Весь день Федя старательно выполнял все бабушкины указания: пил отвары, ел мед, полоскал горло, терпел на ногах шерстяные носки, а на горле жаркую заячью шкурку. Словом, мучился ужасно, но не пожаловался ни одним словом. Он следил за Софьей Ивановной робким взглядом и даже не возражал, когда она выходила по делам из его комнаты.
-- Бабушка, ты ведь старая, но не очень? -- задал он, наконец, долго беспокоивший его вопрос.
-- Не очень, -- подтвердила Софья Ивановна. -- Даже можно сказать, что совсем не старая.
-- А баба Клёпа? -- спросил Федя.
-- Она моя старшая сестра, но это не значит, что она старый человек. А почему ты спрашиваешь?
-- Вы ведь не такие старые, как дедушка с третьего этажа? -- с надеждой спросил Федя.
-- Чтобы стать такой старой, как дедушка с третьего этажа, мне надо прожить ещё приблизительно столько, сколько я уже прожила, -- ответила Софья Ивановна. -- Я могла бы быть его внучкой.
-- Тогда ладно, -- успокоился Федя. -- Тогда время ещё есть.
-- Для чего время, малыш? -- поинтересовалась Софья Ивановна.
-- Ты ближе, бабушка, ближе, -- проговорил Федя. -- Наклонись, пожалуйста, я что-то тебе скажу.
Софья Ивановна наклонилась. Федя выпростал из-под одеяла руки, обвил шею бабушки и горячо зашептал ей на ухо:
-- Бабушка, бабушка, ты не помирай, и баба Клёпа тоже, я буду сколько хочешь лечиться, ты не надо в последний путь, я тебя очень люблю и не буду тебя огорчать, и всем скажу, чтобы тебе отдали долги; бабушка, бабушка, ты ведь не умрешь ни сегодня, ни завтра, ни потом?..
-- Я постараюсь, малыш, -- сказала Софья Ивановна и тоже обняла Федю. -- Я постараюсь не умирать как можно дольше, раз ты этого хочешь.
-- Очень, очень хочу! -- прижался к ней мальчик.
-- Ну, ну, успокойся, -- проговорила в ответ Софья Ивановна. -- Обещаю тебе, что не умру без твоего разрешения. Договорились?
Федя кивнул и сказал:
-- Придется договориться и с бабой Клёпой... Ой, бабушка, там кто-то звонит!
Бабушка торопливо вышла и не возвращалась довольно долго. А когда снова открыла дверь, впереди нее, задрав клочковатый хвост, шествовал Порфирий.
-- Пр-ривет! -- промурлыкал Порфирий, обтирая боками ножки бабушкиного кресла -- Давно не встречались!
-- Фиша! -- обрадовался Федя. -- А я болею!
-- Мр-р... Мр-р... -- мурлыкал Порфирий, привставая на задних лапах, чтобы погладить своими бакенбардами Федино одеяло. -- Болеешь? Очень глупо! Ты болеешь потому, что тебя неправильно лечат. Нужно не лежать, а бегать и прыгать. Как можно больше бегать за воробьями, как можно больше лазить по деревьям и как можно больше др-раться с соперниками. Тогда ср-разу почувствуешь бодрость и пр-рилив сил!
-- У меня нет соперников! -- вздохнул Федя.
-- Совсем нет соперников? -- с сожалением переспросил Порфирий. -- Бедный ребенок! Теперь мне понятно, отчего ты заболел. Я бы тоже запаршивел, если бы у меня не было соперников.
-- Расскажи, где ты пропадал? -- попросил мальчик. -- Ой, сколько на тебе репьев! И разорвано одно ухо!
-- Пустяки! -- отмахнулся кот.-- Подумаешь, одно ухо! Какое значение имеет одно ухо, когда ты бываешь на Мяукалках! На прекрасных Средних Мяукалках, когда вокруг безлунная августовская ночь. Мы залезли на крышу самого высокого дома и ловили падающие звёзды. Одну я принес тебе в подарок, чтобы ты не болел.
-- Ты принес мне звёзду? -- не поверил Федя.
-- А что тут такого? Настоящая падучая звёзда с черного августовского неба! -- подтвердил Порфирий и запрыгнул Феде на грудь. -- Выдери репьи из моего правого бакенбарда, звёзда должна находиться там. Но сначала можешь немного погладить меня по спине, мальчик Тамтуттам. Мур-ры... И слегка почесать за ухом -- только не за тем, которое разорвано, а за тем, которое цело.. Мур-ры... Мур-ры... Ладно, большое спасибо. Теперь выдирай!
Вы пробовали выдирать репьи из правого бакенбарда? Или хотя бы из левого? Если ещё не пробовали, то вам сильно повезло.
А впрочем, как на это посмотреть. Если вы не выдирали репьев, то ведь и не получили августовской звёзды?
А Федя получил.
Августовская падучая звёзда сияла, зацепившись лучами за репейные колючки, и приветливо мигала.
-- Я тебе нравлюсь, мальчик Тамтуттам? -- спросила звёзда, скромно опустив свои лучики.
-- ещё бы! -- воскликнул Федя. -- Ты самая красивая звёзда на свете, которую я когда-либо держал в руках!
От Фединых слов звёзда засияла ещё ярче.
-- Ты умный мальчик, -- сказала она с удовольствием. -- Ты знаешь, что нужно говорить звёздам.
И она выпорхнула из Фединых ладоней и уселась ему на плечо.
-- Какая ты красивая! -- любовался звёздой мальчик. -- Какие у тебя тонкие и длинные лучи! И как их много!
-- Я могу сделать ещё больше! -- сказала звёзда и засветилась совсем ярко. -- И ещё больше! И еще!
-- А ты не сгоришь? -- испугался мальчик.
-- Не знаю, -- ответила звёзда. -- Это не имеет никакого значения, раз это красиво и кому-то нравится.
-- А почему ты упала с неба? -- спросил мальчик.
-- Чтобы кто-нибудь меня увидел и захотел поймать, -- ответила звёзда. -- И чтобы, может быть, выполнить чье-нибудь желание. Поймай меня, мальчик Тамтуттам! Поймай, и я выполню твое желание!
Звезда перекатилась по рукаву на другое плечо, со смехом спряталась в Фединых волосах и тут же вспорхнула на оранжевый абажур, под которым молчаливо грелся озябший Ёрик. Падучая звёзда сказала что-то Ёрику на непонятном языке. На таком же непонятном языке Ёрик ей ответил. звёзда засмеялась, взвилась под потолок и осветила сумеречный угол. Потом вернулась, уселась на спинку дивана и пощекотала длинным лучом Федины ресницы.
Федя протянул к ней руку, звёзда села ему на палец и спросила, смеясь:
-- Ну? Чего же ты хочешь?
-- Чтобы ты вернулась на небо, -- сказал Федя. -- Чтобы ты вернулась на августовское небо и иногда приходила ко мне в гости.
-- Так мало? -- огорчилась звёзда. -- И так много? -- Она засмеялась. -- Ты попросил мало или много? -- проговорила она растерянно.
-- Скорее всего, я попросил очень много, -- признался Федя. -- Ведь ты такая красивая, что мне хочется видеть тебя всегда.
-- Странно... -- прошептала звёзда. -- Чтобы выполнить твое желание, мне придется жить долго. Мне придется жить всегда. Я буду первой Падучей звёздой, которая не погаснет.
Звезда перекатилась по кончикам Фединых пальцев и тихонько вздохнула.
-- Поднеси меня к окну, мальчик Тамтуттам, -- попросила она.
-- А ты не забудешь, где я живу? -- спросил мальчик.
-- Твое окно я буду находить всегда, -- ответила звёзда. И тихо добавила: -- Где бы ты ни жил...
-- Как жаль, что ты сейчас уйдешь, -- сказал мальчик.
-- Я не только уйду, но и останусь, -- возразила звёзда и попросила: -- Подбрось меня кверху, мальчик Тамтуттам!
-- Приходи ко мне чаще! -- крикнул мальчик и бросил звёзду в небо.
На миг его комната осветилась ярким голубым светом, и ярким светом осветился весь двор.
А потом всё стало так же, как было. Только в сердцах тех, кто это видел, долго звенел льдистый голубой след.
-- Как без нее темно... -- вздохнул маленький голос под абажуром.
-- Ёрик... -- прошептал мальчик. -- Ты её видел?
-- Я вижу её и сейчас... -- тоскливо прозвучало под абажуром.
-- Ты хочешь улететь вместе с ней? -- огорченно спросил Федя.
-- Я могу делать только то, что хочешь ты, -- осторожно ответил маленький голос.
-- Ну да, -- виновато сказал Федя, -- почему-то так получается, что я тебя забываю, хотя совсем этого не хочу. А ты сам говорил, что когда что-нибудь забудут совсем, то это попадет на Безнадежный Чердак. Чердак, откуда нет возвращения... Я тебя очень-очень люблю и не хочу, чтобы ты оказался на Безнадежном Чердаке. Лучше тоже стань звёздой и приходи к тем, кому мало света в ночи.
Мальчик протянул руку и погладил горячую красную шерсть.
Потом поднял Ёрика вверх, как недавно поднимал Падучую звёзду, и прошептал:
-- Лети, Ёрик!..
-- Спасибо, мальчик Тамтуттам! -- прозвенел благодарный голос, и потемневший двор прочертил, поднимаясь в вечернее небо, второй светлый след.,
-- Где-то гроза, -- проговорила Федина бабушка. -- Как сверкает!
-- Это не гроза, -- сказал Федя. -- Это Ёрик... Я его отпустил.
-- Отпустил Ёрика? -- очень удивилась бабушка. -- Ты с ним поссорился?
-- Нет, -- сказал Федя, -- это я научился думать сам и отпустил его навсегда, чтобы он навсегда остался. Он полетел за моей звёздой, которую принес Порфирий, чтобы я не болел. Ёрик догонит её и будет ей напоминать, где мое окно, если она про меня забудет. Бабушка, а у тебя есть твоя звёзда?
-- У всех есть своя звёзда, -- ответила Федина бабушка, принимаясь распускать одну из своих вязаных шляпок. -- У всех есть, только многие забывают об этом.
-- Забывают о своей звёзде? -- удивился Федя. -- Почему?
-- Вероятно, потому, что она далеко, -- сказала Федина бабушка. -- И потому, что надо смотреть вверх, чтобы увидеть ее, а это несколько труднее, чем смотреть вниз.
-- Бабушка, неужели нет людей, которые не забывают смотреть вверх? -- спросил Федя.
-- Почему же нет? -- возразила Федина бабушка. -- Конечно, есть. Любой астроном скорее забудет посмотреть себе под ноги, чем забудет посмотреть на звёзды.
-- Тогда я буду астрономом, бабушка, -- решительно сказал Федя. -- Потому что звёзды такие красивые!
-- Но ведь ты хотел стать Сторожем, чтобы никто не обижал тех, кто слабее? -- напомнила бабушка.
-- Конечно, я буду Сторожем, -- сказал Федя. -- Я буду Сторожем и Работником. Я буду ими днем. Но ведь это не помешает мне ночью искать свою звёзду?
-- Что ж, это вполне возможно, -- согласилась Федина бабушка.
-- ещё бы невозможно! -- поддержал мальчика Порфирий.-- Я, например, днем гоняю воробьев для здоровья, а ночью, как видите, ловлю кое-кому августовские звёзды, а меня за это даже не гладят.
Порфирий ткнулся в Федину руку и подставил для глаженья сначала щеку, потом спину, потом хвост, потом другую щеку... И вдруг замер.
-- Бабушка, звонят! -- закричал Федя. -- К нам опять кто-то пришел!
-- Кто-то пришел? -- всполошился Порфирий. -- А кто пришел?..
Он заметался из угла в угол. Наверно, ему представился таз с душистым мылом, и он нырнул в поисках убежища Феде под одеяло.
Бабушка с сомнением посмотрела на вспучившийся холм у ног своего внука, однако ничего не сказала и пошла открывать.
По стуку костылей Федя догадался, что пришел Назар. Назар протянул Феде свои любимые марки с парусными кораблями.
-- Это тебе, -- сказал он. -- Чтобы ты не болел.
-- Спасибо, -- сказал Федя, -- я уже выздоравливаю. Мама считает, что я заболел от обилия впечатлений. А ты не заболел от обилия впечатлений?
-- Нет, я от этого только больше выздоравливаю, -- сказал Назар. -- Я сегодня стоял без костылей два раза по пять минут.
-- А когда мы приедем к бабе Клёпе, ты наверняка сможешь стоять по целому часу! А потом даже целый день, -- сказал Федя.
-- Я там не хочу стоять, -- сказал Назар. --Я там буду летать, чтобы всё видеть.
-- Ага, -- сказал Федя, -- баба Клёпа нас научит.
-- А почему ты не смотришь марки? -- напомнил Назар.-- Они тебе больше не нравятся?
-- Нравятся, -- сказал Федя. -- Они очень красивые. Как только я совсем выздоровлю, я тебе их верну.
-- Ты думаешь, что мне их очень для тебя жалко? -- смущенно спросил Назар. -- Мне их не очень жалко. Я их отдаю тебе насовсем. Разве ты не хочешь насовсем?
-- Я хочу насовсем, но ты ведь тоже можешь простудиться,-- возразил Федя, которому не хотелось забирать у друга то, что он очень любил. Но ему не хотелось и обижать великодушного человека, отдающего другому самое лучшее. -- Если ты заболеешь, я их тебе верну, чтобы ты тоже выздоровел.
-- Ладно, -- обрадовался Назар. -- Я, может быть, как раз заболею на следующей неделе.
Мальчики так увлеклись разговором, что не заметили, как в комнату вошла Федина мама. Она поцеловала Федю в лоб, чтобы проверить, есть ли у него излишняя температура. Ничего излишнего у Феди не оказалось, и мама так обрадовалась, что не стала больше соблюдать правил ухода за больными мальчиками и села на постель в ногах у Феди, собираясь при этом вытащить из сетки большой ананас. И тут же почувствовала, что постель настойчиво ей сопротивляется и пытается из-под нее выбраться.
-- Что? Я села тебе на ногу, Федор? -- испуганно вскочила мама.
-- Нет, нет, мамочка! -- поспешил успокоить её Федя, но тут же спохватился: -- То есть да! Ты, видимо, действительно села мне на ногу...
-- Леночка, ну зачем тебе сидеть на постели? -- нервно проговорила Федина бабушка. -- Гораздо удобнее сидеть на стуле. И в какой-то мере гигиеничнее.
-- Ах, гигиеничнее? -- иронически проговорила Федина мама, придавив рукой уползающую часть постели. Откинув одеяло, она ухватила за загривок несчастного Порфирия. -- Ну, понятно! Все бездомные кошки должны, конечно, находиться в постели больного ребенка!
Порфирий молча висел в руке Фединой мамы. Он висел в традиционной позе: собрав на животе лапы и хвост и прикрыв глаза, чтобы раньше времени не видеть своего будущего.
-- Мамочка, мама! -- воззвал Федя. -- Он мне звёзду принес, мамочка! Настоящую падающую звёзду! Он принес её прямо с крыши самого высокого дома, где проходили Средние Мяукалки!
-- Ах, так он к нам прямо с Мяукалок? -- сколько возможно дальше отстранив кота от себя, вопросила Федина мама голосом, не предвещающим помилования. -- Нет, кто-нибудь может объяснить мне, почему все окрестные животные хотят жить именно в этой квартире?..
И разгневанная Елена Дмитриевна, вытянув руку с Порфирием, удалилась. Федя, Назар и Федина бабушка почему-то сразу догадались, что она удалилась в ванную.
-- Похоже, в этой комнате опять начинается влажная уборка,-- вздохнула Федина бабушка. -- Полагаю, нам лучше немедленно потерпеть кораблекрушение и поискать какую-нибудь сухую и безопасную пещеру.
Пещера обнаружилась совсем рядом, из нее был виден зеленый океан и золотые рыбки в прозрачной воде. Неведомые племена разрисовали стены священными голубыми цветами, среди которых была замаскирована потайная дверь.
Едва путешественники пристроили свое имущество и расположились отдохнуть, как в пещеру постучали. Софья Ивановна пригласила войти.
-- Дядя Игорь! -- радостно закричал Федя. -- Ты тоже потерпел кораблекрушение?
-- Если я и потерпел кораблекрушение, то только для того, чтобы приблизиться к сказочному острову, -- с улыбкой ответил Игорь Николаевич. -- Ну, как ты себя чувствуешь, Тамтуттам?
-- Я чувствую себя по-другому, -- ответил Федя. -- Я чувствую, что хочу что-то построить.
-- Ты хочешь сказать, что тебе больше не хочется выдумывать? -- спросил Игорь Николаевич.
-- Выдумывать я тоже хочу, -- ответил Федя. -- Но я бы ещё хотел, чтобы мне кто-нибудь сказал спасибо. Я бы шел после работы по улице, а мне все улыбались и говорили спасибо.
-- Или хотя бы просто улыбались, правда? -- серьезно спросил Грустный Человек.
-- Или просто улыбались, -- согласился Федя. -- Ты тоже этого хочешь?
-- Да, как ни странно, -- кивнул Грустный Человек. -- Я тоже до сих пор этого хочу.
Он похлопал себя по карманам и вытащил кучу спутанных непонятных ремней.
-- Я думал, что тебе подарить, Тамтуттам... И сделал вот это.
-- А они для чего? -- спросил Назар, с интересом трогая подарок.
-- Они для собаки, -- ответил Игорь Николаевич. -- Это шлейка. Когда настанет зима, мы наденем её на Эрделя, а к концам привяжем санки, и Эрдель будет катать нас по снегу.
-- И кувыркать в сугробы! -- засмеялся Федя.
-- Только в самые большие, -- улыбнулся Грустный Человек.
-- Ты не думай, дядя Игорь, что я не сказал тебе спасибо,-- проговорил Федя. -- Я сказал, только внутри.
-- Я слышал, Тамтуттам, -- отозвался Грустный Человек.-- И знаю, что внутри -- это больше, чем снаружи.
-- Знаешь, дядя Игорь, сегодня мне принесли столько лекарств, что получилось даже больше, чем на день рождения. Назар принес марки, мама ананас, а Порфирий -- настоящую звёзду!
-- Так это за звёзду он расплачивается сейчас в коридоре? -- засмеялся Грустный Человек. -- Эрдель держит беднягу в зубах и трясет из стороны в сторону, чтобы вытряхнуть лишнюю воду!
Федина бабушка с беспокойством поднялась, чтобы выяснить обстановку, но дверь открылась и вошел Эрдель. Он шел с высоко поднятой головой. Кот свисал из собачьей пасти, вытянув непомерно длинные лапы, и делал вид, что находится в обмороке.
Эрдель вопросительно оглядел собравшееся общество, но, не получив никаких распоряжений, аккуратно положил кота на старый бабушкин диван.
-- Бедняга! -- пожалела кота Федина бабушка и накрыла его вязаной шапкой, которую не успела распустить.
-- Ну вот, теперь шляпка! -- фыркнул Порфирий. -- Я, конечно, могу и в шляпке. Я могу как угодно. Это не помешает мне выполнить свой долг.
И Порфирий, закрыв глаза, немедленно приступил к выполнению долга. Он замурлыкал.
-- Похоже, Порфирий попал на седьмое небо, -- сказал Игорь Николаевич.
-- Ну уж! -- фыркнул Порфирий. -- Если считать седьмым небом этот старый диван, то каким же небом должна быть испорченная вязаная шляпа?
-- А седьмое небо -- это высоко? -- спросил Федя.
-- Выше не бывает! -- ответил Игорь Николаевич.
-- Дяденька Игорь... -- отважился сказать Назар. -- Дяденька Игорь Николаевич, а ты видел, какой у нас Волшебный Город?
-- Волшебный Город, в который ведет вот эта волшебная дверь? Не только видел, но даже через нее проходил, -- серьезно ответил Игорь Николаевич. -- И даже знаю, что все это нарисовал мальчик Назар, которому хочется увидеть всё сразу.
Назар застенчиво улыбнулся.
-- Наверно, если увидишь всё сразу, то ничего не поймешь,-- вздохнул он. -- Я согласен видеть по частям,
-- Какую же часть ты предпочитаешь сегодня? -- улыбнулся Игорь Николаевич.
-- А ты выбери сам, -- тихонько попросил мальчик.
-- Ты приглашаешь меня в Волшебный Город? -- спросил Игорь Николаевич. Назар кивнул.
-- Но я не уверен, что сегодня смогу попасть туда... -- засомневался Игорь Николаевич.
-- Дядя Игорь, а ты утром обещал! -- напомнил Федя.
-- В самом деле? Тогда, конечно. То, что обещаешь утром, надо выполнить хотя бы вечером:.. Я готов, -- сказал Грустный Человек.
-- Тогда пойдем, -- сказал Назар.
Он взял Грустного Человека за руку и повел к нарисованной двери.
