Тумко Натали : другие произведения.

Секретарша Колдуна Владивосток-Таралинг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Василиса уж и не думала, что судьба сведет ее вновь с господином Колдуном. Но вот, она опять получает от него предложение на работу. Да не "куда-нибудь", а в иномирный город Таралинг! И тут уж завертятся чередой простые простые фантастические будни: то ходячие мертвецы, которых надо проинспектировать; то берегини осени, которых надо задобрить; а то могущественный Тигроль, воспитывающий города (но с этим - просто поболтать про Шекспира).

   Натали Тумко
  
   СЕКРЕТАРША КОЛДУНА
  
   КНИГА 2
  
  
   Все, что мы знаем о нашем мире - это
   кем-то рассказанные истории
  
  
   Глава 1. УЧАСТИЕ ОРАКУЛОВ В ЖИЗНИ НЕКОТОРЫХ ГРАЖДАН
  
  
   Первое сентября - особый день, нельзя его пропустить. Дело не только в начале осени. Дело в настроении, которое витает вокруг. Его создают дети, идущие в садик или в школу; студенты, жаждущие кто новой профессии, кто вечеринок; взрослые, решающие начать новую жизнь, потому что для многих 1 сентября, это больше новый год, чем 1 января.
   Это настроение создается хрустящими страницами учебников, белыми бантами, овощными рынками, букетами роз, (гладиолусов, бархоток, хризантем), свежими планами и ожиданиями. Оно пронизывает воздух вместе с утренней прохладой. И те, кому удается поймать его - купаются в совершенно особой радости, не подвластной прочим дням года. И, конечно, особая радость прикоснуться кончиком носа к первой свежести, пробивающейся через позднелетнюю жару.
   Я шла по тополиной алее, спускалась вниз, к Дальпрессу. Не торопилась, потому что день был солнечный, и потому что вокруг меня было очень много того самого настроения. А еще, у нас, во Владивостоке, сентябрь обычно - самый лучший месяц в году. Не жаркий, не холодный, с редкими дождями и покрытыми рыжим золотом сопками.
   Сегодня я первый день отвела Митю в садик. Его оставили в яслях всего на четыре часа, и я решила не возвращаться домой, а прогуляться по городу.
   На тополиной алее всего одна скамейка (уж не знаю, почему так), и я, признаюсь, рассчитывала на ней посидеть. Но скамейка оказалась занята. На ней примостился мужчина лет пятидесяти в деловом синем костюме с портфелем, который лежал тут же, рядом. Я решила просто пройти мимо. Но как далеки наши решения от планов Вселенной...
   При моем приближении мужчина поднялся со скамейки и чуть поклонился.
   - Василиса Витальевна? - спросил он. Создавалось впечатление, будто мы договорились о встрече, и он ждал меня. Может, мы когда-то где-то виделись, и он просто меня узнал?
   - Да, - сказала я. - Здравствуйте. Мы знакомы? Простите, я вас не помню.
   - Нет, мы пока не знакомы. Но я знаю, что вы ждете письмо. До востребования. И у нас есть общий знакомый - господин Колдун. Вы же работали его секретаршей?
   - О, это было пять лет назад. С тех пор многое изменилось. И господин Колдун больше не Мэр.
   - А вот тут вы ошибаетесь. Присядем?
   Незнакомец заинтриговал меня. Во-первых, он не сомневался, что у меня есть время на общение с ним, уж не говоря о том, что он знал, где я буду гулять этим утром, а этого даже я не знала. Во-вторых, он явно ведал о происходящем больше меня. То есть не было никаких причин, по которым я могла отказать ему в беседе. Кроме упрямства. Поэтому, прежде чем сеть на скамейку, я спросила:
   - Вы так уверены, что я буду с вами разговаривать?
   Уже собравшийся присесть человек остановился на пол движении, и удивленно сказал:
   - Так ведь... настроение вокруг такое.
   Тут он был прав, настроение располагало, но довод-то был так себе!
   - Предположим, что настроение - не аргумент, - ответила я.
   - Но я все сделал для этого! Я даже к оракулу ходил. Он сказал, что вы со мной поговорите!
   - Ну, раз оракул сказал... - я улыбнулась и села на скамейку. Незнакомец с облегчением опустился рядом.
   - Вы принесли мне письмо? - спросила я, уже протягивая было руку.
   - Я и есть письмо. Я даже лучше письма, я могу рассказать вам не только то, о чем хотел написать отправитель, но и о том, что хотите узнать вы сами.
   Мне очень понравилась идея такого письма.
   - Расскажите, чего я не знаю, - предложила я. - А там решим, как реагировать. Пять лет назад господина Колдуна посадили в одиночное заключение. Что-то изменилось с тех пор?
   - Изменилось, не так давно. Два месяца назад отряд заинтересованных жителей Таралинга выпросили разрешение об аренде господина Колдуна на пожизненный срок...
   - Стоп-стоп, я уже запуталась! - запротестовала я. - Прежде всего, Таралинг. Что это?
   - Это большой город. Не здесь. Но на том же разломе, что и ваш Владивосток.
   - Понятно. Дальше... Как это "разрешение об аренде"? Как можно арендовать человека?
   - Но вы постоянно это делаете... Вся работа - это по сути договор об аренде одного человека другим. Что же до господина Колдуна, то его тогда арестовали за самовольное вмешательство в управление городом, но если другой город сам попросит о помощи, то наказание можно заменить арендой.
   - Ясно... более или менее. Ну, хорошо. Спасибо, что рассказали. Рада, что у него все в порядке. Пока не поняла, зачем вы нашли меня, но спасибо, что рассказали.
   - Я еще ничего не рассказал. Вы, наверное, помните, что господину Колдуну требуется кто-то из местных жителей со старинным именем, и определенными качествами?
   - Да, помню. Как я понимаю, у него новая секретарша?
   - В этом-то и проблема. Нет секретарши. В Таралинге не осталось древних имен, которые бы подошли. И господин Колдун просит вас вернуться на прежнюю работу.
   - Меня?! Я-то причем? Там - другой мир, у него другие свойства, я не подхожу!
   - Василиса Витальевна, вы из города на разломе. Ваши защитные и прочие свойства сильны, где бы вы ни были. Они могут не так проявляться, но они все равно есть...
   - Что значит "не так проявляться"? Знаете, как-то не хочется обнаружить в себе какие-нибудь сюрпризики...
   - То есть, в принципе вы согласны занять эту должность?
   - Я этого не говорила. Мы только три года как переехали, не хочу больше никуда переезжать. Или вы опять займетесь шантажом?
   Человек вдохнул воздух, будто его давно готовили к этому разговору, и теперь пришло время перейти на какой-то следующий этап. План Б.
   - Господин Колдун просил передать, что никакого шантажа не будет. Вам должно хотеться у него работать, потому что теперь другие условия правления. И вам не придется никуда переезжать. От вашего дома до работы по местному времени тридцать четыре минуты пятнадцать секунд. На служебном транспорте, разумеется. Зарплата прежняя, плюс... я забыл, как это называется... секундочку.
   Он полез в портфель, достал бумаги и начал что-то там выискивать. Нашел, прочитал, кивнул самому себе, доложил:
   - Добряки!
   Слово вызвало у меня смешок.
   - Ситуация немножко изменилась, - вздохнув и все еще улыбаясь сказала я. - Теперь у меня не только взрослая дочка, но и маленький сын. А маленькие дети имеют обыкновение болеть...
   - Да, мальчик... - произнес человек. - Почему-то чаще потом рождаются мальчики.
   - То есть? - не поняла я. - "Потом"?
   - После чудес. Не важно, сколько времени проходит.
   - Вы хотите сказать, что в моем организме что-то не так?
   - Не вы. Ваш муж. Тот, что превращался. Но не переживайте, это не связано со здоровьем. В любом случае, наши лекари к вашим услугам. И у вас есть еще три дня на размышление. Я приду в четверг.
   - Меня не будет дома.
   - Да, я знаю. Мне оракул сказал, - он поднялся со скамейки, давая понять, что разговор окончен.
   - Оракул. Конечно. Я так и не узнала, как вас зовут?
   - О, да. Это маловажно, но если вам интересно, я - Макио Резерв.
   - Я помню Макио, ничуть вы на него не похожи.
   - Я Резерв. Я другой. Господин Колдун все ожившие программы именует одинаково.
   - Конечно. Увидимся.
   И мы разошлись в разные стороны.
  
   Вечером, за большим обеденным столом, состоялся разговор, к которому я готовилась оставшиеся полдня.
   - Меня на работу пригласили, - сказала я без предупреждения.
   - Кто? Куда? - одновременно хором выпалили Лерка и Лешка. Мелкий пробубнил что-то про новый самолетик.
   - Помните господина Колдуна? Он приглашает на прежнюю должность.
   - О! Его освободили? Он опять в Мэрии? - удивился Лешка. - Ничего не слышал об этом.
   - Потому что он не здесь.
   Некоторое время супруг молчал, потом осторожно спросил:
   - Далеко?
   - Чуть больше получаса езды на служебном транспорте.
   - Подожди, это даже до Артема не добраться! Или... - он посмотрел на меня пристально. - Это совсем не здесь?
   - Верно, - кивнула я.
   - Вы какими-то загадками говорите, - фыркнула Лерка. - Мам, там платить-то будут, или ты не спрашивала?
   - Будут. Шеф никогда не отличался скупостью. Собственно, поэтому я и думаю принять предложение. С этой ипотекой у меня уже тоска по денежным знакам.
   - Кстати! - Лерка вскочила со стула. - Я же стипендию получила! Еще прошлогоднюю, за май, староста сегодня передала. Сейчас принесу!
   Она вышла из комнаты. Стипендия у Лерки была, прямо скажем, не великая, но дочура исправно отсчитывала половину каждый месяц в общую кассу. И, стыдно признаться, кассе это нравилось. Я подрабатывала на дому, но пока Митя был на руках, нечего и думать было о нормальной работе. А Лешкина зарплата большей частью уходила на оплату ипотеки. В общем, период у нас случился как нельзя лучший для интересов Колдуна.
   - Если тебе не по душе, не иди, - сказал Лешка. - Сейчас Митька уже пристроен, можешь заняться, чем хочешь.
   - Так я именно этим и хочу.
   - Опять секретаршей?
   - А тебе нужна жена-губернатор? - я встала из-за стола и стала собирать посуду.
   - Мне нужна жена. Хотелось бы видеть ее по вечерам и выходным дома. А тебе самой-то что нужно, кроме денежных знаков?
   Вопрос был серьезный, но ответ у меня уже окончательно созрел:
   - А мне нужно похудеть минимум на пять килограмм! А лучше - на восемь.
   - Зачем? Мне и так все нравится, - Лешка смерил меня вожделенным взглядом, (как он это себе представлял), и притянул к себе.
   - Нет, дорогой. Тебе, как и прочим мужчинам, нравится то, что модно. А модны сейчас тетеньки, похожие на девушек.
   - Интересно формулируешь.
   Лерка зашла в комнату, гордо положила деньги на стол и подошла к брату.
   - Что, карапуз, пойдем укладываться?
   - Сказку! - потребовал он.
   - Есть у меня для тебя сказка. "Введение в мат анализ" называется. Тебе понравится, сразу заснешь. Куда?! Сначала зубы чистить!
   Я мысленно порадовалась Валеркиному контролю, давно ли я ее саму так гоняла...
   - О чем думаешь? - спросил Лешка, и я поняла, что уже некоторое время смотрю на дверь детской комнаты.
   О чем я думала?
   - О разных вещах. Обо всем сразу. Подумала, что надо занять деньги до получки, сшить хотя бы один костюм. У меня вся одежда - трикотаж для мамочек. Надо перебрать обувь, найти хоть одни нормальные туфли на каблуках. Выкинуть сандалии и кроссовки. Сумку новую купить. И еще... Прическа, маникюр, к косметологу уже не успею записаться, но, это можно и чуть позже...
   - Ты как на свидание собираешься, - с усмешкой заметил Лешка.
   - Прошло пять лет, - сказала я. - За это время я успела родить ребенка, потеряла лоск, и отвыкла работать с людьми старше трех лет. Мне нужно выглядеть так, что бы коллегам было по крайней мере не странно, что я получаю хорошую зарплату.
   - Я думал, тебе деньги платят за работу.
   - Леш, я была секретаршей. А зарплату получала, как зам министра.
   - Почем ты знаешь, какие у них зарплаты?
   - Любимый, я боюсь, - призналась я. - Я боюсь, что в том, другом мире мои качества ослабнут или пропадут вообще. И я стану не нужна. Мне кажется, Колдун переоценивает мои способности.
   - А мне кажется, он тебе кое-чем обязан, - напомнил муж. - Между прочим, он заколдовал целый город и меня, в частности. И если бы не ты...
   - Если бы не я, его бы вообще не обнаружили. Его нашли, потому что я знала его имя.
   - Ты и сейчас его знаешь. И его это не смущает. Вообще, его нашли бы рано или поздно, и без твоей помощи.
   Я пожала плечами.
   - Все, посчитались? - поинтересовалась Лерка, которая, оказывается, уже некоторое время нас слушала. - Мам, мелкий уже сопит, мат анализ не понадобился. Я посуду помою, пойду к себе. Но я согласна с папой Лешей: Колдун тебе должен больше, чем ты ему. И мне кажется, он все равно не заметит, во что ты одета, даже если ты в костюме воблы придешь.
   - Но я буду знать, как я выгляжу. И это наложит отпечаток на мое отношение к себе. А, значит, и к другим.
   - Фигня! - заявила моя взрослая дочурка. - Может, в том мире еще в лаптях ходят!
   С этими словами она отправилась к себе. Лешка развел руками, мол, что тут еще скажешь, потом пересел за компьютер, заканчивать какие-то чертежи. Он брал работу на дом, и это пора было прекращать. Мне тоже нужен муж, хотя бы по вечерам и выходным.
   Я проверила сына, потом достала из шкафа свои старые ежедневники и принялась перелистывать. Меня захлестнули воспоминания. Снова перед глазами возникли Васса и Макио, летающие крунсы, загадочная певунья в клетке.
   А в четверг пошел дождь. Лил и лил, перехвалила сентябрь. Под старым зонтом я добралась до поликлиники. Потом выстояла в очереди за талончиком на кровь. Потом зашла в магазин, очень старательно выбрала продукты, перечитала все составы, а когда выходила из магазина, нос к носу столкнулась с Макио Резервом.
  
   - Я очень рад, что вы согласны, - сказал он вместо приветствия. - Завтра в половине девятого за вами подъедет шофер...
   - Подождите, а с чего вы взяли, что я согласна?
   - Ну, как же... я же говорил - оракул, - сказал он терпеливо, как ребенку, которому приходится объяснять одно и то же по несколько раз.
   - Конечно. Как я могла забыть. Оракул. Все понятно, завтра буду на месте.
   Резерв Макио, не похожий на первого Макио ничем, кроме имени, вежливо кивнул и отправился по своим делам. А я стояла на тротуаре и смотрела, как его силуэт теряется между фигурами и зонтами случайных прохожих.
  
  
  
   Глава 2. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ, НОВЫЙ ГОРОД
  
  
   Я вышла из дома заранее, чтобы десять лишних минут насладиться ожиданием. Вчерашний дождь освежил улицы, небо стало по-настоящему осенним, пронзительным, и повсюду витал запах яблочного варенья, что придавало утру какую-то особенную нотку.
   Когда подъехала служебная машина темно-вишневого цвета неизвестной модели, я уже была готова к новому периоду своей жизни. На мне были новые туфли и новая прическа, все остальное было из старого гардероба, но и эта новая малость добавляла уверенности, хотя не убирала волнения. Все будет по-прежнему, и все будет по-новому. Наверное, Митяшка меньше волновался перед походом в садик, чем я сейчас!
   Некоторое время я мешкала, водитель вышел и открыл передо мной дверцу.
   - Прошу, - сказал он.
   Это был очень худой человек, в деловом костюме. На лице водителя была надета маска невозмутимости и профессионализма. Но казалось, что он играет в эту невозмутимость, а на самом деле готов распрыгаться то ли от счастья, то ли от каких других эмоций.
   Я села позади водительского кресла.
   - Как вас зовут? - спросила я.
   - Николай. Просто Николай, не люблю отчества.
   - А я Василиса.
   - Да, я знаю. Я ваш личный шофер.
   - А Николай - настоящее имя?
   - Как имя вообще может быть настоящим? Это всего лишь выдумка наших родителей, чтобы как-то обозначить новопришедшее существо.
   О! У меня водитель философ! Начало заманчивое.
   - Я знаю китайцев, - пояснила я, - которые представляются Саша, Игорь, Леша, просто чтобы русские язык не коверкали на их настоящих именах. Поэтому и спросила, может, вы меня жалеете, упрощаете общение, а имя у вас какое-нибудь другое?
   - Может быть, имя у меня и другое, но мне бы хотелось, чтобы меня звали Николаем.
   - Хорошо, - сдалась я. - А куда мы едем?
   Машина уже вывернула со Снеговой пади в сторону объездной дороги.
   - Да, как раз вот сейчас... - пробормотал водитель, и мы нырнули под мост. Вернее, это не мост в прямом смысле - просто верхняя дорога развязки. Я знала, что дальше дорога поворачивает налево и убегает в сторону города Артема.
   Но не тут-то было!
   Кроме той дороги, что поворачивала влево, неизвестно откуда нарисовалась еще одна, идущая прямо.
   - Здорово! - восхитилась я. - Это машина какая-то особенная, или какой-то секрет есть?
   - Секрет есть в машине, - кивнул водитель. - В нее вмонтирован междумирный навигатор. Удобная вещь.
   - Надо думать, - пробормотала я, с жаждой осматривая незнакомые места. А посмотреть было на что!
   Лес сменился организованным парком. Я привыкла, что в парках нельзя ездить машинам, но здесь все как-то гармонично сочеталось: газончики, клумбы, аккуратно стриженые деревца и пагоды, и, пожалуйста - трасса. Ну, или просто дорога, трасса-то была в моём мире и осталась позади.
   Несколько витых беседок, пустующих, но манящих, вызвали у меня какие-то непонятное ностальгическое настроение - тоску по чудесам. Чего до сих пор со мной пока что не случалось (разве что в глубоком детстве).
   Потом потянулись здания. Пригороды заполнялись двух-трех этажными домиками, но чем глубже мы выезжали в город, тем выше вырастали здания. На этих зданиях на крышах и террасах росли сады: деревья, кустарники, клумбы. Здесь ударило лето.
   - Красиво? - хмыкнул водитель Коля, слыша, а точнее видя мое восхищенное молчание.
   - Очень, - призналась я. - Мне вообще нравятся другие города. Всегда чувство, что вот сейчас начнется новая жизнь...
   - Иллюзия, - хмыкнул он. - Но манящая, это да... А вон, уже и Мэрия видна.
   - Где?
   - Вон, синий беспредел впереди.
   И сразу стало понятно, о чем речь: действительно, впереди виделся архитектурный беспредел синего цвета. Строго говоря, помимо синего, виднелись и зеленые островки деревьев и цветочные пятна, и просто пустующие прозрачные дыры. Трудно было понять, что хотел сказать проектировщик этим творением. Возможно, он получил заказ на Мэрию по блату, или выиграл какой-нибудь гранд и решил оторваться в своей нелюбви к чиновникам. В общем, здание сильно отличалось ото всего, что возвышалось вокруг.
   Ну и ладно. Подумаешь...
  
   Мы подъехали. Дорога вела вокруг здания на второй этаж, где располагались стоянки.
   С замиранием сердца я обнаружила на парковке нескольких крунсов - домашних чудовищ для бытовых услуг.
   К машине тут же подошел парень с биркой на груди, на бирке было что-то написано, неразборчиво, но очень официально.
   - Василиса Витальевна?
   - Она, - ответил водитель.
   - Я провожу вас.
   Я кивнула водителю, не прощаясь (повезет же он меня домой вечером?), и последовала за провожатым.
   Внутри Мэрии была знакомая мне охрана и пропускная система к слугам народа, дорогой нерасслабляющий ремонт и, кажется доска почета (не успела толком разглядеть). Потом лифт отвез нас на нужный этаж, мы зашли в приемную, где было несколько дверей, мне показали нужную, (около которой сидел в кресле улыбающийся человек с большим оливковым саквояжем), и провожатый исчез так же ненавязчиво, как и появился.
   Выдохнула, поправила юбку, улыбнулась человеку с саквояжем и прошла в кабинет. Да, это был шеф. Он стоял спиной у шкафа с папками и что-то внимательно изучал. Между прочим, обычный себе кабинет. Стол, зеркало в полный рост, часы с 25 часом, два кресла, два шкафа с документами, картина на стене с песком и небом.
   - Я на месте, - произнесла я, сглатывая комок в горле.
   Колдун обернулся. Некоторое время он смотрел на меня, лицо его как всегда оставалось бесстрастным. Он смотрел на меня чуть дольше, чем требовали приличия, но я точно так же зависла, глядя на своего шефа: в голове пронеслись картины из прошлого и было этих картин много и многие из них были печальны. Одно я поняла совершенно точно: шеф не держит на меня зла. Хотя когда-то я послужила невольной причиной его ареста...
   Колдун кивнул и невозмутимо произнес:
   - Хорошо. Твой договор на твоем столе. Ознакомься.
   Только я собиралась спросить, где мой стол, как за моей спиной раздался новый голос:
   - Я провожу.
   Я повернулась. Новый молодой человек, лет около тридцати, смотрел на меня с интересом и легким недоверием. Без разговоров я вышла из кабинета шефа, сдерживая и восторги и рыдания.
   Помощник провел меня в соседний кабинет, открыв одну из четырех дверей в приемной.
   - Меня зовут Кутай, - представился он. И сразу стало понятно, что пафоса не будет, можно по-простому. - Я атрибут своего мира, как ты была атрибутом своего. Я знаю историю предыдущего правления господина Колдуна.
   - Зачем тогда я, раз ты есть?
   - Ты, наверное, не заметила, но я вообще-то мужчина.
   - Да ладно! - фыркнула я.
   - О, юмор есть, - отметил он. - Вот твой кабинет, мой рядом.
   Мы стояли в приемной, которую до этого просто миновали с прежним провожатым. Она пустовала, оба стола в ней еще не были заняты. Сбоку от кабинета Колдуна располагались две двери, на них и указывал Кутай.
   Вошла я в свой кабинет. Ну-ка, что у нас тут?
   На моем столе лежало несколько папок с документами, договор на непонятном мне языке, стояла карандашница из красного дерева, и, что миленько, дымилась чашечка свежезаваренного напитка.
   - Чай?
   - Почти. Это канрайф, - сказал Кутай. - Напиток из девяти составляющих.
   - Я секретарша. Это я чаи готовлю. Собственно, это моя работа.
   - Не-ет... - ласково возразил Кутай. - Где это секретарши чаи заваривают?
   - Везде.
   - Странное место это "везде".
   Я подошла к окну. В моем кабинете было целых три окна. Одно из них заканчивалось балконной дверью.
   - Можно на балкон выйти? - спросила я зачем-то.
   - Можно с него даже выброситься, - кивнул Кутай.
   - Ревнуешь, что ли? - догадалась я.
   - Есть такое. Пройдет, извини. Пойдем на балкон, там красиво. Его специально для тебя сделали, господин Колдун сказал, тебе такое нравится.
   Надо же, шеф запомнил. Приятно, прям.
   Открыла дверь и вышла на балкон. Кутай последовал за мной.
   Город, что называется, лежал, как на ладони. Казалось, он зарос лесом - все от того, что террасы и крыши были усажены садами. Даже на моем балконе стоял огромадный вазон с каким-то фикусом, облепленным белыми лилиеподобными цветами.
   За вазоном балкон огибал стену и выходил на другую сторону здания. Я прошла дальше и обнаружила столик, два витых белых стула и, едва поверила своим глазам - этажерка с баром. Кружки, бокалы, бутылки с винами, соками, газировками... Мне уже нравится тут работать!
   От бара спустя некоторое время я перевела взгляд на город и обнаружила посреди привычных заросших домиков нелепую корявую гору, совершенно голую, непонятого мне состава.
   - Как называется это гора?
   - Это не гора.
   - А что это?
   - Манитуй.
   Вот теперь все стало понятно. Просто и очевидно.
   - А... что такое манитуй? - спросила я, рискуя показаться совсем уж тупой.
   - Ну... манитуй это манитуй, - глубокомысленно сообщил он. - Но ты не переживай, он же в спячке, как ты понимаешь.
   - Как я могу такое понимать?
   Кутай развел руками.
   - Это же очевидно.
   Действительно...
   - Ладно, потом разберемся... А балкон это еще чей-то или только мой?
   - Да кому такое еще нужно...
   - "На фиг" забыл добавить, - хмыкнула я.
   - Не забыл. Просто добавил не вслух.
   - Умненький, сработаемся.
   Кутай посмотрел на меня, я на него, и мы расхохотались. Его словно отпустило.
   - Слушай, Витальевна, ты, правда, прости. Тебя же на мое место прислали, сама понимаешь, чего радостного. И кабинет по твоему вкусу, еще и тебя-то нет рядом, и вино привезли аж из Володарска...
   - Ох, ты ж бряк... - удивилась я.
   - Я так извелся, мне тебя так описывали. Я не знал, что и думать.
   - И как тебе меня описывали? - заинтересовалась я.
   - Ой, ну всякое разное. И что ты в гостях у господина была, и что на турнире прекрасную даму изображала, а потом рыцарю страницу из книги теней подарила, и даже, что с целого города заклятье сняла...
   - Ну, пока все правда. Но ты не тушуйся, и тебе подвиги организуем. Мне почему-то кажется, что с нашим шефом это не вопрос.
   Кутай посмотрел на меня другим взглядом. Не ревностным, а изучающим.
   - Кутай, а кто тебе все это рассказал? От кого ты обо мне услышал?
   - Макио. Трещит как тетерев на току.
   - Который Макио Резерв?
   - Нет, это два разных типа.
   - Подожди, просто Макио, он тоже здесь?!
   - Что, дружбан, что ли? Ну, я так и думал.
   - Ну не мрачней, что ты! Конечно, я рада. Не то чтобы мы такие уж друзья, но я ведь здесь никого не знаю, а он, все-таки старый приятель...
   - Ох уж и старый! - раздался возмущенный скрипучий голос. Из-за угла балкона вышел Макио. Надо взять на заметку - на балконе секреты не распылять.
   - Макио! - воскликнула я.
   - Ну, иди, обниму, что ли, - проскрипело это занятное существо. Мы обнялись. - Что, ноет Кутай? Не привыкай, у него это временное. Сильно переживает, что не справился со своим призванием атрибута. Тут с этим вообще грустная грусть. С атрибутами. И этого еле нашли... Пойдемте, что ли? Не понимаю я балконы: не дом не улица...
   Мы вернулись ко мне в кабинет, и кабинет мне опять понравился.
   - Сопроводитель у тебя появится только завтра, сегодня я с тобой похожу, - покровительственно сообщил Макио. - Покажу здесь все...
   - Какой еще сопроводитель? Зачем?
   - Как зачем? - удивился Кутай. - Ты же секретарша. Ты приближена к мэру. У всех приближенных к мэру всегда есть сопроводители.
   - Охранники, что ли?
   - Почему охранники? От кого тебя охранять? Нет, ты, правда, не понимаешь о чем речь?
   - Не понимаю. Кутай, хватит издеваться, не знаю я ваших обычаев. Просто расскажи.
   - Сопроводители нужны всем, у кого есть власть, чтобы не иметь возможности брать взятки, делать что-то противозаконное, ну и все в таком роде. Сопроводители, это как бы глаза совести... так что ли. Знаешь, у нас это давно и само собой, мы даже уже не задаемся вопросом, зачем они нужны.
   - Правильно я поняла, что какой-то кадр будет ходить за мной везде и всегда, куда бы я не направлялась?
   - Не совсем, но в целом...
   - А если мне в туалет надо? Или переодеться?
   - Все в пределах разумного, обычно сопроводители ходят только прилюдно, на официальных встречах, ну и по делам куда...
   - А почему у тебя нет сопроводителя?
   - Потому что я не принимаю решения и не влияю ни на чьи решения. Я, собственно, просто твой консультант. Я, наверное, в некотором роде, твой личный секретарь.
   - Секретарь у секретарши? - хмыкнула я.
   - Вроде того. Так... между прочим, я составил твой распорядок дня на сегодня.
   - Ну, славно, а то я уж боялась, что мне заняться нечем будет!
   Кутай кивнул очень серьезно и открыл папку. Так вот зачем он с ней таскался повсюду...
   - Сейчас, тебе следует отправиться в архив.
   - Кутай, иди уже печалься в свой кабинет, - Макио потерял терпение. - Я сам ей все объясню и расскажу! Первый день - какой архив?! Я у тебя все распорядки перепроверю!
   Кутай кивнул и обреченно пошел печалиться в указанном направлении.
   - Строго ты с ним, - вполголоса сказала я.
   - Нормально. Надо встряхнуть парня. Ну, пойдем, что ли...
   Ну и мы пошли, конечно.
   По дороге нам опять попался человек с оливковым саквояжем, теперь он был чуть менее радостен, но все же улыбался. Я улыбнулась в ответ и забыла про него.
  
  
  
  
   Глава 3. ВСТУПЛЕНИЕ В ДЕЛА И ХРАНИТЕЛИ СЕНТЯБРЯ
  
  
  
   Вода наполнила ванну, потом перетекла на пол. Вода была зеленовато-синего цвета, не ржавая, как принято, и не прозрачная, как положено. Я наблюдала за этой сценой, и одновременно понимала, что ничего не могу сделать, и что от меня этого и не требуется. Собственно, трудно понять, почему именно я стала просматривать именно этот архив. Кутай отметил мне восемнадцать архивных историй на сегодня, я просмотрела только шесть и так и не поняла, что тут архивного и зачем это хранить.
   Сам архив представлял собой огромный зал со стеллажами, на которых рядами были установлены бутылки. Просто бутылки из темного стекла, правда, подписанные, (что никак не помогало, поскольку буквы были мне не знакомы). Рядом с каждой бутылкой стоял стакан. В него следовало отлить чуть жижи из бутыля, но не пить, а просто вдохнуть аромат архива. И вот тут начинается: наваливается чье-то воспоминание или память об услышанной истории, или вот такое не понять что.
   Что отдельно интересно: жижа в бутыле самовосстанавливалась.
   Мне следовало регулярно посещать архив, чтобы ознакомиться с местными обычаями и правилами жизни. Так как тутошней грамоты я не разумела, то это был единственный дельный для меня отдел архива.
   Когда Кутай показал мне этот ряд, он пояснил:
   - Здесь хранятся отголоски. Их надо все пересматривать, и искать нездешние.
   - Как их отличить?
   - О, ты поймешь. В наших отголосках простые истории или куски историй. Чужеродные попадаются редко, но их нужно вылавливать, потому что они разрушают нашу атмосферу.
   - Что они делают? - переспросила я.
   - Атмосферу разрушают... нет, не воздух. Я имею в виду, рабочую атмосферу. Ну, мистика всякая в голову лезет, чудится разное. Работать мешает. Начинает казаться, например, что на тебя тень смотрит. Случалось у тебя такое?
   - Нет. Жуть какая.
   - Ну, да. В этом и смысл. В общем, сиди, разбирайся. Я тут буду, поблизости. Это может занять какое-то время, ты и не заметишь, как обед пропустишь, так я тебя позову. Нет, я серьезно, когда занимаешься просмотром недоисторий, время не чувствуешь. Поэтому, хорошо, когда рядом кто-то есть, чтобы отвлек.
   - Ясно. То есть, ты работать не будешь, ты будешь только наблюдать, как я работаю?
   - Да! - Кутаю, похоже, такое положение дел нравилось.
   - Знаешь, с этим бы и сопровождающий справился.
   - Он для этого не предназначен. Для этого предназначен я!
   - Ну, конечно...
  
   Пока что чужеродного ничего мне не попалось. Но бар здесь знатный, еще успею нанюхаться.
   Терпеливо я доизучала запланированные архивные бутылки, и вернулась в свой кабинет минуя Кутая, который уткнулся носом в журнал и проворонил обеденный перерыв. Я миновала грустного человека с оливковым саквояжем, привычно кивнула ему, он нерешительно кивнул в ответ.
   Почти сразу за мной зашел Макио.
   - Шеф вызывает.
   Я работала всего третий день и это первый раз, когда меня вызывал к себе мэр. Трепетать? Я решила, что с трепетом можно не торопиться. Сначала узнаем, что за поручение.
   Макио пропустил меня вперед, господин Колдун в своем обычном унылом черном прикиде стоял во весь рост посреди кабинета и без предисловий перешел сразу к делу:
   - Василиса, у вас очень сильные хранители сентября. Я хочу, чтобы ты договорилась с ними о защите сентября Таралинга.
   А ведь я уже стала привыкать постепенно...
   - Шеф, простите мою неосведомленность, но, может, вы поясните, что это за хранители, и как именно они охраняют сентябрь.
   - Случалось ли тебе ожидать плохой погоды? По всем прогнозам должен быть дождь, но его нет. Его переносят на завтра, на послезавтра, а все, что случается, это небольшая морось ночью. И опять хороший день.
   - Да, было. Мы еще шутим про синоптиков.
   - С синоптиками ваша погода не связана.
   - О, это я знаю...
   - У вас в городе кто-то приручил хранителей сентября. Езжайте с Николаем навестите их и передадите просьбу о сотрудничестве.
   - Устно?
   - Да, этого достаточно.
   - Мне что-то еще надо знать?
   - С водителем разберетесь.
   - Хорошо... Ладно. Можно идти выполнять?
   - Да. До завтра.
   О! Отличненько, значит, на работу можно не возвращаться!
   - До завтра.
  
   Водитель церемонно открыл передо мной дверь, и я заподозрила, что прошлый раз сильно ею хлопнула, поэтому Коля решил перестраховаться. Вроде как, и джентльмен и дверь спасена.
   - Что, к хранителям? - спросил он, сев на свое место.
   - Ты уже в курсе.
   - Конечно. Давно пора было.
   - Коль, пока едем, объясни, а?
   - Что?
   - Вот это вот.
   - Про хранителей? Ну, тут все просто. В твоем городе очень хороший сентябрь. Самый лучший месяц. Это от того, что у вас приручили его хранителей.
   Они просто издеваются сегодня.
   - Так, - терпеливо сказала я.
   - Всё, - жизнерадостно сообщил этот конь.
   - Ладно, - используя последний запас ангельского терпения, сказала я. - Как они выглядят?
   - Хранители? Да кто ж их знает. Не видно же их.
   - Отлично. Кого будем просить?
   - Хранителей.
   - Ты уже это делал?
   - Нет. Особый человек нужен, и местный, главное. Вот ты, например.
   - А где они живут?
   - Обычно на озерах. У вас в городе это: Чан, три озера на Минном городке, еще около "Фетисов-арена"... Ну, вот, поедем искать.
   - Коль, что мы искать-то будем? И как поймем, что нашли?
   - Внутри будешь слушать, - пространно пояснил он, и я отстала. В конце концов, скажу потом, что нас не приняли, и пусть разбираются со своими хранителями. Вернее с нашими. Вернее, с сентябрьскими.
  
   Озера на Минном городке, (куда мы попали в первую очередь, нырнув под незнакомым мне мостом в Таралинге и вынырнув под виадуком на Луговой), оказались обычными озерами. Мы прекрасно прогулялись по парку, обоюдно отвергли идею прокатиться на катамаранах, купили по пакетику жареной картошки, (и некоторые спрятали этот высококалорийный пакетик в сумку и жевали припасенное яблоко), а потом отправились на Молодежную к озеру Чан.
   Мне вспомнилось, как когда-то мы с Леркой собирали здесь полуволшебные грибы, названные "колдуны городские". Удивительное было время... Хотя вот и сейчас ничего так. Одно это задание чего стоит!
   - Обойдем вокруг? - предложил Николай.
   - Что еще делать-то, - вздохнула я. Не нравится мне выполнять непонятные поручения.
   Мы вышагивали молча. У водителя в ушах были наушники - он слушал музыку. Я просто размышляла и наслаждалась погодой. Сентябрь у нас и правда, волшебный...
   - Спасибо... - прошелестело вдруг внутри в ответ на мой мысли.
   - Стой! - воскликнула я. Коля подскочил на месте и чуть не рухнул в воду, но не рухнул, а только удивленно на меня посмотрел.
   - Они со мной говорят, - сказала я на этот раз совсем тихо. А потом закрыла глаза, глубоко вдохнула сентябрьский воздух и произнесла про себя: "Спасибо вам". И добавила: "Это волшебное время, я так благодарна, за вашу работу!"
   Внутри меня послышался смех, словно колокольчики, тронутые ветром.
   - "Я представитель города Таралинга, - продолжала я. - Наш мэр просит вас позаботиться и о его сентябре. Так же трепетно, как вы заботитесь о сентябре этого города".
   Снова раздался колокольчиковый смех, и словно бы колокольчиковый спор. Потом выделился один голосок и мне услышалось:
   - Теперь и ты будешь хранителем сентября. Там, где ты - будет хороший сентябрь!
   И колокольчики затихли. Я еще раз сказала "спасибо", но теперь мне не было ответа.
   Водитель напряженно смотрел на меня, пока длилась наша немая короткая беседа.
   - Ну? - наконец нетерпеливо спросил он. - Договорились?
   - Похоже, да.
   - Уф! По домам!
   - А тебе не интересно, как и о чем мы договорились?
   - Не очень, - признался он. - Это ваши там рабочие дела.
   В общем, он был, конечно, прав. Хотя вот не понимаю я такого отсутствия любопытства, ну да не мне судить.
  
  
   - О, ты сегодня пораньше! - воскликнул Лешка, забирая у меня сумки.
   - Не представляешь, чем я сегодня занималась!
   - Ты же говорила, в архиве будешь бутылки нюхать? Звучит, конечно, дико, даже для тебя, но, похоже, было что-то еще интереснее?
   - Я договаривалась с хранителями сентября Владивостока о защите сентября в Таралинге.
   - И как?
   - Я теперь и сама хранитель сентября. Меня наделили такими способностями.
   - Это не заразно? - притворно напугано спросил муж.
   - Кто ж его знает... - в такт ему развела я руками.
   Мы прошли на кухню. Лешка начал выкладывать продукты в холодильник.
   - Тебе аванс выдали? - спросил он.
   - Нет, у Ленки заняла до получки. А что?
   - Смотрю у нас тут некоторые продукты, о которых я уже как-то и забыл.
   - Ладно, не прибедняйся.
   - А как тебе зарплату выдавать будут?
   - В смысле?
   Лешка достал мою кружку, налил кипятка из поттера и добавил травяной чай из заварника.
   - Ты говорила, что не понимаешь тамошней письменности. Деньги у них, наверняка, тоже не местные. А обмен валют в междумирном масштабе еще не организовали. Насколько я знаю.
   - Э-э... слушай, как-то я не задумывалась. Да, ты прав, завтра же выясню! Ну, если что, буду там покупать продукты, привозить сюда. Разберемся...
   Я отхлебнула чай.
   - Как там вообще? - спросил Лешка.
   - Нормально. Все, как и раньше, а то и лучше. У меня даже помощник есть.
   - Помощник? Парень?
   - Да. Помогает мне разобраться с делами.
   - Что, разогревает кофеварку?
   - Что ты, Кутай полон достоинства, кофеварки, это не по его части. Но канрайф он заваривает - это почти как чай, только сложнее и считается очень почетно. Кутай его на всех нас готовит, никому не доверяет. Вообще, я занимаю его место.
   - Как это?
   - Будь он женщиной, он подошел бы на место секретарши. У него древнее имя и что-то там еще для комплекции. Но он не женщина и не претендует.
   - Странно это как-то.
   - Да? Тебя только это смущает? - хмыкнула я. - Вот знаешь, это - наименьшая из странностей.
   - А я новую книгу Макса Фрая купил.
   - Ура! Что ж ты молчал-то! Давай читать!
   - А ужин?
   - Я буду готовить ужин, а ты мне будешь читать. Дети только через два часа придут, у нас уйма времени!
   - Дорогая, ты уверена, что эту уйму надо потратить именно так? - Лешка обнял меня и томно (как ему казалось) посмотрел мне в глаза.
   - Уверена, - непримиримо заявила я. - Мы с тобой на всем экономили последнее время. Хорошая книга - это то, что сейчас нужно. И чай. Но чай у меня уже есть.
   Когда Лерка привела братишку из садика, они застали родителей на диване за чтением. В доме вкусно пахло едой, и Лера потихоньку отвела брата мыть руки и ужинать. Она знала, что в такие минуты взрослых не стоит отвлекать. От нас веяло таким уютным счастьем, что у подростка не хватило силы воли нарушить это облако покоя.
  
   На следующий день я сообщила шефу, что являюсь теперь хранителем сентября. Некоторое время господин Колдун изучал мое правое ухо, потом позвал Макио и велел выдать мне премию.
   - Премия? - удивилась я. - Мне, конечно, приятно, но за что?
   - Хранителей надо задабривать. Иначе это не работает.
   - А... Ну, вам виднее!
   Вопреки Лешкиным страхам, мне выдали совершено обычные деньги, видимо, где-то все-таки был междумирный обменный пункт. Получить почти зарплату на четвертый день работы - что может быть приятнее? Вот я так сразу и не придумаю.
   Выдача премии резко поменяли наши планы на выходные: в субботу мы всем семейством отправились в гипермаркет "Три кота" за покупками. Это было удивительное чувство: впервые за долгое время я могла не задумываться о стоимости каждой вещи, не посчитывать, хватит ли на масло и печенье (что уж говорить о пирожных или салатах). Детям я разрешила брать, все, что они хотят. Да уж.
   После гипермаркета мы поехали в кафе.
   - Мама, у нас праздник? - уточнил Митяй.
   - Да. У нас праздник первой маминой зарплаты.
   - Хороший праздник, - сообщило дитятко. - Надо завтра опять отметить.
  
   Выходные прошли радостно. В понедельник, едва оказавшись на рабочем месте, я получила выговор от Кутая. При этом такой престранный выговор.
   - Знаешь, я же молчал. Я думал, ну, вживается она в коллектив, заступила с середины недели, простительно... Но сейчас-то что?!
   Он смотрел на меня так гневно, что я сразу поняла, что что-то натворила. Как бы так поделикатнее выяснить - что именно...
   - Кутай, а можно конкретнее?
   - Ты бы сказала, что именно тебе в них не понравилось, между прочим, мы специального человека вызывали, три дня потратили!...
   - Кутай. Еще конкретнее. В чем я провинилась?
   Он перевел дух и тоном обиженной герцогини произнес:
   - Ты до сих пор не надела ни одного костюма из служебного гардероба. И ты ходишь без шляпы! Ты женщина, это же неприлично!
   - Э-э... А здесь есть служебный гардероб? Это где?
   Глаза Кутая медленно стали расширяться, как в Диснеевских мультиках, потом он взял себя в руки и фыркнул тоном "какая же она идиотка!", после чего потащил меня в мой же кабинет.
   Кабинет был мне в целом знаком. Длинный удобный стол с этажерками, прислоненный к окну, рядом выход на балкон. Боковая стена уставлена канцелярскими шкафами, полупустыми, по причине еще не наработанного мукулатурного запаса. По третьей стене располагалась дверь в туалетную комнату и огромное зеркало... Вот к этом зеркалу Кутай и подошел. Встал возле него, скрестив руки на груди, одарил меня взглядом "ты реально не понимаешь?", потом сдвинул зеркало в сторону и щелкнул выключателем...
   - Это... что? - тупо спросила я, сама понимая, что говорю глупости. Передо мной открылась комната, равная по размеру моему кабинету. По сторонам висели платья и костюмы всевозможных расцветок и фасонов. На верхних полках величественно смотрели на меня шляпы, каждая в тон ниже висящему костюму, а снизу стояла соответствующая пара туфель.
   - И это все время тут находилось? - спросила я снова, слегка отойдя от потрясения.
   Кутай опять фыркнул.
   - Нет, ну вы на нее посмотрите! Любая секретарша приступая к работе, перво-наперво осмотрит свою служебную гардеробную. А это даже не знала об ее наличии!
   - У нас такого нет... - призналась я, осторожно трогая изумительную бордовую шляпку.
   - Ну и зря! - заявил Кутай.
   - Это точно... - согласилась я.
   - И вот объясни, почему ты игнорируешь своего улучшителя?
   - Кого я игнорирую?..
   - Ты его почти до слез довела! Человек каждый день приходит ради тебя на работу, а ты воспитала в нем меньше чем за неделю комплекс профнепригодности!
   - Я виновата! - сразу призналась я. - Покажи, перед кем мне извиняться!
   Кутай выглянул в коридор и, кажется свистнул. Почти сразу он вернулся с тем самым молчаливым человеком с оливковым саквояжем. На незнакомца больно было смотреть: он действительно почти плакал.
   - Простите, - искренне сказала я. - Я совершенно не местная и не хотела вас обидеть. Кутай сказал, что вы приходите ради меня.
   Человек торопливо закивал, поставил саквояж на журнальный столик и открыл... А, ну, вот теперь все понятно. Это стилист! Лаки, косметика, какие-то шампуни, что ли...
   - Меня зовут Улан-Баар. Я ваш персональный улучшитель, я займу всего двадцать минут вашего времени...
   - Она еще гардероб не открывала, - вмешался Кутай.
   - Вот что... - выдохнула я. - Там у меня срочных дел пока нет, так что я часика на два...
   - Да хоть до обеда, - милостиво позволил Кутай. Он уже понял, что я не собиралась обижать его вкус и никак не пыталась выказать презрение к местным традициям.
   В этом мире существовал обычай - первые полчаса работы отдавать женщинам на улучшение внешности. Считалось, что тогда у работниц настроение повышенное и обязанности они выполняют более тщательно. Мудрый человек это придумал.
   В общем, понедельник задался.
  
   А вот вторник смог переплюнуть предыдущий день по потрясениям. Любая женщина скажет, что это маловероятно, ну так судите сами. Когда я (в новом служебном костюме и в шляпке, которую вчера всецело одобрил даже Макио) вошла в общую приемную, Кутай посмотрел на меня совсем дико.
   - Ты чего приперлась?
   Вот этого я не ожидала точно.
   - Что опять не так? - спросила я испуганно. - Я шляпу задом наперед надела, или забыла о чем-то?
   - Сегодня какой день?
   - Вторник...
   - И?
   - Что?
   - Ты забыла, что у тебя маленький ребенок?
   - Кутай, ты меня доконаешь, причем тут мой ребенок? У вас по вторникам водят детей с собой на работу?
   Кутай возвел глаза к небу, потом укоризненно покачал головой и вкрадчиво, будто общался с душевно нездоровой особой произнес:
   - У нас по вторникам работающие мамы с маленькими детьми не работают. Ходят по всяким поликлиникам, магазинам, куда там еще вам надо ходить в будний день...
   - Ты сейчас не шутишь?
   - Мне это зачем?
   - Не знаю, ты злой.
   - Да. Поэтому с чего бы это мне давать тебе лишний выходной просто так? Я бы промолчал, но скоро заявится Макио, и все равно тебя выставит, так что дуй отсюда. Не доставляй мне лишние минуты дискомфорта.
  
   Я вышла из кабинета, вернулась в машину и посмотрела на Николая.
   - Ты знал, что сегодня вторник?
   - Конечно.
   - И что у меня выходной.
   - Ну да.
   - И чего ты тогда за мной приехал?
   - Так у меня-то нет выходного, - резонно заметил мой водитель. При этом вид у него был такой хитрющий, что сразу стало ясно - он ничего не сказал специально, чтобы добиться моего потрясения. Думаю, они сговорились.
   - Ты, наверное, думаешь, что мы сейчас вернемся, ты меня высадишь и поедешь по своим делам, как бы типа отработал? Не угадал! Я на выходной не рассчитывала, дома меня никто сейчас не ждет, так что давай-ка мы покатаемся по городу.
   - По какому?
   - По этому. По Таралингу. Я же только на работу - с работы, и все. Я его толком-то и не видела.
   - А хочется?
   - Очень.
   - Ну, воля твоя, - со вздохом сказал он, пристегивая ремень безопасности.
   - Ты забыл добавить "барыня", - хмыкнула я.
   - Не, не забыл...
   Точно. Они с Кутаем приятели!
  
   Первое, на что я обратила внимание, что действительно почти все женщины носили шляпы. При этом одежда на дамах могла быть самая простая. Джинсы, свитер, и... шляпа! Как только я раньше не замечала? Ну да, во-первых, мы ехали по полупустому парку, где людей-пешеходов просто не было. Во-вторых, я смотрела вверх, на здания, они меня интересовали больше, чем прохожие. А в-третьих, это были все-таки не широкополые шляпы, а скромные "федоры" и "канотье" с небольшими полями и часто не броских цветов.
  
   Город был замечательный.
   Я кое-что вспомнила.
   - Коль, а что такое Манитуй?
   - Технически говоря, это гора-демон.
   - И как это?
   - Когда спит - гора, - охотно пояснил он. - Если разбудить - полуразумное демоническое создание разрушительной силы.
   - Реально?
   - Говорят да. Сам не видел.
   - А... Может, это просто мифы там, сказки?
   - Не. Правда такая хрень. Но ты не заморачивайся, его вообще сложно разбудить.
   Николай показал мне поющий асфальт (тот действительно играл какую-то мелодию, когда на него наступали), сводил в кафе, где мы пообедали десятком видов паштетов на тонюсеньких хлебный тостах. Потом отвез на набережную, где я сделала вывод, что рельефы наших миров абсолютно идентичны, хотя сами города построены по-разному.
  
   Лешка ждал меня на выезде у моста.
   - Коль, останови в "кармане".
   - Твой встречает? - понял он.
   - Ну да. Пока, до завтра!
   - Бывай.
   Я вышла. Муж забрал у меня сумку, приобнял.
   - Привет, - сказал улыбаясь. - Пойдем? Пытался проследить, как появляется машина, но это не получилось. Словно что-то глаз отводит. Ну, как у тебя сегодня? Как работа?
   - А я сегодня не работала! - радостно сообщила я супругу. Лешка нахмурился.
   - Для уволенной ты слишком довольная.
   - Я не уволена, - отмахнулась я. - Просто по вторникам у них женщины с маленькими детьми не работают.
   - Ух ты ж... А зачем ты тогда на работу сегодня поехала?
   - Так не знала же!
   Лешка задумался.
   - А у тебя как? - спросила я.
   - Обычно. Опять с начальством спорили.
   - Что на этот раз?
   - Техника безопасности, оказывается, невыгодная вещь, - вздохнул он.
   - А ты теперь можешь вообще не работать, - сказала я. - Или уволиться и поискать что-то получше.
   - Не будем торопиться. Ты только-только на новом месте, мало ли... Нам в магазин надо?
   - Сегодня Лерка на хозяйстве.
  
  
   - Что у нас сегодня на ужин? - спросила я,
   - Рамэн, - сурово ответила Лерка. С некоторых пор она баловала нас не местными блюдами.
   - Отлично... - неуверенно восторгнулся Лешка.
   - Дорогой, это лапша в бульоне, - тихонько успокоила я супруга.
   - А! Отлично!
   На столе уже стояли тарелки, довольный Митяй сидел на своем стульчике, пахло вкусной едой и теплом жилого дома.
   Таралинг оказался красивым и уютным местом. Но, знаете, мой Владивосток ничуть ему не проигрывал в моем сердце. Я любила свой город потому, что именно он сделал меня счастливой. А это не каждому городу по силам.
  
  
  
   Глава 4. КОГДА ЗЕРКАЛО ОТВЕЧАЕТ
  
  
   На работу я летела с отдельным восторгом. В Администрации обедом кормили бесплатно, и от этого меня как-то теребила совесть. Но сегодня я ехала со знанием, что дома осталось много вкусной еды, и что в служебный буфет теперь можно пойти с гордо поднятой головой (как будто эта гордо поднятая голова что-то меняла в диете).
   Но как я была наивна! В этот день буфет меня так и не дождался.
   Я заглянула к шефу с привычной фразой:
   - Я на месте.
   На что вместо кивка, шеф удостоил меня целым взглядом и произнес:
   - Василиса, я хочу познакомить тебя с моим зеркалом.
   Он был так серьезен, что я даже не придумала, что пошутить в ответ. Саранах подвел меня к зеркалу, мы вполне обыденно там отразились.
   - Это Василиса, мое доверенное лицо. Секретарша.
   Нас представили в одностороннем порядке, но я не торопилась. Значит, так надо.
   Внезапно все исчезло. И кабинет и Колдун и зеркало. Я стояла посреди леса, осеннего или, может, начало зимы. Небо было пасмурным и низким.
   - Привет, - раздался голос за моей спиной.
   Я обернулась. Передо мной стоял паренек лет девятнадцати - двадцати. Он был одет обычно, так могли одеваться в обоих мирах. Почти рыжий. Бывает такой пегий цвет, который и рыжим не назовешь, и на русый он уже не тянет. Такая солома лежалая.
   - Привет, - ответила я.
   - Ты волшебница?
   - Нет.
   - Саранах сказал, ты - доверенное лицо.
   - Я просто секретарша. А ты кто? Ты живешь в зеркале?
   Паренек замялся, но не от смущения или не решительности, он изучал меня, словно бы выбирал слова, которые можно на меня потратить.
   - Это не зеркало. То есть, оно сейчас похоже на зеркало... Я был колдуном, очень сильным. Потом я устал. Я искал, где бы мне хотелось обрести покой, и долго не мог найти. Знаешь, в нашем мире меня всегда что-то отвлекало от покоя... В общем, я решил создать мир по своей мерке. Создать то, что мне нужно, чтобы оставаться в покое...
   - И ты застрял в нем?
   Парень сильно удивился.
   - Нет! С чего ты взяла?
   - Тут так... мрачненько.
   - Тут спокойно, - сказал он. - Мне здесь нравится, я же сам его создал!
   - Тебе не одиноко? Ты здесь один?
   - У меня отличная коллекция памятей.
   - Э... Чьих? - попросила уточнить я, как будто именно это было важно.
   - Людей, которые совершают удивительные и смелые поступки.
   Паренек-зеркало слегка повел рукой, словно показывая окрестности, но от его движения лес подернулся пеленой и сполз вниз, словно сброшенный занавес. И вместо леса мне открылись ряды старинных полок и старинных бутылок. Вот хорошо, все-таки, что я в архиве поработала, знаю, что это все не выпивка. А то бы брякнула фигню какую-нибудь про алкоголизм.
   - Здесь только герои, или есть и обычные люди?
   - Неправильная постановка вопроса. Люди становятся героями, когда их загоняют в угол. Самые обычные люди. Из которых получаются самые обычные герои.
   - Не думаю, что каждый может стать героем, - возразила я.
   - Каждому и не надо, - миролюбиво ответил парень.
   Он с любовью провел по ближайшей полке, погладил ее, как котенка.
   - Я могу видеть тех, кто смотрит в обычные зеркала, - продолжил он. - Они не всегда чувствуют меня, но иногда я это позволяю.
   - А... как тебя зовут? Это не секрет?
   - Теперь нет, не секрет. Я уже не пытаюсь воспитывать города. Меня зовут Тигроль.
   - Красивое имя.
   - Да, сам придумал, - гордо сообщил он.
   - Здорово!
   - Этому был повод.
   Как нескучно некоторые живут. Вот, оказывается, может появиться повод придумать себе имя.
   - Какой? - спросила я, потому что в башке, кроме шпионажа ничего не предположилось.
   - Я познал величие, - так буднично сказал, будто признался, что ветрянкой переболел.
   - Прославился?
   - Вовсе нет. Это совсем не связано. Хочешь сонет на эту тему?
   Он начал читать, не дожидаясь моего согласия.
  
   Моя судьба не поймана в сачок,
   Пока ей не придумано названье,
   И не пришло величие еще,
   Да что там, даже жалкое признанье!
  
   Но тишина хранит один секрет:
   Она величье видит по-другому,
   Не важно ей, во сколько долгих лет
   Твои поступки обретут свободу.
  
   Но если мнение других людей
   Тебе внезапно станет маловажно,
   То станешь ты для всех своих идей
   Сам и судья, и пристав, и присяжный.
  
   Величие живет в тебе самом
   Оно или тюрьма иль теплый дом.
  
   - Это Шекспир? - спросила я, потому что не знала никого другого, кто писал бы сонеты.
   - Почти. Это сонет, который он не догадался написать. Но если бы догадался, то обязательно написал бы.
   - Тогда кто его написал?
   - Никто. Он же был уготован Шекспиру.
   Над этим я решила потом поразмышлять. Сейчас мне интересно было понять другое:
   - То есть, Тигроль, ты хочешь сказать, что однажды понял, что ты великий? И это не зависело от окружающих?
   - От окружающих может зависеть только слава. Величие, оно либо есть, либо нет, и с этим ничего не поделать. Вот посмотри на Саранаха. Он же и в тюрьме не терял величия. Правда? Ну, вот он знает про себя, что он великий, ему для этого не нужно чужое мнение на этот счет. Он и ведет себя как великий и требует от себя больше, чем от других.
   - Это да! - согласилась я незамедлительно. - А какие города ты воспитывал?
   - Разные?
   - А наш?
   - А ты где живешь?
   - Во Владивостоке. Ну, а работаю в Таралинге.
   - Не слышал ни о том, ни о другом.
   Вот, остались наши городки невоспитанными...
  
   Когда я вышла из зеркала, за окнами уже потемнело. Оказывается, время там и тут течет по-разному. Господин Колдун поднял на меня голову и, заметив, что я тупо смотрю в окно на вечерний пейзаж, произнес:
   - На сегодня - все.
   - Да? - пробормотала я, осознавая, что этот рабочий день едва ли занял у меня минут двадцать. - Ладно. До завтра.
   Каждый день новый повод обожать свою работу!
   Вечером я рассказала Лешке, что слушала сонет, который не написал Шекспир, а Лешка попросил следующий раз уточнить про второй том "Мертвых душ". Я обещалась при случае.
  
  
   По субботам я навещала нашего соседа, (мы познакомились в первый же день, когда въезжали в новую квартиру). Вениамин Трофимович жил один, его сын с семьей давно переехал в Новую Зеландию, но дед отказывался покидать родной город. Внуки часто звонили, сын слал посылки, заботились, как могли. Но старику нужно было другое. Он любил поговорить. И очень любил борщ, готовить который так и не научился.
   Я позвонила в дверь.
   Вениамин Трофимович открыл дверь и радостно уставился на кастрюльку в моих руках.
   - Васенька, вот умничка! А я думал, придете вы, не придете... У вас же теперь работа!
   - Здравствуйте, - сказала я, проходя в квартиру. - Откуда вы знаете?
   - Митяй поведал. А это секрет?
   - Нет, что вы. Совсем нет.
   В квартирке всегда было чисто. Пахло старыми книгами и чаем. Сосед взял кастрюльку и поставил ее на стол. Тут уже стояло две тарелки, вазочка с нарезанным хлебом и столовые приборы. Он меня ждал.
   - Перестал смотреть телевизор.
   - Новости пугают? - спросила я.
   - Нет. Не пугают. Печалят.
   - Смотрите что-то другое. Не только же новости показывают...
   - Понимаете, Васенька, я очень тяжело переживаю вовсе не смерти или войны. Меня угнетают подмены понятий. Ведь так исчезают настоящие ценности, заменяются всяким ширпотребом.
   - Ну, не все же заменяется?
   - Не все. Но все-таки. Вот, понятие "интеллигент" совсем печальное время переживает.
   - Почему? На прошлой неделе смотрела передачу, там отстаивалось право на выборы и осуждали какого-то губернатора. И вообще сейчас много выступлений актеров и писателей и... ну, вообще... - смутилась я, потому что сосед укоризненно покачал головой.
   - Вот даже вы, Васенька, в заблуждениях. Это не интеллигенты. То, что они себя таковыми считают, всего лишь самозаблуждение.
   - Как вы это определяете?
   - Просто. По отношению к стране, в которой ты родился.
   Я перестала протирать пыль и внимательно посмотрела на старика.
   - Поясните.
   - Интеллигент никогда не станет ругать родину. Он будет относиться к ней, как к своему ребенку - не важно, больной или хулиганистый, он родной. И любимый. А значит, следует сделать все, что бы ему, ребенку, стало лучше и жилось легче. Интеллигент не кинет бумажку в окно, не уронит сигарету на тротуар. Не станет скандалить в магазине или в очереди. И уж точно не пойдет на митинги. Не существует "толпы интеллигентов". Люди, которые выступают в этих передачах, возможно, и неплохие люди, и они отстаивают свою жизненную позицию, но только к интеллигенции они отношение не имеют.
   Он налил в тарелки борща, положил рядом с каждой нарезанный праздничными треугольниками хлеб, и с наслаждением окунул ложку сметаны в свою тарелку.
   - А как же декабристы? - спросила я.
   - Они любили родину. Так сильно любили, что готовы были ради нее погибнуть. Бросайте, Васенька, тряпку, пыль - не беда. Садитесь обедать.
   - Так я же из дома, я сытая, - привычно отказалась я. - Не ждите меня, приятного аппетита.
   - Ох, вы меня балуете, Васенька. А расскажите мне про свою работу? То, что можно, конечно.
   - А почему вы думаете, что что-то нельзя?
   - Потому что Лера сказала, что вы работаете секретаршей. А секретарь - от слова секрет. Человек, умеющий хранить секреты.
   - Да?.. Надо же. Как-то не думала о себе в таком разрезе. Ну, хорошо. Тогда вкратце, с сохранением всех секретов: работа на прежнего начальника, коллектив частично знаком, а частично приходится привыкать. Личный водитель, так что с утра по автобусам не трясусь. Зарплата хорошая. Что еще... Служебный гардероб есть. Для женщины это весомый повод вообще работать без зарплаты.
   - Понимаю, понимаю, - заулыбался Вениамин Трофимович. - Лизонька тоже любила наряды, ох это ваше девичье кокетство! Ну, а что по кабинету? Вам вид из окна нравится?
   - Очень! У нас общая приемная, но у каждого помощника свой кабинет, и у меня одной есть выход на круговой балкон. Это удивительный балкон! Я иногда беру чашку с канрайфом (это напиток такой, как чай) и выхожу работать туда. На город смотрю и мысли как-то другие приходят, и решения находятся... Но самое приятное, знаете, что этот балкон создан специально для меня, потому что мой шеф знал, что я люблю балконы.
   - Да, это действительно ценно, - согласился Вениамин Трофимович. Он уже доел борщ, и понес тарелку на кухню.
   Я закончила вытирать пыль на книжных полках и перешла к подоконнику. Здесь стояло много фотографий в рамочках: старые супружеские фото его и жены Лизы, и семейные родственников, фото со свадеб, и даже наше с Лешкой и детьми.
   Вениамин Трофимович принес чайный сервиз.
   - Ну, уж чайку попейте со мной, Васенька, - попросил он. - И вы совершенно напрасно пытаетесь выиграть эту битву с пылью. На человеческом веку это еще никому не удавалось.
   Я оставила тряпку, пошла, сполоснула руки и села за стол.
   - Вот, конфетки, попробуйте. Пряники, совсем свежие и глазурь правильная, как вы любите...
   - Спасибо, - вздохнула я, - но я на диете, так что никаких конфет.
   - Что это вы, Васенька, за глупости придумали? Зачем это вам какая-то диета? Неужели с Лешей что-то не ладится?
   - Почему вы так решили?
   - Знаете, на диеты садятся в основном несчастные женщины. Если женщина чувствует, что муж ею доволен, она тоже довольна собой, и ей не приходит в голову себя улучшать. Или вы влюбились?
   - Нет-нет, - я рассмеялась. - Просто я объективно к себе отношусь. И строго. И я знаю, когда пора заниматься собой.
   Вениамин Трофимович укоризненно покачал головой.
   - Мне не понять женщин. И вообще, никому из мужчин. Вот, давайте я вам лучше стихи почитаю.
   - Так одно другому не мешает, - улыбнулась я. - Можно слушать стихи и сидеть на диете.
   - Будем надеяться, что у вас действительно получиться совместить, - вздохнул он. - Знаете, голодная женщина к стихам не чувствительна...
   - Ну, я пока не настолько голодная, - заверила я.
   Вениамин Трофимович налил мне в кружку ароматного травяного чая и стал декламировать стихотворение, которое написал когда-то своей жене:
  
   Я буду ждать тебя у фонаря.
   И волноваться, будто жду впервые.
   И наблюдать, как сходятся другие
   Целуясь и букетики даря.
  
   В глазах у них рождаются мечты,
   И в этом счастье будто нет обиды,
   Так от чего, рассудку вопреки,
   Насмешки сердцу видятся уныло?
  
   И кто-то грустно хмыкнет на меня:
   Мол, не пришла паршивка, кривоногий?
   Я вглядываюсь в вечер. Одинокий,
   Не замечая жалость и гоня.
  
   Уже прощаясь, у самой моей двери, Вениамин Трофимович сунул мне пакет в руки.
   - Мне тут сынуля опять посылку прислал с доставкой. Вот, передайте Лерочке и Мите. Это Зеландские конфеты, я просил специально, чтобы без химии, сплошные фрукты.
   - Спасибо, не стоило...
   - А это вот вам, Васенька. Чай. Как вы любите. И Женя привет передавал, хотя вы и не виделись с ним ни разу, но я же рассказываю, какие у меня соседи замечательные...
   Я улыбнулась.
   - Спасибо. Звоните, если будет одиноко.
   - Если тебе одиноко с самим собой, значит ты в плохой компании, - сообщил мой удивительный сосед. - Мне не бывает одиноко. Но мне очень нравится ваше общество, Василиса.
   - Мне ваше тоже, - кивнула я и пошла в свою квартиру.
  
  
  
  
   Глава 5. КОМАНДИРОВКА "НИЧЕГО ОСОБЕННОГО"
  
  
   Кабинет шефа на этот раз пестрел посетителями, а у дверей томилась толпа сопровождающих, которых не пустили в сам кабинет и, конечно, Улан-Баар, пришедший меня улучшить.
   Двоих в кабинете я уже знала: начальник отдела межгородских новостей Семидон (у него было и отчество, но тут редко ими пользовались, так что я не запомнила) и Макио Резерв (давненько не виделись). Были так же просто Макио и Кутай, это из знакомых. Из незнакомых - молодой парень лет двадцати пяти, женщина в строгом костюме василькового цвета и бородатый тип чем-то напоминающий барда при исполнении служебных обязанностей.
   - Василиса Витальевна, мы вас ждали, - сообщил Семидон. Видимо, он являлся инициатором слета.
   - Простите, я опоздала?
   - Нет, вы даже чуть раньше, - ответил он же. - Итак, повторюсь. Поступили противоречивые сведения из лепрозория. Официальные сведения несколько отличаются от наших особых источников, и, похоже, дело там совсем не чисто.
   - Какого рода информация? - спросил незнакомый парень.
   - Директор лепрозория доложил о небольшом беспорядке, который был практически моментально устранен, никто не пострадал. Наш источник уверяет, что несколько олушей все-таки сбежали и до сих пор не пойманы.
   - Это же может обернуться эпидемией! - возмутилась васильковая женщина.
   - Вот-вот, - закивал Семидон. - Конечно, понятно, что директору хочется решить все без огласки, своими силами. И отчетность не портить и репутацию свою не чернить... Но мы-то понимаем, что, если он не справится, может быть совсем поздно...
   - А может, ваш тайный источник выслуживается и привирает, - предположил "бард".
   - И это возможно! - с радостью согласился Семидон. - Это даже более вероятно! Я бы поехал сам, но у меня завтра конференция, уже народ съехался, никак не перенести. Да и дел-то там немного: съездить, опросить персонал, проверить камеры наблюдения и документацию. Ну, конечно, с директором по душам поговорить. Он мужик не глупый, долго упираться не будет, расскажет, все, как есть. В его же интересах. Да и, думаю, там уже все наладилось...
   Господин Колдун, молчавший до этого и, казалось, не проявляющий к разговору никакого интереса, вдруг заговорил. Сразу стало очень тихо. Если в комнате были мухи, они тоже перестали летать и вообще шевелиться.
   - Хопс, собирайся в командировку. Василиса, езжай с ним, что-то мне подсказывает, что ты там пригодишься. Макио, выпиши им командировку на три дня и распорядись по служебной машине.
   Парень, видимо оказавшийся Хопсом, посмотрел на меня и кивнул. Я пожала плечами.
   - Ну, в документах я никак не помогу, не грамотные мы по-вашему... А вот поговорить - понаблюдать, кофе купить - это с удовольствием. Когда ехать?
   - Завтра, - решил шеф. И все как-то сразу поняли, что надо расходиться. И разошлись.
  
  
   - Дорогой, меня отправляют в командировку. Надеюсь, ты не против?
   - С кем едешь? - уточнил Лешка, забирая у меня продуктовые пакеты.
   - С молодым человеком по имени Хопс.
   - Сильно молодой? Мне стоит волноваться?
   Я отмахнулась. Мы прошли на кухню и стали выкладывать покупки по местам.
   - На взгляд удачно замужней женщины - парень сексуальной ценности не представляет.
   - Прикинула уже?
   - А как же.
   - Ладно. Ну, а на взгляд просто женщины?
   - Весьма, - призналась я.
   Лешка нахмурился.
   - Но просто женщины с нами не едут, так что волноваться за них не стоит, - добавила я, сияя до ушей. Мой муж умудрялся польстить мне, даже не делая комплименты.
   - А цель поездки?
   - Да, ничего особенного, что-то у них с утками случилось. Я толком не разобралась, Макио свинтил куда-то, спросить некого было. Да все, как обычно, думаю: бумажки там посмотреть, записи камер проверить, пообщаться...
   - Посмотреть бумажки? Что-то новенькое. Обычно их читают или изучают. Но если посмотреть, то лучше тебя, конечно, никто не справиться!
   - Вот зря ты насмехаешься. Да, не понимаю я их письменность. Какая-то смесь хинди и кириллицы. Но для этого у нас есть этот самый Хопс. А у меня взгляд свежий, не замыленный. Ну и, вдруг какой-нибудь глупый вопрос задам и как раз в точку попаду!
   - Надолго?
   - Дня три, говорят.
   - И связи нет, не позвонить, не написать... Я волноваться буду.
   Лешка обнял меня и прижал к себе.
   - А ты представь, что я моряк дальнего плаванья! Морячка. Тогда три дня - это всего ничего!
  
   Я собирала дорожную сумку с каким-то особым чувством, будто ехала не в командировку, по меньшей мере, в Тайланд на отдых. Конечно, слишком засиделась на одном месте, и семья опять-таки не располагала к путешествиям...
  
  
  
   Хопс сидел на водительском месте: довольный, взволнованный и тщательно причесанный. Теперь я рассмотрела его получше, но никаких дополнительных выводов не сделала: обычный парень, начинающий сотрудник, старательный, хорошо смотрелся бы в историях про комсомольцев.
   - Привет. Я думала, нас Николай отвезет.
   - Не, я сам умею! - гордо сообщил добрый молодец.
   - Далеко ехать?
   - Часа полтора если быстро. Но мы не торопимся.
   - Отличная новость! - я пристегнула ремень безопасности. - Тогда нам непременно нужно заехать за рафом!
   - Раф? Это кто? Подвозить кого-то будем?
   - Раф - это единственный напиток из семейства кофейных, который я могу употреблять внутрь. Причем, раф, приготовленный в одном единственном месте. Дорогу покажу. Ты же не местный?
   - Угу, - пробурчал Хопс. Видимо, он уже нарисовал себе картинку, как он такой гордый и самостоятельный везет меня из одного мира в другой, не спрашивая какой когда поворот. Наверное, всю ночь трассу до моего дома изучал, а тут я со своим рафом...
   Мы выехали на центральную дорогу по проспекту "Сто лет Владивостока" и причалили к маленькой кафейне "Coffe point", приютившимся под надземный переходом. Здесь милая девушка Настя сделала мне два больших стакана шоколадного рафа с апельсином и бананом.
   - Теперь можно и в командировку, - сообщила я Хопсу, усаживаясь на свое место. - И расскажи мне про уток.
   - Про каких уток? - недоуменно переспросил он, трогая машину с места.
   - Ну как, к которым мы едем.
   - Э-э... мы не едем к уткам.
   Я отхлебнула из стакана апельсиновый раф и с наслаждением закрыла глаза. Моя диета взвыла.
   - Хопс, не расстраивайся. Мне в принципе вообще все равно, куда мы едем. Я ничего не поняла из вчерашнего разговора, так что все, что ты расскажешь, будет мне новостью. Итак?
   Я показала рукой поворот, Хопс послушно направил машину вправо и произнес:
   - Итак... Мы едем в поселок, который называется Гарамак. Там находится самый большой окружной лепрозорий.
   - Так, это слово я знаю! Такой... больница-тюрьма?
   - Что-то вроде этого, - кивнул он. - В лепрозории содержаться больные, их называют олушами...
   - А, вот откуда утки! Ну-ну, продолжай.
   - Олуша - это болезнь и больной этой болезнью. Лекарство пока не найдено.
   - В чем выражается?
   - Человек становится малоразумным, практически нет индивидуальности, нет памяти, светобоязнь, не восприимчив к боли. Лицо приобретает бледный до синеватого оттенок, глаза навыкате, их легко узнать, не ошибешься.
   - На зомби похоже...
   - Нет, - возразил Хопс. - Я знаю, кто такие зомби, это выдумки. У олушей сильно развит стадный рефлекс. Но мозги они не едят и горло не перегрызают, и не мертвые. Хотя нападают на людей часто, еду отнимают, одежду рвут. У них даже сексуальная активность есть, правда пол они плохо различают. Зараза передается через кровь, слюну, через все жидкости. Заболевает не каждый, двое из пяти, и всегда только мужчины, но и этого для эпидемии достаточно. Их обычно отстреливают сонными ампулами и собирают в лепрозорий. Там средство ищут, но пока... в общем не лечится эта дрянь. И откуда взялась никто не знает.
   - Прививки делают?
   - Нет. Нет такой прививки. Очень неприятная болезнь.
   Парень был прав. Очень неприятная болезнь. Если речь идет о сбежавших больных, которые днем прячутся по подвалам, а ночью выходят погулять и позаражать мирных граждан, то эпидемия действительно возможна, и Семидон ничуть не преувеличивал.
   - Хопс, в каком отделе ты работаешь?
   - "Контроль инстанций".
   - О! У нас такой есть?
   - Конечно. Всегда есть какой-нибудь контроль.
   - Сейчас под мост, - перебила я. - Здесь переход в Таралинг.
   - Да... вот мы и дома! - обрадовался он, завидя знакомый парк. - Ну, в общем, работаю я недавно, меня перевели сразу после института. Серьезного ничего не поручают, пока. У меня даже сопровождающего своего нет.
   - Не велика потеря! - буркнула я. - Ходят два молчаливых амбала за спиной, как тени ожившие из фильма ужасов.
   - А есть такой фильм ужасов? - заинтересовался этот специалист по контролю инстанций.
   - Наверняка.
   - И у вас действительно аж два сопровождающих?
   - Ну да.
   - Повезло, - завистливо произнес Хопс. - Такая прибавка к зарплате...
   - А зарплата тут причем?
   - Ну как же. В этом вся логика: чем больше сопровождающих, тем важнее человек. А у важных людей и зарплата больше.
   - Ну... если так на это посмотреть... Хочешь раф?
   Я протянула ему второй стакан.
   - Нет. Спасибо. Или это вы мне специально купили?
   - Нет. Оба стакана - мои. Но я готова поделиться.
   - Знаете, я побаиваюсь этих иномирных напитков. Еще пронесет...
   - Понимаю, - одобрительно кивнула я и вернула стакан обратно в подставку.
  
   Мы выехали за город и помчались по оживленной многополосной трассе.
   - Хорошие у вас дороги, - заметила я. - Ям нет, даже заплаток не видно.
   - Так конечно! У нас же зарплата дорожных смотрителей только за неработу.
   - Это как вообще?
   - Есть перечень профессий, которые оплачиваются, если все работает нормально. Например, ответственные за дороги. Дорожное покрытие должно служить без ремонта двадцать пять лет. Если за это время оно портится, то следящий за дорогой оплачивает ремонт из своего кармана. А это очень дорого. И зарплату он во время ремонта не получает - так что в его интересах все побыстрее починить. У нас все контракты по дорогам оформляются на двадцать пять лет.
   - Очень... рационально, - вздохнула я, понимая, что и на мою душу нашлась причина для зависти. А ведь я полагала, что таковых не существует...
   - А если дорога служит дольше прописанного срока, то тот, кто за нее отвечал, получает прибавку к пенсии или другой зарплате, ну, если он уже на другую работу перешел. На дорогах смотрители только один срок работают, все-таки двадцать пять лет...
   - Слушай, вот если вы такие умные, зачем вам вообще такой правитель, как Саранах?
   - Кто?
   - Ну, Колдун. Вы же и сами справляетесь?
   - Вот потому что мы умные, он нам и нужен. Знаешь, какой он четкий?
   - Нет, - хмыкнула я. - Расскажи.
   Парень не услышал иронии в моем голосе, и с оживлением принялся вещать.
   - Вот, во-первых, он совершенно правильно определяет меры наказания. Ввел такие весы, в каждом суде сейчас стоят.
   - Что, чем толще грешник, тем дольше ему сидеть в котле?
   - Это же судейские весы, они не массу тела взвешивают, а массу вины! Там, конечно, корректировать приходится, если у человека совсем совести нет или чрезмерно развита ответственность, тогда вина и без преступления будет весить. Но сейчас в институтах факультеты открыты, как раз по этим тонкостям. Пока, конечно, иномирных специалистов выписали, а потом и своими силами справляться будем.
   - Класс! А еще?
   - Ой, да много чего. Вот, к примеру, время!
   - А что с ним?
   - Ну, кабины, глотающие время. Это же тоже нововведение господина мэра-губернатора.
   - И зачем такое счастье?
   - Вот, когда тебе, скажем, нужно перелететь с одной стороны мира в другую. Разница во времени может семь-восемь часов быть, так?
   - Так.
   - Вот ты мучаешься, спать не можешь, потому что у тебя там еще день. Организм перестраиваться не хочет, а тебе утром лекцию вести или там концерт петь. А ты спишь на ходу, потому что вот теперь - блин, пора!
   - Понимаю, - кивнула я.
   - А тут, заходишь ты в такую кабину, и шесть часов хоп! Как не было!
   Я вспомнила свое общение с зеркалом. Наверное, тот же принцип...
   - Да, нам он такое не предлагал... - посетовала я.
   - Наверное, не изобрел еще тогда. Да и нужды у вас другие первоочередные. Да? А что у вас было?
   - Навскидку, что вспомню: червоточины для определения контрафактных лекарств. Страшные существа. Потом, грибы по всему городу. Соглядатаи...
   - А, это те, которые в подвале под капельницами лежат? У нас тоже такие есть! За чистотой следят, слухи доносят... А ведь он у нас всего-то с конца лета!
   Мы окунулись в беседы о шефе, о его нововведениях, обсудили заодно попавших под руку обоих Макио, а там дошло дело и до Кутая.
   Машина сделала вираж и свернула на боковую дорогу.
   По расстоянию и рельефу поселок Гарамак находился примерно в районе нашего Заводского. Он оказался, может, чуть больше по размеру, но даже дома были - такие же пятиэтажки (хоть и с садами на крышах). Мы проехали скромную центральную площадь и местный дом культуры, свернули между домами (блин, даже проселочные и междомовые дороги у них без ям!), и припарковались возле одного ничем не примечательного жилого дома на три подъезда.
   - Нам сюда, - сказал Хопс.
   - Что, это лепрозорий?
   Хопс захохотал, как конь.
   - Не... нет! Здесь служебная квартира! У нас встреча только после обеда, на утро встречи не назначаются.
   - Так бы и сказал, чего ржешь-то?
   - Василиса Витальевна, вы не обижайтесь, пожалуйста, - моментально поскромнел паренек и перешел на "вы". - Мы тут просто так разговорились, я совсем забыл, с кем имею дело...
   - Ой, ну с кем таким ты имеешь дело? Я же просто секретарша. Без пафоса, пожалуйста.
   - Вы не просто секретарша. Вы секретарше господина мэра-губернатора...
   - Вот кстати, еще насчет этого. А почему ты его двойной должностью называешь?
   - Так он же две должности и занимает.
   - Как это? У вас так принято?
   - Нет. Вообще не принято. Но господин Колдун только с этим условием согласился работать, если займет обе должности. Он и мэр и губернатор.
   - Занятненько... Сделал, значит, выводы, после нашего правления... Подожди. Мне сказали, вы же его из тюрьмы вызволили?
   - Да.
   - И он что, еще и условия выставлял?
   - Конечно, - кивнул Хопс. Его ничуть этот факт не смущал. Ну и я не стала переживать. - Пойдем, что ли, посмотрим, что там у нас за служебная квартира.
   И мы вошли в подъезд.
  
   Квартира располагалась на третьем этаже. Была она трехкомнатная, планировка ничем меня не поразила, даже не ёкнуло ничего внутри. Хотя обычно я очень люблю и новые города и новые квартиры. И в гостях люблю бывать. Это как будто окунуться в ванну с незнакомым травяным настоем - никогда не знаешь, расслабит она тебя или тонизирует.
   В этой квартире никто не жил, должно быть, поэтому у меня не возникло никакого отклика. И, тем не менее, оформлена она была весьма уютно. На стенах висели настоящие масляные картины с пейзажами, на тумбах стояли вазы с искусственными, но очень красивыми (и явно дорогими) цветами, бархатные шторы и тюли с кружевным низом обрамляли окна, диваны в каждой комнате были покрытые меховыми коврами с длинным ворсом. Скажем прямо, не так я представляла себе служебную квартиру.
   Я сразу выбрала себе комнату. Хопс, еще не отошедший от приступа скромности, был даже рад, что выпала возможность в чем-то мне уступить.
  
   После обеда (купили в ближайшем магазинчике скромный перекус), мы поехали в лепрозорий. Охрана нас подозрительно не пустила, послали за начальством. Начальство примчалось в виде пухленького суетливого директора, который сразу повел нас в кабинет, непрерывно убеждая, что напрасно мы приехали, что ничего же не произошло, и надо было предупредить, нас бы встретили и стол накрыли...
   - Нам нужны все отчеты по происшествию и письменные показания служащих, кто причастен, - сказал Хопс официальным тоном.
   - Конечно, конечно, все есть! Все оформлено надлежащим образом.
   - Данные с видеокамер, - напомнила я.
   Директор замялся.
   - Тут вот неприятность случилась... мы, конечно, все к делу приложили, это как разумеется... только вот запись... э-э... размагнитилась...
   - Вот как, - без интонации произнес Хопс. Прям отлично выразил мысль, я бы лучше не смогла. Сразу и сомнения тебе и недоверие, и требование обоснований...
   Обоснования не замедлили последовать: директор лепрозория тут же из кабинета потащил нас в местную оранжерею, чтобы показать, как замечательно в этом году цветут аспарагусы, благодаря его, директора, стараниям (видимо, лично каждый куст поливает). Потом в лабораторию, где мы должны были убедиться, что исследования болезни идут с опережением графика, (правда результатов никаких, но это же не быстро делается). Потом мы помчались на кухню, и нас ознакомили с меню за предыдущую неделю, дальше путь лежал в прачечную, где посреди эпохального отчета по расходу стирального порошка за прошлый квартал, я не выдержала и сказала:
   - Не знаю, как у вас тут принято, но я предпочту обычный кабинет и записи. Все, что есть.
   Директор сразу сник.
   - Да-да, конечно... просто хотелось показать, что тут у нас как... пойдемте, пойдемте. Собственно, все давно готово, распоряжения я дал, конечно. А то и оставайтесь у нас, куда вам на ночь глядя ехать? Уже и ужин скоро! У нас, вы видели, все повара по стандарту, в колпаках, в халатах...
   - Не знаю, как это сказывается на вкусе еды, но у нас служебная квартира в поселке, - сказала я. Очень мне не хотелось тут оставаться.
   - Мы дома изучим документы, а завтра или послезавтра приедем, если возникнут какие-то вопросы, опросим персонал, - сказал Хопс.
   - Ох, да какие могут возникнуть вопросы! Все же ясно, как белый день! Ну, дверь нарушила герметичность, трое олушей вышли в коридор. Охрана их вернула на место. Не о чем просто даже докладывать! Списали пару обойм ампул, да дверь заменили! Вот и все!
   - Для трех олушей аж две обоймы? - спросил Хопс. - Выдайте нам все по инциденту, а мы уж сами разберемся.
   - Ладно, ладно, как скажите, - примирительно запричитал директор.
   Мы вернулись в его кабинет, и, о чудо, верхняя папка на его столе оказалась как раз той, которая нас интересовала. Между прочим, до этого, ее тут не было. Понятно, пока директор таскал нас с экскурсией, его помощники наскоро склепали отчеты и собрали все чин чинарем.
  
   Мы вышли из здания лепрозория спустя часа три после того, как в него попали. Темнело здесь рано, осень давала о себе знать, но пока еще только спускались сумерки.
   Хопс бросил папку на заднее кресло и повернул ключ в замке зажигания. Тишина была нам ответом.
   - Машина не заводится... - недоверчиво произнес напарник.
   - Бензин есть?
   - Да есть, конечно... Странно, техосмотр у нас в гараже регулярный и перед командировками машину осматривают, с этим строго.
   - Хопс, мало ли что случилось. Тут до поселка не далеко, дойдем за двадцать минут.
   - Темнеет, - с сомнением сказал напарник.
   - Какие у нас варианты? Или идти, или оставаться здесь ночевать. То-то они будут рады! Здесь - не хочу. Не понравился мне их начальник тюрьмы.
   - Лепрозория.
   - Один фиг.
   - Да, мне тоже не понравился. Юлит много. Ладно, пойдемте. Завтра утром в службу позвоню, они машину заберут, проверят.
   - О, я тогда, наверное, шляпу здесь оставлю. Как-то я здесь слишком по-городскому в ней выгляжу, мы ехали, я обратила внимание, местные женщины попроще одеваются.
   - Да, не волнуйтесь, с ней ничего не случится, вернут.
   - А я и не волнуюсь - она служебная.
  
   Некоторое время мы вышагивали по дороге, пустой, поскольку лепрозорий стоял в тупике. Мы бы двигались гораздо быстрее, если бы не эти прекрасные (служебные опять таки) туфли на шпильках. Босиком по асфальту я идти была не готова, так что наше передвижение получалось неспешным и несколько прогулочным. Примерно через полчаса мы достигли края поселка. К тому времени основательно стемнело, зажглись фонари и обнаружилось, что часть домов на окраине - не обитаемы: здесь не горели окна и не было никого не из прохожих, не из гуляющих с детьми или собаками.
   Хопсу все время приходилось ждать меня. Он непроизвольно убегал вперед, потом останавливался, терпеливо дожидался, пока я доковыляю, и мы вместе двигались дальше. Потом я опять отставала, и все повторялось по новой.
   В очередной отрыв Хопс упылил вперед и успел завернуть за угол, поэтому не увидел, как я зацепилась за торчащий из земли штырь (наверное, единственный штырь на весь край, так я его нашла!) и полетела на землю. Вернее, на бетонное покрытие. Разодрала ладонь до локтя, колготки порваны, обе коленки в ссадинах. Красавица! Хорошо, темно и народу на улице нет, а то распугивала бы прохожих не хуже ваших уток.
   Вот только странно, что на мой взвизг не вернулся Хопс. Надеюсь, недалеко ушел.
   Хопс и, правда, недалеко ушел. В темноте проулка он боролся с целой стаей олушей.
   Они были очень тощие, сгорбленные, действительно какого-то нездорового голубовато-синюшного оттенка. На одном виднелось подобие рубашки, остальные были голые по пояс, а двое голые целиком. Еще у некоторых были почему-то длинные ногти (запустили их там, в лепрозории, надо будет завтра выговор сделать).
   Все происходило тихо, олуши не издавали утробных урчаний или каких-то еще особых звуков. Они рвали на парне одежду, пытались отнять папку с документами (ну вот нафига им документы?), и одновременно обнюхивали его. Хопс дрался так же молча, но одной рукой, второй прижимая эту папку к телу (опять таки, тебе-то нафига эта папка сейчас?). Их было просто много. И когда я вышла из-за угла, синюшной гоп-компании наконец удалось вырвать папку и повалить Хопса на землю.
   В этот момент он увидел меня.
   - Бегите! Бегите! - закричал он.
   Олуши обернулись и пустыми глазами оглядели улицу. Они меня не видели! Нет, то есть видели, но не воспринимали, как живое существо. Почему-то я не вызывала в них никакого интереса. Надо будет потом обидеться, что ли...
   Конечно, я не побежала. Палок и камней рядом не валялось, зажигалки у меня не было, были только две поцарапанные руки и туфли на каблуках. Туфли я сняла и кинулась в бой.
   Очень быстро выяснилось, что олуши не чувствуют боли. Я била их каблуками, но они даже не оборачивались. Ярость меня захлестнула, я отбросила туфли, просто рукой ухватила одного за плечо и стала отдирать его от Хопса.
   И тут произошло странное.
   Существо издало адский вопль и на месте, где я коснулась его рукой, вспухли ярко бордовые волдыри. О, как я могу, оказывается! А ведь ничто не предвещало.
   Я откинула следующего монстра, тот покатился с такими же воплями. В общем, они были довольно легкие и особо не сопротивлялись. Меньше минуты ушло на то, чтобы стая сообразила, что происходит что-то неладное. Монстры как-то вдруг перегруппировались и очень быстро скрылись в темноте пустых проулков.
   - Ты как? - спросила я, протягивая руку Хопсу.
   - А... да... чем вы их так?
   - Да руку разодрала, вот просто их касалась, а они - орать.
   - Наверное, антитела иномирной крови...
   - Это кто здесь иномирный?! - возмутилась я. - А. Ну да.
   Хопс поднялся на ноги, пытаясь привести одежду в порядок.
   - Почему вы не убежали?
   - Вот еще придумал! Где я потом настоящих зомби встречу? Между прочим, ты должен мне туфли.
   Парень посмотрел на меня уставшими глазами и разрыдался.
  
   Истории происходят быстро. Это потом мы переживаем шок, думаем, что могли бы сделать и как поступить по-другому, это потом нас начинают одолевать подробности, которых раньше мы не заметили. Сколько занял по времени бой с олушами? Минута? Полторы? А сколько еще придется переживать его, вспоминать, прокручивать в голове всякие версии произошедшего...
  
   Вернувшись в служебную квартиру, мы нашли на кухне аптечку и начали залечивать раны. Первым делом Хопс достал катализатор и капнул нам каждому на запястье - так определялось заражение. Не знаю, что там должно было появиться, но у нас ничего не поменялось, в общем, мы не заразились.
   Потом дошло дело до перекиси, бинтов и пластырей. А еще я поставила чайник. Не ужинали мы все-таки.
   - Василиса Витальевна, спасибо вам большое. Вы меня спасли. Как вы только так осмелились?.. вы же не знали, что на них ваша кровь так подействует?
   Я пожала плечами.
   - Что такого-то? Мозги они не едят, царапаются не заразно, ну слюни-сопли там, это для тебя страшно, а мне-то что.
   - Как "что"?
   - Ты же говорил, что женщинам они не опасны.
   - Когда?
   - Ну, в машине. Ты сказал, что заражаются только мужчины.
   - Да. Женщины умирают обычно...
   - О как. Ну, я тебя не так поняла.
   Хопс улыбнулся. Улыбка тут же вызвала гримасу боли - скула сияла достойной кинохроники рваной раной.
   - Как теперь дома покажусь, - с досадой произнес он.
   - Шрамы украшают мужчину.
   - Ага. Только я сказал, что командировка "ничего особенного, бумажки там проверить".
   - Знаешь, я тоже так дома сказала.
   Мы рассмеялись.
   - У меня сестра, старшая, очень заботливая. Просто чрезмерно. Родители уехали, давно уже, а нас вот, двоих оставили на самостоятельную взрослую жизнь. Так Наста все привыкнуть не может, что я вырос. Все опекает.
   - Бывает, - кивнула я. Это хорошо, когда кто-то о тебе заботится.
   - Василиса Витальевна...
   - Ой, слушай, давай без Витальевны, а? В машине мы и на "ты" отлично общались, что тебя переклинило?
   - Хорошо, - он почему-то смутился.
   Я подала ему свежезаваренный чай с лимоном, мятой и еще какой-то ароматной ботвой (нашлось на кухне в чайной банке). Себе тоже взяла кружечку и села к батарее.
   Хопс посмотрел в чай и, запинаясь, спросил:
   - Василис, а ты... это, ну... у тебя парень есть?
   Я поперхнулась чаем, и рада бы сказать, что горячо было, да вот не поэтому.
   - Ты подкатываешь, что ли?
   - Ну...я... а что?
   - Нет, ничего. Я замужем, Хопс.
   - Я просто... ну, ты же из другого мира, может у вас там принято два мужа иметь или как-нибудь еще...
   - Я не настолько из другого мира. Нет, не принято.
   - Жаль.
   - Да прям трагедия, - съязвила я.
   - А ты его любишь?
   - Конечно. Зачем бы я иначе замужем была?
   - Ну... вдруг, привычка... Вообще, какой он, твой муж?
   В жизни бывают случаи, после которых человек может задавать ну почти любые вопросы, и они не будут странными. То, что мы пережили сегодня, давало право этому парню, с которым мы знакомы едва ли больше суток, спрашивать меня о чем угодно. И я это понимала. И он это понимал.
   - Так сразу трудно сформулировать... Скажем так, это человек, рядом с которым мне хочется быть лучшей версией себя.
   - И как он это делает?
   - Я не знаю. Он просто такой есть.
  
   Теперь, когда опасность миновала, все казалось далеким и маловажным. Но, когда чай в кружках закончился, и пора было расходиться по комнатам, Хопс сказал:
   - Василиса, а ведь, возможно, твоя кровь решит проблемы с этой болезнью.
   - Как это?
   - Олуши вообще ни к чему не восприимчивы. Кроме сильного снотворного. Они не чувствуют боли вообще. А кровь - почувствовали. Может, получится вакцину создать.
   - Ага, так и вижу, как из меня всю кровь выкачивают во имя мира и здоровья будущих поколений.
   - Это вовсе не обязательно. Достаточно разобраться, что именно на них так действует.
   - Ну-ну...
   - Я поработаю еще, просмотрю документы. Разберусь, что, да как. И в службу защиты позвоню, гуляющие на воле олуши, да еще целая стая - это очень опасно.
   - Да, я уже поняла...
   - Нам очень повезло, что мы не заразились, - добавил он.
   - Тебе помочь с бумагами?
   - Нет, я сам. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи.
   И я похромала в свою комнату.
  
   Утром Хопс сообщил, что бригада защиты приехала спустя полчаса после звонка, отловили всех олушей (Хопс успел сосчитать, что их было тринадцать), так же выставили дежурные патрули в поселке, незаметные, чтобы не вносить панику среди жителей.
   К директору лепрозория приехала уже совсем другая комиссия. Когда он узнал, что с нами произошло - сразу признался во всем. В том числе, что по его приказу испортили машину.
   - Я же думал, вы останетесь! Не пойдете пешком! Да если бы я знал!..
   Как выяснилось, несколько олушей действительно сбежали. Трое. За два дня они успели заразить десятерых. Повезло, что все зараженные прибились к одной стае, не разошлись на несколько, иначе жертв было бы больше. Начальство лепрозория планировало втихаря изловить сбежавших олушей, охранники обыскивали близ лежащий лес. Почему-то не допускали мысли, что олуши двинутся в поселок.
   На третий день мы с Хопсом, как и планировали, вернулись домой. Не знаю, как отчитывала сестра Наста своего братика за попорченную шкурку, меня так просто пожалели и напоили морковным соком. На вопрос, где это я так умудрилась, мне достаточно было сказать:
   - Навернулась. Ты видел мои туфли?
   И, в общем, тема была закрыта. Даже врать не пришлось.
  
   Через неделю после этих событий я обнаружила у себя на рабочем столе коробку с парой удивительно красивых туфель. В коробке не было записки, но почему-то я сразу догадалась, от кого этот подарок.
  
  
  
   Глава 6. ДЕНЬ ЖЕСТЯНЩИКА И МАСТЕРА НАСЛАЖДЕНИЙ
  
  
   Холода пришли в мой город. Лужи застыли тонким слоем зимы, на окнах рисовались морозные причудливые росписи, и даже верное солнце поменяло свой свет и перестало выхватывать из людей печали. Самое время доставать одеяла и пледы, смотреть новогодние фильмы, прижиматься к теплому коту и есть пельмешки.
   И, разумеется, главное событие середины-конца осени - день жестянщика! Вы спросите, какое это число? Ну, тут уж когда как, год на год не приходится. Первый снег - событие у нас в городе особое. Конечно, не только у нас люди не торопятся менять летнюю резину на зимнюю, но благодаря нашему сложному рельефу, каждый такой день становится предсказуемо катастрофичным, и водители завидуют пешеходам.
   Николай забрал меня в привычное время, не сетуя на то, что дороги уже покрылись слоем пушистого снега, а внизу образовалась прослойка коварного льда.
   - Коль, тебя не будет раздражать, если я опять наушники надену? - спросила я.
   - Главное, не подпевай. Очень глупо выглядит.
   - Нет. Я не музыку слушаю. Книги. Обещаю не комментировать.
   - Тогда ладно.
   - Если захочешь поболтать - только скажи, я оторвусь. Я просто заметила, что ты вообще не болтливый.
   - Отчаливай, - благодушно кивнул Николай.
   Надо признать, я очень любила аудиокниги. Они окунали меня в миры иллюзий и, когда приходило время возвращаться в действительность, реальные проблемы вдруг переставали быть важными, словно бы моя жизнь была всего лишь одним из маловажных вариантов, проживаемых мной за день. А, хотя, так было.
   Сегодня моим окном в иллюзии была книга "Ходячий замок", по которой Миядзаки снял свой гениальный мультфильм. Книга была еще лучше. В ней рассказывалось, что волшебник Хаул, на самом деле пришел из нашего мира и что у главной героини Софи было две сестры, одна из которых училась у колдуньи разным чудесам. Я почти растворилась в книге, и когда мы нырнули под мост, то не сразу поняла, что изменилось. А потом поняла. Здесь тоже шел снег, но дорога не была белой. Не было ни льда, ни снежного наката. Снег, едва касаясь трассы - таял.
   - О! Как это? - удивилась я.
   - Ты обещала не комментировать, - заметил Коля.
   - Я не про книгу. Я про дорогу. На ней снега нет.
   - Теплотрассы проложены. Тут все дороги с подогревом.
   - Ты шутишь?
   - Зачем?
   Вообще, я не знала, зачем люди шутят. Как-то никогда не ставила вопрос таким образом.
   Таралинг преобразился. Зелень, не успевшая опасть с надомных деревьев, сейчас вся укуталась снежными шапками.
  
   У себя в кабинете я переоделась в служебный костюм, помедитировала в руках мастера преображений Улан-Баара и вышла в общую приемную. Окно в приемной выходило на другую сторону города, и было почти во всю стену. Я остановилась у окна и заворожено наблюдала, как крупные ленивые хлопья спускаются с неба.
   За моей спиной вежливо кашлянул Кутай. Потом еще раза четыре с промежутком в несколько секунд.
   - Что? - спросила я, решив прервать эту нездоровую вежливость.
   - Василиса, ты уже давно так стоишь. Все нормально?
   - На снег смотрю, - объяснила я, не оборачиваясь.
   - А-а... и как?
   - Удивительно...
   - У вас там снега нет?
   - Есть, конечно. Там он сейчас тоже идет. Только на дорогах у нас вечером будет аврал и катаклизм, а у вас с этим, похоже справились.
   - Было бы желание, - философски заметил Кутай.
   - У вас отмечают новый год? - задумчиво спросила я.
   Секретарь секретаря важно кивнул.
   - Разумеется.
   - Так же, как у нас, 31 декабря?
   - Нет. 1 января.
   - Ну да... - рассеянно кивнула я.
   Вообще-то, это не правильное празднование, весной надо бы, но так все к нему привыкли, просто не хочется что-то менять. И опять-таки, зима, холодная, неприветливая, становится немножко сказочнее с ожиданием этого праздника.
   - А как здесь его отмечают? - спросила я. - Елки ставят?
   - Да.
   - Подарки дарят?
   - Случается.
   - Каникулы есть?
   - Есть. Но не сегодня. Сегодня обычный рабочий день, иди работай.
   - Злой ты, Кутай. Не видишь, у меня романтичное настроение...
   - У тебя экзамен по письменности через два месяца. Иди, учись.
   Тут он был прав. Местно начальство (а сдается мне, без Кутая начальство бы об этом и не подумало) решило ввести для всех иномирцев экзамен на чтение и письменность. Вот, что интересно: язык не отличался совершенно, ни акцента, ни культурных отличий, но буквы и их сочетания в написании слов - просто ничего общего!
   Для удобства было составлено несколько словарей. Один из них лежал в моем кабинете. Основные надписи я давно изучила, уже могла отличить кафе от поликлиники. Но глаголы мне не давались, да и прочие трудности находились: например, в их письменности было аж четыре буквы Н. Ничего не имею против этой буквы, но один и тот же звук по-разному писался, если находился в начале слова, в середине, в конце или в имени собственном. И я их все время путала. Прочитать слово могла, а написать - никак не получалось с первого раза без ошибок!
   Кутай сам себя назначил контролером, и к этой обязанности относился просто с оголтелым энтузиазмом. Проверял все мои дневные нормы занятий, а ведь я еще с архивами до сих пор не закончила возиться, да и других поручений хватало.
   Я повернулась было в сторону своего кабинета, но урокам на сегодня не суждено было случиться. Дверь распахнулась.
   - У нас скандал в отделе коммерческих снов! - заявил Макио, едва переступив порог приемной.
   - Привет. А у нас есть такой отдел? - спросила я.
   - Когда уже структуру выучишь, - возмутился Кутай. - Я же тебе когда еще на столе оставил.
   - Не ворчи. Я их еще прочитать не могу, смысл не понимаю. Давайте канрайфа выпьем, и Макио все расскажет.
   - Я могу все рассказать и без канрайфа, тем более что некогда тут распивать. Надо что-то делать!
   - Что случилось? - спросил Кутай.
   - Пропали эссенции настроений.
   - Что - все? - ахнул Кутай.
   - Приличная часть. Причем, самая ценная. Восхищенные наслаждения.
   - Подожди, наслаждений там огромная палитра, одной эротики полок восемь...
   - Кутай, не эротические наслаждения! Вся палитра гурманов и наслаждения погодой, общением, знакомствами... Ничего не осталось. Состояние момента вообще с полкой вынесли.
   Секретарь недоуменно покачал головой.
   - Как такое возможно. Кому оно надо?
   - У нашей администрации самая большая коллекция снов. Но в городе полно конкурентов и частных фирм. Конечно, мы уже отдали распоряжение по контролю, будем ждать, где всплывет...
   - Я не понимаю, о чем речь, - сказала я. - Но точно знаю, что может и не всплыть.
   - То есть? - спросил Макио.
   - Вот ты сказал, что много частных фирм, хотя у нас была самая большая коллекция. Так?
   - Так.
   - А теперь, когда наша коллекция пропала, у кого следующего - самая большая?
   Макио покрутил головой. До Кутая стало доходить.
   - Точно! - воскликнул он. - Не нужно обладать всей палитрой! Достаточно, чтобы твоя палитра была лучше, чем у остальных!
   - Я понял, - коротко сказал Макио и умчался в загадочную даль.
   - Ты заслужила канрайф, - соблаговолил сообщить Кутай.
   - Вот ты мне его и налей, - обнаглела я. - А еще объясни, зачем вам какие-то коммерческие сны?
   Кутай действительно пошел заваривать мне канрайф и попутно пояснил:
   - Видишь ли, большинство взрослых людей теряют способность наслаждаться сновидениями. Сейчас принято учиться во время сна. С этим проблем нет. Даже иллюзии и фантазии у нас заготовлены на любой вкус и не представляют особой редкости. Но вот сны с эмоциями наслаждения, причем не абы какого, а самого простого, вот как сейчас у тебя - наслаждение первым снегом, например, - вот это истинные шедевры, и записать их очень сложно.
   - Почему?
   - Потому что донор должен быть взрослым, и вместе с тем не испорченным, в нем должны оставаться вот эта наивность и это умение быть счастливым от пустяка. А такого человека всегда трудно найти.
   - Подожди. Донор?
   - Тот, с кого записывают эмоцию. Ну, как его еще назвать?
   Рядом с кружкой он поставил вазочку с засахаренными вишнями.
   - А почему с детей не пишут?
   - Потому что взрослый организм имеет другие ритмы, и детские эмоции с этими ритмами не согласуются. Вообще, это все очень сложная система, не советую тебе сильно застревать на логике, не получиться.
   - А донором может стать каждый, кто умеет наслаждаться?
   - В принципе да.
   - В чем тогда ценность?
   - В том, что мало кому это вообще дано. Не все такие балбески, как ты. Кстати... - он изучающее на меня посмотрел, - а пойдем-ка сходим в их отдел, повесим на тебя пробник. Вдруг и с тебя какой толк выйдет...
   - Ну да. На прошлой неделе кровь из меня качали, для вакцины от олуши, теперь наслаждения у меня, видишь ли, подозрительно аппетитные... Иди на фиг!
   - Не жадничай, от тебя не убудет.
   - Откуда мне знать?
   - Эмоциональный ряд просто запишут на электронный носитель и все. Ну, как кардиограмму. У вас же есть понятие кардиограммы?
   - Есть.
   - Пойдем.
   - Не хочу.
   - Не зли меня!
   - Кутай, отстань, я тебе не доверяю!
   - А кому доверяешь? Вот, Макио, ему ты доверяешь?
   - Ну... - я задумалась. - Да, наверное.
   - Отлично!
   Кутай умчался из приемной в те же прекрасные дали, за которыми исчез Макио. Вскоре они вернулись оба, и Макио потянул меня на третий этаж, где, как выяснилось, у нас располагался отдел коммерческих снов.
   В отделе за канцелярским столом с несколькими полупустыми склянками в коробке, сидел печальный человечек. На лбу у него висели очки. Глаза сотрудника были закрыты.
   - Это - мастер наслаждений, - в полголоса сказал Макио, - ты с ним не спорь. Видишь, какой он грустный.
   - Вообще интрига, - пробормотала я. - Грустный мастер наслаждений.
   - Здравствуйте, - громко сказал Макио.
   - Виделись сегодня, - обреченно произнес мастер, открывая глаза. - Не нашли вора?
   - Пока нет! - радостно заявил Макио. - Зато я привел вам Василису.
   - Очень приятно, - унылым драматичным голосом произнес дядечка.
   - Возможно, у нас новый виток в познании наслаждений, - тоном заговорщика произнес Макио. - Она, во-первых, иномирка, во-вторых, оптимистка, а в-третьих...
   - Деточка, вы на диете? - спросил мастер.
   Вот как это можно определить с первого взгляда?
   - Да... - растеряно произнесла я.
   - Это печально... Она не подходит, Макио. Женщины, сидящие на диете, в любом мире будут думать только о еде. Приходите, когда бросите это занятие.
   Вот так я не стала поставщиком иномирных наслаждений.
   Не очень-то и хотелось.
  
  
   Первый снег быстро растаял, и в обоих городах снова установилась теплая осенняя погода. Словно и не было "дня жестянщика".
  
   Слухи о моей новой работе как-то неожиданно расползлись по знакомым, и вечером одной пятницы с визитом нагрянула Марьяна. Она была моей дальней родственницей (из тех, кого не выбирают), и почему-то считала своим долгом контролировать мой холодильник и мою жизнь. А еще она пыталась заигрывать с Лешкой, и делала это так нелепо и откровенно, что я просто не могла отказать себе в удовольствии общаться с этой особой.
   - Я не знаю, как ты так можешь?! - с порога возмутилась Марьяна.
   - Что? - уточнила я.
   - Ты последний раз была на фитнесе - никогда!
   У меня были знакомые, которые считали, что мать должна быть всегда с ребенком, и были такие, кто считал, что я гублю свою карьеру, зря трачу ее на мужа и семью. Были те, кто уверял, что следует заниматься исключительно духовными практиками, не отвлекаясь на работу и семью (а средства на жизнь будут приходить сами, поскольку духовно возвышенные люди о таких пустяках не заботятся).
   Находилось множество людей, знающих, что для меня лучше. И по этому качеству я отличала этих знакомых от друзей. Друзья тоже имели свое мнение на этот счет, но они любили меня такой, какая я есть, и не пытались переделать. Или не испытывали иллюзий на мой счет и, опять-таки, не пытались переделать.
   Вот Марьяна, например, всегда была недовольна мной в целом и моим образом жизни в частности. И именно это делало ее счастливой.
   - Где твоя беговая дорожка? - грозно спросила она, сняв в коридоре верхнюю одежду и пройдя в комнату.
   - Продали, - призналась я. - Деньги нужны были.
   - Деньги, - фыркнула она. - Деньги всем нужны. Тоже мне, довод.
   - Чай будешь?
   - Да. Мне без сахара, зеленый, и у тебя есть высокогорный?
   - Не уверена.
   - У тебя же был!
   - Ну да. Год назад. Закончился.
   - Как ты так можешь... - вздохнула и обреченно села на кресло.
   - А как у тебя дела? - спросила я, заваривая чай, увы, не высокогорный.
   - Ах, тоска. Мужики козлы, настроение никакое, фитнес подорожал.
   - Тебе не везет? - предположила я.
   - Страшенно! Просто порча на мне какая-то!
   Я посмотрела на Марьяну повнимательнее. На порченую она не была похожа. Марьяна всегда была дивно хороша собой: длинные ноги - ногти - волосы и шикарная дежурная улыбка.
   - Говорят, ты на работу устроилась? - спросила она скучающим голосом.
   - Да. В сентябре еще.
   - А-а... ну-ну. Секретаршей опять?
   - Да.
   - Деградируешь? Хотя, правильно, с двумя детьми, кто тебя еще возьмет. Секретаршей, это, считай, повезло... - ей не было интересно, и я не стала рассказывать про работу. - Что, планируете из долгов вылезти?
   - Хотелось бы.
   В двери послышался звук ключа, Марьяна тут же преобразилась: ее поза приняла игривость, шея вытянулось, и вся она словно бы стала излучать веселье и легкость.
   Вошел Лешка.
   - О! - воскликнула Марьяна. - Алексей, привет!
   - Привет, - кивнул муж, потом подошел ко мне, чмокнул в ухо.
   - Ужин накладываю? - спросила я.
   - Не, попозже. Мы чай на работе поздно пили, еще не оголодал.
   Марьяна тем временем достала из сумки два шелковых шарфика, явно специально подготовленных и томно произнесла:
   - Алексей, как вы думаете, что пойдет к моим глазам?
   Она заигрывающее приложила шарфики по обеим сторонам личика.
   - Немножечко ума, - вежливо нахамил Лешка, на что Марьяна зашлась нарочитым переливчатым смехом, как ей казалось, элегантным.
   Она уже собралась было разразиться заготовленной речью, но тут дверь открылась снова, и вошли Лерка с Митей. Тут же квартира наполнилась шумом и шорохами, и быстрыми рассказами, и вопросами, и громыханием тарелок. Лицо гостьи исказилось гримасой досады - она не любила детей и всего, что с ними связано. Особенно, когда эти дети отвлекали на себя внимание объекта ее воздыханий.
   Марьяна быстро распрощалась и ретировалась.
   - А тетя Марьяна с нами не останется кушать? - спросила Лера, задумчиво глядя на лишнюю тарелку.
   - Нет, она уже ушла, - ответил Лешка.
   - Почти никогда не остается.
   Лешка пожал плечами.
   - Как-то и не жалко, - потом он обернулся ко мне. - Помнится, твой Колдун как-то сказал: "Качество разговоров за ужином зависит не от блюд, а от сотрапезников".
   - Правильно сказал, - кивнула я. - Но хорошая еда, знаешь ли, тоже не маловажный фактор. За морковкой на философию не тянет...
   - Что новенького на работе?
   - Готовлюсь к экзамену по письменности.
   - Погонять тебя по материалу? - предложил он.
   - Не знаю, как у тебя получится, но можешь просто слова мне подиктовать, а я их писать буду. А потом по словарю сверим.
   Лерка принесла последние тарелки, усадила Митю на его место и стала раскладывать макароны с рыбой.
   - Лер, а у тебя что нового? - спросил Лешка, принимая свою порцию.
   - У меня новый вопрос, который я не могу никому задать, потому что это кощунство.
   Мы с Лешкой переглянулись.
   - О как! - хмыкнула я. - Ну, теперь уж придется. Мы сделаем поправку на ветер.
   Лерка не торопилась, было видно, что она очень сомневается, стоит ли затевать этот разговор, но было видно, что вопрос для нее важен. Наконец, она созрела.
   - Мам, вот я сейчас переписываюсь с одним американцем, ну, ты знаешь, вот. И он говорит, что войну Вторую Мировую они выиграли, а не мы. Ну, и мы стали спорить, только он говорит, у них в учебнике по истории так написано, и вообще это все знают. Вот. А я говорю, что и у нас это в учебниках написано и все это знают. И больше не знаю, что ответить. Я не знаю, кто из стран врет... А вдруг это нам врут? - спросила она совсем тихо.
   - Как ты вообще можешь такое говорить! - воскликнул Лешка, ошарашенный таким вопросом. - У тебя прадеды воевали! Сколько фотографий, сколько медалей, а парад!...
   - Подожди, Леш, - перебила я его, пока Лерка вжималась в стул. - Она права. Старики-очевидцы поумирали, историки - еще те врушки, а политики могут говорить что угодно, какой с них спрос? Лера, давай я тебя научу, как вообще отличать реальные события от вымышленных. В пределах очевидного времени.
   - И как? - спросила Лерка, Лешка тоже взглянул заинтересованно. Его праведный гнев слегка поутих.
   - Победа в войне - это величайшее событие, которое отражается на всех жителях страны. Даже спустя много лет это влияние можно проследить. Во-первых, на кого напала Германия?
   - Ну... На нас, - сказала Лерка.
   - Не только на нас, - возразил Лешка. - Страны Европы, Польша, Белоруссия, Украина...
   - Верно. США территориально не могли быть захвачены Германией, значит, они не защищали ни свою территорию ни свою культуру, их война не была отечественной. Верно?
   - Так, - кивнули муж и дочка.
   - Во-вторых, мы воевали четыре года, жертвы с нашей стороны по самым скромным подсчетам составляли двадцать миллионов. Когда исход войны уже был предрешен, Америка видит, на чьей стороне результат и решает вмешаться, поскольку предвкушает дележ награбленного Германией богатства. Сколько они там воевали? Месяц? Сколько с их стороны погибших? Вообще есть? Спроси своего парня, есть ли в его городе мемориальная доска памяти погибшим во второй мировой войне. А потом выбери наугад любую деревню у нас и скатайся на их центральную площадь или в местный архив - и тебе выдадут список погибших в войне из этого села.
   - Он не мой парень, - буркнула Лерка.
   - В-третьих, победа всегда прославляется победителем. Это происходит не по указке свыше и не из-за политических интересов. Посмотри, сколько книг о войне у нас написано, сколько фильмов снято, песен спето. Это все писали люди, не имеющие отношение к политике.
   - Ясно, - вздохнула Лерка.
   - И, наконец, чем ценнее и дороже победа, тем дольше она будет праздноваться страной-победителем. Спроси у своего парня, как в его стране отмечают день Победы? Спроси, знает ли он вообще, когда этот день и почему именно этого числа. А потом расскажи про наши парады, про знамя на Рейхстаге, про медали своих прадедушек...
   - Я поняла, поняла...
   - Лер, давай поясню наглядно. Дрались десять против двадцати. Эти десять победили восемнадцать. Тут подходят трое, которые до это молча курили в сторонке и не вмешивались, и добивают еле живых двоих оставшихся. Формально и те десять и эти трое - победители. Только цена у победы разная.
   Еда в наших тарелках остыла. Митя успел вылить молоко в кастрюлю с макаронами и втихаря накормить кота паштетом. Мне пришло в голову, что вопросы, которые просто не могло задать наше поколение, теперь, наверное, будут возникать все чаще и чаще. Любые события поглощаются эхом времени, ничего не поделать.
  
  
  
  
  
  
   Глава 7. КАФЕ, МАШИНЫ И КАМРА
  
  
  
   Утром очередного рабочего дня, вызвал шеф меня к себе в кабинет и сообщил:
   - Василиса. В ваших мирах принято отмечать начало следующего года, и устраивать... - он с трудом через силу произнес это слово, - корпоратив.
   - Да, - кивнула я. Потому что шеф замолчал, аки изваяние. - Так принято.
   - Вам с Каверием поручаю найти место, где будем проводить... корпоратив.
   - Так... а я же тут ничего толком не знаю... Я всего в одной кафешке была, и то, еще осенью...
   - Значит, искать будете не здесь, а в твоем городе. Там-то ты ориентируешься?
   - Там - да. А... какие критерии?
   - Проверьте атмосферу места. Кухня, интерьер, обслуживание... Каверий тебе подскажет, он знает, о чем речь.
   - Хорошо. А где мне этого Каверия найти?
   Шеф одарил меня взглядом.
   - Это твой водитель.
   - Его же Николаем зовут.
   - Когда он во Владивостоке он Николай. Когда в Таралинге - Каверий. У него родители из разных миров.
   - О как!
   - Макио тебе выдаст наличность, и отнесись со всей серьезностью к заданию. Будет много приезжих.
   - Конечно, шеф.
   Я в великой задумчивости вышла из кабинета. Мне кажется, я сидела в отупении минут десять, не меньше, пока Макио не вырвал меня из этого состояния.
   - Чего приуныла, Васька?
   - Мне задание дали... Кафе на корпоратив найти.
   - Это ездить по ресторанам и хомячить с утра до вечера за счет конторы?
   - Ну да...
   - Так это же работа мечты!
   - Ну да... - опять вздохнула я.
   - Не понял, так откуда печали?
   - Макио. Я же на диете.
   - Да, смешно. "Нет повести печальнее на свете, чем девушка в кафе и на диете".
   - Вот ты смеешься, а я серьезно. Что делать-то?
   - Слазь!
   - Понимаешь, это такая диета, чтобы перестроить целиком организм, чтобы просто не хотелось столько еды. А если сейчас я начну по кафешкам с утра до вечера ездить, меня разнесет, как порося!
   Макио хихикнул.
   - Пойдем, убогая.
   Он ухватил меня за рукав и потащил в кабинет начальства. Макио всегда входил без стука и не любил лишних церемоний.
   - Господин Колдун, Васе нужно служебное обнуление. На период задания.
   - Ну так получите на складе, - пожал плечами Саранах.
   - Отличненько.
   Макио вытащил меня обратно.
   - Макио, какое еще обнуление? У меня прыщи не вылезут?
   - Не трусь. Полезная вещь! Все, что сожрешь по служебной надобности - не усвоится. Такое вот это обнуление.
   - А... как оно выглядит?
   - Как часы, только без стрелок.
   - А я пойму, что с ними делать?
   Макио вздохнул. Мы шли на склад, быстро, как от пожара скрывались.
   - Тебе ничего не придется понимать. Просто наденешь прибор.
   Служебное желудочное обнуление... Звучит, как музыка.
  
   Итак, нам было дано задание найти место для корпоратива. Небольшое кафе или ресторан, где правители и их свита смогли бы расслабиться, похвастаться, и, не вызывая подозрений, сойти за простых смертных. Что до нашего мира - таким требованием отвечали многие заведения. Но за последние пару лет, я крайне редко выходила из дома, и следовало убедиться, что места прежних восхищений все еще достойны внимания, а появившиеся новые - интереса.
   - Семья! - воскликнула я. - А кто хочет поужинать в кафе?
   Лерка неуверенно взглянула на Лёшу. Он почему-то, на мелкого. Мелкий оторвался от паровозика и резюмировал:
   - Пых-пых.
   - У тебя опять премия? - неуверенно спросил Лёшка.
   - Лучше. У меня оплата всех кафешечных отчетов в течение двух недель. За счет работодателя. Хоть из одного ресторана в другой переходи, по куску откусывай и топай дальше.
   - Ура! - завопила Лерка, до которой дошло раньше.
   - Ух, ты, - одобрил Лёшка.
   Напомню, когда в последний раз моё семейство собиралось так быстро. Наверное, уплыло минуты три - и мы уже в коридоре. Одетые, причесанные, предвкушающие.
   На самом деле, для счастья человеку нужно не много и не мало - а то самое, что ему сейчас не хватает.
   - Куда поедем? - спросил Лешка.
   - Давай, в "Пьяную курицу"?
   - Далековато...
   - Завтра суббота, - заметила я. - Все отдыхаем. И в ту сторону сейчас пробок нет.
   - Ладно. Как скажешь. Подожди, а эта кафешка подходит под твои цели? Тебе же не просто так такие счета оплачивают?
   - Я ищу место для корпоратива администрации Таралинга.
   - Родная, "Пьяная курица" точно не подходит. Там, конечно, хороший шашлык, но по большому счету это же обычная забегаловка!
   - Знаю. Я просто злоупотребляю служебными полномочиями, - нагло заявила я. - И я очень соскучилась по вкусной нездоровой пище, а у меня на две недели, ты не поверишь, безлимитный обнулитель калорий. Ты не грузись, я тебе потом объясню. Поехали?
  
   Вечернее море уже покрылось льдом, но у берега шумело, накатывая волы ледяной крошки на берег. В "Пьяной курице" сейчас было пусто.
   - Я буду фруктовый салат с финиками и баклажаны. И ХЫЧИН.
   - Надо шашлык заказать, - предложил Лешка. - У нас там вообще как по лимиту?
   - Нет лимита.
   - Что, вообще?
   - Ну. Здорово, правда? Прям, сбыча мечт!
   - Васька, ты удивительно беспечное создание, - произнес муж задумчиво, - и мечты у тебя исполняются такие же бестолковые...
   - А мне нравится! - заступилась за мои мечты Лерка. - Значит так! Я буду: клюквенный морс, прямо целый шашлык, салат мимоза, баклажаны...
   - Треснешь, - сказал Лешка.
   - Заберу с собой, дома покусаю.
   Мы с Лешкой поулыбались, но заказали все, что она попросила. Потом Лешка повел сынулю мыть руки, а Лерка задумчиво проговорила:
   - Как это приятно - тратить деньги... Вот бы узнать секрет, как стать богатой... Мам, ты случайно, не знаешь?
   - Конечно, знаю.
   Лерка оживилась.
   - Поделишься?
   - Запросто. Надо тратить меньше, чем зарабатывать.
   - И все?
   - И все.
   - Но это же просто!
   - Нет.
   - Почему?
   - Потому что, как ты только что заметила, это очень приятно - тратить деньги.
   Лерка задумалась. Ее размышления долго не продлились, поскольку фаршированные баклажаны принесли на удивление быстро.
   - О чем молчите? - спросил подошедший Лешка.
   - Доча обдумывает, как стать богатой.
   - А... ну, понятная мысль. Это надо у Тома Уокера спросить, он верный способ знает.
   - А кто это? - спросила наивная Лерка. - Иностранец? Твой знакомый? Как с ним связаться?
   Я рассмеялась.
   - Лера, Том Уокер - это литературный персонаж, который разбогател, заключив сделку с дьяволом. Он стал ростовщиком и разорил множество людей.
   - Вот все вы шутите, - обиделась Лерка, - а я, между прочим, серьезно.
   - А зачем тебе быть богатой, уже придумала? - спросил Лешка.
   - Как это "зачем"?! - воскликнула Лерка. - Этого все хотят!
   - Наверное, неправильно как-то хотят, раз не у всех получается?
   - Наверное, - вздохнула она. - Я вообще не понимаю, как это "правильно" хотеть. Весь Трансерфинг переслушала, и ничего не поняла. Ну вот как это хотеть и не хотеть одновременно?
   - Спроси у мамы. У нее получается.
   - Мам?
   Я оторвалась от баклажана и кивнула.
   - Ага. Представь такое мировоззрение, где ты существуешь одновременно в нескольких мирах. И все, что ты желаешь здесь - сбывается у другой тебя где-то там. А главное, ты об этом знаешь. Вот теперь ты уже будешь мечтать качественно, но без эгоизма и непременного "дайте".
   - Как у мамы всегда все просто, - фыркнула Лерка, и передразнила: - "Представь мировоззрение"! Мама, ну как я могу представить себе мировоззрение? Как это вообще возможно?
   - Не знаю, - я пожала плечами, - у меня получается.
  
  
  
   В понедельник праздник продлился. Николай (он же Каверий) заехал за мной только к десяти, ибо ресторанчики в нашем городе открываются как раз не раньше этого времени.
   - Куда поедемте жрать? - спросил мой водитель, едва я опустилась на сидение.
   - Ох, отличный вопрос! Давай начнем с пельменных. Давно мечтала там побывать.
   - На Светланскую к морю?
   - На Светланскую! К морю!
   Море уже замерзло, но не все рыбаки рисковали выехать на этот лед. Самое время будет в январе - феврале, когда ледовый слой позволит машинам проезжать через залив напрямую к островам. Сейчас виделось много пеших рыбаков, которых называли здесь "пингвинами". Сидят "пингвины", навагу ловят.
   Мы спустились в пельменную "Ложки-плошки", которая не так давно нарисовалась на Светланской. Внутри кафе оказалось больше, чем думалось снаружи. Здесь было несколько залов, и, несмотря на подвальное помещение, очень много света.
   Официантка отвела нас за уютный столик, и предложила меню.
   - Что это? - полушепотом спросил шофёр, указывая на элементы декора стен.
   - Мясорубки, - просветила я. - Ты же местный, не признал, что ли?
   - Я - частично местный. - У меня папа здешний, а мама тамошняя.
   А. Ну да.
   - Возьмем медовухи? - предложила я.
   Он покосился на меня неодобрительно.
   - Я за рулем, забыла?
   - Ой.
   - Бери себе. Заодно расскажешь, как оно, - он сглотнул слюну и углубился в изучение пельмешек.
   - О! У них есть реконструкция старинных напитков! - восхитилась я.
   - Меню постное, - вслух прочитал Каверий-Николай. - Гречка с грибами...
   Девушка с удивительным именем Янина, принесла нам несколько видов пельменей и вареников, из которых трудно было выбрать самые вкусные. Когда нам принесли рубленое сало в баночке с поджаренными кусочками черного хлеба, Каверий во всю расписывал достоинства кухни Таралинга. Не переставая нахваливать иномирных поваров, он в несколько приемов разделался с первым блюдом, потом приступил к следующему, и, не прерывая своего рассказа, употребил десерты "Наполеон" и панакоту. Причем панакоту заказывала я.
   - А, кроме того, - восторгался мой плодожорливый сотрапезник, - напиток из сорока трав, где одной только мяты кладется шесть сортов, и те, кто пробовали его хоть раз - навеки его рабы и поклонники.
   - Нет, ты уж выбери, рабы или поклонники.
   - Ну, это кто как, - выкрутился он. - Я тоскую по нему, когда здесь. Вот есть у тебя напиток, о котором ты мечтала?
   - Есть. Камра.
   - Интересно. И что тебе мешает его пить?
   - Ну, просто его пока не существует. Это выдуманный магический напиток из фантазии Макса Фрая.
   - Как можно мечтать выпить что-то придуманное?
   - Точно так же как и мечтать обо всем остальном. Никакой разницы.
   Мой шофер не знал, как парировать этот ответ, поэтому удачно отвертелся:
   - А не поехать ли нам в другое место поработать?
   - Дело говоришь,- кивнула я.
   Мы рассчитались по заказу, забрали куртки и вышли из кафе. И замерли. Машины не было.
   - Хы, - неуверенно хмыкнул Каверий. - Вот кому-то не повезло.
   - Нам, - подсказала я очевидное.
   - Не, - возразил шофер. - Мы и на такси доберемся. А этот бедолага сейчас под любым мостом через миры пройдет. И ищи этого долбобея по чужеземным психушкам...
   - То есть, можно не волноваться?
   Он посмотрел на меня с удивлением.
   - Ты не волнуешься за человека которому грозит дурка?
   - Нет, я о машине.
   - А машине-то что, она железная.
   - Ну да,- сдалась я. В конце концов, если для Каверия потеря служебного транспорта не волнует, то почему я должна нервничать. Его задача меня на место доставить. Моя - работать.
   Каверий-свет-батькович невозмутимо поднял руку и тут же поймал машину. Ну, как поймал... она сама остановилась. Некоторое время мой шофер договаривался с водителем, потом кивнул мне, мы сели в неприметную белую "тайоту" и поехали. Не на работу, конечно. Меня забросили домой, а Николай-Каверий отправился что-то решать с машиной.
   Судя по тому, что в среду он забирал меня на нашем автомобиле - машинка была объявлена в розыск и разыскана. Наверное, службы есть для этого специальные, какие-нибудь междумирные...
   Мы посетили кафе "Хохлома", порадовались котлеткам и шкворчащим на чугуне морепродуктам.
   - Теперь едем хомячить в Таралинг, - сообщил Николай. - Я короткую дорогу знаю.
   - А поехали! - кивнула я.
   В Таралинге мы посетили кафе с названием "Тень". Стены внутри были оформлены лампами, смотрящими снизу вверх. Над ними были прикреплены разные предметы и лампы высвечивали ими рисунки по стенам.
   Каверий указал мне на маленький круглый столик в углу, мы сели на обитые черным плюшем диваны. Некоторое время поизучали меню. Экзамен я, конечно, сдала, но еще читала не быстро.
   - Селедку на тостах... - начала я заказ, но официантка тут же меня перебила:
   - Селедки нет, к сожалению.
   - У них нет селедки... - пробормотала я, поскольку не была готова к быстрой замене блюд.
   - Уходим? - неуверенно предложил Каверий.
   У официантки дрогнула бровь.
   - Перебьемся, - обрезала я. - Мы еще повыбираем. А пока две ухи в горшочках и чай с бергамотом.
   Официантка с легким, но заметным облегчением, записала заказ и упорхнула в сторону кухни.
   - Ну вот как это у них нет селедки... - пробормотала я грустно.
   - Сам в шоке, - подколол Каверий.
   - Чего ты ржешь, посоветуй что-нибудь. Закажи мне на свой вкус. Кто-то там распылялся про сорок трав...
   - Здесь этого не подают.
   - Вот замечательно. И почему тогда мы именно сюда пришли? Селедку я и дома могу поесть, и уху тоже...
   - Нет. Такую уху ты нигде не поешь, здесь особые пряности.
   - Бергамот я знаю.
   - Это чай с бергамотом - ничего особого. Но вот супы и соленья тут - это нечто!
   Каверий не слукавил - действительно, уха оказалась совершенно необычная по вкусу, да и чай был не так прост, как ожидалось.
  
   За неделю мы с Николаем-Каверием и семейством перебывали в массе приятных заведений. Владивосток осчастливил нас китайской, корейской, тайской, японской, индийской, итальянской, русской, армянской и грузинской кухней. "Эбису", "Токио", "Порто Рикко", "Мо-мо", "Мэримэ", "Крошка-китаешка", "Околица" - через некоторое время, названия стали сливаться, и все труднее было остановиться на чем-то одном. Когда я поделилась сомнениями с Макио, он отмахнулся фразой: "Да выбери что угодно, просто, куда тебе хочется вернуться. Все равно там все переиначат..."
   Я не стала спрашивать, как там все переиначат, понимала, что с возможностями господина Колдуна - это не вопрос.
   На выходных мы с подружками собрались в "Шоколаднице", чтобы за счет моего работодателя обсудить варианты для корпоратива.
   - Если по атмосфере, то мне нравится "Небесный замок", - сказала Наташа. - Там внутри настоящий сад, и два этажа с террасой внутри... Так романтично.
   - "Другое место", - уверенно кивнула Ольга. - И "Чкалов". У них офигительные коктейли со сливками. Не взбитыми, а настоящими. "Кузнечик" и еще какой-то с вишней.
   - А я люблю "Токио Кавай", - вздохнула Олеся. - Прям удивительная атмосфера... Раньше там был такой десерт "Сакура", все время его заказывала, но потом они поменяли меню. Сейчас у меня другой любимый десерт...
   - Главное, не ходи в Клевер-Хаус на последний этаж с кафешками, - сказала Анечка.
   - Почему? - удивилась я.
   - Там в зале ненормальная администраторша работает. Противная такая тетка с копной на башке и в ярких свитерочках. Прихожу я как-то после работы, взяла у них пачку сока, сижу, мужа жду. Думаю, ну, что я без него заказывать буду, уже дождусь, вместе закажем. В пачке сока - полстакана. Я допить не успела, как подходит ко мне эта мымра и заявляет: "Если вы ничего не заказываете, то тут сидеть нельзя". И это притом, что занято было всего четыре стола из всей их столовой! Представляешь, позорище? Да я в ресторане могу стакан воды заказать и сидеть полдня, никто слова не скажет. А тут - забегаловка, смотреть не на что, и такое отношение! Фу, стыдоба. Ну, я мужу позвонила, сказала, ноги моей больше в этом центре не будет. Кстати, потом посчитала. Мы с мужем обедали или ужинали там примерно два раза в неделю. Выходило чуть больше тысячи за раз. Уже год туда не ходим. Восемь тысяч в месяц, на двенадцать месяцев - девяносто шесть тысяч! Почти сотню они потеряли это только с нас! А скольких я еще оттуда увела, мы раньше и с подружками там собирались - перестали.
   - А я слышала про эту администраторшу, - неожиданно кивнула Оля, любительница коктейлей со сливками. - Мне-то этот центр не по пути, я там редко бываю, а вот соседка рассказывала, что она пришла туда перекусить и на ноуте доклад дописать - ей рядом с работой. Так к ней подошли и сказали типа "Вы доели? Так идите!".
   Девчонки рассмеялись, я мысленно поставила галочку не идти туда с проверкой. Ну, уже не та атмосфера, зачем время тратить?
   - Есть очень хорошая паназиатская кухня "Зума", сходи туда, - сказала Анечка. - Хорошее место.
  
   Те, кто живут у моря, воспринимают пляжи довольно буднично. Нет у нас чувства праздника и потребности запечатлевать каждый момент. В то же время побывать на море становится какой-то обязанностью. "В этом году ещё на море не выбирались!" И это происходит как-то незаметно. Просто должен - вот и все! Но это - летом. Зимой эта обязанность меняется на "покататься по морю на коньках". Мы с девчонками после обсуждения пунктов питания поехали на море кататься на коньках. Многие полагают, что это очень романтично, но ничего в этом особенного нет. Это даже не всегда возможно из-за ледяных накатов. На море некому чистить лед и никто не заботится о его качестве. Но что-то нам было куражно и смешливо, поэтому мы отлично провели время.
  
  
   - Макио, у меня проблема.
   - Только одна? Да ты счастливейшее из созданий. Ладно, делись уже.
   - Мне сегодня надо докладывать шефу о выборе ресторана на корпоратив.
   - И? Не попалось достойного?
   - Попались конечно! У нас много хороших заведений. Но я не могу выбрать из оставшихся...
   - В чем дилемма?
   Я вздохнула.
   - Вот смотри. Мне приглянулись для нашей цели три места: "Сациви", "Эбису" и "Порто Франко". Во всех очень уютная атмосфера, прекрасное обслуживание, калорит, кухня... "Сациви" побольше размером, там два этажа, но мне говорили, что размер тут не важен...
   - Так. Ну, я понял. Теперь подумай, какой из этих мест больше передает состояние твоего города?
   - О! Это просто! "Порто Франко", конечно! Там стены расписаны улицами Владивостока. И половина корабля в зале.
   - Это как? Нет, не говори, мне не интересно. Все, выбрали. Иди с докладом.
  
   Как только я доложила шефу, что место для корпоратива найдено, он, не отрываясь от бумаг на столе, кивнул и отправил меня обратно к Макио. Макио на этот раз выделил мне бригаду подготовщиков. Бригадиром оказалась деловая рыжая женщина по имени Антарагасса. Она тут же распорядилась "по машинам", и мы поехали в мой город.
   - Корпоратив назначен на пятницу, - сообщила рыжая Антарагасса. - Так что сегодня надо договориться о съеме зала и организовать пространство.
   - А если там на этот день занято?
   - Снимем заведение на другой день и совместим пространство, - легко отмахнулась бригадир. Каверий за рулем хмыкнул. Наверняка, он-то понимал, о чем речь...
  
   Уж не знаю, как и о чем они договаривались, только через пятнадцать минут Антарагасса вышла из офиса, прошла мимо меня, подмигнув на ходу, и крикнула за дверь команде:
   - Заходим!
   По залу рассеялись суетливые мастера, внесли огромное зеркало, прикрепили его к стене, и тут же оказалось, что это уже не зеркало, а дверь в огромную залу.
   - Антарагасса, это... как это? - спросила я ошарашено.
   - А это, Василиса Витальевна, называется "междумирить в помещении". Если по простому. В общем, мы открываем часть пространства из нашего мира в этот. Не волнуйтесь, вреда не будет, это ненадолго.
   - Очень... э-э... удобно.
   - Удобно, - согласилась она. - Но не устойчиво. Только вот для вечеринок и годиться. Хотя поначалу думали так квартиры наращивать, ну, там, дополнительные комнаты открывать. Да только такие комнаты не стабильны. Больше недели не держатся...
   Я все еще зачарованно смотрела на дополнительный зал. Выглядел он вполне себе стабильно.
   - У меня слов нет.
   - Знаете, это даже приятно, - призналась межпространственный архитектор. - Профессия у меня редкая, не все могут оценить.
   Она подошла к импровизированному носу корабля и указала на столик рядом с баром.
   - Это особое место. Здесь мы посадим писателя.
   - За что такие почести?
   Она посмотрела на меня удивленно, почти как на дурочку.
   - Ну, писатели-то в вашем мире есть?
   - Конечно.
   - И выводы не напрашиваются?
   - Как-то не очень... - призналась я.
   Она вздохнула.
   - Все, что будет происходить сегодня, и завтра, и через год - все это, конечно, сохранится на видео и в отчетах. Но через сто лет документы останутся в архивах, а мнение о нашем времени потомки будут составлять по художественной литературе. От силы пара десятков книг. И все эти события люди будущего увидят глазами писателя. Теперь понимаешь?
   - Кажется да. Ну, ладно, будем создавать ему условия для вдохновения, раз нам так важно мнение потомков.
   - Люди умирают. Правда и ложь - забываются. Легенды остаются.
   Прям афоризмами говорит, подумала я. Но не стоило обвинять в пафосе человека, который регулярно присутствует на свершении исторических событий.
   У меня самой не было чувства торжественности. Видимо, мне до сих пор чуждо чувство авторитета. Ну не преклонялась я перед великими мира сего, такая вот забавная зверушка.
  
  
   На следующий день меня попросили отвезти в кафе упаковки с карточками. "Порто Франко" сильно преобразилось. Мне кажется, потолки вытянулись, а стены стали светлее, а нарисованные улицы Владивостока - более натуральными... Но мне могло это и показаться, все-таки лишний зал произвел на меня неизгладимое впечатление.
   Антарагассы не было видно, зато рядом суетилось множество других людей. Какие-то две помощницы неподалеку от меня спорили, одновременно развешивая новогодние гирлянды по стене:
   - Из-за того, что все наши сказки заканчиваются на свадьбах, - говорила одна, - люди не умеют создавать хорошие семьи. Они просто не знают, как оно там должно быть. Вот знакомства, завоевание, ухаживание - это все да, прописано и понятно. А дальше-то?
   - Во всем надо искать каванар, - сказала вторая. - Тогда и понятно, что дальше.
   - Э-э... - обратилась я к ним. - А что такое каванар?
   - Каванар - это особая энергия, которая посещает людей, познавших суть мира. Эта энергия достаточного. Не недостаток, не переизбыток, - сообщила мне первая.
   - И как познать суть мира? - спросила я.
   Женщина оставила напарницу работать, а сама подошла ко мне.
   - Ты замужем?- спросила она.
   - Да.
   - Какой вид брака?
   - В смысле?
   - Тарэб или сантака?
   - Первое звучит, как греческий сосуд, а второе, как поза из Камасутры.
   - Ох, я все время забываю, что тут иномирцы... Ну, слушай, раз так. У вас это как-то по-другому называется, наверняка. Тарэб - это первый брак, до изменений. В нем ты предполагаешь, что это не последний мужчина в твоей жизни, что будут и другие. А сантака - это последний брак, когда ты считаешь, что твой муж - последний мужчина, которого ты будешь знать в этой жизни.
   - О как.
   - Это мировоззрение. Отношение к браку и к супругу.
   - И это, все думают, что у них тарэб или сантака? Никто не ошибается?
   - Главное ошибаться одинаково...- проговорила она.
   - Ясно, - сказала я, чтобы что-то сказать.
   Она неожиданно посмотрела на меня в упор.
   - Сантака,- продиагностировала помощница. - Ты пригласительный-то на него взяла?
   - А можно?
   - А нужно! Парень, небось, завис дома. Давно вы на торжествах бывали?
   - И то верно.
   - А это не просто торжество, а историческое событие!
   - Уже пошла за пригласительным. А... куда идти-то?
   Помощница развернула меня и подтолкнула к столу, над которым висела красивая витиеватая надпись на во-обще незнакомом мне языке.
   За столом сидел джентльмен с длинными волосами, бородкой и в военном мундире времен борьбы американцев за независимость. Кажется. Если судить по фильмам, которые я смотрела.
   - Здравствуйте, - сказала я. - Можно взять пригласительный?
   - На чье имя?
   - Не знаю, как здесь принято... надо мне и мужу или только на мужа? Меня как-то всегда и так пропускают...
   - Вы из свиты?
   - Вроде того. Я секретарша господина Колдуна.
   - О, - коротко заметил он. Потом открыл самую расфуфыренную коробку и достал билет.
   - Это для вас и вашего мужа. Боюсь, вы будете считаться на работе весь вечер, но приехать вам следует, как гостье.
   - Понятно. Спасибо, что пояснили.
  
   На корпоратив мы приехали минут через пятнадцать после начала. Уже разносили травяные соки, которыми в Таралинге было принято начинать торжественные трапезы, и я знала, что организаторы привезли их с собой.
   Мы с Лешкой быстро нашли свои места (стол в малом зале рядом со столом Господина Колдуна). Здесь уже сидел мужчина пухленький, в костюме песочного цвета и ярко фиолетовом галстуке, женщина лет пятидесяти и девушка лет двадцати пяти. Обе дамы были в бирюзовом. И, кажется, их обеих это смущало.
   Нам принесли коктейли и закуски на маленьких длинных подносах. Лешка попросил сока.
   - За рулем? - понимающе спросил сосед слева.
   - Просто не люблю, когда голова мутная, - пояснил муж.
   - А я люблю! - сообщила я и придвинула себе мятно-сливочный коктейль в широком бокале.
   - Велемир, - представился сосед.
   - Алексей, - Лешка протянул руку.
   - Василиса, - кивнула я скорее коктейлю, чем соседу.
   - Аниста, - произнесла девушка. - Я сопроводитель господина Туриуса. А вы, наверное, секретарша мэра-губернатора?
   - Угу.
   В этот момент оказалось, что помимо процесса поедания продуктов питания, организаторами предусмотрена еще и развлекательная программа, и у всего этого балагана есть ведущий.
   - Дамы и господа! - ворвался к нам жизнерадостный голос, усиленный микрофонами. - Жители Таралинга и иномирцы! Ах, вот тут мне подсказывают, что мы во Владивостоке, значит, здесь мы, в некотором роде, сами иномирцы, - голос похихикал. - Как бы то ни было, новый год принято отмечать в обоих городах. Некоторые праздники, как болезни - заразны для соседствующих миров, - Макио ему, что ли речь писал? - Так давайте же поприветствуем нашего первого исполнителя.
   Лешка с Велемиром завели беседу об особенностях различных марочных вин, а я, под новую красивую песню невидимого исполнителя, тихонько ускользнула из-за стола в общий зал. Меня давно тянуло кое с кем познакомиться...
   - А... вы писатель, да? - спросила я неловко, потому что мне приставать к незнакомому человеку, было неловко. Но все равно любопытно.
   - Да, - сказал писатель. За его столиком больше никого не было.
   - А о чем вы пишите? В каком жанре?
   - Пишу, что вижу. А вижу я то, что мне показывают боги и время.
   - Ух ты, - вежливо изобразила я восхищение. Ну, как могла.
   - А вы не особо прониклись,- заметил он, явно потеплев.
   - Простите. Вас, наверное, замучили однотипными вопросами.
   - Нет. Это всегда приятно. Присаживайтесь.
   Он пододвинул пустой стул. Я села.
   - Наверное, писатели - люди необычные, - сказала я вежливо.
   - Все люди не обычные. Но на писателях больше ответственности.
   - Да? Почему?
   Про себя я подумала, что у него, видимо, мания величия. Потому что, понятно, вот от мэра много зависит, от президента или короля. Ну, понятно, ученые. Но писатель? Да ладно.
   Писатель, словно прочитав мои мысли, улыбнулся.
   - Совсем не важно, правду или выдумку мы пишем. Суть не в этом. Правда вообще понятие относительное, но это тема другого разговора. Важно, что писатели передают дух времени, атмосферу. И чем талантливей автор, тем лучше это у него получается. А чем лучше у него это получается, тем большее число людей увидят мир его глазами и поверят, что мир так и выглядит.
   - Целый мир?
   Официантка, проходя мимо, ловко поставила перед ним салат, даже не замедлив движения. Писатель посмотрел на салат.
   - Вот смотри, - сказал он, указывая на тарелку. - Пока ты не попробуешь, ты не узнаешь точно, какого это блюдо на вкус. Но вот появилось его описание: "волнительная свежесть овощей, хрустящая нежная зелень, домашняя заправка из вина, настоянного на горных травах"... или так: "такое можно приготовить самому из всего, что есть под рукой", или так "Бомжам лучшее подавали"...
   - Кажется, я понимаю, - улыбнулась я. - Что-то вроде рекламы.
   - Да. Реклама времени, места и людей, которые вокруг. Но только не с целью продать (а ведь мы с вами понимаем, что цель рекламы - это продвижение товара). Цель писателя - продвигать иного рода ценности. И не только моральные или духовные. Все намного сложнее и интереснее... Ценность человеческих отношений и ценность одиночества, ценность твоего периода времени и твоих надежд. И страхов. И увлечений.
   - Спасибо, - сказала я. - Мне надо пойти подумать.
   - Рад, что на вас это так действует.
  
   За нашим столиком тем временем велась оживленная беседа.
   - Строго говоря, математика не совсем наука, - говорил Лешка.
   - Как это?
   - Ну... так. Нет даже такого звания "доктор математических наук", есть только "физико-математических".
   - И почему?
   - Потому что математику мы не придумываем, мы лишь открываем ее законы. Математика существует без нас и помимо нашей воли. Математика - просто инструмент.
   - Скажите-скажите... А что еще не наука на ваш взгляд?
   - Например история. Ну вот объясните, как можно называть наукой рассказы (обычно перевранные) о событиях, в которых сами историки не участвовали?
   - А что же вы считаете науками?
   - Да много чего. Лингвистика. Археология. Медицина...
   За соседним столом четверо высокородных правителей в полголоса говорили о чем-то своем. И было удивительно сознавать, что вот здесь, в центре Владивостока, сидят люди и существа совершенно других миров, о которых я ничего не слышала, и, наверное, не услышу никогда в будущем, а вот они есть и живут себе и что-то там у них в этих жизнях происходит...
   Женщина за нашим столом так и не проронила ни слова за весь вечер, а девушка очень быстро нашла кавалера и почти все время танцевала.
   Корпоратив закончился. Разбрелись иномирные гости по своим теплым домам-квартирам-замкам. И мы с Лешкой вернулись домой, не забыв прихватить Лерке кусок сладкого пирога, за то, что поработала сиделкой для младшего братика. Митька уже спал, посапывая и раскидав по сторонам одеяло и игрушки.
  
   А на следующий день мы отправились на каток. Зимой катков у нас много, но не на каждый хочется ехать: где-то дорого, где-то лед плохой, где-то людей слишком много. Мы выбрали каток на бухте Стеклянуха. Да, ехать далековато, но все остальные факторы нас устраивали.
   По дороге Лерка, желая, наверное, угодить родителям, включала песни Аллы Пугачевой в перемешку с Высоцким. Странный был микс, но зато мы подпевали. Митя, ничуть не тушуясь подпевал свои песни хором с нами. Скажу вам, "Скалолазка" в соединении с "В лесу родилась елочка" - та еще композиция.
  
  
  
  
  
   Глава 8. ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ
  
  
   Весенние дни самые долгожданные в нашем климате. Уже нет таких пронизывающих морозов, и снежные накаты держатся день-два, а там начинают стаивать, поддаваясь теплому солнечному напору. Женщины "достают ноги", в мужчинах на некоторое время проклевывается романтизм, дети, предвкушая скорые каникулы, все чаще находят отговорки, чтобы только порезвиться на улице.
   И Масленица!
   Умение праздновать о души (что угодно, любой праздник) - великий дар, и он есть у многих людей, и в том числе, у жителей Владивостока. В масленичную субботу, утром к одиннадцати мы ждали гостя и накрывали на стол с особой радостью.
   Вениамин Трофимович, наш сосед, минута в минуту позвонил в дверь. Он был одет парадно, даже при галстуке, что, конечно, было излишне, но он всегда объяснял это тем, что редко бывает в гостях, и это событие - лишний повод приодеться. От нас же он всегда почти требовал домашнего пренебрежения нарядом, и картинно обижался, если начинал подозревать в ком-то из нас суету лишних приготовлений.
   - Деда Веня! - радостно запрыгал Митя.
   - Это вот тебе, Митенька. С праздником. Ну, все-таки...
   Он протянул ребенку подарок в яркой упаковке. Митька тут же убежал в комнату, разворачивать презент, а гость вместе с нами прошел в зал, где уже заканчивала возиться Лерка, раскладывая вилки, ножи и десертные ложечки.
   - Лера, ты барышня взрослая, поэтому тебе подарок придется заработать, - совершенно серьезно сказал Вениамин Трофимович.
   - Как? - заинтересовалась Лерка.
   - Расскажи что-нибудь о Масленице. Что угодно.
   - Легко! Масленичную неделю по блинам! Итак: первый день - блины на воде, второй - на обрате, третий - на молоке, четвертый - на кефире, пятый - на ряженке, шестой - на сливках, седьмой - на сметане!
   - О, как интересно!.. - удивился гость. - Никогда не слышал о таком. Так у нас сегодня блины на сливках?
   - Нет, - ничуть не смутившись сообщила доча. - Мы с мамой только два раза за неделю блины пекли, поэтому не зачем такое правило соблюдать. Сегодня у нас блины по-богатому.
   - Все у тебя интересное. Ну, уж расскажи как это?
   - А вы еще за предыдущий ответ подарок не выдали, - хитро сообщила Лерка.
   - Лера! - возмущенно одернула я.
   Вениамин Трофимович рассмеялся.
   - Все честно! Все честно! - заверил он и протянул пакет дочке. Та почти величественно приняла подарок, как бы показывая, что дело не в подарке, а в принципе, и неспешно разворачивая, сообщила:
   - Чтобы сделать блины по-богатому, сначала надо испечь сами блины, потом приготовить помадку: в равных частях сливочное масло, сметану и сгущенку, потом этой помадкой промазать каждый блин и поставить на час-два пропитаться.
   - Чудо какое... - восхитился сосед.
   - Но мы и обычные блины напекли, если вы вдруг сладкое не любите.
   - Давайте за стол садиться, - предложила я.
   - Да, а это тут вот к столу... - Вениамин Трофимович неловко достал из кармана брюк баночку красной икры. - К блинам...
   - Ох, зачем, это дорого!.. Вы и так детей балуете! - попыталась отмахнуться я, но сосед нам попался крепкий и в доводах и в поступках.
   - Кого же мне еще баловать, Василиса? Мои далеко, да и не нуждаются. А вас баловать приятно. Вот как надоест мне это дело, так я сам и перестану. А пока, извольте поставить.
   Все это было сказано им с такой одновременно твердостью и ласковостью, что не было никакой возможности как-то на это возразить. И мы просто сели за стол. Митя пристроил рядом новую машинку, а Лерка задумчиво поглядывала в перламутровое зеркало, и мне виделось с моего места, что в подарке была еще расческа и, кажется, ножнички.
   Блинный торт Лешка порезал на куски и разложил всем по тарелкам. Из напитков был чай, молоко и тыквенный сок (мы заготовили его еще осенью и оставили пару банок специально на весну).
   Уютный семейный праздник состоялся. Мы не произносили сегодня тосты, это был не такой праздник, мы просто разговаривали. Вениамин Трофимович спросил Лешку, как у того дела на работе, а у Лерки поинтересовался, есть ли у той возлюбленный, а Митю спросил, какую машинку он любит больше всего, хватает ли им места в домашнем гараже, и не шалят ли машинки по ночам. А меня он не успел ни о чем спросить, потому что я попросила его рассказать какое-нибудь стихотворение.
  
  
  
   В понедельник, едва машина вынырнула из-под моста, как на нас обрушился дождь. И не просто дождь. Это был дождь из орхидей, роз, ромашек и хризантем. Без стеблей, цветы падали на дорогу, на капот машины, на прохожих и крыши домов.
   - Как красиво... - зачарованно произнесла я.
   - Дура, - со вздохом откомментировал Каверий. - Это предвестие. Предупреждение о приближении врага.
   - Чьего врага?
   - Ну, судя по масштабу, нашего мэра-губернатора.
   - О, тогда надо скорее на работу! Наверное, собрание будет!
   С этим я угадала.
   - Экстренное совещание! - возвестил Кутай, едва я переступила порог. Стилист украшатель печально развел руками и остался ждать в холле. Отправилась я на встречу с неизвестным вся не украшенная.
   В кабинет шефа я зашла вместе с Кутаем, который закрыл за нами дверь.
   Саранах ходил по комнате, что выдавало его волнение. Рядом стояли Макио и Макио Резерв и еще один господин из отдела заботы о печальных. Очень, кстати, серьезный отдел.
   - Вы заметили дождь? - спросил Макио.
   - Трудно не заметить! Такая красота - дождь из цветов! - сказала я, понимая, что никто больше этого не оценит. Ну, так и вышло.
   - Да. Очень тревожный знак, - кивнул Колдун, как бы соглашаясь с моим предыдущим высказыванием, хотя я говорила совершенно обратное. - Это один из знаков. Кто-то собирается нас посетить.
   - Есть варианты? - спросил Кутай.
   - В мире людей постоянно нарушаются правила и создаются новые. Но среди моих соратников нарушение правил невозможно. Появление каждого из нас сопряжено с определенными предвестиями.
   - И кто из ваших отсылает розы перед приходом? - спросила я.
   - Неправильный вопрос. Не кто, а почему. Предвестие зависит не от того, кто приходит, а от того, почему он приходит. Причины прихода разные. Можно прийти как завоеватель, можно прийти с визитом, с дарами, с предупреждениями...
   - Что означают цветы? - спросила я, потому что Колдун замолчал, размышляя о чем-то своем.
   - Похороны. Кто-то угрожает мне.
   Мы замерли. Потом одновременно воскликнули:
   - У вас есть враги? - это Кутай.
   - Вы же здесь законно! - возмутилась я.
   - Я здесь законно, но враги у меня не только поэтому, - ответил Колдун сразу на все.
   Мы молчали, потому что вопросы нас переполняли. Шеф посмотрел на Макио, потом перевел взгляд на Кутая.
   - Вам придется отправиться в дорогу.
   - Нам двоим? - Макио, глядя на Кутая.
   Колдун задумался.
   - Нет... Двоих не достаточно и не правильно. Василиса, ты пойдешь с ними.
   - И куда нам ехать? - спросил Кутай.
   - Не куда, а за кем. Куда - значения не имеет. Вам нужно привезти сюда Адипнозу. Вы получите специальный направляющий шар. Василиса, ты его понесешь. Макио, твоя задача охранять Василису и убедить Адипнозу прийти.
   - Когда нам отправляться? - спросил Кутай.
   - Сейчас.
   Шеф подошел к столу, открыл один из ящиков и достал оттуда шар. Небольшой хрустальный шар.
   - Адипноза, - отчетливо произнес Колдун. Шар тут же перестал быть просто прозрачным. Он заиграл разными оттенками.
   - Василиса, возьми. Имя Адипнозы красно-розового оттенка.
   Я приняла шар. Стоило мне повести его в сторону двери и все остальные краски кроме красно-розового ослабли, отступили внутрь шара. Ага, вот как это работает. Мы вышли в коридор.
   - Почему именно она должна нести шар? - ревниво спросил Кутай.
   - Василиса - кто-то из прошлой жизни господина Колдуна, - сказал Макио. - И еще... не знаю, может в этом какой-то дополнительный смысл? Или, чтобы не ссорились, кому нести. В общем, не знаю точно, хочешь, спроси у шефа.
   - Не хочу, - сдался Кутай.
  
   Мы спустились на стоянку, но к машинам не пошли.
   - Полетим на крунсах, - предложил Макио. - Быстрее будет.
   - У меня нет своего крунса, - посетовала я.
   - Куда дела? Был же?
   - Удрал.
   - А. Ну, бери служебного. Вон, хоть, того, - Макио указал на малахитового льва с орлиной головой.
   Я осторожно подошла к чудовищу и спросила его:
   - Будешь со мной дружить?
   Кутай заржал за моей спиной. Он забрался на янтарного змея (судя по раскрытому капюшону - какая-то кобра), и наслаждался моими метаниями.
   Лев-орел неторопливо опустился на лапы, что бы мне удобнее было сесть. Я села и показала язык Кутаю, не удержалась.
   Мы взмыли над городом Таралингом.
   Шар в моей руке лучше всякого навигатора показывал дорогу. Мы выбрали направление и летели примерно час, когда шар стал меняться. Стало ясно, что следует спуститься.
   Мы уже миновали город, и пригороды остались позади. Внизу виднелась речка, лес, полянка, на поляне небольшой домик, стоящий особливо от деревни, которая располагалась на другом краю речки. Было заметно, что места здесь болотистые и не уютные, но для полноты картины это даже хорошо.
   Мы приземлились у домика. На крылечке сидела старая-старая женщина, в поношенной старой-старой одежде.
   - Здравствуйте, бабушка, - сказала я. - Вы Адипноза?
   Старуха хрипло рассмеялась каким-то нечеловеческим смехом.
   - Кто ты? - спросил Кутай, явно нервничая.
   - Когда как. Долго живу, много кем бываю.
   Кутай задумался.
   - Я уже слышал этот ответ... Где же я его слышал? Кто его упоминал? Ну, конечно! Сестры бесконечного пути!
   - Ох, не начинай, они такие нудные. Даже думать про них скучно.
   - Это да... - согласился Кутай. - Но судя по ответу, ты одна из них. И мне говорили, что никогда не известно, где ты и на кого похожа. Что это значит?
   - То и значит. Говорите уже, зачем я вам нужна.
   - Мы ищем Адипнозу, - сказала я. - Ты знаешь, где его найти?
   - Зачем вам Адипноза? - спросила странная женщина.
   - Колдун зовет.
   - А... Понятно, - старуха покопалась в кармане (мне сразу представилось, что она достанет оттуда волшебный клубок и сапоги-скороходы), но достала всего лишь трубку. Потом сняла с пояса кисет, набила трубку каким-то фиолетовым табаком, прикурила. Мы ждали.
   - Вот что, - сказала старуха Кутаю, - иди-ка, мил человечек, сходи за водой. Вон ведро, речка - туда. И не торопись. Лишнее ты знаешь, мешает это...
   Кутай послушно взял ведро и отправился в молодой весенний лес. Мы с Макио остались ждать.
  
   Некоторые сущности не живут отдельно. Они только иногда проявляются, чтобы совершить тот или иной поступок, и опять исчезают, потому что им незачем быть просто так постоянно.
   Старуха стала меняться. Нос ее удлинился, морщины уползли с лица и с рук, плечи распрямились, и вот перед нами уже сидит на крыльце молодой человек.
   Адипонза внимательно осмотрел меня с ног до головы. Без каких либо эмоций на физиономии. Потом его лицо снова перелилось другими чертами, словно он не знал, на каких чертах остановиться.
   - Он опять меняется, опять меняется... - проворчал Макио. - Не представляешь, как надоело. Ну почему бы уже не остановиться на одной оболочке?
   - Не может, наверное, - шепотом предположила я.
   Но Адипноза взял себя в руки, и прекратил перемены. На этот раз на меня смотрел мужчина лет пятидесяти, унылый, строгий и пафосный.
   - Итак. Дуэль? - произнес Адипноза чуть хрипловатым голосом.
   Макио кивнул, я обалдела.
   - Макио, какая дуэль, мы об этом даже не говорили?!
   - Зачем об этом говорить? - спросил Макио. Издевается.
   - Объясни, с чего ты решил, что речь вообще идет о дуэле? И это здесь законно вообще?
   - Законно, если оба дуэлянта подписали договор о донорстве органов. А решил я это, поскольку Адипноза - междумирный секундант. Он следит, чтобы все условия были соблюдены.
   - Так. Ладно. А из-за чего дуэль-то?
   - Ну, как... Из-за женщины, конечно. Из-за жены господина Колдуна.
   - А... он что, женат?.. - смущенно уточнила я. Никогда не видела его жены и даже не слышала о ней. А тут вдруг, хоп! - и такие подробности.
   - Женат. На невесте оппонента.
   - Как... э... романтично, что ли, - сказала я, чтобы оставить себе время переварить услышанное. Информация упрямо не желала перевариваться. - И где она эта жена? Я была у шефа дома - берлога одинокого волка.
   - Его жена не может жить в этом мире, ее Тигроль поселил в одном из своих миров. Тигроля ты знаешь?
   - Который за зеркалом живет? Да, виделись.
   - Ну, значит, он тебе рассказывал, что жена господина Колдуна заболела и ее болезнь была несовместима с этим пространством.
   - Вообще-то, мы об этом не говорили.
   - О чем же вы тогда говорили? - удивился Макио.
   - Шекспира обсуждали...
   - Да. Ты удивительно умеешь не замечать главное! Вот подумай сама, зачем господину Колдуну в кабинете зеркало в пол стены? На себя любоваться? Или на Тигроля? Ну, делай уже выводы какие-нибудь!
   - Я вам тут не мешаю? - спросил Адипноза.
   - Ой, простите, - смутилась я. - Просто верх бестактности... Я оказалась немножко не подготовленной к ситуации.
   - Заметно. Что, Саранах вас прислал?
   - Да, - кивнул Макио.
   - Хорошо. Я прибуду вовремя.
   И он растворился. Нет, не так. Он как бы стал дымом, слился с дымом трубки, которую держал в руках и развеялся. А трубка упала на землю.
   - Ого... - прошептал подошедший Кутай с ведром в руках.
   - А как ее зовут? - спросила я.
   - Кого? - спросил Макио.
   - Ну, жену господина Колдуна.
   - Наэль.
   - Какую жену? - спросил Кутай.
   Макио привычно вздохнул и рассказал.
   - Да, у господина Колдуна есть жена. Вернее, есть-была. Без вопросов, сейчас объясню. Она однажды заболела, и ее болезнь была не совместима с миром, в котором они жили, я уже говорил. И с другими мирами. Тогда Саранах попросил Тигроля поселить супругу в специально созданном для нее мире. В таком мире, где она могла бы жить.
   - В зеркале? - догадалась я.
   - Да, со стороны это выглядит зеркалом, - согласился Макио. - Собственно, вот и вся история.
   - Подожди, а причем здесь дуэль? - просила я.
   - До того, как Наэль стала женой Колдуна, она была невестой Ганифара. Колдун ее у него отбил. Если по-простому.
   - Но это ж когда было! Не запоздалая ли реакция?
   - Дело не в этом. Скорее всего Ганифар только-только узнал о гибели Наэли. Ну, или ему просто донесли, что Колдун везде без жены, а выводы он уже сам сделал.
   - И теперь будет дуэль? - уточнила я.
   - Да.
   - Но она же не умерла!
   - Ага, пойди докажи...
   Макио вдруг посмотрел на меня с интересом.
   - А ведь ты права... Права, Васька!
   - В чем она права? - не понял Кутай.
   Макио приобнял меня за плечи и так нежно вкрадчиво сказал:
   - А что если отправиться тебе, Василиса Витальевна, за женой господина Колдуна? С Тигролем ты знакома. Он тебе поможет.
   - Так ей же сюда нельзя?
   - Ну не получится так не получится, - Макио развел руками. - Наше дело попытаться. Давайте-ка, двигаем на работу. А то наши крунсы заскучают...
  
   Шефа в кабинете не было, наверное, ушел готовиться к дуэли. Ну, там, завещание писать...
   Мы с Макио подошли к зеркалу.
   - Поторопись, - сказал Макио.
   - Но дуэль же только вечером, - возразила я.
   - Да, но время за этим зеркалом течет по-другому.
   - А... ну да.
  
   Сколько величайших историй скрывают за собой зеркала? Вот было бы кому их рассказать!
   В зеркало я прошла без особых усилий. Наверное, во мне был какой-то ключ типа паспорта, еще от первого путешествия.
   Лес не изменился. И погода стояла такая же, как я помнила - поздняя осень, облачно, безветренно. Тигроля не было.
   - Наэль! - закричала я, потому что надо было что-то делать. Лес разнес мой голос, но ответа не вернул. - Наэль! - снова закричала я.
   - А-а... я тебя помню, - Тигроль вышел из-за ближайшего дерева. Он ничуть не изменился с нашей последней встречи - все тот же рыжий подросток в простой подростковой одежде. - Ты - доверенное лицо Саранаха?
   - Почти. Я его секретарша.
   - Да, точно. Виделись на днях.
   - Полгода прошло.
   - Неужели?.. Не заметил.
   Я вздохнула.
   - Тигроль, у нас время течет по-разному, я этого не очень понимаю, но, в общем, мне нужна Наэль.
   - Да? А зачем? Тебе скучно?
   - Мне нужно с ней поговорить.
   - Поговори со мной, я умнее!
   - Охотно верю, Тигроль. Но мне сейчас не до ума.
   - Очень жаль, - опечалился маг-подросток. Потом он посмотрел на меня повнимательнее и сказал: - Между прочим, у тебя есть враг.
   - У меня?! - искренне изумилась я. - С чего ты взял?
   - Раньше не было. А теперь есть. Ты вибрируешь, как человек, у которого есть враг. Что будешь делать?
   - Ничего... Во-первых, я его даже не знаю. Во-вторых... жаль, конечно, что человек меня не любит, ну, постараюсь реже на глаза ему попадаться... Или ей.
   - И ничего не изменишь?
   - Вообще не понимаю, как тут можно что-то изменить? Ты же не пытаешься изменить погоду. Ты просто одеваешься по сезону.
   - А как это? - заинтересовался Тигроль. - И почему ты не меняешь погоду?
   - Потому что кому-то она может нравиться, - выкрутилась я. И в самом деле, забыла, с кем разговариваю. - Слушай, давай с моими врагами потом разберемся, они, вроде, пока не мешают... А вот у шефа очень даже мешают! И мне нужна Наэль!
   - Да я понял, понял... Какая ты поспешная...
   Тигроль обернулся к лесу и опять сделал жест рукой, словно сдергивал покрывало. Лес и стал покрывалом и сдернулся. Теперь мы стояли в просторной комнате. Здесь были большие стрельчатые окна в изящных витражах, старинных изгибов мебель, камин, в котором горел огонь. У камина в глубоком кресле сидела женщина и читала книгу.
   - Наэль, тут к тебе пришли.
   Женщина обернулась. Вот если и должна была быть у Колдуна жена, то именно такая: спокойная, прекрасная (не красивая, а именно прекрасная), такая, с которой и помолчать рядышком - великое счастье...
   - Ко мне? - удивилась Наэль, увидев меня. И тут же встревожено подскочила с места. - Что-то с мужем? Он в порядке?!
   - Пока да, - успокоила я ее. - Но у него дуэль. С этим, как его... В общем, не важно. Из-за вас.
   Этому она совершенно не удивилась (прелюбопытно, наверное, быть такой женщиной, из-за которой происходят дуэли, а она даже и не удивляется этому).
   - Я понимаю, - сказала Наэль. - Пойдемте.
   - Э! - протестующе воскликнул молчавший до этого Тигроль. - Тебе вообще-то нельзя! Ты ж там помрешь!
   - Не сразу, - ласково возразила эта мужественная женщина.
   - Слушай, я же за тебя отвечаю! Я как бы обещал!..
   - Если я не успею вовремя, то это все будет уже не важно. Тигроль... открой нам выход.
   Ненастоящий подросток упрямо смотрел в сторону. Он был очень не доволен ситуацией, и я его, конечно, понимала.
   - Тигрольчик, - сказала я, - мы ненадолго. Я ее сама приведу сюда. Обязательно.
   - Ганифар не станет ждать, - сказала она.
   Точно! Его зовут Ганифар! Ну не запоминаю я имена с первого раза.
   Тигроль нехотя, явно против своей воли он покрутил пальцем, в воздухе завертелась воронка и открыла нам проход в темноту.
   - Это мы куда попадем? - спросила я настороженно.
   - Куда надо, - буркнул Тигроль.
   Мы шагнули в темноту.
   В Таралинге уже была ночь. Бли-ин... мужа не предупредила, волноваться будет. Ладно, это потом.
   - Куда идти? - спросила Наэль.
   Я огляделась. Мы находились на крыше Мэрии. Здесь зеленел сад, были проложены тропинки и стояли беседки. И было всего одно место для дуэли.
   - Туда, - указала я вперед. - Там лужайка. Как раз подходящая...
   Почти сразу мы услышали голоса. Ганифар (это мог быть только он) орал что-то вроде того, что Саранах отнял у него его любовь и не сберег. И за это, соответственно, поплатится.
   Что планировал ответить шеф, я не знаю, потому что в этот момент мы вышли из-за деревьев, и Наэль произнесла своим спокойным мягким голосом:
   - Ганифар. Ну что за глупости.
   Ох, что это был за момент! Все, конечно, обернулись на нас. Все это: господин Колдун, Макио, Кутай, начальник службы охраны губернатора (вообще сейчас бесполезный), трое каких-то не знакомых мне мужиков в сторонке (гробовщики? врачи? пресса?), Адипноза в центре, и, собственно, виновник торжества - товарищ Ганифар. Ганифар не произвел на меня впечатления. Был он не высокого роста, ну, так, смазливенький, светленький, но какой-то безвольный. В общем, понятно, почему Наэль выбрала не его. Чего он только так долго ждал, не понятно. Стрелять учился? И, да, в руках у них были пистолеты, а не шпаги и не мечи.
   При нашем появлении, Макио чуть заметно мне кивнул, а у Колдуна вытянулось лицо.
   - Ты не настоящая... - пролепетал Ганифар. Наверное, тщательно к дуэли готовился, жаль стало потраченного времени.
   Колдун бросился к жене.
   - Наэль! Тебе нельзя здесь быть! Василиса, что она здесь делает?
   - Вас спасает, - сказала я.
   - Не надо меня спасать! Возвращайтесь немедленно!
   - А я им говорил! - вякнул из-за спины Тигроль, которого здесь вообще никто не ждал. За нами пошел, паршивец.
   - Тигроль, уведи ее!
   - С превеликим, - откланялся Тигроль, взял Наэль под локоток и они исчезли. Без всяких предварительных порталов.
   - Как я понимаю, я больше здесь не нужен, - произнес Адипноза. - Ваш спор разрешен. Надеюсь, не увидимся.
   И он тоже исчез, только в дыму, как Хоттабыч. Вообще сегодня ногами кто-нибудь будет пользоваться?
   Как-то быстро присутствующие рассыпались. Ганифар сел прямо на траву и разрыдался, к нему тут же подскочили трое незнакомцев (ясно, группа поддержки), Саранах ушел в темноту, куда делся Кутай я не заметила, потому что ко мне подошел Макио.
   - Ну, Вася, в последний момент! - упрекнул он. - Я уж думал, не успеешь.
   - Тигроль болтушка, - пояснила я. - Слушай, мне домой надо, меня там уже потеряли, наверное. У нас же дуэль внеплановая.
   - Не, не потеряли, - успокоил он. - Мы твоего предупредили. Тебя ж два дня не было...
   - Как два дня?!
   - Ну да. Тигроль умеет доставить вовремя... - похоже, Макио был доволен эффектом, который произвели его слова.
   - Короче. Домой, - подытожила я.
   - Каверий ждет внизу, в машине.
   - Все, пока!
   И я побежала домой.
  
  
  
   В пятницу вечером Катя собирала гостей и на день рождения. Если вы знакомы с Катериной - в вашей жизни однозначно случилось нечто хорошее. Бывают такие люди, которые словно бы созданы для облегчения жизни окружающим. Конечно, бывали у Кати и проблемы и трудности, но как-то умела она, не зависимо от этого, быть светлым солнечным человечком.
   За столом уже разгорелся спор, и когда я вошла в комнату, Ирочка, словно углядев во мне какой-то веский довод, воскликнула:
   - О! Васька! Вот ты скажи! У тебя же как раз малой, ну вот что главное в воспитании детей: образование или чтобы у них все было? Или любовь, тут у нас еще версия.
   Я села за стол, кивнула, и ответила.
   - Главное в воспитании детей: до года их случайно не убить, а после года не дать им самоубиться. Все остальное на ребенка никак не влияет. Вернее, от вас не зависит.
   - Подожди, ну какие-то воспитательные принципы же у тебя есть?
   - Конечно. Если у тебя мальчик, то стань такой, какую невестку ты хочешь потом увидеть.
   - А если у тебя девочка? А у тебя, между прочим, и девочка! - напомнила Олеся.
   - Тогда построй с мужем отношения такие, какие хочешь, чтобы были у твоей дочери.
   Ирка погрозила мне пальцем:
   - Это Васька такая бесхребетная, потому что голодная и не выпила. Налейте опоздавшей!
   Очень быстро в моей руке появился бокал, а на тарелке что-то измельченное без майонеза. Олеська дождалась, пока затихнут тосты, и продукты питания попадут в мой организм.
   - Итак, поясни, - произнесла она. - Почему вдруг ничего не имеет значения в воспитании ребенка?
   - Я так не говорила. Я сказала, что для разных детей действуют разные методы, и только собственный пример хоть как-то предсказуем.
   - Поясни? - растерялась Ирочка.
   - На одни и те же твои действия у разных людей разные выводы, - перефразировала я.
   - Ерунда! - пылко воскликнула Сашка. - Главное - любить! Заботиться! Отдавать все...
   - Кому-то - да, - примирительно ответила я. - Но давай рассмотрим ситуацию с твоей заботой более широко. Вот факт: мама заботится о ребенке. А вот выводы, которые могут сделать из этого факта разные дети: "Мама обо мне заботится. Я вырасту, тоже буду заботиться о маме".
   Сашка довольно кивнула, Олеська усмехнулась.
   - Второй ребенок: "Мама обо мне заботится. Я тоже буду заботиться о своих детях".
   И тут Сашка согласно кивнула. Я продолжила.
   - Третий ребенок: "Мама обо мне заботится. Никто не будет заботиться обо мне, как мама".
   Сашка повела головой, как бы не возражая.
   - Четвертый ребенок, - не унималась я. - "Мама обо мне заботится. Все должны обо мне заботиться". И это только начало. Давай прибавим к этому всему "потому что". Мама заботится, потому что любит. Потому что ей некуда деться. Потому что она обязана заботится о детях. Потому что иначе ее накажут. Потому что я хорошая...
   - Хватит, хватит! - воскликнула Сашка. - Мне и так думать об этом весь вечер!
   - А я считаю, что много любви не бывает! - упрямо заявила Ирочка.
   - Помнишь Гарри Поттера? - спросила я.
   - Ну? - Сашка с надеждой посмотрела на Ирочку, та кивнула.
   - Вот все восхищаются этим пареньком, какой он смелый и порядочный, и герой, и друг отличный. А, между прочим, воспитали его Дурсли, которые как раз Гарри недолюбливали. Зато родного сына - перелюбили, и тот вырос капризным хулиганом. Гарри научился любить, потому что сами Дурсли муж и жена - любили друг друга. И поддерживали друг друга во всем. Он просто видел пример счастья. Хотя к нему непосредственно оно и не относилось. Но сама обстановка в доме была любящая. Они друг с другом не ссорились.
   - Васька, это не честно, ты приводишь в пример придуманных персонажей! - возмутилась Ирочка.
   - Если персонаж хорошо придуман, то и пример из него хороший, - не сдавалась я.
   - С этим разобрались, - примирительно сказала Олеська. - Ну, а что в образовании тебя не устраивает? Ты считаешь, что школа не важна?
   - Сейчас, в эпоху Интернета, многое не важно. И школе тоже стоит пересмотреть свои... о, вот это вкусный салатик! ...ценности.
   - Поясни, - потребовала Ира.
   - Школа должна учить ребенка быть человеком и жить среди людей. Уметь оказать первую помощь. Уметь дружить. Уметь уважать старших. Математика и биология - это тоже важно, но это не так уж важно... Если научить детей учиться и быть любопытными, то они сами смогут найти любую информацию. А вот литературу я бы расширила и добавила бы предмет "киноведение", чтобы дети обсуждали фильмы по книгам. Сравнивали, спорили, снимали свои версии... А еще учителя должны получать баснословно огромные деньги и попасть на преподавательскую деятельность смогут только действительно толковые люди, которые любят и детей и свои предметы.
   - Ну-ну. Ха-ха, - сказала это Саша, и на лицах у всех были вот эти как раз выражения.
   Я поглотила кусок холодца.
   - Васька, скажи, за что ты в жизни благодарна?
   - Дайте ей поесть, - попросила именинница. - Она только-только с диеты сползла.
   - Васька, ешь! - приказала Саша. - И отвечай на вопросы. Тебя давно тут не было, мы хотим знать все!
   - За ванну и разводы, - сказала я и запила свои мысли томатным соком.
   - Это уже было в прошлом году, - упрекнула Олеська.
   - Ничего не изменилось. Моя благодарность до сих пор актуальна.
  
   Я вернулась поздно, дети уже спали. Прошла в комнату.
   Лешка сидел на диване, сложив ладони вместе, и без улыбки смотрел на меня.
   - Что? - не поняла я.
   Он молчал.
   - Ле-е-ша, - позвала я. - Очнись. Я что-то натворила?
   - Ты мне расскажи.
   Он взял с дивана листок, сложенный вчетверо, и протянул, внимательно следя за моей реакцией.
   Я прочитала: "Имеем честь сообщить вам, что ваша супруга пребывала в обществе некоего молодого человека по имени Хаш, чисел ... месяца октября, включая ночи между указанными днями".
   - Я посчитал, - произнес Лешка. - Это командировка. Когда ты сказала, что едешь в командировку.
   - Ну да, - кивнула я. - Все верно. Только имя наврали. Хопс.
   - Не отрицаешь?
   - Зачем? - удивилась я. - То есть, понятно, что тут так все написано, типа у меня адюльтер. При этом не напрямую, что, вроде бы и упрекнуть не за что... Но я действительно ездила в командировку с этим парнем, и мы реально проводили вместе рабочее время. Служебные дела, обычные.
   - То есть... ничего не было? - спросил он с таким напряжением в голосе, что вот-вот и воздух рядом с моим мужем расколется надвое.
   - Обалдел совсем? - возмутилась я. - С каких это пор ты мне не доверяешь?
   - Я доверяю... Я просто... Знаешь, это такой ужас, оказывается, вот так все будто рушится, и ты сидишь и не понимаешь, как жить дальше...
   Я села рядом и осторожно обняла его. Уткнулась носом в теплое плечо.
   - И давно ты над этим страдаешь?
   Лешка бросил взгляд на часы.
   - Давно. Просто сидел и думал разное.
   - Вот дурак. Сразу надо было спросить, я бы тебе и так все рассказала.
   - Как о таком спрашивать?
   - Напрямую. Ты знаешь, если спросить меня напрямую, я врать не умею. И уворачиваться не стану, я привыкла отвечать за свои поступки. Если есть за что отвечать.
   - Мне показалось... а вдруг я тебя не знаю? Вдруг это все на самом деле...
   - Успокойся. Ну, посмотри на меня. Лешка, посмотри на меня!
   Он посмотрел. Я вдруг увидела в глубине его глаз столько боли, что сама чуть не застонала. Но вместо стона я просто поцеловала его, так, что бы все сомнения, если еще какие-то остались в его душе - тут же развеялись бы. Я постаралась вложить в этот поцелуй все свои чувства, всю свою преданность и заботу, и нежность.
   Лешка ответил на поцелуй, потом обнял меня, потом прижал к себе.
   Когда мы оторвались друг от друга, прошло некоторое количество вечности.
   - Вот что, - сказала я. - Дай-ка мне эту бумажку. Попробую у Макио спросить, кто бы мог такой фортель выкинуть.
   - Мало ли...
   - Вообще-то, мало. Смотри, это должен быть человек, который знает, где я живу. Знает о моей работе, даже с кем и когда я в командировку ездила. Вхожий в оба мира, хотя... нет, достаточно иметь навигатор. И еще, я не понимаю - зачем это письмо. Что бы нас поссорить? Чтобы меня выбесить? Чтобы тебя обидеть? В общем, надо подумать.
  
   Иногда вас не любят не потому, что вы что-то не так сделали. И не потому, что вы перешли кому-то дорогу. Иногда вас не любят просто так.
  
  
  
  
   Глава 9. ПОЕЗД НА ПУТИ ЗАПАСНОГО ВРЕМЕНИ И ШОКОЛАДКИ ЗА ДОБЛЕСТЬ
  
  
  
   Утренняя электричка постепенно заполнялась дачниками. Усатый дядька уютно устроившись на сидении, уже достал завтрак в пластиковой коробке и термос с чаем (по вагону тут же растекся запах жареной колбасы, малосоленых огурчиков и мяты). Женщины у соседнего окна читали: одна - газету, вторая - журнал "Сады Приморья". Молодежь с рюкзаками - три парня и две девушки, о чем-то негромко переговаривались и попеременно затихали в телефонах.
   Лерка дремала. Она тоже воткнула наушник в ухо, но музыку так и не включила. Да и книга Терри Прачета безвольно лежала рядом.
   А я не умела спать в электричках. Дорога завораживала меня, и даже знакомые пейзажи мистически будили фантазию и вдохновение. Мимо окна пролетали
   Лерка вздрогнула и открыла глаза - на телефон пришло сообщение, и в наушнике пискнул оповещатель. Дочка прочитала, перевела взгляд за окно, потом в книгу. Потом вздохнула каким-то своим мыслям.
   - Не понимаю я... - пробурчала она.
   - Чего ты не понимаешь?
   - Вот в церкви говорят, что гордыня - это грех, а в школе говорят гордится страной там, достижениями...
   - Так это разные вещи: гордость и гордыня, - улыбнулась я.
   - И как я отличу что у меня?
   - Гордыня всегда сравнивает: я - лучше, чем кто-то. Более духовный, более умный, более состоятельный. Вон, у меня высшее образование, не то, что у Люськи. А для гордости другие люди не аргумент и не помеха. Гордость не ищет сравнения, кроме как с самим собой. Это лучше себя прежнего ты должен быть, это себя преодолевать и испытывать.
   - А в Таралинге есть поезда?
   - Есть.
   - Такие же?
   - Двухэтажные.
   - Красиво, наверное...
   Я пожала плечами.
   - Наши поезда тамошним жителям тоже показались бы удивительными.
   - Что тут удивительного... - пробурчала Лерка.
   - Ты хандришь, что ли?
   Лерка сморщила носик.
   - Я не знаю. Просто у меня как-то не стыкуется с тобой все...
   - Поподробнее, пожалуйста, - попросила я.
   - Хорошо, - вздохнула она и вытащила наушник. Так... а разговор-то назревает серьезный. - В школе у нас был опрос про родителей, ну, кто кем работает. Я сказала, что ты секретарша. И, знаешь, никакой гордости у меня не было по этому поводу, потому что остальным эта твоя профессия показалась какой-то не серьезной. А вот когда ты приходишь домой, вся такая сияющая и счастливая, и с иномирными вкусняшками... Я тобой прямо сильно горжусь и даже завидую. Ну, фигня же?
   - Почему, вполне понятно. Если тебе нужна статусность, можешь называть меня при других "помощник мэра".
   - Да не нужна мне никакая статусность! - возмутилась она. Но тут же угомонилась и почти заискивающе спросила: - А ты не обидишься?
   - Лера, мне все равно. Подумай сама, разве что-то изменится? Человек, как дерево: кто-то полезный, кто-то кривой, а кто-то не на месте вырос. Но как ты дерево не называй, оно от этого не прямее расти не будет. Это всего лишь название.
   - А как же "как вы яхту назовете, так она и поплывет"?
   - Это из другой области. Это когда ты называешь что-то, не имеющее изначально души или характера. Белый лист. А я - уже давно не белый лист. Чужое мнение меня мало волнует и не изменит.
   - Совсем-совсем?
   - Скажем так, мнение твоих одноклассников меня совсем-совсем не изменит.
   Лерка задумалась.
   - Наверное, во мне много гордыни. Мне прямо обязательно хочется выпендриться перед своими же, хотя они мне даже не нравятся.
   - Просто ты подросток. Пройдет. Надеюсь.
   Лерка с сомнением пожала плечами. Объявили Артем Приморский-1.
   - А расскажи мне, чем ты вчера на работе занималась? - попросила она. - Я никому не скажу, честное слово.
   - Ладно. Мы с Кутаем проводили опись батарей временных кабин.
   - А, я помню, для приезжих такие кабины, которые стирают время!
   - Эти кабины не стирают время. Они его накапливают. И периодически эти накопители надо менять, а они строго подучетны. Вот мы в составе такой комиссии вчера и разгуливали.
   - Ого... как-то это... коварно.
   - В чем коварство?
   - Ну, люди же не знают, что время у них не стирается, а забирается для кого-то другого!
   - Люди знают. Это я не знала до вчерашнего дня.
   - А ты не останешься со мной у бабушки?
   - Нет, вернусь сразу обратно. Мы с тобой говорили об этом.
   - Жаль. Я думала, может, ты передумаешь...
   Я протянула к ней руки и Лерка, в порыве нежности прильнула ко мне, и обняла совсем как в детстве.
  
  
  
   В понедельник утром, как всегда вырвавшись из рук улучшателя-стилиста, я прошла в кабинет к шефу, чтобы сообщить, что я на месте. Я-то на месте, а вот шефа на месте не было.
   - Кутай, шеф давно уехал? - спросила я.
   - По моему, он не приходил сегодня... - растерянно сообщил Кутай, выходя из своего кабинета.
   - Это нормально? - удивилась я. - Он предупреждал, что куда-то уедет?
   - Нет, - ответил он сразу на оба вопроса.
   - А Макио где?
   - Ты же знаешь, он так рано не появляется...
   - Позвони ему.
   - Да, точно. Сейчас.
   Кутай ушел к себе, почти сразу вернулся.
   - Едем! - решительно заявил секретарь секретарей.
   - Э-э... куда?
   - Домой к Колдуну. У них там что-то случилось, Макио сказал нам срочно вызвать зама и пулей к ним.
   - Ясно! Э-э... Кутай, а у нас есть зам?
   Кутай посмотрел на меня, как на безнадежную и отправился опять звонить. По нему крупными буквами высвечивалась вселенская печаль с ноткой тоскливого восклицания: "Все сам! Все сам!". Даже обычный служебный звонок Кутай мог преподнести как подвиг средней величины.
  
   Кутай сам сел за руль, мы не брали ни крунсов, ни служебных машин.
   Дом господина Колдуна был в пригороде, совсем не далеко от трассы. Что меня удивило - он совершенно не охранялся, даже ворот не было. Потом я вспомнила, с кем имею дело. И поняла, что некоторым заборы не нужны. И так никто не сунется - себе дороже.
   Опять это был не столько коттедж, сколько замок. Небольшой, если по средневековым меркам. Но для одинокого мужчины прям лишек, как мне кажется... Впрочем, что я могу понимать в здешних традициях? И, может, он ждет, что жена вернется? Ищет средство? Да и у нас, во Владивостоке его апартаменты были грандиозны!
  
   Встретил нас Резерв Макио. Он был почти в истерике, его невозмутимость впервые на моих глазах дала трещину.
   - Они выпустили певунью! - заявил он, едва мы вошли в холл.
   - Капец, - выдохнул Кутай. - Как?
   - Клетка открыта, витраж на втором этаже вдребезги.
   - Ребята, у вас птица улетела?- спросила я, потому что не понимала, чего столько паники - то. - Дорогая, наверное?
   На меня обернулись, Кутай только произнес:
   - Бестолочь. Причем тут цена... сейчас весь город в иллюзии рухнет...
   - Я уже привыкла чувствовать себя идиоткой, но вы облегчите мне жизнь, если просто объясните.
   Кутай возвел глаза к небу, а Резерв Макио сообщил:
   - Певунья не просто живет у господина Колдуна. Он контролирует её силу. Время от времени, певунья поет, и ей нужен слушатель, как и любому певцу. Но вынести такой поток иллюзий, которые порождают её песни, под силу далеко - очень далеко - не каждому. Понимаешь? Нужна неимоверная воля, чтобы справиться.
   - И что, такая опасная зверюга просто так здесь проживает? Почему бы ее, простите за кровожадность, просто не убить?
   - Она - феникс, - сообщил Кутай. - Она возродится где-нибудь еще. И потом, не все, что тебе не нравится, должно бороться с тобой за право жить под солнцем.
   Мне стало неловко. Я спросила, чтобы отвлечь разговор от своей персоны:
   - А у этой певуньи есть имя?
   - Саранах зовет ее Милерной,- раздался новый голос - в залу вошел дворецкий. - Я готов возглавить поисковой отряд.
   - Все дворецкие считают себя полководцами,- проворчал Кутай.
   - Лично я не против, - сказала я. - Хорошо, когда есть кто-то, кто понимает, что происходит.
   - О, это, к сожалению, не избавит нас ни от потерь, ни от тревог, - философски заметил Резерв Макио, возвращая себе прежнее хладнокровие.
   - Ну, что, идемте? Спросила я, потому что они не двигались с места. - Отряд. Имени пропавшей певуньи.
   - И как мы будем ее искать? А ловить? - возмутился Кутай.
   - У меня все с собой, - сообщил дворецкий.
   И мы отправились на поиски певуньи со вполне славянским именем Милерна.
  
  
   Мне пришлось сесть за руль, потому что Кутай и Резерв Макио на заднем сидении изучали карту города и какой-то трактат о поилке зачарованных субъектов. Это и хорошо.
   Дворецкий рядом со мной просто говорил, куда ехать, глядя в прибор, из которого торчал краешек белого птичьего пера.
   - Певунье нужны зрители и слушатели, - говорил Резерв Макио. - Она полетит туда, где их будет больше всего.
   - Центральная площадь, - уверенно сказал Кутай. - Там и спрятаться негде.
   Дворецкий достал из кармана сверток.
   - Наденьте кольца. Они защитят вас от ее голоса.
   - А просто затычки в уши? - фыркнул ворчливый Кутай.
   - Она поет не только голосом. Тебе ли не знать.
   - О чем речь? - оживился Резерв Макио.
   - Тебя когда не было, - ответил дворецкий, - наш Кутай зашел в оранжерею без предупреждения, когда господин Колдун как раз слушал певунью. И Кутай был в наушниках от плеера. Типа уши защитил. Да? Продолжать?
   Кутай на заднем сидении заерзал.
   - Ну да, да, было. Чего вспоминать.
   - Сейчас направо, - сказал дворецкий уже мне.
   Мне было любопытно, что там за иллюзии напали на Кутая, но я решила поберечь его самолюбие и не спрашивать, потому что видно было, что история случилась нелестная.
  
   Уже на подъезде к городу, стали обнаруживаться странности. Некоторые деревья обросли цветами. Причем такими нелепыми, как в фантастических книжках с очень дорогими иллюстрациями. Огромные цветы, разные. Над некоторыми из них кружили небольшие фиолетовые птицы.
   - Это иллюзии уже? - спросила я.
   - Нет, - ответил дворецкий. - Это только след Милерны, где она пролетала. Ее иллюзии так не работают.
   - А как они работают?
   - Индивидуально для каждого. Когда она поет, ты проваливаешься в свою фантазию. Это вот все фантазии деревьев.
   - В какую именно из моих фантазий я могу провалиться? - спросила я опять.
   Кутай с заднего сидения уточнил:
   - Если бы ты могла пожелать всего, чего угодно, вообще без границ. И только для себя. Чтобы это было?
   - Подумать надо, - я пожала плечами. - Ну, например, завела бы дворец на дне морском. У меня же всё, что угодно в наборе - так и жабры там найдутся. Или, например, попросила разделиться частей на пять, что бы проживать одновременно несколько вариантов для себя, а то времени и сил на всё не хватает.
   - Ничего себе так желаньица!
   - Ну, ты же сказал - что угодно.
   - Не-не, я и не спорю! Просто думал, "мерседес" закажешь или заводик нефтеперерабатывающий...
   - А... зачем это мне?
   - Не знаю, - честно признался он. - Большинству зачем-то надо.
   Фиолетовых птиц становилось всё больше, к ним присоединялись синие и светло-розовые. Теперь они парили не над цветами, а в небе.
   - Вот представь, - сказал Кутай. - Исполняется твое желание, то, о чем ты мечтала. Ты живешь и наслаждаешься. И чем дальше, тем круче и круче. И вдруг: бах! Все заканчивается. Внезапно. Бесповоротно. И ты опять в своей жизни.
   - Что тут плохого?
   - А то, что ты вдруг начинаешь понимать, как бы могло быть все замечательно, а не это вот то, что есть...
   - А если тебе нравится, то, что есть?
   - Иллюзия всегда сильнее. И мало людей, благодарных за хорошие сны, в основном люди жалеют, что вырвались в реальность. После Милерны всегда подъем истерик и депрессий.
   - То есть, она уже вырывалась здесь на волю?
   - Ну, не совсем здесь... - глубокомысленно отозвался Резерв Макио.
   Машины в городе были припаркованы, где и как попало. Некоторые - прямо посреди дороги, открыты, люди стоят рядом в нерешительности и смотрят счастливо невидящими глазами куда-то внутрь своих иллюзий.
   - Уже близко, - сказал Кутай.
   К площади мы подъезжали осторожно, потому что жители медленно передвигались по непонятным траекториям, не замечая ничего на своем пути. Оставалось надеяться, что в городе нет бесхозных ям и открытых люков. Хотя... здесь, нет, конечно.
   - Вон она! - воскликнул Кутай.
   Мы повысовывали головы из окон: на шпиле одного из зданий сидела Милерна. Это была женщина-птица, очень похожая на Алконоста, как его описывают в книжках. Короны на голове у нее не было, да и вообще никаких украшений, зато в волосах застряло несколько веток и листьев, наверное, башкой задела, когда сквозь лес летела.
   Милерна пела. Звонко, но не громко. Вокруг царил ровный гул: бубнили все одновременно - люди проваливались в иллюзии.
   Мы вышли из машины. Кольца на наших пальцах засветились синеватым светом.
   Дворецкий достал какой-то прибор из сумки, пару минут настраивал его, потом в приборе что-то затрещало, наш предводитель достал телефон и набрал номер.
   - Да, господин, вы просили узнать: она вышла на седьмую грань. Да. Точно седьмая.
   Дворецкий убрал телефон.
   - Что теперь? - спросила я.
   - Теперь ждем, - сказал он. - Дальнейшее от нас не зависит.
   Мы стояли на площади и чего-то ждали.
   Женщина на углу магазина сладостей медленно танцевала под неслышимую нами музыку. Она закрыла глаза, улыбка на ее лице говорила о торжестве и восторге.
   Бородатый мужчина что-то доказывал невидимому оппоненту, и тот, похоже, соглашался, потому что вид у лектора становился все более и более довольный.
   Девочка лет восьми гладила какое-то невидимое животное и бормотала ласковым тоном, что такой мех бывает только после купания в радугах, она точно знает, потому что она хозяйка девяти радуг, а это о чем-то да говорит!
   И вдруг посреди всего этого кошмара и звона в ушах, раздался вполне нормальный детский голос:
   - Птичка хорошая...
   Это был голос Мити. Ни с кем бы его не спутала. Я вздрогнула. Я обернулась. Я не была к этому готова. Совсем неподалеку от нас стоял Саранах, а рядом с ним - Лешка, который держал на руках Митю.
   - Птичка ай-ай. Лети домой. Пока-пока.
   Милерна замолчала. Некоторое время все вокруг замерло. А потом дева-птица взмыла в воздух и полетела в сторону усадьбы Колдуна.
   Я подошла к своим мальчишкам.
   - Вы что здесь делаете? - спросила я как бы возмущенно.
   - Таралинг спасаем, - сообщил Лешка, как мне показалось гордо.
   - Зачем ребенка притащили?
   - Так только он и мог справиться. И потом, Василиса, наш сын - будущий мужчина, защитник.
   - Шеф, ваших рук дело?
   Господин мэр-губернатор перевел на меня взгляд, разомкнул губы и сообщил:
   - Возможно.
   Подошли Кутай и Резерв Макио. Дворецкий, как я поняла, уже упылил в имение, присматривать за птичкой.
   - Это предполагалось, - важно сообщил Резерв Макио. - Мальчики, рожденные после чудес - обычно имеют над ними контроль.
   - То есть, не всегда? - уточнила я.
   Резерв Макио пожал плечами.
   - Разноречивые сведения.
   - Вы притащили ребенка, не зная точно, сможет ли он помочь?! Это же опасно!
   Лешка передал Митю Кутаю (тот от неожиданности принял ребенка, пытаясь одновременно отстраниться от него), и подошел ко мне, обнял.
   - Васька, возьми стресс под контроль. Мне все объяснили, я взвесил риски и принял решение. Никто не пострадал. Всех спасли. Мы молодцы. Купи нам по шоколадке.
   - И мне шоколадку, - попросил Резерв Макио. Такой лоб здоровый, а вот, гляди-ка ты, и ему требуется глоток заботы.
   Я молча отстранилась от Лешки, оглянулась, увидела кондиторию и пошла в нее. В магазинчике я протянула зарплатную карту и попросила:
   - Пять шоколадок.
   Милая девушка любезно протянула мне покупку.
   Я вернулась к компании, которая что-то втихаря от меня обсуждала (еще предстоит выяснить, что именно), Митя опять сидел на руках у Лешки. На меня все посмотрели. Я протянула шоколадку Мите. Лешка тут же спустил его с рук, мальчишка взял шоколадку без вопросов (все дети считают, что они заслужили подарки, не возникает у них сомнений по этому поводу).
   Потом я протянула шоколадки Лешке и Резерву Макио. Следующую - Кутаю (он удивился, но принял с удовольствием). Последнюю шоколадку я отдала Саранаху. Он взял, но, кажется, не знал, что с ней делать. Стоял, держал плитку в руках, и молча наблюдал, как вся компания жует сладости.
   Лешка протянул надкусанную плитку мне.
   - Будешь?
   Я помотала головой.
   - Приедем домой, я открою заначенную бутылку шампанского.
   - У тебя есть такая заначка?
   - У меня много чего есть. Думаю, в прошлой жизни я была хомяком.
   Господин Колдун, наконец, оттаял и сообщил, как бы между прочим:
   - По причине отсутствия делового контракта с Алексеем, Кутай, проведите оказание услуг задним числом и выпишите премию.
   - Много? - поморщился Кутай, будто из своего кармана выплачивал.
   - Согласно высшему реестру. Услуга была значительная и оказана вовремя. Василисе Витальевне... - он перевел взгляд на меня, потом на шоколадку, потом опять на меня, - премия в размере согласно штатному тарифу.
   Лешка строго посмотрел на Кутая.
   - Она рассказывала о тебе.
   - Надеюсь, только хорошее? - подозрительно уточнил тот.
   - Не надейся.
   Кутай и Лешка смотрели друг на друга.
   - Ребята, мы торопимся, - напомнила я.
   - Да, - кивнул муж. Потом повернулся к Колдуну. - Вы там поаккуратнее, - сказал он, - кхм... с домашними питомцами.
   - Постараюсь, - заверил Саранах.
  
  
  
  
  
   Глава 10. ДЕНЬ ПОЗНАНИЯ И ТОРТИК
  
  
   Так хочется построить великие планы и совершить великие дела. Но когда начинаешь - вдруг оказывается, что планы не совпадают с ожиданиями твоих друзей или родных, или начальника на работе. И что помимо великих есть еще множество иных дел. И надо купить хлеба и риса к ужину, и довышивать воротник, и помочь ребенку с уроками, и вылечить сопли младенцу. А ещё есть неоплаченные счета и не высказанные обиды. И перспективы, которые не случились. И случайности, которые никто не предвидел. И весна. И изношенная обувь. И соседи, у которых протекает крыша, а тебе нужно освидетельствовать этот факт и расписаться в акте.
   И тают, как мороженое на жарком солнце, великие надежды и планы. Откладываются на бесконечные дали. И не написана статья, не выучена графология, не построена часовня всех богов.
   Хочется плакать и не плакать одновременно. Потому что великое внутри никуда не делось. Оно терпеливо ждёт своего часа. Или года, или века.
   Это великое может жить само по себе, и тот, в ком оно ещё живёт, сильно отличается от того, в ком его уже нет. В детях есть. Они это знают, или просто чувствуют. Но вот они подрастают, и великое начинает постепенно оставлять их. Они становятся прагматиками "понимающими жизнь", такими рассудительными и ожидаемо правильными.
  
   В последнюю среду мая в запредельном городе начался дождь. И тянулся, не прекращаясь почти две недели. Мне, как жителю Владивостока, это было привычно, у нас сезон дождей тянется два месяца, хотя и не непрерывно: то дождь, то ливень, то морось, то туманы. Справедливости ради надо признать, что пару раз в день (или в неделю) может выглянуть солнце. Здесь же - дождь так дождь. Не ливень, не морось.
   Жители надели шляпы - зонтики (привычные мне зонты были здесь не в моде), обули цветные резиновые сапоги с рунами от артрита, и спокойно продолжили вышагивать по своим делам.
   Интересно, что на многих окнах, и в частных домах, и в общественных учреждениях, были установлены щетки-дворники, как на машинах. Жители включали их, так, что пока идет дождь, окна отмывались от накопившейся пыли и грязи. Очень рационально. Идешь по улице, а тебе дома толи подмигивают, толи машут...
  
   В первый солнечный день после дождя, войдя в кабинет начальства, я застала шефа за странным (вернее необычным для него) занятием - он рисовал. Простите, писал картину. Делал он это старательно, с большим увлечением, что за ним вообще-то не наблюдалось на моей памяти.
   - Я на месте, - сообщила я несколько растерянно, спина кивнула, не оборачиваясь.
   В приёмной уже распивал чай Макио.
   - Привет, Макио.
   - Привет, Васька.
   - Что это с нашим шефом? - спросила я.
   - А что с ним?
   - Он рисует! Картину.
   - А... ну да. Готовится.
   - К чему? - не поняла я.
   - А... ну да, ну да. Ты ж не местная.
   - Ты тоже. Не выпендривайся.
   - Наш шеф готовится ко дню Познания.
   - Познания чего?
   - Себя. Истины. Какая разница, и то и то - важно.
   Вошел Беглер. Он был из отдела взаимодействий и считался хорошим специалистом.
   - Привет.
   - Привет, - хором сказали мы с Макио.
   - Шеф у себя?
   - Рисует, - сказала я. - Доложить о тебе?
   Беглер почему-то задумался.
   - Он рисует на вдохновении? - спросил он через некоторое время.
   - Однозначно, - кивнула я.
   - Тогда попозже зайду. После обеда.
   Беглер ушел, теребя в руках документы.
   - Это нормально? - спросила я.
   - Вполне. Сейчас многие готовятся, но чем важнее человек, тем серьезнее ему следует подходить ко дню познания.
   - А когда это?
   - Начинается сегодня и продлится неделю.
   - День какой длинный...
   Беглер действительно пришел в обед. Но узнав, что шеф все еще рисует, опять не рискнул его беспокоить.
   - Василиса, может, вы сможете мне помочь.
   - Чем?
   - Мне нужен посредник в Лагуне. Я надеялся, что шеф назначит кого-нибудь, но, если вы согласитесь...
   - Сейчас, спрошу...
   Макио не поднимая головы фыркнул:
   - Да катись уже, ты сегодня не пригодишься. Сделай полезную вещь. И не отвлекай господина ерундой.
   - Ну, ладно... - задумчиво согласилась я. Взяла сумку, надела шляпку и пошла следом за Беглером.
   Беглер был старше меня лет на пять, очень серьезен и очень старателен. Он не пытался выслужиться, совершенно не был подхалимом. Словом, отличный адекватный дядька.
   Сейчас он нервничал. Пока что я не понимала причины. Мы шли гаражному коридору к машине.
   - Беглер, что за лагуна? Расскажите? Что от меня нужно?
   - Вы не волнуйтесь, Василиса, вам только наблюдать придется и подтвердить увиденное.
   - А... зачем?
   - Так положено. В некоторых случаях.
   - Далеко?
   - Час дороги и пешком около десяти минут.
   - Годится.
   - Полное название, - рассказывал Беглер уже в машине. - "Лагуна покинутых грешников". Есть легенда, что однажды туда сбежали любовники, каждый из них бросил свою семью, оставили по записке, что, мол, не ищите. Но кто-то из их общих знакомых видел, как парочка направлялась в эту бухту и сообщили семьям. Когда прибежали люди - на ровном песке виднелись две пары следов, которые обрывались посреди пляжа, будто любовники просто исчезли. Их так и не нашли.
   - Ничего себе! Это правда было?
   - Скорее всего, нет. Но легенда старая, мало ли...
  
   Лагуна была окружена оцеплением из местной полиции. Беглер кивнул одному из охранников и нас пропустили. Когда мы вышли из-за деревьев на побережье - в глаза нам бросился огромный шатер, растянутый прямо на песке. А в шатре...
   - Беглер, скажи мне, если я ошибаюсь, а я могу ошибаться, я же иномирка, но это, что - торт?
   - Торт, - вздохнул Беглер, и я поняла, что для него как раз это не было сюрпризом.
   Это был не просто торт - тортище! Огромный, весь в розочках и кремовых завиточках. Рядом с тортом стояло несколько человек в фартуках. Почти сразу я поняла, что это семья: муж, жена, два подростка (возможно близнецы, но не так, чтобы прям сильно похожие) и девчушка примерно Леркиного возраста.
   - Опять вы, - печально констатировал Беглер, подходя к мужчине.
   - Да, - гордо подтвердил кондитер.
   - Вы понимаете, что мы вас оштрафуем? Опять.
   - Конечно. Мы все подготовили, я проверил, тарифы в этом году не изменились.
   Беглер достал из кармана блокнот, из блокнота сложенный листок, развернул этот листок и протянул его мужчине.
   - Беглер, - позвала я в полголоса. - А что происходит?
   - Хотите попробовать? - воскликнул мужчина. - Вы первый человек, который так удивляется, за восемь лет все привыкли! Алирочка! - крикнул он жене. - Организуй две порции!
   - Восемь лет?! - поразилась я. - То есть уже восемь лет вы сооружаете тут торты?
   - Да, - согласился он. - И каждый год нас исправно штрафуют власти за нарушение общественного порядка и загрязнение окружающей среды.
   - Ну, не так уж тут и грязно... - справедливости ради признала я.
   - Это пока, - проворчал Беглер, принимая из рук женщины тарелочку с куском торта. - Скоро набегут поклонники сладкой жизни и тут живого места не останется.
   - Мы всегда все убираем.
   Я попробовала торт в той части, где не было крема. Это был потрясающий торт во всех отношениях!
   - Как вкусно! - не удержалась я.
   - Правда? - расцвел кондитер.
   - Василиса, не поощряйте его, - попросил Беглер. - А ты, герой, подписывай уже акт. Мне еще отчет составлять.
   - Я могу прислать фотографии. У вас адрес не изменился?
   - Не изменился. Я просто на телефон сфотографирую...
   - Что вы! У нас профессиональный фотограф! Алирочка! - крикнул он опять жене. - Когда будут готовы снимки?
   - Завтра к вечеру, - последовал ответ.
   - Завтра к вечеру вас устроит?
   Беглер возвел глаза к небу, потом протянул руку (один из близнецов сразу подбежал) и отдал нетронутый торт.
   - Вот почему каждый год одно и то же? Почему вы все никак не успокоитесь?
   - Но ведь это наш вклад в праздник! И вы совсем не правы, не одно и то же, мы ни разу не повторились. Мы целый год работаем над вариантами, всегда только оригинальные рецепты! Совсем не одно и то же!
   Я расписалась в акте, как свидетель, внушающий доверия (так и называлась моя сегодняшняя обязанность), потом с благодарностью приняла пакетик на вынос.
   Местная полиция равнодушно пропустила нас обратно, и только после нашего ухода открыли доступ на пляж желающим гурманам. Толпа предвкушающих вкусненькое ринулась через узкий вход бурлящим голодным потоком. Беглер покачал головой и открыл передо мной дверцу машины.
   - Вот что за глупость, а... И выпендреж. А еще детей приучают.
   - А мне очень понравилось, - возразила я. - Тем более, если они все убирают за собой, это же замечательно! Такая традиция получилась!
   - Наш праздник не предполагает организацию показушной традиции, - сказал Беглер уже в машине. - Это день, когда каждый должен вспомнить, что иногда нужно побеждать самих себя. Браться за что-то совсем новое. День Познания Себя! День бескорыстия и своих лучших душевных качеств.
   - Но ведь они делают это бесплатно, никакой корысти не преследуют...
   - Да уж... Это правда, денег они за порции не берут. Но рекламой обеспечены на целый год. К нам теперь даже из соседних городов приезжают, интервью у них брать...
   - Беглер, я не местная, я не могу до конца понять всех ваших обычаев. Но вот этот торт на пляже мне кажется намного более достойной рекламой, чем навязчивые ролики или гигантские плакаты. Если бы у нас завелась похожая семейка, многие были бы просто счастливы!
   - Василиса Витальевна. Плохо не то, что они пекут бесплатный рекламный торт. А то, что они делают это в день, когда следует думать о других ценностях. Они медленно подменяют обычаи и идеи, кто знает, к чему это приведет лет через сто...
   - Ого. Под этим углом я как-то не думала... - призналась я. Мне вспомнились рассуждения моего соседа, и его печали о подмене ценностей. Оставшуюся дорогу мы молчали. Я - задумчиво, Беглер - печально.
  
  
   - Так, Васька, ты готова? - торопливо спросил Макио, едва я вошла в приемную.
   - Всегда! - кивнула я. Собственно, мои размышления развеялись, а тортик остался, поэтому настроение улучшалось с каждой минутой. - А к чему?
   Макио посмотрел на меня подозрительно.
   - Праздник же.
   - Надо было олевьешечку накрошить? - предположила я, чем повергла Макио в недолгий, но праведный гнев.
   - День Познания, какая оливьешечка?!
   - Макио, чего ты от меня хочешь?
   - У тебя вечернее платье приготовлено?
   - Зачем?
   - В чем ты собираешься идти на открытие выставки?
   - Макио, у меня ничего в планах не записано, никаких выставок...
   - Так. Что у тебя в ежедневнике? Кутай! - позвал он в приоткрытую дверь. - Что у Васьки в графике?
   - День Познания, - донеслось из кабинета. - Я же еще две недели назад написал!
   - И что? - не поняла я.
   Макио кивнул. Он понял, что я даже не удосужилась уточнить, как именно следует подготовиться к этому дню и что форма одежды на вечер - парадная.
   - Василиса, у тебя сохранились те четыре платья? - спросил он. - Ну, которые господин Колдун тебе к дуэли с рыцарем заказывал?
   - Нет, - честно призналась я.
   - Сносила?
   - Продала.
   - Н-да... обычно-то это не проблема... Но сейчас просто нет времени что-то шить.
   - А в гардеробной ничего такого не предусмотрено? - спросила я.
   - Там деловые наряды. Вечернее надо заказывать отдельно.
   Из-за двери снова донесся голос Кутая:
   - Да все у нее есть! Я ей заказал, вчера доставили!
   - И ты ждал, пока я опозорюсь? - спросила я.
   На этот раз довольный Кутай выглянул из кабинета и сообщил:
   - Ну да.
  
   Самое милое, что Кутай даже поставил заказанные коробки рядом с моей гардеробной, можно сказать, на самом виду. А я не только не залезла внутрь просто из любопытства, но даже и не заметила их.
   - Спасибо, - поблагодарила я секретаря секретарей. Торжествующий Кутай грациозно кивнул и удалился.
   - Полчаса у тебя на сборы, - буркнул Макио и тоже вышел.
  
  
   Оказалось, что в день Познания вечером принято ходить в картинные галереи. Там выставляются те, кто именно в этот день решил попробовать себя в качестве художника или скульптора. Наш мэр-губернатор в этом году так же был участником этого мероприятия.
   Надо признать, большинство людей познавали себя как-то попроще и в мелочах: ну, там книжку новую купят или научную статью прочитают. Но наш господин Колдун ничего не любил делать наполовину. Вот и сейчас его картина была одним из выставочных экспонатов в галерее. Многие писали свои полотна несколько дней, а кто-то готовился к этому дню аж за полгода. Саранах потратил день и не более.
   Все дамы, пришедшие, как и я, на выставку, были одеты нарядно, и трудно было понять, кто из них автор, а кто просто посетитель. Мужчины так же были весьма представительны, но на них я смотрела мало, все они какие-то почти одинаковые.
   Картины были оформлены по-разному: какие-то вставлены в рамы и развешаны по стенам, какие-то поставлены на стулья и мольберты просто в подрамниках. Были и те, что свисали с потолка. Темы представлялись самые разные: пейзажи (реальные и фантастические), натюрморты, портреты, абстракции...
   - И как тебе? - спросил Кутай.
   - Интересно.
   - Да ладно? Вообще-то, нам просто по статусу положено здесь торчать, ничего путного мы все равно не увидим.
   - Как ты строг!
   - Ну первый же раз рисуют люди!
   - А где картина шефа?
   - Так вон же! - он указал на одну из стен, возле которой практически никого не было.
   Я подошла ближе.
   С первого взгляда картина действительно была не примечательной: на ней был изображен угол комнаты с кривыми каменными стенами, стопки книг на полу и маленькое выдолбленное в стене окно, за которым просматривался обрывок неба. Наверное, люди не понимали, с чего это богатому, властному и могущественному Колдуну изображать такое. Но я знала! Это был кусочек его камеры. Я была там, поэтому узнала ее сразу, хотя и видела обстановку только со стороны окна.
   И вот, что удивительно: в этой картине вовсе не было тоски. Несмотря на очевидное заточение, герой испытывал скорее облегчение от вынужденного отдыха, чем муку. И еще, предвкушение будущих побед. Не знаю, как Саранаху удалось все это изобразить, но на меня просто повеяло этим восторгом ожидания!
   - Какая замечательная картина! - не удержалась я.
   - Правда? - раздался голос за моей спиной. Я обернулась. Пока я разглядывала шедевр, ко мне успели подойти шеф, Макио, еще трое с отдела развития и все наши сопроводители, так что народу за моей спиной собралось не мало.
   Колдун был несколько удивлен.
   - Василиса, тебе нравится?
   - Конечно! Очень, - добавила я, приглушив восторги.
   - Можешь забрать себе, - равнодушно сообщил он и отошел к следующему полотну. Свита послушно последовала за ним, рядом со мной остался только Макио, пытающийся одновременно заржать и не шуметь в приличном месте.
  
   Так у меня дома появилась картина господина Колдуна "Полдень, приносящий надежду".
  
  
  
  
  
   Глава 11. ЛЮБОПЫТНЫЕ ЛЮДИ И ПРОДЕЛКИ НАСТОЯЩЕГО ВРАГА
  
  
  
   Лешка сидел на скамейке в парке. Он знал, с какой стороны я буду подходить, поэтому сидел вполоборота ко мне, но смотрел не на меня, а на кота, который рядом со скамейкой лениво, но упрямо боролся с куском колбасы. Лешка любил животных.
   - Привет, - сказала я, подойдя совсем близко.
   Лешка поднялся, поцеловал меня и отобрал сумку.
   - Привет. Пойдем?
   - Давай посидим, я тоже хочу на кота посмотреть.
   Мы сели рядышком. Кот грыз колбасу.
   - А мне опять записку подбросили, - сказал муж нарочито будничным тоном.
   - Что на этот раз?
   - Что у тебя роман с водителем.
   - А. Ну, прикольно, - уныло вздохнула я. - Переживаешь?
   - Как ни странно, совсем нет. Каверия я видел, он не в твоем вкусе. Меня больше волнует, кто это пишет? Зачем?.. А, главное, знаешь, что противно? Вот говоришь себе "не смотри, не читай, там - пасквиль", а ничего с собой поделать не можешь, заглядываешь, холодным потом обливаешься, пока читаешь, и ругаешь себя, что не устоял. Словно бы страшно быть просто счастливым, надо, чтобы что-то плохое случалось, тогда вроде как - нормально. Вот откуда это?
   - Не знаю откуда, но знаю - куда. Это вам к психологам, разбираться с комплексами и неврозами. А ко мне только за любовью и вкусняшками.
  
  
  
   Понедельника я ждала с особым трепетом: в моем расписании стояла запись: посещение любопытных людей.
   Мне было как-то неловко уточнять, что это за такое общество, и чем конкретно оно занимается. Пристает к прохожим с расспросами?
   Оказалось, что это не я их посещаю, а они меня. Ну да, я же иномирка по местным понятиям. Не так уж их здесь много. К шефу с вопросами не полезешь, он человек серьезный, ему не до глупостей, а вот меня для подобных целей выделить - самое то.
   Кутай возвел процедуру приема посетителей в отдельную церемонию. У самой наше приемной уже с утра толпились граждане. После того, как Улан-Баар организовал мне рабочую прическу и легкий, располагающий к беседе "мейк-ап", Кутай строгим голосом позвал первого любопытствующего, напомнив всем присутствующим, что допускается не более трех вопросов. Посетитель вошел в приемную, оттуда его проводили в мой кабинет. По пути Кутай дал пару строгих советов (что-то вроде "колени держать вместе, руки в пределах видимости, не улыбаться"), и народ заходил ко мне напряженный и зашуганный. Ну, наверное, обычаи здесь такие? Хотя не исключено, что Кутай проявил инициативу, на него похоже.
   - Здравствуйте, - вежливо поклонился первый посетитель - аккуратненький дядечка средних лет, волнующийся, как школьник на первом свидании.
   - Здравствуйте, - кивнула я. - Присаживайтесь. Спрашивайте, что вы хотели узнать?
   Он сел на стул, торопливо достал из кармана бумажку, развернул, пробежался глазами, видимо, отсекая менее важные вопросы, наконец, остановился на главных.
   - Очень любопытно узнать, год основания вашего иномирного города. Совпадает он с нашим?
   - Я живу во Владивостоке, его основали 2 июля 1860 года. Но вот совпадает ли эта дата с основанием Таралинга, я не знаю. Совпадает?
   - Да, - радостно закивал дядечка. - И вторичное летоисчисление у нас схожее!
   - Вторичное? - не поняла я.
   - Ну да. Одно - народное, другое -государственное. А у вас не так?..
   - Простите, нет...
   - Какая прелесть! - опять сильно обрадовался дядечка и уткнулся в бумажонку. - Вопрос второй. Это же второй вопрос? Про летоисчисление не считается? - с тревогой уточнил он.
   - Подарок, - великодушно сообщила я.
   - Вот, значит, второй вопрос. Такой. Да. Есть ли у вас такие авторы, как Грасолепов, Куземитов и Лесмянников?
   - Таких не знаю, - честно призналась я.
   - Как же... их же в школе проходят!
   - У нас проходят Пушкина, Грибоедова, Гоголя...
   - Грибоедов? Х! Смешная фамилия! Гоголя читал. Уважаю.
   - Третий вопрос?
   - Да-да! Вот. В вашем мире есть короли?
   - Да. В некоторых странах еще остались.
   - Они имеет власть?
   - Где как...
   - А есть среди них достойные?
   - Конечно. Например, в Тайланде очень достойный король. Изобретатель. Правда, он кажется, умер не так давно... Про теперешнего не знаю, еще себя не проявил.
   - Благодарю! - дядечка поднялся со стула, закивал и попятился. - У меня еще масса вопросов, но я запишусь на следующий прием.
   - Тогда до встречи, - улыбнулась я.
   Следующим посетителем оказался серьезный человек с растрепанной прической. Он сразу задал вопрос.
   - Скажите, у вас уже доказали теорему Ферма?
   - Да, - сказала я, мысленно благодаря Лешку за то, что знаю, о чем речь.
   - А кто?
   - Русский учитель математики.
   - Вот как? Обнадеживает, обнадеживает... А в чем суть?
   - Извините, тут я вам не помогу... И не только потому что не знаю, но и, как мне кажется, это не совсем честно, да?
   - Да, да... хотя жаль.
   Он повернулся уходить.
   - Подождите, вы можете задать еще вопрос! - воскликнула я.
   - А зачем, если у вас нет для меня ответов?.. - грустно сообщил он и вышел.
   Если так дальше дело пойдет, мне придется заливаться краской от собственной безграмотности. Вопросы были совсем не такие, как я ожидала... хотя... а чего я ожидала? Здесь люди разных профессий и увлечений, конечно, и вопросы у них разные. Ладно, справимся! Я отхлебнула цветочный канрайф, заботливо поставленный мне на стол и кивнула заглянувшему Кутаю, мол, давай следующего.
   Приходили старушки за рецептами иномирных заготовок, студенты с вопросами о перспективах и изобретениях, юные ботаники с мольбами рассказать им о премьерах свежих манг и комиксов, разные мужчины и женщины с очень-очень разными вопросами.
   Перерыв на обед пролетел незаметно, всех желающих принять я не смогла, попросила Кутая поставить дополнительный день где-то через пару недель.
   - Что, умаялась?
   - Да. Не думала, что так это сложно.
   - Одно и то же спрашивали?
   - Нет, никто практически не повторился. Знаешь, я к таким встречам теперь буду основательно готовиться.
   - Зачем? - Кутай протянул мне порцию предвечернего травяного канрайфа. От кружки пахло мятой и сливками. - Достаточно того, что ты знаешь. Каждый посетитель прекрасно понимает, что твои знания - среднестатистические знания иномирного жителя. Никто и не ждет от тебя профессорского уровня.
   - Жаль. Наверное. А о чем бы ты сам спросил иномирного служащего?
   Кутай пожал плечами.
   - Надо подумать... Как-то я тебя не воспринимаю особо иномирной. Ну, разве что закидоны у тебя не местные, и тупишь по простым поводам, а так-то не велика разница... Тебе тут, кстати, с почтой принесли, - Кутай протянул мне знакомый конверт без адреса, на котором знакомым почерком (но на языке Таралинга) было написано мое имя. Внутри лежала очередная кляуза.
   Пора было прекращать этот балаган.
   Я спустилась вниз, к машине, но вместо того, чтобы сесть на свое место, открыла дверцу водителя и спросила скучающего Каверия:
   - Вот и зачем ты это делаешь?
   - Как догадалась? - почти равнодушно спросил он.
   - Сначала думала на Кутая, но он по-нашему писать не умеет. А ты умеешь. И ты вхож в оба города. Ну, так и зачем?
   - Потому что я тебя ненавижу, - произнес он с тем ледяным спокойствием, с которым актеры сообщают о гибели мира.
   - Э-э... ну, ладно. Извини.
   - За что?
   - Ну, я понимаю, что и не должна всем нравиться, просто как-то не замечала, твоего такого... особого отношения. Тебе, наверное, тяжело было со мной работать? Надо было сказать, перевелся бы в соседний отдел.
   - Работа мне нравится.
   - Ну, возил бы кого другого... А у тебя эта вот нелюбовь, она из-за чего-то или просто так?
   Николай-Каверий вылез из машины, взглянул на меня, и я поняла, что он не шутит и не преувеличивает. Он едва сдерживал накатившую ярость.
   - Я ненавижу твою терпимость к миру, нет, даже какую-то влюбленность в мир! - воскликнул он, наконец. Словно прорвало. - Твое легкомыслие. Твою вот эту забывчивость на обиды. Ненавижу твою веру в "торжество справедливости", господи, в этом же столько пафоса! А еще эта везучесть! Эта уму не постижимая везучесть! Я сначала думал, что с тобой вообще бед не случается, так нет же, все, как у всех, но ты их словно не замечаешь! Три года жила со всей семьей в нищете, питались чуть ли не помоями, носили обноски, так хоть бы пожаловалась кому. Я стольких опросил... Люди должны страдать!
   - Зачем? - удивилась я.
   - Потому что это правильно!
   - Вот уж нет. Ничего в этом нет правильного! И зачем ты опрашивал обо мне людей? И очень интересно, кого?..
   - Не важно. Теперь все не важно. Я все равно собирался уходить, так что днем раньше - днем позже, какая разница. Домой сама поедешь.
   - Я не...
   - Справишься, - перебил он. - Навигатор настроен, дорогу знаешь. Больше не увидимся.
   Он повернулся и пошел куда-то в сторону, по-моему, не разбирая дороги.
   До конца рабочего дня оставалось еще два часа, поэтому я просто вернулась к делам. Работать не смогла. Вышла на балкон, смотрела на город. Пила канрайф.
   Я села за руль, ничуть не опасаясь чего-то не понять. Все было знакомо. Дорогу я видела каждый день уже почти год, ключи торчали в замке зажигания, да и дорожных знаков особых здесь не было. От администрации через парк без поворотов и под виадук. И машина вынырнет у нас на Снеговой пади.
   Проехав привычный маршрут Таралинга, я заехала под виадук. А выехала в пустынном мире, где не было ни домов, ни трассы, ни фонарей у перекрестка. Только песок, небо и надвигающийся ужас.
   Машина проехала несколько метров и застряла в песке.
  
   Я обернулась. Здесь проходом между мирами служила арка, которую образовало согнувшееся сухое дерево. Несколько похожих деревьев виднелись вдалеке, между барханами и еще каменные валуны, похожие на замерших великанов, разнообразили действительность.
   Вместо привычных сопок, меня окружал сурриалистический безлюдный пейзаж без каких-либо надежд на спасение.
   Вы знаете, как легко погубить человека? Очень-очень легко. Иногда даже стараться не нужно: достаточно сбить настройку навигатора, например.
   В моих наушниках звучала книга Станислова Лема, но я перестала различать слова. Выключила книгу. Попробовала сдвинуть машину обратно - дохлый номер, сразу было видно, что она увязла серьезно, надеюсь, хоть не зыбучие пески меня окружают.
   Я вышла из машины. В багажнике нашлась саперная лопатка, я попыталась откапывать ею песок, и это даже получилось. Но потом меня осенило, что навигатор испорчен и меня может вынести в мир, где есть только огонь или вечная зима, или я вообще вынырну в глубине морей.
   Здесь есть кислород. Значит, где-то есть деревья. Отсюда их не видно, но, что, если двигаться все время прямо... стоп, где-то я слышала, что тогда просто сделаю большой круг? А, может, залезть на возвышенность и оглядеться?
   С некоторым трудом мне удалось забраться на машину. Все, что я увидела с ее высоты, были все те же пески и барханы. И коряги еще. Это, кстати, хорошо, на костерок пойдут...
   Темнело.
   Сегодня понедельник. На работе хватятся завтра. Стоп! Вторник у меня не рабочий, значит, только в среду! Лешка никак не сможет сообщить о том, что я не приехала домой. Значит, поисковую компанию наметят только через два дня... Без еды я продержусь. Без воды хуже, но не смертельно. А если они не найдут меня? Сколько миров записано в навигаторе?
   Первую ночь я провела на заднем сидении автомобиля.
  
   Металлический корпус автомобиля нагревался под беспощадным солнцем, но выйти наружу было еще страшнее - полагаю, солнечные ожоги были гарантированы.
   Вечером сильно холодало. Я не решилась тратить бензин (мало ли, вдруг решусь рвануть через дерево-ворота в неизвестность)? Собрала остатки сухой древесины, куда смогла дойти. Сложила костерок. Просто, чтобы что-то сделать и не чувствовать себя совсем одиноко.
   Ночь на заднем сидении.
   На следующий день зажигалка отказалась работать, зато под подкладкой сумки я нашла конфету. Приторно-сладкий вкус был сейчас просто волшебной амброзией. Пить хотелось нещадно. Попытки собрать ночной конденсат из воздуха принесли мне едва ли чайную ложку жидкости, которой я смочила потрескавшиеся губы.
   Помощь не пришла.
   Чтобы зажечь новый вечерний костер, я решила использовать зеркало, но поздно спохватилась - солнце уже было низко к горизонту, и пламя вызвать у меня не получалось. Я посмотрела на себя в зеркало, и едва узнала... как будто кто-то чужой смотрел на меня из глубины стекла. И тут меня осенило.
   - Тигроль! - заорала я в зеркальце. - Тигроль! Если ты меня слышишь, сообщи, кому сможешь, что я здесь! Тигроль!
   - Не ори, - вкрадчиво произнесло зеркальце. - Я все понял.
   - Ты здесь? - я разрыдалась от счастья. - Родненький ты здесь, ты меня слышишь... Или я галлюцинирую?
   - Я здесь, я тебя понял. Пока не ушел, вопросы ко мне еще есть?
   - Тигроль, а у тебя случайно нет второго тома "Мертвых душ"?
   - Зачем вот это тебе сейчас?
   - Не мне. Лешка очень хотел почитать...
   - Кто такой Лешка?
   - Муж.
   - Кто такой муж?
   Мне совсем тяжело было говорить, но любопытство сверхмагического Тигроля было столь мило, что я ответила:
   - Муж, это такой человек, просьбу которого стараешься выполнить, даже если ты при смерти.
   - А-а... ну, у нас такие не водятся, - пожал плечами Тигроль.
   Следовало ответить, что такие везде водятся, просто надо уметь их правильно находить, но вместо этого, я провалилась в беспамятство.
  
   Мне снился Лешка. Он стоял под фонарем, почему-то была зима и падали хлопья пушистого снега. Лешка был в пальто, но без шапки, и я сказала: "Дурачок, ты почему без шапки? Простудишься!" Но он не услышал, потому что меня не было. Меня вообще не было, никогда, и он был сам по себе. Наверное, ждал какую-нибудь другую женщину, или просто смотрел на снег, потому что это здорово - смотреть на снег. А потом появился Саранах-господин-Колдун. Его темный силуэт грозно высился на одном из снежных барханов, а вокруг были страшные морские спруты, такие же, как те, что вылезали на берег, когда в моем городе произошло околдование. И Саранах боролся с этими спрутами. Из его рукавов вытянулись щупальца, и он отгонял ими спрутов, а потом протянул эти щупальца ко мне. Тогда я сказала: "Меня же нет. Не обращайте на меня внимания..." Мне было жаль его времени и времени других, кто полагал, что я существую.
   - Бредит, - раздалось будто вдалеке.
   - Она холодная совсем, - произнес другой голос, и я узнала его, он принадлежал Лешке. Но вот в чем странность: как может голос быть отдельно от человека? Ведь Лешка сейчас стоит там, в зиме, под фонарем, и смотрит на снег. Правда, голос ему сейчас действительно не нужен, возможно, они так договорились, чтобы потом встретиться...
   - Голос, иди обратно. Ты можешь понадобиться Лешке... - сказала я.
   - Интересно, что у нее в башке творится, - проворчал кто-то другой, и вот тут я стала обретать тело, потому что появилась боль. И этот голос я тоже узнала.
   - Макио... - прошептала я.
   - О! Меня она узнает! - самодовольно заявил Макио.
   Я открыла глаза.
   Меня обступили Лешка, Кутай, Макио и в стороне стоял господин Колдун. Он не принимал участия в общей суете, но, однозначно, как-то был к ней причастен.
   - Что... вы... все... тут...
   - Красноречивая, - одобрительно кивнул Макио.
   Лешка нетерпеливо сжал мои ладони.
   - Василиса, ты как? Родная, как ты себя чувствуешь?
   - Губы пересохли... - сказала я. - И болит все...
   - Ты восстанавливаешься, - сказал Саранах.
   Кутай вдруг разрыдался, совсем по-детски.
   - Мы так испереживались! - заговорил он вдруг быстро, стараясь успевать вытирать накаты слез. - Мы такой ужас пережили! А этот Каверий, гад, сбежал, давно, наверное, готовил план, урод двуемирный!
   - Не обижайся на него, - сказала я. - Он просто не смог с собой справиться. Это вообще очень тяжело - побеждать себя.
   - Она опять бредит? - спросил зареванный Кутай у окружающих.
   - Не думаю, - сказал Лешка.
   - Не, она такая и есть, - уверенно заявил Макио.
   - Пусть поднимается, - предложил Саранах. - Дайте ей воды, уже можно.
   Лешка было поднялся за водой, но Кутай, в котором я никак не подозревала такой тонкой ранимой души, уже умчался из поля зрения.
   Муж помог мне сесть на кровати. Это была незнакомая кровать, и комната была мне тоже незнакома.
   - А... мы вообще где? - спросила я.
   - Это спальня господина Колдуна, - ответил Лешка, протягивая мне стакан с водой. Стакан он мне не отдал, придерживал, ждал, пока я напьюсь.
   - Можно, я ее обниму? - вполголоса спросил Кутай Лешку.
   - Можно. Но без фанатизма.
   Кутай осторожно приобнял меня за плечи, наклонившись к кровати.
   - Господин Колдун, - очень официально обратился мой муж к моему шефу, - вынужден сообщить, что это происшествие заставило меня усомниться в качестве вашей системы охраны. Василиса чуть не погибла. И оставлять ее без присмотра я больше не намерен...
   - Отлично, - кивнул шеф. - Значит, будешь за ней присматривать. У нас как раз освободилось место водителя.
   - Э-э... - Лешка опешил. - Вы предлагаете мне работу?
   - Как я понимаю, у меня нет выбора? - Саранах приподнял бровь, и я поняла, что это он так шутит.
   - А... я могу подумать?
   - Я вам очень советую делать это время от времени, - кивнул Колдун. - У Василисы Витальевны неделя выходных, а вам следует пройти инструктаж по пользованию навигатором. До понедельника решайте все свои дела по сомнениям, а в понедельник за вами заедет служебная машина.
   - Знаете, вам очень трудно отказать, - пробормотал Лешка.
   - Знаю. Когда мне приходится отказывать самому себе, это стоит мне огромных усилий, - сообщил шеф совершенно серьезно.
  
  
   Владимир Высоцкий в одной из песен говорил: "Удивительное рядом, но оно запрещено". Я согласна, удивительное рядом. Но запретить его себе можем только мы сами: не замечать, игнорировать, намеренно одевать чудеса в наряды обыденности.
   На улице восторгалось лето. Мы с Лешкой подошли к служебной машине. Супруг открыл передо мной дверь и с шутливым полупоклоном сказал:
   - Присаживайтесь, миледи.
   Сияя, как медный грош в базарный день, я заняла пассажирское место, пристегнулась и повернулась к Лешке.
   - Чем думаешь сегодня заниматься?
   - Отвезу тебя, потом, так как домой мне нельзя, там связи нет, а я по инструкции должен быть всегда в доступе, в общем, наверное, поеду, покатаюсь по городу. В обед приеду, сходим с тобой в кафэшку, покажешь мне, где там у вас самый вкусный канрайф варят. Потом опять погуляю, может, в кино схожу... потом куплю продукты и за тобой.
   - Отличный план!
   - Сам в восторге. Я тут набрал книжек почитать, но пока во мне слишком много телячьей радости.
   - Как я тебя понимаю! - согласилась я.
  
   Лешка завел двигатель, и машина направилась по дорожке, обрамленной витыми фонарями, в сторону моста, под которым находился непонятный мне, но очень удобный переход в запредельный город Таралинг.
  
   2017-2018 гг.
  
  
  
  
  
  
  
  

73

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"