Вечер залил блистательный город Севт яркими огнями. Столица гуляла, пила, ела и провозглашала тосты в честь последней ночи года. Из распахнутых окон доносился смех, музыка и звон бокалов. Серое низкое небо угрожало снегопадом, но ветер, дувший до этого несколько недель, стих, и тучи висели в нерешительности, ожидая своего полководца, чтобы начать атаку.
По грязной, обшарпанной улице пробирался молодой человек в полумаске. Аккуратно обходя кучи мусора, он всматривался в темноту, и правая рука его лежала на рукояти шпаги. На безымянном пальце сверкал перстень с алым, как кровь, рубином.
Родегр, маркиз Ордейский, вновь отправился на поиски приключений. Бесшабашный, отважный до безрассудства, отчаянно прекрасный и всегда готовый как к драке, так и к любви, кумир дам высшего света был при всех его достоинствах удивительно чистым, светлым и честным человеком. На его слово можно было положиться, не задумываясь. Став полноправным маркизом Ордейским в 20 лет, он вел свойственную его возрасту и деньгам жизнь, и лет через пять это грозило обернуться банкротством. Но я знала, что у него хватит ума остановиться, и словно в волшебном зеркале видела, как через три года этот молодой красавчик успокоится, соберет небольшую команду приближенных и отправится в плавание, в те земли, где заработал состояние и в итоге сложил голову его отец. Это у них семейное, зов крови... А пока что... Пока что Родегр пробирался вонючими трущобами к маленькому домику, стоящему в глубине улицы. Удивительно чистому домику, в окошке которого чуть теплился уютно-желтый огонек, а в комнате у стола сидела юная девушка и с трепетом ожидала прихода того, кто однажды ослепительно улыбнулся ей и помог подняться с земли.
Девушка была прекрасна, свежа и невинна, и даже сквозь грязь домов я видела, как просвечивалась серебряно-белым ее душа. Удивительно, как такая драгоценность выжила среди этой помойки... Я невольно залюбовалась и едва не пропустила момент, когда за спиной Родегра возникли четыре серые тени. Они двигались стремительно и бесшумно, на меня пахнуло чуть уловимым ароматом крови и пряной, острой ноткой яда, и я скорее догадалась, чем прочла по эмоциям, что у них заказ не только на молодого человека, но и на его юную пассию. Раз, два, слаженные движения и почти неслышный шелест выходящего из ножен оружия. Пришлось рвануться вперед, уже не думая о маскировке, и четыре пары глаз сверкнули в темноте. Родегр был забыт, Серые не могли не оценить противника и тут же перестроились, готовясь атаковать меня. Двое скользнули в щель между домами, надеясь обойти меня сзади. Я улыбнулась и облизнула клыки - их поведение было мне на руку - и, развернув крылья, с легкостью перелетела к обратной стороне домиков, попав в чей-то дворик. Один из Серых тут же напал на меня, метя отравленным клинком мне под лопатку. Я ударила негодяя крылом по лицу, рассекая плоть до кости, и второй отскочил, посылая Зов оставшимся двум.
О, разумеется, они знали слабости вампиров. Как и слабости всех прочих рас, свободных, подчиненных и запретных. Иначе как бы они стали лучшими убийцами подлунного мира?
Капля чужой крови, сорвавшаяся с кончика крыла, заставила меня задрожать, мир поплыл и зашатался, превращаясь в алую круговерть. Жажда беспрестанно жгла изнутри любого из нас, и если мы могли себя контролировать, пока рядом не было жертв, то аромат крови лишал нас рассудка. Я рванулась к упавшему Серому, забыв обо всем на свете, и кто-то внутри меня, отчаянно кричавший "Опомнись!", мог лишь плакать и бессильно биться о броню той чудовищной ипостаси, вышедшей наружу и заполнившей все мое существо.
С первым глотком крови пришла боль. И я не сразу, но каким-то чудом смогла осознать, что рядом, совсем рядом со мной находятся трое убийц, и один из них уже занес кинжал для последнего удара...
Неуклюже откатившись по земле от трупа Серого, я взмахнула крыльями, пытаясь взлететь, и поняла, что одно из них рассечено ударом меча. Боль прокатилась по телу с новой силой, изгоняя последние остатки жажды, и я, сложив искалеченные крылья и шипя от ярости, двинулась на противников. Я видела по их взглядам, что опомнившийся вампир внушал им ужас. Они понимали, что их единственный шанс - это гибель еще одного, может быть, она заставит меня снова забыться... Но я не собиралась вновь давать им эту возможность.
Прыжок вперед, и второй убийца вскрикнул, когда я схватила его и швырнула о стену дома. Хлипкий домик задрожал от удара, а Серый сполз на землю бескостной студнеобразной массой. Слабо звякнул о промерзшую землю меч. Оставшиеся в живых переглянулись и предприняли попытку зайти с боков, в промозглом зимнем сумраке их кинжалы казались удивительно тусклыми. Запах яда забивал мне обоняние, но это было к лучшему - он стирал из памяти дразнящий аромат пролитой крови, и я осторожно скользила по земле, не позволяя им сократить расстояние между нами. Раненое крыло ныло все сильнее, и затягивать бой было опасно.
Я успела уловить момент, когда один из моих противников поскользнулся на темной крови, растекшейся по земле. Ему хватило бы секунды, чтобы восстановить равновесие, но этой секунды у него не было...
Рывок, захват, и я закрываюсь, как щитом, телом убийцы со свернутой шеей и неестественно повисшей головой от брошенного в меня ножа. Нож остается в трупе, а я уже лечу вперед, туда, где светятся отчаянием и ненавистью глаза последнего уцелевшего...
Я еще добралась до домика, где скрылся Родегр, и несколько минут молча смотрела в полумрак спальни. Шорох одежды, шепот и нежность омывали меня волнами, гася боль, а затем я развернулась и отправилась к себе. Разумеется, таким людям, как Родегр, положено влюбляться в светлых и чистых девушек, жениться по любви и растить детишек. А мне нужно добраться домой раньше, чем рассветет - мне совсем не хочется, чтобы меня увидели. И я бреду по замерзшей грязи, а сверху на мои длинные волосы, испачканные кровью, падает белый-белый снег...
Завтра ты прочтешь в газетах об этом происшествии. И будешь удивляться тому, что ничего не услышал. Может быть, ты даже проклянешь вампира, устроившего бойню - пусть Серые не пользуются особой популярностью, но нас, одну из немногочисленных запретных рас, не любят еще больше. А клан Серых официально поклянется отомстить за убитых товарищей и, естественно, ни словом не обмолвится о том, что погибшие делали там, в трущобах, в уходящую последнюю ночь года. Завтра в свете все будут обсуждать этот ужасный случай, и ты, наверное, даже спросишь у меня, глядя своими синими глазами в мои изумрудно-зеленые, что я думаю по этому поводу. А может, и нет, ведь со мной, последней графиней рода Карди, мало кто общается...