Тихомир Нелла. Призрак гнева: часть первая (окончание) - главы 16

Глава 17

Уже смеркалось, когда они воротились из лесу. Пройдя через рощу и миновав реку, остановились около ворот.

-- Может, пойдешь к нам? -- спросил Брана Арнор. -- Мой отец тебя все время приглашает.

Бран живо представил себе, как начнутся разговоры и расспросы, и покачал головой:

-- Лучше потом, не сегодня.

-- Ты разве не голодный? -- удивился Грани. -- Я лично как собака, скоро зубами лязгать начну.

-- Да ничего, -- Бран пожал плечами. -- Зайду попозже в к конунгу в дом, там и поем.

-- Ну, смотри, -- сказал Арнор. -- А то давай к нам, отец обрадуется, правда. Заодно и с родичами тебя познакомлю.

-- Спасибо. Ладно. Я подумаю.

Возле огородов они разошлись. Пройдя по тропинке несколько шагов, Бран оглянулся, но его спутники уже исчезли в темноте. Вздохнув, он побрел к старой кузнице.

Дверь заскрипела, когда он толкнул ее ногой. Внутри караулили тьма и холод. Бран стащил с плеча лук и колчан со стрелами. Какой собачий холод. Надо было пойти с Арнором, чем тут сидеть. И есть ужасно хочется... Хоть огонь, что ли, разжечь, все ж-таки веселее.

Бран разворошил ногой вчерашние угли, взял с маленькой поленницы в углу несколько деревяшек и бросил в очаг. Опустившись на корточки, снял с шеи прозрачный камень на цепочке, зажал между ладонями и поднес к поленьям. Вспыхнувший через мгновенье яркий свет Бран скорее угадал сквозь сомкнутые веки. Ощутил жаркое дуновение, словно кто-то пронес раскаленный прут совсем рядом, вблизи лица. Весело затрещало дерево, и Бран открыл глаза.

В сердце камня светился ослепительно белый, быстро потухающий огонь. Бран стиснул пальцы и стал смотреть на пламя, взбирающееся по поленьям.

Лишь когда камень перестал отдавать тепло ладони, Бран разжал руку. Надел цепочку на шею. Огонь потрескивал у ног, темнота отступила в углы, поэтому и без того небольшое пространство кузницы сузилось, стало еще меньше.

Бран со вздохом растянулся на старой медвежьей шкуре. По потолку, колеблясь, ходили причудливые тени. Он думал обо всем сразу -- и ни о чем. Стена валежника. Медведь, его бурый бок, плывущий перед глазами. Если бы он нас учуял, мы бы... Вспомнилось помертвелое лицо Грани, потом глаза Хилдира. Я не должен был тащить их с собой. Ведь если бы учуял, он бы нас разорвал. Не уверен, что я смог бы и в этот раз с ним справиться, он теперь, наверное, злой. Эта кровь на снегу... видно, после нашей стычки. Ведь его же некому лечить, у него ведь нету Уллы.

Улла. В сердце будто плеснула теплая волна, темнота взглянула на него Уллиными темными глазами. Сволочь этот Хилдир, такие гадости про нее несет. Небось, и брат его был такой же, вот она его и послала -- и правильно сделала.

Незаметно для себя Бран задремал.

Его разбудил стук в дверь. Он сел и, машинально нащупав на соломе меч, за рукоять подтащил к себе. Стук повторился

-- Кто там? -- спросил Бран. -- Кто это?

-- Бу-бу-бу, -- забубнили за дверью. -- Бу-бу-гу!

-- Чего? -- крикнул Бран. -- Ничего не понимаю. Да кто там?

Снаружи послышалась возня.

-- Это я, Харалд! -- рявкнул бас. -- Помнишь меня, аль нет? Отвори, сделай милость!

Бран вскочил. Похоже, что-то случилось. Тревога, как проснувшаяся змея, вдруг шевельнулась в глубине сердца.

Отбросив подпиравшее дверь бревно, Бран ступил на порог. Морозная ночь дохнула в лицо. На тропе перед кузницей стояли двое. Харалд со своими богатырскими плечами и громадным ростом смахивал на выходца из Етунхейма. Подле Бран увидал раба, державшего факел и корзинку.

-- Здравствуй, уважаемый, -- Бран снизу вверх взглянул на Харалда. -- Случилось что-нибудь?

-- Ничего не случилось, колдун, -- пророкотал великан. -- Просто конунг меня к тебе послал. Дозволишь войти?

-- Конечно, входи, -- Бран посторонился.

Харалд, протиснувшись в сарай, осторожно распрямился. Кузница была мала ему, как нора барсука была бы мала медведю.

-- Садись к огню, -- пригласил Бран.

-- Благодарствую, -- воин сел на полено возле очага. Раб остался стоять у двери.

-- Да-а, -- протянул Харалд, озираясь. -- Однако и холодно у тебя тута, парень. И как ты не мерзнешь?

-- Привык, -- ответил Бран. -- Так с чем ты пришел, уважаемый? Ты вроде говорил, что тебя конунг сюда послал.

-- А-а, ну да, ну да, -- подтвердил воин.-- Знамо дело. Эй, Серый! -- окликнул он раба. -- Поди сюды! Живо!

Раб подошел, и Харалд взял из его рук корзину.

-- Вот, парень, -- прогудел Харалд. -- Это конунг, значится, тебе велел передать. Да еще приказал кланяться и сказать, штоб ты зла за давешнее не держал. Горяч он больно, да и выпил тогда лишку, вот и раскочетился. Он, слышь, пока ты лежал, приходил на тебя поглядеть, Улла его позвала. Ну, и получил он, это, значится, доказательства-то свои.

Харалд улыбнулся, блеснув зубами. Поставил корзину на пол, вынул кувшин и протянул Брану.

-- Ну, что же, -- ответил тот, -- спасибо. Можешь конунгу передать, что я не сержусь.

"И что он козел". Но этого, конечно, Бран вслух не сказал.

Воцарилась молчание. Бран стоял, держа в руках кувшин, и глядел на собеседника, а Харалд глядел в огонь. Золотые блики освещали его широкое лицо, золотили густую темно-русую бороду. Ну и громадина. Если захочет, он, пожалуй, сможет меня закинуть на крышу одной левой!

-- Если ты не против, уважаемый, -- сказал Бран, -- то оставайся, поужинай со мной, пива выпей вот. -- Бран встряхнул кувшин. Изнутри донесся глухой булькающий звук, и воин оживился.

-- Отчего ж, -- он погладил бороду. -- Когда хороший человек просит, чего же не остаться.

И, обернувшись, приказал рабу:

-- Ты, Серый, ступай себе, ты мне, слышь-ка, боле не нужон.

Раб поклонился и скользнул в темноту. Харалд подбросил в огонь полено, языки пламени взметнулись, сыпанув оранжевыми искрами. Бран сел на солому и протянул гостю кувшин:

-- Пей, уважаемый.

-- Благодарствую, -- тот принял посудину. Сделав большой глоток, вытер усы ладонью.

-- Теперь ты, колдун, -- предложил он. -- Хорошее пиво.

-- Нет, спасибо. Оставь у себя.

-- Чего ж так?

-- Не хочется. Есть будешь?

-- Нет, спасибочки, колдун, я уж сыт. Не то ночью лешие приснятся.

-- Ладно, как знаешь. А я, пожалуй, поем.

Харалд, усмехнувшись, отпил из кувшина. Бран развязал корзинку. Там оказались сыр, овощи, рыба и лепешки.

-- Мясо, слышь-ка, кончилось, -- Харалд поставил кувшин на пол, -- уж не обессудь.

-- Ничего, -- Бран впился зубами в лепешку.

-- Ишь, оголодал, -- заметил Харалд. -- Может, все же желаешь хлебнуть?

-- Нет, пей один, я не буду.

-- А што так?

-- Да уж так. Сказать по правде, я это пиво терпеть не могу. Лепешку хочешь?

-- Не-е. Ты кушай, кушай, молодой ишо, тебе надо есть. Сколь тебе зим минуло, коли не секрет?

-- Не секрет, -- Бран пожал плечами. -- Мне семнадцать... будет скоро.

-- Стало быть, ты мне в сыны годишься. Моему старшому, слышь, давешним летом восемнадцать стукнуло. Женить хотим, да вот Железный Лоб пока не отпускает.

-- А он что, тоже здесь, твой старший сын?

-- Ага, в дружине.

-- Ты чего, конунгу родич?

-- Не-а. Это, слышь-ка, Сигурд Ярл евонный родич, да Старый Бьорн, да Олаф Светлый, а я -- нет.

Харалд помолчал, а потом с усмешкой прибавил:

-- От этого, колдун, Один меня миловал.

Бран покосился на него, но решил ничего не говорить.

-- Скажи, сделай милость, -- обратился к нему воин, -- как зовут тебя? А то я все "колдун", да "колдун", негоже как-то.

-- Меня зовут Бран.

-- Эк, не по-нашенски. Ты, стало быть, издалека?

-- Точно.

-- Ну, и как вам там при Краснобородом-то живется, а? -- осведомился Харалд.

Да уж лучше, чем при вашем чокнутом, хотелось ответить Брану -- но он этого не сказал, а сказал совсем другое:

-- Нормально. Эйрек хороший человек. Справедливый и уравновешенный. Не то что...

-- Да-а, -- Харалд погладил бороду и отхлебнул из кувшина. -- Наш-то, слышь, и ране был не мед, а уж теперича... -- Харалд махнул рукой. -- Как вся эта катавасия завертелась, да как старшого своего он потерял, озверел совсем, как есть озверел.

-- Когда погиб его сын?

-- Да в конце лета. Его в конце лета эта тварь прикончила, а до того, за месяц где-то, дружка евонного разорвала, Ари, Свартова сына, старшого тоже. Может, ты брата евонного знаешь, Хилдиром кличут.

-- Да, -- ответил Бран. -- Знаю.

Он поймал любопытный взгляд Харалда.

-- Разумеется, знаю, -- посмотрев ему в глаза, повторил Бран. -- И твоего младшего сына тоже знаю, Грани, и Сигурдова. Нынче мы с ними в лес ходили. Ты ведь, конечно, об этом уже слышал?

Харалд широко осклабился:

-- Не проведешь тебя, парень. Умный, даром, что малец. Слыхал, как не слыхать. Тут же мне и доложили, как вы, стало быть, ушли. Да и Грани недавно возвернулся, такие чудеса рассказывает, аж мороз по коже. Правда, ай нет?

-- Ну, я же не знаю, что он рассказывает, -- отозвался Бран.

-- Будто оборотня вы видели.

-- Медведя? Правда, видели.

-- Потом он еще сказывает, слышь, будто ты оборотню глаза отвел, он вас и не приметил.

Бран вскинул голову.

-- Еще чего, -- сдвинув брови, ответил он. -- "Глаза отвел" -- придумает тоже! Он что, старая бабка, Грани твой? Просто мы стояли за кустами и с подветренной стороны. Да ты Арнора с Хилдиром спроси, они знают.

Харалд улыбнулся.

-- Ты не серчай, -- его низкий голос звучал примирительно. -- Мальчонка он ишо, Грани-то, испужался шибко, вот и померещилось. -- Харалд встряхнул кувшин. Внутри гулко плеснула жидкость. Пока Харалд пил, была тишина, Бран снова принялся за еду.

-- Ребята сказывали, он ростом с сосну, оборотень-то, -- Харалд вытер губы рукавом.

-- Ну, не с сосну, конечно, но очень большой, -- ответил Бран. -- Я ведь уже говорил.

Бран снова смолк. Он не глядел на Харалда, но знал, что тот смотрит на него.

-- Экий ты молчун, парень, -- Харалд покачал головой, -- слова из тебя не вытянешь.

-- Да ты и так все знаешь, -- отозвался Бран, -- тебе уже все рассказали. Чего же еще?

-- Одно дело они расскажут, другое дело -- ты. Ну, вот как, к примеру, ты узнал, что оборотень к вам идет? А? Как ты вообще это делаешь?

Бран перестал жевать.

-- Как, да как! -- воскликнул он.-- Достали вы меня! Никак! Еще вопросы будут?

-- Ладно тебе, белая горячка, -- пророкотал Харалд. -- Прям как мой Грани. Коли не хочешь, так и не будем об том.

Бран повел плечами. Минуту было тихо.

-- Извини, что я так, -- первым нарушил молчание Бран. -- Мне просто надоели эти вопросы. Люди смотрят на меня, как на пугало. Думаешь, приятно? А я вовсе никакой не колдун, а обычный человек, только... Ну, только я умею чуть больше других, вот и все. Родился я таким, что поделать.

-- Ладно, -- сказал Харалд.

Они снова замолчали.

-- Ну, я пойду, пожалуй, -- через пару минут промолвил Харалд.

-- Обиделся? Извини, что я вспылил.

-- Да не, обижаться не на что. Просто поздно уж, пора и честь знать.

Они посмотрели друг на друга

Харалд говорил правду. Впитав всю гамму его чувств, обиды Бран не ощутил. Ни намека.

-- Постой пока, -- сказал Бран. -- Не уходи. Я просто хотел... по правде говоря, мне нужна помощь.

Харалд вскинул брови:

-- Изволь. Как говорится, чем могу. Што ж за помощь?

-- Мне нужно... в общем, узнать кое-что.

-- Што, к примеру?

-- Про некоторых тутошних людей.

Брану почудилось, что он уловил иронию, мелькнувшую у Харалда во взгляде.

-- Это не из любопытства, -- заверил он. -- Я конунгу слово дал, в смысле, что постараюсь поймать того, кто убивает.

-- Оборотня-то? Ты и впрямь думаешь, будто это кто-то их наших?

-- Я этого не говорил. Я вообще не верю в оборотней, и тебе не советую.

-- Ну, а кого ж тогда ты ловишь-то? -- удивился Харалд. -- Коли не оборотня, так кого?

Бран помолчал, кусая палец.

-- Если бы знать, -- ответил он. -- Есть у меня тут на примете, но это подозрения, не больше. Кто-то уже дважды пытался меня убить, один раз я его даже за руку держал. Но вот кто он, пока не знаю.

-- Одного я не пойму, -- промолвил Харалд. -- А што ж медведь? Коли то не оборотень, с медведем-то как? Ведь не приснился же он нам?

-- Ну, уж нет, -- Бран усмехнулся. -- Такое приснится, не проснешься потом. По правде говоря, я не знаю. Это, скорее всего, просто совпадение.

Харалд провел рукой по лбу, и глаза затуманились. Бран вдруг снова ощутил укол тревоги.

-- Ты чего? -- спросил Бран.

-- Голова штой то закружилась. Перепил, должно.

-- Может, воды дать?

-- Да не, -- воин попытался улыбнуться, но это вышло неестественно. -- Все прошло.

Он поставил кувшин на пол. На скулах горели красные пятна, будто от пощечин.

-- Совпаденье, говоришь? -- спросил он Брана. -- Ну, не знаю, чудно больно. Уж так это все, -- он покрутил в воздухе рукой, -- на колдовство смахивает.

И, помолчав, добавил:

-- У нас тут тоже есть такие, што в оборотня не верят. Говорят, медведя сюда кто-то приманил.

-- Ну и кто же? -- хмуро спросил Бран.

-- Говорят, што будто Улла, -- Харалд пожал плечами. -- То люди болтают, не я.

-- Знаю я тех людей, зубы бы им пересчитать. Ты что, тоже в это веришь?

-- Я-то? Не-е... Я вообще во всякое колдовство того, не шибко верю. А Улла хорошая девчушка, слышь, хоть, конечно, чудная малость, но хорошая. Она у нас лечит всех. Грани моего летом от верной смерти спасла. Пес я буду, чтоб в такое про нее поверить.

И снова он провел по лбу рукой. Снова его губы побелели, а глаза на миг утратили блеск.

-- Мутит меня што-то, -- признался воин. -- Верно моя баба говорит, будто пьяница я.

-- Надо было поесть, тогда бы не тошнило. Хочешь?

-- Не-е, -- отмахнулся тот. -- Куда уж есть, я и без того по горло.

-- Может, все-таки выпьешь воды?

-- Благодарствую, потом, -- Харалд тряхнул головой. На лбу блестели капли пота.

-- Да-а, -- промолвил он. -- У нас, слышь, про всех немало сплетен идет. Скушно, вот и сочиняют.

-- И про кого же?

-- Да про всех, про кого ни кинь. Хоть и про меня, к примеру.

-- Ну, а вот про Кнуда, скажем? -- спросил Бран. -- Про Кнуда у вас чего говорят?

-- Про Хромого-то? -- кажется, Харалд удивился. -- Да разное. Ну, што до того, будто он на Гейрова сына порчу навел, брехня. Я этого Бормотуна сызмальства знаю, он всегда был такой, -- Харалд постукал по лбу костяшками пальцев. -- И што будто Кнуд к парням за этим за самым делом подъезжает... тьфу ты, срам! -- так это тоже брехня. Я сам видал, как он с... Ладно, то неважно. Ну, а коли ты насчет Железного Лба, -- Харалд понизил голос. -- Это, брат ты мой, не сплетни, а чистая правда.

Харалд вытер лицо рукавом .

-- Фу-у... -- его грудь тяжело вздымалась. -- Што-то душно. Вот ведь леший... и в глазах темно. Ну, теперича пришибет меня моя баба. Опять, скажет, напился, пьяница.

-- Так что насчет Железного Лба? -- поторопил Бран.

-- А ты што, выходит, не слыхал? -- Харалд перевел дыхание. -- Ну и ну-у... неужто не разболтали... Так ведь Кнуд же -- его сын.

Бран вытаращил глаза.

-- К-кто? -- спросил он.

-- Кнуд, знамо дело.

-- Как это может быть? Кнуд ведь раб.

-- Ну, а то. Раб, конечно, хотя с ним у нас никто... не связывается. Кроме Видара, может быть. Поживешь тут... поболе, так увидишь. Хошь он и раб, а все ж таки... -- Харалд глотнул. Его лицо было багровым.

-- Но как же так? -- сказал Бран. -- Что, ваш Железный Лоб -- совсем уже? Он, может, не знает, что Кнуд -- его сын?

-- Знает, знает... получше нас.

-- Как же он может собственного сына в рабах держать?

-- Наш Железный Лоб, братец ты мой... он все может, -- Харалд покивал головой. -- Вот поживешь тут с мое, так...

-- Избави Господи! -- вырвалось у Брана. Не ответив, Харалд закрыл глаза и перевел дыхание.

-- Железный Лоб, он много... чего может, -- голос Харалда срывался. -- Мать-то у Кнуда рабыня была... ну, вот он и...

Он вдруг покачнулся, хватая воздух ртом, скрюченными пальцами вцепился в одежду на груди. Из горла вырвался хриплый, сдавленный стон, а на губах показалась пена.

-- Што-то... худо мне, парень... -- выдавил Харалд. -- Уж лучше... я пойду...

Он начал подыматься -- тяжко, как больной. Бран подхватил его под локоть, пытаясь поддержать. С таким же успехом он мог поддерживать падающую сосну. Каменной тяжестью Харалд навалился Брану на плечо, и тот пошатнулся, едва устояв на ногах. Харалд сделал шаг, еще шаг, потом его тело скрутила судорога, и он рухнул наземь, увлекая Брана за собой.

Они упали на мерзлый пол. Харалд хрипел и дергался всем телом. Пятки скребли землю, в волосы набилась солома. Он изогнулся, напряженный, как струна, и Бран, изумленный и растерянный, тщетно пытался удержать его за плечи.

А потом Харалд вдруг затих. Агония прекратилась Он лежал, раскинув руки, с закрытыми глазами и запрокинутой в смертельной муке головой.

Бран положил ладонь ему на грудь.

-- Харалд... Харалд, -- словно со стороны Бран услыхал свой колеблющийся голос. -- Да что с тобой? Что случилось?

Харалд не отвечал. Он был без сознания.

Глава 18

Харалд умирал.

Бран сидел рядом и глядел на него сверху вниз. Тело Харалда окаменело, пена вместе с кровью выступила на закушенных губах. Он больше не бился, не шевелился вообще, только редко, слишком редко, всей грудью, всем телом втягивал воздух: вдох, еще вдох, еще... Вдохи -- один мучительней другого, а между ними -- длинные паузы. А потом не будет вдохов, внезапно понял Бран. Будет только пауза. О, Боже...

-- Боже, что мне делать? -- Бран лихорадочно огляделся. В сарае было темно, языки пламени едва шевелились в очаге. Они, казалось, тоже умирают.

Харалд застонал. По телу пробежала судорога, веки дрогнули, и на Брана поглядели неживые белые глаза.

Если я буду сидеть, если буду тут сидеть, это ему уж точно не поможет!

Бран рванулся к выходу, даже не накинув плащ, выскочил наружу, в ночь и мороз. Сделал пару шагов -- и лицом к лицу столкнулся с каким-то человеком. Пригибаясь, тот метнулся прочь, но Бран нагнал и схватил незнакомца за плечо.

Это был раб, пришедший с Харалдом. Он попытался вырваться, но Бран дернул его к себе. Из темноты, как две луны, на Брана уставились его выпученные глаза.

-- Ты здесь чего? -- прохрипел Бран. -- Подслушивал?

Раб забормотал, клацая зубами.

-- Слушай меня! -- Бран тряхнул раба. -- Иди и приведи сюда младшую хозяйку, Уллу. Понял?

Раб молчал и в ужасе таращился на Брана.

-- Ты понял?! -- встряхнув его, крикнул Бран.

-- По-по... понял...

-- И не вздумай сбежать, а то я тебя в жабу превращу! Если через пять минут Уллы здесь не будет, пеняй на себя, ясно? Из-под земли достану! Всю оставшуюся жизнь на болоте проквакаешь, ясно, или нет?

-- Ва-ва-ва... -- ответил раб. -- Я... ясно...

-- Бегом! -- Бран толкнул раба, и тот упал в сугроб. Неуклюже выполз из снега -- и помчался по тропинке в сторону домов.

Через секунду он исчез в темноте.

Когда Бран вернулся, Харалд лежал в прежней позе. Бран опустился на колени и прижал пальцы к его шее. Ощутил, как трепыхается сердце Харалда -- точно бабочка в паутине. Услыхал, как дыханье прорывается сквозь стиснутые зубы.

Бран бросился к бадье и набрал воды в ковш. Вернувшись к умирающему, попытался разжать ему зубы и влить воду в рот.

Тот вдруг захрипел, и лицо перекосилось. Веки поднялись, открыв незрячие глаза. Страшный взгляд уперся Брану в лицо, рука воина вцепилась в его руку. Пальцы сжались с такой силой, что захрустели кости.

Клокочущий стон родился в груди Харалда. Губы задрожали, тело заходило ходуном. Прошла целая минута, прежде чем Харалд вытолкнул из себя первое слово.

-- Пиво... -- его неподвижные глаза вонзились в пространство. -- Пиво...

Веки опустились и снова поднялись. Протяжный вздох через оскаленные зубы. Пена на губах.

-- Где... ты... -- простонал Харалд. -- Не вижу... я...

-- Здесь, -- Бран ухватил его руку. Вены на ладони Харалда были как черные веревки. -- Я здесь, с тобой.

-- Это... тебя... -- услышал Бран. -- Тебя...

Глаза закатились, Харалд дернулся, выгнулся всем телом, кровь заструилась изо рта. Грудь поднялась, опала, снова поднялась... Железная хватка ослабла, и рука воина сделалась безвольной, будто соломенный жгут.

-- Клянусь тебе, -- сказал Бран, -- я найду того, кто это сделал. Я за тебя отомщу, слышишь? Я найду ту сволочь, которая все это творит! Клянусь! Пусть это будет хоть сам Локи -- я его найду! Слышишь меня, Харалд? Ты слышишь меня?

Отдаленный шум коснулся слуха Брана -- словно звук множества голосов. Харалд не ответил и не поднял век. Его рука повисла в ладони Брана. Но Харалд дышал, все еще дышал, и был еще жив, когда толпа вломилась в кузницу.

Распахнувшись, дверь грохнула о стену. Высокий, широкоплечий русоволосый парень, перешагнув порог, застыл в проеме. Его глаза непонимающе уставились на Брана. Потом юноша бросился вперед, упал рядом с Харалдом на колени и коснулся его груди.

-- Отец, -- позвал юноша. -- Бать, слышишь?

В ответ -- мучительный вздох, похожий на стон. Парень отдернул руку.

-- Батя... ты чего? -- тихо выговорил он.

Тем временем в сарай набились люди во главе с конунгом. Они стояли молча, подымая факелы, казалось, даже воздух пропитался их враждебностью.

-- А ну, расступитесь, -- велел низкий женский голос. -- Дайте пройти.

Народ подался в стороны, и Улла уверенно протиснулась вперед.

-- Отойдите, -- приказала она. -- Не нависайте, дайте ему дышать.

Люди подчинились. Улла присела перед Харалдом, лицо было строгим, и глаза смотрели вниз. Она сняла с плеча холщовую сумку. Достала флягу.

-- Воды, -- велела Улла, и Бран протянул ей ковш. Не глядя на него, девушка влила воду во флягу. Склонилась к Харалду -- и замерла, всматриваясь в изуродованное судорогой лицо. Брови сдвинулись, она коснулась артерии у воина на шее, а потом прикусила губу.

Встретив ее взгляд, Бран все мгновенно понял. Умер, увидел Бран в ее глазах.

-- Он умер, -- вымолвила Улла.

Повисла тишина. А в следующий миг, выхватив кинжал, сын Харалда кинулся на Брана и повалил навзничь. Бран успел заметить, как тот заносит нож. Свободной рукой сын Харалда вцепился Брану в горло.

-- Сволочь! -- рычал парень. -- Убью!

Бран боднул его в переносицу. Противник охнул, и хватка на мгновение ослабла. Лезвие рассекло воздух в опасной близости от лица, Бран едва успел перехватить вскинутую руку. Чужая ладонь опять сдавила Брану горло. Парень пытался ткнуть Брана ножом, но тот держал его запястье. Они боролись, дрожа от напряжения. Бран чувствовал, что задыхается, перед глазами вспыхнули, завертелись огненные пятна. Парень навалился сверху, будто глыба. Сложением он был в отца, а бешенство утроило его силы, и Бран начал сдавать. Он понимал: долго ему не продержаться. Еще немного, и...

Его спас конунг

-- Довольно! -- рявкнул он. -- Разнимите этих! Живо!

Чьи-то руки оторвали нападавшего от Брана. Исчезла ладонь, давившая на горло, и в легкие Брана хлынул воздух. Уткнувшись лбом в солому, он мучительно закашлялся.

-- Сцепились как бабы, -- бросил конунг.

Бран поднял голову. Конунг смотрел, сверкая гневными глазами. Сын Харалда сидел поодаль, на земле. Бран встретил его бешеный, совсем волчий взгляд. Секунду они глядели друг на друга, а потом сын Харалда опять метнулся к Брану. Лишь чудом его успели перехватить.

-- А ну, довольно! -- крикнул конунг. -- Это вам не балаган! В моем доме все будет по закону, ясно? -- и, обратившись к Брану, произнес:

-- Подымайся, колдун. Идем.

Бран встал. Толпа, молчаливая и враждебная, сурово смотрела на него.

-- Я его не убивал, -- сказал Бран.

-- Разберемся, -- ответил конунг.

К дому конунга подошли в молчании. Впереди шагали Бран и трое конвоиров, за ними на носилках несли Харалда.

Было ясно, безветренно, был сильный мороз, и без плаща, в одной рубахе, Бран сразу продрог до костей. От света факелов снег превратился в кровь. Бран обернулся, и конвоиры вскинули мечи. Длинные лезвия блеснули отраженным огнем, они были, как языки ледяного пламени. Пламя танцевало у людей в глазах, бликами скользило по рукам, по волосам и одежде.

По застывшему лицу Харалда.

Понурив голову, Бран обхватил себя руками, стараясь унять озноб. Это не помогло, и когда они подошли к порогу, Брана сотрясала дрожь.

Дверь в дом оказалась распахнута настежь. Свет изнутри, желтый и колеблющийся, стелился по снегу, словно грязный ковер. У входа стояли люди с факелами. Отделившись от толпы, вперед кинулась высокая женщина. Подбежала к Харалду, и воины, несшие труп, остановились. Женщина замерла. Уставилась в его мертвое лицо. Сгорая, трещала в факелах смола. Прошла минута, другая, а женщина все смотрела. Потом протянула руку и поправила прядь волос у мертвого на лбу. Глаза расширились. Рухнув на колени, она припала щекой к волосам мертвеца, вцепилась в его одежду, и страшный, совсем звериный вопль вырвался из горла.

Люди остолбенели, стояли и молча смотрели на нее, а она все кричала и кричала, и кричала... Наконец, шагнув вперед, один из воинов обхватил ее за плечи и повел прочь. Она подчинилась, словно этот крик отнял у нее все силы, шатаясь, прошла мимо Брана, но даже не увидела его.

Она первая переступила порог, а следом внесли Харалда. Ведомый конвоирами, Бран вошел в дом.

В напольных лампах горел огонь. Люди толпились у порога, возле стен, сидели на лавках, даже на столе. Никто не проронил ни слова. Харалда опустили на лежанку у стены. Женщина оказалась рядом. Опустившись на колени, взяла его безвольно свесившуюся руку. Толпа стояла, будто монолит, и множеством глаз таращилась на Брана. Всем своим существом он ощутил ее молчаливую вражду.

А потом он заметил Грани. Тот стоял поблизости и глядел на своего мертвого отца. На лице Грани застыло безмерное удивление. Бран посмотрел, Грани поднял глаза, их взгляды, встретившись, не расходились очень долго -- и от того, что увидал в глазах Грани, у Брана оборвалось сердце.

-- Эх, надо было мне все ж таки вас повесить, -- уронил конунг.

Он сидел возле стола. Острые, как буравчики, глаза, не мигая, воткнулись в Брана.

-- Пустите его, -- велел конунг стражам. -- Чай, не убежит.

Конвоиры подчинились, и Бран сразу повернулся к конунгу:

-- Я его не убивал. Клянусь.

-- Это мы уже слыхали, колдун, -- сказал конунг. -- Да только одних-то слов маловато будет.

-- А что, тебе опять нужны доказательства? -- возразил Бран -- и прикусил губу. Это прозвучало насмешкой, а смеяться сейчас ему вовсе не хотелось. Ни над кем, даже над конунгом.

Конунг нахмурился, глаза превратились в злые щелки:

-- Я на твоем месте поостерегся бы, колдун. Или совсем стыда у тебя нет?

Бран поглядел на Харалда, на безжизненное тело, простертое вдоль лавки. На запрокинутую голову и свесившуюся руку.

-- Я не издеваюсь, -- ответил он. -- Но... ты прав. Ты прав. Только на этот раз у меня нет никаких доказательств. И свидетелей тоже нет.

Конунг сидел, постукивая по полу ногой.

-- Нету, говоришь? -- отозвался он. -- А Серый?

-- Кто такой Серый?

-- Да раб. Харалдов раб, -- по губам конунга скользнула жесткая усмешка. -- Ой-ой, колдун, а ты, видать, не знал. Дал, видать, маху, а, колдун? Облажался! Серый слыхал, как вы ссорились, он у двери хозяина ждал, ну, и подслушал вас. Он вечно подслушивает, Серый-то, уж он такой. Подслушивает и подсматривает. Слыхал он, все слыхал, колдун. Вот так.

Бран остолбенел. Он чувствовал людские взгляды и чувствовал, как наливается яростью толпа.

-- Я... не понимаю, о чем ты, -- услыхал он свой внезапно севший голос. -- О чем ты говоришь, конунг?

Торгрим посмотрел на Брана с отвращением.

-- Все дурочку валяешь, да, колдун? -- ответил он, сдерживая злость. -- Даже теперь не признаешься? Трус!

-- Мне не в чем признаваться. И я не трус, не больше, чем все остальные. Но если уж дело так пошло, я имею право знать, в чем меня обвиняют. Что тебе сказал этот раб?

-- Здесь я вопросы задаю! -- рявкнул конунг. -- Щенок! Выучись сперва со старшими говорить!

-- Извини, я не хотел грубить. Но я действительно ничего не понимаю. Этот раб... Серый, он, наверное, и правда подслушивал под дверью, я тоже так подумал, когда наткнулся на него... ну, не важно. Но мы с Харалдом не ругались. Нам с ним нечего делить. До сегодняшнего дня я с ним был едва знаком. Этот раб говорит неправду. Не знаю, зачем, но он врет. И потому я тебя прошу, конунг: позови этого раба. Пускай он здесь повторит все, что рассказал. Пусть посмотрит мне в глаза -- и повторит. Я тоже хочу услышать, что сделал такого ужасного. Пожалуйста, конунг. Я только об этом тебя прошу.

Конунг уставился на Брана, но тот взгляда не отвел.

-- Что ж, -- сказал Торгрим наконец, -- это можно. Эй, Серый! Серый! Где ты там?

Молчание. Люди начали оглядываться.

-- Здесь он, иль нет? -- нетерпеливо спросил конунг. -- Куда запропастился, пес его...

Никто не ответил. Раб не появлялся. Конунг повернулся к воинам, стоявшим неподалеку.

-- Олаф, -- позвал конунг, -- найдите-ка его. Только не бейте, просто приведите сюда. Да скажите, чтоб не боялся, никто ничего ему не сделает, и колдун тоже. Давайте поскорей.

Мужчины направились к двери.

-- Мы его отыщем, колдун, будь спокоен, -- пообещал конунг.

-- Надеюсь, -- отозвался Бран.

Повисла тишина, медленно потянулись минуты. Устав стоять, толпа разбрелась. Все, кто стоял, уселись на лавки, на табуреты около стола, на ногах остались лишь Бран и конвоиры.

Прошло с десяток минут, и терпение конунга лопнуло.

-- Да где ж они, за смертью их только посылать. Так чего ж, колдун? -- конунг небрежно облокотился о стол. -- Говоришь, не ссорились вы с ним?

-- Нет, -- ответил Бран. -- Мы не ссорились, просто разговаривали.

-- Ага, разговаривали. Ясно. Значит, вы просто разговаривали, а потом он просто упал и умер, так?

-- Нет, не так! -- вспыхнул Бран -- но взял себя в руки. -- Не так. То-есть, не совсем так. Видишь ли, пиво, которое он принес, было отравлено. Я так думаю, больше просто ничего не остается. И Харалд то же самое подумал. Он мне это сказал перед... перед смертью. Из того, что он принес, он пил только пиво, понимаешь? Есть он не стал, а вот пиво выпил. Ну и...

-- Пиво, говоришь? -- конунг сощурился. -- Ладно. Допустим. Ну, а почему тогда ты жив? Ты его не пил?

-- Нет.

-- Почему? -- конунг подался вперед. -- Потому что знал, что оно отравлено? Потому что ты его сам и отравил? А? Да?! Отвечай, колдун! Разве не так все было?

-- Нет!

-- Ты сам пиво отравил! И дал Харалду выпить! Раб тебя видел, колдун! Он за вами подсматривал! Отвечай, зачем ты это сделал?! Отвечай мне, ну! Говори, прежде чем мне тебя повесить! -- конунг ударил себя кулаком по колену. Старший Харалдов сын вскочил, некоторые из сидящих присоединились к нему. Поднялся сильный шум.

-- Тихо! -- гаркнул конунг и ладонью хлопнул по столу. -- Замолчите, сам разберусь! А ты, колдун, не запирайся. Ишь, щенок! Харалд-то к тебе хорошо относился, сам к тебе вызвался пойти. А ты, значится, и отплатил ему... Эх, ты...

-- Я его не убивал! -- крикнул Бран. -- Я его не убивал, и яду ему не сыпал! Раб врет, Харалд умер случайно! Это я, я должен был быть на его месте. И вообще, разве же не ты мне всю эту провизию послал, а, конунг? Харалд говорил, что ты. Что ты зла просил не держать, и так далее. Я к пиву даже не прикасался. Я его не переношу, никогда не пью, вот Харалд его себе и забрал. Он же не знал, что... Он ведь отсюда его принес. Кто же мог подозревать, что оно отравлено!

Конунг медленно выпрямился на табурете.

-- Ты на что это намекаешь, колдун? -- с угрозой молвил он. -- Что-то в толк я не возьму.

-- Я не намекаю, -- стараясь говорить спокойнее, отозвался Бран, -- лишь говорю, что это пиво мне послал ты. Разве не так?

-- Ты чего ж, щенок, хочешь сказать, будто я туда яду подложил? Будто это я пытался тебя отравить? Так, что ли?

-- Ну, а почему и нет? Ведь ты-то считаешь способным на такое меня. Ну, а если я способен -- почему же не способен ты? Тем более, что ты меня терпеть не можешь. Причина, как, говорится, налицо.

Стало очень тихо. Конунг уставился на Брана.

-- До чего же наглый щенок! -- выговорил конунг. -- Нет, подумайте, а? Как ловко и меня сюда примазал... Ладно, твоя взяла. Если уж такое дело... Хедин, подойди-ка. -- Конунг обернулся к сидящим у стены мужчинам. Один из них, молодой, светловолосый, вскочил и приблизился к нему. Конунг что-то ему сказал, тот, кивнув, взял с лавки плащ и пошел к выходу.

Дверь захлопнулась у него за спиной, но сразу же опять отворилась. Впустила в дом клуб пара, а в нем -- людей, с которыми ушедший разминулся у порога. Пришельцы громко топали ногами, отряхивая снег.

-- Наконец-то, -- заметил конунг.

То был Сигурд Ярл, и с ним двое парней. В одном, помладше, Бран узнал Арнора, другой оказался Брану незнаком.

Сигурд приблизился к мертвому. Наклонился, на минуту застыл над ним, а после выпрямился. Взгляд его скользнул по Брану, и Сигурд нахмурил брови.

-- Ну што, Серого сыскали? -- спросил он конунга.

-- Нет еще.

-- А давно ищут-то? -- Сигурд сел на скамью подле Грани и положил руку юноше на плечо.

-- Да с полчаса, -- в голосе конунга звучала досада. -- Не пойму, куда этот пес запропастился.

Молчание. Быстрый взгляд из-под бровей в сторону Брана. Сигурд произнес:

-- А што паренек-то говорит?

-- Ясно, чего, -- конунг усмехнулся. -- Не виноват, говорит, и точка. И, вообще, он, слышь, уверяет, будто это я собирался тут всех перетравить.

-- Неправда! -- вспыхнул Бран. -- Я ничего подобного не говорил!

Конунг опять усмехнулся:

-- Ну, стало быть, я вру, колдун.

-- И этого я тоже не говорил, -- Бран повернулся к Сигурду и произнес:

-- Я никого не обвиняю. Только говорю, что я не убивал. Вот и все. И я не...

-- Ладно, колдун, -- с досадой перебил конунг. -- Мы слыхали уже, чего ты там...

Скрипнула дверь, и все обернулись. Воины, перешагнув порог, приблизились к конунгу. Один из них, склонившись, начал что-то говорить. Конунг слушал, и его лицо мрачнело. Когда воин замолчал, конунг ударил себя кулаком по колену.

-- Вот ведь леший! -- он вскочил. -- Этого еще не доставало!

-- Ну, а ты, Хёдин? -- спросил он воина. -- Принес, чего я велел?

Тот протянул конунгу что-то, завернутое в плащ.

-- Положи пока на стол, -- приказал конунг. Прошелся перед сидящими и остановился подле лампы. Тусклый пляшущий свет упал на его хмурое лицо.

-- Вот я вам чего скажу, -- сурово выговорил он. -- Дело нешуточное. Парень этот, -- он ткнул пальцем в Брана, -- парень, может, виноват, а может, и не виноват. Серого не нашли. Сбежал, видно, Серый! Во как.

Люди стали перешептываться. Старший сын Харалда резко выпрямился на лавке.

-- Тихо, тихо, -- буркнул конунг. -- Нечего шуметь. Тут думать надо, а не шуметь.

-- Да што случилось-то? -- спросил его Сигурд. -- Говори толком.

-- Кабы знать, -- ответил конунг. -- А только Серый, слышь, как в воду канул. Коль он и впрямь сбежал, так ты сам смекай, чего это может значить.

-- Постой, постой, -- возразил Сигурд. -- Да пошто ему бежать? Когда б Серый успел пиво отравить? Он и в кузне-то с ними не был.

-- Так он же, пес этакий, сам эту жратву для колдуна и собирал! -- гаркнул конунг. -- Харалд ему велел! Ведь он, паскуда, когда в кладовой да у стола возился, чего хочешь мог насыпать. Спасибо, что хоть мы-то живы. Великий Один, вот до чего дожились! Не хватало нам оборотня, так теперь...

-- Но зачем, зачем ему меня травить? -- сказал Бран. -- Я его до сегодняшней ночи и в глаза не видел.

-- Зачем, говоришь? -- промолвил конунг. -- Этого мы не знаем, но узнаем, и очень скоро.

Он кивнул, будто соглашаясь с собственными мыслями, и повторил:

-- Да-да. Очень скоро.

И, окинув взглядом притихших людей, позвал:

-- Эй, Улла! А ну, поди сюда!

Глава 19

Ему никто не ответил.

Стояла мертвая тишина. Возвысив голос, конунг произнес:

-- Улла! Слышишь, или нет? Да где она?

-- Я здесь, -- девушка была у очага, в глубине дома, и явно не торопилась выходить вперед. Стояла, спрятав под накидкой руки.

-- Иди сюда, -- приказал конунг.

-- Зачем?

-- Потому что я так велю!

-- Ты все ж потише, родич, -- молвил Сигурд.

Конунг сверкнул глазами.

-- Не вмешивайся, -- бросил он, глядя на Сигурда в упор. -- Это моя дочь. И это мое дело. Со своими детьми я уж как-нибудь разберусь, помощи не требуется!

Сигурд выпрямился, и лицо побагровело. Он открыл было рот, собираясь ответить, но помешал тихий голос Уллы:

-- Будет, дядя, не надо. Я иду... иду. Только не ругайтесь.

Девушка подошла, упорно глядя в пол, а пальцы теребили край накидки.

-- Тебе, видно, нравится меня злить, -- бросил конунг. -- Гляди, доиграешься.

Шагнув к столу, он взял в руки принесенный Хёдином сверток и откинул плащ:

-- Вот, это кувшин, где было пиво. Чай, сама все слыхала, без тебя, похоже, не обойтись. Так что сама знаешь, чего надо делать.

Улла медленно подняла глаза. На лице появилась страдальческая гримаса.

-- Давай, начинай, не веди время, -- сердито бросил конунг. -- Не на коленях же тебя умолять.

Помедлив, Улла приблизилась к столу. Все вокруг умолкли. Стало слышно, как шипят угли в очаге, как возится скотина в хлеву, за перегородкой, и дышат рядом люди.

Девушка медленно вытянула руки. Ладони легли на глиняный бок кувшина.

Тишина. Улла закрыла глаза и глубоко вздохнула. Пальцы прошлись по щербатой поверхности сосуда. Минула минута, за ней -- другая, однако ничего не произошло. Люди начали переглядываться.

-- Ну, что ж, -- сказал конунг. -- Раз ничего нету, так мы...

-- Ничего нет... ничего нет, -- перебил его тихий голос Уллы.

Люди вокруг зашептались, но конунг вскинул палец, и сразу же они умолкли.

Ясновидящая вдруг улыбнулась. Подняла голову. На детском личике широко раскрылись огромные грозные глаза.

-- Какие дураки, -- сказала Улла, глядя перед собой. Зрители подались в стороны, чтобы не встречаться с этим невидящим взглядом. -- Какие гады... и дураки. Думают, я не понимаю... а я понимаю. Все, все понимаю! Но этот... он слишком опасен. Уж он-то не дурак. Он может помешать. Я уберу его. Все равно уберу его, хоть ему и везет... пока еще. Но в этот раз должно сработать. Он умрет, -- веки Уллы медленно опустились, скрыв незрячие глаза.

-- Кто умрет? -- спросил конунг. -- Это про кого? Кто должен умереть? Говори!

-- Его сюда никто не звал, -- сказала ясновидящая. -- Чего он приперся? Его никто не звал... по нему никто не станет плакать. Он нам не может помешать. Нет. Нет, ни за что! Как же я его ненавижу....

Прерывистый вздох. Лицо Уллы исказилось. Она открыла глаза, и оттуда глянул темный ужас.

-- Ох, нет, не пей, -- простонала она. -- Пожалуйста, не пей, не надо. Ох, Бран, это отрава... не трогай это, нет! Нет, нет, не трогай!

Конунг застыл, как над дичью пес.

-- Так это колдуна, -- протянул он. -- Значит, это правда. Это не Харалда хотели отравить, а колдуна? Да? Так?

-- Колдуна... колдуна... О боги... не надо! --запрокинув голову, девушка ловила воздух ртом. Казалось, еще немного, и она рухнет на пол.

-- Кто это сделал? -- торопливо спросил конунг. -- Кто? Кто хотел его отравить?

Из горла девушки вырвался протяжный стон. Слезы брызнули, потекли по щекам.

-- Кто хотел его отравить? -- конунг схватил ее за плечи и встряхнул. -- Отвечай мне, кто?!

Улла с воплем рванулась из его рук. Упала на пол и, скорчившись, загородилась локтем.

-- Кто его хотел отравить?! -- заорал конунг. -- Почему ты не сказала?! Ты с ним заодно?!

Конунг замахнулся. Сорвавшись с места, Сигурд бросился к нему. Люди вскочили с лавок, и поднялся ужасный шум -- будто на ярмарке Середины лета.

Улла отползла в сторону, глаза глядели, как испуганные зверьки из нор. Она, казалось, не понимала, где она, и что происходит. Чуть погодя она встала и, пошатываясь, медленно, будто сомнамбула, двинулась к двери. Конунг и Сигурд орали друг на друга, вокруг них толпились люди, поэтому никто не заметил, что Улла ушла.

Никто, кроме Брана.

Бран ее окликнул, но она не ответила. Он попытался пойти следом, однако остановили сторожа. Пришлось ждать, пока скандал утихнет.

Конунга и Сигурда наконец-то развели в стороны. Сигурд, чернее тучи, ни на кого не глядя, отошел подальше и сел на лавку. Конунг остался возле стола. У него был вид, словно у пса, еще не успокоившегося после драки.

-- Улла где? -- спросил конунг. Никто не ответил. Подняв голову, конунг обвел окружающих взглядом.

-- Я спросил, где Улла? -- он повысил голос. -- Чего, оглохли?

И снова люди промолчали. Конунг смотрел на них, и лицо его темнело.

-- Улла ушла, -- громко выговорил Бран.

-- Куда это? -- обернулся к нему конунг.

-- Я что ей, сторож?

-- Должно, к нам пошла, -- сказал Сигурд. -- Арнор, поди, поищи ее, сынок, не заплутала бы часом.

-- Не заблудится, -- буркнул конунг, -- чего ей сделается.

Когда за Арнором затворилась дверь, Торгрим снова повернулся к Брану:

-- Ну, чего ж, кажись, твоя взяла, колдун. Видно, и впрямь не ты его отравил.

-- Я тебе с самого начала... -- начал Бран, но конунг не дал говорить:

-- Помолчи-ка! Я еще не закончил.

Заложив за спину руки, нагнув голову, Торгрим прошелся перед столом. Остановился и воткнулся в собеседника глазами.

-- И это в который, говоришь ты, раз тебя убить-то пытаются? -- спросил он.

-- А это, говорю я, в третий, -- бросил Бран. -- Почему это тебя вдруг заинтересовало?

-- А потому заинтересовало, -- в тон ему ответил конунг, -- что мне не нравится, когда вместо тебя гибнут мои люди. И ты, щенок, не дерзи, молоко, слышь, на губах не обсохло, дерзить мне тут.

-- Да ведь я к тебе не навязывался, -- Бран вскинул подбородок. -- Силой к тебе в двери не ломился.

-- Правильно, колдун, ты не ломился и не навязывался. Но ты кое-что обещал. Или позабыл? Так я напомню. Ты обещал помочь. А вместо этого, колдун, из-за тебя умирают люди. Это что, и есть твоя помощь?

-- Но ведь я его не убивал, -- возразил Бран, чувствуя, как кровь отхлынула от щек. -- Я ничего не сделал!

-- Вот-вот, -- Торгрим покивал головой. -- В самую точку, колдун. В самую что ни на есть точку. Вот именно ты ничего не сделал. Ничего, колдун. Ничегошеньки.

-- Ты думаешь, это легко? -- кусая губы, ответил Бран. -- Да ведь я здесь всего неделю.

-- Одиннадцать дней уже.

-- Пусть так, ладно. А сколько я в горячке провалялся? И, между прочим, ты, конунг, вовсе не рвешься мне помогать. Когда я тебе сказал про медведя, почему ты не поверил? А? Почему? Я так много врал, что мне и верить нельзя? Ведь ты же сам просил меня остаться. Что я такого сделал, за что ты меня так ненавидишь?

Конунг скупо усмехнулся:

-- Ладно, колдун, я тебя боле не задерживаю. Можешь идти.

Бран растерянно смотрел на него.

-- Ступай, -- повторил Торгрим. -- Слышь, чего говорю? Ступай отсюдова, покуда я не передумал.

Когда Бран переступил порог, мороз обжег ему лицо. Дверь захлопнулась, и свет погас. Было так темно, что Бран остановился. Холод мгновенно прохватил его насквозь. Передернув плечами, он пошел по тропинке.

Он обвиняет меня, все равно обвиняет меня, хоть я и не виноват. Или... или виноват? Бран прибавил шагу. Харалд умер, а я был рядом. Почему же я ничего не почувствовал? Я ведь мог почувствовать, почему же я не...

Он закусил губу. Теперь он почти бежал. Я ничего не мог поделать! Я не Бог, и не могу всего знать! Не могу я, не могу!

(Но ты должен знать. И еще в самом начале ты...)

(Бра-ан...)

Он остановился, будто ударившись о стену.

Тишина. Ветер не дул, и даже луна не светила. Вокруг, ледяная и неслышная, молчала ночь.

-- Что это я, -- дрожа от холода, сказал Бран, -- с ума, что ли, сходить начинаю?

Он снова двинулся по тропинке. Спятишь тут, с этим Железным Лбом и впрямь не долго спятить. Отец был прав, черт меня дернул здесь остаться...

(Бра-а-ан...)

Это прозвучало отчетливее слов. Внутри. Прямо у него в голове. Он затаил дыхание. Бран, прозвучало в голове. И снова: Бра-ан...

Будто ножом, его полоснуло тревогой, смертельным холодом, страхом и болью. Как наяву, он услыхал бульканье воды, хруст ледяной ломающейся кромки, а потом -- беззвучный зов: "Бран... Бран... помоги..."

Слабый, отчаянный звук. Шепот умирающего.

-- О, Боже, -- прошептал он, озираясь, -- Боже, что... что случилось? Кто это?

(Пожалуйста...)

-- Кто это? -- Бран слепо шагнул вперед. -- Кто? Улла? Это... это ты? Улла? Улла!

( Помоги-и....)

Сорвавшись с места, Бран кинулся бежать. Он позабыл про холод, потому что его окатило страхом, будто кипящей водой. Промчался мимо кузни, добежал до ворот, преграждающих проход сквозь защитный вал. Щеколда была отодвинута, Бран с силой пнул дверь и выскочил за ворота. Впереди, за холмом, смутно заметный в темноте, чернел лес. Скоро Бран услыхал журчание реки, бульканье воды у заиндевевших берегов, острый шорох ледяных осколков. Ноги скользили на обледеневших камнях, Бран уловил масляный блеск невидимых в темноте струй.

Но кроме этого -- ничего.

-- Улла? -- позвал Бран.

Река вздыхала и шуршала у его ног, Брана обдало ее студеным дыханием. Он отступил на шаг и, удерживая равновесие, взмахнул руками.

-- Улла! -- крикнул он. -- Где ты, Улла!

Его голос неожиданно громко раскатился над водой, гулким эхом пошел гулять меж берегов. Ответа он не получил, однако чувство, что она где-то здесь, не пропало. Пугало то, что Бран больше не слышал ее мыслей. Боже, сделай так, чтобы она не... чтобы только не....

Шорох, еле слышный стон. Он бросился на звук, но стон не повторился. Бран вгляделся в темноту. Сделал шаг, другой... На скользком и шатком камне нога подвернулась, не удержавшись, он рухнул на четвереньки -- и заметил темный предмет неподалеку, напротив своего лица. Как был, на четвереньках, Бран рванулся вперед. Зашуршала галька, и ладонь коснулась мокрой ткани.

Улла.

Она ничком лежала на берегу, по пояс в воде, вся мокрая и ледяная. Лед захрустел под пальцами, когда Бран дотронулся до Уллиных волос.

Он подхватил ее и выволок на берег, быстро перевернул лицом кверху. Ее глаза были закрыты. Бран увидел, как по вискам медленно стекают капли.

-- Улла... Улла, -- Бран осторожно похлопал ее по щеке. Голова девушки мотнулась, будто у трупа.

-- Очнись, -- подолом своей мокрой рубахи Бран кое-как вытер ей лицо. -- Очнись! Пожалуйста...

Улла медленно открыла огромные глаза.

-- Ты меня слышишь? -- позвал Бран.

Взгляд медленно переместился. Дрогнули и раскрылись черные губы.

-- Не... не надо, -- услышал Бран. -- Пожалуйста, хватит... Я не могу... больше так... Не надо, пожалуйста, я... не могу...

-- Тише, тише. Все будет хорошо.

Бран поднял Уллу на руки, и она тихо, едва слышно застонала. Одежда на Бране мгновенно намокла от воды, но он ни на что не обращал внимания. Спеша по тропинке в сторону ворот, молил Бога только об одном: лишь бы она не умерла.

Кузница встретила Брана промозглой тьмой. Он осторожно опустил девушку на солому.

-- Сейчас. Потерпи, -- Бран кинулся к поленнице, налетел на нее впотьмах, и деревяшки, посыпавшись на пол, больно зашибли ему ногу. Он сквозь зубы выругался, схватил несколько поленьев и швырнул в очаг. Кресало искать было некогда. Бран потянул с шеи камень, стиснул его между ладонями и, заставив себя успокоиться и не думать не о чем, нагнулся над холодными углями.

Вспыхнувший огонь теплом дохнул ему в лицо. Бран обернулся к Улле. Она лежала, будто мертвая. Бескровные щеки. Запавшие глаза. Черные запекшиеся губы.

Нет, Господи не надо!

Коснувшись ее шеи, Бран ощутил, как трепещет сердце: будто птица, попавшая в силок.

Совсем, как давеча у Харалда...

-- Ну, уж нет! -- выдохнул Бран.-- Вот уж нет!

Он подтащил к себе котомку, достал оттуда небольшую флягу и зубами выдернул пробку. В ноздри ударил крепкий спиртовой запах. Склонившись над Уллой, черенком ложки Бран разжал ей зубы и влил жидкость в рот.

Девушка слабо застонала, по телу пробежала дрожь. Ее рука оставалась безжизненной и ледяной, от мокрых волос шел пар. Бран отшвырнул флягу в сторону. Чуть помедлил -- и принялся стаскивать с Уллы заиндевевшую одежду. Мокрая ткань стала как вторая кожа, тело девушки было неподатливым, неподвижным, и Бран совсем взмок, покуда ему удалось раздеть ее.

Схватив запасную рубаху, он принялся растирать Улле грудь. Ее голова моталась из стороны в сторону. Она все еще казалась неживой, но заглянув ей в лицо Бран увидел, как от губ и глаз отступает мертвенная синева.

-- Клянусь, ты не умрешь, -- сказал Бран. -- Не умрешь. Вот увидишь.

Он взял руку Уллы. Ее сердце билось сильнее, и к пальцам вернулась гибкость. Слава Тебе, Господи. Теперь во что бы ее завернуть? Он привстал и огляделся. Припомнил, что Аса где-то тут оставила свой плащ и он, кажется, позабыл его отдать, после того, как они едва не подрались.

Синий плащ лежал в углу на бревне. Будто младенца, Бран закутал девушку в толстую шерстяную ткань. Разложил у костра Уллину мокрую одежду. Она больше не казалась мертвой. И хотя губы были белыми, как иней, а у глаз лежали темные круги, Бран знал: теперь опасность миновала. Она не умрет.

Он потянулся, выгибая спину. От усталости звенело в ушах, знобило, и клонило в сон. Подобрав свой заштопанный плащ, Бран накинул его на плечи. Лег на солому рядом с Уллой и укрыл девушку свободным краем потертой шкуры. Лицом зарылся в мех, прислушиваясь к Уллиному тихому дыханию.

Закрыл глаза и немедленно уснул.

*************************************

Конец первой части

Тихомир Нелла : другие произведения.

Призрак гнева: часть первая (окончание) - главы 16 - 19

Оставить комментарий © Copyright Тихомир Нелла (tintakel@gmail.com) Размещен: 18/01/2015, изменен: 18/01/2015. 55k. Статистика. Глава: Фэнтези, Мистика, Любовный роман Склад Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: "Будто ножом, его полоснуло тревогой, смертельным холодом, страхом и болью. Как наяву, он услыхал бульканье воды, хруст ледяной ломающейся кромки, а потом - беззвучный зов: "Бран... Бран... помоги..." Слабый, отчаянный звук. Шепот умирающего."