Прошло уже почти сто лет с того осеннего вечера в начале девяностых, когда я шел вечером в институт и, около Комсомольского парка, увидел молодую плачущую девушку на скамейке. К этой девушке, которую звали НАДЕЖДОЙ, не пришел жених.
В жизни бывает всякое. Обидно, досадно, но ладно...
Всё бы ничего, но эта несчастная надумала броситься под первую большую попутную машину. Слезы лились в три ручья, и, казалось, не было силы, способной остановить этот поток.
До моих занятий времени, было, вагон и маленькая тележка, и я, как истинный джентльмен, решил утешить несчастную незнакомку, а заодно познакомиться с ней.
Но жизнь вносит во всё свои коррективы и я, вместо того, чтобы ухаживать за девушкой, которая мне сильно понравилась, звоню ее парню, и прошу его приехать к ней на свидание.
Трубку подняла мать жениха, потом позвала его самого. Заплаканная девушка стояла рядом со мной, и так мне было хорошо от этой ее близости, что я готов был так стоять хоть всю жизнь. Не помню, о чем уж они там говорили, а только её будущий супруг обещался к ней быстро приехать. А пока его не было, мы любовались звездами, гуляли, и так нам было вместе хорошо, что я забыл про всё на свете...
Проходило время, тот, кого мы ждали, так и не приехал. Пришлось звонить повторно. Этот ''козел'' не только не посчитал нужным извиниться, но сказал, что вообще не хочет с ней больше видеться.
Девушку было откровенно жалко. Маленькая она была и глупая, но у нее в душе теплилось чувство. Или она, по крайней мере, так думала. Или считала, что так оно и было, а может, просто заблуждалась. Каждому человеку свойственно заблуждаться и ошибаться в жизни. Это только принято считать, что люди учатся на чужих ошибках. Черта с два -все предпочитают учиться на своих.
Глупая она штука эта жизнь! Бывает, что встречаются два человека и им кажется, что они нравятся друг другу, начинают общаться, и уже кажется, что созданы они друг для друга, и что это никак иначе, кроме слова ''любовь'', назвать нельзя. Но проходит время, неосознанное стремление тела удовлетворенно. И вот тут выясняется, что и не любовь это вовсе, а другое чувство. А любви-то и не было вовсе. И потом эти глупые люди еще обижаются на жизнь и на остальных людей.
В этот прекрасный осенний вечер я шел на лекции в институт. Лекции были, откровенно, скучными. Я приходил на них, и чтобы не было скучно, писал на этих лекциях стихи.
Но планы мои на этот вечер как-то сами собой изменились и кто в этом виноват, я ли сам, печальная ли девушка, страдающая от неразделенной и несчастной любви, или сама судьба, понять неизмеримо трудно.
Девушка была очень даже не дурна. Даже, сказать честно, красива. Красивые, печальные глаза просто завораживали, и от них невозможно было отвести взгляда, лицо ее было тронуто печатью горя, которое она переживала. Вся ее фигура привлекала необыкновенной чувственностью и нежностью.
Мне, приехавшему только что из командировки из какого-то захудалого колхоза, где мы ремонтировали коровник, она показалась в этот осенний вечер сказочной красавицей.
Мы с ней о чем-то говорили, и, казалось, бесконечно давно знаем друг друга. Я чувствовал, как мурашки бегают по спине, так приятно было быть просто с ней рядом, чувствовать касание ее волос к моей коже. Ощущался необыкновенный подъем в душе. Я был просто счастлив видеть это прекрасное лицо и слышать голос, который вызывал у меня ощущение, что мы знакомы очень давно, и что эта встреча не случайна.
Мои чувства, мои ощущения все смешалось, свет и мрак. И я уже не видел ничего вокруг, кроме прекрасной незнакомки и не слышал ничего, кроме ее прекрасного голоса. Ее свадьба, которая должна была скоро состояться, рассыпалась. Она была само горе, а до моих переживаний ей, казалось, не было ни какого дела.
Что ж, ее можно понять все люди живут только лишь для себя, а весь мир представляется им только лишь как полигон для осуществления своих амбиций и желаний.
А может быть, она была счастлива по настоящему тогда, когда мы стояли вместе рука об руку и смотрели, как кружатся и падают листья, выписывая узор умирающего лета. Как знать, как знать...
Мы уже успели познакомиться, и Надежда рассказала всё про себя. Все дело было в том, что родители ее жениха были против ее свадьбы "с их мальчиком". И ее это, конечно, очень расстраивало. Это и понятно, когда кажется, что счастье уже близко и держишь его в руках, вдруг оказывается, что это и не счастье вовсе, а совсем наоборот. Конечно, тут впору расстроиться и искушенному стоику, что уж тут говорить про неискушенную в жизненной философии, несчастную влюбленную.
Кроме всего прочего, родители ее парня не пускали даже его к ней, чтобы сказать последнее ''прости''.
Пришлось мне еще раз звонить ему домой, разговаривать с родителями несчастного возлюбленного и звать его к телефону.
В этой истории все были такие несчастные, и я тоже, прямо мелодрама какая-то. И всем этим мыльным операм до российской действительности ой как далеко по накалу страстей и по сюжетной линии. Но это сама жизнь! Тем она и хороша. За что мы ее и любим порой, когда надоедает уж любить себя.
Но линия обороны родителей жениха была непробиваема, как Великая Китайская стена, и они свое чадо никуда не пустили. Милая Наденька попросила меня съездить вместе с ней к ее любимому домой, и поговорить с ним.
Свою роль в этом туманном предприятии я довольно смутно представлял, но побыть вместе с девушкой своей мечты еще несколько мгновений я не мог отказаться. Поэтому я, старый ловелас, не смеющий слова лишнего сказать той, которую любил, как мне казалось, всю жизнь; поехал с ней, решив, что если я не попаду на первую лекцию, голову мне не оторвут.
Боже, как приятно иногда ехать в автобусе, наполненном вечером людьми. Приятно коснуться, невзначай, незнакомой девушки и ощущать внутри смятение чувств, ощущать, как шевелятся волосы на макушке от удовольствия. И еще много чего чувствовать, в чем мы себе обычно не признаемся. И было в этот осенний вечер какое-то особое чувство, что я буду помнить его всю свою жизнь. Этот теплый вечер не скрывал от нас огни города, который жил своей жизнью, полной страстей, дефицита, и погоней за ним.
Город жил своей темной жизнью убогого провинциального городка. Его жители ели, спали, спешили на работу, работали, приходили домой, смотрели телевизор, затем ложились в постель к нелюбимым, но таким привычным и родным законным супругам; занимались тем, что они привыкли называть любовью, потом отворачивались и медленно проваливались в сон, чтобы утром начать все сначала...
Тот осенний темный вечер жил только лишь для нас двоих. Он обнимал нас за плечи и толкал в объятия, мы это чувствовали, ощущали всей своей душой, и каждый думал о своем, не в силах признаться себе в этом.
Люди часто могут быть слепы и глухи, когда они хотят показаться всему миру и, прежде всего себе, бесчувственными куклами.
Наконец, мы приехали домой к ее возлюбленному. Он жил на последнем этаже. Моя миссия подходила к концу, и я должен был вызвать несчастного Ромео на улицу поговорить с прекрасной Джульетой, а потом тихо раствориться в ночи. И я пошел.
В русском языке есть выражение, в переводе на литературный означающее ''пошел бы ты, дорогой товарищ, в баню''. Вот так я себя примерно тогда и чувствовал в том подъезде, поднимаясь пешком на последний этаж.
Дверь мне открыл его отец - "полковник" с тремя звездами на погонах. Может и не совсем "полковник", а только лишь прапорщик, но зато полковник в душе. Да разве это важно?
Мне предстояло сыграть роль ''заморского гостя '', двоюродного брата невесты. Меня впустили в дом, и, смотря в мои честные, неподкупные глаза, предварительно напоив меня самогоном, чтобы врать мне, было несподручно; завели со мной душевную беседу о девушке моей мечты, которая на скамейке около дороги собиралась кинуться под машину из-за своей несчастной, погибающей любви.
Если собрать грязь во всем Центрально-черноземном районе, которая бывает там осенью, то ее оказалось бы меньше той грязи, которую милые папа и мама жениха вылили на небесное создание, ожидающее моего выхода на улицу.
Так мы посидели и мило поговорили какое-то время. Причем, я, как сама честность, говорил, что все это вранье чистой воды, что такого просто быть не могло, что я хорошо знаю свою ''сестру''.
А слухи бывают разные и не всегда правдоподобные. Говорят, например, что Ленин был голубым, а не красным, и что не просто так он спал с Каменевым под одной шинелью, и еще много чего говорят.
Словом я болтал всякую чушь, они слушали меня, верили и не верили мне одновременно. Потом мы с "полковником" пошли выпить еще самогона, который пропадал по причине расстройства свадьбы. И, наконец, на кухне, после третьего стакана отвратительного самогона, который могут делать только в России, я уговорил "папачес" отпустить сына в ''увольнение'' к девушке, терпеливо ожидавшей на улице часа полтора, пока шли дружественные переговоры.
После обильного возлияния конкурентоспособной спиртосодержащей продукции русских умельцев и всего услышанного, в душе было гадко, на лекции я не успел, стихов не написал, свое счастье так и не нашел. Зверски хотелось только одного - прийти домой, умыться и забыться долгим, беспробудным сном, снимающим тяжесть, и дающим иллюзию свободы...
Этот теплый, осенний вечер и девушка с мольбою в глазах долго снились мне. Разговаривали с нами звезды и луна, уходили мы во тьму времени друг от друга чтобы, возможно, никогда не встретиться.
Но, когда я уходил, то неожиданно для себя услышал из губ той, что была мне так бесконечно дорога, просьбу остаться и подождать ее, чтобы вместе уйти в ночь...
Ни один мужчина в моей ситуации не смог бы устоять. Поэтому я сел, чтобы не упасть, и стал терпеливо ждать свою судьбу...
Видимо, я ждал слишком долго. А что бы мне не было скучно, "полковник", который вышел, чтобы я не побил его сына, стал развлекать меня разговорами. Он нес такую ересь, что его было, откровенно, тошно слушать. Кроме того, было отчетливо видно, как в кустах целовались влюбленные, к устройству судьбы которых, я приложил столько физических и душевных сил.
Я сидел на скамейке около дома и спрашивал себя: "Что я здесь делаю?"
И не находил ответа.
Наконец, мне все это надоело, и я решил уйти. Поэтому я подошел к целующимся, которые делали вид, что оживленно разговаривают, выговорил что-то извиняющееся и пошел домой.
Послесловие.
На этом можно было бы и закончить. И не говорить о том, что потом я пытался встретиться с этой девушкой и найти её, но она была неуловима. Через какое-то время я решил, что быть нам вместе, видно, не судьба.
Но история на этом не кончилась. Как-то когда я приехал к отцу в Казинку я увидел на остановке объявление, которое оставила моя знакомая. Там она назначала мне свидание.
Сердце вскинулось, застучало, и ...упало.
На это свидание я уже не успевал...
Но и это еще не всё. Через несколько лет, рассказав эту историю одной своей знакомой, я узнал, что, то объявление, которое я читал на остановке, передавалось и по радио.
Тогда я работал вдали от города в командировке, и в городе меня практически не было, поэтому радио не мог услышать, а объявление прочитать.
Почему мы так и не встретились больше? А видно просто не судьба...
Любовь всегда бывает, похожа на пьесу. В ней есть своё начало, своя тема, завязка, кульминация, и, увы, свой финал. Наша пьеса звучала один вечер, но запомнилась на всю жизнь.