Аннотация: Конкурс рассказов "Свободное творчество-2009: Возвращение домой"
_ _ ДОРОГИ _ _ _
Олег плавно завернул машину в переулок и стал медленно продвигаться вперед, бесцеремонно ощупывая дорогу дальним светом. Накрапывал мелкий дождь, и сквозь приоткрытое окно было слышно, как редкие лужи слюняво облизывают шины. Олег не любил такую погоду за грязь, которую придется потом собственноручно смывать со своей ненаглядной кормилицы; за промозглую сырость, пропитывающую запахом нищеты одежду, улицы и дома; за дремоту, навеваемую монотонным падением капель на капот, лобовое стекло, крышу, багажник, асфальт и опять на капот, лобовое стекло... и дальше по кругу... под пристальным взглядом уличных фонарей...
- Ах, черт!
Олег резко затормозил, чуть не проехав мимо стоявшего на обочине возле самого бордюра мужчины. Сердце учащенно забилось, и как-то неприятно кольнуло в животе.
Промокший, ссутулившийся, тот стоял возле машины, исподлобья разглядывая раздраженного водителя, не выражая своим видом абсолютно никакого отношения к происходящему. Они смотрели друг на друга секунд двадцать, пока их молчание не наткнулось на рамки приличия, прошло вдоль них еще секунд десять и, не найдя никакой лазейки, через которую можно было бы вырваться наружу, нехотя вернулось обратно.
- Это Вы такси вызывали? - спросил Олег, раздражаясь от необходимости заговорить первым.
- На Дубровку?
- На домой, - Олег чувствовал, как растет его раздражение.
- Тогда - я, - мужчина открыл машину, забрался на заднее сиденье и с силой захлопнул дверь. - Что стоишь? Поехали!
Раздражение поменяло свой цвет и стало похожим на ненависть. Олег сел за руль и почувствовал в салоне резкий запах перегара. Ничего не похоже - это и есть ненависть
- Куда едем? - он посмотрел в зеркало заднего вида на пассажира и вдруг наткнулся на его пристальный взгляд. Неприятно, когда сидящий сзади тебя так рассматривает. Это настораживает. А ненависть не любит быть осторожной - иначе, какой тогда от нее толк?
- Улица Катаева, дом двадцать один. - Взгляд мужчины по-прежнему не выражал никакого интереса.
- Надо же, в такой глуши еще живут люди? - ненависть выпустила пробный шар и притаилась в ожидании.
- Не умничай.
Олег повернулся вполоборота к пассажиру и, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно тверже, произнес:
- Я не помню, чтобы мы переходили на "ты".
Мужчина откинулся на спинку сиденья и улыбнулся. Но не примеряющее, а как-то снисходительно.
- И правильно делаешь - стоит ли запоминать такое незначительное событие.
- Послушайте! - у водителя начали сдавать нервы. - Если вас что-то не устраивает...
В это время на приборной панели зашипела рация и перепалка закончилась сама собой.
- Три-шесть, что у вас?
Олег с недовольным видом процедил сквозь зубы:
- Все в порядке, пассажира взял, отъезжаем, - и демонстративно не поворачиваясь назад и не продолжая спор, тронулся с места...
Они ехали уже полчаса по пустынным улицам ночного города, так и не проронив больше ни единого слова. И все это время, двигаясь вдоль ярких задумчивых фонарей, Олег боролся с соблазном заглянуть в зеркало заднего вида, боясь - и это, непонятно откуда взявшееся, чувство тревоги вызывало в нем чувство презрения к себе и ненависти к спутнику - встретиться взглядом с пассажиром. Ощущение того, что тот всю дорогу продолжает сверлить его своим равнодушным, преисполненным превосходства взглядом, не давало покоя и заставляло нервничать. Черт бы побрал этих ночных попутчиков!
И лишь когда они, наконец, доехали до нужной улицы, Олег, скрепя сердце и собравшись духом, посмотрел на мужчину. К его изумлению и облегчению, тот спокойно спал или, по крайней мере, делал вид ,что спит, облокотившись о дверцу и подложив руку под голову. Тусклое наружное освещение создавало эффект блуждающей тени на его лице, выражение которого становилось то мрачно напряженным в промежутках между редкими в этом районе фонарями, то светло-спокойным, когда они оказывались под пристальным взглядом одноногого гигантского светлячка.
Остановившись на перекрестке, Олег обернулся и, как можно более твердым голосом, произнес:
- Куда дальше?
Мужчина медленно открыл глаза и отсутствующим взглядом осмотрелся по сторонам. Похоже было, что он действительно перед этим спал. Поняв это, Олег испытал тешащее самолюбие злорадство.
- М-м-м...Сейчас налево. А дальше я покажу.
Оставшуюся часть пути мужчина просидел, облокотившись на переднее сиденье и молча, жестами, показывая дорогу.
- Останови возле этого подъезда. Сколько с меня?
Олег назвал сумму, не решившись даже прибавить что-либо сверху, как он делал это обычно с подвыпившими пассажирами, склонными к глупой сентиментальной щедрости. Клиент молча рассчитался, вышел из машины и аккуратно, не как в момент посадки, закрыл за собою дверь.
"И это все?" - мелькнуло в голове у Олега. По непонятным для самого себя причинам, он все это время был готов к тому, что непременно должно что-то произойти. Не обязательно именно с ним. Может быть с пассажиром, или по дороге случится какая-нибудь авария. Просто в самом воздухе, с его промозглой ночной сыростью висело такое чувство тревоги, что когда все закончилось простым банальным расчетом с клиентом, Олег испытал разочарование - никакой интриги, никакого скандала. Он посмотрел на остановившегося в пяти шагах от дома мужчину. Словно в чем-то сомневаясь, тот стоял под все никак не прекращающимся дождем, осматриваясь по сторонам. В рассеянном свете габаритных огней было видно, как он достал что-то из кармана, задумчиво посмотрел на лежащий на ладони предмет и почти уверенной походкой нетрезвого человека зашел в подъезд, даже не заметив прошмыгнувшего возле самих ног прятавшегося там кота. Глубоко вздохнув, Олег начал медленно сдавать назад. Глупое ожидание. Еще одна неопределенная возможность, которая, как всегда, закончилась ничем.
___________________________
Сон уходил медленно, хромая на обе ноги и цепляясь за поручни собственных иллюзий. Краски тускнели, звуки становились все приглушеннее, а тело с каждой секундой тяжелело, вдавливаясь в реальность и заставляя стонать пружины старого матраца. Очарование бездонного забвения стремительно уносилось прочь, унося за собою мир без обоняния, со злорадной насмешкой уступая место запаху пота, перегара и отвратительному привкусу в пересохшем рту. Все говорило о том, что начавшийся день будет безрадостным.
Вениамин с трудом приоткрыл слипшиеся глаза и бессмысленно уставился в пространство перед собой. Пролежав так несколько минут и почувствовав, что начинает к самому себе проникаться презрением, он сделал отважную попытку поднять свое тело с кровати... Вторую... Третью... Зафиксировав, наконец, положение, он почувствовал себя героем и стал озираться по сторонам, в поисках восторгов и одобрения окружающих. Но из присутствующих были только он сам и его отражение в маленьком зеркальце, лежащем на прикроватной тумбочке, и у этого отражения был далеко не одобрительный взгляд. Более того, он даже не был дружелюбным, а скорее выражал неприязнь, которой он не успел проникнуться к себе, лежа на кровати и от которого (как оказалось - безуспешно), пытался убежать. Черт побери, нет ничего унизительней, когда тебя презирают в собственном доме!
На журнальном столике перед ним стояли механические часы, в утробе которых с недовольным урчанием переваривалось время. Без двадцати двенадцать: для завтрака поздно, для обеда рано. А вот для семейного скандала - как раз.
- Алена... - собственный голос показался Вениамину каким-то чужим, а главное - неубедительным. Он попытался было откашляться, но пересохшее горло восприняло в штыки это явно враждебное для него намерение. - Алена...
Не дождавшись ответа, впрочем, не особо на это и рассчитывая, Вениамин решился, наконец, соприкоснуться с реальностью вплотную. Кряхтя и тихо матерясь, избегая презрительного взгляда своего отражения, он медленно встал с кровати и...
На столе рядом с часами лежала связка ключей. Странно, что он сразу ее не заметил. Она притаилась как паук на полированной поверхности, поджав лапы то ли для прыжка, то ли для бегства. Чувство тревоги отразилось в глазах Вениамина, и он, пользуясь временной недееспособностью своей памяти, но полностью доверяя инстинктивному порыву, схватил ключи, подошел к окну и, открыв форточку, выбросил их на улицу. Через секунду внизу раздался металлический лязг и вой автомобильной сигнализации.
- А не хрен машины парковать где попало, - раздраженный обилием резких звуков, вторгающихся в его сознание извне, Вениамин захлопнул обратно форточку, делая объективную реальность не такой навязчивой. Иногда и оконная ручка может служить регулятором громкости.
Стоя на кухне перед открытым холодильником и внимательно изучая его содержимое, он понял, что сегодня на обед будет вчерашний ужин. А вот меню сегодняшнего ужина он уже вряд ли узнает - беспорядок на опустевших полках говорил о том ,что ближайшие несколько дней он будет жить один и заботиться о себе сам, то есть останется без присмотра. Уже не в первый раз Алена уходит от него "навсегда", выискивая для этого разные предлоги. Правда, ее "вечность" длится не дольше недели. Но таковы правила этой незатейливой игры: он должен делать вид, что безмерно страдает, она - не имея сил смотреть на его мучения - благородно и скрепя сердце прощать. Исход очередной размолвки до банальности прост и до смертельной скуки предсказуем. И не потому что он весь такой из себя и от него никогда не уходят. Отнюдь. Просто она из тех, кто всегда возвращается. Жаль только, что каждый раз, оставшись один и открывая холодильник, он чувствует, как холод и пустота оттуда проникают в его душу_ _ _
Вернувшись через несколько минут в комнату, Вениамин поудобней устроился на кровати, преисполненный решимости расстаться с реальностью еще на несколько часов. Укрывшись до самого носа пледом, он закрыл глаза и улыбнулся в ожидании красочной невесомости. Сны можно не видеть, их можно не помнить, но предвкушать их появление - просто необходимо. Тем более, если они, вдруг, действительно не придут. Иначе процесс отхода ко сну и сам сон превратятся в тягостную повинность души перед телом. А это...
Легкий шорох и стук в районе журнального столика заставили Вениамина нехотя приоткрыть глаза в поисках раздражающего фактора. Он смотрел перед собой, и его сознание второй раз за день, никак не могло состыковаться с действительностью. Вначале ему показалось, что он уже спит. Контрольное закрытие глаз и сильное зажмуривание не дало желаемых результатов. Он хотел было встать и, прикоснувшись пальцами, разрушить бесцеремонную и пугающую иллюзию, но тело, пронзенное холодным страхом, отказалось повиноваться. Ему оставалось только обреченно смотреть на лежавшую перед ним связку ключей, которую он десять минут назад собственноручно выкинул через форточку. Вениамин с трудом перевел взгляд на окно - закрыто. Странно, но если бы оно было открыто, ему, наверное, было бы от этого легче. Да что там легче, ему бы совсем полегчало - в этом случае можно было бы дать хоть какое-то, пусть и неправдоподобное, объяснение. А так... В комнате только он и прячущееся в недрах зеркала его испуганное отражение. Больше никого и ничего. Удушливая тишина.
Вениамин снова закрыл глаза и через мгновение почувствовал, как потревоженная память раскрывает свои объятия, отпуская на волю заложников похмелья. Он вспомнил вчерашний дождливый вечер, непреднамеренный загул, хамоватого таксиста. Вспомнил, как стоял перед подъездом, сжимая в руке связку ключей. Последнее воспоминание оказалось самым сильным и неприятным. Настолько сильным, что вслед за собой потянуло наружу не только события, но и содержимое желудка. Вениамин с трудом успел передвинуться на край кровати и свесить голову. К нему, наконец, пришло то презрение к самому себе, которого он тщетно пытался избежать все утро.
_____________________________
Дороги, дороги, дороги... Пыльные, грязные, шумные вблизи и одинокие, тоскливые, бессмысленные, если смотреть на них сверху (неважно откуда: с крыши многоэтажного дома, высокой горы, с борта самолета или просто водя по ним пальцем на карте - радостней и осмысленней то этого они не станут). Днем - утомляющие своим однообразием деловые поездки по заданному маршруту, пробки, нервы, мат, опоздания и ненависть к подобным себе, отнимающим у тебя кусок жизненного пространства с такой же наглостью и беспринципностью, с какой и ты, в свою очередь, отнимаешь его у них. И не потому что мы такие злые, а лишь затем, что всем надо, все спешат по делу, по необходимости, по жизни. Ни яркий солнечный свет, ни пестрое разнообразие марок и расцветок машин не могут побороть серую, утомляющую саму себя, усталость асфальта, распластавшегося под ногами, шинами и опущенными взглядами. И даже переплетение судеб на шоссе кажется случайным и ничего не значащим. Тугой затягивающийся узел неизбежности сперва кажется банальным перекрестком, развязкой на клеверном мосту. Вместо заинтересованности - простое любопытство, вместо нужных слов - небрежное жонглирование словами.
- Площадь подводников.
- Садитесь. Только просьба - в салоне не курить.
- Как скажете. А в носу ковыряться можно?
- Не понял.
- Да ничего. Это я так...
- М-м-м... По-моему, мы с вами уже встречались.
- Извини, дружище. Я с незнакомыми мужчинами до потери памяти не встречаюсь.
И все. Дневные дороги разъединяют идущих по ним и расходятся сами, едва соприкоснувшись. Расходятся, чтобы сделав крюк, вернуться снова на перекресток, где то ли начинаются, то ли заканчиваются пути. И, чтобы не привлекать лишних взглядов, возвращаются они в темноте_ _ _
_________________________
Дороги, дороги, дороги... Прямые, извилистые, тупиковые и ведущие через бесконечность в никуда. Но если посмотреть на них сверху ночью, то покажется, что это сплетение светящихся точек, охваченных каким-то единым порывом, делающим весь этот хаос осмысленным и целенаправленным. Словно мысли огромного бесформенного существа несутся в темноте огоньки, за каждым из которых скрываются чьи-то жизни и судьбы. Одна жизнь - буква, несколько - слово, улица - уже целое предложение, и на неровной поверхности шоссе под скрежет тормозов и тихое шуршание шин пишутся повести и романы, которые читаются, увы, только теми, кто их пишет, теряя в дневном пересказе правдивость и смысл.
На ночных дорогах тоже царит одиночество. Но, в отличие от дневного, старающегося замкнуться на самом себе, оно ищет попутчика. Потому что нет в нем больше дневной злости, а есть лишь грусть, которая хочет быть разделена и молчание, которое хочет быть услышано. Окружая себя светом фар и габаритов, отнимая у сонной ночи ее темноту и за гирляндами фонарей не различая мерцания звезд, держась, как слепые котята, за белую ленту сплошной полосы, летят чьи-то жизни, упиваясь полнотой своего бытия и не зная, что в сплетении улиц они даже еще не слова, а всего лишь буквы, которые предстоит еще произнести...
- Катаева, двадцать один.
Услышав знакомый адрес, Олег, сам не зная почему, внутренне напрягся и посмотрел на подсевшего к нему пассажира. Сквозь царивший в салоне полумрак он разглядел уже знакомого ему мужчину и неожиданно для самого себя произнес:
- Уже в третий раз.
- Что - в третий раз? - мужчина достал из кармана куртки целую пачку сигарет и начал медленно ее распечатывать.
- На этой неделе вы уже в третий раз садитесь ко мне в машину на этом же самом месте и, - Олег покосился на часы, - примерно в это же время.
- И что? Это вызывает у тебя подозрение и ты пойдешь сейчас звонить в милицию? - мужчина вытянул одну сигарету из пачки и стал шарить у себя по карманам в поисках зажигалки.
Олег молча пожал плечами. Особого желания поскандалить у него сегодня не было, да и пассажир вроде был трезв. К тому же...
- Точно, это был ты. Кстати, огонька не найдется? - И, не дождавшись ответа, тут же произнес:
- Ах, да. У тебя в салоне не курят. - Мужчина вздохнул и, так и не найдя зажигалку, спрятал сигареты обратно в карман. - Вениамин.
- Не понял.
- Мое имя - Вениамин. Как ни крути, а такие частые встречи обязывают к знакомству. Согласен?
- Ничего не имею против. Олег.
- Вот и ладненько, - мужчина сел на переднее сиденье и аккуратно захлопнул дверь.
Но руки никто не протянул. Они так и ехали полдороги молча, убаюкиваемые едва слышным гудением мотора и свистом ветра в щелях чуть приоткрытых окон. В какой-то момент Олегу даже показалось, что пассажир, как и в первую поездку, уснул. Но, не без некоторого колебания, бросив на него беглый взгляд, он увидел, как тот задумчиво смотрит в окно. Олег не стал прерывать молчание ради сомнительного удовольствия поболтать ни о чем. К тому же его собственные мысли...
- Есть желание поговорить?
- Осталось ехать минут пятнадцать. Потерпи немного и дома с женой поговоришь, - Олег покосился на кольцо, блестящей полоской выделявшееся на безымянном пальце собеседника.
- Все равно не поймет.
Олег неопределенно пожал плечами.
Выбор есть всегда. Просто не всегда он правильный. Запретить пассажиру говорить он не мог, как и тот не мог заставить его слушать. Но бывает иногда и так, что во взаимном равнодушии друг к другу люди находят общий интерес. К тому же, его собственные мысли были заняты содержимым багажника, в котором...
- Две недели назад, - начал Вениамин без всякого предисловия, - я нашел у себя на столе вот эту хрень.
Он достал из кармана куртки связку ключей и, почти с благоговением, подбросил ее на руке. Мелодично звякнув, она упала на ладонь и отразила тусклый свет уличного фонаря.
- Обыкновенные старые ключи. Вещь в хозяйстве совершенно ненужная. Как они попали в квартиру - неизвестно: за день до этого я здорово набрался и, естественно, процесс наполнения карманов не помнил. Обзвонил друзей - никто ничего не терял. Ну, я и выкинул. - Вениамин сделал рукой, сжимавшей ключи, пренебрежительный жест в сторону окна. - А на следующее утро они снова лежали на столе.
Рассказчик на мгновение замолчал, будто измеряя степень заинтересованности слушателя.
- Три или четыре раза я выбрасывал их дальше, чем видел. Однажды даже закопал. Но все без толку. Думал пустить под пресс или распилить, но... Интересно вдруг стало - не каждый день, черт побери, происходят такие вещи. Ведь самое интересное даже не то, что они все время возвращаются ко мне, а то, что на самом деле это мои ключи. Вернее, они были моими когда-то много лет назад. Я это понял, когда, смирившись с их присутствием в доме, решил рассмотреть получше.
Взяв большим и указательным пальцами один из ключей, Вениамин поднял перед глазами связку и слегка ее встряхнул. Грустно звякнув, ключи закачались с обреченным видом повешенных...
- Например, этот. В детстве я носил его на тесемке на шее, чтобы не потерять, иногда открывая им бутылки со сладкой водой, а иногда царапая всякие гадости в подъезде. Если приглядеться, то можно увидеть между бороздками застрявшую штукатурку. А знаешь, почему я так его запомнил? Потому что однажды все-таки его потерял, и мне за это дома так надрали задницу, что я теперь просто жопой чувствую, что это тот самый ключ.
С уверенностью судьи, выносящим приговор невинно осужденному, Вениамин стал перебирать связку.
- Второй - от ящика, который я арендовал в почтовом отделении, когда, увлеченный тайнами и романтикой, вел переписку со своей... - он загнул по очереди несколько пальцев, - ...четвертой любовью. Сладкое было время: слова, письма, свидания, подворотни, подъезды, слова и снова письма... Я помню, как погнул этот ключ, когда узнал номер ее ящика и, терзаемый ревнивым любопытством, попытался его вскрыть. Всегда интересно подсмотреть изнанку чьей-то жизни. Жаль только, что она оказывается не такой привлекательной, как фасад. Знаешь, как неприятно мне было узнать, что помимо меня, еще как минимум двое заполняют ее ящик. В общем, больше мы не встречались. А ключ, вместе с разорванными письмами и разбитыми юношескими иллюзиями я утопил в унитазе.
Вениамин перевел дыхание и глубоко вздохнул. Машина плавно завернула во двор слабо освещенного дома и остановилась.
- Приехали. - Олег заглушил мотор и повернулся в вполоборота к пассажиру.
- Ну, хорошо. Не буду тебя томить долгими разговорами. Когда я решил открыть с помощью этих ключей свое прошлое, в смысле - замки и двери, к которым они должны были подойти, то оказалось, что это не так уж и просто. Например, этот - от квартиры моей давней подруги. Но оказалось, что там уже не только сменили замки, но и вообще живут другие люди. Ключ, который я носил в детстве на шее, тоже бесполезен, потому что дом, где я тогда жил, давно снесли. Получается, что кроме пустоты они больше ничего не открывают. И только в почтовом ящике я нашел старую пожелтевшую от времени и старости записку: "Передавай привет Олегу-таксисту".
- Неужели?
- Шучу. Хотел проверить - слушаешь ты меня или нет. А то мне показалось...
- Да нет, продолжай, я тебя внимательно слушаю. - И, как ни странно, он сказал чистую правду.
- Остались непроверенными только два ключа. Один от квартиры на третьем этаже в этом подъезде, - Вениамин ткнул в темноту, царившую за окном машины, - там я жил долго и, временами, более или менее счастливо. Все зависело от того - с кем. Другой...
- Подожди, подожди, - с недоверием в голосе перебил собеседника Олег. - Мы уже приезжали сюда неделю назад, и я видел, как ты зашел в этот подъезд. Получается неувязочка.
То ли грустно, то ли виновато усмехнувшись, Вениамин отвел глаза в сторону и досадливо поморщился:
- Да ни хрена не получается. Ни у тебя, ни у меня. Струсил я тогда. Это была самая первая попытка проверить - подходят ли ключи к замкам. Я тогда хорошо выпил, думал, легче будет в чужие квартиры вламываться. Оказалось - наоборот. По остальным-то адресам я потом трезвый ходил. Вроде ничего - нормально. Посмотрим теперь, сработает это здесь или нет.
Олег вопросительно кивнул на связку:
- А другой?
- Что другой? - задумавшись о чем-то своем, Вениамин сразу не понял вопроса.
- Ну, другой, последний ключ? О нем ты вообще еще ничего не говорил.
- А-а, этот, - Вениамин нашел на связке маленький ключ и показал его Олегу. - Этот - самый интересный. И знаешь почему? Да потому что не было у меня таких ключей. Попадались похожие, но такой я бы точно запомнил. Видишь, номер выгравирован. Хрен его знает, что он обозначает.
Вениамин задумчиво провел большим пальцем по поверхности ключа.
- Надеюсь, что первый сейчас подойдет к двери. Если же нет... Ума не приложу, что дальше делать, - он усмехнулся и посмотрел в сторону подъезда. - Хотя, по правде говоря, что делать, если он откроет дверь, я тоже не знаю. Ну не может ведь это все происходить просто так! У всего должен быть какой-то смысл. Понимаешь? Веришь? - он вопросительно и даже с какой-то надеждой посмотрел на Олега.
Тот сидел, не отрывая глаз от связки.
- Поверю, если увижу доказательство.
- Но ты же, наверное, понимаешь, что доказывать я тебе все равно ничего не собираюсь.
- Можно посмотреть? - Олег взял протянутую ему связку и стал внимательно рассматривать последний ключ. - Кажется, я знаю, какой замок он может открыть. Идем.
Заинтригованный и не знающий, что ответить, Вениамин вслед за водителем вышел из машины и подошел к багажнику, из которого водитель суетливо извлёк чемодан-дипломат.
- Вот. Несколько дней уже с собой вожу. Кто-то из пассажиров, наверное, забыл.
В тусклом свете габаритных огней Вениамин разглядел обтянутый черной кожей большой дипломат. По бокам от массивной ручки поблескивали два замка, причем один - под ключ, другой - с кодом.
- Более того, непустой и тяжелый. - Олег встряхнул свою находку, и внутри нее послышались глухие удары. - Вот так вот - езжу целыми днями, разговариваю с людьми, а думать ни о чем, кроме него, не могу. Мучаюсь: выкинуть жалко, открыть боязно, вдруг хозяин объявится. И тут, надо же, ты со своими ключами. Я всю дорогу слушаю и думаю - неспроста все это, неспроста. А что, если твой ключ подойдет к моему дипломату? Попробуем?
И, не дожидаясь ответа, Олег вставил ключ в скважину и провернул его на пол-оборота. Раздался приятный на слух щелчок мягко открывающегося замка.
- Есть... - торжественно и, почему-то, шепотом произнес Олег и с видом заговорщика посмотрел на Вениамина.
Вдруг с ветки дерева, рядом с которым они остановились, на крышу машины спрыгнул большой черный кот. Мгновение помешкав, словно оценивая исходящую от людей угрозу, животное стремительно прошмыгнуло между ними, по дороге оставив следы когтей на обшивке дипломата, и растворилось в темноте.
- Ах, ты ж тварь! - возмущенный собственным испугом прошипел Олег и с удивлением посмотрел на смеющегося Вениамина. - Что?
- Клянусь... своим дипломом физика - это не просто кот, а самый что ни на есть кот Шредингера. Был такой ученый. Занимался квантовой физикой...
- У меня была бабушка и занималась она огородничеством. И на даче у нее жила очень злая собака. Но я ведь не ржу и не кричу: "Бабушкина собака!" всякий раз, когда вижу бездомного пса. К чему все это?
Они недоумевающее смотрели друг на друга и раздражение самой первой встречи снова стояло между ними, нашептывая каждому правильные слова.
- Верни мне ключ.
Олег растерянно посмотрел на собеседника.
- Да ладно тебе. Поверь, если там деньги, то я обязательно с тобой поделюсь. Скажем, десять процентов... Ведь ты же понимаешь, вскрыть этот чемодан я могу и другими способами... Просто хотелось по-человечески... Но, если тебе так приспичило... - Олег суетливо, презирая себя за слабоволие, вытащил из замка ключ и медленно, пытаясь в темноте рассмотреть цифры на рукоятке, протянул его Вениамину.
Тот, усмехнувшись, достал из кармана брюк носовой платок, тщательно протер им ключ и снова вернул его водителю. - Держи, он твой.
Олег механически принял эстафету, даже не пытаясь понять сути происходящего.
- Только одно условие - откроешь дипломат тогда, когда я войду в подъезд. Я не хочу знать, что там внутри. И уж тем более, не хочу потом быть твоим свидетелем, - и, увидев немой вопрос в глазах оторопевшего водителя, добавил, - всякое бывает. Прощай.
- Постой. Так что там было с этим котом?
Как забавна предсказуемость людей. Жаль только, что в сочетании с их же глупостью, она быстро утомляет. Вениамин спрятал улыбку за пазуху.
- Представь: в большую коробку помещены кот и контейнер с отравляющим веществом, которое начнет выделяться ровно через час. Так вот, суть парадокса Шредингера в том, что по истечении отведенного времени, мы не можем с уверенностью сказать - жив котяра или уже сдох. Короче говоря, для нас, пока не открыта коробка, кот с одинаковой вероятностью и жив и мертв. Неопределенность, знаешь ли, заманчивая штука. В ней скрываются такие возможности... - Вениамин задумчиво обернулся в сторону дома.
- Это ученые так забавляются - котов травят? - казалось, что услышанное не произвело на Олега никакого впечатления.
- В данном случае - только теоретически.
- И какое отношение это все имеет ко мне?
- Может, и никакого. Хотя, кто знает... А вдруг? Чем черт не шутит? - Вениамин кивнул в сторону лежащего на багажнике портфеля. - Я бы на твоем месте не торопился его открывать. Насладись пока хотя бы возможностью того, что в нем может находиться.
- Это с ключем-то в руке? - Лицо Олега расплылось в жадной улыбке. - Шутишь?
- Решай сам. Тебе жить.
И с этими словами, не проявляя больше никакого интереса к разговору, Вениамин уверенным шагом подошел к подъезду и скрылся в его темноте.
- Ты меня еще будешь уму-разуму учить, - Олег демонстративно плюнул, намеренно пытаясь попасть в то место, где только что стоял собеседник. - Живодер хренов.
Он снял с багажника портфель, сел в машину и включил в салоне свет. Рассмотрев, наконец, выбитый на ключе шифр, он дрожащими от волнения руками набрал его на втором замке. Раздался томящий душу щелчок, и Олег, затаив дыхание, резким движением открыл свою находку. Содержимое дипломата огорчило его своим полным отсутствием. Ничего. Пусто. Пусто и обидно.
Не совсем понимая, зачем он это делает, Олег закрыл портфель и начал его трясти. Что-то тяжелое, заполняющее собой все пространство внутри, вызывающе билось о стенки. Но стоило только открыть поцарапанную кожаную крышку, как изнутри, оттолкнувшись от плоского дна, выпрыгивала пустота и с леденящим душу молчанием впивалась в сознание, пытаясь разорвать его на куски. Но невыносимей всего было то, что в открытом состоянии портфель весил гораздо меньше, чем в закрытом. Олег раздраженно швырнул свои лопнувшие надежды на заднее сиденье и, матеря все на свете, завел машину.
- Тварь! Мы с тобой еще встретимся. Попадись мне на дороге - размажу по обочине и глазом не моргну, - захлебываясь от злости проклинал он то ли недавнего попутчика, то ли наблюдавшего за ним из кустов кота.
С нарочитым визгом дымящихся шин по асфальту он рванул с места, еще не ведая того, что в этот самый момент кто-то холеной рукой, обтянутой дорогой кожаной перчаткой, аккуратным почерком пишет заявление о пропаже дипломата с крупной суммой денег. И уж тем более он не знает, что в заявлении будет указан номер его машины и приметы водителя_ _ _
Вениамин стоял в слабо освещенном подъезде перед заветной дверью, в запотевшей ладони сжимая ключ.
- Зачем я здесь? - сдавленным голосом прошептал Вениамин и удивился словам, разбежавшимся эхом по ступенькам вверх и вниз.
Он так и не нашел в себе ни желания, ни сил разобраться с происходящим вокруг событиями. Все эти ключи, таксист со своим - чужим дипломатом, эта пришедшая на ум нелепая история про Шредингера. Где то дно, на котором распласталась истина? Неужели все дороги, которые он протоптал в своей и чужих жизнях, сходятся здесь, у этой ничем не примечательной двери? Странно, он всегда думал, что от дверей дороги только начинаются.
Гудящий хоровод мыслей все больше становился похожим на полет валькирий - насмешки, вой и презрение слабых. Дождавшись момента, когда страх остаться снаружи стал сильнее страха оказаться внутри, Вениамин вставил ключ в замок и сделал один оборот. Дверь легко, без видимых усилий отворилась. Пространство за нею было темнее, чем в подъезде, но для Вениамина это уже не имело никакого значения. Глубоко вздохнув, он зашел внутрь и, пока глаза медленно привыкали к темноте, ощутил всем телом волнующую свежесть дующих на жизненных перекрестках сквозняков_ _ _
Подъезд слегка вздрогнул от непонятной возни в его недрах, сладко потянулся и зевнул во сне, добродушно впуская в приоткрывшуюся входную дверь черного кота, на кончике хвоста которого в полумрак лестничных пролетов прошмыгнула потревоженная ночь_ _ _