Еда. (Под едой подразумевается питательный материал, потребляемый или поглощенный организмом и предназначенный для роста, работы, поддержания и восстановления жизненных процессов.) Такой еды нам не дают.
Рекс Стаут. Где Цезарь кровью истекал...
Полностью стихотворение звучит следующим образом:
Масло съели день прошел,
Два яйца и нет недели.
Что бы нам такое съесть,
Чтоб два года пролетели?
Текст данного поэтического творения неизвестного автора отражает основные особенности кормежки военнослужащих рядового и сержантского состава советских вооруженных сил. А именно то, что на завтрак каждый день полагалось по девять грамм сливочного масла, а по воскресеньям по два крутых яйца. Прочие же кулинарные изыски были разнообразны по рецептуре и одинаковыми по скудности. Основной поварской идеей было накормить эту голодную ораву теми продуктами, которые имелись в наличии.
Так, если на всю компанию со склада выдавали шесть носилок картофеля, из которых четыре штуки отправлялись на свалку в виде очисток и гнилья, то что оставалось на еду? Соответственно, чтобы объем картофельного пюре хоть немного приблизился к необходимому, повара засыпали в котлы энное количество муки и крахмала. Следует ли удивляться, что буханки хлеба были маленькими, а киселя наливали по полстакана?
Чем же радовали свои желудки солдаты и сержанты срочной службы? Во-первых, на каждый прием пищи полагались два куска хлеба белого и черного. Если в учебке хлеб поставлялся с обычного гражданского хлебозавода и качество его было соответствующим, ни так, что бы очень хорошим, но и не откровенным мусором, то в строевой части ситуация была более интересной.
На хозяйственной территории хлеб выпекался в какой-то другой части. Белые буханки были откровенно маленькие, примерно в половину обычной высоты, и имели вполне приемлемый вкус. А черный... Габариты у него были еще меньше, чем у белого. Вкус его определить в печатных символах не представляется возможным. Консистенция представляла собой пластилин с примесью мелких опилок. Во всяком случае, от зубов он отклеивался крайне плохо.
По иному обстояли дела на главной территории. Черный хлеб имел качество чуть ниже, чем среднестатистический черный из обычной булочной (процентов на пять-десять). Белый же был выше всяких похвал. Таких вкусных буханок я не ел ни до, ни после службы в армии. Хлеб всегда был исключительно свежим, только что из печи, имел толстую золотистую корку и восхитительнейший аромат. Все старались завести знакомых в пекарне, поскольку это давало возможность иногда разжиться буханкой-другой.
Остальные компоненты меню вызывали как правило грустные чувства, связанные с количеством, внешним видом и вкусом того, что поступало в желудок. На завтрак, кроме уже упоминавшегося масла, полагалась каша или картошка с мясом. Реальность никоим образом не возбуждала аппетит. На тарелке лежало две-три столовых ложки чего-то серого, не очень щедро сдобренного темными кусочками чего-то, имеющего очень отдаленное отношение к мясу. В части в кашу добавлялась примерно столовая ложка мелкого гравия, вероятно для сытности. Запивалось сие варево чаем, на удивление приличным.
На обед полагались и первое, и второе. Если роль первого блюда исполняли щи, то день считался удачным. Суп в учебке был протертым, причем определить, что именно туда протерли, не представлялось возможным. Впрочем, никто и не пытался. Главной задачей было его проглотить, как можно меньше думая о содержании. В строевой части содержание супа было вполне определенным. В тарелке горячей воды плавали:
--
Две-три фасолины;
--
Одно-два пятнышка комбижира;
--
Один кусочек картофеля объемом никак не более одного кубического сантиметра.
В качестве утешения суп еще и солили. На второе выдавали ту же самую кашу. А на третье ровно половину кружки компота или киселя.
Ужин отличался несколько большим разнообразием. Во-первых, иногда по вечерам давали салаты, как то: винегрет, салат из свежей капусты, сельдь с луком (только в учебке). Во-вторых, зачастую по вечерам вместо мяса типа Дружба предлагались рыбные консервы, испортить которые было бы весьма затруднительно. И в-третьих, один из поваров в 03866 умел готовить плов, каковой подавался именно в ужин. Подчеркиваю слово умел, поскольку существует несчетное количество людей, которые думают, что умеют готовить плов, шашлык, или яичницу. Им лучше поддакивать, но от дегустации их кулинарных шедевров лучше вежливо отказаться. Сбережете желудок и нервную систему. Наш повар (узбек) умел готовить настоящий узбекский плов и баловал нас этим блюдом один-два раза в месяц.
Вместе с тем, на ужин могли подаваться и такие экзотические блюда, как рыба вареная с макаронами, рыба вареная с капустой, каша гороховая, из которой перед употреблением следует удалить примерно треть горошин по причине полной несъедобности. Чем обуславливались подобные кулинарные изыски, я не знаю, но если уж не везло, то не везло сильно. Воспоминания об этих блюдах до сих пор вызывают у меня чувство сильной тошноты.
Процедура введения калорий внутрь организма обуславливалась фантазией начальства, причем всего комплекта. Каждый вносил свою скромную лепту. Командир части устанавливал очередность принятия пищи, начальник столовой взаиморасположение тарелок и стаканов на столе, а также текущую дозировку продовольствия, сержантский состав маршрут и технологию прохождения к столовой.
Что такое учебно-строевой шаг.
О-о-о, это такое волшебное развлечение для сержантского состава учебных подразделений и сущее наказание для состава рядового. Смысл этого явления состоит в следующем. Сержанты, как правило, пребывали в самом гнусном настроении и им всегда требовались козлы отпущения. Искать долго не приходилось, поскольку под рукой всегда был целый взвод балбесов. Придраться можно всегда и к чему угодно. Высказав все, что он думает о нас, наших ближайших родственниках и нашей дальнейшей грустной судьбе, сержант давал понять, что в ближайший завтрак (обед, ужин) нас ожидает НЕЧТО.
Итак, взвод строится перед казармой. Если по хорошему, то чтобы попасть в столовую необходимо пройти вдоль казармы, повернуть налево, обогнуть ее торец, дотопать до главной аллеи, опять свернуть налево, пройти вдоль казармы в обратном направлении, дождаться своей очереди. И в столовую.
Но это по хорошему, а было, как правило, как всегда. Выстроившимся рекрутам давалась команда: Учебно-строевым шагом марш!. В Строевом уставе искать эту команду бесполезно. Это продукт народного творчества начальства в/ч 03054. Если для строевого шага достаточно поднять носок на высоту 30-35 сантиметров, то для учебно-строевого шага поднятая нога должна составлять прямой угол с туловищем и, естественно, со второй ногой. Далее, темп шага составляет десять шагов в минуту против ста двадцати для строевого шага. То есть задрали ноги (прямые, вытянутые, напряженные, в тяжеленных сапожищах), постояли. Сержант посмотрел, не дрожит ли кто. Ноги поставили, подняли другие, сержант опять смотрит. Ежели ему что-нибудь не нравится, то взвод разворачивается, возвращается на исходную позицию, и весь маршрут проходится заново. А маршрут другой, более длинный. Вместо того, чтобы проскочить в проход между казармой и учебным корпусом, подразделение двигается в обход этого самого учебного корпуса, что удлиняет маршрут метров на четыреста и бесконечно увеличивает время для поиска разнообразных недостатков.
Самый главный, непростительный недостаток дрожащая нога, затекшая за шесть секунд висения в неестественно задранном положении. Очень вредит солдатской дисциплине не до конца оттянутый носок ноги (верхняя часть головки сапога должна составлять прямую линию с верхней части голенища). Никакие оправдания, вроде того, что сапоги или голеностопные суставы не гнуться в расчет не принимаются. Кругом и шагом марш!
Таким образом, тривиальное перемещение из казармы в столовую и обратно превращается в уникальную операцию, занимающую минут сорок и крайне выматывающую.
Перед заветной дверью столовой военнослужащие проходят еще через одно мероприятие, а именно проверку. Подразделение стоит в строю, а старшина, либо сержант с мрачным видом оглядывает присутствующих, дабы обнаружить не застегнутые крючки на воротниках, нечищеные сапоги и тому подобное. В случае обнаружения, читалась долгая и нудная нотация, вызывавшая тем больше раздражения, чем холоднее была погода и чем голоднее были солдаты. Всех утешала мысль, что сержант (старшина) тоже человек, ему тоже кушать хочется. И что он также мерзнет.
Для справки. Вне зависимости от погоды, в столовую личный состав водили без шинелей. Исключение составляли морозы с температурой ниже минус 35С. Если казарма рядом со столовой, это терпимо, а если до столовой около километра...
Наконец звучит долгожданная команда: Справа (слева) по одному шагом марш!. С этого момента целью всех было занять место за столом. Могло случиться, что одному или двум солдатам не находилось места за столами родного подразделения. Если дежурный сержант был умный, то таковые усаживались за свои столы одиннадцатыми. Во всех других случаях несчастных отправляли в ссылку к другим подразделениям. Это означало, что хлеба им достанется меньше, масла они, скорее всего не увидят, мяса тоже. Короче говоря, останутся они голодными.
Итак, оголтелая компания ворвалась в помещение столовой, разбежалась по выделенным столам и замерла в ожидании команды садиться. Глазами изучается текущее меню. Что же находится на столе?
Посередине стола имеются десять алюминиевых мисок основной предмет сервировки. Если вместо них наличествуют фаянсовые тарелки, то значит сегодня праздник. Размещаются они либо в виде стопок, одной или двух, либо в виде своеобразной стенки. Это определяется традициями данной столовой. С одного из торцов стола находятся бачки. Это литые алюминиевые кастрюли, в которые помещаются первое, второе. Чай подается в литом алюминиевом чайнике, который вполне можно было бы использовать в качестве кистеня, если бы не оторванная ручка. Кисель подают уже в кружках. Рядом с ними лежат половник и две буханки хлеба, черная и белая, уже порезанные. С противоположного торца находятся десять кружек и десять ложек (из них две изуродованные). Утром на столе присутствует тарелка (алюминиевая, естественно) с десятью кусками масла. Салат, яйца или селедка также подается в отдельной тарелке, одной на всех. В праздник, кроме того, на столе возвышаются кучи из десятка конфет (завтрак и ужин), либо груда из десять яблок (обед).
Наконец раздается благословенная команда: Сесть! Приступить к приему пищи! За то время, пока ваш зад входит в соприкосновение со скамейкой, вы должны успеть захватить самые большие куски хлеба и наибольшее количество киселя. Раздача масла выливается в небольшое сражение. Один из солдат, сидящий рядом с бачками раскладывает их содержимое, основываясь на своих представлениях о справедливости.
Сам процесс еды особого интереса не вызывает, поскольку ничем не отличается от такового в любом другом месте. Окончив поглощение белков, жиров и незначительного количества углеводов, военнослужащие скромно ожидали, когда их выведут из столовой. Грязные столовые приборы оставались для наряда, о чем будет сказано в главе Наряды.
Следует заметить, что употребление пищи всегда находилось в центре интересов солдат. Прочие методы добычи продуктов питания, такие, как кража, получение и использование сухого пайка, легальное и нелегальное приобретение еды и так далее, будут рассмотрены в других главах. Приятного аппетита!
Вызывает удивление тот факт, что везде, где бы я ни служил, качество чая всегда было стабильно-среднее и никогда не опускалось до уровня откровенных помоев.
Пожевал отдай другому
Официальный термин, обозначающий трапезу.
Судя по моим наблюдениям, самый страшный грех после сточенной бляхи солдатского ремня.
За столом помещались по десять человек.
Отмечались государственные праздники, а также праздники родов войск.
По моим наблюдениям, у 80% чайников ручки уже были оторваны и прикручены куском проволоки.