Аннотация: Отвлечение от основной темы: садоводство как неожиданная деталь социального эксперимента
Тема садоводческих товариществ выходит за обозначенные мною хронологические рамки серии очерков. Сады "Нефтяник" - первые в Советском районе - появились в 1960 году; их бурное развитие и процветание относится к застою.
Всё же по ряду причин мне бы хотелось осветить и эту тему, так как она позволяет добавить дополнительные сведения об описываемом эксперименте.
Садоводческие участки выделялись в заболоченной местности севернее "жилой трапеции". По этой причине значительные участки земли оказались вне жилой и промышленной застройки: первая располагалась южнее, вторая тяготела к заводу. На микровозвышенностях строились бараки и землянки лагерей - их руины сохранялись на пустырях до середины 70-х. Вся остальная территория не представляла интереса для государства. Частная инициатива приобрела общественное звучание и поддержку "сверху".
В конце 50-х первые несколько гектар были поделены на участки по 6 соток. Центральная аллея располагалась в створе высоковольной ВЛ на мачтовых опорах. Она, единственная, вскоре была асфальтирована. Второстепенные аллеи твердого покрытия никогда не имели. Они были совсем узкими, по 3 метра шириной, то есть явно не рассчитывались на массовое движение автомобилей. В распутицу и зимой любое перемещение автотранспорта по ним было невозможно.
На основании каких расчётов площадь садовых участков была определена в 500-600 квадратных метров, причём выдерживалась по всей стране, сказать сейчас трудно. Видимо, эта площадь считалась оптимальной для возможности работы одной семьи и снабжения её собственноручной произведённой продукцией. Если государство проявляло либерализм в потворстве рудиментарным собственническим инстинктам, то решительно пресекало возможность получения "спекулятивных" доходов от реализации продукции или каких-то дополнительных промыслов.
Из тех же соображений уставами товариществ запрещалось строительство больших капитальных домов и "лишних" хозяйственных построек. Площадь одноэтажных садовых домиков ограничивалась 25 квадратными метрами. За попытку устроить на участке крольчатник или подкормить свинок следовало исключение из товарищества.
Сразу следует отметить, что садоводство в таком виде не могло состояться без серьёзной материальной поддержки нефтезавода. Предприятие взяло на себя электро- и водоснабжение участков. Если электричество применялось только для освещения, то есть относилось к элементам обеспечения комфорта, то вода была жизненной необходимостью в условиях жаркого и сухого сибирского континентального климата. Сады запитывались водой от промышленного водозабора и далее распределялась второстепенными летними трубопроводами по участкам. Речь шла о десятках километрах дефицитных стальных труб с запорной арматурой: стоимость их была велика, не говоря уже о том, что в условиях плановой экономики такая продукция могла выделяться только для промышленного строительства - и никоим образом для снабжения частных садов. Не менее дефицитные были провода и столбы электроснабжения. Завод сознательно шёл на обман контролирующих органов, покрывая строительство такого рода, в условиях постоянных недостаточных поставок материалов выделяя часть их совсем на другие нужды. Сама же стоимость воды и электроэнергии для садоводов соответствовала той, что определялась государством для частного жилого сектора. Но для частников разницу между фактической стоимостью ресурсов покрывало государство: для садоводческих товариществ затраты ложились на предприятие.
Оценить эти дотации в абсолютных и относительных цифрах трудно - неверное, порядок цифр таков, от трети до половины фактических затрат от себестоимости полученных ягод или фруктов брало на себя предприятие при попустительстве государства. Весьма странное обстоятельство, если исходить из аксиомы подавления всякой инициативы в тоталитарном СССР....
Участки располагались на землях, неудобных для строительства - это значило, что они меньше всего подходили и для садоводства. Заболоченные участки, мелкие пересыхающие озерца привычны для западно-сибирской лесостепи из-за равнинного характера местности. Параллельно Иртышу в пределах Нефтяников на расстоянии нескольких километров тянулась такая заболоченная полоса. Сажать что-то на болоте - занятие бессмысленное. Первые годы существования садов были заполнены лихорадочным созданием насыпей из подручных материалов. В ход шло всё - от кирпичного боя и шлака до неплодородных глинистых грунтов и самого ценного - растительного слоя, навоза и перегноя. Сегодняшние отметки садов выше первоначальных на полметра - метр: и всё равно весенний уровень грунтовых вод до сих пор походит к самой поверхности. Разумеется, никакой централизованной доставки материалов и возможности официально приобрести грунт не предусматривалось. Свыше миллиона кубических метров грунта были закуплены в частном порядке и спланированы вручную в течении нескольких лет.
Энергия, проявленная при освоении садовых участков, не ограничивалась отсыпкой; столь же трудно было строительство. Опять же, государство совершенно не предусматривало дачное строительство: если частное капитальное строительво имело хоть какие-то основания и могло (хотя бы в теории) осуществляться за счёт государственных фондов, то садоводы полагались только на себя. В старом мультфильме "Чипполино" они воспринимали одного персонажа как своего собрата по несчастью. Дядюшка Тыква строил себе домик из собранных поштучно кирпичей и прочего хлама, которому не лежалось на месте. Вот так сооружались дачные домики - из подручных средств, которым плохо лежалось на прежнем месте. Фантазия хозяев была неистощима и вполне соответствовала пестроте материалов: кирпичей из разобранных кладок, досок от заборов и сараев, щитов от упаковочной тары, кусков жести от кровель. Относительно честные способы прибирания к себе строительного мусора - что на Руси грехом никогда не считалось, дополнялось перекупкой добротных строительных материалов на чёрном рынке. Тут ОБХСС старалось отслеживать владельцев добротных домов и кое-кому приходилось потом отвечать на неудобные вопросы. Впрочем, первые домики в садоводческом товариществе "Нефтяник" никаких подозрений не вызывали: они были законно скромны. Борьба с любителями строить дачи за государственный счёт протекала позже и в других местах - в живописных пригородах. В Нефтяниках всё было на виду и стремления демонстрировать своё умение добытчика в то время не возникало.
Дома размером 3 на 3, 3 на 4 метра имели стандартную планировку - сени, выполнявшие роль кладовки и сарайчика, большая комната с парой окон и с печкой, с кроватью и стеллажами. Этого было вполне достаточно. Чаще всего домики были дощатыми. Из прочих построек обязательно присутствовал туалет и, как роскошь, маленький внешний сарайчик. Площадь построек сознательно сокращали, чтобы оставить место под посадки.
Особая тема - само садоводство и огородничество.
Русские землепашцы при освоении Сибири смогли сохранить и развести в суровом климате весьма ограниченный набор огородных культур: капусту, репу, редьку, брюкву, морковку, немного пряных трав. Благодетель Пётр Первый добавил картошку. Плодоводство в Сибири отсутствовало в принципе - за Уралом нет широколиственных пород деревьев, они не выдерживают продолжительных зим, а за короткое лето плоды не успевают дозреть. Первые попытки развести плодовые деревья, для которых необходим продолжительный вегетативный период, относятся в началу 20 века. Тогда в районе Омска усилиями агрономов-казаков и энтузиастов-садоводов появились первые настоящие сады, в которых осваивались деревья с Урала и русского Севера. В первую очередь это были яблони, из кустарников - смородина и малина.
Дореволюционное Захламино не было новатором в этом вопросе. Его обитатели продолжали жить по старинке. В советское время на пригородных землях к северу от Омска было организовано плодово-ягодное хозяйство. Основными культурами были смородина и малина и яблони, позднее известные как полукультурки - на них успевали вырасти крохотные яблочки размером не больше куриного яйца. Для Сибири это было достижением.
Таким был ассортимент культур, которые могли применять садоводы-любители в 50-х. Никто из них не обладал опытом садоводства в экстремальных условиях - нефтяники были выходцами из более тёплых районов или же, как сибиряки, имели весьма смутное представление о том, как пестовать яблони. Основную площадь занимали посадки картошки и капусты - только потом они стали заменяться огурцами, помидорами, ягодами и деревьями.
О побудительных причинах, которые заставили сотни и тысячи людей заниматься сомнительными экспериментами, можно только догадываться. Причина, лежащая на поверхности - память о военных годах, голоде, тяжкой нужде. Всё население страны спасалось тогда подножным кормом, тем немногим, что удавалось вырастить на огородах, что спасалось от драконовских натуральных сборов ("Всё для фронта, всё для победы!"), что обменивалось на другие продукты. Да и жизнь в Нефтяниках была если не полуголодной, то весьма скудной в отношении разнообразия. Государство с бОльшим или меньшим успехом обеспечивало население основными продуктами питания - хлебом, крупой, картошкой, молочными, рыбными и мясными продуктами. Фрукты и ягоды в Нефтяниках были роскошью. Инстинкт выживания, благоприобретённый советским человеком , заставлял людей вместо отдыха заниматься огородничеством.
Можно сказать и так: бурное развитие садоводства в Сибири было бы невозможно без притока пришлого населения и поглощения им консервативных сибиряков. Выходцы из Европейской части, для которых яблони и вишни были привычны, обустраивали скудный пейзаж привычными деталями. Любители провоцировали агрономическую науку на эксперименты - и обеспечивали необходимую массовость в опробывании новых сортов и технологий. За последующие считанные десятилетия юг Западной Сибири получил практически все известные в европейской части породы, адаптированные (районированные) к совершенно чуждому климату.
Если на основании современных археологических методик кто-то возьмётся сопоставлять образы жизни: "захламинский" и "садоводческий", то ему придётся отнести их к совершенно разным культурам. А дополнительно особо отметить коренной слом, разрыв культурных традиций, полное исчезновение одной культуры и неожиданное появление новой.
"Садоводы" - строители лёгких павильонов, совершенно не приспособленных к сибирскому климату, применяющих богатый набор плодовых и овощных южных культур. Если в поле зрения грядущих археологов не попадут раскопки южнее, в жилых массивах Нефтяников, то для них останется загадкой, как они выживали во время суровых сибирских зим; а если им останутся неизвестны реалии СССР - то за счёт чего обеспечивали они себя питанием.
То, что "захламинцы" и "садоводы" не разные народы - "культуры", а две фазы существования одного народа, останется известно только их современникам. Для истории это может остаться очередной необъяснимой загадкой.
В последующие годы новые участки расползлись от центра во все стороны. Появились садоводческие товарищества других предприятий и в других местах Советского района: сценарий их появления и развития ничем не отличался от описанного.
Самый главный вопрос, который возникает при сопоставлении идеологии строительства самих Нефтяников и возникновения садов - были ли они предусмотрены заранее, то есть являлись ли частью коммунистического рая? Или же они были ревизией первоначального испульса, адаптацией теории к практическому воплощению и следствием из изменившегося умонастроения общества?
Я уже описывал схожее недоумение по поводу частной застройки "жилой трапеции", которая вроде бы противоречила постулатам соцгорода - что же это было? Вынужденное примирение с реальностью. которая не позволяла сразу обеспечить достойные условия всем участникам эксперимента - иже здесь таились более глубокие идеологические разногласия? Всё же частная застройка коснулась незначительной части населения Нефтяников: что касается садов, то владение ими считалось обязательным для уважающего себя нефтяника. В данном же случае коммунистический общежительный устав нефтяников терпел поражение в войне с инстинктом мелкого собственника. Или же удачно дополнялся...
Можно предположить, что с угасанием сталинского ригоризма в идеологии общество стало терпимее к понятию "владения". Владения личного, нагретого своими руками, достигнутого через труд, в праведности которого сомнений не возникало. Аскетизм строителя коммунизма становился устаревшим и немного наигранным. В ограниченном обогащении, достигнутым собственным трудом, социалистическое государство не видело угрозы своему существованию. Более того, комфорт становился зримым воплощением успехов государства в строительстве нового общества - ведь оно должно было стать миром всеобщего благоденствия.
О рентабельности такого вида садоводчества говорить не приходится: как многое другое в советской действительности, невозможно оценивать что-то исходя из рыночных критерий. Возможность получения существенной прибыли была ограничена хотя бы тем, что садовод мог выделять только своё свободное время вечером или в выходные. В итоге это было не так много и организовать товарное производство было невозможно. Советский Союз знал процветающие частные хозяйства, ориентированные на продажу - но это относилось только к югу. В Сибири в те времена даже колхозник мог получить прибыль только от нескольких кабанчиков или телёнка, которых выращивали всё лето и забивали по первому холоду, чтобы отвести в город.
Так что тема садоводства служит неожиданным - и весьма ярким - штрихом в описании Нефтяников, но при этом автор не в состоянии сформулировать свое отношение к нему.
Кажется странным, что неожиданный зигзаг соцэксперимента, пасынок промутопии - индивидуальный садовый участок - оказался устойчивее к переменам чем многое из другого наследия ранних Нефтяников.
Садоводческие товарищества существуют до сих пор, хотя многие участки заброшены и зарастают, ветхие постройки обветшали, сети безнадежно устарели и дышат на ладан без поддержки предприятий, а существование участков продляют только усилия пенсионеров. Со смертью последних из них и эта страница ранних Нефтяников будет перевернута и скрыта от нас.