от чего страдал Санёк, так это от рыбьего жира. Сказать, что он был для него противным, значит не сказать ничего. Санька, после его приёма внутрь, буквально выворачивало наизнанку. Но родители и, не только они, настаивали на ежедневном приёме рыбьего жира. Местная медичка тётя Люба, в грязном, почти до дыр застиранном халате, каждое утро появлялась на пороге и почти насильно вливала Саньку большую столовую ложку жира в рот.
Ей было не важно: любит Санёк этот самый жир или нет?! Главное, чтобы на её участке обслуживания не было больных детей. А рыбий жир, как раз, и был самым действенным средством в лечении детей. Там были витамины А - витамины роста и Д - от рахита.
Вот с этих самых пор Санёк и возненавидел людей в белых халатах. Ненависть родилась, как бы сама собой. Он любил тётю Любу, но без халата. В халате он её боялся и ненавидел. Эта ненависть передалась и на всех, кто надевал или носил белый халат.
Итак, Санёк исчез из поля зрения всей уличной шпаны, к коей нас причисляли все взрослые нашего двора, на целых два года. Мы не знали, чем занимался Санёк всё это время. Даже мне, лучшему своему приятелю, он старался не попадаться на глаза и даже случайно не встречаться. Мы жили в соседних подъездах, но это ему удавалось. Однако удавалось и нечаянно к нему наведываться, как раз в тот момент, когда Санёк от меня этого не ожидал.
Двери в квартиру в ту пору никогда не закрывались и, поэтому, я беспрепятственно заходил к нему в гости. Сегодня дверь была закрыта, но понять изнутри или снаружи было невозможно. Ключа под ковриком, как это делают все жильцы, когда уходят из дома на длительное время, там не было.
До звонка я ещё не дотягивался, поэтому, повернувшись к двери спиной, стал стучать об неё ногой. Шевелений за дверью не обнаруживалось, и, я вышел из подъезда на улицу.
Окна Санька на втором этаже, их я знал, как свои собственные пять пальцев. Постоял, посвистел, как умел, но Санёк так и не появился в оконном проёме. Меня охватило беспокойство: что же произошло с другом, он не подошёл к окну, как это делал всегда на мой вызов? Эту загадку я разрешил посредством общения с мамой Санька:
- У Саши рахит обострился. Он самостоятельно не может передвигаться по комнате и всё время лежит.
Мне стало жаль Санька и я напросился в гости. Его мама, зная нашу дружбу, с удовольствием пригласила меня к себе домой.
Санька я застал в плачевном состоянии. Говорил он с трудом, хрипло дышал, неестественно вывернутые ноги и руки говорили о тяжёлом недуге.
Резкий звук звонка отвлёк меня от тягостных мыслей. На пороге в своём белом халате появилась наша фельдшерица тётя Люба. В комнате запахло лекарствами, но был один запах, который ни с чем невозможно спутать - запах рыбьего жира. Именно им, как я уже упоминал, и лечили нас от этого проклятого рахита.
Тётя Люба осмотрела Санька, дала ему каких-то пилюль и две ложки рыбьего жира. "Попал" под раздачу и я - мне также досталась ложка этого снадобья. Поморщившись и закрыв глаза, я с трудом проглотил "пойло". Санёк же забился в конвульсиях и захрипел:
- Тётя Люба, сними халат, иначе я умру.
Фельдшерица сняла халат, свернула его и убрала в холщёвую сумку с красным крестом на белом круге. Затем собрала всё со стола. Вынула из под мышки Санька термометр, мельком взглянула на шкалу, встряхнула, встала и пошептавшись с мамой Санька, ушла. Следом за ней ушел и я. Санёк заснул, разметавшись на кровати.
II. Сегодня, в самом начале мая, произошло нечто необычное. В небе с бешеной скоростью носились стрижи и ласточки, кричали чайки, суетились воробьи. Листочки на деревьях распустились и были уже величиной с копейку нежные, девственные. Трава едва пробивалась на утоптанном сотнями ног дворе, но на душе было как-то радостно и светло. Сразу определить было невозможно: что же такое произошло, от чего душа поёт!?
Мы, как всегда, с шумом носились по двору, не замечая ничего и никого вокруг. Но сегодня все почувствовали - происходит что-то необычное.
И вот! Вся ребятня разом смолкла и остановилась возле подъезда Санька. Он стоял опершись на расхлябанную, раздолбанную дверь спиной. Санёк, а это был именно он, измождённый, но чистенький, празднично приодетый по случаю Пасхи и первого выхода "в свет" после болезни, стоял перед нами и широко улыбался.
Все облепили Санька и засыпали вопросами, а он только широко улыбался и ничего не отвечал. Глаза его тоже улыбались и всем своим видом Санёк, как бы говорил: я с вами. Да, тут я, тут!
В дальнейшем Санёк редко встречался с людьми в белых халатах, разве, что при призыве в армию, да в школе с медичкой, да при устройстве на работу, учёбу, при получении водительских прав. Это были неизбежные встречи, но от них Санька всё равно сильно колбасило. После каждой встречи с ними у него поднималась температура, он чувствовал сильное недомогание, а ночью перед глазами мелькали какие-то наглые лица в белых халатах. Санька раздражал их цинизм и пренебрежение к пациенту. Такое состояние длилось от трёх-пяти дней и до нескольких недель; возвращение к нормальной жизни происходило долго и болезненно.
Где-то лет с пятидесяти Санёк и вовсе перестал заглядывать к врачам, жил весело и беззаботно. Дети выросли и разъехались. Работа хорошая, да к тому же приносила удовольствие и большие деньги, в семье всё в порядке. Что ещё надо человеку, встречающему достойно старость!?
И вот Саньку перевалило за шестьдесят. Выход на пенсию не стал для него событием. Он продолжал работать и в ближайшее время не собирался уходить на покой.
Четвёртый год "вольной" жизни стал для Санька переломным. Он снова, и теперь уже основательно, столкнулся со своими "недругами" в белых халатах. Всё началось с безобидной катаракты, которую теперь лечат, как простуду или обыкновенный прыщ на мягком месте. Чаще всего оперируют. Месяц-другой и человек снова в строю, с новым зрением.
Но всё обстояло гораздо сложнее. Он теперь буквально познал циничное утверждение - здоровых людей нет, есть недообследованные.
III. При подготовке к операции на глаза Санёк должен был пройти медицинское обследование, данные которого позволили бы докторам принять решение - возможна операция или нет.
Вот тут-то он и попал "в объятия" белых халатов, что называется - по полной. Получая медицинскую карту, как-то, вдруг, обнаружилось, что Санёк подлежит всеобщей диспансеризации. К тем врачам, которые должны дать допуск к операции, добавились ещё несколько. Санёк попытался отмахнуться от "предложения", да где там!
Белый халат в регистратуре решительно заявил: не пройдёшь диспансеризацию, не получишь медкарту. Санёк был раздавлен и буквально "брошен" на лопатки. В планы не входила дополнительная беготня по врачам.
Но делать нечего, надев бахилы, потащился получать "инструкции" на прохождение этой самой диспансеризации. Встретили любезно, даже пошутили на предмет недообследованности клиента. На этом и закончилось "товарищеское" отношение врачей к пациенту. Дальше начались, как бы это помягче сказать, не то, что унижения, а некое пренебрежение к обследуемому и его мнению о собственном здоровье.
Известно - все врачи циники и снобы. Это Санёк знал, но на себе ещё не испытывал. На взаимное, уважительное сотрудничество, как везде пропагандируется, не было и намёка. Тебя не выслушивают, не справляются о самочувствии, а сразу ошарашивают неизвестными терминами, при этом, как показалось Саньку, пытаются напугать пациента. Пустяковое недомогание возводится в ранг серьёзного заболевания. Санёк понял: лучше молчать "в тряпочку" и отвечать только на поставленные вопросы. Эта тактика принесла свои плоды. Нескольких врачей он буквально "проскочил" без потерь. То есть не нарвался на их нравоучения и ёрничество, граничащее с унижением.
Санёк понял: для врача без разницы, кто перед ним сидит или стоит (бывало и такое!). Этот кто-то для врача - пациент, попавший в его "лапы". На должность, ни возраст, при этом не имеют значения.
Саньку показалось, что такое отношение к людям выработалось не случайно. Долгое время с перестроечных времён престиж врача в глазах населения падал. Безденежье в медицине вырастило целое поколение ремесленников от медицины, а не настоящих эскулапов. Эта нелюбовь была обоюдной и остаётся до сегодняшнего дня. А раз так, то надо смириться, что Санёк и сделал.
Но один раз он всё же возмутился. Послушав рекомендации одного из врачей, пошёл сделать себе снимок грудной клетки в флюорографическом кабинете. Объяснив дамочкам, зачем он сюда пришёл, и, кто его сюда послал, Санёк нарвался на такую отповедь, от которой не сразу пришёл в себя. Девица в белом халате так изящно нахамила, что он потерял дар речи. А когда очнулся, только и смог из себя выдавить:
- Уважаемая, вы в три раза моложе меня и ведёте себя, как уличная торговка. Неужели Вам не стыдно?
-Не стыдно! Ходят тут, всякие, - был ответ белого халата.
Всё! На этом сегодняшнее обследование Санёк закончил. Надо прийти в себя, "залечить" раны и решить. Что делать дальше!?
IV. Прошла бессонная ночь. Санёк успокоился и рассудил: хамы хамами, а состояние своего здоровья знать надо. Утром побрёл снова в поликлинику. Со скрипом он прошёл эту самую диспансеризацию.
В конце концов, не обязаны врачи с ним любезничать. Ничего страшного у него не нашли, он получил направление на глазную операцию и выскочил из поликлиники.
Санёк познал также, что значит платная медицина. А сравнить было с чем. По наблюдениям получалось, что это противоположность бесплатной, государственной медицине. Врачи и обслуживающий персонал вежливы и обходительны и, что самое главное, выслушивают пациента, работают с ним совместно, заодно. Не давя на него терминами и авторитетом, объясняют, что называется на пальцах, причины его заболевания, методы лечения и особенности послеоперационного периода. Не показывают пациенту, что они -то уж знают гораздо больше, чем он, а работают на общий результат сообща.
Операция прошла успешно и Санёк поехал радостный домой.
При одном воспоминании о том, что нужно снова идти в поликлинику, Санька корёжило пуще прежнего. Он увидел, как можно общаться с пациентом и, при этом сохранять лицо и достоинство, а не "лизать" ему всё, что нужно и не нужно, так как он за это заплатил.
Участковый терапевт встретил, как всегда неулыбчиво и холодно. Он всё время отвлекался на какие-то бумаги, перебрасывался с медсестрой, не обращая ни малейшего внимания на Санька. Он терпел, не хотел нарываться на скандал, да и после операции было не до качания своих прав.
Наконец, эскулап увидел, что перед ним сидит пациент:
- Ну-с, что беспокоит?
Санёк рассказал о причинах беспокойства, непреминул упомянуть, что после приёма антибиотиков его крепит, а тужиться нельзя, шов разойдётся. На это участковый гениально ответил:
- А ты не тужься, жди, когда кал сам упадёт!
Видимо, удовлетворённый своей "шуткой", участковый нервно захихикал.
Ну, что тут скажешь? Хорош совет доктора, а может так и надо, нечего болеть?!