Аннотация: В развитие дискуссии о сибирской культуре на сайте "Вольгота" http://ru.volgota.com/
Ответные тезисы к статье Джен "Тезисы о сибирской культуре"
http://ru.volgota.com/index.php?title=%D0%94%D0%B6%D0%B5%D0%BD:_%D0%9E_%D1%81%D0%B8%D0%B1%D0%B8%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BC_%D0%B8%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5&rcid=6787
Общие определения
Существует множество пределений термина "культура". Для рассмотрения интересующей нас темы - отношения гипотетичной сибирской культуры к другим культурам - достаточно ограничиться изучением культуры как структуры, указанием на комплексность и всеохватность культуры. Это устойчивая система представлений о мире, а также система отношений между личностью и обществом, или же уровней и компонентов общества. Цель культуры - оптимизировать взаимное влияние, существование и развитие всех уровней и компонентов культуры: от народа-носителя культуры до индивидуума. Без культуры не может существовать никакой народ и даже любое сообщество. В группе людей всегда начинается культурная самоорганизация, только она занимает более длительный срок и менее заметна чем сложение социальной иерархии - что тоже является частю культуры.
Культура охватывает все области жизнедеятельности человека: хозяйственную деятельность - естественный базис культуры, религию, мировозрение, воспитание, искусство и так далее.
Культура же придаёт особые черты мировозрения и деятельности народа.
(моё восприятие культуры шире, чем у Джен, и носит этнографический универсальный характер. Я считаю искусство конечным продуктом культуры, одним из показателей, наиболее доступным для изучения. Оба определения правомочны и употребляются с одинаковой частотой. Приношу извинение за столь вольное обращение с терминологией. В своё оправдание могу сказать только то, что употребление нижеперечисленных терминов не нормировано и каждый автор использует их по собственному разумению)
Структура культуры прошла долгую эволюцию. В настоящее время сосуществуют различные типы культур: как сохраняющие первичные традиционные черты и организацию, так и другие, которые модернизировались адекватно изменившимся условиям.
На Земле практически не сохранились первобытные архаичные культуры и религиозные общины, которые когда-то были ядром сложения наций и цивилизаций. Как раз в Сибири, которая является одной из тем нашего исследования ещё можно встретить очаги примитивных культур. Но всегда следует учитывать, что и они подверглись стороннему влиянию, а зачастую являются даже результатом деградации более развитых отношений.
Под традиционной культурой теперь следует понимать культуру, сохранившую основные черты средневекового этапа сложения современных наций. Древнее наций не существует, сколько бы тысяч лет не насчитывали апологеты отдельных народов. В первоначальном виде традиционная культура уже не встречается. На протяжении девятнадцатого века в Европе и двадцатого - в остальных частях света они модернизировались. Наиболее заметные черты этого процесса - снижение роли религиозного компонента, изменение хозяйственной деятельности, сложение нового способа управления обществом, широкое заимствование от других культур и встраивание в качестве низшего уровня структуры в явление высшего порядка - в цивилизации, о которых речь пойдёт ниже.
Поэтому наряду с термином "культура" можно применять другой, отражающий изменение в структуре культуры. Это "идеология", то есть искусственно сконструированная культура на базе традиционной. Первоначально идеология развивает отдельные области культуры - сейчас политическую и экономическую, в первую очередь, раньше - религиозную. Со временем идеология расширяется внутри материнской культуры на другие области и может полностью заменить её.
У традиционной культуры нет сознательных творцов и нет групп людей, которым бы было выгодно её существование - только всё общество в целом. Она развивается и поддерживается почти инстинктивно, без явнх волевых усилий. (это не исключает прорывов в индивидуальном порядке). А у идеологий всегда можно найти конкретных родоначальников, определить общественные группы, чьи интересы она выражает. Иногда в рамках одной культуры могут существовать две и даже более соперничающих идеологий. Постоянная борьба идеологий между собой и с традиционной культурой за господство составляет жизнь всего общества на данном этапе развития. Наличие государства как механизма подавления большинства соплеменников меньшинством - активным носителем господствующей идеологии, является одним из самых ярких критериев для опознания этого этапа эволюции культуры.
В целом, внутри традиционной культуры существует не так много элементов, которые можно импортировать в другие культуры - отдельные хозяйственные приёмы, отдельные фрагменты знаний, некоторые идеи искусства и верований. Традиционные культуры всегда консервативны и устойчивы к внешнему воздействию. Идеологические же элементы как искусственные, имеющие слабую связь с материнской культурой, распространяются гораздо легче и свободнее укореняются в других традиционных культурах.
Первые идеологии были религиозными: так называемые мировые религии, допускающие прозелетизм, рождались в недрах одной культуры, а затем имели широкое распространение. При внедрении религии основными областями воздействия становились политика, мировозрение, религиозные взгляды и искусство. Религия никогда не влияла на базис культуры - хозяйственную деятельность, тем самым в целом сохраняя прежнюю структуру. Религия выступала в качестве инородной прививки к стволу традиционной культуры с целью изменить плод - то есть высшие, надстроечные проявления культурной деятельности народа. Также она играла роль информационного канала, который во много раз увеличил число контактов между культурами. Народ, принявший мировую религию, встраивался в новую иерархию. Он признавал, что существует некая высшая цель, которая стоит над ценностями традиционной культуры и выше самого существования народа. Но религия была не в силах изменить способы хозяйствования, адаптированные к ландшафтам, в которых проживал каждый народ, и из которых происходили основные культурные ценности народа. Поэтому религиозная идеология всегда находилась в состоянии упорной и бесплодной борьбы с традиционными компонентами.
Такой была католическая Европа раннего и развитого средневековья, которая мыслилась как единое теократическое государство, в котором светские владыки - короли и герцоги, держали свои феоды от наместников Христа - римских пап; множество племён и народностей считали себя христианами, а уж потом кем-то ещё. Ислам до сих пор разделяет схожие представления. Для мусульман идеальной считается эпоха халифата, в которой обширные исламизированные территории объединялись одной верой, одним языком и под властью одного императора-первосвященника. И эта идея по-прежнему является актуальным политическим лозунгом.
Современные идеологии имеют другой характер и иную степень воздействия на традиционные культуры. Правда, не стоит сбрасывать со счетов религиозные идеи - ислам неожиданно для всех реанимировался в двадцатом веке и трансформировался в современную политическую идеологию. В новом качестве он сейчас главный противник глобальной цивилизации.
Остановимся подробнее на происхождении и развитии двух современных идеологий, которые определяли историю двадцатого века.
Либерализм и коммунизм - две искусственно сконструированные культуры, родившиеся в девятнадцатом веке в Западной Европе на фундаменте позитивной материалистической философии, демократии и промышленности. Основные причины их появления - ликвидация феодальных отношений и христианской религиозной идеологии как несоответствующих ходу истории, так и необходимое оформление складывающихся капиталистических отношений. Успеху новой идеологии способствовало то, что всё более увеличивающаяся часть населения отрывалась от традиционного сельского хозяйства и переселялась в города. Наёмным рабочим, мелким буржуа, людям свободных профессий, владельцам капитала, собственности и средств производства было необходимо новое мировозрение. Их не устраивала ни полу-языческая традиционная культура, ни религиозная идеология, которые сдерживали развитие капитализма. Людям, совершенно оторвавшимся от старых традиций, занятий, мест обитания, было нужно принципиально иное представление об обществе и самих себе в нём.
Эволюция новой идеологии отличалось от предшествуюшей. Произошла смена основной хозяйственной деятельности. Вместо сельского хозяйства, которое не менялось всё средневековье, первостепенное место заняла промышленность. На промышленно-научной основе была коренным образом изменена вся система хозяйствования. Поэтому воздействие новой идеологии оказалось всеобъемлющим, затронувшим все области культуры. Традиционные культуры европейских стран оказались разрушены до основания, в немного лучшем положении оказался их религиозный компонент, хотя и он был задвинут на периферию новой идеологии.
По стечению обстоятельств одному из потенциальных направлений либерализма суждено было стать его главным политическим противником. Европейский коммунизм имел те же предпосылки, что либерализм, но сделал из них иные выводы. Коммунизм возник из критики либерализма, из стремления улучшить его, преобразовать на научных основах и допустить к его достижениям самих производителей материальных благ. В умеренных дозах он был полезен для либерального общества, так как создавал конструктивную и инициативную оппозицию, давая импульс к дальнейшему развитию.
Никто не ожидал, в первую очередь его отцы-основатели, что коммунизм станет реальностью в культуре, не являющейся европейской и либеральной.
Несмотря на принципиальные отличия в воззрениях на политику и экономику, обе идеологии, либеральная и коммунистическая, близки структурно - сказывается общность происхождения. Совпадает и степень воздействия на традиционные культуры: идеологии позиционируют себя как следующий, более "прогрессивный" этап развития человечества. Они разрушают попадающие в поле их притяжения традиционные культуры, так как уничтожают на их территориях традиционные способы хозяйствования и насильственно втягивают их в промышленное производство. В первую очередь - в качестве источника ресурсов.
То, что коммунистическая идеология в меньшей степени ответственна за разрушений традиционных культур всего мира, является только следствием её исторической судьбы. Коммунистическая идеология сразу оказалась локализована в пределах России и Китая, в то время как глобальная распространилась по всему миру.
Цивилизация - ныне высшая стадия эволюции культуры. Она основывается на идеологии, которая поглощает одну из традиционных культур, затем подчиняет культуры, близкие по духу или териториально, а после оказывает воздействие на другие культуры, идеологии и цивилизации. Любая цивилизация стремится к глобальному господству.
Советская цивилизация родилась в ходе взаимной трансформации коммунистической идеологии, импортированной с Запада, российской национально-религиозной великодержавной идеологии "Третьего Рима" и великоросской традиционной культуры. Великодержавная и коммунистическая идеологии парадоксальным образом дали неожиданный синтез - советскую власть, которая потом подменила своими искусственными элементами все базовые черты великоросской культуры, а заодно и в родственных ей малоросских, белорусских и региональных русских субкультурах. Позднее она расширилась на всю территорию СССР и на прилегающие территории.
Необходимые уточнения и упрощения
Разумеется, вместо термина "культура" с определёнными оговорками можно было бы употреблять другие - "народ", "субэтнос". Не существует народа без культуры и устойчивой развивающейся культуры без своего носителя - народ. Только в данном аспекте пришлось бы отвлекаться на уточнения иного рода. Сферы действия понятий "народ" и "культура" практически не совпадают полностью - один народ может быть носителем нескольких культур и достаточно однородная культура может распространяться на несколько народов. Поэтому для упрощения культуры рассматриваются без своей естественной базы - народов-национальностей-субэтносов и так далее.
Есть еще одно соображение - практическое. Советская власть принудительно проводила унификацию населения с целью повышения управляемости обществом. В итоге, если в 30-50-е годы еще можно было говорить о полноценных народах с устойчивыми традиционными культурами, населяющих СССР, то позже национальные различия стали размываться и началось слияние в новую историческую общность "советский народ". Присущие народам уклады жизни и способы ведения хозяйства, создававшие базис разнообразия культур, в конечном итоге потеряли различия. Сто лет назвд существовали культурные отличия между великороссом-земледельцем и алтайцем - отгонным скотоводом, но между колхозниками в рамках единого многофункционального механизированного сельского хозяйства Алтайской АССР разница уже наблюдалась. В городах же сразу сложилось население, оторванное от своих традиций и безразличное к своему происхождению. Свою долю в создание однородного населения внесли массовые миграции - добровольные и принудительные.
В конце существования СССР и в современности язык стал главным национальным идентификатором. В меньшей степени - религия. Традиционная культура сузилась до нескольких компонентов, остальные деградировали или исчезли под воздействием советской идеологии. Вместо них появились искусственные унифицированные элементы. Утрированно сейчас можно утвеждать, что весь спектр контактирования прежних традиционных культур был сведён к языковому взаимодействию: сохранению языков коренных народов (иначе - языка традиционных культур), распространению языков межнационального общения (иначе - языков идеологий и цивилизаций), определению места каждого языка в лингвистической государственной иерархии.
И ещё одно примечание. По моему сугубо личному мнению только четверть населения может однозначно и осознанно отождествить себя с какой-то идеологией или культурой. И лишь половина из них активно участвует в культурных процессах, готова принимать усилия по сохранению своей культуры или идеологии, бороться с прочими. Для остальных такого выбора по разным причинам не существует. Часть из них просто равнодушна к таким вопросам и автоматически мимикрирует под господствующую идеологию или культуру, другие - принадлежат одновременно к нескольким культурно-идеологическим уровням. Кроме того, человек в течение жизни вполне искренне может переходить из одной культуры и идеологии в другую.
Поэтому для упрощения рассуждения культуру можно рассматривать без своего непосредственного носителя - народа. Разумеется, не делая из этого конкретных выводов.
Эволюция господствующих идеологий в Северной Евразии.
Рассмотрим вкратце смену традиционных культур первыми религиознми идеологиями на территориии европейской России.
До проникновения мировых религий в Восточную Европу там существовали традиционные культуры балтских, славянских и финно-угорских народов, активно взаимодействующие с культурами и идеологиями Великой Степи. Язычество порождало свои собственные религиозные идеи, правда, им не суждено было оформиться в идеологии. Весьма могущественной была вера в бога-воителя, идейного вдохновителя разбоя и торговли. Под эгидой Перуна возникали ранне-средневековые государства в Скандинавии, на Балтийском море, на Восточно-Европейской равнине. Тюрское тенгрианство процветало в южных степях и часто прорывалось в среду славянских и финно-угорских племён, также образуя первые государства на Балканах и в Поволжье.
Импорт религиозных идеологий вызвал разделение восточно-европейских племён на три части. Булгары приняли ислам, днепровские и ильменские славяне - православие, балты, прибалтийские славяне и финно-угры остались язычниками. Первые два-три века религия для принявших её значила не так много, фактически это было двоеверием, симбиозом мировой религии и языческих верований. Восточная Европа располагалось слишком далеко от Средиземного моря и Малой Азии, центра притяжения тогдашней истории, чтобы принятие христианства или ислама могло иметь какое-то реальное политическое значение.
Положение изменилось после появления монгол, включения Восточной Европы сначало в гигантскую Монгольскую империю,потом - в состав одного из её улусов. Монгольская экспансия была интереснейшим феноменом, так как соединила в себе черты передовой прагматичной идеологии с воззрениями традиционной культуры. Но покорённые народы сталкивались только с одной стороной экспансии - с превосходно налаженным военно-бюрократическим механизмом. Прежние государства были разгромлены, бывшее население частью уничтожено, частью- бежало, частью - перемешалось с пришельцами. Если рассматривать этнографических великороссов и казанских татар, то они достаточно близки по происхождению. У русских велика доля татарской крови, у татар - наоборот, славянской, и у тех, и у других в генезисе принимали участие местные финно-угры. Не сильно отличались и способы ведения хозяйства.
Отличие заключалось только в идеологии. В Московии произошёл религиозный подъём, появилась идея "Святой Руси" как государства, служащего отражением Царства Божия на земле. Эта идеология в первую очередь обеспечила сперва духовное, а потом и политическое объединение русских княжеств в сильное государство. Среди татар, когда мирными методами, когда - насильственными, вновь внедрялся суннизм. Успехи миссионерства обеспечивались угрозой со стороны набирающего силы соседнего христианского государства. Татары стали воспринимать себя носителями миссии оплота ислама на крайнем севере.
Русские оказались лУчшими учениками монгольских идеологов и бюрократов. Соединив монгольские управленческие идеи с возрождённым православием, они вышли победителями в противостоянии с географическими соседями и идеологическими противниками. На востоке и юге это были татары-мусульмане, на западе - католические ляхи, литва и немецкие рыцарские ордена. Успехи России были бы невозможны без идеологического обоснования, которое вошло в общественное сознание и позволяло требовать от народа всё, что нужно для решения невыполнимых поначалу задач. "Святая Русь", мечта о русском христианском рае на земле, сменилась великодержавной идеей глобального масштаба о "Москве - Третьем Риме", последнем и истинном воплощении христианства до Второго Пришествия. Это была настоящая национальная идеология, одна из первых в Европе. Её разделяли великоросы, ей сочувствовали восточные славяне. Что же касается неправославных народов в составе Российского царства, потом империи, то центральная власть смогла доказать им, что русская идея не угрожает их существованию и вере, а требует лишь минимальную лояльность.
Такое положение законсервировалось до конца девятнадцатого века, когда русская идея как религиозно-национальная идеология стала анахронизмом, и России пришлось перейти к поиску идеологии нового исторического этапа.
То, что коммунистические идеи победили в России - во многом историческая случайность. Для России они не предназначались, отцы-основатели марсизма (заядлые русофобы, кстати) не рассматривали эту восточную деспотию в качестве активного участника грядущих мировых классовых битв. Да и среди ленинской гвардии успех Октябрьской революции воспринимался как начало мировой мировой революции, прорыв на самом слабом участке капиталистического фронта - но ни в коем случае как закономерное чисто российское явление.
Российская империя должна была модернизироваться, чтобы соответствовать уровню развития западных стран. Оставалось лишь выбрать путь - либеральный, перестроиться по западному образцу, или же пытаться совместить собственные традиции с компонентами либеральной идеологии. В итоге перестройка стала восприниматься большинством населения как угроза своему благосостоянию и образу жизни. С таким результатом Россия была насильственно втянута в ненужную ей Первую мировую войну, в которой потерпела поражение от противников и от союзников. Прежняя мессианская идеология потерпела крушение. В гражданской войне за реставрацию монархизма, то есть за восстановление прежнего строя, боролось явное меньшинство. Основными противоборствующими сторонами в России были сторонники импортных идеологий, либеральной и коммунистической. Но понимали их и применяли на практике весьма своеобразно. Впрочем, так же активны были крестьяне и их защитники, "зелёные", которых можно охарактеризовать как носителей традиционных культур - они просто хотели, чтобы их оставили в покое. К ним же можно причислить националистов.
Победа "коммунистов" была обеспечена не прогрессивностью новой идеологии, а тем, что в интепретации большевиков, не слишком умудрённых в заграничных премудростях, она приобрела весьма знакомые черты для народных масс. Общинное мировозрение крестьянства совпало с упрощённым представлением партийных низов об организации труда, великодержавный мессианизм обрёл новое воплощение в представлении о СССР как застрельщике мирового коммунизма. От оригинального "либерального" коммунизма в российском варианте осталось не так много. Как и в эпоху зарождения русского царства, Россия снова проявила редкостную способность творчески подходить к мировому наследию, переработала импортную идеологию и создала её синтез с собственной культурой. Так была создана советская цивилизация, аналогов не имевшая. Позже по указанному пути пошёл Китай, но КНР опять же не стала слепо копировать советскую модель, а снова занялась творческим переосмыслением. Южнее Амура появился коммунизм конфуцианского толка.
Советская цивилизация сложилась как совершенно оригинальное явления среди мировых культур. Она развивалась параллельно с глобальной по особому пути, отличному от религиозных илиберальной идеологий. Благодаря происхождению, в ней оказались законсервированы многие архаичные черты, которые парадоксалным образом соседствовали с прогрессивными, до которых не доросла даже либеральная идеология.
Практически ни одна из традиционных культур народов России не сохранилась в том виде, в каковом пребывала хотя бы сто лет назад. Единственное исключение - городская еврейская культура, которая и тогда занимала ту же социально-экономическую нишу, а в положении её ничего за этот срок не изменилось. Можно говорить о модернизации традиционных культур, поскольку их носители изменили традиционные методы хозяйствования и свой образ жизни. Так как их основная задача была - уцелеть под давлением советской идеологии, то они вынуждены заимствовать многие черты господствующих представлений - политическую практику, экономические знания, образование, искусство. То, что сейчас называется национальной культурой, точнее было бы определить как синтез остатков традиционных культур и необходимых для самосохранения черт идеологий. Полигоном для трансформации культуры по коммуническому лекалу была великоросская культура. По этому шаблону позднее насильственно изменялись культуры других народов многонационального Советского Союза. Параллельно из стремительно выросшего населения городов шло формирование действительно новой общности "советский народ", не имевшей никаких корней в предшествующих культурах.
В годы застоя и в постсоветский период главным полем противостояния идеологий и культур стал язык, соотношение в регионах общераспространённого языка межнационального общения и языков коренных национальностей. Язык - последний рубеж обороны культуры любого народа, за исчезновением которого следует только распад.
Трудно определить, в чём причина катастрофически быстрого краха советской цивилизации. Самая главная причина - системный кризис цивилизации, который длился десятилетиями и никак не разрешался. Но свою лепту определённо внесло противостояние с другой цивилизацией - глобальной. Коммунистическая идеология в России капитулировала, но продолжает существовать и развиваться в Китае.
Современной культуры в России как целостной непротиворечивой системы не существует. В наличие смесь, переходящая в хаос, из элементов разных уровней и разной степени влияния.
Высший уровень, который затрагивает интересы практические всего населения России - противостояние двух наиболее продвинутых цивилизаций, советской и глобальной, иначе - коммунистической и либеральной идеологий. Трудно оценить их реальное соотношение в общественном сознаний, в политике и экономике. Но явно, что после периода перестройки, времени либеральных иллюзий, в обществе снова берут вверх прежние коммунистические настроения. И власть готова их использовать в своих интересах.
Второй уровень - продолжающие своё существование традиционные культуры коренных народов. Они находятся в разной степени деградации. Традиционную русскую (великоросскую) культуру, крестьянскую и мещанскую, следует признать скорее уничтоженной, так именно она была основным оппонентом коммунистической идеологии и подвергалась тотальному истреблению. Сохранились её региональные варианты - например, казачья субкультура на юге России. Лучшую способность к возрождению после падения СССР продемонстрировали национальные культуры больших народов, имевших в советское время шанс на консервацию в форме автономий.
После распада СССР национальным культурам пришлось столкнуться с очередным опасным противником - глобальной цивилизацией. По степени разрушительного воздействия её влияние ничуть не меньше, чем основанной на репрессиях коммунистической идеологии. И как раз против либеральных ценностей у национальных культур до сих пор нет действенной контр-тактики. Правда, основным объектом массированной пропаганды и дестабилизирующих проектов пока остаётся городское население - то самый потерявший политическую и нравственную ориентацию "советский народ", ничем с традиционными культурами не связанный.
Наконец, третий уровень, минимальный по степени охвата, но самый непредсказуемый. Это импортированные идеологии и культуры, которые появились после ликвидации герметичного "железного занавеса". Они обращены к незначительной части населения, чьи взгляды не совпадают с идеологиями высшего уровния и традиционными культурами. Иначе их называют субкультурами, маргинальными культурами и так далее. Они радикальны, поскольку отрицают все существующие ценности и взамен их предлагают свои, не имевшие аналогий в культурном развитии России. Несмотря на экстремистский культурный заряд, далеко не все из них столь же радикальны в политике. Пока они оторваны от действительности России, представляют собой изолированные сообщества. Но это вовсе не значит, что при стечении обстоятельств какая-то из них не повторит путь коммунизма, то есть найдёт точки соприкосновения с глубинными пластами общественного сознания и трансформируется в новое учение. К ним относятся фашизм (как пример импорта западной радикальной идеологии) и ваххабизм (как пример импорта другой радикальной идеологии, уже мусульманской). Сейчас, несмотря на общественный резонанс своего присутствия, носителями таких идеологий является весьма ограниченное количество человек. В числе прочих, гораздо менее значимых политически, можно назвать кришнаизм - как пример переноса отдельных идей индуистской традиционной культуры, в первую очередь религозных, сперва на Запад, а потом и в Россию. К последнему примеру нужно будет обратиться в последствии, так как он интересен в качестве опыта формирования культуры в совершенно чуждой среде посредством образования. К этому же уровню следует отнести культуры иммигрантов, живущих замкнутыми сообществами - диаспорами. Но последние определённо не будут вносить ничего в пёструю культурно-идеологическую ситуацию в России.
Сибирская локализация
"Сибирь" для определения феномен не менее сложный, чем термин "культура".
С разных точек зрения под этим словом можно понимать весьма различные
понятия, расширяя или сужая их по своему произволу. Для упрощения под
Сибирью в статье подразумевается территория нынешней Российской
Федерации, лежащая к востоку от Урала и к западу от Дальнего Востока
(от водораздела рек, текущих к Тихому океану) - что, опять же, весьма
условно. Многое из того, о чём будет говориться далее, справедливо не
только для Урала и Дальнего Востока, но и для всей нынешней России.
Сибирь никогда не существовала как изолированный, замкнутый "в себе"
регион. Она всегда была включена в общемировые процессы, но ход их здесь
имел другую скорость и иногда - другой эффект. Это факт, который
объясняет, почему в древности и в средневековье не сложился взгляд на
Сибирь как нечто целое, отличное от соседних территорий и цивилизаций.
Такая же ситуация характерна для всех регионов мира. Но в отличие от
Сибири там периодически происходили выделения отдельных культур, которые
становились центром притяжения для других, появлялась возможность
объединения культур и территорий. Всегда этот процесс сопровождался
появлением новой идеологии внутри традиционной культуры, которая потом
распространялась на соседей.
В зависимости от того, считать ли принадлежащим истории Сибири Великую
степь - или нет, то возможны два взгляда на местные культурные
процессы.
Этнографически Сибирь делится на широтные пояса - в зависимости от
природных условий и основному населению, проживающему там. Каждый из
этих поясов имеет продолжение за пределами Северной Азии, то есть
затруднительно выделить чисто сибирские процессы из общих.
Зона тундры, лесотундры, прилегающая к Северному Ледовитому океану и
северной части Тихого - область расселения циркумполярных народов
различного происхождения, но объединенных сходными условиями
хозяйствования и общими элементами культуры. Эта зона на западе доходит
до Скандинавии, а на востоке охватывает весь север Америки. С точки
зрения статьи - регион архаичных традиционных культур, полностью
подавленных советской и глобальной цивилизациями. Сами культуры уцелели
только за счёт того, что их территория не востребована цивилизациями и
не превратилась ещё в место, непригодное для традиционного
хозяйствования. Несмотря на достаточно бурную собственную историю, эта
зона изолирована от других по многим причинам и не оказывает на них
никакого влияния.
Зона тайги - историческая область расселения народов угорских (Западная
Сибирь) и тунгусских (Средняя и Восточная Сибирь). Западно-сибирская
тайга продолжается за Уралом хвойными лесами Северной Европы - и так же
угро-самодийское аборигенное население продолжается до Балтики
родственными финно-угорскими племенами. Тунгусские народы имеют обширный
ареал, который не ограничивается географической Сибирью - такие же
тунгусы живут в Приамурье и Приморье, а их близкие родичи - чжурчжени и
манчжуры были активными участниками истории китайской цивилизации. При
этом ограничение ландшафтом тайги современных угров и тунгусов - явление
позднее, они были оттеснены на север тюркскими племенами в средние века.
Тогда же в тайгу вклинились с юга кочевники-скотоводы, создав тюркский
анклав в бассейне Лены. Влияние этих культур на мировую историю гораздо
сильнее, тем более что в апогее своего развития они располагались в
лесостепи - хотя и опосредовано тем, что они редко прорывались к
основным центрам цивилизаций через южные степи. В этой зоне можно найти
культурные компоненты, которые свойственны всем сибирским народам.
Зона степная и лесостепная - наиболее заселённая во все эпохи, в которой
традиционные культуры модернизировались в идеологии и создавали
оригинальные цивилизации. Чисто сибирским явлением можно считать
зарождение на Алтае тюркской цивилизации, которая распространилась от реки
Лены на Востоке до европейской Турции на западе. Близкой к Сибири
следует считать монгольскую цивилизацию. Но географически степь выходит
далеко за границы российской Сибири. На Западе это венгерская пушта,
причерноморские степи и Северный Кавказ, Казахстан, Средняя и
Центральная Азия, Монголия, вплоть до среднего течения Хуанхэ.
Вот здесь заключается главная проблема разграничения Сибири в широком и
узком смыслах. Можно ли считать степь, прилегающую к тайге, частью
Сибири - и как далеко уходят тогда её границы на юг, в Монголию и
Казахстан? Можно ли считать арктическую и таёжную Сибирь подчинённой
идеологиям и цивилизациям Великой Степи, воспринимающей оттуда основные
культурные черты? Или же тайга и степь - две неразрывные, но не
слиянные половины единого целого, северо-азиатского массива цивилизации,
взаимно дополняющие и усиливающие друг друга?
На основании моего конспективного изложения можно сделать вывод, что
сугубо сибирской, с минимальными внешними воздействиями, может быть
признана только культура северо-тунгусских народов. Но по этой логике
собственно Россию следует ограничить Нечерноземьем, первоначальной
Московией. Как Россия имеет гораздо более широкое распространение от
своего первоначального ядра и со временем приобрела совсем иное значение
чем вначале, так и Сибирь нельзя втискивать в рамки в узкие
этнографо-географические рамки. На самом деле значение Сибири гораздо
шире.
Сибирь в Средние века оказалась вне зоны воздействия религиозных идеологий. Миссионерские акции имели кратковременный успех. Потом Благородная Бухара принялась подчинять себе сибирских татар саблей и полумесяцем, а посланцы Третьего Рима - крестом и мечом остяков и вогулов. Приобщение бурят к буддизма происходило незаметно и бескровно и, по сути, не имело никакой политической подоплёки. В целом о том, как мало значили для коренных народностей и адаптировавшихся пришельцев религиозные идеологии, можно судить о том, что Сибирь не знала войн на этой почве. Кровавые конфликты возникали только при насильственном внедрении религий в традиционные культуры.
Так как в Средние века в Сибири существовали только традиционные культуры, не связанные воедино идеологиями в нечто большее, то при столкновении с оформившейся к тому времени русской идеей Третьего Рима они потерпели решительное поражение. Самое упорное сопротивление оказывали сибирские государства, которые начали создавать зачатки своих идеологий.
Русскоязычная Сибирь оказалась в очень интересном положении, весьма отличном от Центральной России.
С одной стороны существовала потребность в повышенном идеологическом накале, мотивации для перенесения невыразимых трудностей на пути освоения Сибири. Одними корыстными интересами нельзя объяснить русские успехи за Уралом. Землепроходцев и первых поселенцев вела вера в высокое предназначение России, им была необходима потребность в ощущении могучего государства за спиной, в единении перед лицом враждебных туземцев и природы. Российская идеология сплачивала их, вела к новым победам и свершениям. Без неё они распались как элементы государственного механизма и вовсе исчезли из Сибири. Порыв конца шестнадцатого-середины семнадцатого веков, позволивший русским прорваться к океану и Китаю, не угас впоследствии. Имперская идеология продолжала процветать в местном чиновничестве и в сословии сибирских казаков. В них монархия находила самых преданных слуг - не за страх, а за совесть.
С другой стороны действовал обратный процесс. За пределами очагов лояльности и приверженности имперской идее на сибирской почве восстановилась великоросская традиционная культура без примеси идеологии. Из сознания старожильческого населения фактически исчезло мессианское восприятие России. Вдали от идеологического воздействия метрополии, при ослабленном контроле бюрократии и церкви, русские поселенцы регенерировали архаичные представления эпохи зарождения Московии и пребывали в них вплоть до массированого переселения конца девятнадцатого века и зарождения капиталистических отношений. Да и поздние преселенцы несли с собой заряд отрицания существующих российских порядков, искали свой "крестьянский рай", который никоим образом не совпадал с российскими релиями. В политическом и нравственном отношении это поставил Сибирь в особое положение, которое потом проявилось в годы гражданской войны.
Таким образом, Сибирь удерживалась в составе России крепкой опорой в части населения, притом самого идеологически активного, и в безразличии большинства, принадлежащего к традиционным культурам. В таких условиях не могла появиться собственная сибирскаяидеология.
Областничество следует отнести скорее к проявлению либеральной идеологии. Русская интеллигенция являлась продуктом перенесения либеральных европейских идей на российскую почву. И аргументация областников соответствовала либеральным представлениям о законности и экономической целесообразности. Они ссылались на пример Северо-Американских Соединённых Штатов. Всего сто лет назад до Потанина и Ядринцева такая же колония добилась независимости от метрополии, потому что метрополия не соблюдала права колониального населения и удушала хозяйственное развитие присоединённых территорий. Ситуация действительно была схожей с вечным антагонизмом Сибирь - Россия. Формально - и с точки зрения Запада, сибирские областники были абсолютно правы. Тем более, что они опять же по-либеральному обращались за поддержкой к преценденту. Но их доводы повисли в воздухе, так как не могли найти поддержки ни в великодержавной идеологии, ни старожильческом мировозрении. Тут отсутствовали сами понятия прав личности и капиталистического восприятия экономики.
Форсированное развитие капитализма в России, ударившее и по Сибири, просто не дал времени для кристаллизации новых сибирских идей, а уж тем более для выработки сибирской идеологии. Вплоть до окончании гражданской войны сибирские процессы были идентичны общероссийским, диктовавшимся соотношением сил в столицах. Ни одна из сторон в гражданской войне не рассматривала всерьёз политическую независимость Сибири. Зато гораздо заметнее, чем в остальной части русскоязычной России, была активность сибирского крестьянства. Они воевали за белых, за красных, а чаще - за самих себя. Но разрозненно и неорганизованно, что позволило большевикам справиться с самым крупным крестьянским восстанием - Западно-Сибирским 1921 года. После этого погрома и подавления выступлений периода коллективизации в Сибири безраздельно властвовала коммунистическая идеология.
Современное и будущее состояние сибирской культуры
Если брать территорию Сибири, то сейчас на ней присутствуют все общероссийские культурно-идеологические уровни. Они отличаются от других регионов только процентным сотношением. Крупные города - поле битвы коммунистической и либеральной идеологий; мелкие города, начиная с районных центров и сельская местность в полосе расселения русскоязычного населения - оплот антилиберализма; к ним примыкают национальные районы с традиционными модернизированными и архаичными культурами; импортированные культуры и идеологии занимают весьма скромное место по сравнению с другими регионами страны. В целом на население Сибири имеют влияние все российские идеологии и культуры - за неимением своей собственной.
Но ближайшее будущее обязательно поставит Сибирь в иное положение по сравнению с другими частями нынешней Российской Федерации. Уже сейчас можно наблюдать тенденции, которые
приведут к радикальному изменению ситуации.
Их несколько, причём весьма трудно расположить их по степени
потенциального влияния.
Наименее вероятным следует признать включение Сибири в зону
безоговорочного действия глобальной цивилизации - как Канаду или
Австралию, как это себе представляют некоторые западные политики.
Сомнительно, что слабеющий Запад сможет совершить
колониальный захват, особенно в присутствии равноценных противников. Запад упустил свой исторический шанс укрепить
позиции, когда из эгоизма и сиюминутной выгоды не предоставил
капитулировавшему СССР подобие "плана Маршалла" и не закрепил на его
территории основы глобальной цивилизации. Время, когда в стране господствовали если не либеральные идеи, то хотя бы либеральные иллюзии, безвозвратно прошло.
Труднее всего оценить вероятность продолжения нахождения Сибири в
российских границах. Это зависит в первую очередь от действий
правительства Российской Федерации, от его способности верно оценить
возникающие трудности и найти правильные пути решения. В советской цивилизации такой
проблемы не возникало - в её распоряжении были мощные механизмы,
обеспечивающие лояльность сибирских культур, распространение на её
территорию идеологии, унифицированной для всей страны, хозяйственное
освоение территории, причём не только во имя метрополии. После
разрушения советской цивилизации у Российской Федерации осталось мало
рычагов управления культурными процессами на территории Сибири. И,
насколько можно судить, нет никакой стратегии по восстановлению былого
влияния. Особенность психологии российских чиновников заключается в том,
что после того как их же усилиями был разрушен СССР, они продолжают
считать, что РФ и страны СНГ по-прежнему живут по-советски, что многие
процессы, действовавшие в советскую эпоху, автоматически действуют и по
сию пору. Между тем, вхождение Сибири в состав Российского государства,
существование её как части России, требовало от царского и советского
правительств напряжённых усилий. Позиция Москвы ныне сводится к тому, что
инерция советской цивилизации будет действовать бесконечно долго, а
потому федеральная власть свободна в своих действиях. Поэтому
выстроена модель неэквивалентного обмена между сырьевыми регионами,
дающими основную долю национального богатства, и центром, который
единолично распоряжается полученными доходами. Подобный порядок
действительно держится на инерции лояльности и подкрепляется военной
мощью метрополии. Москва не в состоянии предложить Сибири новое
идеологическое обоснование своего политического господства. Всё это
делает отношения метрополии и сырьевой колонии весьма шаткими и
неопределёнными, фактически лишает федеральный центр активной позиции.
При изменении внешней ситуации события могут принять любой оборот.
Несколько более определённо положение Сибири относительно Китая -
поскольку сам Китай весьма последователен в достижении своих целей, его
перспективы более прогнозируемы. Через несколько десятилетий
модернизированный Китай выйдет в ранг супердержав, займёт место СССР в
глобальном противостоянии с Западом. Сибирь представляет для него
ценность как источник ресурсов и высокоразвитой промышленности, ничуть
не хуже китайской, и как территория, которую не должен использовать
противник в своих целях - ни в качестве плацдарма, ни в качестве
сырьевой базы. Трудно оценить состояние России к этому периоду,
насколько её политика будет взвешена, чтобы уйти от участия в прямом
столкновении КНР и США, и насколько она будет сильна, чтобы защитить свой
восток. Сегодня бессмысленно рассуждать о вариантах развития событий, но
в условиях военного времени все стороны действуют, не обращая внимание
на законность и обоснованность своих действий.
Не следует забывать о близости коммунистических идеологий - действующей в
Китае и угасающей советской, переходящей в разряд воспоминаний о Золотом
Веке эпохи СССР. В любом обществе сам по себе велик процент личностей,
склонных к уравнительному распределению, подчинению государству и неэкономическим
мотивациям труда - то есть коммунистического склада. В будущей России их
число будет только увеличиваться из-за контраста между реалиями
деградирующей империи и идеализированным образом Советского Союза. Это
готовая "пятая колонна", благодаря которой Китай вполне сможет совершить
мирную экспансию на прилегающие к нему регионы. В сфере его влияния
может оказаться вся Сибирь. И, если Китай сможет выработать разумную
политику по отношению к ассоциированным северным территориям, эта связь
останется долговременной.
В непосредственной близости от Сибири происходит развитие
тюрко-суннитской идеологии. Идеи пантюркизма, выдвинутые младотурками
сто лет назад, никогда не умирали, они лишь не могли составить
достойной конкуренции советской цивилизации. После распада СССР
несколько союзных республик фактически повторили деяния Ататюрка по
созданию сильного светского государства с современной промышленностью и
военной машиной, в котором бы сохранялись традиции умеренного ислама и
тюркской традиционной культуры. Азербайджан, Казахстан, Узбекистан и
Туркменистан оказались в выгодном стратегическом положении - в их
усилении заинтересован весь мир, а их природные ресурсы дают им высокую
степень свободы в своих действиях. Своего рода отражением их укрепления
можно рассматривать развитие татарской идеологии по другую сторону
границы, на территории России. В то время как собственно русское
население страны собственной идеологии не имеет - планомерно развивается
и усиливается националистическая татарская. Она уже объединяет не только
жителей Татарстана, но и распространяется на татар Сибири, поволжские и
уральские народы. Государство не имеет никакой возможности противостоять
"тихому национализму", который пока не проявляется в острой форме, к
тому же рассматривается как естественный противник (и союзник
центральной власти) против исламского фундаментализма. Если в новой
татарской идеологии найдутся черты, позволяющие приобщить к ней
немусульманские тюркские народы Сибири, то вне зоны лояльности Москве
окажутся обширные территории - восточное и южное Поволжье, южный Урал,
юг Западной и Средней Сибири, Якутия - и значительная часть городского
населения. По другую сторону границы будет существовать сплошной пояс
уже существующих близких по духу государств - от Турции до Казахстана,
а, кроме того, родственное население пограничных районов Китая. Вполне
вероятна возможность объединения суверенных государств и территорий
соседних стран в какую-то форму конфедерации.
Из неполного обзора тенденций, проявляющихся уже сегодня, нетрудно
заметить, что все они рассматривают Сибирь как пассивный объект своих
действий или абстрактную территорию без населения, способного как-то
вмешаться в ход событий. При отсутствии собственно сибирской
идеологии это совершенно справедливо. Жителям Сибири остаётся только
принять участь, определяемую балансом сил между основными игроками.
Вот тут и встаёт вопрос о месте сибирской культуры и способах её