- Это же не одна из тех "запугаю-тебя-до-смерти" школ? - спросил я у мисс Вон, когда мы миновали тяжелые кованые ворота. Ограда была, вероятно, не меньше двадцати футов в высоту, а венчали ее тяжелые мотки колючей проволоки, протянутые по периметру. Это здорово смахивало на тюрьму. Камера видеонаблюдения, установленная сверху у ворот, была здесь единственным признаком человеческого присутствия. Присутствия тех, кто наблюдал за нами.
Мисс Вон пренебрежительно рассмеялась:
- Я уверена, что вам здесь чрезвычайно понравится, мистер Фишер.
Я отвернулся к окну и принялся разглядывать пейзаж. Лес тут был совсем не похож на те леса, что я видел до этого. В Пенсильвании парки были зелеными, с раскидистыми деревьями, пышнорастущими кустами и лианами, пробивающими себе дорогу везде, где только находилась почва. Здесь же деревья были бурыми и сухими, и казалось, что всего одна спичка - и это место разом выгорит дотла.
- Здесь растут кактусы? - спросил я, все еще вглядываясь в деревья. Несмотря на то, что такого рода местность мне совсем не нравилась, надо признать, все оказалось гораздо лучше, чем я полагал. Когда я прочитал на сайте, что Максфилд находится в Нью-Мексико, то представил бесплодные песчаные дюны, изнуряющую жару и ядовитых змей.
- Не думаю, - ответила мисс Вон, даже не потрудившись оглянуться вокруг. - По-моему, их можно найти в южной части штата.
Я промолчал, и через мгновение мисс Вон вновь заговорила:
- Вы не выглядите довольным, но я могу заверить, что это прекрасная возможность для вас. Максфилд - это вершина исследований в области образования...
Она продолжала говорить, но я пропускал слова мимо ушей. Такого рода познавательные речи продолжались уже примерно три часа кряду, с тех самых пор, как мисс Вон встретила меня в аэропорту Альбукерки. Она использовала слова вроде "педагогика" и "эпистемология", которые мало меня волновали, но вот что мне точно не нужно было, так это, чтобы она рассказывала мне какой хорошей возможностью для меня является учеба в Максфилде. Я и так это знал. В конце концов, это же частная школа. Там должны быть хорошие учителя. И достаточно учебников, чтобы хватало на всех. И обогреватели, которые работают зимой.
Я сам подал заявление на стипендию. Школьный консультант давно пытался уговорить меня поучаствовать в подобных программах, но я всегда сопротивлялся. В каждой школе, где я учился, - а их были десятки, - я старался убедить себя, что уж в этот раз все будет хорошо. Что это будет школа, где я задержусь. Может быть, запишусь в футбольную команду или вступлю в школьный совет или даже найду себе девушку. Но спустя несколько месяцев я переводился и начинал все сначала.
Думаю, сказывалось воспитание. Я побывал в тридцати трех приемных семьях по всему городу с тех пор, как в пятилетнем возрасте попал под патронатную программу. Дольше всего я прожил в семье Эллиоттов - четыре с половиной месяца. А мое самое короткое пребывание в новой семье длилось всего семь часов: в тот же день, когда я прибыл, отца семейства уволили с работы, и им пришлось сообщить в социальную службу, что мое содержание им больше не по карману.
Самой последней семьей были Коулы. Мистер Коул владел автозаправкой, и меня поставили работать за прилавок с первого же дня. Вначале я работал там по будням после школы, но уже вскоре я проводил на заправке все выходные и работал по утрам перед уроками. Я пропустил отборочные в футбольную команду и осенний бал. У меня ни разу не было возможности пойти на какую-нибудь вечеринку, и не потому что меня никуда не приглашали. Когда я попросил платить мне за работу, мистер Коул сказал, что я часть семьи и не должен ожидать платы за свой вклад в общее дело. "Мы же не ожидаем награды за помощь тебе", - сказал он тогда.
Так что я подал заявление на стипендию. Это было частью какой-то просветительской программы для детей-сирот. Я ответил на всякие вопросы про свою школьную успеваемость, немного приврав об оценках, и заполнил подробную анкету с вопросами о семейном положении. Мне позвонили на следующий же день.
После этого я даже не вернулся на заправку, а провел весь вечер гуляя по улицам, на которых вырос. Я долго стоял на Бирмингемском мосту, смотря на город, который надеялся больше не увидеть. Я не всегда ненавидел Питтсбург, но и не любил его никогда.
Мисс Вон сбавила скорость, и мгновение спустя впереди показались массивные кирпичные стены. Еще одна ограда, которая выглядела не меньше того забора, что мы уже проехали. Но если тот казался довольно новым, то эти стены были уже старыми и основательно потрепанными непогодой и временем. Они тянулись в обе стороны от дороги, следуя контурам холмов, и были цветом как раз в тон окружающей песчаной пыли, так что казались естественной частью леса.
Только вот ворота в стене вовсе не казались естественными. Они выглядели огромным куском толстенной монолитной стали и, открывшись, заскользили всего в дюйме над асфальтом. Я чувствовал себя так, будто въезжаю в банковский сейф.
Но по другую сторону все так же продолжался обезвоженный лес.
- Насколько велико это место?
- Оно достаточно большое, - ответила мисс Вон с гордой улыбкой. - Я не знаю точных цифр, но школа занимает огромную территорию. Вы будете рады узнать, что это дает нам простор для активного отдыха.
Спустя несколько минут деревья по обеим сторонам дороги начали меняться. Вместо сосен теперь там выстроились ряды тополей, а между их широкими стволами я смог разглядеть здание Максфилдской Академии.
Оно было в четыре этажа высотой и, по меньшей мере, столетней давности постройки. Вокруг были аккуратно подстриженные лужайки, подрезанные деревья и клумбы с цветами. Это выглядело как те школы, которые я видел по телику, где учатся богатые детишки, разъезжающие на своих собственных БМВ и Мерседесах. Каменные стены здания были увиты плющем, которому наверняка тяжело было расти в окружающей пустыне.
Я не был богатым, так что не совсем соответствовал обстановке. Но все время в самолете по пути сюда я провел сочиняя себе достоверные легенды. Я собирался вписаться в местное общество, а не прослыть бедным приемышем, над которым могут смеяться все, кому не лень.
Мисс Вон подъехала к зданию и остановилась перед массивными каменными ступенями, которые вели к парадному входу.
Она разблокировала двери автомобиля, но не двинулась с места.
- Вы не пойдете? - спросил я. Не то что бы я и дальше хотел с ней общаться, но полагал, что она хотя бы представит меня кому-нибудь.
- Боюсь, что нет, - сказала она, тепло улыбнувшись. - У меня сегодня еще много дел. Если я войду в школу, то нам придется много всего обсуждать, и так я никогда не выберусь наружу.
Она взяла конверт с заднего сиденья и протянула его мне. Мое имя - Бенсон Фишер - было написано крошечными буквами на обороте.
- Отдайте это тому, кто будет вводить вас в курс дела. Насколько я помню, новичками обычно занимается Бекки.
Я взял конверт и вышел из машины. Ноги ныли после долгой поездки, и я постарался их размять. На улице было прохладно и я порадовался, что одел сегодня свой свитер с эмблемой Стилерз, питтсбургского футбольного клуба, даже несмотря на то, что знал - для такой школы он был простоват.
- Не забудьте свои вещи, - напомнила мисс Вон.
Я оглянулся, и она подала мне рюкзак.
- Спасибо.
- Удачи! Думаю, вам очень понравится в Максфилде.
Я снова поблагодарил ее и захлопнул дверь машины. Она тотчас же покатила прочь, а я стоял и смотрел ей вслед. Ну вот, как всегда, я должен был отправляться в новую школу один-одинешенек.
Я глубоко вдохнул. Воздух здесь пах совсем иначе. Не знаю, было ли дело в окружающей пустыне, или сухих деревьях, или в том, что я находился достаточно далеко от привычного городского смрада, но мне очень понравился аромат этого места. Здание школы передо мной выглядело величественно и многообещающе. Совершенно новая жизнь ожидала меня за этими стенами. Я готов был засмеяться, глядя на резные деревянные двери парадного входа - какой контраст они составляли с общественной школой, в которой я учился до этого! Там входные двери каждую неделю покрывали новые граффити, а маленькие окошки пришлось заменить фанерными вставками, потому что хулиганы били их бессчетное количество раз. Здесь же окна были большими и сияющими чистотой. И...
И тут я впервые заметил, что окна верхних этажей были заполнены лицами учеников. Некоторые просто смотрели на меня, но другие отчаянно жестикулировали или даже что-то кричали. Я огляделся, но не понял, что они пытаются мне сказать.
Я посмотрел на них и пожал плечами. В окне второго этажа, располагающемся как раз над дверью, девушка с каштановыми волосами подняла вверх блокнот. На всю страницу там была нарисована большая буква "В" и слово "ХОРОШО". Когда она заметила, что я смотрю на надпись, то улыбнулась, указала на букву "В" и подняла палец вверх.
Через мгновение с громким жужжанием и щелчком открылась входная дверь. В дверях появилась девочка, но ее тут же грубо оттолкнули два других студента, юноша и девушка, которые выбежали наружу. Они оба были в униформе, которую я видел на веб-сайте: красный свитер поверх белой рубашки и черные брюки или юбка. Девушка, которая была моего возраста или чуть старше, сбежала по ступеням и стремглав кинулась в ту сторону, где незадолго до этого исчезла машина мисс Вон. А парень, который был высок и сложен как полузащитник, схватил меня за руку:
- Не слушай Исайю и Оклэнда, - сказал он решительно. - Мы не можем отсюда выбраться.
И прежде, чем я успел открыть рот, он уже умчался вслед за девушкой.