Эта поговорка, может быть, не совсем удачная, многих устраивает, что на вершину Эльбруса можно посмотреть и с самолёта, В. Высоцкий пел именно для них. Я периодически буду цитировать слова из песни "К вершине" потому, что в моей памяти постоянно всплывал голос Высоцкого, и его абсолютно точные определения, сравнения и оценка происходящего.
Наша юность прошла c прекрасными песнями А. Пахмутовой о том, "что главное ребята, сердцем не стареть!". Однако, появление песен Владимира Высоцкого в туризме было подобно взрыву. После них у меня возникло желание "пощупать" горы своими ногами, да и проверить себя на что гож.
Я знал, что у нас в городе есть группа туристов и решил прозондировать обстановку. Как правило, к новым и неизвестным людям в таких кругах относятся настороженно. В нашем цеху работал паренёк, брат которого слыл главным туристом в нашем городе. К нему я и обратился.
Через несколько дней мне назначили аудиенцию. Туристы оттачивали мастерство скалолазания на стене старой крепости. Думаю, меня уже охарактеризовали для подобного мероприятия, поэтому Фима (так звали его), без вступления спросил, куда я хочу пойти? - В горы, желательно, на снеговую вершину.
Фима спросил, как я подготовлен? - Бегаю, езжу на велосипеде, на лыжах, делаю физзарядку. Он призадумался, и предложил прийти через несколько дней. Я решил, что он хочет навести обо мне дополнительные справки.
Плохо я о нём подумал: у них уже были скомплектованы две группы, и из-за меня ему пришлось всё ломать и создать третью - единичку (для начинающих).
Мы должны были пройти не категорийный маршрут, и в определённом месте встретиться с другой группой, чтобы уже вместе с ними подняться на снеговик, подъём на который был 3-й категории сложности. Фима вспоминал, что когда в Киеве, в республиканском совете по туризму защищал нашу заявку, на него косились: там ребята собирались пойти в пятёрку, шестёрку, а у нас тройка.
Я писал, что они собирались на тренировки, и просил Фиму, что нужно сделать, чтобы их не посещать. В это время я занимался ремонтом машины, и времени у меня не было. Нужно на верёвке спуститься со стены крепости. Запрягли меня в альпинистскую "сбрую", и я благополучно спустился. Это был своеобразный зачёт. Конечно, нужно было неоднократно посещать это общество, чтобы поближе познакомиться со своими попутчиками, да и обсудить, сколько каких продуктов закупить, и кому что нести. В нашей группе было четверо: некий Аркадий, как руководитель, и две женщины - Лена и Наташа - врачи.
Наконец, все приготовления были завершены и мы поехали в Киев. На вокзале кто-то принёс весть, что наш поезд Киев - Баку задерживается на 4-е часа. Мы расположились на перроне и, пока женщины вызвались приготовить обед, Фима решил на такси съездить в универмаг купить плёнки и батарейки.
Через 10 минут подали поезд, мы загрузились и облепили окна, в надежде увидеть Фиму. Поезд тронулся и мы уставились друг на друга...
Что делать? Ясное дело: пойдём к бригадиру, дадим телеграмму и через сутки встретим Карася (почему-то, такая у него была кличка). Володя Ратников - руководитель второй группы, усмехается в усы: "Карась нас догонит".
Каким образом? Он в тренировочном костюме и сдача с 10-ти рублей. Но Рат-
ников смотрел на наше беспокойство и ухмылялся. Честно говоря, я подумал, что он даже рад, что так произошло, дескать, лидерство перейдёт к нему.
Весь последующий вечер прошёл в предположениях и дискуссиях. Мы перебирали варианты, но ничего путнего не придумали, с тем и улеглись спать.
Утром просыпаемся, а Фимка спит на своей полке... Казалось, это невероятно! Не взойди сегодня солнце, наверное, мы бы меньше удивились.
Проснувшись, он вёл себя совершенно спокойно, и нас это накаляло ещё больше. Характерно, что он не кичился и не позировал. Всё очень просто - приехал на вокзал, а поезд 15 минут, как ушёл. Поехал в ближайший аэропорт Жуляны, нашёл какого-то пилота, и объяснил ситуацию.
Тот обошёл с ним несколько самолётов и договорился со своим коллегой. Фиму запихнули в багажный отсек какого-то транспортного самолёта, и он долетел до Днепропетровска, а там ещё два часа нас ждал. Говорил он с таким видом, как будто это обычное явление и входило в нашу программу. А Ратников сидит и ухмыляется в свои усы.
Я был поражён и восхищался Карасём; нужно обладать таким обаянием, чтобы тебе со слов поверили и помогли, когда только и слышишь, что террористы захватили какой-то самолёт.
Не доезжая до Баку, мы сошли, на автобусе доехали до Таш - Талы, после ещё немного на попутке, к началу нашего маршрута. Едва мы поднялись на небольшую вершину, перед нами предстала панорама гор.
Я часто видел горы на полотнах, в кинофильме "Вертикаль", но это совершенно захватывающее зрелище! Особенно красочно выглядят вершины, покрытые снегом. "Как вечным огнём сверкает днём вершина изумрудным льдом" А вечером - это сказка; когда смеркается, вершины ослепительно горят, а когда солнце заходит и становится совершенно темно, снежные шапки ещё долго светятся, периодически меняя краски, подсвечиваемые заходящим солнцем. Высоцкий выразился совершенно точно: "лучше гор могут быть только горы!".
Мы с лёгкостью прошли не очень высокие перевалы, но уже после нескольких часов пути наш руководитель начал капризничать. Он в чём-то ощущал свою значимость и упивался властью. Я старался не замечать эти мелочи и не вступал в конфликты. Ещё в армии бытовала поговорка, что если хочешь узнать человека, нацепи ему лычки (знаки различия на погонах).
В основном, погоды были прекрасные, но приходилось шагать и под дождём с ветром. Мы надевали на себя большие целлофановые мешки, которые накрывали и рюкзаки. В них было только отверстие для лица, а на ноги бахилы.
Характерно, что палатку мы разворачивали всего несколько раз: гостеприимство местных жителей нас часто выручало. По горам разбросано много маленьких ферм, где из овечьего молока изготовляли различные молокопродукты, ну и, конечно, брынзу или сыр, которым нас потчевали. Когда мы, мужчины, входили в помещение, женщины и девушки почтительно вставали. Там работали жёны пастухов и школьницы на практике.
За стол пригласили только мужчин, женщин даже не впустили в помещение. Мы объясняем, что это наши туристы - врачи. Им это ничего не говорило, обычаи предков - превыше всего. Мать у них почитается, а жена сначала должна вырастить детей.
Руководитель нашей группы был выбран Фимой неудачно. Это оказался мнительный и самолюбивый тип, который постоянно вступал с нами в перепалки.
По маршруту мы должны были пересечь какую-то заповедную территорию. По правилам мы не имели права через неё проходить, но решили рискнуть, чтобы срезать крюк. Утром, когда мы уже собирались покинуть это место, на нас, конечно же, набрёл егерь, верхом на коне. Когда он сообщил, что мы нарушили закон, Аркадий вступил с ним в перепалку, как и с нами. Я предложил егерю позавтракать с нами, но он забрал наши документы - разрешение на маршрут и предложил нам убираться восвояси.
Где-то в этих местах мы должны были встретиться с группой Ратникова, и вместе подняться на вершину. Аркадий не сориентировался и не смог найти условленную точку. Мы набрели на небольшое жильё пастухов, нам предложили остановиться там, чтобы не ставить палатку.
Недалеко находилась большая лужа с неприятным запахом сероводорода. Проходящий мимо скот пил из неё воду. Берега этого водоёма были красного цвета. Пастухи сказали, что эта вода - нарзан. Чем не курорт?!
Это была северная Осетия (сейчас там война). Гостеприимные и радушные пастухи угостили нас настоящим шашлыком из баранины. После этого я подобного никогда не пробовал, как не изощрялись разные специалисты по части шашлыков.
Скота баранов и других домашних животных рядом с ними не было. Они в течении недели-двух постепенно подымались в горы, ища свежие пастбища, и гнать их каждый день назад не было смысла. Пастухи в бинокль контролировали и наблюдали их перемещения. Здесь все друг друга знали, хищников тоже не наблюдалось, и они были спокойны.
Мы навели справки об егере, его звали Борис Гониев, пастухи, конечно, его знали. Он находился в нескольких километров, в "Зимнем приюте" - это лагерь для маршрутных туристов.
Лена вызвалась найти его и попробовать уговорить отдать нам документы. Её посадили на лошадь и сказали, что та сама привезёт её на место, лишь бы Лена удержалась и не упала. Лошадь пошла привычной дорогой, Лена немного повизжала и они благополучно скрылись за перевалом.
Лена на ночёвку осталась там, мы немного переживали, но пастухи, которые регулярно курсировали туда и обратно, успокоили нас, что в лагере большая группа туристов и Лене ничего не угрожает. Она явилась на следующий день живая и здоровая, может чуть заспанная и растроенная. Егерь документы не вернул.
Аркадий рвал и метал, конфликт усугублялся по поводу и без. Дальше так продолжаться не могло, мы с женщинами собрали "политбюро", и я своей властью предложил переизбрать руководителя. Выбор пал на Лену, как наиболее опытную в туризме. Я поставил Аркадия перед фактом. Он предложил всем вернуться домой, но у нас не было ни малейшего желания возращаться, всё же мы надеялись на встречу с группой Ратникова. Эксруководитель собрал свои вещи и покинул нас, пригрозив, чуть ли не, уголовным делом. Направился он в Махачкалу, а оттуда поездом домой.
Пастухи посоветовали нам отправиться в лагерь: вторая наша группа обязательно через него пройдёт. Таким же образом, верхом на лошади мы двинулись к лагерю. У меня был минимальный опыт верховой езды (в деревнях нам давали возможность покататься), а моих коллег отвезли пастухи.
Когда мы подъехали к быстрой горной речке, я думал, что моя лошадка остановится, и я прикидывал где искать переправу или брод, но мадам лошадь не стала дожидаться моего решения, и без паузы спустилась в реку. От неожиданности и резкого наклона, я едва удержался, вцепившись за гриву. Речка была неглубокая и очень быстрая, но лошадь привычно её перешла.
Лагерь действительно был заполнен маршрутниками (матрасниками), так их снисходительно называли в туристских кругах. Без труда нашли Ганиева, но тот и разговаривать с нами не хотел. Когда я сказал, что мы Аркадия переизбрали и он уехал, Борис оттаял и стал с нами нормально общаться. Парень он был гонористый и довольно вспыльчивый, и приходилось под него подстраиваться.
В этот день здесь остановились маршрутники и Ганиев согласился нас взять с ними на вершину. Он был по совместительству и егерь, и проводник, и спасатель. Рано утром проводники поведут группу на вершину "Гизив - Цик"
Когда мы коротали вечер у костра, неожиданно появился Валера "Шарапов" - кличка одного из наших туристов. В договоренном месте нас не оказалось, где мы должны были встретиться с Ратниковым, и они легко нас вычислили.
Вкратце описав ситуацию, мы указали на егеря. Шарапов переговорил с ним несколько минут, нас освободили из под "ареста" и отдали документы. По человечески можно было договориться с кем угодно.
Взвалив на спину отяжелевший рюкзак, мы двинулись в путь. После ухода Аркадия пришлось перераспределить общие вещи, и мне, как мужчине, выпала честь к своему рюкзаку, который был выше моей головы, прицепить ещё и палатку. Маршрутники удивлённо выпучили на нас глаза, и смотрели нам в след, сколько мы пройдём шагов с такой поклажей.
Вскоре подошли к мостику, на котором мы должны были встретиться. Мы его проходили, но Аркадий тогда не сориентировался и мы отправились дальше.
Добрались до стоянки Ратникова на всё готовое - ужин и палатки. Передремали пару часов, и нас подняли. Было два, или три часа утра: куда, зачем так рано? Уместнее было не задавать ненужных вопросов.
Шли в полной темноте под аккомпонимент цикад или сверчков. Они стрекотали на все лады. В одной из познавательных передач я узнал, что стрекотание сверчков - это трение крылышек одно об другое. А вокруг нас носились светлячки, мигая пунктирами огоньков, как реле поворотов. Наверное у всех этих насекомых был брачный период, а может у них короткая жизнь и сплошной праздник!..
Глядя на эту красоту, забываешь, что за плечами 40 килограммовый рюкзачок. Однако, скоро он стал о себе напоминать: дополнительная палатка давала о себе знать.
Когда подошли к подножью гор, там уже были наши маршрутники. Их готовили к подъёму - выдали ботинки и штурмовки, и они налегке стали подыматься. Мы прошли мимо них, как приведения, они даже приостановились.
Подъём пошёл круче, и появились первые снежные островки, а вскоре и вовсе снежный покров. Потянуло холодком, и идти становилось тяжелее. Ботинки уже были мокрыми, и неприятно хлюпало, но бахилы одевать не было смысла.
Солнце уже светило вовсю, снег начинал подтаивать и спасатели заволновались. Оказывается, нас рано подняли, для того, чтобы мы до 6-ти утра были уже на вершине: снег набрякает и сползает вниз. Мы несколько раз слышали какой-то грохот - это шли лавины, поэтому проводники и нервничали. "Здесь вам не равнина, здесь климат иной, идут лавины одна за одной"
Мы ещё и половины не прошли, а некоторые маршрутники уже сошли с подъёма, и спасатели поспешили с ними обратно. Подул морозный ветер и пришлось доставать куртки. На некоторых участках без ледоруба уже было не обойтись. Вырубали ступеньки, чтобы на что-то стать.
Я почувствовал, что здорово устал и понял, что переоценил себя. Необходимо было тренироваться до изнеможения, а не просто бегать и делать физзарядку. Сказался и мой возраст. Разумеется, если регулярно ходить в походы, или работать над собой, то люди и в 60-ти летнем возрасте в форме.
Перед походом девочки поинтересовались моим возрастом. - Как вы думаете? - Лет 30-35. - Ну и ладно, чего мне их смущать, что мне 43, ведь все они почти вдвое младше меня.
Я увидел, что до вершины ещё метров 50, собрался с силами и выкарабкался. Глянул, а впереди нас ждал подъём ещё выше, и так повторялось не раз. Каждые несколько шагов и отдых. Уже чувствовалось нехватка воздуха. Наши девчата тоже несколько сникли: стали выбрасывать бензин для примусов, консервы и верёвки.
Когда до вершины оставалось метров 300, я окончательно выбился из сил, и шёл уже покачиваясь. "Мы рубим ступени, ни шагу назад, и от напряженья колени дрожат, и сердце готово к вершине бежать из груди". Валера "Шарапов" забрал у меня палатку, и, вроде, стало легче, но ненадолго, силы были на пределе.
Сказалась усталость, и меня уже стал раздражать рыхлый, с леденистой коркой, снег. На сколько красочно и величаво вершины смотрелись снизу, на столько неприглядно выглядел снег здесь под ногами.
Захватывающее впечатление ощущаешь, когда сквозь тебя проплывают облака: некоторое время стоишь, как при сильном тумане, даже шага нельзя сделать - ничего не видно. А ещё живописнее облака выглядят, когда на них смотришь сверху. Они разной тональности, в зависимости от плотности, или наслоения. При сплошной облачности, солнце ослепительно подсвечивает это белое безмолвие, как описывал Джек Лондон северную Одиссею.
На небольшой передышке мне дали пару ложек чего-то вкусного, и я нехотя пожевал. Это был мёд с орехами и изюмом. Чудодейственную силу этого калорийного набора я ощутил буквально через 10 минут, и это помогло мне подняться на вершину.
Там был установлена какая-то металлическая конструкция, Карась на этом пьедестале воинственно восседал и позировал для фотографии. Вокруг все веселились и поздравляли друг друга.
Я так устал, что на веселье меня не хватало, я только стоял и смотрел. "Внизу не встретишь, как не тянись, за всю свою счастливую жизнь десятую долю таких красот и чудес!". Описать это невозможно, для этого нужен талант. Вспомнил анекдот. Группа маршрутников поднималась на вершину. Всем было тяжело, и они едва поспевали за инструктором. Среди них была полная женщина, которой было тяжелее всех. Когда они уже поднялись на вершину, инструктор воскликнул: "Посмотрите вниз, какая там красота!". А полная женщина, задыхаясь от усталости, спросила: " Если внизу красота, зачем же мы лезли наверх?".
Вокруг нас громоздились такие же вершины, я что-то фотографировал, но жестоко пролетел. Карась предупреждал, что в горах повышенная радиоактивность, и фотоплёнки необходимо заворачивать в фольгу или алюминиевый футляр. Я пренебрёг советом и испортил почти все плёнки. Получились всего несколько фотографий и слайдов.
Те маршрутники, которые дошли до вершины, поснимали с себя ботинки и штурмовки отдали проводникам, и облачились в свои. Все эти мокрые одёжки и обутки проводники уложили в огромный брезентовый тюк, плотно завязали и пустили с вершины вниз.
Однако, проводники поторапливали, чтобы мы начали спускаться. Как известно, спуск не легче подъёма, а где-то, и тяжелее. Дул пронизывающий, холодный ветер, по колени всё было мокрое, ноги от напряжения гудели, но всё же, это был уже спуск.
В ботинках по-прежнему неприятно хлюпала вода, но снежный покров постепенно заканчивался. Стали появляться участки с травой, и у меня возникло желание переобуться, но мокрые ботинки я бы всё равно не стянул с ноги.
Солнце пригревало, и я снял тёплую куртку, а вскоре переобулся в кроссовки, даже не заметил, что ботинки уже подсохли. Идти стало на много легче, хотя усталость была неимоверной. Хотелось просто упасть, обнять землю и лежать, но рядом была группа и это сдерживало, чтобы не расслабляться.
Пошли долины с обильной зеленью и цветами. Такого количества и разнообразия цветов я даже не представлял, жалко было ступать по этим альпийским лугам, вернее, грузинским - внизу виднелась Грузия. Но бараны, овцы и коровы были другого мнения и, ничуть не смущаясь, поедали всю эту красоту.
Ребята уже разбили лагерь, и вкусный дымок предвещал обед. Вот теперь я расслабился и свалился. Я готов был не есть, лишь бы меня не трогали.
Утром все распределились по группам; поход был завершён, кто направился домой, а мы вчетвером (Валера присоединился к нам), решили, что если уж мы недалеко от моря, грешно не воспользоваться такой возможностью.
Несколько автобусных переездов, и мы спустились к морю. Это место оказалось между Очемчерой и Батуми. Время проводили праздно: купались, изучали окрестности, я ловил рыбку.
В первый же день к нам пожаловали грузины, которые недалеко арендовали бахчевое поле. Три механизатора составили договор с колхозом и выращивали арбузы. Участок, в гектара два, они обнесли жердями, и охраняли по очереди поле от скота, а к моменту вызревания, и от людей. У них был сооружён из досок примитивный домик для ночлега, и они позвали нас в гости. У них, конечно же, было вино, и мы частенько с ними трапезничали. Гостеприимные и приветливые люди посвятили нас в таинства своих тостов.
Всё было прекрасно, когда разговор шёл в русле их логики, но если, что не так, у них в глазах появлялся воинственный блеск. Как писал Бабель, или Паустовский (не помню), - "у них из глаз торчали финки". Даже не верится, что в тех местах сейчас идёт война, а эти радушные люди вполне могли стать боевиками или бандитами...
Время отпуска заканчивалось, пора бы и по домам... У каждого были свои планы, а я решил заехать в Ростов, где жили моя мать, сестра и племянник - альпинист, благо, это по дороге. Неделю погостив, я привычным движением закинул на плечи рюкзак и поехал на вокзал. Имея бронь на поезд, я уверенно подошёл к кассе. Вместо билета кассир показала мне большой веер каких то бумаг. - Что это? - Всё это бронь тоже. на которые нет мест. Парадокс, но не смертельно, выберемся! Карась летел без брони. Пообщавшись с горными туристами, у меня исчезло чувство безвыходности, или растерянности. А ведь было...
Через час прибыл поезд из Грузии. С твёрдой уверенностью, что с кем-кем, а с грузином я договорюсь (тосты я ещё помнил), вышел на перрон. Открываются двери, и вместо добродушных усатых генацвале, вышли дети, но в форме проводников. Оббежав несколько вагонов, я убедился, что с ними бесполезно говорить. Это учащиеся железнодорожного училища, или какого другого, и они строго проинструктированы, как себя вести с безбилетниками.
Пришлось подождать ещё четыре часа. Очередной поезд я встретил без весёлой надежды на успех. Проводниками были уже взрослые (киевская бригада), но и те заупрямились. Это уже неинтересно - какой то рок! Вот Фиму бы сейчас!
Со слабой надеждой я продолжал двигаться от вагона к вагону, тыкая проводникам свою, никому не нужную бронь. Смотрю, в сторонке у вагона стоят проводники, одна из них пожилая женщина, мирно беседуют, в вагон подымаются люди, и я пристроился к ним. Вагон купейный, судя по прохладе, с кондиционером. Заглянул в несколько купе, спросил, или свободно место, и забросил рюкзак на полку. Сижу, затаившись и молю, чтобы поезд тронулся. Чувствовал себя я прескверно, так, наверное, в тюрьме себя ощущают узники.
Я прикинул, что на ходу меня не выбросят, а до следующей станции Таганрог 2 часа езды. Поделился с попутчиками своим горем, но дельного совета не получил. Решил, если будет всё спокойно, после Таганрога пойду с повинной. Стучусь к проводнику, - извините, я без билета. У неё чуть стакан с чаем не упал. Это была та самая пожилая женщина. Боже, в поезде ревизор и ещё кто-то! Я объяснил, что произошло, показываю бронь. Та бросает свой чай и велит идти с ней. В тамбуре какого-то вагона она велела мне ждать и пошла к своим боссам.
Наконец появляется и я жду приговора. - У вас деньги есть? - Конечно! Тут же она выписала билет за 8 рублей и штраф , тоже 8 рублей. Я обалдел - всё так просто. Теперь, когда снято напряжение, я почувствовал необычайную лёгкость.
Погодя, мы с той женщиной поговорили уже на равных, очень добрая и отзывчивая, она прониклась ко мне, и посоветовала до Киева не доезжать. Я могу не успеть с пересадкой, ведь наш поезд немного опаздывает. Я так и сделал и потом мысленно благодарил того проводника. Вот бы таких людей побольше...
После каждого похода традиционно разбирали или обсуждали всё происшедшее. В назначенное время я пришёл на разборку, где Карась был главный арбитр. Он был уже осведомлён о нашем конфликте и, вероятно, мнения разделились. Аркадий набычившись искоса поглядывал на меня. Он навесил на Лену "всех собак", упрекая её, что та хотела возглавить группу, поэтому конфликтовала.
Но основным козырём Аркадия было её аморальное поведение. То-бишь, Лена всю ночь развратничала с грузинами, как мы это допустили, и не осудили, а Аркадий борец за чистоту рядов. К сожалению, Наташи не было, и я оказался единственным, нейтральным свидетелем Я сначала всё хотел обернуть в шутку, - мол, всё плохое уже забылось и т.д., но понял, что ждали моих показаний, - там это было, или нет? У Лены от волнения спина изогнулась и напряглось, как у ежа.
"А какое моё дело? Лена мне не жена, она взрослая и свободная женщина, что хочет, то и делает. А Аркадию нельзя давать полномочия руководителя". Так оно и вышло, в дальнейшем его дисквалифицировали на право быть старшим.
Несомненно, поход пошёл мне на пользу. В душе хотелось проверить себя в экстремальных условиях. Особого экстрима, к счастью, не было. Среди своих друзей я лидировал, а в горах я понял, что слабак, и переоценил свою подготовку. Нагрузки пошли мне на пользу, я прилично похудел, и принял прежнюю атлетическую форму. Когда я прохаживался с 14-ти летней дочерью, одноклассницы спросили, где она подцепила такого парня?!
Уже перед отъездом в Германию, я случайно оказался на приёме у врача Бортюк. "Наташа, как же так, за столько лет ты мне не выписала ни одного дня больничного, обидно?! Помнишь Гизив - Цик?". Улыбается.
Спустя год я ещё раз пошёл в поход в Карпаты на Говерлу. Тогда регулярно организовывали массовые восхождения под названием, например, Говерлиана - 80.
Говерла не очень высокая, 2060 метров, но в Карпатах она выше других гор.
Я уже был лучше подготовлен и закалён в "боях" за взятие кавказских гор, и для меня не составляло особого труда подняться на вершину. У меня даже хватало энергии обгонять на подъёме туристов, чтобы снимать кинокамерой.
Приезжали отовсюду семьями с маленькими детьми. Подымались гуськом, длинной, нескончаемой вереницей. Я видел, что многим на подъёме было не очень комфортно: оно и понятно, ведь люди шли совершенно без подготовки, как на прогулку. Перед тем, как подниматься, Карась выстроил и проверил, кто во что обут. Он был ответственный за городскую группу. Нескольких человек в кедах и туфлях он отправил с дистанции.
Карпатские горы очень оригинальны; большая часть из них покрыты лесами из сосен и смерек, утопают в туманной синеве, и такого цвета я не видел нигде. С вершины нам показали где находится Румыния, а в ясную погоду её немного видно эту, недосягаемую для меня, страну.
Говерла тоже имеет снеговую шапку, снег глубокий, и некоторые туристы, (не из нашего города), обутые в туфли, проваливались в снег и искали свою обувь. При спуске можно было придерживаться за толстую проволоку, которая была натянута от вершины до окончания крутизны.
Спускались кто на чём: съезжали, сидя на целлофане и без него, на ногах, на рюкзаках, и на горных лыжах. Внизу работали буфеты- праздник продолжался.
Было ещё пару посещений Карпат с плохим и хорошим исходом, когда я решил освоить езду на горных лыжах. Плохой, - когда я сломал ключицу, а всё остальное было, очень даже, хорошо!