Глава отдела выдачи разрешений на выезд за рубеж Мирзо-Улугбекского района майор милиции Гуля Мирсабирова в эти часы пробиралась на машине к 'Ок-Сараю'. Нельзя сказать, что эта женщина была красавицей, но и дурнушкой не назовешь. Да, симпатичное лицо, но весьма жестокие и колючие глаза, презрительно вздернутые губы, вызывывшие страх у посетителей. Гибкая и стройная талия, весьма аппетиная грудь, однако все портили короткие и немного кривоватые ноги, которые Гуля прятала за брюками - их она предпочитала юбкам. Среди коллег было немало воздыхателей, и об этом майор прекрасно знала, да только не подпускала никого. Ибо ее сердце принадлежало одному человеку. Тому, кто работал в службе охраны президента и имел большие преспективы не только служебного роста, но и материального достатка. Только за его могучими плечами она чувствовала себя и женщиной, и состоятельной дамой.
Официально Гуля везла информацию о состоянии милицейского батальона, охранявшего подступы к Ташкенту, от вторжения революционеров из Газалкента и Чирчика. Хотя информировать было не о чем - батальон разбежался при первом же столкновении, часть милиционеров перешли на сторону врагов, в том числе эту попытку пытался предпринять и ее начальник подполковник Бахтияр Гулямов, который при виде наставленных на него охотничьих ружей пал ниц и стал клясться, что всегда был против режима Ислама Каримова и даже подпольно помогал диссидентам и оппозиционерам. Ему никто не поверил, и залп ружей уложил его на сухую траву. Холодный порыв ветра поднял фуражку к деревьям и швырнул прямо в огромную лужу воды и крови. Руководитель же РУВД полковник Адхам Усербаев давно сбежал в Казахстан, прикинувшись фермером из Сырдарьинской области. Говорят, что под Алматой он давно построил себе домишко, переправил туда семью и, как возникла опасность, сразу дал деру - жертвовать себой ради президента он не собирался. Наверное, сейчас сидел в кругу родных и смотрел по телевизоры, что творилось в Узбекистане и радовался, что вовремя поменял гражданство, хотя и обошлось ему это в круглую сумму.
'Предатели, все предатели, всех бы их вздернуть на виселице', - со злостью шептала Гуля, пытаясь объехать бетонные блоки, ограждавшие проезжие части Ташкента - сейчас все дороги были уставлеными такими штучками. Горели какие-то здания и киоски 'Матбуот'[1]. От некоторых автомобилей остались лишь скелеты. Людей на улицах было много - и мужчины, и женщины, все кричали и махали палками, красными и зелеными флагами, где-то с милицией или войсками сражались мятежники, а где-то шли разборки между местными бандами за ценности в банках или ювелирных магазинах - мародеров сейчас хватало. Мирсабирова повернула голову и увидела, как у станции метро 'Пахтакор' группа областных парней (все ташкентцы их презрительно называли 'харыпами') насиловали сотрудниц метрополитена, которых ошибочно приняли за военных. 'Уни ман хали секмадим! Мана бу хотини менга беринг, хозир ман унга курсатаман, жалаб![2]' - доносились крики разъяренных кишлачников и отчаянные вопли женщин. Но майор не предприняла никаких попыток их спасти - самой бы выбраться из этой каши. Выходить из машины было опасно - на головы военнослужащих с окон падали не только бутылки и кастрюли к кирпичами, но и более тяжелые вещи. Сегодня утром она сама увидела, как летевший с 6 этажа телевизор разможил башку бедолаге из ее РУВД, отстреливавшегося от напиравших фермеров с мотыгами. Тело его потом было рассечено на несколько частей и выброшено в канал, где уже плавали трупы и милиционеров, и гражданских.
Так уж важно было сообщение о зверствах на улице президентскому аппарату? Конечно, нет, ибо Ислам Каримов и его команда сами прекрасно знали обо всем. Просто это был хороший повод получить защиту в 'Ок-Сарае' и, может быть, улететь из Ташкента на самолете ? 1. Ведь на самом деле Гуля бежала... от разъяренной массы людей, которые громили сейчас ее отдел и сжигали паспорта, которые не успела она продать некоторым клиентам из Афганистана. Впрочем, погромщикам было этого мало, и они рушили все здание милиции, заодно вилами протыкая бока сотрудникам РУВД, встречавших их пистолетными выстрелами.
Мирсабирова успела улизнуть перед самым носом гражданских с охотничьми ружьями. Один из ее кллег крикнул ей: 'Беги в 'Ок-Сарай', скажи, что бандиты уже здесь!' - прежде чем кто-то из нападавших не отрубил ему голову большим мясницким топором. Майор вскинула 'калашников' и дала короткую очередь. Трое из убийц упали на пол, дрыгая членами. Гуля быстро перескочила через них и спрыгнула со второго этажа вниз. На нее никто не обратил внимание, погромщики расстреливали других и снимали золотые кольца с убитых, вытряхивали из их мундиров пачки денег - иностранной валюты, которые менты вымогали у бизнесменов или иногородних. Все интересовали доллары и евро, ибо местная валюта шла только для туалетных нужд. Так уж получалось, революция всегда шла вперемежку с мародерством, убийствами и казнями, самосудом, и никто не мог это остановить. Ибо не было ни у кого какого-либо лидера, способного взять ответственность за происходящее или навести какой-то порядок; весь бунт был стихийным, не организованным и поэтому особенно жестоким и бессмысленным. Люди просто дали волю своей свирепости и ненависти, копившихся в их душах все эти десятилетия. И всю злость направляли на насильников во власти - ментов, прокурорщиков, чекистов, налоговиков, а также работников хокимиятов и министерств, всех тех, кто погряз в коррупции.
Гуля бежала между строениями, снимая с себя пиджак с погонами и орденом 'Соглом авлод учун' - это чтобы никто не заподозрил в ней милиционершу. Пришлось заодно скинуть и брюки с лампасами, и так, в одних трусах и белой рубашке с галстуком двигаться к своей машине, прижимая к груди автомат. Несмотря на осенню погоду, холода не чувствовала, на самом деле у нее все горело внутри. Кто-то из парней, выскочивший из-за дерева, схватил ее за руку, видимо, желая воспользоваться ее телом, но получил болезненный удар в пах.
- Ох, амингиски![3] - выругался он, согнувшись в три погибели. Мирсабирова остановилась, огляделась - никого рядом не оказалось, остальные парни уже были во дворе РУВД - и одним взмахом кинжала перерезала горло насильнику. Хрипя и разбрыгивая кровь, тот рухнул на асфальт, а женщина устремилась дальше. Убивать ей приходилось не впервой. Она иногда помогала коллегам-следователям из отдела по борьбе с терроризмом допрашивать задержанных, кого подозревали в вахабизме или экстремизме, диссидентстве и нелегальной журналистике. Делала 'слоник' или вскрывала вены бедолагам с особым упоением. Ей нравилось, как мучались от электрошока сидевшие на табуретке мужики, это приносило какое-то необъяснимое наслаждение. Под смех офицеров она растегивала ширинки уже полумертвым и своим кинжалом отрезала член и яйца... И поэтому любимое холодное оружие было всегда при ней.
'Нексия' завелась сразу же. Бак был полон, поэтому Гуля не боялась, что двигатель заглохнет от нехватки бензина. Ее зеленая машина вылетела из переулочка и помчалась по трассе в сторону центра. Трамваи горели на путях, из одной кто-то вел ожесточенную стрельбу по всему, что двигалось. Несколько пуль прошили борт машины, но, к счастью, не задели майора. Гуля не останавливалась, хотя ее так и подмывало открыть ответный огонь - нужно было экономить боеприпасы, ведь у нее всего лишь два рожка, а в Ташкенте сейчас гуляет с оружием около пяти миллионов подонков и мерзавцев.
С тратуаров на нее летели кирпичи и булыжники, заднее стекло было разбито. Треснули также и фары. У ворот Ташкентского медицинского института стоял БТР, к которому были подвешены обнаженные тела, мертвые, судя по всему, и разъяренные женщины били по ним скалками и швабрами, выкрикивая что-то непонятное. С крыши колокольники Римско-католического собора сбрасывали людей, скорее всего, руководителей махаллинских комитетов[4] и посбонов[5]. Везде царила вакханалия и вседозволенность. Пахло смертью. Сажа летала по воздуху.
- Смерть каримовцам! Убить подлеца-президента! - кричали демонстранты, которые шли по улице Садыка Азимова в сторону Сквера Амира Темура. Мирсабирова с трудом совладала собой, чтобы не сбить кого-то из них и не продавить колесами их тупые головы, да так, чтобы мозги выстрелились из черепов. Демонстирантов было несколько тысяч и против всех не устоишь, луше проявить благоразумие и выдержку. И пришлось разворачивать 'Нексию', чтобы проехать по переулкам и улочкам.
Трудно сказать, как ей удалось пробиться на проспект Навои, откуда до резиденции президента было рукой подать. Здесь народу было больше и, соответственно, опаснее. Потому что дорога дальше была перекрыта блоками и автобусами. Толпы людей с палками и арматурой, а также с ружьями и автоматами, отнятых у военнослужащих, обсуждали, как лучше штурмовать 'Ок-Сарай'. Нецензурная брань фактически заменила обычную речь. Гуля и сама люитель сказануть крепким словцом, но сейчас воспринимала это болезненно: ведь эти гады говорили, что они сделают с любимым президентом и его окружением. Полоснуть бы из автомата по этим мордам... ох, как трудно пересилить себя, остановиться.
- Черт! - со злостью произнесла милиционерша, осматриваясь. Нужно было выходить из машины - дальше ехать невозможно. Да и не дадут. Но и ее вид мог вызвать ненужный интерес - сейчас у этих самцов желание революционных атак на здания и противника быстро сменяются на совокупление и похоть.
Тут ее взгляд упал на убитого мужчину у бардюра. На нем были окровавленные спортивные брюки. Морщась от брезгливости, майор быстро открыла дверь, подбежала к трупу и стала стягимвать с него штаны. Тело было тяжелым, и не так было просто сделать задуманное. В этот момент за спиной раздалось на узбекском:
- Нима килияпсан - Ты что делаешь?
Не поворачиваясь, Мирсабирова ответила:
- Не твое дело, ублюдок! Отвали, пока пулю не получил.
Трое мужчин в расстерянности переглянулись. Они видели автомат у женщины, и понимали, что своими палками им бесполезно что-либо предпринимать. Один из них крикнул, хотя не так уж и смело:
- Но это мой сосед... Рустам Кадыров... он был директором издательства... Что ты с ним делаешь?
- А я - некрофилка, хочу с ним трахнуться! - шипя от злости, произнесла Гуля. Наконец-то штаны сползли с трупа. Они были великоваты, но сейчас не до красоты. Женщина быстро надела их на себя и затянула резинку.
Мужчины с недоумением смотрели на нее.
Майору это надоело, и она подняла 'калашников'.
- Валите от меня! - сказала она и передернгула затвор. До тех дошло, что с ними не шутят, и быстро ретировались.
'Вот козлы', - подумала Гуля и пошла вперед, перепрыгивая через трупы, обходя перевернутые машины. Никто не останавливал ее - всем было все равно, кто и куда шел. Всех привлекало только одно - ненавистный цвет мундиров. Все жаждали смерти сотрудникам МВД и военным. Группы обсуждали, как лучше им взять 'Ок-Сарай', откуда слышались пулеметные и автоматные выстрелы, а также крики безумной толпы и вопли отчаяния тех, кого погромщики терзали на пути. Гуля подошла к одной из групп - там было человек сорок - и остановилась, держа на готове автомат.
Мужчины и женщины обернулись и стали рассматривать ее.
- Тебе чего? Ты с нами? - спросил бородатый человек лет шестидесяти в окровавленном чапане. На его поясе висели отрезанные уши.
- Да, с вами! - коротко ответила Гуля. Конечно, говорить правду она не желала. Но пройти просто так мимо этих людей вряд ли удасться. Уж лучше прикинуться их сторонником.
Ей повезло. Никто больше не заинтересовался ею.
- Тогда становись рядом, - произнес бородач и стал дальше говорить окружившим его мужчинам, как лучше проникнуть во дворец и что нужно делать с теми, кто пытается спасти президента. Поскольку говорил он складно на эту тему, то майор поняла, бородач был по профессии мясник, скорее всего, работал в мясной лавке на Старогородском рынке 'Эски жува'. Женщины кричали, демонстрируя свою приверженность к революции:
- Его повесить надо, этого поганца Каримова! Гани, мы с тобой! - видимо, так звали бородача.
Когда уже решение созрело и все стали группироваться в небольшие отряды, чтобы двигаться к 'Ок-Сараю' по каналу Бозсу, как вдруг парень в очках, который стоял на крыше автобуса, выкрикнул:
- Газ! Они пустили газ!
- Что за газ! О чем ты кричишь? - послышался недоуменный вопрос Гани. - Это горят машины или канистры с бензином!
Парень продолжал вопить:
- Зеленый газ! Люди падают, вижу!
- Откуда у Каримова газовые бомбы? - продолжал распрашивать людей бородач, словно кто-то из них знал правду. Естественно, все пожимали плечами.
Милиционерша сразу поняла, о чем идет речь. Она слышала о газе 'Шайтан' и, скорее всего, именно его применили против мятежников те, кто находился внутри 'Ок-Сарая'. Было ясно, что сейчас следует уносить ноги, однако это следовало сделать так, чтобы эта толпа ничего не заподозрила.
- Это всего лишь обманка! - громко заявила она. - Каримов пытается одурачить нас газом. На самом деле это подкрашенный дым, каким самолеты в небе чертят фигуры - я слышала, что ими забиты многие правительственные здания... От него не умирают... Так что не уходите... Не поддавайтесь провокации!
Ей поверили.
- Точно, не поддадимся! Каримов хочет нас запугать! Не уйдем!
Но парень продолжал кричать:
- Бегите! Я вижу, что люди падают!
Гуля подняла оружие и произвела одиночный выстрел. Охнув, очкарик, рухнул вниз с продырявленным лбом - майор встреляла всегда метко. Люди с изумлением и страхом посмотрели на нее, сжав кулаки. Все сделали шаг назад.
- Ты чего делаешь? - вскричал Гани. - Это же наш человек! Это студент политехнического! Я его знаю, он у меня снимал комнату!..
- Он - провокатор, - хладнокровно произнесла Гуля. - Он хотел, чтобы мы убежали и тем самым дали возможность Каримову уйти от возмездия! Сейчас не время для болтовни! Нам всем нужно двигаться вперед, или мы упустим возможность отомстить нашим врагам!
Бородач кивнул, остальные тоже согласились. Да, студента жаль, но он сам виноват. А подлых ментов и чиновников нельзя упускать!
- Чего вы стоите - вперед! - продолжала Гуля. - И я с вами!
И она сделала вид, что бежит к каналу. Остальные бросились за ней. Под мостом майор остановилась, махая руками, словно открывала путь и подстегивала всех:
- Давайте, давайте, вперед, не останавливайтесь! Чего морду уставил - беги дальше! Сексом потом займемся! Вперед, ослы!..
Когда все проскочили мимо, то она развернулась и бежала наверх, к своей машине. С газом шутки плохи, и те, кто этого не понимает, сейчас убедится в тупости своих рассуждений. Нужно было спасаться, искать место, где есть герметичность, и газ не достанет... И тут носом к носу столкнулась с худым и невысоким мужчиной, с седыми волосами и кривым носом. Одет он был в ужасно воняющие лохмотья.
- Ты куда? - закричал он, махая дубинкой. - Обратно, сука! Мы все идем на Каримова! И ты тоже!
Гуля знала его. Это был профессор Рустам Джумаев, выходец из Бухары, который читал им в школе милиции курс по политологии. Читал нудно и противно, совсем неинтересно, и Мирсабирову часто клонило в сон от таких лекций. Раньше этот человек был пресс-секретарем президента, а потом за какие-то провинности его уволили с высокого поста и последние годы он вел жалкое существование. Говорят, он спился, бомжевал, подцепил сотни болезней. А теперь вместе с бродягами и отщепенцами хотел мести тому, кого боготворил и кого прославлял в своих книгах и статьях.
- Вы меня узнаете, Рустам Зиятович? - тихо спросила Гуля.
Мужчина с недоумением уставился на нее.
- Откуда ты знаешь мое имя? - глухо спросил он.
- Знаю, знаю... вы пять лет назад читали мне лекцию по политологии, а потом хотели затащить в постель... Помните?
- Этого не было...
- Было, было, и я вам сказала, что скорее отрежу вам яйца...
Джумаев в страхе отступил, видимо, вспомнил, и взмахнул палкой:
- Не подходи ко мне, сука милицейская! Убью...
Милиционерша хищно улыбнулась:
- Я вас обманула, я вам отрежу совсем другое, - и лезвие молнией сверкнуло у шеи мужчины. Рустам Зиятович хватился руками за горло, пытаясь закрыть рану, но кровь хлестала сквозь палцы.
Мутными газами Джумаев посмотрел на убийцу, которую много лет назад хотел соблазнить зачетом по политологии. Ему тогда не удалось, но вот ответ он дождался только сейчас. Неизвестно, какие мысли пронеслись в его голове, только он лицом рухнул на асфальт, его тело задергалось в конвульсиях. Одним подонком на Земле стало меньше... Хотя сколько их ходит только в одном городе - ножей не хватит!
Выстрелы со стороны 'Ок-Саря' утихли. Но донеслись какие-то жуткие вопли и стоны. Гуля увидела, как клубы зеленого дыма катились по улице, укрывая деревья, дома, столбы, автомашины.
- Ах, блин! - прошипела майор. Она поняла, что до 'Нексии' добраться не успеет, нужно здесь искать защиту. Но где? От газа не убежишь...
И тут ее взгляд упал на телефонную будку у дороги. Было удивительно, что среди всех погромов и баррикад она осталась целой. На стекле было расписаны слова проклятьий в адрес президента, но ни царапины. И каркас был не погнут, значит, на какое-то время будка могла стать убежищем. Надежным ли? Раздумывать уже было нельзя, газ находился в трех метрах от жекнщины.
С проклятиями, Мирсабирова устремилась к спасительному месту. Она успела вбежать внутрь и захлопнуть дверцу, прежде чем зеленый туман обдал ее. Он был тяжелым, и не мог подняться высоко в небо, поэтому клубился по дороге, глотая всех. Остальные люди, которые шатались по улицам, стали бежать, однако не могли спастись, чихая и кашляя, они падали на землю.
Гуля сидела, сжавшись в комочек. Она ждала, что сейчас газ прорвется в кабину и стиснет ее легкие, заставит кипеть кровь, и она начнет блевать кишками и всеми потрохами. К счастью, будка оказалась достаточно герметичной, что ни одна молекула газа не проникла внутрь. Прошло несколько минут, газ рассеялся, точнее он, влекомый силами гравитации и ветром, продолжал двигаться дальше, убивая всех на пути.
Тысячи трупов лежали на земле.
Гуля встала и прильнула к стеклу. Она видела неподвижные тела людей и даже бродячих кошек. Газ потушил все пожары. 'Так вам, гады, и надо', - с удовлетворением подумала Мирсабирова, обводя взглядом окружающий мир.
И тут позади что-то ударило о будку. Словно ужаленная, майор подскоила и обернулась. Автомат взметнулся в ее руках. Но стрелять не стала. Так как узрела то, ченго быть не могло.
Напротив нее стоял... Рустам Зиятович. Тот самый мужчина, которого несколько минут назад она отправила в иной мир одним движением кинжала. Он был опухшим и окровавленным, весь облеплен опавшей листвой. Кожа была синюшного цвета. Глаза... боже... одни только белки, зрачки отсутствовали. Изо рта шла какая-то пена... желтая слизь, точнее... Джумаев стучал по стеклу, хотя не мог видеть, кто в будке. Но движения были какими-то неестественными, словно руки и ноги приводились в движениями ниточками, которые дергал невидимый кукловод.
Хотя стекло приглушало звуки, однако до Гули донеслось страшное рычание, что издавал профессор политологии. Было непонятно, как этот человек был жив. Ведь майор была уверена в его смерти. Да и газ не давал никаких шансов остаться в живых.
- Пошел вон! - крикнула Мирсабирова, чувствуя как холодок омерзения и страха проскочил по ее спине.
Но профессор не слышал, продолжал стучать как-то остервенело и нелепо.
И тут позади него появилась другая фигура. Гуля могла поклястся, что этого человека она тоже убила совсем недавно. Студент с огромной дырой во лбу, шатаясь, подошел к будке и стал стучать. Из его ушей и раны текла желтая слизь. В очках он не нуждался, так как двигался к цели совсем не по зрению... Было непонятно, как эти трупы ожили.
- Брхммм... брахммм... - в свою очередь говорил студент, словно грозился майору отомстить за свою смерть.
Взвизгнув, Гуля выпустила очередь в двух наглецов. Во все стороны полетели осколки стекла. Пули продырявили профессора и студента, они упали.
- Вот вам! - победным голосом сказала женщина, поглаживая цивье автомата - это оружие никогда не поведет! О эти мужики уже точно отправлены на небеса.
Но не тут-то было. Первым поднялся проклятый Рустам Зиятович. Пули, видимо, не нанесли ему никакого вреда. Опять произнося какие-то жуткие слова, он устремился к будке, протиснул руки сквозь пробитые окна и стал хватать милиционершу. Острые края стекол резали его кожу, она лопалась как гнилая кожура баклажана, и оттуда капала... нет, не кровь, а желтая жижа.
- Чего тебе от меня надо! - со страхом сказала Гуля, ничего не понимая. Ибо только что второй раз убитый студент поднялся и тоже устремился к будке. Он толкался с Джумаевым, пытаясь схватить живого человека. От них разило ужасной вонью... Это был запах разложившейся плоти. От него выворачивало наизнанку, и не удивительно, что рвотный рефлекс стал сотрясать ее тело.
Мирсабирова блевала на мертвецов, и те с жадностью хватали все извергаемое из ее желудка и... ели, ели жадно, продолжая издавать жуткие вопли. А это приводило к новым спазмам в желудке у посеревшей от страха женщины.
Не выдержав, Мирсабирова выскочила из кабины и нажала на каркас своим телом. Будка покачнулась. С силой уперевшись о бордюр, майор толкнула еще раз, и кабина обрушилась на мужчин. Те вопили, дергали конечностями, однако не могли сдвинуть с себя тяжелую будку.
- Вот так вам и надо! - хлопнув руками, прошипела Гуля. Она присела, пытаясь продохнуться, набраться сил. Желудок сжимало. Тошнило, и голова кружилась тоже. И тут холодок омерзения опять прошелся по ее коже.
Потому что сзади услышала такие же жуткие звуки, только в множественном числе. Милиционерша повернулась и не поверила своим глазам. Убитые газом люди поднимались с земли. Они были страшными на вид, в глазах - ни искры разума. Все разглагались на глазах. И искали... кого?
Да ее, живую. Они чуяли ее плоть и хотели сожрать. И это невозможно было не понять. Каждая клеточка тела кричала: спасайся! Беги!
Тысячи и тысячи трупов окружали женщину, сжимавшей автомат с одним только полным рожком. Мирасабирова поняла, что попала в ловушку. И все же сдаваться не хотела. Она подняла оружие и стала стрелять. Короткими очередями и прицельно, словно была на полигоне.
Люди (или уже трупы?) падали, но опять вставали и шли к ней, протягивая руки. Это было страшное зрелище.
......................................
[1] Киоск 'Матбуот' - точка продажи прессы и литературы.
[2] Предложение не переводится из этических соображений.
[3] Слово не переводится из этических соображений.
[4] Махаллинские комитеты - органы самоуправления граждан кварталов или микрорайонов. Их считают проводниками идей и указов органов местной власти.
[5] Посбон - общественный сотрудник правопорядка, фактически, соглядатай, доносчик МВД.