Морякам всё ещё не верилось, что трудный поход с Балтики в Чёрное море вокруг Европы остался в прошлом, несмотря на синюю гладь Донузлава, исчезнувшую вибрацию и глубокую тишину. Казалось, палуба всё ещё качается под ногами, а в ушах завывает ветер. Но эти ощущения не были помехой увлечённо читать и перечитывать только что полученные письма с гражданки. Виктор с тревогой раскрыл давнее послание Наташи.
- Здравствуй, мой любимый. Твоё сумбурное письмо меня огорчило, но больше обрадовало. Ты засомневался в том, что мы с тобой сможем преодолеть все преграды на пути к нашему счастью, и я расстроилась. Потом, подумав, пришла к выводу, что жизнь поломала твои карьерные планы, и это явилось причиной безосновательного чувства вины предо мной и тревоги за моё будущее. И мне сразу стало радостно на душе. Ведь, что бы с тобой не случилось, ты всегда сначала думаешь обо мне, и лишь потом о себе. Кстати, это не ты вторгся в мою судьбу, (как ты пишешь), а я тебя полюбила с первой нашей встречи. Ещё тогда я решила, что никому тебя не отдам. И эту мою решимость укрепила твоя любовь и поэтесса Сильва Капутикян. Привожу отрывок её, известного тебе, стихотворения.
'Ушел...
Но знаю всей душою -
Нам друг от друга не уйти.
Я знаю, я всегда с тобою,
Я перекрою все пути!
Я - дом твой, я - твоя дорога,
Ты ходишь с образом моим.
В тебе меня настолько много,
Что нету места там другим.
...Через любые километры
До сердца сердцем дотянусь.
В окно влечу я нежным ветром,
Закроешь - бурею ворвусь.
Есть у любви своя отвага!
Влетев в твой дом, в твой мир, в твой быт,
Смешаю все твои бумаги,
Всю жизнь смешаю, может быть...
Не смеешь ты меня забыть!'
Ты просил посоветоваться с папой - готова ли я, любимая дочь адмирала, связать свою жизнь с сухопутной крысой? Папа, прочитав письмо, рассмеялся и сказал: 'Выходит, одна десятая процента жителей планеты - люди, а все оставшиеся - крысы'? И уже серьёзно добавил: 'То, что ему не удалось стать морским офицером, вовсе не трагедия, а может быть даже к лучшему, во всяком случае, для семьи. Так что, моя любимая доченька, поступай так, как велит твоё сердце'. Я кинулась его обнимать, а мама заплакала. Когда ты прочтёшь это письмо, до конца службы останется совсем немного. К тому времени я окончу Университет, и мы с тобой встретимся, чтобы никогда надолго не расставаться. Целую тебя горячо и нежно, как тебе нравиться. Желаю удачи, терпения и непоколебимой веры в наше с тобой счастье. Твоя верная, беспредельно любящая невеста - Наташа.
Виктор скрытно поцеловал письмо и молвил про себя: 'Она меня любит, нельзя предать её надежды. Надо усилить подготовку к экзаменам и, во что бы то ни стало, с первой попытки поступить в ВУЗ'.
Долго отдыхать не позволяло обострение военной обстановки на Ближнем Востоке. Необходимо было, как можно быстрее, отправиться в Сирию на боевую службу. Это был новый вид деятельности Военно-морского флота в мирное время. Суть его - постоянная готовность кораблей и десанта к боевому применению оружия и боевых средств в отношении противника по приказу командования.
Молодой команде СДК-64 ещё не приходилось принимать и высаживать десант на необорудованный берег с предварительной огневой подготовкой. Комдив приказал вновь прибывшим кораблям, с флагманскими офицерами на борту, отправиться в Севастополь за десантом, чтобы затем провести учения на Тендровской косе. В Корабельной бухте их уже дожидались две колонны танков ПТ-76. В ходовую рубку вскочил радиотелеграфист Пинчук, кратко доложил.
- Товарищ командир! Вас просит ротный командир десанта.
- Командир корабля, капитан-лейтенант Мудрагель на связи. Приём.
- Здесь капитан Грачёв. Прошу разрешить погрузку техники и пехоты. Приём.
- Милости просим капитан! Очень рад нашей встрече. Конец связи. - По-светски ответил Мудрагель. Погрузка прошла организовано и быстро. Солдаты и матросы вместе раскрепили танки и ящики с боеприпасами. Поднялась аппарель, закрылись ворота, и боцман доложил командиру о завершении приёмки десанта но, отбоя учебно-боевой тревоги не последовало. Комдив ожидал окончания погрузки второй колонны на СДК-46. Его командир, капитан-лейтенант Гончар перестраховался, встав на якорь в двадцати метрах от берега, дабы корабль не засосало в песок. Плавающим танкам пришлось заходить в трюм с моря, на что потребовалось дополнительное время из-за слабой их манёвренности в воде. Комдив Деревянко нервничал. Расчетное время погрузки истекло.
К месту учений - полигону Военно-морских сил на Тендровской косе, корабли подошли в сумерках. Лучи старинного маяка периодически освещали полуразрушенный форт времён войны. Его чёрные глазницы зловеще, контрастно выделялись на светло-сером бетоне берегового укрепления, вызывая у бойцов невольное чувство опасности перед непредсказуемой тайной. Прозвучал сигнал учебно-боевой тревоги, а за ним команда по громкой связи: 'Приготовиться к высадке десанта'. Матросы, наполнив корабль грохотом тяжёлых ботинок, устремились к своим боевым постам, откуда начали поступать доклады на главный командный пункт о готовности к бою. Командир приказал обработать берег с двух установок залпового огня, восьмью зарядами с каждой. Небо ярко осветилось огненными полосами реактивных снарядов. У Мудрагеля ёкнуло под сердцем, он вспомнил стрельбы на Змеином острове, когда по счастливой случайности никто не погиб. Вскоре корабль пополз по песчаному дну мелководья и застыл на месте. Открылись ворота, опустилась аппарель. Танки капитана Грачёва с воды взошли на берег и с ходу обстреляли амбразуры форта из пушек семьдесят шестого калибра. Командир десанта доложил о закреплении на плацдарме и ожидании дальнейших распоряжений.
Высадка десанта с корабля Гончара проходила не столь удачно. Танки задним ходом, в полной темноте осторожно съезжали по наклонной аппарели, рискуя опрокинуться в море. Оказавшись на плаву, они неуклюже разворачивались, чтобы передом двинуться на берег. К обстрелу форта они приступили лишь спустя полчаса после доклада Грачёва о выполнении задачи. Расстроенный ходом учений, командир дивизиона СДК приказал десанту возвращаться на корабли. По прибытию в Донузлав, капитан второго ранга Деревянко отправился доложить адмиралу Петракову итоги учений.
- Товарищ адмирал! Разрешите высказать мои впечатления о действиях кораблей и десанта во время учений.
- Я именно это и хотел от тебя услышать. - Ответил адмирал.
- С момента приёмки десанта в Севастополе и до выполнения задачи учений, капитан-лейтенант Мудрагель и капитан Грачёв со своими командами работали как одно целое, и показали, казалось неожиданный, блестящий результат. Они в паре готовы хоть сегодня приступить к боевой службе, чего, к большому сожалению, я не могу сказать о команде капитан-лейтенанта Гончара. - И, переведя дух после длинной фразы, подробно изложил весь ход учений. Умолк в ожидании реакции адмирала. Командующий бригадой, немного подумав, произнёс.
- Я не вижу здесь ничего неожиданного. Ещё раз повторюсь, не бывает плохих матросов и солдат, бывают плохие командиры и военачальники, причём, на всех уровнях. В истории Флота таких примеров множество, их может вам поведать ваш доморощенный историк старшина Дударь. Это к слову.
Теперь о главном. Седьмого апреля случился очередной военный конфликт между Израилем и Сирией. Израильские самолёты сбили шесть МИГов противника, из них 2 над Дамаском. В наземных столкновениях обе стороны использовали танки, а израильтяне подвергли сирийские позиции бомбардировкам и артобстрелу. На море пока спокойно, но полномасштабная арабо-израильская война неизбежна. СДК-64 с десантом подготовить к автономной боевой службе у берегов Сирии. Срочно предложить замену командира СДК-46 и повторить учения.
По хорошо известному маршруту, корабль без приключений прибыл в предусмотренную приказом точку Средиземного моря. Встали на носовой якорь. Ясная, солнечная погода, почти полный штиль и прозрачные лазурные глубины, казалось, способствовали морякам выполнять их боевую задачу. На данном этапе она состояла в слежении за передвижением и манёврами кораблей шестого Флота США и стран НАТО, и передаче сведений в штаб Средиземноморской смешанной эскадры под командованием контр-адмирала Молостова. Но, было не по-весеннему жарко. Солнце накаляло корабль так, что температура под верхней палубой приближалась к 50-ти градусам. Моряки приняли душ и переоделись в тропическую форму; тенниска, шорты, берет и босоножки. Полегчало.
Неподалёку стоял американский сторожевой корабль. Капитан-лейтенант Мудрагель послал по ЗАС (засекреченная аппаратура связи) шифровку контр-адмиралу Молостову: 'Приступил к боевой службе на заданной позиции. На горизонте большой СКР ВМС США, бортовой номер 634, координаты ... . Скромный'. Моряки рассматривали в бинокль американского морского хищника, фотографировали служебными и личными камерами. Американцы делали то же. Некоторые из них, в ответ на повышенный интерес к их кораблю, снимали штаны и, наклоняясь, показывали голые задницы, пока офицеры не загоняли внутрь наиболее ретивых шутников.
Жизнь на корабле вошла в обычное, применительно к условиям полной боевой готовности, русло. Каждое утро подъём флага и гюйса. Четыре раза в день осмотр и проворачивание механизмов, столько же приборка помещений и верхней палубы и всё остальное по распорядку дня. На первом политзанятии замполит, лейтенант Гук, подробно изложил тактико-технические данные соседнего СКР и военное положение на Ближнем Востоке. Моряки озабоченно притихли. Матрос Павелко спросил.
- А зачем мы здесь, если американец в любую минуту нас может потопить как котят, судя по вашим словам о его вооружении?
- Начну с конца вопроса. Не стоит умалять достоинства и возможностей нашего корабля. Многие из вас видели мощь установок залпового огня при обработке берега Тендровской косы на учениях. Тогда мы использовали только треть разового заряда. При умелых действиях команды и мастерстве артиллеристов, их корабль потеряет всякую надежду на спасение. Им всё это хорошо известно, и желания на нас нападать, у них пока нет, так как существует опасность третьей мировой войны, в которой не будет победителя. Однако, всё может случиться. И если некоторые из нас будут думать о том, как спрятаться, а не как победить врага, то вероятность оказаться на дне или в раю, ещё до большой войны, увеличится в десятки раз.
Что касается начала вопроса 'зачем мы здесь'? Ответ на него очень простой. Мы здесь для того, чтобы защищать наши государственные интересы в регионе, исполняя свой воинский долг. Все мы принимали присягу, и пока на службе - выбора у нас нет. Теперь я передаю слово старшине первой статьи Дударю для новостей.
Виктор поднялся, осмотрел зал. Почти никто не обращал на него внимания, моряки обсуждали ответ замполита на вопрос матроса. Это было его первое выступление перед новой командой. Он давно усвоил - овладеть вниманием аудитории можно только тщательно обдуманной, удачной первой фразой. Полминуты спустя, заметно волнуясь, негромко произнёс.
- Любимая дочь Сталина, Аллилуева Светлана сбежала на запад. - И замолчал. Ошарашенная известием публика, включая лейтенанта Гука, удивлённо впилась глазами в докладчика. В абсолютной тишине, он продолжил.
- Предательство дочери всесильного лидера Страны, одержавшей победу над фашизмом, вызвало мировую сенсацию. Все западные буржуазные средства массовой пропаганды и агитации только и говорят о побеге Аллилуевой. Они наперебой, умышленно искажая исторические факты, предрекают скорое падение 'тюрьмы народов', а Светлана, якобы первая ласточка свободы. - Виктора перебили выкрики из зала: 'Как ей удалось пересечь границу, которая на замке'? 'А где она сейчас'? 'Есть ли у неё дети'? Он ответил.
- Два года тому назад Светлана встретилась с гражданином Индии, Браджешем Сингхом, который работал и лечился в Москве. Она хотела выйти за него замуж, но ей не разрешили брак с иностранцем. Однако, Светлана считала его своим четвертым мужем. После смерти Сингха, ей разрешили сопровождать его прах на Родину. Похоронив друга, она отказалась возвращаться в Союз, а явилась в посольство США в Дели с паспортом, багажом и рукописью книги 'Двадцати писем к другу' просить политического убежища. С помощью ЦРУ отправилась в Швейцарию, где проживает до настоящего времени. Дома остались двое детей. Сын Иосиф Григорьевич Аллилуев, 22 года, от первого брака и дочь Екатерина Жданова, 17-ти лет, от второго мужа. Светлана Аллилуева всегда думала только о себе, дети и будущие внуки её мало интересовали. Но, как говорят, Бог ей судья.
Напоследок послушайте ещё несколько важных, на мой взгляд, новостей.
- 14 марта в нашей Стране введена пятидневная рабочая неделя с двумя выходными днями. Сбылись предсказания Маркса, что наступит такой этап в развитии общества, когда 'мерой богатства будет... отнюдь уже не рабочее время, а свободное время';
- 8 апреля принят Указ Президиума Верховного совета СССР 'О принудительном лечении и трудовом перевоспитании злостных пьяниц (алкоголиков)'. Не везёт алкоголикам.
- 12 апреля Министром обороны СССР, вместо умершего 31 марта маршала Р. Я. Малиновского назначен Маршал Советского Союза А. А. Гречко. До этого он был командующим войсками Варшавского договора.
- 21 апреля, за несколько дней до проведения всеобщих выборов в Греции, полковник Пападопулос осуществил военный переворот и установил режим 'чёрных полковников'. На сегодня всё. Остерегайтесь детей знаменитостей, особенно женского пола, не гонитесь за чужой славой, и не поддавайтесь слепой идеализации так называемого 'свободного мира'. Нашими идеалами навсегда должны оставаться Долг и Честь с большой буквы.
Нести боевую службу в заданной точке мирового океана казалось не сложным, мирным занятием. Корабль жил по привычному, продуманному до мелочей, расписанию. Виктор заступил на ночное дежурство. Проверил пост караула у входа в надстройку, с автоматом на плече, и вахтенных: оператора радиолокатора, моториста-электрика стояночного дизель генератора и трюмного машиниста. Объявил отбой и по телефону пригласил на бак дежурного по десанту, сержанта Калиту. Увлекательную беседу друзей прервала полночь. Они расстались, пожелав друг другу спокойной ночи. Но, вышло совсем наоборот.
Виктор сменил караульного, заступила 'собачья вахта', с ноля до четырёх часов утра. Он поднялся в радиорубку послушать радио 'Маяк', 'Голос Америки', 'Би-би-си' и 'Радио Свобода'. Команда погрузилась в глубокий сон ночной прохлады и под убаюкивающий гул дизеля. Не спали только 'сынки', как называли моряки двух неразлучных матросов последнего призыва, с месячным стажем на корабле в качестве сверхштатных матросов боцманской службы. К тому времени они успели поступить в Университет и бросить учёбу на третьем курсе, ровняясь по возрасту годкам. Учиться у них желания не было, и постепенно втянулись в пьянство и разврат. Родители - влиятельные государственные чиновники, решили спасать своих детей путём призыва их на действительную воинскую службу для перевоспитания. Так сынки оказались на корабле Черноморского Флота, что стоило их отцам немалых усилий.
Гоша и Паша, как их 'величали' в команде, спланировали побег на американский корабль, чтобы попросить там политического убежища. Около часа ночи, они тихо поднялись на палубу и, зажав сигареты в зубах, спросили у караульного огня. Пока тот доставал спички, Гоша ударил его по голове пожарной пипкой. Затем, отобрав автомат с полным боезапасом, затолкали в рот промасленную ветошь и, связав руки и ноги, бросили бесчувственного старшего матроса на палубу. Прислушались: кроме шума дизеля ничего больше не слышно. Довольные успешным началом 'операции', двинулись на ют по, освещённому синими фонарями, коридору. Под слабым светом габаритного огня на флагштоке принялись расчехлять шлюпку.
Тем временем Виктору почудились какие-то посторонние звуки. Он снял наушники - тихо. Решил проверить, на всякий случай. Взял пистолет-автомат Стечкина, прикрепил его к деревянной кобуре, поставил предохранитель в положение 'очередь' и направился на кормовую часть надстройки. Сверху отчётливо просматривалась расчехлённая, со снятыми креплениями к стапелям, шлюпка. На банке рулевого лежал автомат Калашникова с откидным прикладом, на дне - свёрнутый в рулон штормтрап. У Виктора по хребту пробежал мороз. Голову молнией поразила мысль: 'Предательство'! Мгновенно подавив растерянность, насмешливо спросил.
- Запасные трусы не забыли? Что-то потянуло дурным запахом. - И передёрнул затвор пистолета. Матросы застыли на месте, с выражением ужаса на лице. Увидев, что 'ночной командир' один, Павел развернулся, чтобы схватить автомат. Виктор негромко, с металлом в голосе, скомандовал.
- Стоять! Пристрелю, как бешеного пса. - Беглецы притихли, осознав, что их затея, тихо сбежать 'на свободу', провалилась. Остался последний шанс, разжалобить чувствительного к чужим бедам старшину. Георгий слёзно проскулил.
- Подумай, старшина! Нам грозит расстрел за измену, которой не было, да и не могло быть. Ведь мы не обладаем секретами, которые могли бы нанести ущерб Государству, попав в чужие руки. Нам просто хотелось узнать, как живут люди за бугром. Отпусти нас, спаси наши молодые жизни. Ты ничего не потеряешь, мол, не знал, не видел. Не бойся, мы никому не скажем, как было на самом деле, за добро надо платить добром. Отпусти нас, умоляю. Мы тебя век не забудем. - Закончил тираду хитрец, полагая, что убедил покладистого сослуживца. Лицо Виктора стало серым от приступа злости, сердце отдавало болью в висках. Скользнула мысль: 'Наглецы решили, что могут сделать меня сообщником. У них нет ничего святого. Ради личного блага, они предадут родную мать, пойдут на любое преступление и уничтожат каждого, кто встанет на их пути. Им плевать на горе и страдания родителей, на исковерканную судьбу командира, на престиж Флота и Страны. Я бы, не задумываясь, застрелил этого подлого, циничного краснобая, будь у него в руках оружие. Но, что делать сейчас? В одиночку, без кровопролития, мне с ними не справиться. Пока я спущусь на ют, они успеют схватить автомат и взять меня в заложники или, скорее всего, прикончить. Можно поднять тревогу выстрелами в воздух, но тогда всполошатся американцы'.
Внезапно открылась дверь надстройки, и на юте возникла мощная фигура Калиты с пистолетом наготове. Виктор крикнул.
- Осторожно Саша! У них автомат на банке шлюпки.
- Ложись! Мордой на палубу, руки за голову! - Приказал десантник. Паша повиновался, а Гоша, покрутив головой, остановил свирепый взгляд на старшине. Сержант бросился к матросу и со всей силы ударил в поддых. Тот согнулся пополам и, получив новый удар рукояткой пистолета по темени, упал без сознания.
Виктор спустился вниз и, пожимая руку Александра, сказал.
- Спасибо друг, выручил. А как ты здесь оказался?
- Услышал стук на палубе, поднялся. Смотрю, лежит твой караульный связанный, с кляпом во рту и что-то мычит. Я освободил его рот и еле расслышал слова: 'Предателей двое, с автоматом'. Дальше ты знаешь. - Ответил сержант. Друзья быстро связали преступников кусками фала от чехла шлюпки. Оставив Сашу на месте, Виктор побежал поднимать караул и будить командира. После краткого инструктажа караульных, постучал в дверь командирской каюты и, получив разрешение войти, кратко доложил капитан-лейтенанту о случившемся. Командир распорядился объявить аварийную тревогу, а сам принялся писать донесение адмиралам Петракову и Молостову. Ответ командующего смешанной эскадрой поступил незамедлительно: 'Матросов Кириенко и Тычину арестовать. Улики сохранить в чистом виде. Отбыть на базу в Латакию. Ожидать прибытия представителя КГБ'.
Расторопный старпом, старший лейтенант Ветров, чётко обеспечил исполнение приказа адмирала. Он дал указание штурману и командиру отделения радиотелеграфистов, запечатлеть на разные фотокамеры места совершения преступления, вместе с участниками события и американским сторожевиком. Затем лично обследовал пострадавшего караульного и поручил химику охладить шишку на его голове банкой тушёнки, рассечённую кожу обработать перекисью водорода и замазать спиртовым раствором йода. Череп старшего матроса, к счастью, оказался без видимых повреждений. Затем осмотрели, пришедшего в себя, Гошу. Не обнаружив каких-либо последствий насилия, обеих подозреваемых, в наручниках, отвели в одно из помещений десантного трюма. Автомат и брандспойт аккуратно завернули в целлофан, закрыли в каюте старпома. Боцманская команда закрепила и зачехлила шлюпку и, корабль снялся с якоря.
В порт прибыли на рассвете. Наученный горьким опытом, старпом выставил уже двух вооружённых часовых; одного на полубаке, другого на юте. Виктор продолжил дежурство, а команда отправилась отдыхать. Но, прерванный сладкий сон собачьей вахты не возвращался. Моряки, бурно возмущаясь и матерясь, обсуждали случай попытки бегства.
Не прошло и двух суток, как рядом пришвартовался СДК-46 под командованием капитан-лейтенанта Капинос. Высадив на борт СДК-64 криминалистов, сопровождаемых майором Кротовым, и представителя Военной прокуратуры, корабль отбыл на боевую службу в ту самую точку Средиземного моря.
Вновь прибывшие должностные лица представились командиру корабля Мудрагелю и начали следственные действия. Майор Кротов, как обычно, по одному вызывал в кают-компанию свидетелей, подозреваемых и потерпевшего и, в присутствии помощника прокурора, задавал вопросы. По каким-то своим соображениям, последним вызвал Виктора.
- Товарищ капитан! Старшина первой статьи Дударь по Вашему приказанию прибыл. - Представился моряк, переступив порог кают-компании.
- Проходите старшина, присаживайтесь. - Предложил Кротов. Виктор, с лёгким напряжением, сел за стол напротив офицеров. Майор продолжил.
- Давненько мы не виделись. Тебя уже повысили в звании, поздравляю. А я, как видишь, по-прежнему майор и, если ты уволишься в запас, не быть мне генералом. Теперь рассказывай, как ты мог допустить вопиющее нарушение присяги.
- Я всегда был и остаюсь верным присяге. - Дрогнувшим от возмущения голосом, ответил Дударь. - Моя косвенная вина лишь в том, что караульный разрешил приблизиться к себе посторонним матросам и вступил с ними в общение, находясь на посту, что является грубым нарушением Устава караульной службы. Но, с другой стороны, открыв предупредительный огонь против наглых нарушителей, он бы спровоцировал ответные действия американцев, что могло привести к международному скандалу.
- Успокойся и подробно изложи весь ход событий той ночи. - Сказал майор. Виктор, до мельчайших подробностей, рассказал всё, как было, за исключением своих переживаний. - И умолк, полагая, что допрос окончен. Однако, тонкий психолог Кротов неожиданно спросил.
- У тебя возникало желание их застрелить?
- Да. - Коротко ответил старшина, покраснев до ушей.
- Почему же ты этого не сделал?
- Потому, что у них в руках не было автомата, значит, это было бы убийством. А я военный моряк, а не убийца, это, во-первых. Во-вторых, я опасался стрельбы, рядом был непредсказуемый противник. - Устало ответил Виктор.
Майор КГБ Кротов, отпустив старшину, попросил командира послать шифрованное донесение сразу двум адмиралам: 'Следствие по факту попытки вооружённого захвата плавсредства, с целью побега на корабль США, завершено. Жертв нет. Вина сверхштатных матросов Кириенко и Тычины доказана, ими признана. Дело передано представителю военной прокуратуры. Турист'. Капитан-лейтенант Мудрагель получил приказ незамедлительно прибыть в Порт-Саид.
В Египте было самое жаркое время года. Температура воздуха достигала 50 RC. Сухой, изнуряющий ветер пустыни - Хамсин (в переводе с арабского - пятьдесят) дул без устали, застилая корабль горячей пылью. Неповоротные зелёные мухи медленно ползали по мокрым от пота лицам моряков, лезли в глаза, в нос и даже в рот. При взмахе платка или берета, они взлетали и тут же садились на прежнее место. Ополаскиваться приходилось морской водой, так как запасы пресной воды неумолимо сокращались. Вдобавок, моряков одолевала тревога о неизвестных поворотах в судьбе командира и команды корабля в целом, в связи с чрезвычайным происшествием - предательством Родины их сослуживцами. Казалось ещё немного, и от этого всего помутится разум.
Завершив бюрократические процедуры передачи арестованных матросов военным органам правопорядка, Мудрагель решил успокоить моряков, раскрыв им всю правду о положении дел. Он выступил с речью перед личным составом корабля и десанта.
- Военный министр Египта Бадран посетил Москву, чтобы просить разрешения атаковать Израиль. Председатель Совета Министров СССР Косыгин ему заявил, что Советский Союз против агрессии. А перед этим Египет обвинил Израиль в подготовке к нападению на Сирию, и стал перебрасывать войска на Синай к его границе. Затем, президент Египта Насер объявил блокаду Тиранского пролива, закрыв израильский порт Эйлат, и заявил: 'Если Израиль хочет войны - Ахлан ва-Сахлан'! (добро пожаловать). Через четыре дня, обращаясь к руководителям федерации профсоюзов, он сказал, что если разразится война, то она будет тотальной, и её цель - уничтожение Израиля.
В свою очередь Израиль заявил, что помехи, чинимые израильскому судоходству в Тиранских проливах, будут рассматриваться как акт войны, равно как и отправка иракских войск в Египет и подписание военного пакта между Египтом и Иорданией. Он оставляет за собой право начать военные действия.
Таким образом, полномасштабная война может начаться в любую минуту. Не исключено, что нам придётся выполнить приказ об участии в сражениях и мы должны быть к этому готовы.
Но моряки уже привыкли к постоянным Арабо-Израильским военным конфликтам и без лишних эмоций восприняли предупреждение командира. Субботу и воскресенье, теперь уже два выходных дня, они максимально использовали для купания, стирки насквозь пропотевшей робы и белья, письменного общения с родными, друзьями, девушками и прочих личных дел. После ужина, со свежим хлебом, восторженно смотрели весёлые фильмы: в субботу - 'Гусарская баллада', а в воскресенье - новейшую кинокомедию 'Кавказская пленница'.
А в понедельник, ещё до подъёма флага, небо и землю до предела заполнил гул и рев самолётов летящих низко над головой, чуть не задевая мачты кораблей советской Средиземноморской эскадры. Взрывы бомб и снарядов, пулемётные очереди слились в сплошную канонаду с Запада на Восток, как будто Египет накрыли тысячи метеоритов. Весь горизонт на суше заволокло чёрным дымом и грязно-оранжевой пылью на фоне огненного зарева. Колокола громкого боя, во всех помещениях и на палубах корабля, оглушительно требовали приготовиться к бою. Прервав завтрак, моряки бросились к своим боевым постам. Петя крикнул Виктору на ходу: 'Это война! Командир как в воду глядел, или накаркал'. Зенитчикам приказано открывать огонь на поражение по летящим над кораблями самолётам, которые заходили с моря чтобы сбросить бомбы с высоты 150 метров на египетские военные аэродромы. Старшине второй статьи БЧ-2 Глотову удалось подбить истребитель-бомбардировщик 'Ураган', французского производства. Команда ликовала, это было первое её участие в настоящем сражении.
К 11 часам израильские ВВС начали перемещаться на Синайский полуостров для поддержки с воздуха бронетанковых колонн, движущихся на запад, а затем возвратиться и продолжить уничтожение египетских самолётов и радиолокационных станций. Советскую Базу ВМФ в Порт-Саиде они стали обходить стороной, опасаясь крупных неприятностей. На корабле прозвучал сигнал 'Отбой боевой тревоги' взамен на - 'Боевую готовность один'.
Поздно вечером израильские военные корабли и боевые пловцы атаковали египетские ракетные катера и другие корабли в Порт-Саиде, чтобы лишить их возможности напасть на израильское побережье. И хотя атака не увенчалась успехом, Египтяне отвели свои корабли в Александрию.
Свободные от вахты моряки, лёжа в постелях, ожидали появления старшины Пинчука с новостями о войне из-за бугра. Петя, съехав по перилам трапа в кубрик, выдал: 'Дело швах. Би-би-си доложило, что захваченные нападением врасплох, на земле в этот день сгорело более половины боевой авиации Египта - 270 боевых самолетов. Так что расслабляться рановато'.
Шестого июня война набирала свои кровавые обороты в основном на Синае. Моряки несли службу в режиме первой боевой готовности, никаких особых команд не поступало, хотя были слышны и видны вспышки выстрелов с израильского эсминца 'Яффо'. Вскоре в укреплённой гавани Порт-Саида появились два сильно повреждённых египетских ракетных катера 'Оса', которые, как потом выяснилось, должны были атаковать Тель-Авив.
Через день на рассвете опять сыграли боевую тревогу. Корабль вошёл в Суэцкий канал и, южнее Порт-Саида высадил десант в помощь Египетскому танковому батальону из 29-ти танков ПТ-76. Его задачей было остановить израильтян на подходах к Каналу и лишить их возможности его форсировать. Как развивались дальнейшие события, после рассказал капитан Грачёв.
- Нас разместили в центре большой танковой шеренги под командованием египетского офицера, чтобы вести за собой египтян. Двинулись вглубь Синайского полуострова. То, что мы там увидели и услышали нельзя передать словами. С трёх сторон доносился сплошной гул боя, схожий на раскаты грома над головой. Молнией сверкали выстрелы орудий, взрывы снарядов и бомб, слепило глаза белое пламя напалма. Впереди правее, ревя, кружились и пикировали реактивные самолёты. Навстречу на полном ходу шли израильские танки АМХ-13. Завязался скоротечный бой. Один за другим вспыхнули два египетских танка. Семь экипажей выпрыгнули из своих целёхоньких машин и, сломя голову, побежали в сторону канала. Остальные танки ещё минут десять продолжали стрелять, потом развернулись и без оглядки кинулись вдогонку дезертирам. Мы остались одни на поле боя. Сержант Калита, высунув голову из башни, руководил манёврами своего танка, стремясь в подходящий момент поразить намеченную цель бронебойным снарядом. Наконец, вырвавшийся вперёд израильский танк застыл, ткнув носом и окутавшись дымом. Тут же голова сержанта исчезла в проёме открытого люка. Я понял, это была смертельная дуэль двух асов. Заряжающий Калиты сообщил по рации, что его командир убит. Я отдал приказ немедля отходить на свой корабль. Спасибо капитан-лейтенанту, что залповым огнём отрезал нас от преследования и спас от неминуемой гибели. Наша задняя броня не выдерживает огонь 75-ти миллиметровых снарядов. - Командир десанта умолк, на глазах выступили слёзы. Он выполнил приказ вопреки своим убеждениям не рисковать жизнью своих солдат без крайней необходимости. Но, как потом стало известно, вечером оперативная группа израильских войск вышла к каналу, потеряв перед этим около ста танков. А к двум часам следующего дня весь Синайский полуостров, вплоть до Суэцкого канала, был захвачен Израилем. Шестидневная арабо-израильская война закончилась полным поражением арабов. Смысла в гибели Калиты не было.
Нежданная смерть сержанта до глубины души потрясла как солдат, так и матросов. Десантники бережно извлекли тело из танка, уложили на матрас и укрыли простынёй. В порту корабль встретила похоронная команда с половинками цинкового гроба, газовыми баллонами, горелками и струбцинами. Вдоль бортов, напротив друг друга, выстроились команда корабля и десант. В центре между ними, на выступе грузового люка - гроб с виновником печали. Началось прощание с боевым товарищем, другом и патриотом. Первым выступил его командир, капитан Грачёв. Последним - старшина первой статьи Дударь. Срывающимся от переживаний и тоски голосом, он произнёс.
- Я никогда прежде не терял навсегда друзей и даже знакомых. Мне очень больно. Мы с Александром познакомились более года тому назад, и сразу же подружились. Это случилось во время посещения Губернатора Мухафазы Латакия в составе делегации Черноморского Флота. Там мы пришли к выводу, что войны не миновать. Саша, смелый и отважный воин, морально был к ней готов. Но тогда он не подозревал, что она закончиться для него слишком быстро.
Прости меня друг за всё, что я не сумел или не смог для тебя сделать. Я думал, что ещё успею тебя отблагодарить за спасение моей жизни с риском для потери своей, хотя и сейчас не знаю, существует ли равноценная благодарность, кроме как спасти от смерти тебя. Но я этого не сделал. - Виктор прервал речь из-за охватившего горло комка нервов. Солдаты и часть моряков плакали. Петя включил траурную мелодию Баха.
В тот же день вечером, когда война уже переместилась в Сирию, корабль покинул Порт-Саид и отправился в Севастополь с 'грузом 200' на борту. Поскольку в обед никто из команды не притронулся к еде, на ужин выдали по сто граммов вина и всё остальное согласно меню. Моряки, молча, помянули товарища и друга. В Казачьей бухте высадили десант, вместе с запаянной цинковой домовиной сержанта Калиты, а сами пришвартовались у Минной стенки. Пополнив запасы пресной воды и хлеба и после водных процедур отошли ко сну. Несмотря на полную тишину, и отмене вахтенного режима, моряки спали плохо. В их сознании, как наяву, подспудно возникали кровопролитные эпизоды войны. Одним виделись пикирующие самолёты с парализующим душу рёвом. Другим - сотни тонущих солдат пытавшихся вплавь перебраться на другой берег канала. Иным - исковерканные снарядами ракетные катера, десятки погибших и раненных американских моряков судна 'Либерти'. Виктора всю ночь не отпускал Саша. Он приподнимал голову из жестяного короба и, улыбаясь, повторял: 'Витя, тебе не надоели эти нелепые шутки'? Истощённая до предела психика моряков нуждалась в неотложной реабилитации. Поутру корабль отправился к месту постоянной дислокации, в озеро Донузлав.
Огромное солёное озеро и окружающая его пустынная Крымская степь, больше не казались морякам унылыми и скучными как тогда, после Одессы. Они наслаждались тишиной и ласковым солнцем, теплым мелководьем у каменистых берегов, в котором затаились бычки, ползали мелкие крабы и резвились крупные креветки. С мощных репродукторов звучала весёлая задорная песенка:
'Моряк вразвалочку сошел на берег
Как будто он открыл пятьсот Америк
Ну не пятьсот так пять по крайней мере
И все на свете острова он знал как дважды два'.
Жизнь на корабле по строгому, но справедливому расписанию, воспринималась скорее как курорт, а не как воинская служба. Моряки отдыхали душой и телом. Годки Дударь и Пинчук усердно принялись навёрстывать упущенное время подготовки к вступительным экзаменам в ВУЗ. Неожиданно Виктора вызвал к себе комдив, капитан второго ранга Деревянко. Он справился о личном самочувствии, настроениях матросов после пребывания на боевой службе и, получив удовлетворительные ответы, перешёл к делу.
- Тебе боевая задача. Выступить перед офицерами с докладом: 'Не бывает плохих моряков, бывают плохие командиры'. - У Виктора от неожиданности отвисла челюсть. Еле преодолев смущение, он буквально взмолился.
- Товарищ капитан второго ранга, простите, но я по-другому представлял себе боевую задачу. Мне казалось, что это действие бойца на поражение противника, с риском для жизни и здоровья. А учить офицеров, рабочему со средним сельским образованием, некорректно и смешно. За что мне такое наказание?
- Успокойся старшина. Никого учить не надо. Нужно изложить точку зрения военного моряка срочной службы о повышении боеспособности корабля, ссылаясь при этом на исторические факты и примеры личного опыта. Это, во-первых. Во-вторых, это не наказание, а доверие и признание твоих успехов в изучении истории Флота. Кстати, послушать тебя - идея адмирала, как и тема выступления. Быть готовым через неделю. Желаю удачи! - Кап два закончил. Виктор, в растрёпанных чувствах, отправился бродить по берегам озера.
Просторный актовый зал плавказармы был забит до отказа. Комдив Деревянко, замполит, капитан третьего ранга Полищук и ст. первой статьи Дударь поднялись на сцену и сели за стол президиума. В зале продолжались тихие переговоры и смешки, сливаясь в общий шум. Комдив поднялся, и подождав тишины, сказал.
- Товарищи офицеры! - Все встали по стойке 'смирно' приветствуя командира. Комдив, уже другим тоном, произнёс.
- Товарищи офицеры. - Все уселись на свои места, а командир опять обратился к присутствующим.
- Тема сегодняшней встречи: 'Не бывает плохих моряков, бывают плохие командиры'. Слово для доклада предоставляю отличнику боевой и политической подготовки, мотористу второго и электрику первого класса, любителю истории Флота, старшине первой статьи Дударю.
Виктор вышел к трибуне, положил перед собой лист бумаги с пометками, и посмотрел в зал. Душа ушла в пятки. Еле переборов страх, начал.
- Товарищи, чуть было не сказал господа, офицеры! - В зале раздался смех, замполит заёрзал на стуле. Виктор продолжил. - Мне никогда прежде не приходилось выступать перед собранием уважаемой элиты Военно-Морского Флота. Я очень волнуюсь, и заранее прошу меня простить, если скажу нечто, что вам не понравиться. Но мне необходимо выполнить боевую задачу, поставленную командиром дивизиона. Для вас она не связана с риском для здоровья, в отличие от меня. Если вы станете перебивать выкриками и шумом, меня может хватить кондрашка. - Зал опять разразился смехом. Докладчик продолжил. - По-моему, команда боеспособного корабля, это дружная семя, где командир - отец, а офицеры - старшие братья моряков. Если глава семьи образован, честен и одинаково взыскателен к себе и к детям, он будет непререкаемым авторитетом для всех, с кем его свела судьба. Конечно, в семье не без урода, но это лишь подтверждает правило. Я даю себе отчёт, что подобные рассуждения достаточно наивны. Но наивность присуща молодости, а мы молоды, хотя иногда нам кажется, что уже ухватили Бога за бороду.
А теперь, давайте обратимся за советом к историческим личностям, успешным и не очень. Например, к герою русско-турецкой войны 1828-1829 годов, командиру брига 'Меркурий', капитан-лейтенанту А.И. Казарскому. В конце войны, отряды русских кораблей постоянно дежурили у входа в Босфор, чтобы своевременно помешать турецкому флоту выйти в Чёрное море. В мае 1829 года в крейсерство были назначены три брига под командой капитан-лейтенанта Сахновского, в том числе и 18-пушечный 'Меркурий'. В одно злополучное утро на горизонте показалась турецкая эскадра в составе 18 судов. Турки, обнаружив русские корабли, бросились в погоню. Сахновский поднял сигнал: "Избрать каждому курс, каким судно имеет преимущественный ход", другими словами: 'спасайся, кто может'! Более быстроходные бриги быстро вырвались вперед, а тихоходный "Меркурий" отстал. Вскоре 110-пушечный и 74-пушечный линейные корабли противника начали его настигать и открыли огонь из погонных орудий. Казарский пригласил офицеров на военный совет. Положение было катастрофическим. По количеству пушек два турецких корабля превосходили 'Меркурий' в 10 раз, а по весу бортового залпа - в 30 раз. Совет единодушно решил сражаться до последнего, а затем свалиться с каким-либо из турецких кораблей и взорвать оба судна. Казарский тут же обратился к матросам с призывом поддержать офицеров, и не посрамить чести Андреевского флага. Все как один заявили, что будут до конца верны своему долгу и присяге и, выполнят любой приказ командира. Три часа продолжался бой без всякой надежды на спасение. Но, благодаря воле и мастерству командира, сплочённости подготовленной команды, еле державшийся на плаву корабль, вышел победителем.
А за два дня до этого, бывший командир брига "Меркурий" капитан 2 ранга Стройников, командуя 36 пушечным фрегатом "Рафаил", без боя сдался туркам. Он не предоставил матросам возможность выбора между галерным рабством в Османском плену или смертью в неравном бою во славу русских моряков и Отечества, отдав предпочтение личному благосостоянию, цинично наблюдая с мостика вражеского корабля уничтожение бывшей своей команды.
В те же годы, при покровительстве главного командира Черноморского флота адмирала Грейга и его сожительницы Лии Сталинской, интендантские чиновники в сговоре с купцами и банкирами организовали чудовищные хищения бюджетных средств Флота. Цены на постройку кораблей на верфи купца Серебряного, например, превышала реальную в 2-3 раза. То же происходило с поставками леса, продовольствия, оружия. Порты Черного моря стали настоящими клоаками контрабанды зерна из России. Десятки тысяч матросов и населения черноморского побережья были обречены на голод, болезни и смерть. Об этом знали в Петербурге, но денежные потоки и грязные прибыли были столь велики, что война с мафией становилась слишком опасной. Те, кто вставал на пути у обер-интенданта Черноморского флота контр-адмирала Критского и супругов Грейгов, неминуемо лишались должностей, чинов, а то и жизни. Именно так произошло с героем Казарским, который был направлен для проведения ревизии тыловых контор и складов в черноморских портах.
В 1830 году на пике издевательства над населением города, матросами, солдатами и мастеровыми рабочих экипажей оказался Севастополь. Купцы и интендантские чиновники сбывали им гнилую муку и крупы, червивое мясо, заплесневелые сухари, что стало причиной повальных заболеваний и, в конце концов, привело к массовому кровавому восстанию. После его жестокого подавления Грейга отозвали в столицу. Он не забыл тайно прихватить с собой обер-интенданта Критского, который потом благополучно навсегда исчез за границей. А оставшихся в живых, 'ненадёжных' матросов заковали в кандалы и отправили на каторгу.
Это было давно. У вас может возникнуть вопрос, мол, какого чёрта нам морочат голову событиями полутора столетней давности? Упреждая его, отвечу. Я подбирал известные примеры истории, чтобы утвердится самому и напомнить вам о том, что чем больше дистанция между моральными принципами привилегированной прослойки общества и большинства простых людей, тем чаще и жёстче будет проявляться недовольство народа, вплоть до кровавого противостояния. Эти противоречия сохранились и после победы пролетарской революции, правда, в несколько ином виде и существенно меньших масштабах. Одержав победу над буржуазией и приверженцами царского самодержавия в гражданскую войну, рабочие, солдаты и матросы требовали демократии. Они отвыкли от мирного труда, многим из них хотелось, образно выражаясь, 'хлеба и зрелищ'. Дисциплина а, следовательно, и производительность труда упали до предела. Профессиональных революционеров, посвятивших себя борьбе за построение свободной, процветающей страны, постигло жестокое разочарование. Они не могли понять, почему пролетарии, в кровавой бойне завоевавшие власть, работают спустя рукава, зато с удовольствием собираются на бесконечные митинги. Возникло и ширилось желание 'твёрдой руки'. Оно было под стать Генеральному Секретарю ЦК ВКП(б), И.В.Сталину, который стремился стать полновластным хозяином, невиданной в мировой истории Державы, для наведения порядка, каким он его себе представлял, и защиты завоеваний революции. После смерти Ленина, Фрунзе и Дзержинского началась жесточайшая внутрипартийная борьба за власть, победителем в которой вышли приверженцы Сталина с его твёрдой рукой.
Сталин, будучи аскетом, не терпел личного незаконного обогащения кого-либо за счёт народного достояния. Он считал, что подобные действия наносят непоправимый ущерб делу строительства социализма. Приведу лишь два примера. Сначала рассмотрим печальный, хоть и спорный опыт взлёта и падения военачальника Г. И. Кулика. В Гражданскую войну он командовал артиллерией в пятой армии Ворошилова и первой конной армии Будённого. В боях под Царицыном его заприметил Сталин, который обеспечил ему стремительную карьеру. В апреле 1940 года он попросил Кулика развестись со второй женой Кирой Симонич, которая считалась неблагонадежной и подозревалась в шпионаже в пользу фашистской Италии. Однажды она вышла из дома и пропала навсегда. Два дня спустя Кулику присвоили звание маршала. Сам он так отреагировал на это событие: 'Это мне за жену дали. Чтобы не шебуршился'. В том же месяце он заметил подругу своей дочери - Ольгу Михайловскую, которая была его моложе на 32 года. Через полгода они сыграли свадьбу.
Вершиной воинской карьеры маршала Кулика была Финская война, в которой он в качестве начальника Главного артиллерийского управления проявил личную отвагу, не забыв присвоить себе умелые действия артиллерийских полков. По её окончанию награждён золотой звездой Героя Советского Союза. Газеты стали называть его полководцем. Но ему этого было мало, вопреки мнению Сталина. Тем временем угроза германского нападения нарастала, а начальник ГАУ не раз говорил своим ближайшим помощникам: 'Где нам, русским лаптям, воевать с немцами, они все равно нам всыпят'. Сталин об этом знал, но не стал наказывать, считая его личную преданность важнее политического невежества.
С начала Великой Отечественной Войны и до её окончания Кулика постигали сплошные неудачи. Занимая высокие посты, он не приобрёл ни малейшего авторитета в войсках, не выиграл ни одного сражения. На второй день войны он, в качестве постоянного советника Ставки Главного Командования, прибыл в штаб 10-й армии, обругал генералов последними словами и, не сумев ничем помочь, выехал на передовую, и ... пропал. Почти две недели его не могли найти. Красная армия, терпя неудачи, откатывалась на восток, а заместитель наркома обороны, маршал, депутат и член ЦК в это время блуждал в белорусских лесах, переодевшись в крестьянскую одежду. В середине июля незадачливый полководец, предлагавший выбросить документы и оружие вышел, наконец, к своим.
Осенью 1941 года Сталин направил Кулика в Керчь с категорическим приказом отбить наступление противника и отстоять город. Маршал прибыл на место 12 ноября и, решив, что наши войска не способны отразить натиск противника, без согласия Ставки отдал команду эвакуировать войска на Таманский полуостров. Через три дня немцы взяли Керчь и Ростов на Дону. Узнав о случившемся, Сталин рвал и метал. Кулика требовалось показательно наказать. Комиссия Наркомата обороны установила, что Кулик демонстрировал пораженческое поведение и при самовольной сдаче Ростова, и при оставлении Керчи, обвинила в 'систематическом пьянстве, развратном образе жизни и расхищении государственной собственности'. Как следовало из заключения ЦК ВКП (б), постоянно пребывая в нетрезвом состоянии, Кулик занимался 'самоснабжением и расхищением государственной собственности, растрачивая сотни тысяч рублей из средств государства'. Деньги шли на масштабные застолья, перетекавшие в подзаборные пьянки. Сталин пришел в бешенство, когда узнал, что Кулик отправлял самолетами своей семье в Свердловск ящики с фруктами, мукой, маслом, мандаринами, икрой, коньяком и другими дефицитными товарами. Сам маршал объяснил свои действия в Крыму так: 'Мне нечем было отстоять Керчь. Там собралась потрепанная бражка - просто банда. Армия стала бандой! Пьянствовали, женщин насиловали. Разве с такой армией я мог удержать Керчь'? Вскоре Ростов и Керчь отбили у немцев ценой тысяч жизней моряков и солдат. В феврале 1942 года Кулика судили, лишили всех наград (три ордена Ленина, три ордена Красного Знамени), званий Маршала и Героя Советского Союза. Еще через три дня его исключили из состава ЦК ВКП (б) и сняли с поста заместителя наркома обороны. В марте 1942 года ему присвоили звание генерал-майора.
Я вас уже утомил, но, обещал привести ещё один пример крохоборства в армии. Как-то Сталин вызвал к себе генерал-полковника, для ознакомления с делами на участке фронта. Слушая военачальника, он молча кивал головой. Закончив доклад, генерал замялся, Сталин спросил.
- Вы хотите ещё что-то сказать?
- У меня личная просьба. В Германии я подобрал для себя некоторые вещи, но их задержали на заставе. Прошу Вас помочь их вернуть. - Ответил генерал.
- Пишите рапорт. - Сказал генералиссимус. Проситель достал заранее подготовленную бумагу и передал вождю. Тот размашисто наложил резолюцию: 'Верните полковнику его барахло'. И, поставив подпись, вернул рапорт. Генерал с довольной улыбкой принялся восторженно благодарить.
- Не стоит благодарностей! - Прервал его Сталин. Генерал прочитал резолюцию и, воскликнул.
- Товарищ Сталин, здесь описка. Я не половник, а генерал-полковник!
- Там всё написано правильно, товарищ полковник. - Сухо произнёс Сталин. В зале раздался смех. Виктор, преодолевая шум, продолжил.
- Я вовсе не уверен в достоверности данного случая. Множество подобных высказываний вождя, его своеобразный юмор и шутки передавались из уст в уста военными, от рядового бойца до маршала. Всем хотелось справедливости и, как они полагали, найти её можно было только у Сталина. Ныне всё по-другому, морякам нет необходимости писать в Кремль. Достаточно обратиться к капитану второго ранга Деревянко, адмиралу Петракову, майору КГБ Кротову и, в крайнем случае, к Командующему Флотом. В подтверждение сказанного приведу свежий и последний в нашей встрече пример.
В один кошмарный день на десантный корабль прибыл новый командир. Старпом провёл его по всем боевым частям, а на следующее утро, после подъёма флага, он выступил с речью перед строем. Его слова нас буквально шокировали. Оказывается, команда распущена до предела и не может выполнять боевые задачи. Корабельный Устав нарушается на каждом шагу. Матросы обращаются друг к другу на 'ты' и без упоминания звания. При посещении командиром кубрика, во время фильма, не последовало команды 'встать смирно', и т.д. и т.п. Он пообещал сделать из нас настоящих военных моряков, а корабль - образцовым. И началось. Увольнения на берег были отменены (даже для офицеров и мичманов) до сдачи ему лично экзаменов по всем воинским Уставам, хотя получить у него зачёт не представлялось возможным. Вызывая по одному в кают-компанию, он требовал, например: 'Процитируйте дословно параграф 18 Корабельного Устава'. Разумеется, никто этого сделать не мог и, 'виновник' получал наряд вне очереди. Мест для отбывания наказания не хватало, и тогда были введены ночные посты охраны.
На самом деле команда корабля не считала себя 'распущенной до предела', и была готова с прежним командиром выполнить любую задачу командования. Приняв новый корабль у Поляков, она с первого раза сдала на 'отлично' задачи К1 и К2 строгим офицерам Балтики, которые считали службу на Чёрном море - курортом.
Между тем, валившиеся с ног, полуголодные моряки, (интенданта не выпускали в город за продуктами), исподволь готовились к бунту. Наиболее ретивые матросы ожидали выхода в штормовое море, чтобы выбросить за борт ненавистного командира, имитируя несчастный случай. Нужно было спасать боевую единицу Флота. Старшины собрались в бане на совет. После долгих прений, приняли решение не поздороваться с командиром во время подъёма флага, иначе говоря, выразить неповиновение и, тем самым, привлечь внимание командования к бесчинствам командира. Тут же выбрали 'зачинщика бунта'.
Следствие проводил майор Кротов. Он, с пристрастием, опросил всех членов команды. К вечеру выводы о причинах неповиновения, вместе с фамилией моряка подавшего идею протеста, были доложены командиру корабля и адмиралу. На третий день командир отправился в Штаб Флота, а моряк, допустивший грубейшее нарушение Корабельного Устава - под арест на четырнадцать суток строгого режима. Команду корабля обновили почти наполовину, а спустя чуть больше двух недель, она с новым командиром вернула своё доброе имя и вышла в Средиземное море для выполнения особо важного задания командования.
Готовясь к докладу, я сомневался, стоит ли приводить этот пример. С одной стороны мне нужно было показать, что боеспособность корабля зависит исключительно от командира, его ума и умения сплотить команду. Ведь не зря в старину капитанов военных судов называли первым после Бога. С другой - для нас дурной тон осуждать командира, выносить сор из избы, равно как и кичится своими успехами. Поэтому убедительно прошу вас не искать фамилий участников и очевидцев этого чрезвычайного события.
В заключение хочу заверить вас, что моряки срочной службы ценят ваше мужество и отвагу, ваш долг и честь морских офицеров. Древний философ Анахарис утверждал: 'Есть три вида людей: живые, мертвые и те, что плавают по морям'. Сначала я подумал, что это старческий маразм. А поразмыслив, понял, что он прав. Ведь вы, действительно, как и все моряки столетий находитесь между жизнью и смертью. И за это вас уважает и любит народ. Мы желаем вам быть достойными этой любви. Спасибо вам за внимание. Простите, если вам показалось, что я выискался вас поучать. - Раздались аплодисменты. Комдив разрешил задать три вопроса. Первым поднялся молодой лейтенант.
- Скажи коротко, какое у тебя образование.
- Ну, если коротко то, не начатое высшее. - В зале одобрительный смех. Следующим встал капитан-лейтенант и, представившись, спросил.
- Как давно Вы увлекаетесь морской историей, и как удаётся пополнять Ваши знания на службе?
- Со второго класса средней школы, когда прочитал 'Дети капитана Гранта'. А лучших условий учиться, чем на корабле, не может быть. Распорядок дня продуман настолько глубоко, что, при желании, времени для самообразования достаточно, не говоря об окружении образованных и умудрённых жизненным опытом людей. - Ответил докладчик. Последний вопрос задал капитан третьего ранга.
- Не сбираетесь ли Вы продолжить учёбу во Флотском ВУЗе?
- Уже нет, к большому моему огорчению. Меня ждёт не дождётся престарелая мама. Я её последний, шестой ребёнок. Ей цыганка нагадала, что я не умру своей смертью, а утону или сгорю в огне. И если я попытаюсь, стать профессиональным военным моряком, она этого не переживёт. Но это личное, и к делу не относится. - Закончил Виктор на грустной ноте. Пригласив докладчика за стол президиума, Комдив приступил к подведению итогов занятий.
- К моему стыду, мы с вами не всё знаем, чем живут и увлекаются наши подчинённые. Скажу по секрету, повестку дня и фамилию докладчика предложил Адмирал. Получается, Комбриг лучше знает своих моряков срочной службы, чем мы с вами. Признаюсь, мне было неведомо, что будет рассказывать старшина, и волновался, наверное, больше чем он. Но мои опасения, что мы зря можем потерять рабочее время, оказались напрасны. Для меня доклад оказался полезным. А для вас? - Зал ответил громкими аплодисментами. - Древянко продолжил.
- Но, к сожалению, судя по поведению лейтенанта Матяша, не каждый слушатель разглядел в докладе зерно истины. Во время своего вопроса, он сумел дважды нарушить Устав: не представился и пытался унизить младшего по званию, но более опытного моряка, обращаясь к нему на 'ты' в официальной обстановке. Само собой он будет наказан. Но меня волнует другое, что это было - невежество, зависть или опасения за свою карьеру, когда кто-то может оказаться впереди. Как бы там ни было, но для собственного роста лучше у них учиться, чем презирать. Главный вывод сегодняшних занятий - каждый из нас должен себе навсегда уяснить: 'Не бывает плохих моряков, бывают плохие командиры'.
Отдых закончился. Капитан-лейтенант Мудрагель получил приказ отправиться на автономную боевую службу в Средиземное море. По-пути в Севастополе приняли на борт десант. Встали на внешнем рейде порта Латакии. Американских кораблей видно не было ни в бинокль, ни на экране радиолокатора. Зато рыболовецкие суда под различными флагами просматривались невооружённым глазом. Сентябрьское, ещё тёплое море постоянно меняло свой цвет. С утра оно было зелёным, затем лазурным, а к вечеру красновато серым. Лёгкий бриз ласкал тело и душу моряков. Им казалось, что война уже окончательно ушла в прошлое, и боевая служба была не в тягость. Но, в конце ночного дежурства Кости Минько, в предрассветной тишине неожиданно прогремел взрыв. Прихватив бинокль, дежурный по кораблю выскочил на кормовую часть надстройки. На его глазах у стенки пирса, накренившийся, окутанный дымом торпедный катер погружался ко дну. Старшина тут же позвонил командиру, и по его указанию сыграл боевую тревогу. Мудрагель первым вскочил в ходовую рубку и доложил адмиралу Молостову. Тот приказал незамедлительно обследовать подводную часть корабля на предмет наличия мины. Командир построил на юте моряков БЧ-5, и обратился к ним с речью.
- Боевые израильские подводные пловцы только что подорвали Сирийский торпедный катер. Возможно теперь мы на очереди. Надо срочно проверить, нет ли мины на днище и бортах нашего корабля. Если такова будет обнаружена, её необходимо оторвать и бросить на дно как можно дальше. Это опасно для жизни. Кроме взрывного устройства, которое может сработать в любую секунду, там могут быть диверсанты. Потому я не могу сам выбрать исполнителя и приказать ему выполнить такую задачу. Нужны добровольцы. Осознайте все риски и, кто согласен - шаг вперёд. - Замолчал командир в тревожном ожидании, молчали и моряки, не двигаясь с места. Через минуту, как по команде, все годки шагнули вперёд. За ними в разнобой подтянулись остальные. Дударь огляделся по сторонам, удивился глупой решимости сослуживцев, подумал.
- Идиоты. На что они надеются? Никто из них ни разу, кроме молодого легководолаза белоруса Дрозда не спускался под воду в акваланге. - А вслух произнёс.
- Говорите старшина. - Разрешил командир. Виктор продолжил.
- Мои товарищи совершили опрометчивый поступок, изъявив желание в нарушение Правил, без подготовки спасать корабль. Их самих придётся спасать, едва они окунуться в море. Нас только двое, кто может попытаться выполнить задачу. Это я и молодой матрос Дрозд. Разрешите мне приступить к обследованию корабля. - Все облегчённо вздохнули, ожидая согласия командира, но он молчал. Суеверный, как все опытные мореплаватели, совестливый Мудрагель опасался предсказаний цыганки о судьбе ребёнка Дударя, о чём тот сам поведал на встрече с офицерами. Однако выбора у него не было, и он отдал команду готовиться к спуску. Во время экипировки, которой занимались все свободные от вахты моряки, мысли Виктора были сосредоточены на составлении плана поиска мины.
- Где бы я её прикрепил, если бы мне было поручено уничтожить вражеский корабль или нанести ему максимальный вред? На первый взгляд, в районе погребов боезапаса. Тогда бы сдетонировали реактивные снаряды залпового огня, и судно, развалившись пополам, оказалось бы в царстве Нептуна. Но для этого надо знать устройство корабля. В нашем случае снаряды спрятаны среди отсеков, заполненных водой, и вероятность их детонации от слабого взрыва, ничтожна. Значит, корабль останется на плаву с незначительным повреждением. Остаётся второй вариант - установить взрывное устройство под матросским кубриком или машинным отделением. Тогда, последствия для жертвы будут трагичны.
Спуск провели с юта под руководством легководолаза, матроса Дрозда. Виктор, не торопясь, прошёл вдоль левого борта от румпельного отделения до средины корабля. Чисто. Поднырнул под киль на правый борт и двинулся в сторону кормовой части. Вдруг на красном фоне свинцового сурика показалось тёмное пятно. Быстро приблизившись, он увидел чёрный диск мины. Мысленно произнёс: 'Ага, попалась красавица'! Попробовал её отодрать руками, не получилось. Вынул из ножен, пристёгнутых к ноге, кинжал. Вставил остриё в щель между диском и вогнутой кривой борта на переходе в киль. Поднажал, один край мины приподнялся. Удерживая её левой рукой, спрятал кинжал, и двумя руками снял. Мина оказалась достаточно тяжёлой и сразу потянула ко дну, чуть не выскользнув с мокрых пальцев. Виктор прижал её к груди и стал усиленно работать ластами. С трудом заняв горизонтальное положение, направился в сторону от корабля. В мозге шевельнулась паническая мысль: 'А если она рванёт? ... Ну и хрен с ней, только паники не хватало. Зато корабль останется целым, и никто из команды не пострадает. Вот только жаль маму, сестричку Лену и Наташу, они будут плакать. Особенно мама, найдёт ли она в себе силы пережить утрату своего 'маленького' Виктурки? Ведь не зря говорят - жена найдёт себе другого, а мать сыночка - никогда. Но, долг есть долг. Отец тоже погиб, не прячась за спины товарищей, за несколько дней до Победы, оставаясь верным своему долгу. А потому, хватит скулить. Ещё много работы, надо обследовать оставшуюся часть корабля, а я уже устал и погружаюсь всё глубже'. Виктор бросил мину и всплыл на поверхность немного в стороне. Лёг на спину отдышаться и отдохнуть. С корабля на расстоянии около пятидесяти метров, его никто не заметил. Все смотрели на воду с левого борта.
Закончив осмотр, водолаз трижды дёрнул фал (сигнал к подъёму), и быстро поплыл к штормтрапу. Дрозд уже поджидал его в воде. Он снял с него ласты, и оба моряка взобрались на палубу. Виктор, сняв маску акваланга, доложил.
- Товарищ капитан-лейтенант! Обнаруженное взрывное устройство брошено в море в пятидесяти метрах от правого борта. - И, поникший от усталости моряк, застыл в ожидании реакции командира. Тот, обхватив его плечи руками, взволнованно сказал.
- Спасибо дорогой! Твой поступок войдёт в историю корабля и бригады. Иди отдыхать, а мы подумаем, как взорвать мину, чтобы никто не сомневался в правдивости чрезвычайного происшествия. - Виктор, обиженный сомнением в достоверности его доклада некоторыми членами экипажа, которое деликатно озвучил командир, стал переодеваться. В разговор вступил старпом Ветров.
- Товарищ командир! Мне кажется, будет лучше, если мину взорвёт её владелец, но, его на это надо спровоцировать. Предлагаю поднять сигнальный флаг Альфа, что по международному своду сигналов означает: 'У меня спущен водолаз, держитесь в стороне от меня и следуйте малым ходом'.
- Согласен, товарищ старший лейтенант. Они поймут, что мы собираемся искать мину, и вынуждены будут преждевременно её взорвать вместе с водолазами, дабы уничтожить вещественное доказательство и свидетелей преступления. Распорядитесь! - Произнёс Мудрагель. Через долгие шесть минут тревожного ожидания послышался глухой взрыв, на гладкой поверхности моря возник столб воды, брызги которого достали палубу и моряков. Довольный успехом командир поспешил докладывать двум адмиралам о ЧП, а ребята бросились обнимать смущённого старшину. Впереди всех те, кто ему не поверил. Среди них был и главный механик, старший лейтенант Коротич, который скрытно недолюбливал командира электриков, видимо за его везение и характер. Только теперь Виктор в полной мере осознал всю опасность задания; колени предательски задрожали.
Вскоре Петя принял шифровку Командующего эскадрой, адмирала Молостова: 'Поздравляю с успехом. Объявляю благодарность команде корабля и Вам лично за отличное несение Боевой службы. Старшину первой статьи Дударя, по согласованию с адмиралом Петраковым, представить к награде медалью 'За отвагу'. Отправляйтесь на базу Латакия до особого распоряжения.
Пришвартовались кормой к стенке причала. Подключили электропитание к береговой сборке. Все дизель генераторы остановили. Предприняли некоторые меры безопасности. На юте и баке выставили круглосуточные посты. Флаг и гюйс, по-прежнему не спускались на ночь и освещались прожекторами.
Обычно весёлое и продуктивное свободное время оказалось скучным и тревожным. Моряки обсуждали события прошедшего дня, задавая друг другу волнующие их вопросы. - Что происходит? Война вроде бы закончилась, а боевые действия исподтишка продолжаются. Чего нам ожидать завтра, послезавтра, и в ближайшем будущем? - Ответов не последовало. Виктор, почувствовав на себе взгляды, сказал. - Надо послушать командира, он, наверняка, знает.
На следующий день политзанятия проводил лично Мудрагель. Он изложил свою версию продолжения локальных боевых действий после окончания войны.
- Начну издалека. Операция Израиля 'Удар Сиона' завершилась поражением Арабов ещё 10 июня в 19.30, когда обе стороны приняли призыв ООН прекратить войну. Существует и неофициальная точка зрения. Израиль остановил свои войска, несмотря на то, что от сирийской армии остались только по одной бронетанковой и механизированной бригаде. Он опасался вмешательства в конфликт советской армии, авиации и флота, так как в этот день СССР и другие соцстраны разорвали дипломатические отношения с Израилем. Потери сторон были огромны, но никто из них не достиг намеченных целей, недовольство, обида и ненависть друг к другу остались. Поэтому военные конфликты будут продолжаться месяцы и годы. Тому подтверждение - вчерашние события, имеющие свою, локальную предысторию.
Во время войны израильские водолазы-диверсанты были посланы в гавани Порт-Саида и Александрии, но не смогли повредить ни одного корабля. Шесть боевых пловцов были схвачены в Александрии и попали в плен. Опозоренному престижному подразделению флота нужно было любой ценой доказать свою состоятельность, уничтожив сразу два неприятельских корабля, выбрав такое место, где их никто не ожидал. Они были уверенны, что египтяне не смогли бы их разоружить под водой и арестовать. Это могли сделать только американские 'морские котики', либо, скорее всего, советские 'морские дьяволы', которых высадили вновь прибывшие с Чёрного моря десантные корабли. Адмиралу Молостову стало известно о намерениях израильских боевых пловцов, и он приказал нам встать на внешнем рейде, освещая ночью поднятые флаг и гюйс, полагая, что израильтяне не посмеют нападать на советский корабль. Но, как вам известно, надежды адмирала не оправдались. О попытке взорвать наш СДК доложили в Москву. Поползли слухи, что министр обороны, волевой и решительный маршал Гречко, якобы тут же позвонил израильскому коллеге Моше Даяну, и заявил. - Если повторится 'ошибка' диверсии в отношении любого советского корабля, катера и даже шлюпки, я уничтожу весь ваш ВМФ вместе с 'Шайетет 13' (морской разведывательно-диверсионный спецназ) и сейнерами вблизи наших баз, в придачу. - Как бы там ни было, наша задача - усилить бдительность и достойно нести боевую службу.
Меду тем, побережья Арабских государств покинул знойный ветер, а взамен вступил в свои права бархатный сезон. Нежное солнце и тёплый, почти неподвижный влажный воздух, благодатно влияли на буйное созревание дынь и арбузов, фиников и гранат, множества овощей и фруктов. Яркие, многолюдные базары шумели с рассвета и до вечерних сумерков, как будто и не было войны. Начались увольнения на берег группами по три, четыре человека во главе с мичманом или старшиной. Виктору с тремя сослуживцами встретилась пальмовая роща. На шапке высоченного финикового дерева сидел босой чернявый подросток, и срезал ножиком гроздья красновато-бежевых плодов, складывая их в торбу за плечом. Моряки задрали головы, восхищаясь сноровкой пацана.
- Как он туда забрался, без какой либо страховки? - Спросил интендант Кущ.
- Счас покажу. - Сказал Дрозд и, обхватив ствол дерева двумя ремнями, медленно полез на верхушку пальмы. Наконец достиг, свисающих на толстых плодоножках, гроздья фиников, и попытался сорвать одну из них. Но не тут-то было. Он её ломал, крутил - бесполезно. Плоды держались материнского тела как будто стальным тросом. Матрос вспотел, растерялся. В Белоруссии ничего подобного он не встречал. Арабчонок безмолвно улыбался, наблюдая за напрасными стараниями взрослого русского дяди и, неожиданно протягивая ножик, сказал: 'На'! Моряк несказанно обрадовался услуге мальчишки, и принялся срезать финики, бросая их в песок. Затем, поблагодарив, вернул нож и, с большим трудом спустился вниз. Поджидавшие его товарищи, облегчённо вздохнув, смеялись, подтрунивая 'героя'. Старшина Дударь назидательно произнёс. - На корабле об этом ни слова. Финиками нас угостил случайный местный подросток. - И повёл моряков в знакомый недорогой частный магазин отоварить сирийские фунты, (в народе говорят лиры). Покупали, кто во что горазд: нейлоновые рубашки, (их можно не гладить после стирки) и колготы, никуда не годную прозрачную, с разноцветными полосками, ткань и сувениры. Виктор достал последний советский рубль, и спросил у русскоговорящего хозяина. - Можно что-либо купить на эти деньги? - Сириец улыбнулся и вручил ему модный китайский браслет, якобы нормализующий кровяное давление. Довольные моряки, запечатлев на фотокамеру первое в текущем году зарубежное увольнение, отправились на корабль.
Стоянка в порту пришла в своё приятное русло. Все члены экипажа и десанта, включая офицеров, побывали в городе, избавившись от сирийской валюты. Они хвастались друг перед другом покупками, одновременно сожалея, что не смогли приобрести итальянские плащи фирмы 'Болонья' из-за скудного денежного довольствия в лирах. Один только главный механик Коротич никому ничего не показывал. За этим весельем внимательно наблюдал вездесущий майор Кротов, который после этого стал чаще сходить на берег.
Тем временем, чем-то озабоченный командир радиотелеграфистов Пинчук, пригласил Виктора к себе в радиорубку для совета.
- Витя! Подскажи, что мне делать. Начались отказы аппаратуры от окисления контактов из-за агрессивной морской среды. Надо часто их промывать, ведь мы постоянно в море. Но твой шеф, алкаш Коротич не даёт спирта, подозревая, что я его сам выпью, хотя ты же знаешь, я его в рот не беру. А жаловаться на офицеров не в моих правилах.
- У меня те же проблемы. Давай я сначала с ним переговорю, а потом решим, что делать. - Ответил Виктор, и отправился на поиски командира БЧ-5. Разговор состоялся на высоких тонах. Старший лейтенант кричал, что у матросов одно на уме, где бы достать выпивку. Старшина первой статьи возмутился и, не сдержавшись, также громко выдал, мол, огульное обвинение моряков в пьянстве ниже достоинства офицера и его чести. Коротич, в ответ, послал Дударя на три буквы.
На следующее утро, как всегда во время подъёма флага, команда в полном составе построилась на юте. Ровно в девять часов из надстройки вышел командир и, поздоровавшись, обратился к личному составу корабля.
- Только что получено указание от штаба эскадры, следовать в Порт-Саид. Но мы вынуждены отсрочить на короткое время выход в море, пока не разрешим внезапно возникшую проблему. Кто-то из нас не задекларировал фотоаппарат и продал его вчера в городе. Нам пока неизвестно, есть ли на его плёнке секретная информация. Во избежание тяжёлых последствий преступления, прошу бывшего владельца фотокамеры выйти со строя. - Командир умолк в ожидании. Молчала и, шокированная известием, команда. Майор КГБ Кротов попросил слова.
- В вашем распоряжении одна минута. Если виновник не признается сам, его установит следствие, но тогда никаких поблажек не будет. - Строй не шевельнулся. Майор смотрел на часы. Вдруг подал голос Коротич.
- Разрешаю. - Сказал Мудрагель, пытаясь срыть удивление.
- Прошу пригласить меня на беседу вместе с товарищем майором. - Произнёс главмех, с испугом и надеждой в голосе. Команда отправилась готовиться к завтраку, а три офицера прошли в каюту командира. Как только закрылась дверь, возле неё появился 'гарсон' с подносом в руках, для снятия пробы командиром. Не решаясь постучать, топтался на месте, прислушиваясь к разговору. Донёсся голос Коротича. - Думаю, это дело рук старшин...- Прекратите! - Вспылил Кротов, прервав старшего лейтенанта. - Вы окончательно теряете совесть, пытаясь переложить свою вину на Дударя и Пинчука, которые требуют от Вас спирта, и направить нас по ложному пути. Но, я не собираюсь выслушивать Вашу напраслину и, даю Вам последний шанс. Выбирайте, или Вы признаётесь в содеянном, отправляетесь вместе со мной выкупать фотокамеру для передачи её на экспертизу, заодно приобретаете выпитый Вами спирт для исключения отказов оборудования во время боевых действий. Или, я передаю дело о подозрении в совершении Вами двух преступлений военной прокуратуре, и тогда выбирать будет суд, куда Вас послать. - Настала тишина. Невольный свидетель разговора быстро ретировался на камбуз. Кротов и Коротич сошли на берег. По их возвращению прозвучала команда: 'По местам стоять, с якоря сниматься'.
В Порт-Саид прибыли вечером. А ночью, после огневой обработки вражеского берега Суэцкого канала, высадили десант. В это время, два египетских ракетных катера советского производства, с четырьмя ракетами П-15, потопили израильский эсминец 'Эйлат', видимо в отместку за подорванный в Латакии торпедный катер. Только под конец третьего дня десант приняли обратно ниже по каналу, к счастью, без каких либо потерь но, измученный и голодный. Командир опять оказался прав, война без Войны не прекратилась. Через полтора суток, пополнив провиант и загрузив ящики с гранатами, корабль вышел в море продолжать автономную боевую службу.
Встали на якорь в заданной точке Средиземного моря западнее Латакии. Военных кораблей на горизонте не было, а немногочисленные сейнеры постоянно меняли свою дислокацию. Приняли новые меры безопасности. По периметру корабля опустили подводные ночные светильники. Каждую ночь, по рваному графику за подписью старпома Ветрова, дежурные по кораблю и десанту бросали в море боевые гранаты, одну с носа, другую с юта. Встречались они на полубаке, сержанты приносил с собой гранаты, а старшины - запалы к ним. Круглые сутки велось наблюдение за морем по локатору и зрительное - с верхних палуб корабля, отмечая в специальных журналах какие-либо изменения на морской поверхности. Моряки и солдаты безропотно приняли новые условия несения службы. Жизнь на одиноком корабле вошла в привычное благоприятное русло, несмотря на, изматывающие силы, вахты через каждые четыре часа.
Многие моряки и десантники всё свободное вечернее время отдавали ловле рыбы. Крупная, упитанная скумбрия и ставрида стайками кружилась вокруг подводных светильников. Любители рыбалки опускали в воду лески с восьмью крючками, украшенными разноцветными пёрышками вместо наживки, и вытаскивали её на палубу, как только глупая рыба проглатывала пять, шесть крючков. Её тут же укладывали в банные тазики, пересыпая солью, а затем сушили, подвесив на специально протянутые леера. Спустя три недели все чемоданы, вещмешки и сумки были заполнены эксклюзивной закуской для пива. Радости не было предела, пока корабельный химик, медбрат по совместительству, не доложил командиру об отравлении матроса. Командир приказал промыть больному желудок марганцовкой, а рыбу выбросить за борт. Вскоре корабль оказался в плену, сверкающего на солнце всеми цветами радуги, плотного рукотворного слоя морской глади. К утру море привело себя в порядок, живая рыба по-прежнему резвилась у борта корабля. Сердца рыбалок сжимались и ныли от тоски.
Замполит, лейтенант Гук собрал в кают-компании свободных от вахты старшин вместе с комсомольским бюро для постановки задачи.
- Приближается пятидесятилетний юбилей Великой Октябрьской социалистической революции. Вам хорошо известно, какую роль в её победе сыграли военные моряки-балтийцы. Мы с вами, в какой-то мере, их прямые наследники, должны встретить праздник высокими достижениями в боевой и политической подготовке и, прежде всего безукоризненным несением боевой службы. Кроме того, нужно украсить корабль праздничной иллюминацией, сигнальными флагами, чтобы по буквам читалось '50 лет Октябрю' и привести в порядок парадную форму номер три. Бюро комсомола организовать выпуск стенгазеты, а коку с интендантом - праздничный обед. Предложения в План мероприятий по подготовке к юбилею Великого Октября подавать мне в любое время. Вопросы?
- А вино давать будут? - Улыбаясь, спросил старшина второй статьи БЧ-2 Глотов. Все рассмеялись. Замполит ответил.
- Обязательно, после увольнения в запас.
- Спасибо товарищ лейтенант, так и быть, подожду полтора года. - Молвил старшина, и моряки в приподнятом настроении покинули кают-компанию.
В это же время Управление кадров Флота потребовало срочно прислать представление к награде Дударя медалью 'За отвагу'. Наградной лист подписывает командир корабля с визами старпома, замполита и командира БЧ-5, а после ходатайства адмирала - направляется в кадры. Мудрагель поручил Коротичу подготовить характеристику на Дударя. Внимательно прочитав её и, шокированный текстом, побледневший до корней волос командир, спросил.
- Почему нет согласований заместителей командира воинской части?
- Они наотрез отказались. - Не моргнув глазом, ответил автор.
- Вы подходили получить подпись к каждому отдельно, или когда они были вместе? Не возникало ли у них вопросов?
- Я давал читать характеристику каждому отдельно. Вопросов, каждый из них, не то что не задал, а вообще не стал со мной разговаривать.
- Вас это не смутило?
- Нисколько, Я уверен, что они опасаются 'волосатой руки'.
- Последний вопрос на сегодня, если сможете, скажите честно и откровенно. Почему Вы так ненавидите старшину? - Немного призадумавшись, старший лейтенант произнёс, постепенно входя в раж.
- А за что его любить? За то, что он не такой как большинство матросов? За то, что знает устройство корабля, дизелей, электрических схем и аппаратуры, насосов и водяных сетей? Или за то, что он не прихотлив и всем доволен; ест любую пищу, встаёт, когда будят, ложится спать после отбоя? Может быть. Но, за всем этим кроется неудержимое стремление к авторитету и лидерству. Тихоня блин. Молчит и смотрит на тебя серыми, немигающими глазами, так, что душу выворачивает наизнанку. Я не новичок на Флоте, но меня никто не знает и не любит. Никто из командиров отделений не обращается ко мне за советом и помощью. А зачем, кода у них рядом Дударь. Хитрец, он сам никогда не принимает решений, задавая вопросы, наталкивает их самим найти выход из возникших проблем. А после его выступления перед серой массой офицеров, он стал известен во всём Дивизионе своей смелостью, а по мне так наглостью, давать оценки действий офицеров, адмиралов и маршалов, произведя на слушателей настоящий фурор. Вам не кажется странной тема встречи, как и фамилия докладчика? Вопрос - Комбриг сам придумал эту идею, или ему подсказал коллега адмирал из Москвы, дочь которого состоит в близких отношениях с Дударем? Разве за это представляют к государственной награде? Вы можете возразить мол, он совершил подвиг, сняв мину с борта корабля. Но для него это не подвиг, а обычная работа водолаза. Я смотрел его водолазную книжку, там одни пятёрки. Но мина могла взорваться у него в руках - скажете Вы. В том-то и дело, что не могла. Как правило, её взрывают на рассвете, во время самого глубокого сна, чтобы создать панику, и судно нельзя было спасти. - Командир, не выдержав, прервал на мгновенье эмоциональную речь старлея. - Извините, маленькая поправка. Корабли топят в любое время суток, так говорит статистика. - Собеседник, ничуть не смутившись, продолжил. - Анализируя 'удачные совпадения' в службе матроса Дударя, я пришёл к выводу - без внешней опеки, карьера порядочного моряка не стоит и выеденного яйца. Обида и злость всё глубже поглощали меня. Чтобы окончательно не сойти с ума, я пристрастился к спиртному; помогает, хоть не всегда. Взяв себя в руки, я впервые в жизни проявил принципиальность, сочинив объективную характеристику на проходимца, и от своей подписи не откажусь. - Коротич умолк, озвучив суть характеристики. Он запоздало сожалел, что поддался на откровенность и, с опаской ожидал, что скажет командир. Но тот молчал, чувствуя себя виновным, что не сумел вовремя разглядеть моральную низость и подлость подчинённого. Подумал: 'Оставлять его на корабле, даже на флоте недопустимо, он исковеркает судьбы сотням моряков'. А вслух сказал. - Вы свободны.
Несколько опомнившись, Мудрагель вызвал к себе обоих заместителей и оклеветанного старшину. Подняв со стола характеристику, спросил.
- Читали?
- Да. - В один голос ответили офицеры. Виктор спросил.
- О чём речь?
- Адмирал приказал представить тебя к награде медалью 'За отвагу'. Твой начальник написал характеристику. Вот она, ознакомься. - Сказал командир, вручая лист бумаги исписанной с двух сторон убористым почерком. Виктор принялся читать. Его лицо сначала покраснело, потом стало белым как мел. Обида на жестокую несправедливость парализовала мозг, мысли спутались в плотный комок, отдавая болью в висках, по телу пробежала дрожь. Ещё никогда с ним подобного не случалось. Старшие товарищи сочувственно глядели на него, не отрывая глаз. Первым не выдержал напряжения командир и по-отечески обратился.
- Витя! Успокойся и скажи хоть что-нибудь. - Виктор, сдерживая ненавистные слёзы, приступил к анализу официального документа.
- Всё, что здесь написано - правда, замешанная на циничной, коварной и бессовестной лжи. Кроме одного измышления, на котором подробно, если позволите, остановлюсь напоследок. И так, по-порядку. Я действительно постоянно изучал устройство корабля, его механизмы, и продолжаю делать это сейчас. Мне нравится распорядок дня, забота командиров о здоровье и воспитанию чести и долга разношерстной команды корабля. Но, категорически отрицаю моё стремление к лидерству. Презираю бездельников, сачков и пьяниц не ради авторитета, а потому, что это моя жизненная философия, потому, что они сводят на нет немалые усилия моряков-патриотов содержать корабль в постоянной боевой готовности.
Касаясь оценки действий отдельных морских офицеров, адмиралов и маршала Кулика, то в них нет ничего, надуманного мной. При необходимости могу привести авторитетные источники.
Я согласен с автором, что разминирование корабля не является подвигом, а связанные с ним риски - обычные составляющие воинской службы. Кстати, я не знал, что суда взрывают только на рассвете, хотя страха под водой не испытывал. Он непроизвольно возник, когда я уже стоял на палубе под дождём от взрыва.
Прав он и в том, что моряк не может состояться без требований, наставлений и доброжелательных советов командиров, если он так понимает слово 'опека'. Если же он имеет в виду 'волосатую руку', то я ему не завидую.
И, наконец о том, что возмутило и оскорбило меня до глубины души. Он, абсолютно безосновательно обвинил адмиралов фронтовиков в покровительстве моего продвижения по службе, не побрезговав приплести сюда мою невесту, замечательную, честную, ни в чём не повинную девушку и его отца адмирала. Ведь никогда и никому на Флоте я не говорил, кем являются родители моей Наташи, отчётливо сознавая, что любые мои достижения будут списаны на пресловутую 'волосатую руку'. Это была моя глубочайшая тайна, пока я не написал ей, что не смогу стать морским офицером, и потому дочери адмирала с безоблачным будущим, не стоит связывать свою судьбу с безродным рабочим. Ответ пришёл, когда я был в Польше. Его мне вручил старший лейтенант Коротич по прибытию в Донузлав. Мне показалось, что конверт кто-то распечатывал. Я не придал этому значение, относя это на работу КГБ по недопущению утечки информации и, только сейчас понял, что спецслужбы здесь ни при чём.
Товарищ капитан-лейтенант, Я Вас очень прошу, не представляйте меня к награде, иначе, самая престижная медаль, о которой мечтает каждый матрос и солдат, будет преследовать меня всю жизнь, разрушив наше с Наташей счастье. Как я буду доказывать своим будущим детям, что во время флотской службы честно выполнял свой долг, а не использовал высокое положение их дедушки адмирала в своих корыстных целях? А чью сторону займут мои сослуживцы и офицеры Дивизиона, перед которыми мне пришлось распространяться об их долге и чести, когда узнают о 'принципиальной' позиции моего непосредственного начальника? Ведь сладкая ложь всегда лучше горькой, порой жестокой правды.
Но, как мне кажется, образцовому кораблю не нужно терять заслуженную награду, тем более, что у нас есть достойная кандидатура. Я имею в виду старшину второй статьи Глотова, который под обстрелом агрессора сбил вражеский самолёт. Тогда и медаль останется у нас, и восторжествует справедливость. - Виктор замолчал, возвращая командиру характеристику. Старпом Ветров закончил писать стенограмму его анализа. Все разошлись по местам.
Преодолев усталость, Мудрагель связался по радиотелефону с Кротовым и, доложив о неожиданно возникших проблемах, попросил совета.
Вскоре получен ожидаемый приказ отбыть в Латакию. На борт прибыл майор Крортов в сопровождении капитана криминалиста с аппаратурой для идентификации отпечатков пальцев. Виктора вызвал к себе в каюту командир. Там уже сидели майор Кротов, старпом Ветров, замполит Гук, главмех Коротич и незнакомый капитан. Старшина представился и, присел к столу по жесту хозяина. К нему тут же обратился Кротов.
- Товарищ старшина! Вы не будете возражать, если я встану к Вам на довольствие?
- Меня самого кормит и одевает Флот. Но я стараюсь, чтобы Вы скорее надели погоны подполковника. - В тон ответил Виктор.
- Ну, рассказывай, что ты опять натворил? - Уже без шуток спросил майор.
- Влип, товарищ майор, и на этот раз очень серьёзно. Влюбился по уши в девушку, а она оказалась дочкой адмирала.
- Ну и что? Радоваться надо.
- Чему радоваться? Тому, что моё имя, звание, профессия и должность на всю жизнь будет заменена двумя словами - зять адмирала? Только любовь оставалась моей, глубокой и незапятнанной. Но, об этом узнал старший лейтенант Коротич и, приписав мне 'Волосатую руку', которая якобы продвигала меня по службе, испоганил всё. Теперь я вынужден расстаться с невестой, чтобы обелить доброе имя её отца, да и свою честь тоже.
- Тогда зачем ты рассказал о её отце адмирале.
- Я об этом никому не говорил, даже уважаемым мной друзьям и командирам, это была моя сокровенная тайна. О ней можно было узнать только из её письма.
- Принеси его сюда, а мы тем временем побеседуем с твоим шефом. - Сказал Кротов и обратился к Коротичу.
- Откуда Вам стало известно об отношениях дочери адмирала и старшины?
- Какое это имеет значение, если они существуют? - С вызовом ответил старший лейтенант. Майор с металлом в голосе, продолжил дознание.
- Умерьте Ваш пыл! Отвечайте по существу.
- Не помню я, подумаешь, событие! - Упорствовал Коротич. Появился Виктор с конвертом. Капитан взял его в свои руки, одетые в резиновые перчатки и, приступил к исследованиям. Кротов отпустил Дударя и раскрыв объемистую папку, произнёс официальным тоном.
- Гражданин Коротич! Вы подозреваетесь в множестве нарушений Советских Законов, воинских Уставов и моральных принципов строителя коммунизма. Здесь собраны доказательства, с которыми Вас ознакомлю при понятых. К примеру, заключение экспертизы плёнки, ранее принадлежащей Вам фотокамеры, на которой зафиксированы Ваше активное личное участие в пьяных оргиях с обнажёнными женщинами сомнительного поведения. - Разговор прервал возглас криминалиста: 'Есть три типа отпечатков пальцев, один из них совпадает с отпечатками старшего лейтенанта из нашего архива'!
Спустя примерно два часа следствия, командир БЧ-5 Коротич, в наручниках, и в сопровождении двух офицеров и автоматчиков, отправился на ракетный катер. Больше его не видели.
Между тем корабль окунулся в почти мирную, суетливую жизнь подготовки к великому юбилею Страны. Моряки зачищали наждачной шкуркой и красили ржавые места, белили резину и драили медь. Электрики собирали плети иллюминации. Штурманская команда подбирала и крепила к длинным леерам, в строгом порядке, флаги расцвечивания. Накануне праздника все члены команды корабля приводили в порядок форму, не подозревая, что многим из них придётся заново пришивать погоны, стриглись и купались в пресной горячей воде. Настроение было хорошее, везде звучали шутки и смех.
К подъёму флага седьмого ноября, весь личный состав корабля в парадной форме построился на юте. Моряки с восхищением рассматривали друг друга, как будто впервые увидели товарищей нарядными и улыбчивыми. Особенно выделялись офицеры в золотых погонах и при кортиках, болтающихся на светлых, прошитых золотом ремнях. Старпом Ветров стоял перед шумным строем, и тоже улыбался. Вдруг открылась дверь надстройки, и появился командир - стройный моложавый красавец в безукоризненно облегающем фигуру парадном кителе. Моряки, быстро подравнявшись, прекратили разговоры. В полной тишине прозвучала команда старпома: 'Смирно'! И, взяв под козырёк, сделал три стройных шага навстречу командиру, громко доложил.
- Товарищ капитан-лейтенант! Команда корабля построена на торжественную линейку в честь юбилея Великого Октября. Старший помощник командира, старший лейтенант Ветров. - Командир повернулся лицом к строю, произнёс.
- Поздравляю с пятидесятилетием Великой Октябрьской социалистической революции. - В ответ прозвучало дружное, троекратное 'ура'. - Отдав команду 'Вольно', командир провозгласил короткую речь, и приступил к церемонии персонального поздравления отличившихся членов экипажа, которых было более чем две третьих от общего их числа. Первыми, под аплодисменты, он вручил погоны капитан-лейтенанта старпому Ветрову и - старшего лейтенанта замполиту Гуку. Церемонию прервал дежурный радиотелеграфист, передав командиру срочную телеграмму. Тот пробежал её глазами и радостно произнёс.
- Только что получено сообщение из Штаба Флота. Старшина второй статьи Глотов награждён медалью 'За отвагу'. Поздравляю и желаю новых успехов. - Раздались аплодисменты. Смущённый старшина, вместо слов 'служу Советскому Союзу', ни к кому не обращаясь, негромко молвил - А как же Дударь? Мудрагель расслышал и громко ответил. - Старшине первой статьи Дударю присвоено воинское звание 'главный старшина'. Ещё дружнее и громче заполнили аплодисменты пространство над верхней палубой. Под конец торжественной линейки, командир сообщил, что теперь на корабле нет матросов, все они стали старшими матросами, и распорядился выдать в обед каждому члену команды по сто граммов вина. Радости не было предела, если к этому добавить, что рабочие порта в честь праздника прислали два больших ящика сигарет. Это был воистину царский подарок, ведь на корабле не осталось ни одной сигареты, за исключением трёх командирских из его последней пачки 'Трезор'.
Вечером моряки смотрели фильм о штурме Зимнего дворца. Им очень понравился эпизод, когда в зал, где собралось правительство, распахнув обе створки широкой двери, ворвался матрос с маузером в руке, и произнёс громовым голосом: 'Которые здесь временные? Слазь! Кончилось ваше время'! После кино, новоиспеченный главный старшина Мухин, взяв в руки гармонь, запел.
- Дан приказ: - ему на запад,
Ей - в другую сторону...
Уходили комсомольцы
На гражданскую войну.
- Моряки дружно поддержали запевалу. С особым воодушевлением они пели.
- ... И родная отвечала:
'Я желаю всей душой,
Если смерти то - мгновенной,
Если раны - небольшой'.
...
- Окончив песню, Володя скомандовал: 'Годки! Пусть народ продолжает веселиться, а мы идём в баню на посиделки'!
Как всегда, начал Петя Пинчук. - Смотрю я на вас, возмужавших военных моряков, прошедших, как говорят, Крым и Рым и вспоминаю, какими мы были четыре года назад. Тогда для нас был первым после бога старший матрос командир отделения, видавший море только с берега. За малейшее невыполнение его капризов - наряд вне очереди, в гальюн. Мыть хлоркой засранные дырки без перегородок на возвышенности пола, непревзойдённое 'удовольствие'. Но мы безропотно, скрежеща зубами, ещё чистили ему ботинки и заправляли постель. Боже, как нам хотелось на корабль и в море, а перед этим расквасить его поганую рожу. - Тяжёлые воспоминания друга прервал Виктор.
- Петя! Твои воспоминания об издевательствах и унижениях уже сыграли свою роль. Теперь их можно вычеркнуть из памяти. Ведь ты сейчас несгибаемый борец за справедливость, и умеешь расправляться с негодяями, не бередя собственную душу. Лучше вспомни польского бандита, которому ты ремнём чуть не свернул шею. Со мной тоже был похожий случай. Как-то, во вторую неделю пребывания в Учебке, ещё до принятия присяги, я наведался в каптёрку за батистовым платком, подарком девчонки с гражданки. Там, развалившись на стуле и сигаретой в зубах, сидел армянин, заведующий камерой хранения старший матрос. Посмотрел в свой рундук, а там пусто. Исчезли девичьи платочки, носки и, самое обидное - редкий складной нож с вилкой и ложкой, штопором и отвёрткой, ножничками и четырьмя лезвиями. Я закричал. - Где мои подарки ... твою мать? Он вскочил, схватил меня за грудки и брызгая слюной, заорал. - Повтори щенок, что ты сказал о моей маме! - Я сначала растерялся, а потом сдавил его шею замком, как учил меня тренер по вольной борьбе. Он, хлопая ладонями по моей руке, начал синеть. У меня в голове пронеслось. - Подохнет скотина, а мне - в тюрьму. - И отпустил. Он сполз на пол у моих ног, и прохрипел. - Я тебя сгною. - Убедившись, что опасность для жизни этого гада миновала, я, пнув его ногой, вышел из каптёрки.
Настала очередь Кости Минько. Он почесал за ухом, и начал свой рассказ.
- В самом начале службы, я получил письмо от моей девушки. Перед мобилизацией она обещала ждать меня хоть до скончания века, и клялась в верности до гроба. Я поверил её клятвам и очень по ней скучал. А когда начал читать, чуть не упал в обморок. Она пишет: 'Меня случайно изнасиловали, но я тебя ёщё больше люблю'. Сам не свой, заступил на пост дневального. Проходит старшина роты, а я ему даже честь не отдал. Он остановился и спрашивает: 'Ты случаем не заболел'? Повертев головой, даю ему письмо. Главный старшина, прочитав его, велел подождать и вышел из казармы. Вернувшись, посадил меня на кровать, сам сел рядом и вручил мне нитку. Достал цыганскую иголку и сказал: 'Попробуй вставить нитку в это широкое ушко иголки. Я, ничего не соображая, только прицелюсь, он чуточку отклоняет иголку в сторону. И так несколько раз. Тут меня осенило - моя любовь мне изменяет, а пишет, чтобы проверить мою реакцию на добровольную потерю своей девственности. Старшина посмотрел мне в глаза, и сказал: 'Успокойся и подумай'. И я подумал. - Всё в жизни может случиться, но врать-то зачем. - Я прекратил переписку и, как говорит Витя, вычеркнул её из памяти, без малейшего сожаления. - Костя закончил, и годки принялись вспоминать весёлые приключения допризывной юности. Чем чаще они обращались к прошлому, тем больше их тревожило будущее. Им так же хотелось домой, как когда-то давно - на море.
Девятого ноября, корабль, демонтировав свои украшения, снова отправился в точку. Там его ожидал, такой же одинокий американский сторожевик. На пару легче нести боевую службу, не смотря на то, корабли являлись друг для друга вероятными противниками, нападать никто из них первым не собирался. Самолёты над головами не летали, сейнеров поблизости не было. Отпала необходимость ставить подводные светильники и бросать за борт гранаты. Вместе с тем, короткие дни, облачное небо с частыми дождями, серо зелёные волны с белыми барашками навевали тоску. Но, круглосуточная вахта через каждые четыре часа не давала расслабиться. А главное, корабль с десантом, в любую минуту могли вызвать в Египет, где набирала обороты 'Война на истощение'. Египетская артиллерия начала обстреливать израильские позиции вдоль Суэцкого канала, а войсковые соединения - устраивать засады израильским военным патрулям. Может быть потому морякам так не хотелось в Египет. Они устали от бесконечных чужих войн. Знали об этом и командир корабля, и Командующий бригадой. Но, в это время полным ходом шла демобилизация отбывших свой срок военнослужащих, уходили домой самые опытные спецы. Равноценной замены кораблю пока не было.
Незаметно вступил в свои права декабрь. Днём было прохладно, а ночью холодно. Море штормило. Чтобы как-то отвлечься от тяжёлых дум, Виктор нарисовал макет татуировки на плечо, в память о службе на Флоте. В центре он изобразил бригантину - символ вечной молодости, окружив её штурвалом. В нижней части - лапы якоря, а вверху, среди паривших в небе чаек - дата: 1963-1967. Размножив рисунок, годки приступили к наколкам.
В одно ненастное утро, после назойливого перезвона колоколов громкого боя, прозвучала команда: 'По местам стоять, с якоря сниматься'! Невольно возник тревожный вопрос: 'Неужели опять Порт-Саид'? Но вдруг в рубке БЧ-5 раздался звонок внутренней связи, Володя взял трубку: 'Здесь Пинчук. Курс на Дарданеллы'! Услышав новость, лица моряков сразу просветлели.
Родная база на озере Донузлав радушно встретила свой десантный корабль. Ребята на пирсе приняли швартовы, помогли подключить электрокабель к береговой сборке. На следующий день корабль посетил Комбриг, адмирал Петраков, в сопровождении комдива, капитана второго ранга Деревянко. Адмирал поблагодарил команду за образцовое несение боевой службы и пожелал не снижать боеспособность корабля, не смотря на скорейшее увольнение опытных старшин, с честью исполнивших свой долг воинского служения Родине и Флоту. Прибывшие офицеры уединились в каюте командира для обсуждения мер по психологической реабилитации моряков после длительного пребывания их вдали от родных берегов, выполнения сложных боевых задач в неблагоприятных политических и погодных условиях.
А через два суетливых дня, после завтрака, команда корабля построилась на полубаке в одну шеренгу. Перед строем встали годки с вещами. Они в последний раз всматривались в лица товарищей, покрытых тенью печали от расставания. С прощальным словом выступил командир. С динамиков полилась музыка, знаменитого во всём мире, марша 'Прощание славянки'. Сердца годков пленила тоска. Они уселись в поджидавший на пирсе микроавтобус 'Раф', и отправились в Севастополь. Ехали молча, всё уже говорено-переговорено, и каждый думал о своём.
На шумном вокзале, репродукторы объявили посадку на поезд Севастополь-Луганск. Виктор, пожелав друзьям счастливого пути и радости встреч на гражданке, поднялся в вагон. Вдруг появились резкие боли в пояснице, как четыре с лишним года тому назад при посадке в поезд Луганск-Севастополь. Он, как тогда, преодолевая боль, забрался на верхнюю полку. - Это 'знак' о переломном моменте в моей жизни. - Пронеслось в его мозге. - Впереди новые, непредсказуемые тропы судьбы. Прощай десантный корабль, прощай безбрежное море, прощай юность. - А за окном падал первый снег, белый и чистый, как мечты.