Знавал я одного дракона, который любил летать "два через два" и классическую литературу. Жаль, что в той местности тогда еще не знали письменности, а первый и последний сказитель послал все к черту еще за пять минут до своего рождения. У черта ему, впрочем, тоже не понравилось, и вот тогда-то он и стал тем самым драконом... По крайней мере, его ночной стороной.
Дракон любил похищать принцесс и играть с ними в классики. Не самый лучший выбор в таком возрасте, но, по крайней мере, это позволяло получше утрамбовать слой прелых листьев на полу; к тому же, если принцесса таки проваливалась в какую-нибудь щель, это было достаточно веским поводом начать внеочередной ремонт.
Как я уже говорил, дракон очень любил классическую литературу, но выбор жанров у него был не столь велик. Собственно, единственное, до чего додумался этот дракон - это героический эпос. Великая победа, прекрасное воссоединение - разве же это не прекрасно? На самом деле, не очень, но лучшего у него все равно не было. Потому дракон постоянно сговаривался с мимоезжими рыцарями на предмет полутеатральной постановки с громкими девизами и всеразрушительными битвами. Увы, все рыцари неизменно падали в умело замаскированные предыдущим ремонтом расщелины, и сказки как-то не выходило. Дракон долго грустил по этому поводу, закусывая ставшей бесполезной принцессой набегающую слезу.
Однажды один рыцарь все-таки преодолел трещины безо всякого ущерба, воспользовавшись крылатыми сандалиями. Дракон подкараулил его в самом темном уголке своей пещеры и сожрал, не дав возможности выкрикнуть девиз, не говоря уж о том, чтобы вытащить оружие. Сделал он это по двум причинам: во-первых, потому, что не любил мошенников; а во-вторых, чтобы не разрушать очарование неизбывной печали.
"Никогда не познать мне подлинного наслаждения от ожившего эпоса, - вздыхал дракон, откусывая девичью головку. - Эх, чертово средневековье..."