Аннотация: Редкий дар может представляться и наградой и проклятьем. Всё, наверное, зависит от тех, кто с нами рядом...
Волшебница
Серый джип выскочил навстречу внезапно. Только что Паша расслабленно, одной рукой, под мерный говорок жены, рулил своей ярко-синей Маздой, предвкушая скорое прибытие к маме, в тёплый бревенчатый дом, пахнущий свежими пирогами и какими-то пряными травами, занимающими изрядное место в рассохшемся шифоньере... И вот - на тебе! Водительские инстинкты действовали быстрее сознания. Слева встречный поток машин, скорость которых под сотню. До джипа максимум метров двадцать, а под колёсами "каша" поверх ледяных "заплаток"... Справа покатая обледеневшая обочина, покрытая свежей порошей, ещё правее которой глубокий кювет и грязно-бурые ледяные торосы. А гад этот тормозить даже не пытается!!! Тормоз в пол, руль вправо и сразу полный газ. Шансов мало, уклон обочины слишком сильный... Рывок влево... Боковое скольжение вправо... С джипом разошлись, но Мазда неумолимо ползёт к кромке, за которой резкий обрыв. Как же хочется рвануть руль влево или хотя бы сбросить газ, но нельзя. Нельзя... "Маша ведь пристёгнута? Должна быть пристёгнута... Хотя, если кувыркнёмся туда, это уже ничем не поможет." Всё происходило в течение буквально трёх секунд, но для Пашки это растянулось в мучительную вечность, пока, в какой-то момент, он буквально физически почувствовал, что машину от падения вниз мягко удерживает какой-то упругий барьер. Скольжение вправо прекратилось, а потом мелькнула спасительная колея, оставленная съезжавшей недавно с обочины на дорогу машиной. Плавно качнув руль влево, он "вытащил" Мазду на дорогу, качнув вправо, парировал движение в сторону "встречки" и, сбросив газ, начал аккуратно останавливаться. Пот заливал глаза, руки предательски затряслись, в прохладном салоне автомобиля стало вдруг жарко, как в бане - по крайней мере, Пашке так казалось...
- Все целы? - Паша внимательно оглядел жену, обернулся к спящему в детском кресле Володьке. - Испугались?
- Ничего... - Маша через силу улыбнулась. - Ты у нас молодец, мы всегда это знали!
- Догнать бы этого кретина да по кумполу настучать... - трогаясь с места пробурчал Пашка - Если б не Новый год, точно б догнал и прибил нахрен... Приедем - сразу грамм двести с порога приму - сердце вон до сих пор в дыхалке бьётся...
Жена лишь устало улыбнулась, потрепав Пашу по непослушным кудрям. Затем, вытащив из сумочки носовой платок, бережно вытерла крупные бусины пота у него на лбу. А потом буквально провалилась в сон - Пашка даже забеспокоился, здорова ли? Предложил валидола, но Маша лишь устало отмахнулась. Как выяснилось позже, беспокоился Паша не зря - когда прибыли к маме, дойти от ворот до дома жена не смогла - едва выйдя из машины, покачнулась и стала заваливаться набок. Пришлось Пашке подхватить её на руки и под причитания испуганной свекрови и надрывный рёв Володьки нести в дом, класть на постель. Вызванная второпях скорая примчалась достаточно быстро - подстанция располагалась поблизости. Хмурый фельдшер всё ворчал про "балбесов, отвлекающих бригаду от настоящих больных" а врач лишь посоветовал пить витамины, да не трудиться до одури, "как у вас там, в городе, принято, у ненормальных...". В остальном, к всеобщей радости, Маша была в полном порядке.
Накормив Володьку кашей и посадив возле телека, рядом с посапывающей Машей, Пашка отправился помогать матери резать салаты. Хотя, что помогать-то - сервировка стола была уже в завершающей стадии.
Маша встала ближе к полуночи, немного сонная, но уже вполне бодрая и жизнерадостная. Проводили Старый год, встретили Новый... Вполне мирно и весело. Пашка всегда пил мало, больше обещался... Вот и сегодня, обещанные двести грамм растянулись на всю новогоднюю ночь. Может, если выпил бы хорошенько, то и не заметил произошедшей с женой перемены, едва видимой глазу. Но Пашка супругу любил, Маша часто ловила на себе его полный восхищения, откровенного любования ею, взгляд. А сегодня в этом взгляде сквозила заметная тревога.
- Маш, ты не обижайся... - начал Пашка, когда оставив засыпающего Володьку слушать бабушкины сказки, "молодые" вышли на крылечко подышать ядрёным морозцем. - Мне кажется, у тебя морщинок прибавилось. И этих мешков под глазами утром не было. Ты точно нормально себя чувствуешь?
- Да ну тебя! - шутливо отмахнулась жена. - Глупый какой! Конечно морщинки - мне уже скоро тридцать! Разлюбишь теперь?
- Это ты у меня глупенькая... - Пашка сгрёб супругу в охапку. Поцеловал. Но тревога не отпускала... Что-то было не так, он чувствовал это. Как - объяснить не мог. - Сильно испугалась сегодня?
- Ни капельки! Я же знаю, что ты у меня ас на дороге!
А вот сейчас Пашка явственно почувствовал фальшь - и по голосу, и по тому, как жена отвела на мгновенье глаза...
- Маш, давай на чистоту! Что происходит? Что за обморок у тебя был? Давай завтра в Москву вернёмся, к врачу какому-нибудь хорошему сходим...
- Ну что ты, в самом деле? - Маша даже как будто надулась. - Придумаешь разную ерунду...
- Ты же знаешь, я тебя чувствую. А сейчас чувствую, что что-то не так. Только вот, что?
- Ладно... - супруга сосредоточенно притаптывала свежий снежок, покрывавший "прошлогоднюю" ноздреватую корку. - Ты сам захотел... Только давай договоримся - без лозунгов и истерик! "В каждой избушке свои погремушки"...
- Загадочно... - насупился Пашка. Жена редко разговаривала с ним в таком жёстком и холодном тоне, и от этого было совсем не по себе. - Дальше!
- Ну а что "дальше"... - Маша присела на крылечке и на пару секунд замолчала, задумавшись. - Ты ведь помнишь, я тебе рассказывала, что в подростковом возрасте тонула в речке?
Пашка угрюмо кивнул.
- Я не всё тебе рассказала. Тут, понимаешь... Просто поверь, каким бы бредом это ни показалось. - Маша снова помолчала, Пашка закурил. - Я не помню, как я выбралась. Просто очнулась уже на берегу, лежащей на траве лицом вниз.... А до этого ... В общем, я помню комнату, а в ней - женщину за столом. За спиной у неё распашное окно, за которым какое-то дерево, всё в белых цветах. Женщина смотрит на меня очень строго, даже недовольно. И глаза... Не знаю как описать, но глаза её запомнились больше всего. Как на иконах в церкви... Молчит и смотрит на меня. Потом вдруг спросила "Ты зачем здесь?!". Я растерялась, оглядываюсь, ничего не понимаю. Женщина усмехнулась, говорит "Иди отсюда, возвращайся назад. Тебе рано ещё. Вот как переделаешь всю работу, так и приходи". Я спросила - "Какую работу?" "Сложную" - говорит. "Удерживать тех, кто на краю". Я не поняла её, переспрашиваю - "Это как?". Она улыбнулась, и говорит: "А ты посмотри на него, или просто подумай о нём и скажи "Держись!". Они и удержатся. А как придёшь, пойдём с тобой в сад гулять". Потом я очнулась. На траве... Я сначала ничего не поняла. После как-то и забылось, много лет прошло. Уже и замуж за тебя выйти успела. Вспомнила, когда отца увозили в больницу с обширным инфарктом.
- Да я помню... - Пашка ещё больше насупился. - Симулянт-манипулятор... С мнимым инфарктом своим, лишь бы правоту доказать. А ты так перенервничала, что в больницу слегла на две недели. Почки, вон, до сих пор лечим!
- Мнимым! - в Машиных глазах сверкнули молнии. - Паш, перестань так говорить! Почки от стресса не отказывают... Ещё раз скажешь - месяц с тобой разговаривать не буду.
- Ну а как?! - Паша чуть не подпрыгнул. - В больнице потом сказали, что он здоров, как конь!
- Потому и сказали...- Маша лишь грустно усмехнулась. - Ты в пылу семейной баталии на мой обморок и внимания особого не обратил. Орал, как потерпевший...
- Не понял... - парень, действительно чувствовал себя глупо.
- Удержала я его. И заплатила потом за это. Но точно не жалею! А потом Володьку удержала, когда он на пятом месяце вылезти решил. Это ты должен помнить - сам же меня на сохранение отвозил, я в приёмном покое отключилась... И тоже не жалею - вон он какой лапочка получился. На тебя как две капли похож...
Маша слабо улыбнулась. Пашка смотрел на неё и не понимал, что сказать. Как бы странно ни звучало, он сразу, почему-то поверил во всё услышанное. И тут, его словно кипятком окатило:
- Так ведь, после того "сохранения" ты с астмой тяжёлой через неделю вышла!
Жена только кивнула и отвернулась.
- Ни хрена себе!!! - Пашка почувствовал, что на голове волосы зашевелились. - А сегодня?! Сегодня зачем? Ну, зачем??? Я бы справился!
Маша лишь головой покачала...
- Паш, так бывает. Никто ни в чём не виноват. Так случается, ничего не поделаешь...
- Бывает? Теперь ведь ещё что-то прицепится!!! Ты ведь сегодня нас троих вытаскивала! Если за одного астма, то за троих...
Пашка почувствовал, что ему стало не хватать воздуха. Хотелось что-то расколотить, или разрыдаться, как маленькому. Маша же тем временем подошла к нему и обняла.
- Ну что ты так разошёлся? - она погладила его по непослушным кудрям, потом поцеловала в нос. - Мы вместе справились, мне не тяжело было. Отца вытаскивать было тяжелее, чем сегодня. Успокойся, пожалуйста! Сегодня, правда, легче всего получилось...
Несколько минут постояли молча, обнявшись.
- Маша, котёнок мой, ласточка моя... - Пашка взял её лицо в свои ладони. - Пожалуйста, пообещай мне, что это последний раз был! Пожалуйста...
- Глупенький ты у меня... - Маша только усмехнулась. - Да разве от судьбы уйдёшь?
В этот вечер Пашка впервые в своей жизни крепко напился. Мама бросала неодобрительные взгляды то на него, то на невестку, а потом и вовсе ушла спать, оставив "молодых" наедине. Впрочем, о чём они с Машей беседовали, Пашка наутро вспомнить уже не смог. Разбудила его мама. Буквально, стряхнула с кровати:
- Вставай, балбес! - она выглядела и растерянной и разгневанной одновременно. - Пока ты тут отсыпаешься - у нас беда! Маше плохо, она встать не может!
Пашка подскочил, как взведённая пружина, бросился в спальню, где ночевали Маша с Володькой, благоразумно отправив Пашку с вечера на раскладушку в коридор. Маша полу-сидела на диване, с виду было всё в порядке.
- Что с тобой? - Пашка, видя, что жена улыбается, начал успокаиваться. - Что за беда?
- Паш, тут такая ерунда смешная... - Маша снова растерянно улыбнулась. - У меня коленки жутко щёлкают. И вставать больно...
Следующие полгода для Пашки слились в один сплошной кошмар. Чёткие очертания он приобрёл уже на третий день наступившего года, когда пожилой профессор из именитой московской клиники, отложив в сторону рентгеновские снимки, участливо поинтересовался:
- Радиации где-то хватанули? - и в ответ на вытаращенные Пашкины глаза пояснил. - Ну а откуда тогда у молодой женщины коленки девяностолетней бабушки?
Впрочем, предложенная им консервативная методика, без всяких гарантий, ни Павла, ни Машу не устроила. Не давали гарантии и другие врачи. Передвигалась Маша с большим трудом, на костылях или с ходунками, поэтому для ухода за Володькой пришлось вызвать маму. Череда обследований, анализов, противоречивых диагнозов и методик начинала просто сводить Пашку с ума - ну как разберёшься, кто из врачей прав, если именитые "светила" говорят прямо противоположное! Они с женой уже практически "жили" на медицинских форумах, казалось, что готовы были уже и за диссертацию садиться. По сравнению с этим, "пересадка" с новенькой Мазды на ржавого ВАЗовского выкидыша четвёртой модели, и мерзкий скандал у Пашки на работе, когда тот вытребовал себе отпуск за свой счёт на полтора месяца, чтобы возить Машу по врачам, уже не особенно печалили. Как и кредит, повисший на Пашкиной шее чувствительным "мешочком". Но сегодня всё это должно было закончиться. Пашка собирался в аэропорт в приподнятом настроении. Маму и Володьку решил взять с собой. Ещё бы - Машин голос вчера просто звенел от радости:
- Представляешь, я уже не просто хожу, я тут даже танцевать стала! Ну, по чуть-чуть, конечно... Они здесь просто волшебники! И без ингалятора уже третью неделю!
- Ты там аккуратно... - Пашка чувствовал, как к горлу подкатывает ком. - Пусть сперва приживётся всё! Успеешь натанцеваться. И ингалятор, всё равно, не забывай нигде, с собой носи!
По дороге в аэропорт заскочили за цветами. Чёртова "четвёрка" в пробке на МКАДе умудрилась закипеть, а потом еле завелась, поэтому к Машиному рейсу слегка опоздали. Мама с Володькой пошли потихоньку, а Пашка побежал с цветами вперёд. Машин рейс уже сорок минут как прибыл, но на выходе из "зелёного коридора" её не оказалось. Мобильник тоже не отвечал - длинные гудки лишь рождали самые мрачные предчувствия. Мама с Володькой тоже уже подошли и тихонько стояли в сторонке, когда к Пашке обратился сотрудник аэропорта:
- Простите, вы Марию Исакову встречаете?
- Да, я. - Пашка побледнел и чуть не выронил букет. - А где она?
- Да не волнуйтесь вы так... - сотрудник аэропорта ободряюще улыбнулся. - Она в медпункте, сознание потеряла на выходе из самолёта. От духоты, наверное... Жара-то какая стоит! Доктор осмотрел её, с ней всё в порядке. Пойдёмте со мной.
- Ну и кто на этот раз?! - Пашка буквально навис над супругой, немало шокировав пожилую медсестру. Цветы, успевшие побывать в урне, к тому времени уже держал Володька. - Когда это кончится???
- Паш, не шуми! - Маша покраснела, оглянулась по сторонам на открывших рот от удивления врачей. - Там девочка, одиннадцать лет... С пороком сердца, ей плохо стало. Я почувствовала, что не дотянет она до посадки... Ну, не сердись!
- Да чхать мне на девочку!!! - Пашка почувствовал, что его несёт, и остановиться не получится. - Волшебница ты хренова!!! Маша, у тебя семья! Если ты для себя геройскую, жертвенническую миссию выбрала, то нам-то как??? Как быть с Володькой, со мной??? Отец, малыш - я понимаю, принимаю как есть! Но незнакомая девочка-то тут причём??? Зачем???
- Ну да, надо было просто понаблюдать, как умрёт... - Маша как будто сжалась в комок, глядя на мужа исподлобья. - Ещё, наверное, на телефон заснять и в ютуб выложить?
- Поехали домой... - Пашка устало уселся на свободное место на банкетке.
Расписавшись в каком то журнале, Маша вполне бодрым шагом направилась к выходу.
Спасение девочки долго ничем себя не проявляло. Больше недели Машино состояние никак не менялось, и Пашка уже совсем, было, оттаял. Свозил жену по магазинам, накупив ей, несмотря на перетянутый по всем позициям семейный бюджет, множество обновок... Обнимал и целовал её, и днём и ночью, как хрупкую фарфоровую куколку, никак не мог наглядеться. Гром грянул субботним утром, когда Пашку насторожили три, выпитые Машей подряд, стакана воды. Взятый у мамы "взаймы" глюкометр показал запредельный сахар в крови. Последующие анализы это подозрение подтвердили.
Внутри у Пашки как будто что-то погасло... Машинально ходил на работу, погрузившись в какие-то свои, совершенно отстранённые мысли, играл вечером с Володькой, за ужином бездумно щёлкал каналами на телевизоре. Маша своим лечением занялась сама, Пашка иногда выступал лишь как извозчик, доставляющий жену к очередному медицинскому центру. А после и эти поездки прекратились - Маша вовсе перестала разговаривать с ним после безобразного скандала с матерной руганью, разбитой посудой и сломанным кухонным стулом, который Пашка расколотил об стену. Повод был, в общем-то, несущественный - у "четвёрки" рассыпался подшипник в коробке передач, поставив её надолго на прикол, так как денег на ремонт в ближайший месяц не предвиделось. Пашка, конечно, сто раз пожалел о своей несдержанности, но поправить ничего уже не получалось. Уже и "четвёрка" была приведена в порядок, и стул отремонтирован, и кусок обоев поменян на целый, но отношения их становились всё холоднее. Поэтому, когда Маша попросила его вместе съездить к "абсолютно потрясающим гомеопатам", Пашка обрадовался и мигом пошёл собираться. А едва выехав из дома, встали в глухую пробку. Маша озабоченно глядела на часы, Пашка на датчик температуры на приборной панели, но вперёд двигались "черепашьим шагом". Первая часть маршрута на навигаторе из красного стала просто коричневой.
- Так, что там у нас стряслось? - Пашка "прокрутил" по экрану телефона дорогу до границы коричневого и зелёного. На этой самой границе мигал значок аварии и пиктограммки многочисленных комментариев. Открыв один из них наугад, он прочитал: "лобовая с фурой. Женщину на пассажирском сиденье зажало. Кричит...". Покосился на жену, смотревшую в это время в окно. Потом, старательно сделав равнодушную мину, зевнул и как бы нехотя пробурчал. - Ну как обычно, "жопный вариант"... Бампер поцарапали, а пробка на два километра...
Маша только плечами пожала. Протиснувшись в левый ряд, выждал когда во встречном потоке образовалось хоть небольшое "окошко" и рванул через две сплошные. Вой клаксонов, визг тормозов оглушили, он еле успел увернуться от здоровенного Хаммера. Но, не тут то было - "американец" подрезал его и прижал к обочине. Выскочивший с водительского места здоровенный кавказец буквально за шкирку вытащил Пашку из-за руля, почти поднял в воздух:
- Ты чё творишь, урод ты, сын шакала! - в его "объятьях" Пашка даже и не думал сопротивляться. Что тут спорить - виноват... И физически водитель Хаммера явно сильнее. Да ещё оттопыренная куртка в районе левой подмышки. - Ты смерти ищешь? А я тут при чём?
- Извини, брат... Торопился... Жену в роддом везу. А тут пробка глухая!- зачем надо было так явно врать, он сообразить не успел. Дагестанец, впрочем, проверять не стал, даже как-то смутился. Отпустил Пашкин ворот, сделал движение, как бы отряхивая его.
- Аккуратно вези, смотри... А то не довезёшь. Сейчас на встречной видел - мерс под фурой, вообще каша. Бабу зажало, орёт. Но уже, вроде, затихает... И нет никого, ни спасателей, ни ментов. Люди открыть пытаются, не получается, и улица узкая, не дёрнешь. Ваще как работают, зачем я налоги плачу?! Аккуратно давай, вези. Удачи тебе!
- Паш, что это было? - Маша смотрела подозрительно, будто догадавшись о Пашкином замысле, когда тот вернулся за руль. - Ты что творишь?
- Так мы же опаздываем! - супруг сделал самый невинный вид, - Там же по записи...
- Что он про женщину говорил?
- Ничего... - Пашка судорожно пытался понять, как поступить. - Не волнуйся, я тут все дворы знаю, сейчас мигом долетим.
Взяв с держателя Пашкин смартфон, Маша поводила пальцем по экрану, потом повернувшись к мужу горько усмехнулась:
- Это ты специально сделал?
Пашка лишь молча кивнул.
- Бережёшь меня... Зря я тебе рассказала тогда. Вот дура!
- Да почему зря? Я что, чужой тебе? Я должен равнодушно наблюдать, как ты гробишь себя??? Ну почему, почему это всё!!! Тебе, зачем всё это надо?! Ну почему нельзя просто жить, со мной, с сыном?! Как все...
- Да я и живу как все! - Маша, похоже, и сама чувствовала себя виноватой. - Что я, по-твоему, делать должна? Что?! Ты не помнишь, как ты сам два года назад деда с бабкой из перевернувшейся Волги вытаскивал, скорую вызывал?! Деда с разбитой головой в больницу повёз, когда скорая никак не ехала... Сиденья потом четыре дня от крови отмывал... Чё ты мимо не проехал?! Умник! Проехал бы, да и всё, к Вадику на днюху нормально успели бы, а не за полночь, когда все спать легли. Нет? То-то же...
- Ну, это же другое... - Пашка даже растерялся. - При чём тут этот дед?
- Какое другое? - жена смотрела на него с заметным сочувствием. - Что здесь другого? Такие же люди, как в перевернувшейся Волге... Я понимаю, что ты устал и вымотан. Но я не виновата - так, наверное, надо...
Пашка промолчал. Дальше до самого медцентра не проронили ни слова, как и на обратном пути. А на следующий день Пашка отправился с утра пораньше в церковь, которую, вообще говоря, особо не жаловал. Дождавшись, пока закончится служба, накупив свечей, он позажигал их и расставил на все доступные подставки. У одной из икон, простенькой, без золотого оклада, задержался. Своими словами, как мог, мысленно рассказал смотревшей, как ему показалось, с сочувствием, женщине всё, что накипело на душе. Просто рассказал, а когда вспомнил, что надо просить о чём-то, просьбу сформулировать так и не смог. В конце концов, попросил лишь о здоровье для жены, сынишки и мамы...
По дороге из церкви заскочил на рынок за свежей вырезкой и грудинкой, и пока жена нежилась в постели, сварганил обалденный борщ, по Машиному любимому рецепту, с пампушками, от одного запаха которого у любого закружилась бы голова. Потом, конечно же, был награждён за него необыкновенно долгими поцелуями, вкус которых за время размолвки уже стал забывать. Весь день они провели вместе, гуляя по ближайшему парку и катая Володьку на каруселях. А ночью Пашка увидел странный сон. Будто бы гуляют они с Машей по весеннему саду. Стоит совершенно одуряющий аромат цветущих яблонь и жасмина, все деревья покрыты словно бы снегом, настолько много на них соцветий. Но Пашка вдруг замечает дерево, с которого цветы облетают, а листья уже сморщились, превратившись в усохшие трубочки. Он подходит к этому дереву, оборачивается к жене, чтобы спросить, что надо делать, но её уже нигде нет. "Как же так?!" - думает Пашка. - "Где же она?!". Он беспомощно оглядывается, но Маша словно испарилась. Внезапно страшная догадка буквально пронзает его и он, задыхаясь от волнения, начинает гладить растрескавшуюся кору, уговаривая, "Держись, слышишь?! Держись!!!". Рука его становится тёплой, а потом и горячей. Внутри, в груди тоже становится горячо и внезапно он чувствует, как по его жилам словно бы течёт кипяток - из груди, из живота, прямо к руке. Рука становится мокрой, но он продолжает гладить стремительно заживающую кору. На некоторых веточках робко появляются новые соцветья.
Проснулся Пашка в холодном поту, сел на кровати и долго не мог понять, где находится. Маша тоже проснулась, провела по его плечу тёплой со сна рукой...
Проснулся он рано. Утро радовало солнечными зайчиками, скачущими по полу и стенам от хрусталиков люстры, багряным пламенем клёнов за окном, тихим посапыванием Володьки, раскинувшегося в кроватке по диагонали, разметав по подушке русые кудри. Поднявшись, Паша отправился варить кофе. Спать больше не хотелось, на душе было спокойно и легко. Разлив из турочки одуряюще-ароматный напиток по двум чашкам, Пашка поставил их на поднос и отправился в комнату. Поставил угощение на прикроватный столик, присел на кровать. Потом поднялся, собрал в пакет лежавшие на трюмо ингалатор, шприцы, ланцеты и глюкометр и засунул их в нижний ящик тумбочки. Поцеловал Машу в шейку, чуть-чуть ниже мочки уха. Та мурлыкнула что-то неразборчиво и лишь подтянула одеяло повыше. Пашка улыбнулся и, аккуратно подвернув одеяло, положил руку ей на плечо.
- Надо, говоришь? - как бы спросил вполголоса. Замер, чувствуя, как ладонь начинает пылать, становясь мокрой, как в груди будто закипает кастрюля крутого кипятка. - Может и надо... И от судьбы не уйдёшь, тоже верно. Вот только никуда я тебя от себя не отпущу, ни в какие сады. А вместе как-нибудь прорвёмся!