Кас горевал и в голос проклинал судьбу. Юта говорила: ничего страшного. Говорила: справишься.
Странная она была, эта Юта. Надо быть странным, чтобы весь сезон - от белых цикад до пурпурных - провожать других в свет и притом сохранить рассудок. Юте и сейчас словно бы не хотелось догонять племя, и она держалась в хвосте, рядом с Касом. "Странная", - подумал он ещё раз и невольно залюбовался ей. Её изящные ноги будто вовсе не касались волн застывшего стекла, перебирая неслышно по самым гребням, её грудь легко вздымалась, а смуглая кожа выглядела гладкой, как отшлифованная острым штормовым песком.
- Ты согласишься быть моей женщиной? - спросил Кас. Мгновенье назад он не помышлял о том, чтобы стать мужем, но слова вырвались сами собой, и отчего-то Кас считал это правильным.
Юта ответила:
- Я отказала Фараму, потому что он стар и скоро сам отправится в свет.
Не замедлившись ни на шаг, она всё так же плавно двигалась по застывшим волнам, словно перетекала с одной на другую.
- Я отказала Грогу, потому что Грог слаб: он не добудет жил беорла, чтобы сделать своей женщине гамак, и не сможет нести её, когда придёт ей пора разрешиться от бремени. Он так медлителен, что не смог взять меня даже силой, когда провожал других в свет вместе со мной.
Юта сделала особенно длинный прыжок, чтобы не наступить на молодых цикад, облепивших лужицу красной летучей пыли.
- Ты молод и быстр, но тебя пугают трудности, - Юта взглянула на Каса золотистыми глазами из-под тёмных ресниц. - Если справишься сегодня и завтра и пока не откричат цикады, я скажу тебе "да".
Правой щекой Кас ощутил жар со стороны стеклянного моря и понял, что завтра - наступило.
В начале третьего бриза им повстречался старый Улл. Старик был мёртв много сотен шагов назад, и в его холодеющее тело успела вгрызться стая мелких сумчатых падальщиков. Встревоженные криком Юты, они вспорхнули и устремились в глубокую тень - ближе к бесконечной скале, прочь от стеклянного моря. Если только свет не подступит слишком близко, - подумал Кас, - они ещё обязательно вернутся.
- Улл не отставал до последнего вдоха, - сказала Юта, - боги будут рады приветствовать его душу, когда племя встретит их на тропе.
Некоторое время они стояли молча возле умершего Улла. Кас знал, что полагается сделать, но только теперь к нему пришло понимание: Юта осталась здесь, кроме прочего, чтобы не дать ему уклониться от скорбного долга.
Кас опустился на колени, отвязал примотанный к бедру коготь беорла. Борясь с отвращением, он воткнул остриё в грудь Улла, налёг всем весом. Рванул - раз, другой, третий. Рёбра даже такого тщедушного старика расходились куда тяжелее, чем грудная клетка самых крупных пернатых бегунов. У Каса сбилось дыхание, он сопел от натуги, налегал вновь и вновь. Это почти не помогало. Как же справлялась Юта? - вдруг подумал он, окинув взглядом тонкую фигуру попутчицы. - Может, Юта на самом деле никогда не...
- Возьми, - сказала она, передавая Касу свой кинжал. Необычный, из куска тёмного расщеплённого стекла. Такие находят, когда с бесконечной скалы падает камень, способный раскрошить застывшую волну, и она оставляет кусочки, хрупкие и невообразимо острые. Они лежат под самой скалой, в черноте, пока их не возьмёт какой-нибудь смельчак. Или пока не придёт свет.
По сравнению с когтем беорла, подумалось Касу, осколок волны проходит кость, точно жир пернатого бегуна. Ещё несколько вдохов - и он держал в окровавленных руках большое склизкое сердце - сердце старика Улла. Кас поднёс его к губам, близко ощутив железный запах крови и чего-то ещё. К горлу подступил тошнотворный комок. Зажмурившись и выдохнув, Кас резким движением попытался откусить от сердца. Ничего не вышло: оно оказалось слишком плотным, упругим и гладким. Скользнув по зубам, сердце только измазало кровью нос, подбородок и губы.
- Проще с другой стороны, - сказала Юта. Говорила она мягко, то ли понимая, что сейчас переживал Кас, то ли просто убедившись, что в нём хватает решимости.
Кас перевернул сердце и попробовал ещё раз. Теперь ему удалось откусить - немного, но он надеялся, этого будет достаточно. Чувствуя приближение тошноты, он быстро проглотил откушенное, положил - едва не бросил - скользкое гладкое сердце и, отвернувшись, принялся дышать глубоко и быстро.
- Теперь душа Улла будет рядом с тобой, а также души всех тех, кто был рядом с Уллом, - Юта тронула его за плечо. - Наклонись ко мне.
Кас ощутил резкую, а затем ноющую боль за ухом, когда Юта с силой вдавила в его кожу маленький клыкастый череп сумчатого падальщика.
- Отпечаток провожающих в свет, - сказал она. - Знак того, что твоя душа идёт не одна, что ты, как детёнышей в сумке, несёшь души тех, чьё тело осталось позади. Когда отстанешь ты, твою душу, и души тех, кого ты нёс, возьмут другие. И все мы однажды встретимся на тропе с богами.
- Старый Улл был славным, - через силу улыбнулся Кас, - но не хотелось бы мне тащить с собой душу кого попало.
Вскоре они увидели Грога.
Грог хромал. Сначала Кас не желал в это верить, думал, может, показалось. Мало ли что примерещится в дрожащем ветре стеклянного моря. Но - увы: Грог хромал, и хромал плохо. Не просто подвернул ногу, поскользнувшись на волне. Если б так, его бы несли, племя не позволило бы ему отстать. Похоже, что лодыжка была сломана. Сломана с концами. Возможно, виновник - токующий бегун или коварная выщербина в темноте у скалы, или просто хрупкие кости - какая теперь разница? Не важно, что Грог ещё старался идти. Не важно, что он вскрикивал от боли, падал, вновь поднимался и продолжал отчаянную борьбу. Важно - что Грог всё-таки отставал, а значит, скоро свет заберёт его. Кас почти бессознательно снизил темп, перешёл на лёгкую трусцу. Всей душой он надеялся не догнать Грога - и тем не менее догонял. Юта держалась рядом.
Они обошли его с двух сторон. Юта - слева, где простиралась скала. Кас - по правую руку, чувствуя жар стеклянного моря. Юта тронула себя за ухом, потом показала на Грога. Кас и так всё понимал. До того, как совсем ослабеть, Грог был таким же, как они, провожавшим в свет, и теперь нёс, кроме собственной, ещё множество подобранных душ. Даже если бы он пожелал уйти в свет живым, если б захотел остаться на тропе ещё немного, Кас и Юта не смогли бы исполнить такую прихоть.
Осколок стеклянной волны вспорол Грогу шею: тот захрипел, но тут же затих. Кас даже посмотрел на свои руки, удивляясь, как легко у него это вышло, а через мгновение начал подозревать себя самого в личном и не слишком приглядном мотиве. Не мог же он хотеть смерти Грога, потому что?.. Кас поднял взгляд на Юту - и понял по прищуру золотых глаз, что у неё на этот счёт нет никаких сомнений.
Им не встретился никто в последующие семь или восемь горячих бризов, и только тогда Кас в полной мере ощутил, каково это - идти последним из всех. Ему доводилось забираться далеко вперёд, где тропа так горяча, что надо обматывать ноги шкурой беорла. Но здесь ему впервые пришлось учиться спать урывками, а чаще - просто в мечтах. Один раз он едва не нарушил запрет, почти догнав хвост племени, чтобы осталось время вздремнуть, - а когда Юта разбудила его, он увидел свет так близко, как никогда раньше. Свет, на который невозможно смотреть, наступал им на пятки. Он пожирал тропу, совсем недавно оставленную позади, превращал стеклянные холмы в качающееся оранжевое море. А ещё, заметил Кас, приближаться свет умел пугающе быстро. Иногда он совершал короткие рывки вперёд, между делом испаряя какую-нибудь из зазевавшихся цикад.
- Тут опасно, - сказала тогда Юта, - порой свет прыгает за миг на сотню шагов.
Ещё два бриза они бежали, подгоняемые этой мыслью.
Если кто и понимал Каса лучше него самого, то наверняка тётка Эзиль. Кас звал её тетей, хотя она являлась, кажется, сводной сестрой его бабки. Не очень-то, в общем, большая родня. Но случилось так, что вырастила Каса именно Эзиль. Почему - история грустная, ведь много разного случается на тропе. Эзиль временами говорила мудрёные вещи - про путь, про богов, про то, что ждёт дальше. Чего она не говорила - так это о своих планах. Особенно о таких вот безумных.
- Ч-что? Зачем тебе в свет? - Кас ошалело смотрел на тётку.
Та не бежала и не шла, а просто стояла на тропе, дожидаясь его и Юту. Юта, впрочем, этот раз не стала задерживаться и, приветственно кивнув, проплыла мимо: разбирайтесь, мол, сами.
- Ну... - без уверенности произнёс Кас. - Может, всё-таки не надо?
Эзиль была не из тех, кого легко отговорить, когда решение уже принято.
- Я стара, - сказала она. - И это лучшее время, чтобы уйти.
Она чему-то усмехнулась и добавила:
- За моим ухом ты не найдёшь никакого клейма: в этом теле только я одна, и мне хочется думать, что моя душа не заблудится даже без вас, храбрых сердцеедов. Потому - отпусти меня с миром.
Кас склонил голову в немом согласии.
- Но сперва я хочу кое-что тебе дать, - продолжила тётка и показала маленький предмет: твёрдый и квадратный, притом не похожий ни на камень, ни на кость, ни на стекло. - Это не проклятая вещь, не вместилище чьей-то души, это просто... - Эзиль задумалась. - Я подозреваю, это в своём роде послание. Возможно, послание богам от наших предков. Или наоборот, тут я не знаю.
Она заглянула Касу в глаза:
- Решай сам, хранить ли эту тайну - вот что сказал мне прошлый владелец.
Эзиль развернулась и пошла к свету: скала и море поменялись для неё местами. Кас озадаченно крутил в руке прохладный квадратик. Вещь, конечно, необычная, - думал он, - но "послание богов"? Это? Не выжила ли из ума старая тётя?
Он провёл пальцем по ровной матовой грани. В тот же миг квадратик вспыхнул, засветился изнутри неведомым оттенком синего. Кас вскрикнул, выронил предмет, отпрянул на два добрых шага. Эзиль даже не обернулась.
Квадратик засветился ещё сильней - и вдруг прямо над ним показалась фигура - полупрозрачная, будто поднятая из клубов невесомой пыли. То была фигура женщины: пусть необычной, но определённо женщины.
Фигура что-то говорила, но смотрела мимо, будто обращаясь к кому-то ещё. Эзиль оказалась права: это походило на заключённое в квадратик видение, подобное чужому воспоминанию или чужому сну. Отдельные слова Кас понимал. Может, он понял бы больше, если б речь женщины то и дело не прерывалась шипением, становясь почти неразличимой.
...докладывает капитан первого корабля
...обнаружили планету с причудливой экосистемой. Считаем, она не могла возникнуть в текущем виде, а является, скорее, тенью былого разнообразия. Какое-то время назад светимость звезды Вега-7 изменилась таким образом, что пригодные для жизни условия остались только на обращённом к ней полюсе планеты, в тени возвышения из тугоплавких пород, возможно, бывшего острова
...диаметром в несколько сотен километров
...наблюдаемого с орбиты как идеальный круг
...вероятно, центробежно-тектонической природы.
Прозрачная фигура дрогнула, на миг покрывшись мелкой рябью.
...вся биосфера непрерывно движется вокруг этой возвышенности, чтобы избежать прямого излучения Вега-7
...основа пищевой цепочки - подобие живородящей саранчи, весьма примитивные хемотрофы, способные к полёту
...служат пищей для двуногих птицеобразных существ
...те, в свою очередь
...хищников высшего порядка.
Видение исчезло, а когда возникло снова, Кас сразу понял: что-то изменилось. Голос женщины, мгновение назад спокойный, был теперь встревожен. Она говорила быстро, и ушей Каса достигали только редкие обрывки её слов.
...ошибка в расчётах
...захвачены гравитационным полем
...вынужденную посадку
...корабли с колонистами не могут рисковать
...ввиду удалённости, спасательная операция возможна не раньше
...тысяч земных лет
...мы попробуем
...инженерные проблемы ввиду специфики
...можем столкнуться с необходимостью
На этом воспоминание, сон или видение - оборвались. Квадратик мигнул и погас. Едва ли поняв половину сказанных слов, Кас уловил самую суть: боги могущественны, и однажды - пусть очень нескоро - встретят племя на тропе. Понять их будет непросто, но на то они и боги, чтобы говорить сложные вещи и обгонять беорла даже на коротких ногах.
Ведь как всё славно ими устроено, - продолжал размышлять Кас. - Есть тропа: она даёт нам пищу, и по ней можно идти. Ещё есть свет. Кто-то скажет - свет жесток, но как бы мы без него знали, в какую сторону идти по тропе - вперёд или назад? Вдруг бы мы ошиблись и пошли обратно?
Его настолько обеспокоила последняя мысль, что он не заметил, как выпал дождь: внезапно окатил его с головы до ног, рассыпался по стеклянной тропе миллионами капель. Кас не вспомнил о том, что у него в запасе лишь десяток-другой ударов сердца, чтобы успеть напиться и пропитать гребень пернатого бегуна, который сейчас был твёрже мозолистой пятки, пока сухой горячий ветер со стеклянного моря не унёс влагу прочь.
А море и скала нужны затем, чтобы никто не сбился с тропы, - завершил он мысль, поднял взгляд и улыбнулся небу - иссиня-чёрному, с бурыми разводами пылевых туч. Сегодня оно было особенно красивым.
Есть тропа.
Есть свет.
Есть путь.
Он побежал вперёд, точно и упруго ступая по застывшему морю. А что до той вещицы - её он, возможно, покажет Юте. Когда-нибудь потом.
Юту он нагнал быстро: она тащила два огромных пропитанных гребня. Кас принял оба, в уплату всего лишь напившись.
- Как думаешь, каковы боги? - спросил он у неё. - Как они живут?
Сперва Юта подняла бровь, ожидая подвоха, но когда убедилась, что это не игра, принялась рассказывать горячо и вдохновенно:
- Говорят, их тропа усыпана цикадами разных цветов: не только белыми и пурпурными, как наши, а ещё цвета неба и песка. А ветер, который дует справа, у богов не жгучий - просто тёплый, и возле их скалы не так уж и темно.
Юта мягко перетекала с волны на волну, её золотистые глаза горели в отблесках стеклянного моря.
- И пернатые бегуны там такие жирные, - добавила она, - что их можно ловить, вовсе не ускоряя шага.