(Тхайрэт, отчет с игры "Падение Гондолина", Краснодар)
Дом.
Это такая игра. Черные и белые резные фигуры, и поле, расчерченное на квадраты. Вчера ты закончил новый набор для этой игры, второй из тех, что есть у нас. Первый вырезал я когда-то.
Я делал фигуры из камня: из темного кровавика и молочно-белого опала. Доску я выложил лазуритом и "соколиным глазом" - море и небо. Ты сделал все из дерева, и само это было радостно: прежде ты говорил, что никогда больше не сможешь работать по дереву, как раньше - руки отвыкли и огрубели, отвыкла и огрубела душа. Сейчас я видел: это изменилось.
Ты сказал, что сделал игру в подарок моей дочери. Нашей с melde дочери. Да. Это хороший подарок. Дерево для белых фигур, шероховатое, кажется мягким даже на ощупь; черные фигуры гладкие, отполированные так, что похожи на темные зеркальца. И доска, на квадратах которой так по-разному играет свет - неукрашенная на первый взгляд, полная сдержанной и неброской красоты - для более внимательного зрителя.
Дом - это такая игра. Черные и белые фигуры, прямые линии. Точно так же мы смотрим на мир: белое и черное, свои и Враг. Белым построили мы наш город среди черных скал.
Дом - это такая игра. Правила ее всегда были неизменными. Сейчас они изменились, или я неверно понимаю отданный нам приказ? Король приказывает не покидать стен. Король приказывает защищать город, но запрещает его покидать даже для вылазок; Король не желает встретить врага на равнине. Первое неоспоримо; последнее - немыслимо: он знает, что за войско идет на нас. Глухой обороной нам не спасти наш город.
Дом - это такая игра? Мы заигрались?
Мы создавали этот белый прекрасный город. Мы клялись защищать его. Сейчас белые стены алы в отсветах пламени, и пламя - уже под самыми стенами. Алой масти не было прежде в этой игре. Алое - это гнев.