Аннотация: Тогда, у Березины, Наполеон и не помышлял о том чтобы оставить свою армию. Во всеобщей свалке отступления...
...Наполеон с гвардией вышел из Смоленска, вслед за ним
выступили остатки армейских корпусов. В боях у Красного
французские войска понесли тяжелые потери...
... Ошибки русского командования, стратегический
талант Наполеона позволили, однако, французам ускользнуть
из мешка и переправиться через Березину. Эта переправа
стала гибелью французской армии как боевой величины. У
Березины было подобрано впоследствии до 24 тыс.
неприятельских трупов. Резко усилившиеся после Березины
морозы довершили гибель французских войск...
...23 ноября 1812 г. Наполеон покинул остатки армии и выехал
в Париж, чтобы собрать новые силы для продолжения борьбы...
"История России от древнейших времен до начала XX в."
Под.ред.И.Я.Фроянова.
Так считали историки, но к дальнейшим событиям НАСТОЯЩИЙ НАПОЛЕОН уже не имеет никакого отношения.
Тогда, у Березины, Наполеон и не помышлял о том чтобы оставить свою армию. Во всеобщей свалке отступления санная карета Наполеона была захвачена казачьим разъездом и её поначалу, из-за обилия бумаг, приняли за почтовый обоз. Ротмистр уже было распорядился карету срочно гнать в штаб, а почтарей припугнуть да отправить их своим ходом сдаваться. Однако, увидав шубу и золотые перстни одного из пассажиров, понял что за поимку крупной птицы представился случай отличится самому, поэтому лично возглавил конвоирование. Проплутав два дня в полях, руководствуясь противоречивыми сведениями о нахождении командования, выдержав перестрелку в ночной вьюге с неизвестными нападавшими, наконец добрались в ставку. Кутузов за поимку "важного министра" представил казачков к Георгию. Сам же провел весь вечер в беседе тет-а-тет с Императором Франции. Наполеон с жаром убеждал его не предавть дело огласке, а устроить ему встречу с Императором Александром. Там они найдут решение для выгоды России и спасения чести Наполеона и Франции, ибо важность сложившейся ситуации подлежит разумению только высших инстанций. "На карте судьба России, Европы и честь Франции, подумайте месье главнокомандующий!"
Прибытие Императора в войска ожидалось в самое ближайшее время, и болеющий дипломат Кутузов, избегая принятия ответственности в столь непредсказуемом деле не дал определенного ответа, предприняв однако все меры для сохранения столь важного события в строжайшей тайне.
Александр, совершенно не ожидавший такой ситуации, впал в полнейшую растерянность. Излишняя удачливость русских уже вызывала охлаждение дел с Британией, настороженность Пруссии, и почти открытую враждебность Австрии и Турции. Теперь же вступление русской армии в Европу выставилось бы совсем в другом свете. Одно дело совместно с Коалицией освобождать Европу от тирана, другое дело воевать со всем миром. Союзники за общим делом отнюдь не забыли старые претензии и опасения. В это же время, весьма кстати, в Вильно объявился двойник Наполеона. Из всех этих соображений и также опасаясь попасть под влияние известного магнетизма, Александр предпочел отказать в личной встрече с Наполеоном. Ему был предложен почетный плен в обмен на данное слово никогда не заниматься войной и политикой, не бывать в столице, и не действовать враждебно к России. Дарована была также свобода передвижения в границах Российской Империи под пашпортом генерала Киже, однако собственные адъютанты были удалены и приставлена назначенная прислуга.
Уладив таким образом досадную незапланированность, чуть было не сорвавшую ему возможность выступить в роли блистательного полководца, Александр вступил в Европейскую игру, имея джокера в рукаве и подсадного за столом. Как он распорядился ситуацией известно.
Наполеон же, давно находившийся в подавленном состоянии, и воспрявший было от надежды втянуть Александра в свои головокружительные авантюры, планы которых, одна смелее другой, уже возникали перед ним, теперь окончательно пал духом. Связанный данным словом более чем обстоятельствами, он, как и все люди холерического склада впал в жесточайшую депрессию. И пребывал в этом состоянии до самой весны, когда он и обнаружил, что его давно перевезли в местечко Могилев, подальше и от границы и от столичного любопытства.
У скучающих обывателей, уже успевших повидать живых французов, пленный генерал вызвал живейший интерес, а его затворничество только подогревало слухи. Находились умники проштудировавшие ведомости и не нашедшие упоминаний о генерале по именем Киже, и вообще строившие самые невероятные предположения. Но подобные личности имели стойкую репутацию чудаков и их выдумки пересказывались в приличных домах лишь как пример невежества и моветона. Другие пытались найти ходы к охране и через неё вызнать о натуре и привычках затворника, надеясь заполучить такого гостя в свой дом дабы вызвать зависть соседей. Как бы то ни было, очнувшись от оцепенения Наполеон ощутил новую жажду действий. Прежде всего он не желал оставаться более запертым в подобной глухомани. В лачуге архиерея Конисского, где содержался пленник началась суматоха. Наполеон приступил к написанию прошений о разрешении выезда в Ригу. Получив отказ, немедленно ответил новым прошением на выезд в Кишенев, напомнив об обещании императора. Канцелярия и на сей раз отказала в разрешении, пространно но туманно ссылаясь на порядок рассмотрения дел и инструкции. В ответ Наполеон потребовал полный перечень мест в империи где ему бывать нельзя. Из канцелярии вскоре был прислан список губерний к пребыванию доступных. Выбор был весьма скуден, но просматривая его Наполеон вырисовал себе новый план. Да, он продолжит свой поход! Поход на Восток, где достигнув глубин дикой Азии, сможет найти и разбудить силы питавшие Пугачева, позволящие и ему начать новую, неведомую игру, конечная цель которой триумф его и Франции. Спасение чести и возвращение величия, он и государство этого достойны! Той же ночью лихорадочно собравшись, небольшой обоз выехал на восток по Смоленскому тракту.
Все лето прошло в безумной гонке. И вот, в уже изрядно разболтавшейся кибитке, Наполеон осмысливал итоги. Он проделал уже путь достаточный для того чтобы пересечь Европу и быть в Париже, но поскольку двигался он в противоположную сторону, кибитка подъезжает к Саратову. И здесь повторится та же картина, что проплывала перед ним всю дорогу - сонный городишко, где разглядывание заезжего гостя редкое развлечение и повод для застольного обжорства. Неизбежное выслушивание признаний в восхищении судьбой Бонапарта. Поначалу это создавало иллюзию того, что ему здесь достаточно лишь объявить своё имя и города на его пути один за другим начнут переходить под его власть. По крайней мере их душенки, как он видел, давно готовы раболепствовать перед его подлинным именем. Однако, вскоре становилось ясно, что их жара хватало лишь на пустое разглагольствование о войне, политике, охотничьих трофеях да необычайных погодах. На деле же все кто был способен на что либо стоящее давно сбежал в столицу из этого царства лени и скуки, подлое же сословие влачило свою обычную участь и напоминало беспризорный скот, малопригодный к военному делу без длительной дрессуры. Царская тирания, из Европы казавшаяся деспотичной, здесь была совершенно незыблема, и верноподданниичество было досадно единодушным. Сведения доносившиеся с полей европейских баталий не оставляли надежд, там продолжался фарс.
Да, один этот неудачный Московский поход разрушил так много планов. Таковы неутешительные итоги. Ке фер? (Que faire? - что делать?). Извечный французский вопрос в том тупиковом положении, в котором Наполеон оставался все то время, что прошло после того, как он перешагнул границу России.
И все же судьба не позволила Наполеону впасть в окончательное отчаяние. Здесь в Саратове он был узнан одним пленным офицером из Наваррского корпуса. Это случалось и раньше, но тогда удавалось сослаться на неточности художников и случайное сходство, отделаться же от этого настырного итальяшки оказалось не так просто. Он был фанатичным бонапартистом, и увидев своего кумира пришел в неистовство, это не входило в планы и поначалу весьма смутило Наполеона. Но прислушавшись к захлебывающемуся причитанию Ле Митиньи, так звали этого несчастного, он вдруг понял, какая скрытая перспектива таилась в его перемещениях по русским глухоманям. Идея этого сумасброда из Ломбардии лежала на поверхности и сводилась к тому, чтобы бежать. Это было бы банальное безрассудство, если бы не одна деталь. Побег в Европу невозможен, это очевидно. Но из этих окраинных областей России есть вполне реальная возможность ускользнуть туда, где неизмеримо больше возможностей употребить свои таланты, чем в этой скудной, замороженной стране. В Индию! Да, по пути Македонского и Тимура! Еще в Египте он думал отнять этот самый большой бриллиант Британской короны, французские колонии поддержат его. Вся ситуация сложилась к этому решению. Но как он сам не открыл эту мысль! Кибитку направляла судьба!
Встряхнув Ле Митиньи, Наполеон горячо принялся расспрашивать, имеет ли он надежных и осведомленных людей для подобного дела. На что тот отвечал, что таких как он здесь собрано с десяток, готовых на все ради кумира, если только предварительно досыта поесть. Мест и порядков здешних никто на знает, однако недавно в Оренбург отбыл его новый знакомый, вор-Верёвкин, заслуживающий уважения господин, видимо пригодный для подобного предприятия. Возможно его даже нагнать, в Уральске, там он имеет резиденцию. Господин этот о Бонапарте не слыхал, т.к. интересуют его лишь коммерческие предприятия не совсем кристальной чистоты.
Что ж, всё складывалось. Наполеон вспомнил этого Ле Митиньи, в деле под Малоярославцем этот олух перепутал сигналы и бестолково маневрируя, скомкал порядки всего правого фланга. Помолчав немного уже совершенно решительным тоном он отдал распоряжения о жизненно важном плане, которого ещё пять минут назад не было и в мыслях. Ломбардиец выслушав, унесся, повизгивая от переполнявшего его счастья.
Конечно Наполеон не собирался вверять свою судьбу этим жалким оборванцам. Пусть они мнят, что им поручено разоружить охрану и стать его ближайшим окружением. Истинная их роль в отвлекающем маневре. Они, безусловно, будут легко переколоты, но создадут ему удобные условия. На кого Наполеон действительно надеялся и давно заранее подготавливал к подобному повороту, так это, как ни странно, смышленый шельмец Гришка Сябрюк. Приставлен он был как кучер, однако мог сносно изъяснятся и легко контактировал с окружающими. Через него можно было узнать и о новых циркулярах охране из надзорного департамента. Так дошел слух о возможности лишения Наполеона права передвигаться, и о планах заточения в Шлиссельбурге или где подальше, дабы там сгинуть в безвестности. Всё говорило за побег, он знал как подбить Гришку примкнуть к авантюре. Быстро распробовал и пристрастился он к императорскому коньяку. Время операций с маршалами и сенаторами теперь далеко, вокруг только чернь, впрочем и те и другие легко поддавались подкупу и манипулированию.
В тот же вечер в назначенный час во дворе раздались крики и разгорелась нешуточная драка. Сябрюк уже держал лошадей. Закинув пару пистолетов, саквояж с бумагами и бутылью Курвуазье, Наполеон прыгнул из окна. Они рванули в степь. Лишь после, переправившись через Волгу немного успокоились, однако останавливаться было нельзя ни на минуту. Да и Гришка начал осознавать, что дело нешуточное и что весёлое ухарство в степи попахивает каторгой.
Однако Наполеон уже чувствовал себя в своей стихии. Им нужен был вор-Верёвкин, значит надо спешить. Редких встречных людей старались по возможности избегать, однако необходимость вызнать о своей цели вынуждала спрашивать о Веревкине. Похоже его знали здесь многие, и не все с лучшей стороны, однако все дороги в этих краях вели в Оренбург и он направляется туда через Уральск. И они нагнали его в единственном на всю округу постоялом дворе. Личностью Веревкин оказался суетливой и изворотливой. Узнав что от него требуется тайно организовать, ни много ни мало, переход через Великую степь в Индию, он тотчас принялся обещать что немедленно всё сможет устроить. Даже простоватый Гришка заподозрил, что доверятся этому мошеннику, весьма опасно. Неровён час, такой обдерет как липок, места здеся пошли дикие, а люди лихие. Но Наполеон, несколько месяцев прилежно упражнявшийся в русском языке, протянув Веревкину золотой со своим профилем, убедительно рявкнул "Голову оторву!" Выбора не оставалось, уже гонец прибыл и на этот постоялый двор с указом немедленно излавливать всех шатающихся французов.
Несколько дней прошло в переходе к стойбищу Ак-Тюбе, судя по рассказам, столице Тургайской степи. Вор-Веревкин полностью оправдывал свой титул, насколько возможно истощив кошелек Наполеона. И вот, вдали показалась жалкая кучка юрт. Здесь Веревкин долго и с жаром по-уйгурски убеждал в чем-то очень грязного, но очень важного старикашку. Наконец Наполеону были представлены пара тощих лошадей, на которых уныло скособочились два киргиз-кайсацких пастуха да мешок всякой снеди. Вор ещё имел наглость нахваливать этих славных батыров, практически непобедимых героев каждый из которых готов на беспримерные подвиги. А самому же Веревкину теперь срочно надо спешить по совершенно неотложному делу в Оренбург, но за них он не беспокоится, ибо теперь всё в надежных руках. Пастухи..., то есть извините, батыры понимают только по-киргизски, но они сообразительные, да им уже всё и втолковано. Тут разразилась страшная ругань, Сябрюк даже пытался схватить мерзавца, но тот ловко извернулся, готовый к такому исходу, вскочил на коня и крикнув, что жалование проводникам нужно уплатить вперед, умчался. Теперь ситуация стала выглядеть совершенно критически. Позади преследующие казачьи разъезды, впереди бесконечные, безлюдные просторы и наступающая зима. Все это при накопившейся неимоверной усталости и весьма скудных средствах. Но выбор был невелик. Пастухи тупо и неподвижно глядели на происходящую перед ними кутерьму, и так же безразлично тронулись на юг, кода Наполеон, чертыхаясь, принудил Гришку продолжать свой план несмотря ни на что.
Бесконечное пространство Великой степи быстро отнимало силы. Тургайскую степь сменила Капчагайская степь, а впереди Кайсацкая, а что дальше неизвестно. Индия так живо представленная в описаниях врагов-англичан, теперь представлялась как мираж. Да и многодневная однообразная картина сводила с ума. Парижские интриги, сражения армий, блеск дворцов - всё мираж. Теперь вся планета представлялась одной степью в которой есть только он, да его странные спутники. Между тем ветер становился всё холоднее, на ночевках заморозки пробирали до костей. Пастухи настойчиво втолковывали что-то Наполеону, Сябрюк пытался понять, что за место Горячие Камни, про которые талдычили проводники. Но по всему становилось ясно, что так продолжать движение значит погубить себя. Наполеон уже заболевал, оставалось в который раз доверится судьбе. Гришке же было все равно, лишь бы согреться горячим айраном, да поесть чего другого кроме как сушеного сыра из конского молока.
Как достигли они стойбища Карагайлы, у реки Чурбай-Нура Наполеон уже не помнил, будучи в сильной горячке. Сквозь пелену видел он огонь посреди теплой юрты, слышал вой певцов-акынов, вдыхал резкие запахи верблюжьей шерсти и пота. Но главное было тепло, очень тепло.
Проснувшись, Наполеон увидел, что в пустой юрте рядом с ним сидит старичок в красном халате и выбритой головой. Отчего то создавалось ощущение совершенного покоя, ясного рассудка и свежих сил во всем теле. Старик заговорил на хорошем французском. Выразив уверенность что император чувствует себя теперь лучше, он высказал сожаление, что частыми необдуманными поступками тот играет своей жизнью, а это не одобряется христианскими канонами. В ответ удивленный происходящим, Наполеон объявил, что чувствует себя действительно великолепно и в свою очередь поинтересовался что произошло и с кем он имеет удовольствие беседовать.
К Вашим услугам Далай Лама IХ, Лунток Гьяцо , Духовный Управитель Тибета, видение о приходе Большого Человека в Степь заставило меня проделать мой путь. И весьма вовремя, ибо в горячке Вы уже месяц и пришлось произнести много заклинаний для вашего выздоровления. - улыбаясь беспрестанно, ответил старикашка. - Я позволил себе также внести мир в вашу душу и подарить вам триста лет жизни, дабы Вам познать Бесконечность и Просветление.
Какое, к чорту, Просветление! Мне необходимо спешить, мне нужно... улыбка старикашки гипнотизировала и успокаивала. И долго еще после того как он ушел Наполеон смотрел в ту точку где сидел Лама. Ввалился Гришка с мешком и увлеченно стал рассказывать о том, как здесь всё чуднО, дров достать нет никакой возможности, так басурмане эти роют норы и запасаются камнями горючими. "Это уголь" сказал Наполеон. Больше он ничего не говорил несколько месяцев. И в дальнейшем стал проявлять умиротворенность и даже безразличие, кочевал он со стойбищем Ковыр-бая как знатный гость, друг Далай Ламы. Он задержался в улусе Кар-Каралы до времен, когда французы выкупили концессию на горнорудное предприятие в этих краях. Наполеон проявил некоторый интерес к делу и был даже, как грамотный, поставлен учетчиком, однако вскоре уволен за нерадивость. Сябрюк продолжал шататься, пристрастился к выкапыванию камней, дошел до Уйгурской степи. Поговаривали, что ушел дальше в Персию и что выкопал там земляное масло. Больше не слыхали о нем.
Последний раз я встречал Наполеона в Санкт-Петербурге. Проживая в Моховой улице у особняка Гончарова, он мечтал устроить себе должность домоуправителя.