Навроцкая Наталья : другие произведения.

Клуб "Твайлайт" Часть 2

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Продолжение романа "Клуб "Твайлайт". Мешать соединенью двух сердец... могут разные обстоятельства: гордость, предубеждение, деньги, ревность... заключённые ранее сделки. Но любовь точит камни не хуже воды....

  Глава 1.
  
  Мергелевск, сентябрь 2017 года
  
  - Мертвечина, - резко бросил Кардашев, бросая кисть на столик.
  Марина вздрогнула. Художник потёр веки под очками и, не поднимая на неё глаз, продолжил:
  - Когда я вас впервые увидел, Марина Павловна, несколько месяцев назад, вы были утомлены и печальны. Но даже тогда в вас было больше жизни, чем сейчас. Я не знаю, с чем это связано и, признаться, не хочу знать, но я два года искал подходящую натурщицу и, когда нашёл, выяснилось, что она не может выполнять взятые на себя в результате контракта обязательства... Марина Павловна, вы действительно думаете, что вы просто сидите, а я просто вожу кистью по холсту? В вас было то, что нужно мне - свет! Я пишу не людей, не природу - я пишу Душу! Я пишу душу женщины! Мне трудно писать того, в ком нет души! Должны же быть хоть какие-то эмоции, чёрт возьми! Даже сейчас! Вот я вам выговариваю, а вы?!... Нет, так не пойдёт. Я терпел день, два, неделю, почти месяц. Боюсь, мы с вами не сработаемся.
  Марина кивнула, встала, привычно собрала платье складками, двинулась в подсобку.
  - И выкиньте это платье, наконец! - раздражённо крикнул ей вслед художник. - Где вы его откопали? Оно ужасно!... Месяц работы - коту под хвост!
  Марина вышла в большую гостиную из студии прямо в зеленом 'реквизите', сползавшем с плеча, поднялась на второй этаж и села на подоконник у лестницы, подобрав шуршащую ткань. Шёл дождь. С козырька сбивались в ворохи дождевые потоки, барабанили по плитке у эркера. Стекло запотело, и Марина провела по нему пальцем.
  Первые недели сентября были горячими и пыльными. Зной высушил листву на деревьях, сад пожух, и полив не помог. И вдруг разверзлись небеса - осень подкралась, прячась во влажных ветрах и пожелтевшей траве, а потом задорно сказала своё 'бу!'. 'Белый Налив', который был виден со второго этажа, ещё держался, но ливень смывал покорёженные пеклом листочки, открывая вид на соседский сад. Марина смотрела на него каждый день, сидя на подоконнике и поджидая Игната, который возвращался из университета к позднему обеду, и обнаруживала всё больше деталей: деревянные фонарики над прудиком, уже пустым, готовым к зимовке, с обрезанными осокой и циперусом, флюгеры на гараже - целый рядок латунных фигурок (Алиса, Кролик, Шляпник, Чеширский кот, Гусеница), лавку-качели на ажурных цепях. Сегодня ничего нового не открылось. И дом был, как всегда, заперт и пуст.
  Марина переоделась в своей комнате, свернула зелёное платье. Жалко его выкидывать - красивое, она оставит его в комнате.
  Внизу хлопнула дверь. Игнат. Пронёсся топотом по лестнице, заскочил в свою комнату, выскочив, ворвался, как всегда, несмотря на постоянные замечания и недовольство Марины.
  - А чё? Открыто было.
  Марина, вопреки обыкновению, промолчала. Она собирала с полок вещи, складывала их в сумку и рюкзак. Застыла у кровати, на которую плюхнулся внук художника, - рюкзака и сумки не хватало, вещей накопилось много.
  - Куда собралась? - спросил Игнат и, не дожидаясь ответа, продемонстрировал Марине яркий диск. - Смотри, что я из бокса заказов забрал. Дипломные спектакли выпускников ГИТИСа.
  - Игнатик, а почему ты не на режиссуру поступил, а на продюсерство? - спросила Марина, отворачиваясь и стараясь, чтобы голос звучал спокойно. - Ты же кино любишь.
  Парень тут же надул губы:
  - Это в Москву надо ехать. Меня дед не отпустил. Он считает, я там от рук отобьюсь.
  - Да уж,- вздохнула Марина, вспомнив кальян. - С другой стороны от продюсерства до режиссуры не так уж и далеко.
  - Да ну, ФПР - скука! Нудятина! Месяц почти учусь, ничего нового не узнал.
  Марина фыркнула.
  - Давай устроим сегодня закрытый показ! Поржём! Чипсы и кока-кола, - Игнат смотрел на неё умоляюще, мило подняв бровки.
  - Слушай, - она бросила несколько вещей в фирменный бумажный пакет из магазина. - Боюсь, не получится. Я ухожу. Твой дед меня уволил. Во мне нет души. Мне жаль. Ты так и не показал мне тот фильм... ну, который ты снимал, с твоей девушкой в главной роли...
  Игнат приподнялся, опершись на локти, и поглядел на неё круглыми глазами:
  - Подожди, не уходи никуда. Я разберусь.
  Сорвался и исчез - только топот по лестнице. Марина вздохнула и села на кровать. Куда теперь? В планах было позвонить музыканту Саше из 'Васанты', но на карте почти нет денег. Саша предложил ей интересный вариант: учиться и работать в Индии. Ей это по зубам, она так и делала в Швеции, но для поездки нужен первоначальный капитал. В последнее время Марина чересчур уж расшиковалась. Кардашев, конечно, человек честный, заплатит ей за этот месяц, но этого хватит, только чтобы снять недорогое жильё и перебиться до новой работы. Сезон почти закончился. Можно устроиться на базу отдыха, с расчётом на бабье лето, но... Марину передёрнуло, когда она подумала о капризных отдыхающих, придирчивых администраторах и тяжком труде. На хорошее место её вряд ли возьмут, а старые, дешёвые, совдеповские варианты - это скверные душевые и туалеты, общие на этаж или для нескольких домиков, шумные клиенты, решившие сэкономить на отдыхе, но считающие обслуживающий персонал быдлом. Опять потные мужские руки, 'случайные' прикосновения, пьяное дыхание, украдкой стянутые с мылом обручальные кольца, ревнивые жёны. Если уж искать работу, то в клубах и барах. Там тоже несладко - в глазах посетителей Марина всегда останется потенциальной поставщицей определённого рода услуг, но она уже не маленькая испуганная девочка, и случай со Степаном это доказал.
  Марина встала и подошла к окну. Что ж, Золушка заигралась и засиделась. Пора возвращаться к мышам и тыквам. У неё, как в сказке, имеется свой дедлайн - возвращение хозяина соседского дома. Странно, но ей почти всё равно. Георгий Терентьевич может сколь угодно её ругать, но внутри действительно нет эмоций. Наверное потому, что в начале, когда она прочитала почту в электронном ящике (и то... последнее письмо) и узнала, кто живёт по соседству, их было слишком много. Однако невозможно постоянно засыпать и просыпаться с одной мыслью в голове - рано или поздно перегораешь.
  Марина высунулась под тарабанящие по балкону капли, посмотрела вдаль. Примелькавшейся серой машины на ведущем к морю спуске сегодня не было, ни утром, ни днём. Марина вдруг почувствовала укол сожаления. Странно. Она ведь радоваться должна.
  Игнат опять ворвался, тяжело дыша, помахал руками:
  - Ты всё не так поняла! Дед тебя не выгоняет! И не собира... То есть, собирался, но я его уговорил! На коленях за тебя просил! Обещал, что ты исправишься и всё такое... уф! Я теперь твой благодетель! Ты на меня молиться должна! И выполнять все мои капризы! Кстати, что у нас сегодня на обед?
  - Го...голубцы, - сказала Марина, с подозрением вглядываясь в счастливое лицо парня.
  - Класс!
  - Я думала, ты обрадуешься тому, что я...
  - Ты что? - оскорблённо воскликнул Игнат. - Я без пропитания оставаться не могу! Как же я буду харчеваться?
  - Это что, из фильма?
  - Конечно, учи классику! Займусь я твоим образованием!... А сметана есть?! - последнюю фразу Игнат прокричал уже из коридора.
  - Есть! - крикнула Марина и вышла на балкон.
  - Домашняя?
  - Иди уже, тарелки расставляй! Сейчас спущусь!
  Дождь притих, в соседском саду с воодушевлением пела какая-то птица. Она вспорхнула над кряжистым орехом, гулко захлопав крыльями. Марина заметила шевеление у дома, сердце её забилось чаще, но движение не повторилось, лишь что-то блеснуло и негромко затрещало.
  
  ... Внук ворвался примерно через полчаса после ухода Марины, с возмущением завопил:
  - Ну дед! Ты что?!
  - Игнат, что случилось?
  - Ты Марину выгоняешь?!
  - Игнат, присядь.
  - Ты с ума сошёл?! Я только нормально стал... питаться! - внук упёр руки в бока.
  - Игнат!
  - Мне хоть есть, с кем вечерами кино посмотреть! Хоть кто-то адекватный... кто соображает!
  - Игнат!!! Успокойся! Я не собираюсь выгонять Марину Павловну!
  - Тогда какого... ? - Игнатик захлопал глазами.
  - Ты много времени проводишь с Мариной Павловной. Ты заметил, что с ней что-то не так?
  - О-о-о! - многозначительно протянул Игнат, успокаиваясь. - С ней даже очень чёт не так!
  - Не могло у неё в жизни произойти чего-нибудь такого, о чём мы с тобой не знаем? Смерти близкого человека?
  - Она бы сказала.
  - И то верно. Мама у неё жива, они созванивались недавно... что же?
  - Я думаю, её парень бросил. А из-за чего ещё девки убиваются? Я тут на днях, короче, немного пошалил...
  - Игнат, что? - нахмурился художник.
  - Да не важно... Так вот, даже слова не сказала. Не ругалась и не стукнула ни разу... даже рукой... тяжёлой, кстати! Я сразу въехал - пришибло её. Как меня тогда, помнишь?... А зачем ты её так напугал? Она там вещи собирает!
  - Она неправильно меня поняла. Я... вспылил. С ней стало невозможно работать! Но мне самому очень нужна Марина Павловна, и я не собираюсь расставаться с ней в ближайшее время. К тому же, у нас договорённость до весны. Весной состоится выставка. Я просто устроил ей небольшую взбучку. Сам сожалею, - признался Кардашев.
  - Из-за твоей взбучки она сейчас упакуется и свалит!
  - Не свалит... в смысле... Боже, что у тебя за лексикон?! Марина Павловна никуда не уйдёт! Я с ней ещё не расплатился.
  - Ты её не знаешь! Она гордая! Побегу проверю...
  - Игнат!
  - Ну что?!
  - Понаблюдай за ней.
  - Дед, - Игнат вернулся на середину студии, почесал нос. - Мне кажется, она знакома с нашим соседом... ну, Муратовым. И думаю, её очень расстроило, что о нём в газете писали, что он женится и всё такое... Ну, ты понял.
  - Спасибо, внук. Это многое бы объяснило. Странно, я думал, наш сосед женат уже... Ладно, иди. Я потом ещё поговорю с Мариной Павловной, извинюсь.
  - Ты уж постарайся. А то как психанёт! И свалит!
  - Игнат!!!
  
  ... Внук сунул голову в дверь через несколько минут, сказал, что пришёл Борис и они садятся обедать. Кардашев обещал, что вскоре присоединится. Он с удовольствием предвкушал трапезу за изысканно накрытым столом в компании молодых и красивых людей.
  Вошёл Танников, пожал руку, наклонился над подрамником, прищурился и жадно вспыхнул глазами, обошёл вокруг, вгляделся, бегая по полотну взглядом:
  - Ты чёртов гений, Терентич! Тебя все похоронили, а ты взял и воскрес!
  Кардашев вздохнул:
  - Борис, я всегда прислушиваюсь к твоему мнению.
  - Пра-а-авильно. Моё мнение - это деньги и слава. Нам с тобой сейчас очень нужно и то, и другое.
  - Скажи, что я натворил?
  - Ты сотворил, Терентич!
  - А не врёшь старику? Это ведь не я... что-то другое...
  - Не понимаешь? Ты всегда был проводником божьей благодати, а это.... Как тебя пробрало, Терентич! Я же говорил, харизма! - Танников весело засмеялся, блестя глазами. - Так и вижу заголовки в сети: 'Известный художник вступает в новый этап своего творчества, не боясь экспериментировать с цветом и композицией'.
  Кардашев сел, снял очки, протёр их, посмотрел на картину, покачал головой:
  - Не понимаю.
  - Да всё ясно же! Ты поймал! Свою квинтэссенцию. Душу в её телесном воплощении. Просто подобрался к ней с другой стороны.
  - Боря, я всегда полагал, что ты губишь своё предназначение. Я счастлив, что ты наконец занимаешься тем, что предписано тебе судьбой.
  - А я как рад, Терентич! Как назовёшь?
  - Пусть будет просто 'Девушка в зелёном'.
  - Как скажешь. Беру.
  - Уверен?
  - Даже не сомневаюсь. Повешу рядом с тем маленьким Ромасом, с аукциона, и Слепышевым. Цену вопроса обговорим позже, когда будет готово. Идём харчиться, как говорит наш маленький злыдень.
  - Вы с ней помирились? С Мариной.
  - Конечно! Я не только романтичный, но и отходчивый человек. И за добро злом не плачу.
  - Будешь ещё...? Ну...
  - Штурмовать неприступный бастион? Не-е-е... Мне сейчас не по карману лишние телодвижения. Я вот тут недавно понял: бабы бабами, но самый большой кайф я получаю вот от этого, - Танников обвёл жестом студию и кивнул на портрет. - К тому же, вон, посмотри. Что мне там делать? Нечего лезть туда, где и без меня осколков хватает.
  - Иди. Я сейчас.
  
  
  
  ...Кардашев сидел, задумчиво глядя на холст и прислушиваясь к весёлым голосам, доносящимся с кухни. Картина была почти готова. В ней он вернулся к своему раннему стилю, смело играя с контрастными цветами, за что его часто поругивали критики. Нет, Боря прав, а он неправ и зря обидел девушку. Если что-то непривычно лично для него, это не значит, что это плохо. Непривычны эмоции, с которыми художник 'вылепил' портрет Марины. Он сам от себя их не ожидал. Кардашев усмехнулся. Она только вошла в тот день в гостиную, вся мокрая, встревоженная, смущённая всей двусмысленностью ситуации, а он уже знал, что хочет её нарисовать. Поймать игру чувств на лице, старательно маскируемых деланой невозмутимостью, жестикуляцию... даже голос. Она была совсем другой тогда - старалась быть незаметной и избегать чужих чувств. Люди её утомляли. Ей нужен был покой, дом, отдых. Художник запомнил, как она впитывала звуки и краски комнаты, в которой очутилась. Всё так хорошо складывалось вначале... Он дал ей дом, весёлую компанию и стабильный доход, надеясь получить взамен Душу для своих полотен. Но она его переиграла. Поэтому он и злился. Поспешил с выводами, принял душевную скорбь за бездушие, но сейчас посмотрел на картину иным взглядом. Нужно извиниться.
  Девушка на картине тосковала. Как тоскуют внешне довольные и постоянно востребованные люди - украдкой, когда не замечают, что на них смотрят, когда получают небольшой антракт в пьесе, где они всегда к услугам других. Марина садилась на кушетку бодрая, с сияющим лицом, а потом постепенно забывалась и погружалась в свою грусть. И Кардашев, незаметно для себя, стал оттягивать начало работы и ждать прихода этой грусти. И вот, что он имеет в итоге...
  
  ... - Простите, Марина Павловна, - со вздохом сказал Кардашев за столом. - Вы устали, а я вспылил и не сдержался. Печень вот... пошаливает, а в дурной печёнке, как говорят восточные лекари, таится жар гнева.
  - Я понимаю, - сказала Марина.
  - Хочу загладить свою вину. Грядут выходные. Давайте отдохнём от дел. Сплаваем на маяк, к моим друзьям.
  - Ура! - завопил Игнат. - Наедимся мидий до отвала!
  - Борис?
  - Нет я пас. Готовлюсь к открытию.
  - Марина, вы не против?
  - Нет, - удивлённо ответила Марина. - У меня-то как раз никаких дел.
  Кардашев внимательно посмотрел на неё и сказал:
  - Тогда договорились.
  
  ***
  Ренат позвонил через неделю. Сухо сказал в трубку:
  - Не припоминаю, чтобы я тебя увольнял. Подъедь, поговорим.
  Вадим подъехал. В коридоре у офиса его заметила Колесова, выходящая из своего кабинета с ворохом эскизов.
  - Вадь!
  - Надя.
  - Атос, что происходит? - Колесова чуть не плача схватила его за руку, роняя эскизы. - Что стряслось? Где ты был? Трубку не берёшь, не открываешь!
  - Наденька, нам надо поговорить. Мне нужно тебе кое-что рассказать. Когда ты сможешь?
  - Да всегда! Ты к нему?
  - Да.
  - Он злой. Очень. У нас тут ад кромешный.
  - Я знаю.
  - Что же такое... творите, мушкетёры?!
  - Наденька, мы давно уже не мушкетёры, - Вадим улыбнулся, растянув губы, зашёл в кабинет Муратова.
  Ренат развернулся в кресле от окна. Не стал, к облегчению Вадима, продолжать ТОТ разговор, холодно бросил:
  - Считай это отпуском за свой счёт. Вычту из оклада. Теперь решай. Остаёшься в 'Твайлайте' или уходишь? Я не настолько глуп, чтобы терять нужных мне людей, знающих от и до бизнес, из-за... личных недопониманий. Если решишь уйти, закончи завязанные на тебе проекты, обучи преемника. Мы с тобой не мальчики малолетние, чтобы рушить наработанное в угоду эмоциям. Ну?
  Вадим думал. Если остаться в клубе, не придётся продавать квартиру, чтобы открыть свой бизнес. Да и 'Твайлайт' уже прочно врос в сердце. Его сетевые проекты приносят только деньги, но не удовольствие. Но как разграничить личное и рабочее, если они с Ренатом до сих пор всё делали вместе?
  Ренат, видимо, подумал о том же, усмехнулся:
  - Каждый будет заниматься своими проектами. При сотрудниках никаких... разборок. Мне тоже плевать, что там у тебя за стенами клуба, Ярник. Просто работай. Я уезжаю на несколько дней к своим. Маме стало хуже, положили в больницу.
  - Тёте Наде...? - вскинулся Вадим, смутился.
  Ренат сделал вид, что не заметил его порыва. Им будет очень трудно разграничить личное и рабочее.
  - Да. Презентацию я провёл. Администрация нас поддерживает: двадцать процентов расходов город берёт на себя, первые два года - минимальная аренда с учётом наших затрат на ремонт театра. Дядя обещал выбить кое-какие дотации из краевого бюджета. Ещё двадцать - спонсоры. Но главная наша надежда - инвесторский пул. Подключай всех, кого только можешь с минимальной долей. Есть один магазин одежды, кафе и два ресторана с перспективой хорошего оборота в районе театра. В Пассаже на Высоцкого открывается мульти-галерея. Узнай, кто владелец, под кем ходят, почём вопрос размещения рекламы. Я на связи.
  Надя ждала Ярника в 'Кружке Мира'.
  - Вадик, что?
  - Марина здесь, в Мергелевске.
  - Михеева?
  Колесова откинулась на спинку диванчика, уронила руки на колени:
  - Ну, я могла бы и догадаться! Криптонит.
  - Что?
  - Не обращай внимания, мысли вслух. А разве она не за границей живёт?
  Вадим рассказал всё, что знал, даже суховато изложил суть их с Ренатом 'разговора' у Веры Алексеевны. Надя слушала молча, с болезненной гримасой, потом закрыла лицо руками и застонала:
  - Муратов, как же ты меня подвёл, опять!
  - Ты о чём?
  - Я же говорю, не обращай внимания. Ты с ней уже разговаривал?
  
  ... - Вадим? Как ты меня нашёл?
  - Случайно. Это правда.
   Марина бросила взгляд через плечо, на дом Рената, и пожала плечами.
  - Ты знаешь, кто твой сосед? - спросил Вадим.
  - Конечно. А он?
  - Да.
  - Действительно, чего я спрашиваю? Он, случайно, не из-за меня тут не появляется?
  - Из-за тебя.
  - Что ж, - она покачала в руке плетёную корзинку. - Извинись перед ним за доставленные неудобства. Передай, это не надолго.
  - Это всё, что ты хочешь ему сказать?
  - Да. И тебе тоже.... Нет, хочу добавить. Наш договор с Андреем Эльмировичем ещё в силе. Было несколько отступлений... я взяла на себя смелость... но спустя десять лет, думаю, имею право на некоторые вольности. Самый главный пункт нашего с Андреем Эльмировичем бессрочного, - она подчеркнула это слово интонацией, - договора я не нарушаю. Я умею быть благодарной и обязательно всё... компенсирую. Скажи... ему... Ренату... что наше соседство - это случайность. Я совершенно случайно здесь оказалась. Я просто... стараюсь выжить. А мир тесен.
  - Марина, какого... фака ты мне это говоришь? - слова Вадима прозвучали грубо, но он не стал смягчать.
  - Я тебе намекаю, чтобы ты ко мне не приближался особо... тоже. Я же знаю, где ты, там и Ренат. Хочешь, чтобы я самый главный пункт нарушила?
  - Мы с Муратовым больше не друзья!
  - Печально слышать. Мы с тобой тоже никогда не дружили.
  - Не буду спорить, - у Вадима вдруг сорвался голос.
  Марина подняла на него удивлённые глаза, впервые с начала их разговора. Они стояли у калитки. Она шла куда-то с корзинкой. На ней было яркое жёлтое платье без рукавов с юбкой колоколом. В голубых глазах отражалось небо... или море. Теперь Вадим хорошо видел, как она изменилась. Скулы и подбородок заострились, не было больше круглых щёчек с ямочками. Волосы играли на солнце всеми оттенками оранжево-красного. Он вспомнил слова Рената, сказанные ещё тогда, в самом разгаре их с Мариной отношений: 'Понимаешь, брат, тут такое дело. Один мужик, вот как ты, пройдёт мимо, фыркнет, мол, морковка конопатая. А другой - бац, и наповал. Как хорошо, что ты у меня ледяной друг'. В университете, с того самого момента, как Муратов решительно объявил всем о своей любви к рыжей первокурснице, Ярник старался просто не смотреть на Марину. Это помогало. Но теперь он будет смотреть, имеет право.
  - Я и сейчас не собираюсь с тобой... дружить.
  - Уходи.
  - Хорошо. До завтра. Я буду приезжать и стоять здесь, у поворота. Как созреешь, приходи.
  
  
  - Да, несколько раз, - сказал Вадим, морщась. - Она не очень настроена общаться. У неё сейчас новая жизнь. Я - воспоминание о плохом.
  - Кто же тогда я?
  - Ты тут при чём?
  - При том. Ты просто не знаешь, как я виновата! Но мы были подругами, настоящими, понимаешь? Её невозможно было не любить, такая милая... искренняя... Ты помнишь, как она пела? Я всё время думала: вот не туда она пошла, не в ту профессию. Как в воду глядела... Муратов, Муратов... Была же надежда, что вырастет из него нормальный мужик. В клубе его все любили... ещё недавно. Куда ж тебя понесло, Д'Артаньян?... Ярничек, милый, возьми мне кофе! А я пока мысли в порядок приведу.
  Вадим пошёл к стойке и остался дожидаться там заказа. Надя сидела на диванчике под нарисованной во всю стену картой мира с картинками-наклейками: кружки, чашки, бокалы и прочие ёмкости с национальными напитками. Колесова выглядела несчастной. Вадим не ожидал, что она будет так переживать.
  - Мне нужно с ней увидеться! Дай мне её номер.
  - Я его не знаю. Я поговорю с Мариной ещё раз. Не оставлю в покое, пока она не согласится на нормальное общение.
  - Ты считаешь, мы имеем право её... доставать?
  - Имеем - не имеем! Мне плевать, - с чувством бросил Вадим. - Я впервые в жизни пошёл против Рената. Мне ветер свободы в голову ударил.
  - Смотри, не застудись, - Надя покачала головой. - Держи меня в курсе. Как ты думаешь... Ренат это сказал... искренне?
  - Мне всё равно. Я его поймал на слове. Он своё слово держит. Мне этого достаточно.
  - Я пойду.
  - А кофе?
  - Выпей сам, - Надя встала, скользнула рукой по плечу Вадима, пошла к выходу, очень грустная, красивая, почти родная.
  
  ***
  
  В субботу после завтрака все вышли к морю. Пришлось немного пройтись по берегу, потому что причал у спуска рядом с домом уже давно не ремонтировался, и в его былом продолжении вместо досок из воды торчали сгнившие сваи.
   Было ветрено. Марина собрала волосы под капюшон лёгкой куртки.
  - Вот и Пётр,- сказал Кардашев, вглядываясь в горизонт.
  К причалу подошёл катерок. Художник помог Марине пройти по узкому трапу. Сразу отчалить не получилось - Пётр, энергичный, шумный дядька, техник на маяке, ждал кого-то ещё. Вскоре на причале появился мужичок в жёлтом резиновом плаще. Он бежал со всех сил, таща в руках ведёрко и удочки и путаясь в полах плаща.
  - Сергеич! - крикнул Пётр Кардашеву. - До Осоковки подбросим.
  Художник кивнул. Мужичок с ведром ловко запрыгнул в катер и уселся на свободное место. Лодка заурчала и начала разворачиваться. Порыв ветра сорвал с головы Марины капюшон. Сергеич вдруг уставился на неё, выкатив глаза. Потом встал, бочком, цепляясь за борт, перешёл на нос и уселся рядом с техником.
  Игнат, с руками под курткой, носом в пиликающем телефоне, даже не заметил. А Кардашев смущённо хмыкнул в ответ на изумлённый взгляд Марины:
  - Не обращайте внимания, Марина Павловна. Это же Сергеич. Его тут все знают. Он со странностями.
  - Да уж, - уязвлённо пробормотала Марина, оглядываясь на нос катера.
  Кардашев наклонился к ней поближе:
  - У него пять лет назад в Крымске жена и сын погибли, в наводнении. Остались только невестка и внук. Они в посёлке живут. Пенсия у Сергеича маленькая, внук болеет. Вот он и промышляет, как может: рыбу ловит, по хозяйству помогает, кто согласится. Сосед наш его привечает, хотя работу ему даёт больше для виду - садовник из Сергеича абы какой. Хороший у нас сосед, Марина Павловна, сострадательный... да... - художник рассеянно посмотрел вдаль. - С тех самых пор у Сергеича с головой не всё в порядке. В суеверия всякие верит, то инопланетян ловит, то русалок, то леших. Учитывая, что он ещё и выпить любит... Пару недель назад весь посёлок переполошил - утверждал, что собственными глазами видел на острове русалку с хвостом, рыжую, с волосами до пят. Не вы ли, Марина Павловна, сподобились?
  - М-м-м-м, - Марина призадумалась, - насчёт хвоста и 'до пят' не знаю, а до острова несколько раз плавала. Там здорово, тихо... Бедный Сергеич.
  Она посмотрела назад и встретилась глазами с подозрительным взглядом садовника, оба смутились и отвернулись.
  
  ... Жена начальника маяка, Яра Тимофеевна, устроила для Марины маленькую экскурсию:
  - Нам, конечно, не положено, режимный объект, но Терентич очень просил. Вы ему, кстати, кто? - женщина с любопытством обернулась. - Родственница?
  Они поднимались по узкой винтовой лестнице внутри маячной башни, вдоль пахнущей известью белоснежной стены.
  - Я дочь его друзей, - соврала Марина, вспомнив наставления художника. 'Марина Павловна, нам же не нужны лишние... предположения на наш счёт'.
  - Отдыхаете у нас?
  - Да... и подрабатываю... у Гео... дяди Гоши.
  - Тогда понятно. Ну, заходи. Вот наша святая святых, так сказать. Ради неё мы тут и живём.
  - Какая красивая, - восхитилась Марина, разглядывая линзу на металлической подставке, напоминающую калейдоскоп из переливающихся на солнце стёклышек.
  - Ото ж, - с гордостью сказала женщина. - При свёкре моём внутри ещё керосинка горела, сейчас электричество, автоматика. Если света нет - дизель включаем. Кажется издалека, что свет мигает, а он не мигает - эффект такой.
  По дороге вниз Яра Тимофеевна, разглядев в Марине благодарную слушательницу, с воодушевлением продолжала рассказывать:
  - Маяку сто сорок лет. Раньше такой же стоял на островке, там, где Терентич сейчас живёт. Но потом его разобрали, и новый там чуть дальше в море поставили. А мы здесь уже тридцать годков. В войну тут прожекторный пункт был, но его разбомбили. Потом маяк заново возвели. Идём поскорей, а то нарушаем. Сейчас мужики шашлыками займутся, а мы с тобой салатику нашинкуем, капуста, огурчики. Мальчишки наши мидий наловят - на противень и на мангал. В доме вам тоже нельзя, он на территории, мы вам на пляжике и палаточки, и костерок... Тут вечерами прохладно уже, одевайся потеплее, уж очень ты худенькая, светишься прямо насквозь. Терентич там тебя хоть кормит? Или Игнатка всё съедает? А кот ваш там как? Не лопнул ещё?
  Марина так наелась шашлыков, что даже аромат, доносящийся от мангала с мидиями, пузырящимися в соку и хрустко лопающимися, не заставил её встать с насиженного местечка под тёплым спальником. Море к ночи расшумелось, небо развернулось над головой светлячковым полем. Работники маяка отправились спать, и только подростки, внуки Петра и Яры Тимофеевны, сидели у костра и хохотали детскими голосами, внушая Марине искреннюю зависть. Игнат посидел с ребятнёй, подкатил джинсы и прохаживался в прибое, рискуя упасть и утопить мобильный, в котором он опять слушал что-то какофоническое.
  Подошёл Кардашев, протянул Марине бумажную тарелку с мидиями, сел рядом, скрестив перед собой морщинистые руки, глядя на внука, хмыкнул:
  - У них у всех сейчас мерило времени - зарядка на телефоне. Восемьдесят процентов - жизнь, тридцать процентов - паника, пять - тлен и безысходность.
  Марина улыбнулась и сказала:
  - Я однажды потеряла наушники в Стокгольме. Они зацепились за чью-то сумку на переходе и выпали из гнезда. Зажёгся красный, и я не успела догнать ту женщину, осталась без музыки, надолго, на две недели. Денег не было, а хорошие наушники стоили дорого. Это были самые тяжёлые две недели. Самые тяжёлые недели в самый тяжёлый месяц моей жизни.... Георгий Терентьевич, почему вы ко мне так добры? Поселили у себя, хорошо платите, относитесь как к родственнице, подарили такой замечательный день...
  - Ругаю...
  - Всего один раз. Я заслужила.
  Кардашев потёр губы и сказал:
  - Потому что вы мне небезразличны. Не пугайтесь, без седины в бороде и бесов в рёбрах. Художники часто влюбляются в своих моделей, а писатели - в персонажей. А ещё в траву, деревья, волны, которые они пишут и описывают... Мне трудно ответить на ваш вопрос. Я человек верующий по-своему. Религия моя такая, что я служу Богу своим талантом. Шёл я к этой вере тернистыми тропами, с самой молодости, когда предпочёл 'серьёзное' дело легкомысленному искусству, и в зрелости, когда вернулся к тому, в чём и сейчас вижу своё предназначение. Ангелом моим и вдохновителем была моя жена - вошла в жизнь мою, осенила и... улетела. Всю жизнь говорила мне рисовать, а я не слушал, не понимал. Думал, вот мой предел - работа, зарплата, конвертики от пациентов. Зато после смерти Анжелы ничего уже нужно не было. И я запил... Я разговорился, не спросив, надо ли вам это.
  - Рассказывайте дальше, пожалуйста.
  - А вы ешьте, ешьте, вкусно ведь... Запил я не из-за смерти жены. Наоборот, уход Анжелы побудил меня снова рисовать. Но со мной стало кое-что происходить в клинике... Я ведь после довольно поздней интернатуры работал рентгенологом. Опыт у меня был большой, практический, меня ценили. Пациентов я... чувствовал. Иногда с первого взгляда мог сказать, кто выживет, а кто нет - просто знал. Меня это пугало, и я особо на этот счёт не распространялся... И вдруг... все эти люди... страдальцы, умирающие... опухоли, метастазы, понимаете? Таких было много, большинство - ко мне с простыми случаями не посылали. Я всегда абстрагировался, отстранялся, а тут пошло́: эмпатия, боль душевная такая, что ночами не спал. Во всех чудились те страдания, что Анжела перенесла перед своим уходом. Все они чьи-то матери, отцы, дети... Понимал, что это неправильно, непрофессионально, но увы, продолжать не смог. Выдержал только пару лет, после первого же гонорара за картину - уволился. Зато в живописи всё, что захлёстывало меня с головой, становилось благом. И сейчас становится. Вот и ответ на ваш вопрос: когда я не слышу чужих эмоций, когда вокруг не происходит ничего, что трогает меня за сердце, мне становится скучно жить: я ем, сплю, гуляю, общаюсь с роднёй и... не рисую. Я два года ничего серьёзного не писал. И вдруг... Спасибо Боре. У него другой дар - нюх на то, к чему люди потянутся. Он к вам потянулся, а за ним и я... Как ни прискорбно и не ... стыдно мне это констатировать, но у меня к вам потребительское отношение, Марина Павловна.
  - Поэтому вы на меня злились?
  - Да. Чувствовал, что вы притворяетесь. Пытаетесь спрятать свои чувства глубоко внутри, но там они ... умирают, и вы с ними... Вы мне интересны. Вы дружите с моим внуком, у которого в приятелях только охламоны, при этом умны и ответственны, поёте, когда думаете, что рядом никого... я разбираюсь в классическом вокале и музыке, как вы уже могли заметить, и знаю, что вы далеко не любитель. Я видел запись с недавнего рок-концерта в каком-то новом клубе, внук показал - вы очень многогранны. Про ваши отношения с Борисом я вообще молчу - наш Казанова крайне редко терпит поражение. Вы меня удивляете. Это как раз то, что мне нужно сейчас.
  - Это вы меня удивляете, - сказала Марина с нервным смешком. - Сыплете... комплименты на пустом месте. Мне неловко. У меня не слишком... успешная жизнь. Я просто хожу, дышу и делаю то, что другие.
  - Конечно. Весь вопрос, как.
  - Да, я стараюсь быть искренней. Но часто лгу. Как все.
  - Нет, не как все. Уж поверьте. Я знаю, о чём говорю. Я прожил долгую жизнь, а вы очень молоды.
  Марина помолчала, кусая губы:
  - У меня был парень... давно... ещё в студенческие годы. Его это забавляло - то, что я почти всегда говорила правду. Он повторял, что я вырасту и ... изменюсь. Он был прав, конечно. Жизнь меня многому научила.
  - И что с тем парнем? Расстались?... Можно задать вам нескромный вопрос? Вот вы молоды, красивы, талантливы? Почему вы до сих пор одна? С Борисом-то нашим всё понятно как раз, но разве ж других кавалеров мало?
  - Я за кого-нибудь из Игнатиковых друзей замуж выйду, - рассмеялась Марина, лукаво поглядывая в сторону внука художника, нахаживающего перед ними километры взад-вперёд вдоль прибоя. - Митя уже предлагал. Не под венец, разумеется, но лиха беда начало.
  - Шутите?
  - Конечно!
  - Вы с ними поосторожнее. Они только выглядят младенцами безмозглыми... А тот молодой человек, что часто паркуется у поворота и смотрит на наши окна?
  - А, тот... - Марина опустила голову к тарелке, гоняя последнюю мидию пластиковой вилочкой. - Мы учились в одном вузе. Очень давно.
  - И? Он ведь... погодите, припомню... друг нашего соседа. Ярник его фамилия. Мы с ним и господином Муратовым часто пересекаемся на светских мероприятиях. Пересекались. Я в свет давненько не выхожу.
  - Да. Это он. Мы недолго были знакомы. Мне пришлось бросить университет, мама заболела. У неё был рак щитовидной железы. Сейчас с ней всё в порядке, ну, насколько это может быть после такого... Она вышла замуж за хорошего человека. У него сын-школьник, мама очень ответственно взялась за его воспитание.
  - Как вы попали в Швецию? Расскажете?
  - Почему нет? Обычная история. Когда мама заболела, нам... предложили сделать операцию а Германии. Там, в клинике, я познакомилась с одной семьёй из Стокгольма, очень милые люди... помните, вы говорили, что это как Бог за руку ведёт. Так и меня... У них лежала там дочь, с тем же диагнозом, что и у мамы, а в Швеции остался внук. У них были какие-то связи, и они организовали мне работу, бейбиситтером, барнвакт . Я проработала у них почти год, а потом мама мальчика умерла... Они хотели бы, чтобы я и дальше у них оставалась, но... там всё было сложно... Чтобы не покидать страну, я записалась на программу обучения по вокалу, тогда это было ещё совершенно бесплатно, но я много работала, чтобы помогать маме, которой нужна была поддерживающая терапия. И ещё... я пыталась отложить деньги, чтобы вернуть их... тому человеку, который помог маме с операцией... наивная... я была такая наивная в те годы... Это была большая сумма, очень, я мало спала, много работала. Из одной семьи меня... уволили, потому что я начала худеть. Они испугались, думали, я анорексичка, а страховка анорексию не учитывала, - Марина грустно усмехнулась. - Но потом мне опять повезло. Я встретила хорошего человека, парня. Он был музыкант, баскер , играл на скрипке и подрабатывал в метро. Мы жили в одной квартире. Я платила ему двести крон в месяц в качестве аренды... смешные деньги... Потом была работа в ресторане, я вам рассказывала...
  - А тот парень?
  - Стефан? Он уехал к родным, на север. Он был... наркоманом, состоял в программе реабилитации, потом сорвался, печальная история. Его забрали родители, а я опять осталась одна. Учёба закончилась, и у меня начались проблемы с миграционными властями. Но опять нашлись люди, готовые помочь. Вернулась я, уже когда бабушка заболела. Была возможность продолжить работу в Швеции, и сейчас есть... друзья, связи, но я не хочу, сдалась. И мне никогда там не жилось... хорошо. Жалею только, что не могу вернуть долг, за десять лет я собрала лишь чуть больше половины суммы. Тот человек... он не требует деньги назад, но я должна.
  Кардашев вздохнул, потёр губы и спросил:
  - Но если это было от чистого сердца или благотворительность, тогда..?
  - Ни то, ни другое.
  - Ладно... Это для вас так принципиально?
  - Да. Раньше была надежда... но сейчас остался только принцип. Я попробую вернуть хотя бы часть... Вы так на меня смотрите сейчас. Не нужно меня жалеть. Главное, моя мама жива. Я сама ни о чём не жалею.
  - Раз вы так говорите, то есть о чём... жалеть. Дело ведь не только в том, чтобы не быть должницей
  - Не хочу об этом говорить.
  - Как скажете... Игнат, вылезай из воды! Простудишься! Не слышит.
  - Ой, точно! Вода же холодная! Пойду выгоню его!
  Вода совсем не была холодной. И Кардашев это знал, и Марина тоже. Летнее тепло ещё долго будет растворяться в глубинах моря и над берегом. Холодает воздух, но бабье лето всегда щедро и расточительно на ласку.
  Марина попыталась подкрасться к Игнату со спины, но тот заметил, увернулся, чуть не упав, и обрызгал её, ударяя ладонью по воде. Художник улыбался, глядя, как его натурщица босиком гоняется по пляжу за увёртливым, хитро ухмыляющимся парнем. Будь он человеком со стороны, на вопрос, кто старше, Кардашев не задумываясь ткнул бы в Игната, который вытянулся и возмужал за лето. Рыжая 'девушка в зелёном' недоиграла, недолюбила - недогуляла свою юность, и это было заметно. Кардашеву нравилось потихоньку разматывать клубочек её 'тайн'. Интуиция подсказывала ему, что это принесёт ему и желанные эмоции, и вдохновение.
  
  ***
  Ренат не смог сохранить невозмутимость, когда увидел маму в больнице - всё отразилось у него на лице, и мама поняла, грустно улыбнулась.
  - Сдала́ я, да?
  - Мам, кто твой лечащий врач? Я пойду... поговорю, может...
  - Ренатик, тише... сядь, посиди... Я тебя не видела так давно, компьютер - это не то. Меня здесь прекрасно лечат. Ты и так за всё платишь...
  - Мама...
  - Сына, мне хочется подольше на тебя посмотреть, поговорить, не убегай! С братьями виделся? Невестки тебя накормили? Где ты остановился? У Алика?
  - Я в отеле. Не хочу Карину затруднять.
  - Вот ты упрямый, Ренат, сколько тебе говорить! Чтобы всё свободное время с братьями провёл! И с отцом!
  - И с тобой!
  - И со мной!
  Мама совсем не изменилась характером, только внешне... Ренату больно было на неё смотреть. В её речи проскакивала... отстранённость, словно, глядя на него, она смотрела ещё куда-то... вглубь, в те пределы, о которых знала только она одна. Это пугало Рената до дрожи в коленях. Он остался с ней на весь день: покормил, помог в душевой, почитал ей новости, настроил любимый канал на телевизоре, долго рассказывал о клубе и театре. И перед уходом сделал по-своему: поговорил с врачами и заведующим отделением, оплатил дополнительную терапию. Врачи кивали, ничего не обещали, и от этого у Рената сводило живот.
  Он вернулся в отель около полуночи - был долгий разговор с отцом. Его несколько раз вывернуло над унитазом, водой и желчью, хотя он почти ничего не ел целый день - Карине, жене старшего брата, сказал, что поел у отца, а отцу, что у Карины. Ему ничего не лезло в горло, словно страх его застрял именно там. Его знобило. Он лёг на диван, трясясь под тонким пледом, посмотрел на часы. Было далеко за полночь. Голос Вадима в телефоне был холодным и недоумевающим:
  - Ренат? Что-то срочное?
  - Я знаю, уже поздно... Я насчёт договоров для Яны. Я запер их в шкафу, забыл передать ключ... распечатай с компьютера в моём кабинете. Пароль...
  - Я помню. Что-то ещё?
  - Нет, я...
  - Спокойной ночи.
  Мобильный тихонько щёлкнул.
  - Раньше ты бы помолчал и спросил, за этим ли я звонил на самом деле... Мне страшно, - сказал Ренат безжизненному экрану. - Если бы ты знал, как мне страшно. И мне очень хреново. Если сейчас мне предложат отдать всё, что я имею, ради мамы, стану ли я хоть секунду сомневаться? Ты бы понял, о чём я, Атос. Ты бы меня понял.
  
  ***
  - Хватить гацать! - рявкнула Марина, когда мельтешащий перед глазами Игнат вконец ей надоел.
  Парень остановился, цокнул языком, водя телефоном из стороны в сторону:
  - А дед ещё говорит, у МЕНЯ лексикон странный. Из какого... архива ты достаёшь эти свои словечки?
  - Но ты же понял! Бабушка моя так говорила. У меня голова от тебя кружится.
  - Я виноват, что тут мобильный инет еле берёт. Я рецепт ищу.
  - Только не это! Опять?!
  Последние несколько дней Игнат истязал Марину кулинарными экспериментами, от которых обычно оставались испорченные продукты и беспорядок на несколько часов уборки.
  - Угомонись!
  - Мне скучно!
  - Давай... давай... - Марина задумалась. - Давай посмотрим то видео, твоё... твой фильм ужасов.
  Игнат подкатил глаза к потолку:
  - Это драма, триллер психологический, а не ужастик... Э, да что ты понимаешь!
  - Вот и объяснишь разницу. Идём?
  - Ну идём. Только ты потом скажешь: 'Ах как мило!', а сама будешь зевать! Вот так! - парень изобразил сдавленный зевок перекошенным лицом.
  - Если фильм скучный, обязательно тебе об этом скажу и стану зевать с ОТКРЫТЫМ ртом!
  Они плюхнулись на диван в комнате Игната, и парень с подчёркнуто недовольной миной поставил диск.
  - Это что, ночью снималось? А говорил, не фильм ужасов.
  - Хватит болтать. Смотри.
  - Это твоя... та девушка?
  - Да, Лена.
  - Она такая хорошая актриса, или ей действительно страшно?
  - И то, и другое. Мы на Корчень-горе снимали, несколько вечеров подряд. А кажется, что ночью, специальный режим такой. Там действительно жутковато, легенды ещё разные... слухи.
  - А кто этот мальчик?
  - Это мой... друг. Мы... дружили... тогда.
  - Тоже уехал? - Марина внимательно посмотрела на Игната.
  - Да, - сухо сказал тот, подвигав скулой.
  Сначала Марина старалась краем глаза смотреть на лицо Игната, который пытался отвести взгляд от экрана, но не мог, и выражение лица которого медленно становилось всё более тоскливым, но потом увлеклась, поставила стоймя на колени диванную подушку и упёрлась в неё подбородком. По сюжету парень и девушка, по ошибке высаженные не на той автобусной остановке, шли через лес к посёлку, где проходили летнюю практику. Лес, ночной, жутковатый, но обычный, постепенно приобретал мистические черты, и молодые люди, начавшие свой путь с шуток, страшных историй и подтрунивания друг над другом, всё больше запутывались, теряли почву под ногами и покой в сердцах - и уже совсем не мистическим образом. С каждым шагом их откровения становились всё более безжалостными... фильм обрывался в тот момент, когда девушка выходила к посёлку одна, а парень оставался в лесу, страшно воя под рассечённым молнией деревом - в одном из тех мест, о котором говорилось в жутких местных легендах. Понятно было, что воет он от обычной человеческой тоски и боли, и это было самым страшным.
  Игнат смог оторваться от кадров, несущих болезненные воспоминания, и смотрел на Марину. Она сидела, обняв подушку и приоткрыв рот. На лице её он видел отражение эмоций, именно тех, которые он вплетал в своё любимое творение, тех, что впечатывались им в каждую строчку сценария. Когда Марина не глядя потянулась за пультом, шаря по дивану, он отодвинулся, чтобы она не коснулась его колена, хотя в другое время в шутку заставил бы её побороться за пульт.
  - Думаю, что это... настоящее, - серьёзно сказала она, наконец. - Всё это. Ты настоящий режиссёр.
  - Ребята просто играли хорошо, - сказал Игнат, пожав плечами и слегка краснея.
  -Ты всё это придумал? Сам? Это просто...вау! Ты так всё... завернул! Ты просто... Ларс фон Триер, честно! Ребята тоже молодцы, конечно, столько эмоций. Боли столько! Когда она говорит, что любит другого, а потом ставит перед ним почти невыполнимое условие... Кажется, как будто он действительно так сильно влюблен...
  Игнат отвернулся, раскрыл створки окна. Марина встала коленками на диван, высунулась, легла грудью на подоконник, вдохнув пахнущий прелыми листьями воздух:
  - Я думаю, ты должен стать режиссёром. Поговори с дедушкой. Я...
  - Тише! Что за звук?.. Там! Видишь?
  - Где? Это кто?!
  - Чёрт!!!
  Окна в комнате подростка выходили на начало забора и соседский сад. Присев на одно колено возле выступов пруда, щелкал затвором фотокамеры высокий парень в тёмной бейсболке. Марина отпрянула. Игнат бросился вон из комнаты, несмотря на её протестующий крик. Она знала, что внук художника ненавидит папарацци: в прессе уже не раз проходились по биографии его матери и всех её брачных перипетиях. Но погоня за нахальным репортёром, пробравшимся на частную территорию, была, по её мнению, не лучшим решением в данной ситуации.
  
  Глава 2
  
  Мергелевск, сентябрь 2017 года
  
  
  Вадим увидел фотографа из окна кабинета Рената. Сергеич говорил, что в начале сентября секьюрити заметили какого-то парня, снимающего Соколовых, загорающих на пляжике. Знаменитый телеведущий, Соколов-старший, был в бешенстве, охранникам здорово попало. А сторож из коттеджа Стаса Марченко, известного рэпера, жаловался, что папарацци проникают на закрытую территорию через заросшую шиповником балку у трассы, выше дома Штучного.
  Фотограф вёл себя 'профессионально' - терпеливо сидел в засаде, почти не шевелясь, несмотря на дождь и сырость. Вадим вошёл в дом через главный вход, а не через террасу и заметил-то папарацци совершенно случайно - потому что захотел посмотреть на окна дома Кардашевых. Фотограф тоже туда смотрел. Это был тот самый, легко узнаваемый даже на плохом видео человек, которого засняли камеры наблюдения: высокий, очень худой и подвижный, словно складная линейка. Сзади из-под бейсболки торчала тонкая косица. Вадим на всякий случай снял парня на телефон с нескольких ракурсов: и из кабинета, и с лестницы. Ярнику было очень любопытно, откуда фотограф узнал, что в доме Муратова уже больше месяца никто не живёт, как долго сталкер 'промышляет' по участкам в Кольбино, и, разумеется, чем его так привлекли Кардашевы. Жёлтую прессу интересовали Муратов (своими романами и редкими, но впечатляющими драками), Марченко (рэпер частенько бил журналистов, исключительно собственноручно и -ножно, никому не доверяя столь ответственное дело) и Соколов (личность вообще скандальная, известная своими шовинистскими и антисемитскими высказываниями в авторской программе 'Надоело!'). А вот Кардашевым уже давно никто из желтушников не интересовался.
  Вадим уже выходил крадучись через дверь на террасе, когда парень застрекотал затвором, шустро покидал вещи в сумку и прыснул вверх вдоль забора. Причина этому стала ясна через несколько секунд: через забор с гневным воплем переметнулся внук художника, парнишка лет восемнадцати. Откуда-то сверху раздался протестующий женский крик. Марина. Подросток только зыркнул через плечо, кивнул Вадиму и помчался за долговязым. Тот ловко перемахнул на соседний участок в углу сада. Вадим переглянулся с мальчиком, и оба, не колеблясь, полезли по выступам на верх каменной кладки. Оба повисли животами на заборе, глядя вслед папарацци, понимая, что шанса догнать длинноногого сталкера у них нет. Фотограф проскочил лужайку перед домом рэпера в два прыжка и скрылся за коттеджем. Там была балка с зарослями и ручьём, за ней трасса. Вадим всё-таки полез через забор, в двух словах объяснил ситуацию выскочившей из дома экономке, прошёлся по балке, выглянул на трассу. Нужно что-то с этим делать, иначе в Кольбино станет совсем небезопасно. В посёлке запрещено держать крупных собак, а жаль.
  Подросток (Вадим всё время забывал, как его зовут) висел на заборе. Вопросительно посмотрел, вздохнул, спрыгнул обратно, в сад Рената, отряхнул коленки.
  - Вас снимал? - спросил Ярник. - Я зайду? Георгий Терентьевич дома?
  Парнишка кивнул.
  -А Марина Павловна?
  Подросток вскинул удивлённые глаза, снова ответил кивком, неохотным. Кардашев встретил их у двери, пожал Вадиму руку, сказал, с улыбкой обернувшись к Марине:
  - Я так понимаю, представлять вас не нужно.
  Марина вспыхнула, до боли знакомым жестом скрестила руки на груди, опустив голову и 'занавесившись' волосами.
  - Не смогли догнать, - покаялся Вадим. - Опытный сталкерацци. Хорошо территорию знает. Кто-то тут у вас ему сливает. Весь вопрос, где это всё потом выплывет и кто заказал.
  - В чём мы провинились? - развёл руками художник, присаживаясь и приглашая гостя устроиться поудобнее в кресле. Внук Кардашева плюхнулся рядом с дедом, подвинув развалившегося на диване кота, Марина осталась стоять у окна. - Не звёзды, не богачи. Скандальной славы не чествуем. Дочь моя, бывало, имела... курьёзы, но мы...
  - Ну, значит, и волноваться нечего. Может, он фрилансер? - задумчиво предположил Ярник. - На определённый таблоид не работает, тычется вслепую. Знает, что здесь по местным меркам известные люди живут, вот и пасётся. Что нароет, то и продаст, если купят.
  Игнат хмыкнул:
  - Тогда не видать ему лавэ. Ничего такого он не сфоткал. Мы просто в окно смотрели.
  - Он и раньше снимал, - нехотя отозвалась Марина. - Несколько дней подряд... неделю, думаю. Я слышала, просто понять не могла, что за звук... отблеск видела... объектив. Там, - она посмотрела на Вадима, - у вас. Я думала...
  - Хозяин дома... слева там сейчас не живёт, - объяснил Ярник. - Я сам только за документами заехал... Что он мог снять? Подумай.
  - Не знаю, - Марина скривилась. - Как я розы поливаю? Как Игнат шишку набил?
  - Эу! - протестующе крикнул подросток. - Я просто на руках учился ходить!
  - Думаю, мы его спугнули, и он больше не появится, - сказал Вадим. - Предупрежу охранников у пляжа.
  - Что ж, - Кардашев встал с дивана. - Рад был увидеться, Вадим...? Вадим Максимович. Не спешите, посидите, пообщайтесь. А я - работать.
  - Я вам нужна? - вскинулась Марина.
  - Нет, - сказал художник. - Продолжим завтра, с хорошим светом. Игнат. Игнат! Игнат!!! Иди к себе, делай уроки.
  Парнишка скривил недовольную мину, поднялся с дивана, схватил кота под мышку, поплёлся наверх, оглядываясь и переводя взгляд с гостя на Марину. Вадим и Марина остались в гостиной одни.
  - Рад? - спросила Марина от окна.
  - А ты как думаешь? - Ярник в открытую ухмыльнулся.
  - Рад и не скрываешь. Зачем? Вадим, зачем?
  - Такой я человек: или скрываю до последнего, или говорю всё, как есть. Ты же знаешь!
  Марина посмотрела на него в упор, выдержала улыбчивый взгляд, видимо, размышляя над тем, к какой части её фразы относится это его 'Ты же знаешь!', многозначительно подняла глаза в пролёт лестницы, вздохнула:
  - Пойдём прогуляемся.
  Они вышли в сад и двинулись по хрустящей гравием тропинке.
  - Я приезжал и ждал тебя... много дней.
  - Я не хочу тебя видеть.
  - Ты тоже не изменилась: или молчишь, или рубишь правду-матку. А я не против. Руби. Устал я от лжи.
  Марина фыркнула:
  - Ну-ну. Посмотрим, сколько ты выдержишь.
  - Значит, мы сможем с тобой видеться? - ухватился Вадим за последнюю фразу. - Я всё равно не отстану. Давай общаться! Мы столько лет не виделись, есть, что обсудить! Заодно проверишь, насколько я честен. Будем друг с другом откровенны. Квота - два вопроса, потом меняемся!
  - Да, согласна. Мне нужно кое-что узнать... Но если бы ты только знал, как мне тяжело... с тобой, - с тоской произнесла Марина.
  - Я знаю. Я знаю, что ты не хотела оказаться... тут... совсем рядом.
  - А если наоборот? Если я всё это спланировала?
  - Нет. Я немного знаком с Танниковым. А Боря любит выпить и пооткровенничать.
  - Господи! - Марина остановилась, на секунду закрыла лицо руками. - Меня словно загнали в ловушку. Как зверя. Со всех сторон обложили.
  - А ты не думаешь, что это судьба? Кстати, Надя Колесова хочет с тобой встретиться.
  - Надя... - лицо Марины посветлело, она снова зашагала по дорожке. - Очень рада буду с ней увидеться! Где она? Чем занимается?
  - Работает с нами, в 'Твайлайте', художником по костюмам.
  - Она всегда об этом мечтала. А Артём?
  - Тоже. Начальник службы безопасности.
  - А ты?
  - И я. Я тоже.
  - Ты же говорил...
  - Я говорил, что мы с Ренатом больше не друзья. Но я по-прежнему работаю в клубе. Бизнес есть бизнес.
  - А почему вы с ним...?
  - Стоп! Мы договорились быть честными, но не в одностороннем порядке. Твоя очередь отвечать. Помню, что ты не собираешься встречаться с Ренатом. Но ты его всё ещё... ?
  - ... Вадим, - перебила его Марина. - Прошло десять лет.
  - Это не ответ.
  - Я не знаю, - сказала Марина. - Много лет... много событий... люди... встречи... жизнь... Есть эмоции, потому что я... помню. Работаю над этим. Доволен?
  - Вполне. Твой вопрос?
  - Что тебе от меня надо, Атос? Почему ты здесь?
  На этот раз остановился Вадим. Он на секунду прикрыл глаза, собираясь с духом:
  - Потому что расстояние между нами ничего не решило. И время... тоже. Я хочу видеть тебя каждый день, хочу спать с тобой, прикасаться к тебе, заниматься с тобой любовью, говорить с тобой, покупать тебе цветы... помню, помню, ты не любишь срезанные цветы... что угодно, горшки с цветами, клубничные пирожные, мороженое с шоколадной крошкой... Хочу смотреть с тобой жуткие арт-хаусные фильмы и глупые мелодрамы. Прикладывать тёплую грелку, когда у тебя болит живот. Посылать тебе сообщения... каждый день, отвлекаясь от работы, потому что я хочу... скучать и ждать, когда снова увижу тебя вечером...
  Марина стояла на тропинке, задыхаясь, прижав руки к груди.
  - ... я всё помню. Я всё о тебе знаю. Если что-то изменилось, я хочу, чтобы ты мне рассказала... Десять лет? Какая ерунда!
  - Ты...
  - Мы договорились быть откровенными. Я завтра ещё приду. Можешь спросить всё, что захочешь. Я буду приходить каждый день. Я ни на что не претендую. Просто у меня тоже много вопросов.
  Вадим развернулся и пошёл к калитке. Первый раунд он выиграл... ну или хотя бы вытянул на ничью.
  
  ... На следующий день Вадим встретил в доме Кардашева Бориса. Тот удивился, обрадовался встрече с собутыльником, задумался, когда узнал о давнем знакомстве гостя с Мариной. Сделал какие-то выводы, но не стал уточнять и разбираться, а выслушал рассказ о сталкере и сказал:
  - Нам сейчас лишний пиар не помешал бы. Хотя смотря какой... Я запустил в прессу кой какую наживку, но не думаю, что это она так сработала.
  Бывший массажист, а ныне владелец той самой новой галереи на Высоцкого (пришла очередь Вадима удивляться), выглядел уставшим и отстранённым. Ему всё время кто-то звонил, и в мессенджеры сыпались фотографии. Он извинился и ушёл в студию. Оттуда вскоре донеслось бубнение их с Кардашевым голосов.
  Марина сама позвала Вадима на прогулку, увела его к беседке, сказала, повернувшись к нему лицом и откровенно наблюдая его реакцию:
  - Я подумала насчёт того, о чём ты меня спрашивал вчера. Насчёт моих чувств к Муратову. Решили быть честными, значит, будем. У меня до сих пор есть к нему чувства. Может быть, это любовь к воспоминаниям, иллюзия, может... Такой ответ тебя устроит? Вижу, что не очень. Если бы Ренат был сейчас тут, я бы уехала, договор есть договор. Но всегда будет существовать угроза, что мы встретимся. Хочу себя заранее обезопасить. Поэтому вот мой сегодняшний вопрос: из-за чего вы с Ренатом поссорились? Ты и Ренат. ТЫ и РЕНАТ!
  - Из-за тебя, - с усилием произнёс Вадим, уже жалея, что вызвал Марину на откровенность. Те ноты, что звучали в речи Марины ему совсем не нравились. Это были... новые ноты, незнакомые.
  Она сверкнула глазами, спросила сладким голосом:
  - Что он обо мне сказал, когда узнал, что я здесь?
  - Это не важно.
  - Отвечай! Ответишь - мы продолжим этот твой марафон странных вопросов. Не ответишь - я с тобой даже о погоде больше не заговорю. Это в твоих интересах. Что сказал Муратов, когда вы ссорились? Обо мне!
  - Марина, зачем тебе лишние переживания? - пробормотал Вадим.
  - Ага! Я так и думала! - она поднялась в беседку по мокрым ступенькам. - Что-то плохое. Насколько плохое?
  Вадим молчал. Марина сорвала виноградину, покатала её между пальцев:
  - Если ты сейчас соврёшь, я сразу догадаюсь. Если откажешься отвечать, не стану больше с тобой общаться. Решай!... Ясно. Ты всё ещё верный и преданный друг, да? Хорошо, вспомни, как ты подошёл тогда ко мне в 'Кактусе', как пытался объяснить. Сделай, как тогда - расскажи!... Знаешь, мы сильно поссорились перед тем, как мне позвонил Андрей Эльмирович. Я очень переживала: Ренат наговорил мне таких гадостей! Не спала всю ночь, одну, потом ещё одну, потому что узнала насчёт мамы. Поэтому когда пришёл момент принимать решение, оказалась в... невменяемом состоянии. Но я всё равно попыталась что-то сделать, обойти пункты нашего с Муратовым договора. Неважно... Много дней после этого, пока мы с мамой ждали визу и проходили весь этот... ад, слова Рената звучали у меня в голове. Я была ребёнком, которого сильно обидели, и я всё равно его любила. Настолько, что работала день и ночь, чтобы вернуть долг за операцию. У меня ничего не получилось, но я пыталась.
  - Он тебя искал, - выдавил Вадим.
  - Знаю, мама говорила. Я была связана по рукам и ногам. Разрывалась на части. Один день надежда, другой - отчаяние. Думала: почему он мне всё это сказал? Именно в тот день? Может, это знак судьбы? Сколько бы я выдержала, а? За какое время он меня извёл бы, ревнуя ко всем подряд? Как долго я бы оставалась его личной, милой почемучкой? Пока была б под его неусыпным взором? А потом? Однажды всё равно нашёлся бы повод.
  - Он очень переживал из-за той вашей ссоры. Винил себя во всём.
  - Ты опять его защищаешь?
  - Ты просто не знаешь всего.
  - Вы с ним тоже. Обо мне. Зато я знаю, что он собирается жениться. На Лейле, так её зовут, да? Знаю, что он исчез, стоило мне появиться. Он писал мне письма, а потом сказал, что между нами всё кончено. Он поругался с тобой. Из-за того, что ты решил продолжить со мной общаться? Угадала? Вадим, я очень тебя прошу! Считай, что это терапия! Полечи меня! Расскажи! Я хочу знать! Каждое слово! Он ведь не стал молчать, да? Деньги мне дать предлагал? Мне почему-то кажется, что с возрастом он стал похожим на своего дядю... Расскажи! Так, чтобы у меня не осталось никакой надежды! Я знаю, хорошее забудется, а это останется. Я даже обещаю... как это говорится в мелодрамах... попытаться стать тебе больше, чем другом.
  Подробности их с Ренатом разговора у Веры Алексеевны промелькнули у Вадима перед глазами. Он смотрел на Марину. Выражение её лица было жёстким, она всё для себя решила. Он раскрыл рот, чтобы заговорить. А она всё испортила: позволила отразиться в глазах ожиданию неминуемой боли.
  - Не могу, - выдохнул Вадим.
  Марина издевательски улыбнулась, отвесила шутливый поклон и протянула:
  - М-м-м... понятно...Тогда я вынуждена прервать дозволенные мне речи. Не приходи сюда больше.
  Она ушла в дом. Вадиму очень хотелось поехать к Ренату и посмотреть тому в глаза. Просто посмотреть. Почему, даже разругавшись с Муратовым, он всё ещё продолжает нести ответственность за непродуманные слова и поступки Д'Артаньяна? В душе закипала злость, но Вадим краем сознания отмечал, что намеренно её культивирует, вызывая в памяти подробности их ссоры.
  
  ***
  Муратов вернулся через два дня, очень тихий, какой-то ровный и заторможенный. Второй состав репетировал новую программу: 'Под звёздами' - странную компиляцию из разных музыкальных номеров, объединённых темой тоски человечества по другим мирам. Программе не хватало... гармоничности: единое полотно, всегда сшиваемое музыкальным директором, было нарушено - скомкано и местами порвано. В сети уже появились первые отзывы недовольных зрителей. Муратов не проронил ни слова по этому поводу, просто позволил шоу продолжаться. Все спрашивали Вадима о дальнейших планах Рената, но Ярник ничего не знал. Первый состав заканчивал 'Русский рок-н-ролл' и гадал о том, какой будет следующая программа. Впервые она не была заранее озвучена на планёрке в понедельник.
  В старом театре на площади Высоцкого, уже полностью переданном в руки Муратова, велись ремонтные работы. В 'Твайлайте' солистам 'Любви дель-Арте' выделили время на репетиции рекламного дивертисмента. Кастинг массовки ещё продолжался. Во вторник Ренат зашёл в кабинет к Вадиму и сухо сообщил:
  - Я взял Глори на роль Изабеллы.
  - Глори? - вытаращил глаза Вадим. - Она согласилась?
  - Я многое ей пообещал.
  - Пятизвёздочный отель, свежие устрицы из Франции и себя в придачу?
  - Я просто тебя проинформировал. Никого лучше я найти не смог.
  - Тебе напомнить наш бюджет? Да ладно бюджет! Тебе о её склочном характере напомнить? О том, как она год назад весь состав перессорила. О её слабости главной напомнить? Ты - её главная слабость!
  - Вадим! Забываешься!
  - Нет, это ты забываешься! Пусть мы с тобой сейчас только по работе общаемся! Это как раз то самое - работа!
  - Вопрос решён. Она приезжает в конце ноября.
  - Месяц на репетиции? Всего месяц? Ты в своём уме?
  - Ей хватит. Она ангажирована до самого декабря и идёт на большие уступки ради нас.
  - Не сомневаюсь! Хотя, знаешь... Делай, что хочешь! Всё и так плохо! Подлей масла в наш костёр, все сгорим.
  - Да, всё и так плохо, - сказал Муратов.
  - Что у тебя? Что с тётей Надей? - встревожился Ярник.
  - Она борется, - сказал Ренат. - Неизвестно только, побеждает ли.
  Вадим вздохнул. Чёртова гордость! Раньше он нашёл бы слова, но произнёс только:
  - Передай мои пожелания скорейшего выздоровления, - словно факс отправил.
  Ренат молчал и не уходил. Отошёл в угол, завозился у кофе-машины. У Вадима засосало под ложечкой.
  - Встречался с ней? - глухо спросил Муратов из угла.
  - С кем? - прикинулся удивлённым Вадим.
  - Ты знаешь.
  - Мы же договорились: личные дела вне обсуждения.
  - Я просто хочу узнать, скоро ли смогу вернуться в свой дом. И нужно ли мне беспокоиться о своём банковском счёте.
  - Возвращайся в любое время. Она не имеет на тебя никаких видов. Лучше готовься к приезду Глори. Когда она пришлёт свой райдер, тебе точно придётся волноваться о своём кошельке. А что ты Лейле скажешь, когда хищница опять устроит на тебя охоту?
  - Я сам о себе позабочусь.
  - Я тоже. И Марина.
  - Не сомневаюсь. Она прекрасно жила без меня все эти годы.
  - Не прекрасно! - вырвалось у Вадима, и он тут же пожалел о своих словах: Ренат обратил к нему свой тяжёлый, 'чёрный' взгляд. - Ещё раз повторю: можешь успокоиться и продолжать жить своей жизнью. Тебе со стороны Марины ничего не грозит. Она не будет сливать ничего в прессу, требовать денег и искать с тобой встречи. Её интересуют сейчас... совсем другие вещи.
  - Какие, например?
  - Это тебя уже не касается. Ты высказался. Тебя услышали. Кстати, мне пора. У меня встреча.
  - С ней?
  - Ренат, - Вадим щёлкнул языком. - Прекрати. Хватит, высказался уже. Я всё помню, Артём - свидетель. Закрыли эту тему раз и навсегда. Кофе свой пей. Набодяжил тут.
  Он вышел из дома в взвинченном состоянии. Сел в машину, долго думал. Всё тонко и зыбко. Всю сознательную жизнь Вадиму удавалось манипулировать Ренатом, как и многими другими людьми, сейчас и даже в юности, в обычной жизни и в бизнесе, однако весь его талант оказывался бесполезным, когда Муратов начинал жить сердцем. Нужно на что-то решаться, пока Ренат всё не испортил. Ярник поехал в Кольбино. Кардашев встретил его у порога и добродушно приветствовал:
  - Как славно, что вы заглянули. Скоро будем ужинать.
  Марина молчала весь вечер. Вадим попросил провести его до калитки. Выдавил, зябко ёжась на ветру:
  - Я приду завтра и всё тебе расскажу. Выслушаешь?
  Марина кивнула.
  
  
  ... Она позвонила на следующее утро:
  - Прости, у Игната завтра день рождения. Я поеду в город. Буду там весь день. Устану, наверное. Давай... в другой раз.
  - Хорошо, - выдохнул Вадим с неизмеримым облегчением - разговор откладывался. Спохватился: - Может, мне тебя подвезти? Могу взять отгул сегодня,
  - Не стоит. Мы договорились встретиться с Надей. Будут чисто женские посиделки. Скажи, где находится ресторан 'Злато'? У нас там встреча.
  - Это в двадцатом микрорайоне.
  - Что, и такой уже есть?
  - Да, там раньше была военная часть... Возле торгового центра 'Мир'.
  - А, помню. Город сильно изменился.
  - Хочешь, покажу тебе всё? - с надеждой спросил Вадим.
  - Не надо, мне уже... показали, - с непонятной иронией ответила Марина. Она помолчала, - Наш разговор не отменяется, он только откладывается. Ты помнишь, о чём я тебя попросила?
  - Да, - раздражённо бросил Ярник в трубку и нажал на окончание вызова.
  Потом об этом пожалел. Распсиховался ещё больше. Плеснул в турку коньяку, пригубил и вылил кофе в раковину.
  Лицо Рената вставало перед глазами Ярника, когда он представлял, как будет излагать Марине суть того пренеприятнейшего разговора у Веры Алексеевны. Затем эту мысленную картинку сменяли напряжённые глаза Марины - Вадиму становилось ещё хуже, до тошноты.
  Надя казалась довольной встречей:
  - Мы очень хорошо поболтали. Она по-прежнему очень милая.
  И всё. Вадим не смог больше ни слова вытянуть из Колесовой. Он сам позвонил Марине на следующий день, услышал фоном в трубке весёлые мальчишечьи голоса, передал свои поздравления и отключился.
  Тогда он сделал видеозвонок Питер, поинтересовался здоровьем племянника, стараясь прощупать настроение брата. У Игоря куча своих проблем. Они с Вадимом взрослые мальчики и по немой договорённости уже давно сами справляются со всеми затруднениями, выходящими за внутрисемейные рамки. Но Игорь что-то почувствовал, встревожился, начал расспрашивать о делах. Вадим признался было, что сильно поссорился с Ренатом, но, разглядев обеспокоенное лицо брата, постарался обратить всё в шутку.
  - Хорошо, - с облегчением сказал Игорь. - А то мало ли. Сейчас с работой тяжело. Эта... мы с Олей хотели у тебя денег занять. Стройматериалы опять подорожали.
  Вадим обещал сделать очередной 'взнос' в строительство дома, на которое уходили все доходы старшего брата и его жены.
  Олейников на первые три вызова не ответил. Он плавал. На днях 'пожаловался', что Настя в последнее время увлеклась выпечкой, закормила мужа вкусностями и 'разнесла ему всю мускулатуру'. Артём, сладкоежка и человек дела, отказываться от неожиданного подарка судьбы не стал, но жирок сгонять пошёл.
  Вадим остановился у городского пляжа, вышел из машины и спустился к воде. Сбросил третий звонок от Рената и не отреагировал на его выразительное 'Ты где?!!!' в мессенджере. Артём выскочил из воды, отряхнулся с громким 'бр-р-р-р', впрыгнул в безразмерный тёмно-зелёный банный халат, поданный ему Ярником:
  - Свежо! На работу потом?
  - Ага.
  - Я с тобой. Что хотел? Неужто созрел для разговора?
  - Вроде того.
  - А я-то думал, у тебя всё уже шито-крыто.
  - Не бреши, Портос. Не думал.
  - Не думал, - покладисто согласился Олейников, сбрасывая халат и начиная разминаться. - Раз ты про меня вспомнил, дело табак совсем, да? Рассказывай.
  Вадим рассказал о разговоре с Мариной и её условии.
  - Вадя, ну вот куда ты влез? Ну Мураш ладно! Ему, не дай бог, конечно, рёбра бы пересчитать, глядишь, и в голове посветлеет, как в тот раз. А ты, Атос? Не твоё это дело. Не лезь туда, Вадим. Пусть Мурашка сам во всём разберётся. И даже если не разберётся, не лезь. Ну что ты так смотришь? Ну я, может, в каких вопросах и не втыкаю, но тут уверен на все сто: Ренат не перебесился, пусть другим заливает, как он остепенился. Лёху он до сих пор ненавидит, ха! Бывшую свою, невесть где проболтавшуюся всё это время, лицезреть не желает. Конечно! Я Михееву на днях видел, подвозил их с Надеждой. Вот, что тебе скажу - если и есть на свете божий план, то эти двое в нём рядышком. Как я с Настей. Если вдруг... что, не сможет Мураш зубы стиснуть и терпеть, у него в характере такое не прописано. Ты - сможешь, это да... Судьба она, знаешь, разная бывает. Помнишь, как мы с Настёной в прошлом году расходились? Три месяца порознь. Я когда понял, что ни одну другую бабу рядом не потерплю, ей-богу, тоже полез бы на балкон, хоть у родителей её двенадцатый этаж, хорошо, разговором обошлось... Не встревай, Вадим. Они, может, вместе не будут, но... ты ж всё понимаешь, это у них навсегда... Эх, жалко мне их. И тебя жалко. Но не нам решать! Если ты ей расскажешь, всё равно предателем станешь.
  - Если не расскажу - тоже, - сквозь зубы процедил Ярник.
  - И если не расскажешь, - согласился Артём, - но так хоть совесть твоя чиста будет. Если Марина тебя рядом видеть не хочет, она всё равно способ от тебя избавиться найдёт. Уже один раз спряталась и опять спрячется.
  
  ... Она позвонила в среду, спросила:
  - Ты придёшь?
  - Не знаю, много работы. Как повеселились?
  - Отлично. Я подарила Игнату запонки. Кажется, ему понравилось... У... соседей опять кто-то в саду, по вечерам. Я вижу тень. Мне страшно, что Игнат полезет и подерётся, поэтому я не сказала... Вадим, мне очень симпатичны эти люди, Игнат и Георгий Терентьевич. Мне нравится эта работа, я впервые за долгое время спокойна... почти. Но если Ренат вернётся в дом, мне придётся уехать. И дело даже не в договоре... дело во мне. Я хочу знать, что всё кончено... всё. Не хочу уезжать, мне некуда идти.
  - Марина, о чём ты вообще? Я здесь. Хочешь, я приеду и заберу тебя к себе. Одно твоё слово...
  - Ты на меня давишь. Не надо.
  - Нет, это ты на меня давишь! Ставишь перед выбором!
  - Такой сложный выбор?
  - Представь себе! Что я не скажу, будет больно... тебе, мне...
  -... Ренату.
  - Да! И ему! Я... сомневаюсь...
  - В чём? - Марина научилась говорить так, что от её голоса Вадиму становилось холодно посреди тёплого дня. - Он про тебя когда-то говорил, что ты всё о нём знаешь, всё понимаешь, но никогда не предашь. Ты считаешь то, о чём я прошу тебя, предательством?... Ну хорошо, предположим, мы с тобой... вместе. Не боишься, что сорвусь и тебе рога наставлю в один прекрасный день? Я задала вопрос. Что молчишь? Сам придумал отвечать со всей прямотой. Вот и расскажи, какой он... нынешний Муратов. Наверное, шлюхой меня называл.
  - Почему ты так плохо о нём думаешь? - против воли вырвалось у Вадима. - Он же искал тебя! Письма писал!
  - Искал. До определённого момента. Писал. Не мне. Той девочке из университета. Которой уже нет. Ему очень нравилась та девочка, он с ума по ней сходил. Наверное, и сейчас сходит. Она была... хорошей, та девочка... Муратов хотя бы в одну реку войти не пытается. А ты? Смотришь на меня, а видишь её.
  - Это не так!
  - Так. Вадим, за десять лет ты не встретил ни одну женщину, которая пришлась бы тебе по душе? Может, плохо искал? Может, не в ту сторону глядел?
  Она продолжала в том же духе, нанося одну рану за другой. Говорила о том, что Вадим всегда смотрел на неё глазами Муратова. О его подсознательном соперничестве с другом. О попытке восстановить ощущения юности. Ярник думал, что ради обладания Мариной преодолеет всё. Но это было выше его сил. Потому что она во многом была права. Он перебил её, под предлогом двух вопросов попросил рассказать о жизни в Швеции. Она неохотно рассказала несколько историй. Оживилась, когда говорила об учёбе, погрустнела, когда вспоминала, как постоянно искала работу и жильё.
  Вадим привык анализировать других, для работы и собственного душевного комфорта. Он мог вцепиться в одну-единственную мысль или впечатление и воссоздать всю картину. В этот раз картина не складывалась, но он всё равно копался в себе, с маниакальным упорством, так как понимал, что иначе сойдёт с ума. Мысль появилась. Ярник принялся медленно раскручивать её в голове. Думал, привычно анализировал, раскладывая всё по полочкам. То, что получалось, ему не нравилось. Он утешал себя тем, что плоды самокопания обычно не нравятся никому.
  Ренат, к счастью или к несчастью, загрузил его работой. Вадим занялся подготовкой списка инвесторов, побывал и в галерее на площади Высоцкого, готовящейся к открытию. Танников вложился в дело с выдумкой, но грамотно. С совладельцах у него числился Кардашев. Борис сообщил, что поговорит с художником о предложении Муратова.
  - Значит, Ренат, да? - просматривая концепт-план, пробормотал под нос Танников. - Редкое имя, хорошее. Сосед Терентича. Надо же.
  Муратов вызвал Вадима к себе, деловито сообщил:
  - Нужно слетать в Москву на пару дней с нашими техниками. Встретишься там с экспертом. Сходишь с ним на выставку 'АртТех', сделаешь предзаказ на LED-экран на сцену и кое-что по списку. Я бы сам поехал, но не могу: нужно ещё раз наведаться домой.
  - Я же ничего не понимаю в театральном оборудовании, - заупрямился Ярник.
  - Для того и нужны эксперты. А от тебя требуется только подпись.
  Перед отъездом Вадим просмотрел документы по спонсорству, заехал в посёлок, договорился с секьюрити и заказал установку беспроводных камер день-ночь на деревья в саду Рената. На следующий день пришли рабочие из техслужбы, настроили передачу и запись видео.
  Марина была дома, одна. Кардашев куда-то уехал, Игнат ещё не вернулся с пар. Вадим не стал садиться, довольно резко произнёс:
  - Я подумал. Мой ответ - нет.
  Пришло ощущение дежавю. Он и перед Ренатом пытался вот так выстоять, не дать слабину. Эти двое определённо решили его убить. Марина даже не стала скрывать язвительную усмешку:
  - На нет и суда нет. Мы же договорились...
  - ... Мы всё равно будем общаться. Кардашев и Танников высказали желание стать краудинвесторами в 'Твайлайт Стейдж'. Я буду часто здесь бывать. Но к этому разговору мы больше не вернёмся.
  Он приврал. Сотрудничество с галереей не требовало его постоянного общения с Борисом и его совладельцем.
  - Я уеду, - тихо, упрямо сказала Марина. - Завтра же.
  - И подведёшь Георгия Терентьевича? Насколько я знаю, у него выставка в апреле. Марина, ты же не хочешь уезжать! Сама делаешь хуже себе и другим! Что за глупую игру ты затеяла?! Не понимаешь, сколько страданий мне причиняешь? - голос Вадима грохотнул гневом и болью. - За что ты так со мной? Я ни в чём не виноват! И Муратов ни в чём не виноват! Он такой... какой есть! Вы с ним оба свой выбор сделали! Но при чём здесь я?!!
  Он всегда знал, что актриса из неё так себе. Что-то промелькнуло в лице. Смущение? Страх? Словно перед ним в коридоре бара опять стояла та кудрявая девочка, застигнутая врасплох хамоватым, но искренне влюблённым старшекурсником. И это осталось - детское удивление, испуг, искренняя вера в то, что она сейчас всё объяснит, во всём переубедит собеседника. А он поймёт, одумается и оставит её в покое.
  - Ты меня... боишься? - с недоумением проговорил Вадим, вглядываясь в её лицо.
  - Да, - Марина на секунду прикрыла веки, вздохнула, распахнула ресницы, посмотрела ему прямо в глаза. - Я тебя не понимаю. И никогда не понимала. Появился, поставил меня перед фактом... будущих отношений, потом вдруг смотришь... так. Потом, словно я приз в какой-то игре.... Потом, словно видишь меня насквозь. И тут же, будто я головоломка какая-то. Я старалась быть честной. Сразу сказала: мне тяжело с тобой. Я гляжу на тебя, а вижу ... его. Я ведь знала, что ты ничего не скажешь. Даже теперь, когда вы в ссоре с Муратовым. Знала, но всё равно... поражена. Другой парень воспользовался бы шансом... Ты меня пугаешь. Что ты за человек, не понимаю. Твои эмоции... они реальны? Чувства твои? Или ты со мной играешь? Я в пьесу какую-то попала, где ты режиссёр? Я не хочу быть... принцессой в ледяном замке. Я не Надя.
  - Надя? - поражённо переспросил Вадим. - Надя?!
  - Вот видишь, - усмехнулась Марина, - ничего под носом не замечаешь.
  - У меня самолёт через несколько часов, - переваривая услышанное, медленно проговорил Ярник. - Я вернусь и мы поговорим.
  Марина со вздохом покачала головой.
  - Поговорим, - с напористой убеждённостью сказал Вадим и вышел в сентябрьский вечер.
  
  
  Мергелевск, октябрь 2017 года
  
  ... Он вернулся только через две недели. Заказ оказался сложным, переговоры требовали его постоянного присутствия и мониторинга Рената. И ещё неделю после приезда Вадим не мог вырваться в посёлок. А когда вырвался, Марины не было в доме Кардашевых - она уехала к маме, в Гоголево. Ярник вытер пот со лба, узнав, что эта поездка всего на несколько дней. Он забрал карты памяти с камер видеонаблюдения, надеясь, что охота за сенсациями окончена и он не увидит на записи давешнего сталкера.
  В тот же день он поймал Колесову в коридоре клуба, заглянул в лицо, спросил:
  - Ты ничего не хочешь мне сказать?
  Она посмотрела на него своими ясными серыми глазами:
  - Нет, Ярничек. Если я скажу, что-то поменяется? Во-о-от.
  Вадим не нашёлся, что ответить. А Надя ушла к себе, напевая и всматриваясь в очередной эскиз. Словно он каждый день спрашивал её... О чём? У Ярника уже не было сил анализировать ещё и это.
  Через несколько дней, с уже ставшей привычной сосредоточенностью изучив по дороге витрину газетного киоска, Вадим, холодея, заметил свежий журнал 'Тайной жизни звёзд' с фото Кардашева на обложке.
  - Тут ещё есть, если вам про художника и молодуху интересно, - радостно сообщила киоскёрша. - Это ж надо, что творится! Ему семьдесят с гаком, а ей тридцати ещё нет. Говорю вам, будет как с актёром этим... ну известным ещё... Оберёт его и бросит! Они шо, правда думают, что в них девки в самом соку влюбляются? Песок сыплется, а всё туда же. В 'Тайной жизни...' всё прилично ещё, а в 'Желтушке' - как есть, без прикрас.
  Вадим прочитал обе статьи в машине. С 'Желтушкой' всё было понятно - папарацци постарался. Из ничего раздули разворот с краткой биографией и подробным алкогольным анамнезом, выдержками из статей критиков и намёками на роковую 'позднюю страсть'. Статья изобиловала фото. Папарацци повезло: Кардашев был галантен. Вот он подаёт Марине шаль, вот наклоняется к девушке, внимательно вслушиваясь в её слова (художник немного глуховат на одно ухо, он сам об этом упоминал), вот Марина, счастливо улыбаясь, встречает Георгия Терентьевича и Игната с покупками у калитки. 'Какие отношения связывают любовницу стареющего живописца и его молодого внука? Можем только догадываться. Увы, в интервью в этом таящем столько тайн доме нам отказали'. Игнат носится за Мариной со шлангом. Брызги воды. Она закрывается руками, смеясь, мокрое платье облепило ноги. Вот оба свисают с подоконника, Марина, повернув голову, с улыбкой смотрит на подростка. Тот серьёзен, даже суров. Тот день, когда они ловили фотографа.
  Статью в 'Тайной жизни звёзд' Вадим прочитал два раза, не веря своим глазам. Пытался позвонить Марине. 'Телефон вызываемого...' Даже набрал Танникова, но тот сбросил вызов, прислал виноватую рожицу: 'я на деловой встрече'. Вадим вставил в ноутбук первую карту памяти с камер. Просмотрел. Вторую, третью. Камеры снимали с разных углов. Качества хватало, чтобы не только рассмотреть лицо, но и изучить в подробностях его выражение. Лицо и выражение на всех кадрах были примерно одинаковыми: тоска, надежда, опять боль, упоение увиденным.
  Ренат открыл дверь, поднял глаза, усмехнулся, пошатнулся. От него пахло вином. Плевать, подумал Ярник.
  - Ну... заходи.
  Вадим аккуратно прикрыл за собой дверь, бросил взгляд за спину Муратова, в широкое, изысканно высвеченное пространство дорогой квартиры:
  - Один?
  - А ты кого-то здесь надеялся найти?
  - Встречи какие-нибудь намечены на ближайшие дни?
  - Нет.
  - Это хорошо.
  - Бить будешь?
  - Буду.
  Вадим ударил и приготовился защищаться: Ренат в пьяном виде орудовал кулаками не хуже, чем в трезвом, с куражом и выдумкой. Но Муратов, охнув, отлетел к кухонной стойке. Вадим не пожалел, что пересилил злость и не стал вкладывать в хук всю силу, а пощадил убогого.
  - Легче стало? - ощерился Ренат, трогая рассечённую губу.
  Вадим прислушался к своим ощущениям и честно признался:
  - Не очень.
  Муратов с ухмылкой подставил челюсть. Избиение пьяненьких идиотов в планы Вадима не входило. Но веселье тоже не хотелось упускать.
  - Командировка?! - он размахнулся. - В Москву?! Другого специалиста, значит, не нашлось?!
  Банальной оплеухи Муратов не ожидал, начал тихо, удивлённо протестовать.
  - Значит, никаких встреч и перетираний прошлого?! - ещё один тяжёлый шлепок слева.
  - Атос, брат, пощади...
  - Брат?! Смеёшься ещё?! - взревел Вадим. - Весело тебе, мазохист чёртов?!
  Он пинками загнал Рената на диван и сгрёб за грудки, нависнув. Вытащил телефон, потряс им перед лицом Муратова:
  - Сто пятьдесят часов записи! И каждый вечер - твоя рожа под яблоней! Пойдёшь, значит, жену себе выберешь?! Чтоб не похожа была?! Гнездо совьёшь?! Встречи искать не будешь?! И уж точно на дерево не полезешь, чтобы подглядывать?! ... Нравится самоистязанием заниматься?! В кайф это тебе?! Видел её?!
  - Издалека, - простонал Ренат. - Хватит! Не тряси! Меня стошнит сейчас!
  Вадим отпрыгнул на безопасное расстояние, прокричал в спину Муратову:
  - Упился... собака?!
  Рената, судя по звукам, выворачивало над унитазом.
  - Два пузыря высосал? - удивлённо поинтересовался Вадим у физиономии Мика Джаггера, хитро улыбающегося с дизайнерского постера на стене.
  Ярник поднял с пола одну бутылку, а вторую снял почему-то с кормы модели парусника 'Седов', рвущего в углу комнаты гипсовые волны подставки.
  - Говорил с ней? - грозно спросил Вадим, отправляя бутылки в мусорное ведро.
  Ренат покачал головой, вытирая мокрое лицо полотенцем. Губа кровоточила. На журнальном столике лежали 'Желтушка' и 'Тайная жизнь звёзд'.
  - Нет, видел издалека. Семь раз. Она выходила на балкон. Два раза. И три раза гуляла. И...
  - Заткнись! Ты псих! Конченый шизофреник!... Читал это? - Вадим присел на диван.
  Ренат опустился рядом, раскрыл журнал на статье с интервью Кардашева. На глянцевой странице в вычурном старинном кресле сидел Георгий Терентьевич. Марина в длинном серебристом платье боком присела на резной подлокотник, положив руку на плечо художника. 'Любви все возрасты покорны... Порывы, воплощённые в волшебстве живописи', - в сотый раз прочитал заголовок Вадим, перевёл взгляд на лицо Рената. Тот смотрел на Марину.
  - Как бы я хотел убить тебя. Воскресить и убить по-новому, - с тоской протянул Ярник.
  - Зачем? - надтреснуто спросил Ренат, не отрывая взгляда от фото. - Убей один раз. Этого достаточно, - он вдруг рассмеялся, тихо и страшненько. - Факин шит. Оперу ставили о том, что девчонка за старика выходит, а теперь... по-настоящему.
  - Ты должен с ней поговорить.
  - Это ты мне советуешь? Ты, Атос? - Муратов непритворно удивился. - В мушкетёрское благородство опять играешь?
  - Пойди поговори! Там разберёмся! Что, дерьмом её поливать лучше?
  - Я виноват! Я брехливый пёс!!
  - Не ори! Один разговор. Пока не стало слишком поздно.
  - Слишком поздно. У меня свадьба через два месяца!
  - Просто поговори.
  - Да послушай же ты! - заорал вдруг Муратов. - Я не могу!
  - Да почему?! - повысил голос Вадим.
  - Ты не поймёшь!
  - Почему?!
  - Я боюсь!!!
  - Кого?! Дядю?! Марину?!
  - Себя! Не сдержусь! Я ведь знаю! Сорвусь! На край света пойду! Сразу... всё потеряю! Клуб! Деньги нужны - мама больна! Братьям помогать! Да хрен с клубом! Хрен с деньгами! Выкручусь! Как мне ей в глаза смотреть?! Она два месяца после той истории со Спелкиным от каждой тени шарахалась! Плакала, потому что урод один обсуждал её со своим другом. У неё у каждого дерева в парке имя было! Ей мама правду сказать боялась, потому что она всё близко ... к сердцу... А мы... я... Я ведь её почти нашёл, в две тысячи десятом! Узнал адрес парня, с которым она жила! Пела в метро! Он наркоман был! Понял? Нарик! Полгода чистым просидел, потом слетел! Я пришёл, а там никого! Пустая квартира! Полотенце с кроликом в шкафу! И всё! Девочка моя... с каким-то ублюдком! Не смотри так! Это не ревность! Я если бы нашёл её, забрал бы, никогда бы не вспоминал! Но она же... девочка... чистая, наивная, мелкая совсем, ответственная... с ублюдком. Почему?! Что за жизнь у неё там была?!
  Вадим молча встал, пошёл на кухню, насыпал растворимого кофе в тонкий стакан - чашек в шкафчике не нашлось, а бокалы из-под вина осколками засыпали раковину - вскипятил воду и приготовил адский по крепости напиток.
  - На, выпей. Я знаю эту историю. Марина мне рассказала. Он был хорошим парнем, приютил её. Между ними ничего не было, как я понял, ему уже было... не до того. Он умер... позже, ей передали. Не обижал её, помог найти другую работу. Она училась, брала уроки вокала и фортепиано. Ей было тяжело, но она... жила. У неё сильный характер, как оказалось. И защищаться она умеет... Ну что? Легче стало?
  Ренат запрокинул голову на спинку дивана, закрыл глаза ладонью, покивал. Вадим пошёл к раковине, принялся сгребать осколки на кусок картона, пока Муратов тихо сидел под постером рок-музыканта.
  
  Глава 3
  
  Мергелевск, октябрь 2017 года
  
  Дети носились по клубу. Сначала по первому уровню, снося с мест столы и стулья, и Надя терпела, поглядывая на телефон и костеря про себя припоздавшего хореографа. Но когда вся орава полезла на второй этаж и повисла на ограждении на высоте семи метров, Колесова не выдержала. Одной ей загнать юный, мельтешащий, словно блошиный цирк, коллектив 'Взморья' на сцену оказалось не под силу. Помог Джэйн. Оскал певца и его угрожающее молчание, сопровождаемое мрачным взглядом из-под разноцветной чёлки, произвели на детвору неизгладимое впечатление, и они гуськом двинулись за ним вниз, словно за Гамельнским Крысоловом.
  Колесова выстроила ребятню на сцене. Сверилась с таблицей размеров, покрутила одну девочку. Из мастерской уже привезли бутафорные луки со стрелами, но Надя даже думать страшилась о том, чтобы раздать их развеселившимся танцорам. Костюмы ещё шились. Ослепительно белые. С крылышками в пёрышках.
  - Ты тоже танцуешь? - грозно спросила Надя у полненького мальчика с конопушками на круглых щеках.
  Мальчик растерялся, сделал жалобные глаза.
  - Он не танцует. Он солист, - подсказала девочка слева. - У него уникальный голос.
  Мальчик облегчённо кивнул.
  - Ну, раз уникальный... - успокоилась Колесова (такого размера, как у 'пухлика', в её таблице танцоров не было). - Все остальные и поют, и танцуют, так? Дети, у вас через две недели зитцпробэ ! Знаете, что это такое? Какие продвинутые детки! Просьба прийти с родителями или опекунами, подписать договор . Вы теперь - 'лица' нашего ателье мод 'Марк Тейлор'.
  - А я... тоже лицо? - робко спросил полный мальчик.
  Колесова подошла к нему, наклонилась и, прищурясь, вгляделась в щёчки, нос пуговкой и конопушки:
  - Определённо! - (мальчик сделал 'вольно' и заулыбался). - Ты ведь статуя на фонтане? С кувшином. Ты-то мне и нужен! Костюм у тебя будет другой. А какой, мы сейчас решим. Для этого мне надо посмотреть вашу репетицию.
  Наконец появилась хореограф, очень энергичная девушка с хорошо поставленным зычным голосом и обилием уменьшительно-ласкательных суффиксов:
  - Купидончики мои! Встали для разминочки! - и Наде: - Где мне ноутбучек мой подключить к колоночкам? Мы без микрофончиков, с фонограммкой. В театре дышать от краски и лака невозможно, поэтому опять к вам. Олег Дмитриевич сказал, полтора часа на репетицию и полчаса вам на доработку костюмов. А сегодня реквизитик будет?
  - А глазоньки они друг другу не повыбивают? - с сомнением спросила Надя. - Стрелы не острые, но до главного героя должны долететь, поэтому не мягкие... чтоб уж совсем.
  Хореограф призадумалась и немного неуверенно сказала:
  - В прошлом году на День Нептуна с гарпунами танцевали. Справимся.
  Колесова пожала плечами и принесла стопку луков со стрелами:
  - У мальчика из фонтана будет кувшинчик, - ласкательные суффиксы оказались делом прилипчивым. - Нужно, чтобы он не рассы́пал блёстки до конца сцены. В конце он вытряхивает их на голову Влюблённому.
  - Отрепетируем, - деловито обещала хореограф.
  Началась репетиция. Оказалось, что полный мальчик, которого звали Вадик, тоже очень неплохо двигается. Приятно было смотреть на талантливых детей. Они пели и танцевали с тем задором, который редко можно увидеть у взрослых актёров. Надя набросала костюм Вадика. Кто-то ходил по залу за её спиной, но она ни на что не обращала внимания. Через несколько минут (дети носились по сцене и стреляли друг в друга бутафорскими стрелами, хореограф болтала по телефону) эскиз, включающий отдельно прорисованные элементы костюма, был готов. Надя наклонилась, чтобы подобрать упавший карандаш, и в обрисовавшуюся... 'мишень' пониже спины ударилась стрела. Стрелы были не такими уж и мягкими, как выяснилось. Со сцены донеслось хихиканье, из зала - негромкий смех. Надя выпрямилась, потёрла 'пронзённое' место и бросила хмурый взгляд на детвору. Шаловливые ручки с луками попрятались за спины. Колесова погрозила 'купидонам' кулаком и посмотрела в зал.
  За столиком во втором ряду сидел мужчина. В вестибюле двое охранников, значит, незнакомец - кто-то из 'своих'. Из-за работы над мюзиклом привычная, устоявшаяся рабочая рутина клуба рассыпалась на отдельные, плохо подгоняемые друг к другу части. Все резиденты надеялись, что Муратов знает, что делает. Колесова, впрочем, сомневалась в этом больше всех.
  Хореограф принялась сгонять ансамбль в кучку. Под неодобрительным взглядом Нади мужчина поднялся из-за столика и направился к сцене. Протянул руку, махнул головой на эскизы на столе:
  - Вы, наверное, художник по костюмам? Климентий Савчук. Вчера прилетел из Питера.
  - Савчук? Композитор? Автор музыки к 'Любви дель-арте'? - удивилась Колесова. - Не знала, что вы приезжаете.
  - Совершенно спонтанное решение с моей стороны. Ренат Тимурович меня неоднократно приглашал, но пока всё наше сотрудничество происходило дистанционно. Внезапно отменился один из моих проектов. Я сразу же воспользовался случаем и прилетел. Наконец-то познакомлюсь с замечательными людьми из замечательного мюзикла. Особенно жду встречи с Верой Мутко и господином Муратовым. Честно говоря, ещё не композиции доведены до ума, но я привык работать в авральном режиме.
  - Вас встретили, разместили?
  - Да. Всё прекрасно. А добрался я к вам сегодня сам - захотелось город посмотреть. У нас в такую славную погодку многие ещё купаются... Смотрел репетицию. Удивительно! Понимаю, что сам автор, но словно чужих рук дело. Дети просто умнички.
  - Вы написали замечательную музыку. Ренату Тимуровичу очень повезло, что вы согласились сотрудничать, Климентий...?
  - Зовите меня Клим.
  - А вы меня зовите Надежда Александровна.
  Савчук улыбнулся тонкими губами, несомненно, отметив формальность ответа:
  - Мне очень приятно с вами познакомиться, Надежда Александровна. Болит? - он кивнул ей за спину.
  Надя хмыкнула:
  - Нет. Издержки профессии. Я привыкла.
  - Интересная у вас профессия. Можно? - композитор указал на стопку набросков.
  Колесова кивнула, слегка пожав плечами.
  Лет тридцать восемь-сорок. Очки, небольшие залысины. Интересный, хоть и не красавец, одет просто, без богемного шика, так раздражающего Надю: шарфов в тёплую погоду, тростей-зонтов и ярких бабочек.
  На охотников за провинциальными барышнями, в их представлении не пробовавшими ничего, слаще морковки, Колесова насмотрелась вдосталь. И не только насмотрелась. Когда-то верила, что найдёт в контингенте вырвавшихся от жён и подружек заезжих шоу-мэнов кого-нибудь на срок больший, чем одна ночь. Впрочем, хоть жизнь и излечила от большинства иллюзий, но не от всех.
  - Мы с Ренатом Тимуровичем, видимо, разминулись, - рассеянно пробормотал Савчук, перебирая листы с эскизами.
  - Муратов сегодня на второй площадке. Можете пообщаться с Олегом Дмитриевичем, режиссёром мюзикла. Он вот-вот должен подойти. Я тоже его жду.
  - Буду рад. И рад, что вы тоже ждёте.
  Надя вежливо улыбнулась, но оценила скромность мужчины. Другой бы устроил целое шоу. Как же, столичный композитор, нашедший просвет в плотном расписании, вырвался в провинциальный городок! Такая честь! Где лимузин? Девочки в номер? За несколько лет в 'Твайлайте' Надя насмотрелась всякого. Особенно запомнился ей один 'завозной', довольно известный, уже немолодой актер со своей юмористической моно-программой, на которого в течение нескольких вечеров шли в основном дамы интеллектуального плана и в возрасте. Кутил он в отеле, как в свои последние дни. Муратов отказался 'поставлять развлекательный контингент', проституток актёр успешно находил сам. Ренат только зубами скрежетал, когда персонал отеля жаловался ему на активную личную жизнь гостя.
  Надя извинилась и пошла в туалет. Подкрасила губы, поправила волосы. Села на подоконник, открыла окно, достала сигареты из сумочки. Ещё со студенческих лет пыталась избавиться от нездоровой привычки, но каждый раз после стресса превращалась в заядлую курильщицу.
  
  ... Марину она увидела в тот же момент, как зашла в ресторан. Тонкая фигурка у окна с пламенеющей копной. Марина вскочила, увидев Надю, сделала шаг навстречу. Если бы не этот шаг и не наполненные надеждой глаза, Колесова сдержалась бы, не расплакалась. Стыдно признаться, но плакала она от облегчения - от того, что увидела во взгляде лишь радость. Вот, казалось бы, сделала их судьба подругами даже не на год, меньше. От чего же так трепещет сердце?
  Они обнялись.
  - Наденька! Ты чего? Не плачь!
  - Михеева! Ты такая... красивая! Другая совсем! Но красотка просто, как прежде!
  - Спасибо, Надя! Ты тоже! Модница, красавица! Помнишь, Вера Алексеевна всегда приговаривала?
   - Помню. Она и сейчас так говорит.
  Сев за столик, они вспоминали университет, преподавателей и общагу, старательно обходя неловкую тему. Надя решилась и вздохнула:
  - Я из Вадима всё о тебе вытрясла. Михеева, и всё-таки это ... свинство! Не звонить! Не написать! Даже когда вернулась! Особенно когда вернулась!!! Ладно ещё этим... психам, мушкетёрам! Но мне! Я так переживала!
  - Наденька, прости. Мне пришлось... все связи оборвать, ты же знаешь.
  - Да, - выдохнула Надя, борясь с чувством неловкости - каким болезненным ни был бы этот разговор, его необходимо было продолжить. - Ренат... тоже рассказывал.
  - Надо же, - Марина блекло улыбнулась. - Вы и сейчас дружите?
  - Вроде да, а вроде нет. Он мой начальник, как бы. Позволяет многое, но есть границы. Это сложно. Впрочем, Муратов умеет... обозначить. Мариночка, я так перед тобой виновата! - выпалила Колесова.
  - В чём? - Марина удивилась, тряхнула волосами.
  - Ну как же... - Надя подождала, пока официант разложит меню. - Я столько лет себе повторяла: если б не я, может, ничего не случилось бы.
  Марина наклонила голову набок, потребовала взглядом: объясни. Наде было тяжело говорить - она вязла в узнаваемой мягкости, податливости, оставшейся у Марины в манере общения от той, прежней девочки, наивной и восприимчивой. Вопрос был в том, нуждалась ли теперь Михеева в объяснениях, оправданиях, опеке.
  - Помнишь тот день, когда Муратов в больницу загремел... в первый раз... ну, на балкон когда полез... Я ведь тебя не отговорила. Подумала: вот мне шанс в Муратовскую компанию попасть. Ещё и подначивала...
  - Я была влюблена, - мягко напомнила Марина. - И влезла во всё это сама.
  - С моей подачи, - Надя сердито шмыгнула носом. - Ты ко мне прислушивалась. Доверяла мне. А я сначала тебя запугивала, а потом сама стала подталкивать. Хотела ведь на двух стульях усидеть. Ты же знала, да?
  - Про Вадима? Догадывалась.
  - Я поступила, как эгоистка. Из желания быть ближе к парню, который мной даже не интересовался.
  - Ты поступила, как влюблённая девушка. Как я. И не недооценивай мою решимость тогда. Я всегда была упрямой... где-то внутри. И ещё: я влюбилась гораздо раньше, чем это осознала. Ты ничего не смогла бы сделать.
  - Я все эти годы жила с чувством вины.
  - Глупое чувство! Ты помнишь мою маму?
  - Ольгу Сергеевну? Конечно!
  - Она жива только благодаря моему... общению с Муратовыми. Всё ещё чувствуешь себя виноватой?
  - Мог быть другой выход...
  - Нет, - слова Марины прозвучали тихо, но твёрдо, - не могло быть ничего другого. Я не жалею. Ни о чём. И о тех шести месяцах вместе с Ренатом не жалею.
  - Что ж, - вздохнула Надя, поразмыслив. - Но ты...
  - Со мной, как видишь, тоже всё в порядке. Хватит о грустном, - Марина раскрыла меню. - Давай о тебе. Ты и Вадим.
  Надя засмеялась, негромко и неискренне:
  - Ещё спрашиваешь? Мы так с печальной волны не слезем.
  - Так... значит, ничего так и не было? Я подумала... - Марина заметно растерялась.
  - Что я переболела? Что мы попробовали, и ничего не получилось? Что он мне надоел, и я его отшила? Что мы и пытаться не стали?
  - Ну-у-у....
  - Ох, Михеева... как ты думаешь, почему я до сих пор работаю в 'Твайлайте'? Не по специальности. За достаточно скромные, с точки зрения моей семьи, деньги.
  - Тебе же всегда нравилось...
  - Нравилось. И нравится. Клуб. Муратов. Его идеи. То, как он творит. Вечный праздник... Но праздника вокруг и без 'Твайлайта' хватает. Ты же знаешь, кем работал мой папа?
  - Он снимал рекламу. У него была собственная студия?
  - Да. Сейчас он отошёл от дел, но студия до сих пор ему принадлежит, он мог бы по одному моему жесту меня туда пристроить. Тоже кипение. Тоже интересные люди. Возможность со временем начать свой проект. Да хоть бы и о моде.
  Марина распахнула глаза, слегка покачала головой. Надя с сарказмом озвучила прочитанную в глазах подруги мысль:
  - Конченая дура, да? Платонически конченая. Не поверишь, если расскажу, сколько раз отношения начинала. Шаг вперёд и два назад. И опять... та же пластинка.
  - Но... почему?
  - Долгая история.
  - Я никуда не спешу.
  Надя стиснула пальцы в кулачок, прижала к губам, вспоминая:
  - Я на первом-втором курсах думала, Вадим - гей. Случай был, с Лерой, моей подругой. Я её на лжи поймала. Она наврала, что переспала с Ярником. Не спала она с ним. Вадим Лерой манипулировал, пока ей крышу совсем не снесло. Я подозревала... разное, вплоть до их сговора, чтоб никто не узнал о его ориентации. Нравилось мне в детектива играть, казалось, я его вот-вот на чистую воду выведу. Дружба эта с Муратовым, уж слишком тесные отношения - так мне казалось. Сама не знала, чего это меня так задевало. Подумаешь, гей, и что? Но потом была ещё девчонка, Оля, как раз в начале четвёртого курса. Я случайно узнала, в душе подслушала. Она к Спелкину шла. А тот был на пьянке, в блоке у него Ярник ночевал - его сверху затопили тогда. Ну, туда-сюда, раз пришла-то... он отказываться не стал. Скрывал. Позже я узнала, это он Лёхе запрещал о девчонках трезвонить, под страхом смертной казни. Атос, блин, честь дам. Оля сама раструбила, какой Вадим классный и страстный. Страстный, понимаешь? Я очумела просто! Спелкина это задело, та девчонка ему нравилась, он её долго окучивал. И надо же, в самый ответственный момент Ярник дорогу перешёл. Лёха потом и ему отомстил... Ольга пыталась отношения с Вадимом продолжить. Но он уже был знаком... с тобой... Я глаз с него не спускала. И видела, как он...мучается, но терпит. Меня это зацепило как-то за живое. Как так? Одну девушку за человека не считает, другую очаровывает. Столько пацанов с ним дружить хотело, а он Муратову, словно верный пес... Им многие девчонки интересовались, он - в первокурсницу без памяти. У него её увели из-под носа, а он... Я ведь именно из-за этого влюбилась. Из-за, чёрт побери, сдержанности этой! Может, из-за жалости! Думала: я бы тебя утешила! Ты только заметь меня!
  - Надя... - начала Марина.
  - Я в порядке, - Колесова смотрела в меню, но ничего не видела. - Я поняла всё. О Вадиме. У меня много времени было, чтобы разобраться. Он слишком хорошо понимает людей: пару минут с человеком поговорил и отстранился, вежливый, равнодушный, значит, не интересно ему. А бывает, не узнать: душа парень, очарует, расположит, особенно, если для работы нужно. Джекил и Хайд... Ему скучно. Скучно жить. Он всегда там, где азарт. Лера была... рыбой, а Оля веселой и смешной. С тобой тоже всё понятно: искренняя, прямая, необычная... Ты пела... они с Ренатом оба на музыке помешаны. Что до Рената...Муратов вообще каждый день в омут с головой. Вадим с детства по пятам за ним ходил. А я? Что во мне?
  - Надюша...
  - ... Он без матери рос. Отец - известный математик, какой-то лауреат. Ради сыновей в школу пошёл работать. Вадим весь в отца: интеллект и жертвенность. И холод. Ледяная река горная. Так хочется в эту реку войти.
  - Для меня он всегда был больше Хайдом, чем Джекилом, - призналась Марина.
  Надя усмехнулась:
  - Я знаю. Поэтому с тобой дружила. Поэтому нашла силы прийти сюда сегодня. Думаешь, я тоже такая жертвенная? Ну почему, почему Муратов не захотел с тобой встретиться?! Если бы вы объяснились! Если бы у вас опять завязалось! Не смотри на меня так! Я несу чепуху! Чего меня именно сейчас вдруг развезло так? Было кое-что... искра промелькнула. Я подумала: а если? Решила: дам себе последний шанс - в этот раз ничего не выйдет, тогда всё! Уйду из клуба, а там что-нибудь да получится.
  - Почему ты ему ничего не рассказала? Столько лет молчала!
  - Чтоб он меня презирал? Как тех девчонок, что на него вешались? Марин, я гордая! Как-то проснулась утром и решила: а чёрт с ним! Пусть будет платонически! Неплатонически - это мне только свистнуть, желающие набегут. Если Вадим сам за столько лет не заметил, что рядом с ним хороший человек и привлекательная женщина, какой смысл?... Дальше хуже только становилось. Знаю я, кто у него был... и в клубе и просто. Бабы сейчас - хищницы, а тут, на первый взгляд, бери да пользуйся. Только не всё так просто. Я могла бы попасть к нему в постель, легко! Но это тупик. Холодное утро следующего дня, равнодушные приветствия на работе, и каждый день всё меньше и меньше общения. Не-е-ет, это не для меня! Уж пусть лучше так: каждый день видеть его, разговаривать о пустяках каких-нибудь... Где же наш заказ?! А говорили, хороший ресторан!
  - Надя, - Марина нервно сцепила пальцы, - боюсь, я подала Вадиму ложную надежду. Тоже пыталась строить из себя манипуляторшу. Я не знала. Он застал меня врасплох.
  - Михеева, - Надя вздохнула, - это теперь не важно. Я, признаться, тебя пару дней даже ненавидела... почти. Но я не из тех баб, что... Одним словом, ты моя горькая таблетка. Лекарство. Появилась и разложила всё по полочкам. Пора всё это прекращать. Теперь, когда сердечко начинает романтически пошаливать, я вспоминаю, как Вадим о тебе говорил недавно... в каких словах... с каким лицом...
  - Между нами всё равно ничего не будет. Я его прогоню. Я знаю, как...
  - Это ты сама решай, мне всё равно... Я, может, тоже хочу, как он: ради дружбы переступить через дела сердечные. В конце концов, у меня за десять лет ни одной нормальной подруги не было. Все какие-то... зависть, бабские перетирания... Еда! Наконец-то! Умираю с голоду! Помнишь сэндвичи в кафетерии? До сих пор то же меню... Муратов девять лет в универе не был. Лучше бы и не ездил. С того момента всё в клубе пошло наперекосяк.
  - Надя, Вадим...
  - Хватит. Забили на мужиков. Если ты, конечно, не хочешь поговорить о Муратове.
  - Не хочу.
  - И всё же, как тебя угораздило с ним по соседству поселиться?
  - Сейчас расскажу. Забавная история.
  - Забавная? Михеева, ты всё-таки изменилась!
  - Жизнь научила, что нужно смеяться. Говорят, серьёзные вымирают первыми.
  - Ты определённо изменилась! Научилась одеваться. Это ведь 'Катрин Лусье', маленький магазинчик в торговом центре на выезде. О нём мало кто знает. Дорого, но система скидочная неплохая.
  - Надя! А ты вот совсем не изменилась! Я это название недавно еле по этикетке выучила, а ты на раз определила!
  - Михеева, это моя жизнь. Мужики уходят, одежда остаётся. Была у меня одна претендентка в подружки. Как нового мужика заведёт, за его счёт меняет весь гардероб. Мужика через месяц - вон, шмотки носит до новой коллекции. А что? Зато ни то, ни другое не успевает надоесть... Михеева, я так рада, что ты вернулась! Честно! К чёрту мужиков! Давай по бокальчику! Здесь хороший 'Траминер '. Я знаю, что ты не любитель, но за встречу...! Рассказывай же! Забыла совсем:Тёма заедет, хочет поздороваться!
  - Портос! - Марина расплылась в улыбке. - Я только теперь поняла, по кому больше всего скучала. По тебе и Артёму! За нас! И к чёрту всех, кто нас не сто́ит!
  
  ... Надя вздохнула и встала с подоконника. Ей нелегко дался тот разговор с Мариной. Зато стало легче. К тому же, Вадим уехал на несколько недель. Это дало ей время успокоиться, обдумать всё ещё раз и прийти к выводу, что решение было правильным. Будет больно. Но ей и так всё время больно.
  Она посмотрела на себя в зеркало, усмехнулась. Есть пока и в её колчане купидоновы стрелы. И ещё. За десять лет рядом с желанным мужчиной, умеющим читать в глазах людей все 'бегущие строки' и 'сноски', она научилась быть честной и искренней. Отвоевала немного хорошего к себе отношения у любимого, пусть недостаточно, но и изменилась сама. Это тоже зачтётся. Марина тому доказательство: не прогнулась, не сдалась, осталась прежней... искренне любимой и ценимой. А Наде просто не повезло. Не повезло в любви, повезёт в чём-то другом.
  Режиссёр и композитор смотрели репетицию, горячо обсуждая только им понятные нюансы. Надя уже собиралась потихоньку уходить, когда в зал вошёл Вадим. Сразу направился к ней:
  - Надя, мы поговорим?
  - Я устала, Вадим. Иду домой. Кстати, это Климентий Савчук. Муратов говорил, что он приезжает?
  - Да, был разговор, - Ярник с недовольством посмотрел в сторону активно обсуждающих номер хореографа, режиссёра и композитора.
  Надя представила Вадима питерскому гостю. Ярник позвонил Ренату, и Колесова с изумлением уловила в их разговоре знакомые нотки. Они помирились? Не цедят сквозь зубы, не тянут голосами, от которых у окружающих сохнет в горле? Она искусала губы, прислушиваясь к репликам Ярника. Вадим назвал Муратова по имени, даже один раз Мурашкой. Нет! Только не это! Опять надежда, неминуемое разочарование! Марина уехала к маме. Оставила Наде сообщение, что приедет и всё расскажет. Что всё?
  - Надя.
  - Что ещё, Вадь?
  - Давай поговорим.
  - Ну что ты заладил? Марина что-то сказала обо мне? Она пошутила. Она теперь много шутит.
  - Нам нужно поговорить.
  - Ты не отстанешь ведь, нет? - Колесова вздохнула. - Давай встретимся где-нибудь в городе. Только не сегодня. Завтра или послезавтра.
  - Я согласен.
  Надя направилась к выходу, уложив эскизы в тубу и попрощавшись.
  - Надежда Александровна! Ренат Тимурович обещал прислать за мной шофёра. У меня примерно час. Не откажите туристу. У вас неподалёку есть какое-то замечательное кафе, с напитками, я в инстаграме видел. Очень вас прошу.
  Савчук даже руки сложил молитвенно. Колесова колебалась. Её немного познабливало. Казалось, она сейчас выйдет не в бабье лето, что балует нынче отдыхающих, а в промозглую осень, какой ей и полагается быть по календарю.
  - Я не женат, - сказал Клим, глядя ей в лицо. - Не успел, всё творил как-то, творил... с подругами вот тоже, не везло. Если вы, конечно...
  - Я одна, - сказала Надя, не затрудняясь делать вид, что огорошена или смущена откровенностью мужчины, с которым знакома чуть больше часа. В конце концов, она тоже уже давно умеет читать по глазам, особенно мужским. - Ладно. Можно успеть попробовать несколько сортов пуэра и овсяного печенья. Но вас ведь этим не удивишь, верно? Сейчас в каждом городе местечки на любой вкус и цвет. В Питере, наверное, особенно.
  Савчук засмеялся:
  - Мы, питерцы, любим чай и хорошую компанию. Говорят, хюгге придумали у нас, одним морозным летом. Просто мы поленились патент оформить - слишком хлопотно и от чтения отрывает. Вы улыбаетесь? Я рад, что смог вас насмешить. Позвольте вашу куртку.
  Мимо прошёл толстенький Вадик за руку с хореографом:
  - До свидания!
  - Удачи! Ты теперь - 'лицо', помнишь?
   Вадик гордо кивнул.
  
  ... Вечером, обедая с гостем из северной столицы в уютном ресторанчике на набережной, Ренат старательно поддерживал беседу. В конце концов, даже увлекся и отвлёкся от мыслей, комом роящихся в голове. На подоконнике лежало несколько журналов, среди них последний выпуск 'Кофе'. Муратову хотелось плюнуть на собеседника, открыть страницу номер девятнадцать и читать... опять. Улучив момент, он запихнул журнал за кадку с цветком. Стало немного легче.
  Они говорили о мюзиклах, в том числе, о недавнем провале пафосного проекта 'Лето нашей зимы', к которому Савчук написал музыку. Муратов подозревал, что именно из-за этого провала композитор согласился сотрудничать с провинциальным театром. Хотя Савчук был не виноват - мюзикл провалился из-за амбиций молодой режиссёрши, до этого ставившей скандальные фильмы о молодёжных проблемах, проект просто не собрал зал: секс, наркотики и истерия зрителю приелись. Музыка Савчука была хороша, в сети уже ходили треки из 'Лета...', пользующиеся большей популярностью, чем сам спектакль.
  - Ренат, -сказал вдруг Климентий. - У меня к вам просьба. Найдите мне квартиру примерно на месяц, здесь, в Мергелевске. Есть желание работать над проектом, так сказать, вживую.
  - Простите, Клим, но наш бюджет... - смущенно признался Ренат.
  - Всё за мой счёт. Хочу совместить работу с отдыхом. Я так давно не был у южного моря. Отдохну, проветрю мозги, может, что-нибудь напишу. И конечно, буду активно сотрудничать. А вдруг полюблю Мергелевск и никуда не захочу уезжать!
  Муратов не стал скрывать, что рад. Савчук за один только вечер успел подкинуть несколько интересных идей. Ренат знал цену опыту, к тому же, с Климом было легко общаться. Был он на взгляд Муратова немного медлительным, но своё дело знал.
  
  ***
  
  Если бы мои внуки выяснили, чем занимается их бабушка, они бы... меня поняли. А если бы об этом узнал мой муж, он бы даже объяснений не потребовал - привык.
  Я каталась на троллейбусах, по разным маршрутам. Садилась на конечной и ехала через весь город. Путь вокруг бухты прекрасен, но осенью я люблю маршрут номер двенадцать - он проходит через парк, вьётся вдоль моря, (недолго, но в самой красивой части набережной), правда, потом углубляется в печальные джунгли новостроек.
  Троллейбусы - это терапия. Они уверены в себе и искристы, они знают, куда им идти, жужжат, укачивают и успокаивают, они создают движение, иллюзию перемены мест, а мне всегда хорошо думается в поездках. Я устала. От работы и переживаний. Не знаю даже, чего было больше. Работа над пьесой закончена: текстовые партитуры отданы на милость режиссёра и композитора. Я могу спокойно вернуться к преподаванию в колледже, готовиться к курсу лекций, что предстоит читать в ноябре, но меня тошнит при одной только мысли о культурологии. Хочу дождаться пенсии и, как сейчас выражаются в пабликах, с хохотом умчаться в закат.
  После Дня Города отношения с Муратовым стали натянутыми. Раньше я общалась с ним в духе доброй тётушки, имеющей моральное право изредка пожурить хулиганистого племянника. После ссоры Вадима и Рената я поняла, что 'племяш' сам неплохо умеет 'журить'. Конечно, всё это показное, но исповедь Муратова была лишь дальним рокотом приближающейся грозы, которая разразилась следом.
  Нужно вернуть дневник Марине. Думаю об этом с ужасом, как-то и в голову не приходило, что объявится его владелица. Мне не скрыть, что я его читала, но и притворяться больше не хочу и не могу. Как и предполагалось, из моей задумки получилась драма. Однако сюжет вышел за рамки воспоминаний рыжеволосой 'Пьеретты'. Оставив финал открытым, я дописала последнюю главу, в которой главный герой отрекается от своей долгой и мучительной любви, но никогда не предоставлю эту историю на суд читателя, пусть даже в ней больше вымысла, чем реальных событий.
  Я стащила 'Кофе' из забегаловки на остановке. Этот бесплатный журнальчик, распространяемый по всему побережью, вслед за модным изданием 'Тайная жизнь звёзд', напечатал интервью с художником Георгием Кардашевым. Никогда раньше не читала напичканный рекламой еженедельник, но знакомое имя, упомянутое в разговоре с Вадимом, привлекло внимание. А потом ещё в новостном блоке на городском сайте 'Культурная жизнь' вылез баннер на страницу с тем же интервью. В торговом центре рекламный бокс приглашал на выставку в мульти-галерею
  Я вспомнила художника по фотографии в журнале. Мы однажды попали в одно ток-шоу, в котором шла речь о защите культурного наследия Мергелевска. Георгий Кардашев запомнился мне как уравновешенный и рассудительный человек. Я никогда бы не подумала, что он может стать героем рубрики 'неравный брак'. Но шокировал меня не Кардашев. Марина. Пьеретта, Голубоглазик, Почемучка, Карамелька. Из всех ласковых и ироничных имён из дневника на ум не приходит ни одно, лишь лезет в голову пошлое la femme fatale . А почему бы нет? Кто знает, как изменило её время? Вместо застенчивой девчушки смотрит с разворота огненная красавица: поцелованная солнцем кожа, круглое детское ушко из-под копны, тень от ресниц на резких скулах. Эта необычность - вызов современным стандартам инстаграмных див, умудряющихся вместить в один кадр всю пошлость этого мира. Я понимаю Рената и Вадима. Я даже Кардашева понимаю. Но мне в этих играх взрослых деточек места больше нет. Вот только верну дневник.
  Троллейбусная терапия помогла. Я приготовилась сойти на остановке возле площади Ленина. Подозвала кондукторшу и вернула ей тщательно сбережённый до конца поездки билетик - знаю я, какие у работников транспорта зарплаты, когда-то пришлось подрабатывать в депо с мелкой Ленкой на руках. Я встала и взялась за поручень, поджидая остановку. Кондуктор, женщина лет пятидесяти, благодарно кивнула и вернулась на место - к узкому проходу в кабину водителя.
  - Так где у нас берёзу нормальную найдёшь? - со вздохом сказала она в кабину.
  Это точно. В голове тут же представился хороший банный веник с мокрыми горько-пахнущими листочками. Как давно это было!
  - Я вот так, а она молчит, - женщина обхватила себя руками, искренне жалуясь.
  Кабина тоже безмолвствовала . А может, гудение троллейбуса поглотило ответ водителя. Кондуктор продолжала свой непонятный диалог:
  - Липа тоже хороша. Но это для дел сердечных. Для семьи, для интима. Володь, как у тебя с делами сердечными? Плохо? Так сходи к липе.
  Я решила пропустить остановку. Выйду на следующей. Всё равно домой - с пересадками.
  - Берёзам тут жарко, - многозначительно покивала кондукторша. - Вот они и не идут на контакт. Если сосну, то надо в старой куртке какой-нибудь. А то весь в смоле будешь.
  Воображение, молчи!
  -А ещё я молитву тебе напишу. Как прижмёшься, сразу 'В корнях грехи мои, в коре - искупление, в кроне - забвение, в росе - умиротворение. Как пойдет ветер дуть по листве, пусть раб божий Владимир отмолится'. Глаза закрой. Весь прям... весь ствол обхвати... - откинув назад голову, женщина продемонстрировала меру объятий на поручне. - Вот Христом Богом клянусь, как отойдёшь - будто родился заново. Тополя самые тягучие....А в парке на Радуге клёны новые видел? Насажали дрянь всякую, завозную. Уж на что наши, русские деревья отзывчивее!
  Фу-у-ух. Кажется, не всё так плохо, просто очередная любительница альтернативных лечебных методик. Ну ты, Вера Алексеевна, умеешь... опошлить! Выйдя на остановке, я забежала вперёд и заглянула в кабину водителя через переднее стекло. Там сидел детина, нависающий над рулём, словно валун на краю пропасти. С лицом свирепым, как на дореволюционных иллюстрациях к историям об африканских людоедах. Надеюсь, разговорчивая любительница древесных объятий доживёт до конца смены.
  В парке на Горького я увидела одинокую берёзку. Ей и впрямь было нехорошо в нашем тёплом климате: листочки пожелтели, несколько веток ссохлось. Я воровато оглянулась и подошла к дереву по влажной траве. Обхватила ствол и прижалась. Не знаю, что должно уйти по стволу и корням, но пусть хоть что-нибудь... сгинет. Уходя по аллейке, я лопатками ощущала на себе недоумевающий взгляд берёзы.
  
  ***
  
  Мергелевск, сентябрь 2017 года
  
  - Готовишься к зомби апокалипсису? - мельком глянув на кухонный стол, спросила Марина. - Учти, после восстания мертвецов электричества не будет.
  - Ха-ха-ха, - произнёс Игнат, не поднимая головы. - Посажу тебя за велосипедный генератор. А вообще-то, это эксперимент для блога.
  - Дал бы почитать свой блог.
  - Тебе не понять. Мой блог о выживании, для настоящих мужиков. Это тебе не кофемашина, где нужно кнопочки нажимать, - парень с испуганным лицом изобразил робкие движения женских пальчиков.
  - У вас новая модель, - попыталась оправдаться Марина. - Я на таких ещё не работала.
  - Моя задача - подтверждать или опровергать лайфхаки. Лайфхаков для выживания много, вопрос: какие из них работают?
  - Ты собираешься выжить с этим... ? - Марина кивнула на странную конструкцию в руках внука художника. - Ноу-хау из тюремной жизни?
  Конструкция состояла из двух лезвий 'Рапира' и подведённых к нему концов двужильного провода. Игнат как раз цеплял на провод разборную вилку.
  - Неважно, из какой. Это кипятильник. Пара минут - и литр горячей воды.
  - Замкнёт.
  - Не замкнёт. Я ограничители вставлю, из спичек.
  - Ну-ну... Убери всё со стола. Мне готовить надо. И вообще, у тебя комната есть: стол, свет, музыка - экспериментируй, сколько влезет.
  - Я контролирую. Слежу за тем, чтобы исполнялись мои вкусовые прихоти. Вот зачем ты достала грудинку? Разве я заказывал грудинку?
  - Георгий Терентьевич заказывал.
  - Деду всё равно, он всеяден. А я контролирующий орган. Не хочу грудинку. Она жирная!
  - Эй, орган! Раз ты тут самый главный, переведи мне на карту аванс за октябрь. Тогда приму к сведению все твои распоряжения... Нет? Прекрасная, сочная грудинка. Игнат, ну правда! Иди к себе! Отрезки проводов по всей кухне разлетаются!
  - Не уйду! Мне отсюда в гараж ближе, там все запчасти!
  - Ладно! Тогда расскажи о Лене.
  - Это река такая, в Сибири, впадает в Ледовитый океан. Не знала?
  - Вредина!
  - Я ухожу только потому, что мне стыдно находится в одном помещении с таким необразованным человеком, - Игнат действительно встал и принялся сгребать в коробку свой технический мусор.
  Подросток ушёл. Марина знала, что он вернётся, максимум через полчаса. Странно, что Борис называл Игната нелюдимым и тяжело идущим на контакт, наоборот, он постоянно ищет её компании. Впрочем, со слов Кардашева Марина знала, что подавленным и угрюмым парень стал после разрыва с девушкой. Даже теперь, стоит упомянуть о ней, и внук художника замыкается. Но ненадолго. Он вернулся через двадцать минут. Марина, мучительно обдумывающая в голове ускользающую мысль, так ничего и не вспомнила, сдалась. Казалось бы, весь разговор с Надей, даже интонации Колесовой и выражение её лица были свежи в памяти, но чёртова мысль...
  Игнат подошёл к окну, выглянул и сказал:
  - Дядя Боря приехал. Прятаться будешь?
  - Нетушки!
  Борис вошёл, кивнул, и Марина тут же отметила хмурую складку между густых бровей на красивом лице:
  - Дед дома? Позови.
  Игнат послушно пошёл в студию, судя по всему, тоже заметив озабоченную гримасу крёстного.
  - Что-то случилось? - встревоженно спросила Марина.
  - Есть разговор. Не уходи, - сказал Борис, пряча глаза и останавливая ее порыв удалиться. - Тебя это тоже касается. А ты брысь, - мрачно обратился Танников к вернувшемуся вместе с художником Игнату. - И чтоб уши не грел. Сядем?
  Кардашев опустился в кресло. Борис протянул ему сложенную трубкой газету, которую все это время держал в руке. Художник недоуменно посмотрел сквозь очки, развернул таблоид и изменился в лице. Марина подошла ближе. Георгий Терентьевич дёрнулся было, чтоб закрыть от нее газету, но Борис сказал:
  - Покажи ей.
  Марина взяла в руки липкие, жирные от типографской краски листы и, опустив глаза, увидела свое лицо на странице. Она читала статью, чувствуя как кровь отливает от щёк. Кардашев сидел, прикрыв лицо ладонью. Боря напряженно следил за реакцией Марины.
  - Это наш папарацци? - спросила она, лишь бы прервать давящую тишину - всё и так было понятно.
  Кардашев протянул руку и вытянул из ее рук газету.
  - Это я виновата.
  - Не говорите глупостей, - художник вновь забегал глазами по страницам. - Никто предположить не мог, что и до нас доберутся. Это же надо! Так всё подать!
  - Они это умеют, - поддакнул Борис.
  - Я подам на них в суд, - Кардашев потянулся к телефону.
  - Терентич, подожди, - Танников замялся. - Понимаешь, какое дело? Информация о том, что ты вернулся и у меня выставляешься, прошла давно. Я всё, что мог: реклама, статейка - кучу бабла вложил. Реакция практически нулевая. Тебя забыли. В социалках от силы десяток репостов. Выставка на носу... ни одного предложения от аукционщиков. И вдруг газета вышла... вчера. И как прорвало. Пять запросов по аккредитации на репортажи... один с телеканала. Даже если бы мы это сами запустили, лучше пиара не придумать!
  - Борис, это же грязь! - поморщился художник.
  - Терентич, не мне тебя учить, что лучше продаётся.
  - Мне популярность такой ценой не нужна! В суд! Только в суд! И пусть извинятся и дадут опровержение. Не передо мной! Перед Мариной Павловной лично пусть извинятся! Каково, а? Написать, что моя натурщица крутит... шашни со мной и моим внуком заодно? - Кардашев ткнул пальцем в снимок. - Вот! Видно же, что девушка просто позирует!
  Марина отошла к лестнице, посмотрела наверх. Игнат сидел у перил, под подоконником, скрестив ноги по-турецки. Прижал палец к губами, показал на окно, со свирепым видом чиркнул ладонью по горлу: жалел, что не догнал тогда сталкера.
  - Георгий Терентьевич, - начала Марина, - я в принципе...
  У художника запиликал телефон. Морщась и растирая левую руку, он взял трубку и ответил:
  - Да! - раздраженно выслушал и повысил голос: - Вы ещё имеете наглость это предлагать? У вас есть совесть? Ваши коллеги опорочили невинную девушку... Да что с вами, нехристями, говорить?!
  - Терентич, кто это был?
  - Журнал.. Какая-то тайная жизнь... предлагали срочное интервью.
  - Эх! 'Тайная жизнь звёзд', - Танников застонал. - Федеральное издание! Ну что же ты такой принципиальный?! Всего-то делов - таинственно промолчать, напустить туману, лишь бы напечатали. Ну пусть считают тебя...
  - Престарелым ловеласом?
  - Ого-го мужиком!
  - А о Марине Павловне ты подумал? О её репутации?
  - Я не против, - встряла Марина. - Если нужно для продаж... Мою репутацию уже ничто не испортит.
  - Вы просто очень молоды и не понимаете, - раздраженно бросил художник. - У вас есть... мама, родственники, друзья. Представляете, что они о вас подумают?
  - Я им всё объясню...
  - Вы наивны, словно... институтка, простите, Марина Павловна! Такая слава, я подчёркиваю, ТАКАЯ нормальной женщине ни к чему! Пройдут годы, а вас будут вспоминать не как "девушку в зелёном", а как охотницу за потенциальными клиентами салонов ритуальных услуг.
  - Георгий Терентьевич...
  - Хватит! Не спорьте! И ты, Боря, не спорь! Иначе... изыму все свои работы. Останешься ни с чем! Пойду отдохну, голова разболелась.
  - Терентич! - крикнул в спину уходящему художнику Танников. - Я у тебя переночую? Выпил немного, с переживаний. Не хочу на такси, тоже башка раскалывается.
  Кардашев махнул рукой, не оборачиваясь.
  - Скоро ужин, - со вздохом сказала Марина.
  
  ... Она заперла дверь на замочек. Чувство неловкости говорило, что делать так - обижать Борю, но здравый смысл подсказывал обратное. Танников ночевал в гостевой, на первом этаже. Кардашев заперся у себя, не спустился к ужину, Игнат сам отнёс ему поднос с едой.
  Марина хорошо знала, как скрипит лестница. Утром, когда Игнат собирался в университет, он мотался по ступенькам взад-вперёд. Она привыкла просыпаться под эту скрипучую музыку, зевая, спускаться на кухню и готовить студенту кофе и бутерброды.
  Она не спала, снова и снова пропуская сквозь память разговор с Колесовой. Ей хотелось встать и стоять у окна. Или выйти на балкон, в прохладный осенний вечер. Соседский дом был пуст. Вадим уехал и хорошо, что не слал ей в сообщениях никаких сентиментальностей. Сентиментальности были не в его духе, в его духе было задать очередной вопрос в лоб.
  Лестница запела. Марина взвилась с постели, подскочила к двери, лихорадочно проверила замочек - закрыто. Шаги приблизились, не вплотную, но достаточно близко, чтобы у неё бешено заколотилось сердце, замерли. В доме были толстые стены, но двери вполне обычные - впрочем, чтобы пересидеть любовную осаду, они годились.
  - Дядя Боря.
  - Чёрт! Игнат, напугал!
  - Чё не спим? Бродим чё?
  - Я... таблетку, голова просто раскалывается, - Танников очень натурально застонал. - Наверное, погода меняется.
  - А-а-а... Сейчас всё будет... Вот, прими сразу две. Чтоб верняк.
  - Добрый ты мальчик, Игнатик. А это...?
  - Нурофен. У Марины Павловны в аптечке такие же, я знаю.
  - Я же говорю, добрый и внимательный, - процедил Борис сквозь зубы.
  - Ага. Водичка внизу, на кухне. Нурофен быстро действует. Главное, лечь и лежать.
  - Учту.
  - Хороших снов, крёстный.
  - И тебе... засранец.
  Лестница заскрипела. Через несколько минут знакомым звуком хлопнула дверь в комнату Игната. Марина поняла, что всё это время еле дышала. Вспомнился момент из далёкой жизни.
  Она у двери. Мужчина на коленях, скользит дрожащей ладонью по ноге, выше, выше. Поднимает юбку, целует полоску обнажённой кожи над кружевом чулка, шепчет:
  - Всё, как я люблю.
  Марина уже в курсе, что он любит, он не раз говорил ей в лоб, от чего заводится. На ней чулки на поясе, красивое бельё - девушка пришла налаживать личную жизнь. Холодно. Где-то звучит сирена, через окна стокгольмского отеля мигает светофор. Марина считает секунды. Красный, жёлтый, зелёный.
  Саша - бизнесмен из Киева. Увидел Марину в ресторане в тот день, когда владельцы устраивали рекламную акцию с песнями, плясками в русских костюмах. Запал не то слово - погиб. С каждым днём становился всё настойчивее. Уехал, вернулся, показывал, какую снимет для них квартиру, если она поедет с ним. Не хотел слушать никаких оправданий, пресекал все попытки убедить его, что Марина ему не пара:
  - Долги? Какая ерунда! У меня есть деньги. Любишь другого? Где он? Покажи! Тогда не верю!
  Она решилась, взяла у него электронную карту-ключ от номера. Как же всё по́шло! И этот мигающий свет...
  - Закрой шторы.
  - Что? А... - Саша с трудом оторвался от её груди в расстёгнутой рубашке. - Да.
  Он ринулся к окну, но завозился у прикроватной тумбочки. Марине хватило секунды, чтобы понять, что он ищет презервативы. Она вылетела в коридор отеля, поправляя одежду. Нет, уж лучше пусть он считает её больной, фригидной или... нетрадиционной, чем так... через силу, стиснув зубы. Это не первая её попытка. Будь ты проклят, Муратов! Что за заклятие ты наложил своей сумасшедшей, бешеной любовью?!
  Что с ней не так?! А если закрыть глаза и представить Рената? Саша - хороший парень, решение многих её проблем. Она даже остановилась у дверей лифта. Но покачала головой и бросилась к лестнице.
  Саша отстал от неё только через месяц. Наверное, действительно посчитал совершенно ненормальной. Посоветовал сходить к специалисту. Она так и не сходила.
  Вместе с вялыми картинами из прошлого, от которых Марина ёжилась в постели, пришло, наконец, неуловимое воспоминание из разговора с Колесовой.
  - Надя, прости, что так поздно! Ну прости! Помнишь, в ресторане ты сказала... про Рената? Ты сказала: когда в первый раз загремел в больницу. Что значит, в первый? Был и второй?
  - Конечно, - сонно ответила Колесова. - А ты что, не знала? Его избили в тот день, когда мы...ты... короче, когда его искали. Он на Спелкина напоролся и его компанию. Ему сессию даже перенесли... Подожди, он не рассказывал? Маме твоей, когда приезжал?
  - Нет, - выдавила Марина. - Я думала, дядя с ним поговорил... раньше, чем со мной, и он...
  - Ты чё? Считала, он специально тогда спрятался? Ну ты, Михеева, даёшь! Он даже слышал плохо на одно ухо, долго ещё.
  - Теперь... я понимаю.
  - Ну и слава богу, - Надя зевнула. - Главное сейчас заснуть, а не начать опять про вас двоих думать.
  - Прости.
  - Найди силы, поговори с ним. Я знаю, что он не хочет, но хоть по телефону! Хоть письмо напиши! Нельзя же так! С грузом на душе!
  - Я подумаю...
  
  
  Глава 4
  
  
  Мергелевск, сентябрь 2017 года
  
  Марина была вынуждена признать, что Борис ей нравится. Всё же, он был первым мужчиной за многие годы, вызвавшим у неё хоть какие-то эмоции. Ей нравились его руки, глаза и загорелая шея в вырезе легкого пуловера. Ей нравилось, как он подтрунивал над Игнатом и легко принимал поражение, когда подросток 'перетявкивал' его в споре. Ей не нравилось, как Борис смотрит, с задумчивой, понимающей усмешкой, словно жалея её. Она не понимала его взглядов. Он уже столько раз уверял, что не имеет на неё никаких видов, а потом опять начинал... смотреть. Иногда ей становилось так неловко в его присутствии, что она старалась держаться поближе к Игнату.
  К счастью, утром, когда подросток ушёл в университет, Танников с Кардашевым уехали в город. Художник собирался навестить своего знакомого юриста, чтобы проконсультироваться с ним по поводу иска к 'Желтушке'. Борису не удалось его отговорить. Марина тоже считала, что нет никакого смысла судиться с изданием, зарабатывающим на скандальных новостях - не они первые, кого застигают врасплох нанятые таблоидом папарацци. Наверняка юристы 'Желтушки' собаку съели на защите от возмущенных 'клиентов'.
  В голову лез вчерашний поздний разговор с Надей. Сердце прыгало в груди, словно пыталось сорваться с невидимых нитей. Марина без особого энтузиазма полистала приложение с рецептами, ничего не придумала на ужин и поднялась в 'малую гостиную'. Закрыла глаза, наугад ткнула пальцем в ряд пластинок и вытянула винил с саундтреком к 'Истории Любви'. Ей всегда было тяжело смотреть этот фильм, и если он шёл по какому-нибудь из каналов, она переключала. Но музыка не вызывала никаких плохих ассоциаций, это была просто... хорошая музыка. В комнате было немного пыльно, Георгий Терентьевич не позволял домработнице тут прибираться, Марья Захаровна была немного неуклюжей, и жертвами уборки уже пали несколько глиняных статуэток в нишах.
  Пританцовывая под звуки музыки, Марина прошлась по гостиной с метёлкой. Потом открыла окно, чтобы проветрить, выглянула и застыла. Игла сорвалась с последних канавок грампластинки. У ворот была припаркована чёрная машина. У калитки стоял высокий мужчина в лёгком плаще. Несмотря на расстояние и годы, Марина сразу его узнала. Мужчина осмотрел калитку, толкнул её, не найдя домофона, и зашёл во двор. Марина отпрянула от окна. Первым её порывом было спрятаться, пересидеть и не открывать. А утром уехать. Но это ничего бы не решило. Ужас номер два в списке наихудших страхов явился к ней сам. Значит, пришло время и от него избавиться. В дверь позвонили. Марина вздохнула, выключила проигрыватель и решительно направилась к выходу из комнаты.
  
  
  ... Андрей Эльмирович погрузнел, постарел, но по-прежнему оставался красивым, представительным мужчиной с хорошими манерами. Искренним, честным на вид - от этого говорить с ним было ещё тяжелее. Марина никогда бы не подумала, что он читает 'Желтушку'. Но газета была у него в руках.
  - Ну что же ты? - спросил Муратов с ласковым упрёком. - Мы же договаривались.
  - Я решила... пересмотреть некоторые пункты нашего договора, - сказала Марина, стараясь, чтобы голос её звучал спокойно, холодно: ей не восемнадцать лет, чтобы эксплуатировать её повышенную обязательность. - Телефон мне пришлось сменить. В Мергелевске я почти не бываю. Вам не о чем волноваться.
  Муратов дружелюбно кивнул:
  - Вроде как да. Но сменился телефон у твоей мамы, сменился у тебя. А мы договаривались раз в полгода созваниваться. Я же волнуюсь. Хорошо, что статья на глаза попалась! Как здоровье мамы?
  - Всё отлично, - выдавила Марина.
  - Вот и замечательно! Передай ей, чтобы не уставала, в нашем возрасте это опасно. Особенно после такого заболевания.
  Самое неприятное, казалось, что Андрей Эльмирович говорит это от чистого сердца. Маму Марины он вообще полностью расположил к себе в их единственную встречу десять лет назад, Ольга Сергеевна каждый раз обстоятельно рассказывала ему по телефону о своём самочувствии (а в последние годы ещё и о муже и пасынке) и благодарила за подаренную возможность жить дальше.
  - Да, хорошо, что... газета, - сказала Марина. - Я всё равно хотела с вами поговорить. Я хочу вам деньги отдать... часть. За операцию, лечение...
  Андрей Эльмирович причмокнул, покачал головой:
  - Опять двадцать пять! Сколько раз уже на эту тему говорили! Обидеть хочешь?
  - Нет, не хочу. Но обязанной быть тоже не могу. Это никоим образом не отменяет наш договор. Можете не волноваться.
  - Не волноваться? - гость с сокрушённым видом пожал плечами. - Я разве поверю в эту историю? - он кивнул на газету с фотографиями Марины и Кардашева на первой странице.
  - Понимаете... - Марина почувствовала, что стушевалась, и разозлилась на себя саму. - Это никак не связано с... вашим племянником. Я...
  - Девочка, - мягко сказал Муратов, наклоняясь к ней через журнальный столик. - Ты тогда понять этого не могла в силу возраста и неопытности. А сейчас я вижу перед собой человека, увидевшего, какая она, настоящая жизнь... Скажу напрямик. Тебе нельзя быть с Ренатом. И дело не в нём. Хотя мне больше всего дорог мой племянник, я и о тебе беспокоюсь. Тебе вот кажется, я подлец?
  - Нет! - возмущенно воскликнула Марина. - Я никогда так не говорила!
  - Зато думала. Я ведь мог бы и маме твоей помочь, и вам не мешать. Так ты думала. И Ренат думал, оскорблял меня, простить долго не мог... Много огня плохо. Пока молодые, пока постель, шуры-муры - всё хорошо. Но неправильно, к разрушению ведёт обоих. Мужчина и женщина должны быть супругами, раз любят, а не просто любовниками. Вы с Ренатом одного поля ягоды, слишком красивые, слишком талантливые. Не уступили бы, сожгли бы друг друга в прах. Он тяжёлый человек, а ты вспыльчивая. Вы ТОГДА думали, вы страдаете? Нет, вы бы ПОТОМ только узнали, что такое страдать. Мудрые говорят: пока молод, не думаешь о старости, но надо думать. Страсть быстро проходит, тело хрупко, ветхо. Мужчина в сорок-пятьдесят лет всегда обращается к корням, вере, смотрит вокруг: кто его жена, кто дети? Я много лет ждал, когда Ренат поймёт. Супруга ему нужна, чтобы не шла против, не тянула на себя одеяло. Он через неё проявиться должен, жена в тени - муж в славе, а у тебя свой путь, это же сразу видно было. И Ренат начал потихоньку понимать, принимать судьбу... вот, жениться хочет. Если ты помешать этому хочешь, вернуть его...
  - Я не хочу мешать Ренату! - раздражённо выкрикнула Марина. - Я сто раз уже...
  - Очень на это надеюсь. Один раз оказались вы рядом, и сколько всего нехорошего произошло! И Ренат чуть не погиб, и мама твоя заболела, и тебе самой из-за него сколько раз несладко было.
  - Всё-то вы знаете, - процедила Марина сквозь зубы.
  - А как же? Ренат - сокровище в нашей с супругой жизни! Талант, каких мало! Он далеко пойдёт, я всегда рядом с ним, как незримая стена.
  - Вот и не волнуйтесь! Живите спокойно! Я верну вам деньги! И уеду! Скоро!
  - Если ты Ренату добра желаешь, уезжай! Эх, хотел бы сказать, что уверен в нём на все сто... но я не уверен. Пока ты тут, покоя ему не будет... Деньги? Оставь себе. Скажу больше: готов опять помочь. Ты ещё молодая, время есть для брака, карьеры, знаю, училась за границей. Похвально! Продолжай!
  - Мне ничего не нужно. Дайте мне... пару недель. И скажите номер карты. Только не звоните больше маме. И мне не звоните! У меня есть несколько дел, но потом... вы меня больше не увидите. Я уеду из Мергелевска. И из России!
  - Мариночка! О чём ты? - раздался изумлённый голос из кухни. - Что я слышу вообще, дорогая? Куда ты собралась?
  Марина повернула голову. У приоткрытой двери в студию стоял Кардашев. Должно быть, он зашёл через второй вход, пройдя вокруг дома из гаража.
  - Андрей Эльмирович, вы ли это, друг мой? - спросил Кардашев, подходя ближе и продолжая с укоризной смотреть на Марину, до которой медленно доходил смысл его слов.
  - Георгий Терентьевич, - Муратов встал с дивана, пожал художнику руку.
  Марина медленно поднялась вслед за гостем:
  - А...
   Кардашев чмокнул её в лоб, не дав ничего сказать, и сел в кресло:
  - Я тоже соскучился, дорогая... Вы ко мне, Андрей Эльмирович? Садитесь же, садитесь...
  - Благодарю... нет, не совсем к вам. Встретил вот... давнюю знакомую. Но мы с Зоенькой о вас часто вспоминаем, перед гостями хвастаемся портретом...
  - Мариночка, - удивлённо спросил Кардашев, - так значит, ты знакома с Андреем? А я рисовал его супругу. Как тесен мир!
  - И не говорите, - поддакнул Муратов, по виду которого было заметно, что он чувствует себя не в своей тарелке. - Я, пожалуй, пойду...
  - Ну что вы! Посидите! Мы так давно с вами не виделись! С племянником вашим в соседях, а вы ни разу в гости... рад, рад, что навестили, наконец! Как дела, как бизнес?
  - Не жалуюсь.
  - Кофе? Мариночка прекрасно варит кофе. Радость моя, можно тебя попросить? - Кардашев взял её безжизненную руку, положил к себе на плечо и поцеловал в ноготки.
  - Конечно, - хрипло сказала Марина.
  - Нет, нет, - быстро заговорил Муратов. - Я на диете. Здоровье пошаливает.
  - А я, пожалуй, выпью.
  Марина прошла через гостиную и кухню к кофемашине, машинально набила рожок. Она хорошо расслышала слова художника, сказанные с некоторым хвастовством:
  - Мне, как видите, Бог даровал немного личного счастья напоследок. Вот только в газетах всё извратили, как всегда. Знаю, грешен, но грязью-то зачем? Небось, не первый, кто пал жертвой любви к юной даме... Дорогая, ну нет же! Извините, Андрей Эльмирович, ох уж эта молодёжь!
  Художник сорвался с кресла и устремился на кухню:
  - Не тот сорт!
  Он встал за её спиной, тихо прошептал:
  - Марина Павловна, я всё слышал. Отвечайте быстро. Вы действительно хотите уехать? Вам нужна защита?
  Марина с облегчением прошептала в ответ:
  - Да, нужна. Я не хочу уезжать.
  
  ... - Решили, что я спятил? - хмуро спросил Кардашев, присаживаясь на край дивана.
  Марина покачала головой.
  - Хорошо, что подыграли. Значит, Муратов - тот самый благодетель? Почему вы мне сразу всё не рассказали? О Ренате, об Андрее. Хотя, кто мог предположить... Как вы оцениваете моё актёрское мастерство?
  - Мне кажется, он поверил.
  Поверил. Уходя, бросил укоризненное:
  - Ну что же ты... вы мне раньше не объяснили?
  - У меня к вам предложение, сугубо деловое. Я соглашаюсь на вашу с Борисом... идею по поводу дальнейшего афиширования наших якобы отношений. Более того, я повсюду говорю, что вы моя невеста. Мы продолжаем работать. До весны. Вас оставляют в покое. У меня остаётся моя натурщица и возможность нарисовать серию. Придётся смириться с потоками лжи и грязи, что прольются на наши с вами головы, но это издержки любого, как сейчас модно выражаться, пиара. С каждой проданной картины я буду отчислять вам процент. Если всё пойдёт так, как говорит Боря, сможете расплатиться с Муратовым. Хотя я на вашем месте... молчу, молчу...
  - Почему вы передумали?
  - Поговорил с юристом - шансов вернуть честное имя нет ни у меня, ни, соответственно, у вас. Звонили из 'Тайной жизни звёзд', долго уговаривали, дали время подумать. Звонила дочь. Разводится с очередным мужем. Просила денег. Звонили из университета Игната, пора оплачивать семестр. Подслушал вашу милейшую беседу с Муратовым. Подумал, пора перезаключить с вами договор. Скажите, Ренат...
  - Это в прошлом. Я просто хочу спокойно жить.
  - Спокойно жить? Хм. Вы, как комета, Марина Павловна, появляетесь ниоткуда, несёте катаклизмы, потрясения и... вдохновение. Итак. У нас много дел. Нужно отзвониться в журнал, сказать, что я согласен на интервью. Предупредить всех знакомых, чтобы не отлучали меня от своих домов, - художник невесело улыбнулся. - Обрадовать Бориса.
  - Яру Тимофеевну предупредите, - сказала Марина, вспомнив жену начальника маяка, - обязательно. И Игнату как-нибудь... помягче...
  - Конечно. И называйте меня Гошей. Хотя бы на публике.
  - Хорошо, Георгий Терентьевич, - послушно обещала Марина.
  
  
  Мергелевск, октябрь 2017 года
  
  - Весной, - жёстко повторила Лейла, садясь в машину. - Свадьба. Или летом. Что врачи по поводу тёти Нади скажут.
  - Ты с тётей Зоей поговорила? - спросил Ренат, выезжая со стоянки.
  - Да. В очередной, сто двадцатый раз. Она, конечно, расстроилась. Боится тебя упустить. Я ей сказала, чтоб не боялась. Пусть за меня боится.
  - Лейла, - Ренат покачал головой.
  - Ага, она мне два часа втолковывала, какие из татарских парней отменные мужья: всё в дом, браки крепче. Хотела ей рассказать, сколько ты на свои гольф-сешнс тратишь.... всё в дом, как же. Но против моих доводов ей сказать нечего. Я не смогу веселиться, зная, что моя... свекровь болеет и страдает. Я хочу видеть на свадьбе тётю Надю, братьев твоих, всю родню... чтоб ни у кого ничего плохого на душе не было...Тётя Зоя слишком ударилась в религию. На каждое моё слово - цитата из Корана... Детей своих... наших я ей воспитывать не дам! Свадьба - это моя последняя уступка, отдаю долги, и... всё! Я хорошо себя вела, всего боялась, редко что поперёк, благодарна была за дом, образование.... Но после свадьбы у меня будут другие... обязательства. А поженимся мы только после выздоровления тёти Нади.
  Муратов удивлённо покосился на невесту. Если дядя рассчитывает, что через Лейлу сможет влиять на племянника, то сильно ошибается. Интерес Андрея Эльмировича в отношение Рената только вырос в последнее время: Муратов-младший стал узнаваемой персоной, и шоу-бизнесом это не ограничивается. Женитьба прекратит то, что больше всего сейчас мешает Муратову-старшему - романтические приключения Рената. Пусть племянник не религиозен, Андрей Эльмирович уверен, что брак для него - святое (однажды в разговоре дядя проронил, что хорошо помнит, каким... преданным может быть Ренат, ведь пять лет не смотрел ни на одну женщину... потом, правда, сломался и пустился во все тяжкие). Риск есть, конечно, поэтому и нужна сильная жена, та, кто удержит строптивого парня в лоне семьи.
  Однако и Лейла начала с возрастом свою силу осознавать. Все попытки тёти Зои ускорить свадьбу разбиваются о неуступчивость невесты. Заказ на свадебное платье сорван, как и договорённость со свадебным агентством. Лишь список гостей Лейла пока не оспаривает, даже внесла туда всех своих школьных подружек и приятельниц из колледжа. И всё твердит: должна выздороветь мама жениха, только тогда свадьбе быть. Тётя Зоя уже месяц ходит с головной болью, сетуя на ослиное упрямство приёмной дочери. Рената никто уже не слушает, все переговоры ведёт Лейла. Он прекрасно понимает, что она нарочно тянет время и выводит его из себя, но придраться не к чему - всё культурно, с уважением, комар носа не подточит.
  Лейла снимает небольшую квартиру в спальном микрорайоне, за которую платит сама. Она 'заняла' у дяди некоторую сумму в счёт тех денег, что будут выплачены ей после замужества, с решительным обещанием всё вернуть, и доводит Рената до бешенства своим нежеланием принимать его финансовое 'ухаживание' (полностью оплачивать девичий шоппинг или счета в ресторане без всяких там go dutch ) и мягким, но неустанным саботажем его попыток романтически расположить к себе подругу детства. Цветы не приветствуются, подарки принимаются только с тегом 'к свадьбе'.
  - Завезёшь меня на нижний рынок?
  - Завезу, - Ренат, морщась, прочитал сообщение в мессенджере. - Домой потом сама доберёшься?
  - Ну... У меня куча мелких покупок будет. Продукты. Девчонки придут, хочу их впечатлить.
  - Девичник?
  Лейла нахмурилась:
  - Рановато, вообще-то. Просто всем не терпится узнать, как меня угораздило... Я набросала меню, - она пощелкала в телефоне, - всё очень интересненькое. Но мне рук не хватит. Думала, поможешь.
  - Не могу. Мои... - Ренат беззвучно выругался, - мой персонал опять учудил. Нужно ехать.
  Лейла иронично подняла брови и сказала:
  - Сейчас я отношусь к такому рода отмазкам очень... снисходительно, а потом буду проверять.
  - Проверяй хоть сейчас, - фыркнул Муратов, вынимая телефон из держателя и передавая его девушке.
  Лейла, не отрывая от него взгляда, выразительно потрогала кончик носа и прочитала:
  - 'Дорогой Ренат Тимурович. Я в гостях. Заберите меня отсюда поскорее. Ксения'... И я должна к этому спокойно отнестись? Привыкать начинать уже сейчас?
  - Дальше читай, - буркнул Ренат.
  - 'В гостях - это где?' 'В отделении полиции возле театра'. 'Что случилось?' 'Ничего страшного. Приезжайте за мной, пожалуйста'. И на твоё 'Что' с тремя вопросительными знаками ответа нет. Если это не секретный код для свиданий, конечно... - Лейла рассмеялась. - Ксения. Это которая солистка... светленькая... милая такая... глазки озорные...?
  - Да, - кисло сказал Ренат. - ОЧЕНЬ милая. Из-за неё мне сейчас предстоят разборки. Очередные.
  - Зато голосина у неё какой! - продолжила подтрунивать Лейла. - Влюблена, небось, в шефа-красавчика?
  - Нет. Но ей это не мешает его эксплуатировать. И периодически доставать. Где тебя высадить?
  - Поближе к лестнице. Я зайду со стороны рыбного. И как мне потом всё это до такси донести?
  - Я пришлю Макара. Как можно скорее. Он, кстати, большой специалист по еде... Слушай, познакомь его с кем-нибудь из своих подружек! Слишком уж стеснительный парень, всех девчонок из клуба отмораживает. Хотя... нет... Он и так в последнее время слишком рассеян, распоряжения слышит с пятого раза, а если влюбится? Совсем из реальности выпадет? Не обижаешься, что я тебя бросаю?
  - Нет, на... женихов не обижаются, вот на мужей - другое дело... - сказала Лейла, отворачиваясь к окну и почему-то улыбаясь своему отражению. - Ладно, Макар так Макар.
  
  ***
  Протокол заполняла молодая девушка в полицейской форме.
  - Вот тут 'Мною прочитано, с моих слов записано верно' и роспись, - устало сказала она.
  Ксюша вчиталась, любезно подсказала:
  - Тут у вас незакрытый причастный оборот.
  - Что? - девушка подняла глаза.
  - Я говорю, причастный оборот открыли и не закрыли. Я филолог. Будущий, - скромно сообщила Ксюша.
  Сотрудница полиции покраснела, развернула к себе протокол и неуверенно занесла над ним ручку.
  - Тут, - Ксюша ткнула пальцем в строчку. - И тут тоже. Обособленное определение.
  Девушка сердито поджала губы и проставила запятые:
  - Подтвердите, распишитесь.
  Ксения с готовностью расписалась, подняла голову и радостно прокричала:
  - Ренат Тимурович! Я здесь!
  Муратов сделал ей страшные глаза через приоткрытую дверь, заглянул внутрь и, вежливо поинтересовался:
  - Что-то серьёзное? Вызываем защитника?
  - Ну что вы! - заалев, сказала сотрудница. - То есть ... ведутся следственные мероприятия по факту хищения мобильного телефона. Мы уже закончили. Гражданка Антипова может быть свободна... - девушка с явным сожалением вздохнула, заведя за ухо выбившуюся из причёски прядь. - Сейчас, ещё в одном месте расписаться...
  - Я свидетель, - гордо сообщила Ксюша, ткнув себя пальцем в грудь. - Забежала в универ за заданием и увидела вора... Телефон, конечно, не мой, одного парня с факультета.
  - А зачем ты мне звонила? - прошипел шеф.
  - Так пирог же! - Ксюша подняла с колен ещё тёплое блюдо в пакете. - Бабушка велела передать! Говорит: вы заморенный какой-то.
  
  ... - Пахнет как! - сказала Ксюша в машине, наклоняясь к пакету. - Заберите, а то мне плохо уже, есть хочу!
  Муратов покачал головой:
  - Возьмёшь с собой на репетицию. Поделишься с ребятами.
  - А вы?
  - Я поел.
  - А я? Мне ж ни фига не достанется! К тому же, он сладкий, а я сладким не наедаюсь.
  - Ладно, заедем сейчас куда-нибудь перекусить. Чёрт!!! День такой прекрасный пропал! Я из-за тебя сократил свидание с невестой! Передай бабушке, меня есть кому покормить.
  - Что-то незаметно, - проворчала Ксюша под нос.
  - Что?
  - Я говорю: вот тут давайте поедим. Здесь хачапури вкусные.
  Муратов вышел из машины, 'споткнулся' взглядом о рекламную доску на остановке и застыл. Ксюша тоже вгляделась в гладкую самоклейку под надписью 'Культурная афиша ноября': 'Открытие мульти-галереи 'Арт-ProДвижение' в Пассаже на Высоцкого. Сенсационная выставка Георгия Кардашева. Музыкальная программа оркестра 'Талисман' и шоу-балет Кары Ильменевой. Билеты в кассе Пассажа'.
  - О, наши тоже выступают? - сказала Ксюша, немного смущенная неподвижностью и странным взглядом шефа.
  Муратов не ответил. Под именем художника были изображены картины в рамах - парящий в воздухе ряд находящих друг на друга полотен. На первом была девушка в зелёном платье с опущенным взглядом и сползшим с плеча рукавом. Муратов неотрывно смотрел на картину. Ксюша машинально сунула руку в пакет, отщипнула кусочек пирога и сунула его в рот. Ей всегда хорошо жевалось, когда думалось.
  
  ***
  Кардашев спустился, одетый официально, даже немного вычурно.
  - Может, я всё-таки уеду, - запоздало всполошилась Марина. - Вы просто не знаете, что это за человек. У него связи ещё со времен адвокатской деятельности. Если он заподозрит, что все это фарс...
  - Значит, мы должны сделать всё, чтобы он не догадался, - мягко перебил её Кардашев, поправляя галстук перед зеркалом у входа.
  - Он и раньше был уверен, что я охотница за богатыми парнями, а теперь...
  Художник улыбнулся :
  - Будучи не самым бедным... парнем, заверяю вас, что у меня тоже есть определённые связи. Мы с вами обо всем договорились, процесс запущен, поздно отступать, Марина Павловна.
  Марина вздохнула и сказала, опустив голову :
  - Я уже жалею, что согласилась. Уверена, вы нашли бы другую натурщицу.
  - Может, и нашёл бы. Скажите, у вас есть средства, чтобы уехать? Вы ведь собирались в Индию весной? Не самое лучшее, кстати, время для поездки туда - жарко.
  Марина молчала, не поднимая головы.
  - Если хотите расплатиться со своим... благодетелем, есть смысл потерпеть, мне кажется.
  - Проблема ещё в том, - медленно произнесла Марина, - что... вы соседи с...
  - Мы соседи, - поправил её Кардашев. - Если для вас... ваши отношения с Ренатом действительно в прошлом, прекратите фрустрировать. Сосед вот наш ведёт себя вполне... ожидаемо, при таком-то родственничке. Вы общались с Ренатом? Нет? Видите, ожидаемо. Я плохо с ним знаком, слышал о нём в основном хорошее, но понимаю, что такое материальная зависимость или семейный долг. Кстати, а где наш многоуважаемый Вадим Максимович? Пропал куда-то, не приходит.
  - Он уехал, - отведя взгляд, объяснила Марина. - И скорее всего, уже... не будет здесь появляться.
  - Вот как? - Кардашев пожевал губами. - Что ж... дело хозяйское...
  - Вы поговорили с Игнатом? - встревоженно спросила Марина.
  - Поговорил. К ужину меня не ждите. Я буду поздно, возможно, заночую в городе.
  Кардашев вышел. Марина побродила по второму этажу, посидела на любимом подоконнике, ушла к себе, постояла у двери, прислушиваясь, не заскрипит ли лестница. Стемнело, но Игнат так и не вышел. Марина не выдержала, поскреблась к нему в дверь:
  - Игнат, выйди, давай поговорим. Ну чего ты так реагируешь?
  Из комнаты какое-то время не доносилось ни звука, потом подросток ровным голосом сказал:
  - Я вообще не реагирую, продажные вы люди. Уходите, дорогая... бабушка.
  Марина зашипела от досады. Изучив характер Кардашева-младшего, она прекрасно понимала, что злиться Игнат может вечно. Точнее говоря, если злость пройдёт, он не признается в этом из гордости.
  - Это просто реклама!
  - Угу, одногруппникам моим объясни. Когда все всё узнают. Меня со времён школы так не позорили.
  - Думаешь, мне приятно? У меня вообще выбора не было!
  - Это почему ещё?
  - Откроешь - расскажу, - решилась Марина, уловив в голосе подростка нотки озадаченности.
  - Не-а. Уходи. Мне некогда.
  Ну хоть бабушкой больше не называл. Как всегда, из-за переживаний Марина забыла о чувстве голода и, соответственно, об ужине. Игнат сидел в своей комнате, чем-то шуршал и гремел. Марина надеялась, что скоро ему захочется в туалет, и она сумеет поймать его в коридоре. Вышло по-другому. Она как раз открыла книгу - яркий альбом с фотографиями вечернего Парижа - когда с громким щелчком во всём доме погас свет.
  - Доэкспериментировался! - воскликнула Марина, судорожно выпутываясь из пледа. - Уши... надрать!
  Она, волнуясь, наощупь отыскала на полке шкафа рюкзак и фонарик в кармане, с которым летом не расставалась в тёмном профилактории с вечно выкрученными лампочками. Волновалась она потому, что отчётливо расслышала сдавленный, но полный боли крик из комнаты подростка, раздавшийся одновременно с щелчком. Во всём доме было темно. Игнат что-то бормотал.
  - Открой! Что случилось?
  Мальчишка чем-то загремел, отпер дверь и влетел в Марину.
  - Дай! - он выхватил из её руки фонарик и побежал вниз по лестнице, светя под ноги. Марина успела разглядеть, что рукав свитшотки у парня мокрый, а лицо искажено болью.
  - Обжёгся?! - горестно воскликнула Марина.
  - Не ори! - крикнул с первого этажа Игнат. - Просто рабочий момент!
  Вспыхнул свет. Марина тоже побежала вниз - на кухню, за гелем от ожогов. Она часто обжигалась, колдуя над сковородками, и, зная за собой такую привычку, пополнила аптечку Кардашевых хорошими средствами. Подросток стоял у раковины, подставив руку под воду. Ожог был сильным, на пол предплечья.
  - Стоять! - крикнула Марина Игнату, заметив, что тот, сжимая руку под рукавом, собирается уйти наверх.
  Мальчишка только ускорился. Она догнала его у лестницы, схватила за ремень джинсов сзади и потянула на себя. Игнат неловко шагнул назад со ступеньки, развернулся со злым окриком и чуть на неё не упал. Он шарахнулся, но Марина перехватила его за здоровую руку.
  - Сел на диван, быстро! - глядя ему в глаза, жёстко проговорила Марина. - Хватит вести себя, как в детском садике. Рабочий момент, да? Как угораздило?
  - Плеснуло, - выдавил Игнат. - Из банки с кипятильником. Дай мне мазилку, я сам.
  - Ещё чего?! С вами я скоро стану специалистом по оказанию первой помощи. Вы с Борей точно не родственники? А то, может, у вас на генетическом уровне... влипать...?
  - Не лезь ко мне, извращенка!
  - Снимай! Я не могу рукав нормально закатать! Прекрати жеманиться! На пляже ведь не стесняешься! Болит?
  - Нет!!! Печёт немного, - признался Игнат, поведя голыми плечами. - Быстрей давай, а то простужусь...
  - Терпи, ребёнок. Мускулатуру отрастил, мозг нет.
  Марина осторожно нанесла гель на красную, припухшую кожу. Ей было так жалко Игната, что она сама была готова заплакать. Подросток терпел, только дергал скулой.
  - Я же знаю, что больно. Вон, сердце как колотится.
  - Я норм. Холодит, приятно.
  - Всё потому, что ты злюка! Это тебе наказание. Нужно было нормально поговорить. Я бы всё объяснила. Наверное, расстроился, вот и отвлёкся.
  - Говори сейчас. Я хочу понять! Дед просто сказал, что передумал. 'Я передумал, внук!' Сиди и обтекай! Даже не стал... объяснять, затрудняться. На фига вам это? Для хайпа? Зачем? Дядь Боря же выставку устроил. Что, народ и так не пошёл бы?
  - Пошёл бы. Но теперь всё будет по-другому. Открытие переносится. Полтора месяца на рекламу, пресс-релизы по всем редакциям. Индивидуальные приглашения на открытие. Борис даже фуршет заказал в кейтеринговой компании. Будет несколько интервью, Георгий Терентьевич уже договорился.
  - И всё это веселье окупится слухами о том, что ты якобы спишь с моим дедом? - по сторонам рта у Игната образовались две жёсткие складки.
  - Никакие слухи о том, кто с кем спит, не помогут сделать выставку хорошей. Или картины ... - Марина подыскивала слова. - Но сейчас такое время, что самые талантливые люди могут быть безвестны и бедны в этом море... всего. Боря просто хороший профессионал. Ему нужна пресса. А прессе нужно привлечь внимание зрителя и читателя, а читателю...
  - ... нужно пойти и своими глазами посмотреть на... старого... - процедил подросток.
  - Не надо так. Ты не знаешь всего. Твой дедушка хотел меня защитить... Хорошо, хорошо, я расскажу. Не дёргай повязку. Укройся.
  Она заботливо развернула плед и накинула его на плечи Игнату. Случайно коснулась тыльной стороной ладони шеи подростка:
  - Слушай, как сердце-то бьётся. Ты точно... норм? Завтра к врачу обязательно.
  - Отстань, - Игнат отвёл её руку. - Давай, колись, что там у тебя.
  Она начала рассказывать, машинально поглядывая на окна эркера, через которые была видна светлая стена соседского дома. Всю историю своей любви Марина уложила в несколько фраз. Объяснила, почему так отреагировала на слова подростка о том, кто живёт по соседству. Приступила уже к рассказу о визите Муратова-старшего, но Игнат её перебил:
  - Подожди! Ну запретил тебе этот козёл с твоим парнем видеться! Но разве нельзя было способ найти, предупредить? Нужно было попытаться! Оказался бы Муратов мужиком, нашёл бы и денег на операцию!
  - Деньги? Такие? - Марина грустно улыбнулась. - Откуда? У него ничего не было. К тому же, он попал в беду. Но я действительно... попыталась. Когда мне позвонили и сказали забрать документы, я была на паре у одной очень хорошей преподавательницы. Я отдала ей мой дневник. Сразу после пары была репетиция, и я вложила в блокнот записку с просьбой передать его Ренату. Это было очень важно. Там всё объяснялось. И он бы понял... - она кашлянула. - Не знаю, попал ли дневник к нему. Я положила его на стол, к её папкам. Она должна была заметить. А сегодня ...
  Она договорила - рассказала о визите дяди Рената. Игнат опять её перебил:
  - Ты с ним... с соседом нашим встречалась... ну... после... здесь? Говорила?
  - Нет. И не собираюсь. Всё в прошлом. Он переехал, заметил?
  - Он сволочь!
  - Игнат! Что за выражения?
  - А ты дура!
  Подросток встал, кутаясь в плед:
  - Ну ездил он, искал тебя... нужна была - нашёл бы! Просто хотел, чтобы совесть не мучила. А дядю сам попросил сюда прийти и тебя запугать. Потому что женится. Ты ему нафиг не нужна. Была бы нужна, он бы...
  - Что?
  - Он бы всё!
  Игнат ушёл наверх. Марина осталась сидеть внизу. Двадцать минут. Он опять спустится.
  
  
  ... Он вернулся через полчаса, в футболке и со страдальческим выражением на лице. Спросил:
  - Есть, чё пожрать?
  - Ужин! - охнула Марина. - Забыла!
  Игнат укоризненно покачал головой:
  - Чтоб вы без меня делали? Как чувствовал, на ярмарку заехал. Идём на кухню. Я буду указывать, а ты будешь выполнять. Я сегодня инвалид.
  Подросток с громким стоном опустился на стул у кухонного стола.
  - У тебя просто рука обожжена, - робко напомнила Марина.
  - Я ещё и деморализован, - веско сообщил Игнат. - Во-первых, почисть картошку. И поставь варить.
  - А к картофелю что? - заинтригованно спросила Марина.
  Она была рада, что подросток вернулся в своё обычное ядовито-вздорное состояние духа. Пусть лучше будет таким, чем тем, кого она видела в гостиной полчаса назад - осуждающим, скрипящим зубами от гнева. И чего он так? Дурой обозвал.
  - Сегодня у нас... - Игнат сделал торжественную паузу, - хамса!
  Марина молчала, ожидая продолжения.
  - Ты чё? - удивился Игнат. - Не поняла? Хамса пошла! Я первый раз в этом сезоне купил! Желание загадывай!
  - Это такая маленькая рыба, да? - вежливо спросила Марина.
  - Рыба? Рыба?! - Игнат вытаращил глаза и развёл руками, поморщившись от боли. - Это малосольная хамса! Символ Мергелевска! Местный айкон ! У нас даже фестиваль специальный есть! Каждый год проводится! Ты ведь тут жила, никогда хамсу не ела?!
  - Не помню, - призналась Марина. - Кажется, ела. В баночках.
  - В баночках?! Ещё и кощунствуешь?! - подросток скорбно покачал головой. - В общем, всё ещё хуже, чем я думал. Раз уж понаехала, хоть бы культурой прониклась! Эх! Картошку давай чисть!
  ... - Вот так берёшь, - видимо, забыв об 'инвалидности', ловко показывал Игнат на серебристой рыбке длиной с пол-ладони, - за голову, отрываешь... Тренируйся... Да не в ту сторону, убогая, а чтоб сразу с кишками и хребтом... Теперь делишь на две половинки, и в рот. И картошечки сразу! Быстро, картошечки закинула! Прониклась? Культурой.
  - Угу, - сказала Марина с набитым ртом. - Вкусно. Очень!
  - Лук ешь. Отличный лук. Сладкий.
  - Не могу. Буду завтра... пахнуть.
  - Запомни, когда идёт хамса, в Мергелевске... пахнут ВСЕ, рыбой и луком. Поэтому осень здесь не сезон поцелуев, от слова совсем. Хотя не понимаю почему, все же воняют, какая разница... И никогда, никогда не говори при местных 'хамса в баночке'! Побьют! Малосольная хамса только на развес, в специальных палатках. Запомнила?
  - Угу.
  
  ***
  Команда из 'Тайной жизни звёзд' прилетела через три дня. Марина еле успела загодя записаться в любимый салон.
  - Интервью? - всплеснул руками Ираклий. - Кошечка моя, немедленно договаривайся на личного гримёра. Да, да, им буду я. Иначе ведь угробят твою сияющую красоту, из вредности! И свет! Свет! Нужен специальный свет! Сочтёмся. Бартер. Пусть 'вторые древнейшие' укажут моё имя в конце статьи.
  В целом, визажист здорово попортил нервы фотографу и осветителю. Впрочем те, привыкшие к капризам селебритиз, молча и кисло терпели.
  Довольно милая журналистка с усталыми глазами сразу огласила суть предстоящей работы:
  - Вот примерный список вопросов. И я, конечно, пришлю исходник на факт-чекинг. Но мы с вами прекрасно понимаем, чего хотят читатели. Будут вопросы личного характера. Если что-то не устраивает, говорите сразу. Мы не 'Желтушка', над интервьюируемыми не изгаляемся. Пока беседуем, ребята тут походят, посмотрят, поснимают интерьер? Женя поищет хорошие фоны для фото.
  Фотограф Женя доглотал кофе, сваренный Мариной, и вышел в сад. Потом вернулся, осмотрел 'малую гостиную', сказал Кардашеву:
  - Вот здесь, можно стекло с полок убрать? Бликовать будет. И очки ваши... обязательны? Ладно, через зонтик снимем.
  - Кошечка, - сказал Ираклий, когда Марина, накрашенная и уложенная, в купленном накануне очередном платье от Катрин Лусье, сидела в ожидании съёмки, - я вот прям одобряю твой выбор! Прям очень! Красавчиков много, а нормальных мужиков раз и обчёлся. Скажи, ведь ты заарканила этого милого дедулю благодаря моему непревзойдённому таланту создавать анкроябле ботэ ?
  Марина неопределённо улыбнулась. Визажист понял эту улыбку по-своему и ещё больше уверился в своей гениальности. Сыпля французскими словечками, он носился вокруг Марины с кисточкой. Игнат наблюдал за ним с жадным любопытством энтомолога. Вечером, когда Марина спустилась на кухню в спортивных брюках (растянутых на коленях, но удобных) и вгрызлась в заказанную Кардашевым пиццу, капая соусом на подбородок, Игнат, развалившийся на диване с пультом от телевизора, жеманно протянул, искривив рот:
  - Кошечка, как ты ешь? Это же полный дигуляз !
  Марина, пыхтя, встала и направилась к подростку с угрожающим видом, прихватив круглый нож для пиццы. Игнат, отвоевавший у дедушки выходной из-за 'инвалидности', вывел её за день не меньше фотографа и гримёра.
  - Всё! Всё! - заорал мальчишка, выставляя перед собой руки. - Был не прав! Твой лук с кетчупом - это просто лимаж охрени́к! Честно! Честно! Очень тренди !
  Марине пришлось заедать пиццей не только голод, но и приступ хихиканья. Она сделала это очень деликатно, чтобы Игнат не заметил, что ему всё-таки удалось её рассмешить.
  
  Глава 5
  
  Мергелевск, октябрь 2017 года
  Старшие Колесовы твёрдо вознамерились наварить варенья из груш, что росли на участке дочери, и Надя на какое-то время переселилась в их городскую квартиру. Так было легче справляться с объёмом работ по костюмам к мюзиклу. Однако с каждым днём ей становилось всё хуже. Вечером в пятницу поднялась температура и появилась сильная боль в горле. Надя успела выскочить в аптеку на углу, накупила бесполезные (как позже выяснилось), знакомые по телевизионной рекламе лекарства. Помогло только обезболивающее, глотать было всё ещё тяжело, но горло хотя бы не резало, и стихла боль в животе, руках и ногах. Ночью Надя много пила, часто вставала в туалет, укрылась всеми одеялами, но всё равно не смогла согреться и заснула только под маминой норковой шубой, которую пришлось достать из чехла. Потом не осталось никаких неприятных ощущений. Плавать в хрустально-прозрачной воде, погружаться в её прохладную глубину было даже приятно. Словно у Нади уже не было тела, а остались одни чувства, абстрактные, в которых она уже не находила себя. Разные образы всплывали во сне, и Колесова разговаривала с ними, объясняя:
  - Это не простуда... это очищение, понимаете? Переход на другой уровень сознания всегда неприятен и несёт страдания не только души, но и тела.
  Она чувствовала себя очень умной. Марина её понимала. Они с ней сидели в открытом кафе, почему-то зимой, на заснеженной террасе и пили холодное вино. От вина кружилась голова. Где-то рядом, под снегом, жужжал телефон, и Надя волновалась, потому что ему было холодно, а он был самый любимый, этот телефончик. Потом Надю стошнило. Видимо, вина было много.
  - Я никогда не умела пить, - пожаловалась она Вадиму. - Ты прав. Ты всегда прав, сволочь.
  Вадим во сне вёл себя также эгоистично, как и наяву. Он начал вытаскивать её из глубины, и оказалось наверху ещё холоднее, чем во льдах, в которых Наде было очень хорошо. Она начала осознавать происходящее, потому что Вадим громко разговаривал.
  - Не ори, - хрипло сказала Надя, еле шевеля опухшим языком. - Изыди.
  - Алло! - взволнованно кричал Ярник. - Женщина! Тридцать два года, сильная температура, кашель, рвота, бредит, кажется... Друг, коллега по работе!
  - Сволочь ты. А не друг, - горько констатировала Надя. - Убирайся! Я спать хочу!
  Вадим тряс её и не давал заснуть:
  - Колесова, не спи! Не засыпай! Я родителям твоим позвонил! Скорая сейчас приедет!
  Потом какие-то люди стащили с неё шубу, и она оказалась в нижнем белье. Она попыталась объяснить, что ей очень неудобно находиться полуголой перед любимым человеком, да ещё в грязной маечке, но горло опять разболелось, и женщина, которая водила по её груди чем-то холодным, только покачала головой.
  
  ... Она очнулась и долго пыталась вспомнить, как оказалась в больнице. Воспоминания путались со снами. По палате пробежалась медсестра, раздала градусники. Надя тупо смотрела на диковинный ртутный термометр, последний раз она видела такие лет десять назад. Горло ещё болело, врач сообщила диагноз: острый тонзиллит. Первая ночь прошла очень тяжело, ей казалось, что она вот-вот задохнётся, стало немного легче после капельницы, но всё ещё сильно хотелось пить. На следующий день приехали встревоженные родители, которых вызвал Ярник, привезли одежду, телефон и смешные розовые тапочки. Увидеться им не дали, из-за карантина. Надю перевели в отдельную палату с телевизором и вай-фаем, но она целый день спала, между приёмами лекарств и обходами врачей. Голова была лёгкой, мысли скользили где-то... на периферии. На восьмой день она с изумлением обнаружила, что выспалась. Давно забытое ощущение радовало. На подключенный к интернету телефон посыпались сообщения. Надя с облегчением убедилась в том, что Вадим не заразился:
  >я тебе доставила, да? извини. как ты смог ко мне зайти?
  >взял ключи у соседки, разговорчивой бабушки. после того, как звонил тебе раз сто. мы же договаривались встретиться, не помнишь? позвонил твоим. пришёл. соседка сказала, что ты входила, но не выходила.
  >да, у меня дверь громкая. прости за неудобства.
  Надя подумала и стёрла кокетливый смайлик.
  >главное, ты жива. почему не позвонила в скорую?
  >не успела. у меня с детства так: как только температура повышается, начинаю галлюцинировать.
  >буду знать. к тебе уже пускают?
  Что ты будешь знать? Надя застонала и принялась строчить:
  >да, родители приходили, савчук клим два раза приходил. апельсинами обеспечена.
  Вадим долго не отвечал.
  >дети из 'взморья' передают привет. костюмы я забрал, не волнуйся. мальчик по имени вадик очень к тебе рвётся.
  Надя улыбнулась. Она прекрасно помнила пухленького солиста, но всё равно, звучало сообщение Вадима смешно. Телефон снова булькнул.
  >но он тоже простужен. у них в детдоме настоящая эпидемия орви, так что репетиции отменили. без вадика смысла нет.
  Надя долго вчитывалась в последнее сообщение, кусая губы.
  
  ***
  
  Марина съездила домой, поговорила с мамой. Та приняла новости с тревогой, долго не могла понять, зачем её дочь участвует в странном 'розыгрыше'. Марина её убедила, немного соврав, немного смягчив, немного преувеличив. Ольга Сергеевна легко позволила себя заговорить: она уже давно считала пути, которыми ходила Марина, 'неисповедимыми'.
  После нескольких дней в тесноватой квартире в Гоголево, шумного и капризного Никитки, не менее активного, разговорчивого маминого мужа Егора, визитов тётки и праздных походов по кафе и магазинам, коттедж в Кольбино показался тихой, родной гаванью, где его обитатели обрадовались приезду Марины не меньше, чем дома. Кардашев встретил её на вокзале, Игнат в первый же вечер припряг к готовке. Жизнь вошла в свою колею, только колея та была странной, полной открытий и нового опыта, иногда приятного, иногда не очень.
   В последний день октября художник с утра предупредил внука и натурщицу:
  - На настоящем маяке мы уже были. Сегодня идём в ресторан 'Маяк'. Очень популярное место. Ещё у нас шоппинг, Марина Павловна. Под предлогом покупки галстука, под прицелами камер. Делаем вид, что ничего не замечаем, а нас фотографируют, это Боря организовал.
  - Я с вами в магазин поеду, - сказал Игнат.
  - Зачем это? - не поняла Марина.
  - Ну вам же слухов много надо, как типа в 'Желтушке', вот я и ... - подросток покраснел.
  - С ума сошёл? - возмутилась Марина. - Это у тебя такой способ привлечь к себе внимание в универе? Популярным стать?
  - Было б с чего? - огрызнулся парень. - Я собой жертвую, а вы...
  - Никуда ты с нами не поедешь, - строго сказал Георгий Терентьевич. - Тебе на пары. Вечером все вместе идём в ресторан. Марина Павловна, вы умеете танцевать танго?
  - Ум... мею, - растерялась Марина. - У меня был курс танцев... и сценического мастерства... был.
  - Замечательно! - обрадовался Кардышев. - Дело в том, что ресторан держит одна моя хорошая знакомая. Контингент там очень приличный, солидный. Каждую пятницу Фаиночка собирает пары на милонгу . Танго, вальс. Меня-то... с дамой она не оставит без внимания. Игнатик вечером с вами потренируется, он у нас раньше танцевал. Мне всегда казалось, Люся впихивает в него совсем не то, но надо же... пригодилось.
  - Игнатушка, - вкрадчиво тянула Марина, прохаживаясь за смущённым подростком по первому этажу, - какой ты у нас разносторонний! Как думаешь, после зомби апокалипсиса танго пригодится?
  Игнат что-то прошипел и убежал в гараж. В обычные дни Георгий Терентьевич не разрешал ему ездить в ЮМУ на мотоцикле, но во всеобщем кавардаке мелкое непослушание подростка сходило ему с рук.
  Марина оделась и села на любимом месте на подоконнике, ожидая, когда Георгий Терентьевич закончит звонки и сборы. Шёл дождь. Яблоня ещё держалась, хотя листья на ней пожелтели и скрючились. По ночам Марине уже не чудилось под ней шевеление, дом всё время стоял тёмным и безжизненным.
  Надя попала в больницу. К ней не пускали. Все сообщения в мессенджеры возле ее имени стояли со статусом 'не доставлено'. Хорошо, что позвонил Вадим, сообщил о болезни Колесовой, сухо поздравил... с помолвкой. Марине не затруднилась что-либо объяснять: на днях вышла статья в 'Тайной жизни звёзд', довольно приличная, с точки зрения 'глянца'. Как и предсказывал Танников, скандал поднял волну интереса к творчеству художника. Кардашева начали приглашать на светские мероприятия. Георгий Терентьевич очень тщательно фильтровал приглашения, принял только несколько: на презентацию документального фильма об экологии знаменитых Мергелевских лиманов, на моно-спектакль известного актёра, с которым был лично знаком, и сегодняшнее, в элитный ресторан с живой музыкой. Марина везде появлялась с ним под руку. Её пытались разговорить, 'убивали' и раздевали взглядами и снимали... снимали. Она вернулась к прежнему образу жизни, до появления Бориного смартфона - никакого интернета. Раньше она боялась увидеть фото Рената, сейчас же натыкалась повсюду на свои фотографии, удачные и не очень. Георгий Терентьевич обещал ей море грязи, она и получила своё море... океан. Где-то в уголке сознания копошилась мысль о том, что какая-нибудь из 'жёлтых' волн несомненно докатилась и до Рената. Ничего, нужно перетерпеть. Никогда раньше Марина так сильно не ждала весну.
  ***
  Шёл дождь. Ренат смотрел на улицы внизу сквозь серые потоки. В голове обрывками всплывал его разговор с Вадимом в тот день, когда он сам уже начал поджидать Ярника, когда заметил на деревьях камеры наружного наблюдения. Сложно было изображать, как равнодушен Ренат к появлению Марины, но ещё сложнее было делать вид, что ненавидит Вадима. Атос, конечно, вспылил. Но для Рената его оплеухи оказались чем-то крайне... живительным. Как в детстве, когда измучившись чувством вины после шалости, он принимал наказание уже с облегчением.
  - ... Я знаю эту историю. Марина мне рассказала. Он был хорошим парнем, приютил её. Между ними ничего не было, как я понял, ему уже было... не до того. Не обижал её, помог найти другую работу. Он умер... позже. Она училась, брала уроки вокала и фортепиано. Ей было тяжело, но она... жила. У неё сильный характер, как оказалось. И защищаться она умеет... Ну что? Легче стало?
  - Вадь, я ведь тебе не соперник, ты же понимаешь, это так... плач по потерянному счастью.
  - Соперник... - Ярник усмехнулся, - думаешь, почему она мне всё это рассказала? Про этого парня. С особым... цинизмом рассказала, намекала на что-то... типа, они близки были. Чтобы меня испугать, отвадить. Но я спросил её в лоб. У нас был договор - на два вопроса отвечаем честно. Она и призналась, что была у парня скорее сиделкой. Правда, упоминала какого-то другого ухажёра, но я не понял, почему у них не сложилось.
  - Зато сейчас у неё... всё сложилось.
  Вадим невесело усмехнулся:
  - Одним махом нас двоих убивахом.
  - Точно. Мне жаль, брат. Я бы искренне хотел, чтобы у тебя что-нибудь получилось.
  - Не ври, Мурашка. Не жаль тебе.
  - Что ты знаешь о Кардашеве?
  - Он твой сосед, не мой... Ладно, знаю, что каждый год на Рождество от него в детдом приходит чек. Он помогал с декорациями к постановке 'Взморья', бесплатно. Нынешняя шумиха привлекла к Кардашеву усиленное внимание прессы. Я в интернете покопался. Склоняют его по-разному: кто-то пишет о нездоровом интересе художника к рыжим моделям, кто-то им восхищается. Марину чуть ли не насквозь просветили с момента её приезда в Мергелевск, слава богу, из ранних лет ничего не откопали. У лидера 'Больших Надежд' брали интервью, парень нормально высказался, с теплотой . Образ получился... яркий. В середине ноября в 'Пассаже' выставка, первое мероприятие закрытое. Приглашение, кстати, уже пришло...
  - Я не пойду.
  - Куда ты денешься? И ещё: не забудь про благотворительную вечеринку на твой день рождения. Ты можешь отмазаться от выставки, хотя, честно, не сто́ит, но на своей днюхе присутствовать обязан. И будет странно, если ты не пригласишь Кардашева... с невестой, он инвестор и такой же меценат, как все остальные, кто приглашён.
  - Атос, ты без ножа меня режешь.
  - Ренат, у тебя был выбор: девушка или клуб твой, проекты твои любимые, мюзикл, спокойная семейная жизнь, деньги и так далее. Чаши весов: вжик-вжик, туда-сюда. Я теперь тебя понимаю. Вот положа руку на сердце, сам не знаю, что б я выбрал... теперь не знаю. У меня всё проще, но я тоже в пролёте. Сейчас только не говори, что тебя режут, имеют и домогаются! Прими это как мужик, перетерпи! Смирись уже!
  - Атос, ты смирился?
  - Нет. Ещё нет. Я помню, помню: ты мне не соперник. Ты гораздо хуже, ты бомба замедленного действия - никто не знает, бабахнешь или бог милует.
  
  Ренат набрал секретаря:
  - Анастасия Валерьевна, у нас там приглашение от директора галереи... да-да, 'АртProДвижение'. Подтвердите участие, оплатите. И внесите в список на мероприятие на четырнадцатое ноября художника Кардашева и... членов его семьи. Да, ещё кое-что. Тут у меня электронный пригласительный на танцевальный вечер в 'Маяк'. Предложите его кому-нибудь из ребят... Ксении предложите, она же танцует! Распечатайте и передайте. Спасибо.
  Дождь хлестал по окну. Ренат с тоской думал о том, как бы продержаться до весны. Весной свадьба и начало новой жизни. Весной всё будет по-другому.
  
  ***
  - Игнат, всё нормально? - каждые две минуты спрашивала Марина.
  - Нормально, - цедил сквозь зубы подросток.
  - У тебя недовольное лицо. Я что-то не так делаю?
  - Всё нормально. Ты бездарь, но тебя там никто выкрутасы вытанцовывать заставлять не будет. Качели, замкнули... Руку вот сюда, хватит мне по спине елозить.
  - Танго - танец соблазнения, между прочим.
  - Не в твоём случае. Старайся! Дед хорошо танцует.
  - Давай я лучше с ним потренируюсь.
  - Танцуй, не дёргайся. Дед устал. Ему не двадцать лет, чтобы по магазинам, а потом ещё отплясывать. Шаг, шаг, шаг и шаг. Ещё раз. Очо, поворот. Ладно, хватит.
  - Игнат, давай ещё, я не уверена...
  - Хватит.
  - Игнат, ну пожалуйста! Я точно опозорюсь.
  - Хватит, я сказал!
  Игнат рявкнул настолько громко, что Марина заморгала от неожиданности. И так и осталась стоять посреди кухни. Из телефона на столе звучало танго. Подросток ушёл наверх.
  - Что за...? - с досадой проговорила под нос Марина. - Я так и обидеться могу.
  Кардашев с трудом уговорил Игната приодеться в блейзер и классические брюки. Парень выторговал компромисс - нацепил под синий пиджак белую футболку с надписью 'Someone Handsome '.
  
  ... Атмосфера ресторана покорила Марину с первых же секунд. "Маяк" только притворялся маяком. Это было большое круглое здание с широкой винтовой лестницей внутри, образующей атриум с выходом на этажи, по которым носились официанты. Танцевальный вечер проводился на самом верху, в большом круглом помещении с окнами, открывающими вид на бухту - стилизованной "рефлекторной комнате", под потолком которой сияла "линза", зеркальная световая полусфера. Ресторан действительно освещал всю округу. Внутри было жарко и шумно.
  Марине можно было не переживать - среди многочисленных пар на танцполе они с Георгием Терентьевичем оказались не самыми худшими танцорами. Кардашев двигался немного старомодно, напоминая Марине послевоенные снимки из альбома бабушки, которая не пропускала ни одной танцплощадки. Оттанцевав два танго и один вальс, они уселись за столик.
  - Теперь нас не побеспокоят, - удовлетворённо сообщил Георгий Терентьевич.
  Игнат откровенно зевнул.
  - Пойдите потанцуйте, - предложил художник, подзывая взмыленного официанта.
  Игнат подкатил глаза:
  - Тут одни старпёры.
  - Чему ты удивляешься? - благодушно пожал плечами Кардашев. - Это старый ресторан, старый стиль танго.
  - Глупости! - заспорила Марина. - Вон, Игнатик, смотри, девушки скучают. И вон, и вон. А вон какая симпатичная, на тебя смотрит. Кивни, потанцуй.
  - Она не на меня смотрит, - возразил парень. - А на тебя. Наверное, узнала. Сейчас ещё мобилу достанет и сфоткает. Ты у нас теперь знаменитость.
  Марина подавила вздох. Девушка действительно смотрела в их сторону с любопытством, щурясь, словно вспоминая, где она видела пожилого художника и его спутницу.
  
  ... А Игнат вдруг решился. Он приподнялся и пристально посмотрел на светловолосую девчонку. Девушка вопросительно указала на себя пальцем и кивнула. Она действительно была очень симпатичная, вся ладная, не худая, а крепкая, стройная, из тех, кто дружит со спортом или танцами. Встав рядом с Игнатом, она радостно вздохнула, расплывшись в улыбке, но потом почти не обращала внимания на своего кавалера - Игнату подумалось, что он для неё не более чем необходимый аксессуар, без которого танго, увы, не потанцуешь. Лишь один раз она перевела на него взгляд и кисло сказала:
  - Невежливо танцевать с одной дамой, а смотреть на другую.
  Игнат недовольно фыркнул, но после первого танца остался на второй и третий. Делать ему всё равно было нечего. Девушка танцевала самозабвенно, выполняя довольно сложные шаги. Игнату пришлось расстараться на все сто, вспомнить свои навыки, вот и пригодилось! Он тоже получал удовольствие от танца, хотя никогда в этом не признался бы. Он старался не коситься больше в сторону столика, за которым Марина и дед весело болтали и смеялись. Блондинка чем-то напомнила ему Лену. Это ему и нравилось, и нет. После Игнат с шутовской галантностью поклонился партнерше и поблагодарил её за оказанную ему честь. Если девушка и хотела, чтобы он попросил у неё телефончик, то ничем не дала понять - взмахнула волосами и исчезла в толпе. Игнат некоторое время её высматривал, но она так и не появилась. Он пожал плечами и пошёл к своему столику.
  Марина смотрела на танцующих, он украдкой смотрел на Марину. Вся эта затея со 'скандальным романом' ему не нравилась - раньше они больше времени проводили вместе: смотрели фильмы, болтали, дурачились. Теперь она всё время была занята. С другой стороны, есть ещё сосед, Муратов. Игнат всегда подозревал, что он придурок. Если пиар-проект дяди Бори поможет отвлечь Марину от воспоминаний о её бывшем парне и защитит её от его семейки, то пусть лучше всё идёт своим чередом. Игнату было весело в обществе Марины. Она видела в нём... того, кем он очень хотел быть, хотя бы казаться: умным, по-своему талантливым, забавным, но понятливым. Жаль будет, если она уедет.
  
  ***
  - Чёрт! - сказала Надя. - Как же стильно! Но дорого!
  - У меня есть специальный счёт, - сказала Марина таким тоном, словно жаловалась, - на одежду, обувь, косметику.
  - Наслаждайся! - рекомендовала Колесова, двигая плечики с платьями. - О таком многие девчонки мечтали бы.
  - Всё равно... не могу. Всё время в глубине души помню, что это обман. Мы так и не придумали, под каким предлогом закончим всё... это. Я его типа брошу? Георгия Терентьевича. Расстанемся по обоюдному согласию? Опять грязь польётся!
  - Там видно будет. А ну-ка, - Надя исчезла в раздевалке, вышла, поправляя юбку с многочисленными складочками в разрезах. - Как?
  - Сюрно, но тебе идёт.
  - Ткань хорошая, но я себе такое за два вечера пошью.
  - Надя, пошей и мне!
  - Михеева, я же не дизайнер. Была бы ты сейчас просто Михеевой Мариной - я бы запросто, а ты невеста известного человека, тебе все за воротник смотрят.
  - Мне денег жалко.
  - Жалко у пчёлки, а у тебя тут уже большая скидка. Лучше 'Катрин Лусье' всё равно не найти. И стильно, и не показушно, как раз для нашей провинции. Держись за этого мальчишку, как его там... если он так в моде разбирается.
  - Игнат. Очень милый мальчик. Знаешь, его девушка бросила. Он фильм снимал, любительский. Она в нём играла с его другом. И влюбилась в друга. А Игнат, по-моему, её до сих пор любит. Такая верность. Так удивительно! Столько времени уже прошло. Хотя... кому я это говорю? Надь, не сболтни только Муратову.
  - О чём?
  - О том, что это всё понарошку, с Кардашевым.
  - Что я, дура? Никто не узнает. Я могила. Лишь бы Вадим не догадался.
  - Он что-то подозревает. Но мне всё равно. А ты...?
  - Мне тоже всё равно, - перебила подругу Надя. - Клим Савчук сделал мне предложение.
  Марина села на диванчик:
  - Ого!
  - Сама в шоке. Пять свиданий и целомудренный поцелуй. Говорит, что влюбился с первого взгляда. Решил даже задержаться в наших краях. Приглашает уехать с ним.
  - И что? - после многозначительной паузы произнесла Марина. - Предложение рассматривается?
  Колесова усмехнулась, сняла с вешалки кружевное белое платье, приложила к себе :
  - А ты думаешь, у меня таких предложений много было? Всем нравится просыпаться в постели с хорошенькой женщиной, а потом уходить по своим делам: дорогая, созвонимся. Ну, было пару раз серьёзно. Но я была молодая ещё, глупая. Думала... да ты знаешь. Мне тридцать два. Какие у меня перспективы. Чувства? Да хватит уже, начувствовалась. Клим приятный, умный, чуткий. Цветы, подарки, рестораны. Трогательно заботился обо мне в больнице. Время дал на обдумывание. Скоро уедет в Питер, будем перезваниваться. У меня два месяца, чтобы принять решение.
  - Я рада за тебя, - сказала Марина.
  - Да, я тоже... рада, - улыбнулась Надя, вешая платье на место.
  
  ... Они посидели в маленьком кафе на первом этаже торгового центра.
  - Марин, - встрепенулась Колесова, - ты помнишь, что у Муратова день рождения в ноябре?
  - Да. Четырнадцатого.
  - Ага. Чёртов скорпион. С момента открытия 'Твайлайта' Ренат каждый год на именины устраивает закрытую вечеринку для меценатов детских учреждений города. Вместо подарков принимаются пожертвования. В прошлом году Кардашев на вечеринке был, у него большие взносы на благотворительность в театре 'Взморье'. Думаю, в этом тоже пойдёт. Людей не так много, стол а-ля фуршет, обстановка почти семейная, полезные знакомства, новые детские проекты - скорее всего, Муратов опять в Кольбино будет отмечать. Может, и нет. Но ты морально готовься. Так! Не паникуй! Даже не думай 'заболеть', уехать или уговорить своего 'Гошу' увильнуть. Спина прямая, грудь вперёд. Всё равно рано или поздно придётся себя обозначить. Платье я тебе всё-таки сама сошью, пусть слюнями истечёт. Да шучу я, шучу! Я тоже пойду, даже знаю, кого приглашу.
  - Вадима? - наивно поинтересовалась Марина.
  - Да, Вадика, - с хитрой улыбкой ответила Колесова.
  ***
  Ренат поднял голову и посмотрел на себя в зеркало над раковиной. Бледноват, руки дрожат, но в целом, спокоен и настроен позитивно. Гостеприимный хозяин, центр притяжения в любой компании, любимец света. Муратов невесело усмехнулся своему отражению. Сегодняшний вечер проверит его на хладнокровие и выдержку.
  Ренат спустился вниз, улыбнулся пробегающей мимо официантке. Как и каждый год, из гостиной были убраны стойки, высокие книжные шкафы и лишняя мебель. Первый этаж дома в Кольбино превратился в большой зал. По нему сновал персонал из "Твайлайта" - Муратов предпочитал приплатить своим сотрудникам вместо того, чтобы тратить деньги на кейтеринг.
  За окном уже было темно. Он опять пережил сумерки. Окна соседского дома горели уютными разноцветными пятнами. Кто подбирает в нём шторы? Кто включает по утрам музыку из "Вестсайдской истории"? Кто варит такой ароматный кофе, что запах долетает до соседского сада?
  Ренат с трудом оторвался от созерцания окон дома Кардашевых и перешёл к другому входу. Там в гостиную входили музыканты с футлярами - струнный квартет, с которым" Твайлайт" давно и плодотворно сотрудничал. Главный администратор вечера, Ева, проводила прибывших наверх, где они могли переодеться. Почти вслед за музыкантами подъехал микроавтобус с хором из "Взморья". С ними была Надя. Она держала за руку светловолосого крепыша, мальчика-солиста из детдома, которого в прошлом году "открыл" Муратов.
  Большинство гостей опоздает по негласному светскому этикету. У Рената лихорадочно билось сердце. Кардашевы живут ближе всех. Только бы они не пришли первыми! Музыканты спустились и принялись настраивать инструменты. Взвизги струн били Ренату по нервам.
  Муратов увидел у дверей семейство Соколовых и с улыбкой облегчения двинулся навстречу. Ренат впервые пригласил скандальную медиа-персону, Генриха Соколова, на свою благотворительную вечеринку. Если вечер пройдёт удачно, и известный телевизионный ведущий, основательно проверив содержимое бара, сменит вечно недовольную гримасу на благосклонную, у Рената появится возможность завести дружеские отношения с полезным человеком.
  Хлопали дверцы машин у въезда. Зал постепенно заполнялся гостями. Заработал бар, запахло женскими духами. Ренат пожимал руки, принимал поздравления и улыбался. Вместо подарков гости опускали конвертики и чеки в коробку в углу зала.
  Ренат почувствовал присутствие Марины раньше, чем увидел её с Кардашевым среди нескольких гостей, вошедших в зал почти одновременно - просто сердце вдруг трепыхнулось и нырнуло вниз. Он прошёл вдоль стеклянного мини-дендрария с японским бонсаем и розовыми метелками декоративного камыша, удерживая боковым зрением сквозь огненный каскад волос. Голубое платье в пол из ткани с изысканной вышивкой серебряной нитью, шелковый аквамариновый шарф на плечах. Ренат почувствовал, что успокаивается. Не всё так плохо. У его Марины были веселые кудряшки надо лбом, у этой девушки, что держит под руку пожилого художника, - длинные, гладкие, блестящие волны, стекающие на обнажённую спину. Рядом с Мариной стоял высокий молодой мужчина, словно сошедший со страниц модного журнала. Позади художника с недовольным, скучающим видом оглядывался по сторонам Игнат, мальчик с котом. Ренат прошёл вдоль прозрачной стены назад. Ещё немного, и он проявит неучтивость по отношению к важным гостям. Он пошёл навстречу. Минута общения: приветствий, пожатия рук, кивков...
  - Очень рад, Георгий Терентьевич, очень рад.
  - Поздравляю, Ренат Тимурович. Желаю счастья и успеха. Хотя, что касается успеха, куда уж больше! Прекрасный приём. Надеюсь увидеть здесь своих любимцев из 'Взморья'.
  - Их выступление чуть позже, но уже скоро. Затягивать не будем - детям нужно вовремя ложиться спать.
  - Совершенно верно. Позвольте вам представить: моя невеста, Марина Павловна. Впрочем, вы, кажется, уже знакомы.
  - Да, очень рад встрече.
  - И я рада. С днём рождения.
  - Ну, внука моего вы, конечно, помните. Игнат, поздоровайся.
  - Здрасьте.
  - А это мой художественный агент и владелец галереи 'АртProДвижение' Борис Танников.
  - Мы знакомы заочно через господина Ярника, - высокий темноволосый мужчина с голливудской улыбкой стиснул руку Рената.
  Муратов недоумённо покосился на свою ладонь, напряг пальцы. Танников с заметной неохотой разомкнул рукопожатие, продолжая глядеть Муратову в лицо. Марина стояла, наклонив голову. Ренату очень хотелось, чтобы она подняла глаза, посмотрела на него хотя бы раз. Нереальность происходящего сбивала его с толку. Как он мог ожидать, что увидит девчонку с кудряшками? То, что она другая, это хорошо для него или плохо?
  Ещё несколько вежливых фраз, и он уже идёт прочь, впившись ногтями в ладонь. Главное, не оглядываться. Поток прибывающих иссяк. Администраторы лавируют среди толпы, официанты разносят напитки и фуршетные закуски. Муратов прошел через зал, моргая от яркого света и блеска драгоценностей на дамах, и взбежал вверх по лестнице. Зашел к себе, запер дверь... и сполз спиной по стенке у входа в гардеробную, согнув ноги в коленях. В комнате было темно. Ренат сжал виски ладонями. Темнота немного помогла - кружение перед глазами успокоилось. Просто сегодня повсюду слишком много красок.
  Она осталась такой же худенькой, нет, стройной... Этот красавчик возле неё - молодой любовник при престарелом женихе?... В студенческом мюзикле был момент, когда останавливалось время, и дон Карлос и дона Леонора на несколько минут оставались наедине среди застывших фигур гостей. Ренат согласился бы на одну единственную минуту... Что она сделала с волосами? У неё веснушки в вырезе на груди - он всё ещё помнит 'карту поцелуев'. Вот нафига, Муратов, а? Почему ты всё помнишь? Парень за спиной художника, его внук, глядел так враждебно, что Ренату хотелось обернуться и посмотреть, нет ли кого-нибудь за спиной... На Марине туфли на высоких каблуках, на вид очень дорогие, шпильки острые, как кинжалы. Почемучка вечно не вылезала из своих теннисных тапочек. Однажды Ренат купил ей ботинки на грубой подошве. Это после того случая... Наверняка все мужчины в зале сейчас на неё смотрят, завидуя Кардашеву. Старый хрыч подписался на неспокойную жизнь. Атос ещё спорил, говорил, что Ренат преувеличивает. А он знал, какой она станет, но не ожидал, что... такой. Почему она не нашла себе кого-нибудь помоложе и побогаче? Могла бы. Придумала особую пытку для Рената? Или, как утверждает Вадим, над ними двоими... нет, троими издевается сама Судьба?
  Муратов вздрогнул. Сколько времени он провёл в темноте? Его, должно быть, потеряли. Он вышел из комнаты, окинул взглядом первый этаж с высоты лестницы. Персонал уже расставлял рядами стулья напротив стэнд-экрана. Через несколько минут начнется презентация - своеобразный отчёт Фонда помощи талантливым детям Мергелевска. Ренат нашёл глазами тонкую фигурку в голубом и серебряном. Возле Марины, держа за руку мальчика-солиста из хора, стояла Надя. Девушки непринуждённо болтали. Вот Марина погладила ребёнка по голове, наклонилась, что-то сказала. Подошёл Вадим. Ренат напрягся. Марина дёрнула головой - такое знакомое движение, чтобы 'спрятаться', чтобы кудри упали на лицо. У неё же на лице всегда все мысли расписаны и нарисованы! Чёрт! Как же больно!
  - Ренат Тимурович, - Ева вежливо тронула шефа за локоть, кажется, она уже несколько минут пыталась привлечь его внимание. - Бокс для пожертвований вскрывать?
  - А... да. Посчитайте и озвучьте сумму. И пусть гостей рассадят.
  
  ***
  Он расположился в предпоследнем ряду, чтобы наблюдать реакцию гостей на презентацию. Чтобы видеть Марину, сидящую слева от прохода. К нему подсел Вадим. Они обменялись короткими взглядами. Впереди шумно рассаживалось семейство Соколовых. Мадам Соколова почему-то обернулась и недовольно поглядела на Муратова. Потом ещё раз. И ещё. Ренат вежливо ей улыбнулся. Все три раза. К нему наклонился Вадим, шепнул:
  - Ногу. Ногу убери. Не дергай ногой, говорю.
  Ренат убрал ноги из-под кресла мадам Соколовой и решил впредь контролировать все свои конечности.
  - Что в планах? - негромко спросил Ярник.
  - После презентации - выступление хора. Потом короткий ролик о мюзикле.
  - Это я знаю. Я имею в виду твою личную программу. Макара вызывать?
  - Никакой личной программы, - выразительно произнес Муратов, как раз думавший о бутылке виски, подаренной ему коллективом 'Твайлайта', - не будет. Поеду в город и высплюсь в честь дня рождения, имею право. У Макара, кстати, выходной. У меня завтра тоже.
  - Ты говорил с Глори?
  - У нас была видеоконференция с её менеджером. Договор будет у меня через пару дней. Никаких сюрпризов, поверь.
  - Я очень хочу в это верить, но не могу. Ладно... Почему ты один? Где Лейла?
  - Болеет. Завёз ей лекарства и продукты.
  - Главное, чтоб не тот же вирус, что у Колесовой. Вон она, еле живая, от ветра колышется. А в качестве костыля у неё теперь наш композитор.
  - Что, всё так серьёзно? Стоп, он же уехал.
  - Уехал. Но пасёт нашу Надю на расстоянии. Намерения, судя по всему, у него серьёзные.
  - Так это хорошо! Рад за Надежду. А то как там Ксюша говорит? 'Уж, замуж, невтерпёж и не одного, с@ка, мягкого знака'? - Ренат мило улыбнулся обернувшейся на него с недовольным видом мадам Соколовой.
  - А я по-другому на это смотрю. Приехал избалованный фраер, нашел девушку-провинциалку, которая в благодарность за колечко, жизнь в Питере и пару детишек будет всю жизнь поддерживать его творческие потуги и молчать в тряпочку.
  - Слушай, Ярник, наша девушка-провинциалка сама кому хочешь рот заткнёт... тряпочкой. Если она принимает его ухаживания, значит, сама этого хочет. И вообще, оставь Колесову в покое. Разберутся. Кстати, Савчук - прекрасный композитор. Мы на нём нехило выехали. Нужно Наденьке отдельную благодарность выписать, за то, что придержала 'фраера' на наших югах.
  Вадим помолчал и спросил:
  - Ты как держишься... вообще?
  - А ты? - огрызнулся Муратов.
  - Утешаюсь, наблюдая весь вечер за тем, как ты маешься. Хочу сказать: успокойся уже. Всё у них официально. Свадьба назначена на весну, разумеется, если жених доживёт. Может, в одном загсе распишетесь? В один день? Ты и Лейла, она и...
  - Может, тебе рыло начистить, Атос? Помогает, правда. По себе знаю.
  - Давай лучше потом напьёмся, Д'Артаньян, а? Как в старые добрые времена. Портоса привлечём. Отметим наш с тобой... голимый фейл.
  Ренат наклонил голову к одному плечу и выразительно посмотрел на Вадима.
  - Ладно, сам напьюсь, - вздохнул Ярник. - И подпою ещё одного товарища. Последнюю инстанцию. Потому что я до сих пор не верю. Не могла Марина...
  - А я верю, - процедил сквозь зубы Ренат. - Все продаются. Я продался. Она продалась. Дона Леонора выходит замуж за Дона Педро. Отличная развязка! Сейчас даже интереснее. В нашем случае её никто не принуждает.
  Потух свет. В круге света перед экраном появились две девушки из 'Твайлайта', Света и Катя. Они держали поднос с деньгами. Гости расщедрились - благотворительный вечер собрал почти полтора миллиона рублей. Начался показ фильма о деятельности Фонда. Хор 'Взморья' исполнил песню из мюзикла 'В сердце большом для всех найдётся дом'. Короткий ролик о постановке 'Любви-дель-арте' поведал гостям о том, как проходит подготовка к премьере. Ренат улыбался и хлопал. Одиннадцать лет назад, примерно в это же время суток, к нему в блок поднялась Марина. Она смущалась и мямлила что-то, близкая и недосягаемая для него девочка. Одиннадцать лет спустя где он? Там же, где и раньше. С девушкой, как и тогда. В мечтах о другой, которая близко, руку протяни.
  
  ... - Вот и мой кавалер, - с улыбкой сказала Надя. - Вадик, познакомься с тётей Мариной. Она тоже певица. Вадик - наш солист. Гордость мюзикла.
  Марина вопросительно посмотрела на подругу, невольно улыбнулась серьёзному мальчугану в костюмчике с бабочкой. Кажется, Колесова не на шутку увлечена своим 'кавалером': принесла ребёнку лимонад, тарелочку с канапе и маленькими пирожными. А вот и тёзка солиста. Ярник постоял рядом с ними всего пару минут, а Марине показалось, что несколько часов. Когда он отошёл, она спросила у Нади:
  - И что?
  Колесова дёрнула плечом:
  - Непонятно. Покерфейс. Мне уже ничего от него не надо, а он ведёт себя как-то странно. Мы так и не поговорили и, наверное, уже не поговорим до моего отъезда.
  - Значит...?
  - Да, Михеева, прощай Мергелевск. Всегда мечтала жить в Питере.
  - Страшно?
  - Безразлично как-то... Люди везде живут. Клим обещал купить мне шубу. Михеева, на фига мне шуба, если холодно внутри?
  - Надя!
  - Что Надя? Я ещё не уехала. И может, задержусь. У меня в Мергелевске ещё есть дела, - Колесова посмотрела на маленького Вадика, сидящего на диванчике у окна и с довольным видом жующего бутербродики. - Потом расскажу. Пойду поищу наших из 'Твайлайта'. Жаль, Вера Алексеевна не смогла прийти. Все болеют. Вирус.
  Марина присела рядом с мальчиком. Тот окинул её взглядом и с серьёзным и жалостливым видом протянул свою тарелочку. Марина взяла канапе и вдруг поняла, что очень голодна. Дома она ничего не могла в себя запихнуть, но, кажется, самое страшное уже позади. Она осталась на диване, а не пошла искать фуршетный стол, только потому что боялась наткнуться в толпе на Рената.
  Он изменился. Стал... ярче, серьёзнее, увереннее без мальчишеского куража и шаловливого блеска в глазах. Возмужал? Похудел? Она увидела его издалека, как он идёт по залу, прежним широким шагом, и опустила взгляд. Потому что знала: нельзя смотреть ему в глаза. И, конечно, посмотрела. Но это раньше, поглядев в чёрные очи Муратова, она теряла ощущение времени и отправлялась прямиком в... невесомость. Годы сделали своё дело, превратили глупую Почемучку в женщину, которая не задаёт лишних вопросов, а просто живёт, радуясь, что сыта и имеет крышу над головой. Она поискала глазами Кардашевых. Георгий Терентьевич разговаривал с немолодой дамой в очках, Игнат стоял у полуоткрытого стеклянного садика, разглядывая растения и что-то жуя. Марина ему помахала, но он не заметил. Какой всё-таки у Муратова большой и красивый дом! Столько гостей, а могло бы вместиться ещё столько же.
  Гостей пригласили на презентацию. Журнал 'Кофе' не врал - Муратов занимался благотворительностью с размахом. Марина узнала новые подробности о деятельности его фонда. Человек, которого она когда-то любила, не изменил своим убеждениям, воплотил многие свои мечты в жизнь. Она и полюбила Рената не за глаза и руки, а за огонь в его сердце. Она сама была такой... иногда и понимала, как сложно отказаться от своего предназначения. Это словно гнить заживо. Что случилось бы с ними двоими, если бы они остались вместе? Смог бы Ренат сейчас с улыбкой говорить с экрана, представляя по именам детдомовских детей, участвующих в его проекте?
  Зажегся свет. Отдохнувший оркестр с воодушевлением заиграл 'Не могу ничего поделать с любовью к тебе'. Марина мучилась: голод словно вздумал отплатить за годы невнимания к его сигналам, в желудке тянуло и бурчало. Она решилась, начала тихонько пробираться к фуршетному столу, оглядываясь. Они столкнулись посреди зала, лицом к лицу, без возможности уклониться, шагнуть в сторону, сделав вид, что не заметили друг друга. Оба замерли. Марина могла бы найти какие-нибудь пустые, воздушные слова, что говорятся в неловких ситуациях, но предпочла посвятить эти несколько секунд прекрасному делу - созерцанию лица Рената. О чём вообще думал Муратов, ей было непонятно - он даже не пошевелил губами, чтобы затеять светский разговор.
  За двумя фигурами посреди зала наблюдало несколько пар глаз. С интересом, через очки, на них смотрел пожилой художник. Молодой человек с холодным лицом переводил взгляд с девушки на молодого человека, и взгляд его постепенно грустнел и смягчался. С тоской и сожалением глядела на них усталая стройная шатенка, только что прервавшая беседу с юной светловолосой девушкой, а девушка, проследив за взглядом собеседницы, приподняла одну любопытную бровь. Юноша с пухлыми губами смотрел исподлобья, всё больше мрачнея. И только зеленоглазый молодой мужчина, шепчущий что-то на ушко симпатичной брюнетке в маленьком чёрном платье и уже на три четверти раздевший её взглядом, увидев немую сцену, понимающе усмехнулся и отвернулся.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"