Не буду ни уткой, ни рыбкой,
Да ну их, еще изжарят!
От той перспективы зыбкой,
Кошмары ночами старят.
А буду я гордым оленем,
Стремительно мчаться в чаще,
Но все же не буду последним,
Убьют еще на фиг! Слаще
Мне в жизни будет свобода,
Хоть и в середине стада...
Вот только помята природа
И свежей травы не стало!
Терпеть буду, сколько сумею,
Опять чей-то зад маячит!
От наглости той немею -
Быть снова голодным, значит!
Опять уже все поели,
И вытоптали остатки
Травы, и даже под елью
Нет больше корней сладких!
Взбрыкну копытом и - ходу,
Помчусь впереди стада,
В ручье взбаламучу воду -
Пусть грязную пьют, гады!
Теперь не пылят в морду,
Рогами не задевают!
На гору взберусь гордо...
Что это? Собаки лают?
Выстрел - и мне под ноги
Падает мертвая утка...
Сердце бьется в тревоге,
Ноет в предчувствии жутком...
Охотники! труба-дело!
А может еще сумею...
Горячий удар... и тело,
Как не мое - немеет...
Душа моя отлетела
И сверху глядит, с упреком,
На тех, кто со знаньем дела
Сдирает шкуру жестоко.
Лежим теперь, вместе с уткой,
Ее целиком изжарят,
Меня ж, как в кошмаре жутком,
Уже расчленили твари...
С ружьем - каждый дурень смелый,
Ишь, руки теперь потирают,
И, словно саваном белым,
Скатертью стол накрывают.
Для утки - утятница-гробик
А мне и того не будет,
Сожрет мои кости Бобик
И мир про меня забудет.
Споют на поминках 'Мурку',
Потом про 'камыш', пьяно,
Мою же бедную шкурку
Соломой набьют, рьяно.
Вставят мозги из ваты,
Навесят рога большие -
И буду я, как проклятый,
Таращить глаза чужие,
Отлитые из пластмассы...
Потом и совсем сгину,
A злобная моль, как классу, 
Проест мне насквозь спину!

Нет,  буду я лучше мухой...