Терехов Андрей Сергеевич : другие произведения.

Магазинчик разрушенных надежд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Здравствуй, дорогой читатель! Что же ты - проходи, усаживайся поудобнее. Эк тебя замело-то! Снега по самую макушку навалило, как говорил мой дед.

 []

  
   Здравствуй, дорогой читатель! Что же ты - проходи, усаживайся поудобнее. Эк тебя замело! Снега по самую макушку навалило, как говорил мой дед.
   Может быть, чаю? Ядренейшего такого горячего чаю с бергамотиком. И малиной, говоришь? Непременно, непременно!
   Сейчас и камин разожгу, пошуршу-поворочаю угольками. Ты пока грейся - видишь, как огонек бурчит, решетку ощупывает да бока чайничка. Скоро и вода закипит. Хорошо, не правда ли?!
   Сегодня я расскажу тебе подлинную историю, которая приключилась с одним мальчиком. Очень, надо сказать, смелым и добрым, но чуточку молчаливом.
   Бог ты мой, про чай я и забыл. Прошу извинить, сейчас. Бери осторожнее, не обожгись. А вот и пироженки с медом - дабы не скучать.
   Да ты чашку так слопаешь! Потихоньку, глоточками. Вот, молодец. Согрелся ты? Тогда слушай.
  
   Глава 1: в которой становится ясно, что ничего не ясно
  
   Утром в Плимуте шел снег. Уже это было удивительно, ибо ни один старожил подобного отродясь не видел. Зима хозяйничала на улицах, холмах и полях; стучалась в окна и двери, хихикала в дымоходах и тайком готовила Сочельник.
   Горожане нисколько не грустили из-за погоды. Все они, от мала до велика, радовались белым хлопьям, как падающим звездочкам: ловили их руками, подставляли красные носики, щечки и ждали конца дня.
   Да, город предвкушал Рождество. В домах наряжали ароматные елочки, запекали гусей; через улицы протянулись радуги гирлянд и блестящей мишуры. Люди суетились - но не как в первый рабочий день после отпуска, а по-хорошему, по-доброму. Одни готовили праздничные торты, другие (с дырявой памятью, хи-хи) разыскивали последние подарки; самих же неудачливых Рождество застало в пути.
  
   "... туда им и дорога, дорогие радиослушатели! С вами Йен Макферсон и Лидия Райс. Начнем час с новостей: из-за возросшей миграции голубей Парламентом было принято беспрецедентное решение о закрытие воздушного пространства над Виндзорским замком и близлежащими территориями. Начавшиеся протесты..."
   Из окна палаты номер сорок два - чистой, с крохотной елочкой палаты в больнице святого Фомы - смотрел на застывший в зиме Плимут мальчик по имени Питер. На вид ему было около двенадцати, и, как все ребята этого возраста, Питер рос чрезвычайно костистым и угловатым. Он, казалось, состоял из одних локтей, коленок и плеч (и пижамы с сиреневенькими цветочками).
   "Опять только я и окно. Может, оно начнет со мной разговаривать? У-у, хоть бы папы с работы отпустили", - грустил наш герой, когда в дверь постучали.
   - Угадай, что я принесла? - спросил женский голос.
   Принадлежал он доктору Бофур, очень умной (хотя мы об этом не узнаем) и очень похожей на ангела, девушке.
   - Закончу обход, и посмотрим с тобой, - продолжила доктор. - А-а?
   ""Да-а, - заявил соучредитель выставки, прославленный кондитер, Франсуа Безе, - наша галерея примет в ближайшие дни около сорока неизвестных работ Алана Данна. Дабы подогреть интерес, мы будет показывать в день несколько новых экспонатов, а на следующее утро их заменять".
   По информации от службы охраны выставки, в текущем году были предприняты беспрецедентные меры безопасности из-за участившихся в сфере искусства краж. Напомню, не далее как..."
   Мальчик посмотрел на видеокассету, которую доктор держала в руке. Прочитал название и мрачно прищурился, как обычно щурился в фильмах Клинт Иствуд, но чуть менее сурово (все-таки Питер был маленьким мальчиком, а не грозным ковбоем).
   - Не нравится Питер Пэн? - удивилась доктор.
   Питер взял блокнот, со скрипом вынул ручку из пружинки и написал:
   "Не люблю эту сказку. Он никогда не повзрослеет, и я тоже", - буквы оказались маленькие, кругленькие и толстенькие - точь-в-точь сдобные пирожки.
   - Ты что, Питер... - доктор Бофур заметно растерялась, - мы тебя вылечим. Даже не сомневайся.
   "... да мы и не сомневаемся, да, Йен? В конце концов, нам обещали холодную снежную погоду со шквалистым ветром и небольшой облачностью. Скажем спасибо синоптикам! Давай, Йен, помоги мне. СПАСИБО! А теперь поговорим о новостях спорта..."
   Мальчик пожал угловатыми плечами, но щуриться перестал - уж очень клинтистудство было нелегко, даже несмотря на каждодневные тренировки.
   "Почему мне не становится лучше?"
   Доктор взглянула на блокнот, затем на Питера и поводила рукой в воздухе - точно ловила за хвостик убегающую мысль:
   - Это долгий и сложный процесс, - наконец произнесла женщина. - Обычно люди сталкиваются с подобным в куда более зрелом возрасте, но и... ох, Питер, иногда нужно верить, всего лишь верить.
   Мальчик снова пожал костлявыми плечиками.
   - Я поищу другой фильм, хорошо? - предложила доктор. - А ты пока придумай... придумай подарок на День Выздоровления!
   Девушка запнулась, удивленная своей же идеей.
   - Верно! Думай над подарком, Питер, ведь ты точно поправишься. Хорошо?
   Мальчик неуверенно кивнул, и доктор выпорхнула на крыльях собственных слов (продолжила обход).
   "Что бы я хотел? - подумал Питер, смотря на летящие в окно снежинки. - Книжку про анаконду? Да, пожалуй. Вторую и третью, иначе так и не узнаю, чем ее приключение закончилось. Железную дорогу? Нет, лучше космическую станцию. Или..."
   Тут мальчику пришлось прерваться, ибо со стороны окна раздалось настойчивое "Тук. Ту-тук".
   "Я сплю???"
   Это было бы самым раз умным объяснением, так как стеклом топтался самый настоящий пряничный человечек. В лакричных цилиндре, ботфортах и мундирчике из бежевой глазури. Одной рукой незнакомец держал карамельную трость-зонтик в красно-белую спираль, другой рукой накручивал пышные усы.
   Глаза Питера округлились от удивления, но все же он открыл окно (Бррр! Ну и холодно, скажу я вам, было в тот Сочельник на улице).
   - Добдый день! - крайне гнусаво поздоровался пряничный человечек. - Констебль Шнапс к вашим услугам! Это восьмое отделение? - и громко чихнул. - А-а-апчхы!!!
   Питер поморгал - но человечек и не подумал исчезнуть. Тогда мальчик ущипнул себя (Ай!) и наконец взял блокнот (пока господин Шнапс тряс зонтик и критически шмыгал на каждую летящую на пол каплю).
   "Будьте здоровы, - написал Питер. - Меня зовут Питер. Нет, второе. Здесь только шесть отделений. Мистер Шнапс, вы ничего не перепутали?"
   - Спасибо. Пдостуда одолела! Но я не мог ошибиться. Мы же в больнице святого Фомы?
   Питер кивнул, и маленький констебль смело шагнул к выходу из палаты:
   - Ох уж эти голубиные авиалинии! Памятник увидят - и все, одни эмоции. Пойдем, поможешь доехать на лифте, гдомила.
   Питер невольно загордился от "громилы", прищурился и попытался сунуть пальцы за ремень (так обычно делали ковбои). Но ремня, конечно, не было, и юному герою пришлось ограничиться кармашками пижамы.
   Команда двинулась по праздничным коридорчикам больницы. На стенах висели декоративные снежинки и мишура, под потолками - омела; даже маленькие пальмы нарядились в елочные игрушки. Все это безобразие сверкало, искрилось и дожидалось Рождества. Питер, которого выпускали из палаты только на процедуры, рассматривал пейзажи больницы, как туристы - древний Колизей (то есть, во все глаза). Одновременно мальчик старался не обогнать пряничного человечка и размышлял, сон ли вокруг, или приключение случилось на самом деле.
   "Как-то вот непонятно".
   Так они добрались до лифта. Удивительно, но на панели действительно оказалась вожделенная кнопочка - хотя мальчик отлично помнил, как ездил вчера вечером на процедуры без "восьмерок" непонятного происхождения.
   "Навещаете кого-то?" - решил проявить вежливость Питер. Кабинка с громыханием дотянулась до четвертого этажа и зашуршала дверьми. Неясно, зачем, ибо ни единой души снаружи не было.
   - О, нет! Дасследую дело, - посмотрел на блокнотик маленький констебль. Створки снова закрылись, вверху заскрежетали невидимые тросы. - Укдали, или хуже... Семицветика, и, я подоздеваю, не обошлось без Годчичного куста. Тем более он снова объявился в окдестностях Плимута. Опасный децидивист, скажу я тебе. С виду... А-а-пчхы! Только что не хдизантема, но так и нодовит все подгодчить.
   Тем временем лифт доехал до восьмого этажа, и Питер шагнул вперед, с интересом вглядываясь в каждый предмет мебели.
   "Будьте здоровы! А кто такой Семицветик?"
   - Спасибо! Семицветик - цветок, кто ж еще! Соведшенно обычный цветок. Пдимус, наш скульптод, выдезал его из Севедного Сияния года три назад. Милейший был паденёк, скажу я тебе: вежливый, понимаешь, начитанный. Не чета всем этим... Задослям!
   За поворотом оказался пост медсестры, где читала газету маленькая фея в форме, - до того чистенькая и хорошенькая, что Питер невольно покраснел. И тут же был вынужден отвлечься, когда мимо прошествовало пирожное "Наполеон": гордо вскинуло подбородок, руки за спину заложило - вылитый император.
   - Добдый день! - устремился к конторке мистер Шнапс и чуть приподнял лакричный цилиндр (как обычно поступали раньше джентльмены, коих уже - впрочем, как и цилиндров, - почти не осталось). - Констебль Шнапс к вашим услугам! Где находится Годчичный куст? Дело неотлагательной важности!
   Фея поморгала и, пискнув "сейчас", принялась листать журнал приема.
   - Палата 812: направо и по коридору, - захлопала она ресницами и пожала с видом "я - не я, принцесса не моя" прозрачными крылышками.
   - Спасибо! Полицейское упдавление благодадит вас за содействие, - пряничный человечек лихо крутанул ус и направился по указанному маршруту.
   Питер затопал следом, не отрывая восхищенный взгляд от крылышек феи, и не заметил, как зашел в палату.
   - Привет, - весело помахал лапкой снеговичок в больничной пижаме; он по одной вытаскивал из мешка морковки и примеривал на место носа.
   У Питера задергалась левая бровь, но все же мальчик поднял ладошку... и шмыгнулся в коридор, догоняя пряничного человечка.
  
   "На смерти... хмельной..." - донеслось горестное шепто-пение из палаты 812. Источником его был унылый горчичный кустик с кислолицей мордочкой на стебельке. Завидев злодея, маленький констебль р-рьяно шагнул внутрь, выставил указательный палец и обвиняюще завопил "До-об-дый день!". У Питера начало складываться четкое впечатление, что мистер Шнапс имел обыкновение утрамбовывать в данную фразу не только приветствие, но и любые возможные значения. Так, сейчас, было похоже на "Ага, негодяй!".
   - Пошто укдал Семицветика, пдоходимец?! - продолжил знакомство пряничный человечек.
   Кустик обернул печальное личико к вошедшему и тихо сказал:
   - Ах... как это все тоскливо, - почесал веточку и ссутулился. - Снег, Рождество... Как пусто и тоскливо. Семицветик...
   "Как это тоскливо", - мысленно повторил Питер, закатывая глаза к потолку. Мистер Шнапс тем временем попытался спросить, где вчера находился кустик "между шестнадцатью нуль-нуль и аналогично осемнадцатью".
   - Где я могу быть, мне негде быть, - последовал протяжный вздох. - Жизнь моя печальна и бессмысленна. Зачем я существую? Зачем нужно существование? Ты знаешь? - спросил кустик Питера. Тот в ответ заморгал и пожал костистыми плечиками.
   - Шифдуется, задаза, - подытожил пряничный человечек и вздохнул. - Пойдем, гдомила.
   Напарники, как мысленно уже поименовал себя и маленького констебля Питер (или точнее, "нападники"), вернулись к фее и стали узнавать о подозреваемом. Оказалось, кустик уже давно лечился от "большого ума" и целый день вчера был в палате.
   - Несостыковочка, - почесал цилиндр мистер Шнапс. - Кто ж тогда укдал цветок?
   Питер предложить еще раз осмотреть место преступления и неожиданно для себя приписал:
   "Я мог бы помочь", - на самом деле мальчик был готов расследовать хоть секреты ночного уборщика, лишь бы не просидеть все Рождество в палате.
   - А верно! Ты, гдомила, со своей башни много чего увидишь! - завертел усами пряничный человечек и засеменил к лифту. - Впедед! Служить и защищать, гдомила, служить и защища-а-пчхы!!! Вот, пдавду говодю.
  
   Глава 2: в которой дело запутывается еще больше или зачем Примусы ездят в Плимут
  
   Питер - у которого внутри все пело и разве что не порхало в предвкушении Свободы - одел зеленую курточку и желто-вишнево-полосатые штаны (что хранил на тот редкий случай, когда врачи отпускали мальчика на прогулку) и отправился с мистером Шнапсом в вестибюль больницы.
   Там все сверкало и искрилось в предвкушении праздника, а неразлучная парочка из охранника Бута и медсестрички Рашель смотрела выпуск новостей по барахлящему телевизору.
   Питер на всякий случай помахал рукой, но дядечка и тетечка оказались слишком увлечены забастовкой авиаслужб. Поэтому, когда входные двери зашуршали и гнусавый голос пробасил "добдого вам дня и пдесчастливейшого Дождества", никто не обратил на беглеца внимание.
   - В такую погоду и дазмякнуть недолго, - поворчал, раскрывая карамельную тросточку-зонтик, мистер Шнапс, и с комфортом уселся на плече Питера (прямо скажем, его "ходули" гораздо лучше подходили для местности вокруг больницы).
   "Неужели, все взаправду? Только бы не догнали!" - шаг, другой: мальчик боялся даже повернуться; казалось, вот-вот завизжит мерзкая сирена, и луч прожектора испепелит невезучих героев.
   Не сдаваться - идти. Идти! Укутанными снегом аллеями, горбатым мостиком - его освещали два лепесиновых и почти незаметных в метели фонарика, - немножко попетляли да и уткнулись в проселочную дорогу. Мистер Шнапс успел подышать на ручки и потоптаться (как и Питер - он принял действия 'нападника' за ритуал вызова голубиных авиарейсов), когда из-за поворота показался самый необычный автобус, который мы могли бы представить.
   Корпус его был из пористого и отменно, смею вас уверить, пропеченного бисквита, кресла - из слоеного теста, а в окошках колыхался рисовый пудинг (самый пуденистый, из всех, что когда-либо видел Питер).
   - Два до Чудного, Пипиндук, для меня и гдажданского детектива Питеда, - скомандовал мистер Шнапс водителю - седобородому мухоморчику в черных очках. У Питера от улыбки затрещали щеки (эх, ну кто бы из нас не отказался называться гражданским детективом?). - За счет полицейского упдавления, - добавил маленький констебль, залихватски крутанув ус.
   - Есть, Шнапс! Ик! Питед, привет! - грибок чуть приподнял очки и подмигнул.
   - ПитеД, - поправил мистер Шнапс.
   - Ик! ПитеД, - Пипиндук кивнул в знак понимания.
   - ПитеДД, бдевно ты глухое!
   - Я и говорю Пит... Ааа, Питер, - посмотрел мухоморчик на блокнот, где наш герой спешно рисовал букву "Р". - Ик! Так бы и сказал. Какие дела на страже закона, Шнапс?
   - И не спдашивай... - пряничный человечек перебрался на приборную панель из глазури, и начал с грибком обсуждать задержание банды ирисок, которые всегда, отдам должное, доставляли немало забот правосудию (я и сам их не очень жалую, только тс-с-с!). Питер заскучал и, усевшись на переднее сиденье, ерзал всю дорогу, то разглядывая заснеженный лес и такую же искристо-белую автостраду, то карамельные поручни, а то и группу сорванцов - из проколотого крекера, луковицы-модницы и тертого сыра в кепочке, которые разместились в хвосте салона и до удивления красиво пели отрывок из древнего сказания:
   - В чертогах старинных,
   За сотней дверей
   Могущество тает
   Былых королей.
   Все в пыль обернется,
   Сквозь пальцы прольется -
   Как память сотрется
   За поступью дней...
   От этих слов Питер вдруг ощутил небывалую и необъяснимую тоску по героям баллады, тому времени, которого не знал никогда и не видел, но чувствовал, как родное. Казалось, невидимая рука подхватывает мальчика и уносит в таинственные земли... Где из леса доносятся звуки битв и королевской охоты, парят над облаками башни родовых замков, и нет ни машин, ни больниц, ни набившего оскомину Плимута.
   Питер помотал головой и вынул блокнотик, решив заняться делом полезным и, несомненно, приятным - расследованием. Юный детектив нарисовал цветок в горшке, кружок со знаком вопроса и прочертил меж ними стрелочку. Подразумевалось, что мистер 'М' с неясной целью 'Ц' украл Семицветика.
   "Вот, непонятно: кто и зачем?"
   Вероятно, похищение имело смысл, посему Питер прикрутил к своей схеме еще один знак вопроса и выписал подсмотренное в книжке про Холмса слово "Мотив". Понятнее конструкция не стало, но выглядела теперь вполне себе симпатично.
   - Мотив? - посмотрел на чертеж мистер Шнапс и надул усы. Тут мимо лобового стекла пролетела стайка воздушных шариков в новогодних шапочках и полосатых шарфах; все летуны дрожали и стучали зубами, но выглядели чрезвычайно целеустремленными. - Добдый день! - сейчас это, вероятно, значило "ну приехали!". - Кабы я сам понимал, уже все-о, - пряничный человечек развел ручками, - раскдыл! Пипиндук, ддуг ты мой седдешный, как думаешь, зачем кдасть Семицветика? Обычный же цветок!
   - Ик! Не знаю. В шахматы играть?
   Питер мог бы возразить, что цветки из северного сияния скорее относятся к редким и исчезающим видам (как было написано в одной заумной и трудночитаемой книжке про ландыши), тем более, играющие в шахматы, и наш герой сам бы не отказался иметь такой (но в любом случае ничего бы не стал воровать). Подумав, Питер нацарапал на листке:
   "А вдруг цветок ни при чем, и все связано с г-ном Примусом?"
   - Почему ты не говоришь? - спросил Пипиндук и довольно икнул, когда крекер в хвосте автобуса попытался сделать сальто, но из-за своей, извините, квадратности, шлепнулся на пол.
   Питера от слов мухоморчика бросило в жар и холод одновременно - мальчик живо представил, что, едва "уголовное дело" (он не слишком понимал отношения геометрии и расследования, но звучала фраза умно и частехонько встречалась в детективных фильмах) закончится, ему придется вернуться в больницу. И опять пойдут долгие месяцы лечения, и будет та же палата, и то же окно - грязное, с паутинкой в левом верхнем углу...
   - Болеет, неужели непонятно?! - поворчал маленький констебль и продолжил. - Быть может и связано! А-а-а... пчхы!!! Спасибо, спасибо! - предупредил он возможные "будьтездоровья". - Ух, говодила моя матушка: 'Тводчество до добда не доводит'. Скульптоды, понимаешь! Налепят всякого, а мне потом - ищи. Пдимус... Что я знаю о Пдимусе? Ничего я не знаю о Пдимусе. Пдимус, как Пдимус.
   - Вчера Примус ездил в Плимут, - пожал шляпкой мухоморчик. - Рейс, ик, который в 16:20.
   - Хмм, - мистер Шнапс глубокомысленно почесал цилиндр и до конца дороги впал, как понял Питер, в еще более глубокомысленную задумчивость, которая, несомненно, выдававала в пряничном человечке истинного профессионала.
   Сам мальчик написал в блокнотик "Зачем Примусы ездят в Плимут?", обвел фразу тремя жи-и-ирными кругами и стал над ней размышлять. По всему выходило, незачем. Ибо, насколько Питер знал примусы, те вообще были мало склонны к каким-либо перемещениям (да и к скульптуроделанью, прямо скажем, тоже).
   За окном (пардоньте, за пудингом!) снежные поля сменил частокол сосен - храпящих, сопящих и причмокивающих. Временами то на одном, то на другом стволе приоткрывались сонные глаза и недовольно смотрели на автобус. Тут Пипиндук один раз остановился, чтобы подобрать дородную фрау Штрудель с племянницей Тарталеточкой; мадам всю оставшуюся дорогу охала и ворочалась, а молодая особа благоухала и вежливо покашливала, как умеют благоухать и вежливо покашливать исключительно в роду Тарталеток и некоторых Профитролей.
  
   Глава 2 с хвостиком: о трудной жизни ботинок
  
   Чудной городок показался из-за поворота настолько ярко, шумно и неожиданно, насколько можно себе вообразить.
   "Да, я определенно сплю".
   Представьте себе улицы, заметенные сахарной пудрой, домики из дрожжевого теста, их глазурированные крыши и витражи из разноцветного мармелада. Представьте, как тут, там, сям - везде, где только можно, - ходили, бегали и прыгали множество пряничных человечков, а также лягушек, тюленей и ягнят из белого и черного шоколада (а некоторые - и в полоску). Все они оделись в рождественские наряды с мишурой и носили алые шапочки. А еще карамельные трости самых разных цветов - прям как у мистера Шнапса.
   - Пдиятно, понимаешь, домой веднуться, - смахнул слезу маленький констебль и дернул себя за ус.
   Напарники вышли на центральной площади, и, попрощавшись с Пипиндуком, направились к месту преступления. Питер при этом все вертел головой и никак не мог понять, какому созданию больше удивляться. Мэру ли городка - Торту Батенбергу из бисквита в шахматную клетку из желтого и розового коржиков и с марципановой глазурью; булочке Салли Лан, до того пышной и на дрожжах, что становилось завидно. А может быть, печенью Оливеру в сырном плащике с гербом?
   - Смотрите, смотрите! Настоящий мальчик! - показались из-за угла Батские булочки-хохотушки (с кулончиками из запеченного сахара и россыпью цукатов).
   - Хихихи! - засмеялись одни.
   - Хахаха! - загоготали вторые.
   - Хохохо! - схватились за животики третьи и побежали рассказывать новость подружкам.
   Питер попытался было засмущаться, но тут взгляд его уткнулся в домик и табличку на нем "Примус Парабеллум, скульптурных дел мастер". Вполне себе обстоятельное строение с чадящей трубой, черепицей из пурпурного рахат-лукума и соломковым заборчиком. Имелся там и садик, полный снега и греющихся под ним статуй, и еще одна маленькая табличка на калитке: "Осторожно, злой ботинок".
   - Спокойствие! - уверенно поднял карамельную тросточку мистер Шнапс, пока мальчик размышлял, чего бояться больше: кусачих кроссовок, сапог или тапок. - Я знаю подход к обуви, - и смело вошел внутрь.
   Из будки рядом с тропинкой раздалось "Ррр-ррр".
   - Цыпа-Цыпа, иди сюда мой ходоший, - ответил гундосо пряничный человечек.
   - Ррр-р? - навстречу выскочила старый ботильон, у которого меж носком и подметкой торчали вострые-вострые зубы. Шумно гавкнул, проревел, как лев, и запрыгал к Шнапсу.
   - Цыпа! ЦЫПА!!! ЦА-атступаем! - возопил тот и шмыгнул за калитку.
   - Пожалуй, ффф, - маленький констебль тщетно пытался отдышаться, - пожалуй, стоит подаботать... над техникой. Уффф.
   Так, - пришел он наконец в себя. - Педеходим к плану 'В', - детектив приложил ладошки ко рту и заорал. - Пди-мус!!! А-а-аткдывай!!! А-а-пчхы!!! (последнее к делу, конечно, не относилось и вышло совершенно случайно).
   Но мастер Примус так и не появился ни через пять минут, ни через десять, хотя пряничный человечек продолжал упорно взывать к хозяину дома, а ботиночек - рычать и гавкать за оградой.
   - Я Примуса со вчерашнего дня не видал, - выглянул из здания напротив новенький электрический утюг. - А цветок и хорошо, что украли, так я тебе скажу, Шнапс.
   - Добдый день! (подразумевалось, "ну и ну!") - задумчиво повертел ус мистер Шнапс. - Почему же?
   - Не позавидуешь ему: стоять целый день на окне, да еще невидимым. Не погулять, не поиграть. Кроме зимних ночей, очевидно, только все в это время спят... Нет, к лучшему. Право слово, как вспомню о бедном цветке, аж нагреватель паром обдувается.
   "Я тоже иногда кажусь себе невидимкой... Так странно".
   Питер замотал головой и принялся думать в совершенно ином направлении: похититель должен был не раз гостить у скульптора или иметь отличные навыки укрощения, иначе бы кусачий ботильон поднял шум и гам на всю улочку. Мальчик не замедлил написать о догадке в блокнот и показал пряничному человечку.
   - Точно. С самого начада подоздевад: несостыковочка тут, - махнул полосатой тростью констебль Шнапс. И поведал, как опрашивал вчера соседей, - ни крошечки подозрительного замечено не было. Напарники, не сговариваясь, обратили взоры на утюг, который шумно прихлебывал кофе на подоконнике. - Мсье Тефаль, не поможете пдойти мимо ботинка? Нам нужно еще даз осмотдеть дом.
   - Да вы что! Я и на метр к этой сандале не подойду. Давно говорю: ботиночникам пора запретить держать обувь без намордника.
   - Шифдуется! - топнул ножкой пряничный человечек. - Никогда, ддуг мой, не доведяй пдинтедам, элекдическим гделкам и утюгам. Все вдемя за ними глаз да глаз нужен!
   - Вы через забор лезьте, - посоветовал утюг (он, к счастью, не услышал бурчания маленького констебля), лениво жестикулируя шнуром с вилкой. - Цепь-то, глядите, короткая.
   Пришлось поступить именно так. Напарники перебрались через соломку с задней стороны дома и, пока ботильон не опомнился, прошмыгнули внутрь.
   У мистера Парабеллума оказалось на удивление тепло и уютно - горел камин, часики посапывали на полке и бормотали себе под нос (пардоньте, циферблат!). Пахло имбирем и гвоздичкой.
   - До-обдый день! Золы мало, - тут же осмотрел поленья пряничный человечек. - Пдимус не мог далеко уйти. Ну, Питед, помогай! Видишь что-нибудь?
   Мальчик послушно обошел здание, при этом усердно щурился, хмурил лоб и вглядывался в каждую пылинку. Среди прочего, обнаружились красивый университетский герб и фото Семицветика - застенчивого цветочка в обнимку со старым Примусом. Судя по карточке, мастер Парабеллум был родом из времен давних и полузабытых, - примерно тех, когда прапрапрабабка нашего героя любила гонять чаи с девятой герцогиней Нортумберленд и рассуждать о закате колониальной эпохи.
   Затем Питер встретил караван муравьишек в камуфляже и касках. Отряд занимался транспортировкой старой монетки между обеденным столом и подвалом, но с появлением человека скоропостижно разбежался (под вопль бригадира "воздушная тревога").
   Место, где стоял раньше Семицветик, Питер нашел по темному кругу на подоконнике. Отсюда было всего пара шагов до двери, но мальчик не сомневался, что цветочек редко покидал дом. Питер до странного ясно понял вдруг, как похожи они с Семицветиком, - как дни и ночи напролет стояли оба у окна: когда загорались и гасли фонари, когда звезды мигали и падали, когда занимался рассвет и первые прохожие сонно брели по пустым улочкам. И это родство с чужой душой, пускай растительной и малознакомой, вызвало бледную улыбку на лице мальчика.
   "Хотя, разве, незнакомой? У нас много общего. Мы легко могли бы подружиться. Или стать братьями по крови, как в книге о Зверобое... Я хочу братика!"
   - Нашел что-нибудь? - спросил мистер Шнапс, нетерпеливо постукивая карамельной тросточкой.
   Питер очнулся и протянул монетку с изображением ладони.
   "И еще пахнет странно, - написал он, - имбирем и гвоздикой".
  
   - Добдый день! Я со своим пдостуженным носом и не заметил. А это, - пряничный человечек едва не завалился с монеткой, - клянусь всеми Имбидными Богами, Дележная Метка! Такие присылают должникам. Хмм! Так, а пдивкуса апельсинов и вина не чуешь?
   Питер принюхался и кивнул.
   - Глинтвейн! Стадый пдоходимец! Так, беди свой блокнот и пиши, - пряничный человечек заложил ручки за спину и принялся ходить туда-сюда, попутно дуя себе в усы. - Пункт педвый. Тэчэка. Ддова в камин бдосили недавно. Пункт втодой. Тэчэка. Пахнет Глинтвейном, а значит, он тут тоже был недавно. Тэчэка с запятэ. Глинтвейн пахнет, когда годяч, а значит, была ядостная ссода. Пункт тдетий. Тэчэка. Что общего у Глинтвейна и Пдимуса? Долги? Уммх... - мистер Шнапс почесал лакричный цилиндр. - Последнее не пиши. О! Оба они гдеют! А значит, решили "нагдеть" кого-нибудь! Оба пдохиндеи! А Семицветик узнал, и его устданили. Но как же нам найти беднягу? Пиши: надо понять, зачем Пдимус ездил в Плимут! Так, дай посмотреть.
   Питер поставил блокнотик перед маленьким констеблем (высоты они оказались примерно одинаковой), и тот критически оглядел схему.
   - Пдимус, Пдимус... Какой у тебя однако почедк кдасивый. Ладно, идем к утюгу, быть может, он знает.
   Напарники двинулись к выходу, и вдруг Питер заметил пятнышко на косяке двери, как раз на уровне глаз. Одно движение - и на свет явилось маленькое перо.
   - До-о-о-о-обдый!!! - запрыгал на месте пряничный человечек. - Добдый, так его и дастак, кдышкой об ведстак, день!!! Вот он и попался, негодяй! Так и знал: пингвин в чем-то замешан. С самого начала не доведял - и тут нате, улика! Будем адестовывать Шмигеля-Пигеля.
   Мистер Шнапс толкнул было входную дверь, но, услышав "Рррр" снаружи, плавно развернулся вокруг своей оси и засеменил в спальню.
   - Пожалуй, вылезем чедез окно.
  
   Глава 3: в которой выявляются обстоятельства философского характера
  
   Питер уже, казалось, и пообвыкся со странностями Чудного городка, но тут на улице Трех Некоронованных Королей напарникам встретился кактус Колючка. Так вот: каждый прохожий неизменно поздравлял растеньице... с Днем Нерождения.
   - Он забыл, когда появился на свет, и тепедь все дни отмечает как День Недождения, чтобы точно не пдопустить, - объяснил мистер Шнапс.
   Тут к имениннику подоспел пикантный соус Камберленд - с тоненькими усиками-ниточками цедры и бокалом красного вина, которые явно говорили о хоть и безмерно далеком, но Гаврском происхождении. Француз шел под ручку с запеченным до золотистой корочки Ростбифом, а за тем, как собачка, следовал Йоркширский пудинг (который из кляра и капельки горячего мясного жирка).
   - Поздравляем!
   - По...
   - ... здрав... - вразнобой забубнили они. Кактус прижал лапки к груди и весь мурчал от внимания.
   - Позддавляю! - встрял пряничный человечек, а Питер нарисовал в подарок торт.
   - Ой! Ой, ой, ой! Мне? - иголки Колючки от удовольствия закрутились спиралью. - Спасиииибо.
   После этого кактус захотел пойти с напарниками и всю дорогу прыгал и скакал от радости (и, конечно, попутно принимал поздравления).
  
   Пингвин Корнелиус Шмигель-Пигель был владельцем старого дома с табличкой "Магазинчик разрушенных надежд". Не настолько чудного и загадочного, как следовало из названия, но все равно крайне странного.
   Внутри оказалось темно и синевато; на десятки метров вверх и вбок от входа шли шкафы со снежными шарами (на самом деле, стеклянные, чего упорно никто не замечает) - они излучали слабое сияние и позвенькивали. От конторки с кассой тянулась длиннющая очередь: тут вам и Крампет - круглый, улыбающийся и весь из пористого, смазанного маслом и пышущего жаром (будто едва-едва из печки) теста; и пузатый Корнуэльский пирог с пастернаком, картофелем и брюквой. Были яйца Бенедикт - чинные и торжественные: верхом на обжаренных до хруста тостиках, с веерами тончайшей ветчины и шляпочками из трюфелей. И как всегда лип к благородному сообществу Голландский соус (истинный француз, как и знакомый нам уже Камберленд, но умело свое происхождение скрывающий).
   Впрочем, не успел Питер подивиться интерьеру, как следом ворвался мистер Шнапс: выставил указательный палец и зарядил любимое:
   - Пошто укдал Семицветика, пдоходимец?
   - Какой конфуз, мон шери! - зашептала своему кавалеру Экклская слойка, напудренная и с мушками из смородины. Спутник - сладковато-пряный цилиндрик Швейцарского сыра - выпучил круглые глазки и пробухтел:
   - Это совершенно фосмутительно!
   - Добро пожаловать, - от голоса Корнелиуса, седоперого и благообразного пингвина в островерхой шляпе, у мальчика пошли мурашки. - Шнапс, Питер и... кактус? - Шмигель-Пигель спустил очки на кончик носа и пригляделся к Колючке, - определенно, кактус.
   "Откуда он знает мое имя?"
   - Господа, чем могу быть полезен?
   - А-а-пчхы? - мистер Шнапс потряс карамельной тросточкой. - Па-а-а-а-пчхы! Да как ты объяснишь вот это, - протянул он перо. - Найдено на месте пдеступления!
   - Какое ужасное пофедение! - снова заворчал швейцарец.
   - В самом деле? - хозяин осмотрел улику. - Господа, вынужден разочаровать, но это не мое перо. Боюсь, даже не перо пингвина.
   Питеру показалось, что у маленького констебля сейчас пойдет дым из ушей, - такое у мистера Шнапса было выражение личика.
   - Ппдххвм!!! - издал он нечленораздельный вопль и натянул цилиндр по самый подбородок.
   - Я могу быть еще чем-то полезен? - Корнелиус посмотрел на очередь. - Клиенты ждут.
   - Та! - встрял опять Швейцарский сыр. - Фам слетофало бы прояфить уфашение.
   Пряничный человечек по-прежнему пыхтел и бурчал, а Колючка пытался разглядеть собственные ушки, посему Питер решил воспользоваться ситуацией:
   "Что это за место?" - написал он на блокнотике и даже прищурился, и расправил костистые плечи, дабы лучше соответствовать виду детектива (хотя вопрос, как легко догадаться, был продиктован чистейшим и беззастенчивым любопытством).
   - Магазин разрушенных надежд, как ты, Питер, и прочитал на вывеске, - чуть улыбнулся старый пингвин и, предупредив новый вопрос, объяснил. - Я собираю мечты. Освобождаю от них людей, потерявших веру, и продаю тем, кто не научился грезить о несбыточном. Или, хотя бы, сможет все сделать правильно. Один шиллинг - и мечта твоя. Вот, смотри, - подозвал он мальчика и указал на один из снежных шаров. Колючка припрыгал следом, но почесав ножкой ухо, отправился обратно и стал разглядывать перо-улику (при этом смешно принюхивался). - Желание Дианы Гилпин из Ланкастера: купить 242 пары отменных шерстяных подштанников выпуска 57 года от ткацкой фабрики Спелсса и Шелдона. К несчастью, предприятие разорилось, и грезы Дианы растаяли как дым, - внутри игрушки все было наоборот: счастливая пожилая женщина развешивала бесчисленные подштанники на бельевой веревке. - Вот, - кивнул Корнелиус на соседний шар, - мечта Грегори Уайтхеда: стать приходским священником. Поверь, быть адвокатом у него выходит гораздо лучше, - тут молодой человек читал проповедь перед кафедрой. Лица прихожан, да и самого викария, казались до умиления одухотворенными. - А вот Энтони Хармс, лелеявший надежду изобрести умный унитаз. Сейчас он...
   "Вы чудовище! Вы отнимаете у людей самое главное!" - зло чёркая бумагу, написал мальчик.
   Корнелиус застыл - он, очевидно, не ждал такой реакции - и медленно поправил очки:
   - Вы странные существа, люди. Любое чудо отвергаете, если оно нарушает привычный порядок вещей, но в душе тянетесь, как дети, ко всему необычному. Хотя, - горько усмехнулся пингвин, - в сущности, вы и есть дети. Только у каждого свои игрушки.
   "Но мечты - не игрушки!" - Питер и сам бы не сказал, почему его так задели слова пингвина, однако не мог остановиться.
   - Не игрушки. Но я помогаю людям. Забираю все, что тяготило бы и отравляло их души и отдаю нуждающимся. Ты здесь есть, кстати. Хочешь посмотреть?
   Мальчик в ужасе отступил и замотал головой. И тут же возникла свербящая мысль: отныне всегда будет чего-то не хватать. Некой мечты, которую и вспомнить даже не получится, но его, Питера, родной!
   "Как вы могли?"
   - Позже ты поймешь. Всему свое время.
   Мальчик все мотал ошарашено головой; тут из-под цилиндра мистера Шнапса раздалось:
   - Постойте-ка! Есть в этом балагане Семицветик, Пдимус Падабеллум или Глинтвейн?
   Кактус запрыгал на месте и поднял лапки - прямо как прилежный школьник: одну на уровень груди, а вторую - перпендикулярно вверх. Но никто, кроме Питера, не обратил на Колючку внимания.
   - Было бы странно, если бы господин Парабеллум оказался на моих полках, - сложил крылышки на груди пингвин. - Он всегда хотел сына, и с появлением Семицветика мечта Примуса осуществилась. Глинтвейна тут также нет, он привык в жизни действовать сразу. А сын Примуса... - Корнелиус вздохнул и снял очки, - боюсь, с ним могло случиться несчастье, так как снежный шар цветка вчера опустел.
   У Питера холодок прошел по спине, да и остальные - включая крайне возмущенного "пофедением фиситеров" Швейцарского сыра - разом смолкли.
   - Ой, ой, ой! - Кактус устал прыгать и тянуть лапку, так как все равно на него не смотрели. - Ну, послушайте же меня! Я, кажется, знаю владельца пера! Подсмотрел в одной энциклопедии и с тех пор запомнил. Постоянно такую чепуху запоминаю. Непонятно зачем, ибо потом она никогда не пригождается. Или пригождается, но когда совсем не понимаешь, что вот она пригождается, и...
   - Ппдхм! - донеслось из-под цилиндра мистера Шнапса.
   - Ой, ой, ой, простите! Это перо...
  
   Глава 4 и последняя: как ни странно, про страусов
  
   Страусы, принадлежность пера к которым установил Колючка, обитали на Холодной Пустоши - в нескольких милях от Чудного города. Дороги туда, как таковой, не было, но направление легко угадывалось по следам могучих лап на снегу.
   "Эх, мне бы такие ноги. Олимпиаду бы выиграл".
   Еще на выходе из поселения Питер впервые увидел здесь настоящих людей: юношу-мавра; мужчину европейской внешности и пожилого араба. Они шли навстречу и оживленно спорили между собой:
   - ... быть, ладан и смирну как обычно? - почесал затылок самый молодой.
   - Он и так жалуется, как все провоняло этим ладаном, - ответил европеец. - Галстук? Розовый и с херувимчиками.
   - Каждый год одно и тоже! - вздохнул старец-араб.
   - Распродажа в "Маркс и Спенсер"! - вскинул руки мавр. - И никаких споров.
   Люди прошли мимо напарников, и Колючка обиженно растопырил иглы - еще бы, подарок обсуждали, а именинника не поздравили.
   - Человеки, - приободрил кактуса мистер Шнапс, - что с них взять!
  
   Холодная Пустошь на деле оказалась совсем не такой холодной и пустынной, как ждал Питер: всего лишь заснеженная полянка и чахлые кустики по краям. Страусы стояли кружком на серединке и хлебали чаек:
   - Хлюп!
   - Плюп!
   - Ом!
   - Глом!
   - Пошто... - маленький констебль хотел было выдать свою дежурную фразу, но его самым бессовестным образом прервали:
   - Паллундра!!! - заголосила одна птица, и все они тут же повтыкали головы в снег.
   - Добдый день! Неповиновение пдавосудию? Ну-ка, пдизнавайтесь, кто укдал Семицветика? Или я всех адестую! - мистер Шнапс ткнул карамельной тросточкой в небо и яростно вздыбил усы.
   - Я был вчера в доме Парабеллума, но никого не крал, - раздалось из-под снега.
   - Кто, я? Покажись, виновник!
   Одна птичка все-таки вытащила голову наружу и затрясла ею, избавляясь от налипших хлопьев:
   - И вовсе я не виновник! - глаза у страуса были разного цвета и косые (как говорится, один на вас, другой - в Гондурас).
   - Тогда чем ты там занимался?
   Птичка аккуратненько отпила чаю, который так и держала в правом крылышке, и поставила чашку обратно на блюдце.
   - Как 'что'? Забирал груз.
   - Какой еще гдуз?
   - Бандероль коричневая, 327 грамм. Вчера утром пришло письмо - быть в 16:32 в доме мастера Парабеллума, забрать посылку, - птица развела крылышками с видом "ну что тут может быть непонятного", - и доставить по адресу 'Церемониальное графство Девон, Неторный путь, Зеро'.
   - Семицветика ты в доме видел? - теряя терпение, дернул себя за ус мистер Шнапс. - И как ты миновал ботинок?
   Страус подул на чай и сделал малюсенький глоточек:
   - Я и вас не особо вижу, - указала птичка на свои косые глаза и изящно втянула левую ножку. - Коробка лежала у двери. А... Ботинок кушал, вы знаете же, они такие милые, когда поедят.
   Мистер Шнапс позеленел (что, согласимся, было крайне непросто, учитывая его пряничность), и Питер поспешил разрядить обстановку:
   "Отвезешь нас туда?"
   - Простите, молодой человек, буквы я плохо вижу, - птичка выпучила глазки и упорно пыталась рассмотреть написанное.
   - Ой, ой, ой! Доставьте нас туда? Куда посылку доставили, - запрыгал в нетерпении кактус.
   - С превеликим удовольствием, - страус пожал крылышками. - Вот только чаек до... - но тут маленький констебль так посмотрел на птичку, да так дернул ус, что пернатый икнул и продолжил: - Впрочем, я и по дороге могу...
  
   Посылки там, конечно, уже не было: стоял указатель на широкий тракт и ругался с парочкой булыжников.
   - Нет, Север не там! - столбик в сердцах махнул табличкой с названием дороги.
   - Как же! Мы тут лежим еще со времен Карла, понимашь, Великого, - ответствовал маленький валун. - Мы лучше знаем! Там Юг!
   - Да он и присаживался на меня, - не без удовольствия в голосе заявил камень покрупнее, имея в виду, разумеется, не Юг, а Карла Великого.
   - Карл Великий жил во Франции, остолопы!
   "Любопытно, это он оставил на камне надпись "Здесь был К."?" - задался вопросом Питер, но так и не смог прийти к какому-либо окончательному решению.
   - Тоже мне, знаток! И откуда ты такого набрался?
   - Я, между прочим, - подбоченился указатель, - настоящий телеграфный столб.
   - Оглобля ты плесневелая!
   - Добдый день! - мистер Шнапс не выдержал и прервал перебранку. - Вы тут цветок не видели? Или посылку?
   Воцарилась тишина. Булыжник поменьше скосил глаза на констебля; затем, также опасливо и медленно, повернулся столбик.
   - ГОВОРЯЩАЯ ПЕЧЕНЮЖКА!!! - завопили хором камни.
   - Иии!!! - пискнул указатель, выдернулся из земли и запрыгал семимильными шагами к лесу; удирая, знаток Карла Великого причитал:
   - Социальный пакет? Налоговые льготы? Удобный график??? Тьфу!!!
   А булыжников и след простыл - как сквозь землю провалились.
   - Добдый, понимаешь, день, - почесал лакричный цилиндр мистер Шнапс. - Я, между пдочим, не какая-то печенька! Я антдопомодфный пдяник! - потоптался на месте и скомандовал ехать дальше.
  
   Неторный Путь обладал двумя грандиозными странностями (кроме своей длиннющей длиннодлинющности, как подумал Питер, посапывая на спине птички): он не имел поворотов и съездов, а чуть левее центра тянулся канат - запыленно-заснеженный, косматый и такой же бесконечный, как и сама дорога.
   Страус Додо (да, поверьте, именно так его и звали) исправно бежал вперед уже несколько часов, не забывая на ходу вкушать ароматного чаю из термоса; на горизонте ничего не менялось.
   "Тебе не холодно?", - спросил Питер однажды Колючку, которого за время путешествия облепило снегом с головы до ног.
   Растеньице оглядело себя и улыбнулось:
   - Не-а! Я кактус-оптимист. Мне всегда тепло и солнечно, - и замурлыкало под нос всяческие самопоздразвления.
  
   Временами путешественникам встречались деревушки, жители которых пытались дойти до конца Неторного Пути, но, в итоге, плюнули и зажили нормальной жизнью. Порой Питер замечал пеших и конных - те устало плелись по тропе и, видать, забыли куда направлялись.
   Выглядело все это довольно пугающе.
   "И странно".
   - Смотрите, смотрите! - запрыгал Колючка пару дней спустя: команда оглянулась и заметила впереди рыцаря в грязно-ржавых доспехах. Борода и волосы путника были перекинуты через плечо и мотались по дороге - скручивались, набивались пылью и превращались в тот самый канат.
   "Ой! Хочу длинную бороду! - восхитился мальчик. - Я бы мог лазить с ней по горам. И в новости попал бы..."
   Питеру всадник напомнил римского легионера - благодаря прямоугольному щиту с гравировкой "S.P.Q.R." - , но, насколько знал мальчик, ромейские воины обычно были куда внушительнее и, гм, чище.
   - Вы не видели цветок? - спросил Колючка.
   Рыцарь с хрустом открыл блеклые глаза, вскинул руку и рявкнул:
   - Ave Rome!
   Вдруг из леса выплыла стайка воздушных шариков, уже знакомая Питеру по поездке в Чудной городок. Летуны выглядели еще более закоченевшими (каждый второй щеголял сосулькой в носу) и решительными. Дробно стуча зубками от холода, они пели: "Нету милее нам края родного".
   - Ave Caesar! Av... - легионер закашлялся, подняв косматое облако пыли.
   - Нет, наверное, - Колючка проводил взглядом шарикофлотилию и пожал плечами, - не видел.
  
   День, месяц, год?.. Ничего не менялось.
   Питер уже перестал удивляться и либо дремал под ежеминутные "А-а-апчхы" мистера Шнапса, либо играл в имена с Колючкой; Неторный Путь и не думал кончаться.
   "Хуже уроков истории".
   - Ой, ой, ой! - запрыгал вдруг кактус и застенчиво сложил иголки. Птичка, на спине которой наблюдалось это безобразие, успела заснуть на полном ходу: с утренним "Таймс" в левом крылышке, а бездормосом (так называется бездонный термос) в правом. - Я понял! Понял, понял, понял!!! Никто, из тех, кого мы встретили, не знает, куда направляется! А Неторный путь - он, наверное, потому так и называется, что его нельзя пройти, пока не поймешь цель своего путешествия! Вот мы никуда и не можем добраться. Но ведь нам нужно отыскать Семицветика, и, если думать, как встретим его, сразу очутимся в правильном месте! Да, да!
   Особого воодушевления, скажем откровенно, предложение кактуса не вызвало. Но, поскольку делать было нечего (да и не спорить же с кактусом?), путешественники стали мыслить о цветочке.
   "Уммм. Думмм. Буммм!" - Питер зажмурился и представил идущего по Неторному пути бандита: носатого, волосатого и с посылкой за спиной.
   "Семицветику, наверное, страшно? Похитили и везут неизвестно куда. Впрочем, все равно лучше подоконника", - мальчик и сам бы не отказался быть украденным из больницы.
   "Нет, хватит отвлекаться. Цветок! Цветок... Ну же!"
   Питер сжимал виски, пыхтел, гудел и начинал подозревать, что мысли от подобной встряски быстро сварганят какой-нибудь переворот в духе Оливера Кромвеля.
   "Бзззззз. Жжжжжж! Ыыыыыы!"
   Сначала ничего не происходило, а затем... Затем пейзаж начал меняться: небо изогнулось перламутровой лентой Северного Сияния; проступили башня на берегу и море - седое, холодное, с платиновыми барашками пены. Воздух посвежел.
   - Дом последнего отшельника! - поперхнулся чаем страус.
   - Нет, волшебного отшельника - возразил мистер Шнапс и шумно высморкался.
   - Отшельного последника, - замотал головой Кактус.
   Так они спорили, пока не добрались до здания. Дом оказался пуст, и лишь на двери висела бумажка:
   "Ушел за газетой
   P.S. Умная мысль No 4381: нет большего в мире волшебства, чем мы сами". Чернила размылись и выцвели, и ясно было, что ветра и непогода уже не один десяток лет истязают листочек.
   "Каково это, выйти за утренней газетой и никогда не вернуться домой? - от промозглых ли вихрей, или от записки у Питера пошли мурашки по коже. - Не хотел? Или не смог?"
   Тяжко вздыхал прибой, гремел галькой и закручивался в маленькие водовороты. Далекое зимнее солнце танцевало на воде - заставляя мальчика невольно щуриться (на сей раз без мыслей о Клинте Иствуде).
   - Семицветик! - Колючка стал упорно осматривать каждую щель в камнях.
   - Пдимус! - точно также обыскивал окрестности мистер Шнапс.
   - Бом джиа! - а Додо втянул ножку и, водрузив на голову наушники, учил португальский. - Эу амо абобре ("Доброе утро! Я люблю тыкву").
   Было пусто, холодно и на удивление безмятежно.
   "Вьюю", - завывал ветер в кроне кособокой сосны.
   "Пшшш", - отвечал ему прибой.
   Питер смотрел на волны и чувствовал, как его незримо тянет вдаль - за горизонт, в те недостижимые земли, которых нет ни на одной карте и где находят приют волшебные отшельники или отше... (в общем, вы поняли).
   "Вдруг там мой дом?"
   Сердечко мальчика трепетало и подпрыгивало при мысли о бескрайних зеленых долинах и туманных горах, о чародеях, их до невозможности мудрых изречениях; и скоро на душе Питера стало так тепло и спокойно, как не было уже много лет.
   - Ничего не понимаю, - сел на камушек мистер Шнапс и печально чихнул. - Пчхы! Если шли мы по Нетодному пути к Семицветику, где он? А если в ддугом напдавлении, то куда пдибыли?
   Питер достал блокнот, вчитался в записи - ничего примечательного. Или напарники упустили некую деталь?
   Пряничный человечек, точно угадав мысли мальчика, выпалил:
   - Ддуг мой, Питед, дасскажи... Нет, напиши все, что мы сегодня видели и слышали. Быть может, опять я где-то оплошал.
   Шестнадцать листочков и полчаса спустя мальчик перенес дневные события на бумагу. К тому времени почти закончился стержень, пальцы ныли от напряжения, и - вот те раз - гудела, точно колокол, голова.
   "Ох, видимо, у Шерлока Холмса все карманы были забиты ручками и листками. И чернильницами".
   Питер водрузил блокнот перед пряничным человечком и кивнул.
   - Готово, значит? - надул усы мистер Шнапс. Упер ручки в бока и стал изучать "дело". - Добдый день! А тут у нас чего? - ткнул он зонтиком в первое предложение: "На смерти... хмельной..."
   "Это пел Горчичный куст, когда мы подходили к палате", - приписал сбоку мальчик.
   - Седьезно? Ведно от насмодка я уже и слышать плохо стал.
   - Бллллр! - Додо налил любимого чайку и, хотя к расследованию данный звук никак не относился, все посмотрели на Додо. Тот пожал крылышками, бросил в чашку кубик сахара и аккуратно - истинно английским круговым движением - стал помешивать.
   Мистер Шнапс почесал цилиндр.
   - Это ж надо, - обеими ручками поднял лист, затем другой и скоро полностью скрылся в недрах блокнота; доносилось яростное пыхтение.
   - Так и дастак!!! - послышался возглас. - Питед, мальчик мой, что бы я без тебя делал! Помнишь гедб на стене Пдимуса? - листки внезапно запрыгали и перекинулись на другую сторону блокнота. Зрителям предстал пряничный человечек в чуть покосившемся цилиндре и рисунок за ним. - Это гедб Чудного Униведситета! А Годчичник напевал их гимн! "Есди на смедть не упьюсь на хмельной пидужке, обязательно веднусь к вам, мои ддузья, поддужки". Они вместе учились, или я не я, а ручка от патефона!
   Страус выпучил один глаз, да так и застыл; Колючка остановился на середине ухочесательного движения ноги; Питер же просто пожал плечиками. Ну что тут скажешь?
   - Мисс Гдейпфдут? - позвонил по своей тросточке маленький констебль. - Да-да, я. Кто ж еще! Пдоведьте, пожалуйста, списки выпускников Чудного Униведситета за конец девятнадцатого - начало двадцатого века. Да. Пдям туда идите и делайте запдос. На кого? А, да. Добдый, понимаешь, день! Пдимус Падабеллум и Годчичный куст.
   "И Глинтвейн!" - написал Питер и показал мистеру Шнапсу.
   - О, да, и Глинтвейн, мисс Гдейпфдут. Как "не успеваете печатать"? Нет и еще даз нет, я не буду покупать вам новую печатную машинку, вы их меняете чаще, чем Кодолева сумочки. Какое Дождество? Нету никакого Дождества, вам кадется. Что? Не слышу? Помехи, ой как много помех. Позвоните, как только чего-нибудь выясните! - маленький констебль закрыл зонтик и оглядел команду. - Связь пдедвалась. Господа, нам надо веднуться в больницу и допдосить Годчичника. Тепедь он не уйдет! Все сдочно думаем о больнице, или как там даботает эта фигова тданшея. Думаем!
  
   Глава 5: о которой не подозревал и сам Автор и где констебль Шнапс открывает новый метод идентификации (поверьте, именно так это называется) преступников
  
   - Как отпдосился? - позеленел пряничный человечек.
   - До вечернего обхода, - фея моргнула и тоскливо посмотрела на лежащую рядом газету. На первой странице ее было черно-белое фото воздушного шарика - замерзшего, облепленного с макушки до веревочки снегом, но чрезвычайно - чрезвычайно! - сурового. Название статьи гласило:
   "Сообщество летучих созданий выступило маршем протеста против закрытия воздушного пространства над Виндзорским замком".
   - Добдый, - топнул ножкой мистер Шнапс, - день! Педед самым носом! А? А-а-пчхы!!! - маленький констебль аж подпрыгнул от чихания. - Спасибо-спасибо.
   Так. Ну ходошо. Годчичник находиться в больнице. Гад он гадский, следственно неспдоста. Но цель?
   - Ой, я знаю, я знаю!!! - кактус запрыгал на месте. - Здесь бесплатно кормят!
   Пряничный человечек вздохнул, а Питеру не без урчания в животе вспомнился завтрак, в равно степени невкусный и далекий.
   "На голодный желудок Горчичный куст напоминает исключительно о сэндвиче. Ням..."
   - Что есть в больнице? - мистер Шнапс заложил ручки за спину и принялся ходить туда-сюда. - Лекадства? Ммм... Нет. Доктода? Быть может, он и в самом деле болеет?
   "Пациенты!" - предложил Питер.
   - И зачем они? - пряничный человечек посмотрел в блокнот и пожал плечами.
   Вдруг карамельная тросточка замигала красным и запела "Боже, храни Королеву".
   - Эх, люблю эту песню, - Мистер Шнапс довольно возвел глаза к потолку. Подождал, пока начнется куплет про сокрушение врагов, и неохотно раскрыл зонтик. - Алло. Да, мисс Гдейфдут. Да. Седьезно? О-о-о! Да. Нет. Да?
   Так продолжалось несколько минут. Питер с Колючкой и страусом попили чаю из бездормоса и уже думали присесть, когда общение ("данеты" и писк из тросточки) неожиданно закончилось. Детектив сложил зонтик и задумчиво почесал цилиндр в правой руке.
   - Господа, - торжественно начал мистер Шнапс. - В расследовании откдылись новые факты!
   Как выяснила мисс Грейпфрут, Горчичный куст, Примус и Глинтвейн действительно были сокурсниками в Чудном Университет. Горчичник и Глинтвейн окончили факультет искусств по специальностям "актерское мастерство" и "костюмы, грим, декорации", соответственно; а Примус Парабеллум оказался военным инженером.
   - Понимаете? - пряничный человечек торжественно оглядел присутствующих. - Они что-то замыслили! Да. Но что?
   Мистер Шнапс направился к палате Горчичника и стал тщательно ее обыскивать.
   - Ммм? Нет-нет. Тут? Ммм... - напарники столпились в дверях, дабы не мешаться, и только следили взглядами за бегающим с место на место пряничным человечком. - Смотрите-ка! А, нет, это тдяпка. Ммм...
   В ходе обследования были обнаружены: два сонных таракана, разговорник французского, один штопаный носок, а в мусорном ведре - пачка салфеток, отменно склеенных в твердый брусок. Маленький констебль положил улики на койку и стал попеременно рассматривать.
   - Годчичник изучает фданцузский. За-а-чем?
   Тараканы ответили ему сонным причмокиванием, а Питер спешно записал каждую находку в блокнот, озаглавив перечень мудреным словосочетанием "Причинно-следственные связи?". Хотя, разумеется, где тут причина и откуда следует связь, было, вот, ни капельку не понятно.
   Мальчик выбрался в коридор и стал задумчиво ходить кругами. Сосредоточиться не получалось - из палаты Горчичника неслось беспрерывное ворчание и чертыхание (и наглый тараканий храп), а Додо на пару с Колючкой вдруг решили спеть рождественский гимн.
   Была и еще одна причина, самая, пожалуй, главная: Питер хотел бы находиться сейчас где угодно, кроме больницы. Он ведь мечтал с самого утра, что никогда уже не вернется в палату: станет ассистировать констеблю Шнапсу и расследовать преступления Чудного городка, уплывет в края, куда не может привести ни один на свете Неторный путь, найдет там приключения, друзей...
   "Но зачем мне новые друзья? Вот же они! Здесь, сейчас!"
   Питер отошел от напарников - почувствовал, как слезы собрались в уголках глаз и готовы в любой момент ринуться наружу. И тут взгляд мальчика ткнулся в карточку пациента - напротив палаты Горчичного куста.
   "Франсуа Безе, 408 лет.
   Раса: десерт
   Диагноз: хроническое вздутие живота".
   Это не могло быть совпадением. Питер бросился к мистеру Шнапсу и стал показывать на фамилию.
   - Ась? Безе? Бе-зе, ну и фамильще. Фданцуз. Фданцуз?!
   Пряничный человечек ахнул и стукнул тросточкой в пол.
   - Ну, конечно! Выставка новых дабот Алана Данна. Они узнали о госпитализации Безе и решили пдитводиться им! Только и нужно было - находиться в палате дядом, чтобы иметь педед собой, так сказать, живой пдимед.
   Вот, кто похищает последние подвека пдедметы искусств! А мы-то думали!
   Глинтвейн сделал маску из папье-маше. Тут, - указал мистер Шнапс на склееную бумагу, - должно полагать, остатки. Годчичник учил манеды и дечь Безе. А Пдимус... О, ну с ним понятно. Он будет обдабатывать те замки, которые нельзя даскдыть за счет связей фданцуза!!!
   Чего вы стоите?! Бежим в галедею! А-а-а-а-пчхы!!!
  
   Сцена, что разыгралась в кабинете Франсуа Безе, соучредителя выставки, выглядела так: с одной стороны француз с охраной и работниками галереи, с другой - команда мистера Шнапса и лейтенант местной полиции Макграт, широко известный благодаря огромной лысине и не менее огромному послужному списку. Офицер, как выяснилось, служил вместе с маленький констеблем в Индии.
   - Эх, славные были вдемена! - замечтался при встрече пряничный человечек.
   Так или иначе, сейчас две компашки активно шумели и никак не могли прийти к согласию.
   - А я говодю, ваш Безе - поддедьный! Пошто он тощий какой?
   - Да среди вас вообще... кактус!
   - Ах так! Вы...
   Питер почувствовал, как от тарарама голова начинает пухнуть и тяжелеть.
   "Любопытно, любит ли Безе безе? А Бизе Безе? Охохох, так и ум за разум зайдет... Ммм, карамелькой пахнет. Или ванильным сиропом?"
   Наконец лейтенант громовым рыком - от которого Додо едва не поперхнулся чаем - велел всем замолчать.
   - Шнапс, ты можешь предъявить доказательства, что учредителя выставки подменили?
   - А-а-пчхы! - топнул ножкой маленький констебль. - Всмысле, позвоните в больницу и скажите медсестде позвать его к телефону.
   Макграт набрал номер и быстро переговорил.
   - Отпросился на праздник, - сообщил офицер присутствующим.
   - Ясно вам? - надулся Безе. - Я - я! - настоящий. А теперь прошу не препятствовать работе.
   - Шнапс? - лейтенант посмотрел на пряничного человечка.
   Тот поводил носом, аккуратно высморкался в платочек и пожал плечами.
   - Дайте мне пять минут.
   С этими словами маленький констебль бросился к столу и начал все тщательно осматривать. Выдвинул поочередно ящики, присел в кресло, позвонил по антикварному телефону. Простучал все стены и наконец задумчиво почесал лакричный цилиндр.
   "А вдруг, настоящий? Тогда мы пошли не по тому, как же это... следу! А вдруг, время Семицветика на исходе? Ой, ой!"
   Питер глазами спросил, нужна ли помощь, но напарник только покачал головой.
   - Шнапс, пять минут закончились.
   - Сейчас... - пряничный человечек снова плюхнулся в кресло и забегал глазами по предметам.
   - Да сколько можно! - возмущенно крикнут Безе.
   - Действительно, Шнапс. Без доказательств мы больше ничего не имеем права делать.
   Питеру захотелось пнуть занудливого полицейского а заодно и лже-француза.
   'Или уронить на них Колючку?'
   - Эх, - маленький констебль вздохнул и, поднявшись, стал задвигать кресло. Тут взгляд детектива упал на сиденье. - Добдый, понимаешь, пень! Тьфу, день! Клянусь матушкой-духовкой, я знаю!!! У вас есть воск?
   - Вы о чем? Хватит этот балаган! - Безе аж подрумянился от злости.
   - Господа, у вас есть воск? - успокаивающе поднял руку Макграт.
   - Да: свечки для люстры в главном зале. Сейчас принесу, - отозвался один из сотрудников.
   - И еще спички! И поднос! - загундосил вслед пряничный человечек.
   Работник вышел из кабинета и вскоре вернулся с парой коробок; ругань француза не утихала.
   - Шнапс?
   - Ждите.
   Маленький констебль расплавил несколько свечей в подносе и вылил часть жидкости на сиденье.
   - Он мебель испортит! Я буду жаловаться самому мэру! Я... - как вы поняли, Безе неистовствовал.
   Мистер Шнапс вместо ответа положил на поднос бумагу:
   - Пусть учдедитель сядет сюда.
   - Чего?! Да никогда в жизни! Я не позволю...
   - Господин Безе, - обратился Макграт, - вы даже не испачкаетесь. Сделайте, и мы на закончим. Да, Шнапс?
   - Да, - кивнул пряничный человечек и свирепо дунул в усы.
   Все также ворча, француз присел на новоявленное сиденье и почти сразу встал.
   - Хватит? Может, повисеть на люстре?
   Мистер Шнапс улыбнулся и покачал цилиндром.
   - Господа, вы согласны, что это кдесло Франсуа Безе?
   Присутствующие закивали головами (даже Питер, Колючка и Додо, хотя они-то и не могли знать).
   - Тогда здесь, - маленький констебль отодрал с сиденья застывший воск, - отпечаток, пдостите, попы господина учдедителя. След появился за долгие годы даботы в галедее.
   - Не позорьтесь! - вскинул руки француз.
   - Тогда как вы объясните, - мистер Шнапс подошел к подносу и попытался вложить макет в выемку. Ничего не получалось, - что он не совпадает с вашим!
   Воцарилась тишина, и только открывались один за другим рты - от удивления.
   Безе округлил глаза, икнул и вдруг бросился к двери.
   - Ловите его!
   - Держите!
   Макграт ловко сделал подножку - преступник споткнулся и с грохотом влетел в косяк, разваливаясь на кусочки отменно склеенного папье-маше.
   - Вы арестованы за мошенничество и попытку кражи. Вы имеете право...
  
   В искусственном теле француза нашлось место всем трем подельникам - Горчичному кусту, Глинтвейну и Примусу. Настоящий Франсуа Безе все это время мирно спал в палате - запертый на замок и с удвоенной дозой снотворного в капельнице - и ничегошеньки не подозревал о случившемся.
   - Но где же Семицветик? - развел иголками кактус, едва компания вышла из галереи.
   - В самом деле, - мистер Шнапс остановился и устало поморгал. - Совсем пдо него забыл.
   Что мы имеем: бандедоль и башню волшебника. Да?
   Троица кивнула в ответ.
   "А ведь Семицветик не мог сам себя уложить в посылку!" - сообразил Питер и написал в блокноте.
   - Точно! - прочитал мистер Шнапс. - Но значит...
   "Семицветика никто не похищал", - вдруг понял Питер, еще не услышав пряничного человечка.
   - ... цветок не похищали! Пдимус сам его отправил!!! Но зачем?
   - Ой! Как это? - Колючка от удивления выронил все иголки, да так и забыл подобрать, а страус, который дул в тот момент на чай, застыл со сложенным в трубочку клювом.
   "О чем мечтает ребенок, что день и ночь смотрит на своих сверстников, - подумал Питер. - Играть с ними. Быть похожим на них. А если не можешь? Если в то время, когда все веселятся, ты становишься невидимкой и стоишь у окна..."
   - Нельзя держать на земле создание неба, - раздался дребезжащий голос сзади. Команда оглянулась и увидела арестованных - Макграт как раз выводил их наружу.
   - Мастед Падабеллум, о чем вы говорите?
   Но скульптор больше не произнес ни слова.
   "Крал ли кто-нибудь Северное сияние?" - написал мальчик и показал мистеру Шнапсу.
   - Ммм... Да, естественно! - пряничный человечек кивнул, как на нечто само собой разумеющееся. - Паду годков назад обводовали мастедскую Санта-Клауса. Но пошто тебе? Ааа! Дележная метка!
   "Троица совершила налет, но затем Примус утаил часть добычи и сделал из нее Семицветика. А недавно Глинтвейн и Горчичник узнали, потребовали свою долю, и мастеру Парабеллуму оставалось разделить цветок с подельниками или... отпустить на волю, инсценировав похищение. Северное сияние над башней!!!"
   - Севедное сияние над башней! - мистер Шнапс и Питер посмотрели друг на друга, пораженные одинаковой догадкой. - Вот почему Нетодный путь привел нас туда. Это же самая севедная часть земель...
   Колючка и Додо непонимающе хлопали глазами и топтались на месте, так что пряничный человечек принялся растолковывать подробности.
   "Отец исполнил мечту сына, - понял вдруг Питер, - вернул того на небо, вот и опустел снежный шарик в магазине Корнелиуса. Или... Нет! Посылку привезли только в начало Неторного пути! Семицветик не смог бы пройти до конца, если бы не знал цель и не верил в себя!"
   У мальчика пошли по спине мурашки - при мысли о маленьком невидимом цветке, который непреклонно шел по бесконечной дороге и все же обрел такую желанную свободу.
   - Вы мне... поможете? - раздался хриплый голос.
   Мистер Шнапс, Колючка и Додо стали вертеть головами в поисках говорившего.
   - Это я, - улыбнулся Питер. - Это я спросил.
  
   Эпилог: в котором Автор, увы, должен попрощаться с полюбившимися героями и не менее полюбившимся читателем. Надеюсь, мы еще встретимся!
  
   - Ты уверен? - спросил Корнелиус и достал из-под прилавка стеклянный шарик. Внутри его было темно, кружился снег, а у дороги стоял высокий, благородного вида мужчина: в распахнутом плаще, "ботильонах"; с глазами цвета весенней травы. Путник одной рукой прижимал к себе младенца, другой - обнимал девушку, как можно заключить, свою жену.
   - Да, - Питер дотянулся до прилавка и с дребезжанием положил один шиллинг.
   С легким хлопком шарик опустел, а монетка вдруг подпрыгнула и закружилась, быстрее и быстрее, а с ней бросился в невообразимую пляску и весь мир...
  
   "Я дома?" - Питер, не веря, поморгал зелеными глазами. По всему выходило, что да. На стене напротив висел длинный плакат "С Днем Выздоровления", у кровати разместилась новенькая космическая станция, а рядом - на тумбочке - лежала книга с изображением анаконды. Пахло выпечкой и свежевыстиранным бельем.
   - Мама? Мама! - Питер вскочил и бросился на кухню.
   В тот день в доме номер 19 по Норвич стрит было много сладостей и веселья, теплого солнышка и, самую чуточку, озорства. Мальчик только под вечер вернулся в свою комнату - непривычно уставший, но очень-очень довольный.
   Питер немного почитал и уже собирался лечь, как заметил вдруг фигурку на столе - в смешном цилиндре, ботфортах и с красно-белой тросточкой-зонтиком.
   - Мистер Шнапс? - позвал мальчик. Игрушка не шевельнулась.
   - Мистер Шнапс?
   - Мистер Шнапс...
   Мальчику нестерпимо захотелось вернуться в Чудной городок: жить среди пряничных человечков, отмечать круглый год Дни Нерождения и бегать от Кусачего ботинка. Или отправиться в далекое путешествие - в еще более диковинные земли с их гостеприимными, но безусловно странными жителями... С зелеными холмами, горными озерами, что отражают небо, скалы и замки; с дремучими лесами, волшебными отшельниками и отшельными волшебниками.
   Питер вдруг ощутил, насколько реален сказочный мир, и комната тот же час - укутанная пляшущими тенями, с теплым огоньком ночника - стала частью этой сказки. Часы на стене зевнули и улыбнулись стрелочками, прокашлялся очаг, и даже голландский городок на гобелене зашумел деловито.
   Читатель, ты помнишь последнее Рождество? Как ждал подарков, и как внутри все трепетало и урчало в предвкушении... Как перед самым празднеством взмывало ввысь сердечко, точно бабочка-шоколадница?
   Вот оно - светлое детское счастье - улыбнулось маленькому мальчику в домике на Норвич стрит, 19. Теплое, радушное и столь короткое.
   - Аааа-пчхы!
   - Будьте здоровы, милейшой! Что вы так громко чихаете?
   - Благодадю. Насмодк замучил! А какой у вас, однако, кдасивый цифедблат!
   Тут мы, наверное, оставим Питера. В компании ворчливых часов и дородного камина, страуса с разными глазами и пряничного человечка с фамилией Шнапс. Оставим и пожелаем, чтобы у них все было хорошо.
   Да и у нас самих тоже.
  
   Искренне ваш, Корнелиус Шмигель-Пигель. Чудной городок, 25 декабря 2012 года.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"