Итак Веспасиан Марк Флавий вёл войска на Иудею. Перед тем как высадиться в Газе, штурмовые бригады обрушились с моря на оборонительные сооружения Израильтян. Газа была захвачена. Подошёл флот и началась выгрузка войск. Особые хлопоты доставляли кони. Морская качка утомила их , на скользких палубах копыта разъезжались, иногда лошади валились с трапов в воду и калечили себя. Но вообщем обошлось. Высадку можно было считать удачной . Плацдарм захвачен и разрозненные мелкие отряды "Мстителей" отступали перед могуществом ударных когорт.
Переход от Газы до Иерусалима занял бы не более двух дней, но Веспасиан не спешил. Он научился не спешить на войне. Враг хитёр. Тем более такой враг как Израиль. Да, Рим силён, но за Израилем опыт сотен поколений. Не нужно сбрасывать со счетов, что евреи сражаются испокон века и сумели в том или ином качестве сохранить самобытность и независимость.
Кто более иудеев был независим в римской империи? Даже германцы и британцы известные своей строптивостью не пользовались столькими правами как израильтяне. Они отвоевали себе свободу передвижения по всему миру и были принимаемы во всех странах мира. Они закрепили свободу вероисповедания как никакая другая нация на свете. Бога евреев никто не трогал. Живите с богом, говорили императоры , подразумевая что и им спокойнее от этого
Налоги с Израиля взять было делом не простым. Неохотно платил Израиль. Изворачивался как мог. Задерживал платежи. Предлагал бартерные сделки. Проталкивал излишки мяса, вина и фруктов на рынок империи в ущерб иным странам. Копил собственные богатства, которые никогда неиссякали несмотря на постоянные войны и великие материальные затраты.
Храм Божий в Иерусалиме, разрушенный многократно, восстанавливался, вырастал из пепла. Всё в нём было как при первом строителе царе Соломоне сыне Давидовом. Не перечислить богатств которые хранились в этом храме. Давир внутри храма, отделан кедровыми досками. Доски обшиты золотыми листами. Золотом отделаны были все внутренние стены храма. А перед давиром были протянуты золотые цепи. Над ковчегом два херувима распростёрли огромные крылья. Херувимы из кедрового дерева, но покрыты листовым золотом. Стены украшены резьбой. Полы золотые. Множество дверей в храме. Множество переходов и помещений и лестниц. И маленькие кельи и большие, и залы для молений. В центре храма жертвенник, Всё сверкает, потому что золота Соломон не пожалел. Гранит и мрамор везли с гор Сирийских из каменоломен Египетских. Дорого обходился камень, но Соломон денег на храм не жалел.
Два столба из меди чистой были изготовлены по его приказу. Один столб почти упирался в потолок, другой почти касался пола. Столбы символизировали общение человека с Богом. Электролит мозга в надлежащий момент вырабатывал ток, который по металлической плетённой сетке взбегал на вершину столба и оттуда по проводам с нанизанными на них рядами фарфоровфх чашек изоляторов, выполненных в форме гранатовых яблок, устремлялся в небо. Столб, что на правой стороне притвора был назван Иахин, что на левой - Воаз. Воаз передавал сигналы Вселенной и Бога человеку. Таким образом Соломон учредил двустороннюю связь, которая работала бесперебойно, до тех пор пока Навуходоносор не разрушил Иерусалим. Но это случилось гораздо позже, когда потомки Соломона, зазнавшись в могуществе , своём забыли Бога и заповеди своих предков. Давно никто уже не прослушивал небо, потому страна , незаметно , но быстро начала приходить в упадок.
После каждого разрушения храм восстанавливался с рвением, достойным уважения. С размахом, перкрывающим возможности Соломона. После каждого поражения Израиль восставал из пепла и конечно, восстанавливался храм. Потому что храм, воплощение Бога. Евреи не могли видеть Всесильного, Всемогущего, Всеобъемлющего. Как видели своих богов язычники. Те же греки или римляне. Евреи могли лишь ощущать его и наслаждаться лицезрением храма.
Зная, что бог Саваоф, изредко отдыхает в нём, в келье, которая называется ковчегом, присев на большой дикий камень с горы Синайской.
Лишь медные столбы исчезли, потому что никто не знал секрета их действия. Утерян был секрет. Тщательно хранили жрецы таинство Соломоново. Слишком тщательно. Так что когда возникла нужда они лишь помнили, что есть тайна. Открыть её уже просто не могли.
Имперские счетоводы подсчитали, что материальная часть храма , реализованная по ценам ниже себестоимости принесла бы римской казне семь миллиардов золотых систерций, это в полтора раза больше , чем нужно на поход в Индию. Таким образом "Мстители Израиля" играли на руку Нерону. Они спровоцировали империю и теперь огненный вал подкатывался вплотную к воротам Иерусалима.
Рядом с отцом всегда находился Тит Веспасиан, сын Флавия. Одарённый молодой человек, давно пресытился римским высшим обществом, состав которго за последние годы изменился далеко не в лучшую сторону. Аристократы составляли подавляющее меньшинство.
Теперь в Риме правила партия вольноотпущенников в союзе с ремесленниками и землепашцами. Многие талантливые люди, получив власть растерялись и не могли проявить вполне свои способности. Другие бросились в разгульную жизнь и скоро стали негодными по разным причинам. От таких отрекались и свои и чужие. Насыщенная приключениями и событиями жизнь ушла из столицы. Судьбы людей, империи и её доминионов решались на полях сражений и за столами дипломатов
Флавий младший выбрал дипломатическое поприще. Но поход на Иудею, заставил его проситься на фронт. Дважды император отклонял его просьбу, но всё же наконец удовлетворил. Теперь оба Веспасиана стояли на холме и оглядывали окрестности. Легионы шли маршем. Впереди полки прикрытия, на случай нападения. Разведка выслана далеко вперёд, но враг коварен. С моря тылы прикрывал флот. Веспассиан накрепко запретил кораблям стоять в гавани. Они должны были находиться на рейде или крейсировать в море, во избежании атаки какого либо отряда иудеев.
Много ли нужно времени, чтобы сжечь флот сгрудившийся в гавани.
У подошвы холма кучка сопровождающих офицеров. Генерал Веспасиан не любил многочисленной свиты. Все командиры должны были быть со своими частями. Только необходимое количество связных и взвод телохранителей.
Правда ещё один человек находился в свите. Но скорее в свите Флавия младшего, Тита Веспасиана. Это был обыкновенный купец, новый товарищ Тита, с которым он дружил вот уже несколько месяцев. Начитанный, эрудированный молодой человек, которого торговля вовсе не прельщала.
Он с удовольствием напросился сопровождать Тита и был весьма рад, что просьбу его удовлетворили. Звали молодого купца Иосиф Флавий. Земляк генералов. Ведь , Флавий, не фамилия. Название местности.
Поэтому люди одной деревни в других краях оказываются все флавиями. - Три Флавия на одном пригорке, не много ли? - Спросил Веспасиан у сына?
155.
Тит не ответил. Он не любил когда отец вмешивается в его дела. Он вырос , возмужал и способен самостоятельно выбирать друзей. Тем более, что Иосиф далеко не простой человек.
- Между прочим, чтобы он даром не ел солдатский хлеб , поручил бы ты ему какое-нибудь дело - заявил он генералу. Веспасиан пожал плечами.
Тем временем легионы втягивались в узкую долину окаймлённую с двух сторон рядом холмов. Веспасиан ещё вчера приказал занять господствующие высоты, ему доложили что приказ выполнен. Но чуткое ухо военного
уловило звуки боя.
На выходе из долины обнаружилась засада. До двух тысяч человек, легко вооружённых, пропустили римскую разведку и атаковали легионы на марше. Веспасиан выругался. Генерал, проморгавший засаду не мог расчитывать на квалификационное звание. Но приняв бой должен довести его до победы.
Военное время не шарканье по мраморным полам салунов. Тит попросил отца послать его с подмогой, на выручку, но главнокомандующий строго посмотрел на него. Легионы не сбавляя шага шли к Иерусалиму. Бой как вспыхнул внезапно, так внезапно и стих. Израильтяне спешно отступали оставляя раненых. По всем законам писанным и неписанным войны раненые пользуются покровительством богов и начальников войск обеих сторон.
Но правила это теория, а практика иное дело. Война только начинается ти обременять себя пленными Веспасиан не желал. Приволокли более ста человек. Все тяжёлые. Легко раненые не остаются на поле боя.
Израильияне верные заветам отцов, если не хотят попасть в плен к врагу приканчивают себя сами. Трупов по обеим склонам холмов валялось множество. Тяжело раненых повезли к морю, где сбрасывали их с обрыва в воду.
Командующий сошёл с холма и ему подвели коня. Он подмигнул сыну и спросил, между прочим:
Случаем Иосиф не земляк наш? - По всему выходит земляк - ответил Тит.- А он не родственник Иосифа Флавия, имперского купца первой гильдии.?
- Это мы сейчас выясним. Тит подозвал молодого человека, что-то записывающего на ходу и подвёл его к генералу. Веспасиан восседал на лошади как статуя. Массивный, широколицый , с большим ртом и узкими губами, он представлял собой образ римского владыки, для которого мир не более, чем маленькая провинция. Широкий лоб его переходил в сплошную лысину, глубоко посаженные глаза были колючими, смотрели пронзительно. Большой римский нос украшал волевое лицо.
Да, это был уже не тот отставной генерал, которого можно было наблюдать в вестибюлях императорского дворца.
Он окинул купчишку беглым взглядом. Что-то в нём видимо ему понравилось. Спросил только: не боишься! Тот отрицательно мотнул головой. - Ну, не подведи отца, кажется я его знаю.- С этими словами он отъехал в сторону и скоро поскакал вперёд, сопровождаемый кавалькадой всадников.
- Ты действительно собираешься описать этот поход? - спросил Тит. - Я давно веду записи. Меня научил этому отец. Сначало я ленился, но потом вошёл во вкус и сейчас уже не могу не записывать . Своеобразная болезнь.
Лучше такая, чем сифилис , - засмеялся Тит. Они присоединились к конному эскадрону, который состоял из отборных кавалеристов, многие из которых мало уступали фельдмаршалу в возрасте. Но все они держались молодцевато, были на вид очень сильны и можно было не сомневаться, что меч из разрубал тела противников не раз и не два.
Это была сотня охраны из преторианской гвардии. В гвардию были записаны Тит и Флавий младший.
Их ждали стены Иерусалима. Город этот, некогда принадлежал ханаанеям. Ханаанеи - родственники евреев. Но пути их разошлись давно, когда евреи презрев своих братьев отправились на поиски иной жизни. Они были младшими в списке родственных колен.
Фаризеи, иессеи, аморреи, иевусеи - все жили как предки им завещали. Имели бога которому поклонялись. Чтили общего предка Ноя и его сыновей. Беда в том, что некоторые из этих многочисленных народностей, считали себя потомками Сима, другие Иафетта, третьи , как например, ханаанеи, соглашались с тем, что судьба выбрала им в праотца Хама.
" Что имеешь не хранишь."
И те и другие, и третьи не очень ценили свои родословные. Жизнь - штука интересная. До того ли, чтобы вести учёт колен? Что помнилось ... Что забывалось. ...
Не такими были евреи. Они гордились, что происходят от Иафетта, но на каком-то этапе Иафетт отошёл в сторону и стало считаться , что они дети Бога. Единого неделимого существа, котрый избрал их и потому ему только решать их собственную судьбу. Братские народы не перечили. Еврейское племя растворилось на западе , в пустынных областях.
Долгое время евреи пытались выжить , выживали, но численность их неуклонно снижалась.
Ко времени египетского плена лишь шестьдесят шесть вошли в Египет.
Почти четыреста лет длилась драма евреев в Египте. От праздной жизни до каторжных работ прошёл этот народ, не переча своему Богу. Моисей вывел остатки племени на свободу, но какой ценой. Умножившись за время рабства евреи вновь потеряли большую часть населения. И всё же их вышло шестьсот шестьдесят шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть человек.
Время рабства не прошло бесследно. Евреи при Иосифе достигли могущества. Бог не забыл своих детей и многие промыслы, науки и искусства оказались под их покровительством. Потому и трудно было фараону расстаться с такой ценностью ,как евреи. Но правильно организованный протест и упорство Моисея помогли народу выстоять; с потерями ,но уйти.
Хорошо организованные, хорошо вооружённые евреи , почти не встречали сопротивления. Однако беспокоясь за тылы , вынужденны были вырезать аборигенов поголовно. Так продвигались они в обратном направлении, по пути, по которому без малого пятьсот лет назад уходили на запад.
Покончил с собой Моисей. Окончились дни Иисуса Навина, а земля ханаанеянская лишь вырисовывалась вдали .
Наконец вот они, пределы отцов! Бывшие братья частично уничтожены, частично рассеялись, остались лишь эти упорные ханаанеяне, которые выслали послов и говорили: зачем брат на брата поднимает руку? Разве мало просторов вокруг, возьмите слева, справа, земли много, на всех хватит.
Но выступил Иуда, сказал,: что завещано Богом да сбудется - И брат его Симеон и семь его племянников тоже Симеоны, встали рядом с ним, со всем своим воинством, жрецами и женщинами, всеми кто мог носить и владеть оружием.
Ханаанеяне же и фаризеи не успели выстроить оборону. Сотни лет, тысячу жили они по правилам, а теперь правила эти не действовали, ибо евреи проповедовали на войне одно правило: быстрота и натиск.
Как горные орлы свалились они на головы ханаанеян. Произошла битва. И в этой битве боги ханаанеян и фаризеев проиграли еврейскому Богу. Ещё несколько лет войска Иуды выкуривали ханаанеян, которые укрывались на горах на юге и за горами. Война эта была жестокой и кровопролитной. Защищая свою жизнь , знали ханаанеяне, что евреи вырезают мужское и женское население поголовно; что девственниц оставляют? - то не на развод а на позор, на утеху воинам и жречеству.
Большая кровь была пролита с обеих сторон. Только помощь кочевых племён ливийских Израилю переломила исход войны. Ливийцы купленные за египетское золото обрушились на ханаанеян с юга . Исход многолетней войны был предрешён.
Остатки народа местного бежали окольными путями на север, переправившись ,через внутреннее море, уходили всё дальше и дальше от родной земли, давая начало новым племенам и народам.
От ханаанеян произошли славяне и германцы, британцы и шведы и другие народы, ныне существующие или уже исчезнувшие во времени.
156.
Легионы шли по области названной в честь Иуды-воителя. Иосиф Флавий - младший , во все глаза смотрел на землю, которая тысячи лет принадлежала его народу, ханаанеянам. Наконец возмездие должно свершиться. Римские легионеры топчут Иудею. Без них, без Веспасиана и Нерона, без свободного народа Италики, эти земли никогда не освободить. Так прочно вцепились в них зубами и ногтями иудеи, которые и имя народа своего не хотят произносить вслух, а называются вымышленными : Израилем и Иудеей.
Большая часть народа ханаанейского растворилась в пределах северных, но остатки его ещё встречаются на земле своих предков, потому что когда вошёл Израиль в силу, то сделал их всех своими данниками. Встречались ханаанеи в Газере и в Китроне и в Наглоле и в Акке, Сидоне, Ахлаве, Хелве, Ахзиве и Рехове.
Вот и Иосиф Флавий-младший, корни свои видит из города Бефанафа. Так говорил ему его отец, а тот знал историю от деда своего.
Благодатна земля предков. Долго претерпевала она иго иноземное. Не хотят евреи оставлять Ханаан. Только силой можно их вытеснить. Идёт такая сила. Называется она Рим.
Рим - это не только непобедимая армия. Рим - не только могущественное государство. Рим - не только император, и не только народ.
Рим - это Свобода. Рим - это справедливость. Рим - это равенство национальностей.
Это плодотворный труд уже не рабов, а свободных граждан. Более половины численности легионов римских - это вольноотпущенники , и граждане иных областей империи. Ещё Август повелел отпускать рабов и назначил квоту. С тех пор каждый император считал за долг свой облегчить участь невольников.
Нерон пошёл дальше всех. При нём рабы заняли чуть ли не главенствующее место в обществе. На полях трудились другие рабы, не военнопленные, а продавшие сами себя в добровольное рабство. Их не называли уже рабами, а рабочими.
Вольноотпущенники презирали рабочих, потому что считалось быть рабом поневоле - одно, по согласию - совершенно другое.
Легионы проходили мимо Веспасиана и кричали "Ура"!. Он приподнимал руку, приветствуя их, жестом Помпея.
Старые солдаты помнили этот жест, который приносил Риму исключительно победы. И сердца их бились учащённо в ожидании сражений.
Гедеон был рядовым в отряде Бенафа Шторкина. Шторкин командир опытный. Ушёл в партизаны ,когда ему ещё не исполнилось шестнадцати. Сражался с сирийцами и с ливийцами, даже с армянами, что живут далеко на востоке.Поэтому ему поручили наиболее трудный и ответственный участок обороны :
Постоянно находиться в соприкосновении с противником, тревожить его, лишить покоя, деморализовать. Бенаф предлагал командованию укрепить линию береговой обороны. Не допустить высадки римского десанта. Но возоблодало другое мнение: уничтожить врага на своей земле. Растянуть коммуникации, оторвать тылы, нарушить связь. Заставить римлян раздробить легионы , ибо в мелких стычках большая масса войск лишь помеха.
С тремя тысячами своих солдат Шторкин появлялся внезапно , как из-под земли ,и наносил болезненные удары. Помятуя, что против множественной волны многочисленных когорт ему не устоять, как в первый раз, Бенаф разделил свой отряд на четыре колонны почти по полторы тысячи человек в каждой.
На окрестных высотах сидели дозорные под видом пастухов и в случае появления передовых отрядов или разведки сообщали командиру специальным дымовым кодом : количество врага, род вооружений; чей штандарт развевается во главе войск?
Последнее, имело огромное значение. Бенаф как опытный военный прекрасно понимал, что каждое подразделение - лицо своего командира. Командиры разные. Были среди них и отважные генералы и полковники, но были и детки власть имущих или чьи-то протеже. Такие фанфоронились на словах. В деле застать их было труднее. Им и командование не доверяло.
Веспасиан, вынужденный считаться с прихотями двора, не посылал на серьёзные мероприятия эту шваль. В бой шли старики. Старая гвардия и новое поколение храбрецов, значительная часть которых лишь за боевые заслуги или выслугу лет, получили римское гражданство.
Бенаф Шторкин выискивал стыки подразделений. Особой удачей он считал, когда удар наносился в стык. Даже если соседняя когорта состояла из стойких солдат, деморализация первой влекла за собой общее отступление. Бить бегущих дело забавное. Нужно обладать лишь хорошим дыханием. Взмах меча утомлял мышцы, а лёгким не хватало воздуха.
Это как рубка дров : Пот течёт ручьём, в работе не только руки, но и всё тело. Нужно стараться бить в шею. Попадать в узкую полоску , где нет брони. Рассекая артерию , можно быть уверенным, что раненый не поднимется и не нападёт на тебя сзади. Остальные части тела у римлян защищены хорошо. Многие в поножниках. Кольчужные браслеты звеня отражали удары.
Гедеон о всей этой премудрости лишь догадывался. Он не кадровый солдат. Он гражданин своей страны. У него есть клочок земли, которую он возделывает. Жена которую он любит и двое детишек, которых он обожает. Он исправно платил налоги. Выполнял все требования оккупационных властей и чиновников - евреев, которые душили единоверцев похлеще римлян и греков. Но сколько не плати оказывалось мало. Работа перестала давать доход, а значит нужно готовиться к худшему. Что может быть хуже голодной смерти?
На биржах огромные очереди безработных. Они не двигаются. Потому что работы нет. Фермеры, произведя мясо, молоко и хлеб, не могут продать свой товар. Ибо внутренний рынок обнищал, у людей нет наличных, а продать в Грецию, Италию или дальше на север, не позволяют римские чиновники, которые блюдут свои интересы и интересы метрополии. Сотни людей снимались с места в поисках хотя бы временного заработка. В городах скапливалась беднота.
Назревала смута. И в таких условиях не оставалось ничего другого как выступить с экономическими требованиями. Что тут началось? По деревням ездили римские эмиссары и запугивали. Дескать везде плохо, но у вас терпимо.
Зачитывался указ Нерона о том, что скоро через земли Израиля проляжет путь в Индию и полноводной рекой потекут товары и ценности в империю. Часть их естественно осядет в карманах честных израильских налогоплательщиков.
... Хочешь верь, хочешь не верь... Знающие люди объяснили, что всё это пустая пропаганда. На самом деле военная машина сожрёт всё , что ей дадут, поглотит то, что от неё утаят и покатившись обратно вытопчет то, что ещё не созрело, не убрано, не произведено.
" Великие" замыслы зреют быстро . Великие члены порождают карликов. Великие дела вырастают из малого.
157.
Гедеон не глупее и не умнее других евреев. Он принял последнюю точку зрения. Нужно попросту защищать свой дом и указать на дверь тем, кто не понимает законов гостеприимства. В отношении Рима не было другого пути кроме как вооружённого отпора.
Записался добровольцем и после тщательного отбора попал в лучшую воинскую часть генерала Бенафа Шторкина. Сейчас он в составе небольшого отряда в триста человек пробирался берегом узенького ручья, берега которого сплошь заросли бурьяном и мелколистным кустарником, к небольшой пальмовой рощице, что виднелась невдалеке. Предположительно там остановилась какая-то центурия, возможно полк. Нужно было выяснить , что за подразделение, угадать планы противника или нанести удар, но ещё лучше уйти незамеченными. Задача была не сложная, но и не такая простая.
Местность скрывала людей до поры. На подходе к рощице, речушка, даже ручеёк , круто сворачивал в сторону и перед отрядом пластунов оказалось открытое место. Одним броском его не преодолеть. Бежать в атаку - нарваться на шквальный огонь пращников и лучников.
Оставалось одно, лежать в засаде, положиться на случай, возможно кто-то пойдёт за водой, взять языка и тогда уже принимать окончательное решение.
Командир сводного отряда, уже пожилого вазраста ,бородатый человек по имени Натан Шейман , советовался с воинами. Предложение Гедеона взять языка, пришлось ему по душе. - Только сколько лежать придётся, неизвестно - сказал он. Шторкин требует оперативности. В нашем деле промедление - смерть. Но делать нечего.
Засели. Часа два прошло в тишине. Лишь в лесочке просматривалось оживление. Сновали туда сюда легионеры,скакали верховые. Вдалеке клубами поднялась пыль. Шла большая колонна. Двигалась она много левее засевших в засаде разведчиков и опасности им не представляла.
Едва пыль осела, как поднялась ещё большими вихрами. Крепчал ветерок и столбы пыли дорожной сносило в сторону пластунов. Видимость ухудшилась. Гедеон подобрался к Шейману, и предложил: в случае если пыль покроет всё расстояние до оазиса, будет время перебежать ближе к пальмам, под тенью которых укрылась центурия. Нападение стремительное и внезапное как пить даст, обеспечит им победу. Шейман пристально вглядываясь в горизонт согласно кивал головой.
Потом, посмотрев пристально на Гедеона, вдруг спросил : что ещё видишь? Вижу всадников, по одному по два, скачут то в лес, то обратно.- И что думаешь ? --Думаю какие-нибудь порученцы. - Во! - поднял большой палец правой руки Натан. У тебя парень варит котелок. В этом леске, окуда мы желаем взять языка, штаб. Какого уровня не знаю, но по количеству вестовых, штаб более чем легиона.
Я подсчитал, за час туда и обратно обернулось двадцать верховых. Это не шутка. Моё тебе поручение, пробирайся назад к Бенафу Шторкину. Доложи: крупная птичка засела в лесочке. Он расстелил рисованную от руки карту:
Мы находимся здесь. Там штаб. Этим ручьём большой отряд не проберётся. Максисум одна тысяча воинов. Нужно ударить всеми силами. Враг может уйти каждую минуту. Беги бегом. Понял?
Гедеон прижал руку к сердцу, командир махнул ему рукой.
Как мог быстро поспешал Гедеон. Почти не полз. Бежал пригнувшись, приседал когда слышал подозрительный шум, но скоро в висках застучало и собственное сердце так барабанило в груди, что никаких посторонних шумов он уже не слышал.
В этом районе местность сильно пересечённая. Холмистая и овражистая. Скрываться удобно, но преодолевать препятствия - мучение. Скоро он выдохся. Теперь Гедеон понимал, почему так придиристо выбирал себе воинов Бенаф. Многие молодые люди хотели попасть именно к нему, но честь эта доставалась избранным.
Взобравшись на очередной холм Гедеон остановился отдышаться. Кругом было тихо. Так тихо, что подозревать ,что где-то совсем рядом прячется полк Бенафа, мог только сумасшедший. Так и есть. Не успел Гедеон подобраться к следующей высотке, как у него за спиной выросли люди. Он назвал пароль.
Его провели к Шторкину. Шторкин сидел на верблюжьем одеяле подогнув под себя ноги. Вокруг стояли командиры. Гедеон стал докладывать, но горло заложило, от усталости сел голос. Ему подали воды. Стал говорить. Рассказал, что отряд залёг в тысяче шагов от пальмовой рощицы и показал её на карте. В роще, по мнению Натана Шеймана, расположился штаб крупного соединения. Сил собственных недостаточно. . Шейман просит подмоги.
Бенаф задумался. Потом подозвал одного из командиров. Показал ему какие-то знаки на карте и сказал: сюда выдвигается легион "Орла". Здесь походные порядки легиона "Призраков". К ним подтягиваются шестой и четырнадцатый легионы. Здесь они не ожидают нападения, силы неравные. Если в роще штаб, то прикрытие значительное. Прямой удар ничего не даст. Принимаю такое решение.
Пусть этот солдат, кстати как тебя зовут? - Гедеон - Пусть Гедеон возьмёт пятьсот человек и проведёт их прежним путём в помощь Шейману. Ты возьмёшь полуторку тысяч и ударишь во фланг "Призракам". Посмотрим так ли они красиво дерутся как пишутся. Здесь выкинем цепь дозорных. Круговое вращение полотнищем означает одно: атаку. Атака начинается одновременно и прекращается со снятием полотнища с копья. Каждого дозорного на холме охраняют двадцать верховых воинов.
- Гедеон! - Тот подбежал . -Вот начальник пятисот. Он в полном твоём распоряжении. За людей и операцию отвечаешь головой. Вопросы есть? -
Вопросов небыло. Люди бежали вслед, бережно придерживая оружие и не глядя по сторонам. Мягкая почва затрудняла бег. Некоторые отставали, оставаясь дозорными на высотках, в пределах видимости. Наконец овраги закончились и пошёл кустарник. Вот и ручей. Тут пришлось рассредоточиться и ползти как можно тише. Трудное дело. Металлическое оружие никак не хотело оставаться беззвучным. Гедеон приказал завернуть мечи в нательное бельё. Стало потише. Только шумное дыхание многих сотен людей напоминало собой прибрежный шум прибоя.
Поспели как раз во время. За час до их появления группа римлян навьючив мулов бурдюками направилась за водой. Тут их и взяли тихо. Всего семь человек и столько же лошаков. Допрашивал Шейман. Пригрозили смертью. Шестеро стали говорить, седьмой заартачился, пытался закричать. Его задушили. Потом зарезали и остальных. Выходило , что сам Веспасиан здесь. Такого подарка никто не мог ожидать. Опытный полководец сам идёт в расставленные сети. Надо же!
158.
Семеро облачились в римскую одежду и доспехи. На спину каждой из лошадей лёг воин, прикрыв голову и ноги. Оружие подмяв под себя. Их прикрыли порожними бурдюками и они стали выглядеть совсем как вьюки. С собой брали только римские короткие мечи и маккавеевские длинные ножи.
Таким образом четырнадцать человек добровольно согласились стать смертниками. Весь расчёт был на внезапность.
Медленно, даже слишком медленно, чтобы не вызвать подозрений маленький караван приближался к пальмовой роще. Когда оставалось может тридцать шагов или менее, вышли человек десять римлян навстречу. В руках у них тоже были бурдюки. Видимо, какое-то отделение выслало своих водоносов.
Но караван еврейских лазутчиков не остановился. Он стал лишь чуть отворачивать в сторону, чтобы хитрость не оказалась преждевременно разгаданной. Водоносы зашумели, но не стали преследовать караванщиков, а крича и ругаясь вернулись в лагерь.
- Хотели самоуправно опорожнить наши бурдюки - пронёсся шёпот. Маленькая неувязка сослужила свою службу. Бойцы отряда подошли к римлянам с иной стороны, и когда они бросились внезапно на застигнутых врасплох легионеров, те от неожиданности растерялись. Тот час убили более тридцати человек.
Но шум боя привлёк внимание главных сил и не поверг в уныние остальных. Наоборот сплотив ряды , римские воины стали окружать нападающих. Подоспела подмога ведомая Гедеоном. Израильтяне, всего восемьсот человек, азартно врубились в толпы легионеров, проводя опустошения в их рядах.
Это был уже не шуточный отряд , моментально потеснивший преторианцев. В лагере гудели трубы, но и без них всё сражение было как на ладони. Подкрепления прибывали со всех сторон. Сколро римляне численно превосходили израильтян. Смыкая ряды слева и справа уже стояли когорты преторианской гвардии. Делая шаг вперёд римляне ударяли мечами о щиты и от гулкого звука закладывало в ушах.
Гедеон увидел Веспасиана. Широколицый, полный достоинства полководец, сидел на коне. Его окружали всадники. Он смеясь что-то говорил молодому воину в богатых доспехах, лицом очень похожему на генерала. Тот заливисто рассмеялся, пришпорил коня и поскакал прямо на Гедеона.
Тит - успел подумать Гедеон. За Титом тысяча конной охраны. Мелькнула мысль: - Боже помоги Израилю! Для слов нехватило времени. Всадники вломились в ряды наступающих евреев и сразу пробили несколько брешей. В разрывы строя стали вливаться пешие легионеры. Бой принял неуправляемый характер.
Отряд Шеймана был раздроблен на несколько мелких групп. Теперь нужно было думать только о достойном сопротивлении. Гедеон возглавил сотню бойцов, которые прибились к его группе и теперь стоя плечом к плечу бились насмерть.
В такой суматохе нельзя было оглядеть место боя для принятия решения. К тому же лучники Веспасиана умудрились забраться на пальмы и теперь методично обстреливали израильтян , нанося внушительный урон. Гедеон развернул людей спина к спине и кричал, что бы не дай бог, не побежали.
Шаг за шагом они должны были отступать из-под деревьев, из под губительного огня, чтобы не оказаться выбитыми поголовно. Маленькими круглыми щитами они защищали свои головы и лица. Стрелы скользили по металлу , ударяли на излёте. Было больно но не смертельно.
Трубы в римском лагере заиграли отбой. Гедеон не поверил своим ушам. Сейчас когда они могут быть все прижаты к ручью... их уничтожить, пустяковое дело. Но трубы играли отбой и натиск римлян стал ослабевать. Вот они остановились вовсе, нетерпеливо оглядываясь словно ища виновного, который забрал их добычу в момент их полного торжества.
Несколько южнее нанёс свой удар генерал Бенаф Шторкин.
Легион "Призраков", набранный из отребья, побежал сразу. Он смёл несколько когорт прикрытия, смял боевые порядки "Орлов" и не останови его , жёстко, стойкие старые полки римской гвардии; бежал бы до самого побережья. Веспасиан прискакал к месту сражения, когда на равнине страсти кипели как в котле. Гвардия не двигалась назад, но и наступать не могла , потому что перед боевыми порядками метались тысячи легионеров, бросивших оружие и взывавших то к израильтянам, то к римлянам, не убивать их.
Иудеи прикрываясь живым щитом подходили вплотную, доставая длинными копьями тела солдат. Веспасиан взмахнул жезлом. Этот жест означал только одно - атаку. Легион двинулся.
Когда легион римский наступал, создавалась такая ситуация, что каждый солдат в отдельности мог и не поднимать оружия. Шла стена железа. Она давила и прогибала любой сопротивляющийся материал. Тем более, когда таким материалом оказывались человеческие тела.
Бежавшие "призраки" уничтожались наравне с врагом, потому что избирательно драться в ближнем бою невозможно. Солдаты наносили разящие удары по любой цели, лишь бы не разомкнуть свой строй. Размыкать строй нельзя, тогда бой моментально превращался в драку. Перед десятитысячным легионом гвардии находились двадцать тысяч "Призраков", совершенно выживших из ума от страха.
Легион "Орлов" приводился в порядок в отдалении и Веспасиан уже видел его командиров, которые оценив ситуацию выводили двадцать тысяч своих бойцов во фланг и тыл израильтян.
Сколько таких "Призраков" Нерон завербовал в армию? Сотни тысяч. И с этим сбродом он собрался покорять Индию? Без Веспасиана ему не удастся даже усмирить Израиль.
Солнце садилось. Но было светло. Последние очаги сопротивления уничтожались. Долина была покрыта множеством трупов, причём как не странно убитых было больше в римском облачении. Почти все "Призраки" оказались поверженными. Подъехавший Тит спросил: добивать ли раненых?
- Обязательно, - ответил Веспасиан и угадывая новый вопрос сына добавил: -всех раненых добивать до смерти.
Гедеон с трудом собрал полторы сотни людей. Это всё что осталось от восьми сотен. На поле и под деревьями кричали раненые. Их было так много, что всем помочь не было никакой возможности. Кроме того появились отряды добивальщиков. Добивальщиками называли резервистов, которых приучая к крови, на первых порах,заставляли закалывать взывающих о помощи.
Гедеон предложил: ударим сейчас , побьём всех. - На что опытный , оствшийся в живых командир, возразил: что это даст? Погубим последних людей, из-за этих жалких волонтёров. Нужно уходить. -
Его поддержали другие и прихватив нескольких раненых, способных двигаться самостоятельно , маленькая группа растворилась в кустах.
159.
Иосиф Флавий , во время нападения , был рядом с Титом Веспасианом.
Но события разлучили их. Тит ускакал ,а Иосифу приказал неотлучно быть при обозе. Иосиф не очень стремился в гущу битвы, но хоть одним глазком взглянуть хотелось. Он сел на своего мула и поехал навстречу лязгу металла и человеческим крикам.
Увидел долину полную мертвецов. Многие тела ещё дёргались. Лежащие приподнимали руки прося милости, но блуждавшие меж тел воины копьями прокалывали им сердца. Зрелище оказалось омерзительным. Совсем не походило на то, что он видел в своей жизни. Приходилось ему быть свидетелем и нападения разбойников ,и казни преступников, но всюду милосердие одерживало верх над яростью и жестокосердечием.
Он дёрнул за поводья и мул побежал назад. Мимо шла центурия. Её командир совсем молодой человек, в кирасе и белых доспехах подмигнул ему и предложил поменяться лошадьми. Под молодым человеком гарцевал кахетинец. Чудесный конь, очень редкой в этих местах породы - кавказской. Иосиф отрицательно помахал головой. Он и уседеть не сможет на таком прекрасном аргамаке. Не по Сеньке шапка.
Легионеры засмеялись и центурия ускорила шаг. Но она совершенно сбила Иосифа с пути. Пытаясь объехать колонну он спустился с дороги ниже к кустам и ручью, вода которого проблескивала сквозь кустарник. Слез с мула и встал на колени пытаясь губами дотянуться до быстрой воды. Внезапно голова его оказалась прижатой, крепко накрепко под водой, так что и вздохнуть уже не мог. Дёрнулся раз, другой и стал захлёбываться. Теряющего сознание его подхватили несколько рук и накинули на голову бурдюк. Потом потащили волоком. Кричать не мог, потому что на ломанном латинском, с еврейским акцентом ,кто-то сказал: будешь молчать - будешь жить.
Флавий хотел жить. Первой мыслью его было: не потерять свиток, спрятанный под одеждой, в который он записывал всё интересное с начала похода. И другая мысль: неужели не осуществятся его мечты, создать летопись эпохи в которой творились великие прогрешения и Богом порицаемые деяния; в которой жили великие люди , одарённые Богом в плохом и хорошем, люди умные, но не понимающие друг друга настолько, что даже разные языки не являющиеся препятствием, были иной раз ближе, чем единоплеменники отстаивающие разные взгляды.
Флавий не считал себя евреем, но ханааней кровный брат еврея. Несмотря на то, что глаза у него голубые и волосом он рус. Русые или русские называли иногда ханаанеев. Цвет волос и глаз предательски выдавал их национальную принадлежность. Стопроцентные евреи считали ханаанеев своими данниками и относились к ним свысока. Давно уже они не казнили за это смертью. Да и Давид, царь еврейский прославил Израиль, имея на лицо внешность ханаанейскую. Не смерти от руки единоверцев ждал Флавий, а понимания.
Его притащили волоком. Раз не убили сразу, можно было надеяться ,что не убьют и теперь. С головы сняли бурдюк. Обыскали , извлекли записи, а когда он стал объяснять им ,запинаясь и спеша, заткнули ему рот тряпкой и связали руки.
В записях Гедеон ничего не понял и поэтому посчитал их очень важными. Поймали несколько коней потерявших всадников и спешно поскакали к Иерусалиму. Им встретилось не более двух десятков человек из уничтоженного полка Бенафа Шторкина. Сам Шторкин погиб не покинув поля боя.Только с его смертью евреи начали отступать. Так и полегли все, почти.
Оказалось Иерусалим совсем рядом. Всего пол дня пути. Проезжали через долину наполненную смрадом. Флавий удивился такому неприятному устойчивому запаху. Он всё поводил носом, подозревая, что это воины пускают газы из-за перенапряжения , во время битвы. Но поднялся ветерок, а газы не развеялись. Наоборот их запах усилился. Человек , ведший коня на котором связанным сидел Иосиф, поняв его недоумение сказал: Гинном
Царство Молоха. Флавий закрыл глаза и повторил несколько раз про себя это новое для него еврейское слово: - гино, гино, гано, гано. - Так ему было проще запоминать. Потом повторил ещё раз: - гавно, гавно.
- Впоследствии он и записал это слово именно в последней транскрипции.
Город окружал по настоящему широкий и глубокий ров. К воротам обитым красновато жёлтой медью вёл мост подъёмный. Хороший добротный мост. Но не на цепях как обычно, а даумкрафт - то есть существовал механизм с помощью которого он поднимался и опускался. Это было новшество. Даже Рим не имел таких устройств.
Цепкий взгляд писателя запоминал всё что он видел. Ему не завязывали глаза, хотя повсюду шли земляные и каменные работы. Стены укреплялись. Возводились фортификации. На стены поднимались градокидальные машины, способные одним залпом уничтожить целую центурию. В огромные котлы заправлялся битум и готовились костры для его разогрева.
На открытой местности перед городом закапывались специальные бороны против вражеской конницы. Копались ямы - ловушки для пехоты, возводились частоколы, которые хитроумными приспособлениями, приводились в движение и мешали продвижению легионов. Легион страшен своей монолитностью. Израильские инженеры видимо преследовали цель разрушить эту монолитность.
Наконец за стенами стояли огромные камнемётные машины. Как минимум в два, а то и три раза превышающие по размерам те, что приняты на вооружении в римской армии. Хотя, как догадался Иосиф, и в Риме могли создать подобные, но вот перевозка их и установка диктовали и их объём. Другое дело крепостные стены. В стационарных условиях размер мог не лимитироваться. Рядом с ними были наворочены дикие камни. С тудом верилось, что подобные глыбы могли быть подняты на огромную высоту.
Глядя на этот город - крепость ,становилось страшно за судьбу римского войска. По всему выходило, Иерусалим , крепость неприступная. Иосифа ссадили с коня и отвели в комнату, встроенную в стене. Она видимо и служила для временного содержания пленнков. В стенах были кольца для цепей, но самих цепей Иосиф не заметил. И облегчённо вздохнул. В Риме непременно бы приковали. Дверь за ним заперли на скрежещущий засов и , наступила тишина. Через мгновение он услышал как где-то в нише каменной кладки грызутся между собой пауки, а под ногами, под толщей земли пищат мыши.
160.
Лукан теперь работал учётчиком. Это не в карьере глину перелопачивать. Не камни ворочать. Раньше он и не предполагал как мало нужно человеку для ощущения полного счастья. Где-то далеко в нереальной жизни осталась жена, друзья, воспоминания детства и юности. В первые годы ему казалось совершенно невозможным пережить свершившуюся личную трагедию.
Он ждал что вот -вот сознание его помутится , и ему станет всё равно: кто он? Откуда? Что за люди его окружают? Но время шло. Он привыкал. Он узнал других людей. Которые были ничем не хуже предыдущих, разве что бесшабашности да брызжущего веселья в душе и на лице не сыскать. Немало было таких, что под пытками не выдадут друга. Ещё больше других, которые продадут и матерь родную, было б за что.
Бывший раб становился другом, а товарищ по лицею оказывался шептуном, доносчиком, провокатором. Такова жизнь. Он больше не писал политических памфлетов, пьес на злободневную тему. Он перестал интересоваться как республиканцами так и демократами , для него все они теперь были смешными марионетками из другой жизни. Он перестал понимать , как можно отдавать жизнь за призрачную идею Свободы. Когда таковой не существует в природе. -
" Своя бода " - говаривали на рынках Рима, пришлые люди с севера. Лукан забыл из какой они земли, помнил только, что называли они евреев , злыми братьями. Когда дрались между собой, надо сказать забияшные люди, всё кричали друг на друга:
" Одежду не бодуй! Всё лицо разбодовал! Будет тебе бода! " - пугали обидчика.
Бода - драка, битьё. Своя драка, своё битьё, своя рвань - это и есть свобода настоящая.
В империи тиранов, свободы предостаточно. Войны не кончаются. Так и идут чередой. Свобода одних спорит со свободой других и спор тот умывает людей кровью. Но люди жадные до чужой крови, охотно её проливают и свою спускают до последней капли. Вот и выходит, что правы северные люди, в иных землях называют их ещё красными людьми, символы красные очень уж любят, что свобода это лишь право сильных устанавливать правила военной игры.
А было время, какие речи произносили вроде бы умные люди. Какие слова говорил он, Лукан. Заслушавшись можно было поверить, что нет ничего чище и дороже на свете, чем пресловутая свобода. Ради неё убили Августа. Убили, убивали и убивают сотни тысяч людей, только за то, что их личная свобода проиграла в споре со свободой убийц.
В этот спор влез и Лукан. А нужна ли людям свобода? Живёт же он, работает, думает, ест и спит. Его тело стало физически выносливым, натренированным. Он совершенно равнодушен к пище, рад тому что подают, о каких разносолах может идти речь. За все пять лет он ни разу не поймал себя на мысли, что ему хочется чего-то вкусненького.
Желудок наполнен и оттого удовлетворение полное. Скорбит душа. Но душа не тело. Она не поглощает и не изрыгает. Она живёт духом единыжды отпущенным ей.
Конечно и душе необходим как воздух аромат свободной мысли. Свобода мысли не входит в конфликт с окружающей природой, хотя изложенная на бумаге становится оружием более опасным нежели камень или палка. Недаром боятся свободной мысли люди находящиеся не в ладах с собственноой совестью. Насильник не имеет совести. Всякий нсильник бессовестен уже тем, что попирает собственную душу.
Душа божественного пороисхождения и потому не связана с преступными намерениями ума. Ибо ум, хоть и является частью Вселенского разума, питается соками плодоносящей земли. А плоды земли произрастают лишь на почвах удобрённых прахом живых тел. Живые умирают и питают прахом землю, которая родит и кормит живых, чтобы они умерли. Ум человека, его сознание вскормлены таким образом мертвичиной, не осознавая того человек живёт пока убивает. А убивает потому что желает жить. Всё взаимосвязано и переплетено между собой настолько прочно, что по сути является единым целым.
Убийца не аномалия. Люди преследуют убийц не потому, что те опасны. Человек всегда опасен. Такова его природа. Люди преследуют убийц одиночек лишь потому, что они создают диссонанс в общем потоке жизни .
Человечество живёт по программе заповеданной свыше и всё выходящее за рамки такой программы и есть индивидуальная свобода, с которой боролась всегда и борется земная власть. Таким образом свобода есть идея - фикс одиночек, которые даже получив её, используют с единственной целью, организовать большую или малую феерию убийств.
Что выигрывает человек? Да ничего. Он и жертва и насильник в одном лице. Его совесть - часть духовной жизни Бога, но только часть, потому что Бог нечто, а человек что-то, что не может существовать не уничтожая и не поедая себе подобных, пусть это даже и низшие существа. Тем более, что не Богом установлено иерархическое значение человека, а самими людьми, которые не мыслят по другому. Не дано.
Поняв суть Свободы, Лукан перестал интересоваться и всей темой. Раз нет свободы, то и освобождение от каторги условно. Это свобода от условностей свободы,остающейся всегда, во всех случаях без исключения ,общей всечеловеческой несвободой, в любой сфере человеческой деятельности.
А раз так, то и не о чем переживать. Остаток жизни он проведёт с пользой, его труд вольётся в полноводное течение человеческого труда. Нерон построит Столицу. В столице живёт его жена, Валерия. Родился видимо уже сын.
Лукан ждёт не дождётся возвращения начальника лагеря, Афмонийца. Будет ли ему весточка?
Кирпичный завод дымил всеми своими трубами. Их было шесть. По две на каждую печь. Печи проработав пару лет приходили в негодность и их возводили заново.
Давно уже на острове не водились черепахи. Болота были засыпаны кирпичной крошкой и пережогом. Котлован бывшего кратера напоминал собой египетскую пирамиду, только перевёрнутую вершиной вниз, в землю. Чтобы спуститься на дно котлована нужно было идти по круговой дороге; время уходило безвозвратно. За смену подвозчики глины могли лишь два раза сходить туда и обратно. Работали лебёдки. Но они были малопроизводительны. Основная нагрузка по прежнему лежала на плечах заключённых.
161.
Человеческие плечи - рычаги проворачивающие колёса истории. Балансир между добром и злом. Ступень между землёй и небом. Опора воли Божией ; ибо нет у Бога другой опоры на земле кроме человека. Хорош человек или плох - другого нет. Сгибает Сатана, клонит к земле спину человеческую, расчитывая угодить Богу, а человек выпрямляется... Вот уже согнут, ан глядишь выпрямился вновь. Не на спине человека сидеть Богу. Нет у Бога такой надобности. Да и способ передвижения не для Силы которая управляет светом и тьмой, звёздами и ветрами межзвёздными.
Что видит Бог, что знает Бог - ему одному известно. Даже Сатана не знает планов и намерений Всесильного. Но Сатана дотошен. Сатана любопытен. Сатана язвив. Сатана торопит человека, а после подставляет ножку или толкает под руку. Так из добрых намерений складывется практический ад. Из мыслей о полезности света - вырастают тёмные кущи безнравственности. Из борьбы мнений - лагеря для инакомыслящих. Сатана видит каков человек и делает то, что человек делал бы и без него по отношению к слабейшим.
Сатана - это лицо человека без маски добропорядочности и лицемерия. У каждого человека - своя маска. Для каждого человека - своя судьба.
" Судьба играет нашим шансом...
Нет человека без судьбы.
Есть отношение борьбы,
К тому что Бог нам дал авансом."
Эти строки легли эпиграфом к историческому роману который Лукан писал в своей памяти невидимыми знаками. Теперь он проще относился к жизни. Тоска по Валерии сменилась философским стоическим долготерпением. Он приготовился к пожизненному заключению, как человек готовится к прыжку с высоты. Сконцентрировал всю свою волю и теперь верил, что ни болезни, ни травмы, ни несчастные случаи не слом ят его, не выбьют с колеи, не заставят сойти с ума или броситься головой в печь, как делают некоторые " свежие" каторжники последних этапов.
Лукан верил в Иисуса Христа всей тайной своей души. Душа есть действительное и единственное таинство , которым человек обладая в полной мере не может практически воспользоваться. Он пользует всё, что движется, дышит и произрастает; что лежит как бы не существуя и в тоже время существуя в не его интересов, он пользует даже Имя Имени Бога и пользовал бы самоё Имя, если бы знал его.
Но душа его - часть Духа Божьего. Душа непостижима как сам Бог и оттого человек находится в постоянной раздвоенности, в постоянных поисках начала начал,ибо это единственное, что ещё он не извратил вкупе с Сатаной. Если бы человек убивая своих врагов, унаваживая свой огород прахом тел, мог пользовать ещё и души своих жертв, наверное он был бы счастлив.
Философское счастье - это одно. А всплеск зверинной радости - совершенно другое.
В пожилом возрасте , либо в застенках, анализируя свою жизнь начинаешь понимать, что счастье - это сумма маленьких радостей, вовсе незаметных, имеющих значение лишь в итоговой строке. Даже одна ступень построенная на дороге к храму значительнее побед Александра Македонского, которого вела за руку воля дьявола.
Оттого Сатана и любит тиранов, что они послушны и безропотны. Исполнительны. Если Бог уповает на лучшее из того, что заложено в природе человека и как каждый творец уверен в безошибочности своего творения, в исключительности; то Сатана наоборот выискивает огрехи, недоработки, потому что именно из этих мелочей состоит человеческая жизнь.
Сатана убивает двух зайцев: опутывает душу человека паутиной мелочных забот, помогая решать проблемы путём своего вмешательства, чем покупает души и развращает сознание. Во -вторых сам поднимается в собственных глазах ибо становится чуть ли не вровень с Всемогущим, используя его творение в интересах даже не человека, тем более не Бога. Собственный его интерес и вовсе не приложим к земной жизни. Меркантильного интереса у Сатаны нет.
Он искушает потому как Искуситель он. Всякая власть от Бога. Истинно. Но далеко не всякая власть остаётся на позициях Бога.
Власть - вотчина злого Духа, Сатаны. Одиночки - праведники бывает противодействуют и не без пользы Искусителю. Польза - в личном примере. Но страда эта долгая, изнурительная, беспощадная. Они остаются в памяти людей, святые божьи дети, но пример их не обязателен. Потому что будучи не в силах сокрушить Иова, Сатана опустошил не только его конюшни и овчарни, но и дом.
Остался Иов один на один с Сатаной, а тот надсмехается над праведником,- гляди говорит, к чему привело твоё упорство. Был ты богат, уважаем, дом полная чаша, детские крики и женщины, которые любили тебя. Где всё? Искал ты Бога, но не нашёл. Бог высоко, а я перед тобой. Я - карающий меч Бога. На кого опущу, тот и враг Всесильному. Всякий кто пойдёт против меня уподобится нищему, которого сестра - проказа, а брат - скудоумие. "-
Так и власть - пытаясь сохранить себя продаётся дьяволу. Ибо власть всегда меж двух огней: народа, который требует зрелищ и жертв, пищи и войны , и Сатаны - который всё это предоставляет в достатке.
Властители любят жить как и большинство обычных людей в довольствии и уверенности в завтрашнем дне. А Сатана день завтрашний подготавливает, для Сатаны послушный человек, полезнее умного и справедливого. Стратегия Сатаны известна: низвести человека до уровня животного, коим он и является. В этом Сатана глубоко убеждён.
В противовес Богу он на деле пытается доказать кем является человек . Доказывает, ищет и находит исполнителей своей воли которых всегда в избыке. Животное начало человека необходимо дьяволу для того что бы власть, являющаяся в поголовном большинстве орудием его трудов, обходилась с богоподобными соответствующим его теории образом. А именно принуждением, дрессировкой, кнутом и пряником. Огромных успехов на этом поприще добился дьявол. Ещё большие победы ждут его впереди.
162.
Иоанн проповедует слово божье. Доказывает, что новая церковь, если будет создана усилиями Симона Канонита, оградит человека от поползновений Сатаны. Но Лукан уверен, что дьявол найдёт и к церкви подход, использует её изъяны с пользой для себя и огромным вредом для человечества. Лукан пришёл к выводу , что совершенство человека состоит не в поиске Свободы, как таковой, не в духоборстве под руководством Канонитов, а в уходе от мирской суеты. В отшельничестве, монашестве.
Тут он спорит и с учителями своими: Зеноном из Кития, Клеанфом, Сенекой Младшим, которые рассматривали не только собственно человека , как неотъемлимую часть природы, но и производные человеческого мышления, а именно искусства.
Индивидуальное самосовершенствование человека Лукан поддерживал и одобрял; более того, он считал, что именно в отрыве от общества, общественной жизни, можно достичь определённых высот в этом направлении. Общество - огромный груз отношений, не способных выживать без усреднённого понимания простейших аксиом: самоочевидных истин.
- Всякая усреднённость - есть саморегуляция простейших из сознающих свой истинное " Я ". Такая саморегуляция обеспечивает наилучшее выживание, но тормозит и основательно движение по восходящей. Зададимся вопросом: зачем человечеству восходящая, когда она вторична. Выживание - единственно правильный путь , именно на этом пути возможны какие-либо подвижки. Такая философская линия скорее опровергает , чем поддерживает идею общества на основе отношений. Отношения законсервированные сами в себе, в статическом обществе ,скоро становятся взаимоотношениями не только между индивидуальностями, но и группами людей, народами, союзами народов.
Всегда найдутся недобросовестные люди , "философы- интеллектуалы," подталкиваемые под локоть братцем дьяволом, которые создадут теории на мёртвом материале неподвижного общества, оправдывающие застойный характер эпох, их явную духовную недоразвитость ,влиянием из -вне, таинственным поползновением неких миров, которые и назовут - то по детски, может быть , " эмпиреями"- фантазиями или "классами," в которые эти фантазии сгруппированы по внешним признакам.
Общественные отношения очень трудно классифицировать, поэтому аферисты от науки свободно ориентируясь в излюбленном предмете искусства обмана, легко введут в заблуждение простейших из сознающих своё иститинное " Я ".
- Таким образом - делал вывод Лукан, - идти на поводу у большинства народа занятого проблемой выживания, / а ложность такой постановки вопроса очевидна, ибо неподвижность гарантирует возникновение проблемы, / - есть преступление перед Богом. Если Сатана - сын Бога, не значит, что он Бог. Этому учил христиан апостол Иоанн, который видел Иисуса Христа воотчую и слышал его никем не выхолощенные речи.
Христос учил делать жизнь по совести. Не смотреть на сию минутные авторитеты. Понимать, что всё земное бренно ,не в смысле неотвратимости судьбы для оправдания инертности личного бытия, а совершения дел великих, великих воплощений , ибо бытие личности ограниченно во времени , но бытие мира вечно и непреходяще как сам Бог.
Лучшие люди, чувствующие за собой динамику мира, эмпирей божественного огня, владеющие эмпириями - опытом из наблюдений и анализа состоящим, обязаны отрываться от общественного сию минутного, ради общественного завтрашнего. Здесь и поджидает гения Сатана.
Сатана ловит души на нетерпеливости человека, на вечном его желании иметь сегодня то, что он ещё не заработал . Давая людям возможность исполнения прихотей , Сатана губит общество в целом. Поэтому и нельзя идти за народом в его исканиях как, каким образом прожить легко?
Легко прожить можно только за чужой счёт. За чужой счёт можно прожить недолго, потому что быстро наступает ломка устоявшихся отношений, которая подразумевает передел ценностей, а значит смуту, то есть свободу в чистом виде.
Всякая революция будоража общество придаёт ему видимость динамики, которая однако не является динамикой божьей воли, а лишь наущением Сатаны. Общество быстро деградирует. Если это часть общества - пол беды. Жертва необходима для самоочищения . Если это человечество - беда! Потому что были в истории примеры, когда только Ной и оставался.
А от всей земли - гора Арарат. Очищение водой не дало результатов радикальных. Очищение огнём - тем более не даст. Гении исходящие из общества и общество объявляющее гениев изгоями, признаки больных обществ. Отшельничество не самоцель, а способ отрешиться от бытия, запачканного человеческими взаимоотношениями между собой и природой; людьми и Богом; сознанием ума индивидума и Вселенским Сознанием Ума Космического Порядка.
Цель человека состоит к возвращению к Богу. Прекрасное мирское - отражение прекрасного духовного. Чтобы узреть высшую красоту нужно освободиться от телесной скверны. Скверны, но не тела, как многие полагают.
Солнце - отражается в глазах. Глаза повторяют красоту солнца. В них все цвета радуги. Смена настроений, смена декораций, смена действий. Глаза как времена года. И это только маленький пример того,что все мы из одного тигеля.
Лукан терпеть не мог скептиков. Скептики, по его мнению, последователи эпикурийцев, наиболее неудачное ответвление от основного учения, во главе которого стоял Пиррон. Отрицание познавания, наихудший образец застойного мышления, свидетельство глубокого духовного упадка в обществе. Этак можно докатиться и до отрицания доказательств не только бытия, но и духовной жизни вообще. Как доказать, если отрицаешь возможность доказательств? Какие аргументы применишь , если изначально для тебя они не существенны?
163.
Скептицизм - порочный взгляд на вещи , имеющие обязательное начало, имеющие обязательный конец, значит имеющие обоснование быть начатыми, имеющие инструментарий, которым им было положено начало; если мысль вещь, а это очень может быть , ибо, наверное, вещи существуют не только в видимом нами мире, но и потустороннем, как говорят римляне virtuales / возможном /, то она и является источником начала изначального, произведшая согласно проектам своим Начало, положившее начало Бытию.
Пиррон - главное лицо в философии скептиков. Он, та площадка на которой топчется лень и благодушие. Отрицая возможность познавания вещей, лень и благодушие ,отрицают саму возможность познавания. Так откуда знать скептикам, что именно их философия краеуголный камень бытия?
Сказал же поэт: пусть остаётся на перроне весь город, город посторонних...
Трудно удерживать в памяти мысли , суждения, коих награмождения хаотичны. Богом данный талант писателя помогал ему . Он служил той нитью, которая вела его по лабиринту Минотавра, - серому веществу его мозга.
Уподобиться Минотавру он не мог. Ему нечего было охранять и защищать. Жизнь его для окружающих не имела никакой ценности, для самого себя ценность её условна, потому что радости не могло уже быть, а осознание реалий лишь помогало в работе, ставшей самоцелью вот уже пару лет.
Он сопоставил свою жизнь с бедной Ариадной, дочерью Светящейся и внучкой Зевса, которую бросил бежавший Тесей. Обман в крови человека. Когда ты нужен тебя боготворят. Отпала нужда и ждёт тебя обочина жизни.