Тихомир Нелла : другие произведения.

Сокровище Единорога, часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.87*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    " Из темноты, с края прогалины, к костру метнулась черная туша, взмахнула лапой - и маленькая фигурка сломанной куклой отлетела в сторону. Люди завопили, заметались, раздались выстрелы, огненные сполохи взорвали темноту." ЛЮДИ! Огромная просьба: оценки оставляйте, пожалуйста, в общем файле!


   СОКРОВИЩЕ ЕДИНОРОГА
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
   ПРОРОЧЕСТВО ТАЭНАНА
  
   Глава 1
   Колокол на ратуше Сафи́рны пробил полдень. Его голос, звучный и чистый, потек над крышами, вспугивая стаи голубей, и, словно мягкая ладонь, накрыл собою город. Сафирна, окруженная высокими крепостными стенами, казалась пирогом на блюде. Узенькие улочки врезались в причудливо напластанные куски ее кварталов, белые, розовые, золотистые дома сияли на солнце, обрамленные изумрудной пеной цветущих садов. Черепичные крыши теснились вокруг храмов, кинжалами пронзавших сердце города. Перекликаясь со звоном колоколов, над столицей плыл шум, повсюду развевались флаги и штандарты королевского дома Алавинги, и золотые львы, колеблемые ветром, вздымались на дыбы, будто хотели сорваться с полотен и взмыть к яркому синему небу. В Алавинге был великий праздник: принцам-близнецам, наследникам престола, исполнилось восемнадцать лет.
   Народ съехался в столицу со всего небольшого королевства. На постоялых дворах вот уже неделю не было мест, ночевали даже на улицах, под заборами, и в садах у городских мещан. Столица сделалась похожей не то на табор кочевников, не то на сельскую ярмарку Середины лета.
   Солнце успело подняться довольно высоко, когда Нимве, ее мать и вдова-соседка, отстояв длинную очередь у Западных ворот, наконец-то пробрались в город.
   Нимве, лет двадцати на вид, со светло-русыми волосами, заплетенными в толстую косу и уложенными корзинкой на затылке, правила маленьким экипажем, то и дело натягивая поводья. Город с раннего утра был так запружен народом, что даже крохотная повозка едва протискивалась через толпу. Нарядные люди возбужденно перекликались, вокруг сновали торговцы и воришки. Нимве направила каурого жеребчика в переулок, где, как почудилось, было не слишком тесно. Здесь, у деревянного забора, покосившегося и обшарпанного, уже стояли несколько небогатых повозок, и лошади, зарывшись мордами в торбы с овсом, меланхолично жевали. Запах навоза мешался с запахом лошадиного пота и сбруи, с базара несло прокисшим пивом. Выправив тарантас, Нимве спрыгнула наземь, взяла жеребца за уздечку и, повернувшись к спутницам, сказала:
   -- Все, приехали... -- она попыталась накинуть повод на корявые, почти безлистные ветви яблони, которые свисали из-за забора. Хоть и не сразу, это удалось, и она привязала лошадь. Та, храпя, капризно потянулась к хозяйкиному лицу мягкими розовыми губами. Спутницы Нимве тем временем вышли из тарантаса. Мать, высокая, еще не старая, красивая женщина с серыми глазами, с густыми и яркими каштановыми волосами, произнесла:
   -- Ох, всю спину отсидела. А где ж Калиниха?
   -- Эк, хватилась, -- проворчала ее подруга, отряхивая одежду от остьев соломы. -- Они еще у ворот отстали.
   -- Тепло нынче, -- Нимве глядела на спутниц, заслоняясь ладошкой от солнца, жарко, почти по-летнему пригревшего город. Высокая, в мать, но по-девичьи тонкая, с яркими синими глазами, опушенными темными ресницами, с мягко очерченным овалом лица, Нимве вполне могла бы сойти и за дворянку, если бы не крестьянский загар на щеках, руках и шее, и не решительные, без тени жеманства, ухватки. Оправив подоткнутую малиновую юбку, она свернула плеть и сунула в холщовый мешок.
   -- Ну, чего, идем, что ли? -- произнесла Нимве.
   Они вышли на улицу -- и окунулись в людской водоворот, их оглушили говор, вопли зазывал, визг детей и смех. До площади женщины добирались минут двадцать, для этого пришлось проталкиваться через разноцветную, пахнущую пивом толпу на рынке. Над городом плыл звон колоколов, колыхались штандарты, и все это -- и яркое солнце, и праздничная одежда горожан, и молодая зелень деревьев под золотом стягов -- рождало такую невообразимую смесь цветов и звуков, что Нимве, привыкшая к тишине полей, ко вкрадчивой жизни леса, ощутила себя пьяной без вина.
   Площадь перед небольшим дворцом, принадлежавшим королевской семье, оказалась запружена народом. Уже издалека женщины увидели длинный, с мраморными перилами балкон, убранный дубовыми ветвями и перевитый зелено-золотыми лентами. Из-за голов зевак сложно было хоть что-нибудь рассмотреть, и Хелеа, мать Нимве, начала проталкиваться вперед.
   Когда удалось подобраться ближе, Нимве увидела на балконе королевского дворца гвардейцев в парадной форме. В распахнутых настежь нижних окнах маячили знатные горожане с мэром во главе, разодетые в пух и прах. Королевской семьи пока не было, и Нимве принялась озираться вокруг.
   На восточной стороне площади, по правую руку, стоял огромный каменный дом с высокими сводчатыми окнами, с галереей вдоль всего второго этажа, -- старинное здание, вот уже триста лет принадлежавшее Великому Дому Таэнана Черного Единорога. Длинные шелковые полотнища свисали с крыши почти до самой земли. Серебристые, как иней на стеклах, они волнообразно колыхались, и на среднем, самом широком, красовался герб Великого Дома: голова черного единорога в ореоле пламени. Магов, членов Дома, почти не было видно, они стояли, прячась в тени, все в черном, мужчины и женщины. Большего разглядеть Нимве не успела, мать потянула ее за руку, и они ловко втиснулись на внезапно освободившееся впереди место. Отсюда Нимве даже видела головы гвардейцев, стоявших цепью, не позволяя любопытным пролезть слишком близко ко дворцу.
   Нимве опять обернулась в сторону магов -- и внезапно заметила на балконе третьего этажа главу Дома, Фиарнейда. Он стоял один, почти невидимый из-за занавеса-штандарта, одетый в пурпур. Фиарнейд был уже немолод, длинные светлые волосы посеребрила седина, но все же он не утратил удивительной природной красоты, что была свойственна алгарвидам. Их народ, в незапамятные времена приплывший из-за морей, с легендарного запада, на земли соседней Эбирны и с течением лет расселившийся по всему побережью, отличался от здешних обитателей не только внешностью, но и магическими способностями, которые ничуть не ослабли за множество поколений. Разделенные на несколько кланов, названных Великими Домами, алгарвиды обосновались в Эбирнейском королевстве, за что им пришлось жестоко поплатиться четырнадцать лет назад, во время переворота. Выжить удалось одному лишь Дому Таэнана, перебравшемуся в Алавингу за много веков до этого. Эбирнейские Великие Дома из веку пользовались любовью местных жителей, Нимве это помнила, хоть переворот застал ее совсем девчонкой -- но не таков был Дом Таэнана. Гордые, надменные, сторонящиеся всех, маги здешнего Дома никогда никому не помогали и выглядели так, будто даже дышать с иноплеменниками общим воздухом им претит. Нимве перевела взгляд на галерею, вгляделась в бесстрастные, словно вырезанные из мрамора лица. Красота магов почти пугала, будто и не люди они были, а существа из неведомого высшего мира: обычный человек не может обладать такой совершенной внешностью! Нимве не решилась долго их разглядывать и вскоре отвернулась. И все-таки красота их ледяная, недобрая какая-то, подумала она, бр-р, прям мурашки по коже...
   -- Ним, не пялься на них, проклянут, -- мать тронула ее за локоть.
   -- Уж точно, -- подхватила вдова, -- у этих чертей глаза на затылке.
   -- Даже на праздник в черном заявились, -- Нимве, хоть и не прекратила глазеть, тем не менее старалась делать это не слишком демонстративно. -- Прям вороны на погосте.
   -- Глянь, как завешались-то, -- заметила вдова. -- Небось, сидят там, заклятия плетут.
   -- Не говори, чего не знаешь, -- строго остановила Хелеа. -- Про нас вон с дочкой тоже много чего болтают.
   -- Ну, -- женщина смутилась. -- Чего ж вас ровнять, вы ж... -- она смолкла, не зная, видно, что еще сказать, и вовремя: на королевском балконе возник глашатай. Поднял жезл, перевитый золотой лентой, и площадь взорвалась криками, замелькали зелено-золотистые флажки, полетели цветы... Публика не унималась долго, но глашатай терпеливо ждал.
   Наконец крики начали стихать. Глашатай вновь поднял жезл, его зычный голос прокатился над площадью, перекрывая гул:
   -- Ее величество королева Алавинги и Его высочество герцог...
   Площадь потонула в таком реве, что окончания фразы никто не расслышал. Нимве словно очутилась посреди бушующего океана, где вместо волн были человеческие руки, а вместо пены -- флажки и цветы. Заслонив уши ладонями, она не отрывала взгляда от королевского балкона, поэтому успела заметить, как там торжественно появились люди, одетые в кружева и бархат. Сначала Нимве показалось, будто это королевская семья, но, приглядевшись, она поняла, что перед ними только свита.
   Королева и ее муж, герцог Кендарнийский, вышли следом, она -- в золотом, он -- в зеленом. Подняли руки в знак приветствия. Цветы, не долетая до балкона, ярким дождем сыпались на парадное крыльцо. Глашатай улыбался не скрываясь, что-то говорил, но вряд ли мог сам себя услышать. И когда Нимве подумала, что вопли толпы уже не смогут звучать громче, на балкон ступили принцы.
   Такого шума Нимве в жизни своей не слышала. Она даже согнулась, зажмурила глаза, потому что показалось, будто они вот-вот выскочат из орбит. Когда она открыла их снова, принцы стояли у перил и махали толпе. Одетые в белое, они казались небожителями, на краткий миг спустившимися на землю. Нимве видела их довольно отчетливо, впервые так близко, и поразилась, насколько они не похожи. Если бы не знала, что они близнецы, она бы ни за что и братьями их не посчитала. Даже роста они оказались не одинакового, принц Сэтнар, худой и словно колючий, коротко стриженый блондин, был немного выше брата. Принц Инис смеялся, свесившись над перилами, темные глаза сверкали, а русые волосы слегка растрепались. Сэтнар же ни разу не улыбнулся. Прямой, с почти военной выправкой, он казался сосредоточенным и надменным. Инис был необыкновенно хорош собой, стройный и ловкий, ловелас, как говорили в столице, прекрасный танцор и наездник. Брат выглядел так, будто до срока состарился, и глупости вроде балов и охоты его вовсе не прельщают. Ни для кого в стране не было секретом, что родители, почти с рождения наследников живущие врозь, поделили сыновей, и что королева хочет видеть на троне своего любимца Сэтнара, а Его высочество герцог -- своего, Иниса.
   Прошло много времени, прежде чем крики немного утихли. Принц Сэтнар отошел вглубь балкона, а Инис все еще стоял, облокотившись о перила, с цветком в руке. И как это он ухитрился его поймать, подумала Нимве. Вдова вдруг толкнула ее под локоть и произнесла:
   -- Глянь-ка, вон Мафхор, -- для пущей ясности она ткнула пальцем на балкон. Пошарив взглядом, Нимве увидала, что там, чуть поодаль от королевской свиты, замерла темная фигура. Это был молодой мужчина, одетый в черное, как и остальные маги Дома Таэнана, с копной длинных черных волос, высокий и худощавый. Со своего места Нимве плохо видела его. Соседка тихо произнесла:
   -- И чего это маги к празднику-то не переоделись? Накликать хотят, не иначе.
   -- Может, это обычай такой у них, -- отозвалась Хелеа. -- Почему обязательно накликать?
   -- Ну, обычаи ихние нам известные, -- вмешался мужик, стоявший подле, по виду ремесленник, широкоплечий, с окладистой серебряной бородой. -- А особенно Мафхоровы! Вон, в прошлом годе дети в Серой Слободе пропадать начали... Сказывают, это он их приманивал, а потом из ихней крови снадобья готовил.
   -- Да не бреши, чего не знаешь, -- обернулся к нему сосед, тоже ремесленник по виду. -- Снадобья... На кой ему те снадобья, он ведь молодой мужик. Иль, может, скажешь, Его высочеству, мужу королевиному, он их готовит?
   -- Ты мне чужих бредней не приписывай, -- с достоинством отрезал бородатый. -- Про Его высочество я не говорил. А что касаемо Мафхора, так всем известно, что глаз у него дурной. Вон, свои даже от него отреклись. И Его высочество герцога он опоил, не иначе, а то разве бы герцог-то его к себе на службу взял? Вот и смекай.
   -- Да мне смекать нечего... -- начал было второй, но его перебил резкий и чистый звук горна, взмывший над толпой. Глашатай воскликнул, перекрывая шум:
   -- Жители Алавинги! Мы собрались в этот радостный день, дабы приветствовать наших милостивых владык и пожелать им благоденствия и процветания!
   Вновь раздались крики и рукоплескания, и не утихали несколько минут.
   -- А также здравия наследникам престола! -- дождавшись относительной тишины, продолжал глашатай. -- Принцу Сэтнару и принцу Инису! Как известно каждому жителю королевства, в случае рождения близнецов невозможно назначить наследника иначе, как исполнив Пророчество!
   Внезапно на площади стало очень тихо.
   -- Радуйтесь, жители Алавинги, -- голос глашатая прокатился над головами. -- Ибо выпала вам честь вновь услышать древнее Пророчество, вещее слово праотца Великого Дома Гиргиалла. И вот слово Таэнана, прозванного в его народе Черным Единорогом. Склоните ухо свое и слушайте, ибо исполнено оно мудрости!
   Глашатай развернул свиток и, сделав паузу, начал в полной тишине:
   -- "Вот Пророчество Таэнана Гиргиалла, Черного Единорога, основателя Дома Гиргиалла в землях алавингов, иверкийцев и хиршеев. В незапамятные глухие времена скрыли сыны Великих от мира в земле Алавинги свое Сокровище. Отыскать его смогут лишь близнецы, высокороднее которых не будет среди подданных короля. И когда наступит день их совершеннолетия, отправятся братья в далекий путь, не взяв с собой большого войска. Сопровождать их будут только меч, отвага и верное сердце. И отведет милостью своею Владычица Земля от них всякую беду, и отыщут сыны благородных Великое Сокровище, что так долго было спрятано сильными от сильных. И искать его суждено им вместе, ибо в одиночку никому из них не дано его найти, но владеть Сокровищем сможет лишь один, тот, кому оно предназначено судьбою."
   Глашатай поднял голову, обвел толпу глазами. Над площадью по-прежнему висела тишина, и можно было услыхать, как воркуют и хлопают крыльями голуби на крышах. Каждый житель Алавинги знал слова Пророчества наизусть, однако люди слушали так, будто им читали его впервые.
   -- "И сделается владелец Сокровища наследником трона своих отцов", -- после небольшой паузы продолжал глашатай, -- "и никто не посмеет оспорить его истинное право, ибо так поведали мне, преданному слуге своему, Таэнану, Владыки Стихий, Четыре Столпа Вселенной, и да пребудет Пророчество сие на доме Алавинги, покуда не сбудется каждое его слово."
   Глашатай опустил пергамент, и тот, зашуршав, свернулся в трубочку.
   -- Давным-давно, -- вымолвил глашатай, -- пришел Великий Дом Таэнана в земли Алавинги, сотни лет довлеет Пророчество над династией Эдаридов. Ныне четвертый раз, что высокороднейшие близнецы отправляются исполнять обычай. Как знает каждый, Сокровище Таэнана никому еще найти не довелось. И если будет на то вышняя милость Творца и Владык Четырех Стихий, это удастся нынешним наследникам. Но если нет -- по обычаю престол займет тот из принцев, кто первым воротится в столицу. Теперь принцы Инис и Сэтнар проследуют во Храм Владык, чтобы принести присягу перед лицом Четырех Столпов и Творца Вселенной, поклянутся свято следовать заветам пращуров и, как того требует наша многовековая традиция, приложить все старания, чтобы исполнилось наконец Пророчество Черного Единорога. Да помогут им в этом Владыки Стихий!
   Когда он смолк, никто не пошевелился, не издал ни звука. Глашатай поднял жезл и воскликнул:
   -- А теперь -- радуйтесь и веселитесь во славу королевского дома! Да не поколеблются основы его, и продлятся его дни на земле!
   Звуки рога пронзили тишину, и толпа, очнувшись, заорала, захлопала в ладоши, люди начали расходиться. Однако прошло довольно времени, прежде чем Нимве и ее спутницы сумели выбраться с площади.
   * * * * * * *
   Домой возвращались на закате.
   Вокруг, до самых холмов на горизонте, напоминавших грозовые тучи, простиралось пшеничное поле. Рябь волнами пробегала по ниве, и оттого казалось, будто повозку окружают зеленые воды озера, которые неведомая сила раздвинула, вздыбила по бокам дороги. Утоптанная до звона жирная земля двухколейки сама стелилась под колеса, и, будто путеводная черта, бежала и бежала по ее середке полоска повилики. Тарантас временами потряхивало на кочках. Нимве отпустила вожжи, предоставив жеребчику свободу. Он пошел ходко, ловкий и мускулистый, прядая треугольными ушами. Теплый ветер нес в лицо медвяным запахом гречихи и горьковатым -- ромашек, которые, будто маленькие звезды, светлели по обочинам. Закатное солнце сеяло волшебный свет, окрашивая золотом ниву, и дорогу, и старые ветлы вдалеке, на взгорке.
   Дорога начала подыматься. Поле кончилось, уступив место пологому склону, и Нимве подобрала вожжи: они въезжали в деревню.
   Через несколько минут тарантас остановился возле большого беленого дома посередине улицы. Хелеа помогла сойти подруге, женщины недолго беседовали, стоя у забора, под белой кудрявой дымкой яблоневого цвета. Наконец соседка исчезла за кустами смородины, которые обрамляли дорожку к крыльцу, Нимве щелкнула вожжами, и жеребчик весело взял с места.
   Они проехали через деревню, непривычно тихую, безлюдную -- большинство жителей, как видно, не воротилось еще из города. За деревней почти сразу начался редкий сосновый бор. Хвоя захрустела под колесами, от разогретых за день шершавых стволов приятно потянуло смолой. Узенькая, едва заметная дорожка вилась, петляла через кусты, и бор внезапно кончился, колеса загромыхали по гальке, экипаж затрясло так, что Нимве разом очнулась от приятной полудремы.
   Тарантас спустился к речушке, прятавшейся в зарослях камыша. Въехали на деревянный мостик с высокими перилами, и жеребчик пошел шагом. Солнце уже опустилось за холмы, из леса на другом берегу поползли лиловые сумерки, запахло сыростью и тиной. Лошадиные копыта громыхали по настилу, и стук гулко отдавался в затаившемся воздухе. Стайки мошкары толклись над самой водой, внезапно взмывали, словно подхваченные ветром, которого не было и в помине.
   Мост кончился. Жеребец ступил на твердую землю и прибавил ходу, почуяв дом. Через пару минут они въехали в огромный лес. В путанице ветвей и стволов, под низкими кронами, оказалось темно, тут уже наступила ночь. Тропинка резко повернула и, вынырнув из чащи, тарантас очутился возле невысокой каменной стены, увитой плющом. Фыркая, жеребец рысью влетел во двор, сам остановился возле высокого крыльца с перилами, под резным наличником. Большой двухэтажный, сложенный из сосновых бревен дом белел завалинкой в накативших из леса густых сумерках.
   -- Благодарение Творцу, приехали, -- вздохнула мать. Нимве едва успела спрыгнуть наземь, как из-за сараев, крутя хвостами и восторженно повизгивая, вырвались три огромных пегих пса. Миг -- и вокруг тарантаса закружилась многолапая метель.
   -- Да тихо, тихо! -- с притворной строгостью крикнула Нимве, тщетно отталкивая одну из собак, которая, поставив лапы хозяйке на плечи, норовила лизнуть в губы. -- Уймись, сказано, Игра!
   Прихватив корзинку, мать пошла к крыльцу, а Нимве распрягла жеребчика и под уздцы повела по двору, к хозяйственным постройкам. Собаки бежали рядом, заглядывали в глаза, виляя хвостами и жарко дыша.
   Через приотворенные ворота большого сарая глядела уютная тьма. Пахло навозом и сеном, Нимве услыхала, как сквозь сон бормочут куры, не поделившие насест. Нимве толкнула створку, вошла, без запинки находя дорогу. Подвела жеребчика к небольшому загону. Зашуршала солома, и из темноты денника возникла фигура, которая, приблизившись, обернулась пареньком лет шестнадцати, худым, взлохмаченным и босоногим.
   -- Опять в хлеву ночуешь? -- покосившись на него, спросила Нимве.
   -- Корешок ночует, -- отозвался парнишка, блестя глазами из-под спутанных волос. Мешковатые обтрепанные штаны не доставали ему и до щиколоток.
   -- А я тебе разве не говорила, чтоб в доме спал?
   -- Корешок не любит, -- насупился тот, -- в доме жарко.
   -- Да уж ладно. -- Нимве пошарила в котомке, протянула кулек. -- Вот, держи. Как обещала.
   Паренек нетерпеливо развернул тряпицу и вытащил петушка на палочке.
   -- Ним добрая, -- восхищенно прошептал он, разглядывая леденец, будто это была дорогая статуэтка. -- Корешок любит Ним...
   -- Ну, и хорошо. А теперь давай-ка, помоги мне.
   На другой день женщины встали, как обычно, на рассвете, и тут же принялись хлопотать по хозяйству. Ферма, хоть и небольшая, требовала постоянного внимания, а работников было всего трое: Хелеа, Нимве да Корешок, батрак, круглый сирота, прибившийся к ним лет пять назад.
   Подоив обеих коров, Нимве перекусила ржаной лепешкой с парным молоком и отправилась на пасеку, в нескольких минутах ходьбы от усадьбы, на границе заливного луга и липовой рощи.
   Полтора десятка ульев белели в высокой траве. Из пестрой россыпи цветов доносилось сонное гудение, ветер путался в стеблях, и золотистые листья лип шелестели как ручей. Солнце лежало брюхом на верхушках деревьев. Роса не успела истаять, и босые ноги Нимве, и подол юбки сплошь покрылись влагой.
   Подойдя к улью, Нимве протянула руку, и пчелы небольшим роем опустились на ладонь. Потом вдруг дружно взлетели, будто в чистое утреннее небо взметнулась золотистая лента, и снова с гудением уселись на руки и плечи хозяйки. Улыбнувшись, она подняла крышку улья, поставила на распорку. На сотах ползали десятки пчел. Нимве опустила руку прямо в темное, душистое, гудящее нутро гнезда. Пчелы проворно переползли на пальцы, покрыли ладонь и запястье диковинной шевелящейся перчаткой, но ни одна не пыталась ужалить.
   Движение за оградой, на опушке рощи, Нимве не увидала -- почувствовала. Обернувшись, заметила на краю пасеки человека в лохмотьях, явно бродягу-нищего. Сутулый, заросший всклокоченными волосами, с нечесаной бородой, он просто стоял и смотрел на Нимве, а та смотрела на него. Потом он внезапно сделал знак подойти. Эх, лепешек я не захватила, подумала Нимве, ведь и дать-то ему нечего... Нищий снова махнул рукой, уже нетерпеливо. Нимве стряхнула пчел и неторопливо направилась к чужаку, вытирая ладони о передник.
   -- Извини, добрый человек, -- сказала она, приблизившись, -- но у меня...
   Не говоря ни слова, пришелец начал рыться в котомке, и Нимве осеклась, с удивлением заметив, что руки у него чистые, а ногти аккуратно обстрижены. Вынув из котомки скрученный пергамент с сургучной печатью, чужак через ограду протянул его Нимве. Несколько секунд она оторопело таращилась на бумагу, потом взяла -- и тут же узнала герб на печати. Графиня Ваинарская! Когда-то, давным-давно, бабушка принимала у нее роды, и с тех пор графиня сделалась их постоянной клиенткой, не доверяя свои многочисленные реальные и мнимые болезни столичным лекарям. Нимве пару раз была у нее вместе с матерью, обычно за ними заезжал слуга. Но чтобы вот так, с пергаментом, с печатью... Нимве подняла глаза на посыльного, а тот, так и не сказав ни слова, повернулся и зашагал к лесу.
   -- Эй, -- окликнула она, -- а...
   Посыльный, не оглядываясь, исчез в кустах. Пожав плечами, все еще недоумевая, Нимве сломала сургуч. На тонком пергаменте, который был по карману лишь богачам, рассыпались буквы, накарябанные знакомым, совсем детским почерком: "Нимве, мне надо с тобой поговорить, завтра в девять утра у моста, на Антрийской дороге, будет карета. Приезжай одна, и ни слова матери! И вообще никому! Матушка Винар."
   Под этими словами стояла размытая клякса. Нимве опустила пергамент, и он с шорохом свернулся в трубочку. Да, графиня всегда просила, чтобы они так ее называли, матушка Винар, будто они какие-то заговорщики. Но чего ей могло от меня понадобиться, подумала Нимве. Ведь это же мама обычно ее лечит, и уж карету она никогда за нами не посылала!
   Нимве ощутила внезапный укол тревоги, тошнотворную пустоту внизу живота, но тут же постаралась взять себя в руки. В роду у них не было ясновидящих, и нечего себя заранее пугать! Может, наша вдовушка Винар забеременела от кого, решила Нимве, или ее сынок опять какую-нибудь дуреху "осчастливил". Эта мысль немного успокоила, и Нимве усмехнулась. Спрятав пергамент в глубокий карман передника, воротилась к ульям и принялась за работу. Но мысли о странном приглашении не покидали, Нимве сделалась рассеянной, и одна из пчел -- вот уж чего в жизни не бывало! -- даже ужалила ее в палец.
  
   Глава 2
   На следующее утро, одевшись в лучшее платье, Нимве уже в половине девятого утра ждала на условленном месте, возле переправы через крохотную речку. Минул почти час томительного безделья, когда на тракте появилось облако желтоватой пыли, стремительно приближавшееся к мосту. Вскоре из него вынырнула карета, запряженная двумя ладными, рослыми лошадьми. Экипаж мчался по тракту, и когда Нимве уже казалось, что он вот-вот пронесется мимо, кучер осадил вороных. На карете не было гербов графини, не было вообще никаких гербов, и Нимве, неуверенная, что это за ней, молча стояла на обочине, покуда кучер, бородатый мрачный дядька в шляпе, не произнес:
   -- Ну, чего ждешь?
   -- А это... -- Нимве переступила с ноги на ногу. -- Это от матушки Винар?
   -- От матушки, от матушки, -- буркнул кучер. Не смотря на теплую погоду, его плечи покрывал темный плащ. -- Да полезай, что ль.
   Нимве отворила тугую дверцу и забралась внутрь. Не успела устроиться, как кучер рванул с места, и она повалилась на жесткий диван, пребольно стукнувшись бедром. Шипя сквозь зубы, цепляясь за что попало, кое-как уселась. Отодвинула плотно задернутую занавеску, выглянула наружу. Лошади неслись, будто на пожар, вздымая клубы пыли, поэтому ничего не удавалось разглядеть.
   Вскоре Нимве надоело глотать пыль, она откинулась на обитую лиловым атласом спинку дивана, с любопытством озираясь. Изнутри карета походила на шкатулку, отделанную красивой дорогой тканью, но без излишеств. Пахло лавандой, мятой и еще чем-то, похожим -- Нимве могла бы в этом поклясться -- на табак.
   Но не успела она обдумать, кто же мог курить в карете у графини, и не завела ли себе матушка Винар нового любовника, как они замедлили движение. Выглянув, Нимве разглядела неподалеку, впереди, городскую стену, высокие сторожевые башни с красной черепицей и заставу возле Западных ворот. Начинаясь на дороге и вползая на мост, перекрывающий крепостной ров, змеилась длинная вереница из карет, тарантасов и крестьянских телег, и кучер пристроился в самом хвосте.
   Проверка на воротах шла быстро, возле стражников привычно маячили переодетые шпики из королевского сыска, высматривая воров и разыскиваемых разбойников. Наконец очередь дошла до экипажа Нимве. Занавеска отодвинулась, и стражник просунул внутрь голову в шлеме. Глаза быстро обежали маленькое пространство кареты и остановились на пассажирке. Он смотрел так, будто взглядом хотел пробуравить Нимве насквозь, и она заерзала, лихорадочно соображая, что же соврать, если стражник спросит, как она, крестьянка, тут очутилась, но голова безмолвно исчезла, и через полминуты экипаж тронулся.
   В городе кучер уже не мог гнать лошадей, как в полях, и Нимве перестала судорожно цепляться за сидение. Копыта гулко загрохотали по булыжной мостовой, карету сильно затрясло. Нимве не могла дождаться, когда они наконец приедут, однако кучер, судя по всему, и не думал останавливаться. Выглянув наружу, Нимве увидала, что они едут вовсе не по кварталу, где живет графиня, и громко позвала:
   -- Эй!
   Ответа она не получила. Высунувшись едва ли не по пояс, Нимве крикнула:
   -- Эй! Эй, кучер!
   Но кучер молчал. Не на шутку разозлившись, Нимве завопила:
   -- Ты чего, оглох, что ли? Я щас выпрыгну к чертям!
   -- Ну, чего, чего разоралась? -- раздался в ответ низкий глуховатый голос.
   -- Где мы? -- не унималась Нимве. -- Ты куда это меня завез?
   -- Да уймись ты, никуда я тебя не завез, -- отозвался кучер, не оборачиваясь. -- Уж приехали почти. Вот ведь, горячка белая...
   Экипаж свернул в узенький проулок. Опешив, Нимве таращилась на великолепные особняки за высоченными коваными оградами, среди цветников и садов. Она еще ни разу не была в этом квартале, но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: тут живут очень богатые люди.
   Карета снова резко повернула, въехала через распахнутые ворота на двор, покатила по подъездной аллее, среди цветущей сирени, мягко шурша гравием, а потом вдруг остановилась. Нимве разглядывала незнакомое место, лихорадочно соображая: вроде бы графиня замуж не выходила -- тогда чей это дом? Куда он меня привез?
   Обойдя карету, кучер остановился у дверцы и снизу вверх уставился на Нимве. Он был пожилой и тощий, и выглядел вовсе не таким грозным, как вначале показалось.
   -- Вылезай, приехали, -- он распахнул дверцу. Сойдя наземь, Нимве огляделась.
   -- Чья это усадьба? -- спросила она. Кучер в ответ только покосился и что-то пробормотал, но Нимве не смогла разобрать ни слова.
   Они стояли на заднем дворе, у конюшен и каретного сарая, на которых лежала печать большого богатства, заботы и аккуратности. Чистый двор, усыпанный кирпично-красным гравием, утопал в зарослях сирени и черемухи, в тени лежала пара белоснежных борзых, похожих на лебедей.
   Озираясь, Нимве не заметила, как кучер исчез, и она оказалась одна, но ненадолго: по двору спешила молоденькая служанка, кокетливо одетая, походившая на барышню. Подойдя, она без всякого стеснения оглядела гостью с головы до ног, и рядом с этой девчонкой Нимве почувствовала себя неотесанной и оборванной деревенщиной.
   -- Пошли. -- Служанка повернулась и уверенно зашагала в сторону узкого прохода между стенами. Нимве поспешила следом, на ходу одергивая юбку. Они долго пробирались закоулками среди хозяйственных построек, которые вывели наконец в розовый сад. Нимве никогда не видела столько роз, у нее перехватило дыхание и от роскошных цветов, и от аромата. Но служанка не замедлила шага, и Нимве ничего не оставалось, как поспевать за ней.
   Особняк вырос впереди словно по волшебству, выплыв из лиловой благоуханной пены цветущих кустов. При взгляде на него Нимве на мгновенье замерла: она в жизни не встречала подобного великолепия. Служанка, уже стоя под колоннами розового мрамора, на широком каменном крыльце, глядела насмешливо и манила за собой.
   Внутреннее убранство дома окончательно поразило воображение Нимве. Обитые синим атласом стены вздымались на такую высоту, что приходилось задирать голову, чтобы увидеть потолок. Будто в храме, подумала Нимве. Окончательное сходство с храмом придавали и фрески на потолочных сводах, Нимве ужасно хотелось их рассмотреть, но на это не было времени. Служанка вела ее все дальше через покои, уставленные мебелью красного дерева и диванами с бархатной обивкой, такие и тронуть боязно, а уж подумать, чтобы сесть... Повсюду в огромных хрустальных и фарфоровых вазонах стояли живые цветы, и не какие-нибудь ромашки, а все розы, белые лилии и пионы. Пройдя через коридор, затянутый темно-бордовым ковром, глушившим шаги, они попали в комнату, показавшуюся ошеломленной всем увиденным Нимве небольшой.
   -- Подожди здесь, -- велела служанка. -- Сейчас к тебе выйдут.
   И только Нимве хотела спросить, кто, как служанка затворила за собой дверь. Нимве огляделась. В комнате, обставленной строгой темной мебелью, всю правую часть занимал огромный, с половину их огорода, письменный стол, а по стенам, едва не до потолка, громоздились шкафы с книгами. Около стола Нимве увидала огромное кресло, обитое коричневой кожей. Другие, поменьше, стояли на ковре. В тон ковру оказались и портьеры на окнах, украшенные темным гобеленовым тканьем. Наполовину задернутые, они придавали кабинету мрачный вид. Да еще и этот запах... Лаванда с примесью чего-то приторно-душистого, перехватывающего дыхание. Надо, пожалуй, отсюда убираться, решила Нимве. Кто его знает, что тут за...
   -- Хорошо доехала? -- оборвал ее мысли тихий мужской голос.
   Дернувшись, Нимве резко обернулась. Позади стола, у шкафа с книгами, стоял человек, одетый не то в халат, не то сюртук коричневого сукна, достигавший щиколоток. Нимве могла поклясться, что в дверь этот тип не входил. Замерев, будто заяц перед гончей, она таращилась на чужака. Тот молчал и, кажется, ждал ответа, но у Нимве язык присох к гортани.
   Молчание затягивалось. Чужаку, видно, это надоело, потому что он не спеша тронулся с места. Нимве шарахнулась к стене, но он не обратил внимания. Подойдя к огромному окну, он отдернул портьеру, впустил в кабинет немного дневного света.
   -- Так лучше, -- он обернулся к Нимве. Она, чувствуя, что глаза сделались огромными, вовсю рассматривала его. Это оказался худощавый и высокий, лет сорока, человек, с короткими темно-русыми волосами, с бритым, как у всех аристократов, лицом. Крепко стиснув тонкие губы, он в упор глядел на Нимве, и серые глаза блестели, будто льдинки. Нимве поклонилась и попыталась изобразить реверанс, но ничего не вышло, и, потеряв равновесие, она ударилась плечом о шкаф. Ощутила, что краснеет, исподлобья посмотрела на незнакомца... На его лице ничего не отразилось. Он по-прежнему стоял у окна, заложив руки за спину. Его выправка напомнила Нимве офицеров королевской гвардии, а высоко поднятый подбородок придавал чужаку высокомерный вид.
   -- Ты, конечно, теряешься в догадках, почему ты здесь, -- голос у незнакомца был низкий и суховатый. Нимве несмело кивнула.
   -- Садись, -- незнакомец указал на одно из небольших кресел около стола. Нимве посмотрела на кресло, потом -- на хозяина. Будто марионетка, на негнущихся ногах подошла и опустилась на самый краешек. Хозяин снова поглядел в окно и произнес:
   -- Графиня Ваинарская рассказала о тебе. Поэтому ты здесь. Ты можешь помочь в одном очень важном деле.
   -- Кто, я? -- севшим голосом выдавила Нимве.
   -- Да, ты. Речь идет о весьма важных персонах, -- хозяин повернул голову. Половина лица оставалась в тени, у губ лежали жесткие складки. Нимве поняла, что, скорее всего, этот человек очень, очень знатного рода.
   -- Ты, конечно, знаешь, что принцам исполнилось восемнадцать? -- спросил незнакомец. -- И им предстоит отправиться в путешествие?
   -- Да, -- отозвалась Нимве. -- Все это знают...
   -- Так вот. Нужно, чтобы ты поехала за ними, -- сказал хозяин дома. Нимве оторопела. Сидела и смотрела на него, приоткрыв рот. Потом, решив, что ослышалась, спросила:
   -- В смысле, чтобы... Что вы сказали, ваша ми... ваша светлость?
   Незнакомец смотрел без улыбки.
   -- Нужно, чтобы ты поехала за ними, -- раздельно, как говорят с туго соображающим человеком, повторил он. Нимве отшатнулась.
   -- Что... как, -- прошептала она. -- Но я... Но зачем?
   -- Видишь ли, -- голос незнакомца звучал все так же спокойно, -- Его королевское высочество герцог Кендарнийский послал за ними Мафхора. Ты знаешь, кто такой Мафхор?
   -- Ну, да, конечно, это его "карманный маг"... Ой, ну, то-есть...
   -- Вот именно, -- веско уронил хозяин. -- "Карманный маг". Он будет следить за принцами по приказу герцога. Поэтому и ты тоже будешь следить, только за Мафхором. И если увидишь, что он что-то замышляет, ты должна будешь его остановить.
   -- Кто, я? -- Нимве вскочила.-- Но я... Что вы, ваша светлость! Он же -- маг! Как же я смогу его... ему... Он же меня одним пальцем...
   -- Тише, -- велел хозяин, -- успокойся. Я навел про вас справки, про тебя и твою мать. Вы потомственные ведьмы, так что не преуменьшай своих умений.
   -- Но, ваша светлость, вы не понимаете, все не так! Ну, то-есть, так, но... "Ведьмы" -- это не то, что люди обычно думают, мы ничего такого не умеем, никаких таких штук! Мы просто знахарки, ваша светлость, мы людей лечим. Мы же не... мы вовсе не маги какие-нибудь! Что я буду делать с Мафхором? Он меня просто убьет, и все! Я ничего против него не смогу!
   -- Не прибедняйся, любезная, -- холодно ответил незнакомец, -- тебе придется ехать.
   -- Воля ваша, -- Нимве, дрожа всем телом, стиснула ладони и облизала губы. -- Воля ваша, но никуда я не поеду.
   -- Не вздумай перечить, -- незнакомец нахмурился. -- Я смогу тебя заставить, не сомневайся. Подумай о своей матери!
   -- Конечно, -- голос Нимве дрогнул, -- легко вам угрожать. Да раньше смерти все равно не помрешь.
   -- Не думаю, что ты захочешь ускорить свою смерть, девчонка! Как ты смеешь пререкаться, холопка, да я тебя в тюрьму...
   -- Воля ваша, -- повторила Нимве. -- А лучше убейте меня, прям сейчас. Потому как мне все одно туда дорога, если я вашего приказа послушаюсь. А так хоть быстрее будет... Только мать мою не трогайте, она перед вами ни в чем не провинилась! Легко ж вам со слабыми-то...
   -- Молчать! -- незнакомец шагнул вперед и занес руку для удара, а Нимве зажмурилась, но еще один голос вдруг властно приказал:
   -- Довольно.
   Удара не последовало. Нимве осторожно открыла глаза. Возле шкафа с книгами стояла высокая женщина в темном покрывале. Помедлив, она приблизилась и повторила:
   -- Хватит. Так мы ничего не добьемся.
   -- Но ведь мы же договаривались, -- с неудовольствием начал хозяин, но женщина положила ладонь ему на локоть.
   -- Я прошу, -- сказала она. Пожав плечами, незнакомец вернулся на место у окна. Стоя против Нимве, женщина негромко произнесла:
   -- Извини его. Он не привык, чтобы ему отказывали.
   Нимве глотнула и ничего не ответила, пытаясь разглядеть незнакомку, но покрывало, надвинутое на самые глаза, прятало лицо в густой тени.
   -- Присядь, -- сказала женщина. Голос был низкий и звучный. -- Садись же.
   -- Зачем, ваша светлость? Если вы меня тоже собираетесь послать с Мафхором сражаться, так мой ответ и вам будет... -- Нимве поперхнулась, потому что женщина медленно стянула с темных волос покрывало, и свет упал ей на лицо. Мгновение Нимве стояла, с изумлением таращась на собеседницу, а потом низко, едва ли не до полу поклонилась.
   Перед ней была Ее величество королева Алавинги.
   -- Вижу, ты меня узнала, -- проговорила королева. -- Ну, хватит, довольно. Довольно, сядь же!
   Нимве, не смея поднять глаза, села в кресло. Королева оперлась рукой о стол, некоторое время молчала, а потом произнесла:
   -- Я понимаю, что ты чувствуешь. Но пойми и ты: у меня нет выбора. Я не хотела говорить тебе всего, но, видимо, придется. Дело в том, что мой муж, герцог Кендарн, посылает Мафхора не просто следить за нашими сыновьями. Из очень достоверного источника мне стало известно, что мой муж собирается подстроить так, чтобы в соревновании выиграл его любимчик, Инис. Тогда мой сын... тогда у его брата, Сэтнара, не останется никакой надежды унаследовать трон. Ты понимаешь?
   -- Позвольте сказать, ваше величество, -- прошептала Нимве. Королева согласно нагнула голову, и она несмело продолжила:
   -- Я не пойму, чем же я-то могу помочь?
   -- Я точно не знаю, что герцог задумал, -- будто не слыша, сказала королева. Она глядела перед собой и, кажется, не видела Нимве. -- Но меня это очень тревожит, ведь Мафхор способен на все. Послушать только, что про него говорят. И вот такого человека, такое чудовище отец способен подослать, чтобы навредить собственному сыну! -- с горечью воскликнула королева. -- Я боюсь, что Мафхор убьет Сэтнара.
   -- Но... но что я-то могу... Да и как Мафхор посмеет... принца...
   -- О, этот посмеет, уверяю тебя! -- королева коротко хлопнула ладонью по столу. -- Если даже собственные родичи от него отреклись -- а уж их-то никто не заподозрит в ангельской доброте. Но Мафхор, он их всех за пояс заткнет, весь Дом Таэнана. У него ни чести, ни совести, ни жалости. Я боюсь за Сэтнара, девочка. Ты должна ему помочь. Ты обязана.
   Нимве, вскинув голову, расширенными глазами уставилась на королеву:
   -- Прошу вас, ваше величество, ведь я...
   -- Ты поедешь за ними и будешь следить.
   -- Но, ваше величество...
   -- Ты будешь следить за моими сыновьями, а, главное, за Мафхором.
   -- Ва... ваше величество...
   -- Если увидишь, что Мафхор что-то замышляет, ты должна ему помешать. Любым путем, ты меня поняла?
   -- Ваше величество! -- Нимве рухнула перед королевой на колени. -- Пожалуйста! Он же -- маг из Великого Дома! Обученный маг! А я кто? Деревенская знахарка! Он же меня в порошок сотрет! Как я смогу ему помешать?
   -- У тебя тоже есть способности, -- возразила королева. -- Я навела о тебе справки. Ты найдешь способ ему помешать, девочка. Ты обязана найти.
   -- Умоляю, -- Нимве молитвенно сложила руки. -- Пощадите...
   Королева подошла так близко, что Нимве уловила тонкий цветочный запах духов и ощутила прикосновение шелкового платья.
   -- Ты найдешь, -- положив Нимве руки на плечи и глядя в глаза, твердо сказала королева. -- Если ты собираешься и дальше жить в моей стране, ты найдешь способ. Отказа я не приму. Если ты откажешься... Что же, тогда вам с матерью придется за это отвечать. Ты сейчас же дашь клятву слушаться меня во всем, иначе я прикажу арестовать твою мать. Ее посадят в тюрьму, понимаешь? Я не потерплю неповиновения от своих подданных. Ты слышишь? Перестань плакать. Ты меня понимаешь, или нет?
   Нимве кивнула, кусая губы и чувствуя, как слезы ползут по щекам.
   -- Поклянись мне, -- велела королева.
   -- Я клянусь, только маму не трогайте, умоляю...
   -- Поклянись по-настоящему!
   -- Клянусь могилой дедушки и бабушки... Как еще? Я не знаю...
   -- Поклянись Владыками Стихий.
   -- Да... да, я клянусь Матерью-Землей... Пусть Она не даст мне сил и урожая, если я нарушу...
   -- Вот и молодец, -- почти ласково сказала королева. -- А теперь сядь и слушай, что тебе придется сделать. И не плачь. Все будет хорошо.
   * * * * * * *
   Следующую неделю, до самого отъезда, Нимве провела как в бреду, будто во сне, от которого желаешь, но не в силах очнуться.
   На деньги, что дала королева, она купила мужскую одежду и лошадь, небольшого серого жеребчика, своенравного, но крепкого. О том, чтобы привести его домой, не было и речи, поэтому Нимве в оставшиеся дни прятала коня в старой полуразрушенной строжке в лесу, подальше от глаз матери и Корешка.
   Она, как прежде, хлопотала по хозяйству, по-прежнему ездила в соседние деревни помогать больным, принимала роды, но ни на миг, ни на секунду не могла отделаться от мысли о грядущей поездке -- и о Мафхоре. Это висело над ней, как проклятие. Мафхор... Нимве видела личного мага герцога Кендарна, "карманного мага", как его прозвали в столице, всего пару раз, да и то издали. Для нее, как и для остальных жителей окрестных деревень, он оставался лишь страшной сказкой, кем-то сродни черту, которого лучше на ночь не поминать. И вот теперь она должна куда-то ехать, следить за ним... за ним! За магом из Великого Дома! За человеком, про которого рассказывали такие истории, что волосы дыбом. Говорили, будто он готовит снадобья из крови детей, которых приманивает по бедняцким кварталам, по слободам, и которых потом находили в реке, текущей через Сафирну. Говорили, что на всякого, кто косо на него посмотрит, он насылает порчу, и такой человек начинает хиреть, гнить заживо, и умирает в короткий срок. Еще рассказывали, будто он привораживает молоденьких девушек -- да мало ли чего? Нимве никогда особо не задумывалась над подобными сплетнями, может, большая часть -- действительно только сплетни, но... Но даже если хоть малая толика -- правда, а оно должно быть правдой, ведь то, что от Мафхора отказались собственные родичи, Дом Таэнана, доподлинно известно, -- значит, в рассказах о нем есть правда. А маги Дома Таэнана далеко не ангелы, это знает вся страна, и значит...
   Все эти дни Нимве жила с подобными мыслями, не могла ни спать, ни есть. Но тяжелее всего оказалось притворяться перед матерью. Нимве никогда не лгала матери, ничего от нее не скрывала -- а теперь, когда было так тяжело и страшно, она обязана молчать! Много раз подмывало рассказать все начистоту, собраться и исчезнуть вдвоем, и пускай тогда ищут. Однако дни шли -- а Нимве молчала. Останавливал давешний разговор с королевой, клятва, которую пришлось дать, обещание следить за тем, чтобы Нимве не сбежала -- и угроза, что если королеве донесут о попытке побега, они обе, вместе с мамой, окажутся на каторге, на соляных копях. И действительно, Нимве почти уверилась, что за ней следят. Не зря же последние дни она то и дело замечала в окрестностях фермы незнакомых людей, одетых то в отрепья, то в крестьянское платье, и каждый раз чужаки старались скрыться, но казалось, что делают они это нарочито неуклюже.
   Неделя, тянувшаяся как дурной сон, внезапно кончилась, и накануне отъезда Нимве всю ночь не сомкнула глаз. Поднялась затемно, когда небо на востоке лишь начинало светлеть, вышла на крыльцо в одной сорочке. Было очень тихо. Над черной глыбой леса стыл рассвет, звезды поблекли, будто утомились за ночь, и в курятнике громко орал петух. Дерево крыльца холодило босые ноги. Вдыхая аромат цветущей сирени, смешавшийся с запахами скотного двора, Нимве глядела на темный, такой знакомый двор, на плющ и плетистые розы, увившие ограду, глядела так, будто видела впервые. Или, может, в последний раз. Мафхор меня убьет, подумала она. Я больше никогда сюда не вернусь. Тугой ком подкатил к горлу, и пелена застлала глаза. Прижав ладони ко рту, чтобы не разрыдаться в голос, Нимве сбежала с крыльца. Слепая от слез, спотыкаясь, побрела по двору в сторону колодца.
   Когда проснулась мать, Нимве встретила ее на кухне, улыбающаяся, причесанная и спокойная.
   Вскоре после завтрака они, как обычно, разошлись по хозяйственным делам. Подоив коров, Нимве отнесла молоко в погреб. Принцы должны были выехать после полудня, оставалось совсем немного времени. Котомку с одеждой и всем необходимым Нимве собрала еще два дня назад, но до сих пор не решила, как объяснить матери свой отъезд. Сев у стола в большой, залитой светом кухне, Нимве обхватила голову руками. Может, все-таки лучше сбежать, в который раз подумала она. Убежим -- и все, поедем на восток, там леса, а за ними -- граница с Кирваном. И никто нас не найдет, никакая королева, и никакой Мафхор. Только вот, кому мы там нужны, в Кирване, две нищенки. Мы ведь и продать-то ничего не сумеем. Что нам останется, на улице побираться? К тому же, вряд ли мы скроемся от королевских соглядатаев. Нас сразу поймают. А на соляных копях люди дольше пары лет не живут, тем более такие, как мы... как мама. Да еще клятва... Я ведь поклялась Матерью-Землей! Если я нарушу такую клятву... Нимве резко отняла ладони от лица и выпрямилась. Нет, решила она. Что уж теперь. Теперь поздно. Я должна ехать, и будь, что будет.
   Сняв с комода грифельную дощечку, Нимве снова опустилась на табурет с меловым карандашом в руке. Поразмыслила -- и начала писать: "Дорогая мамочка! Я должна уехать." Она оторвала карандаш от черной поверхности, задумалась, а потом ладонью стерла последнее предложение. "Мне нужно уехать на несколько недель. Пожалуйста, не волнуйся и никому ничего не говори. Если спросят, скажи, мол, уехала на север, к твоему брату. Есть человек," -- карандаш опять оторвался от доски, минутная пауза -- и снова Нимве стерла последние слова. "Я обязана ехать, потому что мне это приказал человек, которого нельзя ослушаться. Мамочка, только очень тебя прошу, никуда не езди и не пытайся никого обо мне расспрашивать! Если этот человек узнает, у нас будут неприятности. Я скоро вернусь и все тебе расскажу. Обещаю. Целую и люблю, Нимве."
   Закончив писать, она отодвинула дощечку, оперла на край хлебницы, чтобы сразу бросилась в глаза, и встала. Пора. Нимве вытерла полотенцем руки, запачканные мелом. Подошла к окну. Ветви старой яблони скреблись о подоконник, и в кроне оглушительно трещали воробьи. Солнечные зайчики прыгали по раме, перебираясь на стены, то сбиваясь в сияющую кучку, то бросаясь врассыпную... Нет, не могу, подумала Нимве. Как я могу уехать, не простившись? А вдруг я ее больше не увижу?
   Перебравшись через подоконник, Нимве спрыгнула на траву и помчалась через залитый светом двор.
   Мать она нашла на огороде. Та стояла над капустной грядкой и пристально разглядывала разлапистые листья. Видно, мать ощутила присутствие Нимве, потому что сказала, не оборачиваясь:
   -- Козы все-таки сюда пробрались. Нет, ну ты подумай, а?
   -- Много погрызли? -- Нимве удивилась, до чего ровно прозвучал голос.
   -- Не так, чтобы... Но придется ограду укреплять, -- Хелеа обернулась. -- А ты чего тут, доча?
   -- Знаешь, мам, -- ответила Нимве, -- я совсем забыла, мне надо уехать, съездить кое-куда.
   -- Куда? -- удивилась мать. Солнце отражалось в ее глазах, будто в озерных водах. -- Кто-то из деревни приехал?
   -- Нет, просто я вспомнила... -- Нимве глотнула, но голос не дрогнул, не изменил обычного ровного звучания. -- На Выселки. Помнишь, там еще малыш дифтерией болел? Ну, мы его зимой лечили?
   -- Так он же выздоровел, -- Хелеа пристально смотрела дочери в лицо.
   -- Да, но бабушка его заехать просила, -- Нимве отвела глаза, сделала вид, будто изучает потравленные грядки. -- Ой, а они много тут сожрали.
   -- Нет, только на этой стороне, -- мать отвлекли ее слова, и Нимве перевела дыхание.
   -- Ладно, мам, я поеду.
   -- Езжай, доча. К обеду-то воротишься?
   -- И не знаю, -- Нимве смотрела, как в каштановых маминых волосах играют ярко-золотые искры. Словно жесткая ладонь сдавила горло, и, ничего больше не говоря, она шагнула вперед и обняла мать что было силы.
   -- Ты чего, доченька? -- та попыталась обернуться.
   -- Ничего. Я тебя очень люблю, мамочка.
   -- Да что такое?
   -- Ничего. Ничего, правда. Ладно, я пошла.
   Заставив себя отстраниться, Нимве зашагала прочь, вдоль грядок. Она ни разу не обернулась, но знала, чувствовала, что мать стоит и смотрит ей в след.
   Принцы выехали из столицы через Южные ворота, в компании друзей и слуг. Ждать пришлось долго: выезд, конечно, задержался. Переодетая в мужскую одежду, держа лошадь в поводу, Нимве стояла в толпе, что запрудила поле неподалеку от ворот. Она изнемогала от жары, шапка, надвинутая на лоб, доводила до исступления, пот катился по лицу, и казалось, что мозги вот-вот расплавятся.
   Солнце перевалило за полдень, когда в городе ударили колокола. Толпа у ворот пришла в движение, и сидевшие на земле вскочили. Скоро ворота отворились, из них вышли гвардейцы в парадных мундирах, с мечами наголо, выстроились по бокам массивного подвесного моста. Толпа шумела, люди толкались, вытягивая шеи -- и вдруг все вокруг взорвалось криками и рукоплесканиями: из ворот вылетела кавалькада аристократов. Празднично разодетые, они казались скачущим цветником, и среди них невозможно было разглядеть принцев.
   Всадники промчались сквозь толпу, взметая пыль на тракте, и скрылись вдалеке, у леса. Провожающие скоро вернулись, но толпа не унималась еще долго.
   Подождав, когда закроются ворота, Нимве оседлала своего конька и неспешно потрусила по дороге в сторону леса.
   Достаточно быстро она нагнала принцев по следам, поехала сзади, держась на почтительном расстоянии, так, чтобы не заметили. Нимве прекрасно знала и окрестности столицы, и начальный путь, по которому должны были двигаться близнецы. Пугало одно: Мафхор. Она не видела его ни в свите наследников, ни в толпе, да и немудрено, если король послал мага тайно, то он и поедет неузнанным, в этом Нимве не сомневалась. Только вот поди узнай, кем он может прикинуться, говорят, маги могут изменять внешность по желанию. Нимве не представляла, откуда его ждать, поэтому вздрагивала при каждом шорохе, при каждом стуке копыт.
   После захода солнца принцы остановились на ночлег в небольшой деревне, вольном поселке к востоку от столицы. Деревню окружал частокол, а въезд перекрывали легкие ворота, на которых никогда не бывало стражи. Ведя лошадь за повод, Нимве осторожно отворила калитку, молясь Творцу, чтоб не заскрипела. В этой деревне они с матерью многих лечили, поэтому Нимве поглубже надвинула шапку на глаза.
   Шагая по улице, она не повстречала ни души, увидала лишь собак, лежащих у калиток в густых сумерках. Тренькали сверчки, комары противно жужжали, путаясь в волосах.
   Покуда Нимве разыскивала постоялый двор, окончательно стемнело. Ворота гостиницы оказались заперты, сторож встретил ее неласково, пришлось долго уговаривать, чтобы пустил на двор.
   Под конец он все-таки сжалился. Выпросив овса для лошади и привязав ее к коновязи у сараев, Нимве медленно пошла мимо колодца, делая вид, будто ищет место для ночлега. Вокруг не было ни души, только из-под телег раздавались размеренное сопение и храп спящих.
   Заскрипела дверь, раздались громкие молодые голоса и смех, на крыльце в потоке желтого света возникли мужские фигуры. Нимве спряталась в тень, прижавшись к стене, а парни, гикая и толкаясь, с топотом сбежали по ступенькам и исчезли в темноте двора. Зазвенела цепь, послышался плеск... Притаившись возле бревенчатой стены, Нимве слушала, как парни возятся у колодца. Полилась вода, кто-то заорал, раздались шлепки ладоней по голому телу и богатырский хохот, звонкий голос насмешливо воскликнул:
   -- Ну, что вы, виконт, только после вас!
   -- Покажите пример, ваше высочество! -- снова плеск, ржание и гиканье, они, похоже, принялись носиться по двору, но было слишком темно, чтобы Нимве смогла их разглядеть.
   Парни угомонились очень поздно. Нимве к тому времени уже улеглась у стены сарая, под навесом, на деревянном настиле, однако спала плохо, урывками, постоянно просыпаясь и тревожно оглядываясь. Ночью пошел дождь, грохотал по навесу над самой головой, не давая сомкнуть глаз. Под утро ее сморил крепкий сон, и когда она очнулась, принцев на подворье уже не было.
  
   Глава 3
   Нимве нагнала их без труда, по следам копыт на размякшей от дождя дороге. Скоро кавалькада свернула в лес, следуя за небольшой тропой. Оказавшись под деревьями, Нимве немного успокоилась. Теперь не было нужды прятаться, держаться от принцев на большом расстоянии, к тому же, парни двигались не торопясь и так шумели, что потерять их мог только глухой. Но лесная прогулка длилась недолго. К вечеру следующего дня принцы снова въехали в деревню, и Нимве опять пришлось искать ночлег.
   Так минуло пять дней. Двигаясь по карте, начертанной в Пророчестве Таэнана, близнецы добрались до небольшого городка на самой границе западных земель королевства. Здесь, в предгорьях Намерийского хребта, отделявшего Алавингу от соседнего Кирвана, жилье сделалось редкостью. До самой границы с Эбирной простирались огромные, древние, нетронутые леса.
   В маленьком грязном городишке, носившем звучное имя Виранго, принцы остановились на постоялом дворе неподалеку от единственных городских ворот. Нимве ухитрилась выторговать у хозяина этой гостиницы чулан под лестницей, ведущей на второй этаж. В крохотной каморке было трудно спать из-за шума, проникавшего с кухни через тонкую перегородку, из-за запахов и постоянной ходьбы над головой. Однако выбирать не приходилось: Нимве экономила каждый грош, денег, которые дала королева, оставалось в обрез. От Мафхора до сих пор не было ни слуху, ни духу, и Нимве начала надеяться, что королева просто ошиблась, и что никто никуда его не посылал.
   Прошел день, другой, а принцы и не думали уезжать. На постоялом дворе они лишь спали да завтракали, а потом до вечера где-то пропадали. В городе Нимве за ними следить опасалась, и, боясь, чтобы близнецы не исчезли неожиданно, не отходила далеко от гостиницы, бродила по округе, проводя часы на рынке и ближних улочках, возле лавок ремесленников. К тому же, на рынке можно было дешево поесть, а Нимве не знала, надолго ли принцы решат тут задержаться.
   Время шло, но близнецы словно позабыли о цели путешествия. Нимве не могла понять, что удерживает их в этом невзрачном городишке. Ей самой он успел осточертеть уже на следующий день, а деньги таяли с пугающей быстротой, и впереди замаячила перспектива ночевок на улице.
   Шел четвертый день в Виранго. С раннего утра, как повелось, Нимве отправилась бродить по городу, а на постоялый двор вернулась ближе к вечеру, когда солнце лениво ползло к горизонту. Теплый розоватый свет лежал на стенах домов, и от его волшебного касания всё -- и старая обшарпанная гостиница, и грубая брусчатка мостовой, и повозки у настежь распахнутых дверей, -- казалось новее и красивей. По мощеному тротуару, глухо стуча каблуками, шли люди, в основном ремесленники и подмастерья.
   Приблизившись к дверям, Нимве замешкалась у входа: привратник выпроваживал оборванца, норовящего пробраться внутрь. Привратник, здоровенный плечистый мужик, молча хватал бродягу за руки, а тот с пьяной горячностью доказывал что-то, вцепившись в дверной косяк. Нимве с трудом протиснулась мимо, вошла -- и с маху ткнулась в грудь высокому мужчине. Отшатнулась, вскинула голову... Перед ней стоял Мафхор. Нимве осеклась, хлопая ресницами. Вблизи, а уж тем более вот так, нос к носу, она никогда его не видела. У мага были черные глаза, и он в упор глядел на Нимве.
   Она замерла, будто мышь перед ужом, сердце, стукнув, нырнуло куда-то в живот. Но ведь он же меня не знает, отрезвила спасительная мысль. Он не знает, кто я! Нимве с облегчением выдохнула, и, распрямившись, прошла мимо, независимо вздернув подбородок и задев мага плечом. Не оборачиваясь, прошагала к лестнице, юркнула в свою каморку, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Он здесь, думала Нимве. Сердце колотилось, и ладони сделались мокрыми.
   Бросив котомку в угол, Нимве опустилась на узкий топчан около стены. Кроме этого топчана, расшатанной сосновой табуретки да рукомойника в углу, за дверью, в чулане ничего не было. Но сложив руки на коленях и глядя перед собой, Нимве думала вовсе не об этом. Значит, он все-таки здесь, думала она. Перед внутренним взором так и стояли черные Мафхоровы глаза, а взгляд такой пронзительный... А если он догадается, подумала Нимве. Он же меня тогда... Королева отсюда далеко, а Мафхор -- вот он. Может, плюнуть на все, в который раз соблазнила мысль, да рвануть к границе? Нет, до Кирвана далеко, а в Эбирну и дурак не сунется. Да и что тогда будет с мамой? Эх, что теперь об этом думать. А вот интересно, где этот тип остановился? В гостинице я его вроде бы не видела, разве что он изменил внешность...
   Решив, что надо все же разузнать, где живет Мафхор, Нимве выбралась из каморки и проскользнула на улицу. Остановившись у порога, начала озираться, словно опасалась увидеть мага прямо перед глазами. Но его, конечно, не было. Служанки, что работала на кухне, тоже нигде не было, а соваться с расспросами к хозяевам или, упаси Творец, к поварам Нимве побоялась. Ладно, решила она, вечером найду кого-нибудь из слуг, может, удастся что-то выяснить.
   Оранжевый диск солнца почти коснулся горизонта. Народу на улице заметно прибавилось. Нимве внезапно вспомнила, что с утра ничего не ела, и словно отзываясь на ее мысли, желудок сжался от голода. Забрав из каморки котомку, она отправилась на базар.
   Тут было людно, как обычно к вечеру, у лавок и кабаков толпились завсегдатаи. Завидев лоточника, торговавшего горячими пирогами, Нимве подошла и принялась разглядывать товар.
   -- С пылу, с жару! -- лоточник оборвал вопли и нормальным голосом сказал:
   -- Ну, чего смотришь, парень? На пирогах, чай, узоров нету.
   -- А мне не интересно, что на них, мне интересно, что внутри, -- парировала Нимве, поглубже надвинув шапку на лоб. Она так и не привыкла, что все ее называют "парень", но, с другой стороны, это значило, что притворяется она неплохо.
   -- А чего внутри? Уж как водится, кошечки да собачки, -- лоточник весело осклабился. -- Да не боись, соседей твоих мы туда не запекли, мы твоих соседей в лавку продали, -- лоточник махнул рукой в пространство. Нимве подняла глаза, невольно проследив за его жестом -- и замерла. Мимо шагал Мафхор. Нимве втянула голову в плечи. Лоточник продолжал балагурить, но она не слушала, наблюдая, как Мафхор неторопливо вошел в маленький кабачок чуть дальше по улице. Позабыв о торговце, Нимве, как зачарованная, направилась следом.
   В маленьком кабачке стоял полумрак, пахло горелым луком, старыми тряпками и прокисшим пивом. Служка лениво слонялся по проходу, зажигая керосиновые лампы. Мафхор сидел в глубине зала, у распахнутого настежь окна, забранного решеткой, кроме него да еще пары непонятных типов, посетителей больше не было. Нимве замерла на пороге, стараясь унять шибко бьющееся сердце. Хозяин, бородатый, черный как жук, протирал у стойки глиняные миски. Некоторое время наблюдал за Нимве, а потом велел:
   -- Ты или входи, парень, иль до свидания, а в дверях неча торчать!
   Мафхор поднял голову и встретился глазами с Нимве. У той опять оборвалось сердце. Стараясь выглядеть независимо, она вошла и уселась за стол через ряд от Мафхора, но так, чтобы быть к нему лицом. Маг, кажется, тут же потерял к ней интерес, снова принялся за еду, не глядя по сторонам.
   Через пару минут к Нимве подошел служка. Вытирая руки о замызганное полотенце, перекинутое через плечо, поинтересовался:
   -- Чего будем заказывать?
   Нимве исподлобья зыркнула на него, на небритую физиономию без возраста, на сальные светлые волосы, спадающие на грязный воротник. Стараясь говорить грубым голосом, отозвалась:
   -- А чего у вас есть?
   Со скукой глядя поверх ее головы, служка привычно зачастил:
   -- Курица имеется, жареная иль вареная, также закусь, овощи, каши разные, щи из капусты, выпивка на выбор...
   -- Ладно, это, -- Нимве прикинула сумму. -- Пшенная каша есть?
   -- Есть, -- безразлично ответил служка.
   -- Тогда давай кашу.
   -- Пить чего будем?
   -- Чего есть?
   Служка смерил ее оценивающим взглядом:
   -- Пива могу предложить.
   -- Молоко есть?
   -- Проверить надо, -- служка пожал плечами.
   -- Ну, так иди, проверь, -- сказала Нимве. Повернувшись, служка неторопливо отправился на кухню. Нимве покосилась на мага. Тот сидел с равнодушным видом, резал что-то в миске, кажется курицу, и не обращал ни малейшего внимания на то, что делается вокруг. Нимве рассматривала его с жадным любопытством. Она никогда еще не видела вблизи настоящего мага, тем более такого известного, как Мафхор.
   На вид ему можно было дать и за тридцать, и первое, что бросалось в глаза -- его красота, что, впрочем, было свойственно большинству алгарвидов. Только этот все же отличался от людей из Дома Таэнана, обычно белокожих и светловолосых. Из-за золотисто-смуглой, будто от долгого пребывания на солнце, кожи, черных волос и черных глаз он походил на ворона. Конечно, он был красив, и при этом вовсе не женоподобен, но Нимве он ужасно не понравился, а вблизи еще больше, чем прежде издалека. Красота его показалась приторной и чрезмерной, напомнила пирожное в лавке бакалейщика, в котором только сахар да плохой жир, и от которого потом долго тошнит.
   Словно ощутив, что на него смотрят, маг поднял голову. У Нимве душа нырнула в пятки, почудилось, будто Мафхор, с его острыми и умными глазами, видит каждую ее мысль.
   Подошедший к столу служка заставил Нимве отвести взгляд от мага. Поставив перед ней снедь и кувшин, проговорил:
   -- Вот, молоко принес, не прокисло вроде.
   Нимве взяла кувшин и осторожно принюхалась. Служка, не обращая больше на нее внимания, направился к Мафхору, и, подавая кувшин, сказал:
   -- Пожалуйте, господин. -- Теперь его голос звучал не в пример почтительней.
   -- Благодарю, -- Мафхор жестом отпустил слугу. Ишь, аристократ какой, подумала Нимве, уткнувшись в тарелку. Каша, что ей подали, была сухой и безвкусной, но ужасно хотелось есть. Зачерпнув ложкой и набив полный рот, Нимве снова скосила глаза на мага. Тот наклонил кувшин над кружкой, но как только оттуда полилась темная жидкость, вдруг остановился.
   -- Эй, -- окликнул он. Служка, который уже болтал с хозяином, обернулся, и маг поманил его пальцем. Дождавшись, пока он подойдет, Мафхор сказал:
   -- Ты мне вино принес.
   -- Эта... -- отозвался служка, таращась на Мафхора. -- И чего?
   -- Я заказывал воду.
   Работник захлопал глазами.
   -- А? -- переспросил он. Мафхор терпеливо объяснил:
   -- Я воду заказал. А ты принес вино.
   -- Ка... какую воду? -- Вид у служки сделался такой, будто его огрели по затылку.
   -- Воду. Обычную воду, -- ответил маг. -- Понимаешь?
   -- Я, эта... Воду? -- Работник беспомощно огляделся по сторонам. -- Так это, вы пьете воду?
   -- Именно.
   Служка таращился на гостя, точно силился понять, что за человек станет пить воду.
   -- И эта... -- наконец выдавил он. -- Чего теперь делать?
   -- Заменить. -- Маг откинулся на спинку стула, по-прежнему спокойный и невозмутимый. -- Принеси другой кувшин.
   -- Другой? Слушаюсь.
   Схватив со стола кувшин, работник кинулся к стойке. Мафхор снова принялся за еду, его, кажется, ничуть не трогали недовольные взгляды, которые на него кидал трактирщик. Оборванный, мертвецки пьяный тип в нахлобученной на самые брови драной шляпе, сидевший через стол позади Мафхора, вдруг начал икать, глядя перед собой мутными, похожими на стеклянные шарики глазами.
   Воротился служка. Поставив перед Мафхором кувшин, сипло произнес:
   -- Пожалуйте, господин.
   -- Это вода? -- поинтересовался маг.
   -- Хозяин послал, -- ответил тот. Пару секунд маг смотрел ему в глаза, потом плеснул из кувшина в кружку. Даже со своего места Нимве разглядела, что это вовсе не вода, а пиво.
   -- Это, по-твоему, вода?
   Служка тупо таращился на мага. Не удержавшись, Нимве хрюкнула, поспешно уткнулась в миску. Маг поднялся и спокойно приказал:
   -- Ладно, пошли.
   -- Куда? -- удивился служка.
   -- К хозяину.
   Отодвинув слугу с дороги, Мафхор подошел к стойке и, облокотившись о прилавок, что-то сказал хозяину. Вид у трактирщика сделался удивленный и растерянный, он ответил, однако Нимве не удалось разобрать ни слова, шум улицы из открытых окон, будто подушка, глушил все звуки.
   Покуда маг препирался с трактирщиком, пьяница, что сидел позади, неуклюже поднялся. Пошарив под лавкой, выудил плащ, походивший на истрепанную половую тряпку, и, покачиваясь, с бормотанием выбрался в проход. Через несколько шагов, поравнявшись со столом Мафхора, споткнулся, ухватился за столешницу -- и что-то ловко бросил в кружку, Нимве увидала это ясно и отчетливо. Поперхнувшись, она выпрямилась, а пьянчуга, будто ни в чем не бывало, побрел дальше, цепляясь ногами за стулья. Нимве следила за ним. Вроде я уже его видела, подумала она. Да ну... что за бред... где я могла... И тут она вспомнила. Это был тот самый оборванец, которого пару часов назад выпроваживал из гостиницы привратник.
   У Нимве округлились глаза. Пьяница тем временем беспрепятственно пробрался к выходу, ни Мафхор, ни трактирщик не обратили на него внимания. И когда он взялся за дверную ручку, Нимве вскочила и крикнула:
   -- Эй!
   Все повернулись, и оборванец тоже. Ткнув в него пальцем, Нимве выпалила:
   -- Да, ты! Стой!
   Пьянчуга внезапно протрезвел. Рванул дверь, и, будто ящерица выскользнул наружу. Проводив бродягу взглядом, остальные повернулись к Нимве. Она ощутила, что краснеет. Хозяин спросил:
   -- Он у тебя украл чего, а, паренек?
   Встретившись с пристальным взглядом Мафхора, Нимве покачала головой.
   -- А чего тогда орешь? -- проворчал хозяин. -- Народ только распугиваешь...
   Нимве промолчала. Уверенность в том, будто бродяга что-то бросил в пиво, уменьшилась. Может, почудилось, решила она, медленно опускаясь на место, а я тут базар устраиваю...
   Через минуту Мафхор воротился к своему столу, и судя по тому, что нового кувшина ему не принесли, трактирщика переспорить не удалось, -- а может, в заведении не было питьевой воды. Глядя ему вослед, хозяин покачал головой, что-то тихо сказал служке, и оба занялись своими делами.
   Укусив лепешку, Мафхор долил в кружку из кувшина. Нимве наблюдала за ним и все сильнее нервничала. Маг поднес кружку к губам... Сейчас выпьет, поняла она, и, не в силах больше сдерживаться, воскликнула:
   -- Постойте!
   Все опять повернулись к ней.
   -- Не пейте это, -- сказала она магу. Тот поглядел на кружку, потом на Нимве -- и опустил руку. Донышко стукнуло о стол, а трактирщик сердито закричал:
   -- Слышь, парень, я щас тебя вывести велю! Перебрал, што ль? Иль голову напекло?! Ты чего мне тут...
   Мафхор перебил:
   -- Почему? Почему не пить? -- маг обращался только к Нимве, будто трактирщика тут и не было.
   -- Я... я видел, -- Нимве глотнула. -- Как тот тип... Ну, в общем, он вам что-то туда подсыпал.
   Мафхор глядел на нее еще некоторое время. Потом резко встал и направился к двери.
   -- Эй! -- встрепенулся хозяин. -- А платить кто будет?
   Маг не ответил, даже не повернул головы, а хозяин, похоже, не решился настаивать.
   Опасения трактирщика оказались напрасны: Мафхор воротился через минуту. Приблизившись к стойке, негромко спросил:
   -- Кто этот человек?
   -- Да почем мне знать! -- взвился хозяин. -- Ну, зашел, ну, выпил, што ж теперь, за всякий раз мне... Да што стряслось-то?
   -- Ты только что слышал. Юноша сказал, будто он что-то подсыпал мне в питье.
   Трактирщик испепелил Нимве взглядом и воскликнул:
   -- Да больно этот пацан чего понимает, ишь, отравителя поймал! А вы хто ж будете, -- обратился он к Мафхору, -- штоб вас травить? Наследный принц, што ль? -- эти слова он выговорил с едкой насмешкой, явно обращаясь к публике, но никто из малочисленных посетителей не засмеялся.
   Хрустнув зубами, Нимве встала и подошла к мужчинам. Стараясь, чтобы голос звучал с достоинством, произнесла:
   -- Я своими глазами виде... видел, как тот мужик что-то бросил ему в кружку, -- она кивнула на Мафхора. -- Я, слава Творцу, не слепой.
   Хозяин уперся кулаками в бока:
   -- Ну, а с меня чего теперь требуется? Стражу свистеть, иль как? Я за вас, бродяг, не ответственный, мало, што ль, вас тут шляется?
   -- Уж извини, если помешали! -- огрызнулась Нимве. -- Только чего же ты к себе бродяг пускаешь? Запер бы двери, глядишь, бродяги б и не забрели.
   -- Соплив больно, учить меня, -- не остался в долгу хозяин. -- Ишь, растявкался, щенок! Вот велю тебя вывести, так...
   -- Да я и сам уйду, -- перебила Нимве.
   -- Уйдешь, да прежде заплати!
   -- На, подавись, -- Нимве швырнула на стойку пару монет, резко повернулась и, не дожидаясь, покуда трактирщик ответит, зашагала к двери. Она знала, что все, в том числе и Мафхор, провожают ее взглядами, но держалась прямо, вскинув подбородок, и ни разу не оглянулась по сторонам.
  
   * * * * * * *
   К облегчению Нимве, принцы все-таки уехали на следующий день, ближе к полудню. Задержись они еще хотя бы на сутки, ей пришлось бы ночевать на улице.
   Весть о том, что у них стоят наследники престола, давно облетела городок, а слухи об их отъезде распространились как огонь по сухой траве, и потому провожать принцев собралась огромная толпа. Нимве снова пришлось дожидаться, когда близнецы выедут за ворота. Она оставалась за спинами зевак, посреди шумной толпы, и, сколько не озиралась, нигде не заметила Мафхора.
   Из города удалось выбраться только через полчаса.
   Некоторое время пришлось отыскивать принцев по отметинам подков, что вели по проезжему тракту и затем свернули в лес. Нимве пустила лошадь следом.
   В чаще, среди деревьев, как и давеча, Нимве почувствовала себя лучше, хоть и не могла отделаться от мыслей о доме, о матери -- а пуще всего беспокоил Мафхор и отсутствие провизии. Остатков денег хватило лишь на буханку хлеба да чуток сыра.
   День проходил за днем. Нимве горько жалела, что подчинилась приказу королевы, не плюнула на все, и они с матерью не сбежали. У королевы она видела карту маршрута принцев, но здесь, в лесной глуши, потеряла всякое представление о том, куда они направляются. Места оказались глухие, безлюдные, и разжиться провизией нечего было и думать: деревнями поблизости не пахло, а в лесу в такое время года взять было почти нечего. Еще не поспели ягоды и грибы, искать же съедобные коренья или птичьи яйца хватало времени, она боялась отстать, даже не из страха потеряться, вовсе нет. Она, конечно, сумела бы отыскать своих подопечных по следам, но -- не хотелось оставаться одной в этой глуши.
   Лишь начало темнеть, близнецы сделали привал возле крохотного озерца. Привязав лошадь в зарослях цветущей малины, Нимве прокралась к их стоянке и, спрятавшись в кустах, стала наблюдать. На берегу пылал костер, парни плескались в неглубокой воде, и эхо разносило по лесу веселые вопли. Над огнем на вертеле жарилась небольшая туша, кажется, косули. Запах был такой, что у Нимве, из-за нехватки денег питавшейся в последние дни кое-как, потемнело в глазах, а рот наполнился слюной.
   Через некоторое время она вернулась к своей лошади. Совсем стемнело, но она не могла разжечь огонь из страха, что этим выдаст свое присутствие. Да и Мафхор, конечно, должен быть поблизости... При мысли о маге Нимве пробрал озноб. Зябко поежившись, она заползла поглубже в малинник, прислушиваясь к звукам ночного леса. Лошадь переступала копытами и вздыхала, хрустя травой. Если он меня вздумает убить, никто и не узнает. И никто даже моих костей тут не найдет, звери растащат...
   Расстелив на земле толстую шерстяную кошму, Нимве отломила кусок хлеба, принялась жевать, запивая водой из фляги. Закончив ужин, легла и натянула на голову плащ. С трудом уснула, но спала плохо, урывками, даже во сне прислушиваясь.
   Когда Нимве очнулась, было очень темно. Она рывком села, не понимая, что могло ее разбудить, не в силах сообразить, где находится. Принялась шарить вокруг руками, и когда пальцы нащупали траву и сухие веточки, вспомнила: она в лесу, следит за близнецами -- а потом уловила шум, донесшийся из-за деревьев, отдаленные крики и ржание лошади. Вскочив, Нимве облилась холодным потом, потому что ее пронзила мысль о принцах. Может, кто-то на них напал? Может, это Мафхор? Может, он решил расправиться с принцем Сэтнаром?! Но нет, не может быть. Он же не убьет Сэтнара на глазах у брата, ему же тогда...
   Шум усилился, и беспокойство Нимве -- тоже. Пойти, что ли, посмотреть, подумала она, однако возникшая следом мысль остановила: если Мафхор что-то затеял, он и мне башку открутит.
   Несколько минут Нимве стояла, прислушиваясь, терзаемая страхом и сомнениями, но в конце концов беспокойство победило. Нет, надо идти, решила она. Только посмотрю, и все. Не стану вмешиваться, хоть гори там всё огнем.
   Осторожно пробравшись через кусты и заросли бузины, Нимве шла до тех пор, пока не заметила отблески огня. Шум и вопли приблизились. Очутившись на краю небольшой поляны, Нимве остановилась, чтобы не попасть в полосу света. Ярко горел костер, а вокруг, будто черные тени, метались люди. Сначала Нимве не могла понять, чем они заняты. Драки, кажется, не было, и в голову пришла дикая мысль, что они напились, и теперь танцуют. Мысль мелькнула и исчезла, потому что Нимве осознала: нет, они вовсе не танцуют, наоборот, случилось что-то плохое. Около костра неподвижно распростерся человек, а над ним склонилась темная фигура. Нимве долго вглядывалась, но так и не смогла узнать лежащего. Тот, что сидел над ним, оказался Мафхором.
   Неужели он все-таки кого-то убил, подумала Нимве. В животе похолодело, первым желанием было повернуться и сбежать, но потом, приглядевшись, она поняла, что маг, похоже, пытается помочь незнакомцу. Да и за каким бы он стал тут рассиживаться, если бы он его убил? Какая глупость... А может, на принцев напали разбойники?
   Нимве испуганно обернулась. Блики от костра шевелились на темной листве, рождая ощущение движения, и от этого казалось, будто кто-то крадется за спиной, в черной пропасти леса. Нимве пронзил такой страх, что, не раздумывая больше, она выбралась из тени и прокралась к огню. Никто не обратил на нее внимания, лишь Мафхор поднял голову. Пару мгновений они смотрели друг на друга. Нимве внезапно поняла, что забыла надеть шапку, и распущенные волосы спадают почти до пояса. Она прикусила губы, а Мафхор, судя по всему, не удивился. Взглянув на лежащего у ног человека, Нимве заметила на его светлой рубахе растекшиеся черные пятна. Некоторое время глядела, а потом до нее дошло.
   -- Он ранен? -- спросила она. Мафхор кивнул. Человек дышал тяжко, с хрипами, ребра ходили ходуном. Бородатый, коренастый, в простой одежде, он не походил ни на кого из свиты принцев.
   -- Кто это? -- Нимве огляделась. -- Разбойник, да?
   Мафхор не ответил. Бородач открыл глаза, бессмысленные, черные, и сделал глубокий вдох. Нагнувшись к нему, Мафхор спросил:
   -- Зачем ты здесь?
   Черные глаза остановились. Мучительный вдох... Грудь раненого вздрогнула, и кровь, выплеснувшись через стиснутые зубы, потекла по темной спутанной бороде. Незнакомец застонал, царапая пальцами землю, изогнулся, хрипло втянул воздух -- и вдруг опал, как опадает вскопанная земля, замер, а пустые, похожие на дыры глаза воткнулись в темноту. Маг опустил ему веки.
   Затрещали кусты, из зарослей выскочили трое с мечами наголо, и Нимве, отшатнувшись, едва не наступила на мертвеца. Мафхор обернулся. Один из пришельцев опустил меч и сказал:
   -- Никого больше не нашли.
   Едва он это произнес, как Нимве узнала одного из принцев, любимца королевы Сэтнара. Его брат стоял рядом. Даже в темноте, в оранжевом мечущемся свете костра, Нимве заметила, до чего они несхожи. У принца Сэтнара было серьезное лицо с твердо сжатыми губами, и он, с высоко поднятой головой и немного надменным выражением, казался куда старше восемнадцати. Рядом с ним его брат, Инис, выглядел совсем мальчишкой. Красивый, будто алгарвид, с растрепанными темными волосами, он смотрел на Нимве, и в ясных глазах плясали огненные блики.
   Подошли остальные из свиты близнецов, молча уставились на Мафхора, на Нимве и неизвестного бородача.
   Первым не выдержал принц Сэтнар.
   -- Что все это значит? -- он глядел на мага в упор, сдвинув прямые брови. Мафхор вскинул котомку на плечо и поднялся. Стоя против близнецов, он был выше каждого из юношей на поляне, и внешне тоже отличался от всех: как ворона от голубей, внезапно подумала Нимве.
   -- Что именно, ваше высочество? -- осведомился маг. Голос звучал со спокойной любезностью, словно они находились не в лесу над убитым человеком, а на светском приеме.
   -- Вы прекрасно понимаете, о чем я, -- бросил Сэтнар. -- Кто этот человек? -- он указал на бородача. Мафхор пожал плечами:
   -- Понятия не имею, ваше высочество.
   -- Неужели? -- принц сощурился. -- Ну, допустим. Тогда скажите, что вы тут делаете? Или вы и об этом не имеете понятия?
   Инис усмехнулся. Мафхор сказал:
   -- Меня сюда послал ваш отец, -- он отвесил принцам любезный поклон.
   -- Чего? -- изумился принц Инис. -- Но зачем бы папа...
   -- Для чего же? -- перебил Сэтнар. -- Мы не дети, нам нянька не нужна. По крайней мере, мне.
   Инис с негодованием уставился на брата, но тот словно не заметил.
   -- Его королевское высочество беспокоится за вас, -- ответил маг. -- Возможно, он предполагал, что случится нечто подобное, и на вас нападут грабители.
   -- А что, вы нас разве защитили? -- бросил Сэтнар. -- Пока что у вас под носом убили человека. Хороша защита!
   Маг помолчал, оглядев поляну.
   -- Что произошло, ваше высочество? -- повернулся он к Сэтнару. Принц смерил мага взглядом, словно раздумывал, стоит ли пускаться с ним в разговоры, но все-таки ответил:
   -- Этот бродяга выскочил из леса. -- Его голос звучал холодно. -- Набросился на моего друга, схватил его...
   -- Да не набросился он, -- с досадой перебил Инис. -- Он просто пытался нас разбудить!
   -- Ну, да, -- ответил Сэтнар. -- Так пытался, что чуть барону глотку не перерезал.
   -- Он напал на вас, барон? -- обратился Мафхор к одному из юношей, что стоял подле, высокому, широкоплечему и темноволосому. Тот ответил:
   -- Похоже на то... Но все было очень странно, этот разбойник не достал оружия, глядите, кинжал у него так и остался в ножнах.
   -- А что именно он сделал? -- не отставал маг.
   -- Начал меня трясти, -- барон пожал плечами. -- Вид у него был, будто он долго бежал.
   -- А что сделали вы? -- спросил Мафхор. Сэтнар поглядел на него с нескрываемым отвращением, а Инис сказал:
   -- Да мы все переполошились. Вскочили, и давай орать, особенно Сэт.
   -- Ну да, разумеется, а ты у нас остался невозмутим, как скала, -- парировал брат.
   -- Кто из вас его ранил? -- поинтересовался маг. Все молчали, переглядываясь.
   -- Да никто, -- вмешался плечистый, коренастый парень с копной рыжих волос, как уже давно выяснила Нимве, камердинер принца Иниса. Он смотрел на мага прямо, почти с вызовом. -- Ему уже до нас кто-то брюхо пропорол.
   -- Он уже был ранен? -- спросил Мафхор.
   -- Ну, а я чего вам толкую? -- камердинер пожал плечами. -- Раненый он сюда примчался. Все орали, и он орал, а потом взял да упал. А после вы изволили явиться, и послали нас его сообщников искать, хотя нас, между прочим, те самые сообщники, кабы они у него были, запросто могли в темноте да в лесу как курят перестрелять. Сами, чай, не побежали в лес-то...
   -- Хватит, Ларра, -- с досадой оборвал принц Инис. -- Тебя кто спрашивал?
   -- Да он, сударь, и спросил, -- буркнул слуга, глядя из-под насупленных бровей. -- А я, осмелюсь доложить...
   -- Хватит! -- Инис обернулся, и Ларра мгновенно смолк, хоть и продолжал сверлить мага взглядом. -- Мы сами в лес пошли, пока он с раненым возился.
   Слуга что-то пробурчал, но так тихо, что никто не разобрал слов.
   -- Так, выходит, вы не знаете, кто этот тип? -- Сэтнар кивнул на убитого.
   -- Сожалею, ваше высочество, -- ответил маг.
   -- И что, вы никак не можете этого узнать? -- высокомерно осведомился Сэтнар. -- Вы же маг. Наверняка у вас есть какие-то методы!
   -- Как вы изволите видеть, ваше высочество, -- любезно, но холодно отозвался Мафхор, -- этот человек мертв. А воспоминания можно вытянуть только у живого, да и... -- маг смолк. Сэтнар сказал сквозь зубы:
   -- Тоже мне, магия. У живого и я сумею вытянуть, -- он подчеркнул последнее слово. -- Ладно. Если вы ничего не можете, вы нам больше не нужны. Поезжайте домой и передайте отцу...
   -- Извините, ваше высочество, -- твердо перебил Мафхор, -- но приказы мне отдает только ваш отец, Его высочество герцог Кендарн. А поскольку он велел мне быть здесь, то...
   -- А нам вы не нужны! -- оборвал Сэтнар, однако Мафхор все равно закончил, повысив голос:
   -- ... то здесь я и буду!
   Они смотрели друг другу в глаза, принц -- с яростью, Мафхор -- холодно и твердо. Наконец, пожав плечами, Сэтнар произнес:
   -- Ваше присутствие нежелательно, вы поняли?
   Мафхор только поднял брови и, сухо поклонившись, пошел прочь. Нимве замешкалась, все взгляды устремились на нее. Она буквально ощутила, как с губ принцев готов сорваться вопрос -- и, очнувшись, почти бегом кинулась с поляны, в темные заросли кустов.
  
   Глава 4
   Когда принцы поняли, что Мафхор и Нимве собираются ехать следом, они, в надежде избавиться от непрошеных попутчиков, придумали новую тактику: на следующее утро компания так рано покинула лагерь, что Нимве едва не проспала отъезд. Но парни не сумели собраться тихо, и потому, как ни старались, исчезнуть незаметно у них не вышло. Увидев, что уловка не сработала, они взяли бешеный темп, и поездка стала напоминать скачку с погоней. Лошадь Нимве, хоть и не породистый скакун, оказалась на удивление выносливой, почти не отставала, а вот Мафхора видно не было. Наверное, решив, что он наконец их потерял, и чтобы дать отдых усталым лошадям, принцы сделали привал после полудня.
   Нимве едва спустилась наземь. Не привыкшая к долгой верховой езде, она страшно вымоталась и хотела есть. Хлеб закончился еще вечером, хорошо хоть, во фляге осталась вода, потому что поблизости не было ни ручья, ни даже захудалого бочага, а отлучаться надолго Нимве боялась. Принцы могли в любой момент сняться с места, и разыскивай их потом в этой чаще...
   Натаскав хворосту, слуги развели два костра и принялись готовить обед. Нимве давно заметила, что у каждого принца своя стоянка, и припасами близнецы не делятся. Она наблюдала за лагерем из-за кустов. Полдня скачки сказались на ней, сбитые о седло бедра горели, будто обваренные кипящей водой, но о том, чтобы повернуть назад, и думать было нечего: они забрались так далеко, что отыскать дорогу домой Нимве ни за что бы не сумела.
   В разгар обеда появился Мафхор. Не обращая внимания на раздраженные взгляды и разочарованные лица, остановился неподалеку, пустил лошадь пастись, а сам, расстегнув пояс и сняв высокие сапоги, лег под деревом. По его виду можно было подумать, будто он тут один.
   Закончив обедать, принцы долго шушукались с друзьями, изредка бросая на мага недовольные взгляды. Слуги тем временем собирали вещи и затаптывали костры. Усевшись, Мафхор начал обуваться. Нимве пряталась за кустами, и принцы ее, кажется, не видели, а что видел Мафхор, одному Творцу было известно. Наконец вся компания забралась в седла, и они тронулись. Нимве поспешила к лошади, кое-как уселась, и, стараясь не думать о боли во всем теле, поехала следом за мужчинами, проклиная себя, королеву, ее мужа, принцев и Мафхора.
   Принцы опять скакали быстро, но, видно щадя лошадей, все же не мчались как угорелые. Остановились они, когда почти стемнело. Нимве упала на землю и долго лежала, стараясь отдышаться, прислонясь щекой к теплой траве. За кустами вспыхнул костер, потом второй, а следом, в отдалении, третий. Лошадь рядом пофыркивала, хрустя травой. С поляны потянуло запахом жареного мяса, и голод так скрутил Нимве внутренности, что земля под ней поплыла. Она стиснула зубы, глотая слюну, зажмурилась -- но долго, долго не могла уснуть, прислушиваясь к голосам неподалеку.
   Утром она едва не проспала отъезд, ее разбудило ржание и топот копыт. Она кое-как поднялась, проковыляла к лошади -- и опять началась ужасная, изматывающая гонка.
   На этот раз принцы избрали иной метод: они вообще не останавливались. Лошади шли рысью, Мафхор больше не отставал и не прятался, да и Нимве тоже. Поравнявшись с магом, ехала в стороне. Принцы и их спутники ели прямо на ходу, а Мафхор лишь изредка пил из фляги.
   Нимве едва держалась в седле, волосы растрепались, в них застряли сухие листья, но ей было не до этого. Она понимала, что долго не выдержит, просто упадет и останется лежать, а эти люди уедут, бросят ее тут, в диком лесу, и домой она никогда не вернется. Ее охватило тупое отчаяние, в ушах звенело, внутри все обмирало, поминутно срываясь в пустоту.
   И снова принцы остановились вечером, снова разожгли костры. Нимве лежала под кустом, ее мутило от голода, а по щекам ползли медленные слезы. Потом она уснула, будто провалилась в черную яму.
   Следующий день прошел как предыдущий, в беспрерывной езде, принцы иногда меняли темп, но было заметно, что и их вымотало это соревнование на выносливость. Нимве едва дышала -- и один Мафхор, казалось, ни капли не устал. Казалось, он может ехать еще год, с тем же бесстрастным выражением лица, будто не человек он был вовсе, а неведомое существо, сделанное из камня, стали и воловьих жил.
   Ближе к вечеру они выбрались на берег небольшой речушки. У самой воды росли древние ивы, сухие листья, устилавшие песок, шуршали под копытами. Солнце садилось в кроны, небо синело, сгущалось, как краска в ведре у маляра. Над черной шапкой леса, еще бледный, повис узкий серп месяца.
   Все мужчины, кроме Мафхора, бросились к реке, а Нимве остановилась поодаль, под огромной ивой. Не обращая на нее внимания, а может, и специально, чтобы смутить, парни как один разделись донага и с воплями, с гиканьем попрыгали в воду. Мафхор разулся и побрел вверх по течению, быстро скрывшись в полумраке за кустами.
   Однако Нимве за мужчинами не следила, хватало забот и посерьезней. Бросив лошадь, спряталась за ивой, так, чтобы не увидели с реки, и осторожно стянула с себя холщовые штаны. Внутренняя поверхность бедер горела огнем, даже в темноте Нимве увидала, что кожа превратилась в одну большую рану. Нимве забралась в воду и сидела там, цепляясь за ветви дерева, покуда от холода не перестала чувствовать собственное тело. Лишь тогда выползла на берег, отыскала котомку и долго рылась в ней. Тошнило, в голове мутилось, а перед глазами танцевали черные комарики, и сосредоточиться никак не удавалось. Наконец пальцы нащупали стеклянную баночку. Вытащив лыковую пробку, Нимве пальцем зачерпнула душистой мази, принялась втирать в раны на бедрах, задерживая дыхание и кусая губы от боли.
   Закончив, совсем без сил, она легла на берегу, в одной мокрой рубахе, бездумно уставилась в темнеющее небо. Одно было ясно: поход закончен, ехать дальше она не сможет. Парни за кустами утихомирились, кто-то из слуг уже развел костер. Нимве равнодушно слушала звуки из-за деревьев, окружающий мир вдруг сделался чужим и далеким. Она понимала, что нет смысла просить помощи у этих людей. Она для них помеха, и они будут только рады, если она исчезнет. Особенно Мафхор. Мафхор, конечно, обрадуется больше всех. К тому же, кто они -- и кто она: какая-то крестьянка, деревенщина, она ничто в их глазах. Разве ястреб замечает муравья...
   Небо над головой темнело, наливаясь чернотой. На бархатной глади цвета индиго вспыхивали бриллиантовые точки, ивы по берегу тихонько шелестели, хотя ветра и в помине не было. Над головой толклось облачко мошкары, вода плескалась у ног... Нимве лежала, ощущая, как ослабевают боль и жжение, ни о чем не думая. Главное -- не шевелиться, и пусть наверху всегда будет это безмятежное небо, и ива будет полоскать сосульки листьев в прозрачной воде, а речка будет течь, течь, омывая камни тончайшей пеной...
   Нимве очнулась от холода, в кромешной темноте. Она лежала на сырой траве, свернувшись калачиком, мокрая рубаха, сбившаяся вокруг обнаженных бедер, стала ледяной. Было тихо, где-то стонал филин, его крик, звенящий, тоскливый, кромсал тишину. За раскидистой ивой мерцал костер. Кое-как, на четвереньках, Нимве поползла по песку, волоча котомку и плащ. Будто раненый зверь, забралась под деревья, росшие на верхней кромке берега, упала там, трясясь от озноба и изнеможения, лязгая зубами. Из котомки выудила сухую рубаху и юбку, переоделась, забросила мокрую одежду на куст. Закуталась в шерстяной платок, натянула плащ на босые ноги, сжалась в комок, но еще долго не могла уснуть, вздрагивая от холода, слушая шуршание в кустах да плеск ручья.
   * * * * * * *
   Что-то мягкое настойчиво тыкалось в щеку. Вынырнув из забытья, Нимве с трудом разлепила веки. Сверху маячил огромный силуэт, черный на фоне яркого дневного неба. Она не сразу сообразила, что это лошадь. Оттолкнув теплую морду, Нимве кое-как села, опираясь на руки. Лошадь стояла рядом, под седлом и в узде, и Нимве с раскаянием вспомнила, что бросила ее так вечером. Нимве встала на четвереньки, потом поднялась, цепляясь за куст, и расстегнула на животном подпругу. Она не знала, здесь ли еще принцы, и это ее не волновало. Расседлав наконец лошадь, сняв уздечку, Нимве остановилась, чтобы перевести дух. Скинув плащ, босая, проковыляла к речке. Бедра тут же отозвались жгучей болью, а поясница, кажется, скрипела при движении, как проржавевшие дверные петли.
   У кромки воды Нимве присела на корточки, горстью зачерпнула воду. Солнце успело высоко подняться, было около девяти утра, принцы, конечно, давно уехали -- и тут же с удивлением она услыхала:
   -- Ларра! Эй, Ларра! Где мои сапоги? -- звал за деревьями принц Инис.
   -- Здесь, сударь, здесь, -- ответил низкий хриплый голос. Нимве подняла голову. Внутри все дрожало, замирая, мутило, и кружилась голова. Она обвела взглядом речку и заметила, как что-то полощется в воде, запутавшись в ветвях ивы, у противоположного берега, ниже по течению. Нимве тупо наблюдала за предметом, пока не поняла, что это штаны, которые она сняла вечером около воды, да так и бросила, а их, видать, унесло приливом.
   Нимве встала, подоткнула юбку и, цепляясь за ветви, вошла в воду. Речка была неширокая, мелкая, но мешали водоросли на дне, а течение толкало под коленки. Нимве брела, пошатываясь, пару раз поскользнулась, но все же добралась до другого берега, и, выпутав штаны из цепких ветвей, отжала, перекинула через плечо и повернула обратно. Отсюда, как на ладони, была видна стоянка принцев. Нимве показалось, что за ней наблюдают, она заметила нескольких человек, услыхала разговоры и громкий смех. Однако было не до них, Нимве беспокоилась лишь о том, как добраться назад. Вода, будто мягкая, но мощная преграда, упиралась в живот, властно и настойчиво подталкивала течением, голова кружилась все сильнее, и Нимве казалась себе неприятно легкой. Каждый шаг давался с трудом. Река неумолимо напирала, словно хотела сбить добычу с ног и утащить в лес.
   А потом вдруг все исчезло. Когда через несколько мгновений Нимве снова ощутила себя, вода лилась в рот, в уши и глаза, обхватила тело сильными ладонями -- и, отбиваясь, барахтаясь, Нимве пыталась вздохнуть, ноги искали и не находили дна, а река тянула ее, затягивала в свою ненасытную пасть. И когда Нимве почти захлебнулась, а перед глазами завертелись огненные колеса, что-то резко дернуло вверх, вырвало из водяного плена, и она ощутила ногами песок на дне.
   Нимве огляделась, хватая воздух ртом. На нее, будто из тумана, смотрел хмурый рыжий парень.
   -- Чего ж ты, -- сказал он низким хрипловатым голосом. -- Идем. Давай-ка, идем.
   Обхватив за плечи, он потащил ее к берегу. Нимве пыталась помочь, но тело сделалось ватным, непослушным, и все, что она могла, это вяло перебирать ногами.
   Когда они наконец выбрались на сухой берег, парень спросил:
   -- Ну? Ты как, стоишь?
   Его лицо, странно размытое, плыло перед глазами, Нимве никак не могла сфокусировать взгляд, но все же сумела узнать камердинера принца Иниса, которого звали Ларра.
   -- Ты чего, поскользнулась? -- спросил он. Нимве кивнула.
   -- Ну, ладно. Ступай, -- он повернулся и пошел прочь. Нимве слепо сделала вперед шаг, другой -- и упала. Летний день потемнел, и сердце, сорвавшись, рухнуло в бесконечную черную нору.
   Первое, что она услыхала, вынырнув из забытья, был мужской голос, который с удивлением спросил:
   -- Ей голову, что ли, напекло?
   Сделав усилие, Нимве разлепила веки. Увидала над собой лица... Поняла, что лежит на земле...
   -- Очнулась, кажется, -- заметил кто-то. -- Эй, что с тобой такое?
   -- Да воды нахлебалась, наверное, -- ответили ему. Тон был высокомерный и пренебрежительный.
   -- Осмелюсь доложить, судари мои, -- решительно вмешался низкий голос, -- от голода это у ней.
   Молчание. Нимве слабо шарила руками по земле. Свет бил в глаза, сверху двигались расплывчатые тени. Первый неуверенно спросил:
   -- С чего ты взял?
   -- Да уж взял, -- отозвался низкий и хриплый, и в нем прозвучало едва заметное насмешливое превосходство. -- Уж голодный-то обморок я сумею отличить, сударь, не впервой, чай.
   Снова тишина, потом первый решительно произнес:
   -- Ну-ка, Ларра, неси ее к нам.
   -- Слушаюсь, сударь. -- Нимве оторвали от земли, и все вокруг пришло в движение. Это было очень неприятно, и она зажмурилась.
   -- Надо ее накормить, -- снова промолвил первый, когда Нимве коснулась спиной чего-то твердого.
   -- Мы же договорились не делиться с этими, -- недовольно возразил второй, высокомерный.
   -- Ну, уж прости, Сэт, -- довольно холодно отозвался первый, -- я не собираюсь наблюдать, как человек умрет с голоду только потому, что мы договорились!
   -- Ну тебя к черту, слизняк, -- пробормотал второй. Приоткрыв глаза, Нимве увидела удаляющиеся фигуры. Возле нее был красивый юноша. Нимве долго смотрела на него, пока не узнала принца Иниса. Вздрогнув, она попыталась приподняться. Инис сидел на корточках, рядом устроился его приятель, русоволосый парень, виконт Кейтей, а камердинер принца, Ларра, рыжий, веснушчатый и мосластый, оказался по другую сторону. Он резал что-то на плоском деревянном блюде, ловко орудуя кинжалом. Нимве возилась на земле, как раздавленный жук. Ларра, оставив работу, помог ей сесть, прислонил спиной к сложенным седлам.
   -- Давай, ешь, -- он протянул ей деревянный круг. На нем оказалось мясо, нарезанное тонкими ломтями. -- Сама-то справишься?
   Нимве кивнула, взяла мясо дрожащей рукой и сунула в рот. Это была какая-то дичь. Блюдо сползало с колен, и принц Инис помог держать. Мясо быстро исчезало. Принц велел:
   -- Нарежь еще.
   Ларра покачал кудлатой головой:
   -- Нет, сударь, нельзя ей. Скрутит с голодухи-то, помрет еще. Ты доедай, доедай, -- велел он. -- Щас попить принесу.
   -- Возьми вина, -- посоветовал виконт Кейтей. Ларра что-то буркнул и отошел, даже не обернувшись. Глядя на Нимве, принц хмуро спросил:
   -- И давно ты так? Давно ты не ела?
   -- Довольно давно, ваше высочество... -- еле слышно отозвалась Нимве.
   -- Я слышал о нем разное, -- с гневом бросил принц, раздувая ноздри, -- слышал, что он... Но, признаться, я не думал... Как же он посмел тебя не кормить?
   Нимве вскинула удивленный взгляд:
   -- Кто, ваше высочество?
   -- Что значит -- кто?! Этот подлец Мафхор! -- Инис ударил себя кулаком по колену. Нимве едва не поперхнулась:
   -- С чего ему меня кормить? Я к нему не имею отношения...
   Брови принца поползли вверх, он поглядел на друга... Нимве поняла, что сболтнула лишнее, и отвела глаза. Через некоторое время Инис проговорил:
   -- Это уже интересно. То-есть, ты хочешь сказать, вы не вместе?
   Помедлив, Нимве покачала головой.
   -- А вот отсюда давай-ка поподробнее, -- велел принц. Нимве не подымала глаз. Инис спросил:
   -- Тебя тоже послал наш отец?
   Она снова покачала головой.
   -- Тогда кто? Кто тебя послал?
   Вернулся Ларра с серебряным кубком в руках, но принц сделал ему знак подождать.
   -- Разве ты не следила за нами? -- спросил принц. Помедлив, Нимве ответила:
   -- Следила, ваше высочество.
   -- Кто же тебя послал?
   -- Ва... ваша мать, ваше высочество... королева, -- Нимве низко опустила голову.
   Ответом была тишина, и она продолжила:
   -- Я бы... я бы никогда, но она сказала, что арестует мою маму... если я не послушаюсь... Что нас обеих сошлют на каторгу... на соляные копи... Мы даже сбежать не могли, за нами следили, и... и...
   -- Но почему она послала именно тебя? -- удивился Инис. -- Ты кто?
   -- Я... -- Нимве осеклась, а потом с горечью ответила:
   -- Я -- никто. Никто! Просто деревенская знахарка... Я никакой не маг, и я... я ничего не умею, ничего! Я не знаю, почему... -- голос сорвался, она закрыла лицо руками. Юноши рядом тихо совещались, но Нимве не прислушивалась. Слезы комком стояли в груди, в горле, душили, и она только старалась, чтобы они не выплеснулись наружу.
   -- Вот, попей-ка, -- сказал низкий голос, рука коснулась плеча. Ларра протягивал кубок. Нимве взяла, и, давясь, стала пить что-то, похожее на разбавленное красное вино. Принц Инис произнес:
   -- Ты не плачь. Я знаю свою мать, она умеет... хм... убеждать. Странно только, что она не выбрала кого-то более... Ну, да ладно. Теперь ты сможешь вернуться домой, как только поправишься.
   Некоторое время они с принцем глядели друг на друга, потом Нимве отвернулась. Инис с удивлением спросил:
   -- Я что-то не то сказал?
   -- Я не знаю, ваше высочество, -- очень тихо отозвалась Нимве, -- не знаю, могу ли вернуться. Ведь ваша мать... Ее величество... Она сказала, что не потерпит неповиновения... А если вернусь, она рассердится. -- Нимве с отчаянием глянула на принца. -- Да и вообще, я не уверена, что смогу отсюда добраться... В смысле, я не найду дорогу. Я же никогда так далеко не уезжала от дома. Никогда...
   Принц некоторое время размышлял.
   -- Ну, хорошо, -- он пожал плечами. -- Тогда оставайся с нами. Я просто считал, что тебе вряд ли нравится эта поездка, но раз так... А насчет моей матери... Она действительно упрямая, как, -- он вздохнул. -- Даже если я ей напишу, она меня не послушает. Ладно. Поезжай с нами. Может, сумеешь помогать Ларре по хозяйству. Конечно, если тебе не трудно, -- добавил принц, увидев, что Нимве вскинула голову.
   -- Мне не трудно, -- заверила она. -- Конечно, не трудно! Я же не дворянка какая-нибудь... Ну, я хочу сказать, к работе я привычная, так что...
   -- Отлично. Тогда отдыхай. Ларра, подбери ей, во что переодеться. А ты, -- он снова повернулся к Нимве, -- ложись поспи. Придешь в себя, и поедем дальше. Идем, Кейтей, -- принц качнул головой. -- Я хочу рассказать Сэту, что наша мать придумала. Посмотрим, что он на это скажет.
  
   Глава 5
   Следующие четверть часа близнецы ругались. Принц Сэтнар считал, что Инис ведет себя глупо: торчать на месте и тратить продукты ради какой-то холопки, которая к тому же врет, будто ее послала королева. Ведь ясно, что мать для такого чересчур умна -- да и где бы она раскопала эту крестьянку, спрашивается? Однако Инис стоял на своем. Твердил, что верит Нимве и знает: она говорит правду, а вот насчет матери... Тут, конечно, Сэту виднее, лично он в жизни материных поступков не понимал. В ответ Сэтнар процедил, что такое его ни капли не удивляет: Инис никогда не блистал умом, и последняя эскапада отлично это доказывает. Потом Сэтнар надменно удалился, а Инис надулся, и они перестали разговаривать.
   Когда близнецы закончили кричать, Нимве уснула. Проснулась она то ли ранним утром, то ли в сумерки. Открыв глаза, некоторое время лежала, пытаясь сообразить, где находится. Потом, внезапно вспомнив, с трудом приподнялась и огляделась. Нет, поняла она, все-таки сумерки. Действительно, синеватый свет казался таким, какой обычно бывает перед наступлением темноты, а на берегу уже горели три костра, один -- совсем неподалеку. У огня сидел лохматый парень. Нимве долго глядела на него, но узнала только, когда он повернул голову. Это был Ларра.
   -- Оклемалась? -- вместо приветствия осведомился он. -- Пить хочешь?
   Кивнув, Нимве села и собрала длинные волосы, которые сделались как спутанная грива. Как же я теперь их расчешу, подумала она, озираясь в поисках котомки.
   -- Ищешь чего? -- осведомился Ларра.
   -- Да котомку свою...
   Он отошел, нагнулся, и, выудив из груды вещей котомку, принес Нимве.
   -- Спасибо, -- она раскрыла сумку и с удивлением обнаружила одежду, в которой давеча упала в реку, сухую и аккуратно сложенную. Закутавшись в покрывало, Нимве поднялась. Ее качнуло при первом же шаге, но она поняла, что чувствует себя довольно сносно.
   Отойдя подальше, спрятавшись за кустами, Нимве переоделась. Потом вернулась к костру, и, устроившись в сторонке, отыскала гребень и принялась расчесывать спутанные пряди. Волосы, противные и грязные, так перепутались, что она то и дело шипела от боли.
   Ларра сидел, колол топориком щепки и изредка бросал на Нимве косые взгляды. Быстро темнело, в тишине, у второго костра, горевшего в отдалении, переговаривались мужские голоса: там была стоянка принца Сэтнара. Мафхора Нимве не видела, но огонек его костра иногда взблескивал из-под длинных ветвей огромной ивы, у кромки воды.
   От берега раздались громкие голоса, и разговор около соседнего костра затих. Захрустел песок, послышались шаги... У огня возникли три фигуры. Нимве узнала принца Иниса, виконта Кейтея и слугу виконта, долговязого вихрастого паренька.
   -- К чертям этих пескарей! -- раздраженно сказал Инис. -- Я их жрать не собираюсь!
   Со стоянки Сэтнара раздался громкий и язвительный смешок. Инис, кажется, хотел вспылить, однако сдержался, а вместо этого сердито произнес:
   -- Ларра, возьми у Чика пескарей, не знаю, можно ли из них чего сделать!
   -- Да я же, сударь, не королевский повар, разносолы варганить, -- пробурчал камердинер, но все же забрал у слуги виконта, которого принц назвал Чиком, небольшой мешок. Недолго думая, вытряхнул содержимое на траву. Вид у Ларры сделался совсем угрюмый, он что-то тихо проворчал под нос. Инис тем временем огляделся -- и заметил Нимве. Улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой.
   -- Наконец-то очнулась, -- сказал он. -- Как ты себя чувствуешь?
   -- Благодарю, хорошо, ваше высочество...
   -- Еще бы не хорошо, -- буркнул Ларра. -- Полтора суток спать.
   -- Как?! -- изумилась Нимве. -- Я что, спала полтора дня?
   -- Ну, а то, -- начал Ларра, но принц перебил:
   -- Да ничего. Неважно. Главное, чтобы ты поправилась. Ты уже ела?
   Нимве покрутила головой.
   -- Ларра, дай ей чего-нибудь, -- велел Инис, на что Ларра отозвался ворчанием, будто сердитый пес:
   -- "Ларра, дай", да "Ларра, поди"... У меня ж не десять рук-то, сударь! А тут еще пескари эти ваши... Не знаю, право слово, чем вы их наловили...
   -- Чем же это мы могли их наловить, по-твоему? -- не без иронии осведомился виконт, а принц ухмыльнулся. Ларра только покосился, но не ответил, вместо этого сердито велел второму слуге, Чику, мальчишке лет семнадцати, худому, темноволосому, с живыми темными глазами:
   -- Ну, давай, давай, неча рассиживать, марш за хворостом. Ишь, расселся, барин...
   Чик не возразил. Поднялся и зашагал к темному лесу, рубаха болталась на худом теле, и ветер раздувал ее, будто парус. Принц Инис и виконт тоже встали, отошли к кустам поодаль, где стоял маленький шалаш. Ларра остался сидеть, угрюмо и сокрушенно разглядывая что-то у себя под ногами: видно, рыбешек, пойманных его господином.
   Нимве доплела косу, поднялась и подошла к камердинеру. Тот хмуро глянул, но тут же отвернулся.
   -- Что у тебя тут? -- спросила она. -- Можно посмотреть?
   -- Да уж смотри, дерьма поглядом не испортишь...
   Нимве присела на корточки. На чешуе рыбешек, рассыпанных в траве, играли золотистые отблески, и оттого чудилось, будто у ног Ларры лежат горсти монеток. Улов действительно оказался так себе, в основном мелочь, хотя Нимве и углядела нескольких рыбок покрупней.
   -- Чем это они ее ловили? -- усмехнулась Нимве. -- Подштанниками, что ль?
   -- Ну, а я о чем? -- проворчал Ларра. -- И чего я теперь с этим делать буду... Был бы у нас кот, ему бы сплавил, а так... А выбросить -- его милость неделю потом надо мной будет потешаться!
   -- Вот что, -- решила Нимве. -- Выбрасывать не надо. Все равно уже поймали, жалко ее, чего ж зазря ей пропадать? Лук у тебя есть? И крупа какая-нибудь?
   -- Ну, есть у нас, да только я не...
   -- Тогда неси, -- перебила Нимве. -- И котелки заодно.
   Выпотрошив рыбу и залив водой, Нимве повесила котелок над огнем. Ларра и Чик, сидя рядом, следили за ее действиями.
   Минут через сорок, когда Нимве слила первый отвар и положила в него куски рыбин покрупнее, появился Инис.
   -- Что это вы делаете? -- постояв, спросил он.
   -- Да уху варим, ваша милость, -- ответил Ларра. Нимве осторожно покосилась на принца. Тот сказал:
   -- Ну, вот, а ты все ворчал: "Пескари, пескари..." -- Инис присел около огня и спросил, обращаясь к Нимве:
   -- А что ты такое туда кладешь?
   -- Лук, ваше высочество, -- объяснила та, стараясь не выказывать застенчивости.
   -- А зачем он рыбу выбросил? -- снова с интересом спросил принц, указывая на Чика, который возвращался от леса, что-то жуя. Нимве отозвалась:
   -- Просто она мелкая, и ее есть невозможно. А вот отвар хороший с такой получается, тем более, там ерши были. Сейчас вот большая проварится, крупы туда, и готово. Жалко, конечно, трав никаких ночью не найдешь...
   -- Как это -- трав? Ты что, хочешь туда траву запихнуть? -- удивился принц.
   -- Что вы, ваше высочество, я приправы имею в виду, -- Нимве помешала черпаком в котле, стараясь не улыбнуться. От кипящей похлебки подымалось вкусное облако. -- Да ничего, так тоже хорошо выйдет, вы рыбы много поймали.
   -- Вот тебе и пескари, -- Инис весело ткнул Ларру в бок, и тот мгновенно насупился. -- А ты чего же сам такое варить не научился?
   -- А я, извольте вам заметить, сударь, -- с достоинством отозвался камердинер, -- не повар. И вообще, человек я городской. Больно я в этой рыбе разбираюсь. К тому ж, батюшка ваш меня не для поварских дел нанимал вам служить, а вовсе даже...
   -- Ну-у, пошел бурчать, -- добродушно оборвал Инис. -- Просто старый дед какой-то! Иди-ка лучше хлеба принеси, да позови виконта. И погромче зови, -- принц ухмыльнулся.
   -- Это зачем же, сударь?
   -- А чтобы мой брат услышал, -- объяснил принц. -- Для чего еще, по-твоему?
   Котелок, хоть с виду и большой, умяли с такой скоростью, будто не ели целую неделю. Инис и его друг виконт хвалили уху очень громко, и пару раз со стоянки Сэтнара послышалось раздраженное бурчание.
   -- Да-а, -- сказал принц, наконец отставив миску. -- Когда вернемся, поблагодарю мать, что послала тебя за нами следить, -- и он дружески подмигнул Нимве. Та опустила глаза и порадовалась, что теперь темно, и никто не заметил, как она покраснела.
   * * * * * * *
   Когда ужин закончился, Чика отослали мыть посуду. Порывшись в котомке, отыскав мыло и полотенце, Нимве тоже отправилась к реке.
   Ночной воздух дышал свежестью и прохладой. Нимве не надела башмаков, и росистая трава холодила ноги. Спустившись к реке, девушка отошла к кустам, растущим в стороне от открытого берега. Остановившись, огляделась. На пустом пространстве у кромки воды копошилась темная фигура, раздавался плеск: это Чик мыл посуду. Поодаль, в ветках ивы, все еще горел крохотный костер. Темное небо было так густо усыпано звездами, будто кто-то просыпал соль на драгоценном бархате. Тонкий серп месяца висел низко-низко над черными холмами за рекой. Нет, это не холмы, подумала Нимве, это лес. Густой, огромный лес, похожий на вздыбившиеся океанские волны.
   Когда глаза привыкли к темноте, Нимве набросила полотенце на ветви, подоткнула юбку и вошла в реку по колено. Течение мягко гладило кожу. Нимве спустила рубаху на грудь и, зачерпнув горстями теплую воду, принялась мыть лицо и шею. В тишине плеск раздавался громко и отчетливо. Чик на берегу, похоже, закончил возиться с посудой, Нимве услыхала шлепанье, что-то с бултыханием упало в воду на середине речушки, фыркая, будто лошадь на водопое. Чик, видать, купаться полез, подумала Нимве и улыбнулась. Ей тоже хотелось искупаться, но для этого нужно было отойти подальше, под деревья, в темноту -- а вот этого вовсе не хотелось. Нимве посмотрела на безмолвную глыбу леса на противоположном берегу. Ладно, решила она, искупаюсь утром, ничего.
   Пока она умывалась, Чик вылез из воды, с грохотом собрал посуду и зашлепал вверх по берегу, к стоянке. Нимве сняла с куста полотенце, вытерлась и, оправив одежду, вышла из-за куста на берег. И тут, в этот самый миг, раздался вопль. Протяжный и громкий, он несся, казалось, отовсюду. Гулким эхом прокатился над водой, вдруг пресекся -- и взвился снова, нарастая, переходя в вой, исполненный ужаса. Нимве ощутила, как шевелятся, вздымаются волосы на голове, приросла к месту, позабыв дышать. Из темноты возникла неясная фигура, Нимве метнулась в сторону, сдавленно вскрикнув, сердце покатилось куда-то в живот. А дикий вопль перешел в визг -- и оборвался. Человек впереди сделал шаг, и Нимве с облегчением узнала Мафхора.
   -- Иди к костру, -- негромко велел он. Повернулся и широкими шагами пошел вверх по берегу, быстро скрывшись в темноте. Нимве кинулась следом, но не успела добежать и до костра принца Сэтнара, как навстречу выскочили Инис и виконт, вооруженные мечами, следом появился Ларра с длинным двуствольным пистолетом в руках.
   -- Что случилось? -- встревожено спросил принц. -- Это ты кричала?
   Нимве мотнула головой. Ларра глядел, будто угрюмый лохматый пес, почуявший чужих. Из темноты возникли Сэтнар с бароном.
   -- Куда это Мафхор помчался? -- осведомился Сэтнар.
   Парни уставились на Нимве, будто она могла знать ответ. Та лишь пожала плечами.
   Всей толпой они воротились к костру на стоянке принца Иниса.
   -- Кто-нибудь видел, куда побежал Мафхор? -- не садясь, поинтересовался Инис. Его брат ответил:
   -- К лесу.
   Они поглядели на лес перед собой, похожий на черную непроницаемую стену, подпираемую колоннами отдельных стволов, которые свет костра выхватывал из темноты. Лес стоял, безмолвный и тихий, словно притаившийся зверь, следящий за жалкой горсткой людей, что сбились у костра. Нимве внезапно передернуло, как от озноба, и остальные тревожно покосились на нее.
   -- На всякий случай мы тут останемся, -- решил Сэтнар, перехватив рукоять меча. Никто не возразил. Нимве присела у огня, но мужчины остались на ногах, будто опасались, что если сядут, неведомые враги обязательно застигнут их врасплох.
   -- Может, пойдем, поищем его? -- неуверенно предложил виконт Кейтей. -- Может, он...
   Сэтнар посмотрел на него, как на сумасшедшего, и юноша умолк.
   Ждать пришлось долго. Нимве закуталась в платок и сидела у огня, натянув подол на босые ноги. Постепенно остальные тоже уселись, может, потому что устали, или им просто надоело ждать неизвестно чего. Ларра, с пистолетом на колене, подбросил в костер сухих веток, что-то ворча под нос. Сейчас он еще больше походил на сторожевого пса.
   Никто не заметил, когда Мафхор вышел из лесу. Они увидали его, лишь когда он очутился около костра. Парни вскочили, Ларра вскинул пистолет, и Мафхор остановился.
   -- А, это вы, -- Сэтнар опустил меч. Маг не пошевелился. Босиком, без оружия, он казался абсолютно спокойным, будто только что вернулся со скучной прогулки.
   -- Что там было? -- спросил Инис. -- Вы кого-нибудь нашли?
   Мафхор покачал головой.
   -- А кто же тогда так вопил? -- недовольно осведомился Сэтнар.
   -- Понятия не имею, ваше высочество, -- сухо отозвался Мафхор, откинув с лица растрепавшиеся волосы. Постоял, словно ожидая, не спросят ли его еще о чем-нибудь, но все молчали, и маг шагнул в сторону, растворившись в темноте.
   Немного погодя Сэтнар предположил:
   -- Может, это было какое-то животное.
   Инис с сомнением посмотрел на него. Сэтнар пожал плечами.
   -- Ну, -- ответил Инис. -- Вряд ли. С чего бы Мафхор тогда так всполошился?
   Сэтнар снова пожал плечами.
   -- Но если Мафхор ничего не нашел, -- сказал Кейтей, -- тогда, наверное, все в порядке?
   Никто не ответил. Со стороны берега раздался легкий шорох, люди у костра вздрогнули, но это снова оказался Мафхор. Он вынырнул из темноты с седлом на плече, с котомкой, перекинутой через спину, бросил вещи в стороне, так, чтобы быть между стоянкой Иниса и лесом. Некоторое время возился, устраиваясь. Все молчали и оторопело наблюдали за магом, а того, как видно, нисколько не волновало их присутствие. Мафхор устроился на земле, накрылся плащом и, похоже, собрался спать. Принц Сэтнар повел плечами.
   -- Мы пойдем, -- промолвил он. -- Пошли, барон.
   Юноши направились к своему костру.
   -- Ладно, -- сказал Инис. -- Действительно, давайте спать. Чик, ты дежуришь. К полуночи разбуди меня, Да смотри, не проспи как в прошлый раз, не то я тебе уши надеру, понял?
  
   Глава 6
   Наутро Нимве проснулась рано, еще и солнце не взошло. Потянулась, приподнялась, опираясь на локоть. В ветвях звенели птицы, над водой стлался легкий флер тумана. Костер давным-давно потух, и все вокруг спали. Чик свернулся клубком около кострища. А принца-то он, видать, не разбудил, подумала Нимве. Усмехнулась, снова потягиваясь руками, стащила с себя шерстяной плащ и выпростала босые ноги. Поглядела на траву, сверкавшую драгоценными кристаллами росы, на изумрудные листья над головой -- и внезапно вспомнилось вечернее происшествие. Но светлое безмятежное утро отодвинуло, уничтожило ночные страхи, и Нимве даже усомнилась: да слышала ли она давеча эти жуткие вопли на самом деле? Не приснились ли они ей?
   Ларра устроился неподалеку на лежанке, смахивающей на гнездо, сооруженное из груды веток и травы. Он спал, с головой укрывшись серым, видавшим виды плащом, наружу торчали только всклокоченные рыжие патлы. Лошади паслись у кромки леса. Мафхора на месте не было. Нимве огляделась, но нигде его не увидала.
   Она сняла с куста полотенце, влажное, не успевшее просохнуть за ночь, нашарила в котомке баночку с мазью, гребень и мыло, и, босая, пошла по мокрой от росы траве. На стоянке принца Сэтнара тоже все спали, принц -- под навесом, сделанным из толстых веток, с накинутым на них то ли плащом, то ли покрывалом.
   От реки тянуло влагой, приятной утренней свежестью. Туман колыхался, будто легкая фата, на короткие мгновения приоткрывая ивы на противоположном берегу. Нимве подоткнула юбку, зашла в воду и побрела вверх по течению, у самого берега. Вода оказалась теплой, словно парной, ивы полоскали в ней длинные узкие листья.
   Отойдя подальше, оглядевшись, Нимве разделась донага. Развесила одежду на ветках дерева и зашла в воду до пояса. Окунулась с маху, взвизгнув от свежести, бросилась в реку и поплыла.
   Изрядно уставшая, через четверть часа Нимве наконец воротилась к дереву, где оставила вещи, и принялась осматривать раны на бедрах. Заживало неплохо, по крайней мере, ходить уже почти не мешало. Но ехать верхом... пока и думать было страшно. Вздохнув, Нимве вынула из холщового мешочка кусок мыла, и, расплетя косу, с наслаждением намылила длинные волосы.
   Солнце поднялось над лесом, когда она воротилась в лагерь. Не дойдя до открытого берега, услыхала шум, будто кто-то ругался. Откинув на спину распущенные мокрые волосы, Нимве оправила юбку и вышла из-за куста.
   Принц Инис распекал Чика, который стоял перед ним, повесив голову. За то, что проспал, поняла Нимве. Сэтнар, видно, только что проснулся, сидел под навесом и равнодушно наблюдал за братом. Когда Нимве прошла мимо, Сэтнар едва удостоил ее взглядом.
   -- Все понял? -- услыхала она, приблизившись к стоянке. -- Теперь иди!
   Чик, разболтано махая руками, зашагал к речке. Вид у него был веселый, выговор принца нисколько его не обескуражил. Проходя мимо Нимве, паренек усмехнулся и подмигнул.
   -- Доброе утро, ваше высочество, -- остановившись у костра, сдержанно поздоровалась Нимве. Инис обернулся. Она поклонилась, весьма, впрочем, неумело. Ощутила, что краснеет, и от этого окончательно смешалась. Инис сердито ответил:
   -- Представляешь, этот тип всю ночь проспал, никого не разбудил! Хороши бы мы были, если бы кто-нибудь опять решил напасть!
   -- Да будет вам, ваша милость, -- отозвалось хриплое ворчание, и из ближних кустов появился Ларра, в расстегнутой рубахе поверх закатанных штанов, босой и с топориком в руке. -- Никто ж не напал, чего понапрасну кипятитесь-то? Извольте лучше умыться, а то вид у вас...
   -- Ты еще мне будешь указывать! -- сердито фыркнул юноша, обеими руками приглаживая встрепанные волосы. -- Ладно, где мой гребень?
   -- Вот, пожалуйте, сударь, -- невозмутимо отозвался Ларра, нагнулся и, будто ярмарочный фокусник, извлек из глубин ближайшей котомки резной красивый гребень с длинной ручкой. -- И полотенце заодно. Да по течению идите, вверх, чтоб грязи поменьше.
   -- Без тебя знаю, -- Инис выхватил у него вещи, повернулся и зашагал к речке. Совсем по-стариковски вздохнув, Ларра подсел к костру. Нимве развесила на ветках мокрое полотенце и некоторое время стояла, делая вид, будто сушит волосы, а сама исподтишка рассматривала парня. Он выглядел лет на двадцать пять, среднего роста, жилистый, костлявый и широкоплечий. Крупные руки привыкшего к работе человека, сплошь покрытые веснушками, выдавали большую физическую силу. Лицо, тоже в веснушках, худое и угловатое, с сильно выступающими желваками, с большим ртом, казалось угрюмым. И все волосы у него были рыжие: растрепанная копна на голове, брови, ресницы, поросль на груди и на руках... Красавцем его никто даже спьяну бы не назвал, он смахивал на дворового пса, сильно побитого жизнью, который вряд ли позволит каждому себя гладить. Устроившись на широком обрубке дерева, Ларра ловко скалывал топориком длинные щепки с чурбака. На щеках у него была щетина, тоже ярко-рыжая, словно он несколько дней не брился.
   -- А Мафхора нет? -- оглядевшись, спросила Нимве. Ларра поднял взгляд.
   -- А на кой он тебе понадобился? -- не прекращая работы, осведомился он. Темно-серые глаза, узкие от постоянного прищура, смотрели с подозрением. Нимве пожала плечами:
   -- Зачем бы это?
   -- Мне-то почем знать? Меня ж ни за кем следить не подряжали, -- камердинер уткнулся взглядом в землю. Нимве вспыхнула, но промолчала.
   Скоро воротился Чик. Он шел разболтанной походкой, длинный, худой и неуклюжий, что-то очень фальшиво и весело насвистывая. Ларра встретил паренька ворчанием:
   -- И где ты все шляешься...
   -- Умываться ходил! -- жизнерадостно ответил Чик, тряхнув мокрыми темными вихрами.
   -- Умываться он ходил... А тут дрова не наколоты, вода не принесена, щас господа воротятся, завтракать пожелают, а чего я им скажу? Его милость Чик, мол, умываться изволил? -- Ларра швырнул юноше котелок, едва не задев по ногам, Чик вовремя успел отпрыгнуть. -- Давай, живо за водой!
   Через пару минут с реки вернулся принц Инис в сопровождении виконта. Принц, похоже, больше не сердился, потому что плюхнулся у костра и добродушно спросил:
   -- А есть сегодня будем?
   -- Щас похлебку варить начну, ваша милость, -- скорбным тоном объявил Ларра, не отвлекаясь от своего занятия. -- Вот только Чик с реки воротится.
   -- Ну тебя с твоей похлебкой, -- Инис обернулся к Нимве, которая все еще стояла в отдалении, у куста. -- У нас такая отличная повариха есть. Что ты там одна, иди сюда.
   Она нерешительно приблизилась.
   -- Садись, не стесняйся, -- пригласил принц.
   Нимве села, подобрав босые ноги. Инис спросил:
   -- Ну, как ты? Лучше тебе?
   -- Да, ваше высочество...
   -- Думаешь, уже сможешь ехать верхом?
   -- Наверное, -- поколебавшись, ответила Нимве. -- Я постараюсь.
   -- Тогда мы могли бы завтра выехать, -- эта мысль, кажется, обрадовала принца. -- А то Сэт мне уже всю плешь проел... Но если ты пока не можешь, то скажи, не стесняйся. Творец с ним, с Сэтом, подождет.
   -- Я наверное смогу, -- поспешно заверила Нимве, вот только гнева принца Сэтнара ей и не хватало.
   -- Мы медленно поедем, не бойся, -- сказал принц. -- Скачек больше не будет.
   -- Да и то, сударь, -- буркнул Ларра. -- Я себе уже всю задницу с вашими скачками отбил.
   -- Я-то думал, она у тебя железная, -- усмехнулся виконт Кейтей.
   -- Железная, как же, -- отозвался Ларра. -- Мы, к примеру, люди маленькие, не на охотах целыми днями, как некоторые... В седле день-деньской скок-скок, будто сумасшедшие, право слово...
   -- Ой, ладно, -- отмахнулся принц, и камердинер немедленно умолк. -- Я же сказал, скачек не будет. Тем более, что смысла нет. От Мафхора, видно, не отделаешься. Кстати, а где он?
   Никто не ответил, Ларра только пожал плечами.
   -- Может, ищет, кто это ночью тут орал, -- предположил Кейтей.
   -- Нету, сударь, никого, -- сказал Ларра. -- Я уж спозаранку все кусты облазил. И следов никаких.
   -- Наверное, это все-таки был какой-то зверь, -- виконт взглянул на Иниса, но тот с сомнением покачал головой. Ларра отмахнул от чурбака особенно длинную щепку, та отлетела, едва не задев виконта по ноге.
   -- Спасибо, что хоть из пистолета в меня не стрельнул, -- съязвил Кейтей. Ларра не успел ответить, потому что принц спросил, поворачиваясь к Нимве:
   -- Кстати! Ты сможешь опять сварить такую уху?
   -- Постараюсь, ваше высочество, -- не без замешательства отозвалась та. -- Если рыбы будет достаточно.
   -- А мы сейчас пойдем и наловим, -- Инис ухмыльнулся. -- И Сэт с нами пойдет. Он, видишь ли, высказал сомнение, что уха была так уж хороша, как мы ее описывали, и желает лично убедиться! -- юноша толкнул локтем друга, и оба засмеялись. У Нимве душа ушла в пятки, вовсе не обрадовало, что придется в чем-то убеждать принца Сэтнара, который к ней явно не благоволил. Инис, улыбаясь, поднялся и велел:
   -- Ну, берите бредень, и пошли. Сэт! Эй, Сэт! -- заорал он, повернувшись к стоянке брата. -- Ваше высочество! Соблаговолите зад поднять!
   -- А позавтракать-то, сударь? -- спохватился Ларра. -- Вы ж не ели ничего.
   -- Собери с собой, -- распорядился Инис. -- Там и поедим.
   * * * * * * *
   На рыбалку Нимве, конечно, не пошла, вместо этого решила отправиться в лес, поискать приправ для ухи. После вчерашних событий идти одной показалось страшновато, и она попросила себе в спутники Чика. Однако Инис Чика не отпустил, потому что только он умел ловить рыбу бреднем. Поэтому в помощь Нимве отрядили слугу барона Грида, парня лет двадцати по имени Агасти.
   Нимве собрала котомку, и они отправились в лес. Агасти, меланхоличный блондин с сероватыми жидкими волосами и широким, совсем деревенским лицом, равнодушно тащился позади, жуя кусок хлеба с солью, и за всю дорогу не проронил ни слова. За это, впрочем, Нимве не была на него в обиде.
   В лесу стояла тишина. Солнце просвечивало сквозь кроны, на траве лежали золотистые кружевные блики. Нимве, босая, ступала привычно и бесшумно, а Агасти ломился с таким треском, что, конечно, все живое в округе давно его услышало. Вскоре Нимве надоел и шум, который издавал парень, и его назойливое присутствие. Агасти так не сочетался с храмовой тишиной леса, что Нимве велела ему сесть на небольшой прогалине и ждать. Парень этому был только рад, плюхнулся под высоким вязом, на солнышке, и немедленно стащил сапоги. Через заросли ежевики, сплошь усыпанные снежинками цветов, Нимве вошла в тень деревьев.
   Теперь, когда она избавилась от шумного спутника, тишина обволокла ее, пришел покой, в тело словно вливались новые, неведомые силы. Нимве коснулась ладонью ствола ольхи. Серая кора, вся в трещинах и складках, походила на землю в овраге, изрезанную дождевыми водами. Кора оказалась теплой, Нимве почудилось, будто она слышит, как внутри размеренно течет кровь дерева. Некоторое время стояла, ни о чем не думая, глубоко дыша, потом шагнула в сторону и медленно пошла среди стволов.
   Она набрала порядочно трав, нашла и редкие, лекарственные, когда внезапно вспомнила о времени. Подняла голову, высматривая солнце, но тут, в глубине леса, неба не было видно. Оглядевшись, Нимве поняла, что забрела далеко от лагеря, но это не испугало: внутреннее чутье, которое было в ней всегда, с детства, и которое, как говорила мама, есть у всех ведьм, не даст заблудиться, обязательно выведет назад, к реке. Неприятно было другое -- она очутилась тут совсем одна.
   Внезапно нахлынуло ощущение чужого присутствия. Да что там, она была просто уверена, что поблизости кто-то есть, и следит за ней. Сделалось холодно, ледяная ладонь прошлась по спине, вздымая волосы на затылке, но Нимве не дала себе воли. Стиснув зубы и закинув на плечо котомку, отступила в тень, под защиту деревьев. Некоторое время стояла, напряженно замерев, озираясь, а потом осторожно скользнула через кусты.
   Ощущение слежки не пропало. У Нимве все дрожало внутри, но она не позволяла себе сорваться, кинуться прочь сломя голову. Скоро она увидала перед собой осинник и груду бурелома. Быстро, будто вспугнутый олень, двинулась туда.
   Под осинами стоял полумрак, было полно прошлогодней листвы, через которую пробивалась чахлая трава. Сюда, наверное, никогда не заглядывало солнце. Листья под ногами шуршали громко, очень громко, оглушительно, их было много, они казались широкой рекой с коричневыми водами, которые трудно перейти вброд. Ноги девушки погрузились в них по самые икры, а внизу, на дне шелестящего потока, притаилась холодная и мокрая земля.
   Внезапно нога зацепилась за что-то твердое. Нимве едва не рухнула ничком. Удержав равновесие, посмотрела вниз. Через разворошенную листву просвечивало белым. Нимве принялась ногой сгребать листья. Это оказалось нелегко, пришлось отодвинуть целую кучу листьев... Оттуда, будто со дна озера, широко открытыми глазами взглянуло белое лицо. Застывшее лицо, похожее на маску ужаса.
   Вскрикнув, Нимве отшатнулась, упала, взметая фонтан бурой листвы. Все, что она видела -- эту белую алебастровую маску. Неживую. Нимве барахталась, не в силах встать, и лишь через целую вечность это удалось. Мертвые глаза смотрели, и лицо светилось в темноте. Она бросилась бежать, слепо, ничего не замечая, лес внезапно потемнел, вокруг сделалось черно как ночью, и только лицо, белое лицо там, в глубине...
   Краем глаза Нимве заметила, как кто-то метнулся наперерез, дико закричала, но из горла не вырвалось ни звука. Она рванулась в сторону, в кусты, в заросли ежевики, да не успела добежать. Железные руки схватили ее. Нимве боролась, как лесная кошка, но человек был сильнее. Руки, похожие на стальной капкан, стиснули Нимве, прижав локти к телу. Он рвалась, обезумев, пока не услыхала собственный стон, а потом -- знакомый голос:
   -- Тише. Успокойся. Успокойся, что с тобой?
   Голос немного привел Нимве в себя, она остановилась, дрожа и задыхаясь. Человек развернул ее, и она увидела Мафхора. Они уставились друг на друга. Нимве ощутила соль на губах, попыталась поднять руку, и Мафхор выпустил ее.
   -- Вот, возьми, -- он протянул котомку. Нимве взяла, руки тряслись, и она еле держалась на ногах.
   -- Что случилось? -- осторожно спросил маг. Нимве открыла рот и обнаружила, что не может произнести ни звука. Ее колотило от озноба. Мафхор ждал. Наконец, Нимве удалось справиться с голосом.
   -- Т... там... Я... на... нашла ... там... -- она мотнула головой в сторону чащи. Ее передернуло, в памяти тут же всплыло мертвое белое лицо под листьями: ярмарочная маска, олицетворяющая ужас, такой детей пугать.
   -- Что ты нашла? -- привел ее в чувство голос мага. У Мафхора было спокойное лицо, тоже похожее на маску. Нимве ответила:
   -- Там человек. Мертвый. Под листьями.
   Мафхор сразу подобрался, будто гончая, вставшая на след.
   -- Где? -- спросил он. -- Сможешь показать?
   Как ни странно, присутствие мага успокаивало. Оружия при нем не было, но весь его вид, спокойный и уверенный, сам по себе напоминал оружие. Нимве кивнула.
   -- Тогда пошли, -- промолвил маг.
   Человек лежал под листьями в небольшой ложбинке. Кто-то снял с него всю одежду. Он был белый-белый, будто неведомые шутники зарыли тут, в сердце дикого леса, мраморную статую. Рядом с Мафхором Нимве уже не было так страшно, тем более что покойников она видела не раз. И все же... обнаружить тут, в чаще леса, мертвеца оказалось не тем же самым, что видеть труп в деревне. Да и умер он, конечно, не от болезни.
   Пока маг возился, осматривая труп, Нимве отошла и остановилась, прислонившись к стволу высокой осины. У нее еще дрожали руки. Мафхор по-прежнему казался спокойным, а о чем он думал, один Творец мог знать. Когда маг выпрямился, Нимве спросила:
   -- Его убили, да?
   Мафхор мельком глянул на нее.
   -- Возможно, -- отозвался он.
   Маг освободил мертвеца от лиственного покрывала. Со своего места Нимве могла видеть обнаженный торс. Она и смотреть не желала, и не смотреть не могла. И чем больше смотрела, тем больше чужак казался знакомым. Мафхор проговорил:
   -- Тебе лучше вернуться в лагерь. Идем, я тебя провожу.
   -- А ведь я его уже где-то видела, -- Нимве подошла, наклонилась над мертвецом. Мафхор с удивлением спросил:
   -- Что? Ты его видела? Но как это возможно?
   И тут Нимве осенило.
   -- Ну, да! -- воскликнула она. -- Точно! Это он! Ведь это он вас тогда отравить пытался, ну, в таверне, помните?
   Мафхор молча разглядывал чужака.
   -- Вспомнили? -- нетерпеливо спросила Нимве. Мафхор медленно сказал:
   -- Я тогда его не разглядел. Ты уверена?
   -- Ну... почти, -- она пожала плечами. -- Значит, он за нами следил? В смысле, за вами. Тогда кто же его убил? -- Нимве уставилась на мага. Тот ничего не сказал, на лице не отразилось ни малейших чувств. Некоторое время он ходил, наклоняясь и что-то высматривая среди опавших листьев, потом, остановившись возле трупа, произнес:
   -- Ладно. Пора возвращаться.
   Нимве разочарованно смотрела на него, а он и бровью не повел.
   -- А этот? -- Нимве указала на тело. -- Так его и бросим тут, что ли?
   Маг ответил не сразу. Ногами сгреб кучу листьев, и когда те полностью укрыли мертвеца, сказал:
   -- Нет. Но я ведь не могу его похоронить с пустыми руками.
   Нимве покосилась на него, но промолчала. Бурый холмик над убитым напоминал могильный. Повернувшись, Нимве молча зашагала через ольшаник.
   Через минуту она вспомнила о слуге барона, Агасти, и резко остановилась. Мафхор, шедший следом, тоже.
   -- В чем дело? -- спросил он.
   -- Надо найти Агасти, -- Нимве принялась озираться, пытаясь определить, где та прогалина, и то дерево, под которым она оставила спутника. Мафхор внезапно тронулся с места и сказал:
   -- Сюда, -- он зашагал, не оглядываясь. Волей-неволей Нимве пришлось последовать за ним, меньше всего хотелось остаться тут одной. Они миновали ольшаник, где кусты цеплялись сучьями за одежду, пахло грибами, и стоял влажный полумрак, и попали в сосновый бор. Сухая хвоя хрустела под ногами, а темные стволы были словно колонны в особняке богача.
   Прогалина появилась неожиданно. Под огромным вязом, стоявшим посередине, спал человек.
   -- Вот он, -- сказал маг. Нимве уставилась на Агасти, а потом медленно перевела взгляд на Мафхора.
   -- Почему вы постоянно за мной шпионите? -- тихо, с яростью бросила она, глядя в его черные глаза. -- Чего вам надо?!
   Маг поднял брови, -- насмешливо, как почудилось Нимве.
   -- С чего ты взяла, будто я шпионю? -- осведомился он. Его мягкий акцент и привычка немного растягивать гласные бесили, как никогда. Нимве стиснула зубы и, стараясь сдерживаться, в тон ему ответила:
   -- Я не дура. Откуда вы иначе могли узнать, что он тут? -- она кивнула на Агасти, которого не разбудили даже их громкие голоса. -- И как вы оказались рядом, когда я нашла этого... там...
   -- Я просто искал, кто кричал ночью, -- сказал маг. -- Почему ты сразу решила, будто я слежу за тобой?
   -- Да потому, что вы каждый раз в нужное время в нужном месте оказываетесь!
   -- Ну, это скорее хорошо, чем плохо, -- губы Мафхора тронула быстрая улыбка, которая тут же исчезла. Нимве стиснула кулаки, ощутив, как кровь бросилась в лицо.
   -- Было бы хорошо, -- стараясь не заорать, ответила она. -- Если бы в это время меня там не было!
   -- Возможно, это просто невезение, -- этого типа, кажется, нельзя было вывести из себя. -- Но лично я ничего против не имею.
   -- Зато я имею! -- фыркнула Нимве. -- Ясно? Я имею! Прекратите за мной шпионить, предупреждаю, иначе... -- она осеклась, не представляя, что сказать. Будто она может его чем-то напугать! И вообще, это ведь маг из Великого Дома, а она взялась на него орать... А они тут вдвоем, Агасти не в счет...
   Нимве закусила губу. Мафхор смотрел, лицо было точно запертая дверь, не позволяющая разглядеть, что делается внутри. Пытаясь тоже сделать непроницаемое лицо, Нимве отвернулась, подошла к Агасти и толкнула его в плечо:
   -- Вставай, соня. Жизнь проспишь.
   Когда они воротились в пустой лагерь, Мафхор вытащил из своей котомки длинный кинжал в ножнах -- Нимве и не подозревала, что у него есть оружие, -- и вместе со слугой барона вернулся в лес, хоронить мертвеца. Агасти, правда, пришлось долго уговаривать, он никуда не собирался идти с Мафхором, никак не мог взять в толк, о каком таком мертвеце ему толкуют, и лишь когда Нимве, и без того взбудораженная произошедшим, потеряла терпение и заорала, пригрозив, что пожалуется принцам, Агасти согласился. Но когда мужчины шли к лесу, Нимве заметила, что парень старается держаться от мага подальше.
   Нимве осталась одна, выложила из котомки собранные травы, чтобы рассортировать. Однако, хоть ей и попалась парочка редкостей, настроения это не улучшило. Не покидало видение мертвого белого лица под коричневой листвой -- и мысли о Мафхоре. Почему он постоянно возле меня вертится, думала Нимве, рассеянно перекладывая корневища. Чего ему надо? Может, он действительно хочет меня прикончить? Но, на самом деле, если бы хотел, у него было много возможностей, и не надо было дожидаться, покуда я пойду за травами. Бес его знает... Кто вообще может этого типа понять? Нимве сердито оборвала листву с борщевика. Может быть, это он того человека убил. Утром пошел и убил, а теперь притворяется, будто только сейчас его увидел. Как же, знаем мы таких... И зачем он кинжал взял? Нимве опустила руки и невидяще уставилась перед собой. Уж не труп ли расчленить собрался? И заодно Агасти прирезать! Она едва не вскочила, но тут же одернула себя: да что это я, в самом деле, голову, что ли, напекло? Как он без Агасти в лагерь-то воротится! Да и для чего ему какой-то слуга... Нет, если он охотится, то на добычу покрупнее.
   Она еще долго сидела у подернутого золой костра, раскладывая травы и думая о маге, и ко времени, когда принцы вернулись с реки, почти успела закончить работу.
  
   Глава 7
   В тот день спать легли поздно. Когда принцы узнали про труп, Инис загорелся посмотреть. Сэтнар, хоть на словах идею брата не одобрил, тут же велел приближенным собираться. Инис хотел, чтобы Нимве показала дорогу, да той не улыбалась мысль снова видеть мертвеца. Однако принц был непреклонен, и Нимве пришлось бы подчиниться, но вовремя осенила мысль о пойманной рыбе. Когда Нимве заявила Инису, что, конечно, готова проводить его на место, но пусть его высочество не сетует, если вся рыба протухнет на солнце, покуда они шатаются по лесу, или ее сожрут лисы, Инис сдался. Сэтнар заявил, что они, опытные охотники, и без какой-то девчонки в состоянии найти дорогу, к тому же Чик, сын лесника, тоже справится с задачей. Принцы с друзьями отправились в путь, прихватив слуг. Ларра явно был не прочь остаться, но Инис об этом и слышать не хотел. Очутившись в лагере одна, Нимве, не теряя времени, занялась готовкой.
   Мужчины вернулись на закате, усталые и голодные, с руками, перепачканными землей. Мафхор не появился. Уху, давно готовую, Нимве поддерживала над тлеющим костром, и пока остальные умывались, успела заправить пряными травами.
   Обедали в темноте, около огня, все вместе, не переставая обсуждать нынешние события. По словам принцев, Мафхор и им заявил, будто не знает чужака и понятия не имеет, кто мог его убить. Мертвеца похоронили там же, где Нимве его нашла. К приходу близнецов Мафхор и Агасти успели вырыть яму, а на теле мертвого нет никаких следов, и похоже, что он умер своей смертью. Нимве в это мало верила, но решила не возражать. И вообще, продолжил Инис, Мафхор и вправду странный тип, что это, спрашивается, за маг, который вынужден рыть яму руками, как обычный человек? Хотя, пойди их разбери, магов этих, непонятный они народ. Взять к примеру Великий Дом Таэнана. Ото всех на свете сторонятся, даже, говорят, не хотели знаться с остальными Великими Домами в соседней Эбирне. Будто испачкаться боятся, величие свое уронить. Короли так себя не ведут! Вот и Мафхор, на вид такой спокойный, а тоже высокомерная скотина: в лагерь не пошел, разговаривал сквозь зубы, когда все собрались возвращаться, махнул хвостом -- и в лес, только его и видели. Да и вообще... Скорее всего, Мафхор притворяется. Наверняка он сам этого чужака и убил. А то кто бы еще мог такое сделать, здесь же, кроме них, никого больше нет.
   Потом, как и опасалась Нимве, заговорили об отъезде, Инис принялся допытываться, как она себя чувствует. Та, хоть ее и пугала мысль о том, чтобы сесть в седло, храбро заверила, что все в порядке, и она готова продолжать путешествие. Сэтнар явно обрадовался. Близнецы решили утром встать пораньше, чтобы выехать по холодку.
   За разговорами прошел вечер, настала ночь, но, когда они устроились на ночлег, Мафхор так и не объявился.
   Поднялись действительно чуть свет, но рано выехать не удалось. Пока все умылись, поели и собрали вещи, солнце успело высоко вскарабкаться по небу.
   По лесу двигались цепочкой. Принцы держались по отдельности, каждый со своей свитой, а Нимве присоединилась к Ларре и Чику. Мафхор, далеко позади, замыкал процессию.
   Погода стояла теплая, солнце, просвечивая сквозь кроны, сыпало золотом под ноги лошадей, вокруг неумолчно звенели птицы. Пахло земляникой, и хотя для земляники было еще рано, аромат перебивал даже запахи лошадиного пота.
   Скоро Нимве надоело угрюмое молчание Ларры, и она принялась болтать с Чиком. Простой и веселый, будто скворец, паренек охотно беседовал с Нимве. Скоро она уже знала, что его отец -- лесник в угодьях графа графа Элморийского, отца виконта Кейтея. Родился юноша в большой семье, пять из семи его старших сестер успели выйти замуж, а он, самый младший, единственный сын, с двенадцати лет работает в услужении у виконта. Сейчас ему "уже" почти семнадцать, и, хотя он успел привязаться к своему господину, все же, будь его воля, предпочел бы тоже стать лесником, как отец. Выросший в лесу, влюбленный в лес всем существом, Чик уверял, что никогда не сумеет привыкнуть к городу. Что через пару лет обязательно уговорит господина отпустить его со службы, и тогда, может быть, сделается охотником. Скоро Нимве уже казалось, будто она знакома с юношей всю жизнь.
   * * * * * * *
   К вечеру следующего дня путники выбрались к реке Аруан. Столько воды Нимве никогда не видела. Зная от Чика, что где-то здесь придется переправляться на другую сторону, с замиранием сердца глядела на сизые волны, гулко бьющиеся об обрывистый берег. На чем, спрашивается, можно переплыть такую реку? Лодки у нас нет... Потонем, как пить дать, потонем! Однако принцы выглядели уверенно, ни капли не волновались, и Нимве решила положиться на судьбу: в любом случае, не было выбора.
   Заночевали на берегу, крутом и высоком, среди мачтовых сосен. Здесь пахло разогретой смолой, и дышалось легко. Выехали с утра пораньше. Нимве не могла оторвать взгляда от реки, от свинцово-сизой водной глади. Солнце стояло высоко над верхушками деревьев, дробилось в мелких волнах, сверкая на воде так ослепительно, что делалось больно глазам.
   Берег постепенно понижался, делался пологим. Сосны сменились густыми зарослями лозняка, лес отступил, и лошадиные копыта зашуршали по серому песку.
   Принцы, ехавшие впереди, внезапно остановились, и Чик, зазевавшись, едва не налетел на них.
   -- Мы на месте, -- Сэтнар спрыгнул наземь, остальные последовали его примеру. Прибрежный песок покрывала яркая зелень ползучих растений, там, где жила Нимве, их называли дикими огурцами.
   Пока Нимве оглядывалась, парни не теряли времени даром. Пустив лошадей пастись, слуги вытащили из седельных сумок топоры и отправились к лесу, а принцы подошли к кромке воды и принялись что-то там высматривать. Неужели плыть собираются, подумала Нимве. У нее похолодело в животе. Словно откликнувшись на ее мысли, Инис разделся и, оставшись лишь в коротких нательных штанах, вошел в воду. Окунулся, отфыркиваясь, сделал несколько сильных гребков руками, потом нырнул. Не показывался на поверхности довольно долго -- слишком долго, как почудилось Нимве. Наконец вынырнул, отбросил с лица мокрые волосы и крикнул:
   -- Течение... не очень сильное! Но глубоко! -- и саженками поплыл к берегу.
   Из леса появился Ларра. Он волок по песку пару срубленных молодых деревьев. Бросив их у кромки воды, камердинер воткнул топор в песок и сомнением покачал головой. Инис заметил, отжимая волосы:
   -- Быстро ты.
   -- Ох, право, не знаю, сударь, -- сказал Ларра. -- Потонем мы, я вам говорю. Разве ж это, -- он ткнул носком сапога один из тонких стволов, -- нас выдержит?
   -- Ну, мы же не на одном поплывем, -- урезонил Инис. -- Чего ты так разволновался?
   -- Осмелюсь доложить, ваша милость, -- ворчливо отозвался Ларра, -- плаваю я как топор! Это вы, благородные...
   -- Ну, началось, -- принц развел руками. -- Пошел жужжать. Видит Творец, уволю я тебя!
   -- И то дело, -- язвительно откликнулся слуга. -- Да вот только доживу ли я до того светлого дня-то, сударь?
   Инис засмеялся и, прыгая по песку, принялся натягивать штаны.
   Чуть погодя вернулись остальные, притащив срубленные деревца. Нимве подошла, остановилась возле Чика. Юноша ухмыльнулся, помахивая топором. Она тихо спросила:
   -- Вы плот собираетесь вязать, что ли?
   -- Ага. Переправляться надо.
   -- На этом? -- Нимве кивнула на деревца. Их стволы казались такими тонкими и слабыми...
   -- Да ничего, эти нормальные, -- пожал плечами Чик. -- Лошадей вплавь пустим, а сами на этом. Река не больно широкая. Да и барахло жалко намочить...
   Нимве невольно поглядела на противоположный, такой далекий берег, и у нее замерло сердце.
   -- А ты хорошо плаваешь? -- спросила она Чика.
   -- Ну, да, -- ответил тот. -- А вот Ларра не умеет. Постой, а ты чего, тоже не умеешь, что ли?
   Она повела плечом:
   -- Умею...
   -- Тогда чего?
   -- Чего, чего... Тут вон река какая, я через такие в жизни не плавала!
   -- Да ты не бойся, -- успокоил Чик. -- Не потонем. Я, в случае чего, рядом буду, так ты не...
   -- Эй, Чик! -- сердито окликнул Ларра. -- Будет языком трепать, работать пора!
   Подмигнув, Чик вернулся к остальным слугам, они принялись топорами очищать стволы от веток. Нимве вдруг вспомнила о Мафхоре и оглянулась. Маг безучастно сидел под кустом поодаль. Интересно, подумала Нимве, а он как поплывет, своим ходом, или тоже на плоту? Если его, конечно, принцы пустят. А может, он магией...
   Она не успела додумать, потому что взгляд наткнулся на человека, который стоял вдалеке, у самой кромки леса. Нимве испуганно вздрогнула, посмотрела на спутников... Кроме нее, никто не заметил чужака. Нимве почудилось, что это мужчина. Он был одет в серые отрепья. Присмотревшись, она поняла: да, точно мужчина. Невольно возникла мысль о лешем. Чужой стоял неподвижно, наблюдая за пришельцами, а Нимве, замерев, следила за ним. Человек -- если это был человек, -- не шевелился. Нимве глянула на мага, но тот, казалось, спал. Не спуская глаз с чужого, она подошла к парням и тихо окликнула:
   -- Ларра... Слушай, Ларра.
   Камердинер поднял всклокоченную голову, глаза блеснули из-под рыжих бровей.
   -- Ну, чего? -- буркнул он.
   -- Посмотри, -- Нимве кивнула в сторону леса. Ларра резко повернулся. Явно уловив его движение, незнакомец проворно исчез в тени деревьев, но Ларра уже заметил его, выпрямился, сжимая топор. Инис удивленно спросил:
   -- Ты чего?
   Ларра сказал, не отводя глаз от леса:
   -- Да тут кто-то чужой, сударь.
   Остальные, проследив за его взглядом, обернулись.
   -- Ты кого-то видел? -- поинтересовался Сэтнар.
   Ларра сухо и не слишком почтительно ответил:
   -- Видел, сударь.
   -- Ну, и кто это был?
   -- Почем мне знать-то? -- Ларра пожал плечами. -- Может, бродяга какой.
   Принц Сэтнар, сдвинув брови, процедил:
   -- Побольше уважения, любезный. Не со своим братом-босяком говоришь!
   Ларра покосился, но не возразил, вместо него ответил Инис.
   -- Ты уж сделай милость, Сэт, -- раздраженно молвил он. -- Моего слугу не трогай, он как умеет, так и разговаривает. За собой лучше последи, ваше высочество!
   -- Каков господин, таков и слуга, -- бросил Сэтнар. -- Если один хам, то и второй будет...
   -- Конечно, я хам, дурак, и вести себя не умею, -- вспыхнул Инис, сдвинув брови. -- Зато ты у нас прямо совершенство, и нос дерешь за двоих, позволь тебе заметить, непонятно только, с каких это заслуг. Чего ты такого сделал, кроме как изволил родиться принцем? Да ты и задницы себе самостоятельно не подотрешь, ваше высочество! И если, по-твоему, это дает тебе право...
   -- Какой лексикон! Где это только ты набрался... Не иначе, как от своих подружек из кабака, -- прервал Сэтнар, щурясь. -- Так что же, ты мне посоветуешь в слуги наняться? Чтобы заслуги увеличить. Прямо стихи вышли! Наняться в слуги, чтобы увеличить заслуги... хм...
   Инис, как взъерошенный петух, уставился на брата. Нимве чувствовала себя неудобно, словно подсматривала за чем-то, что для ее глаз не предназначено. Хоть принцы не в первый раз ссорились в ее присутствии, она все еще не привыкла к этому, и потому постаралась незаметно отодвинуться. Ларра же стоял, пристально уставившись в сторону леса, и не обращал на близнецов ни малейшего внимания. И только Инис открыл рот, намереваясь ответить брату, как Ларра вскинул руку с топором и произнес:
   -- Смотрите, вот он опять.
   Путники увидели, что у кромки леса, прячась в тени, снова возник человек, а рядом с ним -- еще один.
   -- Да их там несколько, -- пробормотал Кейтей. Нимве кинула невольный взгляд на поклажу в стороне: там осталось все оружие. Словно уловив ее мысли, Сэтнар тихо скомандовал:
   -- К оружию. Быстро!
   Все, кроме принцев и Ларры, бросились к котомкам. Пока парни, толкаясь, разбирали вещи, Мафхор поднял голову, выпрямился. Некоторое время наблюдал за спутниками, потом встал и огляделся. Чужаки скрылись за деревьями, но голова мага безошибочно повернулась в сторону, где они только что стояли.
   -- Ишь, будто пес чужих чует, -- негромко заметил Ларра. -- Может, взять пистолет, ваша милость, да стрельнуть туда на всякий случай?
   -- А если это не разбойники? -- Инис вскинул бровь. -- А ты сразу стрелять.
   -- Да сбежали они давно, -- виконт Кейтей с мечами в руках подошел к Инису, протянул ему один из клинков. -- Чего толку.
   Словно в ответ, на опушке появилась оборванная фигура. Помедлив, оглянувшись назад, незнакомец выбрался из тени. Следом за ним показался еще кто-то, и Ларра с удивлением промолвил:
   -- Гляньте, ваша милость, никак, баба с ним?
   Вторая фигура была поменьше, пошире, одетая, как показалось Нимве, в длинное платье.
   -- И вправду женщина, -- Сэтнар прикрылся ладонью от солнца. -- Интересно...
   Чужаки замерли под защитой деревьев, явно готовые удрать при первой же опасности. Мафхор вдруг тронулся с места и медленно зашагал к ним.
   -- Куда этот поперся? -- Ларра посмотрел на Иниса. -- А если его щас подстрелят?
   -- Никто не заплачет, -- Сэтнар повел плечом. -- Не велика потеря.
   Подойдя к чужакам, маг остановился, развел в стороны пустые руки и что-то сказал. Те быстро переглянулись. Мужчина, ступив вперед, низко поклонился. Некоторое время они стояли друг против друга и, судя по всему, разговаривали. Чуть погодя Мафхор развернулся и направился назад, а чужаки -- следом.
   Когда они приблизились, никто не проронил ни слова. Чужаки застыли поодаль, и Нимве ощутила, что от них так и веет настороженностью и страхом. Они разительно походили друг на друга, действительно напоминали леших: своими приземистыми, одинаково коренастыми фигурами, серыми нечесаными волосами, смахивавшими на нахлобученные по самые глаза лохматые шапки. Некоторое время принцы и свита разглядывали лесовиков, потом Сэтнар спросил:
   -- Вы кто такие?
   -- Мы... это... Живем мы тут, господин, -- отозвался бородач, исподлобья глянув на принца.
   Сэтнар ответил высокомерным взглядом.
   -- Живете? -- сказал он. -- Тут? В таком месте?
   Бородач повел глазами по сторонам, будто силился понять, чем же плохо место, и буркнул:
   -- Точно так, господин.
   -- У вас тут что же, деревня?
   -- Деревня? -- переспросил чужак. -- Не, ваша милость, мы тута это... одни.
   -- Отшельники, что ли?
   -- Ну, стало быть, выходит так, -- бородач развел руками.
   -- А она кто? -- Сэтнар ткнул пальцем в спутницу бородача. Тот сказал:
   -- Она-то? Так женка моя, господин, кто же еще...
   -- И больше никого нет?
   Бородач пожал плечами:
   -- Так я ж... я ж говорю. Одни мы тута...
   Сэтнар, прищурясь, смотрел на него, будто пытался высмотреть его мысли. Нимве и глядеть не нужно было, нет, мыслей она не видела, но зато ощущала настроение лесовика. Уловить, лжет чужак или нет, она не могла: страх заглушил в нем остальные эмоции. Нимве посмотрела на Мафхора -- и встретила его взгляд. Лицо у мага было бесстрастное, как обычно, черные глаза смотрели твердо. Ну, он-то уж конечно почувствовал бы, если бы этот тип врал, подумала она, поспешно отвернувшись. Спокойствие Мафхора и ее странным образом успокоило. Инис между тем заметил:
   -- Мне кажется, он не врет.
   -- Этого и следовало ожидать, -- процедил его брат сквозь зубы. Сделав вид, будто не расслышал, Инис продолжал, обращаясь к лесовику:
   -- А где же вы живете? -- голос звучал приветливо.
   -- Кто, мы? Так в лесу, господин, туточки по близости...
   -- Покажешь?
   -- Как изволите, господин, -- бородач изобразил неуклюжий поклон. -- Правда, хозяйство наше незатейливое, дак -- чем богаты.
   -- Мне все равно, Инис, -- холодно бросил Сэтнар, -- как ты изволишь тратить свое время, но будь добр, не трать мое. Нам надо строить плот, если ты позабыл.
   -- Не беспокойся, братец, не позабыл, -- в тон ему ответил Инис, -- да только плот никуда не убежит. Нам что, кто-нибудь на пятки наседает, что ты так торопишься?
   -- Конечно, тороплюсь, -- сказал Сэтнар, -- потому что хочу поскорее закончить это бессмысленное таскание по лесам, тем более, в подобной компании.
   Инис раздраженно сощурился, но не успел ответить, в разговор вступил Ларра.
   -- Слышь, земляк, -- обратился он к бородачу, -- а хлебушком мы у вас случайно не разживемся?
   Похлопав ресницами, лесовик ответил:
   -- Отчего ж, можно... Зерном мы в этом годе богаты, благодарение Творцу.
   -- Ну, так пойдем к вам на двор, -- Ларра взглянул на Иниса, и тот сказал:
   -- Ладно, собирайте вещи, и пойдем. Конечно, тебя, братец, это не касается, я не смею тратить твое драгоценное время!
   Сэтнар повел плечом и сделал знак приближенным собираться.
  
   Глава 8
   До дома оказалось минут десять ходьбы, он был так искусно спрятан в чаще, что без проводника ни за что не отыскать. Большой двор окружал частокол из цельных заостренных бревен, врытых в землю и образовавших неприступную стену высотой в полтора человеческих роста. На очищенном от леса пространстве паслась пара кляч, три коровы и несколько коз. У ограды лежал огромный пегий пес с обрубленным хвостом. Увидав чужих, он вскочил, нагнул голову, утробно зарычал, вздыбив шерсть на холке, но хозяин прикрикнул -- и пес, вильнув хвостом, тут же потерял к пришельцам интерес и принялся обнюхивать ближайший куст бузины.
   Лошадей, стреножив, оставили пастись у забора, сняли только седла и уздечки. Следом за хозяевами гости вошли в узенькую калитку, проделанную в массивных воротах, где засовом служило цельное бревно.
   -- Да у вас тут прямо крепость, -- заметил Инис. Хозяин смущенно покосился, но ничего не ответил. Вместо этого что-то велел жене, и та направилась к одному из сараев. Бородач сказал, обращаясь к гостям:
   -- Щас на стол накроем, угоститесь, чем Творец послал. Может, умыться желаете с дороги?
   -- Да не мешало бы, -- Ларра оглянулся на колодец.
   -- Милости просим... Щас полотенца вынесу.
   Парни пошли к колодцу, у ворот остались только Нимве и Мафхор. Нимве огляделась. Двор оказался просторным, с хозяйственными постройками, около забора зеленела чахлая трава. Повсюду бродили куры, в большой грязной луже за сараями нежились поджарые свиньи. Дом на сваях был старый, ветхий, лесенка, ведущая к двери, казалось, может рухнуть от порыва ветра. Ставни болтались на ржавых петлях, соломенная крыша, бурая от времени, поросла длинным бурьяном.
   Нимве покосилась на мага. Тот отошел к частоколу и положил наземь седло. Он выглядел спокойным, словно происходящее нагоняло скуку, и больше ничего.
   Из ближнего сарая появился хозяин с полотенцами. Бросил осторожный взгляд на Мафхора, потом на Нимве, снова на Мафхора, повернулся и заспешил к колодцу, где шумно плескались остальные. Чуть погодя, воротившись и остановившись поодаль, спросил у мага:
   -- А вы, господин, полотенце не желаете?
   Мафхор обернулся, щурясь от солнца.
   -- Да, благодарю, -- ответил он. Хозяин торопливо подал ему полотенце.
   -- А вы, госпожа? -- поколебавшись, обратился он к Нимве. Та кивнула и тоже получила полотенце, кусок небеленого холста, ветхого, протертого до дыр. Убедившись, что хозяин ушел, она придирчиво оглядела ткань на просвет: нет ли вшей.
   Пока гости мылись, хозяин установил на козлах под навесом стол, положив пару длинных широких досок, а хозяйка принесла большой чугунок, накрытый дощечкой. Словно почуяв угощение, к столу потянулись слуги во главе с Ларрой, а потом и господа. Без лишних приглашений все уселись на скамейки вокруг стола.
   -- Поешьте, чем Творец пожаловал, -- хозяйка поклонилась. -- Милости просим.
   Продолжая хлопотать, женщина поставила на стол сыр на деревянном круге, масло, блюдо с вареными яйцами и выложила на полотенце большой кособокий каравай. Гости накинулись на еду, некоторое время было тихо, только стучали ложки. Путешественники соскучились по домашней пище, хоть в походе и не голодали.
   После обеда, не выходя из-под навеса, принцы долго спорили, но в конце концов сошлись на том, что придется ночевать на подворье. Время сильно перевалило за полдень, до наступления ночи они бы не успели доделать плоты и переправиться. Пока не село солнце, мужчины, кроме Мафхора, ушли на берег. Маг с отсутствующим видом сидел, прислонясь к забору и, кажется, спал. Нимве тоже осталась. Умывшись у колодца, постирав кое-что из вещей, она примостилась под навесом и принялась штопать рубаху.
   Парни воротились на закате, и хозяйка снова накрыла на стол. Поужинав творогом, крутыми яйцами, медом и хлебом, путешественники начали устраиваться на ночлег. Стемнело, на западе светилась мутная багряная полоска. Гости улеглись около забора на земле, но не спали еще долго, возились и переговаривались.
   Нимве, благо в темноте ее было не видно, разделась до длинной нижней сорочки и легла под навесом. Слушала, как болтают спутники, смотрела на небо, усыпанное звездами, веки постепенно смыкались, звуки уходили, и она не заметила, как уснула.
   * * * * * * *
   Нимве сидела возле мерцавшего костра. Вокруг было темно и тихо, лишь угли потрескивали у ног. Неодолимо клонило в сон. Она подняла руки, чтобы протереть глаза. В ладони оказалась зажата хворостина. Нимве огляделась и увидела поблизости россыпь крупных серых валунов. Она долго смотрела, покуда не поняла, что это гуси. Стая гусей, устроившихся на ночлег. Гуси? Откуда здесь гуси... Я что, пасу гусей?
   Рядом раздались шаги, очень тихие, крадущиеся, но она все равно услышала и, вздрогнув, повернула голову. По тропинке, будто серый призрак, крался кот, ободранный и тощий. Наставив уши, он целеустремленно скользил вперед. Тропинка вела к воротам, громадным, неприступным, как в Сафирне. Нимве поняла, что сидит под отвесной скалой, задрала голову, но скале не было ни конца, ни края, и показалось, будто она очутилась на дне глубокого колодца, в устье которого, где-то далеко, в невообразимой вышине, виднеется черное небо с серебряным кружком луны. Сделалось страшно. Кота на тропинке уже не было, Нимве пошарила взглядом... Он оказался около ворот, забранных огромным кованым засовом. Подкрался к маленькой калитке, ловко и бесшумно вскочил на противовес щеколды. Раздалось клацанье, тихий скрип... Калитка поползла в сторону. В узкую щель заглянула темнота.
   Нимве не заметила, когда на двор из тьмы скользнуло длинное гибкое тело. Зверек осторожно озирался, двигая острыми ушами, зрачки светились зеленым огнем. Лиса, подумала Нимве. Это лиса. Следом появилась еще одна, и еще... Нимве не успела оглянуться, как двор наводнили лисы. А потом она внезапно поняла, что звери смотрят на гусей. Кыш, хотела крикнуть Нимве, но язык онемел, и она не могла шелохнуться. Припав к земле, лисы начали подкрадываться. Пушистые хвосты виляли, глаза хищно взблескивали. Вот они уже близко, совсем близко, но гуси их не чуяли, спали, сунув голову под крыло. Ближайшая из лис подобралась, изготовившись к прыжку. И вдруг невидимый во тьме кот душераздирающе мяукнул -- и на глазах у Нимве прямо из стен начали появляться огромные серые тени. Оцепенев от ужаса, она не сразу поняла, что это волки. Они набросились на лис, легко разрывая их в клочки, лисы пытались драться, но ничего не могли поделать. А гуси все спали, и Нимве не могла ни разбудить их, ни пошевелиться.
   Покончив с лисами, волки окружили гусей и Нимве. Она посмотрела в глаза самому большому из них, видно, вожаку. Тот ощерил зубы в издевательской ухмылке -- и кинулся в самую гущу птиц, клацая зубами. Нимве услыхала дикий гогот, хлопанье крыльев, потом -- собственный отчаянный крик...
   ... и проснулась. Лежала, широко раскрыв глаза, тяжело дыша, потом заставила себя повернуть голову. Тишина и темнота, кричали сверчки, частые звезды над головой светили ярко, как бывает только в поле. Задыхаясь от жары, Нимве стянула с себя шерстяной плащ. Сорочка противно льнула к телу, мокрые волосы облепили лоб и шею. Нимве попыталась их убрать, но ладони тоже были мокрые, и ей не сразу это удалось.
   Некоторое время она лежала, слушая победный треск сверчков, потом глаза начали смыкаться, и Нимве совсем было провалилась в сон, но ее выдернул из забытья тихий звук: будто стукнула щеколда. Почему-то пришло на ум: "Волки!" Обдало жаром, и она приподняла голову.
   Ей почудилось какое-то шевеление у ворот, тихие, едва различимые голоса. Нимве окаменела, она, наверное, не смогла бы двинуться, даже если бы от этого зависела жизнь. Шорох у ворот затих, и Нимве увидала, что по двору скользит черная тень. Следом возникла еще одна, потом еще и еще. Может, это принцы куда-нибудь ходили, пришла мысль. Но за воротами собака. Собака бы залаяла, если бы они... если бы...
   Человек поравнялся с местом, где лежала Нимве, остановился и осторожно огляделся. Обернувшись, сделал знак рукой, его спутники подошли к забору, к спящим людям и сложенным вещам, и начали с чем-то возиться. Это наверняка принцы, старалась внушить себе Нимве. Или слуги. Иначе кто же еще... Кто еще это может быть?
   Человек, стоявший посреди двора, повернул голову, и Нимве рассмотрела серый овал лица. На меня глядит, поняла она, перестав дышать. Это длилось долго-долго, а потом, набрав в грудь воздуха, Нимве пронзительно завопила. Человек бросился на нее, грубо навалился, хватая за запястья. Он был очень силен, но ужас и Нимве сделал сильной, незнакомцу никак не удавалось ни скрутить жертву, ни зажать ей рот. Она смутно слышала, что весь двор наполнился шумом и воплями, но сейчас было не до того.
   В конце концов чужак победил. Навалившись, притиснув Нимве к земле, так, что она и вздохнуть не могла, принялся связывать ей руки за спиной. Она пыталась вырываться, но незнакомец был сильнее. Задыхаясь, Нимве повела вокруг глазами.
   По двору, залитому колеблющимся оранжевым светом, метались люди. Нимве никого не узнавала, не могла выхватить из темноты ни единого знакомого лица. Может, их всех перебили, мелькнула мысль, и Нимве отчаянно застонала. Тяжесть, придавившая к земле, внезапно исчезла, а в следующий миг Нимве вздернули на ноги и потащили в темноту. Она слышала стук, будто что-то вколачивали в дерево, свет факелов в руках у чужаков дергался и слепил глаза. Тот, кто тащил ее, внезапно остановился, и Нимве, хватая воздух ртом, увидела, что у забора на земле сидели люди. Приглядевшись, она вскрикнула, потому что узнала принца Иниса, со связанными за спиной руками. Потом разглядела остальных. Несколько человек возились поодаль, Мафхор стоял у столба неподалеку. Он не двигался, двое пришельцев держали его под прицелом пистолетов.
   -- Давайте скорее! -- приказал мужской голос, и провожатый толкнул Нимве к остальным. Едва не упав, она уткнулась лицом в забор. В следующий миг сильные руки развернули ее, и она увидела угрюмую, заросшую щетиной физиономию. Нимве отшатнулась, но чужак дернул ее к себе. Она начала отбиваться, хоть это плохо получалось со связанными за спиной руками.
   -- Да стой ты, курва! -- оплеуха едва не сбила Нимве с ног. Незнакомец снова дернул ее, заставив стоять на месте. В руках у него блеснул нож. Нимве шарахнулась, но чужак не дал отстраниться.
   -- Да ты будешь стоять как велено?! -- заорал он ей в лицо. Она зажмурилась, ожидая удара, но вместо этого человек принялся дергать веревку. Открыв глаза, Нимве поняла, что незнакомец развязывает ее.
   Веревка ослабла, Нимве яростно содрала ее с себя, исподлобья наблюдая за чужаком. Из темноты вдруг вынырнул приземистый мужчина, и Нимве вжалась спиной в забор. Тот, что привел ее, велел:
   -- На, одевайся, -- взяв из рук коротышки охапку тряпья, швырнул Нимве. И, видя, что та медлит, со злостью рявкнул:
   -- Тьфу, дура! Одевайся, сказано, чего пялишься? Или хочешь, чтоб мы и дальше твои прелести разглядывали?
   Коротышка радостно осклабился, Нимве ощутила, как его взгляд ползает по ней, съежившись, отступила, прижимая к груди одежду, внезапно вспомнила, что на ней лишь тонкая сорочка без рукавов... Отвернувшись, торопливо, неловко натянула через голову юбку, схватила с земли рубаху, пальцы не слушались, срывались, и ей едва удалось просунуть руки в рукава.
   Едва Нимве успела одеться, как чужак подступил снова. Она ощутила запах его пота, увидала блестящие в свете факела глаза. Ни слова не сказав, он схватил ее руки ниже локтя и сжал, будто тисками. Не зная, что ему нужно, едва дыша, Нимве пыталась сопротивляться, но чужак держал крепко.
   Уловив движение справа, Нимве обернулась. К ним шел человек с переносной жаровней, какие бывают в кузницах, а следом другой тащил сумку. Оттуда выглядывали рукояти инструментов. Приблизившись к пленникам, первый, коренастый и бородатый, поставил жаровню наземь, а помощник не спеша вынул из котомки клещи с длинной ручкой. Нимве похолодела, перестала вырываться, ноги сделались ватными, во рту пересохло...
   -- С кого начнем? -- спросил бородач, обводя взглядом замерших пленников.
   -- Да с кого хошь, быстрее только, -- огрызнулся тот, что держал Нимве. -- Эта кошка мне всю морду исцарапала!
   -- Не убудет твоей морде.
   Зазвенело железо, помощник бородача надел на запястья Агасти стальные кандалы. Лишь теперь Нимве поняла, для чего разбойникам понадобились и жаровня, и инструменты. Паника немного отпустила, и Нимве, едва держась на ногах, прислонилась спиной к забору.
   Пока заковывали парней, один из чужаков сделал из толстой веревки подобие кандалов, одел на руки Нимве, и, смастерив подобие ошейника, будто собаку, привязал пленницу к забору.
   Когда ее оставили в покое, Нимве отползла в сторону. Присев на корточки, обхватив себя руками, вздрагивая, принялась дико озираться. Разбойники уже закончили с кандалами Мафхора, один из них обматывал цепь вокруг столба. Почему он ничего не делает, в отчаянии подумала Нимве. Почему не сопротивляется? Ведь он же может их всех... Но Мафхор не двигался, будто его заколдовали. Агасти сидел неподалеку, губы тряслись, а глаза казались огромными.
   Разбойники стояли посреди двора с факелами в руках, разглядывая пленников и переговариваясь. Позвякивали цепи, трещала смола, распространяя по двору дегтярный запах.
   Справа от Нимве, чуть поодаль, кто-то громко произнес:
   -- Кто вы такие? -- С земли встал человек.
   -- Кто вы? -- снова прозвучал вопрос, и Нимве узнала голос принца Сэтнара. -- Что все это значит?
   Среди разбойников послышались смешки. Один спокойно отозвался:
   -- А кто спрашивает? -- вперед выступил высокий темноволосый человек лет сорока. Огонь факела осветил резкое лицо с короткой бородой, прямые сдвинутые брови, из-под которых, будто из кустов, смотрели острые глаза. Сэтнар выпрямился, звеня цепями.
   -- А тебе не все равно? -- в тон главарю осведомился принц. -- Или вы грабите в зависимости от чина?
   Главарь усмехнулся.
   -- А ты смелый, мальчишка, -- заметил он. -- Только с чего ты взял, будто мы вас грабить собираемся?
   -- Ну, вряд ли вы нас захватили ради развлечения, -- парировал Сэтнар. -- Вот я и интересуюсь: сколько надо заплатить, чтобы вы нас оставили в покое?
   Вожак постоял, разглядывая принца, потом приблизился почти вплотную и сказал:
   -- Там посмотрим, дружок.
   -- Я тебе не дружок, -- холодно отозвался принц.
   -- Если будешь дерзить, велю заткнуть тебе рот. Кляпом. Ясно?
   Сэтнар не успел ответить, потому что Инис, вскочив, подался к разбойнику и выдохнул:
   -- Только попробуй! Тронь только!
   Вожак, ухмыляясь, отступил и зашагал вдоль ряда. Поравнявшись с Нимве, остановился. Настороженно, из-под встрепанных волос, та следила за ним.
   -- Ты жена, что ли, кого из этих? -- спросил вожак, кивая подбородком на слуг.
   -- Нет, -- Нимве старалась, чтобы голос звучал твердо, но удавалось плохо.
   -- Чего ж тогда ты с ними делаешь? Или ты, может, женщина определенного поведения? -- вожак подмигнул. Разбойники засмеялись. Вспыхнув, Нимве распрямилась и бросила:
   -- Сам ты -- определенного поведения!
   Смех перешел в ржание, а вожак, улыбаясь, покачал головой:
   -- Дерзкая... Люблю дерзких. Так ты, стало быть, порядочная?
   -- А кто спрашивает? -- фыркнула Нимве, и разбойники покатились со смеху. Вожак улыбнулся еще шире, показывая зубы.
   -- Не боишься мне дерзить? -- осведомился он. Нимве прикусила губы. Она боялась, да еще как, но -- его тон, и взгляд, которым он ее ощупывал, и смех остальных приводили в бешенство, и она не могла, не желала позволять этому нахалу издеваться. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и Нимве сказала:
   -- А что ты сделаешь? Велишь и мне рот заткнуть? Кляпом?
   В ответ раздался хохот, а вожак заметил:
   -- Тебе бы на ярмарке выступать -- разбогатела бы, -- он придвинулся, наклонился так, что Нимве ощутила запах табака. Она едва дышла, но глаз не отвела. Вожак промолвил тихо:
   -- Но я могу тебе с этим помочь. В смысле, разбогатеть.
   -- Что, ты умеешь клады указывать? -- выпалила Нимве. Вожак взял ее за подбородок. Нимве разглядела вертикальные морщины на щеках, седину в темной шевелюре... Попыталась отстраниться, но его рука не пустила.
   -- Хорошенькая, -- почти шепотом вымолвил он. -- И пахнешь хорошо. На потаскуху и правда не похожа, -- и прежде, чем Нимве успела ответить, поцеловал в губы, крепко, сжимая в ладонях лицо. Задохнувшись, Нимве стала вырваться, а вожак сказал:
   -- Сладкая. Даже жаль тебя такую продавать. -- Он выпрямился, встал и отошел. Нимве показалось, что ее облили горячей водой. Яростно вытерев рукавом губы, она низко опустила голову, прижимая ладони к пылающим щекам. На пальцы капнула слеза, и Нимве сердито смахнула ее. Только слезы и не думали униматься, текли и текли, и оставалось, кусая губы, вытирать мокрое лицо.
  
   Глава 9
   Нимве очнулась на рассвете. Она лежала на земле, свернувшись клубком, будто кошка. Разбудил ее холод, а еще приглушенные голоса поблизости. Нимве зябко обхватила себя руками -- и услышала:
   -- А я вам повторяю: довольно. -- Нимве узнала голос Мафхора, тихий, еле слышный, в нем почудились незнакомые прежде сердитые нотки. Глухо звякнула цепь, кто-то хрипло отозвался:
   -- Это была шутка. Чего вы так завелись? -- Нимве почудилось, что это голос вожака разбойников, но уверенности не было, а голову повернуть она боялась, чтобы не заметили. Мафхор сказал:
   -- Вы не мальчик. Вам трудно держать себя в руках?
   -- Но она действительно хорошенькая, разве нет? -- это определенно был вожак разбойников. Но почему они...
   Вожак тем временем продолжал:
   -- Какого черта этот придурок так завязал вашу цепь, невозможно отпутать. Кстати, а кто она? О ней речи не было.
   -- Какая вам разница?
   -- Может, никакой. А может...
   -- И вот что, -- перебил маг, -- советую вам быть повежливее с принцем.
   -- С которым же из них? -- вожак хмыкнул, раздались тихие железные щелчки.
   -- Сами знаете.
   Шорох, осторожные шаги, мужчины прошли мимо. Через опущенные ресницы Нимве следила за ними, но различала только две размытые фигуры. Чуть погодя клацнула щеколда, и настала тишина. Не в силах больше лежать на холодной земле, Нимве села, прислонясь к забору, ее колотило от холода, зубы стучали, и руки прыгали. Так вот почему он не сопротивлялся, подумала Нимве, он с ними заодно! Это он все подстроил! Как и боялась королева... Она догадывалась... а я не поверила! Тот тип сказал: "продать". Это работорговцы? Король решил... Они решили продать принца Сэтнара работорговцам?! Нет, не может быть... А нас они тоже продадут?!
   Из-под навеса шаркающей походкой, босиком появился один из разбойников. В расстегнутой рубахе, из-под которой выглядывала волосатая грудь, он остановился и отчаянно зевнул, потянувшись руками и выгибая спину. Это был молодой, возраста Ларры, лохматый мужчина. Опустив руки, разбойник взглядом наткнулся на Нимве, ухмыльнулся и подмигнул, а Нимве осторожно покосилась на него. Он сделал шаг, огляделся... Нимве замерла, но он не подошел, а направился вдоль сараев, обогнул их -- и исчез из виду.
   Постепенно просыпались остальные пленники. Агасти зябко скорчился на земле, справа от него поднялась темная вихрастая голова, и Нимве узнала Чика. Она обрадовалась ему, будто родственнику -- но ей действительно сделалось легче оттого, что он оказался рядом. Чик, повозившись, сел, зевнул и огляделся. Он словно похудел за ночь, под глазами лежали тени. По взгляду Нимве поняла, что и сама выглядит не лучше. Юноша попытался ободряюще улыбнуться, но вышло неудачно. Рубаха на груди была разорвана, и Нимве подумала, что он, наверное, дрался с разбойниками.
   Совсем рассвело. Воротился вожак с Мафхором. Все молча наблюдали, как разбойник провел мага мимо пленников к столбу. Нимве кусала губы. Маг сел на землю, и вожак примотал цепь. Нимве в упор глядела на Мафхора, ее душили страх и ярость. Маг поднял глаза. Лицо у него было равнодушное, будто ему наплевать, что тут происходит. Конечно, ему наплевать, задыхаясь от ненависти, подумала она, с ним же ничего не случится, его-то в рабство не продадут! Вожак тем временем исчез под навесом, оттуда раздался его зычный голос, будивший остальных. Двор сразу наполнился народом, разбойников оказалось много, человек двадцать пять. Они вели себя свободно, расхаживая без оружия, точно хозяева.
   Чуть погодя двое подошли к пленникам с противоположного от Нимве конца, начали отмыкать чью-то цепь. Нимве видела, как шевелятся их губы, но слов разобрать не могла. Принц Сэтнар встал, и эти двое куда-то его повели, за цепь, будто собаку. У Нимве похолодело в животе. Куда они его, подумала она, но когда те свернули за сараи, вдруг сообразила: у хозяев там была уборная. Остальные пленники остались на местах, никто не обращал на них внимания. Хозяева шмыгали по двору, стараясь не встречаться с захваченными взглядом.
   -- Эх, жалко, вы меня остановили, ваша милость, -- с горечью, громко сказал Ларра, его рыжая встрепанная голова появилась справа от Чика. -- Надо все-таки было в них стрельнуть!
   Хозяин дома, проходивший мимо, втянул голову в плечи и ускорил шаг.
   Так минуло не меньше часа. Когда выглянуло солнце, разбойники собрались под навесом -- завтракать, а пленникам раздали еду в мисках. На подворье воцарилась тишина, только ложки звякали. Нимве ела, даже не разбирая, что ест, и лихорадочно соображала, как сообщить остальным, что Мафхор предатель, а сами они попали в руки работорговцев. Время от времени Нимве кидала на Мафхора ненавидящие взгляды, но тот сидел, уткнувшись в миску, и сосредоточенно жевал.
   * * * * * * *
   После завтрака несколько похитителей куда-то ушли, а оставшиеся сели под навес -- играть в карты. Хозяева усадьбы занимались своими делами, и каждый раз, когда проходили мимо, Ларра провожал их такой бранью, что разбойники разражались хохотом. Хозяева не отвечали, не останавливались и выглядели как загнанные крысы.
   Время сильно перевалило за полдень, когда под навесом началось движение: хозяйка накрывала на стол. Воротились остальные разбойники. Фыркая и толкаясь, долго мылись у колодца, потом пошли к столу. Нимве слышала, как стучит посуда. Кто-то, кажется, главарь, проговорил:
   -- Эх, какой у тебя квас, хозяйка! Знатный квас! А этим там кто-нибудь воды нынче давал?
   В ответ раздалось тихое бурчание, и вожак повысил голос:
   -- А я что приказывал? Вы мне что, уморить их сговорились? -- до Нимве донесся звук оплеухи. -- Стоять смирно, когда я с тобой говорю! Хозяйка, тащи кружки! Нальешь им квасу, пусть напьются, прежде чем перемерли от жары! А вы ей разнести поможете! А ну, бегом, бегом, бегом!
   Выскочив из-под навеса, хозяйка нырнула в сарай, что служил кухней. За ней с недовольным видом поспевали трое. Через пару минут они появились с кружками в руках, разбойники направились к принцам, а хозяйка подошла к Нимве. Одну кружку сунула девушке, а вторую -- Мафхору. Молча повернулась и, не глядя по сторонам, ушла. Нимве поднесла кружку к лицу. Сильно пахнуло смородиной и черносливом, квас был темный, с коричневой пеной возле обода. Нимве сделала глоток... Квас оказался терпким и необычайно вкусным, такого даже мама не делает, подумала она. При воспоминании о матери внутри все скрутилось в узел, горло сжала железная ладонь, да так, что не вздохнуть. Нимве, смаргивая слезы, уткнулась лицом в кружку.
   Хозяйка еще долго ходила туда-сюда с питьем для пленников, то и дело косясь на навес, где обедали разбойники. Пару раз Нимве поймала ее тревожный взгляд, направленный, похоже, на Мафхора. Хозяин усадьбы не появлялся, и главарь разбойников тщетно орал, призывая его.
   Нимве не уловила момента, когда это произошло: привалившись спиной к ограде, она ненадолго задремала. Стук, грохот и отчаянные крики заставили очнуться. Она не сразу осознала, что шум идет из-под навеса. Однако, сидя на ярком свету, на солнце, нельзя было понять, что происходит в тени.
   Хозяйка усадьбы застыла посреди двора, будто громом пораженная, а из кухонной пристройки выскочил хозяин. Оглянувшись на Мафхора, Нимве увидала, что маг полулежит, обессилено опираясь спиной о столб. Взгляд широко открытых глаз блуждал, словно маг упорно следил за чем-то, недоступным остальным. Губы двигались, руки бесцельно шарили по земле. Пустая кружка валялась рядом. И, лишь увидев эту кружку, Нимве все поняла. Вскочила и крикнула, ткнув в хозяйку пальцем:
   -- Она нас всех отравила!
   Женщина так резко обернулась, что кувшин вырвался из рук и раскололся, ударившись о землю. Остатки кваса немедленно впитались в пыль. Пленники приподнялись, на лицах застыли тревога и недоумение.
   Из-под навеса, шатаясь, выбрался вожак разбойников. Увидав его багровое лицо и налитые кровью глаза, Нимве похолодела. Вожак рванул рубаху на груди, словно та его душила, повернулся к хозяину и что-то прохрипел, но Нимве не сумела разобрать ни слова. На губах разбойника выступила пена. Некоторое время он стоял, качаясь, а потом рухнул ничком, будто срубленный -- и замер на земле.
   Оцепенение, сковавшее пленников, исчезло, многие вскочили на ноги. Однако Нимве уже поняла, что никто из них, кроме Мафхора, похоже, не пострадал, сама она ничего плохого не чувствовала. Пленники стояли, натянув цепи, таращились на хозяев и на навес. Оттуда неслись стоны, звуки рвоты. Шум настолько приковал общее внимание, что никто не заметил чужака, появившегося будто из ниоткуда. Нимве, вспомнив свой сон, где волки возникали из стен, замерла. Чужак тем временем осмотрелся, подошел к навесу, заглянул внутрь...
   Некоторое время он стоял, не двигаясь. Потом тихонько свистнул -- и из-за сараев выскочили темные фигуры. Их было много, очень много, гораздо больше, чем разбойников. Один тащил лохматого парнишку лет четырнадцати, оборванного и тощего.
   -- Сынок! -- всплеснув руками, крикнула хозяйка.
   Сорвавшись с места, мальчишка рванулся к ней. Женщина схватила его, притиснула к себе, подбежал хозяин... Они же сказали, что живут вдвоем, подумала Нимве, разве они не говорили, что...
   Из-за сараев вышел высокий человек в черном плаще, с накинутым на голову капюшоном. Он выделялся из общей массы горделивой осанкой. Когда он появился, остальные почтительно расступились. Человек заглянул под навес, обернулся и что-то повелительно бросил одному из пришельцев. Тот, коротко поклонившись, исчез в тени.
   Человек в капюшоне оглядел пленников, а потом направился в сторону Нимве. Она отшатнулась к забору, но чужак на нее даже не взглянул. Приблизившись к Мафхору, носком сапога потыкал мага в бедро. Тот безвольно соскользнул на землю. Он, похоже, бредил, не замечал, что происходит вокруг. Незнакомец постоял, разглядывая мага, отвернулся и не торопясь пошел вдоль ряда пленников. Остановившись в паре шагов от принцев, стащил с головы капюшон. И, лишь взглянув на его холодное, замкнуто-строгое, высокомерное лицо, Нимве тихо ахнула. Она узнала того самого вельможу, в доме которого говорила с королевой. Спутники, кажется, разделяли ее изумление, потому что на миг повисла тишина.
   Принц Инис первый пришел в себя.
   -- Дядя?! -- выговорил он. -- Как ты сюда... Как ты узнал, где мы?
   Человек, которого принц назвал дядей, сухо усмехнулся:
   -- В этом не было ничего сложного, уверяю.
   -- Слава Творцу, что ты нас нашел, -- сказал Инис. -- А то неизвестно, сколько бы эти типы нас тут продержали!
   -- Тебя -- недолго, -- отозвался вельможа. Инис промолчал, явно сбитый с толку.
   -- Господин герцог, -- позвали от навеса. -- Ваше сиятельство, извольте взглянуть!
   Герцог повернулся и ушел. Инис посмотрел на брата, но тот лишь повел плечом. Инис что-то тихо спросил, более настойчиво, и Сэтнар сердито отозвался, только Нимве, стоявшая далеко, не поняла ни слова.
   -- Что, черт побери, за дела? -- пробормотал Ларра, но никто не ответил.
   Герцог воротился через пару минут. Ленивым жестом стянул черные замшевые перчатки. Инис проговорил:
   -- Прикажи своим людям нас освободить.
   Герцог молча смотрел на племянника.
   -- Дядя, пусть нас освободят, -- повторил Инис.
   Помедлив, герцог ответил:
   -- Чтобы не было неясностей, объясню сразу: я не собираюсь вас освобождать.
   На миг повисло молчание. Потом Инис недоверчиво сказал:
   -- Что? Как это ты не собираешься нас...
   -- Вот так, -- перебил герцог, пожав плечами. -- Эти люди сделали за нас грязную работу. А вы... вы мне нужны не на свободе.
   -- Я всегда говорил, что он предатель, -- с ненавистью процедил Сэтнар. -- Проклятый бастард! Да ты...
   Герцог подался к нему и резко ударил по лицу. Сэтнар отшатнулся, вытер губы...
   -- Следите за языком, ваше высочество, -- холодно промолвил герцог. -- Спешу заверить, что моя кровь не грязнее вашей. И моя мать никогда не была таким жалким ничтожеством, как ваш отец. Но я здесь не для того, чтобы меряться родословными. Вы все поедете со мной.
   -- Что это значит? -- спросил Инис. -- Как ты можешь... Мы же родичи!
   -- Именно поэтому твой отец всегда тебя любил больше, -- насмешливо отозвался герцог. -- Ты во всем на него похож, и умом -- тоже. Вернее, его отсутствием.
   Он обернулся к своим и приказал:
   -- Взять их. Мага грузите на повозку, да привяжите как следует, чтобы чего не выкинул. Через час выезжаем.
   Его люди кинулись к пленникам. Парни пытались бороться, но силы были неравны. На Мафхоре, лежавшем будто труп, расклепали кандалы, а Нимве отвязали от забора, и Мафхоровы кандалы надели на нее.
   В разгар суеты отворилась калитка, вошли пятеро, в которых Нимве немедленно признала ночных похитителей. Замерев у входа, разбойники уставились на чужаков. Замешательство длилось только миг. Люди герцога опомнились первыми. Выхватив мечи, они кинулись на разбойников. Зазвенели клинки, но уже через минуту разбойники начали умирать. Двор наполнили вопли и ругань, поднялась пыль...
   Когда все кончилось, герцог подошел к одному из убитых, посмотрел и пнул в ребро. Оглядел двор. Двое его людей валялись без движения, рыжая земля почернела от крови. На лице герцога не появилось никакого выражения, лишь дернулись желваки на щеках. Он натянул перчатки и повернулся к хозяевам усадьбы. Те отступили, женщина судорожно обняла паренька. Герцог подошел и, схватив мальчишку за шиворот, дернул. Мать закричала. Хозяин усадьбы попытался отнять сына, но герцог, не глядя, тычком отбросил мужчину прочь. Вырвал мальчишку из рук матери -- и всадил кинжал ему в живот. Паренек, скорчившись, прижал ладони к ране. Кровь, вишневая, почти черная, полилась между пальцами, закапала на землю. Женщина кинулась к сыну. Обхватила, пытаясь удержать, но не смогла, и они рухнули под ноги герцогу.
   -- Предателей я не прощаю, -- выговорил герцог. Хозяин дома словно ожил от звуков его голоса. Схватил с земли кинжал, который отбросил вельможа, и кинулся на мучителя. Но он не успел. В его тело тотчас вонзились несколько клинков, люди герцога швырнули мужчину наземь и принялись пинать.
   -- Довольно, -- приказал герцог. Его люди отступили. Мужчина остался на земле, неподвижный, весь в крови и пыли. Поморщившись, герцог сказал что-то одному из своих. Тот кивнул, подошел к женщине, бесцеремонно поднял ее, сопротивляющуюся и растерзанную, молча поволок по двору, следом потащили ее сына и мужа. Затолкав хозяйку в сарай, кинули следом трупы и подперли дверь бревном.
   Оцепенев, пленники следили, как люди герцога обложили дровами хозяйственные постройки и дом, начали чем-то обливать из бурдюков. Резко пахнуло керосином. Облили и трупы посреди двора, и тех, кто остался под навесом, не глядя на то, что там были живые, Нимве явственно слышала их стоны. Пленников отпутали от забора, заставили идти к воротам. В руке одного из пришельцев появился зажженный факел. Человек поднес его к дровам, и груда вспыхнула как порох. В хлеву тревожно замычала корова.
   -- Дядя, что ты делаешь?! -- крикнул Инис, но его вытолкнули за ворота. Не останавливаясь, пленников погнали дальше в лес, усадьба запылала за спиной, пламя, почти прозрачное на фоне яркого неба, хрустело, жаром обдавая лица. Лес наполнился шумом, и страшный крик, полный ужаса и боли, перекрыл вдруг даже треск дерева. Нимве зажала уши ладонями. Вопль, не похожий на человеческий, заморозил в жилах кровь, все на миг застыли, глядя на огонь, взметнувшийся над деревьями...
   Повелительный окрик герцога привел их в чувство. Встрепенувшись, чужаки поволокли пленников в чащу, где ждали оседланные лошади.
  
   Глава 10
   Пленников, кроме Мафхора, погнали пешком, за верховыми. Мага привязали за запястья и лодыжки к бортам небольшой телеги. Он был без сознания, голова моталась, как у неживого, а на сомкнутых веках лежала синева.
   С кандалами на ногах похищенные почти бежали за всадниками. Цепи путались, цепляясь за ветви и траву. Люди герцога не делали привалов до самого заката, и лица пленников осунулись, одежда покрылась пятнами пота. Они все чаще спотыкались, но молчали, никто не стонал и не жаловался.
   Лишь когда начало смеркаться, они остановились. Пленники рухнули в траву. Нимве лежала ничком, судорожно вцепившись в стебли осоки, кусая губы и стараясь одолеть панику. Лодыжки и запястья горели огнем, но она даже не поднялась посмотреть, что с руками, будто сквозь сон слушая звуки вокруг, голоса, ржание лошадей и лязг железа. Дернулась цепь, кто-то что-то сказал, ее толкнули в бок... Оторвав голову от земли, Нимве увидала над собой человека.
   -- Подымайся, -- приказал он. -- Живо.
   Завозившись, Нимве кое-как встала на четвереньки. Чужак схватил ее за предплечье и грубо вздернул на ноги. Подтащил к дереву, и, обмотав цепь о ствол, запер звенья на замок и ушел.
   Нимве села, прижимаясь плечом к теплой коре. Остальные пленники оказались поблизости, прикованные к деревьям. Вид у них был плачевный. Ларра сидел неподалеку, угрюмо рассматривая руки. Потом поднял глаза, и их взгляды встретились.
   -- Чего б им нас сразу не убить, -- сквозь зубы бросил Ларра. -- Мы ж все равно далеко не уйдем.
   Люди герцога возились поблизости, разводя огонь, ходили туда-сюда по лагерю.
   -- Ты как? -- Ларра снова взглянул на Нимве. Она только пожала плечами.
   -- Ты, главное, не раскисай. Как-нибудь выпутаемся. Да?
   Нимве кивнула.
   -- Вот и ладно.
   -- Это все Мафхор сделал, -- неожиданно даже для себя выдохнула Нимве. -- Это из-за него!
   Ларра молча глядел на нее.
   -- Он навел на нас работорговцев, -- ожесточенно сказала Нимве. -- Это все он!
   -- С чего ты взяла? -- спросил Ларра.
   -- Я его слышала! -- Нимве в бессильной ярости сжала кулаки. -- Он утром шептался с ихним главарем! Сволочь проклятая!
   -- Ты уверена? -- принц Сэтнар у соседнего дерева подался вперед.
   -- Еще как уверена! Я каждое слово слышала! Они хотели нас продать... не знаю, куда. Потому что эти типы были работорговцы!
   -- Они это говорили? -- спросил Инис.
   -- Они... -- Нимве перевела дыхание, не зная, как объяснить и с чего начать. Придется ведь сказать принцам, что всему виной их отец... Пока она лихорадочно соображала, в кустах раздался шорох, и рядом возникла темная фигура.
   -- Вовсе нет, -- герцог остановился перед пленниками и обвел их взглядом. -- Они не были работорговцами.
   Молчание. Быстро темнело, начинали тоненько зудеть комары.
   -- Но ты права, -- герцог повернулся к Нимве. -- Мафхор действительно был с ними заодно. Потому что его, как и их, послал глубокоуважаемый муж нашей королевы.
   Инис откачнулся, будто герцог влепил ему пощечину.
   -- Ложь, -- прохрипел он. -- Ты лжешь!
   -- Ничего подобного, -- герцог заложил руки за спину. -- Пора бы тебе повзрослеть, племянник.
   -- Я тебе не верю! Отец не мог такого с нами сделать!
   -- Неужели? -- в голосе герцога прозвучала насмешка. -- Чего же именно он не мог? Не мог подослать своих гвардейцев, чтобы они под видом разбойников похитили его сыновей? Или не мог приставить к сыновьям мага, который притащит их к этим самым гвардейцам? Выбирайте, ваше высочество!
   -- Ты подлец! -- крикнул Инис, дергая цепь. -- Я тебя убью!
   -- Ну, ну, экономьте силы, принц.
   -- Инис, успокойся, -- Сэтнар сумел дотянуться до брата и схватить за плечи. -- Хватит! Перестань!
   -- Пусти меня! Я его убью!
   -- Да уймись уже, дурак! -- Сэтнар повалил брата на траву, прижимая к земле его запястья. -- Не видишь, как он радуется? Не давай ему повода, прекрати!
   Его слова подействовали на Иниса, он перестал сопротивляться. Сэтнар отпустил брата, и тот сел, вытирая лицо. Повернувшись к герцогу, Сэтнар насмешливо промолвил:
   -- Поздравляю, милорд Окдейн. Вы умеете использовать свой шанс.
   -- Особенно, когда мне его предоставляет столь высокопоставленный родственник, -- с ироническим поклоном отозвался герцог, -- и наша многовековая традиция.
   -- Для того, чтобы обвинять нашего отца, вам понадобятся более веские доказательства, -- сказал Сэтнар. -- Они у вас имеются?
   Его слова, похоже, развеселили герцога.
   -- Мои доказательства, -- отозвался он, -- сейчас догорают в усадьбе. В доказательствах главное то, чтобы вовремя от них избавиться.
   -- Рад, что вам так весело, -- холодно выговорил Сэтнар. -- Но я все еще не понимаю, как вы смеете обвинять в предательстве своего соверена.
   -- Помилуйте, ваше высочество, -- герцог пожал плечами. -- Когда я обвинял его в предательстве? Наоборот, я в кои-то веки его зауважал. Ведь он тоже пытался использовать свой шанс, хоть и бездарно.
   -- О каком именно шансе вы говорите?
   -- Ну, как же? Вы ведь не глупы, в отличие от вашего брата. Я думал, вы догадались, что ваш отец таким образом решил убрать вас с дороги.
   Стало тихо, неподалеку трещал костер, и люди герцога переговаривались в темноте. В вышине ветер шелестел ветвями деревьев. Сэтнар медленно промолвил:
   -- Боюсь, вы переходите все мыслимые границы, дорогой дядюшка...
   -- Что вы, ничуть. Я вам не отец, в отличие от Его высочества герцога Кендарна. А вот он действительно перешел все мыслимые границы. Надо же такое придумать... Вас разве не удивило, что Мафхор ни капли не сопротивлялся этим мнимым разбойникам?
   Снова молчание. Герцог с удовлетворением заметил:
   -- Как я и полагал, ты не дурак. Тебе просто не хватило времени, чтобы все обдумать. Конечно, Мафхор был с ними заодно. Больше того, твой отец и послал-то его лишь за тем, чтобы привести вас в эту усадьбу. Что он и сделал, на свою голову.
   -- И что было бы дальше? -- чужим голосом спросил Сэтнар.
   -- Сэт, ты что, поверил этому?! -- взвился Инис. -- Да отец не мог...
   -- Тихо! -- рявкнул Сэтнар. -- Замолчи! Так что же они собирались делать дальше? Отвечайте, герцог! Говорите, если начали!
   -- Охотно. Дальше они собирались сделать так, будто Мафхор ухитрился сбежать и сумел вызволить принца Иниса.
   -- А... что со мной? -- стараясь говорить твердо, спросил Сэтнар.
   -- А вас гвардейцы, прикинувшиеся разбойниками, должны были удерживать как можно дольше. Вывезли бы вас из страны...
   -- Продали бы нас работорговцам! -- неожиданно выпалила Нимве. Герцог повернулся, и она, хоть не видела в потемках его лица, втянула голову в плечи.
   -- Кто это тебе сказал? -- осведомился герцог.
   -- Этот и сказал, ихний предводитель...
   Некоторое время герцог молчал. Потом медленно проговорил:
   -- Что же... Все может быть. Капитан Экен, тот офицер, что захватил вас, был в последние годы зол на Его высочество Кендарна. Так, по крайней мере, говорят при дворе. Ему, видите ли, платили слишком мало.
   -- И потому он собирался нас продать, -- Сэтнар вынужденно усмехнулся.
   -- Мне лично ничего об этом не известно. -- Герцог пожал плечами. -- Но ваш отец, смею заметить, чересчур неразборчив в выборе доверенных людей. Разве можно было поручать подобному мздоимцу судьбу своих сыновей? Непостижимо, -- он опять повел плечом. -- Судьбу, если уж на то пошло, целого государства. Подумать только, наследники престола в руках у взяточника Экена и этого людоеда Мафхора!
   -- Пока что мы в руках у тебя, дядюшка, -- сказал Сэтнар. -- И кто же здесь, позволь спросить, людоед?
   -- А за это благодарите вашего дорогого родителя, -- усмехнулся герцог. -- Это всецело его заслуга! Если бы не его блестящий план, как избавиться от вас, ваше высочество, вы бы сейчас не...
   -- Дядя, ты подлец! -- заорал Инис. -- Ты все врешь! Я тебе не верю! Сэт, он же врет, не слушай его!
   -- Не кричите так, ваше высочество, -- посоветовал герцог. -- Горло заболит. А насчет моих слов -- придется вам смириться, что вы сын такого отца.
   -- Моего отца оставь в покое! -- крикнул Инис.
   -- Инис, заткнись, -- сказал Сэтнар, но тот не унимался:
   -- Дай только до тебя добраться, и я...
   -- Ну, да, -- герцог усмехнулся. -- Убьете меня. Вы это уже говорили, и я принял ваши слова к сведению, благодарю. Ну, что же... Теперь, когда мы все прояснили, имею честь откланяться.
   -- Дядя, -- тихо позвал Сэтнар, и герцог обернулся.
   -- Куда ты нас ведешь? -- Сэтнар поднял лицо.
   -- Увидите. Всему свое время.
   -- Мы умрем, верно?
   -- Спокойной ночи, -- герцог шагнул в сторону, но Инис снова крикнул:
   -- Наши люди ни при чем! Отпусти их! Отпусти, дядя, сколько еще тебе крови нужно?
   -- Столько, сколько понадобится, -- твердо отозвался герцог и пошел прочь, мгновенно растворившись в темноте.
   После его ухода никто не проронил ни слова. Было слышно, как тяжело дышит Инис. Через некоторое время к деревьям подошли люди герцога, принесли воду и еду, раздали деревянные миски, ложки -- и так же молча удалились, оставив пленников одних.
   * * * * * * *
   На другой день снялись с места прежде, чем встало солнце.
   Они снова шагали за лошадьми, прикованные к седлам за наручную цепь, а Нимве и Чика привязали к повозке, на которой лежал Мафхор. Люди герцога ехали не спеша, и лес был чистый и ровный, но пленники двигались с трудом: после вчерашнего броска болели ноги, и каждый шаг был словно пытка. Ночью почти никто из них не спал. После разговора с герцогом Сэтнар замкнулся и молчал, и тщетно брат не убеждал его не верить дяде, что отец не мог такого придумать, что все это ложь. Потом Сэтнар внезапно взорвался, заорал на Иниса, проклиная за наивность и глупость. Сэтнар кричал, что дядя прав, и все это вполне в духе их папаши, который умом не блещет, а любимый сынок -- ему под стать. Принцы подрались, насколько позволяли цепи. Спутники вскочили, пытаясь успокоить, остановить, но никакие уговоры не действовали. Люди герцога и не думали разнимать драку. Некоторые прибежали на шум с факелами в руках, но не вмешивались, а просто стояли и наблюдали, пересмеиваясь. На принцев все-таки повлияло их присутствие, потому что драка прекратилась.
   Когда спутники затихли, Нимве с головой закуталась в плащ. Прижимаясь к дереву, как к единственному родному существу, не сомкнула глаз почти всю ночь. На нее накатило огромное отчаяние, она не могла его побороть, сколько ни пыталась. Иногда Нимве начинала плакать, кусая пальцы, стараясь, чтобы остальные не услышали, потом просто сидела, вялая, опустошенная, без единой мысли в голове. Сон сморил ее лишь на рассвете, но почти сразу их подняли, и начался переход неведомо куда.
   Утро было солнечное и тихое, лес пронизали золотистые лучи, птицы звенели в кронах, и лошадиные копыта тихо ступали по низким перепутавшимся травам. Телегу мелко трясло, подбрасывая на ухабах, пленники старались держаться подальше от колес. Подымая голову, Нимве видела спины Сэтнара и Шиа, шагавших впереди, за конными стражами.
   Мафхор, привязанный к бортам телеги, казался то ли спящим, то ли мертвым. Губы побелели, в волнистых прядях черной гривы запуталась солома. Интересно, что они ему дают, подумала Нимве и стала пристально разглядывать мага, перебирая в уме все известные травы. Если только отвар каких-то грибов, наконец решила она, но сомнительно. Где сейчас эти грибы достанешь...
   Потеплело, и на рубахах пленников появились потеки пота. Чик то и дело вытирал мокрое чумазое лицо. Он шагал с противоположного бока телеги, часто посматривал на Нимве, и, встречая ее взгляд, бодро улыбался. Нимве тоже старалась не делать похоронное лицо, вот только не знала, удается это, или нет.
   Через много часов, когда время приблизилось к полудню, отряд наконец остановился, и пленники повалились на землю. Люди герцога спешились. Нимве оглядела своих. Сэтнар и Инис, покрытые синяками, со всклокоченными волосами и в разорванных рубахах, упорно не смотрели друг на друга. Ларра, угрюмый и заросший, выдирал из волос сухие веточки, тихо матерясь сквозь зубы. Нимве осторожно потрогала кожу на запястьях, натертую кандалами. Там еще не было ран, но она понимала, что это лишь вопрос времени. Кожа покраснела, распухла и горела, будто обожженная.
   Люди герцога принялись разносить пленникам воду. Один из них с котомкой в руках подошел к телеге, вынул небольшой флакон темного стекла, в крохотную костяную ложечку накапал коричневой жидкости, по цвету смахивающей на разбавленный отвар чернослива, и, перелив снадобье в небольшую чашку, подобрался к Мафхору. Нимве едва сдержалась, чтобы не спросить, чем они его накачивают, но вовремя остановилась. Чужак, видно, ощутив, что на него смотрят, резко обернулся, и Нимве поспешно отвела взгляд.
   Пока один поил Мафхора, остальных пленников отпутали от седел и повели к деревьям. Нимве, занятая раздумьями о зелье, краем уха уловила громкий разговор. Обернулась и увидела, что Сэтнар спорит с человеком герцога. Тот грубо дернул принца за цепь и сказал:
   -- А я говорю, будешь сидеть, как пес, да помалкивать, -- он толкнул Сэтнара в плечо. В следующий миг принц вырвал цепь из рук стража и, размахнувшись, ударил его кандальными браслетами. Брызнула кровь, страж сдавленно вскрикнул, схватился за лицо и рухнул наземь. На принца кинулся еще один, но юноша, похоже, ждал этого, взмахнул цепью, они схватились, и Сэтнар, изловчившись накинуть цепь противнику на шею, начал его душить. Остальные пленники, которых не успели еще приковать к деревьям, бросились вперед, и на поляне завязалась драка. Звенели цепи, отчаянная ругань и крики боли наполнили лес.
   Это продолжалось недолго. Люди герцога кинулись в гущу дерущихся, на пленников посыпались удары, и вскоре их, избитых, окровавленных, скрутили и повалили наземь. Стражи, злые, с опухшими разбитыми лицами, стояли над ними, утирая кровь.
   Никто не заметил, когда появился герцог.
   -- Браво, -- его голос с легкостью перекрыл общий шум. -- Великолепно.
   Он лениво захлопал в ладоши. Подошел ближе, остановился, оглядывая место побоища.
   -- Кто это начал? -- спросил он.
   -- Вот он, ваш племянник, -- поспешно отозвался один из сторожей, ткнув пальцем в Сэтнара, распростертого на земле вниз лицом, со скрученными за спиной руками.
   -- Подними, -- приказал герцог.
   Безо всяких церемоний принца поставили на ноги. Избитый и растерзанный, в изодранной одежде, покрытой пятнами крови, Сэтнар смотрел гордо и вызывающе.
   -- Это ты начал драку? -- стоя в шаге от принца, Окдейн неторопливо натянул черные замшевые перчатки.
   -- Ну, я, -- принц сплюнул кровь ему под ноги.
   -- Что же, поздравляю, -- сказал герцог. -- Ты все меньше отличаешься от своего братца, племянничек.
   -- Зато ты все больше отличаешься от своего отца, дядюшка, -- парировал Сэтнар. -- Удивляюсь, как у такого человека, как мой дед, мог выродиться такой, как ты. Откуда в тебе эта дурная кровь, бастард? Не иначе, как от твоей...
   Размахнувшись, герцог влепил племяннику пощечину. Если бы принца не держали, он бы упал -- так силен был удар.
   -- В высшем свете, ваше высочество, -- как ни в чем не бывало, учтиво молвил герцог, -- держать язык за зубами -- одно из важнейших умений. Судя по всему, вы им не обладаете. Что же, я готов вас этому научить.
   Герцог опять ударил принца. Инис закричал, лежа на земле, но сторож надавил ему коленом на позвоночник, не позволив шевельнуться.
   -- Я всегда полагал, -- сказал герцог прежним легким тоном, -- что родители вас чересчур балуют. А это ни к чему принцам крови.
   Резкий удар снизу, голова Сэтнара запрокинулась, юноша изогнулся, однако сторожа удержали его на ногах.
   -- Но я готов сделать для вас все, что в моих силах, ваше высочество, -- еще удар, и еще. С губ принца закапала кровь, и колени подогнулись. Он обвис в руках у стражей, оглушенный.
   -- Но вы, однако, слабоваты, -- стянув перчатки, герцог швырнул их на траву. -- Не надолго же вас хватило.
   И, обращаясь к своим, велел:
   -- Отведите их всех к деревьям, а этого, -- он указал на Сэтнара, -- облейте водой. Да не развязывайте их, пусть связанные посидят. Будет наука.
   Пленников со скрученными за спиной руками отволокли в сторону и приковали к стволам. Сэтнар лежал навзничь. Когда один из людей герцога окатил его водой из ведра, он слабо шевельнулся и застонал.
   Герцог двинулся прочь. Проходя мимо повозки, замедлил шаг, скользнул взглядом по Мафхору, потом перевел глаза на Нимве... Быстро и испуганно та опустила голову.
  
   Глава 11
   К третьему дню пути Нимве почти успокоилась и перестала тайком плакать по ночам. Вместо этого она беспрестанно размышляла, что же делать. Она припомнила все, что слышала о герцоге Окдейне. Сводный брат королевы, внебрачный старший сын покойного короля, герцог славился острым умом, образованностью и еще тем, что никогда не был замешан ни в какие политические интриги. Или, по крайней мере, об этом никто не знал. С ранней юности Окдейн служил в армии, где ему, по слухам, прочили блестящее будущее, однако сам он решил иначе. Лет пять назад оставив службу, герцог почти пропал из виду. Мало кто из жителей столицы знал его в лицо. И вот, стало быть, теперь он решил напомнить о себе, думала Нимве, шагая у борта телеги. Как ни крути, но ясно одно: сбежать от этого человека им поможет только чудо.
   Еще один день встретили в дороге, и следующий за ним -- тоже. Герцог, видно, спешил, потому что останавливались лишь на обед и на ночевку. Хуже всего, что никто и не думал за нуждой отводить пленников в сторону, поэтому приходилось оправляться тут же, при остальных. Нимве благодарила Владык Стихий, что, по крайней мере, на ней длинная юбка. На настойчивые вопросы принцев, куда их все-таки ведут, герцог только усмехался, и эта неизвестность сводила с ума. И хотя пленники между собой почти не разговаривали, Нимве догадывалась, что ужасные предчувствия гложут не ее одну.
   День за днем шагая около повозки, Нимве видела, что Мафхор тает на глазах. Ему не позволяли хоть немного прийти в себя, постоянно накачивали какой-то дрянью, и Нимве начинала догадываться, что ему дают. Когда-то, еще в детстве, она ездила с матерью в одну усадьбу, где им пришлось лечить сына землевладельца, шестнадцатилетнего парня, пристрастившегося к опиуму. Симптомы казались схожими... и Нимве вспомнила, что мальчишка в конце концов умер. Мафхор худел, кожа словно истончалась, щеки поросли щетиной, глаза провалились, их обметало черным, а губы посинели, будто у мертвеца. Дыхание было едва заметно, маг не шевелился, и у повозки висел такой смрад, что Чик старался держаться как можно дальше, сколько позволяла цепь, а когда ветер дул в его сторону, зажимал ладонями нос и рот. Нимве не представляла, сколько еще идти, и сколько продержится Мафхор. В ее душе боролись злость на мага -- и сострадание лекаря, привыкшего помогать людям. Подобное издевательство над человеком, будь это хоть трижды Мафхор, приводило Нимве в бешенство.
   В вечер третьего дня остановились как обычно, ближе к закату, и пленников привязали к деревьям, всех, кроме Нимве и Чика. Неподалеку развели костер, люди герцога ходили по лагерю. Было тихо и безветренно, из чащи тянуло влагой, пахло мокрой травой, сыростью и дымом, где-то поблизости резко, тоскливо кричала неизвестная птица. Нимве села у заднего колеса, Чик прополз под телегой и привычно устроился рядом.
   -- Как думаешь, -- очень тихо выговорил юноша, -- куда он нас ведет?
   -- Откуда я знаю, -- так же тихо отозвалась Нимве, пытаясь пятернями расчесать спутавшиеся волосы. Чик повозился у нее под боком, устраиваясь, положил голову на скрещенные руки.
   Люди герцога у костра варили похлебку. Двое, отделившись от сотоварищей, подошли к пленникам, начали разливать еду из котелка. Больше никто не швырял в сторожей мисками, все очень проголодались. Ели молча, Нимве, быстро прикончив обед и убедившись, что люди герцога заняты своим, подобралась к Мафхору. Приподняла магу голову, пытаясь напоить из глиняной плошки, которую оставили в телеге сторожа. Мафхор не реагировал, пришлось силой вливать воду в рот. Маг был ледяной, дышал так тихо и редко, что не разобрать. Коснувшись его ладони, Нимве ощутила холод. За прошедшие дни похитители ни разу не ослабили ему веревки. Да у него гангрена начнется, подумала Нимве.
   -- Чего ты с ним возишься, с этим предателем, -- пробурчал из-под телеги Чик. -- Камнем бы ему по башке.
   Нимве не ответила. Лес дышал холодом, ночь обещала быть промозглой, и Нимве накрыла Мафхора своим плащом. Забравшись под телегу, легла рядом с Чиком.
   Некоторое время они шептались, потом Чик уснул. Но к Нимве сон не шел. Чик грел ее с одного бока, а другой мерз, и она осторожно потянула на себя край плаща. В лагере продолжались разговоры, черные силуэты сновали среди деревьев, ярко светил костер. Не в силах побороть тревогу, которая не оставляла ни на минуту, Нимве пыталась понять, почему герцог не убил их еще на ферме. Но, с другой стороны, если он не убил нас там -- тогда, может, он нас вообще не убьет. Наверное, мы ему нужны живыми.
   Нимве лежала, уткнувшись лицом в сгиб локтя, зажмурив глаза. Временами задремывала, но тут же просыпалась, будто от толчка. Разговоры стихли, лагерь постепенно погружался в тишину. Нимве услыхала лес, вкрадчивые, осторожные ночные звуки, скрытую жизнь, которая не прекращалась ни на минуту.
   Должно быть, она все же задремала, потому что, внезапно очнувшись, в первый миг не смогла понять, где находится. Чик сопел под боком, с головой забравшись под плащ, босые ноги торчали наружу. Замерзнет, подумала Нимве -- и тут же услышала со стороны деревьев тихий звук, будто кто-то скреб по металлу. Приподняла голову. Было темно и холодно, костер почти не горел, лишь угли светились в темноте, будто глаза ночных зверей. Лагерь словно вымер, в отдалении кто-то храпел, да лошадь шуршала в кустах.
   И снова тот же тихий звук, а следом -- сдавленный шепот. Осторожное движение... из темноты возникла неясная фигура. Человек крался под деревьями. Вот он остановился, озираясь, потом нагнулся над кем-то из спящих. Нимве увидела, что в его руке тускло блеснуло лезвие меча. Оцепенев, Нимве наблюдала, как человек выпрямился и скользнул в тень, а тихое лязганье не прекращалось. И тут ее осенило: это наши пытаются сбежать!
   -- Чик, -- она затрясла юношу за плечо. -- Чик, проснись.
   Тот замычал, ворочаясь, но Нимве не отставала. Глаза завороженно следили за крадущейся фигурой, сердце больно колотилось о ребра. Чик поднял всклокоченную голову и громко спросил:
   -- Чего такое?
   -- Тише, -- Нимве сильно сжала его плечо. -- Смотри!
   Миновав освещенное пространство, человек исчез в густой тени. А ведь он герцога ищет, замирая, поняла Нимве, он собирается его...
   Она не успела додумать, потому что со стороны ночевки герцога раздались яростные крики, удары металлом о металл -- и лагерь пришел в движение. В полосу света оттуда, где были привязаны пленники, выскочил кто-то лохматый, плечистый, и с маху ударил наручной цепью в лицо одному из герцогских. Тот пошатнулся, а лохматый вырвал у него плеть и принялся ожесточенно хлестать нападавших, хрипло матерясь на весь лес.
   -- Дай им, Ларра! -- заорал Чик, выбираясь из-под телеги. -- Вломи им!
   -- Чик, молчи! -- крикнула Нимве, бросаясь следом. -- Не надо!
   Неизвестно, услышал Ларра, или нет, но он дрался так яростно, что прошло не менее пяти минут, прежде чем люди герцога исхитрились повалить его на землю. В страшной суматохе было не понять, сумел ли еще кто-нибудь из пленников освободиться. Свет факелов метался, выхватывая из темноты то чье-то лицо, то руки, тени деревьев вдруг вырастали, черными уродливыми гигантами вытягивались к небу -- и тут же сжимались до размеров карликов.
   К повозке подбежали двое, один взмахнул палкой, раздался глухой удар, и Чик с криком отшатнулся. Нимве метнулась вперед, и, пока человек герцога поднимал палку, вцепилась в юношу и вместе с ним рухнула наземь, на колени.
   -- Нет! Нет! -- задыхаясь, она ухватилась за нападавшего, повисла на нем всей тяжестью. -- Не надо! Он ничего не сделал! Он был тут! Все время был тут, вот, посмотрите! -- она нащупала цепь, которой были скованы кандалы Чика, и дернула кверху. -- Не бейте, не надо!
   Человек герцога выругался, вырвал полу куртки из пальцев Нимве и отступил. Второй что-то сказал, и оба ринулись в темноту, где все еще метались люди и раздавались вопли.
   -- Проверьте, что остальные привязаны! -- перекрывая страшный шум, раздался голос герцога. -- А этого -- сюда!
   Постепенно беготня прекратилась. Не позволяя Чику встать, Нимве следила, как люди герцога снова развели костер. Сделалось светлее, и она разглядела неподалеку от огня, на земле, несколько распростертых тел. Ларру, которого держали трое, подтащили к костру и заставили встать на колени. Из темноты не спеша вышел герцог Окдейн. Некоторое время молчал, оглядывая лежащих. Потом ткнул одного из них носком сапога и громко произнес:
   -- А ведь это, кажется, твой приятель, а, Инис?
   Поодаль раздался глухой стон.
   -- Смелый парень, -- заметил герцог. -- Ничего не скажешь. Но глупый. У него не было шансов. Впрочем, тебе под стать. Так, а это кто? -- он нагнулся над убитым. -- Этот не наш. А, да это слуга барона, кажется. Ваш слуга бежал как заяц, господин барон, -- любезным тоном сообщил герцог. -- А зря. От моих людей, как и от собак, бегать не следует.
   -- Теперь ты, -- он повернулся к Ларре. -- Кто все это затеял? Отвечай!
   Ларра поднял голову. Один из сторожей дернул его, зазвенела цепь.
   -- Значит, будем молчать, -- герцог подошел к костру, заложив за спину руки. -- Собираемся играть в героя. Только не пойму, какой в этом смысл? Эти, -- он кивком указал на тела, -- уже мертвы, и ты им не поможешь. Или, может, это ты затеял?
   Ларра ничего не сказал.
   -- Конечно, -- в голосе Окдейна звучало удовлетворение. -- Это твоих рук дело. Подумать только, у какого-то босяка -- и понятия о чести. Ведь ты мог бы свалить все на убитого виконта, -- герцог смотрел на Ларру сверху вниз. Тот упорно молчал. -- Дураком ты мне не кажешься. Зачем же было это устраивать? Разве не ясно, что затея была обречена изначально?
   -- Да уж лучше попытаться, -- хрипло выговорил Ларра, -- чем, как собака, на цепи сидеть да смерти ждать.
   Герцог помолчал, глядя на него.
   -- Что же, -- сказал он. -- Это было смело. Но за все приходится платить. Ты должен понимать, что я не могу допустить неповиновения. Так что... Поднимите его, -- велел герцог. Сторожа поставили Ларру на ноги.
   -- Отведите вон к тому дереву.
   Ларру подтащили к ближайшему от костра дереву, привязали за поднятые руки спиной к огню, и один из людей герцога спустил с него штаны и задрал на голову рубаху. Другой подошел с плетью, остановился, примерился, взмахнул рукой... Раздался свист, от которого у Нимве мурашки побежали по спине, и Ларра дернулся, на коже вспух темный рубец. Чик попытался высвободиться, но Нимве вцепилась мертвой хваткой и не позволила подняться.
   Снова свист, резкое движение, и пленник содрогнулся, запрокидывая голову, но ему не дали передышки. Плеть ударила снова, а потом еще, и еще. Ларра не издал ни звука, хоть кровь уже текла по телу, и экзекутора это, похоже, раззадорило. Промежутки между ударами становились все короче. Минула, казалось, вечность, прежде чем Ларра начал вскрикивать, мучительно изгибаясь, а его спина, ягодицы и бедра превратились в темное сочащееся месиво. Нимве плакала, не замечая этого, конвульсивно вздрагивала при каждом ударе, будто били не Ларру, а ее, но Чика все равно не отпускала.
   Наконец Ларра затих, безвольно повис на руках, ноги подкосились. Герцог приказал:
   -- Довольно.
   Палач неохотно опустил плеть, а герцог произнес:
   -- Надеюсь, вы хорошо смотрели, -- он обращался к невидимым в темноте пленникам. -- Не думайте, что я и с вами не обойдусь точно так же, как с этим. Публичная порка -- это иногда именно то, что требуется. Вряд ли вам понравится, ваши высочества.
   -- Клянусь, ты заплатишь, -- ответил срывающийся голос принца Иниса. -- Ты за все... заплатишь, дядя... Будь ты проклят...
   Герцог отозвался:
   -- Всенепременно. Но, как я уже заметил вашему брату, вы слишком избалованны, и, видимо, не имеете понятия о почтении. Еще слово -- и вы присоединитесь к нему, -- он указал на Ларру, висящего с запрокинутой головой, в обмороке. -- Обещаю, что могу без хлопот вам это устроить, ваше высочество. Хотите?
   Инис промолчал, Нимве услыхала только тихий звук, будто кто-то давился слезами.
   -- Я так и думал, -- заметил герцог. -- Да здравствует благоразумие. Я отправляюсь спать. Этого, -- он снова указал на Ларру, -- позже снимете. Пускай немного повисит, чтобы остальные как следует запомнили. Доброй ночи, ваши высочества, -- поклонившись в темноту, он пошел мимо костра, в сторону своего навеса.
   * * * * * * *
   На другой день, спозаранку, двинулись в путь.
   Нимве боялась, что Ларра не сможет идти, и герцог его попросту убьет, или прикажет бросить в лесу, как поступил с телами виконта Кейтея и Агасти. Но Ларра был сделан из крепкого материала: он шагал за лошадью, как остальные, и даже почти не спотыкался. Рубаха на его спине сплошь пропиталась кровью, и наверняка любое движение причиняло невыносимую боль -- но никто не услыхал от него ни единой жалобы, ни стона, лишь на дневном привале Ларра лежал ничком, не шевелясь, и к еде не прикоснулся.
   Чик не разговаривал, замкнувшись после гибели своего господина. Нимве видела, как он иногда украдкой вытирал глаза. Инис же, как оказалось, гораздо лучше умел владеть собой. Он и его брат вели себя гордо и с достоинством, но обоим это давалось все трудней. Пленники вымотались до полусмерти, кандалы в кровь стерли запястья, одежда была в грязи, промокла от пота и обтрепалась. Грязные, чумазые, нечесаные, они походили на толпу оборванцев, где невозможным казалось отличить принца от слуги. Нимве не переставала ломать голову, как же быть, но ничего путного на ум не приходило. После попытки побега пленников охраняли очень тщательно, не оставляли одних ни на минуту, и не могло быть и речи, чтобы хоть как-то освободиться от кандалов.
   Ларре становилось хуже, хоть он старался этого не показывать, однако Нимве замечала все наметанным глазом лекаря. Он почти не ел, его знобило, и идти было трудно. На привалах он лежал на животе, потому что сидеть не мог, но привязывали пленников теперь далеко друг от друга, и никто был не в силах ему помочь.
   На пятый день пути, спозаранку, люди герцога, как обычно, разбудили пленников. И как обычно, один из них, парень возраста Ларры, подошел к повозке с чашкой и флаконом темного стекла. Наклонился к Мафхору, но тут же отшатнулся, скривившись и выругавшись сквозь зубы, поставил флакон и повязал лицо платком.
   Сидя у заднего колеса, Нимве украдкой наблюдала за ним. Он принялся щупать магу пульс, нахмурился, и у Нимве похолодело внутри. Она и без того опасалась, что Мафхор долго не протянет, а тут, следя за выражением лица пришельца, решила, что маг умер. Но человек герцога отстранился, как ни в чем не бывало принялся возиться с пузырьком.
   Нимве с облегчением пошевелилась, наблюдая за его движениями. Парень сунул руку в карман. Сколько они собираются его мучить, подумала Нимве, и в ней всколыхнулась ярость. Зрение сфокусировалось на чужаке и его руках, остальное перестало существовать. Вот руки осторожно вынимают стеклянную пробку. Пузырек темного стекла стоит на поручне повозки. Стоит так неустойчиво, ему так легко упасть... Если парень повернется вот эдак, чуть-чуть заденет...
   Нимве словно слилась с чужаком, чувствовала все его движения, ощущала, как работают мышцы... А потом вдруг двинула локтем, почти незаметно, но этого хватило, чтобы человек герцога, повторив ее движение, задел пузырек, и тот сорвался, полетел к земле. Парень отчаянно засуетился, попытался его схватить, но Нимве видела, как флакон падал вниз широким горлышком, и коричневая жидкость лилась на траву -- медленно, медленно, точно во сне. Чужак не успел перехватить флакон. Стекляшка, блеснув, исчезла в высокой траве.
   Упав на колени, парень судорожно зашарил у колеса повозки, озираясь по сторонам: видел герцог, или нет. Нимве сидела неподвижно, будто каменная. С глаз упала пелена, она глубоко вздохнула. Вернулись звуки, суета в лагере, разговоры... К телеге быстро подошел герцог, и парень замер на четвереньках, вытаращив глаза. Не надо было быть ведьмой или магом, чтобы ощутить его ужас. Герцог уставился на своего человека, перевел взгляд на Мафхора -- и процедил:
   -- Та-ак... Все разлил?
   -- Простите, ваша светлость...
   -- Где флакон?
   -- Я... я сейчас, -- парень лихорадочно ползал в траве. Герцог посмотрел на Нимве, но она, прислонившись спиной к колесу, притворялась, будто спит. Слуга наконец нашарил пузырек, поднял в дрожащей руке. Герцог грубо выхватил флакон, чуть наклонил и заглянул внутрь.
   -- На порцию осталось, -- сказал он. -- У кого второй флакон? У тебя?
   Парень не ответил.
   -- Где второй флакон?
   -- Это... я... Второй... Ну, это...
   -- Я слушаю!
   -- Второй, -- вымолвил слуга непослушными губами. -- Он... Простите, ваша светлость! Сам не знаю, как... -- стоя на коленях, он молитвенно сложил ладони.
   Герцог внимательно осмотрел флакон.
   -- Так это и есть второй? -- медленно проговорил он. -- Ты разлил запасной флакон? А с первым что?
   -- А... он кончился, -- пролепетал парень.
   -- То-есть, как -- кончился? Должно было хватить еще на день!
   Парень хлопал округлившимися глазами.
   -- Короче говоря, ты все ему споил? -- на щеках Окдейна заходили желваки.
   -- Так точно, ваша светлость, вы ж...
   -- А ты знаешь, что он может от этого подохнуть? -- осведомился герцог. -- Знаешь, или нет?
   -- Но я ж...
   -- Но тебе плевать, верно? Вам хоть кол на голове теши, ничего не поможет! Ладно. На порцию еще осталось. Дай ему. Быстро!
   Вскочив, слуга опасливо принял флакон из руки своего господина. Грубо разжал Мафхору зубы и влил остатки зелья в рот.
   -- Он выпил? -- Окдейн натянул черные замшевые перчатки.
   -- Так точно, ваша светлость...
   -- Дай сюда, -- герцог протянул руку, и парень подал флакон, но герцог не взял. Вместо этого он расчетливо и жестоко ударил слугу кулаком в лицо. Тот всхлипнул, пошатнулся, поднял руки -- и тут же получил удар справа. Парень ослеп, зашатался, но герцог не дал ему упасть, влепив пощечину слева, а потом коленом ударил в пах. Парень согнулся пополам, выпучив глаза и разевая рот, как рыба на отмели. Еще удар и еще... слуга, корчась, рухнул у колеса повозки.
   -- Проклятое быдло, -- с яростью процедил герцог, его глаза сверкали. Он сильно пнул парня сапогом в ребро, и тот взвыл. -- Тварь.
   Отступив, Окдейн стянул перчатки, оглядел -- и, с отвращением скомкав, швырнул наземь и пошел прочь. Пленники молча переглядывались, Нимве кусала губы, стараясь не выдавать торжества.
   Приказа к отъезду не поступало необычно долго. Люди герцога слонялись по лагерю, парня, которого избил герцог, уволокли в кусты. Пленники сидели у деревьев, шепотом переговариваясь.
   Через некоторое время к повозке подошел герцог с одним из приближенных. Оба хмуро уставились на Мафхора, зажимая платками носы. Нимве осторожно наблюдала за ними, притворяясь спящей. А ну как он теперь решит его убить, вдруг подумала она, и у нее перехватило дыхание. Окдейн глухо проговорил:
   -- Этого хватит максимум на восемь часов. Конечно, он не сразу придет в себя, но... В конечном итоге он очнется, и вряд ли веревки смогут его удержать.
   -- Но если убить его сейчас, то... -- тихо отозвался приближенный. Оба покосились на Нимве, но та сидела, опустив голову на грудь.
   -- Этого никак нельзя, -- сказал герцог. -- Это разрушит мне весь план. Проклятье! Криворукая скотина! Ничего этим людям поручить нельзя, все приходится самому делать! Я прикажу его над костром подвесить, узнает тогда, -- Окдейн сделал шаг в сторону и сказал иным тоном:
   -- Однако это ничему не поможет. Надо думать, чем можно его усмирить, чтобы... -- он умолк. Нимве заметила через ресницы, что он шагнул к ней. Сердце сорвалось куда-то в живот, но глаз она не открыла. Герцог потыкал ее в бедро носком сапога, и только тогда она сделала вид, что просыпается.
   -- Эй, ты, -- Окдейн глядел прямо на нее. -- Ты ведь у нас ведьма, а?
   -- Кто? Я? -- Нимве постаралась сделать тупое лицо.
   -- Не строй дуру, -- холодно отрезал герцог. -- Я отлично знаю, кто ты. Ведьма в девятом поколении -- это почти маг.
   -- Так я же вам еще тогда говорила, ваша светлость, -- возразила Нимве, -- что никакой я не маг. А ведьма -- ну, это... Люди нас так называют просто. Я знахарка, и мать моя знахарка, и бабка с дедом знахарями были, а...
   -- Молчать, -- приказал герцог. -- Ты мне комедию здесь не ломай. Раз ты знахарка, то должна в травах разбираться.
   -- Ну... это, -- Нимве уже догадалась, к чему он клонит. -- Вроде как, но... Я не...
   -- Ладно, ладно, -- Окдейн поморщился. -- Хоть ты и мужичка, но я знаю, что не дура, раз сумела так далеко добраться. Поднимайся. Давай!
   Нимве встала, звеня цепью.
   -- Теперь вот что, -- сказал герцог, -- слушай внимательно. Ты пойдешь в лес. Найдешь нужную траву, ну, или что там у вас, и приготовишь снотворное. И чтобы без обмана! Потому что я его опробую... Ну, скажем... -- герцог обернулся и указал на Чика, -- вот, скажем, на нем. Все ясно? Отвечай!
   Нимве кивнула, стискивая ладони.
   -- Вот и отлично. Эй, отвяжите ее.
   Один из людей герцога бросился к повозке и начал отпутывать цепь. Окдейн приказал:
   -- Бери себе помощника. Пойдете с ней в лес. Пусть ищет все, что понадобится. И следите за ней. Если сбежит -- сдеру с вас шкуру. С живых. Все ясно? Шагом марш.
  
   Глава 12
   Нимве долго бродила по лесу, не обращая внимания на понукания сторожей. Забрались они далеко, и хотя Нимве довольно быстро нашла все, что требовалось для отвара, она с озабоченным видом продолжала рыскать по кустам, а люди герцога, ворча, ломились следом. Нимве лихорадочно обдумывала, что станет делать. Решение пришло сразу, еще в лагере, вот только... пугала мысль, что герцог заставит попробовать зелье кого-нибудь из своих слуг. Тогда все пропало! Однако выбора не было. Заставив себя не волноваться понапрасну, она наконец обернулась к сторожам и велела:
   -- Ну, так. Пошли назад. Я тут закончила.
   В лагерь они воротились часа через полтора, когда солнце уже стояло в зените.
   Герцог встретил Нимве недовольным взглядом, но она и бровью не повела. Напустив на себя деловитый и озабоченный вид, зашагала по поляне.
   -- Вот что, -- она остановивилась под деревом на краю лагеря. -- Мне нужны дрова. Да, и котомка моя, она у вас? -- Нимве посмотрела герцогу в глаза. Щелкнув пальцами, тот велел:
   -- Делайте все, что она скажет. А ты, -- обернулся он, -- смотри. Если задумаешь что-нибудь выкинуть, или сваришь бурду, пеняй на себя. Ехать нам еще долго, а моих людей здесь -- двадцать три человека. Если сделаешь что-то не так, до конца похода будешь их ублажать. Поняла?
   Нимве промолчала. Вельможа подался к ней, крепко ухватил за подбородок и прошипел в широко раскрытые глаза:
   -- Поняла, холопка?!
   -- По... поняла...
   -- Вот и отлично, -- Окдейн отпустил ее и, не оборачиваясь, удалился. Присев на корточки, Нимве занялась травами. Руки так тряслись, что она едва справлялась. Пыталась сосредоточиться, но слова герцога звучали в ушах, и Нимве понимала, что это не пустая угроза.
   Люди герцога притащили хворосту, развели небольшой костер. Кто-то принес котомку Нимве. Вытряхнув содержимое на землю, она нашла маленький ножик с золотым лезвием, но не успела поднять, как слуга герцога перехватил ее руку:
   -- Куда, куда, не велено.
   -- А чем я буду травы резать? -- рассердилась Нимве. -- Или зубами рвать прикажешь?
   -- Почем я знаю. А только не велено, да и все.
   -- Ах, не велено? -- Нимве уселась на траву и скрестила на груди руки. -- Ну, тогда пойди и скажи герцогу своему, пускай сам снадобье готовит! Ну, чего вытаращился? Ступай!
   Герцогский наемник, здоровенный темноволосый парень, переглянулся с двумя спутниками и бросил:
   -- Ну, ты, кончай ломаться! Ишь, барыня какая выискалась! Иль не слыхала, чего его светлость-то сказал? Не будешь слушаться, так мы тебя живо оприходуем, -- парень ухмыльнулся, показав кривые, крупные, будто у лошади, зубы.
   -- Да неужто? -- Нимве резко вскочила и прошипела, подавшись к нему, сжимая кулаки:
   -- А ты чего, первый в очереди? Не подавись, гляди, слюнями, гнида! А не то твой герцог тебя так оприходует, сидя ссать будешь!
   Парень заморгал, открыв рот. До него, похоже, не сразу дошел смысл сказанного. Тяжело дыша, Нимве смотрела ему в глаза. Он отодвинулся, некоторое время совещался с остальными. Потом вернулся и издали протянул золотой ножик.
   -- Ладно, кошка дикая, -- буркнул он, -- твоя взяла. Но так и знай, я за тобой слежу в оба глаза, так что...
   -- Ну, следи в оба, -- фыркнула Нимве, -- покуда они у тебя оба есть!
   Она присела к костру, стараясь унять дыхание и надеясь, что сторожа не заметят слезы на глазах. Ладно, сказала она себе, хватит. Буду делать, что решила. Все равно другого выхода нет! А если герцог меня все-таки раскусит... Что же... Взгляд упал на маленький кинжал, сверкающий в ладони. Если перерезать сонную артерию, можно быстро умереть. Она пальцами провела по горлу, и кожа на руках и спине пошла мурашками. Запретив себе думать обо всем, кроме снадобья для Мафхора, Нимве принялась за работу.
   Герцогских она гоняла нещадно, то принести еще хворосту, то воды, да не какой-нибудь, а родниковой, то котелок оказался слишком большим... Достав из котомки песочные часы, установила на чурбаке и уже пару раз перевернула: они были рассчитаны на тридцать минут. Шляпки мухоморов, разложенных на листьях, большие и мясистые, алели на солнце.
   Люди герцога, судя по всему, никогда прежде не видавшие, как настоящая ведьма варит зелье, сбежались посмотреть. Последним явился сам герцог, сел на полено в отдалении и уставился на Нимве. Она слила отвары, отмерила мензуркой и соединила вместе. Мухоморы к тому времени уже варились, булькая, распространяя по лагерю сытный грибной запах. Нимве опять перевернула песочные часы, глянула на солнце. По ее расчету, с момента, когда Мафхору влили опиум, прошло часов шесть. Еще час... еще хотя бы час протянуть, думала Нимве, взбалтывая в мензурке отвар и деловито разглядывая его на свет.
   -- Ну? Готово? -- осведомился герцог.
   -- Уже скоро, -- буркнула Нимве.
   -- Поторопись, -- Окдейн вытянул ноги в высоких сапогах.
   -- Это вы им скажите, -- она указала на котелок, где кипели мухоморы. -- Если не доварить, это яд страшный, помрет он у вас, да и все, а мне за это потом...
   -- Ладно, -- оборвал вельможа, -- делай, что нужно.
   Нимве заметила, что в последний час к повозке, где лежал Мафхор, то и дело кто-нибудь наведывался. Вид у герцога становился все нетерпеливее. Песок в часах почти вытек, и Нимве знала, что больше не сможет тянуть. Начала сцеживать отвар мухоморов, ладони вспотели, и сердце больно ударяло о ребра. Грязным рукавом Нимве вытерла мокрое лицо.
   -- Все? -- Окдейн встал. -- Закончила?
   Облизав губы, Нимве кивнула.
   -- Эй, ты, -- обратился герцог к одному из своих. -- Неси чашку!
   Слуга обернулся за минуту.
   -- Давай, -- велел герцог, подойдя к Нимве.
   -- Сейчас, смешаю только.
   В отвар трав она добавила бульон из мухоморов. Налила в кружку коричневатой жидкости. Пока Окдейн принюхивался, а остальные таращились на него, Нимве успела спрятать в рукаве маленький золотой кинжал. С бьющимся сердцем поднялась с земли, отряхивая юбку.
   -- Что же, -- герцог, щурясь, смерил Нимве взглядом. -- Так хорошее снотворное, говоришь?
   -- Как умею, ваша милость, -- стараясь выглядеть уверенно, отозвалась она.
   -- Ладно. На ком бы мне его проверить? -- герцог поглядел вокруг. Наемники проворно подались в стороны, и герцог усмехнулся. -- Идем.
   Он направился к телеге, один из его людей, перехватив цепь, повел Нимве следом.
   Когда они приблизились к повозке, Нимве заметила, что Мафхор приоткрыл глаза. Взгляд был мутный, отсутствующий, но маг смотрел -- впервые за последние пять суток.
   -- Ладно, -- Окдейн ткнул пальцем в Чика, который стоял с другого бока телеги. -- Вот на нем и опробуем. Пойди и дай ему. Да только глоток, смотри.
   Затаив дыхание, Нимве поднесла Чику кружку. В упор посмотрела на юношу и встретила настороженный взгляд. На секунду опустила веки, молясь, чтобы парень понял сигнал.
   -- Пей, -- велел герцог. -- Не силой же тебе вливать.
   -- Пей, не бойся, -- шепнула Нимве. Руки прыгали, и она боялась расплескать зелье. Чик наконец принял питье, медленно поднес к губам и пригубил.
   -- Еще, -- приказал герцог. -- Ну?
   Чик отпил еще. Нимве забрала кружку, отступила. Стало очень тихо. Чик стоял и глядел на Нимве. Прошла минута, другая, третья... Паренек вдруг покачнулся, хватаясь за борт повозки, и в толпе зрителей кто-то охнул. Чик глубоко вздохнул, провел ладонью по лбу. Некоторое время стоял, пошатываясь, а потом осел на траву. Глаза закатились, дыханье сделалось медленным... Вельможа поглядел на Нимве, на Чика, потыкал паренька носком сапога в бедро, но тот не среагировал. Окдейн оперся о борт повозки. Они ждали очень долго, Нимве почудилось, целый час.
   -- Ну, похоже, ты справилась, -- наконец сказал Окдейн. -- Твое счастье. Можешь теперь напоить этого, -- он указал на Мафхора.
   Нимве наклонилась к магу. Его веки дрогнули, глаза открылись. Как же я ему скажу, отчаянно подумала она. Но маги ведь умеют читать мысли... Наливая в чашку отвар, Нимве сосредоточилась и подумала изо всех сил: "Делай вид, что тебя это усыпило! Сделай вид, что засыпаешь от снадобья! Пожалуйста! Иначе мы все умрем! Они нас всех убьют! Сделай вид, что засыпаешь! " Черенком ложки Нимве разжала Мафхору зубы и влила отвар в рот. Маг поперхнулся, глотнул, глаза смотрели безучастно, и Нимве не знала, услышал он, или нет. До боли в пальцах стиснув рукоятку маленького кинжала, она стояла не дыша и глядела магу в лицо. Пару минут ничего не происходило, но после Мафхор повел головой, и веки опустились. Тихий вздох... Он задышал медленнее, ровней, тело расслабилось.
   -- Хм... -- голос герцога привел Нимве в себя. -- Вы, оказывается, многое умеете, стоит только припугнуть. Ну что же. Шевелитесь, чего застыли? Время обеденное. Поедим, и можно ехать дальше. Быстро, быстро! Кнутом вас надо подгонять? А ты, -- он повернулся к Нимве, -- подай сюда кинжал.
   -- Ка... какой кинжал, ваша ми...
   -- Немедленно, -- Окдейн протянул руку. -- Думаешь, я дурак, или слепой? Думаешь, я не видел, как ты его припрятала? Давай!
   Кусая губы, Нимве высвободила кинжал из рукава. Герцог усмехнулся.
   -- А ты, видно, не была уверена, что справишься с задачей, а? -- герцог покрутил кинжал в ладони, рассматривая рукоять. -- Красивая вещица... Откуда у тебя такая?
   -- От дяди, -- буркнула Нимве. -- Это подарок, для мамы...
   -- И что же? -- герцог спрятал кинжал в карман, Нимве с тоской следила за его руками. -- Ты собиралась этим меня пырнуть?
   Нимве исподлобья зыркнула на него.
   -- Или, может, -- вельможа вскинул бровь, -- ты решила покончить с собой, так сказать, в случае неудачи? А?
   Она опустила голову и отвернулась.
   -- Надо же, -- молвил Окдейн. -- Я смотрю, наше простонародье стало щепетильнее иных аристократов. Ваша компания не перестает меня удивлять. Сначала этот, как его, решил устроить побег, теперь ты... Что ж, в любом случае, твое самоубийство откладывается. Когда вам умирать, решать теперь буду я.
   Герцог не спеша пошел прочь, оставив Нимве стоять над лежащим на траве Чиком. Она смотрела Окдейну в след, едва сдерживая слезы.
   * * * * * * *
   После обеда начали собираться в путь, хоть солнце и клонилось к западу. Чик по-прежнему держался, притворяясь спящим, поэтому люди герцога бросили его в повозку, к Мафхору.
   Лишь когда солнце окончательно село, и в лесу начало темнеть, остановились на ночевку.
   Нимве вызвалась смотреть за Мафхором. Маг держался стойко, или, может, уснул или потерял сознание -- во всяком случае, по его виду нельзя было сказать, что он бодрствует.
   Чик, которому всю дорогу пришлось проваляться в повозке, бок о бок с Мафхором, теперь делал вид, будто отходит от действия снадобья. Он сидел на земле, прислонясь к колесу, хмурый и молчаливый, но Нимве было не до него. Она даже не успела поблагодарить парня за смекалку.
   Быстро наползали сумерки, из леса потянуло холодом, как из сырого погреба. Люди герцога занимались обычными делами, таскали хворост, разводили огонь. Сторож, приставленный к пленникам, отошел к костру. Воспользовавшись этим, Нимве налила воды из бурдюка, который герцог разрешил оставить в повозке, подобралась к магу и осторожно тронула его за плечо. Веки дрогнули, он приоткрыл глаза.
   -- Вот, попейте, -- Нимве приподняла Мафхору голову и поднесла к его губам кружку. Он пил жадно, но глотал с трудом, задыхался, вода текла по волосам, по заросшему черной щетиной лицу.
   -- Я бы его на твоем месте отравил, -- угрюмо буркнул Чик. -- Охота тебе с этим предателем возиться!
   -- Вот как будешь на моем месте, -- Нимве мельком глянула на юношу, -- можешь травить. А пока что я на своем месте, и...
   Она смолкла, потому что к ним шел человек герцога с большим кувшином.
   -- Ну, чего, драгоценные, -- он опустил кувшин на землю. -- Щас будем вас поить.
   Нимве словно невзначай загородила мага собой, чтобы сторож не заметил его открытых глаз. Но тот, похоже, был слишком занят, плеснул воды в черпак и вразвалочку направился к кусту, где был привязан Инис. Нимве наклонилась к Мафхору и прошептала в самое ухо, так тихо, что сама едва услышала:
   -- Пожалуйста, притворяйтесь, будто спите. Будто мое снадобье на вас подействовало, умоляю...
   Маг пошевелился, но Нимве остановила, положив ладонь ему на грудь.
   -- Двоих они уже убили, и нас всех убьют, -- шептала она, озираясь через плечо. -- Нас захватил герцог Окдейн. Всех ваших на ферме перебили, он и нас убьет, на вас одна надежда. Если он поймет, что вы... Что я не снотворное вам даю... он вас убьет, а меня... Пожалуйста! У вас хорошо выходит. Просто притворяйтесь, ладно?
   -- Хорошо... -- тихо отозвался Мафхор. Сторож ходил около кустов, где сидели остальные пленники, и болтал не переставая.
   -- Вы спите, -- прошептала Нимве. -- Надо поспать. Холодно вам? А?
   Он слабо кивнул. Сняв плащ, Нимве накрыла мага, укутала его босые, ледяные, как у трупа, ноги.
   -- Лучше всего чурбаком ему по лбу, -- проворчал Чик.
   -- Тихо ты! -- шикнула Нимве и оглянулась, не услыхал ли сторож. -- Не твое дело!
   Чик, похоже, обиделся, замолчал и отвернулся, но у Нимве не было ни сил, ни времени переживать по этому поводу. Совсем стемнело, над ухом, путаясь в волосах, тоненько жужжали комары. Нимве прислушивалась, дышит ли Мафхор, мать когда-то говорила ей, что если принять много опиума, можно просто перестать дышать и незаметно умереть. Но маг дышал, и она молилась про себя, чтобы он не умер, чтобы оклемался, иначе их ничто не спасет. Постояв некоторое время, Нимве опустилась на траву и легла под повозкой, свернувшись калачиком. Чуть погодя услыхала, как возится Чик. Через мгновение ощутила его прикосновение. Он подполз, молча лег рядом и укрыл полой плаща.
   -- Чик, -- шепотом позвала Нимве.
   -- Чего? -- откликнулся паренек.
   -- Извини.
   -- За что?
   -- Что орала на тебя.
   -- Да ничего.
   -- Чик...
   -- Да?
   -- Спасибо, что понял, когда... Ну, со снадобьем.
   -- Тебе спасибо, -- он вздохнул, зябко ежась на влажной траве. -- Ты смелая... Как ты только решилась? А если бы герцог догадался?
   -- Ну, не догадался же. Да и ты здорово их провел.
   -- Ним, слушай...
   -- Ну, -- Нимве лежала с закрытыми глазами. Земля качалась, укачивала ее. Чик был теплый, дышал в затылок, и она чувствовала, как ее все сильней сковывает дремота.
   -- Думаешь, он нам поможет? -- спросил Чик.
   -- Кто?
   -- Да Мафхор.
   -- Надеюсь... Кто, кроме него...
   -- Только бы этот герцог не решил раньше... Вдруг он решит нас до того, как...
   -- Чик...
   -- А? Чего?
   -- Давай спать.
  
  
   Глава 13
   Прошли сутки с небольшим после того, как слуга разлил опиум, и Мафхор, крепко привязанный, не в силах шелохнуться, стал мучиться от боли. И хотя заметила это только Нимве, -- маг превосходно держал себя в руках, -- но она прекрасно понимала: это всего лишь вопрос времени. Сколько еще пройдет, пока боль так усилится, что он больше не сможет ее выдерживать? Пока люди герцога не поймут, что он в сознании? А тогда... тогда... Нимве и думать не хотела, что произойдет тогда. Она уже начала жалеть, что вообще все это затеяла. Ведь для того, чтобы освободиться и освободить остальных, Мафхору нужны силы. Даже для того, чтобы сварить обед, нужны силы, а чего уж говорить о магии. А он в таком состоянии, что развяжи его сейчас -- он и сесть не сумеет без посторонней помощи. И, хотя Нимве старалась не давать себе воли, в сердце поселилась паника, и все росла, росла, пуская корни, грозя захлестнуть с головой.
   Ларра начинал слабеть, видно было, что держится он из последних сил. Переходы давались все трудней, он без конца падал, и герцог пригрозил, что если Ларра будет их задерживать, его бросят в лесу, волкам на съедение.
   Вечером шестого дня остановились на ночевку. Сторож раздал ужин, и Нимве попыталась накормить Мафхора, но тот отказался от еды, как она ни уговаривала.
   Поев, Нимве и Чик привычно устроились под повозкой. Лагерь быстро затихал, только сторож сидел неподалеку от костра, и Нимве, лежа под плащом, глядела на его неподвижный силуэт, черневший на фоне пламени. Она долго не могла уснуть, гадая, сколько еще идти, и что случится, когда они наконец прибудут на место. Усталость сморила ее незаметно.
   Приснился дом. Нимве шла по лесу к пасеке, солнечные блики позолотили листву над головой. Теплый ветер дышал в лицо запахами цветущего луга, и невидимые взгляду птицы звенели в кронах.
   Мама стояла возле улья. Радость затопила Нимве сердце, и, кинувшись вперед, она окликнула:
   -- Мамочка!
   Та не ответила, продолжая возиться с вытащенным сотом.
   -- Мамочка, что... -- Нимве коснулась ее плеча. Хелеа обернулась, и Нимве отпрянула: вместо серых маминых глаз на нее смотрели черные и острые Мафхоровы глаза.
   -- НИМ!!!
   Нимве вскинулась, приподнялась на локте, повела вокруг ошалелым сонным взглядом...
   В безоблачном небе пылали звезды. Тихий воздух светился лунным серебром и звенел от пения сверчков. Нимве постепенно успокаивалась, сон бледнел, уходил, будто вода в песок. И когда она уже улеглась, натягивая сползшее покрывало, взгляд упал на край поляны, и Нимве замерла. Из леса за костром на лагерь наплывал туман, млечно-белый, испускающий свечение. Нимве вцепилась в сырую траву. Туман стелился по земле, как живое существо, и полз, медленно двигался вперед. Вот он подкрался к костру... Призрачное облако прильнуло к пламени, и костер потух, будто свеча. А туман скользил между стволами, обволакивал кусты и деревья, и спящих людей, источая мертвенное сияние, клубясь, будто пар над котелком -- и Нимве услыхала, как кто-то зовет: "Ним..."
   Это было совсем как только что, во сне. Голос прозвучал прямо в голове, и Нимве вздрогнула. Перевела дыхание в надежде, что почудилось, и снова услыхала: "Ним! Ним... встань..."
   Заколдованная этим голосом, бесплотным и звенящим, Нимве выбралась наружу, поднялась, цепляясь за повозку. Из темноты, со смрадной гнилой соломы, на нее смотрел Мафхор. Глаза блестели из черных провалов. Нимве отшатнулась -- и услыхала его шепот:
   -- Ним... возьми бурдюк... с водой...
   Он просто хочет пить, подумала Нимве. Схватила бурдюк, попыталась нашарить кружку, но маг остановил:
   -- Нет, облей... мои веревки...
   Он, видно, бредит, он просто...
   -- Полей на веревки... водой, Ним, -- попросил Мафхор.
   -- Но...
   -- Просто... полей. Послушай меня...
   Ничего не понимая, Нимве смотрела в его лихорадочно блестевшие глаза. Пожала плечами. Придвинулась ближе и плеснула из бурдюка на веревки, стягивавшие запястья Мафхора.
   -- Теперь... отойди, -- сказал он.
   Нимве подчинилась. Губы Мафхора зашевелились, но Нимве не смогла разобрать ни слова. А маг шептал, шептал, это продолжалось долго, а потом Нимве увидала, как веревки, будто змеи, стали извиваться, скользить вокруг его запястий, узлы сами собой развязались, и путы упали наземь. Мафхор тихо застонал, слабо двигая руками. Через пару минут открыл глаза и попытался сесть, но ничего не получилось. Он, похоже, совсем обессилел, и только беспомощно возился на гнилой соломе. Очнувшись от оцепенения, Нимве помогла ему подняться. Кое-как удерживая равновесие, едва не касаясь лбом колен, Мафхор цеплялся за борта телеги и судорожно втягивал воздух. Нимве огляделась, не заметил ли кто, но в лагере не было ни звука, ни движения.
   Наконец Мафхору удалось отдышаться. Он подобрал босые ноги, кое-как выпрямился и повернул бледное лицо.
   -- Теперь слушай, -- голос мага звучал тверже. -- Что бы ты ни увидела, ничего не бойся. Поняла? Только делай то, что я тебе скажу. В точности. Ты поняла?
   Нимве кивнула.
   -- Хорошо, -- сказал Мафхор. -- Теперь облей свои кандалы.
   Нимве полила кандалы водой из бурдюка. Маг притянул к себе ее руки, взялся за цепи и снова зашептал, закрыв глаза. В мгновение ока кандалы рассыпались, распались на запястьях, будто их сожрала ржавчина. Нимве обмерла. Мафхор тем временем потянул к себе бурдюк, попытался поднять, но сил не хватило. Встрепенувшись, Нимве помогла ему напиться. Маг положил ладони на бока емкости и снова принялся шептать. Язык был незнакомый, Нимве уловила только что-то вроде "авья" и "айрима", повторенные несколько раз.
   -- Освободи остальных, -- Мафхор перестал шептать. Нимве глядела, не понимая. Он объяснил:
   -- Облей этим кандалы. Иди же!
   Она кивнула, а он сказал:
   -- И запомни. Ничего не бойся.
   Нимве взяла бурдюк. Стараясь не шуметь, прокралась к кустам, где сидели остальные.
   Пленники спали, у Нимве не было времени их будить. Она сделала, что велел Мафхор: облила водой кандалы на первом, кто попался, и человек тут же открыл глаза. Это оказался Сэтнар. Он резко сел. Нимве прошептала:
   -- Тише, ваше высочество!
   -- Кто... -- начал он, но, узнав Нимве, изумился:
   -- Ты чего... ты как... Как ты освободилась?!
   Нимве не стала объяснять, бросилась к соседнему дереву, плеснула водой на чьи-то кандалы. За спиной ахнул Сэтнар, звякнуло железо. Работает, подумала Нимве, это работает! Сердце словно раздулось от ликования, и она кинулась к третьему пленнику, потом к следующему...
   Освободив всех, она обернулась, но из-за деревьев не увидела повозки. Лагерь по-прежнему спал, туман путался меж стволов, мерцая холодным светом.
   -- Как ты это сделала? -- Инис тронул ее за плечо. Нимве прошептала:
   -- Пожалуйста, ваше высочество, тише, умоляю. Нам надо... -- и вспомнила о Чике. Сдавленно ахнув, прижала к себе бурдюк, вода глухо булькнула на самом дне.
   -- Подождите нас! -- Нимве бросилась назад, не получив ответа.
   Подбежав к телеге, с маху остановилась. Мафхор по-прежнему сидел на соломе, неподвижный, будто статуя, но не это поразило Нимве. Под деревьями, в десяти шагах, чернела огромная тень, высотой в два человеческих роста.
   Нимве судорожно втянула воздух, ставший вдруг сухим, обдирающим горло. Тень зашевелилась, качнулась из стороны в сторону. Шумный вдох... Тихое ворчание... Неподалеку тревожно фыркнула лошадь. Нимве отступила на шаг, потом еще. Что-то легко коснулось сознания, и бесплотный голос произнес: "Ничего не бойся." Нимве вздохнула. Не отрывая взгляда от тени, на негнущихся ногах подошла к повозке.
   Маг сидел, покачиваясь. Заглянув ему в лицо, Нимве увидела широко открытые глаза, черные и неподвижные. Маг смотрел на нее -- и сквозь нее. Шептал, не переставая, держал открытые ладони перед собой, а между ними свивалась, плыла светящаяся паутина. Сияющие нити вились, разматывались как клубок, пронизывая темноту, солнечный ореол вокруг мага разрастался. Волосы на голове Нимве встали дыбом. Она завороженно следила, как ткется световая паутина, и не смогла бы шевельнуться, если бы звяканье цепей внизу, прямо под ногами, не привело в себя. "Чик!" -- ударила мысль. Нимве нырнула под повозку и столкнулась с юношей лицом к лицу.
   -- Там... -- сказали его прыгающие губы. -- Там...
   -- Тише, -- Нимве заставила его вытянуть руки, плеснула на кандалы остатками воды. Железо медленно осыпалось ржавой окалиной. Глаза у Чика сделались огромные и круглые, но Нимве не стала ничего объяснять, схватила его и поволокла из-под телеги.
   Выбравшись на открытое пространство, они помчались к деревьям.
   -- Стоять! Вы! А ну, стойте! -- заорал кто-то.
   Оглянувшись, Нимве увидала людей с мушкетами в руках. Вскрикнув, бросилась к лесу, и тут тишину прорезал оглушительный рев. Краем глаза Нимве уловила движение... Из темноты, с края прогалины, к костру метнулась черная туша, взмахнула лапой -- и маленькая фигурка сломанной куклой отлетела в сторону. Люди завопили, заметались, раздались выстрелы, огненные сполохи порвали темноту. Чик дернулся, но Нимве вцепилась в него мертвой хваткой, не давая убежать.
   -- Ничего не бойся, ничего не бойся, -- шептала она, будто заклинание, но тут же едва не заорала вместе с остальными: из лесу выскользнули силуэты, напоминающие огромных псов, и набросились на людей возле потухшего костра. Воздух наполнился звоном и гудением тысяч насекомых, которые лезли в глаза, в рот, путались в волосах.
   Не владея собой, Нимве завопила, слепо заметалась, размахивая руками, в панике пытаясь убежать, но не находя дороги. Округа наполнилась животными. Через кусты ломились кабаны, косули и олени, сверху, шурша в кронах, пикировали ночные птицы... Медведь с диким ревом крушил все вокруг, вздымаясь на дыбы, размахивая когтистыми лапами, кто-то дико верещал, словно его пожирали живьем. Нимве рванулась в темноту -- и столкнулась с человеком, увидала совсем близко дикие глаза... и узнала Чика.
   -- Чик! -- Нимве вцепилась в него и затрясла. -- Чик, стой! Погоди!
   Он тоже ее узнал и остановился.
   -- Где все? -- задыхаясь, спросила Нимве. -- Где остальные?
   -- Не знаю... -- хрипло выдавил Чик. -- Я не...
   -- Найди их! -- Нимве дернула рубаху на его груди. -- Найди, быстро!
   -- Откуда все это зверье? -- Чик затравленно озирался. -- Что за чертовщина?
   -- Чик, слушай меня! Послушай!
   Из кустов скользнуло гибкое серое тело, зеленые глаза сверкнули, и Чик попятился. Но волк словно не заметил их. Развернувшись, исчез в зарослях малины.
   -- Творец Вседержитель... -- губы юноши тряслись. -- Великие Владыки, помилуйте нас...
   -- Чик...
   -- ... помилуйте и спасите...
   -- Перестань! -- Нимве влепила ему пощечину. Моргнув, он уставился на нее.
   -- Ты чего, спятила?
   -- Успокойся, слышишь?
   -- Нашла время драться... Нас сейчас звери сожрут, а она...
   -- Не сожрут.
   -- Ну, да, они на нас полюбоваться явились!
   -- Нас не сожрут! -- ему в лицо заорала Нимве. -- Они нас не тронут! Приди в себя! Ищи остальных! Ищи принцев, слышишь?! Звери нас не тронут!
   -- Да ты откуда знаешь?
   -- Он так сказал! Он велел ничего не бояться!
   -- Кто?
   -- Найди их! -- крикнула Нимве. -- Звери тебя не тронут!
   И, отвернувшись, бросилась в малинник.
   Она не знала, сколько металась по лесу в поисках спутников, но то, что обещал Мафхор, сбылось. Мимо проскальзывали угрюмые силуэты волков, раз она столкнулась с медведем, который, видно устав крушить лагерь, бродил поблизости, но ни один зверь не тронул ее, даже не остановился, чтобы обнюхать. А насекомые, наводнившие лес, только мешали, однако не кусали.
   Нимве отыскала Ларру и принца Сэтнара, заставила вернуться к лагерю. Чик привел остальных двоих. Странно, но лошади не взбесились и не разбежались, творившееся вокруг словно обошло их стороной. Правда, они выглядели сонными и не захотели трогаться с места, некоторое время пришлось вести их в поводу, почти тащить мимо лагеря, где все еще не унимались беготня и крики. Только в стороне, под деревьями, куда шум долетал смутно, лошади внезапно пришли в себя, забеспокоились, и пленники проворно забрались в седла.
   -- Подождите, -- Нимве единственная стояла на земле, снизу вверх глядя на спутников. -- Вы что? А он?
   -- Кто? -- спросил Сэтнар.
   -- Как то-есть -- "кто"? Мафхор!
   -- Да черт с ним! -- рявкнул барон Грид. -- Пошел он к дьяволу, этот предатель! Пусть сам выпутывается!
   -- Вы... да вы что? -- Нимве схватила фыркающую лошадь под уздцы. -- Ведь он же...
   -- Нимве, поехали! -- поторопил Инис. -- А то нас звери разорвут!
   Словно в подтверждение этих слов, мимо, ломая сучья, с рычанием промчалась пара волков, и лошади заржали, вздымаясь на дыбы.
   -- Мы его тут не оставим! -- Нимве стиснула кулаки. -- Как вы можете... Я его не брошу тут!
   -- Садись, и поехали! -- велел Сэтнар. -- Быстро! Времени нет!
   -- Чик, -- взмолилась Нимве. -- Помоги мне! Пожалуйста!
   -- Его милость прав, он предатель, -- ожесточенно отозвался юноша. -- Из-за него моего хозяина убили! И нечего тебе с ним возиться!
   -- Дураки! Сволочи! -- заорала Нимве. -- Сами вы предатели! Ну, и валите отсюда! Проваливайте! К черту вас!
   Она развернулась и бросилась назад, не слушая крика спутников, таща за повод лошадь.
   Шум в разгромленном лагере стоял невообразимый. Звери еще не ушли, и Нимве зажмурилась, чтобы не видеть растерзанных трупов на земле.
   Мафхор навзничь лежал в повозке, сияние над головой исчезло, глаза смотрели в пустоту, а запекшиеся губы не шевелились. Он так походил на мертвого, что Нимве на миг застыла, а потом кинулась к магу и что есть сил затрясла за плечи.
   -- Нет! Очнитесь! Пожалуйста! Не надо! Очнись же ты! Давай!
   Маг не реагировал, но она уже заметила, что он дышит, попыталась его приподнять. Тяжелый, будто камень, он безжизненно выскальзывал из рук, увлекая Нимве за собой, и уже через минуту бесплодных попыток она выбилась из сил. Мимо пробежало бурое чудовище: медведь возвращался в лес. Следом пугливо промчались олени, и волки скользнули в спасительную тьму... Магия кончается, подумала Нимве, беспомощно глядя на Мафхора. Если герцог остался в живых, он же нас обоих... Прикусив губы, Нимве снова вцепилась в мага, но тут на плечо легла ладонь, и голос принца Иниса сказал:
   -- Погоди. Давай мы сами.
   Инис и Чик кое-как вытащили мага из повозки, взгромоздили на лошадь. Нимве села верхом, обхватила Мафхора сзади, молясь, чтобы не упал. Он был тяжелый, безвольно мотался из стороны в сторону, клонился к лошадиной гриве. Чик вскочил в седло, схватил лошадь Нимве за повод, ударил свою пятками в бока, и они поскакали прочь, в темноту, подальше от герцога и его людей.
  
   Глава 14
   Долго, очень долго беглецы мчались через ночной лес, густой, непроглядный, незнакомый. Ветки хлестали по лицу, грозя выколоть глаза. Было так темно, что люди не видели друг друга и не потерялись только благодаря лошадям, которым, похоже, передался страх хозяев, и которые инстинктивно держались табуном. Мафхор лежал на лошадиной шее. При скачке он сползал все ниже, Нимве не чувствовала рук, стараясь удерживать безжизненное тело. Но сил не хватило, и Мафхор в конце концов упал, соскользнул с седла на полном скаку.
   -- Стойте! -- Нимве попыталась осадить лошадь, но та, зараженная общим волнением, не хотела подчиняться. -- Стойте! Погодите!
   Нимве спрыгнула наземь и помчалась назад, в темноте обдираясь о кусты, слепо тычась в поисках Мафхора.
   Она долго не могла его найти, в чаще, было так темно, что Нимве едва различала пальцы на своей вытянутой руке. Она споткнулась обо что-то, едва не упала, а когда ощупала препятствие, поняла, что это человек. Нимве испугалась, не убился ли Мафхор, но, нашарив пульс, ощутила, что сердце бьется. Рядом застучали копыта, голос Иниса позвал:
   -- Ты цела? Что случилось, ты упала?
   -- Мафхор упал, ваша милость, -- мрачно отозвался Шиа, слуга Сэтнара.
   -- Опять Мафхор, -- звяканье металла, шаги по земле. Кто-то остановился рядом. -- Чего он тебе дался? Из-за него нас всех чуть не...
   -- Надеюсь, что он сдох, -- зло бросил барон Грид.
   -- И не надейся, -- отозвался Сэтнар, стоя возле Нимве. -- Такие обычно живучие.
   -- Надо ехать дальше, -- сказал Инис.
   -- Он не может ехать, -- сквозь зубы процедила Нимве.
   -- Так чего ж, из-за этого гада подыхать тут? -- спросил Шиа.
   -- Не бойся, ты не сдохнешь, -- в тон ему отозвалась Нимве. -- Такие обычно живучие.
   -- Ну, стерва... -- начал Шиа, но Инис приказал:
   -- Замолчи. Оставь ее в покое.
   Стало тихо. В темноте справа кто-то застонал и зашуршали ветки. Нимве позвала, вскинув голову:
   -- Ларра? Это ты?
   Ларра отозвался замученным, еле слышным голосом:
   -- Я тут маленько полежу... -- он шептал, будто в горячке. -- Маленько... совсем...
   -- А вы говорите, "ехать", -- зло бросила Нимве. -- Эх... Полно болтать, лучше воду поищите.
   -- Что, сейчас? -- возразил Сэтнар, но Нимве не слушала. Встала и пошла прочь, наугад, натыкаясь в потемках на стволы деревьев.
   Она брела долго, сама не зная куда, задыхаясь от ярости и злости на спутников. Как, ну как можно быть такими неблагодарными? Мафхор их спас, а они... они...
   Шорох и шаги позади она услыхала задолго до того, как Чик нагнал и тронул за плечо.
   -- Ним, -- позвал юноша. -- Погоди. Да постой ты, ну?
   -- Чего? -- она резко обернулась.
   -- Мы сейчас никакой воды не найдем. -- Глаза Чика слабо поблескивали, но лица было не различить. -- До утра надо подождать.
   -- Да? До утра? А они? -- огрызнулась Нимве, стряхивая руку юноши. -- Мафхор? Ларра? Вам на них плевать, да? Они... они, может быть...
   -- Да чего ты? -- оторопел Чик. -- На меня-то чего?
   -- Вы хотели его бросить! -- взвилась Нимве.
   -- Но не бросили же. Идем назад, а? Еще заблудимся... Идем.
   Нимве нехотя подчинилась, вернулась на стоянку. Тут, как оказалось, все уже улеглись. Нимве не знала, спят они, или нет, и у нее не возникло желания проверять -- но все-таки пришлось их потревожить: пытаясь отыскать Мафхора, она перетормошила всех.
   Наткнувшись наконец на мага, который оказался в стороне, Нимве присела рядом и нащупала пульс у него на шее. Сердце билось слабо и редко, Мафхор едва дышал, на прикосновения не среагировал, а когда Нимве окликнула, ответа она не получила. Поплотнее укутав мага в плащ, она на четвереньках подползла к Ларре. Тот лежал ничком, уткнувшись в сгиб локтя.
   -- Ты как? -- спросила Нимве.
   Ларра прерывисто вздохнул и что-то пробормотал. Нимве прислонила ладонь к его щеке. Так и есть, у Ларры был жар, его трясло в ознобе.
   -- Потерпи чуть-чуть, -- сказала Нимве. -- Скоро рассветет.
   Ларра не ответил. Нимве легла рядом, накинув ему на плечи полу плаща. Холод начинал пронимать остывающее после скачки тело. Нимве подтянула к груди колени, обхватила себя руками, но заснуть не могла еще долго, вновь и вновь переживая события минувшей ночи.
   Утро было ледяное и сырое. Нимве проснулась первая, дрожа от холода. Влажная от росы одежда не сберегала тепло, мокрые волосы повисли противной грязной паклей. Нимве кое-как встала, тело будто задеревенело, а руки не слушались. Ларра спал, скорчившись подле, в сырой и холодной траве, и изредка стонал во сне.
   Нимве огляделась. Мафхор лежал неподалеку, на спине. Нимве проверила ему пульс, и, с облегчением убедившись, что он жив, разулась и ступила на влажную землю. Содрогаясь от холода, потирая плечи, пошла среди деревьев.
   Лес был древний и густой, но зловещим больше не казался, оттого, может, что его пронизывали косые солнечные лучи. Воздух звенел от утренней птичьей переклички. Нимве заметила рядом заросли ежевики, и, сорвав пару ягод, увидала, что они еще совсем зеленые.
   Нимве шла долго, пока не очутилась на пологом склоне. Тут, под деревьями, стоял вечный полумрак и пахло прелой листвой. Склону, заросшему папоротником, казалось, нет конца, он вел куда-то в темноту, а густо переплетшиеся ветви скрывали от глаз то, что делается внизу. Поколебавшись, Нимве, будто в шелестящую зеленую воду, вошла в заросли папоротников и начала спускаться, хватаясь за тонкие, но крепкие вайи, скользя по мокрой земле.
   Она долго пробиралась сквозь кусты, окатывавшие ледяной росой, пока не очутилась на берегу ручья. Вздрогнув от радости, вмиг позабыв о холоде и промокшей насквозь одежде, кинулась к воде. Будто животное, опустившись на четвереньки прямо в сырой песок, усеянный палой листвой, принялась пить, жадно, захлебываясь, горстями плеская в лицо ледяную хрустальную воду.
   Несколько долгих минут она сидела на берегу, стараясь отдышаться. Ручей был небольшой, шагов пять в ширину. Он тихо журчал в каменистом чистом ложе, впадал в маленький темный бочажок, усеянный желтыми листьями. Отличное место для стоянки, подумала Нимве, озираясь. Из-за вечного сырого полумрака трава здесь не росла, землю, словно мягкое одеяло, покрывали толстые слои опавших листьев.
   Поборов соблазн помыться, Нимве со вздохом поднялась. Отнести воду спутникам было не в чем, и с мыслями, как же перетащить сюда Ларру и Мафхора, она начала взбираться вверх, по скользкому склону.
   * * * * * * *
   Принцы не стали спорить, не настаивали на том, чтобы ехать дальше: видно, тоже вымотались, да и состояние Ларры не могло не волновать. Нимве и Чик кое-как подняли бесчувственного Мафхора в седло. На этот раз с ним ехал Чик, а Нимве вела лошадь под уздцы, предоставив принцам заниматься Ларрой.
   Добрались быстро, беглецы сразу бросились к воде, и люди, и животные, и долго пили. Нимве отыскала упавшее дерево, оторвала кусок коры, и, превратив в плошку, напоила Мафхора. Маг был точно в тумане. На радость Нимве, он наконец открыл глаза, но, похоже, не понимал, где он, кто с ним рядом, и что происходит.
   У всех беглецов на запястьях темнели кровавые раны, натертые кандалами, Сэтнар, в черных синяках, с губами, распухшими от побоев, был неузнаваем. Да и остальные выглядели не лучше: искусанные насекомыми, грязные, лохматые и растерзанные, они без сил лежали около ручья. Чудесно, подумала Нимве, опустив руки в холодную воду, чтобы немного унять боль, мы похожи на шайку беглых каторжников. Взгляд упал на Мафхора, заросшего, тощего, со страшными провалами глаз. А он -- за предводителя. Нимве подавила нервный смешок. Чик присел рядом, и она сказала:
   -- Надо еду искать. Тут лягушки должны быть и улитки.
   -- Думаешь, они будут лягушек есть? -- Чик кивнул на аристократов. -- Может, я лучше силки поставлю.
   -- А ты умеешь?
   -- Шутишь? Я в лесу вырос. Щас пойду, у лошадей из хвостов волос надергаю, и вперед. Хочешь, и тебя научу. -- Чик встал.
   -- Давай позже, -- отозвалась Нимве, -- мне бы трав поискать. Идем вместе.
   В лесу Чик уткнулся в землю и принялся что-то высматривать. Объяснил Нимве, что ищет тропы, где бегают кролики. Потом со сдавленным возгласом нырнул в заросли, и только его и видели. У Нимве не было времени, чтобы за ним наблюдать. Посмотрев, как за спиной юноши колышутся ветки, она в одиночестве отправилась по своим делам.
   Нимве ходила долго, увлеклась, даже сняла рубашку, чтобы нести "улов", оставшись только в нательной сорочке без рукавов, изрядно подранной, да в юбке.
   Когда она вернулась, в лагере были только Ларра и Мафхор. Нимве быстро вытряхнула травы и оделась. Мафхор спал. Ларра лежал у поваленного дерева, неподалеку от ручья, с задранной на голову рубахой. Спина страшно распухла, раны загноились. Нимве присела рядом и стала осторожно снимать с парня рубаху, пропитанную кровью, гноем и потом. Ларра, очнувшись, застонал.
   -- Сейчас, -- сказала она, -- потерпи еще немного... Вот так. Теперь давай штаны.
   -- Эй, ты чего делаешь? -- Ларра неловко повернулся.
   -- Собираюсь на твои прелести любоваться, -- хмуро отозвалась Нимве. -- А что, по-твоему, я делаю? Давай-давай, подумаешь, что я, задницы голой не видала, что ли? Тоже, удивил знахарку голой задницей.
   С трудом стащив с Ларры одежду, Нимве положила вещи в ручей, ниже по течению, прижав камнями, чтобы отмокали. Потом оторвала кусок подола от своей сорочки, и, прополоскав, вернулась к раненому.
   -- Ничего, -- она осторожно коснулась мокрой тканью его спины. -- Мы тебя вылечим, не бойся. Через пару недель и не вспомнишь.
   -- Куда там... пару недель, -- в землю буркнул Ларра, дергаясь всем телом. -- Его милость на месте сидеть не захочет... Ой... тише ты...
   -- Лежи, лежи. Учить меня вздумал. Его милость будет сидеть, как миленький, где ему скажут. А куда они пошли-то?
   -- Охотиться вроде, -- Ларра изогнулся и застонал, потому что Нимве сильней прижала ткань.
   -- А вас, значит, одних тут бросили. Ну, молодцы! Ладно, лежи, сейчас я кое-что сготовлю, тебе полегчает.
   -- Хоть накрой меня чем...
   -- Присохнет, снова потом отдирать придется. Ладно, лежи, кто на тебя смотрит, я быстро.
   Нимве занялась травами. В большом куске коры, изогнутом лодочкой, камнем из ручья размолола растения в кашицу, плеснула немного воды и намазала этим Ларру от шеи до колен. Накрыла сверху плащом и велела лежать тихо. Потом занялась Мафхором.
   Маг был словно не в себе, как давеча, под действием наркотика. Сидеть с ним рядом было тяжело из-за ужасного запаха, которым пропитались его одежда и волосы. Вымыть бы его, подумала Нимве, да как до ручья дотащишь... Ладно, Чик воротится, тогда. Ей удалось напоить Мафхора выжимкой из трав. Есть хотелось все сильней, до темноты в глазах. А он ведь уже неделю ничего не ел, подумала Нимве, укладывая мага поудобней. Оставив раненых на берегу, Нимве отправилась в соседние заросли искать улиток -- и все, что попадется под руку.
   Принцы вернулись через пару часов, вымотанные, с пустыми руками. Чик пришел почти сразу за ними, очень довольный, принес в рубахе птичьи яйца, маленькие, с россыпью пестринок, и несколько крупных лягушек. Нимве уже развела костер, и теперь пекла на камнях улиток. Чик подсел к ней, пока принцы и барон умывались у ручья, и спросил:
   -- Ну, как он?
   -- Жить будет, -- сказала Нимве. -- Вот только поесть им надо... Ему особенно, -- она кивнула на Мафхора. -- Что ты принес?
   -- Вот, -- юноша развернул рубаху. -- Только на этого гада жалко тратить.
   Нимве с гневом обернулась. Чик пожал плечами.
   -- А чего, -- сказал он с вызовом, -- если бы не этот, ничего бы не случилось. Моего хозяина убили из-за него!
   -- Не из-за него, он в это время привязанный лежал! При чем тут он, не пойму!
   -- С чего ты его так защищаешь? -- рассердился Чик. -- Он тебе что, родственник?
   -- Конечно, а как же! Разве семейного сходства не видать?
   -- А действительно, -- вмешался незаметно подошедший Сэтнар. -- Почему ты его защищаешь? Наверное, вы все-таки заодно.
   Нимве молчала, пораженная.
   -- Не говори глупостей, Сэт, -- заступился Инис. -- Если бы не она...
   -- То что? -- Сэтнар сощурился. -- Что было бы, если бы не она? И не он? -- принц ткнул пальцем в Мафхора. -- И не наш разлюбезный папаша? Если бы не этот его гениальный план? Я скажу тебе, что, дорогой братец: тогда бы твой друг остался жив, а нас не унижали бы, как последних скотов! А может, и ты был с ними, а, Инис? Ты обо всем знал, разве нет? Что же, гениально: продать меня в рабство, а самому занять трон! Как бы иначе ты смог его получить?
   Инис побледнел до синевы.
   -- Как ты смеешь, -- выдохнул он. -- Как ты... как у тебя язык повернулся... Я ему не верю, ясно? Дядя все придумал, чтобы... А ты... ты...
   -- Что -- я? Что он придумал? Ведь ясно, что нас захватили не разбойники. И этот, -- снова жест в сторону Мафхора, -- был с ними заодно! Зачем было брать его с собой? Гнил бы там, там ему и место!
   -- Ты всегда ненавидел отца, -- тихо сказал Инис. -- Всегда.
   -- Как аукнется, так и откликнется, -- отрезал Сэтнар. -- А ты ненавидишь мать. Постой-ка, -- он повернулся к Нимве. -- Ты что-то говорила, будто тебя послала наша мать. Зачем?
   -- Так я же -- быдло, -- не выдержала Нимве. -- Неужто вы мне готовы верить? И с Мафхором я заодно! Чего ж вы меня спрашиваете, ваша милость? Кто я такая, чтоб меня слушать?
   -- Заткнись и отвечай, когда тебя спрашивают! -- взорвался Сэтнар.
   -- Так заткнуться, или отвечать? -- Нимве вскочила и повернулась к нему лицом. -- Что вы хотите услышать? Да, ваша мать меня послала, потому что думала... Она подозревала, что ваш отец что-то замышляет, и Мафхора послал для этого. Только вот я вам чего скажу, ваши милости: не так уж его грех-то и велик, Мафхоров, я хочу сказать. Мы -- люди подневольные, а когда прикажет королева, или такой человек, как ваш отец, тут уж или без головы остаться, или исполнять. А вместо того, чтобы злиться на Мафхора, злились бы лучше на дядю своего! Ведь это не Мафхор вас так изуродовал, что смотреть боязно. Верно говорят, когда баре дерутся, у холопов чубы трещат! -- она остановилась, дрожа от возбуждения. Обхватив руками плечи, совсем иным тоном произнесла:
   -- Мафхор делал, что ему велели. Будь я на его месте -- что ж, я бы тоже приказ исполнила. Может, вам этого не понять, ваши высочества, но жизнь такова. Нас, холопов, для того и держат. Я знаю свое место, не беспокойтесь, ваше высочество. Простите, что накричала. -- Опустив глаза, Нимве уселась у костра и обнаружила, что улитки превратились в угли, с сердцем смахнула их в траву и вытерла дрожащие руки о подол...
   -- Эх... -- прохрипел вдруг Ларра, приподымаясь на локте. -- Будет уже вам грызться-то, ваши милости, постыдились бы. А еще принцы... Чего вы на нее напали? Чего она вам плохого сделала? Мог бы встать -- клянусь Творцом, накостылял бы обоим!
   Сэтнар вскинул подбородок, но промолчал.
   -- Он прав, Сэт, -- сказал Инис. -- Мы ведем себя как последние...
   Присев возле Нимве, Инис произнес:
   -- Извини. Мы все просто... еще не пришли в себя. Мы должны тебя благодарить, а вместо этого...
   -- За что меня благодарить? -- Нимве пожала плечом. -- Я делаю, чего умею.
   -- Ты настоящий маг, -- сказал Инис. -- Верно, Сэт? А говорила, что просто знахарка.
   -- А я знахарка и есть, -- Нимве с удивлением подняла глаза, -- вы о чем толкуете, ваша милость, не пойму, какой я маг?
   -- Только маг мог устроить такое, -- ответил Инис. -- Ну, с водой, и со зверями. Когда ты полила кандалы водой...
   -- Так вот оно что, -- озарило Нимве, -- так вы решили, будто я... Вы все неверно поняли! Я просто...
   -- Я такого никогда не видел, -- не слушая, продолжал Инис. -- Раз -- и железо в труху. Потрясающе! А эти звери, до сих пор мороз по коже!
   -- Нет, ваше высочество, это не...
   -- Надеюсь, что тот медведь сожрал его светлость герцога Окдейна, -- бросил Сэтнар. -- Жалко медведя, не отравился бы.
   -- Да уж, -- ухмыльнулся Инис, -- фрукт ему попался еще тот.
   -- Погодите, ваша милость... -- пыталась вклиниться Нимве, но принцы не унимались.
   -- Обеспечено несварение желудка, -- сказал Сэтнар. -- Бедный зверь.
   -- Нет, заворот кишок, -- фыркнул Инис. -- Сразу же, на месте!
   -- Или застрянет ... ну, ясно, где, -- Сэтнар тоже ухмыльнулся.
   -- Но это уже нас не касается, -- поддержал брат, -- это целиком проблемы медведя.
   -- Да погодите вы! -- потеряв терпение, воскликнула Нимве -- и добавила тоном ниже:
   -- Вы все неправильно поняли. Я, может, и полила кандалы водой, но освободила вас не я. Все это сделала не я. Маг -- не я, вы же знаете. Маг -- это он, -- она указала на Мафхора.
   Некоторое время принцы молчали.
   -- Ты хочешь сказать, -- медленно проговорил Сэтнар, -- что это он нас...
   -- Ну, да, -- с облегчением отозвалась Нимве. -- Я-то думала, вы еще тогда все поняли! Я же не знала, что вы решили, будто...
   -- Так это он... -- близнецы переглянулись, и у них на лицах Нимве увидала разочарование.
   -- Ладно, -- сказал Инис. -- Раз это он... Кстати, что у нас сегодня на обед? Вон те лягушки выглядят неплохо.
  
  
   Глава 15
   Мафхор начал приходить в себя на следующий день. Чик поймал в силки трех кроликов, и Нимве удалось, хоть и с трудом, накормить мага. Принцы перестали ворчать из-за него, они теперь его просто игнорировали, будто никакого Мафхора тут и было. Это удивляло и сердило Нимве, однако, поразмыслив, она решила, что такое при любом раскладе лучше, чем открытая ненависть.
   Ларре помогли травы, жар постепенно спадал, но двигаться Нимве ему не разрешала, да он и сам не рвался. Чик и Шиа смастерили для раненых лежанки, наломали лапника и папоротников, чтобы было, чем укрываться. Нимве ухитрилась выстирать вещи обоих своих подопечных и собственные, но для других стирать отказалась наотрез, и без того забот хватало.
   С едой стало совсем плохо. Беглецы разорили все гнезда в округе и переловили всё, что прыгало, ползало и летало. Звери, кажется, начали обходить это место стороной, а рыбы в ручье и в помине не было. Прошло дней пять, и стало ясно, что придется уходить, иначе они умрут с голоду. Ларра к тому времени уже вставал, но вот сидеть по-прежнему не мог.
   Мафхор, худой и бледный, даже через свою природную смуглость, заросший короткой черной бородой, выглядел как призрак самое себя, но не жаловался и стал совсем как прежде: всех сторонился, глядел бесстрастно и равнодушно, будто ничего не произошло. С Нимве, однако, он все же изменился, помощь принимал, и сам старался помогать, хоть почти не разговаривал. Он ни разу не спросил, что произошло в лесной усадьбе, куда подевались двое их спутников, и Нимве не могла понять, то ли это его не интересует, то ли он молчит из-за высокомерия... Так или иначе, он опять начинал ее бесить.
   Уходить решили на шестой день поутру, и двигаться пешком, потому что для Ларры не могло быть и речи, чтобы сесть в седло. Еды с собой не запасли, просто было нечего, последние два дня они голодали, живности в округе совсем не осталось.
   Они медленно двигались по лесу. Ларра ковылял у лошади принца Иниса, вцепившись в седло. Через несколько часов пришлось остановиться, и остаться на месте до утра: Ларра больше не мог идти. Воды поблизости не оказалось, хоть Нимве с Чиком облазили всю округу. Натаскав хворосту, развели костер, зажарили нескольких жаб и улиток -- все, что удалось поймать, -- и улеглись спать голодные и измотанные.
   На следующий день снялись с места. Ларра убеждал, что он в порядке и может идти, но остальные видели, как ему трудно. Однако ничего не оставалось, приходилось двигаться вперед.
   Никто из беглецов не знал, где они находятся. Лес стоял огромный и густой, будто в сказках, вдалеке громоздились синие горные хребты.
   Назавтра опять не удалось найти воду. Нимве начала волноваться, хоть виду не подавала, как, впрочем, и другие.
   На очередном привале, ближе к вечеру, парни, как обычно, отправились на поиски еды, а Нимве подсела к груде хвороста и поднесла ладони к сухим веткам. Закрыла глаза, сосредоточилась... Через несколько секунд вспыхнуло маленькое пламя, захрустело, разгораясь, и под деревьями посветлело. Ларра лежал в стороне и молча следил за Нимве. Мафхора не было. Заявив, что абсолютно здоров, он исчез, не объяснив, куда и зачем. Ну, и пусть идет, решила Нимве. Он злил и утомлял ее своим постоянным угрюмым молчанием, за которым чудилось пренебрежение ко всему на свете.
   Пока Нимве возилась со спиной Ларры, появился Чик.
   -- Во, глядите, -- он показал им пригоршню птичьих яиц в подоле рубахи. Без лишних разговоров они принялись за еду.
   Принцам многого раздобыть не удалось, лишь несколько лягушек. Хотелось пить, но никто не жаловался, даже не упоминал воду.
   Постепенно все улеглись. Мафхор не появлялся. Нимве сидела у костра, скорчившись, пытаясь согреться, поминутно задремывая и отчаянно стараясь не заснуть. Не случилось ли чего, размышляла Нимве. Может, ему стало плохо? Упал где-нибудь, и лежит там. Сломал ногу -- или еще чего похуже? Спутники давно спали, и нечего было думать, чтобы кого-то разбудить -- ей и самой ни за что бы не подняться...
   * * * * * * *
   Она проснулась от холода, на рассвете. Костер догорел, угли не давали тепла. Стуча зубами, Нимве зябко съежилась под тонким, промокшим от росы плащом. Поблизости кто-то отчаянно храпел, лошадь хрустела травой и топала копытом. Нимве со вздохом села, огляделась, и сон мгновенно пропал: Мафхора на поляне не было.
   -- Вот черт, -- в полголоса выругалась она. -- Черт проклятый! Говорила же ему! Так нет, баран упрямый, все себе на уме...
   Она не представляла, куда бежать, и где его искать. Нужно было поднимать остальных, Нимве знала, что в одиночку Мафхора не найти, нечего и пытаться.
   После того как она их растолкала, парни недовольно забурчали, а уж когда узнали, зачем Нимве их разбудила, и вовсе разозлились.
   -- Опять Мафхор, -- сквозь зубы процедил Сэтнар, запустив пятерню во встрепанную шевелюру. -- Вечно этот Мафхор! Сколько можно с ним возиться? Кто он вообще такой?
   -- По-моему, он и сам найдется, -- поддержал брата Инис. -- Он же маг.
   -- Перестаньте, -- огрызнулась Нимве. -- Он нас спас, не забыли?
   -- Как забыть, -- парировал Инис, -- когда ты нам об этом постоянно напоминаешь.
   -- Вот именно, напоминаю. И буду напоминать, чтобы до вас наконец дошло!
   -- Если бы он сам себя не перехитрил, -- Сэтнар поднял голову, -- ему бы и спасать нас не пришлось. Подумаешь, чудеса героизма. На то он и маг. Или он думал нас продать, денежки получить и сбежать? А не вышло! Или, может, он помчался нашему дорогому папочке докладывать: так, мол, и так, ваша светлость, не выгорело дельце, не велите казнить.
   -- Сэт, чего ты опять начинаешь, -- выговорил Инис.
   -- Я не начинаю, -- перебил брат, -- я продолжаю. И буду продолжать, уж извини. Или ты предлагаешь мне смириться с тем, что мой собственный отец...
   -- Да это все вранье! -- заорал Инис. -- Вранье! Почему ты сразу поверил дяде? Ты ведь сам всегда говорил...
   -- Да потому поверил, что знаю нашего разлюбезного папашу! -- Сэтнар, побледнев, стиснул кулаки. -- С него станется приказать меня работорговцам...
   -- Ничего ты не знаешь! Не знаешь! Отец бы никогда...
   -- А ты ее спроси! -- Сэтнар ткнул пальцем в Нимве. -- Она сама слышала. Этот наемник твоего дорогого папочки ей сам сказал!
   -- Что сказал? Что отец приказал продать тебя в рабство? -- крикнул Инис и повернулся к Нимве. -- Разве тот человек тебе такое сказал? Разве он это говорил? Разве он...
   -- Я уже говорила, что он сказал! -- не выдержала Нимве. -- Сто раз надо повторять? Думаете, только вы такие драгоценные? А нам, значит, охота в рабы идти? Чего вы все "я" да "я"? А мы, значит, ничего не стоим?!
   -- Вот именно! -- подхватил Сэтнар. -- Он бы всех продал, не только меня! Тебя бы освободил, а нас -- на восток, и на невольничий рынок! Но тебе же плевать! Тебе с твоим папашей главное -- захватить права на престол! И срать вы хотели, что остальным клеймо на лоб поставят! Да вам хоть...
   Инис открыл рот, чтобы ответить, но его перебил тихий голос с краю поляны:
   -- На плечо.
   Все, вздрогнув, обернулись. Мафхор стоял, прислонившись к стволу сосны. Нимве испытала облегчение -- и почти ненависть к магу. Мафхор вышел из тени и приблизился к кострищу.
   -- Клеймо ставят на плечо, -- пояснил он, тяжело усаживаясь на траву.
   -- Большое спасибо, что просветили, -- процедил Сэтнар. -- Теперь будем знать.
   Мафхор не ответил.
   -- И давно вы подслушиваете? -- осведомился Сэтнар.
   -- Не обязательно это так называть, ваше высочество, -- сказал Мафхор.
   -- Уж позвольте называть это так, как мне будет благоугодно. Так давно?
   -- Если это вас интересует, -- маг взглянул на принца, -- то, признаться, я слышал почти весь ваш разговор.
   -- Вряд ли это стоит так называть, -- с ненавистью буркнул Чик. Мафхор промолчал.
   -- Скажу вам честно, -- произнес Сэтнар, -- мы тут надеялись, что вы действительно заблудились.
   Молчание. Каменная маска, которую маг носил вместо лица, не дрогнула.
   -- Надо было уйти, глядишь, он бы нас и не сыскал, в лесу-то, -- подал голос Ларра.
   -- Чего же ты раньше молчал, -- фыркнул Инис.
   -- Знаете, мы считаем, что вы предатель, и все наши беды из-за вас, -- сказал Сэтнар, глядя на мага в упор с такой холодной ненавистью, что Нимве, хотевшая было возразить, поперхнулась словами.
   -- Я знаю, -- сказал Мафхор.
   -- Какая проницательность, -- Сэтнар обхватил колени руками. -- Если мы вернемся, -- а это под вопросом благодаря вашему вмешательству, -- я позабочусь, чтобы вас выдворили из страны.
   -- Как вам будет угодно, ваше высочество, -- откликнулся Мафхор. -- Но, если позволите, я хотел бы кое-что прояснить.
   -- Благодарить меня будете потом, -- усмехнулся Сэтнар. -- Когда вас выведут на границу. Хотя -- вы могли бы облегчить задачу и себе, и мне. Я думаю, тут недалеко до...
   -- Это всё не так, -- перебил Мафхор. -- Это всё не должно было быть... вот так.
   Сэтнар сощурился, а Мафхор продолжал, словно боялся, что ему не дадут договорить:
   -- Никто не должен был пострадать. И, уж конечно, никто никого не собирался продавать в рабство. Поверьте, ваш отец ни за что бы подобного не допустил! Капитан Экен... тот человек, что захватил нас в усадьбе, был одним из самых надежных гвардейских офицеров. Он бы скорее умер, чем предал бы Его высочество герцога Кендарна, или кого-то из вас, ваши высочества.
   -- А дядя сказал, -- возразил Сэтнар, -- что этот ваш офицер был мздоимцем и ненавидел своего господина. И что наш дорогой папаша ему мало платил, и из-за этого он злился.
   -- Я ничего не знаю по поводу платы, -- ответил Мафхор, -- но капитан Экен давал присягу. Он был ранен в войне с восточными племенами. Он был верным человеком, ваше высочество. Верным и испытанным. Только поэтому ваш отец положился на него.
   -- Вы так об этом говорите, -- бросил Сэтнар, -- будто речь идет о великом подвиге. А между тем эта скотина должна была меня похитить. И почему, собственно, я обязан верить вам, а не дяде? Вы, между прочим, были с этим, как его, заодно. Вы заинтересованное лицо, разрешите вам заметить! Может, вы вообще были в доле, и собирались получить процент от продажи нас в рабство.
   -- Почему вы вообще считаете, будто капитан Экен собирался вас продать? -- Мафхор обвел принцев глазами.
   -- Потому что он мне сам это сказал! -- очнулась от столбняка Нимве. -- Или вы скажете, я вру?
   -- Конечно, нет, -- отозвался маг. -- Но это была просто шутка.
   -- Да неужто? -- разозлилась Нимве. -- Ну, так корявые шуточки у ваших друзей, скажу я вам!
   -- Он бы и запродал нас в шутку, -- проворчал Ларра. -- Вот оборжались бы!
   -- Он бы никогда никого не продал, -- твердо вымолвил Мафхор. -- Я знаю его лично... знал, и заверяю вас, что...
   -- Да уж, -- перебил Инис, -- знакомство с вами, конечно, служит ему отличной рекомендацией.
   -- Но факт остается фактом, -- сказал Сэтнар. -- Отец хотел, чтобы Инис вернулся из похода первым, а вашу банду отправил, чтобы задержать меня. Это так, или нет?
   Семь пар глаз впились в Мафхора.
   -- Да, -- ответил тот. -- Это так. Но не более того.
   -- Что и требовалось доказать! -- Сэтнар хлопнул себя руками по коленям. -- Слышал, братец?
   -- Вы лжете, -- с ненавистью бросил Инис. -- Это неправда!
   -- Это правда, -- отозвался маг. -- Сожалею.
   -- Да уж вы-то, конечно, сожалеете! -- воскликнул Сэтнар. -- Еще бы вам не сожалеть! Плакали теперь ваши денежки! Наш благороднейший папаша вам в жизни не заплатит, после всего этого!
   -- Не говори гадостей об отце! -- взорвался Инис. -- Ты не смеешь!
   -- Что хочу, то и буду говорить! -- заорал Сэтнар. -- Ты мне не указ! И вообще, я вам не верю! -- обернулся он к Мафхору. -- Как можно верить такому, как вы? Вы предатель! Из-за вас мы в такой ситуации! И наши люди из-за вас погибли!
   -- Можно подумать, что ваш дядя -- он, а не этот чертов герцог, -- буркнула Нимве.
   -- Может, хватит его защищать? -- рявкнул Чик. -- Его милость прав, если бы не он...
   -- То сидеть бы нам всем сейчас на цепи! -- огрызнулась она. -- Почему-то вы все об этом забываете, видать, так вам удобней! Да если бы не он...
   -- Мы это уже слышали! -- вмешался Инис. -- Ты нам это уже сто раз говорила!
   -- И еще тыщу повторю! -- заорала Нимве, вскочив и глядя на мужчин сверху вниз. -- Даже собаки добро помнят!
   -- Прикажешь ему ножки, что ль, поцеловать? -- Ларра приподнялся на руках. -- Щас, дай только подползу!
   -- Становись в очередь, -- саркастически заметил Сэтнар. -- Мы этому предателю...
   -- Да кого он предал?! -- крикнула Нимве так громко, что едва не оглохла. -- Да не переваливайте с больной головы на здоровую! Это дядя ваш предатель, а он только приказ выполнял!
   Внезапный порыв ветра, невесть откуда взявшегося в тихом воздухе, прошелся по траве, рванул взлохмаченные волосы парней, заставив их опешить. Нимве увидала это -- но уже не могла остановиться, хотя знала, что неведомая сила, которая была в ней с рождения, и управлять которой она не умела, сейчас вырвется наружу и ничего, кроме вреда, не принесет.
   -- Хорошо вам, господам большим, живется! -- орала она, распаляясь. -- Чуть что -- заткнись, пшел вон, холоп, сто плетей, прочь из страны! И мамаша ваша так! Да, да, знаю! -- продолжила она, видя, что Сэтнар собрался возразить. -- Заткнись, холопка! Не трогай мою мать! Ну, да, ваша мать -- королева, зато моя-то -- нет! И это не вас, а нас пинком под зад на каторгу, если приказа не выполним! А и выполним -- тоже под зад! И меня, и мою мать, и его, и тебя! -- она ткнула пальцем в Чика. -- Такая она, ваша благодарность! А коли башку свою за вас положишь -- ну, так и следует, таков он наш холопий долг! Подыхать за вас! Переться черт-ти куда, охранять вас черт-ти от кого, а нас, спрашивается, кто будет охранять?!
   Ветер разошелся, пригибая ветви и теребя листву, вздымая вихри золы из холодного костра. Спутники, кажется, догадавшись, откуда взялась эта нежданная буря, испуганно таращились на Нимве, но ей было наплевать.
   -- Чем, ну чем вы лучше нас? -- крикнула она. -- У вас чего, брильянты из задницы сыплются? Или кровь краснее нашей? Эх, да что с вами говорить! -- махнув рукой, Нимве пошла прочь.
   Она долго шагала по лесу, не разбирая дороги, пока не запнулась о корень, не упала -- да так и осталась лежать, тяжело дыша и скрипя зубами.
   Минуло немного времени, и рядом раздались осторожные шаги. Скосив глаз, Нимве заметила чьи-то босые ноги. Человек остановился. Нимве ждала, но он просто стоял и молчал.
   -- Ну, чего опять, -- она повернулась, ожидая увидеть Чика. Это оказался Мафхор. Нимве быстро села.
   -- Чего вам? -- буркнула она. Раздражение, было улегшееся, загорелось при виде мага с новой силой.
   -- Хотел проверить... -- начал он, но Нимве перебила:
   -- Ну, проверили? Довольны? Ну, так и ступайте!
   -- Я только...
   -- Уж конечно. Ладно, раз пришли: объясните мне, какого я вас лечу, а? Травы по лесу ищу, стараюсь... Вам, по-моему, плевать, что с вами будет, разве нет?
   -- Почему ты так решила?
   -- Да потому и решила, -- Нимве встала. Мафхор был выше нее на полторы головы, приходилось задирать подбородок, чтобы смотреть ему в лицо. -- Я-то за него беспокоюсь! Всех ни свет, ни заря подняла, чтобы его искать, а он... Шляется он, видите ли! Я думала, что-то случилось, а вы...
   -- Подожди, -- сказал он. Голос прозвучал неожиданно мягко, но Нимве была чересчур раздражена, чтобы обратить на это внимание. -- Я не...
   -- Знаете что? -- она уперла руки в бока. -- Заткнитесь. Ясно? Заткнитесь, и... и все! Ну вас к черту! Можете ходить, где хотите, мне все равно! Хоть все кости себе переломайте -- я из-за вас больше ни с кем ссориться не собираюсь! Сама не знаю, чего я вас защищаю! Кто вы мне, сват, брат... Надо мной все уже смеются! Хватит. Теперь вы сами по себе, а я -- сама по себе, и... счастливо оставаться! -- резко развернувшись, она пошла прочь по шуршащей листве, но через несколько шагов маг догнал.
   -- Чего вам? -- спросила Нимве. -- Чего еще?
   -- Жаль, что у тебя из-за меня неприятности, -- сказал Мафхор. -- Я не знал, что ты будешь так волноваться. Иначе не исчез бы, не предупредив, но...
   -- Вам ведь все равно, верно? -- Нимве уставилась в его черные глаза. -- Вам на всех наплевать. У нас двоих убили, а вы даже не спросили, что с ними, куда они делись. А тогда, в усадьбе... Я чуть не умерла со страху, когда они... когда те люди... Этот капитан, или как его, ко мне лез, а вы рядом сидели... Но вам же плевать. Нас всех унижали из-за вас и вашего хозяина! Ведь вы же маг из Великого Дома! Неужели вы не могли ему... Неужели вы не могли хоть как-то его переубедить, господина своего? Принц Сэтнар прав, и остальные правы. Вы... вы не стоите того, чтобы вас защищать. Хоть вы и... -- она отвернулась и попыталась уйти. Мафхор остановил, удержав ее за руку.
   -- Отстаньте! -- вскрикнула Нимве, вырываясь. -- Не смейте меня трогать, вы!
   -- Извини, я не...
   -- Уйдите! Чего вам надо? Чего еще? Вам ведь нечего мне сказать! Ничего такого, что бы я уже не слышала!
   -- Вообще-то, -- выговорил Мафхор. -- Вообще-то, есть.
   -- Ну, что? Что? Чего?!
   Он смотрел, не отрываясь, большие черные глаза блестели на заросшем щетиной лице.
   -- Я воду нашел, -- негромко молвил он.
  
   Глава 16
   До озера добрались после полудня, после нескольких часов ходьбы.
   Лес внезапно кончился, и путники очутились на пологом берегу. Серый песок зарос змеиным луком, осокой и вьюном. Водная гладь, обрамленная зеленой рамкой деревьев, простерлась впереди, будто золотое зеркало.
   Но беглецы слишком устали, слишком мучились от жажды, чтобы любоваться красотой места. Спрыгнув наземь и побросав поводья, они кинулись к воде.
   Вбежав в озеро, Нимве упала на колени и принялась глотать холодную чистую воду, такую вкусную -- вкусней всего на свете. Она пила так жадно, что задохнулась, остановилась, чтобы отдышаться. Чик окунулся с головой, выпрямился и блаженно улыбнулся, встретив ее взгляд. Мафхор, шатаясь, побрел вдоль берега, по направлению к зарослям ивняка.
   Вернувшись на берег, беглецы решили развести костер. Парни отправились за хворостом. Нимве заставила Ларру раздеться и начала осматривать его раны. Заживало неплохо, но она знала: нужна еще пара недель, чтобы все зарубцевалось.
   -- Давай скорее, -- ворчал Ларра. Он лежал на животе, вздрагивая, когда Нимве слишком сильно нажимала на его исхлестанные бока. -- Холодно.
   -- Потерпишь, -- Нимве растерла между ладонями листья, вдыхая терпкий зеленый запах. -- Жалко, котелка нету. Сготовить бы отвар, быстрей бы зажило.
   Из леса появился Чик с грудой сухих веток. Пока Нимве возилась с раненым, развел костер. Скоро воротились остальные, все, кроме Мафхора. Парни притащили столько хвороста, что хватило бы на неделю -- и снова отправились в лес, в надежде раздобыть хоть какую-нибудь еду.
   Воротились они, когда уже сделалось совсем темно. Ясное, без единого облачка небо казалось светлым от россыпи звезд. Вдалеке протяжно и страшно закричала выпь -- и, словно разбуженные воплем, из зарослей ивняка ответили лягушки. Их голоса звучали все смелей, все громче, покуда не слились в один победный хор.
   Парни ничего не смогли поймать, кроме нескольких лягушек. Настроение, улучшившееся было после того, как они вышли к озеру, упало снова. Молча, не глядя друг на друга, беглецы уселись около огня. Ночь не была холодной, но они так давно голодали, что всех постоянно знобило и клонило в сон. Нимве украдкой рассматривала спутников. Костер бросал на лица причудливые тени, подчеркивая впавшие щеки, выступившие скулы, копны нечесаных волос... Это просто чудо, внезапно подумала Нимве. Чудо, что мы еще живы, нам несказанно повезло. Вот бы еще еду найти, хоть какую-то...
   Они долго сидели у огня, закутавшись в плащи, прижимаясь друг к другу. Ущербный месяц, повисший над озером, не давал света. Поблизости, в лесу, закричал филин, будто оплакивая покойника.
   -- Да-а, -- заметил Сэтнар, -- если ухитримся вернуться, не забыть бы поблагодарить папашу за веселое приключение.
   -- Хватит, Сэт, -- не оборачиваясь, попросил Инис. -- И без того тошно.
   -- Вот и я говорю: "тошно". -- Сэтнар вскинул бровь. -- А то ли еще нас ждет впереди... Дорогой папочка расстарался, чтобы...
   -- Хватит, -- Инис потемнел лицом. -- Я ведь, кажется, просил. Оставь отца в покое, мы здесь не из-за него.
   -- Ты, может быть, и нет, -- обрезал брат, -- а вот я...
   Договорить он не успел. Из темноты вынырнула невообразимая фигура. Большая, широкая, с квадратной головой, она ковыляла, согнув колени. Нимве взвизгнула и отшатнулась, вцепившись в Чика, а барон вскочил. Через миг они с облегчением узнали в чудище Мафхора, тащившего что-то на спине.
   Подойдя к костру, маг сбросил наземь нечто, смахивающее на толстое бревно, длиной в рост человека. Оно слизисто поблескивало в свете костра. У него была огромная голова, рот походил на сплющенное ведро. Крохотные, злые мутные глазки бессмысленно таращились в огонь, а длинные усы, смахивавшие на ивовые прутья, противно и жутко шевелились.
   Инис, возле которого упало существо, отшатнулся и едва не свалился в костер. Мафхор молчал, вытирая ладони о рубаху.
   -- Это... -- нарушил молчание Сэтнар. -- Что это?
   -- Ух, ты, -- Чик вскочил и рванулся к страшной твари. -- Ух, ты! Ничего себе, какой здоровый! Ним, иди, глянь! Вот это да!
   Нимве подошла, нагнулась. Чудище судорожно открыло рот, в который без труда мог поместиться ребенок, дернуло хвостом, похожим на весло. Инис и Шиа подались в сторону.
   -- Это что? -- снова молвил Сэтнар. -- Рыба какая-то, что ли?
   -- Да, ваше высочество, -- отозвалась Нимве. -- Это сом.
   -- Да брось, -- недоверчиво сказал Инис. -- Какой же это сом? Я видел сомов, они не такие! С руку длиной, но это...
   -- Ха! -- победно выпалил Чик. -- С руку! Так то вы сомят видели! Мы с отцом тоже раз вот такого выловили, он отца чуть в омут не утянул! Но для них ведь наживка нужна, и снасти... -- он вскинул голову, и Нимве тоже, но Мафхора поблизости не оказалось.
   -- Ладно, чего ж, -- Ларра встал. -- Видно, он магией его приманил, как тех зверей в лесу. Ну, магией, не магией -- а щас разделаем его да сготовим. Чик, подай-ка мне во-он то полешко!
   Ловко, будто делал это каждый день, Ларра несколько раз ударил сома дубинкой по голове, и тот затих. Парни принялись разделывать рыбу, орудуя украденным при бегстве кинжалом. Кое-как отделив голову и вынув внутренности, разрубили тушу, Чик воткнул у костра две рогатины, и на лозинах подвесил куски рыбины: коптить. Остальное зажарили на огне.
   Приготовив первую партию, Нимве передала вертел Чику, а сама отправилась на поиски Мафхора.
   Она обнаружила его по плеску воды в темноте, у камышей. Маг стоял по пояс в озере. Нимве подошла, и он повернул голову.
   -- Идемте есть, -- сказала она. -- Куда вы пропали?
   Мафхор не ответил, снова плеснула вода. Нимве подождала, но он упорно молчал и стоял на месте. Как это бывало почти всегда, когда приходилось общаться с магом, Нимве ощутила неловкость -- и разозлилась на него и на себя.
   -- В общем, там рыба готова, -- сухо молвила она. -- Если хотите, приходите, а я пошла.
   Мафхор сказал:
   -- Не знаю, как теперь это смыть.
   -- Что? -- Нимве повернулась к нему.
   -- Эта рыба, она вся в какой-то слизи. Теперь не сходит.
   -- Замачивать придется. Да вы дайте мне, я вам отстираю.
   Мафхор ничего на это не ответил, двинувшись к берегу. В первый момент Нимве почудилось, что он нагишом, и она поспешно отвернулась.
   -- Как она называется? -- спросил Мафхор.
   -- Кто?
   -- Это... эта рыба, -- маг с чем-то возился у воды, кажется, отжимал рубаху.
   -- Сом, -- сказала Нимве. -- Это сом. Я думала, вы знаете...
   -- Я не очень разбираюсь в рыбе, -- ей почудилось, что он усмехнулся. -- А она страшная, верно?
   -- Жуткая, -- согласилась Нимве. -- Одевайтесь, и идем.
   -- Я одет, поворачивайся.
   Нимве осторожно покосилась и обнаружила, что он и впрямь одет до пояса, а рубаху держит в руке.
   -- Слушайте, -- решилась Нимве, -- а как вы ее... В смысле, как вы ее поймали? Магией, да?
   Мафхор подумал, пожал плечами.
   -- Можно и так сказать, -- согласился он. -- В принципе.
   -- А ведь вы нас опять выручили. Не знаю, что бы мы и делали-то без вас...
   -- Прежде всего, -- отозвался маг, -- без меня вы, может быть, и не попали бы в подобную ситуацию.
   В его голосе явственно прозвучала горечь, и Нимве удивилась. Выходит, он все-таки переживает! Эта мысль почему-то ее обрадовала.
   -- Да бросьте, -- возразила она. -- Вы тут ни при чем. И вообще, ихний дядя наверняка нашел бы способ до нас добраться и без вашего участия.
   Маг промолчал. Нимве глядела в его смутно различимое лицо.
   -- Да и что толку голову ломать. Идемте лучше есть, -- предложила она. -- Не знаю, как вы, а я помираю с голоду. А рубаху свою дайте мне, я постираю. Давайте, давайте, нечего раздумывать, мне, чай, не в первый раз!
   * * * * * * *
   На следующий день проснулись поздно: наевшись досыта в первый раз за девять дней, беглецы спали, как убитые. Только поднялись -- и снова набросились на еду, почти уничтожив жареную сомятину, не доеденную вечером. В этот раз Мафхор не исчез ни свет, ни заря, и завтракал со всеми вместе.
   Потом Нимве решила устроить стирку. Ей удалось уговорить парней снять одежду. Оставшись только в коротких нательных штанах -- снимать белье они отказались наотрез, "не хватало нам тут еще целый день перед бабой задницами сверкать", сказал Ларра, -- парни устроились возле костра, а Нимве с помощью Чика выкопала яму в песке и натаскала туда золы из костра. Замочила в песчаном котле одежду, села рядом, в одной сорочке, которая из-за оторванного на бинты подола едва прикрывала колени, и палкой принялась помешивать мутную от песка и пепла воду.
   Чик устроился рядом, опустив ноги в озеро. Нимве наблюдала, как у его ступней толкутся крохотные рыбки. Юноша нарочно взмучивал воду, и рыбешки кидались прочь, будто рой вспугнутых мошек, но сразу возвращались.
   Принцы и барон лежали в траве, а Мафхор сидел чуть поодаль, у воды. Довольно долго все молчали. Потом Сэтнар заметил:
   -- Тихо как...
   -- Да, -- отозвался Инис. -- Хорошее здесь место.
   -- Главное, комаров со слепнями нет, -- вставил Ларра.
   При этих словах Нимве покосилась на Мафхора. Ей это тоже приходило в голову, и она считала, что отсутствие насекомых -- дело рук мага. Мафхор сидел, положив локти на согнутые колени. Он ужасно похудел, оброс, но Нимве казалось, что так он больше похож на человека. На правом плече у него красовался широкий, в ладонь, кожаный браслет с заклепками и завязками. Нимве видела эту штуку, еще когда маг лежал без сознания, но снять не решилась: а ну, как это амулет, и Мафхор, чего доброго, лишится магической силы, или еще чего похуже... Инис сказал:
   -- Все это прекрасно, но надо отсюда выбираться. Кто-нибудь представляет, где мы?
   Молчание.
   -- Может, уже где-нибудь на границе с Кирваном, -- буркнул Ларра. -- Поди знай.
   -- А может, и в самом Кирване, -- задумчиво молвил Сэтнар. -- Мы долго ехали.
   -- В любом случае, надо искать людей, -- отозвался барон Грид. -- Без этого ничего не узнаем.
   -- Хороши мы будем, когда нагрянем в какую-нибудь деревню, -- усмехнулся Инис. -- Еще примут за разбойников.
   -- Скорее за нищих, -- ответил Сэтнар. -- У разбойников хотя бы оружие.
   -- Как думаете, -- сказал барон, -- герцог остался жив, или...
   -- Надеюсь, что нет, -- бросил Инис.
   -- Надеяться -- это прекрасно, -- парировал брат, -- только хотелось бы знать наверняка. А зная дорогого дядюшку, я уверен, что он вылезет живым из любой переделки.
   -- Думаешь, он жив? -- упавшим голосом спросил Инис.
   -- Уверен, что жив, -- Сэтнар заложил руки за голову. -- Такого, как он, волками не возьмешь.
   -- Коли он живой -- так он ведь искать нас станет, -- Ларра поднял всклокоченную голову. -- А мы тут без штанов рассиживаем.
   -- Конечно, -- сказала Нимве, -- он прямо сейчас и нагрянет. Неделю дожидался, чтобы тебя без штанов застать.
   -- Он не нагрянет, -- негромко вымолвил Мафхор, и все умолкли. Маг повернул голову и повторил, глядя на Нимве:
   -- Он не нагрянет, не беспокойтесь.
   -- Хотел бы я не беспокоиться, -- ядовито-вежливым тоном, какой взял с магом с самой первой минуты, отозвался Сэтнар. -- С чего вы взяли, что он не нагрянет? В мыслях у него прочитали?
   Маг покосился на принца:
   -- Мысли здесь ни при чем. В том положении, в котором оказался, герцог не станет нас преследовать.
   -- И в каком же это положении он оказался? -- Сэтнар обхватил колени руками. -- Неужели его положение хуже нашего?
   -- Да не цепляй его, Сэт, дай сказать. -- Инис повернулся к магу и спросил:
   -- Почему вы считаете, что дядя нас не будет преследовать?
   -- Просто потому, что побоится, -- ответил Мафхор. -- Он ни за что не станет рисковать и связываться с магом.
   -- Можно подумать, -- Сэтнар усмехнулся. -- Не заметил, чтобы он вас так уж опасался. Один раз он вас уже переиграл, так чего ему бояться?
   -- Переиграл. -- Мафхор согласно нагнул голову. -- Но обманом. Не в открытую. По большому счету, ему бы следовало меня убить. Думаю, теперь он это и сам понял.
   -- Жалко, что только теперь, -- буркнул Чик. Нимве нахмурилась, а Мафхор не среагировал, хотя наверняка разобрал каждое слово.
   -- Послушать вас, -- заметил Сэтнар, -- так вы прямо сожалеете, что наш разлюбезный дядюшка вас не ликвидировал.
   -- Конечно, нет, -- маг пожал плечами. -- Я только говорю, что для него так было бы надежнее.
   -- Ну, наверное, у него на вас были планы... какие-то... -- Инис повернулся на бок и подпер щеку рукой. -- Хотя я и вправду не пойму, зачем... -- он осекся и умолк.
   -- Я тоже не понимаю, -- медленно проговорил маг. -- Но могу сказать одно: мы должны молиться, чтобы его сообщники находились как можно дальше от него. Иначе и мое присутствие их не остановит.
   -- Думаете, у дяди есть сообщники? -- спросил Инис. Брат пренебрежительно поглядел на него, а Мафхор ответил:
   -- Разумеется, ваше высочество. Государственный переворот не затевают в одиночку.
   Некоторое время все молчали, переваривая услышанное.
   -- Ну, допустим, -- нарушил тишину Инис. -- Допустим, он бы нас похитил. И что бы ему это дало? Ведь мы же не правим страной, есть королева и... -- он вдруг замолчал, и лицо вытянулось.
   -- А может, -- продолжил принц, -- пока мы тут загораем, эти люди, кто бы они ни были... может, они уже убили наших родителей!
   Сэтнар нахмурился и резко обернулся к брату.
   -- Не думаю, ваше высочество, -- урезонил Мафхор. -- Иначе зачем бы тогда герцогу вас похищать? Тогда бы он убил и вас тоже.
   -- Вы полагаете, -- сказал Сэтнар, -- мы были ему нужны для шантажа?
   -- Ничего другого мне пока на ум не приходит, -- сознался маг.
   -- Как хотите, ваши милости, -- решительно вмешался Ларра, -- а нам отсюда убираться надо, да побыстрей. А то нагрянет его светлость господин герцог с войском, нам тогда и Владыки Стихий не помогут.
   -- До сих пор не нагрянул, и еще неделю не нагрянет, -- возразил Шиа.
   -- Мы должны вернуться, -- вдруг сказал Сэтнар.
   -- Но, Сэт, -- повернулся к нему Инис, -- мы же не...
   -- Мы обязаны вернуться в столицу, -- не слушая, промолвил Сэтнар. -- Предупредить родителей.
   -- Осмелюсь доложить, ваша милость, -- сказал Ларра, -- сперва хоть какое-нибудь жилье найти надо. Голыми да босыми нам до Сафирны не добраться.
   -- Верно, -- поддержал Инис.
   -- Не знаю только, чем нам это поможет, -- со вздохом заметила Нимве. -- Поглядите, на кого мы похожи-то. Да нас никто и за околицу не впустит, мы же как бродяги выглядим...
   -- Зато таким на паперти неплохо подают, -- усмехнулся барон.
   -- А ты откуда знаешь? -- Сэтнар вскинул бровь. -- Из личного опыта?
   -- А чего, -- заметил Ларра, -- неплохая мысль! Только в деревне на этом много не разживешься, надо в город попасть.
   -- Постой, что ты предлагаешь? -- удивился Инис. -- Подаяние просить?
   Ларра пожал плечами:
   -- Так нам выбирать не приходится, ваша милость. Нам деньги нужны, иначе как мы в столицу-то воротимся?
   -- Вот и мы с тобой хоть на что-то сгодились, братец, -- мрачно заметил Сэтнар. -- Поздравляю. Короли бродяг и нищих.
   -- Потом будешь поздравлять, -- отмахнулся Инис. -- Когда выберемся из этого проклятого леса. И себя заодно поздравишь.
   Стирку Нимве закончила лишь к обеду. Вместе с Чиком и Шиа долго развешивала белье, а остальные разбрелись, кто куда. Парни пытались охотиться, но ничего не получилось. И если бы Мафхор снова не принес несколько большущих рыбин, им опять пришлось бы голодать.
   Следующие дни беглецы посвятили запасанию провизии и поискам хоть каких-то признаков жилья. Им удалось убить пару ланей. Из шкур Чик смастерил бурдюки: они не знали, как быстро сумеют найти воду по дороге.
   На пятые сутки Чик как обычно ушел в лес -- и пропал. Он не появлялся почти до обеда следующего дня, и Нимве места себе не находила. А когда собрались его искать, Чик примчался в лагерь, дыша так, будто за ним гнались. Поскользнувшись на мокрой траве, рухнул около костра. Нимве бросилась к нему, подошли остальные...
   -- Где ты был? -- она схватила Чика за плечи. -- Что такое? Ты ранен? Что случилось?! Мы уже думали...
   Чик поднял лицо, и Нимве замолчала. На его губах блуждала счастливая улыбка.
   -- Я... нашел... -- задыхаясь, выговорил юноша. -- Я нашел... дорогу.
  
  
  
  
  
   Конец первой части
  

20

  

Оценка: 7.87*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"