Большой круглый зал дорогущего ресторана был почти пуст. Было уже слишком поздно для ужина и ещё слишком рано для завтрака. Да и слишком дорого всё стоило. Несколько постоянных клиентов (безобразно богатых) расселись по углам и в гордом одиночестве упивались в хлам. Видно не всё ладно в датском королевстве. Заунывная скрипучая мелодия расползалась от динамиков в разные стороны, заставляя посетителей думать о грустном и заказывать всё больше и больше любимого национального продукта - водки.
Вдруг со стороны кухни послышался сначала крик: "Чтоб тебе!", потом звон бьющейся посуды, виноватый возглас: "Упс!", а затем зловещее шипение директора заведения и разъяренный визг повара. Началась очередная ссора молоденькой официанточки и начальства. Кудрявая блондинка-официантка, сидящая на барной стойке, даже ухом не моргнула. Все привыкли к шуму, а уж к разборкам и подавно.
А на кухне в это время развернулись боевые действия. Высокая худощавая девушка с морковно-рыжими волосами в коротеньком платьице и белом фартучке упрямо уперла руки в узкую талию и гневно поблескивала миндалевидными карими глазами на маленького толстого повара, который устраивал ей "разбор полётов". С минуту она слушала его упреки, а потом медленно, не отрывая от злобного толстяка грозного взгляда, начала развязывать передник. Стоявший в стороне от "горячей точки" начальник заметно забеспокоился, попытался утихомирить разбушевавшегося повара и разубедить мнительную девчонку. Она же в ответ швырнула в него скомканный фартук и с высоко поднятой головой зашагала к выходу. Она у нас всегда была о-о-очень обидчивой. Директор оскорбился в самых нежных чувствах и хотел уже сказать ей что-нибудь ехидненько-нахальненькое, как внезапно начал задыхаться. Он открывал и закрывал рот как рыба, вытащенная из воды радостным рыбаком. Его глаза расширились от страха и удивления. Повар в панике бегал вокруг него не зная, что делать.
Красотка же взглянула на начальника, довольно улыбнулась, надела свое не по погоде лёгкое, синее пальтишко и ушла прочь.
Для тех, кто уже собрался впасть в истерику и разрыдаться по поводу неоправданной чрезмерной жестокости, уточняю - директора, который постоянно без повода капал ей на мозги и подкатывал с неприличными предложениями, всё-таки откачали...
Она шла по темным дворам к остановке. Снег падал вокруг неё. Но только вокруг. На ней не было ни снежинки. Хлопья превращались в пар ещё на подлёте. Этому фокусу она научилась неделю назад и теперь отрабатывала при каждой возможности. Конечно же, это была Дочь Гекаты. Эвелина.
Она зашла в подъезд, который выходил на обе стороны длинного многоэтажного здания, чтобы срезать угол. В подъезде было темно и сыро, пахло кошками. Эвелина на ощупь нашла ручку двери и потянула её на себя. Наконец, заклинившая дверь поддалась, и она вновь оказалась на заснеженной ноябрьской улице. Эва прошла ещё метров двести и вновь зашла в темный подъезд. Она долго пыталась найти ручку, но не могла. Тогда Эвелина решила найти выключатель. Нашла. Нажала. В этом грязном маленьком помещении оказалась всего одна дверь. Видимо, та через которую она вошла. Хотя с утра их было четыре. И она была железной. Хотя минуту назад, когда она её открывала, была деревянной. Тогда Эвелина сделала единственное, что можно было придумать - подошла к железной двери и дернула на себя. Та даже не дрогнула. Эва толкнула её от себя. Ничего. Девушку обдала волна неконтролируемой паники, и она начала бешено дергать дверь. И ничего. Она попыталась успокоиться и прислонилась к стене. Кирпичи за её спиной неожиданно заскрипели и превратились в песок. Эва удивленно обернулась. Этот странный поворот событий напомнил ей, кто она. Она - Дочь Гекаты. Ведьма. Хоть и начинающая, но ведьма.
Эвелина получила Книгу всего две недели назад (в день рождения), когда совершил самоубийство парень, который искренне любил её с самого детства. Не понимаю, как можно любить такую особу... Эва даже не пришла на похороны. Она вообще не считала мужчин за людей. Для неё все они были лишь средством достижения поставленных целей. Их чувства Эва называла: "Играй гормон", мысли: "Бредом сумасшедших", а печали: "Плачем Ярославны". С такой внешностью как у Эвы, можно быть мечтой всех особей мужского пола, но после общения с "милой" ведьмочкой, мужчины начинали побаиваться девиц-красавиц. А женщин Эвелина любила ещё меньше, чем мужчин. Эти легкомысленные, глупые, вечно влюбленные, помешанные на парнях, самки вызывали у неё отвращение. В общем Эва любила только себя. А уважала только силу.
Итак, ведьма стояла на горочке песка и рассматривала мрачненький интерьерчик комнаты, в которую попала. Голые бетонные блоки стен, решетки на окнах, железная кровать, свисающая с потолка одинокая лампочка, треснувший умывальник в углу.
- Тааак. И что это за камера маньяка-убийцы?! Когда меня успели посадить?! И за что? Хотя...
А закон Эва нарушала неоднократно. Когда её спрашивали, почему она делает столько гадостей, она отвечала: "Потому что могу".
Эва прошлась по "камере", не нашла ничего стоящего и решила пойти дальше - дверь была приоткрыта, что очень обрадовало, начавшую побаиваться запертых помещений, ведьму.
- Вот так и появляются фобии, нервные тики и сдвиги по фазе...
Перед тем, как покинуть помещение Линка посмотрела в окно. Лето. Изумрудная трава. Озеро. Солнце. Короче, совершенно неуместный пейзаж.
Эва заглянула в следующее помещение и почувствовала себя тараканом, забежавшим в кухню олигарха. Таким странным был контраст размеров. Сначала ведьмочка подумала, что это спортзал или столовая, но затем отвергла эти версии: окна были во всю стену и без решёток, в стене напротив двери - три маленьких окошка, и, если напрячь воображение, из обломков дерева можно сложить скамейки. Больше всего это пыльное помещение напоминало зал ожидания на вокзале. Кстати, за окном в этот раз бесновалась гроза. Эвелина пошла по направлению к следующей двери. На ней висела табличка, на которой были изображены треугольнички, кружки и палочки, а снизу - надпись WC. Конечно, она знала, куда ведёт эта дверь, но сегодня уже не удивилась бы, увидев за ней Овальный кабинет.
В помещении вдруг резко похолодало. Эва почувствовала, как начало пощипывать лицо, а по телу пробежала дрожь. Окна вокзала мгновенно покрылись морозными узорами. Эвелина нахмурилась и щёлкнула замёрзшими пальцами. Воздух в радиусе метра от ведьмы нагрелся. Из-за столкновения разных температур, вокруг неё начали формироваться маленькие облака. Разогнать их для ведьмы было проще простого.
За спиной Эвелины что-то зашевелилось. Она медленно обернулась и увидела нечто невообразимое - странное полупрозрачное человекоподобное существо, у которого вместо рук были культи с длиннющими белоснежными ледяными когтями, а ноги вообще не подавали признаков жизни и со скрипом волочились за ползущим на пальцах-сосульках уродцем. Глаза его были затянуты бельмами, нос свёрнут набок, а рот оскален в безумной зубастой улыбке.
Эва попятилась назад не сводя взгляда с монстра. Он передвигался медленно, но его коготки молодой гекатиде совсем не понравились.
- Ну, и чего ты хочешь от меня, чучело? А-а-а, - ехидненько улыбнулась ведьмочка, - наверное, пригласить на свидание... Должна тебя огорчить: я предпочитаю людей...
Ложь, конечно. Эвка могла сказануть такое только в порыве отчаянной творческой импровизации. Она предпочитала не людей, а деньги.
- А ты как зовёшься, чудоффищще? - передразнила Эва жуткую тварь.
- Отффечай...
- С какой это стати? Я тебе не нанималась! Ползи отсюда, дитя порока, пока я не разозлилась.
- Ты... опассаешшься... меня?
- Ты что не местный, Гарри - Снежный человек? Кто тебя учил разговаривать?
- Исс насс дффоих... ты поссторонняя... Я иссъяссняюссь так как фссе ф этой сстороне...
- Ну, и что же это за сторона такая?
- Ты Эффелина?
- Допустим, что нет. Что теперь?
Привычка "отнекиваться" выработалась у Эвы давно и пока никогда не подводила её. Так собеседнику приходилось самому отвечать на свои вопросы, а она просто благоразумно ждала и запоминала, не прилагая особых усилий.
- Нет? Кто шше ты?
- Я человек.
- Ты ссаблушшдаешшься...
- Неужели? И кто я по-твоему?
- Ты чароффницца.
- И с чего ты взял, взяла, взяло?
- У тебя бесспроссффетное ссердцце...
- В смысле чёрное? Знаю, знаю... Стоп. А ты-то как узнало?
- Уссрел.
- Каким это образом?
- Малоффашшно.
- Мда, неразговорчивый... А сам-то ты кто?
- Я блюсститель пределофф...
- Сторож?
- Спраффедлиффо.
- Ага... А от меня ты чего хочешь?
- Я обяссан удасстофферитьсся, шшто ты та, кого мы ошшидали.
- Кто это "мы"?
- Это малоффашшно...
- Ладушки. Допустим, что я не та. Дальше что?
- Только Эффелина сспоссобна попассть ссюда.
- Куда "сюда"?
- Фф эту яффь.
- Явь? Что за явь?
- Ессли ты не яффляешшьсся Эффелиной, неффоссмошшно поффедать тебе.
- Ой-ой, какие мы скрытные... А что бы ты сделал если бы я была этой Эффелиной?
- Мой долг поффедать ей о том, чего она пока не сснает...
- А чего она не знает?
- Фф данное ффремя почти ничего.
- Ну, давай просвещай меня, снеговик.
- Я был удасстофферен, шшто ты - Эффелина.
- Хватит болтать. Рассказывай.
- Пойдем к ффратам... Ссдесь не бессффредно. - Прозрачное чудовище проползло несколько метров и спокойно скрылось в стене. Эвелина неуверенно потопталась рядом, а затем всё же шагнула следом. Она оказалась в небольшой комнатушке. Белые рифлёные обои, белый блочный потолок, белый железный стол, заваленный газетами и книгами, белый стул, белый матрац на белом каменном полу.
- Белая комната... Прямо как в дурке... Дежа вю...
- Шшто?
- Забудь. Тебя как зовут, сторож?
- Я ссаффуссь ГмАшшерик.
- Ну и имечко... И кто ты такой?
- Я блюсститель пределофф...
- Я в курсе. Ну, ты же не человек... А кто?
- Моя расса ссоффётсся глаццИсски.
- Бред какой... Ну, ладно, допустим... Так что это за место?
- Это коридор.
- Коридор? Э-э-э, не поняла...
- Шшто ссобсстффенно ты сстремишшьсся иссффедать?
- Куда он ведёт?
- Куда ты ссама пошшелаешшь...
- Как я сюда попала?
- Чересс ффрата. Они были фф... ссабыл... а! фф подъессде!
- Но ещё два часа назад их там не было!
- Происсффести ффрата нетяшшело...
- Кто их там поставил? Ты?
- Чароффницца переоцениффает меня... Я ффссего-наффссего глаццисск... Глаццисски не сспоссобны на чары...
- Тогда кто?
- Тот, кто ффышше меня по чину...
- Имя!
- Я не ффедаю. Глаффы не исстолкоффыффают ссффоих расспоряшшений и не ссообщщают о ссффоих дейсстффиях...
- Главы? Это типа начальства?
- Это те, кто ффышше меня по чину...
- И много их?
- Большше тыссячи.
- Мда... А как ты узнал о том, что я здесь?
- Я ощщутил.
- Как так ощутил?
- Я полагал чароффниццы обяссаны ффедать "как"?
- Слушай, э-э-э... Гмашэрик. Во-первых, я всю свою жизнь прожила среди существ неспособных отличить кучевые облака от слоистых... Во-вторых, все эти годы я не верила ни в Бога, ни в НЛО, ни в приведений, ни в гадалок... В-третьих, ведьмой я стала в начале месяца и была в полном шоке... Чего ты от меня хочешь? По-твоему магия легкая штука? У меня ещё и училка какая-то психическая... Да и вообще не каждый лось перекусит рельсу...
- Проссти... Я не ффедал... Удиффительно... В оны дни, глаффы ссабирали уже подготоффленных чароффниц... Одна исс таких осстаффила меня бесс ног... Хотя я ссперффа поссщщитал тебя ффессьма ссильной... Ты фф отличие от предшшесстффующщих не ссамерссла... Я не рассумею как тебе удалоссь...
- Не суть важно. Может на мой вопрос ответишь?
- На который?
- Мда, склероз - дело тонкое, Петруха... Повторяю для особо одаренных: как ты смог почувствовать моё присутствие?
- Я прикоффан к коридору наффечно. Я нетленный блюститель непрекоссноффенноссти пределофф. Я ощщущщаю любые иссменения фф этой яффи.