Аннотация: Никогда не говори "никогда". Пётр думал, что его трудно чем-либо напугать. Напрасно.
Вернулся Петр из армии - пломба выпала.
- Сходи, сынок, в стоматологию на "Комсомольской". Туда, правда с раннего утра очередь на запись, в регистратуру. Нужно в пять утра встать, сходить, записаться. - Напутствовала мать. - Там лечат нормально.
- Хорошо, мам, так и сделаю. - Ответил Пётр, взял сорокалитровую алюминиевую флягу, подцепил её на много раз уже переваренную тележку и потолкал её одной рукой перед собой. Колонка находилась через полквартала от дома матери, у нового двухэтажного корпуса детского сада. Вода в Посёлке была из артезианских скважин. Вкусная вода. Ко всему привыкаешь, но по переезду на новое место Петьке долгое время не хватало именно вкуса этой вот самой воды. Вроде бы - обычная, накипь в чайнике такая же после неё остаётся, как и везде, а вот поди ж ты.
Встал в половине пятого, заблаговременно, автобусы ещё не ходили, да и смысл. Тут идти минут сорок через подлесок, железнодорожные пути, там уже по городу. Собрался да пошёл. Август. Утро туманное выдалось. Как молоко. Пока через лес шёл - кроссовки все от росы мокрые стали. Да и повнимательнее, когда по тропинке через подлесок идёшь стоит быть. Паутин много, да пауки в них крупные. Зазеваешься - так можно и жирного паука прямо на физиономию получить. В городе - уже попроще, можно поротозействовать. Да за своими мыслями и не заметил, как оказался у крыльца регистратуры городской стоматологии. Очередь занял, записался. Буднично так. Талончик дали на десять часов завтрашнего дня.
- Что там такого может быть. - Думал Петька. Всё детство мать таскала по стоматологиям, чтобы зубы нормальные были, здоровые, да чтобы все сменились. В командировке побывал, вот там могло быть место страху, ну не здесь же. - Петька сидел в фойе, в ожидании своей очереди. Женщины с маленькими детьми, старики, взрослые люди, одна или две молодых девушки, пара парней его возраста, придя заранее думал Петька.
Тут отворилась дверь в кабинет врача, прозвучала фамилия Петра, кроме фамилии Пётр услышал визг и скрежет бормашины. Не придав значения этим звукам, он вошёл в кабинет. Комната с высоким потолком, в ней несколько стоматологических кресел и стоматологов трудятся, облегчая людям жизнь.
- Разрешите. - Вежливо спросил Пётр.
- Садитесь. - Ответила врач, буднично перебирая вверенный инструмент на столике рядом со стоматологическим креслом. Без лишней трепотни набрала в одноразовый шприц стандартную дозу лидокаина могучая Матрона с объёмами бицепсов, как у Шварценеггера. Нет, она не занималась соревновательным бодибилдингом. Она была "раздобревшей" русской женщиной, килограммов на 90 - 100 веса. Подойдя вплотную к Петру, сидящему в кресле, навалилась на него всем телом, свободной рукой потянулась ко рту пациента.
- Так. Откройте рот.
Пётр выполнил просьбу врача и тут началось. Врач, без лишних сантиментов, "кривым шилом" поковыряла место, откуда выпала пломба. Дальше веселее. Могучая Брунгильда наотмашь всадила, слава Богу хоть точным движением, шприц в верхнее нёбо, начав давить на поршень шприца, при этом всё плотнее укладываясь на пациента. Обезболивающее отчасти разлилось по ротовой полости.
Минут 15 Пётр сидел в коридоре ждал, когда анестетик подействует. Не столько ждал, когда препарат подействует, сколько настраивал себя на то, что надо молчать, что он выдержит, что не такое бывало. На ум же стали предательски поступать факты о том, кому в Северной Америке, в индейских племенах поручались пытки.
А поручались эти мероприятия женщинам племени "принимающей стороны". Вот я, к примеру, из племени "Туарегов". Меня при удачном набеге захватили в плен соседи из племени "Апачи". Они препровождают меня женщине, которая начинает вдумчиво надо мной "работать". Считалось, что, кто как ни женщина лучше знает мужчину, его естество. А мужчина пленник, должен всем своим видом показывать своё мужество и доблесть. Прижигает ли раскалившимся до красна женщина твою ногу, или режет тебе тупым ножом ухо, не важно, что она делает, ты обязан при этом шутить и хохотать, если заорёшь от боли - "посоны" уважать не будут. Сдохнуть - по любому, сдохнешь. Надо воином "откочевать в края вечной охоты". Вот так, хохоча, самые стойкие воины и умирали... Сейчас мне тоже "предстоит нечто". Тут Петра вновь позвали. У бормашины из детства Петра и этой, что была в эксплуатации у врача Петра всё было одинаково. Но та бормашина была в 1986 году, а эта в 2001 году. Ничего не меняли. Расходники тоже. Врач набрала "клизмочку" воды, установила бур в машину, протёрла очки, предварительно подышав на их стёкла, о подол белого халата и вновь улеглась всем телом на Петра. Запустив вращение бормашины, Брунгильда ещё сильнее навалилась на Петра и начала бурить. Тупым буром. Очень скоро, почти мгновенно, Пётр ощутил всё: и нарастающую температуру зуба, который бурила тупым буром врач, и свит проскальзывающих ремней бормашины, и разлетающиеся куски зуба по всей ротовой полости, непередаваемое чувство "горелого зуба", и наконец, запах изо рта врача.
- Тихо, Милок, тихо. -Приговаривала добрая женщина, лежащая на Петре.
Периодически, когда нужно было протереть запотевающие окуляры очков, она останавливалась и брызгала "клизмочкой" в рот, стараясь попасть по зубу, который она бурит. Но получалось плохо, а когда получалось, Пётр буквально ощущал, как несчастный зуб будто шипит, как калёное железо, которое опускают в масло, проводя закаливание. Меткость врача страдала потому, что нужно было сначала очки протирать, а потом из "клизмочки" вести прицельный огонь по раскалившемуся зубу. Но Пётр предпочёл помалкивать. После "стрельб", пациенту рекомендовалось сплюнуть воду, прополоскав рот, вместе с ошмётками бедного зуба. Хохотать, как положено настоящему индейцу не было сил, Петька боялся растерять остатки мужества. Тут бы не заорать во всю силу лёгких. В коридоре же люди сидят. Дети маленькие. Стыдно.
Петька выстоял. Железной волей он неспеша (чтобы вдруг не упасть) поднял своё тело из стоматологического кресла, поблагодарил врача и направился к выходу из кабинета. Даже на Северном Кавказе Пётр не испытывал такого страха. Да что там говорить, за всю жизнь. С тех пор Пётр боится стоматологов. Старается конечно, бравировать, не показывать, но боится.