Аннотация: фанфик по Дозорам (книгам и фильмам). Немного АУ в пользу ангста.
"Светлые пьют кровь только когда охотятся на нам подобных".
Непонимание. Непринятие. Костя оглушен этими словами, будто его ударили под дых. Резко, без предупреждения. Он цепляется за прилавок и не замечает, как металлический лист сминается под его пальцами. - Костя... - шепчет отец. Но для него каждый звук как выстрел. Он срывается и убегает раньше, чем отец скажет что-то еще.
Бег, безудержный, стремительный. Вдоль по встречной, дворами, поворот, прыжок растягивается, словно застывшая кинопленка. Не полет - скольжение. Рывок - он словно тень. Тень, размазавшаяся на свету.
Приходишь в себя на крыше. Странно, еще утром бы он скрючился от такого и жадно ловил бы воздух. Сейчас - нет. Даже от дыхания лишь чуть дымится парок. Словно и нет его в этом тусклом, сером свету мартовского дня. Правильно - он же не человек. Так зачем ему эти ограничения. "Они убивают...". Хочется завыть и броситься вниз головой с этой высотки. Или нет... он в ярости пинает бордюр крыши, ударом кулака сминает хлипкое металлическое заграждение.
И во рту мерзкий тянущий привкус. Впервые в жизни хочется закурить. Отчаянно до чертиков, до рези в глазах. - Бери. - словно материализуется за спиной отец и протягивает ему открытую пачку L&M. Костя жадно хватает сигарету. Отец щелкает дешевенькой одноразовой зажигалкой. Затянуться удается не с первой попытки. Дым проваливается куда-то внутрь и с непривычки режет легкие, трахею и, кажется, даже желудок. - Полегче! - советует отец, чуть похлопывая по спине. Наконец-то удается выпустить из себя сизый клубок дыма. И с непривычки московский загазованный воздух кажется самым сладостным ароматом на свете. - Так... - медленно соглашается отец.
Он присаживается рядом и тоже берет сигарету. Какое-то время оба молчат. Костя - потому что не уверен, сможет ли сейчас выдавить хоть один звук из горла, обожженного первой сигаретой. Отец же все крутит и мнет ее в руках.
- Костя, послушай... - он даже не поднимает на него глаз. Как будто в жизни нет ничего важнее этой несчастной, в конец измусоленной сигареты. - Ну?! - полузадушенное сипение, полу-кашель вырываются изо рта вместе с дымом. Отец все также не поднимает глаз.
- Помнишь, мы с мамой говорили тебе... - пауза повисает в воздухе. Костя чуть пожимает плечам - еще бы. Такое захочешь - не забудешь. День его тринадцатилетия. Отец мрачной тенью возвышающийся над праздничным столом и мама, отчаянно теребящая салфетку.
- Костя - ты не такой как все. Мы... - она беспомощно смотрит на отца. - Мы другие. Костя лишь удивленно хлопает глазами - не совсем понятная тема для праздничного ужина.
- Мы - Иные. - Вдруг выдает отец. И впервые в жизни Костя понимает, когда какое-то слово выделяют так. С заглавной буквы. А дальше были долгие объяснения. От которых кружилась голова, и мама плакала, и было еще хуже. А отец все говорил и говорил. О правилах, о договоре, о дозорах. Что если их не соблюдать - придут другие очень-очень другие, совсем-совсем незнакомые и убьют его. Но он же умный мальчик и все понимает... у него тогда подскочила температура и в школу на следующий день он не пошел. И на следующий. И еще... а потом все встало на свои места. Ко всему можно привыкнуть. Вон диабетики же колются каждый день и много чего не едят. А он всего-то кровь пьет - и то раз в неделю, точно отмеренную отцом дозу. Как лекарство. Донорскую. Зато теперь можно не бояться ходить в потемках, и видит он лучше всех в классе. И отец говорит, что болеть больше не будет. А там, в будущем - можно на биофак поступить и придумать, как вылечиться. Ведь он же умный - все учителя так говорят. А потом еще - Антон. И мнущийся подросток у двери соседа - "В-вы не должны нас внутрь приглашать, а то мы можем прийти и ..." - он не заканчивает фразу, но поднимает на него глаза. А тот смотрит на него внимательно и жестом зовет пройти внутрь. Как же все это было... здорово, глупо, по-детски. "Ну и что, что я вампир - а у меня друг - в Ночном дозоре!" Его приятели в вампирской тусовке лишь хмыкали и переводили тему. Теперь же все становится на свои места. Ничего просто так не бывает. Ничего...
А в груди вновь поднимается волна злости - как он может! Как вообще это возможно.
Костя. - отец нарушает затянувшееся молчание. - А помнишь я говорил тебе?
- Да помню! - Косте хочется завизжать, сломать что-то. Только бы не слушать этих виноватых интонаций.
- Нет. - голос вдруг становится холоднее, строже. - Послушай... То, что я говорил про сорвавшихся и зачем они это делают.
- Зачем? - Костя со злостью смотрит на отца, и тот впервые не отводит взгляд.
- Мы это делаем.
Да уж, более странного бреда он не слышал. Хотя все в тот злосчастный день рождения тянуло на самый высококачественный бред. Но это - отдельно - "Потом, когда ты вырастешь, ты будешь пить кровь живых людей. По лицензии. Это абсолютно законно. Если соблюдать правила". В глазах мальчика немой вопрос - и отец улавливает его колебания. "Чем ты взрослее, тем больше будешь отличаться от людей. Даже внешне. Чтобы это замедлить. Чтобы не выделяться. Чтобы замаскироваться. - Тут он делает паузу - ты будешь брать силу из их крови, чтобы быть как они. Так надо. Так принято?.
Бред! - бросает сегодняшний, тот самый повзрослевший Костя.
- Да. - кивает отец. - Бред.
- Что? - оторопев, Костя даже роняет сигарету.
- Мы пьем кровь по лицензии. По лотерее. - Отец смотрит куда-то в сторону. Выигравший - умирает.
- А мы... берем силу - выдавливает из себя Костя. Отец лишь криво усмехается.
- Мы утоляем Голод. - И опять как в детстве - слово с большой буквы.
- Ты ходил в сумрак, пользовался силой. - Уши Кости медленно, но верно становятся малиновыми. Да, конечно, он клятвенно обещал отцу не использовать силу. Но как удержаться?! Сломать кулак своему обидчику, решившему подстеречь жертву в темном переулке. Просто сжать в своей руке до хруста и смотреть в его искаженное болью лицо, поучая - "не вздумай даже повторить или дружков позвать". Или на контрольной взять и заглянуть в тетрадь отличницы с первой парты, когда ты сам - на последней. Или метнуться в сторону в школьной драке. Метнуться через Сумрак и, вынырнув, подставить подножку отъявленному громиле, а потом резко - назад. "А чё, я не причем - он сам грохнулся".
Отец продолжает - Думаешь, не знаю?! Это все так. Мелкие шалости. Но даже для них ты пользовался силой. А это оставляет след. Как... - он выдыхает длинную струю дыма (и когда успел закурить, Костя так и не заметил) - это - он проводит рукой и сигарета отправляется вниз. Дым развивается будто серая лента.
- Так вот - это все глупости. Силу на них ты брал у самого себя. У своего организма. Или не замечал, что после этого и спишь дольше, и ешь больше, и все равно ходишь раздраженный, взвинченный.
- Компенсация... - одними губами выдавливает Костя. - Да. - соглашается отец. - Но помнишь про слои сумрака? - Ага. - Костю передергивает. Впервые, когда отец провел его на второй уровень, Костя думал, что умрет. Сойдет с ума. Он долго болел, приходил в себя. И это было лучшим уроком. Больше он туда не совался.
- Когда берешь чужую силу - ты можешь идти дальше.
- Дальше? - переспрашивает Костя, понимая, что речь уже не идет про второй слой.
- Глубже... Третий, четвертый. Высшие могут выйти на пятый. Это другой уровень силы, другие возможности.
- Что? - Ошарашено повторяет Костя.
- Чем больше соберешь силы - тем больше сможешь. И речь не только о переворачивании машин и драке с пятью отморозками. Исцеление - причем практически моментальное, контроль сознания - не одного человека - толпы, возможность прикоснуться к энергиям.
- Заклинания! - недоверчиво выдыхает Костя.
- И это тоже. Портал, смещение линий вероятности, практически абсолютная защита, резистентность к большинству видов магии. И все это - ценой чьей-то крови, чьей-то жизни.
- Но и это не самое главное.
- А что же? - теперь уже усмехается Костя - понятно-понятно, вот оно Кольцо Всевластия, только будь любезен - примерь плащ назгула. Но отец серьезен и смотрит прямо ему в глаза и от этого взгляда становится жутко. И он говорит. Губы не шевелятся, но голос в голове раздается как звучание огромного колокола. "Это риск, это азарт. Это лучший наркотик. Ты не сможешь устоять, ощутив чью-то жизнь у тебя на губах. Это взрыв. Это - жизнь" - "Наша?" - вопрошает Костя и вдруг понимает, что сделал это без помощи голоса. Так же как отец. Последним ударом набата раздается - "Чужая!".
И все прекращается. Вновь они сидят на крыше высотки. Мартовское солнце еле пробивается сквозь серые облака. Внизу ходят люди, едут машины. Отец смотрит ему в глаза и обычным будничным голосом заканчивает фразу - Вся наша жизнь - чужая.
- Чужая... в горле пересохло, от сигареты мутит, голову будто сдавливает тисками, но Костя все-таки заканчивает - смерть? Отец виновато улыбается. - Жизнь, смерть... - чуть слышно бормочет он, вставая и отряхиваясь. - Засиделись мы тут, а у меня смена еще не кончилась. Пойдем.
- Погоди! - тянется Костя к отцу. - Нет, подожди. Я... Мне надо...
Хорошо. - тот покладисто соглашается. - Я оставлю. - бросает он через плечо и толкает к нему смятую сине-белую пачку. - Сигареты... - Костя отчаянно трясет головой - нет-нет!
- Зря! - вздыхает отец. - Это помогает.
- Что? - опустошенно вопрошает Костя. И отец вновь поворачивается и пристально смотрит на него - Перебить вкус крови.
И уходит через сумрак. Костя ошарашено смотрит вслед. В голове вертятся тысячи вопросов, но ни одного достаточно сформулированного. Полнейшая неразбериха. Хаос. Костя прижимает руки к ушам, силясь изгнать из своего сознания один единственный вопрос, который он так и не задал. Потому что ответ на него уже знал. Уже видел. Почувствовал так же, как прикосновение сумрака. "А ты...ты пил чужую жизнь?" - "И ты тоже будешь, сын..."