Утро было пасмурным и безветренным. Тяжелые облака неподвижно нависли над землей, словно зацепившись за острые верхушки давно сбросивших листву деревьев. Рябь на поверхности воды создавалась исключительно течением, отражая темные силуэты десятка собравшихся на мосту людей. Даже выделяющееся пятнышко ядовито-бирюзовых волос одной из пришедших было сверху затемнено черной шапкой.
Отрываю взгляд от воды и смотрю на бирюзововолосую. Все время забываю ее имя. Каким-то образом она почувствовала мой взгляд и тоже посмотрела на меня. Я вздрогнула - в этом тяжелом взгляде читался такой вызов, что сразу становилось понятно: это пари мне не по зубам.
"Ну что ты нам предложишь, избранница, а?"
Я сглатываю. Ладони становятся скользкими, и коробочка в руках чуть не выскальзывает, норовя утопиться в речке.
Черт, а ведь ветра-то нет...
Что я предложу? Я пыталась составить речь, но реальность казалась слишком зыбкой, чтобы пытаться как-то ее описать. Последние два дня были словно ночным кошмаром - но не когда убегаешь от порожденных подсознанием монстров, а когда уже осознаешь, что все происходит не наяву, а во сне, но почему-то не можешь - а вернее, просто нет сил - проснуться.
Тем временем присутствующие ждали. Кто-то смотрел себе под ноги, кто-то невидящим взглядом уставился перед собой, кто-то с явным сочувствием глядел на меня. Знали бы они, насколько мне сейчас было все по барабану...
Решительно выдыхаю, крепче сжимая пальцами коробочку, и усилием воли выпрямляю спину, дабы хоть как-то выглядеть подобающим образом. Бросаю взгляд на бирюзововолосую - смотрит уже не с вызовом, спокойно. Мысленно облегченно вздыхаю. А потом - уже наяву - делаю глубокий вдох.
В конце концов, мне ведь далеко не впервой складывать слова в красивые и проникновенные предложения.
Я не помню, что говорила - язык-то не родной, но благодаря постоянной практике последние несколько лет словарный запас существенно расширился, а на подкорке отложилось правильное построение фраз. Лишь когда замолчала, ощутила, как пересохло во рту. Провела по деснам шершавым языком, собирая остатки слюны, и снова посмотрела на присутствующих.
Наверное, моя речь была очень искренней. Возможно, я сказала что-то такое, о чем можно только молчать. Но в глазах, что смотрели на меня, были слезы - даже бирюзововолосая отвернулась, явно для того, чтобы не показывать, что ее тоже можно пронять. Надо же, даже жаль, что я все говорила неосознанно.
Впрочем, не поздно ли жалеть о чем бы то ни было?
Внезапный порыв ледяного ветра ударил в лицо, заставив зажмуриться, закачал черные силуэты голых деревьев, заставил бежать облака, погнал рябь по воде. Пользуясь моментом, я развернулась к перилам моста, дрожащими руками вытащила из коробки пакет, с четвертой попытки открыла его и высыпала содержимое в реку.
Благодаря ветру, прах хоть как-то полетел, а не просто ссыпался вниз. Не столько красиво, сколько до ледяных мурашек жутко от осознания, что еще неделю назад этот пепел был живым и счастливым человеком.
Следующие пару недель - или пару дней? пару месяцев? нет, последнее вряд ли - приходилось общаться с какими-то странными людьми, всеми, как на подбор, грустными и сочувствующими. Каким-то "коллегам" пришлось отдать все флешки, что нашлись в комнате умершей, потому что у меня не было ни малейшего желания их просматривать в поисках нужной им информации. Не включала я и ее компьютер. Вообще, не считая истории с флешками и коллегами, я лишь раз заходила в ее комнату. Пробежала взглядом по корешкам книг на полке, поправила криво лежащие в стопке журналы, коих был целый склад, брезгливо поморщившись на прилипшую к пальцам пыль - и быстро покинула комнату, закрыв за собой дверь.
Это было невыносимо.
Осознание накатило внезапно и спустя полтора месяца, когда все же пришлось зайти в ее комнату, чтобы убраться. Глаза застилали слезы - то ли от пыли, то ли от лезущих против воли в голову воспоминаний. Каждый раз, когда выкручивала тряпку, дрожали руки. А когда закончила, то просто упала на ее кровать и завыла, уткнувшись лицом в подушку.
Тогда и зазвонил мой телефон.
"Уйдите, замолчите, не трогайте меня..."
Но абонент был настойчив. Позвонил другой раз, третий, четвертый. Пятый звонок доконал меня невыносимо веселым рок-н-роллом. Пришлось встать и идти в свою комнату за телефоном, лишь бы заткнуть неуместно жизнерадостную мелодию.
- Слушаю.
- Душа моя! - доверительным шепотом сообщили на другом конце трубки. - У меня получилось!
Что именно "получилось" я так и не узнала, потому что телефон выскользнул из рук, со звонким щелчком расколовшись на корпус, крышку и аккумулятор.
А по спине снова побежали ледяные мурашки, как тогда, на мосту. Я начала догадываться, что именно получилось у собеседницы, но внутренняя реалистка упорно убеждала меня в том, что мобильная связь может искажать голос.
Но с другой стороны, два месяца - срок недостаточный, чтобы забыть, как звучит голос, который до этого каждый день слышала и вживую, и по телефону.