Аннотация: ..."Мы покорили числа, мы обуздали слова. Неужели мы сейчас покоримся?!" - заглушал малиновый голос лицедея жрец храма Сознания. Они оба врали, и обе лжи были великим нашим достижением...
Эти люди выходили из стрельчатых ворот Полуденной башни и направлялись по мостовым к площади. Черные накидки одних и белый саван других разукрашивали однообразный цветной пейзаж. - Я молчал, не принимая ни проклятий, ни благодарностей. Мне было стыдно говорить после всего сказанного Временем. Кажется, за спиной до сих пор раздавался грохот последнего столетия. Но я не слушал! - Такая же процессия шла у меня в голове. Я не замечал людей, падающих под ноги золотых быков. Я не обращал внимания на ненужные песни слепых. Я шел прямо. Другие же петляли, запутывали следы, кто-то даже прятался в ломаных линиях, начерченных ими самими.
И вдруг в лицо мне уперлись чёрные глаза, в каждом был отражен кинжал. Незнакомец преграждал мне дорогу. Ему, наверно, тоже оставалось только жить. Я протянул руку неузнанному и сказал на неизвестном мне языке: "До свидания". Положительного ответа не было - только слеза, выкатившаяся из-под чёрного зрачка. "Его ждали где-то". Я понял это по его красивому лицу.
Продолжался путь за общим множеством. Дорога сменилась широкой улицей. Я наконец-то мог рассмотреть небо. Многие делали то же самое - глядели в лица чужим богам и искали их одобрения. Однако серые лица богов выражали только две даты. - Второе число означало сегодняшний день. - Но у многих не хватало зрения даже на это.
Был еще один, который не смотрел, но видел. Он, упав на колени и спрятав лицо руками, вынимал из горла такие звуки, которые многие назвали бы рыданием. "Кто из вас бессмертен?" - кричал он. - "Мне нужна ваша жизнь". Он предлагал обменять её на бессмертную душу, но, не заботясь о сохранности, утирал слёзы этим раритетом.
"Синие войска под самыми стенами!" - послышалась чья-то ложь. Эти люди бросились бежать, но уже не на площадь - туда шёл только я. Мой разум не очистил страх, потому что меня раззадорило нелепо чудовищное небо и оранжевое солнце на нём. Звон колоколов! Зеркала, зеркала! В этих зеркалах меня миллион. Миллион радостных теней, звучавших тысячекратным эхом.
Через полчаса наступит вечность. Суровый шёпот океана - и этот вырванный из моего рта смех не будет заметен. Да и волосы той девушки, заплетающей белые косы.
Я поймал себя на том, что я живу опять. Я хотел есть, хотел глотка солёной воды. Я хотел вина любви, но не той, от которой выцветает ум и одежда, а другой, от которой умирают.
Пространство площади зевало. Я оказался последним зрителем на пиршестве актёров. Занавес был поднят, и в него заправили небо. Актёры напевали старую песню сытости. Они взялись за руки и сели на мостовую.
Замелькали капли людей. Они всё учащались и уже хлынули, полусумасшедшие, в круг актёров. Крики и скрипы людей и вещей, вещей и животных. Мне было стыдно за них. Поток не прекращался, а актёры, скрепив свой страх хороводом, читали последние слова Ариадны. Но это было всё равно, что кричать на ухо кошке: "Любить!!!".
"Мы покорили числа, мы обуздали слова. Неужели мы сейчас покоримся?!" - заглушал малиновый голос лицедея жрец храма Сознания. Они оба врали, и обе лжи были великим нашим достижением.
Жаль, что я этого не слышал. Я смотрел в раскрытые рты и думал о любви как способе умереть. Я нагнулся к земле, сорвал 365 одуванчиков (по числу счастливых дней) и улыбнулся. Вновь поднявшись, я заметил, что в раскрытые рты этих людей уже льётся вода. В их глазах ужас плясал свои забавные пляски смерти.
В окне с решеткой я успел заметить девушку с белыми косами. Я вспомнил: её должны были казнить завтра утром. Она смотрела на этих морских животных, что блестели на солнце.
Но потом я думал только о ком-то с красивым лицом, кого продолжали ждать...