|
В пятницу вечером, вернувшись с работы, мы с женой решили пойти в кинотеатр. Причем решили совершенно неожиданно, без размышлений, словно подчиняясь чьей-то неведомой воле. Наскоро поужинали, оделись и вышли из дома.
Город встречал осень. По улице кружили в танце желтые листья, на газонах увядали последние цветы. Закрылись летние кафе, а по телевизору начали рекламировать шубы и дубленки. Но погода стояла еще теплая и погожая.
Ближайший кинотеатр, постройки 70-х годов прошлого века, находился от нас в четырех остановках. Пока мы ждали автобус, жена вслух размышляла, что бы ей лучше приготовить завтра на обед. Я молча слушал, кивая в такт ее словам.
У кинотеатра на огромном стенде висела красочная афиша демонстрируемого фильма, выполненная в абстрактном стиле. Крупными черными буквами на фиолетовом фоне на ней было написано:
"Фантастическое зрелище!
Проект Вовы Мышинского.
"Возвращение".
Фильм-предупреждение.
Не удивляйся ничему увиденному. Главное верить, что все будет хорошо!"
У билетных касс толпилась большая очередь. Как следствие, на сеанс мы опоздали. К тому же я наведался в здешний туалет и едва сумел отыскать в темном зрительном зале свое место.
- Ты где шляешься? - спросила жена.
- Э-э...
- Мог бы и потерпеть.
- Э-э...
- Тише! Дома будете выяснять ваши отношения, - зашипели на нас.
Что касается фильма?.. Он оказался каким-то длинным, тягучим и монотонным, но оторваться от него было невозможно. Поэтому я вздохнул с облегчением, когда этот странный фильм окончился и в зале зажегся свет. Но самое поразительное, я не помнил о чем, собственно, он был - осталось одно лишь тревожное и гнетущее чувство.
Впрочем, как гласила афиша, главное было верить, что все будет хорошо!
Мы с женой поднялись и направились к выходу.
У единственных открытых дверей кинозала скопилось множество людей. Сохранять порядок помогали несколько крепких парней в синей униформе. Но никакого вмешательства с их стороны не требовалось - публика вела себя на редкость спокойно и дисциплинированно.
Очередь продвигалась крайне медленно. Кроме того, не знаю почему, мне не хотелось выходить через эти двери. Чуть дальше, слева, я заметил маленькую дверцу, задернутую зеленой бархатной занавеской. Перед ней стояла дородная билетерша, со скрещенными на груди руками и бородавкой на щеке.
Я подумал: не попытаться ли мне уговорить эту милую женщину нас пропустить? Но тут поймал ее взгляд - пустой, почти помертвелый - и понял: просить билетершу о чем-либо было бесполезно.
Наконец мы выбрались на лестницу, зажатую меж кафельных стен. Спустились и попали на площадку с рифлеными металлическими плитами на полу, отдающими гулким звуком под ногами. Следующая лестница вела наверх. Подгоняемые людским потоком, мы поднялись на третий этаж, а потом опять спустились на первый. И еще раз поднялись и спустились.
"Сколько можно плутать?! Где же выход?!" - с досадой подумал я. Мне хотелось скорее выбраться на улицу! На свежий воздух!
Я сбавил шаг и осмотрелся. И меня сразу же сильно двинули в спину, наступили на ногу, зацепили хозяйственной сумкой за одежду. Нет, не нарочно. Мимо несся неудержимый человеческий поток, и малейшее замедление общего ритма грозило неприятностями, вроде толчков и тумаков.
В это самое время я потерял из вида жену. Она просто исчезла где-то среди впереди идущих людей. Я попробовал ее догнать: сбежал вниз, поднялся наверх, снова спустился - напрасно. Разве теперь ее было отыскать в этом вавилонском столпотворении?
Миновав несколько лестничных пролетов, я очутился в просторном помещении, от которого ответвлялось множество переходов и коридоров. Чем-то оно напоминало ГУМ, только, конечно, без ярких витрин и фонтана в центре зала. Помещение заволакивала розоватая дымка, а в воздухе витал резкий сладковато-приторный запах. Людей здесь было значительно больше, чем мог вместить в себя зрительный зал кинотеатра. И все они шли, будто заведенные, с одинаковыми застывшими лицами и потухшими глазами.
Я попытался выяснить у проходящих, как - черт возьми! - выбраться отсюда на улицу. Сначала вежливо, с извинениями, затем грубее, дергая людей за рукава и чуть ли не крича им в уши. Но они, точно сговорившись, не понимали моего вопроса - они вообще ничего не понимали. Казалось, что отныне вся их жизнь заключалась исключительно в самом процессе ходьбы. Левый правый, левый правый.
Мною начал овладевать страх. Что же это такое творится кругом?
Я быстро пошел вперед.
В одном из переходов мне попался подозрительный субъект - неопределенного возраста, давно небритый и нечесаный. В каждой руке он держал по две бутылки пива. Вроде, как бы, продавал. Никто, правда, не интересовался его товаром.
- Почем? - спросил я, остановившись возле него.
Он посмотрел сквозь меня и ничего не ответил.
- Хватит? - я протянул ему сотню и выбрал бутылку почище.
Он снова ничего не ответил, только взял деньги и спрятал их в карман своего пальто.
- Слушай, мужик, как тебя сюда пустили? - попытался я завести с ним разговор. Но, приглядевшись, понял, что он ничем не отличался от других. У него был такой же пустой взор, то же неподвижное, маскообразное лицо. Пиво же его оказалось старым и прокисшим - настоящая бурда.
Поплутав еще по лестничному лабиринту, я решил отдохнуть в боковом коридоре. Вскоре мое внимание привлек холеный дядя лет пятидесяти, который бросался к встречным. Я обрадовался, и хотел уже подойти к дяде, когда заметил особенность его поведения. Бросался он исключительно к молодым девушкам и женщинам. Заключал их в крепкие объятия, но быстро отпускал, чтобы обнять следующую. Причем во всех его движениях чувствовалась пугающая механичность.
- Вот козел! - выругался я и стал подниматься по ступенькам.
В одном из переходов на глаза мне попался целлофановый пакет, сиротливо прислоненный к стене. Разумеется, что его хозяина найти было невозможно. Я поднял пакет - в нем лежало несколько кабачков. Выбрав самый симпатичный кабачок, протер его носовым платком и начал есть. Нет, не то, что бы я проголодался - просто чувствовал, что мне необходимо подкрепиться...
Однажды в толпе я увидел жену. Оживился, замахал руками, окликнул:
- Роза, погоди! Я тут! Я сейчас!
Но она даже не обернулась, и продолжала идти вперед подобно многим другим.
Потом я встретил дородную билетершу с бородавкой на щеке. Изнурена она была сверх всякой меры. На моих глазах ей стало плохо - побледнев, она часто задышала, зашаталась и упала. Склонившись над женщиной, я пощупал пульс у нее на шее. Пульс не прощупывался. Не прошло и пяти минут как рядом с нами возникли служители в синей униформе.
- По-моему, она скончалась, - сказал я.
Служители промолчали.
- Ей, ребята, тук-тук! Где у вас тут выход? - спросил я.
Не удостоив меня и взглядом, они подхватили мертвую билетершу и куда-то понесли.
- Кретины! - крикнул я им вслед.
Иногда движение людского потока убыстрялось. Происходило это из-за новичков, вливавшихся со свежими силами в общую толпу.
Как-то раз на первом этаже я набрел на коридор вместительнее, чем мне попадались прежде. На полу здесь стояли десятки дешевых гробов. Служители в синей униформе клали в них покойников, прикрывали крышкой и тащили к грузовому лифту. Работы им хватало. У противоположной стены в ряд лежало множество неподвижных тел. Однако, по-моему, в некоторых из них еще теплилась жизнь. Но, понимая, что ничем не могу им помочь, я поспешил прочь от этого страшного места.
Походив еще вверх-вниз по лестницам, на втором этаже я заметил грузного человека, чисто бандитской внешности. Фомкой он взламывал замок неброской дверцы, окрашенной в тон стены. Я подождал, пока он справится с замком, и следом за ним нырнул во мрак крохотной каморки. В каморке были крутые скользкие ступени, ведущие куда-то вглубь кинотеатра. С гулко стучащим сердцем, я спустился по ним и оказался - о, дьявол! - в гуще людского потока на первом этаже...
Я брел в розовом мареве, подчиняясь общему ритму. Ни о чем не думая, как в забытье. Перед моими глазами плыло, ноги гудели, тело пронизывала смертельная усталость. Время для меня перестало существовать - оно, словно замерло, как на фотографии. Я брел и грыз зеленый кабачок.
Внезапно кто-то положил руку на мое плечо - вздрогнув, я остановился и обернулся. Передо мной стоял коренастый мужчина с невыразительным лицом, в кожаной куртке и сбившемся на бок галстуке.
- Угостите меня, - попросил он.
Я молча вытащил из пакета кабачок, лежавший сверху, и протянул ему. Мужчина жадно впился в него зубами. По его подбородку обильно потек сок.
- Извините, я очень проголодался, - произнес он с полным ртом.
- Пожалуйста, не стесняйтесь, - сказал я. Признаться, мужчина меня напугал. Я не знал, чего от него ждать и как себя с ним вести, - это был первый человек здесь, который заговорил со мной.
- Ты что принес кабачки в кинотеатр? - спросил он, смерив меня быстрым взглядом.
- Нет, разумеется. Я подобрал их в переходе.
- Ясно. Можно с тобой поговорить?
- Отчего же нельзя? Пожалуйста, - ответил я. В этот момент меня чем-то сильно стукнули сзади - и я едва удержался на ногах.
- Давай отойдем в сторону, - предложил мужчина. Мы встали у стены, и он вновь окинул меня взглядом.
- Ага, тут спокойнее, - заметил я.
- Я проголодался. Потом, на нервной почве у меня всегда разыгрывается жуткий аппетит.
- Это у кого как. Некоторых от волнения тянет в туалет.
- Ну, слава Богу! Попался хоть один нормальный человек! А то я уж думал, что тут их нет. Так, приятель, объясни мне, что творится в этом кинотеатре?
- Я сам ничего не понимаю. Хожу, как идиот, туда-сюда неизвестно сколько времени.
- Хорошо... Ты можешь быть со мной откровенным. Я из службы госбезопасности, - вынул он из кармана красную корочку, вытер ладонью губы и представился: - Капитан Огородников.
- Польщен. Кравченков, инженер-технолог, но сейчас водитель-экспедитор, - сказал я. - Не судился, не состоял, не привлекался. А вот паспорт я позабыл дома.
- Скверно, что позабыл. Как мне установить твою личность? Впрочем, о чем это я? Верю тебе и без документов, - улыбнулся он.
- Я рад.
- Понимаешь, в нынешней ситуации мне не на кого положиться. В общем, я рассчитываю на твою помощь, - проникновенно произнес капитан. - Вкратце обрисую ситуацию. В нашем городе творится черт знает - мы не находим этому никакого объяснения... Осторожно! Берегись! - предупредил он - мимо проносился особенно многочисленный людской поток.
- Проклятье!.. Вот именно этому мы не находим никакого объяснения. Понимаешь, в нашем городе начали исчезать люди, сотни людей. Нас завалили жалобами и заявлениями. Звонят даже из ... - капитан выразительно ткнул пальцем в потолок. - Все правоохранительные органы подняты по тревоге.
- Да-а, - сочувственно протянул я.
- Но к нам поступил один любопытный сигнал - будто бы этот кинотеатр растет.
- Смеешься, что ли? Как это растет? - удивился я.
- Да не знаю я как! Но факт есть факт! Он увеличивается в размерах!
- Вроде бы кинотеатр, действительно, становится больше. Иначе откуда взялись все эти лестницы и переходы?
- Я тебе об этом и толкую! Он, наверное, уже занимает полквартала - всю территорию прилегающего пустыря и часть лесопарка. Прикинь? А у нас нет даже рабочей гипотезы. Создан оперативный штаб на уровне города с привлечением ученых-аналитиков, психологов и компьютерщиков. А сюда, в кинотеатр, послали нескольких оперативных сотрудников. Но ни один из них не вернулся и не отправил ни одного донесения. Между прочим, некоторых из них я здесь встретил, но они меня не узнали. Представляешь, в упор не узнали!
- Ну и что? Меня, например, не узнала моя собственная жена, - мрачно сказал я. - Вот она трагедия! Что там говорить о твоих сослуживцах.
- Жена - материя в высшей степени тонкая. А мои сослуживцы - прекрасные специалисты.
- Возможно. Но почему вы не закрыли этот кинотеатр?
- Не хотели сеять панику, у нас же не было никаких подтвержденных данных. Но, видимо, мы ошиблись. Люди теряют здесь рассудок, - тяжело вздохнул он. - Да, но мы-то с тобой, по-моему, вполне нормальные.
Мы внимательно посмотрели друг на друга, желая убедиться, насколько это соответствует действительности.
- Надеюсь, что ты не ошибаешься, - не слишком уверенно произнес я.
- Ну и отлично. Но проблема еще в том, я не могу связаться со штабом. Мой мобильный телефон не может поймать сеть. А твой? Ты не пробовал им воспользоваться?
- К чему он мне? Я пришел смотреть фильм, а не болтать по телефону. Я и жене запретил брать с собой мобильник. Впрочем, ничего удивительного, что он не ловит сеть. У меня, например, не идут часы.
- С моими та же история.
- Слушай, а может это американцы испытывают на нас свое новое оружие?
- Вряд ли. Такое даже американцам не по зубам. Это что-то из другой сферы, - буркнул он.
- Слушай, капитан, а может мы внутри НЛО?
- Зачем инопланетянам захватывать кинотеатр с публикой?
- Ну, для эксперимента.
- Скажу тебе, очень глупый эксперимент.
- Кто ж их знает? - пробормотал я. - Только, подозреваю, не выберемся мы с тобой отсюда никогда.
- Не падай духом, Кравченков. Бывал в переделках и похуже!
- Запах, капитан! - воскликнул я. - Ты чувствуешь?! В кинотеатре все им насквозь пропитано. Не в нем ли причина того, что люди лишаются рассудка?
- Это трупный запах... Но, получается, что тела здесь очень быстро разлагаются. Или что кинотеатр работает в таком режиме уже несколько дней, - заключил он.
- Мне известно, куда относят трупы.
- Да? Пойдем, покажешь.
На поиски коридора с покойниками мы потратили целую вечность. Утомились и выбились из сил. В моих глазах рябило от мелькания лестниц и переходов, а спина вспотела. Капитан стал уже ворчать, что, дескать, все это мне просто причудилось. Да и я сам начал сомневаться в реальности существования страшного коридора, пока мы вдруг не наткнулись на него.
Мы спрятались за угол и принялись наблюдать, как слаженно и четко работают служители в синей униформе.
- Настоящие роботы, - заметил капитан.
- Интересно, кто ими управляет?
- Молодец, Кравченков, в самую точку. Главный вопрос, узнать, кто ими управляет, - кивнул он. - Загадка... Трупы вроде бы без следов насильственной смерти.
- От такой беспрерывной ходьбы ноги протянуть плевое дело, - невесело усмехнулся я.
- Конечно. В особенности, если человек страдает хроническими заболеваниями. Теперь нам важно выяснить, куда попадают покойники.
- Куда ж им попадать? На кладбище или в крематорий, - пожал я плечами.
- Я так не считаю. Наверняка у них действует иной механизм. Но какой? Это нам следует выяснить.
- И как, любопытно?
- Элементарно. Самим залезть в гроб.
Я прокашлялся.
- Нет, мне не хочется никуда залезать.
- Да и мне, Кравченков. Но мы обязаны любой ценой выяснить, что здесь происходит, и сообщить об этом в штаб, - веско произнес капитан.
- Ты - да, не спорю, должен, а я - нет. Я никому ничего не должен.
- Ошибаешься. Это твой гражданский долг.
- Дудки! Живьем ложиться в гроб?! Ну, приехали! Как же наши власти измываются над простым народом! - возмутился я.
Побагровевший капитан едва сдержался, чтобы не вспылить.
- Нечего у меня тут разводить демагогию. Нам требуется собрать как можно больше информации о том, что творится в этом проклятом кинотеатре. Я бы справился без тебя, но мне необходима подстраховка. Если я погибну, то в оперативный штаб обо всем доложишь ты. Пойми, что выбора у нас нет - речь идет о жизни многих людей.
Вздохнув, я согласился. Но отнюдь не из-за чувства гражданского долга, а из-за боязни вновь оказаться одному среди этого скопища умалишенных.
Я присмотрел поблизости для себя гроб, еще немного поколебавшись, приподнял крышку и забрался в него. В соседнем гробу разместился капитан госбезопасности Огородников.
"Прямо жуть какая-то!" - подумал я.
Мой гроб был не новый, многократно использованный и хранящий целую гамму запахов. Лежать в нем с целлофановым пакетом, набитым кабачками, было неудобно, жестко и главное - жутковато.
Подошли двое служителей и задвинули крышку гроба. Я погрузился во тьму. Меня понесли. Не слишком бережно, с толчками и подергиванием. Затем, судя по всему, повезли на лифте. Опять понесли, замедлили движение, остановились, откинули крышку. И, как последний хлам, вытряхнули из гроба.
Я свалился в огромную яму, почти доверху заполненную человеческими трупами. Располагались они в самых нелепых и непристойных позах. В нос, пощипывая, ударило нестерпимое зловоние, от которого у меня помутилось сознание. Я начал задыхаться, на глазах выступили слезы. В лоб упирался острый окостеневший локоть соседа-покойника. Правая ладонь ощущала чье-то заостренное лицо, а левая - голое женское бедро.
Минуту спустя, задев ребристой подошвой ботинка по моей голове, рядом грузно приземлился капитан. Прежде всего, он крепко выругался.
Помогая друг другу, мы выкарабкались из ямы и побежали к лифту. Плохо слушались ноги, разъезжаясь на грязном липком кафельном полу.
Вместе с двумя безмолвными служителями и четырьмя пустыми гробами мы поднялись на первый этаж. Очутились в знакомом коридоре и поспешили скорее оттуда уйти. Подальше от ужасного подвала с ямой мертвецов, от удушливого зловония.
- Ну, кошмар. Ну, кошмар, - повторял капитан, когда мы остановились за поворотом очередного перехода.
- Я и впрямь чуть не умер, - признался я.
- Не мудрено.
- Плохо, что потерял пакет с кабачками... У меня вопрос: зачем мы, собственно, залезали в эти гробы? Ведь проникнуть в подвал было несложно - его никто не охранял. Служителям мы до лампочки.
- Верно, они на нас не реагировали.
- Любим мы, капитан, сами себе создавать трудности, а потом их преодолевать.
- Легко сейчас говорить. Но откуда мы могли заранее знать о поведении служителей? - покачал он головой. - Кстати, ты какого мнения об этом подвале с трупами? Да и вообще о кинотеатре?
- Что наше дело дрянь.
- Кто бы сомневался. Но я спросил о другом. О твоих выводах?
- Нет у меня никаких выводов.
- А знаешь, что я думаю обо всей этой истории? Только ты не посчитай, что я свихнулся, - попросил капитан.
- Ладно, не посчитаю.
- Понимаешь, кинотеатр на протяжении долгого времени посещали зрители и выплескивали на экран свои чувства и эмоции. Они копились-копились - и однажды он ожил. Превратился в некий живой организм. Почему именно этот кинотеатр? Загадка. Ну, может, он построен на месте геологического разлома? Или подействовали там вспышки на солнце? Или, может, повлиял этот Мышинский с его дурацким проектом? Не берусь судить. Значит, кинотеатр ожил и начал высасывать из зрителей их мысли. А если требуется, то и наделять некоторых из них определенными функциями. Как, к примеру, тех служителей в униформе. Сам же он рос, развивался, создавал эти бесчисленные лестницы и переходы, заставляя людей, посетивших кинотеатр, беспрерывно по ним ходить.
- Ну, ты и загнул, капитан, - присвистнул я. - Хотя лично мне это бессмысленное хождение напоминает нашу современную жизнь.
- Правильно, - согласился он. - Кинотеатр постарался создать иллюзию нашей повседневной жизни. Как, естественно, она ему представляется.
- А трупы?
- Возможно, что он ими питается. Но, скорее, для него это обычные отходы. Что с ними делать, ему неизвестно. Поэтому они складируются в подвале.
- Да, с тобой не соскучишься.
- Понимаешь, Кравченков, каждое здание в зависимости от своего назначения приобретает ту или иную реальную жизнь. Скажем, библиотека, больница или церковь - их не спутаешь даже с закрытыми глазами. Сразу ощущается их индивидуальная атмосфера. Но чувства и эмоции, испытываемые там людьми, одни и те же - они устоявшиеся. В кинотеатре же они постоянно меняются в зависимости от того, какой показывается на экране фильм. Выхода всему этому нет. Да еще прибавь влияние неизвестного фактора. Результат - налицо.
- Ладно, допустим. Но почему тогда кинотеатр не отнял мои и твои мысли?
- Ты в этом уверен?
- Отчасти, - поколебавшись, ответил я.
- Прекрасно, спроси у самого кинотеатра. Я шучу. Очевидно, его могущество не безгранично. Только смотри, Кравченков, не ляпни о нашем разговоре моему руководству, - предупредил он. - Да, но, в любом случае, о собранных сведениях необходимо сообщить в оперативный штаб.
- Несомненно.
- У тебя есть какие-нибудь соображения, как нам отсюда выйти?
- Если бы... - поскреб я в затылке. - Хотя есть. Выйти так же, как мы и вошли - через дверь, в которую впускают в кинотеатр. Для этого нам надо вернуться в зрительный зал.
- Молодец, Кравченков, отмечу тебя в докладе.
Выход из зрительного зала мы отыскали довольно легко. Вместе с нами к нему поднимались и другие люди, но, упершись в закрытые стальные двери, поворачивали обратно и продолжали по кругу свою бессмысленную ходьбу.
По дороге мы подобрали кривую ржавую железку и с нее помощью попытались взломать замок дверей. Но взломщики из нас получились никчемные. Весь итог нашего труда свелся к ссадинам на руках да царапинам на тусклой матовой поверхности дверей. Уставшие мы сели отдохнуть на ступени лестницы.
- Ладно, видно, придется прорываться в зрительный зал штурмом, - буркнул капитан.
- Попробуем.
- Как, по-твоему, какой сегодня день недели?
- Вероятнее всего, суббота, - неуверенно ответил я. - Потому как торчу здесь никак не меньше суток.
- Но я бы не удивился, если сегодня было бы воскресенье.
- Полагаешь, что до воскресенья твои коллеги не попытались бы проникнуть сюда каким-нибудь спецотрядом?
- Не знаю. Вдруг уже весь наш город один сплошной кинотеатр, - с усмешкой произнес он.
- Чего там город, скажи лучше, весь наш мир, - хмыкнул я.
Прошло некоторое время, и звуки в зале изменились - послышался скрип кресел, громкое шуршание, топот ног. Сеанс кончился.
- Кравченков, приготовься!
Едва приотворились стальные двери, как капитан ринулся в зрительный зал. Я последовал за ним, и тотчас оказался в самом центре плотного людского потока, устремленного мне навстречу. С невероятными усилиями мне полминуты удавалось ему противостоять. Работая во всю локтями, я сумел даже продвинуться чуть-чуть вперед. Но потом меня вытеснили на лестницу, я поскользнулся, упал и покатился по ней, задевая ноги спускавшихся зрителей и стукаясь о каждую ступеньку.
Немного придя в себя, я решил, что Огородникова, наверное, толпа тоже вынесла из зала. Я встал, и мне удалось увидеть, что он лежал выше по лестнице, в самой гуще людского потока. Капитан, опираясь на руки, старался подняться, но ему мешали. На него часто наступали, задевали и толкали.
Я дважды пытался пробиться по лестнице наверх и дважды меня откидывали назад. Наконец, когда поток людей заметно поредел, я сумел добраться до него. Окровавленный капитан, в истерзанной одежде и с изуродованным до неузнаваемости лицом, лежал, не подавая признаков жизни.
Я отволок его в сторону и опустился около.
Сложно сказать, сколько я так просидел. Мои наручные часы давно не шли. Я думал о вечернем киносеансе, ставшем роковым для меня и для многих других человеческих судеб.
Словно тени появились двое служителей и, сохраняя полное молчание, унесли труп капитана госбезопасности Огородникова.
Меня кольнула неприятная мысль, что скоро и я окажусь в зловонной яме с покойниками. Но прежде, очевидно, тронусь рассудком. Один здесь быстро сойдешь с ума. Словом, мой конец был не за горами.
Да, но кто тогда расскажет о том, что творится в этом кинотеатре? Как тогда спастись тем, кто сейчас блуждает в его лабиринте бесчисленных лестниц и переходов?
Вдруг меня как молнией пронзило - я вспомнил о маленькой двери за бархатной занавеской. Той, что грудью загораживала дородная билетерша. Стало быть, из зрительного зала был еще один выход! Только куда он вел? Этого я не знал, но, кажется, догадывался, как в него попасть.
Я сбежал на площадку первого этажа с металлическим полом. Топнул по нему - внизу, судя по звуку, была пустота. Орудуя железкой, я приподнял наиболее шаткую из рифленых плит. Затем, не обращая внимания на постоянные толчки идущих мимо людей, протиснулся в образовавшееся отверстие. В полутьме под площадкой мне удалось различить узкий ход, чуть ли не крысиный лаз, круто уходящий вверх. Согнувшись, я торопливо миновал его, открыл дверь, отдернул занавеску и очутился в переполненном зрительном зале. В темноте я едва сумел отыскать свое место.
- Ты где шляешься? - спросила жена.
- Э-э...
- Мог бы и потерпеть.
- Э-э...
- Тише! Дома будете выяснять ваши отношения, - зашипели на нас.
Что касается фильма?.. Он оказался каким-то длинным, тягучим и монотонным, но оторваться от него было невозможно. Поэтому я вздохнул с облегчением, когда этот странный фильм окончился и в зале зажегся свет. Но самое поразительное, я не помнил о чем он, собственно, был - осталось одно лишь тревожное и гнетущее чувство.
Впрочем, как гласила афиша, главное было верить, что все будет хорошо!
Мы с женой поднялись и направились к выходу.
|