Аннотация: Содержание собственного Живого Журнала за 2005 год
18 февраля 2005 г.
Дварка
Хочу увидеть Дварку, море, непременно на закате.
Мне кажется, что тогда я узнаю нечто важное. Дварка - по санскритски дверь, проем, ворота. Куда они ведут? Почему это место на крайнем западе Индии имеет такое название? Почему город стоит на берегу моря? Запад - страна заката, место угасания солнца. Море для индоевропейцев было всегда связано со смертью, слова даже звучат похоже во многих языках (но не в санскрите, где корень мар-мор еще отождествляется со смертью, а вот море называется по-другому, например, синдху).
Море - обитель Варуны, самого первого из царей богов, олицетворения справедливости и миропорядка. О нем, как и о его других ипостасях, греческом Кроносе, римском Сатурне, забыли даже сами бессмертные боги, не говоря уже о краткоживущих людях. Есть понятие мифологическое время, время, когда зародился наш мир и были установлены его законы. Царство Варуны относятся к еще более ранним временам, когда не было самого времени.
Что, если Дварка - переход в тот, совершенно другой мир?
И почему Дварка стала городом Кришны?
Ничто не связывает междуречье Ямуны и Ганги, родину Кришны, сердце материковой Индии, с побережьем Аравийского моря. Их разделяют полторы тысячи километров, расстояние достаточное, чтобы даже в новое время существовавшие там государства не испытывали никакой тяги к объединению. И вот пастушеское племя ядавов переселяется в совершенно непривычную для себя обстановку, в приморский город, центр торговли с дальними странами. Сейчас Гуджарат не самое благоприятное место для земледелия и скотоводства, вряд ли и тогда он превосходил благословенную землю Враджа, был привлекательнее ее.
Дварка - только западные ворота В Индию.
Может, это еще ворота ИЗ Индии? Портал для связи с другим миром
Мне хочется очутиться на пляже вечером. Когда затихает суета рыбаков, стихает ветер и солнце спускается в море как в расплавленное золото. Если быть внимательным, то можно заметить, как где-то вдалеке от ленивого прибоя, там, где тысячелетия назад была береговая линия и разгружались океанские суда, всплывают призрачные корабли тех времен. Я даже не могу представить их форму. В любом случае они не могли быть привычными нам, килевыми и обшитыми досками по шпангоутам, такие появились гораздо позже. То ли это огромные плоты, то ли тростниковые ладьи вроде хейердаловского "Тигриса", то ли вообще непонятно что. Почему-то кажется, что они напоминают лежащий горизонтально ковш луны, так как она видна в низких широтах. Серповидный контур - а над ним еще один символ, круг, перечеркнутый крестом, как кельтский крест. Знак древних мореплавателей, которые всегда вели свои суда навстречу солнечному диску и постоянно видели его в перекрестье мачты и реи.
Они и сейчас плывут за солнцем, по дорожке из солнечных бликов за солнцем, опускающимся в море. Но солнце исчезает только для меня, прикованного к берегу, а для них оно светит всегда.
Почему-то кажется, что дальше происходит то, что описано у Толкина в "Падении Нуменора", в том месте, когда он описывает путь эльфийских кораблей, когда те плывут на Заокраиный Запад. Ладьи отрываются от моря, прилегающего к шарообразной земле, и прямо продолжают свой путь к Валинору.
Тысячелетия спустя от Дварки к закату все еще отходят древние корабли ....
Интересно, если бы я наяву увидел это, у меня бы хватило смелости бросить все и отправиться с ними?
19 февраля 2005 г.
Рамаяна
От Рамаяны у меня осталось странное ощущение.
Такое впечатление, что это вообще самый древний сюжет, сохранивший реалии чуть не мезолита.
Если убрать начало и конец (первая и последняя книга считаются поздними богоугодными вишнуитскими вставками), то есть описание обстоятельств изгнания Рамы и его же возвращения, то картина получается следующая.
Трое людей, муж с женой и примкнувший к ним брат мужа скитаются по лесам и горам, промышляют охотой, живут в плетенных хижинах и практически не встречают людей, если не считать отшельников и людоедов - ракшасов. Нет упоминания о том, что они хоть раз занялись огородничеством или земледелием. Оно, конечно, не царское это дело, но для того чтобы в тропиках вырастить банан достаточно посадить пустую кожуру и он вырастет сам через год. Сита облачается в лубяное одеяние, то есть в кору дерева, братья одеваются в шкуры. Братья пользуются луком и стрелами, но нет четкого упоминания о материале наконечников и о том, что у них в охотничьем обиходе хоть что-то металлическое. Создается впечатление, что для их окружения этот вид оружия в новинку. Обезьяны, медведи и прочая мобилизованная на борьбу с Раваной фауна воюет по принципу: "Сила есть - ума не надо", то есть обходится собственными лапами и клыками, изредка для разнообразия применяет камни и дубинки, причем в виде вывернутых с корнем деревьев. Ракшасы, живущие в блистательной Ланки, не на многим лучше. Сами бои выглядят даже не как стенка на стенку, то есть с каким то минимумом организации, а как исключительно поединки, один на один.
Жалко, что нет академического издания Рамаяны с пространными комментариями. Может многое бы прояснилось, но все равно миф явно сохраняет сведения о временах, когда не было ни лука, ни ткачества, ни примитивного огородничества, ни прочих примет цивилизации неолита.
И все-таки зачем то человеческая память сохраняла его несколько тысяч лет.
Я не говорю о Роксалане с отчетливыми негроидными чертами и о битве слонов и фаланги в джунглях, это тема особого разговора о специфическом восприятии американцами истории.
Я долго не мог понять, отчего битва Александра с Дарием происходит в пустыне. Нет, правда, ни одно из исторических свидетельств не сообщает о том, что битва при Гавгамелах происходила именно в пустыне, да и просто здравый смысл против этого. Во-первых, по пустыне не могут перемещаться крупные массы людей и животных, а во-вторых, достаточно пробежаться по песку сотне человек и поднявшаяся пыль на полчаса закроет обзор. А если там сотни тысяч ног, столько же копыт, то это чисто "Ежик в тумане", видимость на расстоянии вытянутой руки. То есть управляемость процессом тотального убийства на нуле. Становится просто неинтересно воевать.
У меня единственное объяснение и оно меня немного пугает.
У Оливера Стоуна сам факт похода Александра Македонского в нынешний Ирак вызвал устойчивую ассоциативную связь и он не смог от нее избавиться несмотря ни на что - ни на собственное образование, ни на консультации историков. Ирак - арабы - враги - бен Ладен - убить. Арабы появились в тех местах через тысячу лет, это неважно. Неважно, что Дарий был персом, то есть индоевропейцем южно-европейского типа, то есть ни антропологически, ни по культуре не отличался сильно от македонца Александра. Дарий в фильме - типичный араб. И похож на бен Ладена. Я понимаю, что похож с точки зрения русского, для которого все арабы на одно лицо, но почему у киношного Дария и реального бен Ладена один и тот же тип внешности. Худощавый стройный араб с тонкими чертами лица, лицо удлиненное. Традиционно азиатских владык изображают толстыми с обрюзгшими мясистыми чертами лица.
Собачка Павлова в натуральном виде, условный рефлекс.
Я не смею утверждать, что товарища Стоуна вызвали в Беверли-хиллзовский райком республиканской партии Соединенных Штатов Америки и суровые люди с печатью заботы на лице о счастье прогрессивного человечества сказали ему:
"Оливер, ты нужен стране и своему президенту. Мы не можем поймать бен Ладена, наши парни скучают и ты обязан их взбодрить, показать мы, хорошие англосаксы, надирали задницу плохим арабам и ныне, и присно, и во веки веков, и еще две тыщи лет назад. На сем стояла и стоять будет земля американская" (проигрыш гимна, все встают, прикладывают правую руку к сердцу и плачут светлыми мужскими слезами).
И со значением добавили:
"С кем вы, мастера культуры?"
Короче, самоцензура - страшная вещь.
Завещаю пристрелить меня, если обнаружатся первые симптомы.
22 февраля 2005 г.
Александр Великий - человек и герой
А был ли Александр Македонский?
Не в том смысле, что сомневаюсь в историчности, а в смысле адекватности восприятия биографии вполне реального человека в наше время и в течение всей истории.
Причем любопытно, как менялось это восприятие в разные эпохи.
В античности Александр Македонский был героем античной драмы. Впору задаться вопросом, что было раньше - курица или яйцо, то бишь, Александр сознательно копировал жизнь своего любимого Ахилла, классического героя на все 100%, или же его окружение и биографы не могли иначе воспринимать его.
Во-первых, сам факт рождения Александра свидетельствовал о его божественном происхождении. Какие-то неясные слухи мигом стали легендой, приписали вакханке Олимпиаде связь со сверхъестественным змеем. Это стандартный путь рождения эллинского героя - один из родителей бог, другой смертный.
Во-вторых, судьба героя, трагическая, полная опасностей, трудностей, который сам их ищет по принципу: "В жизни всегда есть место подвигу... и приключениям на собственный зад". Хор обывателей призывает одуматься, остановиться на достигнутом, вернуться к золотой середине своих возможностей и исполнения желаний, а герой с тупым упорством бодается со всеми преградами, которые встречаются на его пути. Полная иррациональность, которая вроде бы не приветствовалась разумными эллинами, зато находила полный восторг в их подсознании.
И, наконец, смерть. Герой дерзает оспорить ясно выраженную волю богов, которые ревниво относятся к деяниям смертных и четко обозначают границы их деятельности. В любом случае смертному запрещается копировать деяния богов. Расплата ждать себя не заставляет. Александр захотел то ли повторить поход Вакха, то ли вообще вырваться за пределы ойкумены Олимпа. При весьма странных обстоятельствах поход в Индию кончается провалом и вскоре Александр умирает, от упадка сил или от лихорадки, то есть без конкретного диагноза. Так убивают боги. Крушение великих замыслов, публичная казнь при странных обстоятельствах.
Но это не конец. Это начало катарсиса. Смерть героя в драме - необходимое условие для его возвеличивания, торжественного введения в сонм богов, примирения богов и смертного, познание их неисповедимых путей в педагогических целях для всех зрителей трагедии.
Александр становится богом.
Алилуйя.
Как сюда вписывается тот факт, что перед походом в Азию сам Александр и его отец Филипп задолжали столько, что за эти деньги можно было продать всю Македонию с потрохами и что возвратиться он мог только к кредиторам с включенным утюгом? У него был выбор - славная смерть в бою или гниение заживо в долговой яме. Александр выбрал бессмертие.
25 февраля 2005 г.
Махабхарата облаков
До сих пор не встретил четких свидетельств об одушевленности животных в индуизме. Одушевленности - в смысле присутствия души, аналогичной той, что есть у человека, сопричастной Духу, Абсолюту и т.д.
В христианстве и исламе такое отрицается, но там нет доктрины кармы.
Если же существует карма, то есть возможность и необходимость то временное пребывание души, атмы, в животном воспринимается двояко.
С одной стороны, можно допустить, что пребывание души в животном есть просто кармическое следствие предшествующей жизни как заключение в тюрьму после преступления. Душа просто отбывает положенный срок и ждет искупления наказания. Попутно животное как инструмент всемирной кармы участвует в развязывании кармических узлов других душ - например, убивает тех, кому это предназначено или служит пищей, транспортным средством и т.д. В данной версии атма не в состоянии решить никаких кармических задач, распутать предшествующие кармические узлы и совершить новые действия, могущие иметь кармические последствия. Душа исключается из кармического процесса, что противоречит аксиоме кармы - причинно-следственная связь кармы распространяется абсолютно на всю вселенную.
Тогда получается, что животное и находящаяся в нем душа обладает определенной свободой воли и возможностью, пусть и ограниченной, влиять на карму души. В индуизме (а также буддизме и джайнизме) признается, что только человек может достичь мокши, освобождения, слиться индивидуальной душой с Абсолютом (в той или иной форме). Значит, это единственное отличие человека от животного.
Как может выглядеть дхарма тигра? Какие ему положены добродетели - а какие преступления, за которые находящаяся в нем душа может скатиться на низшую ступень форм жизни?
И как звучат звериные Веды, упанишады камней и брахманы деревьев, Махабхарата облаков?
27 февраля 2005 г.
Похоронное
Пока не придумал, какую музыку заказать на собственные похороны.
Хотелось бы "Нет, не жалею" Эдит Пиаф. Она хорошо ложится на момент спуска гроба. А потом по эксклюзивному заказу - труба, чистый высокий проигрыш - и оборвать на самой высокой ноте. Потом тишина, только глухой стук земли о крышку.
Немного пафосно.
Лучше что-то душевнее, Боба Дилана:
" Сколько дорог должен каждый пройти,
чтоб стать человеком он смог..."
Хорошая песня, ее стоит петь на похоронах настоящего человека. Под нее можно даже плакать и этих слез не стоит стыдиться.
Если бы не наши идиотские законы, завещал бы похоронить себя где-нибудь в лесу, под светлой березкой. Только не на кладбище. Современное кладбище - это посмертная толпа на веки, загнанная в загон. Только нам, привыкшим к толпе всюду и всегда, такое положение кажется нормальным. Я бы еще смирился с обществом близких мне людей, родных, нескольких настоящих друзей, но хоть после смерти надеюсь обрести покой и свободу. И от государства, и от людей, превращенных государством в быдло, посмертно загнанных в огороженное стойло.
А так было бы хорошо - легкая резная сень березовой кроны, желтые листья, падающие на пожухлую траву, бурые перепрелые слежавшиеся листья, через которые пробивается нежная весенняя травка. Небольшой бугорок, к которому приходили бы иногда друзья, затевали бы пикничок, трепались бы ни о чем и смотрели в белые облака сквозь зеленую листву. А когда умерли бы друзья и осел бы бугорок, я бы совсем исчез, белые корни высосали бы из меня все соки и память бы обо мне развеялась бы с последними листьями от порывов северного ветра.
И все.
Боже, как хорошо узнать и принять Твою истину, пока недоступную мне!
1 марта 2005 г.
Город Змеи
Очень давний сон.
Город (я знаю, что это город, хотя не могу ясно различить ни одного дома, все они скрыты в тени деревьев). Выступают только отдельные участки стен. Колышатся плотные блестящие листья, танцуют черные тени.
(Я какой-то миг вижу его сверху), он лежит в джунглях, в долине между невысокими горами с плавными заросшими склонами. (и парадокс сновидения - каким то образом от города открывается вид на море, точнее лагуну с дальней полоской берега на самом горизонте).
Город тих, но это не пустота безлюдия. Людей в нем немного, они есть и прячутся от праздного взора. Город слишком насыщен собственной жизнью, чтобы тратить ее на чужака.
Это город теней и снов, неспешный хоровод листьев и мыслей. По его улицам нельзя просто идти, по ним нужно скользить подобно змее, поворот за поворотом, угол за углом, выступ за выступом, и тогда тайная, недоступная чужаку жизнь начинает открываться, медленно, исподволь.
(город как-то связан со змеей, змеями, Змеем. Даже изгибы улицы созданы под движения змеиного тела).
Я по-змеиному скольжу по переулкам и улицам, пока не открываю перед собой неожиданный простор. Площадь, точнее набережная, обрывающаяся в море. А над морем в веселом сиянии распрямляется радуга, совсем как настоящая змея выгибается упругой дугой, пылает нестерпимыми яркими цветами и наконец медленно тускнеет в голубом небе.
Я не видел на улицах людей.
Я хочу увидеть город, в котором площади существуют только для того, чтобы смотреть на радугу.
2 марта 2005 г.
Перо-послание
Я могу припомнить только один случай в моей жизни, который можно назвать знамением. То есть я нуждался в помощи и мне был послан знак, который можно было достаточно четко истолковать как указание на благоприятный исход события. Конечно, речь не шла о жизни и смерти, или еще о каких то фундаментальных вопросах бытия. Но было чертовски приятно, что о тебе есть кому заботиться.
Знамению предшествовала странная история. Я потерял ориентировку, причем в ситуации, когда такого произойти не могло.
Условия задачи: пройти 10 км на запад в четырехугольнике, ограниченном с востока и запада речушками, а с севера и юга - профилями. Для выхода к интересующему меня мосту на западной речушке необходимо было держаться южного профиля. Дед в деревне примерно указал мне направление, да я поленился сразу же выходить к южному профилю, я видел издали дорогу, по которой прошли грузовики, и решил двигаться наискось, чтобы в конце концов пересечься с ней. Местность позволяла это - поля, пастбища, березовые колки и небольшие леса. Еще одно обстоятельство - времени было в обрез, часа три до захода солнца, его едва хватило бы на переход и обустройство ночевки.
Я резво взялся с места по вихлястой колее, размышляя от нечего делать, что послужило причиной расположения такого количество поворотов на ровном поле - то ли сгинувшие со временем какие-то препятствия, то степень опьянения водителей. Последнее теоретически казалось невозможным, потому что машина на очередном повороте ушла бы в кустарник, а управлять машиной на таких виражах мог только редкостный каскадер. За рассуждениями я не заметил, что контрольное время давно истекло, поблизости никаких признаков дороги или даже шума транспорта. Я по наивности горожанина считал, что можно дополнительно ориентироваться по шуму (как потом выяснилось интенсивность движения в вымирающих сибирских селах составляет одно транспортное средство в час) и что по лесу можно ходить напрямик.
Я и ломанулся прямо, как мне казалось, к профилю. Суровая действительность не имела ничего общего с привычными городскими парками, хотя это был вполне проходимый смешанный лес. Бурелом, паутина, подлесок, трава по пояс с какими то корягами - так, мелочь. Но оставалась часа полтора до заката и комарье зверело на глазах. Приходилось почти бежать, чтобы быть впереди почти осязаемого звенящего облака. На открытых местах этот рой немного сдувался ветром, зато в лесном затишье становилось немного страшно. Хваленные репеленты, может, и отпугивали худосочную западную мошкару, но на ядреных сибиряков скорее действовали как красная тряпка на быка. Мысли были примерно такие - сколько выдержит человек моей комплекции комариных укусов в единицу времени, чтобы не загнуться. Я был где-то у критической черты. В принципе пока ничего страшного не происходило - я знал свое местоположение в относительно обжитом районе с точностью до нескольких километров, четко знал направление, и ночевку в лесу при наличии костра и дыма можно было пережить. Но бессонная ночь в душном темном лесу меня привлекала мало. Я почти бежал по направлению к дороге.
Тогда я увидел перо. На высокой траве лежало большое перо веселой рыже-бело-черной расцветки. Ястребиное или коршунье, маховое или из хвоста. Эффект был такой же, как шок у Робинзона при виде отпечатка босой ступни. Этого не могло быть - и это было.
Перо не могло при падении сверху достичь травы, оно должно было застрять в густых кронах. Оно не могло лежать поверх травы, оно должно было провалиться к земле и я бы его точно не увидел. И сколько времени оно лежало здесь? Сколько требуется дней, часов, чтобы жадные до каждой калории лесные падальщики не взяли бы его в оборот и не слопали без остатка?
Стечение места и обстоятельства вне всякой теории вероятности. И обстоятельства, сопутствующие находке.
Это мог быть только знак.
Перо - птица в воздухе - свобода - простор.
Знак одобрения, знак участия, знак близости того, к чему я стремился.
Не могу сказать, что эти мысли у меня оформились именно тогда, скорее, именно в тот момент было ощущение поддержки и моей ответной благодарности.
И еще довольно долго я сшибал лбом сучья и в голос матерился, пока впереди не посветлело и за стволами объявился широкий сенокос с разбросанными там и сям посеревшими прошлогодними стожками. Солнце почти касалось верхушки деревьев, но пока было довольно светло. А у дальнего леса виднелась колея.
Перо вывело меня.
3 марта 2005 г.
Размышление об индуизме
Что же все-таки такое индуизм?
Это понятие слишком амфорное, чтобы ему можно было дать определение. Точнее, определение дать-то можно, можно найти кучу наукообразных слов и попытаться втиснуть образ чуждого нам мира в лингвистическую клетку. То, что выпирает за прутья - кастрировать нахрен. Наверное, в русском и европейском языках нет ничего подобного, нет представления, которое было бы изначально заложено подсознанием и потому разум человека вынужден делать огромные усилия, чтобы одновременно избавляться от навязанных ему собственной культурой комплексов идей - и одновременно постигать нечто непонятное и притягательное.
Почему-то европейской культуре хочется представить индуизм оригинальной эклектичной формой религии. Если бы еще понять, что такое религия...
Почему индуист верит одновременно во все - и не считает это нелогичным? Может, в этой парадоксальной наивности как раз больше настоящей веры, чем в миллионах сухих богословских трактатах, сочиненных европейцами. Все равно, Бог недостижим и для меня, и для тебя, и для рационального англосакса, и для примитивного индуса. Бог вне логики, парадоксов и нашего желания понять Его. Иначе, Он был бы порождением человеческого разума, а не то, что Он есть на самом деле - личность, Абсолют, многое другое и все в одном.
Может, сокровенная - и лежащая на поверхности мудрость Индии заключается в том, что не стоит познавать Бога, а нужно жить ради Него. Это как жемчужина, скрытая под толщей вод в ребристой раковине в упругих мускулах - и все равно настолько притягательная, что в поисках ее моря пересекают корабли и пловцы.
Я понимаю дхарму как вопрос тех, кто некогда создал Россию. Настоящую Россию.
Они, темные смерды и блистательные князья, могучие патриархи и безмолвные отшельники спросили некогда самих себя: "Как жить, чтоб святу быть?". С этого вопроса, с представления о своей стране, раздавленной, раздробленной, бессильной как о Святой Руси, о стране Бога, о пронзительном свете чистоты над сумрачными лесами, началась истории России. Стоило это произнести - и все стало возможно, все оказалось простым и достижимым. Оказалось, что можно гнать татар, поднимать пустоши, строить города, в лаптях протопать пару континентов и на равных говорить со всем миром.
Дхарма, ключевое слово индуизма, имеющая сотни переводов и толкований, так до конца и не понятое, отражается в том давнем (Боже, до чего актуальном и сейчас!) вопросе.
Как жить, чтобы твоя жизнь была не актом биологического существования, питания и размножения, а чем-то большем?
Большем настолько, чтобы вместить в себя все: наглые требования похотливого и ненасытного тела - и напряженный покой нирваны, почитание семейных божков - и принятие наднациональной и надчеловеческой веры, спасительности страдания и отравы гордыни.
Интересная психологическая особенность - поисками смысла жизни по индийской традиции в Росси занимаются люди, которые могут воспринять только религиозную составляющую индуизма. Такова социальная среда, из которой они вышли, и черты их характера.
В доступной мне литературе никогда не встречалось утверждение, что индуизм допускает существование человека-одиночки. В целом индуизм нацелен на выживание всего общества, а не человека, иногда даже за счет интересов отдельного человека. Индуизм до сих пор сохраняет жестокие правила игры первобытных общин - интересы группы превыше интересов одиночки, выживает только коллектив, то кто вне жилища, семейного круга около очага - тот обречен. Индуизм в моем представлении есть такая община, ведийское примитивное племя, за несколько тысячелетий распространившееся на субконтинент, разросшееся до численности второй нации в мире и вступившее в ядерную эпоху. Но принципы сохранились.
То, что Индия до сих пор остается Индией, подтверждает правильность этой линии поведении абсолютного большинства населения. Из общего правила есть исключения, но только как исключения. Из всеобщей обязанности продолжать род, питать души предков, продолжать занятия своей касты освобождаются только те, кто посвящает свою жизнь религии, Богу. Они нужны общине как люди, которые своими духовными поисками не дают индуизму обмирщиться, создают своей деятельностью противовес утилитарной направленности законов самосохранения, напоминают, во имя чего высшего все-таки следует блюсти обряды и законы общины.
Если попытаться обрисовать облик человека, интересующегося "Индией" (знакомых лично мне очно и заочно, всплывающие иногда факты биографии в текстах и форумах), то это практически всегда выходец из интеллигентной семьи, очень редко имеющий семью, практически никогда - детей. Он никогда не ощущает поддержки от родных, от семьи. Иногда он прибивается к крохотной группе единомышленников. Таких групп множество, но за редким исключением они непостоянны и враждуют друг с другом.
Он один.
Это саньясин индуистской традиции, асоциальный элемент, бредущий по бесконечным дорогам Индии в надежде угадать, какая из дорог приведет его к освобождению от бесконечного путешествия. Только в России ему никто не протянет подаяния и не попросит благословения. У него нет никакой социальной роли кроме маски юродивого и чудика.
Это одиночка второго уровня.
Человек, во втором или третьем поколении целенаправленной государственной политикой оторванный от народной традиции. Советская власть весьма преуспела в формировании нового демографического явления - общности советских людей. Это не народ, это больше сотни миллионов одиночек, оторванных голодом, индустриализацией, репрессиями, поисками лучшей жизни от родных корней, неоднократно перемешанных на пространстве в одну шестую часть суши. Такова была социальная опора советской власти - люди, которые верили в коммунизм, потому что не знали, что можно верить во что-то другое, и жили при развитом социализме, потому что не могли представить другой жизни. Дезориентированные, лишенные корней одиночки - идеальный материал для строительства любой империи, хоть СССР, хоть США.
Я сам могу только представить по неясным ощущениям, какова была жизнь в общине, в тесном окружении друзей, соседей и родных, жизнь, подчиняющаяся неписаным твердо установленным правилам, сообщество людей, связанных совместным выживанием, жестко отторгающее всех, кто не подчиняется общепринятым нормам поведения. То есть та жизнь, которой живут индуисты. Я застал в детстве такую общину в Орджоникидзе, где я родился и провел часть детских лет. Потом я встретился с нечто подобным в деревне, где жила моя жена. Контраст предельно четок. Я, человек со стороны, не имею никакого желания снова сливаться с общиной. И я знаю, как страдают люди, оторванные от таких общин.
И это человек, который сознательно порывает даже с традициями той интеллигентной городской среды, из которой он вышел. Не секрет, что при всей любви к Индии хуже всего его окружение реагирует именно на уход "в Индию". Я не знаю, что тому причиной - то ли излишнее миссионерское рвение Общества сознания Кришны, то ли еще что-то. Но хуже Кришны может быть только Герболайф.
Такой человек может обрести только одну опору - религию. Бог - единственное, что позволит ему элементарно выжить. И то, что он может воспринять. И он познает Бога индуизма. Не знаю, насколько доступны пусть даже начитанному, склонному к восприятию нового и искренне верующему человеку религиозные откровения индуизма. Наибольшее количество людей нашло себя в Кришне вайшнавов. Это показатель, насколько русские в поисках индийского не хотят оторваться от привычного мировоззрения. Кришна - одна из немногих в индуизме форм Бога - личности, по этому признаку близкая к личностным формам Бога в христианстве, мусульманстве и иудаизме. Русские столкнулись с буддизмом более трехсот лет назад, но даже такая упрощенная буддизма как ламаизм очень далека от них. Философский буддизм понимали и принимали сердцем буквально единицы.
Так что мы ищем (и находим) в той стране, о которой Афанасий Никитин сказал: "и от всех наших бед уйдем в Индию!"? Веру, которая является отражением нашей веры, от которой мы открещиваемся?
Может, более правы были те племена аборигенов и завоевателей, которые всем гуртом переходили в индуизм и находили в нем свою нишу, свое место. Индуизм принимал их, как отторгает сейчас индианизированных европейцев. Они не нужны ни своей собственной Родине, ни стране, в которой они чают обрести ее вновь. Никому, кроме самих себя.
Я считаю, что религия, религия настоящая, есть акт прозрения человеком трансцендентности бытия. Человек осознает, что в мире есть что-то еще, выходящее за пределы обозримого пространства, высшее по отношению к самому человеку и окружающему его миру. В любом случае это сугубо индивидуальный акт, обращенный только к личности человека, его душе. В дальнейшем человек пытается достигнуть своего недостижимого идеала. При этом его семейное, общественное положение и другие социальные функции личности по сути не могут оказать никакого влияния на этот процесс, так полностью принадлежат материальному, низшему миру, а цель религии находится в совершенно другой плоскости бытия.
Индуизм основан на религии так же как православие диктовало все формы общественных отношений в дореволюционной России и коммунизм - в советской. Суть индуизма, по крайней мере декларируемая - достижение мокши, Освобождения, выход души человека из сансары, бесконечной цепи перерождений, слияние индивидуальной души с Единым Духом, от которого она когда-то отделилась. В этом отношении многие религиозные течения в индуизме бескомпромисснее христианства.
В идеале индуизм является четко разработанной схемой, пошаговой безошибочной стратегией достижения мокши индивидуумом. Жизнь превращается в бесконечный обряд, от скрупулезности соблюдения которого зависит достижения единственной цели жизни - прекращения мучения (=жизни) в материальном мире. Индуизм попытался (и пытается) совершить невозможное в принципе - совместить достижение Освобождения индивидуумом и, одновременно, обосновать значимость земной жизни человека в религиозном смысле.
Мне кажется, что суть индуизма - именно обряд, со всеми плюсами и минусами.
Плюс - так же как и во всех религиях обряд гарантирует верующему достижения своей цели, даже если сам верующий лишен религиозного чувства. За него и на него работает мощная система церкви, организация, имеющая колоссальный опыт в таких делах.
Минус - этот же обряд принижает индивидуальное религиозное чувство, уничтожает индивидуальность, стандартизирует, направляет в ранее разработанные рамки исключительно личностный характер общения человека с Богом.
Диалектика, мать ее....
У меня сложилось личное впечатление, чисто интуитивное, которое я не могу обосновать, что современный индуизм в Индии направлен на сохранение формы обряда, но не на развитие его сути. Когда-то обряд создал современную Индию и сохранил ее до нашего времени, теперь он удерживает жизнь в Индии в застывших формах.
Европейцы, увлекающиеся индуизмом - буддизмом, по сути протестанты, отвергающие надстоящий над ними любой религиозный авторитет, так уверены в непосредственной связи с Богом. Они признают живую, динамичную составляющую индуизма, различные религиозные формы, но по психическому складу совершенно не воспринимают обрядовую сторону.Они однозначно нацелены на Освобождение без всякого желания участвовать в обряде.
6 марта 2005 г.
Word*овские гремлины
Слишком часто замечаю, что в текстах, напечатанных и сохраняемых в компьютере, происходит нечто странное. Не хочу себя хвалить, но я орфографических ошибок не делаю, ну, разве появится желание ввернуть слово позаковырестее, а вспоминать его полностью лень. Природная грамотность человека, много читавшего - можно совершенно не знать правила, но интуитивно или по памяти писать грамотно. Это я к чему? Ах, да...
А к нелепейшим ошибкам и опечаткам, которые возникают даже после многократных просмотров, причем в местах, где их просто не может быть. Такое впечатление, что они возникают самостоятельно, словно под покровом темноты отключенного компьютера какие-то зловредные твари намеренно перетаскивают буквы с места на место. А когда текст появляется из файла - весело гогочут на трехэтажный мат пользователя.
Может, они есть на самом деле? Компьютерные паразиты, word*овские гремлины, какая-то зараза, расплодившаяся в джунглях двоичного кода.
И если они есть - то что с ними делать?
Могли ли они появиться самостоятельно? Так сказать самозарождение виртуальной формы жизни в питательном бульоне электронных сетей и программ, покрывших Землю еще одной оболочкой. Понятно, ЧТО может родиться в интернете, ну, уж точно не белые и пушистые ангелы.
Если принять версию о том, что они появились одновременно с материнской программой, Word*ом, то с ними ничего не поделаешь. Они неистребимы как само зло, как очередная ипостась антихриста, их разработчик Билл Гейтс. Они как мелкие бесы народного христианства, которые способны только на мелкие пакости человеку.
Компьютеризация - одна из форм апокалипсиса, экслюзивный вариант для жителей "золотого миллиарда". Тем, что победнее - голод, СПИД и удар мачете, к тем что побогаче конец света придет в виде е-мейла, мол, все, администрация предупреждает, что это последнее письмо к Вам и вообще последнее, что Вы увидите перед всадниками апокалипсиса.
А пока пусть резвятся word*овские гремлины, пусть разминаются....
10 марта 2005
Ачаирский монастырь
Странное место...
Я раз за разом возвращаюсь туда и пытаюсь разобраться в своих ощущениях.
Женский монастырь построили на землях казацкой станицы в начале двадцатого века. Я не знаю тех времен, я не могу сказать, что двигало людьми, строившими храмы и населявшими их. Подвигла ли их искренняя вера, требовавшая выражения в освящении их обыденной трудной жизни сиянием куполов и густым звоном колоколов, разнарядка ли Святейшего Синода на строительство центра политпросвещения, требовавшая воспитывать подданных в вере в Бога, царя и отечество, что-то еще или все вместе. Большевики разогнали монахинь и потом создали лагерь. Вообще в ГУЛАГе была определенная логика, стране требовался рабский труд, но были места, которые создавались просто для уничтожения, без всякой логики и пользы для экономики. Таким был Ачаирский лагерь. Зеки вымерзали бараками в сибирские зимы. Их хоронили во рвах в братских могилах. Имена их Ты один, Господи, веси... Десятки тысяч скелетов покоятся сейчас на территории монастыря или поблизости.
В девяностых монастырь возродили. Лет десять строили часовни и церкви между автодорогой и берегом Иртыша в небольшой березовой роще. Как говорится на пожертвования. Может быть. Еще на территории монастыря с удивлением приметил охранные таблички магистрального газопровода. Я сам проектировщик и уразумел, что единственный способ обезопасить людей, которые ходят по подземной полости, заполненной взрывоопасной смесью, да еще под давлением - держать их как можно дальше от этого места. Впрочем, нам не привыкать...
(Религиозность омского руководства - тема особого разговора. Город заполнен храмами, в которые никто не ходит. Благостные ожиревшие физиономии регионального руководства, которые от тяжкого труда и заботе о земляках уже не влезают в экраны телевизоров, маячат круглые сутки на ТВ в дни христианских праздников. Завидую мусульманам и иудеям, хоть их праздники не отравляет лицезрение доморощенных удельных князей. Только один раз губернатор Полежаев изменил своему правилу засветиться на Пасху. Год назад в вечер перед Пасхой местный хоккейный клуб "Авангард" стал чемпионом. Разумеется, ночной карнавал и попойка во имя победы клуба, финансируемого "Сибненфтью" Абрамовича и прорвавшегося к победе на штыках легионеров, затмило предпасхальное бдение. В Пасху о Пасхе на ТВ уже никто не вспоминал.
Авангард воскресе !- Воистину воскресе, Леонид Константинович.)
Так, к слову, чтобы было понятно мое отношение к насаждающемуся сверху православию.
В первый раз я был там ранней осенью, пожалуй, в серый апрельский день. Монастырь был пуст, пронзительно пуст. Я видел только нескольких монахинь в черном и редких прихожанок, в платках и резиновых сапогах, видимо местных. Солнце иногда прорывалось через пелену и наносило свежие краски на всеобщую серость - проявлялись белизна берез, густой сурик кирпичной кладки, янтарь лакированного дерева, золото куполов. А потом все становилось тусклым и безжизненным. Среди голых стволов стояли на холодном ветру закрытые часовни. Они словно хранили в себе свою тайну, свою веру, отгораживались от людей. Мне представлялось, что эти одинокие храмы - вызов жизни, одинокие воины, стоящие на поле боя уже проигранного сражения. В них никто никогда не войдет, но они будут стоять и стоять, храня в глубине алтарей неугасимый огонек лампады - свою душу. А потом они рассыплются во прах и ничего уже не будет на земле, кроме грязи и греха. Но пока они стоят - есть надежда. Хотя неизвестно на что.
Во второй раз я был в компании летом. От Омска туда ходит речной трамвай. Час туда, час на ознакомление с достопримечательностями и час обратно. Пикник за городом. Буйную толпу сгрузили у дебаркадера под надзором строгой монахини. Кто-то возмущался, что с него берут деньги за вход, хотя он уже все оплатил, кто-то ругался, что ему запрещают курить. Что ж, логично, если за все уплачено, то все позволено. Народ с радостными воплями рванулся к центру притяжения монастыря - источнику горячей минерализованной воды. Говорят, лечебная. Источник выложили камнем, получилась небольшая купель метров пять в длину. Можно плескаться и лежать, если найдешь место в этом лежбище. Право не знаю, как это, дородные телеса в купальниках среди монастыря, но это же Россия, страна парадоксов. Короче, обстановка была как на пляже, только без пива и шашлыков. Люди церковного вида в черном и редкие прихожанки в платочках без тени смущения проходили мимо, попутно отвечая на какие-то вопросы и мило улыбаясь. Какое-то странное чувство правильности, что так оно и должно быть, что на этом пятачке церковь и весьма далекие от нее люди соединяются вместе, объединяются на короткое время. Не важно, что никто не крестился на храмы и не заходил в них, зато они здесь, они причастны чему-то, они в монастыре, они в церкви. Монастырь был полон отдыхающими и любопытствующими, радостен, светел, причем как-то по-детски. Храмы и часовни лукаво выглядывали из густой листвы, точно играли в прятки. Долгий и счастливый летний день, один из тех редких дней, которые долго-долго не кончаются и навсегда остаются в памяти.
Третий раз. И снова весна, но уже стремительная и буйная сибирская весна, которая стремится за два месяца настоящего лета дать холодной земле золотое солнечное тепло - как мачеха в редкие минуты раскаяния одаряет неродных детей. Свежая глянцевитая листва берез, белоснежное облако, окутывающее посадки яблонь, густая трава, покрывшая бурые листья. Я по ошибке не доехал до места и километров восемь шагал по трассе, по пыльной обочине, мимо серых деревень и заросших жесткой травой полей. А потом вдали поднялись веселые золотые маковки. Никогда не был любителем помпезной православной архитектуры, но сейчас понял ради чего обкладываются сусальным золотом купола церквей. Они как маяки, указатели конца дальнего пути. Золото на голубом. Торжество надежды и веры. И понял, что ни к одному храму не стоит подъезжать, к нему надо идти верста за верстой, и радоваться каждому шагу, и тому как вырастает над тобой золотое сияние. Я спустился к купели, там плескалась парочка ребятишек, и долго сидел в ней, а густая горячая вода отрывала меня от мощенного дня и обвевала колючими пузырьками. Редкое ощущение покоя, настоящего покоя. Там, за оградой, где глухо рычит дорога - другая жизнь, полная тревог и трагедий. А пока ты здесь - с тобой пребывают мир и покой.
Жуткая аллегория современной России - храм на костях и газе.
Памятник возрождению или посмертная эпитафия... Не знаю
11 марта 2005 г.
Мартовское (совсем не кошачье)
Начинается пасмурная слякотная весна.
Месяц - полтора хмурых облаков, подстегиваемых напористыми южными ветрами, оседающего в лужи серого снега, черной грязи, которая расползается с дорог и тропинок на весь город.
Время, когда вытаивает и выходит на поверхность вся мерзость, милосердно прикрытая пушистым снегом: пластиковые бутылки, обрывки пленки, собачье дерьмо, вообще непонятно что. Город превращается в сплошную помойку, меняется только толщина слоя.
Пора всеобщего уныния и апатии. Холодные липкие туманы, кажется, рождаются не в атмосфере, а исходят из множества душ, уставших ждать весну.
Иногда мне кажется, что время может остановиться и навсегда оставит город по колено в собственной грязи. Что тогда будет? Захлебнется ли город в собственной блевотине или будет продолжать жить как ни в чем ни бывало... Наверное, последнее.