Утро с ночи под шафе, настроение распиздяйское, в голове бардак, ехать надо, а дом далеко. Мысли спутались и душа поет. Солнце яркое, за окном весна, стой мгновение, я тАк жить хочу. Отоспаться бы, не проснуться, и крутить этот вечер снова и снова, не спускаться бы с неба, закрываешь глаза - там она стоит, совсем голая, на полу перед дверью, ничуть не стесняется. Лифт приехал... Я не мальчик, а эйфория совсем какая-то детская, не упомню уже, чтоб так торкало...
Горный склон... Апрель, снег, пейзаж, ранний вечер и теплый дождик из ниоткуда. Лучи в небо - там яркие, крошечные фигурки ползут вверх на канате, тут же падают вниз с верхотуры - натуральные лемминги. Взгляд пытается выхватить красную, хрупкую, синусом плывущую по белым волнам, но всё так далеко... Едва различимы лишь стремительные точки в тенях от слепящих огней, через минуту превращающиеся в обветренных, наглухо застегнутых рыцарей склона, неуклюже прыгающих на подъемник. Щенячий восторг от того, что эта фантастика рядом, в часе езды. За деревней совсем уже лето по питерским меркам... Грохот разрезающей наст доски. Стемнело, мокро и холодно...
Тепло машины и немного еды возвращает к жизни. На дороге туман, какое-то радио, стены воды и резь фар по уставшим к ночи глазам.
- Может я поведу? - из вежливости предлагаю я, зная, что ты откажешься.
Город неохотно принимает поток. Въезжаем.
- Успеваем? - ты деловито спокойна.
- До удельной нам не доехать - там все перекопано. Поезд уже вышел. - я чувствую себя пассажиром такси, у которого нет денег.
Ты жмешь педаль и думаешь о своем.
Звонки... Твой длинный разговор с сослуживцем. В одиннадцать вечера ему от тебя что-то надо и до завтра это не терпит... Ты сегодня не можешь. Похоже, для него это новость. Для меня тоже... Стоим. Спешить уже некуда. Плоская струйка от моей сигареты сочится в приоткрытую щель. Висит тишина и негромкая музыка, кажется джаз. Ты тонкая натура и мне нравится играть с тобой. Ты тонкая натура и тебе нравится играть со мной. Волнуешься... Нет, не волнуешься - перебор вариантов...
- К тебе едем?- разрезаю я паузу.
Звонки... Твой короткий разговор с мамой. Ты жесткая и берешь свое. Ты говоришь, что устала и тебе надо отдохнуть. Там все понимают и слушают.
- Надо поставить ее машину.
- Ты мне нравишься, - говорю я, восхищаясь твоим самообладанием.
- Ты мне тоже.
Это такая игра - не говорить большего. Мы уже взрослые и все понимаем.
В твои планы большего не входило... Для меня это откровение. Мне неприятно. Я ничего не хочу - поздно и много условностей. Ощущаю себя подобранным с улицы. Не мой стиль. Мне не нравится. Ты сама по себе...
Перебор вариантов...
Взять коньяк и завалить к однокласнику - не первый раз.
Взять такси и уехать домой - сотни долларов хватит.
Ночевать на вокзале...
Завалить в кабак до утра...
Ты, почему-то, меня не пускаешь. Я, почему-то, не в силах открыть дверь и стать независимым. Ты решаешь, что второй раз ехать к другу будет слишком. Я решаю, что ехать к тебе - тоже. Я не хочу жертв от тебя. Я хочу только тебя...
Ты победила. Мы едем. Ты мне нравишься.
Ночь прохладная, окна настеж - твой кот меня доканает. Глотаю купленный в прошлый раз супрастин. Ты дома, да и я не в гостях. Мы принимаем душ. Ты принимаешь решение спать вместе. Я обнимаю тебя и подбираю твое тельце к себе. Я скучал.., ты создана для меня... Ты устала и я даю тебе уснуть. Засыпая, ты говоришь, что я хороший. Это ты говоришь себе, а не мне. Мне все ясно. Это то-же, что назвать меня другом. Я оскорблен и устал...
Просыпаюсь в холодном поту, сев рывком.
- Что случилось? - спрашиваешь ты, не открывая глаза - еще спишь.
- Мне что-то снилось, - в задумчивости отвечаю я, скидывая на пол насквозь мокрые простыни. Я ошарашен и одеваюсь.
- Ты голый? - твое неподдельное удивление... Я промолчал.
Через открытое окно пробивается шум оживленной улицы и свет фонарей. Я пытаюсь припомнить, что снилось. На кошмар не похоже. Из меня что-то уходило, я с чем-то расствался навсегда и, кажется, я знал, что... Не с тобой. Таким я себя раньше не видел.
- Ты тоже вся мокрая, снимай, - ее майка была насквозь влажной.
Я вышел на кухню. Там сидит твой кот и смотрит, как я курю...
Я остыл и замерз. Прильнув к тебе, я согрелся и возбудился. Ты украдкой взяла меня в свою руку, говоря этим "ты мой, все хорошо", и снова уснула, обещая, что все будет утром...
Я знал, что утром не будет ничего... Я знал, что "все хорошо" бывает только однажды. С тобой. Это Твой стиль...
Когда было "все хорошо" на улице мела вечерняя мартовская пурга и твоя рука охотно лежала в моей. Мы вышли из ресторанчика и я уже знал, что все у нас будет. Точнее, не я, а ты, верно?
На твоей кухне мой любимый кофе.
- Хочешь? - говоришь ты. Я пристраиваю тебя на колени и, мотая головой, прижимаю к себе. Ты не выскальзываешь из моих рук, просто ты немного волнуешься. Я открываю вино и мои познания помогают нам снять первую неловкость уединения.
Твоя квартира большая, есть где разгуляться. В твоей квартире живет только кот. Я не люблю котов, но это его территория и я, отдавая ему дань вежливости, иногда с ним перебрасываюсь парой фраз, когда ты не рядом.. Мне хорошо знаком вид из твоего окна. Когда-то давно я часто ходил через твой двор.
Похоже, я тоже немного волнуюсь и сегодня много пью. Ты не против...
Починив твою музыку, мы присаживаемся на диван и о чем-то говорим - нам интересно друг с другом, а тем очень много. Но одна еще совсем не раскрыта...
- Ты мне нравишься, - говорю я и увлекаю тебя на диван.
- Ты мне тоже, - сквозь поцелуй отвечаешь ты и разрешаешь мне это.
Мои руки проворны, но я не тороплюсь.
Ты тоже никуда не спешишь, но твое возбуждение усиливается оттого, что ты меня не знаешь настолько. Нет, ты знаешь меня уже месяц, но не знаешь, чего от меня ожидать сейчас. Ты очень умна и мне легко с тобой. Ты говорила, тебя легко завести. Ты не делаешь глупостей и через минуту наши тела уже почти привыкли друг к другу.
Я ухожу в душ. Мне уютно и все в тебе нравится...
Ты ждешь, прикрывшись ободранным одеялом и взглядом провожаешь меня в постель... На какой помойке ты нашла это белье? Мне становится смешно и натянутость исчезает. Я начинаю относиться к происходящему с юмором. Полумрак давно не жилой и запущенной комнаты. Я протягиваю тебе бокал с вином...
Еще пять минут разговоров. Я само расслабление, мне хорошо. Ты тоже расслабилась и в тебе нет напряженности. Вино сделало меня неторопливым и ласковым, и тебе это нравится. На часах уже три. Поставив бокал, я прошу тебя слегка завести меня - мне нужен толчок. Твоя рука послушно опустилась под одеяло, прошлась тыльной стороной ладони и этого оказалось достаточно, чтобы через пару секунд ты оказалась снизу. Мои губы ласкают твою шею и уши. Мои пальцы мнут твой нежный сосок. Мой язык спускается к ямке на твоем маленьком, безумном животике. Моя рука подгребает тебя за твою, сводящую с ума, попку, ты изгибаешься навстречу и, выпустив встречный стон, мы становимся слитны... ты совершенна... Мои глаза жадно открыты... ты меня обгоняешь... и затихаешь...
Я выхожу на кухню и в одиночестве стою с сигаретой у открытой двери балкона. Моя обнаженная фигура светится на весь этот чудовищный двор, в котором я когда-то проиграл. Я не стесняюсь. Я победитель. На скамье у стола сидит умный кот и не задает лишних вопросов, не спуская с меня глаз. Я делаю еще пару глотков в и без того пересохшее от вина горло, и возвращаюсь к тебе. Тебя всю трясет. Ты плачешь. Я ничего не понимаю, но когда ты меня обнимаешь, все становится ясно. Становится ясно, что мы слишком поздно встретились в этой жизни, что нам слишком хорошо друг с другом, чтобы это могло быть правдой...От этого я зверею и мне не насытиться тобой до рассвета...
Апрельское утро. Я пытаюсь разобраться в тебе и себе. Дорога возвращает к реальности. Настроение на нуле. В голове бардак, ехать надо, а дом далеко. Я открыл пиво и стал прежним. Я еду...
Загадка природы явилась в проходе в виде пенсионного возраста мультяшного хохлоноида, грузного, с красным, в рытвинах носом, пучеглазый, вОт с такой мордой... Видать, тайком сбежавшего с хаты под Мелитополем к лучшей жизни или к юной и жгучего вида соотпрыску, списавшейся с ним по каналу GSM-Love INTERNATIONAL. Видать, осевшей во втором поколении в финском селении Каннельярви и поджидающей его, с полным погребом близких хохлятскому серцу вкусностей и тайною страстью к пожилому соотпрыску.
Ни хрена не видать - в глазах ты стоишь...
Напрягая дачного вида тележку в вагон, нагруженную свыше нормы, подлец нацелилcя на мое жизнепространство. Тебя еще не хватало.. Габариты повозки меня удручали. Я, как приличный, отвечал, что плохой стиль затаскивать добро мне на коленки, хоть бы и спрашивают, поскольку не влазит оно и потом, ноги затекают. Таки внял иноземец. Призадумался на мгновение. А, хрен ли вам, москалям, зазря что-ли ехал, - подумал он и стал раскладывать тележки своей содержимое.
Угощать будет, подумалось. Запах хохляцкого подземелья лез в ноздри. Сало, какое-то масло и едкая плесень... Вид не показывал, токмо шнобель его выдавал с потрохами - замыслил недоброе, гад - засопел чуток громче, развязывая веревки. По наивности, я полагал, что сейчас он разложит по полкам, по еще каким там, бывает, загашникам, свое вонючее достояние, забудем недоброе, побратаемся с немчурой, выпьем горилку его на дорожку, шоб гладкая бЫла и в хату - девку тешить его неуемную - в финской бане попариться, водки выпить, Финляндия называется, в территорию сопредельного государства - домой, одним словом.
Да на том все участие его во мне кончилось. Занял он поначалу свою всю скамейку, после занял мою, добро разложил. Осмотрел с недоверием и острасткой, на месте ли все, все ли банки не битые, мешки не порвались ли? Пошуршал и давай добро упаковывать. Узлы на веревках затягивались. Все, что было изъято, на свет, попряталось пуще прежнего. Тыча голыми, волосатыми, проворными локтями в фэйс, интенсивно ими работая, завершил свое дело мой хохмоноид все той-же телегой, что раньше, не менее необъятной, не менее дурно пахнущей плесенью, но теперь уже узаконенной в массах, прилюдно же упакованной, ко мне в ноги таки засунутой, в неизменных объемах.
Не свершилось... Попили мы водочки в ночь укрАинскую... Погуляли мы с девками, только пыль стоит... На удельной его прыть подзарезали.
Эх ты, тетки вы, Русские, как залезете вы, как придавите... Разгуляй душа, мордой в снег упасть, да на грудь потом на горячую.... Где там финские, скромные девушки, где страна ты моя, блять, Лапландия... не сбылась мечта, не доехать мне... Да и ждет ли кто?