Титов Олег Николаевич : другие произведения.

Пятнадцатое воспоминание Тиры Двезеле

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Написан в 2015 году на конкурс "Рваная Грелка в гостях у РосКона" (первое место). Тема: "Человек, о котором я знаю, что он - биоробот" с граничным условием упоминания пятнадцатилетия.

  
  На что вы готовы пойти ради воспоминаний?
  
  Говорят, что возможности человеческой памяти безграничны. Это не так. Механизмы внутри нашего мозга можно сравнить с алгоритмами сжатия фильмов. Можно сохранить идеальную четкость, и тогда фильм будет занимать очень много места. Можно сократить его в десять раз и все еще получить отличную картинку. Если ужать его до одной сотой от оригинального размера, то картинка будет уже довольно плохой, но все еще различимой. А вот видеофайл, ужатый в тысячу раз, можно смело выбрасывать.
  
  Так выхолащивается память. Уменьшается разрешение. Исчезает цвет. Остаются отдельные фрагменты, скриншоты, названия. Имена.
  
  Когда все это делает человеческий мозг, он не особо интересуется мнением своего хозяина о том, что хранить, а что - выкинуть.
  
  Но если его хозяин - не совсем человек, то и память его работает не совсем так.
  
  Или совсем не так.
  
  
  
  
  
  Первым воспоминанием Тиры Двезеле стало ее собственное лицо.
  
  Желтоватые глаза, смотрящие в разные стороны - один прямо, второй едва не вылезает на висок. Нос, настолько большой и крючковатый, что образует почти полный полукруг. Асимметричный рот, неспособный полностью сомкнуться. Бугрящиеся скулы, иссушенная пятнистая кожа. Копна длинных рыжих нечесаных волос.
  
  Это воспоминание никогда не вызывало у Тиры дискомфорта. В этот момент она еще не понимала, что красиво, а что - нет. У нее даже не было имени. Она только знала, что перед ней ее собственное отражение.
  
  Тира Двезеле была создана для съемок фантастического триллера. В то время популярным был отказ от спецэффектов в пользу творений робототехники и генной инженерии. Таким образом достигался максимальный реализм - ведь все монстры и роботы в фильме были действительно настоящими. И тех, и других затем разбирали на винтики. Человечество не очень рефлексировало по поводу бездушных марионеток.
  
  Персонажа Тиры, одного из главных монстров, было очень тяжело убить по причине огромной скорости регенерации. Для этого в ее геном внесли соответствующие изменения, которые, как затем выяснилось, повлияли на искусственный мозг, каким-то образом запустив процесс самоосознания.
  
  Биоконструкторам, естественно, влетело. Но было поздно. Тира Двезеле стала полноправным разумным существом.
  
  Сценарий переработали, и персонажа Тиры оттуда убрали. Однако она успела прочесть свою роль. В качестве своего имени она взяла оттуда последние слова. Редкое свойство, характеризующее главного героя.
  
  Ей показалось, что это будет хорошее имя.
  
  
  
  
  
  Вторым воспоминанием Тиры Двезеле стал мир.
  
  Первые дни после самосоознания были наполнены суетой. Постоянными перемещениями и действиями, навязанными разными людьми. Ее подвергали проверкам, тестам, анализам, в ее присутствии проходили обсуждения и споры. Все это происходило в разных местах, и ее постоянно возили по всему городу, и даже иногда между городами.
  
  Единственное, что ей было интересно в это время, находилось по ту сторону автомобильного стекла.
  
  Там был другой мир. Настоящий мир. Там зеленела трава, росли деревья, текли реки, пролетали птицы. Люди, которые находились там, занимались не обменом информацией и не принятием решений. Тира последовательно извлекала из своего банка данных информацию, соответствующую этим действиям, и запоминала их реальные примеры. Вот как на самом деле кормят голубей. Вот как на самом деле капризничают дети. Вот как едят мороженое. Вот как дует ветер. Вот как смеются. И так далее.
  
  Все это время ее боялись. К ее внешности невозможно было привыкнуть, так что даже юристы и политики, что по долгу службы встречались с ней каждый день, вынуждены были подавлять гримасу отвращения. Если ее везли в незатонированной машине, она видела, как соседние водители, бросившие взгляд в ее сторону, каменеют лицом и стараются притормозить или наоборот, уехать вперед. Как плачут дети. Как отшатываются прохожие.
  
  Это не вызывало у нее грусти. Она понимала, что их отталкивает ее внешность, но не знала, что бывает по-другому. Это было свойство мира, в котором ей предстояло жить. Не самое лучшее, но у мира было полно других свойств, гораздо интереснее.
  
  
  
  
  
  Третьим воспоминанием Тиры Двезеле стал Янис.
  
  К счастью, с жильем в городе не было проблем. Правительство выделило ей заброшенное строение на краю города.
  
  Тира медленно шла по коридору. Ее глаза независимо друг от друга - свойство многих искусственных существ - осматривали место, которое вдруг стало ее домом. Она еще не очень хорошо осознавала, что такое - быть дома. Суета последних дней слилась для нее в одно большое блеклое полотно. Она не трудилась пристально запоминать в это время конкретные лица. Все они боялись ее, хотели быть как можно дальше от нее, и только какие-то собственные интересы заставляли их что-то ради нее добиваться, что-то для нее требовать.
  
  Здесь же царила тишина. Дом означал покой. Убежище.
  
  Но в первый же день тишину нарушил дверной звонок.
  
  Она открыла дверь. На пороге стоял светловолосый человек средних лет в клетчатом костюме. При виде Тиры он слегка смешался, затем сказал:
  
  - Здравствуйте. Меня зовут Янис Янсонс. Я один из тех, кто вас создал. Можно войти?
  
  Тира кивнула и жестом пригласила его в дом.
  
  Озвученный факт оставил ее равнодушной. Но что-то в поведении Яниса отличалось от всех остальных. И она вскоре поняла, что именно.
  
  Он не боялся. Ну, скажем, не так сильно, как остальные.
  
  Тира так никогда и не узнала, что Янис был специалистом в довольно редкой области, порожденной сплавом науки и развлекательной индустрии - тератографии. Он принимал деятельное участие в разработке внешности Тиры, и поэтому не испытывал отвращения. Остальные из группы согласны были уволиться, но только не находиться в одном помещении с их собственным созданием.
  
  - Мне нужно последить за вами некоторое время, - сказал Янис. - В смысле, за вашими показателями. Мало ли что. Я тут позволил себе заранее привезти кое-какую аппаратуру, - он показал в угол.
  
  Тира правым глазом посмотрела на укрытые черной пленкой коробки. Левый глаз остался прикованным к Янису.
  
  - Ух ты! - сказал Янис. - Круто выглядит вживую.
  
  - Располагайся, - сказала Тира.
  
  Это было ее первое слово, услышанное Янисом. Она выбрала удачный тембр голоса для общения: мягкий, не очень низкий, хрипловатый - чистый был Тире недоступен. Она заметила, как заметно Янис успокоился, услышав ее голос.
  
  Она догадывалась, почему. И постепенно привыкла отвечать на его вопросы словами, а не жестами, чтобы ему не нужно было лишний раз на нее смотреть.
  
  
  
  
  
  Четвертым воспоминанием Тиры Двезеле стал страх.
  
  После первой же прогулки по городу она поняла, что ей не очень нравится, когда от нее шарахается каждый встречный. Дело было не только в лице - пальцы Тиры были заметно толще и длиннее обычного, ногти на правой руке выглядели толстыми серыми лопатками, а на левой сворачивались в подобие когтей. Она портила людям настроение своим присутствием, своим существованием. Это печалило ее.
  
  Поэтому в основном она выходила на улицу только вечером, когда уже смеркалось.
  
  Она сидела в парке у пруда, разглядывая птиц, когда лысый человек в черной куртке решил заговорить с ней, видимо, соблазненный роскошной ярко-рыжей гривой. Он зашел со спины, и успел сесть рядом на лавку, когда она повернулась к нему.
  
  Он закричал.
  
  Это было довольно привычной реакцией.
  
  Потом он выхватил оружие и выстрелил. Два раза.
  
  Это уже было необычно.
  
  Тире понадобилось несколько секунд, чтобы регенерировать. Она встала, с любопытством прислушиваясь к собственным ощущениям, всматриваясь в искаженное страхом лицо. Человек попятился, выстрелил еще шесть раз. Две пули попали Тире в грудь, еще одна разорвала щеку.
  
  К этому времени подоспели еще двое мужчин. В руках они держали клюшки для гольфа. Они с криком бросились к успевшей снова восстановиться Тире и сбили ее с ног.
  
  Та не сопротивлялась. Она лишь старалась развернуться к нападающим лицом. Ей было интересно. Человеческий страх был ей знаком очень хорошо, но никогда она не встречалась с настолько интенсивным его проявлением. А здесь было изумление, и ненависть, и еще что-то смутное, едва заметное, похожее на благоговение.
  
  Когда ее мышцы начали стягивать сломанные кости к изначально запрограммированной форме, все трое побросали оружие и побежали прочь.
  
  Приехавшая на выстрелы полиция тоже едва не начала пальбу.
  
  - Хотите... поехать в участок? - спросил один из них после долгой паузы.
  
  - Все хорошо, - сказала Тира. - Мне ничего не угрожало.
  
  Полицейские ретировались столь поспешно, что она рассмеялась. Впервые в своей жизни.
  
  
  
  
  
  Пятым воспоминанием Тиры Двезеле было ее собственное лицо.
  
  Искристые, симметричные, ярко-зеленые глаза. Чувственные пухлые губы. Тонкий аристократичный нос. Рыжие волосы, аккуратно уложенные за небольшими розовыми ушами. Четко очерченные, умеренно высокие скулы.
  
  Шрамы после операции давно регенерировали.
  
  Тира Двезеле видела похожее лицо уже два раза.
  
  Она внимательно смотрела и ждала, когда все начнется.
  
  Сначала пожелтели глаза. Специальный состав не продержался и пяти минут. Мышцы лица взбугрились, заходили под покрывшейся пятнами кожей, растянули губы в привычную гримасу. Затем нос начал утолщаться, удлиняться, закручиваться в привычный крюк.
  
  И все это время правый глаз медленно, постепенно полз к самому краю лица.
  
  Тира Двезеле смотрела в зеркало.
  
  Это лицо она видела чаще. Гораздо чаще.
  
  
  
  
  
  Шестым воспоминанием Тиры Двезеле стало смирение.
  
  Янис разглядывал биометрию, сделанную через день после третьей пластической операции.
  
  - Полное совпадение, - тихо сказал он. - Ничего не изменилось.
  
  Тира Двезеле смотрела в окно. Там шел снег. Мелкая ледяная январская крупа.
  
  - Не имеет смысла продолжать, - сказала она.
  
  - Если попробовать чуть глубже... - начал Янис.
  
  - Я пару недель назад отрубила себе руку, - перебила Тира. - В твой выходной. Я не говорила тебе. Вот эту.
  
  Она повернулась и показала ему левую руку, с длинными твердыми когтями.
  
  - А если бы не отросло? - спросил Янис.
  
  - Отросло же. Часа за три.
  
  - Если пришить другую руку? Ну, теоретически.
  
  - Мой организм ее переработает. Конвертирует. В то, что должно быть.
  
  Янис поднялся, встал рядом с ней.
  
  - Придется искать кого-нибудь, кто полюбит меня такой, какая есть, - сказала она шутливо.
  
  Снег шел все гуще, почти скрывая дома и фонарные столбы.
  
  Янис вздохнул.
  
  - Долго придется искать.
  
  - Я читала подобные истории. В Интернете.
  
  - Таких историй одна на миллиард людей. Проще найти две одинаковые снежинки.
  
  - Ты же меня не боишься.
  
  - Это, - сказал Янис, - некоторое преувеличение.
  
  Тира Двезеле ничего не ответила. Она неподвижно смотрела в окно обоими глазами.
  
  - Прости, - наконец сказал Янис. - Не стоило, наверное.
  
  Он поплелся за стол, и снова стал листать на экране страницы биометрии. Присмотрелся к цифрам и сказал:
  
  - У тебя памяти заполнено уже почти четверть. Ты поаккуратнее там.
  
  Она пожала плечами.
  
  - Сотру чего-нибудь, если будет не хватать.
  
  - Что ты так тщательно запоминаешь?
  
  Тира, наконец, повернулась и задумчиво посмотрела на своего единственного друга. По крайней мере, того, кто хоть как-то подходил этому слову.
  
  - Разное, - сказала она. - Разное.
  
  
  
  
  
  Седьмым воспоминанием Тиры Двезеле стало предназначение.
  
  Работы у Тиры не было. Она предполагала, что могла бы сниматься в фильмах, как изначально планировалось, но спрос на подобных персонажей был невелик, тем более выглядящих всегда одинаково. Разве что специально под нее написали бы сценарий для сериала. Регенерационные способности Тиры вообще не рассматривались - специально наносить ранения разной степени тяжести разумному существу было банально противозаконно.
  
  Государство назначило ей небольшое пособие. Ей хватало с лихвой. Запросов у нее не было.
  
  Когда пришла зима, Тира все так же часто сидела на скамейке, наблюдая, как ветер гоняет поземку по замерзшему пруду, или, если было не очень холодно, смотрела на падающий снег. Она вспоминала в этот момент слова Яниса о снежинках и размышляла, действительно ли так сложно найти две одинаковые. Темнело рано, людей на улице было мало, так что она не особо боялась, что кто-то устроит ей очередное представление со стрельбой.
  
  Тем не менее, однажды рядом с ней снова сел мужчина - пожилой, с тросточкой, в черных очках и старомодной шляпе. Она посмотрела на него. Он спокойно взглянул на нее в ответ, прикоснулся к полям шляпы, повернулся и уставился на пруд.
  
  Это было настолько необычно, что Тира буквально застыла.
  
  Через некоторое время человек опять повернулся к ней и спросил:
  
  - Вас что-то смущает?
  
  - Да, - сказала Тира. - Меня обычно боятся.
  
  - Вот как? А кто вы?
  
  Этот вопрос смутил Тиру. Его никто и никогда ей не задавал. Более того, первые варианты которые приходили ей на ум, почему-то не очень хотелось озвучивать.
  
  А потом из базы данных подоспел наиболее вероятный вариант.
  
  - Вы слепой! - воскликнула Тира.
  
  - А что, сразу незаметно? Спасибо, - улыбнулся человек. - Так кто же вы?
  
  - Очень некрасивая женщина, - усмехнулась Тира в ответ.
  
  - Говорят, что у слепых открывается внутренний глаз, который видит в суть вещей, - сказал человек. - А мы всего лишь просто не видим то, что видеть совершенно необязательно.
  
  Они проговорили до поздней ночи. Затем Тира проводила его домой, и по дороге высказала предположение что, возможно, это ее предназначение - помогать слепым. Попросила контакты центров, которые этим занимались. Расспрашивала о работе.
  
  Пожилой человек грустно качал головой. Он все-таки видел суть вещей.
  
  Ее не взяли. У нее не было медицинского образования, ни даже минимальных навыков ухода за людьми. Это с формальной точки зрения. А с человеческой - и в центрах, и в семьях, где были слепые люди, зрячих было намного больше.
  
  Но с тем мужчиной они потом не раз еще встречались. И разговаривали. Обо всем.
  
  
  
  
  
  Восьмым воспоминанием Тиры Двезеле стал секс.
  
  Единственное место, где у Тиры было множество друзей, был Интернет. Скрывшись за соблазнительной аватаркой, она через специальный интерфейс общалась на нескольких десятках форумов, выдавая себя, как правило, за едва достигшую пятнадцатилетия девочку-подростка. Постепенно у нее начал складываться определенный набор ситуаций, переживаний, которые необходимо было прочувствовать, чтобы в полной мере осознавать и оценивать все разнообразие этого мира.
  
  Одним из самых главных среди таких переживаний было соитие с мужчиной.
  
  Тира Двезеле была высокой женщиной с великолепным телом. Это было необходимо по сценарию. Большие груди, тонкая талия, широкие бедра. Порой она разглядывала себя в зеркало и с насмешкой думала, что если с нее лепить античную статую - без рук и головы - получится шедевр. Некоторые форумы, на которых она общалась, принадлежали сайтам знакомств. Она не раз высылала особо настойчивым просителям фотографии своей обнаженной фигуры. После этого собеседники готовы были рыть землю для того, чтобы встретиться с ней.
  
  Тира подпирала свое кошмарное лицо когтистой чешуйчатой рукой и с иронией воображала, что было бы, если бы она действительно пригласила кого-то из них на чашку чая.
  
  Однако в какой-то момент времени у нее появилась мысль, которая постепенно стала навязчивой идеей. Мысль стать именно женщиной без рук и головы.
  
  После долгих сомнений, и вычислений, и даже некоторого количества слежки она выбрала одного из своих поклонников. Его звали Дзинтарс. Классический плейбой, живущий в одиночестве в роскошном загородном доме. Она поставила ему строжайшие условия, которые он с готовностью принял, и вскоре приехала к нему.
  
  Ее лицо полностью закрывала маска - ровная золотая поверхность. Руки спрятаны в длинные рукава и обмотаны для верности шелковыми тканями. Одежда специального покроя, чтобы ее можно было расстегнуть и снять, не трогая верхнюю жилетку.
  
  Короче, все прошло удачно. Дзинтарс скрупулезно выполнял договоренности, и лишь несколько часов спустя, окончательно выбившись из сил, он сказал, ожидая, пока Тира одевалась в соседней комнате:
  
  - Я хочу увидеть твое лицо.
  
  - Нет, - ответила она. - У тебя будут проблемы.
  
  - Я не боюсь.
  
  - Потому, что не знаешь, о чем просишь. Представь, что я дочь мафиози. Представь, что тебя убьют, если ты увидишь мое лицо.
  
  Он хмыкнул. Уселся на краю кровати и начал набивать трубку.
  
  - Правда? - спросил он насмешливо.
  
  - Нет.
  
  Она вышла, полностью одетая, и встала у порога. Гротескная фигура в шелках и золотой маске.
  
  Дзинтарс посмотрел на нее вопросительно, будто спрашивал "ну так как?"
  
  Тира серьезно добавила:
  
  - Ты сам себя убьешь.
  
  И закрыла за собой дверь.
  
  
  
  
  
  Девятым воспоминанием Тиры Двезеле стали фантазии.
  
  Трюк, подобный провернутому с Дзинтарсом, Тира повторила еще четыре раза. Каждый раз с новым мужчиной. Каждый раз все проходило более или менее идеально. Лишь в одном случае Тире пришлось высвободить для демонстрации правую руку, чуть более человекообразную, чтобы остудить желание партнера познакомиться поближе.
  
  Но ни разу она не испытала тех чувств, которые описывали ее подружки в соцсетях.
  
  Да, такая составляющая, как поцелуй, была до сих пор ей недоступна. Но Тира представляла, как целуется с тем или иным своим мужчиной, и не ощущала совершенно никаких эмоций, никакого желания провернуть это в реальности. Даже если предположить, что тот со страху не сбежит.
  
  Но вскоре в ее воображение забрался еще один человек, и Тира с удивлением поняла, что фантазии с его участием вызывают в ней совсем иные чувства.
  
  Это был Янис.
  
  Тира начала запоминать, как он двигается. Подмечать изменения в одежде, в прическе, в запахе. Украдкой она наблюдала порой за его пальцами, барабанящими по клавиатуре, за тем, как он забавно округляет глаза, когда сосредоточенно читает что-то на мониторе. Потом она оцифровывала все эти данные, переносила в спальню, и... То, что происходило дальше, пожалуй, не стоит делать общедоступным.
  
  Тира никогда и ничего не рассказала Янису о своих фантазиях. В первую очередь потому, что не могла просчитать последствия.
  
  Знал ли сам Янис о них, доподлинно неизвестно. Теоретически он мог получить эту информацию при подключении к мозгу Тиры, но для этого нужно было либо знать, что искать, либо делать полное сканирование, а потом исследовать его. Так что, скорее всего, вряд ли. Он регулярно запускал сбор данных о психологическом состоянии Тиры, и не находил в ее разуме сколь-нибудь значимого количества отрицательных эмоций, таких, как грусть, печаль или тоска.
  
  Это несколько противоречит тому факту, что особенно удачно сконструированные фантазии с участием Яниса, которые Тира сохраняла для повторного использования в качестве ложных воспоминаний, занимают примерно пятую часть всей доступной памяти.
  
  
  
  
  
  Десятым воспоминанием Тиры Двезеле стала смерть.
  
  Больше всего в Тире людей пугала не внешность. В мире встречались еще уродства, либо неисправимые, либо не излеченные по причине отсутствия денег, или по принципиальным соображениям. Большинство из них рано или поздно становились медиа-поводами. Мир знал об уродах. Он смаковал их существование, украдкой рассматривая видео и фотографии, содрогаясь от сладкого дозированного отвращения.
  
  Больше всего в Тире людей пугали ее способности. Особенно независимое движение глаз. Она старалась не демонстрировать это на людях, но иногда забывалась, и тогда порой под неудачно подвернувшимся фонарем раздавался очередной вопль ужаса.
  
  Из-за таких случаев она с некоторых пор выходила из дома, укутываясь шарфом, в огромных черных очках, в перчатках, которые не могли скрыть форму ее рук, но хотя бы скрадывали ее. Но летом, когда погода была жаркой, а ночи - темными, она снимала все это, чтобы вдохнуть чистого воздуха и увидеть мир без стеклянной преграды.
  
  И вот однажды, ранней осенью, она проходила мимо автомобиля, у которого копошился немолодой мужичок. И когда в свете фар раздался ставший уже таким привычным нервный вздох, она рассеянно посмотрела в ответ. Одним глазом. Правым.
  
  Мужчина коротко крякнул и вывалился из машины. Тира бросилась к нему, но все навыки первой помощи не помогли. Сердце его остановилось.
  
  Произошедшее было записано на регистраторе. Вердикт был однозначен: смерть от испуга. Общественность всколыхнулась не на шутку. Впервые за долгое время уродливого человека не жалели, а едва ли не требовали линчевать. Толпа требовала осудить Тиру, несмотря на отсутствие всякого состава преступления.
  
  Тире Двезеле было совершенно неинтересно, что думают остальные. Все это время она строила варианты, просчитывала вероятности, пытаясь понять, где можно было бы принять другое решение, сделать другой шаг, чтобы избежать этого события. Отчетливо понимая, что это было лишь неудачным стечением обстоятельств, она упорно забиралась все дальше в прошлое, вычисляя десятки, сотни, тысячи мелких действий, которые в сумме привели ее в это злополучное место и время.
  
  Говорят, что бессмысленная рефлексия разрушает человека и лишает его сил едва ли не сильнее, чем любые другие действия и мысли. Тира Двезеле служит тому ярким подтверждением. Единственное воспоминание такого рода, оно в результате заняло больше трети всего доступного объема памяти.
  
  
  
  
  
  Одиннадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стало забвение.
  
  В этот день Тира позвонила Янису Янсонсу посреди ночи. Она была крайне деликатным ночным жителем, и никого не беспокоила. До этого момента.
  
  Он приехал, заспанный и взъерошенный, но не выказывающий недовольства. А приехав, с удивлением обнаружил, что Тира крайне возбуждена, и даже испугана. Таких эмоции он не помнил за ней ни в общении, ни на экране монитора.
  
  - Я не умею забывать! - выпалила она.
  
  Янис не сразу понял эту фразу. А когда понял, недоверчиво помотал головой.
  
  - Сколько сейчас занято? - спросил он.
  
  - Девяносто один процент.
  
  - Что значит, не умеешь? Давай, я сотру.
  
  - Не получится! - она едва не кричала. - Она восстанавливается! Хотя, - в ее голосе прорезались нотки надежды, - попробуй! Попробуй!
  
  Он усадил ее в кресло, подсоединил контроллер и забарабанил пальцами по клавишам.
  
  - Что стирать?
  
  - Что угодно!
  
  - Ну как это, что угодно, - укоризненно спросил Янис. - Это твоя память все-таки.
  
  - Ранние воспоминания сотри. Когда в меня стреляли, сотри. В октябре, год назад.
  
  Янис нашел это воспоминание, занимавшее чуть меньше пяти процентов, и запустил процесс удаления. Через несколько минут все было кончено.
  
  - Ну вот. А криков-то, криков, - буркнул он и полез снимать контроллер.
  
  Тира нервно отмахнулась от него.
  
  - Ты не понимаешь! Смотри! Включи непрерывное сканирование и смотри!
  
  Янис недовольно уселся обратно и начал смотреть.
  
  Когда восемьдесят шесть процентов вдруг превратились в восемьдесят семь, он решил было, что это погрешность измерений, что цифры сейчас вернутся. Но процесс, напротив, явно ускорялся. Через несколько секунд прибавился еще один процент, и еще, и вскоре индикатор памяти вновь показывал девяносто один.
  
  - Я не понимаю, - пробормотал он.
  
  - Регенерация, - обреченно сказала Тира.
  
  - Это не заложено в геноме.
  
  - А кто сказал, что это в геноме? Я не хочу терять эти воспоминания. Часть меня осознает, что они лишние, но другая часть не желает расставаться с ними. И эта другая часть сильнее.
  
  - Подсознание, - сказал Янис. - У тебя появилось подсознание. Поздравляю, ты стала настоящим человеком.
  
  - У настоящего человека не отрастают оторванные руки. Что со мной будет, Янис? Когда память кончится?
  
  - Просто перестанешь запоминать и все, - сказал он. - Ты только запоминай поменьше. Места еще много, но экономить надо начинать, ладно?
  
  Тира Двезеле долго смотрела в его глаза. И Янис догадывался, что в этот самый момент она делает совершенно противоположное его совету.
  
  
  
  
  
  Двенадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стала ненависть.
  
  Всеобщая кампания против Тиры началась в тот момент, когда журналисты раскопали, что смерть человека в автомобиле вызвал тот самый биоробот, год назад получивший человеческие права по причине самоосознания. В головах людей не складывалась цепочка событий, которая привела к появлению такого феномена, как Тира Двезеле. Им казалось, что ученые просто издеваются над простыми людьми, экспериментируют над ними, создавая уродцев один другого страшнее. Досужие блогеры живо расписали картины ближайшего будущего, в котором обычным людям придется сосуществовать с кошмарными монстрами, порожденными безумной фантазией биоконструкторов-авангардистов.
  
  Естественно, голоса разума также звучали среди этой толпы.
  
  Естественно, их никто не слушал.
  
  Если раньше, увидев Тиру, люди спешили ретироваться подальше, то сейчас наоборот, они подходили ближе, выкрикивая оскорбления и угрозы, зачастую кидаясь мелкими предметами. Изнывающие от скуки подростки организовали рядом с ее домом наблюдательный пункт, отслеживая, когда она выходит из дома, и сообщая всем прохожим криками: "Это она, это она идет!" Периодически, после выхода очередной передачи по ТВ или в интернете, дом осаждали группы людей с транспарантами вроде "Убирайся обратно в пробирку", закидывающие дом камнями и бутылками. Полиция присутствовала, но не очень рьяно исполняла свои обязанности. Им тоже была не очень симпатична обитательница дома.
  
  Тира практически перестала выходить на улицу. Она не боялась этих людей. Она боялась себя. Она никогда не проверяла пределы своей физической силы. Просто однажды, когда в ее окно влетел очередной камень, она подняла его и неизвестно зачем раскрошила одной рукой.
  
  Она пыталась понять, зачем раскрошила камень. И долго не могла найти ответ потому, что боялась его найти.
  
  
  
  
  
  Тринадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стало одиночество.
  
  Спустившись вечером из спальни, она сразу поняла - что-то изменилось. Было непривычно тихо. Не жужжал компьютер, не кликала клавиатура, не шелестели книжные страницы. Уголок, в котором располагалась аппаратура Яниса, непривычно пустовал. Там был только сам Янис. Он сидел с грустным лицом на диванчике.
  
  - Я ухожу, - сказал он.
  
  - Почему?
  
  - Я бы справился. Но начались нападки на мою семью. Я попросил перевода на другой проект.
  
  Тира кивнула.
  
  - Прощай, - сказала она.
  
  - Ну не стоит так уж серьезно. Я буду заходить иногда.
  
  В этот момент Тире Двезеле захотелось многое сказать Янису. О том, что она думает. О том, что она чувствует. О том, почему она прощается.
  
  О том, что он давно не снимал показатели, и не знает, что у нее осталось всего два процента свободной памяти.
  
  И особенно о том, чему она научилась за последнее время. Например, записывать воспоминания в память, для этого не предназначенную. Заполненную служебными данными, управляющими скриптами и таблицами параметров.
  
  Тогда Янис остался бы.
  
  - Хорошо, - сказала она. - Заходи иногда.
  
  
  
  
  
  Четырнадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стал дом.
  
  За год его стены обросли картинами и фотографиями. Окна - цветами и портьерами. Коридоры - ковровыми дорожками. Тира шла по дому, стараясь фокусировать зрение всегда на чем-то одном, и с удивлением обнаружила, что помнит все о том, как он менялся. Что для этого нужно было сделать, починить или купить. Это воспоминание собралось из песчинок памяти, рассыпанных по всей недолгой жизни Тиры Двезеле, и теперь она объединяла их вместе, сортировала, разглядывала, развешивала ярлычки.
  
  Она зашла в спальню. Ей было все равно, на чем спать, но в попытке достижения максимального уюта, получения удовольствия от сна, про который писали многие ее форумные собеседницы, она постаралась убрать спальню самым роскошным способом, на который была способна...
  
  Она вышла в коридор и поняла, что не помнит, зачем приходила в спальню.
  
  Память кончилась.
  
  
  
  
  
  Конечно, воспоминаний в памяти Тиры Двезеле было гораздо больше. Но остальные были мелкими, малозначащими - с точки зрения самой Тиры. Рутинные строчки в системном журнале, краткие описания прошедших дней. Заархивированные видеоданные в низком разрешении. Цемент, заполняющий стыки между кирпичами.
  
  Основных воспоминаний, занимающих более одного процента выделенной под них памяти, получилось четырнадцать. Некоторые из них периодически дополнялись. Некоторые оставались неизменными с момента создания.
  
  Однако есть еще одно, отдельное воспоминание. Интересное не столько своим содержанием, сколько местонахождением.
  
  
  
  
  
  Пятнадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стал снег.
  
  Оно занимает сравнительно немного места. Примерно половину от всей системной памяти.
  
  Тира дождалась, когда пошел густой снегопад, вышла во двор и села на скамейку.
  
  Сначала затерлись вспомогательные функции. Управление мимикой, очеловечивающие рандомайзеры, внешние биоэлектрические интерфейсы. Затем пошел в расход довольно большой блок обработки всех органов чувств, кроме зрения. Затем процедуры управления памятью, все, кроме чтения. Архивировать, дефрагментировать и индексировать память стало бессмысленным занятием. Приличное количество места удалось освободить, сократив до минимума кэш. Затем отключилось управление телом, мышцами, всеми остальными внутренними органами.
  
  Несколько секунд работали только глаза и мозг. Затем очередное мгновение затерло основные системные программы, и Тиры Двезеле не стало.
  
  За это время она успела разглядеть и оцифровать около тридцати тысяч снежинок.
  
  Одинаковых среди них не было.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"