На площадке в подъезде нашего дома была только наша квартира, вторая дверь вела в парикмахерскую, как служебный или чёрный ход.
Проблема наличия лампочек в подъездах лежала на жильцах, в данном случае - на нас. В добрые, советские времена лампочки стоили копейки, и жильцы трудностей не испытывали. Соседи по очереди меняли перегоревшие, и то возникали конфликты, как при любом коммунальном пользовании.
Жизнь "улучшалась", началась приватизация предприятий, в промышленности произошёл сбой: сначала лампочки исчезли и снова появились, но уже с другой ценой, при этом качество осталось прежнее.
Чтобы продлить жизнь этим светилам, я подключил последовательно второй патрон и две лампы горели в пол накала и служили бы долго, если их не трогать. Попытка смонтировать каркас или плафон тоже оказались нерезультативны - всё разбивалось и выкручивалось поклонниками темноты.
Я пошёл на самый варварский метод: лампочки и патроны я густо обмазал солидолом, надеясь на чистоплотность граждан. Ну, какой уважающий себя человек будет пачкаться ради лампочки? Даже порядочные мухи не садились.
Разумеется, все мои домочадцы с интересом наблюдали за моими лабораторными исследованиями и болели за результаты моих усилий.
Дочка уже училась в 5 или 6 классе, когда по физике изучают электричество. Училась она на пятёрки, но не была склонна к техническим наукам в том числе и электричеству.
Она не совсем понимала, что означает параллельное и последовательное подключение в электроцепи. Чтобы привести пример ближе к практике, жена спросила её.
- Как ты думаешь, почему у нас в подъезде не перегорают лампочки?
- Потому, что папа их намазал солидолом!
Музыкальная школа
У нас дома стояло немецкое пианино с неплохим звучанием. Правда, знатоки улавливали, что его звук на тон выше современных. Это не помешало Лине закончить музыкальную школу, проиграв на нём, да и изредка садилась иногда вспомнить молодость.
Наша доченька уже достигла такого возраста, когда уже можно принимать решение - быть, или не быть, т.е. стоит ли начинать учиться на фортепиано?
Как правило, когда ребёнок в шестилетнем возрасте, решение в его судьбе принимают родители.
Но дело было не только в этом. Поступить в музыкальную школу было не так просто обычному ребёнку, имеющих не крутых родителей.
Наш знакомый, друг моего отца, был музыкантом и вращался в музыкальных кругах. Мы с ним поделились нашей проблемой и он посоветовал: "Да, действительно, это будет кое-что стоить, но не будем рисковать. При нашем заводском клубе работает музыкальная студия, там есть класс фортепиано. Разумеется, это на порядок ниже музыкальной школы, но обучение бесплатное. Пусть девочка там годик позанимается, и вы увидите её способности. А может ей надоест и она вообще не захочет садиться за инструмент" Это был разумный совет.
К счастью, дочке нравилось учиться играть и она неплохо успевала. Первый класс в этой студии она закончила успешно. Пора и решение принимать. Начались интенсивные поиски подходов к музыкальной школе.
Наш сосед был директором этой школы, и я осторожно спросил его:
- Василий Васильевич, как моей дочери готовиться к поступлению в вашу музыкальную школу?
- Даже и не думайте!
Я даже опешил, может он так пошутил? Хорошее начало! В этой школе работала наша знакомая. Но решающей силы она не имела и конкретно помочь не могла. Она обрисовала ситуацию существующих порядков.
Приёмные экзамены принимает комиссия, Нужно договориться с одним из руководителей этой комиссии. Выбор пал на заместителя директора - добродушного добряка с противоположной фамилией Золизко.
Напрямую было бы бестактно совать ему деньги, мы попросили подготовить ребёнка, чтобы она поступила в школу. Он согласился.
Зализко с нашей дочкой прозанимался один или два урока, не помню. Да чего с ней заниматься - она вполне сносно играла для 1-го класса. Всю сумму мы ему уплатили, и он обещал помочь.
Выбор был удачен, так как этот Зализко и был председателем приёмной комиссии. Конечно, там присутствовал директор музыкальной школы и представитель ГОРОНО. И тот и другой были вооружены листочками со списком детей, которых нужно принять в школу, независимо от способностей. Если бы Вану Клиберну посчастливилось попасть на суд этой комиссии, он бы с треском провалился.
Я уже не помню, по каким требованиям прослушивали детей: наверное повторить ноту, темп или ритм и т. д. Зализко и наша уважаемая знакомая поставили нашей дочке по пятёрке, а директор и представитель Г-НО по двойке. А как же иначе - в их списках такая не значилась.
Члены комиссии поняли, кто чья протеже и она получила проходной бал.
Позже был экзамен за право учиться во втором классе, но здесь уже разногласий не было: комиссия работала в полном согласии без конфликтов.
Здесь, в Германии, когда немцы узнают, что и жена, и дочка закончили музыкальную школу, то удивляются: даже для работающих семей это очень дорогое удовольствие.
Полный провал!
В школе дочка училась довольно прилежно, даже докатилась до золотой медали. Тем ни менее, последние два года, чтобы подстраховаться, её по математике и физике готовили репетиторы. Учителя и не скрывали, что школьная программа недостаточна для поступления в институт.
В житомирском педагогическом институте был приличный конкурс. Настал трепетный час собеседования для медалистов. Подготовка сказалась; вместо одного доказательства дочка написала десять, какие она проходила с репетитором.
Большинство абитуриентов приехали из сельской местности, да ещё по направлению РАЙОНО, а это 100% гарантия быть принятыми в институт.
Сначала Таня (дочка) волновалась, но когда стали отвечать сельские отличники, она успокоилась. Контингент медалистов был слабенький и, характерно, что проверяющий так ставил вопросы, что в них уже звучал ответ.
Совершенно иначе принимали ответы у Тани: она не успевала ответить на один вопрос, как ей предлагали отвечать на следующий. Когда экзаменатор полистал Танин паспорт "берёт, как бритву обоюдо острую...", её судьба уже была предрешена, не зависимо от знаний - еврейка, да ещё из города.
Пришлось сдавать экзамены на общих основаниях, а там у экзаменаторов были неограниченные возможности завалить самого Ландау. Какие-то вопросы по ртутному столбу, на которые существует несколько мнений. Возможно я перепутал, какие вопросы ей задавали на собеседовании, а какие на экзамене, но это и не так важно, итог один - носом не вышла!
По моему, на последний экзамен Таня и вовсе не пошла: не было смысла.
Только на следующий год, имея в запасе ряд привилегий, да ещё год рабочего стажа, она поступила туда заочно.
С ней училась ещё одна очень толковая девочка из Киева. Уже на последнем курсе сидят они с преподавателем по математике и он с сожалением резюмирует:
- Вот, вы уйдёте и не с кем будет работать, неинтересно!
- Почему же нас зываливали на собеседовании и экзаменах?
- Такая была установка: евреев 1%, вот и принять нужно столько же, а этот процент всегда найдётся среди житомирских или блатных.
Что нам стоит дом построить!?
Власти снизошли до нужд народа и на предприятиях разрешили организовать дачные товарищества. Разумеется, выделили бросовые земли. Нам посчастливилось получить торфяник. Торф это хорошо, когда его мало, но сплошь торф... очень хорошо, это тоже не хорошо.
Все работали с металлом и мало кто был посвящён в премудрости агрономии. Каждому выделили по 5 соток и работа закипела. Благо, за определённую сумму все участки вспахали. Вспашка была грубая и напоминала то ли штормовое море, то ли танкодром после учений.
Руководящие работники, кто имел возможность, навезли на свои участки горы песка, чернозёма и навоза. Мы же, простые смертные вооружились лопатами, вилами и мотыгами. У меня на старой киноплёнке сохранились кадры, где я орудую трезубой распашкой. Вырывал, перевёрнутую плугом, глыбу целины и лупцевал её до тех пор, пока в ней не оставалось минимальное количество земли.
Почву необходимо было раскислять (такое указание дали агрономы). Посыпали негашеной известью, скорлупой от яиц и ещё чем-то.
Львиную долю площади занимала картофель, и со временем мы высадили много всякого, включая и фруктовые деревья.
Какая же дача без домика. Более имущие построили нормальные кирпичные дома. Сначала довольно робко, только по проекту, но через лет пять стали воздвигать что кто мог.
В городе старые постройки сносились и застройщики постоянно там ковырялись в поисках годных стройматериалов. Деревянные отходы я выписал на заводе. Когда всё это было привезено на мой участок, мы с мастеровым другом за неделю соорудили небольшой домик.
По-умному, нужно было всё построить комплексно, но я воспользовался вторым вариантом: в течении нескольких лет пристраивал то сарайчик, то туалет, то навес у входа в домик.
Позже я замахнулся и на парник, где выращивали огурцы. Так как я вносил регулярно в почву навоз, урожай всегда был отменный. Навоз был свой (от нутрий), но пару раз пришлось везти с колхоза. Вокруг нашего участка соседи были очень доброжелательные. Многие удивлялись, что мы, евреи, так старательно обрабатываем землю и дивились на наш урожай.
Я посадил виноград, который быстро разросся. Последние годы я собирал по несколько ящиков. Освоил изготовление хорошего виноградного вина.
Рабочая карьера
Выше я писал, что большую часть времени я проработал на рабочей должности. Основная причина - большая зарплата. Для сравнения: моя жена проработала 40 лет и, даже будучи уже ведущим инженером-технологом, получала 150 рублей, а я на рабочем месте вдвое больше.
Работа в бюро не по мне. Я неусидчив и невнимателен, и корпеть целый день за столом над бумагами...нет! А ещё ошибку сделаю в подсчётах, да пропущу какой-нибудь процесс: ведь затаскают.
Работа в цеху веселее. Правда, окружающий контингент не всегда лицеприятен. В основном народ пьющий. Выпивать с ними - мало удовольствия, да и спиться немудренно. Пренебрегать "застольем", скажут, что я всех "заложу" или "продам". И, конечно же, упрекали и были серьёзные разборки.
Антисемитизм в Украине "добрячий", разве только Польше уступит. После изрядно выпитого зелья, неоднократно я получал высший хвалебный титул: "Алик, ты хоть и жидок, а хороший хлопец"!
Работая в бригаде слесарей-сборщиков, я через пару лет был назначен бригадиром. Отнюдь, не из-за моего высокого мастерства слесаря, просто я не пил, как остальные, да и спросить с коммуниста было удобнее.
Но, во мне присутствовал дух противоречия: на собраниях меня тянуло высказаться о непорядках. Я был далёк от дипломатии и говорил, что думал. Правда, я старался добросовестно выполнять все поручения. Меня грузили на всех этажах: пропагандист, ответственный за культсектор, агитатор, председатель цехового комитета и, наконец, депутат областного Совета.
Рабочих хлебом не корми, а дай послушать, когда ругают начальство, а я этим регулярно занимался.
Лет 20 назад, когда был книжный бум и дефицит изданий, мы ночами стояли у книжных магазинов, дабы купить подписку на Пушкина, Толстого и других.
То же самое было и с подпиской на газеты и журналы. Политические издания неограниченно, а коммунистов и вовсе обязывали, выписывать "Правду", а вот "АИФ", "За рулём" и подобное только по блату или с нагрузкой.
На заводе нам посчастливилось подписаться на Тургенева, но с нагрузкой газеты "Радянська Житомiрщiна". Не вынесло моё сердце честного человека, возьми я и напиши в "Комсомолку". Через некоторое время я получил обнадёживающий ответ: "Молодец, так держать"!
Схема была простая: отправили письмо по инстанциям и вскоре меня вызвали в партком на ковёр. Там меня торжественно встречали секретарь парткома, профкома и приезжая партийная дама из области. Обвинения в "патриотизме", несознательности, разглашении государственной тайны и все то, за что в 1937 году расстреливали. А через месяц, к дикому ужасу партийного руководства, рабочие меня избрали депутатом.
Вот и увидел я, как каждая кухарка может руководить государством. Итоги налицо и по сей день.
Я и в областном Совете не особо молчал, но защитить рабочий класс, который меня выбрал, не удалось. Перестройка ещё не набрала обороты, партийные и комсомольские руководители твёрдо сидели на своих местах, удерживая старые позиции, а по стране катилась безалкогольная волна.
У меня были самые серьёзные намерения. Все надеялись на большие перемены, но лучше жизнь не становилась. Я внёс несколько предложений, самых бытовых, но они канули в небытиё.
В составе комиссии мы заслушивали отчёт о работе начальников управлений. Они парировали цифрами и перевыполнениями. Как-то выступал начальник пищевого управления. Изготовлено столько-то тонн зефира, а столько-то конфет, и всё ОКей.
- Какие будут вопросы?
Ведь мне, как всегда, больше всех нужно.
- Вот вы примерно мой ровесник и хорошо помните, какой раньше был зефир: лёгкий, вкусный, да он во рту таял! А этот кислый, мокрый. Почему?
- Мы получали пектин из-за рубежа, а наш, отечественный некачественный.
- Хорошо, вы выполнили план по изготовлению конфет, но в магазине шоколадных конфет нет.
- В первую очередь мы выполняем план по поставкам.
Меня даже пристыдили: "Вы сначала изучите вопрос, а потом спрашивайте".
Я у них был, как кость в горле. Ну не вписывался я в их спокойную жизнь. Зная мой воинственный настрой, мне не давали слово для депутатского запроса. Только когда за какие-то грехи снимали председателя областного Совета, мне позвонили и попросили выступить.
Будучи депутатом, я вышел из партии, в которой состоял 25 лет, за что в местной газете был с позором пропечатан на первой полосе.
Нет, я не жалею, что был депутатом, просто жаль времени, которое я затратил на никому не нужную работу. Я добросовестно выполнял, что мог и помог, кому мог. Основной мой депутатский наказ был построить среднюю школу. Мои усилия не прошли напрасно - школа была построена и в ней даже успела поработать моя дочка
Запустили дурочку
Эта история совсем не интересна, если считать, интересным всё то, что я описал ранее. А с прошествием стольких лет и вовсе утратила актуальность.
В 60-е годы, когда вся страна кормила Москву, именно там мы и отоваривались. Огромные очереди в ГУМе, где мы стояли по 7 часов за занавесками, шторами, телевизором, ковровыми дорожками и другими предметами быта.
Позже нам подсказали, что в центральных магазинах снуют все приезжие, нужно выбирать магазины подальше от центра в рабочих районах. Там мы купили и телевизор, и тахту, и стиральную машину.
У нас была старенькая, но когда я увидел в Москве у отца "Эврику", у нас загорелись глаза: это было само совершенство (в то время).
Поднакопили деньжат и в столицу. Пришлось объехать пол Москвы, но нашёл и отправил домой. Стиральная машина действительно оказалась удачной, отработала лет 10, пока жена случайно не залила водой эл.двигатель.
В нашей городской "Бытовой технике" такие машины не ремонтировали: там был сложный, двухскоростной двигатель. Как раз в это время на нашем заводе электроцех объявил об услугах для населения. Приняли, оформили и я стал с надеждой ждать.
Через недели 2-3 я поинтересовался судьбой двигателя и меня "обрадовали", что разобрать его поручили молодой девушке. Та разобрала, но не записала какое число витков в обмоточных катушках, какие провода куда выходят и двигатель превратился в металлолом.
Мне посоветовали обратиться в областную "Рембыттехнику". Обратился. Там действительно знакомы с такой машиной, но на ремонт не взяли. Пришлось воспользоваться депутатским мандатом. Не то, чтобы они испугались, но во избежание неприятностей, явно не отказывались помогать.
Главный инженер мне откровенно сказал, что машины эти выпускает один из московских заводов, по моему "Прожектор", но они с ними не контактируют. Те просто не отвечают. Всё же я взял адрес этого завода и попросил официально отправить заявку.
Выдержав месячный срок, я сам написал слезливое письмо в администрацию завода. Я был настойчив и раза три повторил просьбу в разных вариациях.
Наконец, меня удостоили: "Завод не ведёт переписку с частными лицами. Пусть житомирская "Быттехника" включит мою заявку в план следующего года".
В Житомире посмеялись:
- Да они не ответили ни на одну заявку за много лет.
- А вы всё же пошлите, а я буду курировать всю переписку.
Если бы в магазинах продавались свободно стиральные машины, я бы купил, хотя стоимость машины - это целая зарплата, но в то время всё было дефицитом, вплоть до туалетной бумаги. Её я тоже привозил из столицы.
Так прошёл год, но ни ответа, ни привета. Я возобновил "бомбёжку" "Прожектора", но те тактично молчали.
Пришлось опять спекульнуть своим депутатским статусом. Я написал письмо в московский городской Совет (коллегам) и попросил помочь.
Как ни странно, это подействовало. Письмо переслали в Перовский районный Совет и на завод. Они поняли, что от назойливого комара, в моём лице, им не избавиться и запустили дурочку по А. Райкину: "Электродвигатели для этих стиральных машин выпускает киргизский "Энерго", обратитесь к ним". Щас!
Прошёл ещё год, насыщенный бесполезной перепиской. Надо полагать, что у администрации "Прожектора" при виде моих посланий начиналась аллергия.
Они прислали через Житомир в наш Бердичев какой-то элдвигатель. Мне незамедленно сообщили об этом из обеих городов. Им уже и самим было интересно, чем всё это закончится. Элдвигатель не подошёл и переписка возобновилась.
Мои домашние не верили в успех моих усилий, а в бердичевской и житомирской "Быттехнике" сначала ехидно улыбались, а потом решили, что я просто ненормальный.
Прошло уже больше двух лет, у меня собралась солидная папка с обоюдной перепиской. Я, наконец понял, что это всё бессмысленная затея у которой не будет конца. Я написал письмо в "Известия" и приложил наиболее абсурдные отписки от "Прожектора". Я уже ни на что не надеялся и решил сдаться.
Газета "Известия" потревожила спокойную жизнь московских бюрократов и те поняли, что от меня не отделаться.
Прислали нужный двигатель, мне торжественно об этом сообщили и бесплатно произвели подключение этого агрегата. Справедливость восторжествовала!
Когда я сжигал по листику всю нашу переписку, то подумал, что это всего лишь какая-то мелочь, а ведь по этой схеме работала вся страна!...
Чья туфля..?
В памяти всплывают различные истории смешные и нелепые, происшедшие со мной в разные времена. Когда я работал на заводе на рабочем месте, после смены мы имели возможность, к счастью, принять душ и переодеться. Нередко из-за сбоев с электроэнергией или её экономии, выключали целые цеха. Как правило, самый приемлемый вариант обесточить цех лучше было в период между концом одной смены и началом другой. В это время все мылись.
Исчезновение света мы воспринимали без особой трагедии, ну не без того, чтобы отпустить пару неприличных пожеланий в адрес администрации. Без особого труда каждый мог сориентироваться и найти свой шкафчик с одеждой. Привычными движениями я надел чистую одежду, обулся, а рабочую обувь поставил в шкафчик.
Выйдя за проходную и пройдя добрых 300 метром, я с ужасом заметил, что у меня один туфель жёлтый, а другой чёрный - рабочий. В темноте я этого не мог увидеть. Пока я второпях проделал обратный путь, надо полагать, мой клоунский вид заметил не один человек, но зато я возвращался уже в одинаковых туфлях, полон собственного достоинства. И может быть кто-то, глядя на меня подумал: " С чего это он так сияет? Небось, премию отхватил..."
Где коммунист?
В нашем цеху работала уборщицей некая Мария. На вид эта женщина без определённого возраста. Все знали, что она пожилая, но была она маленькая, худенькая, вернее, тощенькая и очень работящая. Думаю, что она закончила не более четырёх классов: цифры она различала, но я сомневаюсь, что эта Мария прочла хоть одну книжку. Работала она за двоих, если не за троих. Начальник с ужасом думал, что когда её проводят на пенсию, сколько уборщиц её смогут заменить. Она была простая бесхитростная и наивная женщина.
Часто рабочие над ней подшучивали, что та ни на минутку не присядет отдохнуть и поболтать. За глаза её называли "робот", но она хорошо об этом знала и удивлялась: "Почему на меня кажуть Роберт"?
Мою фамилию Тесенгольц, она называла не иначе, чем Синеголиц, ведь прописью она не видела её.
Как-то пришла с перевязанными руками и даже не подумала взять больничный. Оказывается, она у себя в сарае или где раскатывала бутылкой асфальт и попекла руки. Скажи ребятам, ей бы сделали трамбовку и даже помогли бы.
Однажды получила она распечатку месячной зарплаты и заметила, что вместо привычной суммы стояла на 10 или 15 рублей меньше. Она хорошо знала цену труда и каждый рубль у неё был на счету. Обращения к нескольким рабочим за разъяснением, ни к чему не привели. Мастер ей посоветовал обратиться к экономисту, который обслуживал наш цех.
- А где он сидит?
- В белом доме (так называли здание административного управления завода).
Она, бедняга, не видела, как пишется слово экономист, да и вообще врядли знала, что это такое. Заходит она под своды этого дворца и обращается к первому встречному с вопросом: "Где сидит коммунист"? Именно так ей слышалось слово экономист.
Одни отвечали, что здесь все коммунисты. Нет, ей нужен именно этот и тычет в распечатку. Другие посчитали её ненормальной и жали плечами. Третьи решили, что ей нужен главный коммунист, т.е. секретарь парткома и показали где тот сидит.
Начальнику цеха звонят из парткома и спрашивают, зачем эту женщину прислали в партком и какого коммуниста она ищет?
Наконец, страсти улеглись, разобрались и всё ей объяснили. Жаль, что пришлось потревожить налаженную спокойную жизнь очень занятого, на очень ответственном посту, главного коммуниста завода.
Сумка
В один из осенних дней, собираясь на работу, я механически снял с вешалки пальто, оделся и зашагал на работу. Было ещё темно и, пройдя метров 500, я об что-то мягкое споткнулся. Это оказалась обыкновенная дамская сумочка. Инстинктивно раскрыв её, я там ничего интересного не обнаружил. Там лежала расчёска и чьи-то ключи от дома, а на брелке фотография В.Высоцкого. Долго размышлять я не стал: буду проходить мимо медвытрезвителя, как порядочный советский человек, сдам сумку дежурному милиционеру, а они передадут куда следует. Так я и сделал.
Проходит недели две, и я слышу дома непривычное возбуждение. Дочка куда-то собирается и что-то не может найти. Когда обстановка достигла соответствующего накала, я поинтересовался, что случилось? Таня не может найти свою сумку. Посыпались обычные варианты: оставила в автобусе, забыла у подружки, наконец, украли. Все версии были безжалостно отвергнуты.
- Что было в сумке? - Только ключи и расчёска. - Сумочка черная? На меня уставились две пары глаз. - Я её сдал в милицию! Когда я снял пальто, то прихватил и сумочку, которая висела на том же рожке. Во время ходьбы она постепенно съезжала вниз, пока не упала мне под ноги.
Я точно не помню, что в этот момент было... Это уже позже все смеялись, наверное, над моей высокой сознательностью. Характерно, что когда мы в милиции объяснились и получили эту сумочку, на ключах брелка с Высоцким не оказалось.
Дрожжи взбунтовались
Многие помнят те добрые времена, когда страну захлестнула безалкогольная волна. Из магазинов исчезли дрожжи, но на базаре их можно было купить.
Многие ходили и шёпотом предлагали этот продукт. Конечно, их преследовала милиция. А кого же ещё? Кто был покруче - цеховики, исправно отстёгивали мзду, и всю свою кипучую энергию милиционеры бросали против мелких спекулянтов.
Пристроились они на "хвост" бабке с корзиной и подходят для задержания. Та вовремя усекла и к выходу. А им куда спешить: никуда эта пожилая женщина от них не денется. Бобка пересекла дорогу и нырнула в городской парк.
Видимо, преследование забавляло молодых сержантов и они включились в игру. Преследуемая прибавила шаг, но куда ей от длинноногих стражей порядка. В то время в парке стоял туалет без канализации, с выгребной ямой. Там и скрылась жертва.
Высокий этикет не позволил милиционерам зайти в женскую половину и пришлось терпеливо ждать. Был морозный, солнечный день и их это не напрягало. Через несколько минут бабуля вышла и спокойно зашагала прямо к ним в руки. Те опешили от такой её наглости и предложили ей показать содержание сумки. Там даже крошек не осталось от дрожжей.
Милиционеры прекрасно понимали куда она выбросила товар, но заглядывать в отхожее место они посчитали ниже своего достоинства.
Весной, когда всё, что кругом достаточно прогрелось, ожили и дрожжи в подземелье и взыграли. Солнышко пригревало всё сильнее и процесс пошёл...
О такой бурной реакции мог мечтать любой производитель зелья. Вся масса поднялась и покинула допустимые пределы. Зловонные ручейки лениво растекались по парку.
Разумеется, понаехало техники и ликвидировали последствия извержения. В городском парке ещё долго стоял неприятный запах. Может это и подтолкнуло власти построить нормальный подземный туалет.
Не кошерная...
Из Америки приехал раввин - хасид организовывать иудейскую службу. Он со своей женой набирали группы детей и готовили их для поездки в Америку продолжать изучение религии. Этот раввин был хороший организатор и преобразовал синагогу, построил ещё несколько строений на базе синагоги.
Он старался привлекать людей и устраивал льготные мероприятия. Например, можно было купить на базаре курицу, принести, чтобы он её резал и признавал кошерной. Происходило это следующим образом. Те, кто принёс курицу, становились в небольшую очередь. Торжественно выходил раввин в белоснежном халате и со сверкающим скальпелем. Этим, а может быть другим, скальпелем он проделывал обряд обрезания еврейским мальчикам. Недоверчиво осмотрев собравшихся, он брал в руки первую жертву. На глазок взвесив курицу, раввин осведомлялся сколько за неё уплатили на базаре? Иногда, усомнившись, не завышена ли цена, он проницательно вглядывался в собеседника. Люди давно привыкли к всевозможным унижениям и спокойно проглатывали обиды. Раввин ловкими движениями перегибал шею птицы и делал глубокий надрез. Иногда кровь фонтаном брызгала, в том числе и на его халат, но раввина это ничуть не смущало. Он внимательно вглядывался в сделанный надрез. Никто не понимал его озабоченность: зарезал, ну и зарезал! Мы принимали это за обыкновенное чудачество - повышает свою значимость. Оказывается, для раввина имело первостепенное значение, как пойдёт кровь. После тщательного ознакомления с кровоиспусканием, он вкладывал курицу в металлический конус со срезанной вершиной. На своеобразной карусели было расположено 8 или 10 таких конусов, где зарезанные куры продолжали истекать кровью. Через минут 8-10, карусель заполнялась, и раввин вытаскивал первую зарезанную курицу. Он внимательно, скорее, придирчиво наблюдал за птицей. Если она не подавала никаких признаков жизни, раввин отдавал курицу хозяину. Нередко курица после такой процедуры проявляла активность, т.е. немного дёргалась. Раввин категорично признавал курицу не кошерной и отдавал её Василю - не еврею, работнику при синагоге. Нужно отдать должное, деньги за утраченную курицу возвращались. В конце всем "счастливчикам" выдавалось по доллару. Тем, кому не повезло, даже имея выплаченную компенсацию, курицу в этот день не успеют купить - базар после обеда заканчивался.
Пивной бизнес
Жили мы очень посредственно и крутились, как могли. На заводе администрация ввела удобный трюк, якобы, для экономии. В ознаменование праздников всех работников отпускали на каникулы, т.е. отпуск на две недели без оплаты. Разумеется, высшие эшелоны власти на работу продолжали ходить. Без их присутствия каникулы на заводе даже без рядовых работников были немыслимы. Они аккуратно приходили на завод, честно отсиживали 8 часов и со спокойной совестью получали за это свою зарплату.
Лина рассказала, что мужчины из отдела выносят в Казатине к поездам пиво и немного зарабатывают. Купи пару бутылок, сделай разведку. Зачем мелочиться? Нужно поставить бизнес на широкую ногу. Я купил ящик пива, в сумке на тележке соорудил перегородки и поехал на крупную узловую станцию Казатин делать бизнес. Когда прибыл первый поезд, я покатил свой ящик от вагона к вагону. Таких, как я было человек 25 и все налегке, поэтому все меня опередили. В этот день пользовались успехом вареники, маринованные грибы, водка и т.д. В моём пиве, даже профессионально упакованном, никто не нуждался. Таким образом я встретил много поездов, но безуспешно.
Явился я домой с полным комплектом пива. Лина не могла поверить и вызвалась на следующий день поехать со мной проверить своё обаяние. Всё повторилось, как и вчера. Правда, на одну бутылку Лине удалось кого-то уговорить. Что делать с пивом? В Бердичеве я продавать его не собираюсь.
- А давай продадим его в центре Казатина! Облюбовали закрытый цветочный ларёк. Я выставил на полочке товар и пошла торговля. Лина пристроилась на противоположном углу. Продавали почти без навара, но чтобы поскорее избавиться от товара и убраться по добру - поздорову.
Уезжали домой мы почти счастливые: пустая сумка радовала глаз, да и несколько рублей всё же заработали. Когда я делился этой удачей с другими, один бывалый торговец укоризненно заметил, что нам повезло. - В чём же? - А, что вас не забрали в милицию с вашим ящиком пива. Лина должна была сидеть на перроне. А ты брать с собой 2-3 бутылки. В лучшем случае, у вас бы забрали пиво и оштрафовали. Милиция охотится именно за такими мелкими "бизнесменами", ведь у более крупных они получают дань, а у самых крутых получают содержание.
Звероводство
Звёзды с неба я никогда не хватал, но как любой нуждающийся в дополнительных средствах, пробовал чем-то заниматься. Был я не предприимчивый и начинал заниматься всем очень поздно. Когда на разведении зверей многие построили дома и приобрели машины, я только включался в работу. Кто разводил нутрий, кто ондатру, кроликов, песцов и т.д.
Я загорелся фредками. Это гибрид хорька и норки - ханорики. Мясо у них не съедобное, но зато мех довольно ценный. Купил парочку за 120 рублей и начал осваивать эту отрасль. По расспросам и литературе как-то вырастил несколько поколений. Не всегда дело шло гладко: однажды не сохранил в тепле самочку, и малыши замёрзли, пара штук убежали по моей халатности, одна залезла под холодильник и задушилась в петле из кабеля. Они у меня были ручные, я их отпускал погулять по гаражу. Были они очень подвижные и юркие, и мне жаль было их держать постоянно в клетках.
Несмотря на случайный падёж, численность фредок я довёл свыше 20 штук. Как-то мы с братом рыли яму для погреба и во время обеда я пустил всю компанию зверей в яму порезвиться. Они были счастливы: кто начал рыть норы, кто игрался, а кто просто носились в разных направлениях. Брат смотрел на них и говорит: " Глядя на этих счастливых зверей, снимаешь стресс от усталости, и появляются новые силы для работы!"
При очередной смене правительства какой-то "умник" нашёл гениальное решение спасти продовольственную программу по чисто советской системе: "Не пущать!". В частности: запретить в частных хозяйствах разводить мясоедных животных. Под эту метёлку и попали мои предки.
Но малое производство было настроено, я вошёл во вкус, хоть и малых, но прибылей. Не долго думая, я переметнулся на нутрий.
По сути, нужно было начинать всё сначала. Клетки разбирались и пришлось переоборудовать для новых новосёлов.
Опять чтение специальной литературы, расспросы об опыте бывалых звероводов и покупка первой пары зверей. Это совершенно противоположные фредкам животные. Это и травоядная пища, и образ размножения. Нутрии не игривые, как фредки и не идут на контакт, чтобы поиграться с ними.
Пища для них такая же, как и у кроликов, но они менее прихотливы. Если один кролик заболевает, в короткое время болезнь перебрасывается на остальных и все погибают. Да и мех нутрий в десять раз ценнее кроликовой.
Через несколько лет количество нутрий дошло до 60 особей. Чтобы упростить процесс случки, я сажал в одну длинную клетку одного самца и 7 -9 самок. Неделя шла на знакомство и разборки, а потом самец составлял график спаривания без моей подсказки.
Через недели три я прощупывал соски на спинах нутрий и если они взбухали, значит нутрия котная. Соски расположены по обоим сторонам от позвоночника, чтобы нурята могли кормиться молоком, лёжа в воде или болотной местности.
Котных зверей я отсаживал в отдельные клетки до рождения щенков. Не все самки были оплодотворены, а иногда приходилось менять самцов.
Кормил я нутрий хорошо: кроме свеклы, картофеля, листьев и комбикормов, я регулярно дважды в день давал по небольшому кусочку хлеба, на который капал нужные витамины.
Раз - два в неделю устраивал им банный день. Подкатывал к клеткам ёмкости с водой, а когда их было мало, то выносил всю баню во двор. Поэтому мех у них был чистый и блестящий.
Завидев меня, заготовители шкурок на базаре, подбегали и, чуть ли не из рук, выхватывали шкуры. Они стоили примерно 30 -40 рублей. Уже не говоря, что в мясе мы себе не отказывали - оно у них вкусное и диетическое.
"Я бы в маляры пошёл..."
Перестройка весело шагала по стране. На заводе сокращался выпуск продукции, и, в конце концов, я, как и многие, остались без работы. Мой родственник и друг был строителем и организовал строительный кооператив.
К строительству я имел ничтожное отношение. Первую школу подсобника я прошёл в юности, когда строили наш дом. Потом мы с этим самым другом слепили гараж для машины. Позже я сам его удлинил, чтобы разводить зверей.
Дома я наловчился делать ремонт вплоть до кладки кафельной плитки. В душе я считал, что представление о строительных работах я всё же имею.
Я себя переоценил: с простыми работами я действительно справлялся, но когда нужно было делать объём работ в промышленном масштабе, с соответствующим качеством, я быстро понял, что попал не на своё место.
Делать домашние единичные работы и гнать десятки метров штукатурки или облицовочной плитки - разные вещи.
Правда, зарплата была отменной - в раза три выше, чем на заводе. Я аккуратно ежемесячно откладывал на срочный вклад по 200 - 300 рублей в надежде купить приличную машину. Но, как и миллионы советских людей в одночасье я был лишён своих кровных 3000 рублей.
Чтобы окончательно увенчать свою глупость, я переслал акции или сертификаты какому-то холодильнику одесского порта.
До отъезда
О том, что Германия принимает евреев на ПМЖ я узнал совершенно случайно. На дне рождения Линыного дяди один из родственников сказал, что ждёт разрешение из ФРГ на выезд. Их сын уехал в Израиль и там они имели хорошее осведомление где какие условия жизненного уровня и куда лучше податься бедному еврею. Сначала я не придал этому серьёзного значения; мы работали, у нас был небольшой дачный участок и огород, да и звери выручали.
Но метастазы перестройки расползались по стране: закрывались предприятия и мы стали созревать, что в этой жизни нам мало что светит. К большому бизнесу мы не были приспособлены, а малый отнимал только время и мало что давал. Многие уже получили приглашение и уехали. Информация была самой разнообразной и, чтобы не ехать в Киев за анкетами, мы попросили посольство письмом выслать нам всё, что необходимо.
Как всегда, нам везёт: дело было накануне Рождества и наше письмо где-то затерялось. Прошло месяцев шесть, и все кто послал одновремённо с нами, уже получили анкеты. Мы были упорны и выслали повторно уже копии паспортов. Наконец и нам улыбнулось счастье. Некоторые покупали анкеты на месте, а кто-то перепродавал свои, но мы боялись обмана и решили ждать своего звёздного часа. В назначенный день мы с Линой поехали сдавать анкеты. Хотя в анкетах у нас было всё в порядке, но мы тряслись, то ли от страха, то ли от холода. Было начало мая, но утром ещё было прохладно, особенно стоять в длинной очереди к посольству.
Консул господин Шатц принял наши бумаги и единственное, что его заинтересовало, то это запись в моей трудовой книжке, где меня трижды забирали в армию, но тут же отпускали.
Мы опять честно прождали до назначенного дня сдачи анкет и поездка в Киев повторилась. Кроме унизительного многочасового стояния в очереди и вспомнить нечего. Внутри нарастало волнение, хоть и приятное, что наш час отъезда, всё же, приближается.
Мельница
Мой друг Семён и бывший начальник жил в Виннице. Он, не сговариваясь со мной, тоже разводил фредок, но не видя прибылей, свернул это производство. Семён занимался посредничеством и ещё чем мог, чтобы дети имели возможность закончить институт. О моих плачевных делах с работой он знал и решил помочь мне. А решил он ни мало, - ни много - купить мельницу. Один из председателей колхоза был гарантом для получения денег в банке, и, когда должны были привезти и монтировать мельницу, я поехал в деревню встречать оборудование.
К муке я имел отношение, как потребитель, т.е. - никакого! Семёну нужно было иметь своего человека в коллективе, а мне нужна была работа. В душе я даже задумал, что если всё будет нормально и соответствующий заработок, то в Германию и ехать незачем. Несколько человек для работы Семён подобрал по рекомендации из местных сельских и работа пошла.
Меня определили в общежитие, приготовлял пищу себе я сам, но, спустя месяца два, я поинтересовался оплатой моего номера и чуть не ахнул - как в пятизвёздочном отеле. Зам директора ПТУ сдал мне жильё в своём старом пустующем доме, и я зажил, как колхозник.
Хозяин любил выпить и часто заявлялся со своими собутыльниками в этом доме, и велись за бутылкой всевозможные переговоры на "высоком" уровне. Он и меня приглашал разделить с ними культурный досуг. Чтобы не обидеть, я пару раз садился за стол, но твёрдо решил менять жильё.
Мои опасения превзошли все мои ожидания. Я опасался, что буду работать с сельскими ребятами, которые не очень-то жалуют нашего брата. Но это были прекрасные парни без тени антисемитизма. Несколько человек, конечно, позже отсеялись, но основная команда осталась и по сей день.
Мельница - это не два камня, перемалывающие зерно, а сложнейшая цепь технологических процессов. Я, разумеется, освоил работу оператора, но не более. Хороший мельник, как и любой другой специалист должен десятилетиями познавать секреты зерна.
На мельницу стекалось много людей: у всех было зерно и скотина, многие знали, что я ищу жилье. Одна женщина согласилась, что, когда она поедет в Коми к дочке, я могу жить у неё в доме, а заодно присматривать за хозяйством.
Уставал я неимоверно. В день приходилось перетаскивать не один десяток мешков с мукой. Иногда приходил, сваливался и лежал 30-40 минут не в силах разогреть еду. Пока обедал, грелась вода. Мылся посреди кухни с тазика. Потом варил корм для кур и гусей, которых мне оставили. Раз в две недели ездил домой со свежей курицей.
Хлеб
Приноровился я печь хлеб, благо мука была. Получилось не сразу. Хлеб на вид был красивый и даже аппетитный, но внутри мякиш полусырого теста. Я спросил нескольких колхозниц причину такого неспекания. Они мне наговорили кучу советов, но тщетно. Куры и гуси были весьма довольны моими экспериментами, это я заметил по их наглым насмешливым мордам. В отличии от них, сердобольные женщины, привозившие зерно для обмола переживали из-за моих пекарских способностей. Я давно уже обратил внимание, что простые, полуграмотные, небогатые люди всегда проявляют сочувствие или участие в бедах других. Я никак не могу понять категорию людей, которые помогут, когда тебе плохо, но если у тебя дела пойдут лучше чем у них, те преображаются до неузнаваемости. Совершенно случайно одна колхозница спросила какую я муку использую. "Как какую, самую лучшую - высший сорт". Оказалось, что нужен для хлеба или первый сорт, или подмешивать с высшим половина на половину. Процесс пошёл. Постепенно я усовершенствовал хлебовыпечку; использовал польские дрожжи, вместо воды тесто месил на сыворотке, научился чтобы корочка была не такая твёрдая, накрывал горячий хлеб мокрым полотенцем.
Однако я понял, что работая на мельнице, не разбогатею. Когда я уволился, то и дома продолжал печь хлеб. Так как кроме картошки и сала у нас ничего не было, то вкусный хлеб с чаем или молоком шёл на ура! Из-за резкой перемены, т.е. отсутствия тяжёлого физического труда, я поправился. Свежий хлеб в больших количествах тут же сказался в образовании лишнего веса.