Нож, бешено вращаясь, свистнул над головой и ушел в сторону.
ТвенМас вжал голову в плечи и прыгнул в другую. Но не удержался на ногах и покатился по земле.
― Ч-черт! - выругался он и сел. В последнее время ТвенМас никак не мог привыкнуть к тому, что стоит выбраться из землянки, как над головой сразу пролетает Нож. Обычно удавалось отойти от входа на несколько шагов.
"Надо сделать другой выход, - подумал ТвенМас. - Ниже по склону".
Ему показалось, что сегодня Нож просвистел чуть не над самой головой - так, что ветерок шелохнул волосы. В чем дело? Может, вправду говорят, что утром человек как бы подрастает, становится немножечко выше: позвоночник вытягивается за ночь, суставы расходятся...
― Но не настолько же, - произнес он вслух и ахнул, поняв. - Неужели опустились?
Он огляделся вокруг, шагнул в сторону, нагнулся и поднял ветку. Осторожно приподнял ее над головой, но не успел распрямиться полностью, как снова замер и пригнулся: в стороны полетели резаные кусочки коры и древесины.
"Похоже, опустились", - тревожно подумал ТвенМас и посмотрел на срез. Тот был рваный и разлохмаченный.
"Старый Нож... Скоро попробую сбить его. Или это новая порода?"
В последнее время неровные срезы случались все чаще, хотя по воздуху Ножи носились по-прежнему исправно, сами не падали. ТвенМас криво усмехнулся: сами. Если бы они падали сами...
Сильно захотелось вернуться. Это чувство возникало всякий раз, как он покидал землянку, а над головой проносился Нож. Но надо работать: начинается сев, и каждый день промедления мог обернуться месяцем голода зимой.
"Сбить бы...- с затаенной мечтой подумал ТвенМас, - если это и впрямь старый Нож..."
Но он понимал, что в одиночку ему не справиться. Нужно хотя бы два человека, и каменное ведро с крышкой и раскаленными углями. И клещи, пускай деревянные. А лучше всего - каменный столб...
ТвенМас поймал себя на мысли, что размечтался, и, сурово вздохнув, направился к своему огородному пригорку, держа на плече мотыгу и озираясь по сторонам, хотя особой нужды в этом не имелось: тропка вилась в низинке между холмами, а Ножи летали сверху, протяжно свистя.
Свист этот, свист рассекаемого воздуха, следовал за каждым человеком, куда бы он ни шел, как днем, так и ночью. Временами звук раздваивался: к одному Ножу подлетал второй. Некоторое время они жужжали вместе, потом разлетались. На возвышениях звук становился гуще: подлетало еще несколько Ножей, карауля, чтобы человек не приблизился к уровню полета. Зато в низинах звук почти затихал. ТвенМас мог бы определить по звуку, в какой части Долины находится.
Все больше пригибаясь, ТвенМас стал подниматься на вершину холма. Ножи над головой засвистели чаще: к постоянно сопровождающему присоединились еще два. Но, заметив, что человек не собирается распрямляться, а остается склоненным, свежие удалились.
На самой макушке спокойно работалось только лежа, что ТвенМас и делал, процарапывая мотыгой неглубокие бороздки в земле и бросая в них семена из притороченной к поясу сумки.
― Каменный столб... - бормотал он. - Конечно, с каменным столбом хорошо, но ведь обязательно налетят другие Ножи, и среди них будут молодые. А всех сразу не схватишь: чем больше людей, тем больше Ножей, а Ножей всегда больше. Лучше всего втроем: двое поднимают каменный столб, а один ждет с клещами. Но чтобы у всех Ножи попались старые, и не смогли сразу взлететь или увернуться от клещей и поранить человека. Тогда одного можно схватить. А то и двоих, пока не налетели другие, временные...- и у него вновь сладко засосало под ложечкой.
"Мечтаю... Конечно, мечтаю. Как не мечтать избавиться от этой пакости, когда она постоянно напоминает о себе?"
Слева от него пролетела стайка Ножей, весело стрекоча.
"Просто так летят, - определил ТвенМас. - Никуда не торопятся, гуляют".
Его Нож стриг воздух над головой через неравные промежутки времени, появляясь каждый раз с другой стороны, порой даже не с той, в какую удалился. А может, их было несколько, только звучали они одинаково?
ТвенМас никогда не мог сказать наверняка, один ли Нож постоянно сопровождает его, или же они как-то меняются? Правда, когда ему посчастливилось сбить прежний Нож, новый зазвучал иначе, тоном повыше. Но звучал ли он так потому, что был новый, или же сердился из-за сбитого старого?
ТвенМас спрашивал всех, кто сбил хотя бы один Нож, но каждый отвечал по-разному. Не все имели такой острый слух, как у ТвенМаса, поэтому ничего понять не удалось.
Впрочем, особого значения количество Ножей не имело, если не забираться слишком высоко на холмы. Но забираться приходилось. Например, во время сева, прополки или уборки урожая. На пригорках растениям доставалось больше света и тепла, плоды вызревали быстрее и вырастали крупнее. А в низинах часто появлялись и долго не исчезали холодные липкие туманы, от которых плоды становились чахлыми, жухлыми и мелкими. Зато в низинах можно было работать в полный рост, а не лежа, как здесь.
ТвенМас чувствовал затылком легкий ветерок свистящих над головой Ножей. Теперь их снова стало несколько: каждый звучал по-своему. Откуда они берутся?
"Опустились, - угрюмо думал ТвенМас, елозя мотыгой по земле, - в прошлом году можно было работать на корточках... Разве это заделка семян?"
Но продолжал трудиться, делая бороздки, опуская семена и покрывая землей.
"А что будет на следующий год?"
Думать об этом не хотелось, но мысли катились одна за другой, сами по себе. Мысли и воспоминания.
Один хороший пригорок пришлось оставить: Ножи стали скользить чуть не по самой земле, и растения, несмотря на то, что были низкорослыми, неумолимо срезались стригущими Ножами.
"А если они опустятся еще ниже? Не станут же они пахать почву? - ТвенМас криво усмехнулся, подумав, что хорошо было бы приспособить Ножи для рыхления грядок. - И как же горы?"
ТвенМас перевел взгляд вдаль, на темное кольцо остроконечных пиков, окружающих Долину со всех сторон.
Почему Ножи не срезают их? Или они живут на вершинах и слетают сверху? Те белые пятна, сверкающие на макушках, не скопления ли Ножей? Точно так сверкают Ножи в полете, отражая солнечный свет. Неужели они зреют на горах, как плоды на деревьях?
Никто не знал, откуда берутся Ножи. Кто-то говорил, что Ножи прилетают из-за гор, а на горах лишь отдыхают, чтобы затем вихрем слететь вниз.
Была и другая легенда: Ножи прилетели с неба. Их выковал Небесный Кузнец, когда люди решили подняться на небо, построив высокую-превысокую Башню. Небесный Кузнец рассердился и послал на землю Ножи, чтобы они срыли Башню
И Ножи выполнили приказ: остался только большой Холм на том месте, где люди строили Башню.
Но Небесный Кузнец оставил Ножей на земле, чтобы они служили людям вечным напоминанием о том, где их место. С тех пор Ножи летают всюду и смотрят, не собирается ли человек снова подняться на небо?
Пусть так, но почему Ножи постоянно опускаются? Неужели Небесный Кузнец не видит, что Башня разрушена, и никто из людей больше не тянется в небо? Чего он боится? Или видит, как мы сеем на холмах, а думает, что хотим построить новую Башню?
А может, нет никакого Небесного Кузнеца? И прав Смотритель Башни, когда говорит, что в небе слышен гром и видны молнии, а вовсе не грохот молота и не искры из горна Кузнеца?
"Но если Ножи выковал Небесный Кузнец, и они не зреют на горах, подобно плодам, то, может быть, - подумал ТвенМас, и у него снова сладко заныло под ложечкой, - может быть, они хотят срезать, срыть каменные громады? И падают вниз, как падают, ударившись о каменный столб. И там лежат целые груды мертвых Ножей. И сверкают..."
Сам ТвенМас никогда не ходил к горам, но другие рассказывали, что подойти к ним невозможно: постоянный подъем почвы приводит к местам, где Ножи начинают стричь над самой землей. Но почему...
Сзади послышалось звяканье. ТвенМас обернулся. К нему подползал МэртЛью. ТвенМас приветственно растопырил пальцы. Мэрт повторил его жест.
― Пришел помочь тебе, - сообщил он, подтаскивая поближе мотыгу, - свое я уже посадил.
― Уже? - удивился ТвенМас. Он знал, что участок МэртЛью находится на Дальних пригорках, и МэртЛью обычно заканчивал сажать семена едва ли не позже всех.
― На месте АмниПра, - продолжил МэртЛью. - Ножи опустились. Его убили вчера у Серебряного Ручья.
― АмниПра, - чуть нараспев повторил ТвенМас, - он был хорошим Думальщиком...
― Верно, - кивнул МэртЛью, - он и пошел туда подумать. Ты знаешь, когда прогуливаешься, мысли становятся яснее. Он задумался, забыл проверить высоту полета Ножей и...
― Они опустились повсюду, - заметил ТвенМас. - Я проверял.
― Веткой? - поинтересовался МэртЛью.
― А как еще?
― Да, действительно. На много?
― На полпальца. Если так пойдет дальше, скоро придется ползать по земле.
МэртЛью усмехнулся.
― Не придется. Есть другие возможности.
― Какие?
МэртЛью оглянулся, придвинулся к уху ТвенМаса и зашептал, как будто летающие вокруг Ножи могли их услышать. Впрочем, кто знает, что Ножи могли, а чего нет? Он сказал:
― Уже сейчас многие землянки соединены между собой подземными ходами...
― Что?!
МэртЛью подумал, что ТвенМас не расслышал его, и повторил:
― Подземные ходы. От землянки к землянке.
― Подземные ходы? - изумился ТвенМас.
― Тс-с! Вдруг Ножи услышат!
― Ну и что? Они же не опустятся сразу. А может, они потому и опускаются, что хотят услышать, о чем мы говорим?
― Да ну! Это ты загнул... - МэртЛью хотел сказать что-то еще, но задумался и замолчал. Похоже, мысль ТвенМаса его заинтересовала.
― Что будет, когда...? - задал ТвенМас вопрос, который не следовало задавать, и можно было не договаривать до конца. Вопрос, который висел над каждым со дня рождения, присутствовал во всех беседах, был смыслом жизни - потому что от него зависела сама жизнь. И продолжение вопроса тоже знал каждый: "когда они опустятся совсем низко?"
И замолчал. Ему представилась картина: лабиринт подземных ходов, соединяющих землянки, и бледные тени людей, перемещающиеся по ним. Освещенные гнилушками шампиньонницы, большеглазые животные на рахитичных тонких ножках, дети... А потом?
ТвенМас представил пустынную Долину, поверхность которой, сбривая траву, вспарывают Ножи; а в разветвленных лабиринтах подземных укрытий медленно переползают с места на место худые скелеты человеческих существ, роющие все более и более глубокие норы, потому что в верхних уже хозяйничают, пролетая и посвистывая, Ножи.
А потом... потом Ножи ворвутся в землянки, кроша не успевших упасть на пол людей.
― Сколько они будут опускаться?
МэртЛью пожал плечами. Что он мог сказать?
ТвенМас ожесточенно ковырял мотыгой землю и бросал зерна в ямки.
"Придется ли собрать урожай?" - вдруг посетила его страшная мысль.
― Мэрт...- прошептал он. - Но если они опускаются... как мы соберем урожай?
― Не волнуйся. Я размышлял об этом. Что-нибудь придумаем.
― Что? Мне ничего не приходит в голову!
― Ты не один на свете, - МэртЛью опасливо оглянулся на летающих над головами Ножей. - Есть один секрет... но о нем потом. А урожай... Прокопаем канавы, подползем по ним. Или будем убирать снизу: забрасывать крюки и стаскивать кусты с пригорков. Так и придется делать, едва Ножи опустятся настолько, что никто не сможет ползать по холмам.
― А потом? Сидеть в землянках и умирать с голоду?
МэртЛью усмехнулся:
― Соображаешь... Зачем сидеть в землянках? Давай пойдем к Священному Холму, посмотрим на Мерный Столб... а потом сходим еще кой-куда. ЗортТан хочет показать что-то сегодня вечером.
― Что?
― Пока не говорит.
Оба замолчали, обдумывая возможное.
― Не понимаю, почему они летают, - нарушил молчание ТвенМас, высказав постоянно мучившую его мысль. - Они ведь железные, как мотыги.
― Мотыги мы делаем из мертвых Ножей. А летают живые.
― А может, их кто-то бросает. Как мы бросаем камни. Например, Небесный Кузнец? - и ТвенМас замер, ожидая знакомой реакции: МэртЛью в Небесного Кузнеца не верил. А ТвенМас сомневался. И не ошибся.
― Он что, невидимый и неосязаемый, твой Небесный Кузнец? - насмешливо произнес МэртЛью. - Облака летят, ветер дует, дождь идет. Где этот невидимка? Где он прячется? Небо чистое, все видно.
ТвенМас угрюмо молчал. МэртЛью продолжил назидательно:
― Если бы Ножи кто-то бросал, они не могли бы менять направление. Он что, бросает их, затем ловит и бросает снова? Жонглирует Ножами, что ли? Тогда он Небесный Жонглер, а не Небесный Кузнец.
ТвенМас молчал. Новая мысль посетила его, но он боялся поделиться с МэртЛью: тот обязательно ее высмеет. А ТвенМас хотел сначала сам все обдумать и укрепиться в своей уверенности. Дождь идет... И Ножи не бросаются на каждую капельку. Их, кажется, и не видать в дождь. Что же получается: они следят только за тем, что внизу? А на то, что сверху, не обращают внимания? Тогда... Если отвлечь Ножей куда-нибудь подальше, и успеть подняться над уровнем полета... Может, тогда Ножи ничего не сделали бы?
МэртЛью бросил в землю последнее зернышко, заровнял ямку мотыгой и вздохнул:
― Ну, дай Бог хорошей погоды...
― И поменьше Ножей, - машинально отозвался ТвенМас, находясь во власти фантазий: он стоит на чем-то невидимом над Ножами, а они бессильно сверкают внизу и не могут к нему подняться.
― Что такое Ножи? - упрямо спросил он, когда они сползли с пригорка и, распрямившись и больше не обращая внимания на Ножей, туда-сюда чертивших воздух над головами, зашагали к саду.
МэртЛью пожал плечами:
― Не один ты задаешь этот вопрос, и долго будут задавать его, не одно поколение, и никто не найдет ответа... Бич божий, Божье наказание!
― Это я слышал, - отмахнулся ТвенМас, - и это не так. Их нельзя ни упросить, ни умилостивить. Когда мы просим дождь - идет дождь, когда просим, чтобы ушли туманы и появилось солнце, туманы уходят и солнце появляется. Пусть не сразу, не в тот день, но так бывает всегда. Но ни разу небо не было свободно от Ножей... "Разве что в сильный дождь... - снова подумал он, но не стал говорить МэртЛью. - Кто и как бы ни просил, ни умолял, ни проклинал, Ножи есть всегда. И мы их сбиваем... Что в них божественного?
― Не сердись, ТвенМас, - отозвался МэртЛью. - Я знаю, это объяснение ничего не дает. Просто так говорят.
Но ТвенМасу хотелось высказаться, и он упрямо продолжал:
― А дождевую каплю я сбить не могу, она падает сама. И никто не может удержать в ладонях солнечный луч. Вот они - божественны. А Ножи...
Оба замолчали. Ножи кружились над головами, заполняя уши назойливым гудением и никогда не удаляясь слишком далеко от идущего человека.
― Хочется схватить мотыгу и сбить хоть одного, - признался ТвенМас.
― А какой смысл? - спросил МэртЛью, опять пожимая плечами. Когда он лежал, это у него получалось не совсем удачно, и теперь он словно отыгрывался. - Он все равно взлетит. У нас же ничего нет, ни клещей, ни ведра с углями.
― Откуда они взялись на нашу голову! - вырвалось у ТвенМаса.
― Но они были всегда... - удивился МэртЛью.
― Нет. Старики рассказывают, раньше их не было.
― Может, раньше они очень высоко летали? - предположил МэртЛью.
― Нет, их не могли не заметить.
― Слушай, я тоже что-то припоминаю... от кого-то слышал. Раньше в воздухе летали какие-то другие живые существа. Как же их звали-то?
― Не помню. А разве Ножи не живые?
― Наверное, живые. Раз они собираются в стаи.
Невдалеке прожужжала стайка Ножей.
― Их поведение разумно. Они такие же живые, как кошки или собаки.
― Или коровы, - задумчиво добавил ТвенМас. - А как же тогда это? - он потрогал притороченный у бедра стилет.
― Но это же перекованный, убитый. Вспомнил! - выкрикнул МэртЛью. - Их звали птицы! Тех существ, которые умели летать.
― А может, Ножи и есть птицы, только изменившиеся после Катастрофы?
― Нет, Ножи это Ножи. Птиц просто не стало. Ножи уничтожили их.
― Мэрт, скажи, - запинаясь, проговорил ТвенМас, - а может, никогда не было никаких птиц? ОлотТар рассказывал мне...
― Не верю я ему, - пренебрежительно произнес МэртЛью. - Смотри! - Он поднял камень, кинул его вверх и камень не упал на землю, а рассыпался легкой пылью, источенный десятками и сотнями набросившихся на него Ножей. - Вот так они истребили птиц.
ТвенМас хмыкнул.
― Да что птицы, - сказал МэртЛью. - Раньше люди были выше ростом!
― С чего ты взял? - удивился ТвенМас.
― Я заходил в Священную Пещеру... Там, где изображения на стенах. Люди с круглыми головами. Они много выше меня.
― А может, их такими нарисовали?
― А рисовавший какого роста должен был быть?
― А если он подставил что-то под ноги?
― Какой же идиот полезет вверх?
― Но это же в пещере!
Они помолчали, продолжая идти и слушать неумолчный свист Ножей.
― А скажи, - нарушил ТвенМас молчание, - а Ножи там нарисованы?
― Нет... - Мэрт остановился. - Точно! Видишь, их раньше не было!
― А может, там нарисовано совсем другое?..
― Что?
― Если там нарисованы эти, как их, пришельцы из космоса, - ТвенМас еле вспомнил слово. - И они нарисовали картину, как воспоминание о покинутой родине, на которую не могут возвратиться?
― Ну да! Ты еще скажи, что они превратились в Ножей!
― Нет, скорее они превратились в нас.
― В нас?
Оба примолкли. Размышлять об окружающем было интересно, хотя размышления иногда приводили к неожиданным выводам.
ТвенМас маялся. Он очень хотел рассказать другу о словах старого Жреца. Впрочем, его слова так же походили на сказку, как и легенды о Небесном Кузнеце. Единственной реальностью были Ножи, а предположения об их появлении или месте обитания - всего лишь словами.
Они свернули на тропинку, ведущую в площадке Общих Собраний, и пошли по ней, утопая по колено в густой траве. Ярко светило солнце, лучась на густой голубизне неба; медленно проплывали большие белые облака. Пролетела, пересвистываясь, небольшая стайка Но?жей.
― Куда они летят? - угрюмо произнес ТвенМас, провожая их ненавидящим взглядом.
― Кто их знает, - МэртЛью привычно пожал плечами и усмехнулся: - По делам.
― Какие у них дела? Не пашут, не сеют... Летают - и все.
― Ты же слышал, - МэртЛью повернулся к ТвенМасу, - что Ножи ниспосланы на людей за грехи. Они надзирают за нами и не дают возгордиться, подняться слишком высоко...
― Да помню я Древние Легенды! - с досадой отмахнулся ТвенМас. - Я не верю в них так же, как ты не веришь ОлотТару! Но я слышал другое: Башня - это космический корабль...
Он говорил и опасался, что МэртЛью снова высмеет его. Но тот неожиданно заинтересовался.
― Это рассказал тебе ОлотТар?
― Да... - признался ТвенМас, опасаясь какого-то подвоха. Но МэртЛью был настроен удивительно мирно:
― Давай зайдем к нему и поспрашиваем.
― Сначала управимся с деревьями, - внутренне радуясь, согласился ТвенМас.
Разговаривая и следя за небом, по которому на одной высоте время от времени проносились, жужжа и вращаясь, стайки Ножей, они пришли в сад. Требовалось убрать из-под деревьев срезанные ветки: они неутомимо тянулись ввысь, к солнцу, а их безжалостно и неустанно подрезали острые лезвия проносящихся Ножей. Если же не убирать ветки, под деревьями скоро заводилась гниль и поселялись слизняки, которых пока никто не хотел есть.
ТвенМас и МэртЛью таскали кусочки резаных веток и сваливали у края сада в небольшой овражек. Среди коротких веточек попадались длинные, и ТвенМас удивлялся, как Ножи успевали срезать ветку, которую качнуло ветром. Не выросла же она так быстро?
Почки на деревьях наливались, готовясь выстрелить длинными свежими побегами и радужными цветами.
― Будет хороший урожай, - сказал МэртЛью, и ТвенМас молча кивнул.
― Давай привяжем цветочные ветки, - предложил ТвенМас. - Подтянем крючками и притянем книзу. А то не соберем плодов: Ножи срежут.
Предложение было дельным, и МэртЛью согласился.
Они походили по саду, притягивая густо покрытые почками ветви, чтобы те не рвались ввысь и не срезались Ножами.
― Пойдем к ОлотТару? - спросил ТвенМас, когда работа была закончена.
― Пошли... - протянул МэртЛью. Ему перехотелось идти, но раз договорились...
Они спустились в лощину.
Здесь, ровно сияя во все стороны, стоял Священный Холм, основание которого было сплошь укутано растениями-ползунчиками, а матово-гладкие закругляющиеся стены уходили ввысь, высоко-высоко в небо... и там было ровно обрезаны, словно ножом. Вернее, Ножами, бесчисленное количество которых сновало вокруг вершины Священного Холма, продолжая стачивать его: тонкий скрежещущий звук не таял в воздухе, воспроизводимый бесконечными соприкосновениями Ножей с материалом Холма. Сверху летели микроскопические частицы металла, пластика и керамики: всего, что соскребали Ножи в полете.
― Благословен будь, Холм! - хором произнесли МэртЛью и ТвенМас. Считалось, что он сдерживает Ножей, не дает им опускаться слишком быстро: уж очень прочным был материал, из которого его кто-то когда-то создал.
― Говорят, раньше у подножия Холма лежало множество мертвых Ножей, - произнес МэртЛью.
― Мертвых?
― Ну, неподвижных. Говорят, и сейчас можно обнаружить несколько в зарослях, если хорошенько поискать. Из них и сделали первые металлические орудия.
Из хижины у подножия Холма вышел ОлотТар. Он был единственный, кто жил в хижине - остальные ютились в землянках.
― Ножи опустились на полпальца, - поприветствовав старика, произнес ТвенМас. Ему нравилось разговаривать с ОлотТаром, несмотря на то, что тот часто повторялся. Но знания ОлотТара были отголосками Древнего Знания, а именно в нем, казалось ТвенМасу, и можно найти разгадку Ножей.
― Я знаю, - ответил ОлотТар, присаживаясь на небольшую скамеечку, которую сколотил сам.
― Но возле Мерного Столба не видно щепок и трухи, - возразил МэртЛью.
― Я убрал их, - вздыхая, проговорил ОлотТар.
― И от Священного Холма - тоже? - сощурился МэртЛью.
― Тоже, - подтвердил ОлотТар. - Но сколько вам повторять: это не Священный Холм, а космический корабль! Такие корабли путешествуют от звезды к звезде... - ОлотТар умолк.
МэртЛью и сам прекрасно знал эти слова. Однако почему-то ему захотелось немного позлить старика. Он продолжил:
― А кто на нем прилетел: люди или Ножи?
― Не знаю, - развел руками ОлотТар. - Древнее Знание ничего не говорит об этом. Может быть, люди, может быть, Ножи. А может, люди привезли на нем Ножей. Нашли на какой-нибудь планете и взяли с собой. А Ножи взбунтовались, и пришлось спешно сажать корабль.
ТвенМас и МэртЛью слушали, затаив дыхание. Об этом, кажется, ОлотТар никогда не говорил.
― Но это всего лишь мнение, - развел руками ОлотТар и опустил голову. - Все стало легендами. Было ли так, или же наше Знание - отголоски старых сплетен, мы не знаем...
― Кому нужно знание, которое ничего не говорит? - зло произнес МэртЛью, разочарованный словами жреца. - Истина хороша, когда вещается с уверенностью.
― Я не могу с уверенностью вещать то, в чем не уверен, - тихо сказал жрец. - Я вспоминаю рассказы старых Жрецов и пытаюсь не привносить в них ничего, иначе за многие годы Знание исказится.
― До каких пор будут снижаться Ножи? - спросил ТвенМас.
― Не знаю, - беспомощно развел руками ОлотТар. - Может быть, они хотят уничтожить Священный Холм, то есть корабль? Если их отловили на другой планете и они, полуразумные, хранят в себе злобу на людей? Но тогда они будут продолжать охотиться на людей и после того, как сточат корабль. А корабль стоит в самом низком месте.
― А если Ножи жили здесь раньше, а прилетели люди? - спросил ТвенМас.
― Тогда Ножи попросту хотят изгнать пришельцев.
― А почему Ножи опустились? - прервал его МэртЛью.
― Не знаю, - покачал головой ОлотТар. - Но думаю, что это произошло потому, что в этом месте корпуса было много дыр.
― Да-а, - ТвенМас перевел дыхание. Но МэртЛью думал о другом.
― А мертвые Ножи сегодня падали? - с жадностью спросил он.
― Пятнадцать штук, - твердо ответил ОлотТар.
― Ого! Пятнадцать! Поменяем парочку на продукты?
Жрец покачал головой:
― Не могу. Я отдал их ЗортТану. Он придумал какую-то штуку.
― Ты уже знаешь...- растерялся МэртЛью. Настроение у него полностью изменилось.
― Я обязан знать, - улыбнулся ОлотТар. - Я - Жрец...
― Рассказывают, раньше Холм был выше, - произнес МэртЛью, - и у него была острая вершина.
― Ножи стерли его, - прошептал ТвенМас, - а когда Холм исчезнет, наступит конец света.
― Да, - подтвердил ОлотТар. - люди будут вынуждены уйти под землю. А там всегда темно. Вот и конец света.
― Так сказали Древние... Значит, они знали, что такое Ножи и откуда взялись? Может, Древние сотворили их? Почему они живые, но металлические? Почему умирают в ведре с раскаленными углями и тогда из них можно сделать все, что угодно, хоть то же ведро?
― Не знаю, - печально ответил ОлотТар, - ты слишком много спрашиваешь, ТвенМас. Думай. Может, ты найдешь ответ. Кто-то считал, что Ножи являются деталью космического корабля, имевшую способность к самовоспроизводству, столь необходимую в длительном полете, когда нельзя взять множество запасных частей, но можно изготовить их месте. И Ножи, разлетевшись при аварии Корабля, повинуясь заложенной программе, стремятся вернуться на прежнее место. Поэтому их так много возле Холма... корабля. А может, программа испортилась, поэтому Ножи убивают всех, кто осмеливается подняться вверх.
― Так значит, Ножи прилетели на нем? - ТвенМас показал вверх.
ОлотТар покачал головой:
― Ножам не нужны космические корабли, раз они летают сами. На нем прилетели Древние...
― А они создали нас, или Ножей?
― Не знаю, - ОлотТар покачал головой. - Может быть, они прилетели сюда, спасаясь от Ножей. Есть и такая гипотеза. Но Ножи настигли их.
Они распрощались со жрецом.
― Зачем ты с ним так? - спросил ТвенМас, когда Священный Холм остался далеко позади и ОлотТар не мог их слышать. - Он один. И никому не может передать знания. Никто не хочет становиться Жрецом.
― У него нет ученика, - согласился МэртЛью. - Может, ты согласишься стать учеником?
ТвенМас покачал головой:
― Я и так помню все, что он говорил. Но я не могу сидеть у Священного Холма и ждать... чего? Что когда-нибудь Холм заговорит? Ножи почти источили его. Или когда прилетит второй космический корабль? - вспомнил он слова ОлотТара.
― Ну, там еще много осталось, - заметил МэртЛью. - Но ты говорил о знаниях. А что он знает? Слухи, сплетни.
― А откуда взять полное знание? - удивился ТвенМас. - Это сейчас его слова - пустой звук, но раньше они что-то значили. Если это был космический корабль, двигатели у него находятся внизу, а кабина экипажа - наверху, - с трудом выговорил ТвенМас.
― Ты так хорошо запомнил? - поразился МэртЛью. - Может, все-таки пойдешь в жрецы?
ТвенМас помотал головой:
― Просто у меня хорошая память, и я часто беседовал с ОлотТаром. Когда он умрет, кто будет помнить хоть что-то? Наша Долина не очень большая, а выбраться из нее мы не можем.
― А если пробраться в горы? - задумчиво произнес МэртЛью.
― Ты думал об этом? - поразился ТвенМас.
― Когда-нибудь подумаем об этом вместе, - пообещал МэртЛью. А пока - прощай! Встретимся у землянки ЗортТана.
ТвенМас шел домой, и его сопровождал неумолчный посвист Ножей.
"Может, ножи летают только в Долине? - вернулась к нему прежняя мысль. - Как выбраться из Долины? Перейти через горы..."
И ТвенМас снова посмотрел на сверкающие на горизонте горные вершины.