Скрибблер Александр : другие произведения.

Женщина моей мечты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 1.59*11  Ваша оценка:
  Глава 1.
  Олег
  
  
  
  
   Все началось совсем незадолго до того, как Олег Петров потерял брата Алексея. И, возможно, смерть Леши заставила Олега окончательно сдать позиции. Может, Олег не любил своего брата настолько, чтобы сожалеть о его потере. Даже не исключено, что Лёшу Олег и вовсе ненавидел, к примеру, за то, что тот был именно старшим братом... Но, тем не менее, уход Леши мог как-то подсознательно отразиться на финальном решении Олега. А, возможно, дело не в этом. На решение Олега мог повлиять его собственный возраст, как бы странно это ни звучало. Точнее - не сам возраст, а признание Олега самому себе, что ему всего лишь восемнадцать.
   Селение называлось Тихое. Оно вполне оправдывало свое название, и о нем раньше мало кто слышал. Олег жил с родителями. Он закончил одиннадцатый класс и поступил на первый курс факультета журналистики. Эдгар По как-то писал: мы стоим на краю пропасти, заглядываем в бездну - нами овладевает головокружение и дурнота. Постепенно головокружение, дурнота, страх сливаются в единое облако, обретающее форму. Это лишь попытка вообразить, что бы мы почувствовали... что бы мы успели почувствовать во время стремительного падения. И лишь потому, что разум настойчиво требует, чтобы мы отошли от пропасти, мы... УПРЯМО К НЕЙ ПРИБЛИЖАЕМСЯ.
  Олегу было восемнадцать. Он не особо жаловал устои и диктатуру взрослых, так как сам считал себя уже достаточно взрослым, чтобы идти у кого-то на поводу. Дух противоречия сковал Олега, притупляя осознание собственного поведения. А возможно, Петров отдалялся от своей семьи, потому что его семья в свою очередь игнорировала его. В любом случае Олег сам старался не ссориться с родителями, хотя напряженка все же была. Он старался не конфликтовать, и, возможно, этот 'личностный пацифизм' и был причиной того, что виновниками случающихся размолвок всегда оказывались другие - кто угодно, только не сам Олег. Ведь отвернуться и уйти, признав себя побежденным - это слишком просто. Предрассудки как раз-таки порождаются духом противоречия, обитающего глубоко внутри каждого из нас; противоречивой беспечностью, поднимающей свою голову и играющей свои дьявольские шутки.
   Олег часто запирался в своей комнате, особенно после неудачного дня или ссоры с близкими. Его, как других молодых людей, не прельщали, дискотеки, клубы, тусовки с друзьями и вообще весь шум-гам вокруг, кружащий голову молодняку. Может, Олегу не стоило относиться чересчур критично к людям его возраста с их однобокими и штампованными настроениями, ведь он собирался выучиться на журналиста, возможно в будущем, по долгу службы, отправляться в деловые командировки, посещать многие места. Сейчас же он приходил из института, закрывался в своей комнате и писал книгу. Он погружался в это занятие с головой, и ничто другое его не интересовало. Черновой вариант рукописи создавался в тетради, более менее готовые, отредактированные главы набирались на компьютере, в отдельной папке с названием 'Творчество О.П'. Название будущего шедевра еще придумано не было, да продвигалось написание оного очень медленно и сложно. У Петрова было мало творческого опыта, и Олег не стеснялся признаваться себе в этом, хоть и не был от этого в восторге.
  'Счастливого финала не будет? Возможно. Может, когда ты смотришь в зеркало, тебе частенько навязывается мысль, что с тобой и со всем этим миром, в котором ты живешь, что-то не так. Но ты не можешь что-либо изменить. Никто не может... Однако все же ты не согласен с тем, что жизнь - это лишь испытание. Она еще и выбор - ты надеешься, что у тебя все получится, но ожидания не всегда оправдываются...'.
  Олег сочинял повесть (или, может, роман, он не знал пока, что именно получится), прерывался, вставал из-за компьютера, открывал окно, садился на подоконник, закуривал сигарету. Он смотрел на вечернее небо и переосмысливал то, что ему сегодня позволило выплеснуть на бумагу его воображение. Возможно, потом, в будущем, он станет настоящим профессиональным писателем, хотя до этого еще далеко. Еще предстоит преодолеть барьеры разной степени сложности. Может будущие беллетристы предварительно избирают изучение журналистики, чтобы раскрыть свои творческие способности перед тем, как обучиться писательскому ремеслу. В целом Олег, как любой писатель, ожидал, что его творчество будет увлекательным - это главное, и он старался сконцентрироваться на идее повести. Хотя основная проблема как раз-таки и заключалась в том, что идея его повести пока что была сыра. И порой даже читая роман своего любимого писателя Виктора Ни под названием 'Одиночество', у Петрова не получалось вдохновиться и придумать ход развития сюжета своей рукописи. Уже два романа Ни были прочитаны Олегом. Это были истории с разными названиями, но дополняющие одно другое повествования о приключениях французского журналиста в период Первой мировой войны. По сюжету он приезжает из Франции в Россию (обе эти страны являются союзниками Антанты, выступающей против Четверного союза). Олег писал повесть с похожим сюжетом. Но в сочиняемой им книге американский журналист, неплохо говорящий по-русски, отправляется в служебную командировку в Россию. Там Джон Уильски (так зовут журналиста) поселяется в мотеле одного глухого городишки. Именно в этом мотеле с журналистом должно произойти нечто такое, что бы навсегда изменило его жизнь и, возможно, заставило бы его остаться в России. Что именно должно случиться, Олег пока еще не придумал.
  
  ***
  
  - Опять проблемы с Костей? - Мария взглянула на дочь, у которой были красные после слез глаза. - Успокойся, милая. Успокойся и забудь...
  - Не понимаю. Ведь раньше он не был таким... - девушка закрыла ладонями лицо.
  Мария села рядом на диван и обняла Алену. Та прижалась к матери и спросила:
  - Можно я у тебя поживу?
  - Ну о чем разговор? Ты же знаешь, для тебя моя дверь открыта всегда. На работу только дольше надо будет добираться. Хотя с транспортом здесь проблем нет.
  - Об этом не волнуйся.
  Мария провела пальцами по черным волосам дочери, спадающим на плечи. Затем мягко коснулась щеки и, улыбнувшись, глядя в синие грустные глаза, промолвила:
  - Все будет хорошо. Вот увидишь.
  Девушка неопределенно кивнула и поднялась.
  - Я очень устала. Можно немного отдохнуть?
  - Конечно, милая.
  
  ***
  
   Олег любил сидеть у окна и смотреть на звезды. И вот однажды так получилось, что он, думая о дальнейшей судьбе Джона Уильски, обнаружил у себя в комнате оставленную здесь подзорную трубу, которую из плавания привез его дед. Дед был моряком. Он работал на судне, перевозящем в трюмах разный груз: лес, руду, металлы. Подзорную трубу фирмы 'Barska Benchmark' деду подарили на день рождения его коллеги по работе. Олег взял трубу. Дед говорил, что она обладает качественной оптикой и водонепроницаемым корпусом, с полем зрения в тысячу метров. Снизу к корпусу крепилась подставка. Олег повертел в руках оставленный дедовский подарок, и поставил его назад, к стене. Затем взял лежащую на кресле гитару, лег на кровать и, уткнувшись взглядом в потолок, лениво коснулся струн правой рукой. Гитара мелодично отозвалась звуком аккорда. Олег вспомнил последний сочиненный им в повести абзац:
  
  'Есть ли несчастье, возникающее само по себе, но не имеющее источником зерно желания? Это важно. Первое звено зависимого происхождения от закона жизни - это ошибочное видение. За свою долгую историю человек уяснил одно - ему удобна позиция жизни, к которой он привыкает...
  
  Отстраненное познание действительности,
  
  Состояние полного равнодушия,
  
  Целая вечность для того, чтобы попробовать измениться...
  
  Полное отсутствие терпения -
  
  Жизнь как она есть'.
  
  
   В начале мая было прохладно, шли дожди. Однако к середине месяца погода быстро нормализовалась, весенний холод сменился жарой. Чувствовалось, что лето тоже будет теплым. Запах лета уже ощущался по вечерам, особенно в домах с распахнутыми настежь окнами. По телевидению шла передача об автомобилях, где ведущий рассказывал о том, что восьмидесятые годы не отличались хорошими новостями для спортивных авто. Многие производители ленились переделывать свои машины под более жесткие требования США относительно загрязнения окружающей среды. 'Порше', к примеру, 959 был отличным автомобилем того десятилетия, но, за исключением экспертов и небольшой группы журналистов, никому не довелось поездить на этом автомобиле в США. Когда дебютировал этот автомобиль, он был наиболее продвинут в техническом плане среди всех выпускавшихся на тот момент автомобилей. Плюс 959-й участвовал в гонках в Париже, соревнования класс GT и суперскоростных гонках по автобанам. 959-й открыл дорогу новым автомобилям...
  Олег выключил телевизор и положил пульт на тумбочку. Часы показывали без двадцати десять. Олег достал из пачки сигарету и хотел было, как всегда, сесть на подоконник и закурить. Он поднес к губам зажигалку. Но щелчка кнопки не последовало: кое-что там, на улице, привлекло внимание Олега. Он вытащил изо рта незажженную сигарету и положил на столик. Уперевшись руками в подоконник, Олег смотрел в окно... Ему в голову пришла мысль о подзорной трубе. Она стояла прислоненная к стене.
   С противоположной стороны, метрах в трехстах, находился дом. В окне на втором этаже горел свет. На таком расстоянии было невозможно разглядеть, что там происходило. По правде говоря, Олег косился на трубу у стены, не понимая, зачем ему вообще нужно знать, что происходит в соседском доме напротив. Он вспомнил, что когда он был совсем маленьким, они с братом Лешей дружили с соседскими мальчишками Вовкой и Юркой Назаровыми из этого самого дома напротив. Семья Назаровых приобрела этот дом, когда Олега еще не было на свете. Назаровы очень гордились этой покупкой - ведь дом, по их словам, достался им за сущие копейки. Дом действительно был хорошим и уютным. Отец Леши и глава семейства соседских Назаровых тогда вместе решили заняться разведением голубей для продажи. Позже Назаровы продали дом и уехали в Германию. Но до этого, вначале 90-х Петров и Назаров занимались голубями. Это был общий бизнес, как выяснилось - прибыльный. Петров и Назаров не просто заселили птицами чердаки своих домов. Они соорудили нечто вроде прочного железного моста, соединяющего чердаки их домов между собой. На импровизированный мост они понаставили голубиных клеток и огородили сооружение железной сеткой. Со временем мост из сваренных между собой свай и арматуры зарос сорными вьющимися растениями. Издали он был незаметен на фоне растущих тут деревьев. Назаровы продали дом и уехали. Сетка и клетки были демонтированы за ненадобностью, а голуби больше не разводились. Но сам мост из сваренных между собой железных прутьев так и остался стоять. Неприметный в небольшой рощице, он и теперь объединял крыши двух домов между собой - дома Олега и дома, на который Олег сейчас смотрел.
   Олег собрался было на все наплевать - закрыть окно, потушить свет и лечь спать. Но в последний момент он все же взял трубу, расправил треногу и поставил трубу на подоконник. Наблюдательный агрегат весил всего ничего - меньше килограмма. Диаметр объектива был достаточно большим - около восьмидесяти миллиметров, а минимальное расстояние фокуса составляло пять метров (об этом тоже упоминал дед). Сейчас в глазке объектива была лишь мутная пелена. Олег аккуратно покрутил кольцо просветления оптики, сконструированное вокруг глазка объектива. Постепенно расплывчатая пелена стала перетекать в четкое изображение. Картинка была настолько настоящей и живой, что Олег в удивлении приподнял бровь. Через увеличитель аппарата была видна комната соседского дома. Занавесок на окне не было - скорее всего, их сняли на стирку. Увеличение изображения по шкале от двенадцати до шестидесяти крат было настолько мощным, что прорисовывались отдельные детали интерьера чужой спальни: расправленная кровать, лежащий на тумбочке молитвенник, свадебный портрет на стене, выключенный комнатный вентилятор, стоящий в углу. Но все это перестало быть объектом внимания Олега, потому что в комнату вошла девушка.
  
  'Она была девою редкостной красоты и столь же прелестна, сколь исполнена веселья. Ко всему на свете питала она любовь, вся - лучезарность и улыбка...'
  
  Нет, все же у классиков дева с картины художника описывалась более жизнерадостной, чем красотка, на которую Олег смотрел через объектив подзорной трубы. Девушка из соседского дома (так мысленно окрестил ее Олег - 'Девушкой-Из-Соседского-Дома'; такой она для него теперь будет всегда) выглядела не особо жизнерадостно. И, тем не менее, она была до ужаса симпатичной. Ее губы напоминали две спелых ягоды и были прекрасны без всяких подкрашиваний. Синие глаза можно было сравнить с лучезарным небом в солнечный день. Она сидела перед трюмо и расчесывала щеткой черные волосы. Ночнушка на ней была просвечивающей. Ее груди, большие, зрелые, с розовыми сосками то и дело подергивались от ее движений...
  Олег облизнул пересохшие губы. Его сердце восторженно участило бег. Член поднимался, увеличиваясь и упираясь в нижнее белье и высвобождая головку из - под плоти. Парень продолжал наблюдать, пока в дверь его комнаты не постучали и не раздался голос мамы: 'Олег, ты ужинал?'. Олег едва сдержался, чтобы не ответить грубостью, однако взял себя в руки и спокойно произнес: 'Да, мА, ужинал. Спасибо'. Когда он вновь прильнул к глазку объектива, девушка направлялась к выключателю, чтобы потушить свет.
  
  ***
  
   Однажды, когда Олегу было восемь, он сидел в саду на скамейке, болтая ногами, ел мороженое и наблюдал, как ветер качает макушку цветущей яблони. В тот день его брат Алеша праздновал день рожденья. В доме были гости. Мальчишки играли в видеоигры, толпой окружив телевизор, девочки разговаривали во дворе. Олег же просто решил немного побыть один. Рядом раздались шаги. Это был дед. В руке он держал свою любимую моряцкую трубку для курения. У Олега дедушка всегда ассоциировался со сказочным капитаном Врунгелем - эдакий бравый, никогда не унывающий искатель приключений; человек моря, для которого оно составляло смысл всей жизни. Дедушка подошел к мальчику, потрепал рукой его волосы, приговаривая:
  - Ты чего это от других отстаешь? Твои друзья там веселятся... Эх ты.
  - Дедушка, - спросил Олег, игнорируя его слова, - а как это быть взрослым? Это приятнее, чем быть маленьким или отвратительнее?
  Дед приложил губы к мундштуку трубки, затянулся и, мягко улыбнувшись, молвил:
  - Размышляешь о том, что когда-нибудь детство уйдет и придется сталкиваться с реалиями взрослой жизни лицом к лицу?
  Олег кивнул.
  Дедушка вновь втянул дым и будто бы сам впал в раздумья над вопросом внука. Ветер шевелил его начинающие седеть волосы.
  - Знаешь, малыш, взрослый возраст - это второй и последний возраст человека. Здесь нельзя четко определить, что лучше, что хуже. К примеру, человек рождается на свет, радуя этим взрослых (его родителей), растет, идет в школу. Разве это отвратительно?
  Олег немного подумал.
  -Нет.
  - Также и со вторым человеческим возрастом. Пребывая в нем, ты, к примеру, опять же радуешься, когда у тебя рождаются и растут дети. Кроме того, будучи взрослым, ты реализуешь и устраиваешь свою собственную жизнь в отличие от детского возраста, когда за тебя все решают другие. Но, думаю, говорить и сравнивать, какой из этих периодов твоей жизни лучше - все равно что сравнивать две стороны одной медали. Если сейчас у тебя мысли о том, как бы побыстрее миновать детство, то потом, поверь мне, ты будешь сожалеть о том, что невозможно вернуться на много лет назад, чтобы вновь стать юным.
  
  Олег смотрел в небо - серое, ветряное, неприветливое.
  - И все-таки быть взрослым - удобнее, - молвил он. - Во-первых, не нужно ни у кого ни на что спрашивать разрешения. Во-вторых, ты сам можешь давать кому-либо советы, поучать. Кроме того, никто тебя не обидит из-за какой-либо мелочи. Старшие не будут просто так к тебе придираться, потому что это уже будет неактуально.
  
  Дед усмехнулся и присел рядом с Олегом.
  - Из-за пустяков, мой мальчик, до слез можно довести и взрослого человека. И отбиваться от всяких придурков на пустом месте взрослым, кстати, тоже очень часто приходится. Но главное, что мы усваиваем с возрастом, - так это то, что чем больше ты отдаляешься от младенчества и отрочества, чем больше годов уходит во взрослой жизни, тем ближе становится старость, а за ней...
  Мужчина замолчал, вытряхивая из трубки остатки табака.
  - Смерть? - закончил за него Олег.
  - Тебе об этом еще рано думать, поверь.
  Дедушка поднялся со скамейки:
  - Хватит нам с тобой разговаривать о таких серьезных и грустных вещах. С возрастом ты сам все поймешь - не стоит торопить события. Пошли есть праздничный торт. Ты хоть брата-то с днем рождения поздравил?
  Олег кивнул.
  
  Дед взял внука за руку и они пошли домой.
  
  
  'Никто из знающих меня не усомнится в том, что долг мой будет выполнен в полную меру моих способностей с тем строгим беспристрастием, коим не должен пренебрегать никто...'.
  
  ***
  
  - Мам, ты говорила, что в Назаровском доме живет женщина? - за завтраком спросил Олег.
  - Да.
  - Она одна или с кем-то?
  - Вообще живет она одна. Но сейчас у нее гостит дочь, которая приехала из города, разругавшись с женихом.
  - Как зовут дочь?
  Ольга Алексеевна взглянула на сына. В ее глазах мелькнуло любопытство, почему сын так интересуется новыми соседями.
  - Как ее зовут? - нарушил Олег затянувшуюся паузу.
  - Кажется, ее звать Алена, - ответил за жену Андрей Андреевич с меньшим подозрением по поводу интереса сына, чем Ольга Алексеевна. - Но она для тебя слишком старая. Ей уже двадцать девять. Тебе лишь восемнадцать. Так что все это напрасно.
  
  Могло показаться, что отец говорил серьезным, поучительным тоном, однако это была лишь ширма. Тем не менее, на этот раз сын почему-то воспринял его тон действительно как упрек, не посчитав нужным приглядываться к замаскированным подшучиваниям. Олег с серьезным видом произнес:
  - Видно будет.
  Затем он поднялся из-за стола, нейтрально, без эмоций, бросил 'Спасибо. Мне нужно бежать на учебу. Пока' и ушел.
  Вечером он вновь поставил на подоконник подзорную трубу и стал наблюдать за спальней Алены. На этот раз спальня долго пустовала. Олег сидел и ждал. Он был терпелив, не терял надежду. Но в тоже время не исключал возможность, что свет в комнате Алены не зажжется вовсе. Может, она помирилась со своим женихом и уехала. А возможно, уехала просто так. Вариантов крутилось много. Когда же на часах было уже около двенадцати ночи, отчаянно борющийся с дремой Олег уже действительно решил, что Алены здесь больше нет... и все закончилось, едва начавшись. Однако когда он стал собирать наблюдательный агрегат, свет в отдаленном окне наконец-то зажегся. Он вспыхнул, впустив волнение и радость в сердце парня. Будто кто-то своей могучей рукой вытащил за шкирку погружающегося в болотную трясину Олега и четко произнес 'Никогда не отчаивайся. Никогда'.
  Олег, ободрившись, вернулся в исходную позицию, расставил треногу и прильнул к объективу.
  В этот вечер Алена вела себя более взволнованно и озабоченно, чем в прошлый раз, будто бы у нее появился какой-то план, касающийся исправления ее жизни в лучшую сторону. Она что-то искала в шкафу, один за другим выдвигая ящики. В конечном итоге, не достигнув цели, она села на кровать и задумалась. Потом провела руками по волосам, расправив их. Поднялась.
  Олег, приоткрыв рот, увеличив картинку до максимума, разглядывал формы ее тела сквозь ту же просвечивающую ночную рубашку. Ему казалось, она находится прямо возле него и вот-вот врежет ему в глаз за такое вульгарное поведение. И тем не менее он наблюдал... наблюдал и получал истинное удовольствие. Эрекция у него была такая, что краем сознания он опасался, что его джинсы просто порвутся. К тому моменту, как Алена выключила свет и легла спать, Олег твердо знал, что по уши в нее влюблен. Кроме всего прочего, он знал, как сдвинуть написание своей книги с мертвой точки, что именно будет происходить с Джоном Уильски, по крайней мере, как будут развиваться события ближайшего будущего.
  
  ' К тому моменту, как Алена выключила свет и легла спать, Джон твердо знал, что по уши в нее влюбился. Он уже целых два дня наблюдал за окном ее дома из комнаты мотеля, где остановился. Сейчас, лежа в постели наедине со своими мыслями, Джон думал о том, что ему необходимо что-то предпринять, чтобы познакомиться с Аленой. Он узнал имя этой девушки случайно, у работников гостиницы, однако он не стал вдаваться в подробности и расспрашивать, ее ли это дом, давно ли она там живет и собирается ли уезжать. В противном случае его бы могли принять за шпиона и вызвать милицию. И потом он бы вряд ли смог доказать, что он обычный иностранный журналист, который остановился в гостинице, нашел в номере забытую кем-то подзорную трубу и однажды вечером, нацелив ее на окно соседнего дома, что находился неподалеку, увидел девушку необычной красоты и влюбился в нее'.
  
  Олег писал о Джоне Уильски до глубокой ночи. Он писал о неуемном желании американского журналиста познакомиться с русской девушкой из соседнего дома, которую звали Алена. Он писал о том, как Джон забросил все свои дела и стал шпионить за Аленой, дабы узнать, где она работает, с кем общается и все в таком духе. Петров настолько глубоко проникся чувствами придуманного им литературного героя, что решил на следующий день действовать методами Джона Уильски, чтобы как можно ближе подобраться к своей очаровательной соседке и познакомиться с ней. Возможно, в этом есть какой-то потаенный смысл?...
  
  'Джон сидел в сквере на скамейке и курил. Возможно, у него ничего не получится. Скорее всего, она просто посмеется над ним? Джон представил на секунду выражение ее лица... Он серьезен, старателен, немного напуган (даже несмотря на всю твердость его характера). А еще он... влюблен. Влюблен по самое 'не могу'. И он признается ей в этом. А она сначала вроде бы лишается дара речи, пристально смотрит на него. Затем удивленно и насмешливо отводит взгляд. В конце концов, она начинает смеяться. Она, конечно, не хочет его обидеть. Но все же она смеется... Закрывает ладонями рот и смеется. Затем ее взгляд возвращается на Джона - на этот раз жалостливый и упрекающий одновременно. Этот взгляд говорит о многом. Он напоминает взгляд взрослой женщины... взгляд замужней дамы, глядящей на неопытного, но отважного юнца, решившего, что он может разговаривать с этой дамой как со своей подружкой. Алена перестает смеяться, чтобы все же не обидеть своего собеседника. Но после того, как Джон открылся ей, он не видит в ее глазах хоть чего-нибудь, напоминающего взаимных чувств. И это естественно. Это ее право. Она взрослая женщина, которая имеет право на насмешки и упрек. 'Извини', говорит она двадцатилетнему Джону, прекратив свой взрослый смех, хотя ее губы все еще продолжают вырисовывать легкую улыбку, 'Извини, но не кажется ли тебе, что мы...'.
  
  Джон поднялся со скамейки, бросив на землю окурок и раздавив его туфлей. Он покинул сквер, вышел на аллею и направился к остановке, тихо ругая себя за то, что чуть было не совершил самую большую ошибку своей жизни. Он упрекал себя за то, что катается просто так туда-сюда вместо того, чтобы заниматься расследованием, которое ему было поручено провести в чужой стране. Он шел на остановку все такой же задумчивый, как и раньше.
  'Дурак! Кретин!', шепотом повторял он, 'Надо же до такого додуматься...'.
  - Не спеши.
  
  Джон остановился. Он стоял словно вкопанный, моргая глазами и решив, что чужой хриплый голос ему почудился. Что этот голос просто возник в его голове.
  
  - Не уходи.
  
  Глаза Джона расширялись все больше. Лоб взмок от пота. Парень обернулся. Поодаль на бордюре сидела древняя старуха-цыганка. Улыбка на ее обвисшем лице напоминала кляксу. Язык облизнул губы и вновь скрылся в беззубом рту. Одета она была в старое тряпье. На голове - плотно замотанный платок. Джон смотрел на цыганку, сомневаясь, стоит ли доверять своим глазам и ушам.
  - Иди к ней.- Шептала старуха. Хотя ее губы не шевелились. Это было что-то вроде передачи мыслей на расстоянии... Ее голос звучал у Джона Уильски в голове. - Иди к ней, иначе упустишь удачу.
  
  - Я схожу с ума, - пробубнил американец. Он сел на корточки и положил на глаза ладонь. - Так, по-видимому, начинается безумие?
  Он сидел, не поднимая глаз, чтобы проверить, там ли еще старуха или его воображение ее уже стерло. Может быть, ее там не было вообще, однако ее голос был по-прежнему с Джоном.
  - Ступай к ней, - говорил голос. - Ступай.
  Уильски еще раз повернул голову и взглянул. Старуха все еще сидела на бордюре и смотрела на юношу. Улыбка по-прежнему играла на ее некрасивом лице. Джон поднялся на ноги, не обращая внимания на идущих рядом прохожих.
   Детский сад, где Алена работала воспитательницей, находился метрах в пятидесяти. Приятный прохладный ветерок немного развеял духоту, обдав лицо. Цыганка, все также улыбаясь, наблюдала за возвращающимся назад Джоном. Проходя по аллее и поравнявшись с ней, он остановился и с опаской покосился на нее. Закрыв и открыв глаза и окончательно убедившись, что она находится перед ним, он полез в карман. Извлеча оттуда пятидесятирублевую купюру и глядя на женщину, парень бросил деньги в стоящую у ног старухи картонную коробку.
  - Ступай. Иди к ней. - Сказала она в ответ.
  
  Джон пошел. Он больше не поворачивался к старухе. Когда он приближался к зданию, его уверенность в том, что никакой старухи не было, и деньги он просто так бросил на землю, возросла почти на сто процентов. Однако он так и не обернулся назад. Он не хотел оборачиваться: пусть все это остается лишь в его воображении, а не на яву. Так проще. Он войдет внутрь, найдет девушку своей мечты и на неидеальном русском языке откроет ей свои чувства. Потом будь что будет!'.
  
  
  
  ***
  
   На следующее утро Олег не поехал в университет. Вместо этого он максимально близко подкрался к дому Алены, притаившись в той самой рощице, через которую от крыши дома Петровых к крыше дома, где жила Алена, проходил голубиный мост. Олег взглянул на часы. Было восемь.
   В действительности Олег ощущал себя ненормальным лишь отчасти. Ему были присущи твердость характера, пылкость рассуждений, моторика. По крайней мере, он ощущал рычаги, с помощью которых было возможно управлять собой. Он был уверен, что по-настоящему сумасшедшие не ощущают в себе этих рычагов, несмотря на то, что у каждого эти рычаги имеются. Что же касалось Алены - Олегу вдруг стало казаться, что его рычаги вдруг стали теряться...Они то пропадали, а то возникали вновь, и это выглядело жутковато. Но только с одной стороны. В то же время в душе ощущался восторг, подъем, прилив восхищения - стоило только появиться стимулу. А стимул был благодаря той самой Девушке-Из-Соседнего-Дома.
   Алена вышла из дома в 8.20. На ней были светлая летняя блузка и темно-синие джинсы, облегающие хорошенькое тело. Олег волновался: его убивала неизвестность, нависшая над ним громадой и глядящая взрослым строгим взглядом.
  'Что ты делаешь, подлец?', донеслось откуда-то издалека, из глубины сознания, из нависшей неизвестности. Олег понимал, чей голос это был. Он принадлежал парализованной внутри него совести; этот голос принадлежал сомнениям, намекающим на сумасшествие. Олег выбрался из кустов, позволив Алене отойти на безопасное расстояние, и осторожно направился за ней. Поначалу он шел уверенным шагом, собравшись с духом. 'Почему ты считаешь себя подлецом?', обратился он мысленно сам к себе, 'Ты ведь не собираешься делать ничего плохого! Ты подойдешь к девушке, попытаешься завести разговор, и потом, позже, если повезет - открыть ей свои чувства. Получится завязать с ней отношения - отлично. Нет - значит не судьба. Ты взрослый. Тебе уже...'.
  Тут Олег остановился. Он вспомнил вчерашние слова отца 'Ей уже двадцать девять. Тебе лишь восемнадцать. Так что все это напрасно'.
  
  
  Черт! Может быть, ты и вправду слишком рано повзрослел, парень? Может тебе рано еще думать обо всем этом?
  
  Он продолжил идти. Просто шагал вперед, постаравшись выкинуть все мысли из головы.
  
  
   В паре десятков метров от здания продуктового магазина находилась автобусная остановка, где стояло несколько человек. Алена перешла шоссе и примкнула к ним. Олег следовал за ней, стараясь не привлечь ее внимания. У остановки он просто делал вид, что стоит и ожидает своего автобуса, лишь украдкой поглядывая на девушку своей мечты, чтобы убедиться, что она все еще тут и никуда не ушла. Она его не замечала, точно так же, как и потом, в автобусе. В принципе она вообще особо не интересовалась внешним миром и смотрела в окно, где мимо проносились дома, магазины, деревья.
   Город Веркнабурск находился примерно в десяти километрах от селенья. Магазин, к которому направилась Алена по приезду в город, находился в центре. Это был цветочный магазин.
  
  Олег сидел в сквере на скамейке и курил. Ему вновь вспомнился тот далекий весенний день, когда во время празднования Алёшкиного 11-летия Олег был в саду. Тогда к нему пришел дед, и они вели интеллектуальный разговор о том, что лучше - быть взрослым или маленьким. Мнения внука и дедушки тогда разошлись. Вот и теперь Олегу казалось, что он все еще маленький. Между ним и Аленой незримая стена. И он не был уверен, что Алена захочет ее преодолевать.
  
  'Ей уже двадцать девять. Тебе лишь восемнадцать. Так что все это напрасно'.
  
  Черт! Вдруг ничего не получится? Вдруг она просто посмеется над ним? Джона Уильски в своей книге он покамест оставил намеревающимся войти в здание детского сада, чтобы встретиться Девушкой-Из-Соседнего-Дома. Что же будет дальше? Каково будет продолжение всей этой истории?
  
  Олег поднялся со скамейки, бросив на землю окурок и раздавив его туфлей. Он не решил ехать назад, в Тихое и не ругал себя за то, что чуть было не совершил самую большую ошибку своей жизни, как Джон Уильски. Олег намеревался войти в магазин и заговорить с Аленой. Никакая мистическая старуха со своими советами, которую он выдумал в книге, ему не была нужна. Он и так был уверен, что делает все правильно.
  
  
  
  
  
  Глава 2.
  Алена
  
  
  
  
  - Опять проблемы с Костей? - Мария взглянула на дочь, у которой были красные после слез глаза. - Успокойся, милая. Успокойся и забудь...
  - Не понимаю. Ведь раньше он не был таким... - Алена закрыла ладонями лицо.
  Мария села рядом на диван и обняла девушку. Та прижалась к матери и спросила:
  - Можно я у тебя поживу?
  - Ну о чем разговор? Ты же знаешь, для тебя моя дверь открыта всегда. На работу только дольше надо будет добираться. Хотя с транспортом здесь проблем нет.
  - Об этом не волнуйся.
  Мария провела пальцами по черным волосам дочери, спадающим на плечи. Затем мягко коснулась щеки и, улыбнувшись, глядя в синие грустные глаза, промолвила:
  - Все будет хорошо. Вот увидишь.
  Девушка неопределенно кивнула и поднялась.
  - Я приму душ и немного отдохну?
  
   Конфуз перерастает в пассивную панику, которая растекается горечью обжигающего страха перед безысходностью. От любви до ненависти, как известно, один шаг. Но еще хуже, когда сердце изнывает от любви и ненависти одновременно... Ты разрываешься меж двух огней и ничего не можешь поделать.
  
  Теплый душ - благодать для кожи и тела. Но он не может быть панацеей от всех бед.
  
   Алена натирала мылом тело, будучи наедине со своими мыслями; она мечтала забыть о проблемах. Точнее разобраться с одной главной проблемой - как научиться быть сильной. Несмотря на всю боль, причиненную Костей (ее женихом), боль, переполняющую душу, Алена не могла забыть его доброту и ласки. Ради них она была готова терпеть все зло... и это было глупо. Она ненавидела себя за то, что боялась потерять ЕГО. Не раз и не два девушка орала на Костю, клялась, что бросит его. Но каждый раз, когда Костя, выйдя из очередного запоя, просил прощения за то, что бил ее и обижал, просто не могла не простить, наивно и слепо веря, что все осталось позади. А позже все повторялось вновь и вновь. Теперь она дала себе слово, что изменит свою жизнь, вопреки предательской надежде в глубине души, что... раздастся звонок от ее возлюбленного. Но пойти на поводу у своих чувств - значит вновь попасть в ловушку страха - злого, зАмкнутого, навязчивого. Да, она могла запросто уйти от Кости, но не думать о нем у нее не получалось. Побег из городской обители - лишь отсрочка. Это обезболивающее, на какое-то время заглушающее боль. Чтобы победить отчаяние, удержаться и вновь не сорваться вниз, необходим стимул. Алена даже сама не поняла, почему именно такая формулировка 'панацеи' пришла ей в голову, но ей нужен был именно с т и м у л, чтобы похоронить прежние чувства... ПОПРОБОВАТЬ их похоронить. А вместе с тем и преодолеть трагедию души.
  Вытеревшись полотенцем, Алена накинула халат на голое тело и ушла к себе в комнату. Прилегши на кровать, она почти сразу задремала.
  
  
  
  
  
  ***
  
  
   Константин Егоров сидел в своей городской квартире. Во рту дымилась сигарета. Рядом с диваном стояла наполовину выпитая бутылка с коньяком. Усталый одичавший взгляд, безвольно повисшие на коленях руки, болезненное выражение лица...
  Он был отрешен от всего мира, казалось, был неадекватен ко всему вокруг. Но он не был пьян. Точнее - он не был пьян настолько, чтобы превратиться в овощ. Он просто сидел и пялился на стену.
  
  - Ты - идиот! - вдруг раздался в тишине негромкий голос.
  
  Но это событие Костю не ошеломило, хотя он недоуменно моргнул глазами. Он вынул изо рта тлеющую сигарету и повернулся на голос. Прямо напротив окна стоял субъект. Костя какое-то время смотрел на вторженца... Чего-то в этом роде стоило ожидать. Конечно, странновато, ведь в этот день он не влил в себя столько спиртного, чтобы довести себя до белой горячки. И, тем не менее, гость стоял возле окна. Костя осознавал, что тот находится лишь в его воображении. Тем более этот посетитель был точной копией Кости.
  Костя продолжал смотреть на свое отражение\двойника.
  
  - Идиот, - повторил двойник.
  
  Костя опустил глаза, поднял с пола бутылку и хотел было как следует приложиться.
  
  - Ты виноват в том, что она тебя бросила.
  
  Костя остановился, не глотнув ни капли, и опустил бутылку. Вновь его взгляд был брошен на гостя.
  
  - Как ты собирался ее вернуть? Посмотри на себя! В кого ты превратился. Ты сам-то веришь в то, что ты ей говорил в магазине?
  Костя вспомнил про свой сегодняшний поход в магазин, где работала Алена. Она уже собиралась уходить, так как рабочий день заканчивался. Не отрывая глаз от служебного журнала, она сказала очередному входящему посетителю, что магазин закрывается. Посетитель, будто не услышал ее слов и приблизился к прилавку. Алена подняла глаза. Перед ней стоял Костя, держа в руке букет роз.
  - Это ты?.. - наконец решилась произнести девушка.
  - Леночка, - он виновато опустил взгляд, - прости меня, пожалуйста. Больше этого не повторится никогда. Клянусь тебе.
  Она молча продолжила просматривать записи в журнале.
  - Я обещаю, что буду лечиться, Алена...
  - Ты говорил это тысячу раз. Не стоит понапрасну убеждать себя самого.
  - Но...
  - Я больше не вернусь к тебе. Все кончено.
  Он положил цветы на прилавок и взял ее за руки:
  - Я не смогу без тебя... Ты нужна мне.
  - Но ты мне не нужен. Я больше не люблю тебя. Прощай. - Она подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Выражение ее лица было нейтральным.
  - Ты ведь сама понимаешь, что это не так. Ты не веришь сама в то, что говоришь? Признай это.
  - Я признаю, что мне надоело лить слезы ночи напролет, надеясь, что утром ты вернешься живым; Я не рассчитываю, что ты когда-нибудь одумаешься и больше не поднимешь руку на любимого человека - если он действительно любим тобою. А самое главное - я признаю, что мне надоело быть наивной...
  Повисла пауза.
  - У тебя кто-то есть? - Наконец спросил Костя.
  - Нет. А если и появится, то тебя это уже волновать не должно. Нам нужно было расстаться давным-давно. Зачем мы столько времени мучили друг друга?
  - Кого бы ты ни нашла себе, знай - он никогда не будет любить тебя так, как я. Я ведь и правда люблю тебя. Больше жизни.
  - Я видела это. Спасибо, Костик.
  
  Он ничего не ответил. Оставив букет на прилавке, он ушел, покинув заведение спешно и злобно. Алена не посмотрела ему вслед. Впервые за долгое время в ней проснулось чувство гордости за себя саму.
  
  Вспоминая эту сегодняшнюю встречу, Костя глотнул коньяка.
  
  - Поставь себя на ее место. Ты бы принял себя? - продолжал говорить двойник
  
  -Отвали... - огрызнулся Костя. - Хотя можешь говорить что угодно. Мне все равно.
  
  - Тебе все равно? Подумай, к чему ты стремишься. Не хочешь подражать жизни других? Это и не обязательно делать. Живи по своему усмотрению, не обращай внимания на нудные, злобные законы. Живи не торопясь, даже если все вокруг тебя торопят. Главное - живи... Цепляйся за жизнь. Думаешь, у тебя еще один шанс будет?
  
  Костя приложил ко лбу кулак, закрыв глаза.
  - А Аленка-то ничего, - продолжал двойник. - Она у тебя просто ангелочек... Таких, как она больше нет. Ты осознаешь это, балбес?
  
  Взгляд Кости вновь приобретал отрешенность. Только теперь по его щекам медленно катились слезы.
  
  - Да ладно уж, - вдруг раздался голос из противоположного угла комнаты.
  
  Костя повернул голову. Второй двойник стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. У Константина мелькнула мысль: если это его светлая и темная стороны вступают с ним в диалог, то у светлой стороны должны быть белые одеяния и нимб вокруг головы. У темной - рога, копыта, хвост. Ведь так вроде бы?...
  
  Однако образы двойников ограничивались той же самой внешностью, одеждой, коими Костя обладал на данный момент. Это были просто... его двойники - не больше, не меньше.
  Тем временем второй продолжал:
  
  - Эта девчонка ничем не примечательнее других в плане души, характера, интеллекта и т.д. Да, она хороша собой, красива. Красива телом и внешностью. Все. На этом положительные качества заканчиваются. В остальном она ничем не отличается от других придурков этого мира. Поэтому и поступать с ней нужно соответствующим образом. А еще она хороша для того, чтобы ее зажать в тесной спаленке и... Для этого она и создана. Она сама этого жаждет, разве нет?
  
  - Ты можешь быть человекам, Костя. Можешь, поверь. - Говорил первый двойник.
  
  - Она сведет тебя с ума, ты - ее... - не унимался второй.
  
  - Возьми себя в руки, черт тебя дери!
  
  - Она вся твоя... Делай с ней что хочешь...
  
  - ЗАТКНИТЕСЬ! Оба заткнитесь! - заорал Костя. - Вы, твари! Оставьте меня в покое!
  
  Он соскочил с дивана, размахнулся и швырнул бутылку в одну сторону. В другую сторону (прямо в окно) запустил вазу с тумбочки, не волнуясь особо, что ваза и осколки разбитого окна упадут на улице кому-нибудь на голову.
  
  - Оставьте меня в покое! Отстаньте от меня, твари! - не унимался Костя. Он повалился на колени и уткнулся лицом в палас. Его трясло.
  
  
  ***
  
  
   В это утро Алена вновь осознала, что ей одиноко. Она хотела простить Костю. Ее высокомерие по отношению к нему немного поугасло, и она в какой-то момент даже намеревалась ему позвонить, однако вОвремя сдержалась от совершения еще одной глупости. Она больше не хотела делать ошибок. Видит Бог - не хотела. Особенно после того, как она отшила его в магазине, когда Костя пришел просить прощения.
  Она принимала душ, и вдруг ей захотелось, чтобы Костя оказался сейчас рядом с ней. Приятная вода, бегущая из душа, создавала благодатную атмосферу для фантазий и ощущений... Они часто занимались с Костей любовью в ванной. Костя был нежен с ней. Его руки, губы, тело - все это просто невозможно было забыть, как и невозможно было передать чувства и ощущения, которые он дарил. Иногда он брал Алену силой. Иногда - когда она сама этого хотела и просила его об этом. Стоило теперь ей закрыть глаза и остаться наедине со своими потаенными мыслями (а также вспомнить положительные заметки из ее дневника, который она нашла в доме мамы), как она моментально перенеслась в прошлое, где еще недавно они были вместе: она и Костя. Они вдвоем в этом мире и больше никого. Им больше никто не нужен.
  Алена не понаслышке знала, что мастурбация - это здоровый способ удовлетворить свои чувства и познать реакции собственного тела. Бывает, некоторые девушки, пытаясь выразить собственную сексуальность, начинают половую жизнь еще до того, как они действительно становятся готовыми к стрессам, но Алена не относилась к их числу. Она потеряла девственность, уже заведя отношения с Костей. Костя лишил ее девственности. На данный момент он был единственным мужчиной, с кем она когда-либо была наедине. Сущность женской мастурбации она познала сравнительно недавно, уже после того, как они с Костей стали отдаляться друг от друга. Ей было плохо, и она, оставаясь одна, в дУше или постели, ощущала острую потребность быть в контакте с собственным телом. Она осознавала, что это грязная потребность, и по возможности лучше ее избегать, но все же удовлетворяла себя. Удовлетворяла себя сама, расслабляясь и концентрируясь на собственных мыслях и ощущениях. Вот и теперь, представив себе ситуацию, когда они с Костей были наедине, она медленно стала поглаживать указательным и средним пальцем клитор, то и дело меняя скорость движения.
  По мере того, как она возбуждалась, она чувствовала, что ее влагалище стало увлажняться. Она представляла, как Костя входит в нее, а она, закрыв глаза, задыхается от наслаждения, вдавливая пальцы в его спину. И это повторялось вновь и вновь. Убавив воду из лейки душа, она подставила под нее лицо. Ее мокрые слипшиеся волосы лились черными волнами по плечам. Пальцами правой руки она продолжала тереть клитор, левой же поочередно массировала полные, естественные груди. Не гигантские, уродливые, силиконовые как у каких-нибудь фриков или тупорылых порнозвезд (что, в принципе, одно и то же), а естественные и красивые. Ее груди были исполнены естественной природной красотой. Любой мужчина мечтал бы иметь в подругах женщину с такой грудью. Давая свободу своему воображению, она то и дело потирала твердые, возбужденные соски. Она чувствовала, как неземное, опьяняющее ощущение растет в ее теле, все приближая и приближая тот самый момент. Это было похоже на действие сводящего с ума наркотика.... Возбуждение Алены достигло своего пика. Затем резкое освобождение от напряжения заставило тело вздрогнуть; непpоизвольные пpиятные сокpащения мышц повергли Алену в экстаз. Она словно бы столкнулась со свободой, влилась в нее, погрузилась в ее райскую пучину. Волны оргазма - сводящие с ума, дарящие сладость и наслаждение, берущие все тело под свой контроль, заставили Алену выпрямиться, вжаться спиной в стену и сдавить ногами в промежности свою ладонь. Затем она резко сжала обеими руками возбужденные груди.
  Постепенно отдышавшись, девушка стала медленно оседать. Очутившись на корточках, она закрыла лицо ладонями. Кисти рук непроизвольно прижались к все еще твердым, оправляющимся от возбуждения соскам, создавая теперь уже немного иное ощущение; оно было скорее раздражающее, нежели приятное. Дыхание Алены сейчас сопровождалось всхлипываниями. Ее ладони отникли от лица и соединились, обхватив колени. Теперь она сидела на кафельном полу и плакала. Слабая струя сверху из душа продолжала течь на ее оголенные колени, сбегать вниз, на пол и растекаться по кафелю.
  
  
  ***
  
   Алена гостила у матери второй день и решила найти свой дневник четырех- или пятилетней давности. Девушка искала его почти весь вечер и даже ночью, когда было около двенадцати часов. Она поднялась наверх, в спальню, порылась в шкафу, но так и не достигла цели. Дневник нашелся аж на следующее утро на чердаке среди старых вещей. Дома и на работе Алена перечитывала свои старые записи, занесенные в дневник. Она надеялась, что они помогут навести ей порядок. Возможно, дневник поможет возненавидеть ей саму себя прежнюю во имя приговора, который должен быть вынесен...
  'Твое тело, душа - они по-прежнему здесь, они живы. Значит, ты тоже жива. Однако целостность твоего существования находится словно бы под тяжестью судьбы, креста, который ты вынуждена нести. Хотя в судьбу ты и не веришь, а веришь ты в случайное стечение обстоятельств, которые возникают в течение твой жизни, отведенной тебе Богом. Бог отводит нам жизненный век и тем, кто особо старателен и терпелив ко всему, что происходит, Он помогает'.
  
  '1 марта 1995. Сегодня Костя вновь повел себя как последний...
  Господи, если бы можно было предотвратить возникновение ненависти и злобы в душе любимого человека! Наивная мысль, наивные намерения... Сама жизнь тоже по большому счету является наивной вещью. Каждый может контролировать демонов внутри себя, но не каждый будет заморачиваться этим. Костя пришел сегодня с работы подвыпивший, мне показалось, что он вновь впал в депрессию. Он говорил, что жизнь скучна, что она похожа на заливаемый в железную мешалку бетон. Я пыталась его уверить, что даже неприятный бетон может послужить для создания красивых архитектурных изделий и строений. В общем, я настойчиво пыталась образумить его, однако на этот раз дело зашло слишком далеко. Он ударил меня по лицу, крикнув, что я несу чушь. Я в ответ сказала, чтобы он убирался из моей жизни, раз я ему больше не нужна. Он встал и ушел. Он вернется. Вернется завтра, чтобы просить прощения. Я люблю его. Когда-нибудь в порыве пьяного гнева он покалечит меня, а я люблю его и ничего не могу с этим поделать...'.
  
  'Прошло пять лет с тех пор, как я сделала последнюю запись в дневнике. Сегодня, 20 марта 2000 года было еще одно обыденное утро. Может быть, даже чересчур обыденное, хотя какая разница... Я попрощалась с матерью и пошла на работу. Все как всегда: небольшая прогулка к автобусной остановке, автобус до города, цветочный магазин. Может быть, и этот очередной день прошел бы мимо, незамеченным, если бы сидя за прилавком и читая свой дневник, я не услышала голос посетителя. Второго посетителя за сегодня. Всецело переключить внимание на посетителя меня заставило то, что при приветствии он назвал мое имя. Мы несколько секунд смотрели друг на друга.
  
  - Мы знакомы? - я отложила дневник.
  - Не совсем, - ответил парень. - То есть вы меня не знаете, но я знаю вас. Мы с вами соседи. Меня зовут Олег Петров, я живу в доме напротив.
  
  Я кивнула:
  - Замечательно. Хотите купить цветы?
  - Да, - ответил Олег. - Вы мне не поможете? Я хочу подарить своей любимой букет, но не знаю, какой подобрать. Все-таки первое свидание...
  - На первое свидание можно не дарить шикарные букеты. Можно подарить три цветка, и этого вполне достаточно. В самый раз будет.
  - Полностью рассчитываю на ваш опыт. - Произнес Олег.
  
  Я вновь посмотрела на него. Передо мной стоял симпатичный молодой человек лет двадцати - высокий, статный, вежливый. В какой-то момент мое сердце екнуло, сопровождаясь приятным волнующим теплом в груди. Будто что-то незримое коснулось меня, заставило еще более внимательно оценить стоящего передо мной парня. А еще это 'что-то' тихо напомнило: 'С т и м у л...'.
  
  
  
  ***
  
  - Костя так и не позвонил?
  
  Алена взглянула на Марию. Это был взгляд милого ребенка, ищущий поддержки родного человека. Даже не поддержки, а сухого сочувствия, что было бы вполне достаточным для веры в себя.
  Алена отрицательно качнула головой:
  -Я не хочу больше о нем думать. Стараюсь забыть его, благодарю судьбу, что она уберегла меня от свадьбы с ним. И от принятия нашего общего решения завести ребенка. Я не хочу, чтобы ребенок, если таковой у меня будет, рос без отца. Это неправильно. Я ведь знаю, каково это.
  
  Мария поднесла к губам чашку с уже остывшим чаем и сделала пару глотков. Сама того не замечая, она пустила в свои глаза грусть. Она глядела в сторону, мимо Алены, мимо телевизора, вообще мимо всего.
  
  - Мам, ты извини меня. - Алена коснулась ее руки на столе. - Я иногда могу произнести лишнее и обидеть этим. Я себя знаю. Прости.
  - Не надо так говорить. Все хорошо. Я просто немного задумалась. Твой отец бросил нас, когда ты еще совсем была крохой. Теперь ты выросла, попытала удачу в устройстве собственной личной жизни, а оно вон вишь как. Я переживаю за тебя. Очень.
  - Я знаю.
  - Не хочу, чтобы ты страдала.
  - Конечно. Все будет хорошо. Ты же сама говорила, помнишь? Жизнь продолжается, так?
  
  Мария привстала и поцеловала дочь в лоб:
  - Я рада, что ты наконец немного оживилась. У меня просто камень с души...
  - Спасибо за ужин, - Алена поднялась из-за стола, подошла к матери, обняла ее. Затем направилась к лестнице. Она поднималась к себе. Мысли - те, что были из разряда нежелаемых, - словно змеи, пытались вползти в голову и разбередить былое. Однако она была сильнее их. Она уже практически выбросила из головы бывшего жениха. Теперь она не то что не ждала телефонного звонка от Кости, но надеялась, что не увидит больше его. Никогда. Может быть, он опять нажрется в стельку и загнется где-нибудь под забором на улице - ее это уже не волновало. Не волновало - и, кажется, это действительно было так. Вроде бы все менялось... менялось в лучшую сторону, и это не могло не радовать.
   Когда Алена вошла к себе в комнату, то по-прежнему чувствовала себя успокоившейся, но лишь некоторое время. До тех пор, пока не включила свет. Потом она едва не закричала во все горло, отпрянув назад и врезавшись спиной в закрывшуюся за ней дверь. Положив ладони на рот, она, не двигаясь, стояла и смотрела на два объекта. Точнее - на объект и субъект. В роли объекта выступал букет из трех темно-красных роз, аккуратно завернутых в золотистую пленочную оболочку. Это были розы, которые она сама сегодня заворачивала в магазине. Розы, ставшие символом первого свидания для того, кто их купил. Розы в бутонах, еще не полностью распустившиеся, символизирующие юность и красоту того, кто принимает их в качестве подарка - так объясняла в магазине Алена их покупателю...
  
  '20 марта 2000 года. Продолжение записи.
  У меня в комнате стоял и держал цветы тот самый парень.
  Тот, что приходил сегодня в магазин. Он незаконно пробрался в чужой дом, чужую комнату. Я по-прежнему стояла, прижавшись к двери, готовая в любой момент кричать. Сама не понимала до конца, почему стояла молча и дрожала вместо того, чтобы звать на помощь...
  
  Цветы.
  
  Это они сбивали меня с толку. Мое сердце колотилось. Я сначала совсем не сообразила, что цветы предназначались мне. Я думала, что этот тип держал в руке букет лишь для того, чтобы отвлечь мое внимание. Чтобы пока я буду глазеть на цветы, чужак смог достать из кармана нож и прирезать меня. Затем он спустится вниз, на кухню и убьет маму. Ну а потом приступит к тому, ради чего он здесь - начнет грабить дом.
  От этих мыслей у меня вырвался крик, однако застрял в горле, потому что мой рот тут же был зажат ладонью парня, стоящего передо мной. Он наклонил ко мне свое лицо и пристально взглянул в мои перепуганные глаза. Его дыхание было освежено 'Рондо' или какими-то другими конфетами, однако из-под этого поверхностного духа ментола чувствовалась злобная сигаретная пропитанность. Въевшаяся и неудаляемая.
  - Пожалуйста, не надо кричать. Я ничего вам не сделаю. Я сейчас уйду. Просто разрешите мне сказать кое-что. - Сказал парень.
  
  Все тот же испуганный взгляд его 'заложницы'.
  
  - Умоляю, кивните в знак того, что согласны. Повторяю - я не сделаю вам ничего плохого.
  
  Я подчинилась и кивнула. Вторженец медленно стал убирать руку от моего рта. Он думал, что я все же закричу. Однако я молчала. Вместо крика я, отдышавшись, врезала ему пощечину.
  - За что?
  - За что?!! - Я с упреком толкнула его. - Что ты здесь делаешь? Ты в своем уме? Кстати как...
  
  Я взглянула на распахнутое окно и сообразила, что мама его сегодня вечером оставила открытым для проветривания, вместе с другими окнами в доме.
  - Ты влез в окно? Но как ты забрался? Принес лестницу?..
  - Мне не нужна лестница. - Ответил Олег (Да, я вспомнила: он представлялся днем в магазине. Его зовут Олег. Олег Петров или как-то так). Его левая щека покраснела от пощечины, волосы были зачесаны назад. Глаза сияли, но в то же время сильное волнение давало о себе знать. Его голос немного дрожал, как и руки.
  - Алена... - он запнулся, смочил слюной горло. - Алена, позвольте мне...
  - Я позволю тебе уйти. Прямо сейчас, если ты не хочешь обдумывать этот свой дебильный поступок в милиции.
  - Но я ведь...
  - Я все уже поняла.
  - Я ЛЮБЛЮ ВАС, АЛЕНА. Я БЕЗУМНО ВАС ЛЮБЛЮ. МНЕ БОЛЬШЕ НИКТО В ЭТОЙ ЖИЗНИ НЕ НУЖЕН, КРОМЕ ВАС!
  
  Наступила долгая пауза.
  Я притихла и изумленно смотрела на него. Я была в ступоре. Сказанное только что поразило меня, словно молния.
  
  Секунды убегали в неизвестность.
  
  Я пыталась понять, розыгрыш ли это и когда он закончится. В моих мыслях настойчиво возник образ Кости, который повторил сказанное только что: 'Я люблю тебя, Алена. Я безумно тебя люблю. Мне никто не нужен кроме тебя'.
  
  - Пошел к черту! - само собой вырвалось у меня в ответ на эту реплику Константина. Но я поняла, что произнесла это вслух. Кости здесь не было, а смотрела я на Олега.
  - Эти цветы все равно вам. - Радость тут же исчезла из его глаз. Он положил маленький букет на столик, развернулся и направился к окну.
  Я осознавала, что обидела его.
  
  - Чуть не забыл. - Олег вновь обернулся и вернулся к столику. Он взглянул на меня. Взглянул мне в лицо, которое изменилось, приняв виноватый вид. Я больше ничего не говорила. У меня было два варианта: я продолжаю стоять на своем и выдворяю Олега, либо прошу извинения, но тогда дальнейшее развитие событий приобретает совсем другой характер. Я понимала это, и поэтому просто молчала...
  Олег достал из кармана рубашки и положил на столик свернутый листок бумажки, на котором видимо было что-то написано:
  - Это тоже вам. Извините меня. Больше я вас не потревожу.
  Он ушел. Вылез через окно. Я открыла рот, собираясь все-таки что-то произнести ему вслед, но ничего не сказала. Я обидела Олега. Он больше не вернется. А ведь он действительно не намеревался делать ничего плохого. Да, он без проса проник в мою комнату. Но ведь он просто хотел устроить свидание, пусть и немного необычное. Неужели оно мне не понравилось? Мне вспомнились две телепередачи, в которых рассказывали о подобных случаях, - 'Большая стирка' и 'Окна'. В первом случае парень влез через окно в особняк своей любовницы и был убит из ружья ее ненормальным отцом. Второй случай произошел в городе. Молодой человек попытался влезть с букетом цветов в окно квартиры своей девушки, но сорвался вниз, сломал руку и ногу.
  Я подошла к ночному окну и выглянула наружу. Возле дома никого не было. Олег ушел. Я вернулась и села в кресло. Записка лежала на столике, выделяясь белым лоскутком, связывающим настоящее и возможное будущее... Прошлому здесь уже места не было. Я долго не решалась развернуть послание Олега, тем самым разжигая азарт. Но вот бумажка уже шелестела в моих руках. Развернув ее, я прочла:
  
  Еще вчера все было просто,
  
  Живя, я ждал пока пойму,
  
  Что нужно мне, о чем мечтаю,
  
  И с чем однажды я уйду.
  
  Сегодня я тебя увидел
  
  И жизнь моя уже не та,
  
  Хочу с тобою быть, мой ангел,
  
  Мой ангел, я люблю тебя.
  
  Твои глаза меня пленили,
  
  Но если этот плен - не рай,
  
  Что им считать тогда, скажи мне...
  
  Хочу тебя к груди прижать.
  
  Хочу обнять тебя я очень
  
  И Бога возблагодарить -
  
  Ведь я, минув все ожиданья,
  
  Могу с тобой счастливым быть.
  
  Теперь моя жизнь изменилась
  
  И стала, словно сладкий сон,
  
  С тобой всегда я буду рядом
  
  Затем, чтоб не кончался он...
  
  Я перечитала стихотворение три раза. Не знала, сам ли Олег его сочинил, или это был стих какого-нибудь известного автора. Но очарование Олега все выше поднимало планку...
  
  Все проистекало нереально быстро. В один день и знакомство, и встреча, и признание в любви. - голова шла кругом. Я выгнала этого парня, но теперь была уверена, что это было единственным правильным решением. Я была бы несправедлива по отношению к себе и к Олегу, если бы дала определенный ответ. Я сказала ему: 'Пошел к черту!'... я сказала это Косте, но перепало Олегу. Стоит ли сейчас уже чему-нибудь удивляться? Стоит ли удивляться в современной жизни тому, что все происходит с бешеной скоростью? Хотя жизнь на то и дана, чтобы течь в бешено вращающемся калейдоскопе. Просто одни это замечают, другие - нет. Или не стараются замечать. Может быть, Олег не стал ходить вокруг да около, а действовал напрямую, потому что действительно сходил с ума по мне. Он написал для меня стихотворение, чтобы увлечь за собой. С другой стороны, откуда этот юноша мог так хорошо разглядеть меня, чтобы настолько в меня влюбиться? Он сказал: 'Вы меня не знаете, но я знаю вас'. Он шпионил за мной? И сейчас продолжает шпионить? Так нельзя. Так нельзя, хотя его глаза, когда он был здесь, в спальне, твердили об истинной любви. Они сияли. Сияли до тех пор, пока я не послала его куда подальше. А потом он ушел, оставив розы и это прекрасное стихотворение. Он не шутил по поводу своих чувств. Какой смысл было это делать?
  
  'С т и м у л...'.
  
  Я положила записку на столик, вздохнула и закрыла глаза, откинувшись на спинку кресла.
  
  С т и м у л.'
  
  ***
  
   Он стоит у стены. Его тело расслаблено. На чье-то приближение позади он оборачивается. Внешне он не особо удивлен, но его нутро кричит. Оно кричит от восторга, когда он встречается глазами с ней...Ее лицо спокойно, движения неторопливые и уверенные. Она снимает с себя купальник, оставаясь абсолютно голой. При этом она просит его развернуться к стене. Он разворачивается. Только теперь он понимает, что стоит нагишом после купания в реке. Его мокрые плавки лежат рядом на земле. Приятный теплый ветерок ласкает тело.
  
  Он ждет. Ждет с нетерпением, когда это начнется.
  
  При этом член набухает и делается твердым, словно камень. При первом прикосновении мягких женских рук к спине член резко встает, касаясь поверхности стены.
  
  Он закрывает глаза. Она медленно водит руками по его телу, при этом прижимаясь к нему сзади и целуя его плечи и шею. Он чувствует, как ветерок играет ее мягкими волосами на его коже. Ее мягкие груди упираются в его спину...
  
  Она хочет его, обнимает сзади. Ее ладони гладят его грудь, живот, опускаются ниже...
  
  
  Олег просыпается аккурат в момент семяизвержения. Лежа на постели в ночной темноте, он начинает соображать, что за девушка была с ним во сне. Ее лицо отчетливо не прорисовалось в призрачных тонах сновидения, однако все и так было ясно. Это была та, по которой он сходил с ума, та, чье сердце оказалось не теплее самого холодного в мире куска льда, та, которая выгнала его сегодня из своего дома...
  
  Полежав немного в одиночестве, Олег откинул одеяло, поднялся с постели и покинул спальню. Он шагал по дому как можно тише, чтобы не разбудить кого-либо из своей семьи. Необходимо было заменить пропитанное семенной жидкостью нижнее белье и глотнуть свежего воздуха.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 3.
  Костя
  
  
  
  
  - Оставьте меня в покое! Отстаньте от меня, твари! - не унимался Костя. Он повалился на колени и уткнулся лицом в палас. Его трясло.
  
   Почему ты ведешь себя как придурок? Возможно, важнее вопроса у тебя еще не возникало? Что творится у тебя в голове? Что вообще происходит? Бывают дни, когда ты начинаешь воспринимать окружение (город, других людей, природу) по-новому. Создается впечатление, что все это действительно создано с каким-то смыслом. Все неспроста. Но сколь бы хрупким, прелестным ни казался мир, столь уязвим он перед гнусностью и похабщиной от жизни в нем. У тебя постоянно возникает мысль, что глупость - самая вопиющая оплошность любого человека. И твоя тоже. Кто-нибудь другой умеет намеренно вредить и причинять боль, хорошенько продумав все наперед, и он получает от этого удовольствие. Твои же жертвы не вызывают у тебя интереса? Твое причинение боли не основывается ни на чем другом, кроме как на глупой жестокости и беспричинном гневе. Может Алена - одна из тех загадок, отсутствие возможности разгадать которые вводит в раздраженность. Может она сама желает быть сложной и загадочной, тем самым чувствуя свою величественность перед мужской частью населения планеты? А не за это ли ты любишь ее? Не за то ли ты в нее влюблен, что она не относится к женщинам, которые слишком уж просты по природе своей? И ты теряешь к ним подлинный интерес, едва поймешь, что им все равно, собираешься ли ты завоевывать их сердце или нет. Они готовы в любой момент отдаться тебе всецело, заверяя, что влюбились в тебя с первого взгляда (хотя ты понимаешь, что никакой любовью здесь и не пахнет). Алена тоже сказала, что влюбилась в тебя. К слову - она не верит в любовь с первого взгляда, но она не лгала. Она действительно была от тебя без ума. Ты понимаешь, что в такие моменты все меняется. Все, что было раньше (ну или практически все), просто исчезает, уступая дорогу другому, новому человеку, в которого ты превращаешься. И если тебе повезет, то потом, позже, спустя время, ты не разочаруешься в себе, не разочаруешься в том, что ты превратился в другого человека, не разочаруешься в любви.
  
  
  ***
  
   После того, как Алена в магазине сказала Косте, что она больше не хочет с ним быть, Константин возвращался домой с работы и как следует выпивал. Через разбитое окно в зал с улицы проникал ветерок, шевеля занавески и освежая комнату. Костя лежал на диване. В последнее время он стал поступать так все чаще - приходить с работы, прикладываться к бутылке и забываться сном в зале на диване. Иногда он не мог уснуть - тогда, когда ему не хотелось напиваться, - а лежал и смотрел телевизор. Или же просто раздумывал. Он хотел вырваться из плена сурового настоящего и стать прежним. Хотел, но не знал, стОит ли. Зачем он обижал свою любимую? Зачем обращался с ней как с игрушкой? Это что, было испытание? Он ее испытывал или как? Проверял, любит ли она его по-настоящему и бросит ли при первом удобном случае? Ну что ж, проверил - она не бросила. А ушла она от него, потому что он заигрался. Потому что он слишком уж злоупотреблял своими проверками... А, может, это были все же не проверки? Но тогда что? Мракобесие? Злоупотребление свободой и вольностью? ЗАЧЕМ?
  
  'А затем', - отвечал появляющийся в такие моменты 'добрый' двойник Кости (иногда приходил и 'злой' и уверял Костю, что тот делает все правильно и должен продолжать в том же духе, однако со своими напутствиями чаще все же появлялся 'добрый'), - затем, что ты запутался, забыв, что к чему. Ты помнишь, с чего все началось, но забыл, ЗАЧЕМ. Скажи мне, ты хочешь победить пьянку и стать прежним?
  
  - Я...
  
  - Хочешь?
  - Как это сделать? - Костя устало закрыл глаза.
  - Ты ведь на дух не переносишь геев и трансвеститов, так?
  
  Костя открыл глаза. Нахмурившись, взглянул на своего двойника:
  - Это-то здесь при чем?
  - Что ты думаешь о таких людях, как геи? - не унимался тот.
  - А то, что жизненное семя зародилось в яйцах мужчины и с помощью пениса было передано в матку женщины. Есть мужчина со своей миссией и женщина со своей. А перемешивать одно с другим - это долбанное извращение и подлость. Почему я не люблю этих уродов? Потому что педики - это предатели и маргиналы! Я, конечно, понимаю, что не все из них предают природу. Многих предает сама природа. НО неужели им по кайфу жить с этим? Они не пытаются нанести природе ответный удар. Есть, к примеру, врачебное вмешательство, помогающее поставить все на свои места, гормональные препараты. Или...
  
  - Представь, что живущий в тебе алкоголик - злостный ПИ...АРАС - наглый, дерзкий, не пытающийся нанести природе ответный удар.
  
  Костя потер ладонью вспотевшее лицо:
  - И что?
  - Пришиби его! Убей гада. Выбей из него говно. Искорени его к чертовой матери, чтобы от него не осталось и следа. Сделай это.
  ***
  
  
   Иван Харитонов, облаченный в белые одеяния шеф-повара, подошел ближе. Казалось, он загораживал своей нехилой фигурой всю комнату.
  - Слушай, дружище, - обратился он к Егорову, - ты хоть осознаешь, что напрашиваешься? Серьезно напрашиваешься. Я выгораживаю тебя перед хозяином, а ты постоянно являешься с бодунища и от тебя за километр разит спиртным. Или же вообще не приходишь на работу. Ты в полушаге от того, чтобы вылететь отсюда. Хочешь потерять работу?
  
  Вообще Иван - хороший мужик. Он с молодых лет был Косте Егорову за старшего брата. Помогал ему, направлял на правильный путь, не бросал в беде. Они с Костей были друзьями не разлей вода. Вот и теперь, во взрослом возрасте Иван помог Константину с работой. Устроил его официантом в ресторан. Работа, конечно, не очень престижная, но в то же время лучше, чем совсем ничего. Тем более что высшего образования у Егорова не было. Костя понимал, что положение его было плачевное. Он сам рыл себе могилу. Когда-то он боялся остаться без работы. Теперь нет, ведь жизнь в любом случае проходила мимо. Он спился и удивлялся тому, как он еще вообще умудряется ходить на работу. Он стоял и смотрел мимо Ивана грустным, раздумывающим взглядом. Под его глазами были мешки, худое лицо было каким-то сиреневым, хотя спиртным в этот день от него почти не несло. Он смотрел на стоящие на столах кухонные подносы со свининой " от Вацлава", тёплые салаты с маринованным мясом телятины, свежими томатами, обжаренными шампиньонами и луком, салаты с запеченной сёмгой в сочетании со стручковой фасолью и томатами, супы на основе куриного бульона с яичными блинчиками, куриным филе, морковью и луком, а также множество других явств. Все это было приготовлено для посетителей ресторана. Все выглядело сверхаппетитно, однако у Кости аппетита не было вот уже несколько дней. Его все раздражало. В данный момент он ощутил нарастающую тошноту и вместо того, чтобы ответить Ивану, сделал ему знак рукой и быстро направился в сторону уборной. Он опасался, что его вырвет прямо здесь, на кухне. Харитонов безразлично махнул Косте вслед и вернулся к работе.
  
  Костю тошнило. Желудок больше не мог переваривать сплошной вливаемый в него алкоголь и дал сбой. Необходимо было отправиться домой и отлежаться, наверное, целый год, чтобы вернуть своему организму более-менее привычный ритм. Костя так и собирался сделать прямо сейчас. Когда он проснется, то будет безработный. Он окончательно потеряет все. У него уже нет любимой женщины, теперь не будет и работы. Ему нечем будет платить за квартиру. Он будет пить жестоко и беспробудно. Возможно, даже не расслышит, о чем будут трепаться возникающие перед ним его собственные двойники. Кстати в последний раз когда они приходили, тот из них, что считался добрым, заявил мол представь, что живущий в тебе алкоголик - это злобный гей. Ты ведь ненавидишь геев, говорил двойник, ну так истреби его.
  
  Кстати о геях.
  
  Их развелось больше чем нерезаных собак... Они живут, словно обычные люди, работают, гуляют, заявляют о своих правах и претензиях, хотя самих их трудно считать людьми. Вот и сейчас здесь, в ресторане, где было полно народу, где из кухни доносились запахи различных готовящихся блюд, где одетые в строгие костюмы официантов парни и девушки приветливо подавали посетителям меню, а также играла приятная попсовая музыка - здесь и сейчас Костя наткнулся взглядом на парочку этих...
   Константин оперся рукой о стену в надежде дойти до выхода из зала ресторана и уйти домой. Но, увидев в противоположном конце помещения сидящих за столиком двух геев, мирно воркующих о чем-то и держащихся за руки, остановился. Он опустил глаза. Его лицо исполнилось злобой. Зубы были стиснуты настолько, что едва не покрошились. Тошнота и головокружение тут же отошли на второй план. Вскипевшие внутри Кости злоба и ненависть отодвинули недуг на второй план. Костя развернулся и направился назад в кухню. Прошло чуть меньше минуты, как он вновь появился в зале. В его руке был огромный кухонный нож, которым обычно измельчались куски туш животных. Егоров направился прямиком к столику, за которым по-прежнему сидели педики. Его лицо перекосилось и стало физиономией психически неуравновешенного. Перед глазами, словно в прицеле снайперской винтовки Драгунова, находилась лишь эта чертова парочка извращенцев. Все остальные просто слились в сплошную второстепенную массу, оставшуюся за пределами цели.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 4.
  Незаконченная история Джона Уильски
  
  
  
  
  Алена.
  
  Зачем сначала выгонять, а потом являться во сне? Хотя, конечно, это не ее вина. 'Я ни за что не берусь, так как не распоряжаюсь ни одним своим шагом, а Судьба берет меня за горло...' писал Михаил Булгаков. В этом измышлении есть что-то страшное. Тот, кто не верит в Судьбу, никогда не поймет, почему горести или радости с ним происходят чаще или реже, чем с другими. Те же, кто верит, возможно, поймут, что дается лишь одна возможность пройти путь перед тем, как выключатель Судьбы будет повернут и свет погаснет. Судьба дает призрачную надежду, затем отнимает ее, добивает лежачего, не давая возможности подняться. Но она щедро предоставляет шанс вволю надышаться перед смертью. Как же быть после всего этого? Как относиться ко всему? Воспринимать всерьез или посмеяться надо всем?
  
  Алена.
  
  Еще вчера все было просто... пока Олег ее не увидел в соседском окне через объектив подзорной трубы.
  
  Она просто истеричка, черт ее дери! Неужели она ничего не поняла? Неужели небольшая разница в возрасте для нее имеет значение?
  
  Прошу я, сжалься надо мною,
  
  И дай мне шанс все объяснить.
  
  Ты прикоснись ко мне рукою -
  
  Захочешь, может быть простить...
  
  Прости за то, что ты любима,
  
  За то, что ею тебе быть.
  
  И даже если не простишь ты,
  
   Знай - буду все равно любить...
  
  
  
  ***
  
   Олег увидел Алену в продуктовом магазине в городе. Она шла с подругой. Девушки разговаривали. Наконец ее глаза встретились с его глазами. Олег увидел во взгляде Алены то, что заставило зацепиться за надежду. Он увидел в ее взгляде нечто, говорящее, что еще не все потеряно. В ее глазах, как это ни странно, было... уважение к Олегу и никаких насмешек. Она смотрела на него не так, конечно, как кролик смотрит на удава или ягненок на волка, или же юная девчонка на симпатичного мужчину. Алена не была наивной. У нее была уже давным давно сформировавшаяся личность, а также чувство гордости и собственного достоинства. Но все же она УВАЖАЛА Олега, а значит, он произвел на нее впечатление, добился ее уязвимости перед собой. Олег улыбнулся девушке своей мечты. Выражение же ее лица оставалось нейтральным. Она остановилась и смотрела на Олега... Да, он произвел на нее впечатление, хотя она и пыталась это скрывать. Теперь он был в этом уверен. Наконец девушка развернулась и молча ушла.
  
  
  ***
  
   Вечером как обычно Алена поднялась наверх, уставшая после рабочего дня. Она разделась, приняла ванну. Затем прошла к себе в комнату. Окно было приоткрыто, и ветерок колыхал раздвинутые занавески. Алена подошла к выключателю зажечь свет, но раздавшийся в сумрачной тишине громкий шепот остановил ее:
  
  - Не надо. Лучше включим ночник.
  
  Алена вздрогнула и замерла на месте:
  
  - Олег?
  
  Она обернулась. Олег подошел ближе. Луна рассеивала темноту в спальне через окно. Олег смотрел на девушку. Он так хотел очутиться в этой ситуации, но теперь не знал, что делать дальше и как себя вести. Восторг стал разрывать его нутро, бег сердца ускорился... Олег нежно провел пальцами по щеке Алены.
  
  - Иди ко мне... - тихо попросила она.
  
  
  ... Она обняла его за плечи, а он ее - за талию. Ее губы коснулись его левой щеки. Ее дыхание было безупречно свежим, ее волосы мягким шелком лежали на плечах. Руки Олега соскользнули с талии Алены и сжали ее ягодицы. Ее и его губы соединились. Парочка села на кровать. Алена скинула с себя халат и, оставшись нагишом, забралась на колени Олега, обхватив ногами его талию. В свете ночника Олег заметил на правой груди Алены два небольших родимых пятна, прямо возле ореола соска. Она красива... очень красива, и она не виновата, что Бог ее такой создал. Она не виновата, что родилась такой лапочкой... Она словно Афродита, о которой писал поэму Тит Лукреций Кар; Афродита пронизывающая красотой и любовью весь мир; богиня плодородия, вечной весны и жизни. Ее тело было будто только что рождено из крови Урана. Крови, попавшей в море и образовавшей пену...
  
  Алена тем временем спустила с Олега нижнее белье... Олег целовал ее груди. Она запрокинула голову назад.
  
  - Будь моим, а я буду твоей. Милый мой...
  
  Олег взглянул на ее колени, согнутые слева и справа от его пояса и стал ласкать девушку рукой пониже живота. От этих движений Алена сладостно застонала. Их глаза встретились, губы вновь соединились.
  
  Олег до этого занимался любовью один раз. После того, первого секса головка его члена продолжала оставаться обнаженной из-под плоти некоторое время, и это доставляло дискомфорт. Сейчас Олег не думал о том, что это может повториться. Он входил в Алену, аккуратно и неторопливо, при этом испытывая одновременно боль и экстаз. Их с Аленой животы касались друг друга, ее возбужденные груди тряслись. На лбу Олега проступили блестящие капельки пота. Алена стерла их ладонью и улыбнулась Олегу. Тот одарил ее ответной улыбкой.
  Он входил в Алену, делая это все быстрее и напористей. Олег проникал в нее, ощущая, как его и ее огни соприкасаются; ощущая, как его организм затягивает бездонная пучина чувственности и блаженной свободы. А теплое, приятное пламя внутри все росло и росло, повергая разум в сладкое опьянение. Настал момент, когда он перестал двигаться; когда в напряженном теле стали играть непроизвольные спазмы; когда горячий поток его бурлящей энергии наконец-то вылился внутрь Алены, предвещая зарождение в ней новой жизни. Тело Алены словно повторяло все вздрагивания и спазмы тела Олега. Она также перестала двигаться под Олегом, внимая такту его движений и растягивая миг наслаждения. Они испытывали оргазм одновременно.
  
  
  
  
  
  
  
  Они лежали запыхавшиеся, обнявшись и приходя в себя после их страстной близости. Алена положила голову Олегу на плечо, рукой она мягко ласкала его начинающую покрываться волосами грудь. Он же водил ладонью по ее бедру.
  
  - Я тебе правда нравлюсь? - тихо спросила Алена.
  
  Олег поцеловал ее в лоб и сказал:
  - Сказать, что ты мне нравишься - не сказать ничего. Я люблю тебя. Безумно. Всем сердцем и душой.
  Повисла пауза. Затем Алена произнесла:
  - Ты сам сочинил то стихотворение, что подарил мне?
  - Это важно?
  
  - Для меня да.
  
  - Сам. Сказать по правде - никогда не сочинял стихов. Терпеть их не мог. Но теперь мне кажется, что это самое волнующее занятие. Не считая, конечно, занятия любовью с прекрасной девушкой.
  
  - У тебя был кто-нибудь раньше?
  
  Олег помолчал, глядя в темный потолок.
  
  - Да.
  
  -Она красивая?
  
  - Она была также прекрасна, как и ты. Но у нее были родители и старший брат, которые ненавидели меня. А ей говорили, мол, он тебе не пара. В общем, полгода назад она наглоталась таблеток. Доза оказалась смертельной. Врачи ее не спасли.
  
  - Какой ужас.
  
  - Жизнь преподносит сюрпризы, и никуда от этого не деться. Вот, к примеру, ты выгнала меня в первый раз, но теперь, похоже, твое отношение ко мне изменилось.
  
  Алена ответила:
  - У меня есть... был жених. Он пил, издевался как хотел. Я ушла от него. Потом повстречала тебя, а ты решился на такой опасный и отчаянный шаг, как влезть ко мне в окно. Да еще сказал, что с ума по мне сходишь. Я подумала, а что, если это знак свыше? Кроме того, ты мне понравился...
  
  
  ***
  
   Брат Олега Алексей был помешан на рок-культуре. Леша всегда говорил, что хочет быть рок-певцом. Сейчас ему было двадцать, но еще недавно в школе он организовал свою первую музыкальную группу из трех человек. Он говорил, что любые рок-группы делятся на две категории: те, что развиваются самостоятельно и те, которые относятся к 'продюсерским проектам'. Он не мог определить, какая из данных категорий заслуживает более благоговейного отношения - музыканты, сами создающие себе имидж и репутацию, или музыканты, которым имидж и репутацию диктуют другие. Хотя, если ты истинный любитель музыкального искусства, тебе по барабану, какой стиль использовать. Главное - осуществить свою заветную мечту. Ведь рок-музыка - это глубокое и серьезное явление, которое уже около пятидесяти лет несет заслуженное звание душевного искусства. Сейчас уже серьезная группа, организованная Алексеем Петровым, собиралась участвовать в городском конкурсе на лучшую рок-группу округа. Алексей не находил себе места от радости и волнения. Мама Леши всегда называла такое не музыкой, а безобразием, бешеными перипетиями, роботизирующими (или зомбирующими) слушающие массы. И слушатели сами превращаются в нерациональных существ, подчиненных своим внутренним эстетически неуравновешенным тенденциям. Алексей отвечал на такое мнение скандалами, утверждая, что это никакое не 'безобразие'. Напротив - року присуще свойство присваиваться с легкой и наглядной передачей фольклорных элементов различных культур. Благодаря этому свойству человек постигает универсальный объект искусства.
  Окончив школу, Алексей съехал от родителей и стал снимать квартиру в городе, поступив в музыкальное училище и готовясь к большому будущему. Одновременно подрабатывал выступлениями со своей группой в ночных клубах.
   Николай Лапин (продюсер, которого подыскал Алексей), записывал музыку в стиле 'хард'. Он, конечно, не был знаменитейшим на всю страну продюсером, но был ли резон Алексею отказываться от помощи Николая. Они познакомились и разговорились на одной из вечеринок, где собирались фанаты отечественного и зарубежного 'рока'. Среди фанов были и те, кто по-настоящему перся от певцов, кидающихся на сцене пеной изо рта, высовывающих язык, надрывающих до опухания горло и выкатывающих из орбит налившиеся кровью глаза. Хотя для некоторых это - тотальная позитивная энергетика и искусство. Возможно, их в чем-то можно понять...
  
  
  ***
  
  
   Николай Лапин и Алексей Петров сидели в кафе-ресторане под названием 'Отдых со вкусом'. Признаться по правде, Алексею показалась странной эта встреча. Хотя, возможно, никуда не деться от издержек такой необычной штуки, как шоу-бизнес. И это были лишь прелюдия. А что дальше? Леша чувствовал себя неловко. Он находился в ресторане, однако напротив него сидела не симпатичная девушка, а его будущий продюсер. Зачем эта встреча? Неужели нельзя было в училище поговорить о дальнейших планах, в присутствии других ребят из группы?
  Официантка подала меню. Алексей тут же раскрыл его и стал изучать список блюд. Николай то и дело поглядывал на своего спутника, потом закрыл свое меню и отложил. Глаза на его худощавом лице еле заметно прищурились.
  -Слушай, ты действительно собираешься заниматься этим?
  
  Петров оторвался от меню и уставился на Лапина.
  
  - Я имею ввиду, - продолжал Коля, - что музыкальная карьера - это именно то, что тебе нужно? Сплошные гастроли, разъезды, командировки и репетиции...
  
  Алексей кивнул:
  - Я поставил перед собой жизненную цель. Надеюсь, что-нибудь получится.
  
  - И я надеюсь, дружище.
  - Коля, - Алексей вновь уткнулся в меню, - может, скажете, зачем мы здесь встретились? По-моему, не с проста, верно?
  
  Николай неторопливо взял Алексея за руку. Он сказал, что у Алексея будет все, что тот захочет. Во всяком случае, Николай сделает все, чтобы помочь. Когда он сказал, что именно хочет от Алексея взамен, тот замер на месте, выронив на стол меню. Он собирался тут же встать и уйти, не говоря ни слова. Но ему пришло на ум, что он моментально лишится всего, что имеет - мечты, надежды, поддержки, спонсорства и, вероятно, большого будущего.
  
  - Я... - Петров отрицательно покачал головой, - нет...
  
  - Ты не готов?
  
  - Нет... пока. - Алексей только теперь понял, почему у него с Лапиным все шло так гладко, почему Лапин так хорошо к нему относился. Он был нетрадиционной сексуальной ориентации и был готов на все, чтобы заполучить Лешу. Леша прямо сейчас разрывался между тем, чтобы просто уйти и обо всем забыть, поднять скандал и разругаться с Колей или же оставаться вежливым и терпеть предложения своего продюсера-гея, пока тот сам не успокоится. Он смотрел в глаза Николаю нейтрально, раздумывая, как ему поступить. Он убрал свою руку от ладоней Николая и отвернулся, абсолютно сбитый с толку. В то же время резкий удар в голову, сопровождающийся противным хрустом, отбросил Лешу из-за стола. Он не понял, что произошло. Было похоже, что сквозь крышу ресторана ударила молния, разряд которой пришелся аккурат в Алексея... Упав на пол, он поднял голову, пытаясь оглядеться. Его глаза были расширены, но он ничего не видел. Точнее видел, но в очень смутных тонах. Его соображения, словно сдутые ветром шляпки отцветших одуванчиков, превратились в набор воздушных пылинок. Гул толпы вокруг стал однообразным утробным гудением, словно в магнитофоне зажевало старую аудиокассету. Внутри головы постепенно разрасталась боль, которая все отчетливее и отчетливее пульсировала. Шок сковал Лешу железными цепями. Вслед за болью тело стала наполнять свинцовая слабость. Алексей то и дело беспомощно тряс головой, не позволяя сознанию погрузиться в пучину сна. Сгусток липкой массы стекал по лицу, заливая глаза, щеки, наполняя открытый рот, капая на футболку и джинсы, а также на пол. Приложив к кружащейся голове руку, а затем отняв ее от головы, Леша увидел, что рука багрово-красная. Она вся была в крови. Сознание все еще шаталось в голове, словно старая шлюпка на море в шторм. Но вскоре оно обязано было покинуть неуклюже шевелящегося, словно подстреленное животное, Алексея Петрова. Испуганные, перекошенные лица соскочивших со своих мест других посетителей, глядящие на Лешу, напоминали какие-то странные карикатуры. Карикатуры, провожающие взглядами корчащегося на полу Алексея. Они ПРОВОЖАЛИ его... Его провожал сам расплывающийся перед глазами мир.
  
  Боль.
  
  Чертова боль убивала его, перекрывая доступ к прежней жизни.
  
  Боль...
  Она вытекала из головы Алексея бесконечным потоком. Этот проклятый поток уносил и уносил с собой жизнь. По каплям, по крупицам, но жизнь постепенно уходила из Петрова. Он смутно различал, как чей-то силуэт склонился над столом, где только что сидели они с Колей. И этот силуэт размахивался и размахивался, с силой опуская на голову лежащего лицом на столе Николая то ли нож то ли тесак... Этот незнакомец потрошил Лапина. Потрошил его шею и голову, выбивая наружу кровь и частицы мозга. При этом до слуха тяжело раненого в голову Леши доносилась ругань. Эта нецензурная ругань характеризовала геев и лесбиянок в самом нелицеприятном свете. Алексей уже не мог различить каждое слово, что выкрикивал убийца. Но общий смысл был ясен: люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией не имеют права на жизнь.
  
  
  ***
  
   '7 апреля, 2000 года', - напишет Алена в своем дневнике, - 'В дверь позвонили. Я мыла посуду на кухне и смотрела сериал 'Земля любви, земля надежды'. Пройдя в прихожую и открыв дверь, я обомлела: на пороге стоял Костя. Его лицо было бледным и взволнованным
  
  - Что случилось? - я как зачарованная смотрела на своего бывшего жениха. Я не могла понять, что он тут делал; зачем приехал из города сюда, в Тихое. Да еще на ночь глядя.
  
  - Мне нужно с тобой поговорить, - пробубнил Костя.
  
  - Сколько повторять одно и то же! Нам больше не о чем говорить. Уходи, прошу тебя и больше не появляйся в моей жизни. - Я хотела было закрыть дверь, но Костя насильно ворвался в дом. Я испугалась.
  
  - Уходи. Сейчас придет мама. Она не должна тебя видеть. Она пьет таблетки от сердца, ей нельзя нервничать.
  
  - Тогда давай уйдем в твою комнату. Я не покину дом, пока мы не поговорим.
  
  Я отвела глаза в сторону, откинула волосы. Затем вновь взглянула на Костю. У того по-прежнему было выжидающее выражение лица.
  
  - Хорошо. - Я повернулась и направилась к лестнице. Костя последовал за мной.
  Мы поднялись наверх, вошли в мою комнату. Я повернулась к Косте. Повисла напряженная пауза, но я ее нарушила:
  
  - Слушаю тебя.
  
  - Ты знаешь секрет безумия?
  
  - Что?
  
  - Безумие - это то, что меняет тебя, перестраивает изнутри, усыпляет твою бдительность, возвращает тебя к первобытному состоянию. Но истинное исступленное безумие - это такая штука, от которой невозможно отделаться. Вопрос состоит в следующем: каков фундамент этого самого безумия? Какова подоплека? Что послужило причиной твоего личного перестраивания? Если причина в пустом, скучном нервотрепстве, вызванном рутинными проблемами, тогда в этом нет ничего экстраординарного. Но если причиной безумия становится любовь, это - страшно. Страшно, потому что такая причина превращает тебя в машину, которая забывает, что такое страх. В машину, механизм которой перезагружается и работает сам собой, без отдыха. Эта машина подконтрольна лишь тому самому чувству, что привело к ее созданию. Кроме того, все это случается лишь со слабыми... Признаться по правде, я никогда не был сильным, и ты имела возможность в этом убедиться. Ты невиновата в том, что со мной происходит, детка. Виновато чувство, которое я испытываю к тебе и которое не могу убить. Чувство, объединившее нас с тобой. Когда кто-то говорит кому-то, что готов ради него (нее) на все, - это первый шаг к безумию. Мы не осознаем того, что стоим на пути к безумию.
  
  - Зачем ты все это рассказываешь? - я села на кровать.
  Костя медленно достал сзади из-за пояса огромный нож, покрутил его на свету и приложил к своей правой щеке.
  - Я сегодня убил двух человек, - молвил он. - Ты ведь не хочешь стать жертвой номер три, верно, девочка моя?
  В его черных глазах было ледяное спокойствие... Ненормальное, жестокое спокойствие. Человек с такими глазами не обязан спрашивать ни у кого разрешения по поводу чего бы то ни было. Он лишь предупреждает, что ему что-то нужно и все.
  
  У меня из глаз медленно покатились слезы.
  - Костя, ты болен. Тебе нужна помощь.
  
  - Ты права, солнышко, - ответил он. - Но моя болезнь неизлечима. Ты должна знать, что я не отдам тебя никому.
  
  - Мы не давали друг другу клятву верности у алтаря.
  
  - Мы встретили друг друга, влюбились, не могли друг без друга. Этого вполне достаточно...
  
  Я смотрела то на Костю, то на нож в его руке:
  
  - Я прошу тебя... я умоляю - уходи. Оставь меня в покое.
  
  - Ты забыла меня? Нет, ты не забудешь меня. Наша любовь бессмертна.
  Он медленно опустился на постель рядом со мной, убрав нож за пояс. Я все также смотрела на него измученными глазами. Он прикоснулся к моей щеке, затем положил руку мне на бедро.
  - Помнишь, - произнес он, - как ты жаждала грубой любви? Может, повторим? Прямо сейчас, а?
  
  Я закрыла глаза, чувствуя, как его рука медленно скользит по моему обнаженному животу вниз, под шорты. Затем я мрачно взглянула на Егорова. В моих глазах мелькнуло презрение.
  
  - Это ведь тебе нравилось, солнышко? - улыбнулся Костя. - Почему же теперь я не чувствую в тебе привязанности ко мне?
  Он опрокинул меня на спину, расстегнул мне шорты и стал стягивать их.
  
  - Нет, Костя! Не надо. Прекрати!
  
  Я отбивалась, отталкивала его, но он был сильнее. Он разорвал на мне сорочку и стал целовать мою грудь.
  
  - Нет! Отпусти меня.
  
  Но он продолжал. В этот момент перед моими глазами мелькнула торчащая у Кости из-за пояса рукоять ножа. Я схватилась за нее, резко рванула на себя. Когда нож оказался у меня, я размахнулась и ударила им Костю в шею. Костя выпрямился. Его глаза уставились вверх, рот открылся. Он схватился за шею, начав хрипеть и задыхаться. С закатившимися глазами, вздрогнув, он неуклюже повалился на постель. Минуту спустя, я истерично рыдала, лежа на постели и закрыв ладонями залитое чужой кровью лицо. Рядом лежало подергивающееся в конвульсиях тело с кухонным ножом в шее, из которой рекой хлестала кровь...'.
  
  
  ***
  
   Олег включил телевизор, где как раз начинались его любимые 'Менты'. Жизнь стала намного интереснее и живее после райской ночи с Аленой. Он был просто в не себя от счастья. Он не афишировал это - к чему это делать? Не нужно. Ведь ей двадцать девять, ему - восемнадцать. Жаль, что человек не может временно прекратить становиться старше, чтобы подождать, пока не станет старше другой человек. Это было бы кстати. Ну да ладно. Главное - насчет Алены он не ошибся. Она его любит. Она хочет быть с ним.
  
  Олег смотрел сериал, тем временем обрисовывая в голове свою дальнейшую жизнь с любимой девушкой. Он не мог долго оставаться без Алены. Он хотел ее видеть. Хотел видеть прямо сейчас... Подзорная труба по обычаю была водружена на подоконник. Олег прильнул к глазку, покрутил кольцо просветления оптики.
  
  
  
  Как она могла... Черт побери, как она могла так поступить! Ведь говорила, что любит. Неужели все понарошку? На самом деле лгала. Это был всего лишь розыгрыш. Она не любит Олега. Сейчас она ласкает и ублажает в своем доме другого. По-видимому, это ее бывший жених, о котором она говорила. Он пришел к ней, и она простила его, забыв про Олега. Она простила своего бывшего жениха, и сейчас они занимаются любовью в доме напротив. Они там, Олег здесь - вновь один-одинешенек, преданный и забытый.
   Лежа на полу и глядя в потолок, Олег слышал, как по телевизору сериал прервался экстренным выпуском новостей. В них сообщалось о зверском убийстве двух людей в кафе под названием 'Отдых со вкусом' в городе Веркнабурске. Говорилось, что личность преступника установлена и его фамилия Егоров. Что милиция просит быть бдительными и, опознав убийцу по предложенному на экране фото, тут же звонить по дежурным телефонам. Диктор сообщил имена и фамилии жертв преступления, и Олег понял, что, помимо всего прочего, у него больше нет брата. Его губы задрожали, в глазах блеснули две слезинки. Когда он закрыл глаза, слезы покатились по щекам. Сейчас он не думал конкретно о смерти Леши или измене Алены. Просто он не понимал (отказывался понимать... напрочь отказывался), почему все именно так, как оно есть. Зачем весь этот грязный и лживый мир? Зачем надежды, планы, иллюзия истинной любви, если все это рушится в момент, будто ничего и не было? Зачем? Зачем пытаться настроить себя на нужный лад, внушать себе то, чего на самом деле нет и никогда не было? Зачем старательно расчерчивать на песке свою жизнь, если рано или поздно она будет смыта набежавшей из моря волной? Зачем вообще жить? Жить, чтобы мучаться и мучаться, чтобы потом как-то жить...
  
  Олег поднялся на ноги. Подошел к компьютеру и вывел его из спящего режима нажатием на клавиши. Затем кликнул указателем мыши по папке с названием 'Творчество О.П', открыл документ с черновым текстом своей книги. Пролистав ползунком все тридцать (или около того) страниц текста, Олег внизу последней страницы, крупным шрифтом напечатал: 'Счастье - всего лишь иллюзия...'. Затем, сохранив изменения в документе и выключив компьютер, он неторопливым шагом вышел в коридор, держа в своей голове одну-единственную ясную мысль. Направился к ванной комнате.
  
  У каждого есть возможность спастись от всего. Панацея существует - нужно лишь твердо определиться для себя, желаешь ли ты спасения. Не обязательно терпеть то, что выплескивается на тебя, больно бьет, разрывает душу и сердце. Не обязательно претерпевать эту проклятую жизнь вместе со всеми ее глупыми издержками.
  
  Не обязательно.
  
  Жизнь настолько уязвима, хрупка и ничтожна, что лучше смотреть правде в глаза: тебя вообще нет и не было, потому что один неверный шаг - и всего того, что тебе довелось приобрести, как не бывало.
   Самоубийство - грех. Но если бы все было так же просто, как, например, пустить себе пулю в лоб или встать на стул, затянуть на шее петлю, а затем оттолкнуть стул ногами.
  
  Олега найдут у него дома со вскрытыми венами. Он будет лежать в ванне, наполненной темно-красной от крови водой. Его глаза будут смотреть отсутствующим взглядом на кафельный пол, кожа будет бледной.
  
Оценка: 1.59*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"