Аннотация: Рассказ-эксперимент. Попытка написать готический ужастик методом "нарезок" У. Берроуза. Вроде как ко второму комплекту картинок. Мне удалось вас напугать?
Сепия - светло-коричневый оттенок. Цвет старых фотографий.
В такой цветовой гамме голый, без листьев, лес, пруд, с поросшими мхом и виноградом статуями по углам, обветшалый особняк, лужи, одни водяные, а другие из опавших листьев и размытое, больше похожее на газовый фонарь, солнце.
Это осень в графстве Девоншир, год 1897 Anno Domini.
Я - агент по недвижимости. Джошуа Алтебрук.
Парусиновое пальто - подарок брата, моряка. Господь уже направил паруса его в тихую пристань, где уготован всем покой. Но я узнаю об этом лишь через две недели.
Штаны из кашемира - куплены в магазинчике на углу Пелвью и Министр, что в Брансвиче, за двенадцать монет с профилем королевы Виктории. Она уже в возрасте, но переживет не только моего брата, но и меня. Штаны - не протянут и двух месяцев. В их правом кармане дырка, о которой я постоянно забываю, гремя профилями 'Виндзорской Вдовы' по мостовой.
Котелок - черный, с засаленной подкладкой. Подарок невесты, скончавшейся от чахотки полгода назад. Вместе с нашим нерожденным ребенком.
Очки в роговой оправе - куплены за шестнадцать шиллингов в салоне госпожи Арвиль, что в Тотенхеме.
Трость с ручкой бронзовой, потертой, что в память о моей борзой.
И все это оттенка старых фотографий.
Осмотреть и подготовить для покупателей поместье 'Утренняя звезда'.
Увидел, подул на пыль - готово!
Только уже в лесу, по которому ведет проселочная дорога, в глаза бросаются мертвые птицы. Не одна-две - десятки. Словно прошлогодние листья, устилают они землю.
Когда смерть так близко, невольно думаешь о ней.
Мне она представляется выходом из длинного темного коридора. Искрящегося белым и такого близкого дверного проема.
Хотя Джон Китс бы поспорил:
Зол и порывист, шепчется шальной
Осенний ветер в облетевшей чаще,
С небес созвездья льют свой свет дрожащий,
А я в пути - и путь неблизок мой.
2.
Посмотреть все ли нормально в доме, забросать трупики пташек листвой, вспоминая Байрона:
И вот спустилась пташка, расправляя
Навстречу смерти крылышки свои...
И направиться к станции в Чурстоне. На обратном пути мне кажется, что статуи у пруда повернулись в мою сторону и приблизились.
Нет, глупость.
Пить чай на потертой деревянной скамейке в местном кафе. Чай - слишком горячий и сладкий. И он, и скамейка, и стены, да и сама побитая молью хозяйка - цвета подсохшей грязи.
- Птицы мертвые, говорите? Так с этим поместьем всегда что-то не так было. То крики слышны по ночам, то свет горит, когда все уехали.
А последние хозяева умерли уже лет восемь как. Пожар тогда был - все сгорели. Слуги, барон Кройден, его жена и дочка. Говорят, дочка-то и устроила поджог.
А за полгода до того ее брат-близнец умер. У него гемофилия была - поранил палец листком бумаги, да так и истек кровью, пока доктор приехал.
Мой вам совет, молодой человек - не продавайте вы поместье никому. Уж пусть его лучше снесут, всем нам спокойнее будет.
- Пожар? Но изнутри там все выглядит так... идеально.
- Видно старался кто. А пожар точно был. Сама видела.
Гудит приближающийся поезд, пускает клубы дыма в бурое небо. И подсыхающая лужа на перроне идет рябью.
Лужи похожи на людей. Сверху чистая дождевая вода, а под ней - грязь и тлен. И достаточно порой одного легкого толчка, чтобы они вылезли наружу.
3.
Отвести молодую семейную пару в поместье, показать залы и предложить пожить несколько дней.
Муж - офицер Британской компании Северного Борнео, девятнадцатый граф Эррол и какой-то там племянник королевы.
Жена - тридцать три фунта стеснительности и коровье-щенячьего взгляда. Ее отец сделал состояние на пакле.
- Милый, правда здесь бесподобно?
- Конечно, дорогая.
- Можете остаться до четверга. Ключи, когда будете уезжать, отдайте господину Мюриэлу. Тому самому, что работает в ратуше. Как со мной связаться, вы знаете.
Поскольку земля и дом теперь принадлежат графству, Клайв Мюриэл ведает всеми делами на месте. Он в свое время и позвонил в нашу контору с предложением о продаже.
Шагать через лес, замечая, что статуи у пруда еще придвинулись. Увидеть труп волка или собаки. Он почти слился с окружающей землей оттенка высохшей глины.
'Вы, которые не знаете, что случится завтра: ибо что такое
жизнь ваша? Пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий'.
Иак. 4,14
Бурый терпкий чай на истерзанной сотнями седалищ скамейке. Где-то по пустынным холмам спешит мой поезд. Он увезет меня домой. Где все напоминает о тех, кого нет уже. Легких светлых душах, что Господь забрал к себе.
- Опять дела неладные, мистер Джошуа.
- Да, мадам Отис?
- Люди пропадают. Уже вы бы поговорили, чтобы снесли дом. Неладно там, говорю же. И вам сюда зачем ездить? Вам жену тешить, да детей воспитывать.
- Дружба - прочь, любовь - долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу дорога...
- Да что ж вы такое говорите.
- Роберт Стивенсон, мадам Отис. Не я.
Хотя в душе я с поэтом согласен. Хотя бы в том, что от любого дома должна вести дорога, иначе он превратится в темницу.
4.
Пара номер два.
Шестнадцатый герцог Аргайл и графиня Бедфорд. Они тоже в восторге от 'Утренней звезды'
А я устал прикрывать трупы животных.
- Какой странный снимок! Господин Алтебрук, скажите, кто здесь на фотографии?
Старый пожелтевший снимок. Джентльмен с завитыми усами, дама в платье и кружевных перчатках и трое детей. На заднем плане слуги. И везде - на людях, мебели, полу - сидят птицы. Сонмы чернокрылых дроздов, как те, чьи трупы я столь тщательно прячу уже который месяц.
Но детей было двое? Кто же вторая девочка?
И мальчик... Взгляд, поза, словно он валится вбок.
Конечно! Фото посмертное. Но и лица слуг. Впечатление, что их тоже снимали после...
А эти двое?! Так похожи на чету Эррол?..
- Старые хозяева.
- Они переехали?
- Да, в Америку.
Бежать через лес оттенка сепии. Ледяными иглами внутри мечутся мысли - кто, как, почему?
Земля устлана телами животных, воздух наполняет запах гнили. Как я раньше не заметил?! Тесно от подбирающихся все ближе статуй.
И тревожно кричат вороны, антрацитовыми крыльями режут небо.
- Господин Мюриэл, я хотел спросить про графа Эррола и его жену.
Пожилой служащий когда-то драил палубу в Индийском океане. Если бы не ладно сшитый костюм, он бы больше походил на циркового силача, чем на городского чиновника.
- Да, Джошуа?
- Они приносили вам ключи?
- Нет. Я думал, они уехали с тобой.
- Нет! Зовите констебля, мы должны спешить в поместье!
- О чем ты?
- Вы сами поймете, когда увидите.
Трое взрослых мужчин бегут, как ненормальные, сквозь бледный осенний лес цвета прелой листвы.
Помните, из Бернса:
Травы, листвы увядшей ком -
Вот чем он стал, твой теплый дом.
Что стало с 'Утренней звездой'? И когда началось?
Что способно превратить домашний очаг в обитель печали и ужаса?
Случайность?
Умысел?
Грехопадение?
Почему мы так часто забываем, что собираемся под одним кровом ради любви?
5
Не дышать.
Не шевелиться.
Ничем не выдать себя.
Белые кресты молний на черном саване неба.
Похоронный марш играет гром.
Оно идет за мной, я слышу.
Констебль мертв, мистер Мюриэл пропал, семейная пара давно перестала кричать, сорвав голоса.
В комнату сквозь тучи прорывается лунный свет.
- Папа, зачем ты оставил меня? Папа мне одиноко, - тоненький голосок маленькой девочки вот-вот вырвет мое сердце из груди. - Папа я больше не буду брать твои вещи, только не наказывай меня. Не запирай в той комнате.
Папа, мне было холодно, и я развела костер, я не знала. А ты сгорел и мне не с кем играть.
Ты поиграешь со мной, папа?
На меня смотрят тусклые карие глаза. Лицо лоснится струпьями от ожогов.
- Папа, нас так много, и мы все хотим играть.
Девочка со старого пожелтевшего фото тянет ко мне культи рук.
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.
Четыре цвета Киплинга несут в себе ответ.
- Да, солнышко. Идем.
Взять ее за руку. Утонуть в светло-коричневых глазах.
![[]](/img/t/terehow_andrej_sergeewich/sepia/house.jpg)
![[]](/img/t/terehow_andrej_sergeewich/sepia/family.jpg)