- Чувствуешь, сын? - отец втянул ноздрями промозглый ночной воздух. - Вот она, Воля!
Чувствую, конечно, - как тут не почувствуешь? Холод такой, что скоро зубы друг о друга стучать начнут как там-тамы Играющего. Да и ветер... Сколько в шкуры не захлопывайся - все равно найдет себе лазейку, проскользнет и ужалит, словно змейка-россыпница.
Воля. Кому она нужна такая? Первый раз меня отец с собой наверх взял, первый раз из пещер вывел - и зачем? Здесь холодно, там тепло. Здесь ветер, там и сквозняка трудно сыскать. Здесь высоко над головой слепящие огоньки разбросаны - отец их звездами назвал, там - только багровые отсветы факелов.
И еще. Здесь чувствуется опасность. Здесь нет прикрытия. Здесь ты как на ладони и если где-то поблизости бродит Охотник - здесь нет спасения.
Странно. Отец - опытный воин, правая рука Вождя, но и он как будто не понимает, что надо как можно скорее идти назад, в спасительный мрак пещер, в переплетения бесконечных ходов, где Чужим так легко заблудиться.
Фыркнул Друг отца. Конечно, как я мог забыть? Хотя эта "воля" кого угодно без памяти оставит... Зачем отцу прислушиваться, пытаясь различить в шелесте ночи неслышный шаг Охотника или деловитое копание Тоннельщика?.. Все гораздо проще. У отца есть Друг. Друг, который всегда предупредит воина о приближении врага.
- Чувствую, отец, - наконец, отвечаю.
В ответ - блеснувшая, уцелевшими после бесчисленных стычек зубами, улыбка да рука, тянущаяся потрепать меня. Легко уворачиваюсь - не люблю я эти нежности. Мне уже двенадцать зим миновало, некоторые мои одногодки уже Друзей получили и, вместе с ними, свои имена, а я до сих пор остаюсь Младшим Смертельного Клинка.
Отец оторвался от созерцания бесконечности, перевел взгляд на меня. Показалось, или действительно в глазах блеснул укор?
- Возвращаемся в пещеры, сын.
Наконец-то! Я мгновенно вскочил на Друга, пристроился за могучей спиной отца на мохнатом крупе. Животное еще раз фыркнуло - вроде бы, обиженно, но понесло нас Домой.
Всю дорогу, пока не показался черный провал у Родовой горы, Смертельный Клинок молчал. И лишь миновав дежуривших у входа воинов, отец произнес:
- Я поговорю с Вождем. Готовься. Завтра пойдем к Помнящему Все.
***
Помнящий Все внимательно смотрел на меня. Пауза затягивалась.
- Смертельный клинок, - наконец произнес он голосом таким же трескучим и безжизненным как он сам, - не рано ли ты привел своего Младшего?
Фраза была совсем не ритуальной, и я заволновался. Старый, выживший из ума шаман мог сейчас, из-за вертевшихся в ссохшейся башке глупых домыслов, отложить момент посвящения на целый год.
И, нарушая все законы, вместо Старшего Смертельного Клинка, ответил Младший.
- Нет, почтенный Помнящий Все. Я уже чувствую себя равным членом племени. И я хочу и могу иметь имя и Друга!
Позади что-то нелицеприятное о новом поколении буркнул Вождь.
Шаман подернул голову; жидкие смоляные космы зашлись в странной пляске.
- А ты нахал, Младший. Но, похоже, ты и впрямь созрел. Хорошо, слушай же меня.
И лежащая вдали от пещер племени келья Помнящего Все заполнилась торжественными словами обряда.
- Отец наш, чей взор всегда следит за своими детьми, а помыслы всегда направлены на спасение племени. Отец наш, вдохновивший нас на Исход. Отец наш, дарующий имена и забирающий их. Отец наш, спасший свой народ от сошедшего с ума губительного Солнца, направивший нас в пещеры. Отец наш, скажи, достоин ли этот Младший посвящения?
Огонь в небольшом углублении на полу по мере слов шамана все более и более разгорался, меняя цвет с нестерпимо-яркого оранжевого до умеренного синего.
Сам же Помнящий Все уже не выглядел беспомощным стариком, напротив - сейчас он казался выше самого могучего воина племени и сильнее самого Вождя. Голос его окреп и грохотал подобно водопаду, которым обрывается горная речка с полуночной стороны Родовой горы. Стало очень страшно, но я остался стоять на месте, только сильнее сжав руку отца.
Шаман начал вертеться на месте; речь его уже утратила осмысленность, и сейчас из глотки помолодевшего старика вырывались только нечленораздельные вопли и хрипы. Пламя костра теперь вытянулось в столб приятного темно-фиолетового цвета; уперлось в свод кельи и так и застыло.
Время потеряло счет. Я не знаю, сколько так простояли два пока еще Смертельных Клинка - Старший и Младший - когда, наконец, Помнящий Все затих, замерев в странной позе на полу.
Пламя тоже исчезло, огонь потух, как будто его никогда и не было. И лишь слабый свет одинокого факела, позволял разглядеть отцу, шаману и Вождю темный бугорок, появившийся на небольшом расстоянии от еще теплого кострища. Мне же, как родившемуся уже после Исхода, в пещерах, свет не нужен был вовсе.
Помнящий Все зашевелился; тяжело вздохнув, приподнялся. Это уже опять был дряхлый, придавленный бесчисленными годами, старик.
- Подойди ко мне, Бегущий Вперед, и прими своего Друга.
Шаман наклонился к кострищу и принялся с заметным усилием разгребать землю с верхушки бугорка.
Я же замер как вкопанный. Наконец-то! Свершилось! Я имею Имя! Бегущий Вперед!
Не знаю, сколько времени длился бы этот столбняк, если бы не рука Смертельного Клинка, подтолкнувшая меня. Через миг я стоял подле Помнящего Все. Старик уже докопался до вышедшего из-под земли предмета; его тощие руки осторожно достали тяжелый с виду темный шар, размером не больше головы ребенка. Больше всего он походил на яйцо Чешуйчатого ползуна, с самых нижних ярусов пещер, о которых взрослые не имели и малейшего представления. Только в отличие от яйца поверхность этого шара была не гладкой и твердой, напротив - она была мягкой и пульсировала, словно сделанная из кожи.
Не успел я рассмотреть подробности, как предмет в руках шамана начал менять очертания. Кожистая оболочка раскрылась словно бутон белесняка, и, вскоре, Помнящий Все торжественно поднял над головой отчаянно верещащий мохнатый комочек.
- Друг родился, Бегущий Вперед! - шаман дрожащими руками протянул не перестававшего истошно орать детеныша. - Всеобщий отец дарит его тебе. Береги Друга, новый член племени, другого у тебя не будет до конца дней!
И я, согласно ритуалу, преклонил колени и принял такой легкий меховой шарик, который через месяц уже превратится во взрослую особь, способную нести меня на своей спине всю ночь без передышки.
Темно. Страшно. Но этот запах... Хозяин! Какие у него теплые руки. Как уютно. Надо поспать...
Друг, едва коснувшись моих ладоней, сразу перестал верещать и мирно засопел.
- Добрый знак, - прошептал за спиной Вождь отцу. - Радуйся такому сыну, Смертельный Клинок.
***
Звезды уже не слепят меня так, как при первой вылазке со Смертельным Клинком. За четыре года взрослой жизни за плечами осталось бессчетное количество выходов на поверхность. Однажды мне даже повезло издали увидеть Охотника. Но попробовать на прочность его доспехи Синим мечом не удалось - приказ Вождя прямо гласил: ни в коем случае не нападать первыми. Повезло тому Охотнику...
Зато мне не везет. Все время, пока я хожу в дозоры, не было ни одной мало-мальски серьезной стычки с Чужими. Кажется, они вообще забыли о существовании Родовой горы. Конечно, мои мысли неправильны; для племени это благо - возможность спокойно растить детей, не вздрагивать от малейшего шороха долгими летними днями. Но... мне хочется схватки, хочется сойтись в смертельном танце с противником, хочется увидеть цвет его крови... Ведь не для того, в конце концов, Вождь вручил после ритуала Синий родовой меч, чтобы он ржавел в ножнах!
- Хорошо-то как... - потянулся всем телом, сидя на своем Друге, Тихие Шаги. Опытный воин, старше моего отца. Хотя имя у него смешное. Как же, тихо он шагает! Да любой мальчишка гораздо неслышнее его может подкрасться хоть к ползуну, хоть к самому скальному червю. А этот... Тоже тоскует по тем временам, когда племя жило на поверхности. Зачем сожалеть о прошлом?
Беда?.. Хозяин, беда! Надо возвращаться, Хозяин. Скорее!
Друг подо мной взволновался, ощерил клыки. Да что это с ним? Никогда таким не видел! И, вслед за беснованием моего скакуна, внезапно стал горячим амулет Рода на груди. Помнящий Все посылал сигнал тревоги.
- Тихие Шаги, чувствуешь?
- Да, Бегущий вперед, - старый Друг моего напарника тоже почуял неладное и заволновался под седоком. - Шаман зовет нас назад.
- А как же приказ вождя?
- Сделаем так, - после короткого раздумья произнес Тихие Шаги. - Я, как и приказывал Вождь, остаюсь в дозоре. А ты - быстрее в пещеры! Если нас Помнящий Все зовет, то он это делает неспроста.
Остатки фразы уже доносились мне в спину. Пришпорив Друга, я рванул к Родовой скале.
Пещеры встретили меня пустым входом - ни одного охранника! - и шумом схватки, доносившимся из глубины. Друг сам понес меня вниз, по переплетениям коридоров. Испуганные матери, жмущиеся к стенам, прикрывающие собой маленьких и пока беспомощных детей... Дряхлые старики, сжимающие в бессильных руках иссохшиеся копья...
А вот и Зал совета. Бывший Зал совета. Сейчас в этой огромной пещере, высотой с три десятка локтей шла битва. Стена справа от меня зияла четырьмя свежими провалами.
Тоннельщики!
Не говоря ни слова соскакиваю с Друга и бросаюсь в гущу сечи. Уворачиваюсь от удара, рублю клинком в ответ. Тщетно! Закаленная сталь беспомощно скрежещет о броню. Конечно же, Тоннельщика так просто не возьмешь - именно их панцири считаются прочнейшими из всех Чужих.
На меня брызгает чья-то кровь. Ярко-красная, вражья. Довольно улыбаюсь и продолжаю рубиться дальше. Родовой камень нестерпимо жжет грудь. Краем глаза вижу, что воины племени - братья - теснят врага. В живых осталось меньше десятка Тоннельщиков - никакой, даже самый прочный панцирь не спасет, когда бьющийся против тебя сражается за свою семью, свой дом. Тем более, что эти Чужие, как и другие твари Сжигающего Света, плохо видят в темноте.
В бывшем Зале совета внезапно расцветает нестерпимо-яркий огненный шар - как раз в том месте, где большая часть уцелевших Тоннельщиков пробивалась назад, к ими же сделанным проходам. Поздно. Магия Помнящего Все готовится долго, но бьет без промаха. Окрестности моментально накрывает смердящим дымом, от которого наворачиваются слезы на глазах.
Удар. Что-то обожгло левую руку. Проклятый Тоннельщик, сумел-таки достать. Вижу торжество в глазах твари, сверкающих из-под броневых отверстий. Падаю на камни, и Чужой моментально теряет ко мне интерес, разворачиваясь к моим братьям. Зря! Наношу удар снизу вверх, прямо в незащищенное броней место. Тоннельщик истошно верещит, перекрикивая разом шум всей битвы, и валится, орошая землю ярко-красной кровью. Через мгновение Синий меч входит в горло твари, заставляя захрипеть и забиться в предсмертных судорогах.
Подле меня неизвестно откуда появляется Вождь.
- Бегущий Вперед, спасибо тебе! - лучший воин племени успевает одновременно и говорить, и наносить удары. - А теперь отойди к Друзьям, их тоже защищать надо.
Ослушаться вождя - значит навлечь на себя гнев всего племени. Я постарался подавить в себе боевой угар и побрел к сбившимся в кучу, ощерившимся скакунам. Где-то там и мой Друг...
Хозяин ранен. Хозяину надо помочь. Надо помочь...
Я не дошел до Друзей нескольких шагов, рухнув прямо на каменный пол. Уже лежа, с удивлением заметил, что из груди, прямо рядом с родовым амулетом, течет кровь. "Так вот что еще так грело..." - посетила голову ленивая мысль и, ни за что не зацепившись, поспешила улизнуть наружу. Последнее, что я помнил, перед потерей сознания - это шершавый язык моего Друга...
***
Черная лава катила с Родовой горы. Друзья, несущие на спинах воинов племени, мягко и абсолютно бесшумно неслись вниз, к мерцающим сквозь заросли огням.
Пять десятков воинов. Пять десятков Друзей. Последние остатки великого племени.
Девять лет назад я получил имя и Друга. Пять - убил первого Чужого и украсил тело первыми шрамами. Но с тех пор удача покинула окрестности Родовой горы...
То ли не все Тоннельщики погибли в той сече, то ли вездесущие разведчики Охотников прознали наше родовое гнездо, но с тех пор чуть ли не каждую луну на пещеры начали совершаться набеги. И чем дальше - тем чаще к нам приходили враги, тем они были многочисленнее.
До поры до времени племени удавалось отбиваться от Чужих, но в одной из схваток шальная стрела Охотника нашла путь к умирающему сердцу Помнящего Все. Дряхлый шаман ушел к Великому отцу мгновенно, оставив после себя нового Помнящего, но старые воины сокрушенно крутили головой, говоря, что слишком малому смог научить колдун новичка.
Как же они оказались правы... Ели бы мы знали...
Две ночи назад Вождь собрал пять десятков лучших воинов племени в поход. Разведчики обнаружили недалеко от Родовой горы гнездо Тоннельщиков. Твари явно готовились к очередному подлому нападению. Вождь решил опередить врага. Как бестелесные призраки мы прошлись по лагерю спящих Чужих, упокаивая их навсегда. Два десятка мертвых Тоннельщиков, ни одного раненого воина племени! Мы радовались, думали, что теперь Чужие надолго оставят нас в покое. И никто не придал внимания странному поведению Друзей - мало ли, почему скакуны беснуются; амулеты вон, у всех холодные.
Не хватило мощи молодому Помнящему Все растопить Родовые камни воинов. До последнего старался новый шаман, но так и погиб, истыканный стрелами Охотников.
В пещерах нас встретили только трупы. Дети, жены, старики - все были бессердечно вырезаны, некоторые расчленены. Следы на телах оставили и узкие мечи Охотников и грубые секиры Тоннельщиков. Чужие ударили по Родовой горе совместно.
Горевать долго не дали разведчики. Два старых воина - Тихие Шаги и Загоняющий Оленя доложили Вождю, что Охотники стали лагерем в полуночи пути от Родовой горы. Проклятые твари жгли костры, пели песни на своем противном языке и предавались всяческим радостям. Словно и не они сутки назад отрубали головы женщинам и детям.
Лишь только вечерние сумерки спустились на землю, Вождь приказал наступать.
Костры за ветками виднеются все лучше и лучше. Пока они еще не слепят, зато позволяют различить зашедшиеся в непонятных движениях фигуры Охотников. Кажется, это у них танцем называется.
Ничего, сейчас мы с вами потанцуем!
Тела, впереди странные тела! Какой плохой запах, не то, что у моего Хозяина! И этот свет. Откуда он?
Мой Друг, будто брезгуя, стороной огибает тела двух дозорных Охотников, которых без шума сняли наши разведчики. Эти даже не удосужились надеть доспехи. Что ж, тем лучше для нас.
Вот-вот мы вырвемся на освещенную кострами поляну и отомстим за падших!
Стрела, просвистев, встретилась с грудью скакавшего рядом Тихие Шаги. Воин, прошедший бесчисленное количество схваток, беззвучно, в полном соответствии своему имени, сползает с Друга на землю. А за первой стрелой вдруг раздается гудение горна Охотника.
Пропущенный патруль? Теперь нет времени думать. Бросаю забрало шлема на лицо, пришпориваю скакуна, как и все остальные воины племени.
А воздух уже гудит от десятков белооперенных стрел. Вот падает Спящий Стоя - в фигуру великана невозможно промахнуться, вот - Загоняющий Оленя. А вот валится и сам Вождь.
Некоторые из наших тоже, привстав в стременах, бьют из самострелов - фигуры Охотников прекрасно различимы на фоне костров. Те падают, однако мои браться падают гораздо чаще.
Но все-таки мы прорываемся. Прорываемся на большую, освещенную огнями поляну и сшибаемся с Охотниками в рукопашную. Их ослепительно-серебристые прямые клинки разлетаются вдребезги при ударе о наши тяжелые изогнутые Синие мечи, которые они почему-то называют "ятаганами". Друзья, по мере сил, помогают нам - оскаливают усаженные гигантскими клыками пасти, наотмашь бьют когтистыми лапами. Охотники в страхе разбегаются в стороны от разбушевавшихся скакунов. Глупцы! Друзья, несмотря на грозный внешний вид, не способны причинять насилие.
Хозяин! Хозяин, посмотри! Хозяин, ты должен жить!
Мой Друг встает на дыбы, сбрасывает меня со спины. Падая, успеваю ухватиться за густой черных мех, что согревал меня в походах, но зверь уже и сам валится на меня. А из его груди торчит стрела. Стрела, предназначавшаяся мне.
В двух десятках шагах ухмыляющийся Охотник натягивает тетиву, готовя следующую белоперенную посланницу. Но он не успевает - короткий болт буквально пришпиливает остроухого убийцу к стволу дерева.
- Вставай, сын, - подле меня оказывается Смертельный Клинок, перезаряжая самострел. - Продолжим!
Я провожу рукой по еще ходящему вверх-вниз боку Друга, зная, что стрела Охотника, создания Беспощадного света, смертельна для детей Тьмы.
- Прости...
Сжав покрепче Синий меч, не взирая на черную кровь, хлеставшую из глубокого пореза на зеленой коже, ощерив нижние клыки, Бегущий Вперед ринулся в бой.
Удачи, Хозяин. И пусть этот бой для тебя не будет последним...