Тёмина Анна Павловна : другие произведения.

  

  Пролог. Храм Тааль.

  

  

   Он казался гораздо старше своих лет, и выглядел даже крепче, чем некоторые из учеников Ашшары, но всё же ему было двенадцать. Одной рукой изо всех сил сжимая кинжал, другой он вцепился в крохотную ладошку трёхлетней девочки, в страхе прижавшейся к нему.

  - Убирайтесь! - это прозвучало грозно, слишком грозно для детского голоска.

  - Уходи и будешь жить, - холодно отозвался Ашшара, жрец-воитель, жестом приказывая ученикам окружить детей.

  Девочка огляделась, испуганно хватаясь за старшего товарища. Священное пламя храма раскрашивало кирпичные стены в мрачные кроваво-красные оттенки, чёрные тени дрожали на резных плитах. Лик богини Тааль, высеченный на колонне над жертвенником, казалось, с отвращением взирал на копошение смертных. Нет, она не собиралась помогать, и они напрасно искали у её ног спасения... Малышка всхлипнула и крепче вцепилась в руку своего единственного защитника.

   - Дарий... - испуганно прошептала она, призывая мальчишку.

   - Уходи и будешь жить! - с вызовом передразнил жреца Дарий, поднимая кинжал.

  - Она предназначена Эллаширу!

  - Убирайся, жрец, или твоя кровь напоит быка Тааль! - голос подростка становился всё более похожим на рык.

  - Он любит только воду, - усмехнулся жрец.

  - Ничего, твоя кровь ему тоже понравится!..

   - Убей его, Таир, - приказал Ашшара старшему ученику, высокому и широкоплечему молодцу лет шестнадцати.

   Тот рванулся вперёд, занося меч, но Дарий оказался куда проворнее, чем ученик жреца-воителя. Оттолкнув девочку в сторону, он уклонился от замаха и поднырнул под руку нападавшего, развернулся и резким ударом воткнул кинжал в спину ученика. С застывшим в глазах ужасом тот рухнул на алтарь Тааль, оскверняя его кровью.

   Ашшара смотрел на происходящее скорее с любопытством, чем удивлением, и уж тем более нельзя было увидеть в его взгляде испуга. Он снисходительно улыбнулся, признавая ловкость Дария. Но всё-таки он был мальчишкой, совсем маленьким, способным справиться с учениками, но не со жрецом-воителем. Ашшара, скинув мешавший движениям зелёный жреческий плащ, подался вперёд, одним ловким рывком преодолел расстояние, отделяющее его от Дария.

   Черноволосый мальчишка успел увернуться от еле заметного взмаха ножа, дёрнуться и отлететь в сторону, опершись ладонью на подножие жертвенника. "Ловок", - мысленно признал приятно удивлённый Ашшара, прежде чем обманным движением заставил мальчишку рвануться влево, затем сбил его с ног и прижал коленом к полу.

   Заломив руки ему за спину и крепко держа их, жрец-воитель приказал ученикам, кивая на застывшую в ужасе малышку:

   - Уведите её.

  Ученики тут же подхватили ребенка под руки, утаскивая прочь из храма.

  - Атаис! Атаис!.. - закричал Дарий, отчаянно пытаясь вырваться из цепкой хватки Ашшары.

  - Дарий!.. - раздался испуганный писк в ответ. - Дарий!..

  Когда Атаис выволокли из тёмного храма, Дарий прекратил сопротивляться, и Ашшара отпустил его, держа нож наготове.

  - Что с ней будет? - странно взрослым голосом спросил Дарий, переворачиваясь на спину и поднимаясь.

  Ярко-зелёные, небывалые для этих краёв, глаза смотрели на жреца-воителя с дикой яростью загнанного зверёныша. Ашшара улыбнулся мирно и даже тепло, но видимая доброжелательность не оказала на Дария никакого влияния.

   - Не знаю. А вот ты будешь воином Эллашира, - торжественно объявил жрец.

  

  

  

  

  Глава 1. Ночной Охотник

  

  

   Невысокий человек в тёмных одеждах, вряд ли заметный в темноте, спешно, но бесшумно шагал по улицам города, и очарование южной ночи мало волновало его - наёмник шёл исполнять данное ему поручение. На другом берегу сверкали огни лагеря воинственных пришельцев из южного Идшара, явившихся требовать дань; но тот, кто нужен был наёмнику, не был простым воином и не спал на тонкой циновке под навесом шерстяного шатра. Предводитель войск Идшара, великий непобедимый байру Асахир - тот, кого называли сыном бога войны и смерти - был принят правителем города во дворце и занял лучшую из комнат. Туда-то и держал путь крадущийся в ночи убийца. Обезглавить армии Идшара, лишить их лучшего из лучших, того, с чьим именем они сражались и умирали, того, кого почитали больше, чем правителей всех городов - это не только золотоносное, но и почётное задание! Признание его мастерства...

  Стражники, стоявшие на входе усадьбы верховного жреца и правителя города, даже не посмотрели в сторону проходившего меж ними наёмника, продолжая сосредоточенно глазеть в темноту прямо перед ними. Заказчики убийства давно договорились с охраной, и наёмник без затруднений пробрался сквозь лабиринты дворца, проходя здание насквозь.

  Комнаты, что были отведены байру Асахиру, располагались дальше, в отдельном здании, состоявшем посреди огромного внутреннего двора усадьбы градоправителя. Двухэтажный дом из глиняных кирпичей, выкрашенный снаружи и внутри известковой побелкой, был четко виден даже в полном мраке. Светлые стены значительно облегчали задачу наёмника - здесь темнота переставала быть препятствием. Зато подкупленных стражей ему больше не встретить.

  Заказчики просчитались, обещая наёмнику открытое окно и слугу, спустившего бы верёвку - вечером байру Асахир приказал всем работникам покинуть отведённые ему покои, позволяя находиться здесь лишь прибывшим с ним воинам да асу Кангару, своему близкому другу и лекарю.

  Покой великого байру охраняли его преданные товарищи. У входа их было трое - будь это обычные стражи, наёмник напал бы и убил их быстрее, чем они успели понять, что случилось. Но то были свирепые идшарские воины-жрецы, и даже для столь умелого Ночного Охотника будет достаточно и одного такого соперника. Надо было или как-то отвлечь их, или искать иной путь. Окна первого этажа были слишком узкими, чтобы пробраться сквозь них быстро и бесшумно. Оставалось как-то забраться до второго этажа, не привлекая внимания к перемещениям чёрной фигуры на фоне белой стены, и бесшумно отворить скрипучие тростниковые ставни. Незаметно пройти к нужной комнате и убить байру Асахира, пока тот спит.

   Оценив гладкость кирпичной кладки, наёмник успел мысленно очередной раз проклясть своих заказчиков. Забраться по стене не представлялось возможным.

  Невидимой тенью убийца обошёл дом по кругу. Окно кухни оказалось несколько шире остальных, и наёмник увидел в этом единственный шанс. Крохотное, но если отстегнуть ремни с торчащими ножнами и протиснуться...

   Он дождался, пока патрулирующий воитель из числа стражей Асахира пройдёт мимо и оставит эту часть дома без присмотра, прокрался к стене и осторожно отворил тихо скрипнувшую ставню. Змеей проскользнув внутрь, он втянул следом пояса с оружием и прикрыл за собой окно.

   На его счастье, кухня была абсолютно пуста. Замерев и прислушиваясь, он сосредоточился на голосах стражников, раздавшихся снаружи:

  - Ты слышал?

  - Как будто ставня скрипнула. Идём!

  Наёмник спрятался в темноте за корзинами с ячменём. Шаги за окном спешно приближались. Створка вновь скрипнула, отворяясь.

  - Да никого, - уверенно произнёс один из стражей. - Ветер нынче сильный. Вот и тряхнул её.

  - Я лучше скажу Дамиару, чтобы ребята там не зевали, - ответил другой.

  Продолжая беседовать, голоса удалялись. Наёмник выбрался из укрытия и направился к выходу из кухни.

  В памяти Ночного Охотника чётко представлялась нарисованная заказчиком схема дома. Где-то здесь, уже рядом, должна была быть комната цели. Узкий коридор вскоре привёл наёмника к арке в стене, загороженной плотным тканевым полотном. Там, за этим проходом, и было означенное место. Но возле арки стоял, вытянувшись по стойке смирно, молодой воин с мечом наготове, сосредоточенно осматривающийся. Наёмник прекрасно видел в полумраке, и разглядел, что в решительном взгляде стража нет ни капли сонливости или усталости. Мимо него пройти незамеченным не удастся. Оставалось одно...

  Молодой воитель посмотрел в сторону, откуда раздался шорох, вызванный сегодняшним необычно сильным ночным ветром. За долю мгновения наёмник выскочил из своего укрытия у бочек, стоявших в коридоре, и скользнул за спину воину. Тот резко развернулся, но быстрый росчерк ножа прервал его жизнь прежде, чем воин успел закричать. Обтерев кровь о плащ стражника, убийца отодвинул занавеску и шагнул к мирно спящему байру Асахиру.

  Лезвие мгновенно перерезало могучую шею, кровь захлестнула ткани и шкуры постели. В узкие оконца скользнул свет вынырнувшей из-за облаков луны; наёмник, отступив от расползавшегося тёмного пятна, беглым взглядом осмотрел комнату и развернулся, стремительно помчавшись прочь. Через несколько мгновений он был уже далеко от убитого воина.

  

  ...Юноша в облачении ученика жрецов Эллашира, мрачного бога войны и смерти, влетел в воинский шатёр, отпихнув удивлённых товарищей. Несколько воинов, сидевших на циновках у огня и что-то обсуждавших, замерли и обернулись к нему.

  - Байру! - припав на одно колено, воскликнул взволнованный юноша. - Ваш побратим, асу Кангар, он мёртв!..

  Повисла тишина, слишком мрачная и невыносимая, чтобы продолжаться дольше пары мгновений. Высокий черноволосый воин с ярко-зелёными глазами, опустив полный тоски взор к истоптанной земле, нарушил молчание и приказал:

  - Рассказывай.

  Юноша принялся взахлёб пересказывать то, что ему было известно. Он хотел позвать асу Кангара в лагерь, как и приказал байру Асахир. Но на пороге комнаты он увидел убитого стража и сразу позвал на помощь; ворвавшиеся в спальню воины Идшара не нашли никого, кроме мёртвого Кангара. Никаких шансов спасти его уже не было... Половина воинов, говорил юноша, отправилась на поиски убийцы, двое обратились за помощью к стражникам эсина, а его самого отослали предупредить байру.

  Байру Асахир дослушал, не перебивая, затем, сверкнув яростным взглядом, издал хриплый возглас, более напоминавший звериный рык:

   - Стражу ко мне!..

   До полусмерти напуганный юноша выскочил из шатра, словно им выстрелили из лука. Байру молчал, но всякий присутствующий ясно видел, что самообладание, не позволяющее сию секунду разнести в прах всё окружение, стоит Асахиру тяжёлых усилий.

   - Послать ещё воинов на поиски, господин? - предложил один из соратников.

  Асахир кивнул. В лагере началась суматоха; предложивший отправить подмогу воин, отдав необходимые приказы, вернулся к до сих пор неподвижному Асахиру и спросил:

   - Думаешь, это Алуганг?

  - Он слишком радушно нас принял, - раздался усталый, хриплый голос Асахира.

  - Нам сейчас не хватит сил отомстить. Да и ещё не доказано, что это его вина. Быть может, кто-то хотел отомстить тебе за что-то. Или Кангару.

  - У Кангара не было врагов. Не могло быть.

  - Но мы не знаем наверняка, Хиру! Если бы Алуганг хотел убить тебя, разве он принимал бы нас? Он бы не позволил чужим воинам подойти к городу, если бы хотел убить их предводителя!

  - Так или иначе, - выдохнул Асахир. - Он обещал охранять моих людей. Он заверял меня в их безопасности. Но Кангар мёртв.

   - У нас не хватит сил, господин, - осторожно повторил его соратник. - Все войска Энарана здесь, нас же - три сотни.

  - Отправь посыльного к эсину. Пусть он присылает сюда всех воинов, что сможет.

  - Байру!..

  Асахир резко развернулся, сверкнув пронзительным взглядом необычных глаз. Он выхватил один из ножей, что висели у него на поясе, прижал лезвие к ладони, разрезая кожу и позволяя крови оросить клинок.

   - Клянусь именем и кровью, клянусь перед землёй, небом и Великой Рекой, что брат мой будет отомщён. Если в этой смерти повинен правитель Энарана, его город захлебнётся кровью!..

  

  

  

  Глава 2. Знахарь

  

  

  

  

  Прячась от полуденного зноя в тени фруктовых садов, юная девушка старательно перерисовывала буквы, начертанные на глиняной дощечке, выводя их тонкой тростинкой на песке в каменной чаше. Раздавшийся позади строгий голос заставил её прервать занятие и обернуться:

  - Энеата! Я же сказал - только монеты или бронзовые ножи!

  В воротах сада стоял старик, облачённый в длинную шерстяную тунику. Коротко остриженная чёрная борода на удивление гармонично сочеталась с длинными, собранными на затылке седыми волосами, а подчёркнуто сердитый взгляд карих глаз с бледными ресницами, похоже, должен быть зажечь пламя стыда в душе расточительной девчушки.

  - Прости, дедушка Хурсан, - рассмеялась Энеата. - Эти бусы были такими красивыми!..

  - И сколько ты ему отдала, негодная девчонка?

  - Кувшинчик, дедушка Хурсан.

  - Кувшин масла за девчачью погремушку?! Эне!

   - Маленький кувшинчик, дедушка Хурсан, - с очаровательной, не позволяющей продолжать споры улыбкой ответила девушка, поднимаясь с земли и отряхивая длинную белую тунику. В тёмно-рыжих волосах сверкнула вплетённая нитка мелких стеклянных бус. - Зато смотри, как они сверкают на солнце!..

   Бусы прошелестели хрупким звоном. Старик открыл было рот для ответа, но тут его позвал слуга, сообщивший о пришедшем покупателе.

  - Ну-ка, Эне, беги вперёд, - медленно ковыляя в сторону тростниковой калитки в арке глинобитной стены, окружавшей сад, произнёс Хурсан. - Негоже, чтоб долго ждали, а я ж пока доковыляю. Да смотри, не на бусы меняй, дурёха!

   Девушка озорно рассмеялась, рванувшись с места. Уже через пару мгновений, промчав мимо рядов персиковых деревьев, она оказалась во внутреннем дворе дома. Перебежав мощеную площадку с большой каменной чашей, заполненной водой, возле которой отцветал пышный тамариск, она юркнула в узкую заднюю дверь и оказалась в лавке.

   Старик Хурсан когда-то был лекарем-асу, но несколько лет назад он понял, что целительство становится для него слишком тяжёлой службой. Теперь знахарь жил в пригороде и содержал лавку, торгуя различными снадобьями, травами и маслами. Дело это было прибыльным и достойным, и Хурсан по-прежнему пользовавшимся уважением и благосклонностью знати Арка и воинов аркского правителя.

   Родных детей и внуков Хурсан не имел, как и каких-либо других родственников; и найденыш Энеата, давным-давно встретившаяся ему на пути, стала единственной его наследницей. Он обучал её своему ремеслу - как тайнам врачевания, заготовления трав и смешивания масел, так и тому, о чём догадывались и изредка сплетничали, но всё же не решались признавать соседи - премудростям чародейства. Энеата оказалась обладательницей чудесного природного дара и склонности к волшебству и целительству, и Хурсану не составило труда помочь ей раскрыть таланты.

  Энеате нравилось находиться в лавке. Здесь всегда был лёгкий полумрак; узкие длинные окна обычно наполовину прикрыты тростниковыми ставнями, но всё же лучи солнца проскальзывали внутрь и расцвечивали флакончики с драгоценными маслами, выложенные на полках, ярким блеском. Развешанные под потолком пучки трав и сухие цветы, мешочки с тёртыми кореньями и чаши со снадобьями на любой случай жизни, кувшины с лечебными настойками и глиняные таблички с рецептами исцеляющих отваров и мазей, пыль волшебных камней и пыль древесной коры из дальних краёв; запах, царивший здесь, всегда успокаивал и радовал Эне.

  Она прошагала к прилавку, оглядываясь в поиске гостя; несколько минут она прождала, затем в дверь осторожно постучали. Дверь отворилась, и внутрь помещения скользнул худощавый подросток лет четырнадцати, одетый в шерстяную неокрашенную тунику, подпоясанную простым куском верёвки вместо тряпичного пояса с кистью - судя по всему, это был чей-то раб.

  - Да хранят ваш дом Тааль и Ирутар, добрая госпожа, - поклонившись, произнёс юноша.

  - Да осенит твой путь свет Аарка, сокрыв от зла Эллашира, - церемонно отозвалась Эне, затем с непринуждённой улыбкой продолжила: - Чем я могу помочь?

  - Мой господин... - раб замялся, обдумывая последующие слова. - Меня послал мой господин, Рамзаш из Карауда, сын Халетара. Он просил асу Хурсана приехать к нему, если это возможно.

  - Асу Хурсан скоро подойдёт, - мягко отозвалась Эне. - Сядь и расскажи, что случилось.

  Раб тяжело вздохнул и опустился на лавочку у стены. Снова немного помолчав, он сказал:

  - Я не могу сказать, госпожа. Мне велено только передать письмо лично в руки асу Хурсану и ответить на его вопросы. Если они будут. Но я могу говорить только с асу Хурсаном.

  Эне пожала плечами и замерла, неподвижно и молча ожидая прихода дедушки Хурсана.

  Однако его появление вовсе не приоткрыло перед Энеатой завесы тайны - едва услыхав, что странного посетителя прислал некий господин Рамзаш, Хурсан тотчас приказал Эне выйти во двор. Именно приказал - столь строгого голоса, не требующего возражений, девушка не слышала от воспитателя, всегда баловавшего её и прощавшего любые вольности, наверное, никогда прежде. Насупившись, она покинула лавку.

  Она сидела на краю фонтана, борясь со жгучим желанием подкрасться и подслушать разговор. Однако, когда стремление уже стало непреодолимым, и девушка решилась утолить любопытство, дверца дома отворилась, и Хурсан появился на пороге.

   Эне соскользнула с каменного борта и подошла к наставнику. Он невесело улыбнулся и произнёс:

   - Эне, мне надо уехать.

  - Далеко?

  - Да. В деревню Карауд. Помнишь, я рассказывал тебе про Рамзаша?

   - Так значит, мы не поедем в Энаран?

  - Ты поедешь без меня. Харат отправляет судно в Энаран, я договорюсь, чтобы он отвёз и тебя.

  - Но, дедушка...

  - Эне, не спорь! Я договорюсь с Харатом насчёт тебя и сразу же поеду.

   Энеата нахмурилась.

  

  ***

  

  Судно, нанятое Харатом, напоминало Энеате пузатую корзинку, почему-то раздувшуюся до невероятных размеров. Девушка с трудом сдерживала смех, поднимаясь на борт, но серьёзные лица гребцов вскоре убедили её, что всё не так уж и забавно.

   Харат, друг старика Хурсана, слыл крупным торговцем. Корабли, плоты, караваны с его товарами передвигались по всей северной части Дарфии, от Энарана в междуречье до морского порта Хевеар, развозя не только зерно, финики и бочки с сикерой, но и всяческие иностранные редкости. Сейчас он вёз в Энаран груз редкой заморской древесины, и счёл не слишком трудным доставить туда и Энеату.

  Сильное течение Великой Реки подгоняло корабль, практически не требуя стараний гребцов, и к утру следующего дня Энеата, проснувшись, увидела рассвет над Энараном.

   Энаран был одним из крупнейших городов Дарфии. Удачное расположение в междуречье Великой Реки и Арилона сделало его центром бурной торговли, и поселение разрасталось всё шире и пышнее. Крепостная стена давно огораживала лишь малую часть города, но верховный жрец и правитель - эсин - привык к миру в этих землях и не стремился возводить новые укрепления, отдавая предпочтения храмам, баням и новым дворцам.

  В Энаране жил Арнунна - здешний верховный судья, старый друг Хурсана. По давнему уговору между друзьями Энеата должна была стать невестой одного из сыновей Арнунны. Но совершать помолвку без согласия детей ни Хурсан, ни Арнунна не желали. Именно поэтому Хурсан собирался привезти Энеату сюда, немного погостить в Энаране и познакомиться со своим женихом.

   Доски причала скрипнули под ногами девушки, растерянно и восторженно озиравшейся по сторонам. Арк, где она жила со своим наставников, был скромным городком с двумя десятками имений да одним-единственным храмом Ирутара; Энаран же раскинулся впереди, насколько хватало глаз. Уже в порту их встречала широкая мощеная дорога с высаженными по краям деревьями и цветами, сочными, свежими, с ярко-зелеными листьями; огромная статуя священного быка Тааль глазела с постамента вниз, стражники в жёлто-белом облачении вышагивали по тропам и деревянным настилам, рассматривая прибывших и подозрительно косясь на привезённые товары. Такое множество людей, какого не бывало во всём Арке за месяц, сновало в порту; все были чем-то очень заняты и куда-то сильно спешили, перекидываясь то короткими фразами, то какими-то тюками.

  Но уже через несколько мгновений восхищение Энеаты сменилось тревогой. Что-то было не так. В глазах людей, суетящихся вокруг, юная асу видела страх и тоску - эти чувства явно пытались скрыться за масками забот, но всё же не увидеть их было сложно.

   - Дядя Харат, - позвала Эне, подбегая к купцу, разговаривавшему с работником. - Что-то случилось?

   - Скверные новости рассказывают. Тут были воины Идшара, приходили за данью, а кто-то покушался на жизнь байру Асахира. Убили его друга.

   - Ужасно, - Энеата почесала подбородок. - Но почему грустят простые люди?

  - Говорят, Асахир мстителен, - отозвался не Харат, а его собеседник. - Как бы Идшар не пошёл войной на Энаран...

   - Но дань же они получили? Эсин Идшара вряд ли разрешит...

  - Асахиру и эсин не указ... - пожал плечами работник, а Харат перебил его, сердясь:

   - Эне, не мешай! Ты можешь молча подождать, пока я закончу?..

   Она дождалась, пока купец закончит говорить с тем человеком, перебранится со всеми носильщиками и пересчитает брёвна, перегруженные с судна на телеги. Повозки, запряжённые волами, потащили ценную древесину по широкой мощёной дороге к стенам домов впереди; Эне, повинуясь жесту торговца, зашагала рядом с ним.

   Чем дальше они продвигались от порта, тем явственнее восторг вновь вытеснял тревогу в душе и во взгляде Энеаты. Улицы города утопали в сочной зелени и пышных цветах; статуи, каналы и каменные чаши с водой украшали каждый поворот, каждый дворик. Пёстрое множество людей расхаживало по Энарану; спешно сновали носильщики с мешками и корзинами, мелькали торопящиеся по поручениям рабы, с важным видом шествовали в сопровождении многочисленных слуг богачи и вельможи, облачённые в пурпурные одежды, щедро увешанные золотом и покрывавшие мудрёные причёски белоснежным виссоном; строго глядели на прохожих стражники, носящие на плащах знамёна Ирутара, божества-покровителя Энарана; вещали со ступеней изысканно украшенных храмов жрецы, что-то пылко доказывая праздным слушателям.

   Энеата успела осмотреть многое, поскольку Харат сперва доставил товары в свой дом, затем решил отдохнуть и отобедать; неторопливо поев, торговец наконец повёл Энеату к дому судьи Арнунны, где девушке, вопреки ожиданиям, предстояло пробыть совсем недолго.

  

  

   Глава 3. Погребальный костёр Энарана

  

  

  

  Эсин Алуганг всем своим видом выражал глубокую скорбь и сочувствие. Это выражение стремилась подчеркнуть и белоснежная траурная туника, и несмазанные маслом волосы. Колесница примчала его в лагерь идшарцев на рассвете, вскоре после того, как весть о смерти асу Кангара долетела до военачальника Асахира.

   - Байру, - великий эсин богатейшего из городов Дарфии приветствовал воина Идшара поклоном, но это не удивило никого из присутствующих в шатре. - Мне сообщили о твоей потере. Весь Энаран скорбит вместе с тобой.

  Тело молодого лекаря Кангара, всегда сопровождавшего Асахира во всех походах, теперь лежало на сложенном из тростника и кедровых досок возвышении у входа в шатер. Воины Идшара, подходившие попрощаться с товарищем, бросали у его ног золото, стекло и драгоценные заморские пряности. Так прощались с величайшими из воителей, и так байру Асахир повелел прощаться со своим побратимом.

   У подножия одра покоились тела стражников, не сумевших уберечь Кангара от клинка наёмника. Эсин Алуганг, градоправитель Энарана и верховный жрец божественного пахаря Ирутара, прибывший в стан Асахира, невольно поежился, оглядев раны на трупах убитых - судя по всему, они не дожили до суда и положенной обычаем казни. Вопрос, заданный энаранским градоначальником сопровождавшему его идшарскому воину, подтвердил недобрые мысли - воин только кратко сообщил, что "байру скор на расправу".

  - Слышу и принимаю, - ритуальной фразой отозвался на соболезнования Асахир. Военачальник сидел на расшитом ковре, задумавшись о чём-то своём и не думая вставать и приветствовать знатного правителя.

  - Я отправил два десятка стражей на поиски злодея. Мы найдём его, байру, и погибший будет отомщён.

   Асахир поднял взгляд. Ледяная усмешка, коснувшаяся губ воина, заставила эсина Алуганга вздрогнуть.

   - О, Кангар будет отомщен, в этом ты можешь не сомневаться, эсин.

  Асахир произнёс это очень тихо, но каждое слово отчётливо осело в мыслях энаранского градоправителя. Алуганг на мгновение смутился, затем продолжил заготовленную речь:

  - Увы, не в моей власти возместить твою потерю, байру. Но я надеюсь, что твоя скорбь не отменит назначенных переговоров.

   - Мы покидаем твой город, эсин. Праху Кангара должно покоиться на родной земле...

  - Я понимаю. Это священный долг, байру.

  - Но означенную дань мы заберём с собой сейчас.

  - Разумеется, байру. Я пошлю за ней сейчас же.

  Эсин покинул шатёр, сопровождаемый пристальным взглядом байру. Но сразу после его ухода вошёл молодой воин и сообщил, что ещё кое-кто желает видеть идшарского военачальника. На молчаливый вопрос во взгляде байру воин ответил:

  - Какой-то раб, он говорит, что был ночью во дворце. Говорит, есть что рассказать.

  - Приведи, - заинтересованно протянул Асахир.

  - Байру, это может быть опасно. Дай я поговорю с ним, - вмешался один из приближённых, немолодой воин в богатом облачении.

  - Нет.

  - Что, если его подослали убить тебя?

   - Здесь? Сейчас? - снисходительно усмехнулся Асахир. - Среди моих воинов?

  Тот потупил взгляд.

  В шатёр незнакомца всё-таки втолкнули, словно забыв, что он пришёл сюда по своей воле. Пошатнувшись, он устоял на ногах и, оглядевшись по сторонам, отметил взглядом байру Асахира. Молодой человек, небогато одетый, взъерошил рукой волосы и произнёс, низко кланяясь:

   - Да хранят вас все боги, добрый господин.

  - Кто ты и с чем ты пожаловал? - спокойно отозвался Асахир.

   В глазах пришедшего сверкал странный, едва заметный огонёк обиды. Он нервно и затравленно озирался по сторонам, хотя старался казаться гордым, задирая кверху подбородок.

   - Меня называют Кимом, рабом эсина Алуганга, - губ пришельца коснулась горькая, болезненная усмешка. - Я пришёл рассказать вам, господин, о той ночи, когда погиб ваш друг. Рассказать, кто повинен в этом.

   - Не так сложно узнавать правду, - задумчиво проговорил Асахир. - Всегда найдётся предатель.

  - Предать можно тех, кому клялся в верности, тех, кого обещал любить, - возразил раб. - Я же всегда ненавидел Алуганга и не вижу здесь своей вины.

  - Стало быть, ты обвиняешь в смерти Кангара своего господина?

   - Я видел убийцу. Он шёл по дому, как по улице родного города. Ни один стражник не преградил ему путь. Он ушёл, и, должно быть, слишком далеко, чтобы ваши воины могли догнать его. Но нанял его Алуганг - иначе он не прошёл бы внутрь дворца. Пешком, нимало не смущаясь.

   По лицу Асахира сложно было сказать, какие чувства вызывает в нём речь раба. Он слушал абсолютно невозмутимо, в зелёных глазах не угадывалось ни интереса, ни равнодушия, ни каких бы то ни было переживаний. Он неподвижно сидел, глядя на пришедшего, и, казалось, думал о чём-то другом.

  - Ты хочешь награды? - поинтересовался один из приближённых идшарского военачальника.

  - Я хочу, чтобы Алуганг умер, господин. И буду счастлив, если смогу увидеть его смерть.

   А Асахир произнёс:

   - Скажи, ты можешь доказать свои слова?

  - Я могу лишь поклясться перед лицом всех богов, что говорю то, что видел собственными глазами, - он на пару мгновений опустил веки, вспоминая слова нерушимой клятвы, и затем медленно заговорил: - Водами Великой Реки, чёрной землёй царства Хеды, светом Аарки, плугом Ирутара и своей душой я клянусь, что видел, как ночной охотник шёл мимо верных Алугангу стражей, и был пропущен без слов и сомнений.

  Молчание длилось недолго, Асахир, казалось, ждал, что ещё скажет раб, и тот продолжил:

  - Но если ты всё равно не веришь мне, я скажу ещё: о неугодных эсину всегда печётся Арнунна, сын Кадара, верховный судья. И от него ты узнал бы больше... если бы смог вытащить его из дома.

   - Ты сможешь вернуться незамеченным? - спросил Асахир.

  - Смог же я прийти сюда, никем не увиденный.

  - Хорошо. Возвращайся, Ким. Если твои слова правдивы, то скоро ты будешь свободен.

   Тот вновь низко поклонился и вышел; один из советников Асахира недовольно произнёс:

  - Почему ты его отпустил?

  - Если эсин узнает, что он был здесь, нам уже ничего не узнать от судьи. Надо уходить прочь от Энарана, пока не придут остальные отряды. Анутма, разыщи этого судью.

   - Только разыскать? - на всякий случай уточнил один из воинов, названный Анутмой.

  Асахир кивнул.

  

   Они снялись с места после полудня и шли весь вечер, удаляясь от Энарана и реки, а к темноте остановились в поле возле деревеньки с ячменными полями вокруг. Идшарцы разбили здесь лагерь; кто-то вбивал колья в землю, кто-то ставил шатры, кто-то отправился к прорытому возле деревни каналу, несущему сюда воды Великой Реки, а сам военачальник Асахир и его ближайшие товарищи окружили повозку, привезшую тело умершего лекаря.

  Огонь факела, что держал в руке один из воинов военачальника, легонько лизнул доски. Пламя взвилось вверх, охватывая погребальное ложе. Асахир смотрел в другую сторону, о чём-то сосредоточенно размышляя.

  ***

  ...Руки раба, распластавшегося на каменном полу, были связаны за спиной. Разозлённый управляющий стоял позади с кнутом наготове.

   - Как ты прошёл в стан идшарцев, Ким? - грозно вопрошал эсин Алуганг, сидевший чуть поодаль и наблюдавший за мучениями предателя.

   - Пешком, - буркнул Ким.

  Свист хлыста и звук удара. Тихий стон истерзанного раба. И снова вопросы.

  - Что ты сказал Асахиру?! - требовал эсин.

   Следующие слова раб выплюнул вместе с собственной кровью. Прохрипел, глядя в глаза градоначальника:

  - То, что восстановит справедливость. Думал, я смирился тогда? Я просто ждал... Вы оба заплатите. За всё, что сделали с моей семьёй. Давай, убивай меня. Байру Асахир узнает об этом и убедится, что я говорил правду. Байру умеет мстить...

  - Что ты ему сказал?!

  Истязание прервало появление вбежавшего сквозь резную арку слуги, доложившего:

  - Повелитель!.. Воины Асахира не ушли в Идшар, они разбили лагерь возле Халета!..

  Раб криво усмехнулся, а эсин побледнел.

  

  

  Когда срочно вызванные советники эсина - молодой энаранский военачальник Радан и верховный судья Арнунны - прибыли во дворец верховного жреца и градоначальника, Алуганг метался из угла в угол, то и дело выдавая гневные реплики. Пришедшие, в свою очередь, молча уселись на низких скамьях, хмуро переглядываясь и ожидая, когда эсин немного успокоится и будет готов рассуждать и слушать.

   - Ну? - наконец резко остановившись и плюхнувшись на сиденье, спросил эсин. - И что скажете?

  - Время ещё есть - без подкрепления Асахир не станет нападать, а из Идшара до Энарана воины доберутся только через несколько дней... У нас одна возможность спасти город - напасть сейчас, пока у Асахира три сотни воинов, - первым высказал предположение военачальник, байру Радан. - Подмога от Идшара будет идти ней пять-шесть - в лучшем для них случае. Велите сейчас, и я к вечеру соберу полторы тысячи наших людей. С таким преимуществом мы запросто выиграем битву там, у Халета.

   - А что будет потом, когда придут остальные войска? У Идшара, как я слышал, три тысячи воителей. А ведь есть и союзники. Если Ората...

   - Союзники есть и у нас, эсин. Отправим гонцов в Рамикан и Даар-Хад. К приходу идшарских войск они успеют прибыть в город. Слава Идшара - это слава Асахира. Узнав, что байру разгромлен, другие города Дарфии не побоятся выступить против зазнавшихся жрецов Эллашира.

   - А ты, Арнунна? - эсин повернулся к судье. - Что думаешь ты?

  - Что байру Радан, конечно, лучше меня знает, как поступить. Я законник, а не воин... Вот только много ли войн прежде видел байру? Много ли побед одержал?

  - Девять раз побеждал врагов мой отец, - хмуро буркнул в ответ Радан. - И кое-чему всё-таки научил меня.

  - Это так, - согласился Арнунна. - Отец твой был отличным полководцем. Только он мёртв, а в бой нас поведёшь ты... В бой с Идшаром, чьё величие и в прежние времена было непревзойдённо, а теперь... У скал, в ущельях численное преимущество не покажется столь уж значительным. Нет, эсин, я бы предпочёл переговоры. Надо найти убийцу Кангара. Оправдать себя перед Асахиром, отдав ему другую жертву.

   - Но ведь... - перебил Радан.

   - ...Ведь кто угодно сознается в чём угодно, если как следует... уговорить. А если нет, - продолжил Арнунна, не обращая внимания, - всё равно есть путь мира. Всё же не байру Асахир - правитель Идшара, а эсин Арсак. К нему надо слать гонцов. Байру Асахир может жаждать мести, но захочет ли отправлять войны эсин? Ведь Энаран тоже велик, и воинов у нас немало, и подмога придёт из других городов... К чему рисковать? Отправь гонцов в Идшар, посватай за своего брата дочь Арсака.

   Эсин задумался, прикрыв глаза. Арнунна и Радан терпеливо ждали, пока градоправитель примет решение.

   - Собирай воинов, Радан, - наконец решил он. - Это точно не помешает. А я пойду в храм, принесу жертву Ирутару и попрошу совета у него.