Расскажу я вам байку, быль-небылицу, про деревню, старика да про Метлы Дикие... Слушайте да на ус мотайте, а коли уса нету, так на уши вешайте лапшу-то.
-Летят утки, летят серы,- помусолил фразу из песни Порфирий Прокопьевич Сидоркин и двинулся к сараюшке в поисках ружья,- ишь настроились на юга, пернатые, а тут-то я вам крылошки-то подсеку, ыть.
Дед Прокопьич слыл первым охотником на деревне Могучие Грязи. Впрочем, когда-то Могучие Грязи насчитывали много дворов, а сейчас в деревенских избах ютились всего шесть семей. Покосившиеся избы, полуразвалившиеся изгороди, сараи, из которых давным-давно сбежали даже мыши. Потому как нечем мышкам было живиться в Могучих Грязях. Пусто, хоть колом покати. Только грязюки-как снегу зимой. Жирной такой грязюки, забористой. Но-из грязи-то каши не сваришь. Вот и сидела деревенька и без каши, и без уборки. Потому что отродясь жили в Могучих Грязях грязнули. Ни в избах не метено, ни сады не чищены. А уж о дорогах можно бы и вовсе не говорить. Лужи да канавы, ямы дя ухабы вечно были заполнены отборнейшей гниющей и вонючей грязью.
А жили обитатели деревеньки в основном охотой, да изредка выбирались в лес по ягоду в летнюю пору. Раньше и рыбачили, бывало, но озерцо вскорости заросло грязью, и рыба перевелась.
Дед Прокопьич, покряхтывая, выволок на свет Божий обрез, зарядил да как бабахнул в белый свет. Свет не потемнел, но от пролетавшей стаи отделился темный силуэт и по кривой полетел вниз, на поляну. Однако-это раньше, в иные времена именовалась она поляной по праву, говорят, и ромашки на ней росли да лютики, теперь же поляна представляла собой место, ровнехонько залитое густой жижей грязюки, и только в цетре пространства возвышался еще не залитый грязью бугорок с брусничными ростками. Туда-то и плюхнулась добыча Прокопьича.
Прокопьич улыбнулся в жидкие грязноватые усы, выудил в сенях резиновые боты и бодро зашлепал прямо по коричневой кашице на бугорок, предвкушая обед.
На пригорке, сердито отряхивая покошенную щетинку, обреталась Дикая Щетка.
Дед Прокопьич сразу понял, что Щетка дикая. Она с такой яростью швырнула в него комья грязи, а потом начала колоться щетиной и пытаться увильнуть. Как только дед дотронулся до ручки Щетки, в ладонь вонзилось откуда ни попадя с десяток ядреных заноз. Никакая домашняя Щетка не стала бы так яростно биться, как эта Дикая Щетка. Осерчал дед Прокопьич, да наставил на Щетку ружьишко-то. А Щетка и говорит ему человеческим голосом:
-Не тронь меня, Прокопьич, не будет тебе с меня добытку, горе одно, а лучше пусти меня на волю- и помогу я тебе.
Дед, однако ж, все Щетку захватить хочет, все изловить пытается, а Щетка елозит, кусается-в руки не дается. Жадный он был, Прокопьич-то, хозяйственный. Другой бы и отпустил Щетку, а он все приспособить желал. И кричит ей Дед:
--Не пущу тебя так, много у меня грязи, ты сначала поработай на меня.
Оскалилась Щетка и запрыгала на месте, а потом заверещала:
-Много-не мало, много-не мало... и упорхнула в небесный простор.
Вернулся Прокопьич обратно не солоно хлебавши, да и завалился спать, потому как вечер уже. Только ночью-чует-суета какая-то снаружи да изменения. Покрался босой Дед Прокопьич к оконцу и наблюдает.
А там, глядь, стая Диких Метел самого свирепого вида прочищала дорогу к его дому, а Дикие, ну совершенно Дикие Ведра вычерпывали грязь. А потом откуда-ни возьмись заявился Дикий Каток да как заасфальтировал трассу-то. А Дикие Тряпки вовсю рванулись отмывать окна избенки, и засверкала халупа Деда Прокопьича-что твой дворец. А потом пришествовали Дикие Молотки да и налепили на халупу вывеску, токмо дед по темноте своей и не разобрал, что они там понаписали. А тут и до комнат дело дошло, Дикий Пылесос постанывает, пыль по углам сосет, а дед на печку забрался с ногами на глядит, как Дикий Утюг занавески глядит. Одичавшие Грабли сад в порядок приводят... Так глядел-глядел Дед Прокопьич-да и заснул. Во сне ему все Дикая Щетка мерещилась.
А наутро проснулся-все вокруг новенькое да блестящее, на пол ажно вставать страшно, такой чистый-и остался бы Прокопьич на печи полеживать-да тут колокольчик у дверей. Открыл Прокопьич-а там дама такая, вся из себя изящная, просто настоящая Миловидная Домохозяйка. Где, говорит, тут у вас лечебные грязи продаются? Я, говорит, по рекламе-и на щит на доме Прокопьича кажет. А там и накалякано: Грязь лечебная необыкновенно грязнющая. Я,- говорит дама,- купила бы у вас на бассейн грязи.
Рванулся Прокопьич искать грязь-а на его участке так все вылизано, что ни соринки-ни грязинки. Пригорюнился Прокопьич да головой кивнул- вам к соседям.
Так и стали туристы ездить да закупать грязь у соседей, а Прокопьич только глядел, как соседские избенки Дворцами Грязевых Королей становились. А у него всегда чисто было, и только пытался Прокопьич бизнесом заняться да грязюку развести, как Дикие Метлы все мигом чистили. Так и жил старикан в чистоте да в обиде.
Потому не стреляйте в белый свет, да не трожьте Диких Метел. Пусть себе летают под облаками.