Алка никогда и никому бы не поверила, что можно так ненавидеть человека.
Нет, что так можно ненавидеть, может быть и поверила бы, но чтоб "так" и так долго, - никогда!
Этот кошмар начался почти год назад. Всё шло к тому, что Алка была единственным претендентом на освобождающееся место начальника отдела.
Отделу она отдала почти пять лет не просто своей жизни, она отдал всю себя.
Всю!
Каждая минута её жизни была посвящена работе.
Чего только стоило устроиться в отдел на работу?!
Нет! Чего только стоило за пять лет закончить два ВУЗа?!
Ради этого кошмара пришлось бросить художественную гимнастику и бальные танцы ещё в школе. Два последних года школы - тоже был кошмар!
"Нормальные люди так не живут!" - говорил папа.
Это всё он. Из-за него всё!
"Батькина кровь в тебе!" - говорила бабушка.
Батькина! Вот и именно!
"У нормальных людей нет таких родителей!" - парировала Алка на любые попытки приблизиться к её оборонительным сооружениям.
Пять лет кошмара! Пять лет она каждое лето ездила по этой старухе-Европе с одной целью, - выучить языки и "убедиться, что дома лучше". Пять лет она каждую осень, зиму и весну "света белого не видела".
Батина кровь!
...И, вот! Кресло начальника отдела, - отдела, который, по - существу, создала она, занимает какой-то "хлюст", который неизвестно по каким иностранным университетам и где болтался, пришел "на готовое". Без конкурса, без собеседований, пришел и сел в её кресло.
Вот просто - пришел с улицы и сел!
А её поставили во главе несуществующего отдела, где "конь не валялся", заниматься делом, к которому никто не знал, как даже подступиться. Без людей, без понятного видения задач, без наработанных связей и направлений!
"Пионерское направление! Пионерское направление!"
Девчонки из отдела, когда провожали, - плакали, а теперь? "Здравствуйте, Алла Сергеевна!" и мимо - бегом. Предатели. Все в него влюблены. Кошки!
Конечно, у них отдел работает, "как часики". Туда начальником, хоть кофейник поставь! Девчонки и ребята все подогнаны друг к другу, "как железки в пистолете".
А тут?! Деньги? Куда их тратить эти деньги? Японцы начинают работать в шесть, а англичане заканчивают в восемь! Где и когда их тратить?!
...Да ладно бы этот "хлюст" хоть мужиком бы был нормальным! Пришел бы посоветовался! Нет! Работает! Каждый день перед глазами, как бельмо, то на планерке, то на совещании. Довольный, ухоженный. "Кофейник"!
Почти год нигде не была. Домой к родителям съездить некогда. А этот у себя дома - в Москве! Мама, папа рядом! По кабакам, клубам, наверное, шастает. А что? Отдел работает и без него будет ещё сто лет работать! "Хлюст"!
... Эти мысли последние полгода всё чаще и чаще стали посещать Алку.
До этого было как-то не до них. Надо было формировать коллектив, найти удобный стиль работы, выработать направление, наработать связи. Добиться, наконец, простой экономической эффективности работы отдела.
И когда, вроде, все стало налаживаться, эти мысли стали неотъемлемой частью её жизни.
Ей казалось, что они постоянно в её голове. Просто живут там и всё! В какое бы время она не проверяла - они там!
... Весна пришла в этом году неожиданно. Алка однажды выглянула в окно и увидела, что ветвей клёна, который был под окном кабинета, не видно. Он был весь зелёный. Захотелось куда-то в лес. Вспомнилось, как ходили с отцом на весеннюю охоту на вальдшнепа. И трава зелёная уже, а в лесу по опушкам снег ещё сугробиками лежит. Красота! Воздух густой, пьянит!
... Алка решительно пошла к президенту компании.
- Алла Сергеевна! Туда нельзя. Там гости и идёт совещание.
Секретарь Наташа даже подпрыгнула, когда Алка проскочила всю приемную и направилась к кабинету Президента.
Алка остановилась и проткнула Наташу взглядом. Проткнула, как тореадор в последней атаке наносит удар быку двумя шпагами сверху вниз и "накрест". Но Алка ещё и провернула эти шпаги и со всей силы нажала вниз. Ей захотелось ещё их покрутить и что-нибудь крикнуть резкое, громкое и протяжное.
Но и этого хватило! Наташа рухнула в кресло.
Действительно, у Президента кто-то сидел.
- Познакомьтесь, это - Алла Сергеевна, начальник нашего отдела.
Президент встал. Встали и присутствующие. Алка посмотрела на гостей, потом на Президента.
- Извините, господа! У нас неотложное дело, вы позволите мне на минуту удалиться с Аллой Сергеевной.
Президент вышел из-за стола и сделал приглашающий жест Алке к двери своей "конуры".
- Наташа - принесите кофе.
Сказал он в селектор.
- Мне нужно десять дней!
Выпалила Алка, не замечая приглашения "сесть".
- Два!
Президент тоже остался стоять.
- Семь!
- Четыре!
- Хорошо. Когда?
- С пятницы по понедельник.
- Спасибо.
Они вышли к сидящим в кабинете. Алка извинилась и пошла к себе.
Было целых четыре дня.
...- Меня не будет четыре дня. С пятницы по понедельник. Но я с вами, дорогие товарищи.
Алка сообщила по дороге всем своим в "аквариуме". С удовольствием отметив, что у тех, как у рыб, безмолвно стали открываться рты.
- Так вам и надо!
Подумала Алка, оглядела стол, увидела карандаш, схватив его, и с удовольствием его сломала.
... Нинка взяла телефон сразу, как будто ждала Алкиного звонка.
- Алка! Что случилось? Не молчи. Говори!
- Нин! У меня есть четыре дня. К своим съездить, - мало. Давай съездим к твоим. Все расходы мои. Решай. С пятницы по понедельник. Выезжаем в четверг в семь вечера на моей машине. Водитель предупреждён. Через минуту жду звонка.
Алка рухнула в кресло. Посмотрела на обломки карандашей, взяла их и с удовольствием переломила каждый.
- Где тебе удобно меня забрать?
Звонила Нинка.
- Хоть где! Хоть на Луне! Называй, я буду там в семь ноль-ноль.
... Нинка стояла чуть дальше автобусной остановки с двумя большими синими сумками.
- Кто берет в дорогу сумки одного цвета? Неудобно же. Никому не объяснишь, какая сумка тебе нужна...!
На автомате пролетело в голове у Алки.
- Алка! Как ты меня обрадовала.
- Я сама собиралась на днях поехать к своим...
Мысленно дополнила Нинку Алка.
- Я сама собиралась на днях поехать к своим, - соскучилась. И мама звонила. Я им позвонила, знаешь, как они обрадовались...?
Нинка прижалась к плечу Алки.
- Я и по тебе соскучилась. Давно ведь не виделись. Когда я у тебя ночевала? Прошла месяца два? Три?
- Ты была шестнадцатого, значит семьдесят пять дней прошло.
Алка положила голову на Нинкино плечо.
- Устала?
- Не поняла пока. Бегу, как хвост свой догоняю. Просто остановиться надо.
- А с этим...? Как? Наладились отношения?
- С "кофейником"?
Алка распрямилась.
- Ты, Нинка, всё время... Вот всегда у тебя так! Не вспоминай черта к ночи!
Алка опять положила голову на Нинкино плечо.
- Я думала, что всё утряслось. Говорят, что парень то неплохой! И скромный, несмотря, что за границей долго был. Его, говорят, мать в шестнадцать лет отправила учиться и "от греха подальше". Отец его тогда в каких-то разборках погряз.
- Нинка! Кто говорит? Кто тебе говорит? В журнале прочитала? Я тоже читала!
С деньгами... эта братия напишет всё, что скажут! Не трать деньги на "глянец", не забивай мозги! Скажи лучше, как у тебя-то "по жизни". Все со своим Вадиком ходите, как по рингу? Или уже на татами переместились?
- В "партере" уже!
Засмеялась Нинка.
- Хочет ко мне переехать! Я говорю ему, что пусть у моих сначала с недельку поживёт, да с папкой попьют в бане. Ты же знаешь, если папке что не понравится, его не переделаешь потом.
"Вертепь ваша Моськва. Тудыт её в кочерыжку. Аппендикс страны Россейской!" - передразнила отца Нинка.
- Он теперь, как дед, стал всё говорить. И на деда все больше стал походить. Или мне уж кажется. Совсем без работы они теперь. Ты машину-то отпусти на околице. Дойдём сами. Ну, его!
- Вот ещё. Скажем, что друг подвёз.
Алке не хотелось идти пешком.
- Скажешь! А он так и отпустит человека? На ночь оставит!
- Ладно. На околице, так на околице!
... Я там подарки твоим прихватила. Дяде Мише там удочки, спиннинги, коробки с леской, блёсны. Мне японцы привезли. "Что вам нравится? Что Вам нравится?" Вот я и сказала. Я бате хотела отвезти, не получается... Ещё привезут, только похвали подарок. Они постоянно к нам ездят. Маме там тоже. Мне неудобно, скажешь от тебя. Ладно?
- Вот ещё. Я сама целую сумку пру подарков-то!
... А что ты, правда, с этим-то не наладишь отношения?
Как хоть его зовут?
- Нинка! Отстань, а!
... Приехали уже темнело. Пёс радостно залаял, увидев Нинку, тут же на крыльцо вышли дядя Миша и Нинкина мама.
Гостей ждали. Стол был накрыт, только не хватало горячего.
- Девки! С дороги! С дороги! Вот холодный окунь жаренный! Сам жарил. Хотите, щука есть! Там костей много, её под беседу. Под беседу! Ой, под беседу, да под "клюковку"! Может "брусниченки"? До неё дойдёт время. Не озябли? А то у меня и на берёзовых почках есть!
Дядя Миша суетился вокруг стола, не решаясь сесть первым.
- Папа! Тут тебе японцы подарок привезли. Посмотри, может, что и пригодится.
Нинка протянула отцу туго связанные чехлы.
- А что тут?
Он медленно стал развязывать упаковку. Скрутив верёвочки в клубок, положил их на припечек.
- О! Вот это да! Вот это да!
Дядя Миша вынул из одного чехла комплект телескопических удочек.
- Вот это да! Я ведь сегодня на такую леща килограмма на четыре вытащил.
...Вот это да! Где взяли? Неужто правда, из Японии? Вот удружили!
Он стал расстёгивать другие чехлы, прерывая себя восклицаниями и похлопыванием в ладоши.
- Девки! Вы садитесь, садитесь! Ешьте, закусывайте. Я посмотрю.
Да! Вот это да! Не думал... Не думал... Ведь всё есть! Правильно я сделал, что отдал-то леща того. Правильно. Вона, как подфартило-то! Король! Король теперь я на озере-то!
... Правильно деды говорили, "не жадничай"! Я, было, пожалел, что отдал-то леща! А потом подумал, - "А чё! Тоже костей много. Щука есть!" Здорово!
Алка с Ниной и мамой смотрели на дядю Мишу, сидящего на полу в окружении каких-то коробочек, свернутых чехлов, удочек, катушек.
- Дитя малое! Ещё слюни начни пускать!
Мама Нинки сидела, положив руки на колени.
- А что? Давно на полу не играл! Не с кем играть-то!
Дядя Миша выразительно посмотрел на Нинку.
- Не с кем, говорю, играть-то! Не трогайте, сам приберу.
Он подошел, глядя на Нинку, и сел за стол.
- Обмыть надо обновку-то. Вы уж это, а я себе, что полюбее! Король! Король!
- Ты говоришь, уже пробовал ловить на такую удочку? Где?
Нинка стала накладывать себе и Алке тарелки.
- Ал, давай по рюмке? За приезд!
- Давай! За приезд!
Алка было легко и приятно. Вспоминался дом, мама с батей, детство. Тянуло в дрему.
- Позавчера тут турист приехал. Говорит, что порыбалить хочет. Спросился, я его и свёз на острова. Хорошо порыбалили. Вот у него такие же удочки. Но мои лучше! Намного. Прикладестее. Парень-то хороший, только неловкий какой-то. С непривычки это. Но понятливый! Получится у него. Практика нужна. Понимание есть, а практики нет. Вот ему и отдал леща-то. Говорит, что не видел никогда такого. Он думал, что лещи белые. А этот-то был - чистое золото! Отдал! Правильно сделал.
Она как, подфартило-то!
Дядя Миша пошел и опять сел на пол.
Алке было хорошо. Тепло от печки, от "клюковки" разливалось по всему телу.
Тонкий, еле неуловимый аромат детства наполнял всю её. Было почему-то жалко себя, маму и папу, брата, Нинку, её родителей.
- Вы давайте не налягайте. Не налягайте....! Баня стоплена. Омойтесь, потом догонять меня будете!
Дядя Миша продолжал разглядывать на полу своё богатство.
... Баня была не жаркая. В самый раз!
... Укутав головы полотенцами, они вбежали в дом.
За столом спиной сидел незнакомец.
- Вот турист-то. За молоком пришел. Усадил его, сиди, говорю! Тоже оказывается из Москвы.
Турист встал и повернулся лицом.
Алка могла ожидать чего угодно, но только не это.
Перед ней стоял этот "хлюст, фрукт и кофейник".
Все слова, которые она знала, остановились где-то на уровне груди.
- Садитесь, садитесь!
Засуетилась Нинкина мама.
Алка взяла себя в руки, поправила полотенце, провела пальцем по бровям, хотела что-то ещё сделать, только не поняла сама "что". Прошла на свое место, но перед тем, как сесть, посмотрела на Нинку, сидящую потупив взгляд, и всё-таки выдавила из себя, вложив в интонацию не всё, что могла бы: - " Однако, сукин сын, Вы, батенька!"