Эту историю мне давно рассказывали, о подобных судьбах писано-переписано, но после телевизионных передач и о сообщениях в печати о торговле людьми и рабах, я, почему то её вспоминаю. Невозможно представить, что пережили люди, потерявшие своих родных.
Девочке этой было лет 9-10. Шла она из школы аккуратненькая, с бантом в волосиках. За спиной в такт её шажкам покачивался ранец. Была прекрасная погода, шла она не спеша, продлевая удовольствие. Дома мама заставит кушать, а потом делать уроки.
Училась она неплохо, семья была благополучная, но во двор поиграть с детьми ей выходить, приходилось нечасто. Музыкальная школа, танцевальный кружок, занятия рисованием, вот поэтому и времени просто погулять находилось не всегда.
Когда она уже повернула на свою улицу к дому, её окликнул мужчина. У тротуара стояла легковая машина, задняя дверь была открыта и сидящий там, человек, что-то говорил ей. Они искали какую-то семью и он спросил, знает ли она, кто на этой фотографии.
Аня, так её звали, подошла и наклонилась, чтобы лучше разглядеть фотографию. Ей ткнули в лицо платок с удушливым запахом и больше она ничего не помнила. Очнулась девочка, лёжа на заднем сидении. Машина уже мчалась за городом, а мужчина нежно поглаживал её по голове и успокаивал.
Сначала она ничего не поняла, её подташнивало, и в голове была какая-то тяжесть. Дядя что-то говорил с сильным акцентом, но она не разобрала ни одного слова. Потом до неё дошли обрывки фраз, что ей стало плохо, она упала и её везут в больницу.
- Где моя мама?
- Мы уже ей позвонили и скоро ты её увидишь.
Девочка опять уснула и разбудили её, когда они подъехали к какому-то дому. Мамы нигде не было, и Аня начала плакать. Её уже никто не успокаивал и, крепко держа за руку, завели в комнату. Там уже находилась девочка немного старше, чем она с испуганными глазами. Говорить не хотелось, но когда они поняли, что находятся в одинаковом положении скупо обменялись:
- Где мы?
- Не знаю.
- Нас украли?
- Наверное.
- Я попрошу телефон и за меня родители заплатят.
- Я уже здесь три дня и со мной никто не хочет говорить, только дают кушать и водят в туалет. Нет ни одного окна и двери закрыты.
Ане повезло больше: уже вечером после ужина их куда-то повезли. Опять этот отвратительный запах и длинная дорога. Сквозь дрёму она слышала какие-то голоса, но не было сил открыть глаза и пошевелиться.
Её несли на руках, потом было холодно и ей что-то надевали тёплое, но с неприятным запахом. Позже она разглядела во что была одета, это был какой-то мех или шуба. Вокруг ходили люди в странных одеждах и говорили не по-русски.
Ни на какие просьбы никто не реагировал, и на вопросы не отвечал. Опять переезды, но уже на лошадях и других незнакомых животных то ли ослах, то ли ишаках. Вокруг были горы и незнакомый ландшафт. Её не обижали и понимали, когда она просилась в туалет или помыться, но не более.
Аня пыталась плакать, капризничать, даже угрожать, но никто не реагировал. Наконец, достигли пункта назначения. Это Аня поняла по определённым действиям окружающих.
Жили они в странных сооружениях и она с трудом привыкала к новому образу жизни. Аня узнала, что это были таджики. Здесь жило человек 20 и таких пленниц, как она было 6 девочек примерно одинаковых по возрасту.
Постепенно, Аня стала понимать отдельные слова и короткие фразы, но в основном общалась с помощью жестов. Почему то все говорили, что им повезло и они будут жить очень хорошо.
Нередко девочки поговаривали про побег, но вокруг были горы и на много километров ни одного посёлка. По ночам она плакала, вспоминая маму, папу братьев и сестёр.
Грамоте их не учили, в основном молитвам и своим обычаям. Иногда устраивали праздники, пели, танцевали и проводили игры для взрослых с борьбой и конными скачками.
Аня уловила незатейливые движения в танцах и попробовала станцевать. Таджики были приятно удивлены и впервые она увидела на себе тёплые восхищённые взгляды.
Прожили они там года три и продолжали изучать поведение женщины и отшлифовывать обычаи. Аня заметно подросла, похорошела и её отобрали из всех девочек, как лучшую.
Опять длинные переезды и переходы через горы. Она уже свободно сидела в седле и могла объясниться. К ней теперь относились несколько иначе, она перешла, как бы, в более высокий ранг. Аня уже достаточно неплохо разбиралась в сложных взаимоотношениях.
Показались строения города и Аня услышала, что это Афганистан. Здесь у неё уже была отдельная комната, прислуга, соответствующее отношение, но только не свобода. В город она пойти одна не могла, её или сопровождали, или возили. Она уже понимала на кого её готовили, к ней относились с особым почтением. Она уже привыкла к новому образу жизни и к одежде, которая уже не стесняла.
Прошёл ещё год и было объявлено, что ей выпала большая честь быть женой очень высокопоставленного человека. Ей часто говорили, что ей очень повезло в отличии от других девочек, с которыми она находилась там, в Таджикистане. Их всех продали отдельным хозяевам и в бордели, а её отобрали, как самую красивую, умную и хорошо танцующую. Она стала там, как бы, Miss этого поселения.
В 15 лет она стала наложницей этого знатного человека. У него там были и другие женщины, но Аня заметно всех превосходила по всем качествам. Ей было относительно неплохо там жить, если не считать нередко вспыхивающих конфликтов с себе подобными. Но через какое-то время этот шах её подарил своему другу. Аня его знала и часто чувствовала на себе его взгляды. Это был турок, который иногда гостил в этом доме. Он увёз её в Турцию. Хоть второй муж был менее знатный, но у него был большой дом и тоже много прислуги. Она имела теперь полную свободу и могла покупать по мелочам всё, что ей хотелось. Второй муж тоже хорошо к ней относился. Он даже сделал ей соответствующие документы с правом на проживание. Он часто куда-то отлучался, но Аня не ломала из-за этого руки, она знала своё место в этой жизни. Она была прекрасно осведомлена как живётся женщинам в её положении и по-своему была благодарна Аллаху, это был теперь её Бог.
Но через три года этого мужа застрелили на охоте, и поговаривали, что это произошло совершенно случайно по чьей-то неосторожности. Её и не посвящали в подробности.
Через неделю приехали родственники покойного и выгнали её из дома. Оказалось, что ей по наследству ничего не полагалось, правда, разрешили забрать свои вещи.
Аня успела собрать небольшое сбережение, что-то продала, сняла квартиру и устроилась официанткой в ресторан. Пришлось ей поработать и танцовщицей, и стрептизёршей и другим ремеслом, чтобы как-то выжить. Ей уже было 18 лет, но она помнила откуда она, кто её родители и свою фамилию. Она всё реже вспоминала родных, но надежда о возвращении на родину её не покидало все эти годы, и Аня решила двигаться в этом направлении.
Переехав в портовый город, она устроилась официанткой в приморском ресторане и проработала там пару лет. Она уже знала всех капитанов суден, которые часто заходили в порт. Один из них сошёлся с ней. Он знал, кто она, какие у неё планы и обещал помочь.
Через несколько месяцев он заявился, взял её документы и объявил, что через неделю судно идёт в Одессу, чтобы она рассчиталась и была готова в любое время.
Капитан её не обманул, а даже устроил какой-то прислугой и судно отчалило. Когда они достигли одесского порта, капитан помог в милиции узнать место проживание её родителей. Они жили в Молдавии, отец был русский, а мать молдаванка.
Аня смутно помнила, где был их дом и наверняка нашла его, если бы она попала в свой город. Но семья пополнилась и они купили другой дом в другом районе, поэтому новый адрес был, как нельзя, кстати.
Она порядком подзабыла и русский, и молдавский, но слыша разговор людей, понемногу вспоминала. Капитан больше не мог с ней ездить, он спешил в порт сдать груз. Аня и так была ему безмерно благодарна и они попрощались. Ей везло на хороших людей, с которыми она сталкивалась, поэтому сердце у неё не ожесточилось, она не обозлилась на всех и на всё, и это сохранило в ней обаяние и нравственную чистоту.
Нельзя сказать, что она свободно добралась и нашла нужный дом, пришлось понервничать и потратить вдвое больше времени. Хорошо, на бумаге был нужный адрес и таксист её привёз к дому и тут она разволновалась. Прошло больше 10 лет и как всё будет...
В доме был шок: сначала сцена безмолвия, потом обмороки, слёзы, истерика и радость. С одной стороны всем хотелось её обнять, но их смущало, что перед ними стояла взрослая красивая женщина в восточной одежде со знакомыми чертами лица, родинками и глазами.
Все наперебой громко говорили, спрашивали, но она не понимала скороговорки, которые сыпались на неё со всех сторон. Когда родные успокоились, все увидели её растерянность и заметную усталость, ей показали, где можно привести себя в порядок и отдохнуть.
За столом поток вопросов возобновился, но это её только спасло, потому что есть она ничего не могла - это была непривычная пища и она, путаясь в словах сбивчиво короткими фразами рассказала о себе, разумеется, упустив многие детали с ненужными подробностями.
Она всех тоже узнала, ко всему, в семье прибавилось ещё двое детей. 9-и летняя Анечка была копией её в этом возрасте и тоже с бантом.
Родни было очень много и в течении двух месяцев только и было, что приезжали новые и уезжали гостившие люди. Наконец, страсти улеглись и, вроде, можно было отдохнуть и прийти в себя от навалившихся событий. Но появилась серьёзная проблема, о которой она думала меньше всего. Сидеть в доме целый день она не могла, да ещё на шее у родителей.
Всех очень смущала её мусульманская вера, её молитвы и соответствующее поведение. Подруг у неё не было, образования никакого. Ей не о чём было говорить даже с самыми близкими в семье. Она не понимала их заботы и между ними вырастал невидимый барьер в отношениях.
Пол года все добросовестно старалась построить взаимопонимание в семье, но тщетно. Она даже на улице не могла ни с кем нормально общаться. Другой менталитет. Люди тоже в ней чувствовали чужую и неохотно шли на контакт. Правда, в плотоядных взглядах мужчин не было недостатка, но они её совершенно не волновали.
Аня пыталась приглядеться к официантам в ресторанах и понимала, что она так не сможет работать и разговаривать с клиентами, как они. Да и записать заказ она не сумеет.
Она решилась поехать в Кишинев, чтобы оформить визу на Восток. В посольстве она сразу почувствовала неуловимую родную атмосферу. У неё блеснула дерзкая мысль попросить какую-нибудь работу, может уборщицей.
Посла не было в городе и она беседовала с одним из атташе средних лет. Рассказала ему всё, как есть и умоляюще на него смотрела. Он зря не хотел её обнадеживать, пока не появится посол, взял её координаты и обещал позвонить.
И действительно, через три недели раздался звонок и её попросили привезти все документы. Атташе ей выхлопотал какую-то административную должность. Позже он признался, что они послали запрос в те города, где она работала. Компромата не было и они её взяли.
Аня ободрилась, обрела прежнюю уверенность и старалась оправдать доверие. Ещё с первых минут разговора с атташе она почувствовала лёгкость отношений. Он явно ей симпатизировал, да и она его не избегала. Тем более, что его жена с ребёнком года три, как погибли в автокатастрофе.
Атташе, после знакомства с её родителями, предложил Ане руку. Теперь она была в своём кругу. Муж помог ей малость подучиться, у неё даже появились подруги, они её понимали и очень уважали. Она прошла определённую школу жизни, о которой здесь упущено, но к счастью, с хорошим концом и могла дать мудрый совет.
Родителей она редко навещала, и особо близких родственных отношений не было. Те были не в обиде и прекрасно всё понимали. Нашлась дочь, живая и здоровая, нормально устроена. По сравнения с тем, что они все пережили, сколько выплакали слёз - это было счастье.